"Мы всякую жалость оставим в бою…" - читать интересную книгу автора (Авраменко Александр Михайлович, Орлов...)

Оберштурмфюрер Вилли Хенке. Западный фронт. Штурм Варшавы

В Варшаве мясорубка ещё та была. Долго мы ковырялись, почти неделю, такое там творилось… Как раз перед штурмом нам приказ зачитали, неприятный. Мягко говоря. Наши освободили Бромберг, по-польски — Быдгощь, а там… там поляки наших немцев, фольксдойче, всех убили. Триста человек. По варварски. Глаза выкалывали, языки и уши отрезали… потом в лес свалили кучей, даже не закопали… Варшава — город стратегически очень важный. Во-первых, столица, во-вторых, промышленный центр, там почти все их заводы военные сосредоточены, ну в-третьих, там все дороги встречаются, что из Балтики к Карпатам ведут, ну и восточные и западные воеводства. А самое главное — у них через Вислу всего четыре моста проложено для железных дорог. Так два из них в самом городе находятся. Захвати город — нашим войскам и союзникам облегчение будет, и большое. Сразу снабжение накроется, драпать некуда станет, да и не вывезешь много без дорог на себе. Ну и опять повторюсь, столица. А из истории войн известно — взял столицу: войне конец. Один раз только это правило нарушили, и не пшеки грязные, а союзники русские — Москву сдали, а потом Наполеона победили. Мы, кстати, тогда вместе лягушатников били, а вот поляки — на стороне французишек были… С третьего числа они готовиться к обороне начали. Их маршал Рыдз-Смигли велел оборону готовить по югу Варшавы, где мосты и броды через Вислу, от Модлина до Сандомира. Главным поставил пограничника с интересной фамилией, ну, он её оправдал полностью — Чума. Генерал Валериан Чума почти все свои войска по дурости извёл. У русских к нему столько претензий накопилось, что не передать, он же в Пограничной страже командовал, и по его указке поляки у русских на границе провокации организовывали: посты и заставы обстреливали, банды через границу науськивали, из пушек деревни приграничные обстреливали. Так что…

Мне Эрвин сводку показал перед началом, разведданные: им за пять дней удалось сформировать две роты танков 7-ТР, роту танкеток, две роты противотанковых орудий, 360-й пехотный полк, ряд мелких вспомогательных подразделений и несколько артиллерийских батарей; были задержаны эшелоны 40-го и 41-го пехотных полков, 9-й полк и 49-й дивизион тяжелой артиллерии, 5-й и 29-й полки легкой артиллерии. 8 сентября столичный гарнизон состоял уже из 7 линейных, 3 маршевых и 7 импровизированных батальонов пехоты. Создавались два полка народного ополчения. Артиллерия располагала 56 орудиями (в т. ч. 16 тяжелых гаубиц). Бронетехника насчитывала 27 танков и несколько танкеток. Главный оборонительный рубеж проходил вдоль внешних границ предместьев и кварталов на окраинах города: Сельце, Охота, Мокотув, Чисте, Воля, Коло, Повазки, Изабелин, Маримон. На улицах Варшавы возводились баррикады и противотанковые заграждения. Но пока поляки готовились к драке, начальнички их смывались потихоньку: чиновнички всякие, полицейские, а седьмого сам Рыдз-Смигля лыжи навострил, поговаривали в Брест собрался было, да там уже русские соратники чай пили. Пришлось ему в Румынию бежать, да не добежал, уже перед самой границей его колонну наши бомбардировщики накрыли… А пока маршал пятки смазывал, его министр пропаганды, Умястовский варшавянам мозги пудрил, агитировал за драп, ну, Чума недолго думал, Романа к стенке, а на его место своего поставил, как его, Липиньский, Лепильский… Помню, вроде Вацлав, его ещё мэр поддерживал. Ну, эта троица, включая мэра, народ накрутила, и те массово на копку бросились и баррикады строить. Мол, будем до последнего драться. Сразу стали всякие отряды организовывать — гражданскую оборону, вспомогательные ПВО, рабочие батальоны… Даже комиссар у них появился специальный при штабе, опять наш знакомый мэр подсуетился, Старжинский. Он у них вместо символа — народ защищает свой город. Словом, пока они там в демократии упражнялись и наши подошли, четвёртая танковая генерала Рейнхарта. У того двести шестьдесят «троек» с русской пушкой на 76 мм, четыре батальона мотопехоты, да два дивизиона пушек полковых. Поляки, значит, горлопанят, а наши спокойно рубежи для атаки занимают. Ребята все злые, за Бромберг рассчитаться хотят, да и опытные, уже почувствовали вкус боёв и побед. Но этот придурок всё испортил. Вместо того чтобы сразу начать, пока пшеки не очнулись от очередного горлопанства, стал к себе гостей приглашать, мол, посмотрите как Варшава сейчас захвачена будет. И простоял почти до пяти часов вечера. А когда гости собрались, будто в кино, поляки уже успели позиции свои занять, и ему вмазали, и сам опозорился, и солдат столько положил зря… А поскольку генерал уже оповестил всех, что взял Варшаву, то ничего ему не оставалось, как гнать свои части на убой… Наши ребята на «троечках» в Волю, ну, это один из пригородов Варшавы, рванули, а там пшеки всю улицу скипидаром с керосином полили, и когда они въехали туда — подожгли… И не дёрнешься ведь никуда — тесно, узко, не видно ничего. А сквозь дома пройти мощности двигателей не хватает. Так и спалили всех, а ещё прямо по горящим из пушек крупного калибра… нет, я понимаю, война. Но… Словом, ещё раз я в мудрости Фюрера убедился, когда он в приказе своём указал, что пленных должно быть минимальное количество… Сорок пять машин мы тогда потеряли, а пехоты вообще — не считано. Записали их как без вести пропавших… Кто знает, сколько их сгорело, сколько в плен попало. Насчёт плена вообще — лучше самому пулю в висок пустить, чем этим унтерменшам попасться — один чёрт убьют, но легко не отпустят. Это мы люди гуманные: либо пулю в затылок, либо шеренгой под пулемёт, а у этих — долго мучаться будешь… А к вечеру поляки из тяжёлых гаубиц садить начали, и Рейнхард из своего штаба троих офицеров потерял, жалко, его самого не шлёпнули, потому что он на следующий день опять ребят на убой погнал, так и гонял бы, пока не прискочили тут орлы из конторы Гейдриха и быстро его в укорот не взяли. У русских Апостолов Веры одолжили. Те этого козла и укоротили на одну голову. И правильно… Самое обидное, что авиация у нас подкачала — не смогли они нормально подавить оборону, пожалели гражданское население, а эти поляки… нашли мы потом в одном сарае своих, видно в плен попали, раненые, по отдельности всё: руки, ноги, туловища, кожа, головы… А тут буквально каждый час со все сторон вести приходят: там наших нашли, тут захоронение обнаружили… к концу боёв насчитали пятнадцать тысяч убитых гражданских немецкого происхождения. Наши уже вообще звереть начали, негласно решение приняли — пленных не жалеть. И стали мы силы накапливать, к решающему штурму готовиться…

А тем временем польский генерал Пискор Тадеуш, командующий свежеиспечённой армией «Люблин», вместе со своим конниками и пехотой себе ещё войска подчинил оставшиеся: Варшавскую бронемоторизованную бригаду, что между Демблином и Сольцами оборону держала, да ещё семь пехотных батальонов и сто сорок пушек… Вот на них-то нас и бросили, мою камфгруппу…