Глава 38

– Я не стану говорить без своего адвоката, – заявил Гарри Макглейд.

Он сидел в комнате для допросов «С», на том же самом стуле, на котором вчера сидел Фин, а над душой у него стояли мы с Бенедиктом, Сразу же по выходе от миссис Маркс я выслала за Макглейдом машину, чтобы доставить его сюда. На данный момент он был единственным связующим звеном между двумя опознанными жертвами. У меня категорически не было желания когда-либо впредь самой являться в его квартиру, поэтому допрос в участке был логическим ходом в развитии событий. Полагаю, что и аспект устрашения тоже сыграл свою роль.

Но устрашить Макглейда было далеко не просто.

– Я уже сказала, Макглейд, что адвокат тебе не нужен. Ты просто отвечаешь на некоторые вопросы. Тебя ни в чем не обвиняют.

– Тогда зачем весь этот медиа-цирк? Как, по-твоему, это скажется на моей репутации?

Прежде чем Гарри доставили в участок, я анонимно намекнула нескольким людям, связанным с масс-медиа, что сейчас доставят подозреваемого. Они любезно собрались на улице, дожидаясь прибытия арестованного, и сделали тысячи три снимков, запечатлев, как Гарри входит в полицейский участок. По моим расчетам, это должно было помочь побудить Макглейда к сотрудничеству.

И, полностью признавая, что с моей стороны это довольно низко (не слишком порядочно), я также подумала, что это чертовски смешно.

– Вы узнаете эту женщину? – вопрошал Бенедикт, показывая ему фотографию нашей первой Джейн Доу.

– Сколько раз я должен повторить одно и то же, чтобы оно осело в башке этого Пилсбери Доубоя? Я ее не узнаю. Я знал Терезу Меткаф, потому что она меня нанимала. Я знал Нэнси, потому что ее познакомила со мной Тереза. С Нэнси я несколько раз встречался.

– Откуда Тереза и Нэнси знали друг друга?

– По-моему, они ходили в один и тот же оздоровительный клуб.

– В какой?

– Не знаю. Послушайте, Нэнси приходила раз ко мне в офис, просила проследить за ее бойфрендом, сказала, что меня ей порекомендовала Тереза. Я не стал за это браться.

– Ты уверен, что тебе не надо свериться с той коробкой из-под хлопьев?

Гарри скорчил кислую мину и снял кусок какой-то засохшей дряни со своего пиджака. Костюм на нем был такой жеваный, будто только что из стиральной машины, разве что при этом он был весь в пятнах.

– Я не знаю, каким образом они были связаны, Джеки. Но зато я знаю нескольких крупных адвокатов, которые просто тащатся, возбуждая иски против копов за опорочивание репутации человека и неправомочный арест.

– Ты не под арестом, Макглейд.

– Тогда я могу идти. – Макглейд поднялся с места.

Я полыхнула ему в лицо возмущенным взглядом:

– Неужели тебя совсем не волнует то, что произошло с этими женщинами?

– Не в этом дело. Не было никакой необходимости так со мной обращаться, поэтому я начинаю злиться. Все, что требовалось от тебя и от твоего ученого шимпанзе, – это заехать ко мне в офис. Но вместо этого вы притаскиваете меня сюда, и теперь мое имя будут полоскать по всем новостям в связи с вашим мерзким делом. Ты стала бы нанимать частного сыщика, который проходил подозреваемым по делу о трех серийных убийствах?

Имелось в виду, что, конечно бы, не стала – в этом был пафос его речи.

– Если ты станешь сотрудничать, Гарри, я выпущу пресс-релиз, где будет говориться, что ты помог нам изловить негодяя. Что без твоей удивительной интуиции и опыта нам бы нипочем не расколоть это дело.

Некоторое время Макглейд осмысливал эту информацию. Спустя несколько секунд его лицо расплылось в широкой, зубастой улыбке.

– Вот это разговор. Давно бы так, Джеки. Наконец-то ты поняла, как надо решать тонкие вопросы. Раньше, когда мы работали в паре, ты была до жути прямолинейной.

Бенедикт обернулся ко мне, изумленно вздернув бровь, указывая в сторону Гарри большим пальцем.

– Он был твоим напарником? Это же ужас!

– Спасибо за сочувствие, толстяк, – отозвался Гарри, – но это было совсем не так скверно. Я, конечно, получил свою долю насмешек из-за того, что меня поставили в пару с бабой. Но потом все сложилось вполне нормально. Верно, Джеки?

Макглейд подмигнул мне и послал воздушный поцелуй. Рука моя сама собой сжалась в кулак, и Харбу пришлось меня оттаскивать, чтобы я не успела сломать нос паразиту.

– Не поддавайся на провокации, Джек. Не позволяй ему тебя разозлить.

Но Гарри сделал нечто худшее, чем просто разозлил меня. Гораздо худшее.

Когда мы работали в паре, я действительно поначалу считала его неплохим парнем, если оставить в стороне соображения гигиены. Он добросовестно выполнял свою часть работы, прикрывал меня с тылу, и у нас был один из лучших показателей по задержанию правонарушителей в районе.

Это произошло как раз после производства меня в детективы третьего класса, и я из кожи лезла, чтобы доказать начальству, что могу играть наравне с большими мальчиками. Я работала вдвое усерднее мужчин за половинное уважение. Чтобы компенсировать это, всякий раз, когда выдавалось свободное время, я работала над «висяками». Такое преступление, как убийство, не имеет срока давности, и нераскрытые дела по ним никогда официально не закрываются.

Одно из таких дел потребовало изрядной доли моего внимания и терпения – изнасилование и убийство пятнадцатилетней девочки в чикагском Грант-парке. Свидетели утверждали, что видели ее разговаривающей с бездомным в красной бейсбольной кепке примерно за полчаса до смерти. Эта версия была широко разработана, но никуда не привела.

Я решила повнимательнее приглядеться к ее бывшему парню. Студент-отличник, ничего криминального за ним не числилось, масса друзей. Его алиби на вечер убийства было шатким, но никто и представить себе не мог его в роли убийцы.

Между тем он коллекционировал бейсбольные кепки. У него имелось по экземпляру от каждой команды высшей лиги, за двумя примечательными исключениями: не было бейсболок от команд Бостона и Цинциннати. Мне показалось несколько странным, что у ярого коллекционера не хватает именно тех двух кепок высшей бейсбольной лиги, которые были красными.

Расследование заняло год и стоило мне моего брака, но я выстроила против парня крепкое, подкрепленное доказательствами дело. Прежде чем обратиться за ордером на обыск, я поделилась своими находками с напарником, желая услышать его мнение.

Гарри отплатил мне за доверие тем, что первым получил ордер, а потом сам произвел арест, в день, когда у меня был выходной.

Гарри не только приписал себе всю честь этого ареста и получил повышение. Он еще вдобавок заявил, когда я пожаловалась своему лейтенанту, что произвел арест самолично для того, чтобы защитить меня.

– Он же был опасным преступником. Посылать за ним женщину было бы просто глупо!

Полицейское ведомство сплотилось в его защиту, и таким образом шовинизм в моем департаменте достиг новых высот. Все мои упорные труды, вся борьба за то, чтобы ко мне относились как к равной в этой профессии, где доминируют мужчины, пошли прахом – оттого что мой напарник оказался домостроевцем и предателем.

После этого прошел не один год, прежде чем и я сумела заработать себе уважение коллег. Но я так и не смогла простить Гарри.

Сделав глубокий вдох, я разжала кулак и широко улыбнулась:

– Напомни-ка, за что тебя вышибли из правоохранительных органов, Макглейд.

Его улыбка заметно потускнела.

– Меня не вышибли. Я сам уволился.

– Ты хочешь сказать: уволился после того, как тебя вынудили уйти в неоплачиваемый отпуск. Что-то связанное с взиманием взяток, не так ли?

– Я их не брал. Меня подставили.

– Такого славного парня? Кому же это могло прийти в голову?

Он нахмурился:

– Тебе, что ли, Джеки?

– Нет, Гарри. Но я не слишком расстроилась, узнав об этом. И что же случилось с теми обвинениями во взяточничестве?

– Когда я уволился, их сняли.

– А случайно, не подходит ли срок обновления твоей лицензии на ведение частного сыска?

Макглейд скрестил руки на груди и бросил на меня хмурый взгляд исподлобья.

– Ты сломала мне карьеру пятнадцать лет назад, а теперь хочешь лишить меня средств к существованию?

– Нет, Макглейд. Я хочу, чтобы ты помог нам найти убийцу. А теперь сядь и расскажи нам о своей слежке за Тэлоном Баттерфилдом. – Я выдавила принужденную улыбку и прибавила: – Пожалуйста.

Гарри мысленно взвесил степень моей искренности, потом сел.

– Рассказывать особенно нечего. Нэнси сделала вид, что на время уехала из города, а меня попросила проследить за тем, что он делает. Он липнул в бар, подцепил там какую-то милашку и повел ее прямиком к себе домой. Прямо на их с Нэнси кровать. Чтобы заснять их, мне пришлось взобраться по пожарной лестнице.

– А сколько раз после этого ты встречался с Нэнси?

– Не знаю. Раза три или четыре. Мне кажется, она использовала меня для того, чтобы отделаться от Тэлона. Я был рад, когда моя миссия закончилась.

– У вас были сексуальные отношения с Нэнси Маркс? – спросил Харб.

– Я не треплюсь о таких вещах.

– Придется.

– Ну хорошо, ладно. Я трахнул ее несколько раз. На самом деле началось с того, что мы провели время в ее гостиничном номере в тот день, когда передавали шоу Трейнтера.

– Шоу Трейнтера?

– Да. Это был первый раз.

– А при чем тут Трейнтер? – спросила я. – Какое отношение имело все это к местному ток-шоу?

– Тому, кто выступает в этой программе, в ночь перед выступлением предоставляют бесплатный гостиничный номер. Нэнси провела эту ночь со мной.

– Нэнси участвовала в «Шоу Макса Трейнтера»?

– Ну да. И она, и Тереза, обе. Была тема насчет неверных женихов. А вы что, ребята, не знали? Ничего себе, детективы.

– Погоди, Макглейд. Хорошенько сосредоточься. Кто еще участвовал в этом шоу?

– Я не помню, Джеки. Это было месяцев пять или шесть назад. Тема была о женщинах, которые бросили своих мужиков потому, что те наставляли им рога. Там, кажется, были еще одна-две девушки. Это было необузданное шоу, даже для Трейнтера. Приходилось забивать пиканьем большую часть высказываний. Мы с Максом старые кореши, любим вместе пивка попить. Это я уговорил девчонок прийти в программу, отречься от своих мужиков прямо по телевидению.

– Еще раз взгляни на фотографию, Макглейд. Эта женщина была в студии?

Я показала ему фотографию первой Джейн Доу.

– Вы что, глухие? Я не знаю. Вы подсовываете мне компьютерное изображение мертвой цыпочки, которую я, может быть, видел на программе полгода назад. У меня вообще плохая память на лица. – Он посмотрел на меня и осклабился: – Так ты наконец простила меня, Джеки? Может, как-нибудь сходим с тобой чего-нибудь выпить?

– Ты свободен, Макглейд.

Гарри встал и принялся пятернями возить по своим штанам, пытаясь разгладить. Но морщины никак не желали расправляться.

– Только не забудь упомянуть меня в своем пресс-релизе, а не то я учиню иск этому прекрасному полицейскому учреждению.

Он изобразил, как стреляет в меня, с помощью большого и указательного пальцев, потом прицелился в зеркало и вышел из комнаты. Но через секунду вернулся обратно.

– У тебя не найдется двух баксов на такси?

Я сунула руку в карман и вытащила какую-то мелочь.

– Вот, держи. – Я вручила ему деньги. – Поедешь на автобусе.

– Фу, Джеки. Это мелко.

Однако взял деньги и снова вышел. Я была уверена, что пресса поджидает его снаружи, и очень надеялась, что он предстанет перед ними идиотом.

Пожалуй, и не было нужды так уж усердно надеяться.

– Не может быть, чтобы все было так просто, – проговорил Бенедикт.

– Есть только один способ выяснить.

Мы отправились в комнату для совещаний на другой конец коридора и сели на телефоны. Через минуту я уже соединилась с телеканалом, к которому относилось «Шоу Макса Трейнтера». После нескольких отфутболиваний меня соединили с техническим директором, человеком по имени Айра Герцкович. Как только я обрисовала ему ситуацию, он согласился переслать нам дубликат программы, о которой шла речь. Я велела ему прислать отредактированную версию. Он отказался, заявляя, что кассета с оригиналом никогда не покидает студию.

Но я была копом, так что победа оказалась за мной. Патрульная машина, ревя сиреной, умчалась за пленкой, и, когда через двадцать минут вернулась, у меня в кабинете уже был установлен видеомагнитофон.

– Скрести пальцы, – велела я Харбу.

И нажала кнопку «рlау».

Цветные полосы и звук. Графическое изображение названия ток-шоу, порядкового номера, даты и имени режиссера. Вступительные титры. Имя ведущего: Макс.

Вот Трейнтер представляет первую гостью – Эллу. Эллой оказалась Тереза Меткаф.

На глазах студийной аудитории и телезрителей Тереза публично дала отставку своему жениху Джонни Тэшингу. Тэшинг не подозревал, ради чего его пригласили в это ток-шоу, и, когда Тереза при всем честном народе уличила его в неверности и бросила ему кольцо, подаренное в честь помолвки, толпа восторженно взвыла. Тэшинг выглядел уничтоженным.

Следующей была девушка по имени Норма. Нормой была наша первая Джейн Доу, в этом не было никаких сомнений. Она также прилюдно отвергла своего неверного жениха. Тот обозвал ее несколькими непечатными словами и ураганом устремился вон со сцены.

Третьей шла Лора, иначе говоря, Нэнси Маркс. Ее жених, парень, которым, как мы поняли, был Тэлон Баттерфилд, был аналогичным образом отринут под гром аплодисментов. Тэлон все время нервно усмехался и пожимал плечами.

Потом был представлен новый бойфренд Нэнси. Он вышел, преподнес ей розы и чмокнул в щеку. И тут же был грубо атакован Тэлоном. Тэлон резко заехал ему по физиономии, но новый парень апперкотом отправил его в нокдаун, после чего вышибалы их растащили.

Парень с бойкими кулаками был не кто иной, как наш любимый частный сыщик Гарри Макглейд.

На сцену вышла последняя гостья программы. Четвертая женщина. Эту мы еще не видели. Ее звали Брэнди, и она расставалась не с женихом, а с супругом, который по нескольку ночей на неделе не приходил домой ночевать. Она подозревала интрижку на стороне и больше не могла этого выносить.

Когда вышел ее муж, я поставила фильм на паузу.

– Это он.

Харб принялся названивать в студию, требуя подлинные имена и адреса участников этой программы. Я пустила ленту дальше и стала наблюдать, как Брэнди бросает в лицо мужчине свои обвинения, как отказывается от него, как другие девушки из списка клеймят его, высмеивают и смешивают с грязью. Как он потом хватает стул и швыряет в нее, разражаясь воплями, как, впав в звериный гнев, бросается подряд на каждую из этой компании. Потребовалось четверо вышибал и трое охранников, чтобы его повязать, и, когда его выволакивали со сцены, зрители вскочили на ноги, неистовствуя от восторга.

– Чарлз и Диана Корк, – сообщил Бенедикт. – Проживают в Эванстоне. Не уверен, что адрес действующий.

Я встала и, обернувшись, столкнулась лицом к лицу с восемнадцатью сотрудниками, собравшимися в мой кабинет на совещание.

– Мне нужна вся возможная информация на Чарлза Корка. Список судимостей, данные из управления автотранспортом, телефон, кредитки, клички – словом, все. Я хочу иметь всю его историю, и немедленно.

Следующие двадцать минут представляли собой ураган активности: массовое перемещение людей сродни исходу при стихийном бедствии, шквал телефонных разговоров и массированный поиск в компьютерных системах. Мои люди выкрикивали информацию по мере ее поступления.

– Есть криминальная биография. Две отсидки за нанесение телесных повреждений и покушение.

– Документы о разводе окончательно оформлены три месяца назад.

– Я нашел Диану Корк, квартира на улице Гёте.

– По данным управления автотранспортом, за Чарлзом Корком числится джип 1992 года.

– Адрес в Эванстоне подтверждается. Похоже, Корк до сих пор проживает там.

Харб снова сел за телефон и начал вызванивать Диану Корк.

– Автоответчик.

– Ордера! – коротко распорядилась я.

Я действовала как лицо, облеченное полномочиями, сейчас я отвечала за ход операции: отдавала приказания и раздавала поручения, в том числе направила группы задержания по адресам Дианы и преступника.

Вот так оно порой и бывает. Бессчетное число раз пути расследования выводят в никуда, и вдруг внезапно все ниточки сходятся вместе. Финал.

Доктор Малруни сказал: что-то спровоцировало нашего убийцу, побудило его выйти из тени, что-то послужило спусковой пружиной. Я думаю, публичное пренебрежение и осмеяние по телевидению вполне можно было квалифицировать как эффект спускового крючка.

– Корк на углу Эшланд и Пятьдесят пятой, – сообщил Харб. – Едем туда или к Диане?

– Туда. Скорее. Мне нужно восемь человек в полном вооружении, живо.

Адреналин во мне пульсировал так сильно, что я даже не ощущала боль в ноге. Мыс Харбом помогли друг другу облачиться в бронежилеты из кевлара, удобно затягивая и застегивая их на липучки, подгоняя плечи, затем прикрепили мини-рации в виде маленьких микрофонов, наушники и двинулись к патрульным машинам.

Не считая нас с Харбом, мы выехали четырьмя группами. В полицейском участке Эванстона к нам присоединились дополнительные силы. Харб, следуя обязанности, сделал звонок фэбээровцам, но позвонил в наше, местное отделение, чтобы оттянуть время. Потребуется некоторый срок, чтобы сообщение достигло агентов Дейли и Кореи, а к тому времени все будет кончено.

Пока мы мчались в полицейской машине с завывающей сиреной, диспетчер снабдил нас недостающими сведениями из криминального послужного списка Чарлза.

– Ему тридцать семь лет. Восемь арестов за последние девятнадцать лет. Обвинения в сексуальном насилии с отягчающими обстоятельствами и попытке убийства. Последний срок отсидел в 1998 году. С тех пор он чист.

– Не чист. Просто осторожен.

Опергруппа, выехавшая к Диане Корк, прибыла первой. Женщины не оказалось дома, а в квартире не было никаких следов борьбы или вторжения.

Неужели не успеем?

За три мили до цели мы выключили мигалки и сирены. Дом представлял собой одноэтажное жилье на одну семью со средним доходом. У меня включилось повышенное чутье ко всему вокруг, замечалось множество вещей одновременно. Изрытые выбоинами улицы, в сумеречном воздухе пахло прелой листвой, грудная клетка страдала в тесном бронежилете, у Харба на лбу выступили капли пота.

Вот оно. Мы у цели.

Бенедикт остановил машину позади цепочки полицейских автомобилей, только и ожидавших его сигнала.

– Готова? – спросил он меня.

– Это твоя операция. Мы вышли из машины.

Внезапно, громко скрежеща шинами, на улицу из-за поворота выскочил черный «мустанг» с откидным верхом. Он обогнул полицейскую баррикаду и, перескочив через бордюр, въехал на тротуар. С визгом затормозил прямо на лужайке перед домом Чарлза Корка, выбрасывая из-под колес фонтаны земли.

Из машины выпрыгнул человек в длинном непромокаемом пальто с поясом, держа в руках нечто вроде пятилитровой бутыли с молоком, и помчался к крыльцу.

Я выхватила свой 38-дюймовый и, прихрамывая, бросилась за ним. Кто-то громовым голосом орал в мегафон: «Стоять! Полиция!» Через десять ярдов я бросилась на землю в позе Сигурни Уивер и взяла спринтера под прицел.

– Стоять! Руки вверх!

Человек поднял руки, но по-прежнему сжимал в них свою бутыль.

– Повернуться! Медленно!

Я чувствовала, как у меня за спиной подтягивается мой резерв. Нависла напряженная пауза. Потом человек медленно изогнул шею и воззрился на меня.

– Забавно, как история повторяется, а? Гарри Макглейд!