Вонда Макинтайр Маленькие лица[1]

Ялнис разбудила кровь. Кровь струилась между бедер — теплая, скользкая, липкая. Ялнис отпрянула от пятна на шелковых простынях, одурманенная сном и любовью, она очнулась от шока и пронзительной боли.

Ялнис отбросила одеяло и выскочила из постели. Нервные ткани рвались в клочья, и она истошно закричала. Ее спутники нестройно подхватили вопль.

Маленькое тельце Зораргула конвульсивно содрогалось прямо у нее на животе. Кровотечение из страшной рваной раны на его горле понемногу стихало. Ее тело отринуло умирающего спутника, обрезало все вены и везикулы.

Зораргулу уже ничем не помочь. Она обхватила рукой освободившееся изуродованное маленькое тельце и опустилась на пол. На подушки, разбросанные вокруг, каплями стекала кровь. Остальные спутники снова попрятались в ее тело, оставив на виду только острые белые зубы, — защищаясь, они угрожающе клацали ими.

Сейан все еще до конца не проснулась; она зевала и потирала глаза, но наконец приподнялась на локте и уставилась на лужу крови. Кровь понемногу впитывалась, теперь она виднелась только в центре; скоро кровь соберут, разделят на молекулы и отправят на хранение.

На коже Сейан тоже виднелось кровавое пятно. Ее первый спутник моргал маленькими яркими, золотистыми глазами. Он клацал острыми зубками, и алые капли разлетались вокруг. Спутник кричал, облизывая окровавленные губы и зубы.

Сейан изящно откинулась на мягкое, со сбитыми простынями гнездышко, ее шикарные каштановые волосы кудрями рассыпались по плечам и маленьким, но идеальной формы обнаженным грудям. Она светилась, подобно расплавленному золоту в свете звезд. Другие ее спутники высовывали свои маленькие личики из ее живота, поднимали головки и клацали зубами. Они были возбуждены и явно ревновали.

— Зораргул, — прошептала Ялнис.

Она никогда еще не теряла спутника. Она внимательно выбирала их, следила за ними; Зораргул был ее первенцем, даром ее первой возлюбленной. Она подняла взгляд на Сейан, смущенная и удрученная, шокированная утратой и болью.

— Иди сюда, — с мягкой настойчивостью позвала Сейан. Она протянула тонкую руку. — Иди назад в постель. — И громче: — Иди ко мне.

Ялнис отпрянула от ее руки. Сейан опустилась вслед за ней, по исчезающему пятну крови и в уютное шелковое гнездышко. Первый спутник высунулся из ее живота, прямо под пупком, и внимательно смотрел на тельце Зораргула.

Сейан погладила Ялнис по плечу. Ялнис свободной рукой оттолкнула ее, на золотистой коже Сейан остались кровавые пятна.

Сейан схватила ее за запястье и задержала, приблизилась к ней, взяла рукой за подбородок и, подняв голову Ялнис, заглянула ей в глаза. Озадаченная и ошеломленная Ялнис сморгнула слезинки. Оставшиеся спутники на молекулярном уровне посылали ей в кровь сообщения о горе и злобе.

— Иди ко мне, — снова сказала Сейан. — Мы готовы принять тебя.

Ее первый спутник снова скрылся внутри нее; он пульсировал и шептал. Сейан задержала дыхание.

— Я никогда не просила об этом! — закричала Ялнис. Сейан села на пятки — изящная и хрупкая, как девочка, хотя ей и был уже миллион лет.

— Я думала, ты хочешь меня, — сказала она. — Ты была рада мне — позвала меня — пригласила к себе в постель…

Ялнис покачала головой, хотя это была чистая правда.

— Но не для этого, — прошептала она.

— Он даже не сопротивлялся, — сказала Сейан и быстро выпустила из рук тельце Зораргула. — Он недостоин занимать место в твоем теле.

— Кто ты такая, чтобы решать за меня?

— Я и не решаю, — сказала Сейан. — Это дело спутников. — Она дотронулась рукой до красного выпуклого сына-бугорка прямо под личиком своего первого спутника. — Этот будет достоин тебя.

Ялнис в ужасе и ярости уставилась на Сейан. К ней пришла Сейан, та самая Сейан — ходячая легенда, экзотическая, притягательная, соблазнительная. Но кровь Зораргула смыла все изумление и влечение, которые испытывала Ялнис.

— Я не хочу этого, — сказала она. — Я не хочу.

Спутник Сейан услышал отказ, заморгал и оскалился. На секунду Ялнис с ужасом подумала, что Сейан тоже оскалится, нападет на нее и силой заставит взять своего спутника.

Сейан отодвинулась и нахмурилась в замешательстве.

— Но я думала… Ты что, позвала меня, только чтобы отказать? Зачем?..

— Ради удовольствия, — ответила Ялнис. — Ради дружбы. Может, ради любви; может, ты предложила бы, а я бы согласилась…

— Что же сейчас не так? — спросила Сейан.

Ялнис с такой яростью вскочила на ноги, что даже в глазах помутилось. Одной рукой она держала у груди съежившееся тельце Зораргула, вторую прижала к болезненной, кровоточащей ране под пупком.

— Поди прочь с моего корабля, — бросила она.

Корабль, отвечая на желание Ялнис, начал убирать гнездышко, втягивать его в пол. Сейан встала.

— А что, ты думала, должно было произойти, — злоба в ее тоне сменила замешательство, — когда ты объявила о запуске дочери? Зачем, как ты думаешь, приходят все? Просто мне повезло, и я оказалась первой. Или не повезло. — Она снова провела длинными пальцами по выпуклости-сыну. Выпуклость пульсировала и светилась красным светом — горячая, словно эпицентр инфекции. Ему нужно быстрее найти себе место, или же он родится мертвым. — А что же мне делать с этим?

Прилив злобы прошел, и Ялнис стояла бледная и потрясенная.

— Меня это не волнует. — Из комнаты исчезла вся мебель, все подушки — их поглотил корабль Ялнис; сейчас их окружали голые стены и пол, наверху светили холодные звезды. — Ты меня даже не спросила, — мягко продолжала Ялнис.

— Ты вела себя так, что мне показалось, мы понимаем друг друга. Но ты так молода… — Сейан подошла ближе. Ялнис отодвинулась, и Сейан со вздохом опустила руку. — Так молода. Так наивна.

Она подхватила с пола свой пурпурный плащ и прошла мимо Ялнис. Хотя в круглом помещении места было достаточно, прошла она так близко к Ялнис, что коснулась ее бедром и плечом — кожа к коже. Локон ее волос скользнул по животу Ялнис, как живая рука, и смазал кровь.

Сейан вошла в фимбрию, связывающую корабль Ялнис с ее собственным. Как только Сейан пересекла границу, корабль Ялнис отсоединился, через секунду на этом месте не осталось и следов прохода.

Корабль Ялнис выпустил несдержанными рывками несколько порций плазмы и отошел на безопасное расстояние. Корабль Сейан светился и блестел на звездном фоне, он становился все меньше и меньше; а корабль Ялнис уходил прочь, сверкая всеми цветами радуги.

Ялнис опустилась на пол, униженная и подавленная. Без просьбы или мысли с ее стороны корабль сам пригрел ее, холодный пол превратился в мягкое теплое гнездышко, свет из яркого перешел в приглушенные сумерки. Сумерки, а не рассвет, как планировала она.

Она посмотрела на маленькое тельце Зораргула. Кровь стекла ей в ладонь. Она отняла вторую руку от кровоточащей раны — того места, где жил Зораргул, и погладила сморщенный завиток его пениса. Глубокая тупая боль регулярно пульсировала, иногда переходила в острую; она затмила все; а тело тем временем залечивало рану, из которой вышел Зораргул. Болезненное место, мягкая масса тканей.

— Зораргул, — прошептала она, — ты доставил мне столько удовольствия.

Из всех ее спутников Зораргул лучше других копировал искусство любви своей создательницы. Удовольствие, которое она получала, всегда соседствовало с гордостью — ведь значит, Зорар так ценила ее, что смогла создать ей спутника.

Интересно, где сейчас Зорар. Появится ли она на запуске дочери Ялнис? После расставания они больше не общались. Зорар мечтала о новых приключениях, а ее корабль стремился в глубокий космос. Она могла быть где угодно, на расстоянии одной звездной системы или на пути к новому пучку, могла пролетать сквозь такой густой вакуум и такую тьму, что не в состоянии была потратить ни одной лишней молекулы массы или фотона энергии на послание с выражением согласия, сожаления или пожеланием счастья.

Ялнис осталась в параллельно-осевой близости от своего места рождения. Она выросла в плотной популяции звезд и людей. В жизни у нее было много возлюбленных, она приняла пятерых спутников — Зораргула, Вазигула, Азилгула, Хайалигула и Бахадиргула. Имея пятерых спутников, она ощущала себя вполне зрелой, достаточно обеспеченной, чтобы запустить дочь с приличным, даже щедрым приданым. После этого она могла бы обратить внимание и на нужды корабля — и на свои желания и наконец-то пуститься в путешествия.

«Зорар…» — подумала она.

Она потянулась к воспоминаниям о Зорар и вся погрузилась в пустоту и жалость утраты. Воспоминания прервались убийством Зораргула. Зорар, которая была намного старше Ялнис, подарила ей свой опыт долгой жизни, полной путешествий и впечатлений. Именно так Ялнис узнала о рождении звезд и миров, об энергетической буре бумеранговой петли, окружавшей черную дыру; именно так она испытала самое опасное из всех путешествий — спуск сквозь густую атмосферу планеты на живую поверхность.

Позади Ялнис оставила только воспоминания о воспоминаниях, растворяющиеся тени дара. Все воспоминания, хранившиеся в Зораргуле, исчезли с его смертью.

Убийством.

Стены и пол ее жилого помещения снова изменились — корабль восстановил обстановку ее гостиной. Ей нравилось, чтобы комната была простой, но роскошной — мягкой и уютной. Прозрачный купол венчал большое округлое пространство. Место только для одного человека. Она погладила пол окровавленной рукой и прошептала:

— Спасибо.

Хорошо. — Ответ корабля прозвучал у нее в голове.

Часто решения корабля доставляли ей удовольствие, предупреждали ее собственные желания. Странно, ведь люди редко общаются с кораблями. А когда пытаются, то такое общение часто переходит в полное непонимание. У них разные типы сознания, разные пути эволюции.

Ялнис поднялась, сейчас ей не хватало обычной легкости движений. Ее истощили злость, боль и горе, все тело тряслось от изнеможения.

Она понесла тельце Зораргула вниз по кораблю, в самое его сердце, к туманной энергоустановке. Руки у нее были все в крови — ее собственной и крови ее спутника, да и не только руки, но и живот, ноги, и даже пытающиеся защититься зубы, и спрятавшиеся головки остальных спутников, и бледное и беспомощное тельце Зораргула. Его половые органы сжались и превратились в пустые мешочки.

В помещении энергоустановки всюду текла вода, втекала она холодная, вытекала такая горячая, что до нее невозможно было дотронуться. Там, где пар от бассейна горячей воды сталкивался с холодным воздухом, образовывался туман. Ялнис опустилась на колени и обмыла тело Зораргула в холодном бассейне. Когда она закончила, на бархатистом полу уже лежал кусок алого шелка — совсем новый и нетронутый, ведь он только что появился на свет. Она обернула Зораргула в блестящую ткань.

— Прощай, — прошептала она и нежно подтолкнула маленький сверток в поток элементного тепла.

Прошло немало времени, прежде чем Ялнис вернулась в жилые помещения корабля. Она забралась в ванну с горячей, но не обжигающей водой. Вода закручивалась вокруг нее и уносила капли запекшейся крови. Ялнис аккуратно массировала рану, проверяя, чтобы вышли все нервные основания. Она не трогала лишь комок выброса, который уже начинал твердеть.

Оставшиеся спутники открыли свои маленькие лица и выглядывали из укрытия ее тела. Они оглядывались по сторонам, высовывались далеко наружу, смотрели друг на друга и демонстративно клацали зубами, а потом закрывали рты и начинали мурлыкать, чтобы привлечь ее внимание.

Она по очереди уделила внимание каждому — гладила их по лицам, стряхивала теплые капельки воды в маленькие рты, успокаивала каждого, шептала «шшш-шшш». Они не чувствовали утраты так, как чувствовала ее она, не оплакивали Зораргула, для них это была всего лишь возможность получить больше ласки. На секунду она даже испытала презрение к четверке спутников, каждый из которых пытался заполучить больше внимания и ласки для себя одного.

«Они такие, какие они есть», — подумала Ялнис и погрузилась вместе со спутниками в ванну, их маленькие лица оказались под водой. Они замолкли, задержали дыхание и закрыли глаза и рты; они умели сохранять запасы кислорода, как умели получать питание из ее крови. У Ялнис закружилась голова, она принялась глубоко дышать, и головокружение отступило.

Каждый спутник пытался ублажить ее, нет, Бахадиргул ничего не делал. Он был самым последним из ее спутников и всегда отличался сдержанным поведением, но когда он все же выказывал свою привязанность, то становился совершенно неудержимым. Сейчас же, вместо того чтобы прижиматься к ее центру, он спокойно выдувал сквозь воду пузырьки воздуха.

Ялнис улыбнулась и, закрываясь от спутников, отсекла Баха-диргула нежнее остальных. Сейчас ей совсем не хотелось общения с ними. Зораргул был самым лучшим, с ним у нее была самая глубокая внутренняя связь, он был таким же живым и заботливым, как ее первая любовь.

Из глаз текли слезы, горячие, они стекали по щекам, но когда она опускалась под воду, вода смывала слезы. Сквозь неровную поверхность воды, сквозь пар Ялнис смотрела на звезды.

Она высунула голову, чтобы вдохнуть. Вода рябила и плескалась, лицо обдало прохладой. Спутники молчали, они остались под водой. У Ялнис снова потекли слезы, она всхлипнула, не в силах сдержать горе, ей хотелось забыть все, что произошло после ее последнего пробуждения. Ей хотелось переменить все планы. Если она это сделает, то Сейан восторжествует. Она, возможно, даже начнет предъявлять какие-то требования. Ялнис взглянула на сообщения, которые корабль хранил для нее. Она отказывалась отвечать, даже видеть их не хотела. Она считала, что если прочтет их, то тем самым проявит свою слабость. Прочитав же, она пожалела, что сделала это.

«Зачем ты мучила и дразнила меня? — писала Сейан. — Ты ведь знаешь, что хотела именно этого. Ты хотела меня».

Ялнис стерла все остальные сообщения Сейан.

— Не принимай послания от Сейан, — сказала она кораблю. Хорошо, — ответил корабль.

— Стирай их, выбрасывай. И никаких ответов. Хорошо.

— Сейан, ты воспользовалась моим восхищением, моим благоговением и извратила их, — сказала она, будто Сейан все еще стояла перед ней. — Я могла бы принять тебя. Могла бы, если бы ты оставила мне хоть шанс. Что у нас есть, кроме времени? Я никогда не прощу тебя.

Вода утекла из ванны, вся впиталась в стены и пол корабля. Теплый воздух обсушил ее и собрал весь пар. Ялнис завернулась в новый отрез шелка, даже не заботясь о том, как будет в нем выглядеть. Кое-кто ходил дома голышом, но Ялнис нравилось ходить в одежде. А сейчас подойдет и просто накидка.

Она бродила по кораблю, заходила в каждое помещение его нынешней конфигурации и с удивлением и опасением смотрела на дочерний корабль, который рос под боком ее корабля. Каким будет человек, новое существо, которое поведет этот корабль во Вселенную? Раньше ей казалось, что она это знает, но все так быстро переменилось.

Она вернулась наконец в гостиную.

— Защищайся, — сказала она кораблю. Хорошо.

Ялнис опустилась в объятия корабля, и он нежно принял ее. Она положила руку на живот, прижала ладонь к горячей, заживающей ране, потом погладила каждое из маленьких лиц. Они тыкались ей в ладонь, вытягивались, как могли, из своих гнездышек, чтобы она могла пощекотать за рудиментарным ушком Азилгула, под мощной нижней челюстью Вазигула. Даже Бахадиргул выскочил вперед и заморгал своими длинными ресницами, погладил ими ее пальцы, коснулся ее ладони своим острым язычком.

Каждый пытался доставить ей удовольствие, но у нее не было никакого желания получить удовольствие. Горе и чувство вины поглотили даже саму мысль о радости.

Гнездо окутало ее со всех сторон, прикрыло ноги, половые органы, живот. Оно пронеслось над личиками и вложило сосок в каждый маленький рот с острыми зубами. Корабль взял на себя кормление спутников, чтобы они не тревожили Ялнис во время сна.

— Тысяча орбит, пожалуйста, — сказала Ялнис.

Хорошо, — ответил корабль и дал ей понять, что доволен: так у него останется достаточно времени, чтобы закончить и начистить дочерний корабль, подготовить его к запуску. Но после этого ему тоже хочется отдохнуть и заняться путешествиями. Она понимала его потребности, она согласна.

Сейчас она будет спать на протяжении тысячи орбит. Если кто-то еще, кроме Сейан, примет приглашение на запуск ее дочери, то прибудет заранее и сможет тогда дождаться ее, как ждала их она. Может, за тысячу орбит (по-старому это тысяча лет) она сможет придумать достойный способ отомстить. Возможно, за тысячу лет сна она сможет избавиться от своего страшного горя. Корабль протянул свои удлинители системы жизнеобеспечения, они подхватили Ялнис, вросли в нее. Она приняла удлинитель системы выделения и проглотила удлинитель питания. На руку и запястье сам собой наделся монитор.

Сквозь купол было видно, как корабль вышел на орбиту и направился к толстому ковру разноцветных звезд, к светящимся облакам газа.

Ялнис окунулась в тысячелетний сон.

Ее разбудил поцелуй корабля. Из удлинителя питания полилась вода, она смочила ее губы, язык. До сознания донесся замысловатый аромат. Она вошла в последнюю, гипнопомпическую стадию сна, теперь сновидения то появлялись, то пропадали.

Она подумала: «Было бы хорошо, если… Мне бы хотелось…» Неожиданно ее пронзила боль утраты. Ее сковал холод сожаления и горя, он дошел и до четырех оставшихся спутников — они очнулись ото сна, выпустили соски и запищали. Корабль, который в течение тысячи орбит раздражал их острые зубки, свернул свои системы.

Благодаря кораблю Ялнис заметила окружение — системы защиты самого корабля, звезду и ее планеты, астрономический ландшафт, светившийся сквозь прозрачный купол.

Корабль показал ей и группу других кораблей, которые каждый своим голосом сообщали ей, что корабли и люди собрались, чтобы отпраздновать запуск ее дочери и дочернего корабля. Она узнала друзей и знакомых, заметила и незнакомцев. Она попыталась найти бывших возлюбленных и, к своей радости и опасению, заметила, что рядом находится корабль Зорар.

Но и конечно же, Сейан.

За время долгого отдыха Ялнис Сейан ни разу не попыталась приблизиться, ни разу не попробовала присоединиться или напасть. Ялнис была рада этому. Ее корабль, конечно, выставил непроницаемую защиту, которая вызывала у других кораблей серьезную аллергическую реакцию. Защитный экран отбирал много сил у корабля. Ее корабль был хорошо обеспечен, но даже для него выставить такую защиту одновременно с постройкой дочернего корабля — задача непростая.

Сейан не приближалась к ним, вместо этого ее корабль все время шел параллельным курсом, словно защищал и наблюдал за Ялнис.

Ялнис даже рассердилась, что не предвидела такого поведения (она ожидала агрессии, но никак не проявления заботы), она направила свой корабль по другому курсу — в математический центр вдоль длинной, извилистой линии курса другого корабля. Корабль послушно лег на новый курс, даже согласился на все проявления защиты и хороших манер. Теперь Сейан будет непросто следовать за ними.

Ялнис потянулась. Корабль понял, что она желает встать, и свернул все свои системы жизнеобеспечения, вынул их из ее тела. Она слегка поперхнулась, так всегда происходит, когда изо рта вынимают удлинитель питания. Он скользит вверх по гортани, затем по языку, между губ, оставляет во рту сладкий привкус. Удлинитель свернулся, и корабль поглотил его. Вслед за ним последовали удлинитель системы выделения и монитор. Они тоже исчезли в обшивке-коже корабля.

Ялнис медленно подняла голову. Тяжелые, сильно выросшие волосы оттягивали голову вниз. Она включила отражатели купола и посмотрела наверх.

Ее волосы раскинулись широким ореолом, закрыли всю округлую поверхность пола гостиной. Волосы были окрашены по концентрическим кругам. Внешний круг казался таким широким, что каждый волосок растягивался, словно луч, и светился серебристым цветом. Такой яркой блондинкой она была, когда впервые встретилась с Сейан. Дальше цвет волос резко менялся вплоть до черного, потом от золотистого до каштанового и темно-коричневого; затем последовательность цветов повторялась снова. На будущее она навечно удалила из последовательности самые светлые тона. Они всегда служили бы напоминанием.

Вместо того чтобы обрезать волосы покороче, как она всегда хотела, Ялнис попросила корабль оставить длину до пят.

Несмотря на постоянную заботу о ней корабля, ей всегда было трудно подниматься после такого длительного сна. Корабль помогал, он уменьшил силу тяжести. Ялнис встала на дрожащие ноги. Когда она выходила из гнезда, то споткнулась. Спутники тревожно запищали.

— Успокойтесь! — приказала она. — Разве я когда-нибудь давала вам повод? Почему же вы боитесь, что я упаду на вас?

Да и вообще, инстинкт самосохранения заставит их, если она и упадет, спрятаться внутрь ее тела, так что синяки и царапины достанутся только ей самой.

«Но даже если я никогда и не падала на них, — подумала она, — все же повод бояться у них есть. Повод усомниться в действенности моей защиты».

Волосы окутывали ее плечи, груди, бедра и ноги, опускались до самой земли. Спутники смотрели из-за плотной завесы и раздраженно переговаривались. Бахадиргул чихнул. Внезапно ее охватила жалость, и она откинула волосы, чтобы освободить их.

Рана под пупком зажила, на ее месте остался белый шрам. Под кожей хранилась зазубренная капсула спермы, которую Зораргул оставил ей перед своим исходом; она была невидима, но Ялнис пальцами прощупывала ее, ощущала ее нервными окончаниями. Она должна была решить, использовать ее или окончательно запечатать капсулу и выпустить ее из себя.

Корабль без ее напоминания впитал обрезанные волосы. Они родились вместе с кораблем; и, несмотря на секреты, которые каждый вид хранил при себе, они прекрасно знали привычки друг друга. Корабль выпустил отрез шелка и тут же скроил из него удобный и нейтральный костюм — свободные брюки с прозрачной, отделанной кружевами вставкой для спутников, рубашка без рукавов с такой же кружевной вставкой. Она носила одежду, которая позволяла спутникам смотреть на мир, потому что, когда им было скучно, они могли доставлять массу хлопот. Она оставила натуральный, слегка бежевый цвет шелка, слишком уж разноцветными были теперь волосы. Она закрутила их в один жгут, чтобы они не мешали ей одеваться, потом снова распустила. Волосы тяжело спускались на шею, плечи.

Может, стоит все же подумать о стрижке, решила она. Но после обеда. А пока можно соблюсти все формальности.

Начали поступать сообщения с других кораблей. Ей было приятно, что на ее приглашение откликнулись столько людей. Но пока она не отвечала, даже на приветствия. Ее корабль так долго ждал гостей, но никого не было. А теперь вот все собрались.

Ялнис прикрыла глаза, чтобы проверить состояние корабля и все записи. Температура корабля немного поднялась, так как он включил активный метаболизм. Бок корабля, гладкий до того, как она заснула, теперь сильно распирало. Дочерний корабль лежал в родильном гнезде, весь блестящий и украшенный маленькими узелками. Эти узелки впитаются в кожу-обшивку нового корабля, это основа будущих возможностей формировать входы-выходы, соединения, порты, антенны, недифференцированную ткань для экспериментов и игр.

— Красиво, — прошептала она кораблю.

Хорошо.

Спутники пищали от голода, хотя последние тысячу лет они только и делали, что спали и ели. Они отъелись и потолстели. Но они всегда были голодными или жадными, всегда готовы съесть что-нибудь вкусненькое, хотя они напрямую были связаны с ее током крови, с ее нервами и могли питаться, даже не открывая свои маленькие ротики, не выставляя напоказ маленькие острые зубки.

Но и Ялнис слишком долго питалась с помощью систем жизнеобеспечения корабля, она тоже страшно хотела есть.

Она вышла из гостиной и спустилась в сад. Свет переменился — он стал ярче и теплее. Фильтр, которым ее корабль пользовался для пропускания света в сад, симулировал атмосферу.

В саду ее встретил рассвет. В деревьях пели и щебетали птицы, по краю сада кормилась стая перепелов. Когда она вошла, несколько кроликов, рвущих травку на лугу, подняли головы, но тут же вернулись к своему занятию. В течение тысячи поколений они не видели человека.

В саду запахи были не такие, как в других помещениях корабля. Ей казалось, что такие запахи должны встречаться на настоящих планетах. Запахи нравились ей, но и пугали тоже, потому что пахло живыми организмами, которых она никогда не увидит. Чтобы сад оставался здоровым, в атмосфере присутствовали мириады бактерий, в земле орды червей, в траве и воздухе полчища жуков и букашек. Она даже думала, что спокойнее было бы выращивать все в гидропонных контейнерах, как делали раньше (когда она в последний раз внимательно разглядывала сад), но ей нравилась и необычность нового способа. Кроме того, кораблю такой метод тоже пришелся по душе. Если бы он считал, что что-то нужно переменить, он так и сделал бы.

Она прошла босиком в сад, стараясь не наступить на выползшего наружу червяка или невнимательного жука. Бактериям придется самим следить за своей безопасностью.

Она сорвала какие-то фрукты, початок кукурузы, пригоршню цветков тыквы. Ей нравились цветки. Когда она не спала, то постоянно разыскивала цветы и срывала их до того, как они превращались в плоды. Пропущенные цветки разрослись огромными тыквинами всевозможных форм, некоторые идеально сохранились, другие были изъедены животными-вегетарианцами.

Спутники почувствовали запах еды, заерзали, засуетились, вытягивая шеи и пытаясь цапнуть друг дружку. Она успокаивала их, совала им кусочки яблок и зернышки граната.

Они уже начали бороться за первенство, каждый пытался продвинуться к ее центру, мигрировать так, чтобы она не заметила, через кожу и мышцы к тому месту, где жил Зораргул. У нее было ощущение, что кожа растянулась и болит. Но ни один спутник не проявлял достаточно смелости и уверенности, чтобы рискнуть отсоединиться от своего нынешнего местоположения и внедриться на новое.

«Ёот и хорошо. Попробуй кто-то из них без моего разрешения сделать это, и я за себя не отвечаю».

По выходе из сада ей нужно было приветствовать собравшихся гостей.

«Не хочу, — подумала она, словно капризная девчонка. — Хочу оставаться одна. Хочу наслаждаться своими спутниками. Хочу, чтобы меня оставили в покое. Дали бы спокойно погоревать».

В гостиной под прозрачным куполом корабль сделал возвышение, на котором можно было сидеть. Она опустилась на подушки, села прямо на волосы, вскрикнула от неожиданной боли, вытащила из-под себя локоны и аккуратно сложила их — в концах волос запутались кусочки земли и листья, и она стряхнула их (пусть ковер собирает мусор). А сама она устроилась поудобнее.

— Хочу навестить Зорар, — сказала она кораблю.

Хорошо.

Она вздремнула, пока два корабля сближались и выдвигали соединительные капсулы. Вот корабль Ялнис вздрогнул — слегка, еле ощутимо.

Ялнис замешкалась на границе, глубоко вздохнула и вошла в фимбрию, где сошлись вместе ткани ее корабля и ткани корабля Зорар, — здесь они встретились, переплелись и испускали генетическую информацию, которую так интересно было вкусить и проверить.

На границе корабля Зорар она остановилась и подождала появления подруги.

— Зорар, — приветствовала она ее.

Зорар улыбнулась доброй и томной улыбкой. Она протянула Ялнис руку и втянула ее на свой корабль; этот жест доверия полностью покорил сердце Ялнис. Ей захотелось броситься в объятия Зорар.

«Могу ли я?» — подумала она и разразилась слезами. Зорар обняла Ялнис и прошептала:

— Дорогая моя, что такое?

Между всхлипываниями и шмыганьем носом, совсем некрасивым приступом икоты Ялнис постепенно все рассказала. Зорар держала ее за руку и слегка поглаживала ее; она молчала и не двигалась.

— Мне так жаль, — прошептала Ялнис. — Я так любила Зораргула. Я всегда вспоминала тебя, когда… Теперь во мне такая пустота.

Зорар опустила взгляд. Кружева на одежде Ялнис деликатно скрывали спутников.

— Дай посмотреть, — попросила Зорар спокойно.

Ялнис всегда восхищалась ее спокойствием. Правда, сейчас в ее карих глазах блестели слезы.

Ялнис раздвинула кружева. Четыре оставшихся спутника заморгали и съежились в необычной обстановке под пристальным взглядом незнакомки. Бахадиргул спрятался внутрь, он был самым стеснительным; остальные же высовывались, глазели и скалили зубы.

— Ты не выбрала замены.

— Как можно заменить Зораргула? Зорар покачала головой:

— Дубликатов не бывает. Но бывают замены. Ялнис сжала руку Зорар:

— Ты хочешь сказать… — Она остановилась, смущенная, в замешательстве, словно снова стала той же маленькой девочкой, какой впервые встретила Зорар. Тогда все, что случилось, было ее выбором. Теперь, по праву, выбор остается за Зорар.

— Наша общая дочка, — произнесла Зорар. — Интересно бы ее узнать.

— Да, — ответила Ялнис.

Зорар прижала ладонь к щеке Ялнис.

Вместо того чтобы упасть в ее объятия, Ялнис содрогнулась. Зорар тут же оторвала руку и уставилась на Ялнис.

— Что ты хочешь, дорогая моя? — спросила она.

— Я хочу… — Ялнис в смущении засопела. — Хочу, чтобы все было опять так, как до моей встречи с Сейан! — Она взяла руку Зорар и крепко обхватила ее. — Я хотела дочку от Зораргула, но Зораргула нет, и я… — Она замолчала. Она не хотела сделать больно Зорар.

— Ты не готова к новому возлюбленному, — произнесла Зорар. — Я прекрасно понимаю.

Зорар посмотрела на оголенный живот Ялнис, на одно смущенное и три наглых маленьких личика, на шрам, оставшийся после убийства Зораргула.

— Так не должно было быть, — произнесла Зорар.

Ялнис дотронулась до шрама, где зубчатые останки Зораргула царапали ее кожу изнутри.

— Может…

— Нет! — резко возразила Зорар.

Ялнис разочарованно опустила кружевную вставку.

— Сейан убила наши воспоминания, — сказала Зорар. — Разве ты можешь отправить в мир дочь, которая будет иметь опыт только одного родителя?

Зорар была добра, она не стала говорить, что этим одним родителем будет молодая и недостаточно опытная Ялнис. Глаза Ялнис снова наполнились слезами. Она попыталась сдержаться, но ничего не получилось. Она противилась признать, что Зорар права. Зорар зрелая, она занимает определенное положение, у нее за плечами несколько длинных, далеких путешествий. Ее воспоминания — незаменимый дар, который можно было передать дочери через Зораргула. Сам по себе пакетик спермы не может передать эти воспоминания, этот опыт.

— Должно пройти время, — промолвила Зорар. — Возможно, мы снова встретимся в каком-нибудь новом тысячелетии.

Ялнис вытерла глаза рукавом.

— Я так злюсь! — воскликнула она. — Как могла Сейан решиться на такое предательство?

— Как ты ее нашла? — спросила Зорар, словно желая переменить тему разговора. — О ней ничего не было слышно… — Она замолчала, задумалась, потом пожала плечами. — По крайней мере шестьдесят или восемьдесят тысяч лет. Я думала, она пропала.

— Ты надеялась на это?

Зорар внимательно посмотрела на нее:

— Разве ты не помнишь?

Ялнис, устыдившись, отвернулась и ответила:

— Не вся память Зораргула перешла ко мне. Я всегда с радостью принимала все его воспоминания. Но не хотела хватать их все сразу, словно ненасытная жадина.

— Сколько тебе сейчас лет? — мягко спросила Зорар, будто желая сменить тему разговора.

— Кораблю одиннадцать тысяч лет, — ответила Ялнис. — В состоянии бодрствования мне двадцать пять.

— Вам, молодым, всегда обязательно нужно все открывать самим, — со вздохом произнесла Зорар. — Ты ни о чем не спрашивала Зораргула, когда позвала к себе Сейан?

Ялнис была потрясена до глубины души и не отрываясь смотрела на Зорар.

— Спрашивать Зораргула о Сейан?

Зорар с таким же успехом могла предложить заняться любовью посреди группы кораблей и оставить при этом купол прозрачным, чтобы все могли заглядывать внутрь. Ялнис никогда и в голову не приходило сообщать спутникам имена других спутников или хотя бы задуматься, поймут ли они ее. У нее оставалось право на личную жизнь, так же как и у ее возлюбленных.

— Молодежь! — нетерпеливо воскликнула Зорар. — Для чего, как ты думаешь, существует память? Неужели это просто игрушка для развлечения?

— Я старалась относиться к воспоминаниям с уважением! — вскричала Ялнис.

Зорар фыркнула в ответ.

Интересно, подумалось Ялнис, буду ли и я когда-нибудь такой уверенной в себе. Ведь Зорар абсолютно не волнует, что думают о ней другие. Ялнис так хотелось быть такой же смелой, такой же отважной и бесстрашной.

— Я, конечно же, спрашивала о ней! — воскликнула она, пытаясь хоть как-то оправдаться. — Не у спутников, а у Шай и Кинли, у Тасмин. Только они были рядом, с ними я и говорила. Все они ответили: «Ага, значит, она нашлась», или: «Это легенда, как тебе повезло встретиться с ней», или: «Передавай ей мой теплый привет».

— У Тасмин с ней дочь, она ни при каких условиях не позволит сказать ничего плохого о Сейан. Думаю, что Сейан никогда не давала ничего Тасмин, чего не хотела бы отдать сама. Кинли вообще даже еще не родилась, когда в последний раз мы слышали о Сейан, а Шай… — Зорар опустила взгляд на руки и медленно, постепенно разжала кулаки. — Шай боится ее.

— Она могла бы предупредить меня.

— Сейан наводит на нее ужас. Она здесь? — Зорар закрыла глаза, так делала и Ялнис, когда хотела получить информацию от органов чувств корабля.

— Нет, — ответила Ялнис, и Зорар почти одновременно промолвила:

— Нет, ее тут нет.

— Она говорила, что будет, но потом передумала. Я очень обиделась, когда она исчезла, не сказав ни слова, а когда я спрашивала, в чем дело, она молчала в ответ.

— Она изменила свое мнение после того, как ты упомянула о Сейан.

Ялнис подумала немного и согласилась:

— Да.

— Ты бы поверила ей, если бы она предупредила тебя?

Ялнис вспомнила, как красиво говорила Сейан, ее прикосновения и неотразимую внешность, свое смущение от одного вида Сейан, она вспомнила, как была возбуждена, поняв, что Сейан ее заметила. Ее передернуло — как же все переменилось!

— Сомневаюсь, — ответила она. — Да, ты права, я бы ей не поверила. Я бы решила, что она просто ревнует.

Зорар утерла слезы Ялнис.

— Что она тебе сделала? — шепотом спросила Ялнис. Зорар глубоко вздохнула и приподняла марлевую кромку рубашки.

У нее было такое же количество спутников, как и в последний раз, когда они виделись, — пятеро. Столько же приняла и сама Ялнис. Ялнис думала, что женщина такого возраста и статуса, как Зорар, могла бы принять еще нескольких спутников. Пятеро спутников считались нормальным для женщины возраста и положения Ялнис.

— Ты видела этот шрам, — продолжала Зорар, проводя рукой по бледной неровной линии, проходившей от грудины до пупка; на фоне ее нежной кожи шрам был почти незаметен. — А я всегда отмахивалась от твоих вопросов.

— Ты говорила, что это случилось, когда ты ступила на поверхность планеты, — ответила Ялнис. — Ты говорила, что на тебя напало хищное растение.

— Да, так оно и было, — спокойно сказала Зорар. — Но шрам не от него.

Она медленно погладила маленькое личико своего расположенного в центре спутника по подбородку. Прямо под пупком Зорар спутник поднял личико, заморгал и оскалился. Он не потягивался, словно угрожая, не исчезал. Ялнис никогда не видела его лица: как и другие, он мало показывался наружу; когда Ялнис и Зорар занимались любовью, она видела только его макушку. Ялнис. всегда считала, что спутники восхитительно скромны, но теперь подумала, не боялись ли они ее.

Зорар прижала пальцы под подбородком спутника и, нежно почесав его, приподняла головку и обнажила шею.

Шрам не заканчивался у пупка Зорар, он шел дальше по затылку спутника и сбоку по его горлу.

— Сейан утверждала, что вела себя так, как ее научили. Как она считала правильным. Она пришла в ужас от моего отчаяния.

Она погладила пушистую головку спутника, и он прикрыл глаза. Голос Зорар стал жестче.

— Мне пришлось успокаивать ее, потому что она словно обезумела. Мне пришлось успокаивать ее.

— Она обвинила меня в том, что я дразнила ее, обманула ее, — ответила Ялнис. — А она убила Зораргула.

Раненый спутник тихонько заснул под рукой Зорар, теперь, во сне, он уже не скалил зубы.

— Может, она научилась действовать разумнее, — прошептала Зорар, словно спутник мог услышать ее и понять. — Или стала более… милосердной.

— Милосердной! — вскрикнула Ялнис. — Скорее, жестокой и саркастичной.

— Она убила Зораргула, — сказала Зорар. — А этого, моего, она оставила парализованным. Импотентом.

Ялнис представила: Зораргул отрезан от нее, он не может передать ни удовольствия, ни воспоминания, просто паразитирует, и гордость его навсегда ущемлена и разрушена. Она с удивлением и жалостью воззрилась на Зорар, а потом смущенно покраснела. В свое время она была уязвлена, когда Зорар сотворила Зораргула с вторичным маленьким лицом вместо лица первого спутника. Теперь Ялнис знала причину.

Ялнис положила руку на руку Зорар. Своими пальцами она дотронулась до мягкого пушка на голове раненого спутника и бессознательно вздрогнула. Зорар отвела взгляд.

«Могла ли я уберечь Зораргула? — подумала Ялнис. — Независимо от того, насколько я любила Зорар…»

Она считала, что Зорар самая смелая из всех людей, которых она когда-либо встречала.

Стоит ли говорить об этом? Непонятно. Не более, чем задавать вопросы, которые задавать нельзя: «Как ты могла?.. Почему ты не?..»

— И что ты думаешь теперь? — спросила Зорар.

— Я возмущена! — заявила Ялнис.

— Возмущена до такой степени, что готова рассказать?

— Я рассказала тебе.

— Ты призналась мне. Ты призналась в смерти Зораргула, словно сама была в этом виновата. Ты веришь Сейан, что это ты обманула ее? Достаточно ли ты возмущена, чтобы обвинить ее, а не себя?

Ялнис сидела молча, она задумалась. Спустя долгое время она снова погладила руку Зорар, собралась с мыслями и провела пальцами по волосам спутника Зорар. Потом быстро поцеловала Зорар и вернулась к себе на корабль.

Она была занята приготовлениями, общением со старыми друзьями, знакомством с новыми. Но в голове все время звучали вопросы, которые задала ей Зорар, обычно они таились где-то в самых далеких уголках сознания, но иногда пробивались наружу.

«И что ты думаешь теперь?»

Пока она готовилась, корабли подошли ближе, выпустили свои системы соединения. Они все срослись вместе. Корабль Ялнис стал центром, и вскоре колония кораблей полностью заслонила ей вид космоса с его облаками звезд и светящейся звездной пылью. Ялнис чувствовала, как неуютно ощущает себя корабль, когда его так сжали со всех сторон. Она вполне разделяла его тревогу. Она чувствовала и изнеможение корабля от переизбытка генетического обмена. Она старалась избегать острых ощущений.

Она продолжала игнорировать Сейан, но так и не аннулировала ее приглашение. Корабль Ялнис не разрешал прямого соединения с блестящим кораблем Сейан. Сейан оставалась на периферии колонии, образовав свои собственные соединения с другими кораблями. Корабли парили в некоем сложном и необычайно красивом танце, танце равновесия и взаимодействия. Люди обменивались приветствиями, воспоминаниями, дарами, а корабли в это время обменивались информацией и новыми генетическими кодами.

По большей части обмен информацией происходил тайно. Порой даже сами корабли не знали, что может сделать эта новая информация, но они обильно собирали ее, обменивались ею, играли, переформировывали, проверяли. Светящийся узор радужных отражений распространялся сквозь кожу-обшивку корабля Сейан к другим кораблям, узор при этом мутировал от линий к точкам.

Корабль Ялнис сохранял свою обычную отражающую серебряную окраску.

— У кораблей теперь новая мода, — заметила Ялнис. Хорошо, — ответил корабль и вдруг: — Плохо.

Ялнис нахмурилась, она была озадачена — ее корабль демонстрировал ей генетическую последовательность и генеалогический ярлык. Она обычно оставляла все эти вопросы на усмотрение корабля, но поняла лишь одно: ее корабль не признавал новый узор, потому что он исходил от корабля Сейан. Корабль поделился с Ялнис и другими своими заботами, он показал, как много новых последовательностей он рассмотрел и отверг, он вообще отказывался даже принимать информацию, если она уходила корнями к ярлыку Сейан.

— Спасибо, — поблагодарила его Ялнис. Хорошо.

Разговор между человеком и кораблем вышел за рамки обычного. Слишком длинный. Ялнис была рада, что обошлось без непонимания.

Ялнис надеялась, что корабль понял ее «спасибо», а сама она поняла его ответ.

«Возможно, Сейан права, — сама себе сказала Ялнис. — Возможно, я наивна. Я боялась прямой атаки, но никогда и не думала о хитром и подлом нападении на мой корабль».

Интересно, не повлияла ли ее встреча с Сейан на равновесие между двумя кораблями; но, может, их вражда имеет другой источник. Может, следует исключить из колонии корабль Сейан. Однако это было бы серьезным оскорблением, а друзей у Сейан больше, чем у Ялнис, и еще больше почитателей. Она старше, богаче, более опытна и уже состоялась как личность, голос и тело у нее более гибкие и податливые.

— Я доверяю тебе. — Она старалась говорить простыми утвердительными предложениями. Она оставит своему кораблю право принимать решения относительно корабля Сейан.

Хорошо.

Новая блестящая мода продолжала распространяться от корабля Сейан на другие корабли, при этом каждый последующий старался еще больше приукрасить новое веяние.

Популярность Сейан привела к тому, что в колонии образовался второй центр, это вызвало дестабилизацию их вращательного движения, но тут уж ничего нельзя было поделать. Это проблемы кораблей, а не людей.

Ялнис была готова. Она приняла последние решения, надела замысловатый кружевной наряд, глубоко и прерывисто вздохнула и пригласила гостей.

Первой появилась Зорар, она была настолько уверена в себе, что не задумывалась о том, чтобы соблюдать веяния моды и опаздывать. Ялнис обняла ее, она была благодарна Зорар за все. Зорар нежно поцеловала Ялнис и протянула ей запечатанную стеклянную ампулу.

— Для виноградника твоей дочери, — сказала она. — По-моему, культура улучшилась даже по сравнению с той, что я давала твоей матери, когда она запускала тебя и твой корабль.

— Спасибо. — Ялнис оценила дар и положила его на главный стол, на самое почетное место.

Прибыли еще гости; целый час она приветствовала их одного за другим, встречала старых друзей, представляла гостей друг другу, принимала дары. Гости подносили ей произведения искусства, рассказы и песни; шелк, сделанный их кораблями, тонкий, как туман, семена недавно адаптированных растений, эмбрионы недавно открытых культур, уникальные дрожжи и бактерии. Ялнис принимала все подряд, благодарила всех. Запуск дочери произойдет по-настоящему; ее корабль будет исключительным и богатым.

Гости ели и пили, желали друг другу долгих лет жизни и интересных путешествий, поздравляли тех, кто благополучно вернулся из очередных вылазок. Они обменивались комплиментами и сплетнями, флиртовали друг с другом, рассказывали друг другу сказки и истории, даже хвастались. Кинли, конечно, только что вернулась из очередного потрясающего путешествия, по сравнению с которым бледнели все остальные. Гости хвалили кухню корабля Ялнис, особенно сочного кролика, а также разнообразие и качество ее вин. Все были в лучших шелковых нарядах, а большинство, как и Ялнис, надели еще и кружева, чтобы спутники могли наблюдать за вечеринкой, оставаясь в то же время в укрытии. Некоторые гости были в непрозрачных одеждах, подчеркивая тем самым предельную скромность. Но Ялнис такой выбор казался слишком жестоким. Самые молодые из гостей, которые недавно дебютировали и перешли из разряда одинокой девушки в разряд взрослой женщины, выставляли напоказ свои девственные талии и животы.

Ялнис, как и всегда, особо остро ощущала соединения, которые протянулись от других кораблей к ее гостиной. Входы, светящиеся холодными пастельными красками биологического света, изменили ее жизненное пространство — теперь вместо уютного и интимного оно стало открытым и уязвимым.

Зорар протянула ей бокал вина. Ялнис создала этот сорт на основе дрожжей, которые Зорар подарила ее кораблю, когда корабль был рожден и запущен вместе с самой Ялнис.

Ялнис пригубила вино, огляделась и сделала большой глоток. Она сразу почувствовала действие напитка. Спутники запищали от удовольствия, забрались глубже внутрь и с жадностью впитывали алкоголь. Ялнис провела рукой по кружевной вставке рубашки. Она так мало уделяла внимания спутникам со времени убийства Зораргула. Ялнис выпила еще вина, Зорар вновь наполнила бокалы.

Ялнис заблокировала усиливающийся гул разговоров. Она отвыкла от шума, он утомлял ее.

— Что ты думаешь? — спросила она. Зорар подняла бровь:

— Я хочу, чтобы ты ответила мне на этот же вопрос.

— Ага, — промолвила Ялнис. — Да, конечно. — И она покраснела от допущенной ошибки. — Но я имела в виду вино.

— Вино замечательное, — ответила Зорар. — И ты это прекрасно знаешь. Твой корабль относится к той линии, которая никогда не допускает рекомбинантных ошибок; я одобряю все его изменения. А что насчет Сейан? Ты запретила ей доступ?

— Нет. Я хочу, чтобы она пришла сюда. Чтобы она поняла, что проиграла. Может, она сама запретила себе доступ.

— А может, пытается выбить тебя из колеи. Или дожидается, когда ты выпьешь слишком много.

Ялнис опустошила второй бокал.

— Может, если я напьюсь, то буду готова встретить ее. Она игнорировала шум, но тут обратила внимание на внезапную тишину.

— А потом я… — сказала Кинли и остановилась.

Посреди самого большого нового входа стояла Сейан, ее силуэт выделялся на фоне золотистого биолюминесцентного света, лицо оказалось в тени — эффект был крайне впечатляющим. Сердце Ялнис забилось, кровь прилила к лицу.

— Я думала, она такая красивая, — прошептала Ялнис Зорар.

Ялнис была в ужасе и смятении. Ей показалось, что она говорила шепотом, но несколько человек, которые стояли рядом, посмотрели на нее с удивлением, а одна даже с ревностью — ведь у Ялнис были близкие отношения с этой известной путешественницей.

«Если бы ты только знала, — подумала Ялнис. — Интересно, что бы ты почувствовала?»

Ялнис с сожалением подумала о том, что канула в прошлое радость, которую она испытала, когда выбор Сейан пал именно на нее, но еще больше она сожалела и горевала о Зораргуле.

Сейан вошла внутрь, она приветствовала своих союзников и миновала, даже не повернувшись, тех нескольких человек, которые не приняли новомодные предложения ее корабля. Ее ноги и бедра элегантно облегали шелковые одежды, блестевшие тем же узором, что теперь украшал многие корабли. Никто больше не догадался использовать этот узор для одежды. На плечах Сейан красовалась шаль из такого же материала, она прикрывала грудь Сейан, а заодно и ее спутников.

Но в руках Сейан не было никаких даров. Ялнис отказывалась замечать это, но другие гости тут же обратили внимание и, шокированные, принялись перешептываться.

И вдруг она откинула в сторону шаль и обнажила себя от грудины до лобка.

Со времени, когда она была вместе с Ялнис, она приняла еще спутников. Их у нее было так много, что Ялнис не смогла даже сосчитать, не рискуя неприличным образом уставиться на живот Сейан, чего она уж никогда себе не позволила бы. Она задержала взгляд лишь настолько, чтобы убедиться, что выпуклость-сын прорвалась и уже зажила.

Остальные гости смотрели и смотрели.

Как может один человек выдержать стольких спутников? Внешне Сейан выглядела здоровой, сильной и вполне обеспеченной.

Она повернулась и из тени позади себя вытянула на свет еще одну гостью. На обозрение всех остальных смущенно вышла Эка-рит. Экарит, одна из недавно дебютировавших взрослых женщин, уже надела новую кружевную вставку. Сейан наклонилась и поцеловала ее, скользнула рукой под прозрачной вставкой ее рубашки, чтобы все заметили: да, она не принесла дар для дочери Ялнис, но она преподнесла еще более интимный дар Экарит.

Сейан хотела, чтобы Ялнис знала, что произошло с новым спутником, — она нашла ту, которая согласилась принять его.

Сейан прошептала что-то Экарит, провела рукой по ее щеке и направилась в сторону Ялнис и Зорар. Экарит следовала за ней, чуть поодаль, застенчивая и внимательная, она была возбуждена и напугана своей первой в жизни взрослой вечеринкой.

Первый спутник Сейан, тот самый убийца, высунулся на всю длину шеи, широко раскрыл глаза, оскалил зубы и резко клацал ими. Остальные спутники вторили ему, тоже скалили зубы и свирепо моргали.

— Какая приятная маленькая вечеринка, — промолвила Сейан. — Мне так нравятся люди, которые не следуют последним веяниям моды.

— Попробуй вино, — предложила Ялнис. Она собиралась разговаривать вежливым тоном, но голос прозвучал жестко, безжизненно.

Сейан взяла бокал, глотнула и кивнула.

— Такое же хорошее, как и раньше.

Ялнис мечтала вернуть те далекие дни, когда Сейан была молодой и когда можно было еще разрушить биохимическое строение человека при помощи яда. Она представила отравленное яблоко — всего один кусочек, и Сейан уже больше никого не поцелует.

«Может, я могу воплотить в жизнь это последнее желание», — подумала она и тут же начала действовать.

Она приказала ране, оставшейся после Зораргула, снова открыться. Ее тело пронзила острая боль. Спутники запищали, словно напуганные птицы, — так они реагировали на ее физические и душевные страдания. Сквозь кружевную вставку рубашки проступила кровь. Все гости в ужасе смотрели на нее.

Ялнис опустила руку под алое пятно и провела по ране. Рана под ее нажимом открылась.

Ее плоть воспринимала пакет со спермой Зораргула, как инородное тело, раздражитель, как нечто, что следовало заключить в капсулу и изолировать, подобно жемчужине. Но пакетик тоже боролся за собственную жизнь, он раскидывал вокруг шипы, чтобы зацепиться. Сейчас, выходя наружу, он царапал ее всеми этими шипами, и Ялнис еле сдерживалась, чтобы не закричать от боли.

Наконец ей в руку выпала капсула. Она крепко зажала ее. Ее тело прикрыло отростки пакетика своей собственной белой оболочкой. От Зораргула осталась лишь сфера с окровавленными клыками.

— Это твоя работа, Сейан, — промолвила Ялнис.

По ее животу растекалась кровь, она сочилась по волосам на лобке, вниз по ногам и прямо на ковер, который впитывал и удалял ее. Ялнис похолодела, побледнела, голова ее кружилась. Зорар, стоявшая рядом, вселяла в нее мужество.

— Ты выбрала меня в качестве возлюбленной, — ответила Сейан. — Я думала, ты хотела меня. Думала, ты хотела от меня спутника. Мое потомство всегда боролось за место под солнцем.

— Я никогда не воевала с тобой, — возразила Ялнис. — Я любила тебя. Если бы ты попросила, а не… — И она посмотрела вниз, на окровавленные останки.

— Попросила? — прошептала Сейан. — Но это ты попросила меня.

Вокруг них раздавались шепот, восклицания, возгласы согласия и несогласия.

Тасмин подвинулась ближе к Сейан, она приняла ее сторону.

— Ты наверняка была невнимательной, — сказала она Ялнис. — На мой взгляд, ты слишком молода, чтобы содержать столько спутников.

Сейан взглянула на Тасмин, и та замолчала. Все прекрасно видели, что Ялнис здорова и у нее есть достаток. Ее вид говорил сам за себя, а корабль служил дополнительным подтверждением.

Они стояли друг против друга, и гости понемногу занимали ту или иную позицию. Большинство придерживалось нейтральной, кое-кто встал позади Ялнис, но гораздо больше позади Сейан. Ялнис жалела, что Шай не осталась на вечеринку. Она могла бы занять сторону Сейан, но другие заметили бы ее страх.

Экарит в своей новой кружевной рубашке застенчиво встала между ними.

— Сейан очень внимательна ко мне, — прошептала она. — Она согласилась с моим выбором. — И она отодвинула в сторону кромку рубашки — ровно настолько, чтобы показать уже заживающее воспаление своего нового приобретения, золотую кожу и глубокие карие глаза потомка Сейан, первого маленького лица самой Экарит. — Очень внимательна, — повторила Экарит. — Очень добра. Я ее люблю.

— За то, что она дала тебе отвергнутого? — спросила Ялнис. — За то, что заставила принять спутника, от которого отказалась я?

Экарит уставилась на нее. Ялнис даже пожалела Экарит, пожалела, что унизила ее.

Тасмин вышла вперед и встала рядом с Экарит.

— Ялнис, в тебе говорит горе, — произнесла она. — Ты потеряла спутника, я разделяю твою боль. Но не обвиняй Сейан, не смущай Экарит. Мы все знаем, что Сейан благородная женщина. Моя дочь от нее была запущена со славой и почестями.

— Поэтому-то ты так и заинтересована поддерживать ее, — ответила Ялнис.

— Я тоже поддерживаю, — возразила Кинли, — хотя у меня нет никакого личного интереса.

Ялнис хотела было сказать: «Разве ты когда-нибудь слушала кого-либо, кроме себя?»

Но тут Зорар приподняла край своей рубахи и показала всем шрам и кастрированного спутника с потухшими глазами и поникшим ртом. Изо рта у него стекала слюна.

Старые сразу все поняли, молодые в ужасе смотрели на изуродованного спутника. Раздался шепот, это старые разъясняли молодым. Теперь все смотрели на Сейан.

— Я тебя тоже любила, — промолвила Зорар. — Я говорила себе: это, наверное, моя ошибка. Я должна была понять. Я успокаивала тебя. После того, как ты сделала вот это.

— Я пришла на празднование. — Сейан держалась прямо и с достоинством. — И я хочу, чтобы меня воспринимали такой, какая я есть, а не обрушивали на меня ложные обвинения, не оскорбляли.

Она резко повернулась, и края ее одежды эффектно разлетелись в стороны.

Экарит бегом последовала за ней. Сейан остановилась, даже сзади было видно, как она злится; но вот она немного успокоилась, наклонилась к Экарит, что-то сказала ей, поцеловала и дальше пошла одна. Ее грозная фигура высветилась на секунду в проеме центрального выхода и тут же исчезла.

Экарит вся дрожала, она смотрела вслед удалившейся Сейан и натягивала вниз край рубашки. Наконец она побежала за Сейан. Тасмин с гневом посмотрела на Ялнис, тяжело вздохнула и тоже вышла.

Остальные, даже Кинли, остались стоять вокруг Ялнис и Зорар.

— Ты сама испортила свою вечеринку, — раздражительно заметила Кинли. — И что теперь. Разрыв навсегда? Вражда?

— Я буду избегать ее, — сказала Ялнис.

— Но это уже слишком!

Ялнис ждала, она надеялась если не на шумное приветствие, то хотя бы на поддержку. Но ее окружало молчание.

— А если сообщество не согласно со мной, то какое дело, что избегать ее буду только я?

— И я, — поддержала ее Зорар, и для многих это оказалось решающим.

Пока она говорила, в коридорах, соединявших корабль Ялнис с другими, погас свет; входные проемы медленно уменьшились. Все прекрасно понимали, что вечеринка закончилась. Гости торопились разойтись, пока коридоры окончательно не исчезли. Все потускнело.

В гостиной столы медленно исчезли в полу, оставив на ковре мусор и постепенно растворяющиеся столовые приборы. Реснички ковра собирали весь мусор в медленные водовороты, направляли его в специальные поры, где мусор подвергался метаболической переработке. Все дары тоже исчезли, они будут направлены на новый корабль.

Осталась только Зорар. У Ялнис подкосились колени. Она, тяжело дыша, опустилась на пол, голова у нее шла кругом. Зорар присела рядом.

— Я… Мне нужно…

— Замолчи. Ложись на спину.

— Но…

— Он ждал так долго. Может подождать и еще.

Ялнис поддалась уговорам Зорар и легла. Корабль принял ее в свои объятия, он со всех сторон окутал ее своей теплой кожей. Боль постепенно прошла, кровотечение остановилось. Она исчезла с кожи Ялнис, с ее одежд — маленькие красно-коричневатые точечки сбегали с нее и исчезали через кожу корабля куда-то далеко-далеко.

На секунду или на час Ялнис окунулась в сон. Когда она проснулась, Зорар все еще была рядом с ней.

— Спасибо, — прошептала Ялнис. Она снова закрыла глаза. Ей так хотелось побыть одной.

Зорар поцеловала Ялнис и скользнула в последний, оставшийся видным проем. Проем сразу же закрылся и исчез.

Ялнис хотелось одного — снова заснуть. Теперь ей нужно даже больше, чем тысяча лет. Она никогда так долго не находилась в окружении столь большого количества людей, никогда раньше не противостояла никому другому. Она умирала от изнеможения, но нужно еще немного продержаться.

— Я запрещаю доступ Сейан, — сказала она. Спутники задрожали, почувствовав ее переживания. Хорошо, — ответил корабль, он тут же убрал все соединения

с другими кораблями. Первичная колония распалась на отдельные корабли. Они тут же удалились на безопасное расстояние, теперь жилое пространство Ялнис снова окружали звезды.

Блестящая вторичная колония Сейан осталась на месте, корабль Сейан занимал самое защищенное, центральное положение. Ни один корабль не отделился от этой колонии в знак того, что отказывается от Сейан, избегает ее. Ялнис повернулась к ним спиной. Больше она не хочет иметь с Сейан ничего общего.

— Пора, — громко сказала Ялнис. Хорошо, — ответил корабль.

Он тут же соорудил для нее новое гнездышко — роскошную кровать из шелка, притушил свет и сделал внешнюю поверхность купола зеркальной. Звезды сразу стали призрачными. Ялнис видела все, что происходит снаружи, но внутрь ее корабля заглянуть не мог никто.

Ялнис сняла рубашку. Длинные волосы мешали ей. Она раздраженно тряхнула головой, сняла свободные брюки и, обнаженная, опустилась в постель.

— Пожалуйста, обстриги волосы. Хорошо, — согласился корабль.

Гнездышко быстро проделало всю работу, теперь ее голову украшали коротко подстриженные темно-коричневые волосы. Сразу стало намного легче; длинные локоны упали на ковер и вскоре растворились, превратились в молекулярную пыль.

Ялнис расслабилась, взглянула на спутников и провела рукой по всему телу вниз. Маленькие лица поняли ее намерение. Каждый высунулся, как мог, наружу, потом убрался внутрь, каждый шептал, предлагая себя.

Она сделала выбор.

Бахадиргул вытянулся в поисках ее руки, он нежно постанывал сквозь сжатые острые зубы. Остальные спутники сжались и спрятали свои маленькие личики, кто в смущении, кто в разочаровании. Ялнис погладила Бахадиргула по голове, по затылку, по шее и по тельцу. Она открылась своему спутнику.

Наслаждение медленно нарастало — от точки присоединения Бахадиргула и вглубь ее тела. Оно дошло до степени, обычной при соединении, которая всегда приносила Ялнис радость, а спутники долго еще купались в гордости и насыщении. Но сейчас все продолжалось. Ялнис закричала, тяжело дыша, выгнула спину. Бахадиргул дрожал и вытягивался. Они с Ялнис то соединялись, то разъединялись.

Наконец появилась их дочь. Ялнис свернулась клубочком, иногда она вздрагивала, и ее обдавало волной удовольствия. Она прислушивалась к тому, как растет их дочь. Наслаждение спало.

Внутри нее росла дочь.

Довольная, она устроилась поудобнее в гнездышке и приготовилась спать.

Вместо этого купол снова стал прозрачным. В отдалении блестела колония Сейан. Фимбрии, связывавшие корабли, понемногу слабели и готовились к тому, чтобы отсоединиться.

Ялнис вздохнула. Сейан ее больше не волнует. Она поклялась больше ее не замечать.

Дальше произошло такое, что Ялнис никогда не удастся забыть, сколько тысячелетий она ни прожила бы, сколько приключений ни выпало бы на ее долю.

Соединения сменили форму, сдвинулись, изогнулись арками и волнами. Они сжимались и притягивали корабль еще ближе, хотя старались при этом отсоединиться и отойти.

Сейан полностью подчинила себе корабли тех, кто поддерживал ее, и теперь они обнаружили, что не могут управлять собственными кораблями. Они пытались освободиться, пытались разрушить соединения, но Сейан притягивала их все ближе и ближе.

Корабль Сейан заразил остальные корабли не только красотой, но и повиновением.

Старый и мощный корабль Тасмин с трудом высвободился из общей колонии. Его фимбрии вырвались с кровью. Корабль Ялнис сочувственно вздрогнул, услышав крик боли, недоступный людям. Разрушение и замешательство позволили еще нескольким женщинам преодолеть волю кораблей и оторваться от общей массы. После болезненного и страшного процесса освободившиеся корабли вылетели на более широкую орбиту или сразу же взяли курс за пределы звездной системы, подальше от Сейан.

От последствий злокачественного генетического обмена страдали и люди, и корабли. Ялнис только оставалось надеяться, что все переживут это потрясение.

— Что она делает? — прошептала Ялнис.

Ее корабль правильно интерпретировал ее слова — как обращенные к людям, не к кораблям. Он открыл все коммуникационные порты, которые она приказала закрыть, и в корабль Ялнис ворвались возгласы, крики возмущения, извинения, споры, немыслимые рассуждения.

Ялнис похолодела от страха, шока и ответственности за происшедшее — ведь это она собрала здесь людей, она заставила их выбирать, к какой стороне примкнуть.

— Сейан заразила их, ослабила защитные функции, — сказала Ялнис. «Для этого и был предназначен новомодный узор, — подумала она. — Искушение, соблазн и предательство».

Хорошо, — ответил корабль.

Корабль Ялнис направился в сторону корабля Сейан. Он колыхался вокруг нее, как колыхались и дрожали спутники внутри Ялнис. Он принял решение, но это решение могло привести к его гибели. Это дело корабля. Ялнис могла сопротивляться его решению, но могла добавить свое волевое усилие к волевому усилию корабля и присоединиться к борьбе. Она приняла сторону корабля.

За ней последовала Зорар, а потом, хоть и неохотно, Тасмин. Фимбрии ее корабля сочились жидкостью, которая отрывалась облаками тумана и распадалась на тысячи искр, освещаемых солнцем. Кожа-обшивка ее корабля снова приняла, как и раньше, голубую блестящую окраску, но местами прорывались зараженные, переливающиеся разными цветами остатки, они пытались снова отвоевать положение.

Спустя недолгое время звезды опять исчезли, их заслонил мерцающий защитный щит Сейан. Корабль Ялнис напролом ринулся в гущу этой неразберихи. Ялнис вся сжалась под прозрачным куполом корабля, ее одолел приступ клаустрофобии. Все пропало, может, только Сейан удастся спастись.

Сейан заставила своих сторонников, которые теперь больше напоминали пленников, выпустить соединительные отростки, но, прикоснувшись к кораблю Ялнис, они тут же отпрянули, обожглись иммунным ответом ее корабля. Ялнис с гордостью погладила кожу своего корабля.

Хорошо, — прошептал в ответ корабль.

«Пожалуйста, Сейан, — просила про себя Ялнис — Пожалуйста, улетай. Отпусти всех. Объяви о новом путешествии, о том, что достаточно пристыдила меня и выиграла в нашем противостоянии».

Она совсем не хотела разговаривать с Сейан, но не могла забыть про обязательства перед другими. Она создала коммуникационный порт. Сейан тут же ответила — с улыбкой.

— Не долго же ты выдержала, — сказала она. — Хочешь, прикажу моим друзьям отойти?

Ялнис покраснела, она была смущена и рассержена, но она ни за что не даст Сейан одержать верх.

— Чего ты хочешь? — вскричала Ялнис — Почему тебя так волнует, что я думаю? Оставь нас в покое. Отправляйся снова в свои замечательные и легендарные путешествия…

— Улететь? — переспросила Сейан. — От тебя?

Корабль Экарит, который держался корабля Сейан по собственной воле, встал между кораблями Сейан и Ялнис. В его коже-обшивке открылась пора. Наружу с силой вылетела струя сверкающей жидкости. Жидкость забрызгала купол корабля Ялнис. Она растекалась все шире и шире, старалась проникнуть дальше, глубже, чтобы заразить, подчинить. Ялнис вздрогнула, словно жидкость могла проникнуть внутрь корабля.

Ее корабль задрожал. Ялнис охнула. Температура в гостиной стала подниматься — кожа корабля реагировала на нападение, формировала мощную иммунную реакцию, корабль боролся с инфекцией. Инородное вещество было сублимировано, оно поднялось над кораблем в виде блестящего тумана и разлетелось на мелкие частицы.

Сейан потеряла терпение. Бок ее корабля раздулся и дотянулся до корабля Экарит. Он прорвался, словно абсцесс, и выплеснул на корабль Экарит свои выделения. В среде вакуума и космической радиации жидкие линии затвердели, затем сжались и притянули пойманный корабль ближе к себе, чтобы поглотить. Корабль Экарит, с его подавленными защитными силами, не мог сопротивляться.

— Сейан! — воскликнула Экарит. — Я никогда не соглашалась… Как… — И наконец: — Помогите!

Корабль Сейан поглотил корабль Экарит, он подавил узор маленького корабля своим, более сильным. Захваченный корабль теперь поддался захватчику, и волны света и цвета равномерно перебегали от одного к другому.

— Тебя надо удалить, — сказала Ялнис Сейан и навсегда оборвала связь.

Корабль Тасмин, с пятнами по всей голубой обшивке-коже, с оборванными и кровоточащими соединениями, приблизился к кораблю Сейан.

— Не дотрагивайся до него! — закричала Ялнис — Она и тебя захватит!

— Она должна остановиться, — в ответ спокойно заявила Тасмин.

Ялнис глубоко вздохнула и сказала лишь:

— Верно.

Корабль согласился с ней и двинулся вперед.

— Да, но ты не сможешь остановить ее. Только лишь погибнешь сама, — обратилась Ялнис к Тасмин.

Корабль Тасмин замедлил ход и остановился, но Сейан уже порядком сумела разрушить его.

От наружного бока корабля Экарит протянулся отчаянный отросток. Ялнис разрешила ему дотронуться до ее корабля, сердце при этом бешено колотилось. Ее корабль протянулся к отростку и соединился с ним. Корабль Ялнис отказывался объединяться, он просто захватил кончик чужеродного отростка и образовал временную связку. На секунду он открыл вход из своего соединительного коридора в гостиную Ялнис.

Маленький корабль Экарит понемногу пропадал из виду — его поглощал больший корабль Сейан, он отобрал у меньшего корабля всю его силу. Отросток оторвался от корабля Ялнис и исчез в боковой обшивке корабля Сейан.

Мимо Ялнис пронесся воздушный вихрь, постепенно все успокоилось — ее корабль втянул назад свой отросток.

Вместе с отростком он втянул внутрь и Экарит. Обнаженная, плачущая, с растрепанными волосами, она скромно прикрывала свой живот. Под ладонью она прятала маленькое личико своего спутника, его клацающие острые зубки.

«Может, он ее укусит», — подумала рассеянно Ялнис и отругала себя за такие злые мысли.

— Как она могла, как она могла?! — воскликнула Экарит.

— Ялнис, — позвала ее Зорар из глубин своего корабля, — что ты делаешь? Что делать мне?

— Приходи за мной, если она одержит верх, — ответила Ялнис, а сама подумала: «Смогу ли я бросить свой корабль, если Сейан действительно победит? Должна ли я?»

«Если бы Сейан была терпелива, — размышляла Ялнис, — она могла бы убедить своих друзей сражаться за нее добровольно. Если бы она попросила их, они бы согласились, что я несправедливо обошлась с ней. Если бы она им доверилась, они могли бы из любви поддержать ее».

За всю свою жизнь Ялнис не слышала о существовании колонии с защитными щитами, даже в воспоминаниях возлюбленных, чьих спутников она приняла в себя, не упоминалось ни о чем подобном — никогда не возникало такой сильной опасности для группы людей, требующей подобной защиты. Щит представлял собой акт полного отчаяния, последнее усилие, тоже вид нападения. После такого воздействия приходилось долго и усиленно залечивать корабли. Но друзья Сейан могли добровольно прибегнуть к такой форме защиты ради любви Сейан. Вместо этого они по одному отрывались от нее, при этом нанося себе серьезные увечья, только чтобы избежать повторения судьбы Экарит. Однако они одновременно ослабляли и саму Сейан.

Они разбегались, разлетались. Старый огромный корабль Сейан остался один, он втягивал все антенны, которые в отчаянии пытался выпустить во все стороны корабль Экарит.

Экарит тихо плакала, глядя, как исчезает ее корабль.

— Успокойся, — сказала ей Ялнис.

До самой последней минутки Ялнис надеялась, что Сейан смягчится и уступит. Вокруг нее собрались Ялнис, Зорар, Тасмин и еще несколько других кораблей, но у нее все же оставалась возможность для отступления. Бывшие сторонники Сейан собрались за первой линией обороны, они боялись, что могут снова попасться в ее сети, но теперь они готовы были защищаться.

Корабль Ялнис выпустил первую волну шелка — серебряный веер липучих волокон, которые зацепились за корабль Сейан и окутали его. Корабль Ялнис проверил свое равновесие — действие и противодействие.

Другие корабли последовали его примеру, они один за другим выпускали в сторону корабля Сейан струи шелка: серебряные, алые, темно-синие, ультрафиолетовые — всех цветов, кроме голо-графического рисунка, который прикрывал их защитные щиты. Корабль Сейан хотел ответить, но его сил оказалось недостаточно для противодействия совместным усилиям остальных. Он стал уменьшаться, отстраняться от прикосновений шелка, так как боялся аллергической реакции. Постепенно он вообще исчез под слоями застывающего разноцветного материала.

Ялнис прислушивалась, ожидая призыва о помощи, просьбы о помиловании, может, даже вызывающего поведения. Но Сейан демонстративно молчала.

Что, если она втайне отдает приказы своим союзникам? Остались ли у нее вообще союзники? Она посмотрела через плечо на Экарит.

Экарит потихоньку подкралась сзади и вдруг набросилась на Ялнис, обнажив зубы в таком же жутком оскале, как у ее злого спутника. Она рвалась к лицу Ялнис, из ее руки лилась кровь; вот они вместе упали на пол. Ялнис сопротивлялась, она отбивалась от кулаков и ногтей Экарит, она в отчаянии пыталась защитить свою маленькую растущую дочь, своих спутников от спутника Экарит, который, как ни крути, был отпрыском Сейан и ее первого спутника-убийцы.

Все спутники пищали, клацали зубами, они были готовы защищаться; они прекрасно осознавали опасность так же, как и свои возможности.

— Зачем ты это делаешь? — прокричала Ялнис. — Я тебе не враг!

— Я хочу свой корабль! Я хочу Сейан!

— Все! Его нет! Ее нет!

Ялнис подмяла под себя Экарит, схватила ее и крепко сжала. Экарит пыталась еще обрушить на нее град ударов. Спутники кидались на своего противника. Их подвижность вызвала у Ялнис ощущение сексуального возбуждения и наслаждения посреди злобы и страха.

Пол ускользнул у нее из-под ног, она была в замешательстве — под ногами появились новые волны шелка. Она схватила одну волну и метнулась вперед, набросила шелк на Экарит, сама успела быстро вывернуться, а Экарит оказалась в ловушке. Шелк сомкнулся. Ялнис с трудом поднялась на ноги, провела рукой по животу, чтобы убедиться, что со спутниками и с дочерью все в порядке. Она обтерла пот с лица и вдруг поняла, что это не пот, а кровь, причем ее собственная, — одна щека у нее была сильно поцарапана, рана болела и кровоточила.

И она, и ее корабль оказались сбиты с толку. Корабль Сейан пытался прорваться через одно недостаточно окутанное шелком место. Блестящие полосы перепутывались все больше, выкручивались во все стороны, и казалось, что корабль вот-вот справится с шелковыми путами. Он выпрыскивал под шелк тоненькие струйки светящейся плазмы. Корабль трясло. Ялнис даже вздрогнула, представив, что между кожей корабля и покрывающими его пеленами скапливается обжигающая плазма.

— Заканчивай, — сказала она кораблю. — Пожалуйста, заканчивай. — По ее лицу стекали горячие слезы; гостиную заполняли приглушенные крики и ругань Экарит, а у Ялнис тряслись и подкашивались колени.

Хорошо, — ответил корабль.

Тут же он набросил на слабое место шелковый покров и залепил выход плазмы.

Внезапно пойманный корабль перестал дергаться.

Друзья Ялнис продолжали окутывать шелком корабль Сейан — слой за слоем, покров за покровом, пока все не выдохлись окончательно.

Когда все закончилось, корабль Ялнис, собрав последние силы, с ускорением направился прочь. Друзья ее тоже потихоньку начали разлетаться, им не терпелось быстрее улететь от этого злополучного места. Корабль Сейан молча дрейфовал в одиночестве, медленно поворачиваясь; блеск его обшивки почти исчез под слоями шелка.

Ялнис задумалась, сильно ли разрушила корабль плазма, насколько он пострадал и вообще жив ли он, жива ли Сейан.

— Тасмин, — она связалась с ней по частной линии, — ты заберешь Экарит? Здесь ей будет плохо.

Экарит оказалась беженкой, у нее ничего не осталось, она стала нищей и достойной жалости — сейчас она скулила из-под шелкового покрова корабля, словно полностью спрятавшийся спутник.

Тасмин помедлила (Ялнис не могла в это поверить, и уж никогда не простит), но потом ответила:

— Ладно.

Ялнис переключилась на свой корабль. Он сильно уменьшился, но летел в пространстве по достаточно стабильной орбите. Он растратил все запасы энергии и сейчас черпал из собственной структурной массы. Ему пришлось защищаться, но в то же время он должен был следить и за неродившимся дочерним кораблем, и теперь ему понадобится немало времени на полное восстановление.

Она отправила еще одно послание, транслируя его для всех, но в первую очередь послание было рассчитано на бывших друзей Сейан.

— У меня не хватает ресурсов, чтобы откорректировать ее орбиту. — Она так устала, что не могла даже проверить, стабильна ли орбита, а просить корабль напрягаться еще раз из-за Сейан тоже не хотелось. — Эту ответственность должен взять на себя тот, кого еще волнует ее судьба.

— Выпустите меня! — прокричала Экарит. Ялнис на секунду обратила на нее внимание.

— Скоро за тобой прилетит Тасмин, — сказала она. — Она поможет тебе.

— Мы истекаем кровью.

— Меня это не волнует, — ответила Ялнис.

Она откинула в сторону подол рубахи, чтобы проверить, как дела у ее спутников. Трое из четырех почти полностью ушли внутрь, наружу виднелись одни лишь зубы. Она гладила и гладила их, пока они не успокоились и не заснули; теперь уже показались и пушистые макушки их голов — золотистые, медные, в веснушках. Один лишь Бахадиргул, который на фоне бледной кожи Ялнис казался черным, как негр, оставался настороже.

Рот его был выпачкан запекшейся кровью, но сам он отделался лишь легкими царапинами. Ялнис погладила Бахадиргула по мягким черным волосам.

— Ты благородный, — сказала она. — Да, благородный. Я сделала правильный выбор, правда?

Обласканный Бахадиргул задрожал от удовольствия под ее пальцами, внутри ее тела.

Когда измученный, но довольный Бахадиргул заснул, Ялнис перевела внимание на дочь. Та продолжала расти, не осознавая, что происходит снаружи. Ялнис залечила раны, которые и она, и ее спутники получили в битве с Экарит, промыла царапины, приложила лед к синякам. Она посмотрела в зеркало и подумала, стоит ли оставить шрам на щеке.

Оставить или нет? Как напоминание?

Она приняла ванну и переоделась в чистые одежды, и в это время как раз подошел корабль Тасмин. Он выслал приветствия и запросил разрешения подойти и присоединиться. Ялнис предоставила право своему кораблю принимать все решения, но, когда корабль ответил «да», она почувствовала облегчение. Корабль Тасмин протянул фимбрию, корабль Ялнис принял ее. Возможно, немного рискованно, но они так устали, что вырастить капсулу для транспортировки Экарит было уже выше их сил.

Фимбрия расширилась до размеров прохода-коридора. Через порт раздался тихий голос Зорар:

— Хочешь, я приду? По-моему, тебе нужна помощь,

— Нет, спасибо, — шепотом ответила Ялнис. — Еще раз спасибо, но не нужно.

Вошла Тасмин, как всегда элегантная и красивая. Ялнис, к своему собственному удивлению, почувствовала гордость за свой обычный вид. Ей передались тревога и волнение Зорар. Ялнис должна была бы испытывать страх, но она была абсолютно спокойна.

— Высвободи Экарит, — сказала она кораблю. Хорошо, — мягким голосом ответил корабль.

Тут же исчезли шелковые покровы. Вот показалась одна рука Экарит, она тут же принялась энергично стаскивать с себя остатки шелковой паутины. Вот она вскочила на ноги — вся в крови, со спутанными волосами.

Она сделала шаг в сторону Ялнис, потом остановилась и уставилась куда-то, за плечо Ялнис.

Ялнис быстро обернулась.

Словно специально, за прозрачным куполом гостиной появился корабль Сейан, он был обернут в разноцветные слои самого тяжелого корабельного шелка, и каждый слой был пропитан аллергенами, свойственными тому кораблю, который произвел этот шелк. Корабль Сейан покоился внутри сферы, он уменьшился, потому что испытывал боль при малейшем прикосновении к ней; обездвижен до тех пор, пока путы со временем не превратятся в пыль.

Экарит завыла от горя. Ялнис стало не по себе от этого громкого вопля.

К Экарит быстро подошла Тасмин, одной рукой она обняла молодую женщину за содрогающиеся плечи, другой — прикрыла полой своих одежд.

— Забери ее, — промолвила Ялнис. — Пожалуйста, забери ее. Тасмин повернула Экарит и повела в сторону прохода-фимбрии. Край соединительного коридора уже начал набухать внутрь, так — воспалением — реагировал корабль Ялнис на корабль Тасмин. Тасмин и Экарит быстро вошли в проход и исчезли из виду.

Бывшим друзьям придется решать, что делать с Экарит. Они могут бросить ее, удочерить, создать для нее новый корабль. Ялнис не представляла, что именно они сделают, решат ли, что она просто дурочка или, наоборот, героиня.

Когда проем от прохода исчез полностью, на стене остались небольшая припухлость и покраснение. Корабль Тасмин отошел на безопасное расстояние, и Ялнис сделала медленный глубокий вдох, а потом выпустила весь воздух. Ее успокаивали тишина и одиночество.

— Думаю, пора, — громко сказала она.

Хорошо, — ответил корабль.

Ялнис спустилась в камеру роста, где набирал вес дочерний корабль; с внешней стороны корабля Ялнис уже была заметна сильная выпуклость. Вначале новый корабль образовался как кармашек на коже корабля Ялнис и рос внутрь. Оба корабля соединялись толстой перемычкой, но сейчас перемычка постепенно утончалась, теперь лишь изредка по ней пробегал поток питательных веществ или информации. Вскоре она вообще пропадет, на боку дочернего корабля заживет след от перемычки, а внешняя кожа-обшивка корабля Ялнис раскроется.

Ялнис прошла внутрь — в первый и, наверное, единственный раз.

Гостиная была очень простой, красивой в своей элегантной простоте. Стены и пол были такого глубокого и вибрирующего черного цвета, как беззвездный космос. Кладовые корабля ломились от уникальных даров, принесенных гостями Ялнис, — новой едой, новой информацией, новыми бактериями, историями, песнями, картами небывало далеких мест.

Корабль Ялнис нежно обнимал дочерний корабль своей серебристой кожей-обшивкой, прикрывал сверху прозрачный купол нового корабля.

Новый корабль почувствовал присутствие Ялнис и пробудился. Он тут же сделал гнездышко, а она уютно устроилась в нем и заснула.

Проснулась она от родовых потуг и болей — и своих, и корабля. От ее тела отсоединились соединения-удлинители и мониторы.

— Время запуска, — сказала она кораблю. Хорошо, — незамедлительно ответил он и тут же содрогнулся в очередной потуге.

За время долгого отдыха корабль сумел восстановить силы.

— Бахадиргул, — позвала Ялнис. — Пора.

Бахадиргул широко зевнул, заморгал и тут же проснулся.

Ялнис и Бахадиргул снова соединились. Наслаждение от ментального единства было таким же, как от физического, оно нарастало до максимума и, как всегда, переросло даже максимум. На пике наслаждения они передали дочери Ялнис все воспоминания самой Ялнис и воспоминания ее возлюбленного Бахадиргула.

Момент наивысшего напряжения, острая боль…

Ялнис подхватила мерцающую гинункулу. У дочери была такая же темная кожа, как у Бахадиргула, и такие же коричневые волосы и голубые глаза, как у нее самой. Ялнис с удовольствием показала ее Бахадиргулу и, как всегда, задумалась, понимает ли спутник что-либо, кроме наслаждения, насыщения и страха или ярости. Он вздохнул и вернулся в свое обычное положение, высунул наружу лишь спокойное личико. Остальные спутники шипели и моргали, отводя взгляды. Ялнис опустила поверх них марлевую вставку рубахи.

Она пронесла дочь по новому кораблю, от родильной фермы до энергетической установки, по дороге она остановилась у маленького ручейка, чтобы обмыть дочь после родов. Пушок на головке дочери быстро высох.

Дочь моргала, глядя на Ялнис. Все говорили, что дочь с самого начала знает свою мать. Заглядывая в глаза нового существа, Ялнис не могла не поверить, хотя ни она сама, никто другой из ее знакомых не помнили первые моменты жизни и сознания.

Когда она вернулась в гостиную на самом верху нового корабля, перемычка между двумя кораблями уже отпала и один ее конец заживал на боку дочернего корабля (в результате на его обшивке-коже останется небольшой пупок). Корабль Ялнис постепенно открывался наружу. Он снова задрожал и принялся выталкивать дочерний корабль. Вот вышел наружу прозрачный купол, теперь в гостиной стало видно бескрайнее звездное пространство.

Груди Ялнис болели. Она села, скрестив ноги, на теплый полуночный пол и, прижав дочь к груди, передавала ей физический опыт опасностей и удовольствий, как до этого вместе с Бахадиргулом они передали ей ментальный опыт прошлого.

— Карим, — прошептала Ялнис, а дочь ее тем временем погрузилась в сон.

Корабль Ялнис раскрылся еще больше, застонал, и новорожденный корабль со скрипом вылетел на простор.

— Карим, дочка, живи счастливо, — сказала Ялнис.

Она передала младенца дочернему кораблю — положила маленькое ангельское существо в уютное гнездышко и погладила шелковую поверхность покрова.

— Заботься о ней, — попросила она. Хорошо, — прошептал новый корабль.

Ялнис улыбнулась, поднялась на ноги, посмотрела, как нежно новый корабль окутывает дочь, и быстро удалилась по внутреннему коридору, пока он не успел исчезнуть.

На выходе она на секунду обернулась, чтобы проверить, все ли в порядке, и вернулась в свою собственную гостиную.

Корабль Ялнис содрогнулся в последний раз. Новый корабль отправился в свой путь.

Он летел неподалеку, внимательно оглядываясь, привыкая к тому, что его теперь окружало. Вскоре (находиться рядом с другим кораблем было опасно) он повернул в сторону, прибавил ходу и направился на более высокую и отдаленную орбиту.

Ялнис улыбнулась — корабль оказался смелым. Подальше от звезд, продвигаясь сквозь пояс звездной пыли, ему будет легче набрать массу, и тогда он быстрее вырастет. Спустя тысячу, может, полтысячи орбит Карим займет свое место — как дочь и девушка своего народа.

— Мы могли бы пойти следом, — заметила Ялнис. — Отдохнуть, набраться сил…

Нехорошо, — прошептал ее корабль. Он явил всю свою силу, желание и потребности. — Нехорошо, нехорошо.

— Мы можем отправиться в путешествие.

Хорошо, — ответил корабль и повернул в сторону бескрайнего пространства космоса, чтобы вечно путешествовать и наслаждаться звездной пылью.