"Список черных дел" - читать интересную книгу автора (Авророва Александра)

Глава 9

Я почувствовала, что не в силах дотерпеть до дома, и, едва зайдя в метро, наугад выудила фотографию. Выудила — и застыла. Нет, не такими бумажками положено обрастать тихим старушкам! На фотографии была запечатлена парочка — необычайно красивый блондин и элегантная крашеная блондинка. Она с выражением неземного упоения на лице… ну, скажем так — расстегивала ему брюки. Впрочем, ее руки несколько прикрывали объект и потому предположить можно было многое, я же привела вам версию, адаптированную для маленьких детей. Однако даже эта версия впечатляла, особенно по контрасту с выражением лица партнера. На лице у него был написан панический ужас.

Я срочно спрятала фотографию обратно в сумку, пока в нее не сунул нос какой-нибудь подросток, однако увиденное продолжало стоять у меня перед глазами. Дело в том, что фотография, хоть и черно-белая, была сделана с поразительным мастерством. Впрочем, говорят, профессионалы и предпочитают черно-белую пленку? Будь я издателем порнографического журнала, я заплатила бы за этот фантастический кадр любые деньги. По пути на работу я часто прохожу мимо лотков с газетами, а там нынче сплошная эротика. Волей-неволей насмотришься. И меня всегда удивляет: помещена, предположим, на обложке голая девица с расставленными ногами, а вид у нее при этом такой, что понимаешь — сидит она, несчастная, у гинеколога и думает, обнаружат у нее сифилис или нет. Или, в лучшем случае, твердо знает, что с венерическими болезнями все в порядке, и, скучая, ждет своей очереди на осмотр.

Фотография, доставшаяся мне, была совсем иной. От нее за версту разило сексом. В конце концов, поза позволяла предположить, что блондинка — медсестра и раздевает прибывшего в больницу пациента. Однако подобная мысль казалась абсурдной. Обнаженного тела не было, но не оставалось ни малейшего сомнения, что через пару секунд девица сорвет со своего партнера то, что сумеет, и набросится на него всеми возможными способами. Более того — закрадывалось подозрение, что если взглянуть на фотографию снова, именно это там и узреешь, словно изображение не статично, а живет своей собственной жизнью.

Вытаскивать из пакета что-нибудь еще я не рискнула, решив подождать до дома. А дома ждали невыгулянные бандиты, причем Амишка жалобно скулил. Я наступила на горло собственному нетерпению и вывела их во двор. Песик радостно бросился вперед, потом вернулся, потом опять убежал и отсутствовал довольно долго, а, возвратившись, завыл так душераздирающе, что я поняла — он надеялся… надеялся на встречу с хозяйкой, которую не встретит больше никогда. Ненавижу, ненавижу того мерзавца, который убил Софью Александровну! Знаю: ненависть — неправедное чувство, однако ничего не могу с собой поделать. Я его ненавижу, и я приложу все усилия, чтобы его найти.

Мы поднялись в квартиру, и я дала Амишке печенья, хоть ему и нельзя. Но он на него даже не посмотрел. У меня так щемило сердце, словно кто-то сжимал его рукой. Я села и вывалила на стол все доставшееся мне добро. Оно разделялось на три категории: общая тетрадка в клеенчатой обложке, исписанная, судя по Любиным словам, Софьей Александровной, фотографии с негативами и разрозненные бумаги — в основном, какие-то справки.

Я решила, что судьба советует начать с фотографий. Их было много, и отнюдь не все, слава богу, посвящены эротике. Передо мной лежало девятнадцать конвертиков, каждый из которых, судя по всему, посвящался конкретному человеку — в основном, мне неизвестному. Впрочем, кое-кого я узнала. Например, на четырех снимках фигурировал Андрей — тот самый бывший уголовник, который возил нас за город. На первом он сидел на скамейке в парке рядом с каким-то типом, на втором с тем же типом обедал в кафе, на третьем выпивал с отвратительным мордоворотом, а на последнем высовывал голову из двери здания, украшенного вывеской «Милиция», и затравленно озирался. Все фотографии отличала та же особенность, что и снимок, увиденный мною раньше, — удивительная живость и… недвусмысленность, что ли? Например, никто не усомнился бы, что Андрей вовсе не случайно подсел на скамеечку к постороннему человеку, а хорошо знаком с соседом и ведет с ним серьезную беседу. Ну и что? Что мне это дает? Да ничего, пожалуй.

Еще меньше толку оказалось в остальных конвертиках. Кстати, кадр со сладострастной блондинкой встречался сразу в двух — в обоих было по три различных изображения поразившей меня парочки, только в одном еще лежала фотография того же красавца с другой партнершей. Я решила, что дублирование объясняется тем, что интерес вызывает как он, так и она. Вот каждому и посвящена своя серия снимков. Господи, неужели у Софьи Александровны мания подглядывания? Нет, не может быть! Здесь должен присутствовать некий смысл, и мне надо его отыскать.

Впрочем, какой тайный смысл можно найти в огромном количестве снимков, запечатлевших разнообразных людей за работой или разговором? Я надеялась обнаружить еще хоть кого-нибудь из знакомых, однако, кроме жизнерадостного усача, пробудившего во мне смутные воспоминания, ничего не нашла. Усач, по-моему, был нимфоманом и трудоголиком. Он менял женщин, как перчатки, при этом даже не выключая компьютера, а также заинтересованно тряс различными документами, передавая их неизвестным мужчинам. Его конверт был самым толстым, если не считать очень большого пакета, предназначенного, видимо, для бандеролей и набитого не тематически, а разрозненно, всем подряд.

У меня зашел ум за разум, и я отложила фотографии в сторону. Глупо было начинать осмотр с них. Начать следует с дневника. Только имею ли я право его читать? Наверное, да — иначе Софья Александровна не передала бы его мне.

И я раскрыла тетрадку. Первая страница была озаглавлена «Хозяйство». Под этой не слишком-то интригующей надписью красовалась другая — «Зинаида Ивановна Грек». Ну, что-то, по крайней мере, понятно. Зинаида Ивановна — соседка, помогавшая по хозяйству. Дальше шел адрес, причем не ленинградский, а почему-то в Чебоксарах. Адрес некой Валентины Петровны Панкрашевой. Родственница, что ли? Да, точно, тут указано — дочь мужа от первого брака с Ириной Васильевной Грек, в девичестве Ванеевой. И что дальше?

Я перевернула страницу. Заголовок гласил — «Дача и автомобиль». Подзаголовок — «Андрей Михайлович Песков». Потом — еще два имени, с небольшими комментариями:

И — совсем странное:

Бред какой-то, честное слово! Вернее, то, что Андрей занимался дачей и возил Софью Александровну на автомобиле, чистая правда, однако при чем тут такие-то серые чушки — загадка природы. А тут еще пивные ларьки! Нет, посмотрю, что дальше, тогда, возможно, ситуация прояснится.

Она не прояснилась. Скорее наоборот. На следующем листе я прочла:

И все. Зато после шло самое загадочное. Как вам понравятся такие заглавия: «№ 1, № 2, № 3»? И так далее — до № 9. И под каждым заглавием — комментарий. Например, к № 1 —

Я не стану утомлять вас остальными записями, но они были примерно в таком же роде. Если это — дневник, то я — персидская принцесса. А раз не дневник, то что же? И, самое главное, зачем оно передано мне?

Я вздохнула и принялась за третью часть поразительного наследства — за справки. Ужасно не хотелось, потому что справки я, признаться, ненавижу, однако другого выхода не было. Сжав губы, я с отвращением вытащила первый документ. Судя по всему, это была ксерокопия накладной на получение мороженого мяса. Потрясающе, а? Какое Софье Александровне, а тем более мне, дело до того, что бельгийская фирма «Кроун» продала пятьдесят тонн свинины по такой-то там цене? И подобных накладных оказалась целая пачка! Всюду в роли покупателя или продавца выступал знакомый мне «Сириус», однако это ничего не проясняло. Он, подлец, торговал не только мясом, а вообще всякой всячиной, и многие его торговые сделки нашли отражение в странном досье моей загадочной знакомой. Еще я смогла изучить бумаги, посвященные уплате «Сириусом» налогов, но там уж я совсем ничего не поняла. Возможно, он был кристально честен, а возможно, и уклонялся, по обычаю подобных организаций — я не налоговый инспектор, чтобы судить.

До поздней ночи разбирала я документы, и в голове моей воцарился сущий хаос. Светлым пятном промелькнуло хоть что-то знакомое, вернее, связанное со знакомым человеком. Я имела счастье узнать, что 28 января 1998 года Зинаида Ивановна Иванова стала Зинаидой Ивановной Грек, сочетавшись законным браком. Узнала я также, когда именно ее супруг закончил свой земной путь и переселился в лучший мир. Ну зачем, зачем Софье Александровне копии этих дурацких свидетельств? Трудно предположить, что она в тяжелую минуту перечитывала их во утешение. Значит, в них есть какой-то смысл. Однако от меня он ускользал.