"Сотерис" - читать интересную книгу автора (Таланов Дмитрий)

13

Сашка проснулся поздно, как делал это всю последнюю неделю, и вдруг понял, что ему до чертиков надоело сидеть дома. Он откинул ногами одеяло и подошел к окну — на улице было пасмурно. На мокрый асфальт падали редкие снежинки, которые тут же таяли.

Сашка вздохнул и пошел на кухню разогревать завтрак, хотя его вполне можно было назвать обедом. На столе лежала записка — мать предупреждала, что предстоит сложная операция и потому она придет домой позже обычного. После того как мать перешла в операционные сестры, это случалось всё чаще.

В день, когда Сашка пришел с сообщением об отстранении от школы, она не стала ругаться. Выслушав его, она лишь сказала:

— Насколько правильно ты поступил, не мне решать. Для меня здесь слишком много переменных в этом уравнении. К тому же у каждого свои пороги между добром и злом. У меня одни, у тебя могут оказаться несколько иные. Я могу лишь в очередной раз повторить — следуй двум правилам: думай, что делаешь, и делай, что обещал.

На вопрос откуда появился иссоп с желтыми цветами, мама пожала плечами:

— Я спрошу, конечно. Но, по-моему, твоя учительница что-то перепутала. Лично меня сейчас намного сильнее беспокоит, собирается ли Игорь подавать на тебя в суд.

С этим как раз обошлось — вчера они получили письмо, извещающее, что Игорь Коновалов официально снимает с Сашки вину за происшедшее и не имеет никаких претензий. Сашка письмо прочитал и, порвав на мелкие клочки, выкинул в мусорное ведро. Хуже было, что он не понимал, хочется ли ему видеть Лилию.

После того, что она сказала в кабинете завуча, его раздирали противоречия. Он, правда, пробовал ей звонить, но трубку никто не брал, а сама Лилия ему не звонила. В школе же ему появляться не хотелось. Андрей при встрече заметил, что Лилия, в отличие от Сашки, оправилась от переживаний куда быстрее и успела уже занять первое место в беге на какую-то там дистанцию. А теперь вплотную занялась фехтованием. Короче, от скуки его любовь не страдает, добавил он.

А вот Сашка начинал потихоньку маяться от вынужденного безделья. Он даже пожалел, что в свое время отказался помогать Маше с Андреем в поисках ответов на вопросы, возникшие у них после странного исчезновения Артиста.

Тогда, ранней осенью, через несколько дней после трагического посещения Артиста в Питере и встречи с гигантской собакой, когда первая волна изумления и ужаса от увиденного прошла, Маша стала добиваться от Андрея ответа, куда подевался Артист. Ее поразило, как Артист распался в воздухе, что якобы по каким-то магическим законам было просто невозможно. Именно этим вопросом она стала донимать Андрея, чуть не целыми кусками цитируя ему книги, которые он сам же давал ей читать.

Сашка сообразил, что, в отличие от него, давным-давно забросившего изучение магии, Маша не оставляла попыток разобраться в ее природе. Наконец, когда она прямо потребовала объяснения таинственного исчезновения, Андрей шмыгнул носом и буркнул, что она и так перечитала всё, что у него есть, и если после этого не нашла ответа, то Андрей ей не помощник. В случае же с Артистом лично у Андрея создалось впечатление, что того разложили на составляющие. А потом, видимо, собрали в другом месте, как Буратино.

Маша хмуро заметила, что нехорошо отзываться неуважительно о человеке, который дал им ответы на важные вопросы, хотя вполне мог послать куда подальше. Андрей, скрепя сердце, согласился. Он даже готов был признать, что Артист действовал в состоянии аффекта, однако на совести того так или иначе одна уничтоженная жизнь и другая покалеченная. Посему лично он, Андрей, не испытывает к Артисту жалости. Никто не заставлял его призывать на помощь демонов, ведь даже в детских книжках пишут, что это не полезно для здоровья.

Хотя в одном Маша права — после того, что они видели, ворона стоит серьезно опасаться. Андрей впервые встретил существо, которое со всех точек зрения не отличается от обычной птицы, но птицей не является, судя по тому, что оно проделало. А значит, тот, кто его послал, придумал нечто новенькое и желательно побыстрее найти способ, как с этим бороться.

Маша напомнила Андрею про собаку, которая ведь тоже необычная — в частности, она ничем не пахла, чего можно было ожидать от псины такого размера. Андрей нахмурился и ответил, что эта собака давно его беспокоит, потому как явно обладает свободой воли и перемещений.

И вообще у Андрея создалось впечатление, что чем дальше в лес, тем толще демоны, поскольку все эти вороны с собаками не вписываются ни в одну известную схему, а значит, опять предстоит рыть носом землю в поисках ответов, и вот здесь помощь Маши была бы неоценима.

Они договорились разделить усилия в изучении оставшихся у Андрея книг, написанных на латыни, предложив Сашке принять в этом посильное участие. Сашка из лени отказался забивать себе мозги мёртвым языком, и теперь начинал об этом жалеть.

Но прежде чем заняться латынью, он решил посетить Механика. В прошлый раз, когда они с Андреем были у него летом, Механик потряс Сашку нетривиальным ходом своих мыслей. И теперь он надеялся, что тот даст ему хоть какой-нибудь намек, как и почему растворился в воздухе Артист.

Дед встретил его у порога, одетый в видавшую виды футболку и спортивные штаны. В квартире стоял галдеж.

— Никита, прекрати! — слышался из кухни женский голос. — Это еще не готово! Пожалуйста, не хватай раньше времени. Что ты делаешь, разбойник?

Послышался грохот падающей посуды. В коридор со смехом вылетел мальчишка, знакомый Сашке с прошлого посещения, спрятался за деда и затаился.

— Спаси меня! — громким шепотом потребовал он, выглядывая из-за ноги в сторону кухни. — Я маме кисель уронил!

Женский голос на кухне продолжал:

— Вот я тебя, неугомонный! А ну, иди сюда и вытирай!

В коридоре показалась миниатюрная симпатичная женщина в домашнем халате и с тряпкой в руках.

— Ой, извините! — смущенно улыбнулась она, заметив Сашку в прихожей. — У нас, оказывается, гости, а я ругаюсь почем зря. Что вы там встали, проходите! — произнесла она доброжелательно, когда Сашка поздоровался.

— Папа, — поправив растрепавшиеся волосы, сказала она, обращаясь к деду, — пригласи гостя, мы его чаем напоим! Вон он какой худой, хоть и длинный. — Тут она заметила Никиту. — А ну, иди сюда! Пошли, будешь свое безобразие убирать. Пошли, пошли! — Она протянула ему тряпку.

Мальчишка задрал голову и с надеждой взглянул на деда. Не найдя поддержки, он насупился и отправился на кухню.

— Ой как много! — послышался оттуда его голос. — Мам, а давай я это пылесосом соберу?

— Вот еще пылесос портить! Умеешь хулиганить, умей за собой убирать…

— Ты по делу или просто так? — спросил дед, оборачиваясь к Сашке.

Тот кивнул:

— По делу.

— Случилось что? — спросил дед. — Кстати, вам помогло то, о чем я говорил летом?

Сашка кивнул опять:

— Помогло, даже слишком. И, действительно, кое-что случилось. Потому я и пришел. Я подумал, что вы могли бы дать этому какое-то объяснение.

— Что именно произошло? — спросил дед, оглядываясь в сторону кухни. — Того же сорта, что и столкновение на башне?

Из дверей кухни опять послышался грохот.

— Я же сказала, чтобы не трогал пылесос! — раздался рассерженный голос. — Вот противный мальчишка!

— Но им же быстрее!

— Я сказала, поставь на место!

Дед поморщился.

— Подожди-ка, — бросил он и ушел на кухню. — Лера, тебе что-нибудь на рынке надо? — донесся оттуда его голос. — Давай я съезжу, пока Слава из школы не пришел.

— Ой, съезди, пожалуйста! Купи картошки, три дня как кончилась. И замороженной клюквы купи, а то Никита весь кисель угробил, что я сварила.

Они еще что-то обсудили, и дед снова вышел в коридор.

— Значит, сделаем так, — сказал он. — Сейчас мы с тобой поедем на рынок, а оттуда я отвезу тебя домой. В машине и поговорим. Идет?

— Идет, — согласился Сашка.

По дороге на рынок, выслушав Сашку, дед долго не думал.

— Это очень похоже на резонанс, — сказал он. — Твое описание того, как исчезал Артист. Других соображений у меня нет.

Сашка задумался.

— Я слабо представляю, как это можно связать с магией, — признался он. — К тому же резонанс мы еще не проходили. То есть проходили, но я в школу сейчас не хожу. Так что читал я только то, что есть в учебнике.

— А почему в школу не ходишь? — спросил дед.

— Подрался, — буркнул Сашка.

Дед притормозил у перекрестка, ожидая, пока зажжется зеленый.

— Из-за девушки? — улыбаясь, спросил он.

Сашка помычал утвердительно.

— Ясно, — снова трогаясь, сказал дед. — Это было основной причиной и моих драк.

Он замолчал, поворачивая на парковку. Глянув искоса на него, Сашка неожиданно для себя спросил:

— Скажите, а почему вы летом так странно восприняли наш рассказ? Будто вас нисколько не удивило, что с нами случилось. И будто вас совершенно не смутили все эти собаки, демоны и прочие магические жезлы. По правде говоря, меня этот вопрос давно мучает, — признался Сашка.

Но дед уже поставил машину на стоянку и выключил зажигание.

— Пошли, — сказал он.

Пробираясь за ним по рядам, Сашка заметил, что тот напряженно о чем-то размышляет, двигаясь скорее машинально. И потому, когда они вернулись с покупками обратно, он не удивился, когда дед начал разговор с места, где он прервался.

— Я уже год работал, — запустив двигатель, сказал дед, — когда к нам в школу пришла практикантка. Практиканты в школе — дело обычное, но эта девушка, — он запнулся, — была особенная. Сам я работал тогда учителем истории. Мои интересы простирались куда дальше круга моих обязанностей, а потому я умел соединять между собой не связанные внешне факты и любил этим бравировать. Девушка тоже изучала историю. Один раз она ошиблась кабинетом и зашла на мой урок — собственно, так мы познакомились.

Дед вырулил из скопления машин у рынка и заговорил свободней.

— Она открыла мне много фактов из древней истории, которых я раньше не знал, — улыбнулся он. — Хотя большинство из них я считал тогда глупыми сказками, потому что подобные вещи проходят у историков в качестве сказок. Ну, или мифов. Я даже смеялся над ней… пока не произошло одно событие.

Сашка видел, что дед опять, как на рынке, улетел мыслями куда-то далеко и ведет сейчас машину чисто механически. Сашка испугался, как бы тот не влупился во что-нибудь. Дед продолжал:

— Она была безумно красива, таких красивых людей я больше не встречал. Тонкая, исключительно гибкая точеная фигура. Зеленые глаза и черные, как смоль, брови и ресницы. — Он повернулся к Сашке. — А волосы светлые, как у тебя. Ладно! — прервал дед сам себя. — Короче, ясно, что между нами тогда не искра, а целая шаровая молния проскочила. Я ведь тоже был парень не промах, — усмехнулся он. — Мы сняли квартиру, и я совсем было предложил ей пожениться, когда кое-что случилось. Возвращаясь как-то вечером домой, я заметил во дворе неподалеку странную вспышку. Ты никогда не видел северного сияния? — спросил дед Сашку.

— Нет, — сдавленно ответил тот.

— Это было очень похоже. Бледное свечение, развернувшееся в своего рода ворота. Как раз размером с футбольные. Я не знаю, зачем было нужно создавать проход такого размера, потому что оттуда, кроме двух всадников, никто не появился. Ах да, с ними были еще две собаки…

Слушавший деда не дыша, Сашка бросил на него пристальный взгляд.

— Да, те самые, — ответил тот на невысказанный вопрос. — Сейчас ты уже можешь представить, какое впечатление на меня всё это оказало. Тихий ночной город, пустая улица, и вдруг такое! Лишь она ничему не удивилась. Только сжалась, будто от плохого предчувствия, и бросила на меня такой взгляд, что я до сих пор его нет-нет да вспоминаю…

Дед закашлялся. Сашка деликатно отвернулся к окну.

— Она сразу направилась к ним, — услышал он. — Пошла как ни в чем не бывало, будто была с ними давно знакома. А те двое, не обращая на меня внимания, подъехали и, не спешиваясь, сказали: «Ты нужна нам». Помнится, собаки мной тоже особо не заинтересовались. Но когда все трое стали что-то обсуждать, собаки, словно по команде, оттеснили меня в сторону. Поэтому я не знаю, о чем они говорили. Знаю только, что она едва выпросила у них один день. В этот день она со мной прощалась…

Лицо деда перекосилось и он притормозил, едва избежав столкновения с выруливающим перед ним автобусом. Чертыхнувшись, он переложил руль и заехал в первый попавшийся переулок. Заглушив машину, он ткнулся лбом в рулевое колесо.

Некоторое время он сидел молча. Молчал и Сашка, глядя прямо перед собой.

— Не буду я рассказывать о том дне, — глухо проговорил дед, не поднимая головы. — И вспоминать его не хочу. Только, уходя, она сказала: «Я не могу дать тебе Открывающий Путь».

Сашка похолодел.

— …Она сказала, что не имеет права.

Сашка подождал, пока дед снова поднимет голову.

— А эту ра… этот Открывающий Путь она вам показывала? — быстро спросил он.

Глядя пустыми глазами на приборную панель, дед отрицательно покачал головой.

— А как она ушла, вы видели? — опять спросил Сашка.

— Нет, не видел, — совсем тихо ответил дед. — Я предпочел этого не видеть.

— И она ничего вам не оставила? Ну, на память!

Не говоря ни слова, дед вытащил свой бумажник и достал из его недр обычный, свёрнутый вчетверо, тетрадный листок в клеточку. Бумага давно протерлась на сгибах, потому развернул он ее осторожно и в развернутом виде положил перед Сашкой на лицевую панель.

— Только вот это, — сказал он.

Сгорая от любопытства, Сашка наклонился вперед. На давно выцветшей бумаге изящным легким почерком было написано какое-то стихотворение.

— Что это? — удивился Сашка.

— Читай, — скупо сказал дед. Сашка стал читать про себя:

Прочитав до конца, Сашка непонимающе посмотрел на деда.

— Это всё, что она оставила?

— Это путь, — ответил ему дед. — Зашифрованный путь. Она сказала, что для написания этого стихотворения использовала часть какой-то древней легенды. Что-то добавила, что-то убрала. Но это реальный путь.

Дрожа от возбуждения, Сашка выдохнул:

— Куда?!

— Туда, где я могу ее найти.

— А проще объяснить она не могла? — почти закричал Сашка от отчаяния.

— Нет, — помотал головой дед. — Она и так почти нарушила какой-то закон, хотя фактически она его обошла. Она сказала, что такому историку, как мне, по силам расшифровать текст, там ничего сверхсложного. Видимо, так оно и было… для нее. Потому что сочиняла она его не больше получаса, правда, с совершенно бесстрастным лицом. А оно всегда становилось у нее таким, когда она о чем-то глубоко задумывалась. Еще помню, один раз она воспользовалась географическим атласом. Я пытался подсмотреть, да не тут-то было. Одно точно — это была Евразия. Та часть, что от Рейна до Волги.

Дед замолчал. Сашка уставился в лежащий перед ним листок. Что же это получается, думал он, вот в этих строчках и зашифрован путь? Но куда? Не в гости же к Джокеру! Да и не похожа девушка, что описал дед, на знакомую Джокера. Значит, не туда это путь. Скорее всего не к нему — так правильнее. Тогда куда? Неужели к тому самому берегу?

— А про место, куда она отправляется, не говорила? — спросил Сашка, с трудом отводя взгляд от бумаги. — Хоть на что это похоже?

— Нет, — мрачно произнес дед. — Ни слова от нее не добился. Только сказала, что сам всё увижу, если на самом деле я — ее судьба. Видимо, это оказалось не так.

— Значит, с расшифровкой у вас ничего не вышло? — тихо спросил его Сашка.

— Почему же, — чуть оживился дед. — Я многое расшифровал, практически всё. Да и текст, на самом деле, оказался не такой сложный. Но, видимо, я упустил какой-то ключевой элемент, а без него область на карте, где может находиться начало пути, настолько большая, что жизни не хватит обнаружить.

— А вы помните что-нибудь? — быстро спросил Сашка. — Цепь рассуждений расскажите!

Дед улыбнулся впервые за последние четверть часа.

— Я помню каждый шаг, а тебе зачем? Никак, хочешь свои силы попробовать? И что ты собрался там делать? — прищурившись, спросил он.

Сашка вспыхнул как маков цвет.

— Ну… Я это… Так интересно же!

— Ну, если интересно, тогда слушай, — сказал дед, хотя видно было, что он и на мгновение Сашке не поверил. — Гляди сразу в текст, чтоб не путаться.

— Проще всего было с дожденосной звездой, — начал дед. — Ее я вычислил сразу и с нее же начал раскручивать эту головоломку. Дожденосной звездой в древности называли Сириус, чей восход после зимнего перерыва в Древнем Египте совпадал с началом нового года и разливом Нила. Сюда же хорошо подходила нечеловеческая тоска, наполняющая реки, — дело в том, что разлив Нила часто отождествлялся со слезами Исиды, переполнившими чашу ее скорби по умершему супругу. Отсюда понятно, что придут с восходом к водопою может означать или восход солнца, или восход Сириуса. Дальше я рассуждал так…

Дед поднял глаза к солнцезащитному козырьку, вспоминая.

— Я долго думал над строчкой, где упоминается пересечение линий, так как это могли быть реки или горные хребты или вообще место, где какая-то река впадает в море. И выбрал я реки. Просто потому, что люди предпочитают жить не столько в горах, сколько у берегов рек. М-мм, — коротко глянул он на листок перед Сашкой, — следующим идет во мрак сошедший… Ничего не может быть проще. Буквальный смысл строчки понятен — умерший или считающийся таковым. Однако в переносном смысле это выражение означает нечто другое — «отказавшийся от или лишенный кем-то собственной судьбы». То есть это я, принимая во внимание обстоятельства, при которых сочинялся текст, — усмехнулся дед.

К нему явно вернулось его обычное настроение, как только он занялся привычным делом — жонглированием догадками с целью прийти к какому-нибудь полезному умозаключению.

— Далее идет имярек, — сверился дед с текстом. — Это важно, по крайней мере, для меня. Дело в том, что мифологическому сознанию свойственно понимание имени как некой внутренней сущности, определяющей предназначение и судьбу его носителя. А так как через имя можно оказывать влияние на носителя, то оно нуждается в защите. Чаще всего заменяется дублирующими эпитетами или неречевыми сигналами. Принцип Nomina sunt odioza, — произнес дед и тут же перевел для Сашки, — имена одиозны, не подлежат оглашению, это на латыни. То, что в тексте стоит имярек, показывает, насколько серьезнее, чем я, она относилась к мифам… И последнее, что мне легко далось, это строчка забытое услышит имя. Тут совсем просто — в буквальном смысле это означает воскрес, а в переносном — вернулся к своей судьбе.

— Что еще? А, ищи ты след своей пропажи. Конечно, это можно расценивать как ее призыв для меня, но я предпочитаю рассматривать эту строчку как третий намек на плач Исиды по Осирису. Или у греков — Афродиты по Адонису. Оба этих мотива в любой мифологии сопровождают смену времен года, разлив рек, солнцеворот и прочее. Так что я принял это как прямое указание на время года — и скорее всего именно солнцеворот. То есть самая короткая ночь в году с 21 на 22 июня.

— Что осталось? Здесь, за чертой добра и зла. Видимо, за этой строчкой стоит желание указать на какую-то необычную границу. Вроде границы между царством живых и мертвых. Да ты не пугайся! — с усмешкой произнес дед, заметив выражение лица Сашки. — Это, по-видимому, всего лишь образ для действительно необычной границы. Кстати, со светом у нее в самом деле напряженно, судя по строчке находят путь — вот так же слепо. Причин может быть несколько, я думал над этим. Первая: там элементарно темно, свет туда не попадает. Вторая: там начинают действовать какие-то законы, приводящие к вырождению энергии. Но это мне долго объяснять, — махнул дед рукой. — Фонарики там не действуют, другими словами.

Сашка кивнул — он только недавно читал от скуки научно-фантастический роман, в котором упоминалось вырождение энергии, приводящее к тому же эффекту.

— Интересно, что вместе со строчками как зверь затравленный — в нору и вода дала — вода взяла всё вышесказанное мной про отсутствие света дает образ какой-то пещеры, затопленной водой. Ты сам-то как думаешь? — спросил вдруг дед Сашку. — Здесь я уже ни в чем не уверен, это область чистых догадок.

Сашка повторил про себя строчки и согласился. На что хитрый дед немедленно возразил:

— Замечательно, что я тоже пришел к такому же выводу. Да вот беда — что тогда делать со второй строкой как птица царственная — в небо, а? И с оставшимися тремя заодно. Хотя те три, я почему-то уверен, чистой воды бутафория, только для рифмы. Но может, я и не прав. Всё, поехали! — вдруг совсем другим тоном произнес он. — У меня уже ноги от холода в этой машине отнялись. Что я сказал, повторишь по пути — посмотрим, что ты запомнил.

Дед запустил двигатель и вырулил из переулка. Уже заехав во двор Сашкиного дома, он бросил взгляд на свернутый им обратно вчетверо старый лист бумаги.

— Забирай это, — надтреснутым голосом сказал дед. — Мне шестьдесят пять, у меня дочь с зятем и двое внуков. И жена, с которой я прожил больше тридцати лет. Только сегодня, рассказав тебе всё, я понял — пришло время избавляться от иллюзий. Я ведь до тебя ни одной живой душе этого не рассказывал. Видимо, стоило раньше с кем-нибудь поделиться, чтобы не гоняться столько лет за призраком. Хотя кто бы мне поверил? Ты-то мне веришь? — спросил он Сашку, который уже вышел из машины.

Сашка глянул напоследок в его пустое лицо, хотел что-нибудь сказать и не смог. Он лишь молча кивнул и захлопнул за собой дверь. Дед тронул машину. Через минуту во дворе остались только две черные дымящиеся полосы в свежевыпавшем снегу.