"Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)" - читать интересную книгу автора (Серлинг Род)

ПРОКЛЯТЬЕ СЕМИ БАШЕН

На фоне вечернего неба хмурые зубчатые стены и высокие строения Семи Башен являли собой странную фантастическую картину гигантского замка, вырванного из своего исторического окружения и подвергшегося современным переделкам. Высоко в небе реактивные самолеты оставляли длинные змеевидные хвосты над древней цитаделью, заходящее солнце окрасило их в золотисто-малиновый цвет, и они походили на полосы, оставленные кистью художника. В сгущающейся тьме через олений парк мимо тенистых очертаний живых изгородей и величавых тисов приближались огни машин, повторявших изгибы дороги, ведущей к серому каменному зданию.

Ров с водой окружал эти могучие бастионы, создавая иллюзию того, что замок плавает на поверхности темного лесного пруда. В самом центре огромной раскинувшейся постройки были мощные ворота. С них тянулся откидной мост, точно язык великана, высунутый из разверзшегося рта. Над ним большие железные прутья поднятой решетки походили на гигантские зубы, готовые разорвать непрошеных посетителей, если те попытаются проникнуть во внутренний двор.

Но в этот вечер гости не-были непрошеными. В отличие от тяжеловооруженных всадников, когда-то приезжавших в замок на боевых конях, сегодняшние гости направили в затаившуюся утробу замка свои автомобили — с откидным верхом, спортивные «station wagon».

Они припарковали свои машины в том самом месте, где раньше привязывали коней, везущих связанных и беззащитных пленников. Как и те средневековые узники, некоторые из вновь пришедших были слегка встревожены, покинув свои машины.

Перенестись на шесть веков назад было сродни шоку для тех, кто впервые ощущал это. Но для остальных, гостивших здесь и раньше, это было только началом забавы. Они тоже были ошеломлены при первой поездке сюда, а теперь брали реванш, видя других в подобном положении.

Пол Корлей, у которого в лондонских кругах была репутация шутника, был постоянным посетителем, любившим бомбардировать новичков своими остротами. С абсолютно серьезным выражением на круглом, как луна, лице он приблизился к крепко сбитому австралийцу с квадратным подбородком по имени Гордон Вудроу и серьезно заявил: — Вам повезло, Вудроу, что вы не сбили оленя, когда ехали через парк. В старые времена вам отрезали бы уши и дважды выжгли клеймо за подобное оскорбление.

Хэлен Лоулэнд, эффектная блондинка с живыми манерами, услышала слова Корлея, когда выходила из нанятого лимузина.

— Не верьте ничему, что вам скажет Пол, мистер Вудроу, — сказала она. — Нам повезло, что мы приглашены в Семь Башен на одну из пирушек в старинном стиле.

— А вам, Хэлен, повезло больше всех, — отозвался Корлей. — Если бы первый Сью Дюбуа не сделал эти ворота достаточно широкими для всадников, чтобы скакать по двое в ряд, ваш наемный тарантас растерял бы, проезжая через JIHX, все свои крылья.

Гордон Вудроу, поджав губы в сдержанном нетерпении, ждал, когда Корлей договорит. Потом задал быстрый вопрос: — Вы сказали «пирушка», мисс Лоулэнд. Я думал, нас пригласили сюда принять участие в охоте за привидениями, или меня дезинформировали?.

Оба, и Хэлен, и Корлей, быстро приложили палец к губам!

— Никогда не используйте это слово, — вполголоса сказал Корлей. — Вы не охотитесь за привидениями в Семи Башнях. Они охотятся за вами. Фактически, лучше не упоминайте привидений, пока они не будут представлены должным образом. Вас может услышать кто-нибудь там, наверху!

По могильному тону Корлея Вудроу решил, что тот имеет в виду возвышающиеся над ними башни и каких-то обитающих, там призрачных созданий, особенно когда Пол, произнеся это, указал вверх.

Когда австралиец осмотрел центральную башню, его взгляд опустился ниже, и он понял, о чем говорил Корлей. Стоя на балконе с железными прутьями, выходившем На. внутренний двор, прибывших оглядывал худой мужчина с изможденным бледным лицом. На балкон в былые дни выходили прежние владельцы замка, чтобы оценить добычу, которую привозили из набегов их приспешники. Осовремененной версией этих феодальных баронов был благородный Джеймс Бойс, нынешний владелец Семи Башен и прямой потомок прежнего Оью Дюбуа.

Вместо того, чтобы надеть на лицо маску злобного презрения, в подобающей его предкам манере, Бойс приветствовал каждого искренней обезоруживающей улыбкой, которая обличала в нем жертву, а не охотника. Презрение появилось на губах Гордона Вудроу, когда дородный австралиец сравнил мощь Семи Башен с незначительным телосложением их владельца.

— Он напоминает сухую сердцевину грецкого ореха, — прокомментировал Вудроу, — которая болтается в чрезмерно большой скорлупе.

— Таков наш Джимми-бой, — хихикнул Корлей. — Даже я не смог бы уколоть его лучше.

Прибыли еще две дюжины гостей, теперь некоторые автомобили уезжали, среди них нанятый Хэлен лимузин, возвращавшийся в Лондон.

Слуги, одетые в линялые, древние ливреи, несли багаж мимо комнаты охранников, где сторож нажал кнопку электрического мотора, опустившего решетку современным тросом и отрезавшего остальной мир.

— Наши машины надежно припаркованы на ночь, — тем же загробным тоном сказал Корлей. — Так же, как и мы, некоторое время спустя, надеюсь.

Джеймс Бойс спустился с балкона поприветствовать своих гостей, когда они вошли в огромный зал. После этой формальности их проводили в предназначенные им комнаты. Провожатыми были слуги. Они проходили мимо комнат, увешанных тяжелыми древними гобеленами, по коридорам, вдоль которых стояли полированные доспехи, вверх по огромным лестницам, прямым и винтовым, в коридоры, поворачивавшие под разными углами, образовывая путаницу переходов на других этажах.

Несмотря на то, что было еще светло, косые лучи заходящего солнца потускнели. из-за узких окон и витражей, придавая былую мрачность обстановке замка. Несмотря на знакомство с этими сценами, Хэлен вновь была захвачена их странными чарами. Это в какойто мере было из-за того действия, которое оказала окружающая обстановка на подругу Хэлен, Кинтию Гиффорд, темноглазую брюнетку, приехавшую вместе с ней из Лондона. Кинтии, игравшей главные роли в телеверсиях первых британских драм, очень хотелось посетить Семь Башен, но к этому времени впечатление, полученное ей, было более чем сильным. Оно было леденящим.

— Я прямо замерзла, когда проходила мимо тех доспехов, — призналась Кинтия. — Они казались такими холодными. Мне казалось, что внутри них скрючились какие-то чудища.

— Не считая того, что внутри доспехов невозможно скрючиться, поправила Хэлен.

— Возможно, я не смогу, — ответила Кинтия, — но это не значит, что чудища не могут. — Кинтия внезапно смолкла и показала на провожавшего их слугу, который как раз скрючился. Но он только наклонился, чтобы открыть дверь. Он с поклоном проводил Хэлен в комнату с высоким потолком и массивной мебелью, среди которой выделялась высокая кровать с пологом на четырех столбиках; все едва различимое в умирающем свете дня, льющемся из глубоко посаженного окна в боковой стене.

— Это моя постоянная комната, — объявила Хэлен, — и мне она нравится. Я приезжаю сюда для лечения отдыхом, если ты этого не знаешь. Она успокаивает, расслабляет, располагает к неге и находится далеко от города. Нигде я не высыпаюсь так, как здесь.

Слуга в ливрее включал электрические лампочки, и, хотя их было слишком мало, чтобы ярко осветить комнату, они создавали ощущение уюта.

— Вот почему я привезла тебя сюда, Кинтия, — продолжила Хэлен своим изменчивым, но выразительным голосом. — Я чувствовала, что это успокоит твои расшатанные нервы. Твоя комната за углом в следующем коридоре. Тебе она понравится.

Хэлен махнула слуге, который должен был проводить Кинтию в коридор и за угол. Хэлен дала последний совет.

— Оставь на ночь свет в своей комнате, Кинтия. Я всегда так делаю, чтобы найти дорогу назад. Позднее здесь будет очень, очень темно.

Вскоре Кинтия оказалась в комнате, очень похожей на комнату Хэлен. Это больше всего понравилось девушке. Она переоделась в вечернее платье, вышла на комнаты и закрыла за собой дверь. Завернула за угол и пошла, ориентируясь на тусклый свет из комнаты Хэлен, у которой дверь была открыта. Хэлен тоже оделась к ужину, и они спустились вместе. Все остальные гости уже собрались, и их повели в огромный банкетный зал, занимавший весь нижний этаж башни Тюдоров. Банкетный зал, общая площадь которого была 500 квадратных футов, в высоту достигал двух этажей, позволяя соорудить балкон, где менестрели и музыканты устраивали долгие представления, руководимые шутами в средневековых шапочках с бубенчиками.

Сам ужин был обильным, но очень современным, за исключением нескольких специальных деликатесов и редких вин, принадлежавших родовым подвалам Дюбуа. Гости сидели за Т-образным столом, во главе которого лицом к балкону для музыкантов восседал Джеймс Бойс. Справа от него был пожилой человек с напряженным лицом и осторожными манерами. Это был Кирилл Моркрофт, бывший профессор из Кембриджа и известный историк, чьи работы вызывали в литературных кругах шумное одобрение.

Слева от Бойса сидел Гордон Вудроу, который тоже считался особо почетным гостем. Очевидно, австралиец стал лучше относиться к хозяину, поскольку оба разговаривали очень дружески; факт, отмеченный Корлеем и вполголоса сообщенный им Хэлен, бывшей его соседкой по столу. Кое-что, однако, произвело на них еще более сильное впечатление. Когда Бойс и Вудроу сидели бок о бок, между ними проявлялось определенное сходство, но, что до их комплекции, перевес был на стороне австралийца.

Из этих двоих Бойс, без сомнения, был моложе, но выглядел старше Вудроу. Несмотря на свою красоту, Бойс имел слишком потрепанный вид для человека, которому едва перевалило за тридцать.

Возможно, годы, которые он провел как убежденный холостяк и неисправимый повеса, взяли свое. Его лицо обрюзгло, появилось брюшко, волосы истончились и поредели. Его глазабыли тусклыми и задумчивыми, свет в них зажигался только тогда, когда-что-то особенно интересное выбивало его из обычного настроения. В противоположность старообразным чертам и болезненной бледности Бойса, Вудроу имел твердый, резко очерченный профиль и смуглую кожу, выдававшую в нем завзятого любителя свежего воздуха. Только резкие морщины на высоком лбу и седые пряди в черных волосах говорили, что ему около сорока пяти, поскольку он все еще выказывал задор юности. В продолжении ужина Вудроу становился более оживленным, в то время как Бойс по контрасту приходил в уныние. После последнего блюда гостям подали кофе в старинном сервизе и крепкие напитки из затянутых паутиной бутылок. Пока они пили, слуги удалились. Настал час для послеобеденной речи, и Джеймс Бойс довольно неохотно поднялся.

— Многие из вас, — медленно начал он, — удивляются, как мне удается содержать Семь Башен на широкую ногу. Откровенно говоря, это мне не по карману. Кроме нескольких рабочих, которые содержат замок в порядке, здесь есть только несколько старых слуг, отказавшихся уехать. Все остальные, как музыканты, так и слуги, были либо наняты, либо добровольно вызвались помогать сегодня. Тогда почему, я остался здесь? Почему я не даю замку прийти в полное разорение? Потому, — голос Бойса стал глухим, — что, как последний прямой потомок старого Сью Дюбуа, я под проклятьем, которое следует за мной, куда бы я ни шел, оно может даже притянуть меня в Семь Башен.

Когда Бойс помедлил, горящие факелы, вставленные в скобы в стене, замерцали, отбрасывая причудливые тени через банкетный стол. Факелы зажгли, чтобы воспроизвести старинную атмосферу, кроме того, чтобы дополнить неяркий электрический свет. Теперь, когда стала кончаться смола, свет дачал колыхаться. Гости заволновались. Бойс, однако, этого не заметил.

— Говорят, Семь Башен полны привидений, — продолжал Бойс, — как и многие другие баронские владения. Возможно, привидения существуют только в воображении тех, кто считает, что видит их; никто не слышал, чтобы они причинили кому-нибудь вред. Но в действительности они выполняют гибельную миссию. Когда они по-настоящему появляется — это предвестие настоящей беды, немедленной смерти владельца Семи Башен, каковым в данный момент являюсь я. По этой причине я передал Семь Башен Лиге Охраны Исторических Достопримечательностей. В будущем, если привидения доведут кого-то до смерти, то это буду не я, а директор Лиги, который является моим старым и уважаемым другом, сидящим справа профессором Кириллом Моркрофтом.

Пожилой историк принял похвалу с сухой улыбкой, а среди гостей пронесся гул интереса. Тогда Бойс повернулся, чтобы представить Гордона Вудроу.

— Все это будет особенно интересно для нашего мало известного гостя слева, — сказал он. — Он специально приехал из Австралии, чтобы посетить английские замки и погрузиться в их традиции. Когда он узнал, что время от времени я устраиваю вечеринки здесь, в Семи Башнях, то захотел получить приглашение через «Мидлэнд Истейтс энд Хаум финансиз лимитид». Поскольку они держат закладную на Семь Башен, я был, так сказать, вынужден провести еще одну вечеринку, которая, должен откровенно признать, проводится на их средства. Следовательно, это прощальная пирушка, но я, как всегда, хотел, чтобы все рассказали о том необычном, что может сегодня произойти.

Когда Бос сел, Моркрофт прокомментировал:

— Мистер Бойс имеет в виду, что вы все — подопытные кролики.

Гости, незнакомые с этим местом, могут быть более восприимчивы к влиянию, чем те, кто уже привык к здешнему окружению. Все, что вы сумеете заметить, может иметь значение для тех, кто проводит изыскания по истории традиций этого замка.

— В качестве подопытного кролика, — заявил Вудроу сильным, вызывающим голосом, — скажу, что я австралийской породы и могу пнуть, как большой кенгуру. Тащите ваших привидений, и я загоню их туда, где им положено быть!

Презрение Вудроу к привидениям придало смелости другим гостям. Когда они встали из-за стола, на Бойса посыпались вопросы, на которые он не захотел отвечать, оправдывая себя.

— Я не стану вдаваться в детали, — настаивал он. — Я могу оказать на вас влияние. Поговорите с профессором Моркрофтом в библиотеке. Он знает о замке больше меня. А теперь, с вашего позволения, я бы хотел лечь пораньше. Это был очень утомительный день.

Большинство гостей последовало за Кириллом Моркрофтом в библиотеку, комнату с закоулками, альковами, которые были буквально уставлены редкими томами, имеющими отношение к геральдике, родословной и семейным традициям. Там профессор сделал ученый доклад о Семи Башнях, упомянув, что первоначально они были саксонскими укреплениями, которые захватили норманны. Те, в свою очередь, добавили огромную угловую башню, которая называлась у них Главной. Наконец, в течение следующего века, были добавлены еще две башни.

Башня Тюдоров, считал Моркрофт, была седьмой и последней, но задолго до ее появления была перестроена первая саксонская башня.

Две другие фигурировали в войне Роз, когда был уничтожен почти весь замок. Начиная со строительства башни Тюдоров, замок сильно разросся, и многие окна были заменены узкими бойницами в стенах, когда-то используемыми лучниками. Но Моркрофт постоянно высмеивал все, что относилось к привидениям замка.

— Завтра, — обещал он, — мы сможем поговорить о них. Привидения лучше обсуждать при свете дня. Семь Башен пронизаны традициями, а они порождают легенды. Вот и все, что я могу сказать прямо сейчас.

— И все, что я могу сказать прямо сейчас, это то, что я устала, сказала Хэлен Кинтии.

— Ты имеешь в виду усталость от этих разговоров о привидениях?

— Просто устала. Я поднимусь в свою комнату и немного посплю.

— Хорошая идея, — согласилась Кинтия. — Я с тобой.

Кинтия не добавила, что ей хотелось избежать возможности совершить этот долгий переход одной. Некоторые гости, очевидно, чувствовали то же самое, поскольку наверх они отправились группой.

Обитые гобеленами спальни были теперь темными, а их стены были словно населены скрывающимися тенями. В слабом электрическом освещении длинного холла казалось, что доспехи колеблются, как живые фигуры, отражая тени проходящих гостей. В неверном свете портреты в полный рост, глядящие вниз из своих рам, превратились в реальные лица. Когда возле ступенек они расстались с остальными, Кинтия прошептала Хэлен: — Я боюсь оглянуться. Подожду минутку. Послушай!

Сзади раздался повторный шепот: «Послушай!».

— Обычное эхо, — с улыбкой сказала Хэлен. — Но ты права, Кинтия, Здесь лучше не оглядываться. Это беда нашего Джимми. Его разум так затерялся в прошлом, что он боится смотреть в будущее.

К тому моменту они дошли до комнаты Хэлен, где открытая дверь все еще отбрасывала гостеприимную полоску света в коридор.

— Я подожду, пока ты дойдешь до угла, — сказала Хэлен. — Помни: нельзя оглядываться. Ты будешь в полном порядке, кдгда доберешься до своей комнаты.

Когда Кинтия завернула за угол, Хэлен закрыла свою дверь. Теперь Кинтия оказалась в трудном положении, которого не предусмотрела. Она не тушила свет в своей комнате, но забыла оставить дверь открытой, как это сделала Хэлен. Кинтия продвигалась вдоль абсолютно темного прохода, чувствуя, как плотная давящая темнота сжимается позади нее. Она лихорадочно пыталась отыскать свою дверь, но не могла. Близкая к истерике, она хотела позвать на помощь, но неожиданное воспоминание заморозило ее губы.

То произнесенное шепотом: «Послушай!». Возможно, это была дразнящая реальность, а не просто эхо. Ее крик вызвал бы ответные крики жутких обитателей этик темных коридоров, Застывшая в бездействии Кинтия почти ощущала хватку невидимых рук. Она была готова броситься вдоль коридора в еще больший мрак, лишь бы избежать сводящей с ума удушающей пелены.

Но, когда Кинтия сдалась под всеохватными чарами самовнушенного ужаса, она увидела нечто, давшее ей слабый проблеск надежды. Издалека в дальнем конце коридора появился огонек. Постепенно он стал светящимся кругом, который приобрел овальную форму. Когда он увеличился, его верхние края стали расплывчатыми. К тому времени Кинтия поняла, что свет приближается и принимает человеческий облик, поскольку показались голова и плечи пожилого мужчины, чьи ниспадающие волосы и белая борода ярко выделялись в окружающем полумраке. Почтенная фигура медленно и торжественно приближалась, и девушка разглядела бородатого мужчину, одетого в древнюю тунику и вышитый военный плащ. Одежда напоминала форму, которую носили слуги в банкетном зале, но была более элегантной. Этот факт в совокупности с презрительной осанкой бородача навел Кинтию на мысль, что перед ней — смотритель замка.

В свечении, залившем проход, она увидела дверь своей комнаты справа от себя. Нащупав ручку, она нажала на нее, а потом повернулась, чтобы поговорить с бородатым смотрителем, в этот момент проходившем мимо.

— Спасибо, что принесли свет, — начала она. — Я бы никогда не отыскала свою комнату.

Девушка осеклась, увидев лицо мужчины с близкого расстояния. Освещенные снизу его черты были далеко не добрыми, а, напротив, холодными и жестокими. Его глядящие прямо вперед глаза глубоко запали под косматыми бровями, в то время как профиль, резко очерченный под белой-бородой, был таким же жестким, как взгляд. Кинтию поразило то, что он был так поглощен какой-то целью, что совсем не заметил ее, как не услышал и слов признательности.

Глядя на идущую вдоль прохода фигуру, Кинтия, окаменев, чувствовала поток ветра, следующий за ним.

Девушка открыла дверь своей комнаты и заглянула в нее, думая, что сквозняк мог идти оттуда. Когда она вновь выглянула в коридор, бородатого мужчины не было, хотя Кинтия не понимала, как он мог дойти до угла так быстро. Впрочем, она и не пыталась понять; вместо этого она вошла в свою комнату, закрыла дверь и заперлась, в надежде преградить доступ охватившим ее воображаемым ужасам.

Спальня с ее массивной мебелью и крепкими стенами была крепостью против страха, маленьким бастионом внутри гигантского замка. Девушка приблизилась к глубоко посаженному в стену-окну и долго вдыхала свежий воздух. Однако ей было непонятно, как отсюда мог проникать ветерок, ведь ночь была такая тихая. Слишком уставшая, чтобы удивляться дальше, она выбросила это из головы, выключила свет и легла в постель.

Какой бы ни была миссия или задача бородатого мужчины, прошедшего мимо комнаты Кинтии, сегодня вечером он совершал большой обход. Две других девушки, Джэнис Пэтерсхэм и Дэлла Велдрн, поднимались по лестнице, когда почувствовали сквознячок. Джэнис вдруг воскликнула: «Посмотри вон туда!».

Дэлла взглянула и. увидела бородатого мужчину, который поворачивал в то, что оказалось освещенным проходом. В следующее мгновение он скрылся, а когда они дошли до угла, его уже не было видно. Больше всего Джэнис и Дэллу озадачило то, что свет тоже исчез. Но, поскольку их комнаты были на следующем этаже, они не стали наблюдать дальше. Вместо этого они пошли наверх. Внизу большинство гостей разошлись, оставив только Кирилла Моркрофта и Гордона Вудроу в библиотеке. Там профессор раскладывал старые записи и древние чертежи на огромном столе. Все это относилось к Семи Башням и другим замкам центральной Англии, предмету, в котором гость из Австралии был очень заинтересован.

— Нельзя полностью доверять этим старинным документам, — предупредил Моркрофт. — Описание одного замка зачастую относится к другому. Планы навесных башен и. ворот для вылазок могли быть не доведенными до конца. Часто их даже фальсифицировали, чтобы в феодальные времена ввести в заблуждение соседних баронов.

— Из ваших слов, — говорил Гордон Вудроу, — я понял, что лорды Семи Башен были такими же плохими, как любые феодалы.

— Они были еще хуже, — отозвался Моркрофт. — Они были как дикари.

— Вы несколько преувеличиваете, — сказал Вудроу, — если вспомнить тех дикарей, с которыми я встречался в Северном Борнео, например, охотников за головами.

— Иные древние саксы были такими же жестокими, как они.

— Но Дюбуа были норманнами, не так ли?

— Изначально да, но они роднились с саксами, соединив изощренную родовую жестокость с их крайне дикими натурами. Уничтожение враждебного рода, даже путем вероломства, было для них ничто. Вот почему Семь Башен обросли мрачными легендами. Позвольте я приведу вам пример.

Моркрофт подошел к полке и начал просматривать толстые пергаментные фолианты, когда Вудроу вдруг спросил: — Что это?

Моркрофт оторвал взгляд от книги, но не услышал ничего.

— Напоминает звон оружия, — сказал Вудроу. — Неторопливые шаги воинов. Может быть, вы услышите их, если подойдете сюда.

Моркрофт подошел к гостю, стоявшему возле двери. Несколько мгновений оба провели в полном молчании. Потом Моркрофт кивнул.

— Теперь я это слышу, — сказал он. — Пойдемте посмотрим, что там.

Крадучись, оба собеседника вышли в огромный холл, чтобы услышать, как звук затих. В холл вели с полдюжины проходов, и шаги могли удалиться в любом направлении. Вудроу, такой же настороженный, как при выслеживании добычи в дебрях Борнео, поманил Моркрофта в маленькую приемную.

— Эта комната — неплохой резонатор, — прошептал Вудроу, — если мы услышим их слова, мы сможем выяснить, откуда они доносятся.

Они действительно услышали и определили, что бряцанье доносится из коридора, идущего вдоль банкетного зала. Звук был достаточно зловещим, чтобы отпугнуть почти любого, но только не эту пару охотников за привидениями. Они поспешили в тот коридор, дошли до угла и остановились. Здесь его пересекал еще один коридор, и Вудроу, напряженно слушая, уловил слабое бряцанье за закрытой дверью справа.

— Это там, Моркрофт.

Они вместе распахнули дверь и ворвались в освещенную комнату, где им навстречу бросились двое других мужчин. Эта пара была вооружена, но не мечами. Их импровизированным оружием были два биллиардных кия. Комната оказалась биллиардной, и нападающие потревожили Пола Корлея и его друга Джеффа Обри в самом разгаре игры.

— Что это, Корлей? — спросил Моркрофт. — Еще одна ваша шутка?

— Мне сдается, что шутник — вы, — парировал тот, — ворвавшись к нам в таком неприглядном виде.

Вудроу разрядил ситуацию, рассказав, как он и Моркрофт выслеживали бряцающий звук и были введены в заблуждение стуком биллиардных шаров. Моркрофт все еще думал, что Корлей дурачит их, хотя Джефф Обри поручился за то, что он и Корлей играли в биллиард и ничего больше. Потом Корлей сам выдвинул идею.

— Если вы, приятели, действительно охотились на привидений, — сказал он, — тогда зачем мы теряем время? Давайте займемся охотой.

Несколько минут спустя они растянулись по огромному холлу, прислушиваясь к иллюзорным шагам. Вудроу услышал звук снова и позвал остальных. Шаги сошлись со всех точек в оружейном зале.

Там Корлей прошел вдоль ряда доспехов, поднимая забрало каждого шлема, чтобы убедиться, что внутри никого нет.

Доспехи были пустыми, но Корлей установил один факт. Звук закрывающихся забрал в точности походил на шаги призрачных ходоков. Это подтвердилось, когда из более далекого прохода снова послышались тяжелые шаги. На сей раз их услышали все, и четверо мужчин пустились в погоню, надеясь заблокировать невидимую процессию.

В чем-то они просчитались поскольку, когда они вновь встретились возле караульного помещения, шаги удалились в направлении банкетного зала. Охотники вернулись назад, и Обри добежал до затканной гобеленами комнаты как раз в ту минуту, когда шаги начали спуск по лестнице, находящейся за этой комнатой. Он крикнул остальных, и Корлей добежал туда другим путем, очутившись под лестницей как раз для того, чтобы услышать шаги, удаляющиеся вверх, над своей головой.

Корлей крикнул об этом Вудроу, а тот передал новость Моркрофту. Профессор взлетел наверх по спиральной лестнице, ведущей в крыло, где жила прислуга, и побежал навстречу приближающимся шагам. Но, прежде чем он достиг их, он услышал, как они изменили направление в темноте. Из того коридора, куда свернул призрачный отряд, шаги поднялись по другой лестнице и стихли где-то на следующем этаже.

Когда четверо запыхавшихся охотников вернулись в библиотеку, весь смысл погони дошел до Корлея и его друга Обри. Они начали гадать, что бы они предприняли, если бы догнали марширующих призраков. Моркрофт освободил их от решения этой задачи. Он рассказал, что еще никто не видел шагающих духов, хотя многие люди годами слышали их ритмичные шаги.

В доказательство своих слов Моркрофт достал план этажей замка, на который были нанесены цветные точки, обозначавшие точное место и дату сообщения о. подобных шагах. Вудроу больше других заинтересовался картой, но после краткого обзора он разочарованно пожал плечами и сказал:

— Большинство мест, где мы сегодня слышали шаги, уже отмечены в плане.

— Но не в их обычном порядке, — напомнил ему профессор. — До сегодняшнего дня о них сообщали неточно и упоминали единичные случаи. Проследив за нашими сегодняшними перемещениями, мы можем определить весь путь мистической процессии.

— В таком случае, мы выполнили свою миссию, — решил Корлей.

— Давайте назовем ночь ночью и дадим возможность этим ребятам продолжать в том же духе.

Двое ушли из библиотеки, но Моркрофт и Вудроу продолжили обзор в течение следующего часа. Наконец огни в библиотеке погасли, и Семь Башен погрузились в полный мрак, подобные затаившемуся зверю под черным пологом звездного неба.

В течение следующих часов было тихо, пока мягкий рассвет не охватил сцену. С луга донеслась песня жаворонка, которой ответила песня дрозда из леса. Величественные лебеди сидели на широком участке рва под Норманнской сторожевой башней и безмятежно скользили по стеклянной поверхности воды. Даже олень не побоялся высунуть нос из укрывавшего его леса и пощипать траву на лужайке.

Тот, кто видел замок в эти часы, получал о нем самое лучшее представление. Солнечный свет не был достаточно силен, чтобы высветить развалившиеся части укреплений и ржавые цепи откидного моста, который сам по себе нуждался в ремонте. Да и современные пристройки к Семи Башням не демонстрировали своего унылого облика. Действительно, трудно было отличить старое от нового, за исключением глубоко посаженных окон, одно из которых обозначало комнату, в которой спала Хэлен Лоулэнд.

Повисшая над Семи Башнями тищина, казалось, заполонила эту комнату. Обычно Хэлен спала в такой обстановке до полудня, но сегодня ее вдруг разбудил странный гул, который перешел в резкие удары молотком и тяжелый грохот. Когда Хэлен собралась выскочить из кровати, она не смогла этого сделать, потому что испугалась угрот жающих ей в полутьме фигур. Затем с облегчением рассмеялась.

Эти ужасающие взгляд силуэты вернулись в свои обычные пропорции, когда девушка моргнула и потерла глаза. Ими оказались вычурные стулья, столы, другая массивная мебель, придававшая старым комнатам сверхъестественный вид. Но это не объясняло того грохота, который разбудил девушку и продолжался за дверью.

Очевидно, трудились несколько плотников, поскольку Хэлен слышала грохот падающих досок, скрежет пил, резавших дерево, стук молотков, прибивающих доски на место. Когда пилы молчали или резкий удар молотка возвещал об очередной прибитой доске, раздавались хриплые голоса.

— Вот и еще одна для Старого Бородача, — говорил грубый низкий голос. — Торопитесь, теперь нам нужно еще пять!

Пила разогналась до воя. Сухой треск показал, что еще одна доска распилена. Подтверждая это, голос сказал:

— Ну, вот и следующая. Эта — номер девять.

Пилы и молотки принялись за работу, быстро завершая ее. Судя по звукам, результатом её должна была стать грубо сколоченная лестница.

— Десять, и одиннадцать, и двенадцать.

Сжав руками пульсирующие виски, Хэлен гадала, отчего у нее раскалывается голова: из-за поздней вечеринки, раннего пробуждения или от непрерывного воя пилы и стука молотков. И — когда голоса разразились громким, презрительным смехом, хором повторяя: «Всего тринадцать для Старого Бородача!» — Хэлен не могла больше этого терпеть. Она выскочила из старинной кровати, нашла свой халат, завернулась в него и, обходя мебель, дошла до двери.

К ее удивлению, плотники ушли и прихватили с собой инструменты вместе с плодом своего труда. Там, где Хэлен думала увидеть подобие лестницы, оказался лишь тусклый коридор, пустой в обеих направлениях. На полу в любом случае должны были остаться опилки, но там ничего не было.

Озадаченная всем этим, Хэлен вернулась в постель, но ее сон часто прерывался. В короткие промежутки ей казалось, что она слышит вой пилы и стук молотков, крики, но в конце концов она проснулась и увидела, что уже день. На верхних ветках деревьев без умолку щебетали птицы, а наручные часы Хэлен показывали половину одиннадцатого.

Она оделась и спустилась вниз. Пройдя сквозь огромный банкетный зал, который в противоположность вчерашней ночи был единственной неосвещенной комнатой, девушка вошла в уютную, но просторную столовую. Перед готическим окном с витражами, изображавшими щиты предков Бойса, дюжина гостей была занята копченой рыбой, почками, оладьями и яйцами за буфетным столом.

Среди них была Кинтия, и девушки обменялись улыбками, когда Хэлен проходила мимо. Вооружившись подносом, Хэлен села за круглый стол возле большого окна. Стоя возле него и поглядывая через ров на всхолмленную равнину и далекие деревья, Джеймс Бойс болтал с Кириллом Моркрофтом и Гордоном Вудроу.

Бойс стряхнул с себя отвратительное настроение предыдущего вечера, на лице заиграл румянец, а улыбка была искренней. Видимо, облегчение, вызванное предстоящей продажей Семи Башен, заставляло его забыть прошлое. Бойс был готов к шуткам, когда к ним присоединился Пол Корлей.

— Ну что, начнем выдумывать то, что случилось этой ночью? — спросил он. — Или дождемся, когда остальные с криками сбегут вниз, преследуемые привидениями?

— Давайте сначала расскажем все наши приключения, — предложила Хэлен, — чтобы настроиться на что-то мрачное. Тогда мы можем отправиться будить остальных и узнать, сколько из них мертвы в кроватях.

— В Семи Башнях действительно нет ничего страшного, — сказал хозяин, словно желая убедить самого себя. — Мои предки видели призраков, поскольку проводили долгие зимние вечера рядом с мерцающим светом. У них не было ничего, кроме слабого света свечи, чтобы охотиться на воображаемых созданий в полумраке.

— А что ты скажешь о людях, которые что-то слышали? — спросила Хэлен. — Как ты объяснишь это?

— Это объясняется еще проще, — ответил тот с широкой улыбкой. — В темноте любой незначительный звук становится громким.

— Я говорю о раннем утре, — Когда ты еще спишь, но уже наполовину проснулась?

— Когда я бодрствовала, как сейчас, — с жаром сказала Хэлен. — Я всегда гостила в одной и той же комнате в Семи Башнях, и первое время я испытывала страх, но затем с этим справилась. И вот сегодня, — она замолчала и посмотрела на Корлея. — Вы ведь не воплощали сегодня одну из ваших проделок; не так ли, Пол?

Тот покачал головой, и Хэлен продолжила: — Нет, это не было ни розыгрышем, ни призраком. — Она снова говорила с Бойсом. — Я слышала ваших плотников. Но почему они взялись за работу в такую рань?

Несмотря на яркий солнечный свет, лицо Бойса побелело. У него дрогнул голос, когда он спросил: «Какие плотники?» — О, разве в замке не работают плотники?

— У меня не было ни одного плотника в течение последних двух недель.

— Значит, они пришли сами по себе, — сказала Хэлен. — Они пилили и стучали возле моей двери, делали какую-то лестницу. Я даже слышала, как они считали ступеньки, их было тринадцать. — Хэлен кивнула, припоминая. — И они делали их для кого-то по имени Старый Бородач!

Лицо Бойса было белым, как мел, солнечный свет подчеркивал эту бледность. Его кофейная чашка дрожала на блюдце, когда он ставил его на стол.

Хэлен видела, какой эффект произвело произнесенное ею имя, и она пожалела о своих словах. Что хуже всего, что в этот неловкий момент к ним приблизилась Кинтия и услышала последние слова подруги.

— Старый Бородач! — повторила она. — Какое величественное имя! О, оно подходит тому смотрителю, или кем он является, которого я встретила прошлой ночью возле своей комнаты. У него белая борода и длинные волосы…

Глухой голос хозяина перебил ее:

— Этот бородатый мужчина пришел с дальнего конца коридора?

— Да, — подтвердила та. — И я видела его очень ясно. Я даже рассмотрела на свету его старинную униформу.

— Но в том коридоре нет освещения.

В медленных словах Бойса билось крайнее отчаяние, подобное погребальному звону.

— Но я видела его ясно, — он, должно быть, нес свет с собой… ой, нет, у него не было свечи… свечение просто двигалось вместе с ним!

Кинтия была в шоке, в панике и крикнула:

— Должно быть, я видела привидение!

— Привидение! — хором повторили Джэнис Пэтерсхэм и Дэлла Велдон, только что присоединившиеся к группе. Дэлла воскликнула:

— О, мы тоже видели того бородача!

Владелец Семи Башен без слов быстро повернулся и пробежал через банкетный зал. Остальные ошеломленно молчали, пока не захлопнулась дверь. Тогда Моркрофт воскликнул:

— Мы должны остановить его!

Кто-то побежал за Джеймсом, а остальные через старые ворота для вылазок добрались до заржавевшего моста, пересекающего угол рва.

Но, прежде чем они успели перехватить Бойса, его красный автомобиль с откидным верхом с ревом пронесся под решеткой и через мост.

Согнувшись, как гонщик, Джеймс на большой скорости вел машину, пока зеленый массив оленьего парка-не поглотил несущуюся красную полоску.

На лужайке гости собрались вокруг Кирилла Моркрофта, спрашивая, куда мог поехать Джеймс и в чем, собственно, дело.

— Вероятно, он уехал в Ярвик, — сказал профессор. — Встретиться со своим адвокатом и убедиться, что замок действительно продан.

— Судя по тому, как он ехал, — заметил Корлей, — ему повезет, если он туда доберется, можно подумать, за ним по пятам неслись черти.

— Возможно, что неслись, — сухо ответил Моркрофт. — Для знающего Семь Башен нет разницы между дьяволом и Старым Бородачом.

Это вызвало озадаченные взгляды у Кинтии и других гостей, видевших светящуюся бородатую фигуру.

Моркрофт предложил всем перейти в библиотеку, где обещал объяснить происходящее надлежащим образом. Поэтому четверть часа спустя все общество собралось в библиотеке.

— До этой минуты, — начал историк, — я не имел права обсуждать проклятье Семи Башен. Моей целью здесь было высмеивать и развенчивать старые предрассудки. Но так как призраки действительно разгуливали по замку и были представлены все предзнаменования, я все объясню.

— Проклятье восходит к XV веку, к моменту окончания войн Роз. Сэр Реджинальд Дюбуа, перестроивший Семь Башен, открыто поддерживал Йорков, но секретно помогал Ланкастерам. Среди последних об этом знал сэр Седрик Шейпли, когда-то смертельно враждовавший с сэром Реджинальдом Дюбуа. После битвы, в которой Ланкастеры потерпели поражение, говорили, что сэр Седрик и остатки его охраны помчались в Семь Башен в надежде, что сэр Реджинальд укроет его, если приверженцы Йорков станут обыскивать замок. Позже сэр Реджинальд уверял, что они до него не доскакали, очевидно, нарвавшись на засаду. Достоверен тот факт, что сэра Седрика и его людей больше никто не видел.

— А как поступили его друзья? — спросил Вудроу.

— Они ничего не могли поделать, поскольку не было доказательств. Но, спустя какое-то время, сэра Реджинальда стали подозревать, так как люди, слышали шаги вооруженных воинов в коридорах Семи Башен. Предполагали, что это призраки Шейпли и его людей!

— А сэр Реджинальд когда-нибудь слышал эти шаги?

— Определенно слышал, — Моркрофт листал страницы толстого фолианта, как и его потомки в последующие годы, наряду с посторонними людьми, как мы прошлой ночью. Однако, очень вероятно, что совесть сэра Реджинальда была нечиста, так как его свели с ума эти призрачные шаги. Его враги поклялись, что они поймают и повесят Старого Бородача, как презрительно звали сэра Реджинальда. Им это не удалось, но, когда он был на пороге смерти, по замку раздались новые звуки. Работа плотников, готовящих, тринадцать ступенек виселицы для Старого Бородача.

Хэлен Лоулэнд, пораженная ужасом, смотрела на профессора.

— По традиции, — продолжил историк. — Сэр Реджинальд перед смертью признался в тайной вине своему наследнику. С той поры мрачная тайна переходила к каждому новому владельцу замка. Когда он должен умереть, дух Старого Бородача мрачно ходит по коридорам, а крики плотников, строящих для него виселицу, являют угрозу смерти.

— А что было сделано, чтобы снять проклятье? — спросил Вудроу.

— Некоторые отказывались от своих наследственных прав, чтобы избежать проклятья, — объяснял Моркрофт. — Одна ветвь сменила фамилию, и они звались Бойсами, но, как нам известно, это мало помогло. Первый Бойс, объявив Семь Башен своей собственностью по закону, узнал эту тайну и понял, что наследует также и проклятье. С той поры все пошло по-старому.

— А вдруг с хозяином случится что-то прежде, чем он поведает наследнику об этой тайне? — спросил Пол Корлей.

— Проклятье само заботится об этом, — объяснил профессор. — Кто бы ни владел замком, он имеет одно преимущество, или — наоборот. Он заранее знает, когда придет его черед, и поступает соответственно. Дух старого Бородача и призраки-плотники, строящие для него невидимый эшафот, заботятся о том, чтобы он все узнал.

— И Джимми получил такое предупреждение сегодня утром! — заключил Корлей. — ,По тому, как он гнал, верней всего, что он пропустит тот крутой поворот на ярвикский мост. Если пропустит, то никому не сможет передать свою тайну.

— Ему хочется, чтобы она умерла вместе с ним, — тихо сказал Моркрофт. — Насколько видно из записей, он последний в роду Бойсов; Вот почему он решил национализировать Семь Башен и избежать проклятья. Но оно захватило его.

Гордон Вудроу хмыкнул, чтобы показать, как мало он верит в суеверные традиции. Хриплым голосом он спросил:

— Что понятно в этом проклятье? Какое отношение имеет к этой странной загадке сам замок?

— Предполагают, что в замке есть потайная комната, — объяснил Моркрофт, — содержащая полный ответ. Но я изучил все планы реконструкций замка и дополнительных построек, начиная с XV века, и не могу найти никакой зацепки, никакого упоминания о ее существовании, кроме слухов.

— Но, если она существует, Джим Бойс Должен об этом знать.

— Да, но ему бы пришлось давать клятву, что он не расскажет об этом никому, кроме наследника.

— Кто-нибудь пробовал найти потайную комнату?

— Да. Около ста лет тому назад группа гостей прошла через замок, пока хозяин отсутствовал. Они вешали полотенца на каждое окно, к которому подходили, собираясь проверить их позднее снаружи. Окно без полотенца должно было выдать эту комнату.

— Но была ли она найдена?

— Нет. Когда они все еще развешивали полотенца, вернулся хозяин и велел им покинуть замок.

Вудроу медленно провел рукой по загорелому подбородку и понимающе кивнул другим гостям.

— Знаете ли вы, — сказал он с легкой усмешкой, — что это неплохая идея? Если наш Джимми так боится семейного заклятия, почему не освободить его от беспокойства. Мы сами можем проделать фокус с полотенцами, прежде чем он вернется из Ярвика. Может быть, мы найдем эту комнату.

Идея со сверхъестественной силой охватила всех присутствующих. К этому времени все остальные гости спустились вниз, и две дюжины добровольцев взялись за дело. Вудроу разбил их на группы, которые направились в разные концы замка. В пустой караульной комнате Корлей нашел ключи с бирками, обозначавшими те комнаты, которые они отпирали. Некоторые из них отмыкали шкафы для белья, где наряду с полотенцами были простыни и наволочки.

Это был по-настоящему всеобщий порыв к раскрытию тайны, однако выполнить задачу было непросто. В отдаленных углах замка были сотни комнат, включая боковые закоулки и тупиковые коридоры. В каждом из них имелось от одного до двенадцати окон, в зависимости от размера комнат. Поэтому добровольцам предстояло много работы.

Вудроу решил подняться на Норманнскую башню, по пути вывешивая полотенца из бойниц. Хэлен несла еще один ворох белья и, когда через люк они выбрались на смотровую площадку и окружающий ее парапет, Вудроу захотелось сделать несколько снимков. Пока он был занят этим, к ним присоединился Моркрофт, улыбаясь, словно он не совершал утомительного подъема. Профессор был необыкновенно подвижен.

Парапет вокруг башни имел возвышения, или зубцы, с узкими промежутками между ними. Сквозь эти амбразуры древние лучники посылали стрелы из своих арбалетов. Когда Вудроу облокотился на один зубец, направив фотоаппарат на дальние пейзажи, зубец отвалился. Хэлен крикнула, чтобы он был осторожнее, но мускулистый — австралиец уже обрел равновесие. Потом он дерзко перегнулся через парапет, где амбразура расширилась, чтобы посмотреть на камни, упавшие в воду далеко внизу.

— Этот ров, должно быть, оченьглубокий, — между делом заметил он. — К тому же мутный и с быстрым течением.

— Он вытекает из реки, — объяснил Моркрофт. — Старые записи сообщают, что был построен специальный канал, чтобы заполнить ров.

— Да, теперь я могу видеть, куда он ведет.

Вудроу облокотился на другой зубец, чтобы посмотреть вниз.

Моркрофт вовремя оттащил его назад и очень кстати, поскольку другой зубец отправился в мутные воды рва.

— Благодарю, — сказал Вудроу, словно ему регулярно спасали жизнь. Должен признать, что отсюда — прекрасный вид.

— Поскольку это самая высокая башня, с нее открывается великолепный вид, — ответил Моркрофт. — Вам он покажется еще лучше, если вы будете смотреть вверх из рва.

— Неплохой прием, профессор, — усмехнулся Вудроу, — но не беспокойтесь обо мне. Я лазил по уступам на высоте в тысячу футов и устойчив, как кошка. Но я не могу тратить время на снимки. Мне нужно спуститься и посмотреть, как идут поиски.

Он помолчал, потом продолжил:

— Не могли бы вы последить за дорогой на случай, если появится машина Бойса?

Моркрофт и Хэлен согласились. Следующий час Хэлен провела очень интересно, поскольку профессор углубился в историю этой части Англии, Профессор показал остатки леса, в котором обитали разбойники, проследил путь реки через дальние поля сражений и определил холм, на котором древние друиды совершали свои языческие обряды. Хэлен была так захвачена этими рассказами, что ни она, ни Моркрофт не заметили приближавшуюся машину, въехавшую в ворота оленьего парка.

Хэлен в панике сбежала по ступенькам. башни, Моркрофт — за ней. Когда она пробегала по темным коридорам нижних этажей, у нее вылетело из головы, что тут обитают привидения, и она крикнула всем побыстрее вывешивать последние полотенца, поскольку возвращается Бойс. Хэлен добежала до центральной лужайки, прежде чем прибыла машина хозяина. Взглянув вверх, она увидела нечто интригующее.

Полотенца, простыни и занавески свисали с каждого окна не только на фасаде здания, но и с боковых стен, насколько Хэлен могла их видеть. Внутренние бастионы замка тоже были увешены этими сигналами. Добровольцы Вудроу проделали огромную работу, и теперь из замка спешили люди, чтобы полюбоваться на плоды своих трудов.

Единственным человеком, которому не понравился вид замка, был его владелец. Его машина пронеслась по оленьему парку и остановилась, не доезжая откидного моста. Бойс выскочил из машины с красным от ярости лицом. Для него эти клочки белья были неприятельскими знаменами, глумившимися над его достоинством. Бойс махнул нескольким садовникам, до сих пор не видевшим, что происходит в замке. Он велел им идти наверх и снять белье с окон. Затем он позвал прислугу и велел делать то же самое. Пока развевающиеся знамена постепенно исчезали, Бойс грозно вышел из замка, чтобы отругать робких гостей, испуганно толпившихся на лужайке.

Хэлен отметила, что среди них не было. Вудроу. Это не имело значения для Бойса, поскольку он видел зачинщика в Корлее.

— Твоя последняя шутка зашла слишком далеко! — Бойс откровенно кричал. — Я бы никогда не пригласил тебя сюда. Можешь убираться — и больше не приезжать. И захвати с собой эту разношерстную неблагодарную толпу!

— Хорошо, Джимми, — вежливо ответил тот. Потом обратился к молчавшим гостям: — Нам всем лучше убраться, прежде чем появится констебль и ощтрафует нас за то, что припарковались во дворе замка.

Пока машина за машиной покидали замок, Бойс, скрестив руки, наблюдал их отъезд. Единственным оставшимся человеком был Кирилл Моркрофт. Он жестом остановил Хэлен Лоуленд и ее подругу Кинтшо Гиффорд.

— Слишком плохо, что так вышло, — спокойно сказал Моркрофт. — Но, когда наш Джимми перестанет злиться, ему понадобится кто-то, кто поможет решить проблему призраков, а вы это можете. Вот вы, — он обращался к Кинтии, — видели Старого Бородача. А вы, — он говорил Хэлен, — слышали плотников-призраков.

— А я, — сказал мужской голос за его спиной, — помогал ловить марширующих духов. Может, и мне стоит остаться?

Это был Гордон Вудроу, более самоуверенный, чем всегда. Он широко и надменно улыбался, его улыбка свидетельствовала о том, что он готов бросить вызов любому, кто возразит ему. Теперь, когда Корлей принял его вину на себя, у Бойса не было причин подозревать Вудроу. Взглянув на замок, где половина импровизированных знамен была снята р окон, Бойс вернулся к нескольким оставшимся гостям.

— Теперь, — сказал он, — я, по крайней мере, с людьми, которым доверяю. Давайте войдем и обсудим все.

Они пошли в библиотеку, где началась эта безумная затея, и Хэлен почувствовала себя двуличной. Она гадала, кому же из спутников можно доверять. В таком настроении она обратилась к Бойсу.

— Послушай, Джимми, поскольку остальные уехали, мы с Кинтиейтоже покинем замок, как только сможем заказать машину, которая довезет нас до Лондона.

— Я собираюсь позвонить в Ярвик своему адвокату, — ответил тот, — и Зaодно попрошу его заказать машину оттуда.

Бойс ушел звонить. Пока его не было, Хэлен обратилась к Вудроу, глядя на него обвиняющими глазами.

— Где вы были, когда всем велели убираться?

— Делал обход, — тихо ответил тот, — и фотографировал замок под разными углами.

Он достал из кармана несколько пленок и вручил их Моркрофту.

— Отпечатайте их, — продолжал он, — и добавьте к архиву Семи Башен, Они определенно докажут то, что я видел во время обхода.

— А что вы видели? — живо спросил историк.

— Полотенца, свисавшие с каждого окна. Я осмотрел каждую секцию замка, делая снимки. Ни одно из окон не может принадлежать потайной комнате.

— Хорошо, — кивнул профессор. — Это поможет успокоить страхи Бойса. Но я не стану говорить с ним о проклятье, пока он не успокбится.

Хэлен решила поддержать политику Моркрофта, поскольку тот казался искренне заинтересованным в благосостоянии Бойса. С приближением вечера Бойс стал проявлять нетерпение, гадая, почему до сих пор не приехал из Ярвика его адвокат и не привез от финансовой корпорации последние бумаги. Хэлен тоже была раздосадована, поскольку нанятая машина не прибыла. Вудроу, как обычно сдержанный и самоуверенный, уговорил Бойса поиграть в биллиард. Хэлен и Кинтия следили за поединком, сидя рядом, пока нетерпение Бойса не достигло высщей точки.

— Я пойду поговорю с прислугой, — решил он, — и велю им приготовить ужин. Мы не можем ждать весь вечер, когда появится мой адвокат, а пока его нет, мы не узнаем, когда приедет ваша машина.

Когда Бойс ушел, Вудроу поставил кий на место и предложил.

— Давайте втроем поднимемся на Норманнскую башню и посмотрим на закат. Я могу сделать несколько цветных фотографий.

— Тодько без меня, — вздрогнув, сказала Кинтия. — Уже темнеет, а я не хочу снова встретиться со Старым Бородачом.

— Пойдем в библиотеку и поговорим с профессором Моркрофтом, предложила Хэлен. — Вудроу перекинул ремень фотоаппарата через плечо и один отправился к величественной башне. Путь, которым он шел, был тем самым, по которому девушки поднимались прошлой ночью. Вудроу прошел мимо двери Хэлен, возле которой невидимые плотники сооружали виселицу. Дошел до того места, где Кинтия видела бродившего Бородача, и прошел в дальний конец коридора, откуда появился светящийся дух. Там, в сгущающейся тьме, Вудроу поднялся на следующий этаж, где, как проследил Моркрофт, затихли шаги невидимых воинов.

Затем, вместо того, чтобы продолжить подъем на главную башню, он задержался возле арочного прохода, соединявшего две части замка. Повсюду была прочная кладка плотно уложенных камней. Вудроу присоединил вспышку к фотоаппарату, сделал снимок арки с близкого расстояния. Потом снял под другим углом. После этого он начал ощупывать все щели, словно надеясь отыскать что-то.

Когда Вудроу присел в окружающем мраке, его чуткий слух, приученный определять тихие звуки в джунглях, уловил легкое движение в проходе рядом с ним. Он повернулся и увидел во мраке белое лицо, чьи губы скривила мрачная вызывающая усмешка. Вудроу хрипло засмеялся.

— Привет, — сказал он; — Я даже ожидал встретить вас здесь.

Это был не призрак. Это был Джеймс Бойс. Его нездоровая улыбка была вынужденной, однако он вернул ее, не скрывая презрения.

— Это вы организовали их на проделку с окнами, — обвинил он его. Непохоже на Пола Кррлея безропотно принять на себя вину, поэтому в конце концов я понял, что он кого-то покрывает. Кроме Моркрофта, вы единственный мужчина, оставшийся здесь и пытавшийся обмануть меня. Вы, с вашим ледяным хладнокровием и этим фотоаппаратом. Теперь отвечайте, что вы хотите найти?

— Потайную комнату, — прямо ответил австралиец. — Она без окон, значит, должна быть в самих стенах замка. Все представления призраков начинались здесь, значит, это то самое место.

Под аркой раздался глухой смешок Бойса.

— А вдруг я вам скажу, что этой комнаты не существует?

— Я вам не поверю, Бойс, — тихо ответил Вудроу. — Я бы стал разбирать замок камень за камнем, начиная с этого места.

— Неплохая идея, Вудроу, — саркастически заметил Бойс. — Почему бы вам не поговорить с группой финансистов из «Мидлэнд», прежде чем они отдадут замок Лиге Охраны?

— Уже поговорил. И вместо Лиги, они отдали замок мне. Вот почему ваш адвокат не привез последние бумаги.

Глаза Бойса превратились в щелочки, пока он отыскивал слова.

— Вы не можете, — нет, они не смеют допустить этого. Никто не имеет права предавать секрет Семи Башен, принадлежащий только потомкам Сью Дюбуа.

— Никто не предаст его, — холодно ответил Вудроу. — Я просто потратил часть миллионов, заработанных на каучуковых плантациях Борнео, чтобы выкупить «Мидлэнд Истейтс энд Хоум Финансиз» и потребовать мое фамильное наследство.

— Ваше фамильное наследство?.

— Да. Знаете, Бойсы не единственные потомки Сью Дюбуа, которые изменили свое имя. Одна ветвь приняла фамилию Вуд, простой перевод французского слова dois.[17] Один из них женился на девушке из семьи Роу, и фамилия стала Вуд-Роу. Когда последующие поколения эмигрировали в Австралию, где двойные имена не были так популярны, как здесь, фамилию упростили в Вудроу.

— Тогда вы действительно мой дальний кузен — претендент на Семь Башен.

— Более того, кузен Джим, — резко вставил Вудроу, — у меня есть документы, доказывающие, что одно поколение назад замок должен был перейти к семье Вудроу, а не к тому Бойсу, который позже оставил его вам. Я настоящий владелец Семи Башен.

Бойс, чьи глаза все еще были сужены, а вынужденная улыбка напряженной, понял, что Вудроу, должно быть, говорит правду.

— Поэтому вы видите, — усмехнулся Вудроу, — по идее, это я должен давать ответ на загадку Семи Башен и правдивую историю семейного проклятья, а не вы. Но вместо того, чтобы вышвырнуть вас как узурпатора, я желаю дать вам возможность выполнить обет, который вы давали, когда вас посвятили в тайну Семи Башен, а именно: передать его полноправному потомку Сью Дюбуа.

Побелевшие губы Джеймса плотно сжались, словно выражая безоговорочный отказ.

— Сейчас или позднее, кузен Джим, — сказал Вудроу. — Если вы не раскроете мне этот секрет, я не дам клятву хранить его, когда сам до всего доберусь.

— Хорошо, кузен Гордон, — неожиданно ответил Бойс. — Вы выиграли. Но, если вы просите об этом, знайте о том, что должно действительно потрясти вас.

— Я привык к потрясениям, кузен Джим. Явстречался с охотниками за головами, помните? И они получили надлежащее наказание.

— Не забывайте, что с семейной тайной переходит и проклятье.

— И проклятье станет моим, а не вашим, — Вудроу хохотнул. — Я помогаю вам избавиться от него, кузен Джим.

— Что ж, очень хорошо, — сказал Бойс. — У вас есть фонарик?

Вудроу достал фонарик и включил его. Бойс велел ему осветить боковую стену арки. На свету Бойс потрогал щели кончиками пальцев и отыскал щель между двумя нужными камнями. Их соединял скрытый механизм, который требовал усиленного давления, и вслед за этим раздался приглушенный щелчок. Бойс помедлил, достал фонарь и сказал.

— Теперь вы попробуйте открыть его, Вудроу, то есть кузен Гордон.

Вудроу повторил поиски Бойса и был вознагражден тем же щелчком. Бойс напряженно сказал ему:

— Теперь постепенно давите на кирпичи.

Вудроу надавил. Вертикальный участок крепкой стены подался вниз, внутрь, обнажая неровные края, где камни подходили друг к другу безупречно. Пяти, футов в высоту и трех в ширину, камень образовывал толстую плиту и управлялся скрытым противовесом внизу. Наконец плита легла горизонтально, и Вудроу удерживал ее в таком положении давлением вытянутой руки. Конец плиты лег на широкий камень, обозначавший начало крутой лестницы, вырубленной в самой стене замка.

— Я был уверен, что это здесь, — удовлетворенно заверил Вудроу. Именно здесь старая Саксонская Башня соединяется с Главной Норманнской. Стены здесь должны быть двойной толщины.

Он вошел в отверстие, где опущенная плита образовала навесной мост к нижней ступеньке. Затем с улыбкой вернулся назад.

— После вас, кузен Джим, — пригласил он.

Ответная улыбка Бойса была горькой, — словно тот понял, что Вудроу ему не доверяет. Повинуясь, Бойс пересек пятифутовый мост, чтобы заверить Вудроу в том, что он прочный и безопасный. Тот последовал за ним и протиснулся рядом.

— Поднимитесь на одну ступеньку, — скомандовал Бойс, — и смотрите через мое плечо. Вы увидите, как легко управлять входом с этой стороны.

Вудроу двинулся наверх, и Бойс последовал за ним, чтобы освободить плиту от своего веса. Каменная преграда медленно поднялась сама по себе достаточно высоко, чтобы Бойс подтолкнул ее вверх, и заняла свое место в стене. Когда плита закрыла вход, раздался щелчок, но с их стороны между стеной и ее верхним краем осталось широкое расстояние.

— Вы просто вставляете туда пальцы и тянете вниз, — вполголоса сказал Бойс. — Плита снова опустится. Иначе быть не может.

Вудроу кивнул и осветил верх плиты.

— Хорошо. Теперь идемте.

Он резко смолк. В этих каменных пределах его произнесенные обычным тоном слова звучали как крик. Ему пришлось говорить шепотом, как и Бойсу.

— Теперь идемте наверх. Я хочу видеть потайную комнату.

Бойс включил свой фонарик и осветил путь себе и Вудроу, идущему за ним по пятам. Лестница резко окончилась под каменным потолком, представлявшим другую плиту. Эта плита отличалась от нижней. Она не имела петель, а. просто скользила горизонтально, как выдвижной ящик. Ее механизм был исправным, поскольку она бесшумно скользнула в стену, открывая над ней черную брешь.

— Эта плита открывается только снизу, — напряженным щепотом сообщил Бойс. — Когда она закрыта, ее конец находится под вертикальной стеной, поэтому сверху ее открыть невозможно. Приготовьтесь к худшему.

В шепоте Бойса слышалась дрожь, по мнению Вудроу, вызванная абсолютным страхом. Бойс поднялся, и Вудроу вместе с ним.

Затем оба кузена встали бок о бок, освещая фонариками ужасное зрелище.

Разбросанные по полу квадратной с каменными стенами комнаты, повсюду лежали фигуры, частично одетые в доспехи, как йомены,[18] приготовившиеся k последнему штурму врага.

Вокруг валялись шлемы и латные рукавицы, которые они еще не надели, поэтому головы и руки воинов, которых было около дюжины, были на виду.

Эти головы были оскаленными черепами. Руки стали костями, некоторые все еще сжимали эфесы ржавых мечей, сломанных и затупившихся, лежавших теперь возле своих беспомощных владельцев.

Только один воин был в полном вооружении, но забрало шлема было частично приподнято, и из побелевшего черепа на пришельцев глянули пустые глазницы, как темные орбиты. На эту фигуру Бойс показал сразу.

— Сэр Седрик Шейпли, — шепот Бойса был полон ужаса. — И его преданные воины. Наш общий предок сэр Реджинальд Дюбуа укрыл их здесь от врагов на тот случай, если те станут обыскивать замок. Он задвинул каменную плиту снизу, а потом ему было удобно забыть вернуться и открыть ее.

Вудроу хладнокровно осматривал лежащие фигуры. Их сломанные, затупившиеся мечи свидетельствовали о том, что их употребляли как рычаги, когда они пытались открыть плиту, не пускавшую их, прежде чем за ними пришла смерть. Возможно, они уже были ослаблены голодом, когда нехватка воздуха вызвала удушье, поскольку они умерли в почетном карауле, собравшись по призыву своего вождя. — Духи этих людей, — продолжал Бойс тихим голосом, — и есть те призраки, которые маршируют с той поры по замку. Они, должно быть, дали последнюю клятву отомстить за себя после смерти, после того как не смогли сделать это при жизни, поскольку довели сэра Реджинальда до сумасшествия и гибели. Он смог заточить их тела, но не их души.

Вудроу искоса посмотрел на Бойса и увидел, что его глаза почти закрыты, а лицо белее обычного. Вудроу тихо нацелил объектив на ужасную сцену смерти, случившуюся несколько веков назад, и сделал снимок. Затем спросил: — Как часто вы приходили сюда, кузен Джим?

— Только один раз, — ответил тот. — Когда мне передали секрет. Одного раза было достаточно, но я обещал передать его, когда придет назначенный срок. Только что я это сделал.

— Но вы бы предпочли, чтобы тайна умерла вместе с вами?

— Абсолютно, и это было бы именно так, если бы вы не настаивали на ее раскрытии. Помните, вестники смерти уже появлялись. Старый Бородач разгуливал здесь прошлой ночью, а невидимые плотники строили утром виселицу.

— И вы действительно верите во всю эту чепуху?

— Да. Чем еще можно объяснить странные вещи, которые происходили?

— Воображением. Людям легко верить в то, что они видят и слышат что-то в старом замке. А насчет этого… — Вудроу махнул на скелеты в доспехах. Сэр Реджинальд Дюбуа смело избавился от своего врага тихим дешевым способом, о котором никто не догадался. Просто позже он свихнулся и раскрыл свою тайну. С тех самых пор в это верят наивные наследники. Теперь, поскольку Семь Башен переходят ко мне, — продолжил он, — я выброшу этот хлам и сделаю из Семи Башен достопримечательность с очень хорошей приманкой — потайной комнатой. Поэтому идемте, кузен Джим, а то на меня может накатить рассеянность и я задвину плиту, оставив вас наедине с сэром Седриком и его развеселыми компаньонами.

Вудроу уже спускался по каменным ступенькам. Бойс в панике бросился за ним, и Вудроу снял его со вспышкой, запечатлев весь ужас, отраженный на его лице. Пока Бойс моргал и тер глаза, Вудроу съязвил:

— Если не доверяете мне, задвигайте плиту сами.

Бойс подчинился и поспешил вниз к Вудроу, который уже приближался к нижней плите и готов был сунуть пальцы между ее верхним краем и стеной. Верхний край плиты был ниже его плеч, поэтому он сделал шаг вниз итогов был сделать другой, когда Бойс позвал его хриплым шепотом:

— Вудроу! Ни шагу дальше!

— Что вы имеете в виду? — огрызнулся тот. — Вы мне угрожаете?

— Я вас предупреждаю! Не делайте следующего шага.

— Теперь я — владелец этого замка, — сердито ответил Вудроу, — и я намерен…

Вудроу неожиданно начал дико ловить воздух, отыскивая отверстие для пальцев в стене напротив. Но пальцы не могли выдержать веса его дородного тела, сорвавшегося в отвесную шахту.

Из шестидесятифутовой ямы раздался предсмертный крик, прервавшийся один раз, потом снова, и затем стихший, поскольку при падении Вудроу ударялся о выступающие острые камни. Прыгающая полоска света от его фонарика сопровождала его падение. Затем внизу раздался далекий всплеск, и свет потух.

Стоя на последней ступеньке, Бойс посветил вниз. Он увидел отвратительный круговорот в том месте, где канал от реки втекал под замок и вытекал в ров. Когда тело не появилось на поверхности, Бойс понял, что эти водовороты унесли его по течению.

Страшнее самого падения были острые скалы, оставленные сэром Реджинальдом Дюбуа или одним из его злых потомков для любого любопытного, чтобы, увидев секретную комнату, он рухнул в открытую шахту. Острые выступы усеяли всю шахту, так что избежать их было невозможно.

Бойс собирался показать Вудроу шахту смерти на обратном пути, но новый владелец не пожелал ждать, чтобы узнать еще одну тайну замка. Теперь Бойс молча открыл со ступенек каменный блок и вышел в коридор, где закрыл проход. Дойдя до первого этажа и никого там не встретив, он вышел во двор. Прибыли адвокат Бойса из Ярвика, и, кроме того, заказанная для девушек машина. Однако Кинтия и Хэлен все еще были там, глядя на Главную Норманнскую башню, резко выделявшуюся на фоне угасавшего заката.

Они крикнули Гордону Вудроу, что уезжают, но не получили ответа. Это заставило стоявшего рядом Кирилла Моркрофта обеспокоенно покачать головой. Когда Бойс приблизился, Моркрофт сказал ему:

— Вудроу сказал девушкам, что собирается фотографировать закат с башни. Когда он поднимался туда днем, он упорно опирался о качающиеся зубцы. Если он вновь прибег к той безрассудной затее, то есть шанс, что мы отыщем его во рву. И, мне кажется, стоит начать поиски прямо сейчас.

Бойс сразу согласился.

— Я позову слуг, — сказал он.

Они нашли тело Вудроу несколько часов спустя, при свете автомобильных фар и мощных электрических ламп. Оно было возле выходного отверстия из рва, куда его прибило сильное течение. Судя по синякам на голове и вывихнутым конечностям, решили, что он ударился о какой-то внешний бастион гигантской башни во время своего долгого падения.

Во время дознания, проходившего в Ярвике, был вынесен вердикт, свидетельствующий смерть от несчастного случая. Показания, данные Хэлен, Кинтией и профессором, были подтверждены присутствием фотоаппарата возле тела. Исследования пленки показали, что он сделал всего четыре снимка. Вода размыла негативы, поэтому они походили на расплывшиеся пятна, но казалось очевидным, что Вудроу фотографировал заход солнца и, видимо, слишком сильно оперся о зубец.

Никто не спрашивал Джеймса Бойса, где он находился, пока Вудроу был наверху. Ведь Бойс много потерял со смертью Вудроу. Выяснилось, что тот предложил за Семь Башен намного больше, чем Лига Охраны Исторических Достопримечательностей. Из-за смерти Вудроу продажа была аннулирована, и Лига приобрела замок за первоначальную цену.

Теперь посетители Семи Башен найдут здесь национальный музей, попечителем которого является Кирилл Моркрофт. Он знает все об истории Семи Башен и может проследить генеалогию его владельцев от самого Сью Дюбуа до нынешних дней. Моркрофт убежден, что Джеймс Бойс избежал проклятья, поскольку никогда не был настоящим владельцем Семи Башен. Это звание принадлежало Гордону Вудроу и по праву наследства и по праву покупки в то время, когда в последний раз появился Старый Бородач и призрачные плотники сооружали невидимый эшафот. Поэтому они предвещали смерть Вудроу.

Теперь, раз Семь Башен перешли из наследственной линии, проклятье было снято, Бородач больше не появлялся, да и невидимых плотников не было слышно. Но в иные ночи, когда кругом очень тихо, можно слышать шаги невидимых воинов. Моркрофт всегда их слушает, поскольку — ему нравится это рассказывать — один раз он проследил этих марширующих духов до начального пункта в надежде отыскать потайную комнату.

Но теперь историк оставил эти поиски. Среди его ценных бумаг есть серия снимков, сделанных Вудроу за несколько часов до смерти. Эти снимки показывают свисающие с каждого окна замка полотенца, наволочки или простыни, обозначив каждую комнату замка.

Поэтому, какие бы сомнения не окружали Семь Башен, Кирилл Моркрофт определенно уверен в двух вещах: первая, что Гордон Вудроу упал с парапета Норманнской Сторожевой Башни; вторая — в замке нет потайной комнаты.