"Мои покойные жёны" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 6

Среди шума и гама, разразившихся в том месте, которое Деннис Фостер назвал «спокойнейшим в Лондоне», послышался крик старшего инспектора Мастерса, обращенный к Г. М.:

— Ничего не делайте, сэр! Стойте на месте! Положите эту штуку!

Но добрые советы пропали впустую.

Г. М., косивший глазами от ярости, даже не сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

Как и подобает регбисту, игравшему за команду Кембриджа в 1891 году, он не стал медлить с ответом. Но вследствие его затуманенного гневом зрения (а также, вероятно, внушительных размеров брюха) снаряд не попал в цель. Импровизированный мяч пролетел мимо австралийца и перепуганного французского матроса, разбив стеклянный контейнер с игрушечным подъемным краном, которым посетители выуживали призы.

Случаются минуты, когда людей охватывает массовое безумие. Подобное наблюдалось в послевоенном Лондоне, где нервы как у военных, так и у штатских были настолько расшатаны обилием мелких неприятностей, что жизнь иногда становилась невыносимой. Любой пустяк мог вывести людей из себя.

Звук бьющегося стекла едва успел замереть, когда первый американский солдат подбежал к импровизированному мячу, схватил его и с первобытным воплем запустил им в другой контейнер.

Мистер Доналд Мак-Фергас выхватил у второго солдата шляпу Г. М., бросил ее на пол и начал топтать ногами. Солдат молча уставился на мистера Мак-Фергаса, потом схватил его и отшвырнул футов на шесть к автомату, предсказывающему судьбу, который опрокинулся с оглушительным дребезжанием колесиков и гирек. Долговязый младший лейтенант бросил сигару, спрятал деньги в карман, вежливо похлопал солдата по плечу и, когда тот повернулся, атаковал его обоими кулаками.

Тем временем французский матрос не сидел сложа руки. С воплем «Zut, alors!»[12] очевидно вызванным медлительностью пип-шоу, он схватил обеими руками провинившийся аппарат и опрокинул его на пол. Вдохновленный происходящим австралийский капрал поднял ружье и начал палить в лампы на потолке.

— Берегитесь! — послышался крик в сгущающейся темноте. — Военная полиция!

Впоследствии Деннис Фостер так и не смог понять, каким образом Мастерсу удалось сыграть роль спасательной бригады, будучи в одиночестве. Держа одной рукой Берил, а другой Денниса, он потащил их в глубь аркады и, используя всю конструкцию как ковш, подхватил по дороге яростно жестикулирующего Г. М. и оглушенного мистера Мак-Фергаса.

— Где-то здесь задняя дверь! — крикнул Мастерс. — Откройте ее!

— Но послушайте, Мастерс!.. — запротестовал Г. М.

— Откройте ее, сэр! — прошипел старший инспектор Деннису.

Зал погрузился в призрачный сумрак, где мерцали разноцветные огоньки, и опрокинутый автомат для пинбола звенел, как взбесившийся кассовый аппарат. Радио сопровождало пением «Дым попадает вам в глаза» прибытие военной и гражданской полиции.

— Нашел! — воскликнул Деннис, нащупав дверь. — С тобой все в порядке, Берил?

— Я ч-чувствую себя ужасно! — послышался дрожащий голос девушки. — Через несколько минут я начну хохотать. Но не сейчас.

— В двери есть ключ, мистер Фостер? — спросил Мастерс.

— Да.

— Выходите! — Мастерс вытолкнул их в прохладную темноту. — Заприте дверь снаружи и просуньте под нее ключ. Если они найдут дверь запертой, а ключ лежащим внутри, то могут не догадаться, в чем дело.

— Хорошо.

— Я, полицейский офицер, — негодовал в темноте Мастерс, — помогаю нарушителям порядка сбежать вместо того, чтобы арестовать их! Ну и ну!

— Кого вы подразумеваете под нарушителями порядка? — отозвался смертельно оскорбленный Г. М. — Черт возьми, Мастерс, что такого я сделал? Ровным счетом ничего!

— Ничего, сэр?

— Слушайте, Мастерс. — В голосе Г. М. послышались виноватые нотки. — Мы неподалеку от задней двери одного паба. Владелец — мой старый приятель.

— Я это знаю и на это рассчитывал, — мрачно произнес Мастерс. — Пошли!

В суматохе Деннис полностью утратил чувство ориентации. Он только знал, что они находятся в узком мощеном проходе с высокими кирпичными стенами по обеим сторонам, в котором дует прохладный ветер и над которым на черном небе мерцают звезды. Они неуверенно сделали около двадцати шагов. Г. М. шел впереди.

Именно он открыл дверь в маленький задний коридор душной и грязной пивной. За аркой, прикрытой занавесом из бусин, слышался гул голосов среди табачного дыма и запаха пива. Занавес тотчас же отодвинул коренастый мужчина с помятым лицом и без пиджака, который с подозрением уставился на них.

— Привет, Элф, — поздоровался Г. М.

Перемена была разительной.

— Да ведь это сэр Генри! — воскликнул хозяин, сверкнув золотыми зубами в улыбке. Но радушие сразу сменилось беспокойством. — Опять угодили в передрягу?

— Ничего особенного, Элф. Просто небольшой конфликт с копами.

— Ваш друг тоже коп, верно?

— Верно, Элф. Но сейчас он не на службе. Задняя комната свободна?

Элф многозначительно подмигнул:

— Идите туда, заприте дверь и не открывайте ее, если не постучат три раза — это буду я. Предоставьте все мне, приятель. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.

Они оказались в маленькой комнатушке, настолько полной застоявшегося табачного дыма, что он уменьшал и без того слабый свет. Окна были запечатаны картоном, хотя в затемнении уже не было надобности. Очевидно, здесь недавно была вечеринка — стулья были отодвинуты от большого круглого стола, на котором виднелись влажные кольца от стаканов. Над камином с ржавой решеткой висела гравюра, изображающая хайлендского[13] оленя.

Заперев дверь, Мастерс подошел к сэру Генри Мерривейлу, который сел за стол, и остановился перед ним, упершись кулаками в бока.

— Ну? — осведомился он.

— Что «ну»? — ворчливо отозвался Г. М.

— Вам не стыдно за себя?

Лицо Г. М. приняло выражение стоического мученичества.

— Объясните мне, Мастерс, почему такие вещи постоянно происходят именно со мной? Я иду по жизни с достоинством, ведя себя как лорд Честерфилд… — Г. М. абсолютно искренне этому верил, — и тем не менее всегда становлюсь жертвой какого-то чертова заговора. Можете объяснить почему?

— Конечно могу, — без колебаний ответил Мастерс. — Потому что вы сами на это напрашиваетесь. Если бы вы спокойно сидели в вашем клубе или дома с хорошей книгой и занимались тем, что подобает человеку вашего возраста, то не попадали бы в такие истории. Устраивать погром в развлекательном центре! Раздавать туалетную бумагу у входа в кинотеатр!

— Я не раздавал туалетную бумагу, черт побери! Я только сказал…

— А вы, мистер Мак-Фергас?

Шотландец, стоящий к ним спиной, опираясь локтями на каминную полку, был погружен в бездну каледонского[14] раскаяния.

— В меня вселился дьявол, — сокрушенно отозвался он. — На этот раз я не могу сваливать вину на виски.

— Что до вас, сэр Генри, вам послужит уроком, если завтра утром вы обнаружите у вашей двери одного из наших ребят. Говорю прямо, это может стоить вам шести недель тюрьмы.

— Не понимаю, как они смогут меня разоблачить, Мастерс.

— Не понимаете, вот как? — осведомился старший инспектор. — Где ваша шляпа?

Руки Г. М. взметнулись к лысине.

— Вы оставили ее в аркаде, не так ли? А на ней написано ваше имя.

— Я топтал ее! — простонал мистер Мак-Фергас. — В меня вселился дьявол!

— Это во-первых, — продолжал неумолимый Мастерс. — А во-вторых, я позволил вам прийти в «Страну игр» и посмотреть, как я арестую Джо Крота, если он там появится. Но, по-вашему, сколько шансов за то, что он теперь туда придет, если вы разнесли аркаду на мелкие кусочки? Ни… — Он вовремя сдержался, взглянув на Берил и судорожно глотнув. — Ни одного. Факт в том, сэр, что вы и меня втянули в жуткие неприятности.

Несмотря на всю браваду, Г. М. смотрел на Мастерса с видом получающего нагоняй Утенка Доналда.[15]

— Не то чтобы я не мог все уладить, — добавил старший инспектор, тыча пальцем в лицо Г. М. — Я могу и сделаю это, но при одном условии.

— При каком?

— Что вы перестанете строить из себя оскорбленную невинность, — ответил Мастерс, стукнув кулаком по столу, — и дадите мне совет по поводу дела Бьюли.

В дымной комнате с запотевшими стенами, где мистер Мак-Фергас почти проливал слезы под гравюрой хайлендского оленя, воцарилось долгое молчание.

— Шантаж, а? — осведомился наконец Г. М.

— Нет, сэр, это не шантаж.

— А мне это чертовски его напоминает, сынок.

— Если бы у нас не было новой информации, я бы не стал упоминать об этом в тысячный раз. Но похоже, она у нас появилась.

— В самом деле? Что за информация?

— Это, — Мастерс подтолкнул вперед Берил, — мисс Уэст, театральный режиссер, поставивший много пьес с участием мистера Брюса Рэнсома. А этот джентльмен — мистер Деннис Фостер, который… хм!..

— Солиситор[16] мистера Рэнсома, — подсказал Деннис.

Мастерс при всем желании не мог бы сделать более удачного представления, чем первое. Все, связанное со сценой, неизменно привлекало внимание сэра Генри Мерривейла, чьи собственные наклонности в этом направлении иногда приводили к плачевным результатам. Достав из кармана портсигар, Г. М. разглядывал Берил с интересом упыря.

Деннис с тревогой заметил, что Берил бледна как привидение.

— Когда я прислал вам большое досье на Роджера Бьюли, сэр, вы прочитали его? — снова заговорил Мастерс.

— Нет! — упрямо заявил Г. М.

— Бросьте! Давайте играть честно. Прочитали или нет?

— Ну… — Г. М. уставился на черную сигару, которую вертел в пальцах. — Может, я заглянул в него посмотреть, из-за чего полиция устраивает такую суету.

— Помните нашего свидетеля в Торки?

— Рыжеволосая девица по имени Милдред Лайонс, — тут же ответил Г. М. — Машинистка, которой всучили фальшивый десятишиллинговый банкнот. Она заглянула в окно и увидела… много чего.

— Значит, помните?

— Может быть, у меня была причина для запоминания, — задумчиво промолвил Г. М. — Но послушайте, сынок! Какое все это имеет отношение к благородной актерской профессии? Мэм, — обратился он к Берил, принимая величавую позу и отвешивая поклон, насколько позволяло брюхо, — я ваш покорнейший слуга.

— Б-благодарю вас, сэр Генри. — Берил принужденно улыбнулась — ее взгляд оставался настороженным.

Мастерс пресек поток любезностей.

— Какой-то неизвестный автор, — объяснил он, — написал пьесу о Бьюли и прислал ее мистеру Рэнсому. И этот автор знает слишком много. Он знает, что свидетелем была женщина, знает, куда она заглянула и что увидела, — короче говоря, знает все, что считалось известным только полиции, вам и самой мисс Лайонс.

Снова наступило молчание, но совсем иного рода.

Сэр Генри Мерривейл, откусив кончик сигары и вставив ее в рот, щелкал колесиком зажигалки. При последних словах Мастерса он внезапно застыл, остановив пламя зажигалки в двух дюймах от сигары. На его лице, под пеленой дыма, мелькнуло странное выражение.

Теперь Деннис Фостер видел иной аспект неуклюжей фигуры, совсем недавно швырявшей боксерскую грушу в стеклянный контейнер. Перед ним был старый маэстро.

Лицо Г. М. постепенно разгладилось. Он задул пламя и положил зажигалку на стол вместе с сигарой.

— Очень интересно. — Г. М. повернулся к Берил: — И Брюс Рэнсом решил играть в этой пьесе?

Берил пожала плечами:

— Полагаю, можно сказать, что да.

— Значит, он встречался с автором?

— Нет. Брюс написал ему, но не получил ответа.

— Вот как? И когда же он ему написал?

— Три недели назад.

— Но это странно, не так ли?

— В каком смысле?

Маленькие глазки Г. М. под толстыми стеклами очков пристально разглядывали девушку.

— Понимаете, по моему опыту, когда неизвестный автор предлагает пьесу, и ее принимают, он первым делом отправляет письмо с благодарностью, а потом становится лагерем у порога администрации театра, доводя ее до истерики.

— Боюсь, я об этом не подумала. — Берил глубоко вздохнула и нервно потерла запястье. — Впрочем, бывает по-всякому.

— Разумеется, девочка моя. Но Рэнсом твердо намерен воспользоваться этой пьесой?

— Более того, — вмешался Деннис Фостер. — Он собирается отправиться в местечко Олдбридж в Суффолке и притвориться Роджером Бьюли, дабы проверить, насколько оправданна концовка пьесы.

— Что-что?! — рявкнул старший инспектор Мастерс.

Деннис рассказал о плане маскарада Брюса, передав по памяти содержание разговора в грим-уборной. Все слушали, не проронив ни слова, — даже мистер Мак-Фергас позабыл о грехе, тяготившем его душу. Выражение лица Мастерса изменилось, чего нельзя было сказать о Г. М.

— А Рэнсом знает что-нибудь об Олдбридже? — осведомился он. — Он когда-нибудь бывал там?

— Никогда, — ответила Берил. — Он просто выбрал место наугад.

— Тогда его ожидает нечто вроде шока, — сказал Г. М. — Потому что я знаю там девушку, которая в точности соответствует всем требованиям для героини этой пьесы. Ее зовут Дафни Херберт. А ее отец… — Не договорив, он повернулся к Мастерсу, сложив руки на животе: — Будет весьма любопытно, не так ли, Мастерс, если пьеса начнет разыгрываться строчка за строчкой в реальной жизни?

Мастерс фыркнул, как бык.

— Возможно, это было бы любопытным, сэр, — мрачно согласился он, — если бы я позволил этому произойти.

— Значит, вы не собираетесь этого позволить?

— По-вашему, сэр, я настолько свихнулся, чтобы участвовать в дурацком трюке и, возможно, свести на нет все наши шансы поймать настоящего Бьюли?

Деннис Фостер бросил быстрый взгляд на Берил. От возбуждения ему казалось, что уговорить Мастерса будет не слишком трудно. Немного такта, немного остроумных замечаний — и дело сделано. Но он не учел того, что Роджер Бьюли стал для Мастерса навязчивой идеей.

— Должен ли я особо указывать, старший инспектор, — резко осведомился Деннис, — что Брюс не собирается совершать ничего противозаконного?

— Я и не говорил, что собирается, сэр.

— Ну, тогда…

— Но если мистер Рэнсом думает, что ему удастся это осуществить, — Мастерс снова покраснел, — пусть подумает еще раз. Предоставьте все мне, сэр. Я расстрою планы этого джентльмена.

— Нет, не расстроите, — спокойно возразил Г. М., — если вам нужна моя помощь.

Мастерс уставился на него.

— Вы оставите этого парня в покое, — продолжал Г. М. — Более того, проинструктируете полицию Олдбриджа не мешать ему.

— Вы спятили, сэр?

— Нет.

— Тогда почему вы просите меня об этом? Да, знаю! — поспешно сказал Мастерс, когда Г. М. начал делать впечатляющие жесты. — Вы старик. Это мне известно. Но назовите причину.

Какое-то время Г. М. не отвечал, словно пытаясь поймать ускользающее воспоминание.

— Роджер Бьюли, — бормотал он. — Роджер Бьюли.

Крышка большого круглого стола была влажной от расплескавшегося пива и следов стаканов. Обмакнув в пиво указательный палец, Г. М. дважды начертил на столешнице инициалы «Р. Б.» и вытянул шею, изучая их.

— Вам когда-нибудь приходило в голову, Мастерс, как странно выглядят слова, написанные задом наперед? — заговорил он. — Помните сцену в «Дэвиде Копперфилде»…[17]

Мастерс отозвался о «Дэвиде Копперфилде» в выражениях, которые показались бы резкими даже покойному Уильяму Мейкпису Теккерею.[18]

— Заткнитесь, — строго сказал Г. М. — Я говорю о сцене, где мальчик видит на оборотной стороне стеклянной витрины таинственное слово «ЯНЙЕФОК», которое в действительности означает «КОФЕЙНЯ». И был парень, который написал книгу о выпивке под псевдонимом Раб Нолас — «бар-салон» наоборот[19]… — Г. М. пробудился от размышлений. — Вы спрашивали меня о чем-то, Мастерс?

Мастерс ухватился обеими руками за поля своей шляпы.

— Да, спрашивал! — огрызнулся он. — Я хочу знать…

— Ах да, — прервал Г. М., отмахнувшись от того, что хотел знать Мастерс, как от чего-то не имеющего значения. — Это напомнило мне, что у меня тоже есть к вам вопрос. Вы считаете эту пьесу о Бьюли новой важной уликой?

— Я считаю, что она может привести нас к новой улике. Разве не так? Если кто-то знает слишком много…

— Но мы должны убедиться, что это не имеет какого-то невинного объяснения.

— Например?

— Господи, Мастерс, вы говорите так, словно эти сведения никто не мог разгласить. Хотя бы эта девушка, Милдред Лайонс. Предположим, она рассказала кому-то о своем ужасном приключении, и это дошло до ушей подающего надежды автора. Можете вы, будучи женатым, придумать способ удержать женщину от болтовни?

— Безусловно, могу! Если от этого зависит ее жизнь. — Мастерс постучал по столу указательным пальцем. — Бьюли — убийца, сэр. Мы предупреждали девушку, что, если он когда-нибудь узнает имя свидетеля, способного отправить его на виселицу, ее жизнь не будет стоить ни гроша. — Он щелкнул пальцами.

— Угу, — согласился Г. М., бросив, однако, на Мастерса странный взгляд.

— Более того, Милдред Лайонс так боялась Бьюли, что у нее случился нервный срыв. Нет, сэр, эта женщина держала рот на замке, или я голландец. Признаю, что одиннадцать лет — долгий срок и что такую историю интересно рассказывать у камина. Но…

Г. М. продолжал так же странно смотреть на Мастерса.

— Я только привел одно возможное объяснение, — проворчал он. — Другое, которое я предпочитаю, состоит в том… — Г. М. посмотрел на Берил. — Что-нибудь не так, девочка моя?

— Конечно нет.

— Вы уверены?

— Это все ядовитая атмосфера. — Берил быстро заморгала и махнула рукой, разгоняя дым. — Вы когда-нибудь бывали в таком спертом воздухе? У меня от него кружится голова. Я не могу дышать.

— Ну, мисс, это легко исправить. — Кашлянув в свою очередь, Мастерс подошел к ближайшему из двух окон. — Но главное то, — продолжал он, взявшись за деревянную раму затемнения и обратившись к Г. М. через плечо, — что вы думаете об этом деле.

— О деле Бьюли в целом?

— Да! Это человек, который убивает женщин и заставляет их тела исчезать, словно в них угодила атомная бомба. Как он это проделывает?

— Буду вам признателен, Мастерс, если вы снова пришлете мне это досье завтра утром. А также любую информацию, которую вы сможете раскопать о раннем периоде жизни нашего друга, прежде чем он стал улыбающимся убийцей. А тем временем, — Г. М. провел рукой по лысине, — я, кажется, могу назвать вам источник всех ваших неприятностей.

— Ну, сэр?

— Вы не знаете, в чем ваша проблема.

— То есть как?

— Вы не знаете, в чем ваша проблема, — повторил Г. М.

— Наша проблема, — отозвался Мастерс, — в том, что произошло с Роджером Бьюли, и как он избавился от четырех тел. Не так ли?

— Не совсем, — сказал Г. М.

Мастерсу наконец удалось отодрать раму затемнения от грязного окна. Поставив ее, он поднял голову и внезапно застыл, уставясь в окно. Прошло пять секунд, прежде чем он заговорил:

— Кто-нибудь, выключите свет.

— А, сынок?

— Выключите свет!

Настойчивость в голосе Мастерса подействовала. Деннис Фостер подбежал к двери и повернул выключатель.

В темноте стало еще труднее дышать. Но при слабом свете за окном можно было разглядеть силуэт старшего инспектора, упиравшегося кулаками в подоконник. Повинуясь импульсу, Деннис и Берил Уэст подбежали к нему.

К Деннису наконец вернулась способность ориентироваться. Фасад паба, очевидно, был обращен к Сент-Мартинс-Лейн, а эта комната находилась на южной стороне. Выходит, они вернулись назад и сейчас смотрели на служебный вход театра «Гранада» по другую сторону мощеного переулка шириной не более пятнадцати футов.

— Видите ее? — спросил Мастерс. — Знаете, кто это?

Лампа над служебным входом осветила облупившуюся зеленую краску на двери, когда та распахнулась и в проеме появилась женщина без шляпы в сером макинтоше, выходящая из театра.

Движения ее казались нервными и возбужденными. Она быстро посмотрела сначала налево, потом направо, словно была не уверена, в какой стороне находится Черинг-Кросс-роуд. Свет падал на ее светло-рыжие волосы. Судя по тому, что удалось разглядеть среди теней, женщину нельзя было назвать хорошенькой, и все же она привлекала к себе внимание. В ее голубых глазах светилось нечто среднее между страхом и триумфом.

— Это Милдред Лайонс, — снова заговорил Мастерс. — Прошу прощения.

Старший инспектор повернулся и побежал к двери. Они услышали, как он шарит в темноте, ища ключ.

Берил нащупала руку Денниса и стиснула ее. Рыжеволосая женщина, быстро обернувшись, закрыла за собой дверь. Сквозь грязное стекло они видели, как она быстро зашагала в направлении Черинг-Кросс-роуд.

У мусорного бака, чья крышка дребезжала, замяукала кошка. Г. М. выругался. Берил прижималась к Деннису, словно в поисках защиты. Обняв девушку за плечи, он почувствовал, как дрожит ее тело.

— Я начала это, — прошептала она. — Это моя вина. Но теперь я боюсь… — Берил повысила голос. — Я боюсь!.. Боюсь!..