"Человечество - для чего оно?" - читать интересную книгу автора (Забелин Игорь Михайлович)

«СТРАННЫЕ» СОВПАДЕНИЯ

Я умышленно начал разговор об особенностях нашего времени с роста народонаселения. В повседневной научной и идеологической работе все мы значительно чаще касаемся внутренних дел человечества, будь то политическая борьба, проблема социальной организации, экономика, мораль или быт, наконец. Но все-таки важнейшим, основополагающим, так сказать, фактом остается самое существование такого «организма», такого явления природы — человечества.

И вот с «организмом» что-то случилось или даже стряслось — он начал бурно расти, к изумлению… к изумлению самого человечества.

Повторяю, для меня это сейчас главное — стремительный рост «организма», увеличение в массе (физической) человечества как явления природного. Но, акцентируя внимание на самом факте роста, мы вполне можем проследить и «возрастные изменения», происходящие в бурно растущем «организме». И тогда, между прочим, обнаруживаются странные, на первый взгляд, совпадения.

Вот одно из них, важнейшее. В канун бурного роста населения на Земле возникает научный коммунизм. А едва началась вспышка роста, как тотчас практически появился социальный строй, при котором коренным образом возможно изменить способ распределения материальных благ и в конечном итоге осуществить принцип «каждому по потребностям».

Отнюдь не маловажно с точки зрения нашей темы, что новый строй заменил анархию производства плановым хозяйством. Планируя свою экономику, мы сейчас планируем изъятие сырья у природы и его переработку. Но при развитом коммунизме планирование приобретет всесторонний характер: будет планироваться не только добыча и переработка сырья, но и непременно будут планироваться, учитываться последствия воздействия на природу, а также ответное влияние природы на человека. При быстром росте населения все это уже сейчас становится чрезвычайно важным.

Бурный рост населения был немедленно поддержан медициной, вдруг окрепшей, вдруг вооружившейся знанием микробиологии, антибиотиков и т. п. (Замечу в скобках, что обычно в статьях о населении путается причина со следствием; медицина, снижение с ее помощью детской смертности в частности, способствует бурному росту населения, но не определяет его: ведь в тех слаборазвитых странах, где население растет особенно быстро, с медициной пока худо обстоит дело.)

В двадцатом столетии заканчивается предварительное описание земного шара, создается его точная карта и заканчивается предварительное ознакомление с природой земного шара. Тогда же наука утверждается в понимании того, что окружающая человека природа — это нечто цельное, это биогеносфера, подчиненная единым законам развития (о значении этого открытия мне еще придется говорить). И в двадцатом столетии разные племена и народы вдруг осознают себя единым человечеством.

Совершается техническая революция — на наших глазах машинное производство заменяется автоматизированным, мы вступаем в век автоматики. Техническая революция охватывает средства связи — появляются телеграф, радио, телевидение. И охватывает средства транспорта — человек становится крылатым, человек погружается в океан, создает быстроходные океанские и воздушные лайнеры. Глобальные трассы опоясывают весь земной шар.

Двадцатый век — век первых в истории человечества мировых войн, век создания оружия массового уничтожения. Складывается невероятная ситуация: человечество может само себя уничтожить. В Хиросиме, на памятнике жертвам атомной бомбардировки, написано: «Спите спокойно, ошибка не повторится». Чтобы та и многие другие ошибки не повторялись, всечеловеческий характер приобретает борьба за мир, борьба против оружия массового уничтожения.

Едва человечество — в канун вспышки роста — научилось пользоваться электрической энергией, как уже получила атомную, а теперь напряженно трудится над овладением термоядерной энергией, получение которой, кстати, возможно не только на Земле, а запасы сырья практически неограниченны.

Где-то во второй половине девятнадцатого века происходит разделение на работников физического и умственного труда, складывается интеллигенция как особая социальная прослойка (у нас самое это слово введено в обиход в шестидесятых годах прошлого века писателем П. Боборыкиным).

Как страшный пароксизм человеконенавистничества вспыхивает на Земле фашизм; по сути своей, с его претензией на исключительность одной нации и одного человека, с его стремлением уничтожать, убивать, с его идеологическим террором, — он стал предельно полным выражением всего прошлого, уходящего, низменного. Взрывной процесс развития человечества породил фашизм как свое противоречие, и он же его сводит с исторической арены.

В истории человечества неизмеримо больше, чем ученых или художников, можно насчитать людей, стремившихся к власти, стремившихся так или иначе объединять себе подобных. Но никогда ранее одному властителю или одной партии не подчинялись такие колоссальные людские массы, как в двадцатом веке, никогда раньше не было столь могучих «объединителей» и столь обширных объединений. Обширные объединения остаются, но двадцатый век — век распространения демократии, которая пока сосуществует, однако, с устойчивыми диктатурами. Общая тенденция ведет все-таки к устранению всякого диктаторства, самодержавия внутри человеческих объединений, которые — путем разных организационных форм — ширятся и практически уже охватывают весь мир.

Постепенное уничтожение диктаторства, помимо сугубо политического значения, имеет и такое; ведет к раскрепощению ума, энергии, инициативы многих, повышению умственного, энергетического потенциала человечества.

Рушится колониализм как политическая и экономическая система. Борьба с расизмом, с национальными предрассудками принимает всечеловеческий размах; это уже не только понимание единства землян, но и выражение практического стремления к единству.

Земной шар охватывает процесс урбанизации, возникают гигантские городские поселения и даже сверхгигантские — мегаполисы, в которых концентрируются десятки миллионов людей.

Внешне урбанизация удаляет человека от природы, но процесс диалектичен; физическое отдаление привело к внутреннему сближению, к эмоциональному открытию природы. Известно, например, что всемирному распространению городской культуры (особенно после эпохи Возрождения) сопутствовало возникновение и всемирное распространение пейзажного жанра в живописи как самостоятельного вида искусства, сопутствовало открытие и признание красоты в природе; пейзажная живопись определенно становится все более тонкой, глубокой, эмоционально насыщенной (импрессионисты, Левитан, марины Айвазовского), что и свидетельствует об изменениях во внутреннем мире человека. Последнее подтверждается и поэзией. Вот типичный образец пейзажной лирики восемнадцатого столетия: «Быстрые текут меж тем речки, сладко птички по лесам поют; трубят звонко пастухи в рожечки, с гор ключи струю гремящу льют» (В. К. Тредиаковский). В русской литературе первооткрывателем пейзажной лирики (в точном смысле слова) стал Державин, а что в дальнейшем, как и пейзаж, она обрела эмоциональную и философскую глубину — доказывать не приходится.

Вообще бесспорно, что в последние столетия произошел скачок в эмоциональном развитии человечества, который продолжается и поныне.

Почти повсеместно возрастает продолжительность человеческой жизни.

Массовый характер приобретает спортивное движение, вообще заново создается спорт как таковой.[2]

Во всем мире уже отчетливо обнаруживается тенденция к увеличению размеров человеческого тела, роста прежде всего. Из зоологии известно, что в более суровых условиях обитают более крупные особи одного и того же вида — так экономнее расходуется внутренняя энергия. Создается впечатление, что по каким-то причинам среди людей сработал атавистический биологический закон, словно заранее готовящий людей к переходу к более суровым условиям в природной среде.

Также в самых различных районах земного шара намечается тенденция к более раннему половому созреванию как среди девушек, так и среди юношей. Невольно увязывается это и с ускоряющимися темпами роста населения, и с достижениями медицины, а само это явление, получившее вместе с увеличением роста название «акселерация», относят к загадкам двадцатого века.

Множится число самоубийств, причем прежде всего в экономически развитых странах, таких, как Швеция, например. У значительной части молодежи вдруг модными становятся скепсис, неверие в завтрашний день, различные вариации «выпитого стакана», массовое увлечение пустячными затеями.

Быстро распространяется наркомания. По статистическим данным, опубликованным Центральной комиссией по опиуму в Женеве, число организаций, производящих наркотики, за последние десять лет возросло с 17 до 74. Ныне мировое производство опиума достигает 20 миллионов килограммов, а потребность медицины в опиуме во всем мире составляет лишь 400 тысяч килограммов. А опиум, как известно, не единственный наркотик.

Стремительно развивается химия полимеров, постепенно заменяющая естественную продукцию искусственной.

Сдает некогда незыблемые позиции религия, уходит в прошлое вера в потусторонний мир и т. п.

Эмансипируются, включаются в производственную и общественную жизнь женщины, что если и не удваивает, так сказать, «силу» человечества, то все-таки значительно увеличивает ее.

Фантастическими темпами развиваются самые различные отрасли науки, но особенно показательно появление «звездно-земных» наук, таких, как астробиология, астрогеография, астрогеология, появление геокосмологии, широкой области науки, изучающей Землю во взаимодействии с космосом и использующей знания о Земле для изучения космоса; возникновение эволюционной антропопсихологии, стремящейся понять и предугадать дальнейшую психологическую эволюцию человека; быстрое развитие футурологии, «науки о будущем», занимающейся прогнозированием самых различных сторон человеческого бытия — социальных, экономических, военных, преобразования природы, использования природных ресурсов и т. п.; осознание во всем мире необходимости науковедения, «науки о науке», ибо роль науки столь велика уже, что нельзя оставлять процесс ее развития неизученным; наконец, постепенное выявление в общей системе знаний антропономии, учения о человечестве как явлении природы, о месте человечества во Вселенной, об особенностях его участия в космических процессах, о будущем его.

Наступила эра ликвидации неграмотности. С помощью дешевых книг, кино, радио, телевидения культура двинулась в самые широкие людские массы.

Лавинообразно нарастает книжный рынок. Ежедневно в мире появляется не менее тысячи наименований новых книг (из них более двухсот — советских). Любопытно, что в 1800 году в мире издавалось 100 научных журналов, в 1850-м — около 1000, в 1900-м — более 10 тысяч, в 1950-м — примерно 100 тысяч. Если тенденция роста сохранится, то к концу нашего столетия на земном шаре будет издаваться что-то около миллиона научных журналов.

Сокращается рабочий день, то есть увеличивается свободное время, что повышает степень освоения индивидуумом — и человечеством в целом — накопленных знаний, степень их использования.

Умы людей захватывает археология, возникшая лишь в прошлом веке, их волнуют судьбы древних цивилизаций и малейшие следы их, не уничтоженные временем, — человечеству вдруг потребовалось узнать свою собственную историю со всеми ее сложностями и противоречиями.

Возник и утвердился новый жанр литературы — научно-фантастический. Если обычная литература прежде всего утверждала человеческое в человеке, утверждала человека в его общественном окружении, то наиболее перспективное и прогрессивное направление в научной фантастике утверждает уже не человека, а человечество в окружающем мире… Бурно развивается детективный жанр в литературе, в лучших своих образцах учащий логическому мышлению.

Наконец, человек вышел в космос.

Случайны ли все эти совпадения?.. Объявить их случайными — проще всего. Неизмеримо труднее понять логику исторического развития, приведшую к этим «странным» совпадениям, неизмеримо труднее понять причину этих совпадений, цель, закон, обусловивший их.

Вообще же определенно создается ощущение, что человечество как некое явление природы, как организация, «организм» — и тут совершенно прав В. И. Вернадский — исподволь готовится к выполнению каких-то новых своих жизненных функций, что какие-то имманентные причины выводят его на неведомые новые рубежи — и поэтому человечество набирается сил, перестраивается, самоорганизуется, подчас мучительно страдая при этом и преодолевая свои страдания.