"Блейз" - читать интересную книгу автора (Кинг Стивен)Глава 22Блейз сидел за прилавком в кондитерской «У Мучи», ел пончики читал комикс про человека-паука, когда в его жизнь вошел Джордж. Произошло это в сентябре. Блейз не работал уже два месяца, так что с деньгами было туго. Нескольких завсегдатаев кондитерской арестовали. Блейза тоже допрашивали по поводу налета на ссудную контору в Сангусе, но он не имел к этому никакого отношения, поэтому выражал столь искреннее недоумение, что копы его отпустили. Блейз уже подумывал о том, чтобы вернуться в прачечную. – Вон он, – сказал кто-то. – Страшила. Блейз повернулся и увидел Хэнки Мелчера. Рядом с ним стоял невысокий мужчина с бледным лицом и горящими как угольки глазами. В шикарном костюме. – Привет, Хэнк, – поздоровался Блейз. – Давно не виделись. – Штат отправил меня в небольшой отпуск, – ответил Хэнк. – А потом выпустил, потому что не умеет правильно считать. Верно, Джордж? Невысокий промолчал, только чуть улыбнулся, продолжая смотреть на Блейза. От этих горящих глаз Блейзу стало как-то не по себе. Подошел Мучи, вытирая руки фартуком. – Привет, Хэнки. – Мне шоколадный молочный коктейль, – заказал Хэнк. – Тебе тоже, Джордж? – Только кофе. Черный. – Мучи отошел. – Блейз, хочу познакомить тебя с братом моей жены, – сказал Хэнк. – Джордж Рэкли. Клай Блейсделл. – Привет, – ответил Блейз, чувствуя, что речь пойдет о работе. – Ну, привет. – Джордж покачал головой. – А ты здоровый парень, знаешь ли. Блейз рассмеялся, будто раньше никто не замечал, какой он большой. – Джордж – комик. – Хэнк улыбнулся. – Настоящий Билл Косби. Только белый. – Понятно, – улыбнулся и Блейз. Вернулся Мучи, принес коктейль Хэнку и кофе Джорджу. Тот сделал маленький глоток, скривился, посмотрел на Мучи. – Ты всегда срешь в свои кофейные чашки или иногда пользуешься кофейником, солнышко? – Джордж шутит, – вставил Хэнк, посмотрев на Мучи. Джордж покивал. – Совершенно верно. Я всего лишь комик, ничего больше. Вали отсюда, Хэнки. Иди поиграй в пинбол. Хэнки все улыбался. – Да, хорошо. Как скажешь. После того, как он ушел, а Мучи вернулся на другой конец прилавка, Джордж вновь повернулся к Блейзу: – Этот недоумок говорит, что ты ищешь работу. – Все так. Хэнки бросил монетки в автомат для пинбола, потом поднял руки и попытался напеть мотив из «Рокки». Джордж мотнул головой в его сторону: – Теперь, когда Хэнки снова на свободе, у него большие планы. Он хочет ограбить заправочную станцию в Молдене. – Правда? – Да. Ограбление этого гребаного века. Хочешь заработать сегодня сто баксов? – Конечно, – без запинки ответил Блейз. – Сделаешь в точности все, что я скажу? – Да. А что нужно сделать, мистер Рэкли? – Джордж. Зови меня Джордж. – Так что нужно сделать? – Горячие глаза не давали Блейзу покоя. – Но я никому не хочу причинять боль. – Я тоже. Пиф-паф – это для дураков. Теперь слушай. Во второй половине того же дня Джордж и Блейз вошли в «Хардис», процветающий универмаг в Линне. Все продавцы «Хардис» носили розовые рубашки с белыми рукавами. А также беджи с надписями: «ПРИВЕТ! Я ДЭЙВ» или «ДЖОН». Или кто-то еще. И у Джорджа под обычной рубашкой была такая же розовая. С надписью на бедже: «ПРИВЕТ! Я ФРЭНК». Увидев это, Блейз кивнул и спросил: – Это как прозвище, правильно? Джордж улыбнулся, но не той улыбкой, что появлялась у него на губах в присутствии Хэнки Мелчера. – Да, Блейз. Как прозвище. И что-то в этой улыбке разом успокоило Блейза. Не увидел он в ней ничего обидного или злого. А поскольку на дело они шли вдвоем, никто не мог, смеясь, толкнуть Джорджа под ребра после того, как Блейз в очередной раз сморозил бы какую-нибудь глупость. И у Блейза не было уверенности, что Джордж улыбнулся бы, будь с ними кто-то еще. Джордж мог и сказать: «Не распускай локти, сраная обезьяна». Впервые после Джона Челцмана Блейз встретил человека, который ему понравился. Джорджу тоже пришлось хлебнуть немало горя. Родился он в Провиденсе, в католической больнице святого Иосифа, в палате для тех, кто не мог оплатить пребывание в больнице. Мать не была замужем, отец остался неизвестен. Она не приняла предложение монахинь оставить ребенка для последующего усыновления, забрала сына, чтобы мапьчик служил живым укором ее семье. Джордж вырос в бедняцкой части города и впервые смошенничал уже в четыре года. Мать собралась выпороть его за то, что он опрокинул миску сухого завтрака «Майпо». Джордж сказал, что какой-то мужчина принес ей письмо и оставил в коридоре. Пока она искала письмо, запер дверь, а сам удрал по пожарной лестнице. Выпороли его в два раза сильнее, но он навсегда запомнил ощущение счастья, которое испытал, осознав, что взял верх, пусть и на время. Всю жизнь он искал это ощущение. Эфемерное, но сладкое. Рос он умным и озлобленным. На личном опыте учился тому, что такие неудачники, как Хэнки Мелчер, никак не могли усвоить. Джордж и трое его знакомых постарше (друзей у него не было) угнали автомобиль, когда Джорджу едва исполнилось одиннадцать, поехали из Провиденса в Сентрал-Фоллс, их остановили. Пятнадцатилетний парень, который сидел за рулем, отправился в исправительное учреждение. Джорджа и остальных отпустили на поруки. Джорджа к тому же избил до полусмерти сутенер, с которым тогда жила его мать. У Айдана О'Келлахера были нелады с почками, о чем говорил землистый цвет лица, так что прозвали его Ссыкун Келли. Ссыкун бил Джорджа до тех пор, пока сводная сестра мальчика не закричала, требуя, чтобы тот остановился. – Тоже хочешь получить? – спросил Ссыкун, а когда Тэнзи покачала головой, добавил: – Тогда заткни свой гребаный рот. Больше Джордж никогда не угонял автомобиль без причины. Одного раза хватило, чтобы научить его: угонять автомобили с целью покататься – чревато. В этом мире за удовольствия приходилось платить. В тринадцать его с приятелем поймали на воровстве в «Вулвортсе»[59]. Вновь выпустили на поруки. Воровать Джордж не бросил, но стал осторожнее, и больше его уже не ловили. Когда Джорджу исполнилось семнадцать, Ссыкун устроил его принимать ставки в нелегальной лотерее «Цифры»[60]. В то время Провиденс переживал период возрождения, который принимался за процветание в экономически выдохшихся штатах Новой Англии. Лотерея пользовалась успехом. Соответственно, неплохо шли дела и у Джорджа. Он купил новую одежду. И начал манипулировать с выручкой. Ссыкун полагал, что Джордж – хороший, предприимчивый юноша: каждую среду пасынок приносил домой шестьсот пятьдесят долларов. Но отчим понятия не имел, что при этом пару сотен Джордж оставлял себе. А потом мафия двинулась на север из Атлантик-Сити. Нелегальную лотерею они забрали себе. Кое-кого из местных, заправляющих лотереей, отправили к праотцам. Ссыкуна Келли нашли на автомобильной свалке с перерезанным горлом и яйцами в бардачке «шевроле бискайн». Лишившись источника существования, Джордж отправился в Бостон. Взял с собой двенадцатилетнюю сестру. Отец Тэнзи также оставался неизвестным, но у Джорджа были кое-какие подозрения на этот счет: безвольным подбородком Тэнзи очень уж напоминала Ссыкуна. В последующие семь лет Джордж довел до совершенства несколько быстрых афер. Придумал пару-тройку новых. Его мать без лишних вопросов подписала все необходимые бумаги, чтобы он стал официальным опекуном Тэнзи, и Джордж держал эту маленькую шлюшку в школе. Потом узнал, что она пристрастилась к героину. А также, вот они, счастливые деньки, залетела. Хэнки Мелчеру не терпелось на ней жениться. Джордж поначалу удивлялся, потом перестал. Он понял, что в мире полным-полно дураков, которые из кожи лезли вон, лишь бы показать тебе, какие они умные. Джорджу Блейз нравился, потому что был дураком без претензий. Не проходимцем, хлыщом или засекреченным Клайдом[61]. Не баловался наркотиками, тем более героином. В общем, такого еще нужно было поискать. Блейз служил инструментом, и в таком качестве Джордж использовал его все годы, которые они провели вместе. Но никогда не унижал и не оскорблял. Как хороший плотник, Джордж любил хорошие инструменты, на самом высоком уровне выполняющие работу, для которой предназначались. Он мог повернуться спиной к Блейзу, мог лечь спать в комнате, где бодрствовал Блейз, зная, что чемодан по-прежнему будет лежать под кроватью, когда он проснется. Блейз успокаивал бушующую в Джордже злость. А это дорогого стоило. И наконец пришел день, когда Джордж мог бы сказать: «Блейзер, ты должен прыгнуть с крыши этого здания, потому что такой у нас расклад», – и Блейз прыгнул бы. В каком-то смысле Блейз служил «кадиллаком», которого у Джорджа никогда не было: его мощная подвеска нейтрализовала тряску на ухабистой дороге. Когда они вошли в «Хардис», Блейз, следуя полученным инструкциям, прямиком отправился в отдел мужской одежды. Своего бумажника он с собой не взял, заменив его дешевым пластиковым, с пятнадцатью долларами и удостоверением на имя Дэвида Биллингса из Ридинга. Войдя в отдел, Блейз сунул руку в задний карман, вроде бы для того, чтобы проверить, на месте ли бумажник, и при этом вытащил его на три четверти. А когда наклонился, чтобы посмотреть какие-то рубашки на нижней полке, бумажник вывалился на пол. Наступил самый ответственный момент. Блейз чуть развернулся, держа бумажник в поле зрения и вроде бы не глядя на него. У невнимательного наблюдателя сложилось бы ощущение, что он полностью поглощен выбором рубашки с коротким рукавом. Джордж очень подробно все ему растолковал. Если бумажник заметит честный человек, операция отменяется, и они переходят в «Кей-Март». Иногда приходилось предпринимать до полудюжины попыток, прежде чем трюк срабатывал. – Ну и ну, – удивился Блейз. – Я и не знал, что честных людей так много. – Честных – нет, – ответил Джордж с ледяной улыбкой. – А вот запуганных хватает. И приглядывай за этим гребаным бумажником. Если кто-то утащит его, а ты этого не заметишь, ты лишишься пятнадцати баксов, а я – удостоверения личности, которое стоит гораздо дороже. В тот день в «Хардисе» им улыбнулась удача новичка. Мужчина в рубашке с крокодильчиком на груди, неспешно шедший по проходу, заметил бумажник и огляделся, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости. Поблизости никого не обнаружилось. Блейз поменял одну рубашку на другую и теперь прикладывал ее к груди перед зеркалом. Сердце его стучало, как паровой молот. «Подожди, пока он сунет бумажник в карман, – говорил Джордж. – И только потом поднимай шум». Мужчина с крокодильчиком на рубашке ногой пододвинул бумажник к стеллажу со свитерами, которые вдруг заинтересовали его. Потом сунул руку в карман, достал ключи от автомобиля, бросил на пол. Вот оно! Наклонился, чтобы поднять ключи, заодно подхватил и бумажник. Сунул и то, и другое в передний карман брюк и двинулся дальше. – Вор! – дурным голосом завопил Блейз. – Вор! Эй, ТЫ! Покупатели оборачивались и вытягивали шеи, чтобы получше все разглядеть. Продавцы оглядывались. Ответственный по залу быстро обнаружил источник шума и поспешил к Блейзу, задержавшись только у кассового аппарата, чтобы нажать на кнопку тревоги. Мужчина с крокодильчиком на груди побледнел… огляделся… попытался смыться. Блейз схватил его, прежде чем тот успел сделать несколько шагов. «Обходись с ним грубо, но боли не причиняй, – говорил Джордж. – И при этом не дай сбросить бумажник. Если увидишь, что он хочет это сделать, пни его коленом между ног». Блейз схватил мужчину за плечи и принялся трясти, поднимая и опуская, как трясут пузырек с таблетками. Мужчина с крокодильчиком (может, поклонник Уолта Уитмена[62]) завопил. Из карманов посыпалась мелочь. Как и предсказывал Джордж, попытался сунуть руку в карман, где лежал бумажник, и Блейз двинул ему по яйцам… пусть и не очень сильно. Мужчина с крокодильчиком вскрикнул. – Я научу тебя больше не красть мой бумажник! – проревел Блейз в лицо мужчине. – Я тебя – Кто-нибудь, Один из продавцов попытался вмешаться: – Эй, достаточно! Джордж, который в это время изучал одежду для повседневной носки, не таясь, снял верхнюю рубашку и сунул ее под стопку футболок. Все равно никто на него не смотрел. Все смотрели на Блейза, который как следует тряхнул «вора» и порвал рубашку с крокодильчиком на его груди до самого пупка. – Хватит! – закричал продавец. – Отпустите его! – Этот сукин сын украл мой бумажник! – проорал в ответ Блейз. Вокруг собиралась толпа зевак. Все хотели посмотреть, успеет ли Блейз убить парня, которого держал перед собой, до того, как появится ответственный по этажу, детектив магазина или кто-то другой, облеченный властью. Джордж нажал клавишу «NO SALE» на одном из двух кассовых аппаратов отдела мужской одежды и начал выгребать купюры. Штаны у него были очень широкие, а спереди, под ремнем, он подшил к ним мешочек, который теперь, пользуясь моментом, набивал деньгами. Сначала десятками и двадцатками (попалось даже несколько полусотенных, действительно, новичкам везет), потом пятерками и купюрами по одному доллару. – Отпустите его! – закричал ответственный по залу, проталкиваясь сквозь толпу. В «Хардисе» был и детектив, он следовал за ответственным по пятам. – Хватит! Прекратите! Детектив втиснулся между Блейзом и мужчиной с крокодильчиком на теперь уже порванной рубашке. «Перестань лезть в драку, как только появится магазинный детектив, – говорил Джордж. – Но продолжай вести себя так, будто хочешь убить этого парня». – Проверьте его карман! – бушевал Блейз. – Этот сукин сын обокрал меня! – Я поднял бумажник с пола, – признал мужчина-крокодильчик, – и оглядывался, чтобы вернуть его владельцу, когда этот… этот бандит… Блейз прыгнул на него. Мужчина-крокодильчик отпрянул. Детектив оттолкнул Блейза. Тот не возражал. Он развлекался. – Полегче, здоровяк. Угомонись. Ответственный по залу тем временем спросил мужчину-крокодильчика, как того зовут. – Питер Хоган. – Выверните ваши карманы, мистер Хоган. – Я не собираюсь этого делать! – Выверните карманы, а не то я вызову копов, – присоединился детектив. Джордж уже шел к эскалаторам, целеустремленный, улыбающийся, приветливый, ничем не уступающий лучшим продавцам «Хардиса». Питер Хоган прикинул, стоит ли ему упорствовать или нет, потом вывернул карманы. Толпа ахнула, увидев дешевый бумажник. – Это он! – указал Блейз. – Это мой. Он, должно быть, вытащил его из моего заднего кармана, когда я выбирал себе рубашку. – Удостоверение личности в нем есть? – спросил детектив, раскрывая бумажник. На мгновение память отказала Блейзу. А потом рядом словно возник Джордж: «Дэвид Биллингс, Блейз». – Конечно, Дэвид Биллингс, – кивнул Блейз. – Я. – И сколько в бумажнике денег? – Немного. Баксов пятнадцать или около того. Детектив посмотрел на ответственного по этажу и кивнул. Толпа снова ахнула. Детектив протянул бумажник Блейзу, который сунул его в карман. – Вы пройдете со мной. – Детектив схватил Хогана за руку. – Расходитесь, дамы и господа, все закончено. – Ответственный по этажу оглядел толпу. – На этой неделе «Хардис» предлагает лучшие цены на множество товаров, и я настоятельно рекомендую вам не упустить свой шанс. – Блейз подумал, что говорит тот, как радиодиктор; не стоило удивляться, что он занимал такую важную должность. А ответственный по этажу уже повернулся к Блейзу: – Вы сможете пройти со мной, сэр? – Да. – Блейз бросил злобный взгляд на Хогана. – Только позвольте мне выбрать рубашку. – Я думаю, что эта рубашка сегодня станет вам подарком от «Хардис». Но мы хотим, чтобы вы уделили нам несколько минут. Пожалуйста, поднимитесь потом на третий этаж и спросите мистера Флагерти. Комната семь. Блейз кивнул и вновь повернулся к рубашкам. Ответственный по этажу ушел. Не так уж и далеко от Блейза какой-то продавец собрался нажать на клавишу «NO SALE» кассового аппарата, который обчистил Джордж. – Эй, вы! – позвал его Блейз, помахав рукой. Продавец подошел… но не слишком близко. – Чем я могу вам помочь, сэр? – Здесь есть буфет? На лице продавца отразилось облегчение. – На первом этаже. – Молодец. – Блейз большим и указательным пальцами правой руки изобразил пистолет, подмигнул продавцу и не спеша направился к эскалатору. Продавец проводил его взглядом. К тому времени, когда он вернулся к своему кассовому аппарату, в котором не осталось ни единой купюры, Блейз уже вышел на улицу. Джордж поджидал его в старом, ржавом «форде». И они уехали. Добыча составила триста сорок долларов. Джордж разделил ее пополам. Блейз был в экстазе. Никогда еще деньги не доставались ему с такой легкостью. Джордж наглядно доказал, что он – гений. Они могли прокручивать эту аферу по всему городу. Джордж выслушал восторженную речь Блейза со скромностью третьесортного фокусника, который только что продемонстрировал свое мастерство на детской вечеринке по случаю чьего-то дня рождения. Не сказал Блейзу, что у этого трюка ноги растут из тех далеких времен, когда он учился в начальной школе: двое покупателей затевали драку в мясной лавке, а третий воровал хороший кусок мяса, пока хозяин разнимал драчунов. Не стал говорить и о том, что их арестуют на третьем «дубле», если не на втором. Просто кивнул, пожал плечами и порадовался состоянию души здоровяка. Блейз, мать его, так легко приходил в восторг. Они поехали в Бостон, остановились у винного магазина, купили две бутылки «Олд гранддэд». Потом пошли в кинотеатр «Конститьюшн» на Вашингтон-стрит на сдвоенный сеанс и посмотрели на автомобильные погони и мужчин с автоматическим оружием. Из кинотеатра вышли крепко поддатыми. И обнаружили, что с «форда» украдены все четыре колпака. Джордж страшно разозлился, хотя колпаки были такими же старыми, как и сам «форд». А потом он увидел, что кто-то, может, и вор, содрал с бампера наклейку «ГОЛОСУЕМ ЗА ДЕМОКРАТОВ», и начал смеяться. Сел на бордюрный камень и смеялся, пока слезы не покатились из глаз. – Меня ограбил сторонник Рейгана. Чтоб я сдох! – Может, парень, который содрал твою фампер-приклейку, совсем не тот, кто украл колпаки. – Блейз присел рядом с Джорджем. У него кружилась голова, но это головокружение было хорошим. Приятным головокружением. – Вот тут начал смеяться Блейз. Смеялся, пока не повалился спиной на тротуар. Никогда еще он так сильно не смеялся, даже с Джонни Челцманом. Двумя годами позже Джорджа загребли за поддельные чеки. Блейзу опять повезло. Он выздоравливал после гриппа, так что Джордж был один, когда копы схватили его около бара. Он получил три года, очень суровое наказание за первое правонарушение, связанное с подделкой денежных документов, но Джорджа хорошо знали в узких кругах, а судья славился строгими приговорами. Может, даже был фампер-приклейщиком. Отсидеть Джорджу предстояло двадцать месяцев, с учетом времени, уже проведенного за решеткой, и уменьшения срока за примерное поведение. Перед вынесением приговора Джордж отвел Блейза в сторону. – Меня отправят в «Уолпоул», большой мальчик. Как минимум на год. Скорее, на больший срок. – Но твой адвокат… – Этот козел не смог бы защитить Папу Римского от обвинения в изнасиловании. Послушай, ты должен держаться подальше от этой кондитерской «У Мучи». – Но Хэнк сказал, если я приду, он… – И держись подальше от Хэнки. До моего возвращения найди обычную работу, вот какой у тебя расклад. Не старайся провернуть что-либо сам. Ты для этого чертовски туп. Ты ведь это знаешь? – Да, – ответил Блейз и улыбнулся. Ему хотелось плакать. Джордж это увидел и двинул Блейза в бицепс. – Все у тебя будет хорошо. Потом, когда Блейз уходил, Джордж окликнул его. Блейз повернулся, и рука Джорджа нетерпеливо прошлась мимо лба. Блейз кивнул и сдвинул козырек своей кепки на счастливую сторону. Улыбнулся. Но в душе ему все равно хотелось плакать. Он вновь устроился в прачечную, но после жизни с Джорджем эта работа навевала на него жуткую тоску. Он уволился. Стал искать что-то лучше. Какое-то время побыл вышибалой в одном из ночных клубов в Комбат-зоун[64], но не подошел для этой работы. У него было слишком мягкое сердце. Вернулся в штат Мэн и пошел в лесорубы, валил молодой лес, дожидаясь возвращения Джорджа. Ему нравилось валить лес, а еще больше – отвозить рождественские ели на юг. Нравился свежий воздух и горизонт, который не заслоняли дома. У города, конечно, были свои плюсы, но в лесу царил такой покой. Там жили птицы, а иногда он видел оленей, переходящих вброд запруженную бобрами речку, и сердцем Блейз тянулся к этой жизни. Он прекрасно обходился и без метро, и без городских толп. Но когда Джордж прислал ему короткую записку: «Выхожу в пятницу, надеюсь тебя увидеть», – Блейз тут же уволился и поехал на юг. Из «Уолпоула» Джордж вышел, обогащенный новыми вариантами афер. Они перепробовали их все, как старушки – тест-драйв новых автомобилей. Самым удачным оказался трюк с гомиками. Они активно использовали его три года, пока Блейза не арестовали на, как выражался Джордж, «Иисус-афере». Джордж освободился и еще с одной идеей: провернуть крупное дело и выйти из игры. Потому что, сказал он Блейзу, нельзя тратить лучшие годы жизни, «обувая» гомиков в барах, где все одеваются, как в «Кино Рокки Хоррора»[65]. Или продавая поддельные энциклопедии. Нет, одно крупное дело – и выйти из игры. Такую он поставил себе цель. Джон Берджесс, в прошлом учитель средней школы, сидевший за непредумышленное убийство, предложил похищение. – Ты рехнулся! – в ужасе воскликнул Джордж. Они стояли в тюремном дворе (заключенных вывели на утреннюю прогулку), жевали бананы и смотрели, как несколько мускулистых зеков пинают футбольный мяч. – У этого преступления подмоченная репутация, потому что в основном за него берутся идиоты, – возразил Берджесс, невысокий лысоватый мужчина. – Похитить нужно младенца, это верное дело. – Да, как Гауптман[66], – ответил Джордж и начал трястись, словно его уже посадили на электрический стул и пустили ток. – Гауптман был идиотом. Послушай, Хриплый, хорошо подготовленное похищение младенца пройдет как по маслу. Что он сможет сказать, когда они спросят его, кто это сделал? Гу-гу га-га? – Он рассмеялся. – Да, но ведь как припечет, – продолжал сомневаться Джордж. – Конечно, конечно, припечет. – Берджесс улыбнулся и дернул себя за ухо. Любил он дергать себя за ухо. – Обязательно! Похищения детей и убийство копов всегда вызывает большой переполох. Но ты знаешь, что сказал по этому поводу Гарри Трумэн? – Нет. – Он сказал: если не выносишь жары, держись подальше от кухни. – Ты не сможешь получить выкуп, – гнул свое Джордж. – А даже если сможешь, деньги пометят. По-другому и быть не может. Берджесс поднял палец, как профессор. А потом все испортил, вновь подергав себя за ухо. – Ты исходишь из того, что они обратятся в полицию. Но если как следует напугать семью, они попытаются уладить все в частном порядке. – Он выдержал паузу. – Даже если деньги пометят… ты хочешь сказать, что не знаешь нужных людей? – Может, знаю. Может, и нет. – Есть люди, которые покупают меченые деньги. Для них это еще одно вложение капитала, как золото или государственные облигации. – Но забрать выкуп… что ты скажешь насчет этого? Берджесс пожал плечами. Подергал ухо. – Легко. Пусть эти лохи сбросят деньги с самолета. – Он повернулся и отошел. Блейза за «Иисус-аферу» осудили на четыре года. Джордж сказал ему, что главное – это примерное поведение. И тогда больше двух сидеть не придется. Так оно и вышло. Эти годы практически ничем не отличались от тех, которые он провел за решеткой за избиение Закона; только теперь другие заключенные были постарше. В карцере он не провел ни единого дня. Когда долгими вечерами (и на протяжении одного бесконечного периода, когда никого не выпускали из камер в тюремный двор) ему становилось невмоготу, он писал письма Джорджу. Допускал множество ошибок, а сами письма получались длинными. Джордж отвечал нечасто, но сам процесс написания, пусть и требующий немалых усилий, успокаивал. Выводя на бумаге слово за словом, Блейз представлял себе, что Джордж стоит позади него, заглядывает через плечо. – Туремная прачешная, – говорил Джордж. – Чтоб я сдох! – А что не так, Джордж? – Т-ю-р-е-м-н-а-я, тюремная. П-р-а-ч-е-ч-н-а-я, прачечная. Тюремная прачечная. – Ах да. Конечно. Количество орфографических и даже синтаксических ошибок уменьшалось, хотя он не пользовался словарем. Однажды у них состоялся такой воображаемый разговор: – Блейз, ты не используешь положенные тебе сигареты. – Сидел Блейз в то золотое времечко, когда некоторые из табачных компаний тестировали на заключенных новые сорта сигарет, раздавая их бесплатно. – Я же не курю, Джордж. Ты знаешь. Они просто копились бы. – Послушай меня, Блейзер. Ты берешь сигареты в пятницу. Потом продаешь их в четверг, когда всем до смерти хочется покурить. Вот такой у нас расклад. Блейз последовал совету. И удивился тому, как много людей готовы заплатить за сигареты, которые не дают кайфа. В другой раз: – Как-то странно ты говоришь, Джордж. – Естественно. Мне только что вытащили четыре гребаных зуба. Чертовски все болит. Воспользовавшись правом на звонок и позвонив Джорджу уже не за счет вызываемого абонента, а на деньги, вырученные от продажи сигарет на черном рынке, Блейз спросил, как его зубы. – Какие зубы? – пробурчал Джордж. – Этот гребаный дантист, должно быть, носит их на шее, будто охотничьи трофеи. – Он помолчал. – Как ты узнал, что я их удалил? Кто-то тебе сказал? Блейз внезапно почувствовал, что сейчас его поймают за чем-то постыдным, вроде дрочки в часовне. – Да, – ответил он. – Кто-то сказал. Когда Блейз вышел из тюрьмы, они перебрались в Нью-Йорк, но там им не понравилось. Джорджу залезли в карман, что он воспринял как личное оскорбление. Они поехали во Флориду, провели тоскливый месяц в Тампе, без денег, не имея возможности их раздобыть. Вернулись на север, только не в Бостон, а в Портленд. Джордж сказал, что хочет провести лето в Мэне, прикинувшись, будто он – богатый республиканский говнюк. Вскоре после приезда туда Джордж прочитал в газете статью о Джерардах: какие они богатые, как младший Джерард только что женился на смазливой девушке из спиков. Ему вспомнилась идея Берджесса о похищении младенца, то самое большое дело. Но ребенок еще не родился, тогда не родился, и они отправились в Бостон. Следующие два года зиму они проводили в Бостоне, лето – в Портленде. Уезжали на север в какой-нибудь развалюхе в начале июня, увозя зимние накопления, спрятанные в запаске: семьсот баксов в первый год, две тысячи – во второй. В Портленде прокручивали аферу, если предоставлялась такая возможность. Если нет, Блейз ловил рыбу или расставлял в лесу силки. И какими же счастливыми были для него эти летние месяцы! Джордж лежал на солнце, пытаясь загореть (напрасный труд, он только краснел, будто вареный рак), отгонял слепней и желал смерти Рональду Рейгану (которого называл Старым белым папашкой Элвиса). А потом, Четвертого июля их второго лета в Мэне, Джордж обратил внимание на то, что Джо Джерард-третий и его нармянская жена стали родителями. Блейз раскладывал пасьянс на крыльце лачуги и слушал радиоприемник. Джордж выключил радио. – Послушай, Блейзер. У меня идея. Тремя месяцами позже его убили. Они постоянно ходили играть в крэпс, и никогда не возникало никаких проблем. Игра была честная. Блейз не играл, но часто просто стоял за спиной Джорджа. Тому очень, очень везло. В тот октябрьский вечер Джордж сделал шесть выигрышных бросков подряд. Мужчина, стоявший на коленях по другую сторону расстеленного на полу одеяла, которое заменяло стол, всякий раз ставил против Джорджа. Проиграл сорок долларов. Играли на складе около доков, где воздух был пропитан запахами старой рыбы, загнивающего зерна, соли и бензина. Если вдруг становилось тихо, сверху доносилось отчетливое «та к-та к-та к»: морские чайки ходили по крыше. Мужчину, который проиграл сорок долларов, звали Райдер. Он заявлял, что наполовину индеец-пенобскот[67], и что-то индейское в его облике действительно просматривалось. Когда Джордж в седьмой раз взял кости вместо того, чтобы передать их следующему, Райдер поставил двадцатку на проигрыш. – На победу, кости, – проворковал Джордж. Его тощее лицо сияло. Козырек кепки он с самого начала сдвинул влево. – Давайте, большие кости[68], давайте, давайте, прямо сейчас! – Кости покатились по полотнищу. Выпало одиннадцать. – Семь раз подряд! – воскликнул Джордж. – Забери выигрыш, Блейзерино, папочка идет за большой восьмеркой. Кости бросим – восьмерочку попросим. – Ты сжульничал. – Голос Райдера прозвучал сухо, бесстрастно. Джордж замер с протянутой к кубикам рукой. – Что ты сказал? – Ты подменил кости. – Перестань, Райд, – вмешался кто-то. – Он этого не… – Я хочу получить деньги назад. – Он протянул руку над одеялом. – Ты получишь сломанную руку, если не перестанешь гнать пургу, – ответил Джордж. – Вот что ты получишь, солнышко. – Я хочу получить деньги назад. – Рука Райдера никуда не делась. Вот тут на складе повисла тишина, и Блейз услышал шаги чаек по крыше: – Пошел на хер. – И Джордж плюнул в протянутую руку. Все произошло очень быстро, как обычно и происходит в подобных случаях. Со скоростью, за которой разум не может уследить, Райдер сунул оплеванную руку в карман джинсов, откуда она появилась уже с выкидным ножом. Райдер нажал на хромированную кнопку в рукоятке из пластмассы под слоновую кость, лезвие выскочило, люди, сгрудившиеся у полотнища, подались назад. – Блейз! – прокричал Джордж. Блейз прыгнул через полотнище на Райдера, который качнулся вперед и всадил нож в живот Джорджа. Джордж закричал. Блейз схватил Райдера и ударил головой об пол. Что-то хрустнуло, будто сломалась ветка. Джордж встал. Посмотрел на рукоятку ножа, которая торчала из рубашки. Схватился за нее, начал вынимать, скривился от боли: – Черт. Ох черт, – и тяжело сел. Блейз услышал хлопанье двери. Услышал грохот шагов на лестнице: народ разбегался. – Унеси меня отсюда. – Желтая рубашка Джорджа стала красной вокруг рукоятки ножа. – Возьми и деньги… Господи, как больно. Блейз собрал разбросанные купюры – ставки на последнюю игру. Сунул в карман потерявшими чувствительность пальцами. Джордж тяжело и часто дышал. Как собака в жаркий день. – Джордж, позволь мне вытащить… – Нет, ты сошел с ума? Он не дает внутренностям вывалиться. Унеси меня отсюда, Блейз! Ох, мой гребаный Иисус! Блейз поднял Джорджа на руки, и Джордж закричал снова. Кровь капала на полотнище и на блестящие черные волосы Райдера. Под рубашкой живот Джорджа стал твердым, как доска. Блейз пронес его через склад, потом вышел с ним на улицу. – Нет, ты забыл хлеб. Ты никогда не берешь этот гребаный хлеб. – Блейз подумал, что Джордж, возможно, говорит про деньги[69], и уже хотел сказать, что взял их, когда Джордж добавил: – И салями. – Дыхание его участилось. – У меня есть та книга, знаешь ли. – Джордж! – Та книга с картинкой… – Джордж закашлялся собственной кровью. Блейз развернул его и похлопал по спине. Ничего другого придумать не смог. Но, когда вновь повернул Джорджа лицом к себе, тот уже умер. Блейз положил его на доски у склада. Попятился. Вернулся и закрыл Джорджу глаза. Вновь попятился, вернулся, опустился рядом на колени. – Джордж? Нет ответа. – Ты умер, Джордж? Нет ответа. Всю дорогу до автомобиля Блейз бежал. Прыгнув за руль, рванул с места так, что след сожженной резины протянулся на двадцать футов. – Сбавь скорость, – раздался с заднего сиденья голос Джорджа. – Джордж? Блейз сбавил скорость. – Джордж! Пересядь на переднее сиденье! Перелезь через спинку. Подожди, я тебя перетяну. – Нет, – ответил Джордж. – Мне нравится заднее. – Джордж? – Что? – Что мы теперь будем делать? – Украдем ребенка, – ответил Джордж. – Как и планировали. |
||
|