"Развод по-русски" - читать интересную книгу автора (Авророва Александра)

Глава 9. Допрос

— Но все-таки я вторая, — повторила Ксюша. — И Марат небось тоже не первый. Ирка решила на нас свалить, а все и рады стараться.

— А кто же первый среди мужчин?

— А Влад — он первый. Вот что Серега последний, это правда, а остальное — вранье.

— Хорошо, и про что тебя спрашивал следователь?

— А про то, что я уже говорила. Про понедельник, про Андрюшины звонки. Как звучал его голос в первый и во второй раз и все такое.

Вера уточнила:

— А кто вообще был в понедельник на работе?

— В каком смысле? Все были.

— Это с утра, а потом?

Ксюша замялась, и Вера поспешила добавить:

— Я вовсе не собираюсь передавать что-нибудь Борису Ивановичу, просто хочу узнать. Рита говорила мне, что почти все ушли.

— Понимаешь… короче, как Андрей пристроил сюда Лизу, Борис Иванович стал тут у нас торчать почти каждый день. Раньше как бы редко, а теперь все время. А когда он должен прийти, все должны сидеть, как привязанные. Ну, кроме Андрея, он хоть вообще типа не ходи, да Лизы. Что мы, негры, что ли? Так уж, когда знаешь, что его точно не будет, гуляешь на всю катушку. В девять все в журнале расписываются и в шесть тоже, а днем можно как бы оттянуться.

— А Николай Петрович или Марат… я так и не поняла, кто из них здесь главный, но они не возражают?

— Ну, Николай Петрович как бы главнее, зато Марат с Величко типа дружат. Только они оба классные мужики, они подлянки не сделают.

— А откуда вы знали, что Величко не будет?

— Да Лиза сказала. Она, если знала, всегда нам говорила, чтоб нам тут зазря не торчать. В понедельник все сперва собрались, а потом приехала Лиза и сказала, что у Величко на целый день какие-то планы, и все слиняли.

Вера почему-то осведомилась:

— А Осман был?

— Осман приходит только в те дни, когда и шеф.

— Он у вас работает или заказчик?

— Наверное, заказчик. Ты спроси у начальства, я не вникаю. За Османа я не отвечаю, ему в журнале расписываться не надо.

— И во сколько все ушли?

— Сперва Рита с Ирой, в начале двенадцатого, наверное. Лиза пришла, они поболтали и ушли. Потом, почти сразу, остальные.

— А во время звонка Андрея все еще были на месте?

— Ну, да. В смысле, первого звонка? Были. Мы еще как бы обсудили, что наконец-то Андрей решил мириться. А потом все ушли, а Лиза осталась, потому что он назначил на три часа. А в час и она ушла.

— Вроде бы рано, — удивилась Вера.

— Сказала, прогуляется, погода была клевая.

— А ты осталась?

— Ну, да.

— Одна?

Ксюша помедлила, потом ответила:

— Еще Николай Петрович остался. А что?

— Просто странно, что все сбежали, а вы, бедные, должны были сидеть. Почему именно вы?

Секретарша снова помолчала, затем радостно сообщила:

— А я должна отвечать на звонки! А Николай Петрович, он начальник, поэтому на всякий случай остался. Мало ли что?

— И во сколько все вернулись?

— Да к шести, расписаться. Николай Петрович, он добрый, но чтобы все расписывались, всегда велит. Порядок есть порядок.

— То есть, когда вернулась Лиза и был второй звонок Андрея, на работе были только вы с ним?

— Ага, — кивнула Ксюша. — Мы были.

Отметив про себя этот факт, Вера уточнила:

— Значит, следователь попросил тебя рассказать о том, что произошло в понедельник и в среду. А что еще?

— Вроде, все.

— А он не спрашивал, не было ли у Андрея с кем-нибудь конфликтов или проблем по работе?

— Нет. Хотя спрашивал, сильно ли они ссорились с Лизой. Я сказала, что он ссорился, а она нет.

— Ксюша, а неужели остальные с ним не ссорились? У него в последнее время был такой сложный характер…

— Это точно, — охотно подтвердила секретарша. — Вредный стал — хуже Элеоноры Павловны. Но это ж от несчастной любви, это понятно! Вот отчего она бесится? Климакс, что ли?

— Ну, и как же они друг с другом ладили?

— А как бы ничего, даже странно. Вот с Владом поцапались круто. Я начала не слышала, на обеде была, прихожу, они лаются. Андрей ему: «Погоди, еще будешь куковать на нарах!» А тот: «Лучше на нарах, чем на паперти!» Влад меня увидел и сразу замолчал, а Андрей стал смеяться.

— А следователь про это не спрашивал?

— Нет, не спрашивал.

— А про пистолет?

— Точно! — обрадовалась Ксюша. — Спрашивал про пистолет. Когда, говорит, и где вы его видели? Я рассказала.

— И когда?

— Ну, что я, помню, что ли? Недели за две вроде. Он как бы выпал у Лизы из сумочки. Я запомнила.

— А кто еще при этом присутствовал?

— Он тоже спрашивал. Я плохо помню. Ритка была, мы еще ее потом накрасили. По-моему, Влад был. Может, Сережа тоже. Ты лучше у них спроси.

— Да, конечно, — кивнула Вера. — А куда этот пистолет потом делся, ты не помнишь?

— Куда? Наверное, типа сунули обратно в сумочку, и Лиза унесла домой.

— А шарфик?

— Какой шарфик? — изумилась Ксюша.

— Следователь не говорил, что у Андрея нашли Лизин шарфик? Такой золотистый.

— Точно! Нет, он про это не говорил, а шарфик мне показывал. Я его сразу узнала, потому что давно на него обзавидовалась. Он от того самого платья, болотного такого. Стильный аксессуар, вот как это называется! Знаешь, сколько стоит? Я за два месяца столько не получаю. Это все Борис Иванович Лизе на восьмое марта подарил, а купил в Париже на Елисейских полях в элитном шопе. Там, говорит, все шопы жутко дорогие, а я выбрал самый дорогой, а в нем купил самый дорогой комплект с аксессуаром. Во некоторым везет!

Вера не считала, что на данный момент ее сестра могла служить предметом зависти, но вслух лишь уточнила:

— И когда ты видела его последний раз?

— А я точно помню — когда мы праздновали день рождения Марата. Ну, значит, месяц назад. Лиза была в этом платье и с шарфиком, конечно. Но его можно и под другое носить, он универсальный и многофункциональный.

— Она его снимала?

— Во, и мент тоже спрашивал! Нет, не снимала. Повязала и так сидела. С ним и домой ушла, а больше его не носила.

— А в день убийства на ней этот шарфик был?

— Не было, точно помню.

— А ты следователю об этом сказала?

— Ну, да. Он тогда спросил, не мог ли шарфик лежать в ее сумочке. А я откуда знаю? Я туда не заглядывала. С утра было жарко, но обещали похолодание. Может, и взяла с собой. Тем более, на ней был такой прикольный костюмчик, ну, тот, с блеском, шарфик очень под него подходит.

Информация не слишком обнадеживала, и Вера поспешила перевести беседу в иное русло.

— А про имитацию голосов тебя спрашивали?

— Какую имитацию?

— Про то, что Лиза умеет имитировать голоса.

— А, про это! Ну, да.

Неожиданно Ксюша остановилась, переменившись в лице, сделала губки бантиком и от оживленной искренней манеры речи вернулась к холодной светской, какую демонстрировала час назад.

— Следователь действительно интересовался, точно ли второй звонок был произведен Андреем или это была имитация его голоса. Вы это имели в виду, задавая свой вопрос?

— Прямо так и спросил? — замерла Вера. — Не была ли это имитация его голоса?

— Мне трудно ответить определенно, — передернула плечиками Ксюша. — Возможно, он спросил, раз голос был странный, кто бы это мог быть, кроме Андрея? Возможно, просто поинтересовался, умеет ли Лиза имитировать голоса. Для вас это существенно?

Вера тоже перешла на «вы».

— Да. Знал ли он до встречи с вами о Лизиных имитаторских способностях или нет?

— Разумеется, знал, — холодно сообщила Ксюша. — Не я же ему сказала! Вы за кого меня принимаете? Надеюсь, допрос, наконец, окончен, я свободна? Благодарю!

И она вышла с высоко поднятой головой.

Мысли Веры путались. Поведение секретарши было довольно странным, показания несколько противоречивыми. Только следовало ли из этого, что она в чем-то виновна? Кроме того, Вера не успела задать вопроса об Анне Ароновне и теперь сомневалась, плохо это или наоборот. Вроде бы, не положено выкладывать подозреваемым свои подозрения?

Продумать позицию не удалось — появилась Ира.

— Сейчас моя очередь, но я не уверена, нужна ли. Мне кажется, я в субботу все подробно тебе рассказала.

— Да, я помню. Ира, слушай, а с имитацией голосов… следователь уже точно про нее знал, когда с тобой беседовал?

— Стопроцентно. Он задал прямой вопрос, это я хорошо помню, потому что сперва растерялась, не зная, как ответить. А, поняла! Ты считаешь, Лизу выдала Ксюша? Она, конечно, не так проста, как кажется, и весьма себе на уме, только она ведь не была на дне твоего рождения и не знала про тамошний скандал, а следователь знал. Получается, болтун скорее Женя. Его ведь допрашивали до всех нас, еще на квартире Андрея, да?

— Или Величко.

— Ну, это вряд ли. Зачем ему это надо?

— Если б я знала! — вздохнула Вера. — Еще одно! Шарфик…

— Да, следователь его мне показывал, а я забыла тебе сказать. Откровенно говоря, я его сразу узнала, очень уж он приметный, но на всякий случай сказала, что не уверена. Я ведь не обязана точно помнить всю Лизкину одежду, правда?

— А когда ты его видела последний раз?

— На каком-то из наших сабантуев, с месяц, наверное, назад. Вообще-то, Лизка запросто могла забыть его потом в офисе или еще где-нибудь посеять. Сняла и оставила, а кто-нибудь подобрал! Она же жуткая растеряша, я так следователю и сказала. К тому же в понедельник никакого шарфика на ней не было. Был бы, я б запомнила. На ней был костюм с вырезом лодочкой.

— Спасибо! А теперь позови, пожалуйста, Элеонору Павловну. Ты не представляешь себе, как я ее боюсь!

Бухгалтер и не пыталась умерить боевой блеск в глазах.

— Ну, Вера Дмитриевна, — злорадно обратилась она, — начинайте. Или меня сразу отправят в пыточную камеру?

— Элеонора Павловна, — попыталась объяснить Вера, — я очень хочу помочь сестре. А что бы вы сделали на моем месте?

— Ну, я, слава богу, не на вашем месте.

— Могу только за вас порадоваться, Элеонора Павловна. Скажите, пожалуйста, о чем вас спрашивал следователь?

— Об отношениях Андрея и Лизы. И, если вы считаете, что я что-то утаила, так крупно ошибаетесь. Лиза разрушила две семьи, и покрывать ее я не собираюсь.

— Две? — не поняла Вера.

— А жена Бориса? Двадцать лет, между прочим, прожили, как один денек, а теперь стара, видите ли, стала! Как нищенствовать с ним, так всем была хороша, а для денежек, видите ли, рылом не вышла!

— Вы ее знаете?

— А я Борьку знаю еще с той поры, когда без штанов бегал. Если уж на то пошло, так я ему двоюродная тетка.

Вера кивнула. Некоторые особенности поведения собеседницы прояснились — в частности, изрядно удивившее обращение к шефу на «ты».

— Значит, вы сказали следователю, что у Андрея с Лизой конфликт, да?

— Ну, можно выразиться и так. Я-то сказала покруче.

— А про что еще он спрашивал?

— Про понедельник. Во сколько Лиза уехала, во сколько вернулась. Да я не в курсе — меня не было.

— А где вы были?

— А в налоговую ездила, — покладисто выложила бухгалтер, не оправдав Вериного опасения, что взорвется гневом от нахального вопроса. — Уехала в двенадцать, вернулась после пяти. Еще про среду пытал. Ну, в среду мы все были на месте, все подтвердили, что с утра Ритка взяла ключ да поехала к Андрею. А, пистолетом еще интересовался! Таким людям, как ваша сестра, Вера Дмитриевна, не то, что пистолета — газового баллончика давать нельзя. У нее же атрофировано чувство ответственности! Давно я смотрела на нее и думала — если есть справедливость на земле, рано или поздно она допрыгается! И допрыгалась, поздравляю!

— Вы так уверены, что убила она?

— А то кто же? Я, что ли? Мне Соколов поперек дороги не стоял.

— Лизе тоже. В любом случае она скоро получила бы развод. А разве он не стоял поперек дороги другим? Тем, с кем общался по работе?

— Значит, вот вы куда клоните? Может, и стоял. Он парень умный, глаза у него на месте, язык подвешен. Только зря вы время тратите! Не деловой у этого убийства антураж. Типично женское убийство.

— Слишком типичное, — прокомментировала Вера. — Скажите, пожалуйста, и все-таки кому Андрей мог стоять поперек дороги?

— Анне Ароновне Гольдберг, — бодро отрапортовала бухгалтер.

— Потому, что так сказал Борис Иванович, или так считаете вы?

— Ну… мое мнение не должно расходиться с мнением босса, на то он и босс. Гольдберг получила крупную ссуду, и мы дали поручительство. Дела у нее идут блестяще, и при нормальных обстоятельствах через два года она полностью расплатится. Но я лично за нее ручаться бы не стала. Ничего плохого про нее не знаю, но не стала бы.

— А у Андрея с нею были конфликты?

— Они своих дел напоказ не выставляли, а Борис сразу положил глаз на Лизу и поэтому махнул на ее муженька рукой. Мол, пусть поимеет маленькую тайную денежку, только бы не мешал. А Андрей, похоже, хотел сразу все — и денежку, и жену. Так не бывает!

— А в секторе у Андрея конфликты были?

— В секторе? Ну, что вы! — Элеонора Павловна демонстративно всплеснула руками. — Все мы его обожали, а он нас. У нас же не сектор, а райская обитель.

Вера вздохнула.

— Не хотите отвечать?

— Не имею ни малейшего желания. А вы спрашивайте, спрашивайте! Босс разрешил.

— И следователю вы так же отвечали?

— А это уж мое дело.

— Вы не помните, куда делся пистолет?

— А то как же! Помню. Лиза унесла его домой. В сумочке.

«Вот вредная баба! — подумала Вера. — Врет и не краснеет. Вернее, не врет, а издевается».

А вредная баба продолжила:

— Еще про имитацию голосов вопросик задайте. Нам Ксюша краткий конспектик ваших вопросов сообщила, мы в курсе. Не интересовались у меня имитацией голосов! И хотела бы вас порадовать, да врать не приучена. Не интересовались! А вот шарфиком интересовались! И, по-моему, в понедельник торчал у нее из сумочки какой-то шарфик светленький. Гарантии не дам, но не исключаю! Вот так!

— Спасибо, — улыбнулась Вера, — вы очень нам помогли.

Элеонора Павловна подняла в изумлении брови, фыркнула и удалилась.

Марат по сравнению с нею показался Вере верхом доброжелательности. К сожалению, про день убийства он, подобно большинству, сообщить ничего нового не мог.

— В тот день я сбежал с работы к своей подруге, — разведя руками, признался он. — Она замужем, и дневные часы для нас на вес золота. Вы уж Борису Ивановичу не говорите! Ему наврал, что встречался с заказчиком. Вернулся после пяти, расписался в журнале и отвез Лизу к Борису Ивановичу. Про пистолет меня следователь спрашивал, только я, слава богу, в глаза его не видел и не слышал о нем ничего. Про имитацию голосов? Нет, не спрашивали, по-моему. По крайней мере, не помню. А вот про рабочие конфликты Андрея следователь спросил, и я ответил. Все-таки я протокол подписывал, я же не мог наврать!

— И что вы ответили?

— Ну… — Марат замялся. — Не сомневаюсь, что к убийству это не имеет отношения, но недавно Андрей крупно поругался с Николаем Петровичем. Тот даже раскричался, хотя вообще мужик спокойный.

— А причина ссоры?

— Понятия не имею. Это было здесь, в кабинете, а отсюда разговоров не слышно. Еще с Владом Андрей последнее время ссорился. Вот тут точно по рабочим делам, это знаю. Влад действительно по сравнению с Андреем не тянет, а на него сейчас свалилась почти вся его работа. То есть не только после смерти Андрея, а раньше, когда он почти перестал ходить на работу после… из-за… после ухода Лизы. Борис Иванович велел к Андрею не цепляться, выплачивать зарплату, а работы не требовать. Вот дела и достались Владу, а Андрей вечно его критиковал. Влад — парень самолюбивый, раздражался. Это все я следователю и сказал.

— А кто-нибудь мог Андрею угрожать? — решилась Вера.

— В каком смысле? — удивился Марат.

— Андрей говорил, что молчит вовсе не из-за угроз. Что он мог иметь в виду?

— Трудно сказать… Не думаю, чтобы Николай Петрович или Влад ему угрожали. Им просто нечем!

Следующим был Николай Петрович. Его конфликт с Андреем, похоже, являлся несомненным фактом, и Вера не могла не удивляться. Такой веселый, спокойный — и кричал. Значит, Андрей допек его основательно! Каким образом?

Николай Петрович полностью подтвердил слова Ксюши про события рокового понедельника и не менее роковой среды и, подобно Марату, констатировал, что не обращает ни малейшего внимания на женскую одежду, так что шарфик, продемонстрированный следователем, вызвал у него лишь недоумение. Пистолет он тоже ранее не видел и даже не слышал про него, а вот Лизин талант в имитации голосов искренне перед милицией признал, не догадываясь, к чему они, холеры, клонят. И все звучало бы достоверно, все подтверждало желание помочь, когда б не пресловутый конфликт! Да, Марат мог и приврать, но Рита — нет. И Вера осторожно осведомилась:

— Николай Петрович! На дне моего рождения Андрей сказал, что ему кто-то угрожает. Мол, он что-то знает и не будет молчать, невзирая на угрозы. Как вы считаете, это он о ком?

— Возможно, Гольдберг? — не мешкая, предположил собеседник. — Ох, простите. Я имею в виду не вас, а Гольдберг Анну Ароновну. Андрей как-то странно относился к ее контракту, да и к ней самой. То стоял за нее горой, то вдруг наоборот. По бумагам-то все чисто, а что на деле… Вы спросите — а почему я, как начальник, все досконально не проверил? Я бы это сделал, да тут Андрей оказался на особом положении, и Борис Иванович приказал его не трогать. А мне только легче — не люблю конфликтов.

— То есть конфликтов с ним у вас не было?

— Конфликтов не было, но иногда ругались, — охотно сообщил Николай Петрович. — Что за манера — приходить сюда и нарочно портить людям настроение? Ему что — разрядился да ушел, а нам потом работать. Думаете, приятно? А если перечислять, с кем он ругался, так придется называть всех подряд!

Вере вспомнила, что Рита примерно так и говорила, и ей стало стыдно. Вот тебе и повод для подозрения в убийстве! Но подозревать кого-то надо — не Лизку же! Только это безумно тяжело — беседовать с людьми, всех их словно в чем-то обвиняя, а ведь если и виноват, то один-единственный, остальных она оскорбляет зря! Лишь Сергей ее сразу понял. Он посоветовал наплевать на амбиции, потому что Лизка сидит в тюрьме. Жаль, что он появится последним — с ним она б отдохнула душой.

К приходу Влада Вера уже совершенно обессилела. А Влад, подобно Элеоноре Павловне, принадлежал к тем, кто был откровенно возмущен допросом и даже не пытался делать вид, будто хочет помочь. Он не помнит, о чем его спрашивал следователь, не слышал о пистолете и шарфике и потрясен мыслью, что у Андрея с кем-то мог быть конфликт. No, no и снова no — разумеется, по-английски. От усталости и раздражения Вера утратила осторожность и после очередного отрицания, сопровождаемого особенно глумливой улыбкой, прямо заявила:

— Значит, ни с кем не было конфликта? А с вами?

— Со мной? — весело удивился Влад. — О, это наверняка идея nice girl Ксюши! Очень сочувствую бедной девочке — она ко мне неровно дышит. А я, к сожалению, не могу ответить ей взаимностью — у меня врожденная брезгливость к проституткам. Так уж я устроен!

Видимо, лицо Веры выразило столь сильное недоумение, что молодой человек счел своим долгом, хихикнув, добавить:

— А что, вы сразу не поняли? Впрочем, я забыл — вы же другого круга. А для чего, по-вашему, берут секретуток с конкурса красоты?

— То есть она любовница Величко? — неуверенно уточнила Вера.

Влад иронически засмеялся:

— Вы, по-моему, работаете в школе? Боюсь, вы воспитуете детей в полном отрыве от жизни. Величко тоже не любит проституток — в этом смысле мы с ним схожи. Но наш иностранный сектор занимается связями с зарубежными партнерами, а большинство зарубежных партнеров их любят. Is it clear?

Вера старательно подперла рукой голову, которая шла кругом. Не помогло!

— Пусть так, но с Андреем вы ведь все-таки ссорились, Влад.

— А с ним все ссорились, не только я. Вон Серега. Он ведь так и скакал вокруг Лизы — ах, идеал, ах, Вечная Женственность! Думаете, Андрею нравилось, особенно когда эта женственность променяла его big money? Двух недель не прошло, они так поцапались — Серегу потом полчаса трясло. Ну и что?

— Ничего, — устало ответила Вера. — Позовите его, пожалуйста. Вы жестокий человек, Влад. Неужели вам никогда никого не жаль?

— Вы о Лизе? Немного жаль, разумеется, но садиться вместо нее я не собираюсь. Возможно, с Серегой вам в этом смысле больше повезет — он романтический художник. А я — менеджер. Итак, я его зову?

«Господи, и зачем я в это ввязалась? — мрачно подумала Вера. — Больше всего на свете хочется сейчас оказаться не здесь, а где-нибудь совсем в другом месте. Я больше не могу! Не гожусь я для подобных дел!» Впрочем, она быстро вспомнила, что ввязалась ради родной сестры, и заставила себя поднять глаза.

— Уже начало седьмого, — сообщил Сергей, глядя на нее с нескрываемым сочувствием. — У меня такое предложение. Офис мы освобождаем, чтобы бедной Ксюше не пришлось ради нас задерживаться, а поговорим у меня дома. Поужинаем и потом поговорим. Боюсь, быстро не получится, потому что у меня тоже есть к вам вопросы. Годится?

— Дома, — машинально повторила Вера.

Та часть ее мозга, которая еще не окончательно помутилась от напряжения последних часов, констатировала: почти незнакомый мужчина приглашает к себе домой. Вроде бы, следует отказаться? Но не хотелось — или не было сил. Хотелось подчиняться, а не спорить.

Очевидно, тяжкие раздумья отразились на Верином лице, поскольку брови Сергея взлетели вверх, в глазах заплясали искорки, и он поинтересовался:

— Я что, очень похожу на человека, хитростью заманивающего женщин в дом, чтобы там докучать им гнусными предложениями?

Вера улыбнулась, а он добавил несколько серьезнее:

— Это кем надо быть, чтобы докучать гнусными предложениями вам!

Тут она уже не только улыбнулась, но искренне засмеялась:

— Сомнительный комплимент, хотя я на него согласна. Поехали!

— Я совсем не то имел в виду! — поспешил уточнить Сергей. — Я подразумевал, что…

— Это неважно! Так едем?