Дональд Кингсбери Изгой[1]

Глава 1 (2391 н. э.)

Хвост окоченел от холода. И никаких идей, куда теперь податься.

Коротышка-Сын Чиир-Нига распушил мех, чтобы хоть как-то согреться. В шлюзовом отсеке он слишком спешил и не подобрал более подходящей для прогулок экипировки. Скафандр оказался велик и годился только для кратковременных вылазок. Смерть от переохлаждения обеспечена, хотя кислородная маска и блоки питания будут работать еще бесконечно долго.

Лучи огромного красного солнца окрашивали бледным румянцем снежные пики гор. Тускло-розовый свет его разливался над теснившими друг друга городскими постройками. Их бесформенный массив, горбясь, спускался во мрак долины. Обстановка требовала защитных очков, чтобы различать тени, но очков у Коротышки-Сына не было. Бежать в горы? Острые, словно клыки, вершины, попиравшие небосвод, принадлежали гряде Торжества Обетованного. Название было дано еще воинами-первооткрывателями Хссина, но то был край смерти.

Мертвенный, под стать Р'хшссире, кровянистый блеск снежных пиков делал почти невидимыми звезды на горизонте. Но выше небо наливалось темно-лиловым и, даже затянутое перистыми облаками, давало, кажется, больше света, чем жалкое подобие солнца.

Едва появлялся свет — приходило тепло. Но чтобы ощутить его в полной мере, следовало выбраться на открытое место в самый разгар дня, когда Р'хшссира, похожий на раскаленный докрасна диск, заполнял собою почти весь небосвод. Впрочем, тому, у кого вот-вот окончательно отмерзнет хвост, достаточно было бы и самой малой толики живительного тепла, способной проникнуть сквозь защитную броню скафандра.

Коротышка-Сын Чиир-Нига подставил солнцу спину, и хвост сам собой потянулся к теплым лучам.

Предки-воители посмеивались над природой Хссина. Планета это, в самом деле, или луна какая? Ни один кзин не смог бы с уверенностью утверждать, был ли Р'хшссира — злосчастное светило — древней звездой или только слабым, как детеныш, небесным скитальцем при спутнике. Ибо для звезды Р'хшссира был слишком холоден и мал; водородные запасы его давно себя исчерпали, и он сжался, достигнув плотности тяжелых металлов. Впрочем, Хссин все еще купался в волнах теплого кровавого света этого погруженного в спячку звездного монстра с вялым метаболизмом.

Монстр не совершал оборотов вокруг оси и вообще не проявлял никакой активности. Магнитное поле у него отсутствовало. Он спал, и верный раб-спутник Хссин охранял покой своего господина в непосредственной близости.

Коротышке-Сыну не одолеть пути через горы. Придется вернуться в город, из которого он так отчаянно бежал. Он взглянул на созвездие, на пять далеких гигантов, цепью пересекавших гладь Небесной Реки. Раз уж нет места, где он может укрыться, так пусть Клыкастый-Бог-У-Небесного-Водопоя заберет его к звездам.

Для кзинского Патриархата Хссин являлся передовой военной базой. Ландшафт безжизненного спутника и атмосфера полноценной планеты. Атмосфера, правда, низкой плотности, неустойчивая, с изрядным количеством ядовитых примесей, порой бурная настолько, насколько смирной была поверхность Р'хшссиры. Температура едва удерживалась на отметке, делающей Хссин пригодным для жизни. Ничего сколько-нибудь съедобного и достойного охоты не обитало на здешних горных склонах и в долинах, усыпанных обломками камней и усеянных ледяными осколками. Кзинти, населяющие Хссин, ловили сочувственные взгляды кзинти, бывавших здесь «проездом», на пути к более завидной участи и великой славе.

«Тех кзинти, — подумал Коротышка-Сын с горечью, — что высмеивали и мучили верных подданных Патриархата, а ведь на героизме последних этот жалкий уголок Вселенной и держится». Его терзала зависть к воителям, их великой доле и самкам-плутовкам, их великолепным кораблям, отделанным деревом, кожей и дорогими тканями. Он глубоко презирал их лицемерное нытье о тяготах скитаний в космосе. И открыто ненавидел их сыновей, для которых он был чем-то вроде игрушки. И помалкивал о дерзких помыслах насчет невинности их пушистых дочерей.

Коротышка-Сын Чиир-Нига отлично знал, куда держали путь эти блистательные воины. Ярчайшая звезда на небосклоне Хссина — вот веха, что удлиняла дорогу и заставляла подолгу торчать на унылых военных базах. При каждом взгляде на звезду он вспоминал не ее кзинское имя Ка'аши, а почему-то предпочитал труднопроизносимое альфа Центавра из языка инопланетян. Странно звучит. И что, интересно, значит?

Старый вояка однажды рассказал ему, что пришельцы-приматы будто бы назвали эту звезду в честь зверя, который наполовину был приматом, наполовину травоядным. Четыре копыта и две руки. Одно только название заставляло Коротышку-Сына трепетать в мечтаниях об охоте на диковинную тварь! Пасть наполнялась слюной, едва он пытался представить себе болтливое существо с шестью конечностями и мясистым крупом.

Но сейчас именно он выступал в роли добычи!

Коротышка-Сын считал себя аномалией, выродком, ошибкой природы — другими словами, единственным кзином во всем Патриархате, испытывающим страх. Может, другие тоже боялись, но не бежали, по крайней мере.

Что делает на поверхности котенок-кзин, который так торопился покинуть шлюз, что забыл надеть термокостюм? И баллон с кислородом он забыл тоже. Дыхательная маска с бурчанием перерабатывала атмосферный углекислый газ, а мех был совсем слабой защитой от холода. Хвост онемел окончательно. Коротышка-Сын напомнил себе, что Герои вроде него кончили плохо. А он тут совсем один. И даже матери не было рядом, уж она бы его спасла.

«Я просто грызун», — подумал Коротышка-Сын, используя крайне грубое слово из Наречия Героев, обозначавшее суетливого зверька, слишком мелкого, чтобы обладать честью и отвагой охотника. Ни одному кзину он не признается, что называл себя грызуном. Тем не менее ему страстно хотелось знать, отчего другие не боятся смерти.

Водящий-За-Нос и Гнусный-Оскал — такие прозвища Коротышка-Сын дал приятелям — затеяли на него охоту; они непременно найдут и прикончат его. Ради забавы. Отец частенько устраивал подобные игры, не особенно заботясь о возрасте и физической подготовке сыновей. Его вряд ли беспокоило, что отпрыск погибнет нелепой, глупой смертью. Одной проблемой меньше. У отца и владыки Коротышки было громкое, благородное имя и достаточно сыновей, чтобы добыть еще больше славы этому имени. Они и сами достигнут высот и сколотят состояние на рабах-приматах.

Старый вояка говорил, что людей в их мире бесчисленные мириады. Целые стада в миллиарды голов. Настоящий заповедник! Ты можешь убивать их тысячами, и пусть столы на пиру ломятся от этой добычи — все равно рабов-приматов с избытком хватит, чтобы сделать тебя самым богатым на свете! Сын Чиир-Нига зажал лысый хвост между лапами, чтобы обогреть, и, сотрясаясь от холода, отыскал на небе Солнце Людей, расположенное в правой части небосклона под углом к двойной звезде, согревавшей Дивную Твердь. Прямо у края Занесенного Кинжала. Далекий красный гигант в непосредственной близости от Крови Жертвы. Люди-приматы звали его Мирахом или просто бетой Андромеды. Их язык был богат на запоминающиеся благозвучные слоги.

Коротышку-Сына охватывал благоговейный страх, когда он вспоминал, что живет на окраине владений кзинов. Говорили, на центральных планетах Патриархата взглянешь на небо и не увидишь ни одной не завоеванной звезды. Но небо над Хссином… Это были непознанные просторы, благодатные пажити, на которых паслись тучные стада! Горы сочного мяса приматов!

Жаль, что пара развоевавшихся котят убьет его раньше, чем он получит шанс впиться клыками в человеческую плоть. Злая доля! Он выпустил когти и втянул их обратно.

Проблема действительно серьезная. До тех пор пока он остается снаружи, у него есть шанс сохранить шкуру целой. Но Водящий-За-Нос — настоящий стратег, будущий военачальник. Неслучайно по наказу отца он примкнул к рядам новобранцев, отправляющихся к Дивной Тверди для четвертого похода на Мир Людей. Наверняка все пути в город уже охраняют два октала подхалимов из свиты Водящего-За-Нос с острыми кинжалами-втцай наготове.

«Ждут меня, чтобы отрезать уши…»

Впрочем, база ведь огромна. Завоевательный поход на Дивную Твердь начинался отсюда. С тех пор поселение разрослось впятеро, и, когда новости о готовящемся штурме человеческого мира достигли самых дальних уголков Патриархата, к Хссину хлынул настоящий поток кораблей. Требовались новые постройки, системы жизнеобеспечения, туннели, внешние посадочные платформы; все это возводилось и строилось спешно и в беспорядке. Так что тут было где спрятаться.

Молодой кзин еле передвигал ноги, пока брел к лабиринту городских стен вдоль свежих, то и дело пересекавших путь раскопов. Определенно он не был готов к подобной отчаянной экспедиции. И слишком замерз, чтобы идти дальше. Неожиданное решение пришло, когда лапы почти онемели от холода. Впереди показался загон — обширный комплекс куполов и подземных пещер, предназначенных для разведения рабов-джотоков и охоты на них. Коротышка решил повернуть назад. Замерзнешь насмерть, прежде чем обойдешь пастбище.

Покончить с этим одним махом — и дело с концом. Вернуться к главному входу, — там его, конечно, схватят… Будет драка, и его убьют или безнадежно покалечат. Но, может, удастся удивить своих обидчиков приступом ужасающей ярости и даже прикончить одного прежде, чем из самого выбьют дух? Он чуть не оскалился гордо, но с гневом одернул себя: поубавь-ка прыти. Кстати, с прыгучестью тоже все беспросветно плохо… Так не все ли равно, когда наступит час расправы? Не сегодня, так завтра его найдут и растерзают — подчистят кровь расы.

Тут-то Коротышка-Сын и вспомнил, что котятам-кзинам без сопровождения запрещена охота на территории загона джотоков. Сюда Водящий-За-Нос со своей сворой пробраться не сможет. Разумеется, то же касалось и самого Коротышки, но он отделается лишь жестоким наказанием, если попадется на глаза взрослым. Убивать его не станут.

Окон тут не было, и стены были толстыми, со встроенным механизмом самовосстановления на случай повреждений. Коротышка вскарабкался по стене, по пути представляя, что участвует в секретной миссии по захвату человеческого форта. В каждом углу и по уступам он расставил невидимые лучевые винтовки, а потом разом направил смертоносный свет на гнусных приматов. К моменту, как он сумел разглядеть центральный погрузочный двор, достаточно большой, чтобы в нем могли поместиться двадцать барж, от его лап уже пали окталы и окталы безволосых тварей. Посадочные площадки лежали в тени, и Коротышка уже продумал план решающего штурма Мира Людей.

Смерть всем людям-приматам! А потом можно поохотиться на жирафов.

Неподалеку располагались грузоподъемники, доставляющие баржи вниз, к городу. Можно было бы попробовать взломать их пассажирские шлюзы. Впрочем, грузовой отсек вскрыть легче. Изнутри загон запирался на солидные замки, поскольку джотоки отличались сообразительностью и даже коварством. Снаружи препятствий подобной сложности не было, как не было в них нужды, — кзин не станет взламывать замки и проникать на запретную территорию без веских причин.

У Коротышки-Сына не было при себе ни ключей, ни прочих приспособлений для доступа, но в скафандре имелся набор инструментов первой необходимости, да и механизмы его всегда интересовали — ему доставляло удовольствие разбирать их, пока устройство и работа не становились для него понятными. Коротышка спрыгнул во двор, на окоченевшие, потерявшие чувствительность лапы. Пальцы превратились в ледышки, и, кажется, прошла целая вечность, прежде чем поддалась дверь грузового отсека. Глупый механизм. Заставь самку сделать замок — у нее щеколда выйдет лучше! Черная стена скользнула в сторону. Коротышка вошел в грузовой отсек в вихре конденсата. Внешняя дверь вновь закрылась, и тогда заработали очистители — профильтровали азот, избавились от остатков углекислого газа и впрыснули кислорода. За считаные секунды Коротышка обесточил сигнализацию. Как у любого кзина, готовность к бою в любой момент являлась основным инстинктом, так что перед выходом в загон он напрягся, ожидая броска джотока о пяти конечностях или сердитого смотрителя и даже кого-нибудь из приспешников Водящего-За-Нос.

Но он обнаружил только троих малышей-джотоков, размером с его ладонь; они ползали вблизи от погрузочного двора, определенно сконфуженные каменным полом. Коротышка раздавил их ботинком и вышел через лабиринт матовых стеклянных стен на поросшую зеленью биокологическую территорию — здесь высились деревья и журчал ручей. Сняв дыхательную маску, он почуял прелый запах дождевого леса, ароматы гниющей листвы и отдаленного водоема с покрытыми растительностью берегами. Некоторые запахи ему так и не удалось распознать.