"Жрец Лейлы" - читать интересную книгу автора (Зимина Светлана Сергеевна)

Глава тридцать шестая. В центре песчаной бури

Унылый пейзаж пустыни навевал тоску. На много дней пути расстилались пески. Ветер, жаркий и душный, был дыханием пустыни и ее голосом. Ветер мог затихнуть и дать волю солнцу, которое палило нещадно, а мог закружиться в беспощадный хлесткий смерч, подняв песок и заставив все живое зарыться как можно глубже. Горе тому, кто окажется на пути песчаной бури.

Солнце скрылось за тучами песка. Небо потемнело. Лучи солнца больше не могли освещать пустыню. Пустыня жила. Она смеялась в этом жестоком ветре, бросающим песок целыми горстями. Песок кружился и пел. Давно уже не было такого веселья. Люди стали слишком умны, чтобы передвигаться по пустыне во время песчаной бури. Но этот путник, похоже, и не подозревал, в какую переделку попал. Тучи песка, словно злые пчелы, кружились в торжествующем танце вокруг человека, который с трудом передвигался. Черный плащ хлестко рвался на ветру, а длинный шарф оставлял открытыми лишь глаза. Он плотно прилегал к голове и лицу, но это не спасало путника. Песок забивался в любую складку и жестоко тер кожу. Ветер дул все сильней, он старался повалить нежданного гостя, но тот упорно двигался вперед. Его сапоги глубоко проваливались в песок, каждый шаг давался с огромным трудом. Тяжелое копье в руках путника то ли помогало ему, то ли мешало. Человек замахивался и втыкал копье глубоко в песок, а затем крепко, почти цепляясь за него, делал шаг. Затем, сделав короткий вздох, он вытаскивал копье и втыкал его снова. И снова шаг.

Пустыня злилась: похоже, этот с виду хлипкий человек не собирался сдаваться. Любой человек давно уже упал бы и застыл в блаженной тоске, а этот даже не пошатнулся. Он очень медленно, но продолжал двигаться.

– Кто ты, человек? Зачем так сопротивляешься блаженному и тихому покою?

Голос звучал перед человеком, он был похож на вой ветра, шелест песка, шуршание сухих листьев на ветру. Голос самой пустыни.

Низко опущенная голова путника медленно-медленно поднялась. Перед ним слепленная из песка и ветра колебалась размытая фигура, которая сливалась с песчаной бурей и горячей пустыней. Нельзя было разглядеть на что она похожа, лишь искрящиеся точки глаз, нечеловеческих глаз самой древности, жестокой, но не бездушной. Голос был тих, но он перекрывал рычание бури:

– Я Пустыня, взгляни мне в глаза, человек и я решу твою судьбу. Может цель твоя ничтожна, может нет, мне нет до нее дела, но я могу отпустить тебя, а могу и не отпустить. У меня давно не было развлечений.

Путник молчал. Он словно думал только о том, чтобы сделать следующий шаг. Ему были безразличны угрозы Пустыни, но Пустыня и не угрожала. Она знала свою власть и свои пределы, она знала законы Природы, и ей не нужны были угрозы.

Человек не боялся. И все же он поднял взгляд, и замерло время. Песок и ветер; размытая фигура Пустыни и фигура человека – все они застыли, лишь глаза жили и звучали удары сердца…

И Пустыня рассмеялась, и все исчезло, лишь путник в черных одеждах стоял по колено в песке, и солнце яростно палило у него над головой. Постояв немного, он аккуратно вытащил ноги из песка и, размеренно шагая, продолжил свой путь. Ветер больше не шевелил пески, и пустыня замерла, она не дышала, и ее песок больше не шептал своих заклятий.

В синих-синих, цвета индиго, глазах человечка Пустыня увидела лишь… себя. Огненную, всепоглощающую пустыню.

И у неё было развлечении получше, чем незнакомец, который был слишком сильно похож на неё.

А тот тяжело вздохнул, оглядываясь. Буря на самом деле никуда не исчезла. Некуда ей было исчезать. Так просто ничего не заканчивается. Однако… стена песка, окружающая его тишиной, солнце над головой… яркое и жаркое…удивительное это явление – центр песчаной бури. Тихое место и спокойное…только до того момента пока шагаешь в такт и ритм сердцебиения этого бушующего явления.

– Красиво, – улыбнулись потрескавшиеся от сухости губы существа. И в этот момент к его ногам из песочной стены выпало живое существо, замирая бесформенной грудой тряпья у самых носков сапог.

– Привет, – насмешливый и одновременно полный любопытства голос было первым, что я услышал, когда почувствовал, что жив. И это я еще не успел даже глаз открыть.

– Привет, – голос пугал своим хрипом. Ужас какой… но, похоже, я все же выбрался из бури.

– Спешу разочаровать, – разуверил меня голос. – Если ты собирался из неё выбраться, тебе следовала двигаться в другом направлении.

Я медленно и неохотно попытался открыть глаза. А потом они уже сами распахнулись. Увиденное, того стоило.

– Правда красиво? – задумчивый голос рядом и я невольно киваю… он совершенно прав. Никогда не видел более величественного, страшного и… простого зрелища одновременно.

– А почему так тихо?

– Тут как бы вакуум организовался… мы словно в цилиндре заперты… ну и плюс магия Пустыни, пока Она размышляет, что же с нами делать дальше.

– Она – это Пустыня? – я медленно поворачиваю голову к своему собеседнику и замираю.

Он не был человеком. И не был богом, это уж я чувствовал особенно четко. Он был… кем-то иным. Такое красивое лицо, на котором буквально жили своей жизнью странные глаза необычного цвета… никогда не встречал такой насыщенной глубины синего цвета и такого оттенка. Глубокий… бездонный цвет. И было в нем что-то до болезненности знакомое. Что-то пугающее. Хотя он и не выглядел старше меня, И я не чувствовал в нем долгой жизни, как в Лейле или, например, некоторых сиренах, или том же Дэвиде и Станиславе. Он не был старше меня, хотя и был бессмертным или долгоживущим, как минимум. И я не нашел ничего лучшего, чем просто констатировать факт:

– Ты не человек.

Полуулыбка… нет намек на неё?

– Да ты в общем-то тоже.

А вот тут он меня удивил.

– Разве?

Он наклонил голову, внимательно вглядываясь в меня, словно раздевая, а потом препарируя:

– Определенно. Смертных я навидался.

– Прости мне мое сомнение, – передернул я плечами. – Но родился я человеком.

– Всякое бывает, – пожал он плечами. – Меня мама вообще решила создать, а не просто скучно родить, что получится…

– Лилиан, – протянул я руку для рукопожатия. – Жрец Лейлы, принц и пират. Еще пару дней назад считал себя человеком.

– Янус, – его рукопожатие было не просто сильным, стальным, хотя пальцы выглядели скорее как у музыканта или ученого. – Повелитель Иллюзий, воин, дворянин, ученый. Демон.

И словно вспышка озарения. Вот что мне казалось знакомым… его магия! Именно она окружала меня тогда во время Танца со Смертью в столице Мигара.

– Так все-таки демон, – усмехнулся я. – Лейла говорила правду.

– Похоже, ты знаешь что-то, чего пока не знаю я, – заметил он.

– Возможно, – киваю я. – Ситуация воистину безумная, что бы не поверить во все, что тут происходит.

– Расскажешь? – он чуть склоняет голову и выглядит таким беззастенчиво красивым, что дух захватывает. Боги тоже нечеловечески прекрасны, но они отчужденные, они выше, они кажется недоступными… даже новый образ Лейлы… все равно она остается Богиней… а этот… теперь я понимал, почему люди уходили вслед за демонами и песни и баллады не могли даже частично объяснить происходящее. Красота этого существа была такой, что хотелось не просто прикоснуться, но позволить ей владеть тобой и распоряжаться, потому что она вот перед тобой… живая и такая притягательная.

И, похоже, мой невольный собеседник прекрасно понимал, то сейчас я ощущаю. Потому что тень лукавой полуулыбки скользит в уголках его губ.

Я качнул головой, отгоняя наваждение.

– И после этого ты мне будешь говорить о том, что человек, – фыркает демон. – Да я бы сказал, что ты ближе к моей расе, чем к кому-либо еще.

– Я служу богине, – пожимаю я плечами и улыбаюсь. – А почему мне несколько не по себе от той искры, что я чувствую в твоем интересе ко мне?

Янус улыбается. Уже нет теней полуулыбок или самой полуулыбки – это настоящая улыбка. И она пугает.

– Потому что я ученый, – безмятежный ответ, – и мне очень хочется понять, из чего ты состоишь и как был создан в такое уникальное создание.

– Понятно, – я поворачиваясь к стене песка, уже всерьез обдумывая вариант погрузиться обратно в бурю. Все же ему удалось меня испугать. По-настоящему. Меня даже Растин не смог вогнать меня в такую дрожь, которую вызвала улыбка этого… демона.

– Не глупи, – спокойный, размеренный голос. – Мы оба в ловушке. Ты по чужой непонятной мне причине. Я по воле моей матери, которая решила меня чем-то научить… То, что мы оказались здесь вместе – этому есть причина. Расскажи мне, что случилось с тобой. И откуда ты меня знаешь. А я попробую это проанализировать. Может, есть выход из этой интересной и красивой ловушки. А там уж посмотрим, буду я тебя изучать или нет… в отличие, от многих из моих сородичей я мыслю рационально.

– Это радует, – серьезно киваю я, чувствуя, как успокаиваюсь, доверяясь его словам, хотя… не следовало бы. Но меня слишком часто называли сумасшедшим, чтобы в итоге все же не сойти с ума и довериться настоящему демону.

Демон размеренно шагал, что-то напряженно обдумывая уже довольно долгое время. Я не мешал ему, стараясь шагать в такт. Сохранить так называемый "пульс бури" было очень важно. И мы оба шли вместе с бурей, и я чувствовал заинтригованный взгляд Пустыни. Все же она была живая, эта песчаная леди. И очень-очень могущественной. С ней можно было договориться… вот, что радовало. Но пока…

– Другого объяснения нет, – внезапно произнес Янус.

Я покосился на него, вопросительно вскинув бровь. Он усмехнулся краешком губ:

– Ваш мир посетила очень необычная сила, Лилиан, который уже не человек. И, похоже, тот бард, о котором ты рассказывал не просто служитель этой силы. Что ты знаешь о Высших?

– О ком? – я вскинул бровь.

– Высшие, – задумчиво отозвался демон. – Этот курс лекций весьма скуден. Но необходим. Видишь ли, каждой вселенной требуется какой-нибудь стержень или основа, на которой можно будет удерживаться. Словно мосту на сваях. Если не будет этих свай… Сам понимаешь. Этими сваями могут быть камни, стволы деревьев или магия, не важно, главное, они держат. И каждая вселенная выбирает свой путь в выборе таких свай. Легенда говорит, что однажды были выбраны всевозможные существа и вселенная наделила их частичками себя, оставив от прежнего лишь память, сознание и возможность принимать прежнюю оболочку. Они не боги. Они неизмеримо выше. Но у каждого из них свое предназначение. В нашей вселенной их называют Высшими. Безумие… скорее всего его или её называют Лорд или Леди Безумие. Это существо воплощает в себе все возможные виды безумств. Оно подконтрольно только другим Высшем, и то только тем, кто выше безумия. Но и в этом случае, я думаю, что останавливать сумасшедших… – он качнул головой.

– Ты сказал… легенда, – тихо заметил я.

– Именно, – кивнул Янус. – В Академии, в которой мне не довелось учиться, курс о Высших читают в литературном потоке. А вот моя мать давала мне информацию, как реально существующую и непреложную. И теперь ты подтверждаешь её измышления и теорию о существовании Высших. И твоя аура нечеловечности, хоть и окрашена влиянием божественного служения, все же несет на себе слишком мощный отпечаток иной силы. Эта сила тебя пометила, бывший человек. Похоже, ты чем-то их заинтересовал. И либо тебе предстоит в итоге стать их слугой… а может…

Я фыркнул, поняв, что он имел в виду.

– Вот уж чего мне точно не хочется, так это безграничного могущества…

– Почему? – он с искренним любопытством посмотрел на меня.

– Ты сам подумай, – покачал я головой.

И он кивает.

Мы оба понимаем, что нет силы без каких-либо ограничений. Безумие, что посетило Эмир может и обладает неограниченной властью, но, являясь столпом Вселенной… что ему приходиться платить и делать? Каковы его истинные обязанности? Это страшно. Неудивительно, что даже среди демонов об этом говорят как о художественном вымысле.

– И все равно, – он опять по-настоящему улыбается. – Будет забавно встретиться в следующий раз и обнаружить тебя совсем в ином качестве. И возможно уже я буду вздрагивать, глядя на тебя исподтишка, а не ты.

– Все возможно, – киваю я.

Высшие. Интересно стоит ли об этом попробовать спросить у Лейлы? Наверное, все же нет… лучше уж к Дэвиду с этим вопросом. Интересно будет посмотреть на его реакцию.

В этот момент моя нога внезапно вместо привычного песка ступает на мягкую зелень травы.

– Оазис, – звучит бесстрастная констатация факта. И я невольно улыбаюсь. Этот Янус… с ним было как-то… спокойно. И его исследовательский интерес вызывал какое-то почти умиление, вместо трепета, который появился у меня в самом начале… даже если он действительно внезапно обернется и вонзит в меня свое копье… это уже не будет страшно. Словно, он стал почти… родным существом.

– Янус, – тихо зову я.

– Ты тоже это чувствуешь? – он оборачивается. – Пустыня все же приняла какое-то решение. Я чувствую, что она начала действовать. Возможно, скоро мы расстанемся…

– Но зачем нас связывать?

– Пустыня не богиня, она Стихия. И я не удивлюсь, что я здесь на самом деле лишь для того, что бы ты смог пройти какую-то еще одну ступеньку…

Я задумчиво кивнул:

– Скажи… в чем различие Стихий и богов?

Демон вздохнул:

– В нашем мире нет богов, знаешь почему? Потому что мы фактически равны по силам. Точнее высшая иерархия демонов равна. Наш бог – это наш Император или Императрица. И представители их клана. Боги в ваших мирах либо рождается богами, и получается, что это просто еще одна весьма интересная раса, либо ими становятся, приобретая определенные возможности и способности, и одновременно начиная подчиняться божественным законам. Судя по всему, богами могут становиться и смертные люди. Но для этого нужно обладать весьма специфичной аурой, а потом попасть в определенные условия… но здесь я слабо подкован. Никогда не думал, что мне понадобятся знания подобного типа. Стихии – ими невозможно стать… ими не рождаются. Они есть. Они изменчивы и неизменны одновременно. Они не могу передать свое существование и свою сущность своему преемнику. Таковых просто не существует.

– Тебе бы учителем быть, – проворчал я, слишком потрясенный свалившейся на меня информацией.

Он скосил на меня насмешливый взгляд:

– Пить хочешь?

Я с удивлением обнаружил, что мы стоим на краю озера.

– Похоже, Пустыня привела нас в какой-то оазис, – он сел на траву и с наслаждением потянулся. – Кстати, тот факт, что ты после нескольких дней голода и жажды не бросаешься на воду, только подтверждает твою нечеловечность, друг мой Лилиан.

Я киваю, чувствуя, что уже смирился с этой мыслью.

– Послушай, – я внимательно посмотрел на демона. – А ты хорошо читаешь ауры?

– Смотря какие, – он усмехнулся.

Я мысленно создал образ и бросил ему картинку.

И синие глаза разгорелись неподдельным интересом. И он надолго погрузился в размышления, что-то шепча. Я решил воспользоваться слабой передышкой и умылся. С наслаждением плескаясь в воде.

– Вот, – с удовлетворением прозвучал голо Януса, когда я оторвался от воды. – Вот тебе яркий пример ауры того, кто может стать в будущем богом.

– Вот как, – я повернул голову. – И ты, наверное, даже можешь сказать каким именно?

– Ну тут несколько линий вероятностей, – качнул он головой. – Ты даже не представляешь, насколько такие прогнозы неточны, но все эти возможности сосредоточенны в одной плоскости. Это существо может стать богом Правосудия. А может стать кровавым божеством возмездия, или, например, просто какой-нибудь справедливости и милосердия. Все зависит от испытаний доставшихся на его долю…

– Вот как… – медленно повторил я.

– Чья это аура?

– Моего младшего брата, – тихо ответил я.

Демон рассмеялся. И я замер завороженный. Никогда не слышал такого… привлекательного смеха.

– И ты говоришь о человечности, – он легко вскочил на ноги. – Интересное место этот ваш Эмир. Похоже, я не прочь буду побывать там в роли божества… как там они меня назвали? Янус Двуликий? Неужели разглядят всего две из моих масок? Или это просто история оставила столь мало?

Я покачал головой:

– Ты похож на мальчишку…

– По нашим законам, – он весело подмигнул, – я еще не вышел из возраста подростка. Мне семнадцать, Лилиан. Даже по человеческим меркам.

Я поперхнулся.

Тихий смех, словно, шелест ветра по песку.

+ Хочешь попробовать себя роли божества? А выбраться сможешь? +

И озеро вздымается, словно поднятое огромной рукой.

– О, – демон округлил глаза. – Пора прощ…

И вода обрушилась на то место, где сидел демон, и вот странность: ни капли воды не упало на меня. Мгновение и… мокрая трава, тихое озеро и стена песка вокруг… тишина. Я остался один.

Ощущение такое, словно и не было этой встречи. Никогда. В траве что-то сверкнуло.

Я наклонился и поднял тонкое колечко из странного металла, ни на что не похожего. Золотистая искра бежит по ободку и вспыхивает алым рубином. И снова только колечко. Был демон. Был.

И улыбка его была, и смех. И его рассказы, и голодный исследовательский взгляд, который проникает не в душу, о нет… глубоко внутрь тела, чтобы понять из чего ты состоишь.

Янус Двуликий… Многоликий…

Сиган будет в восторге. Если я выберусь отсюда.

+ А куда ты денешься, + – шелест песка.

Я поворачиваю голову. В центре озера стоит Она. Песочное платье, нескончаемыми струйками стекает в воду. И такие же волосы…трещинки по лицу из песка, и глаза…

– Госпожа Пустыня, – поклонился я.

+ Вам двоим нужно было встретиться. Это была просьба… +

– Безумия?

Трещинка еще одна, бегущая от её улыбки:

+ Кто знает… они редко представляются… и им трудно отказать… Тебе понравился демон? +

– Очень, – честно признался я. – Они все такие?

+ Нет, + она не шевелится, но одновременно движется. + Не все. Это новое поколение. Как и ты, он особенный и его путь лишь на мгновение пересекся с твоим. Будет ли это пересечение дальше, я не знаю. Это не в моей власти знать. +

Я сжал пальцы в кулак, чувствуя, как ободок кольца впивается мне в ладонь.

Трещинки от новой улыбки и кажется, что лицо сейчас рассыплется окончательно.

+ Тебе тоже пора. Тебя ждут. +

– Спасибо, – выдыхаю я.

И песок осыпается на озерную гладь, с тихим всплеском погружаясь в воду. Стены песка обрели голос, и буря с ревом смыкается вокруг, сжимая до сих пор столь великое кольцо.

Я закрыл глаза, чувствуя, как ветер рвет одежду, как песок начинает жалить кожу, сосредотачиваюсь на одном единственном ощущении – легкой саднящей боли от кольца, рассекающего кожу ладони…

Песчаная буря сжимает кольцо… и нет больше стен. Я в центре бури. Кольцо становится невыносимо горячим и… дальше лишь вспышка, которую я вижу даже с закрытыми глазами. Кажется, я все-таки нашел врата, ведущие домой.