"Ложь" - читать интересную книгу автора (Хаммесфар Петра)Часть 4Странное зрелище. Между гладильной доской и бельевой корзиной женщина лет тридцати, в пестром халате и джинсах, пыталась отнять водяной пистолет у ребенка, которому на вид было около двух лет. Ребенок вертелся ужом, хихикал, брызгал водой из пистолета на женщину и белье и был в полном восторге от своего озорства. Пока Сюзанна, как вкопанная, стояла на месте, женщина наконец одержала верх, дала ребенку подзатыльник и, распрямившись, вздрогнула от неожиданности. – Господи! Как вы меня напугали. Я не знала, что вы дома. В прошлый раз вы сказали, что я могу прийти сегодня. Женщина бросила быстрый взгляд на ребенка, который, получив подзатыльник, отчаянно завопил, виновато посмотрела на Сюзанну и сказала: – Извините, но мне пришлось взять его с собой. У бабушки сегодня с утра все кости ломит. Ребенок посмотрел на Сюзанну и, всхлипывая, засунул большой палец в рот. – Вот, – протяжно и несколько неуверенно сказала женщина, спрятала водяной пистолет в карман халата и стала рассматривать утюг. – Может быть, на сегодня закончить с уборкой? Сюзанна покачала головой. Вся эта ситуация была ей не по душе. Женщина поняла ее реакцию по-своему и решила поделиться своими планами: – Тогда я вымою окна наверху. Собственно говоря, я должна была сделать это еще в пятницу. Обязательно буду следить, чтобы он не наделал глупостей. Сюзанна молча кивнула и пошла обратно к лестнице. Домработница! Она могла бы сразу догадаться. Домработницы есть и у Лило, и у Илоны. А у Ниденхофа газоном занимались люди от садоводства. Разве Надя должна сама заниматься уборкой в своем дворце? Как зовут эту женщину? Это был не единственный вопрос, занимавший ее по пути в прихожую. Почему Надя ни разу не упомянула о том, что в дом может прийти посторонний человек, чтобы погладить белье и помыть окна? – Паскаль! – кричала женщина в подвале. – Перестань, черт тебя побери, ты испачкаешь все белье. Сюзанна не горела желанием общаться с домработницей; она не знала ни как ее зовут, ни сколько ей обычно платят. Но ей уже надоели крики и ругань. Сюзанна снова спустилась в подвал и потребовала: – Прекратите кричать на бедного ребенка! Что за ужасную игрушку вы ему купили? Дайте сюда. Женщина послушно отдала ей водяной пистолет и спросила: – Вам сегодня никуда не нужно? – Я еще не знаю. – А завтра? – Тоже еще не знаю. Сегодня я, к сожалению… – Она осеклась. Главное – не давать никаких объяснений, в крайнем случае завести разговор об оплате, а потом сказать: «Это мы обсудим позже. Сейчас мне срочно нужно съездить в банк». Женщина подождала несколько секунд и, так как Сюзанна не стала заканчивать фразу, сказала: – Я просто подумала, что если вы сегодня дома, то мне, наверное, лучше приехать завтра. До сих пор вас все устраивало. Но если теперь вам не нравится, когда уборка происходит при вас, то об этом можно было предупредить заранее, а не заявлять об этом, когда я уже начала работать, как это было в прошлый четверг. Судя по ее словам, Надя перед отъездом успела позаботиться о том, чтобы Сюзанна не столкнулась с незнакомой ей женщиной. Ничего особенного в этом не было. Но если Надя постаралась предотвратить встречу Сюзанны с домработницей в прошлый четверг, она бы позаботилась об этом и на дальнейшие дни. Похоже, Надя исходила из того, что в понедельник дублерша ей уже не понадобится. От этой мысли Сюзанна похолодела. Сюзанна снова поднялась наверх, засунула водяной пистолет в стопку с пуловерами, рядом с ключами в потертом чехле, взяла свежую одежду, приняла душ, нарумянила бледные щеки и сделала еще одну напрасную попытку связаться с Надей по мобильному телефону. Затем попробовала позвонить в «Альфо-инвестмент». Голос Хельги Бартель сообщил, что Нади нет в бюро. По домашнему телефону Филиппа Харденберга никто не отвечал. Сюзанна попробовала набрать остальные короткие номера, пропустив только Женеву, Мюнхен и лабораторию. Раз пять ей пришлось сказать: «Извините, я ошиблась номером». По четырем номерам она услышала автоответчик, назвавший два имени, которые ей ничего не говорили. Еще в двух случаях на автоответчик были записаны только номера, параллельно высвечивающиеся на дисплее. По короткому номеру «шестнадцать» ее соединили с галереей «Хензелер». Трубку сняла Лило, выслушала извинения Сюзанны по поводу прерванной из-за ее обморока вечеринки и сказала: – Извинения ни к чему, моя дорогая, ничего страшного не произошло. Судя по всему, Йо удалось убедить жену, что с его выигрышем все в порядке. По номеру «семнадцать» Сюзанну соединили с туристическим бюро. Она представилась Хельгой Бартель, сотрудницей «Альфо-инвестмент», и сказала оператору, что ее коллега Надя Тренклер посоветовала ей на случай, если она не появится на работе, обратиться за справкой о ее местонахождении именно в это бюро, сотрудники которого могут дать информацию о ее поездках, в том числе по направлениям Нассау и Берлин. Люди на другом конце провода были очень любезны и готовы помочь, но, к сожалению, ничего не знали о незапланированном путешествии Нади Тренклер. По номерам «восемнадцать», «девятнадцать» и «двадцать» никто не ответил. А мобильный телефон Жака вместе с испорченным аккумулятором, возможно, уже давно был выброшен на помойку. Когда Сюзанна спустилась на первый этаж, домработница сидела за кухонным столом, пила кофе и читала ежедневную газету. Ее маленький сын, сидя на полу, крошил печенье из коробки. Без тени смущения женщина бросила взгляд на Сюзанну и постучала пальцем по газетной странице: – Вы читали эту статью? Они уже стали резать друг друга. Да таких и не жалко… Затем она встала из-за стола и сообщила, что пошла наверх заниматься окнами. Вопрос насчет имени домработницы разрешился сам собой, когда женщина стала убирать крошки печенья и ругать ребенка: – Ну что за поросенок! Андреа ведь сказала тебе, чтобы ты не крошил печенье. Андреа с Паскалем отправились обратно в подвал. Теперь Сюзанна могла спокойно позавтракать. Оставался еще кусочек ветчины. Свежий кофе заваривать не понадобилось. Кофейник был наполовину полон. Чтобы соответствовать имиджу хозяйки дома, Сюзанна отнесла чашку в столовую, прихватив с собой ежедневную газету и «Франкфуртер альгемайне». Андреа безостановочно носилась между подвалом и вторым этажом, одной рукой волоча за собой Паскаля, в другой держа выглаженное белье. Сюзанна жевала бутерброд, запивая его большим количеством кофе, и безо всякого интереса листала ежедневную газету, пока ее внимание не привлекла статья из раздела местных новостей, которую незадолго до этого читала Андреа. Жительница многоквартирного дома на Кеттлерштрассе поздно вечером в пятницу позвонила в полицию с жалобой на потревоживший ее шум борьбы и крики о помощи, раздававшиеся из соседней квартиры. Женщина предположила, что ее сосед, как обычно, на всю громкость включил телевизор. Наряд дежурной полиции обнаружил владельца квартиры зарезанным. Предположительно причиной убийства была ссора между собутыльниками, так как убитый незадолго до смерти затеял драку в пивной, где был постоянным посетителем. Хозяин пивной выпроводил двух «бойцовых петухов» подышать свежим ночным воздухом. В статье не указывалось имя Хеллера. Перед фамилией стояла только буква «А» с точкой. Убийство соседа глубоко потрясло Сюзанну и на время заглушило чувство тревоги по поводу неопределенности собственного положения. В первую очередь ее взволновало не то, что в субботу она странным образом избежала встречи с ним, а мысль о том, что сейчас Хеллер лежит в холодильнике какого-нибудь морга… Ничего не сказав Андреа, Сюзанна вышла из дома. При въезде в гараж была припаркована ржавая колымага; в салоне она заметила детское сиденье, термос и крошки печенья. Сюзанне вполне хватало места, чтобы вывести «альфу» на улицу. Она доехала до ближайшего филиала банка, предъявила паспорт Нади и заявила, что не взяла с собой как чековую книжку, так и кредитную карточку, с помощью которой могла бы получить деньги из автомата. Сюзанне выписали чек, позволяющий снять деньги со счета Нади. Сюзанне удалось подделать Надину подпись, хотя она не тренировалась это делать. Теперь, по крайней мере, была решена проблема наличных денег. Когда она вернулась домой, Андреа меняла в спальне постельное белье. Сюзанна мельком взглянула на нее, устроилась за письменным столом и стала гипнотизировать взглядом телефон, параллельно имитируя бурную деятельность за ноутбуком. Во время ее короткого отсутствия автоответчик не записал ни одного сообщения. Андреа, удостоверившись, что ей не нужно готовить, а вся работа на следующий день выполнена, вскоре после двух ушла вместе со своим маленьким сыном. Она не стала требовать ни денег, ни водяной пистолет. Сюзанна осталась одна. Тишина сводила ее с ума. Надя должна была знать, когда ее домработница уходит из дома. Но ожидание было напрасным: она не звонила. Сюзанна сделала еще одну попытку позвонить в «Альфо-инвестмент». Снова автоответчик. Она позвонила на домашний телефон Харденберга. Хельга Бартель подошла к телефону, уже значительно более спокойная, чем в воскресенье. – Хорошо, что ты позвонила. Оказалось, Филипп уже успел дозвониться до Хельги и успокоить ее. Он находился в Берлине, в отеле «Адлон», у него все было в порядке. Филипп поручил Хельге узнать у Нади, не могла бы она позаботиться о переводе денег и, если возникнут проблемы с ноутбуком, позвонить ему. Сюзанна заверила Хельгу, что еще некоторое время пробудет в Женеве, тотчас же позаботится о переводе, а проблем с ноутбуком пока нет. Филиппу можно было уже не звонить, потому что по его просьбам было понятно, что Надя не с ним. Но если не с ним, то с кем и где? У Жака в Женеве? Или с Жаком на Багамах? Может быть, сейчас она отдыхает с «mon ch#233;ri» в своем бунгало или на пляже. Сюзанна сделала еще одну попытку позвонить Надиной матери. На этот раз трубку сняла не она. Несколько минут Сюзанна объяснялась с каким-то молодым человеком – возможно, личным секретарем или садовником, – не знавшим ни слова по-немецки. Молодой человек говорил на французском языке, изредка вставляя английские фразы. Он пытался как можно понятнее объяснить «мадам», что она не сможет поговорить с Жаком. – Дурак, – пробормотала Сюзанна и сердито закричала в трубку: – Жак не хочет говорить с мадам, я хочу поговорить с Жаком! Мне очень нужен номер его телефона. Эта фраза тоже не помогла, и Сюзанна, собрав все свои школьные знания английского языка, постаралась ему втолковать: – I am the секретарша Нади Тренклер. I must make a call with Jacques. I must have the number von Jacques telephone, please. It is very важно.[19] Сюзанна не пыталась правильно сформулировать свою просьбу и объяснить, насколько срочным было дело, по которому она звонила. И не собиралась расстраиваться из-за ошибок: молодой человек говорил по-английски не лучше ее. Но, по-видимому, он наконец-то ее понял. Во всяком случае, он произнес что-то, напоминающее цифры, – естественно, по-французски. У Сюзанны хватило находчивости записать произнесенную фразу. Но потом она смогла расшифровать только две первые цифры – «ноль-ноль» – и окончательно сдалась. От очередной попытки позвонить на Надин мобильный телефон она отказалась. В четверть пятого Сюзанна набрала номер «ноль-три». Еще раз объясняться с незнакомыми людьми было выше ее сил, но чувство, что она может пропустить что-то важное, подстегивало ее, хотя она содрогалась от мысли, что трубку может снять Михаэль или Беатриса Палеви. Однако на этот раз ей повезло. Трубку сняла молодая женщина, но представляться не стала. Было слышно, как она сначала крикнула кому-то в комнате: – Михаэль, следи за центрифугой! Затем в трубке раздалось краткое: – Да? Так как Михаэль находился поблизости, Сюзанна отказалась от мысли представиться его женой. Она небрежным тоном спросила: – Могу я поговорить с Кеммерлингом? Женщина опять крикнула: – Денни, тебя спрашивают. Сюзанна вспомнила, как Надя рассказывала ей об одержимом компьютерами юноше, который может сжать жесткий диск до размеров бульонного кубика. Когда он схватил телефонную трубку, Сюзанна мысленно представила себе неловкого молодого парнишку. Голос Денни Кеммерлинга не позволял судить о его возрасте, к тому же из-за усиливающегося шума в комнате ему приходилось кричать. Чтобы он ее понял, Сюзанна тоже стала кричать. Она прокричала Кеммерлингу, что она Надя, и попросила ничего не говорить мужу об этом звонке. Михаэль сыграл с ней злую шутку, объяснила она, и в компьютере теперь нужно установить джампер, а она не знает точно, куда и как. Денни Кеммерлинг пообещал, что она может положиться на его умение держать язык за зубами, порадовался, что может быть полезным, и сказал, что через час будет у нее дома. Сюзанна заранее поблагодарила его. Затем стала бродить по дому, вверх-вниз по лестнице, нервничая и сомневаясь, поступила ли она правильно или допустила чудовищную ошибку, пригласив в этот дом постороннего мужчину, о котором она знала только одно: Надя не позволяла ему прикасаться к своему компьютеру. Но теперь то, что запрещала Надя, было не так уж важно. Сюзанне нужен был компьютер, и она уже не надеялась на то, что Надя может вернуться в течение следующих часов. Скорее всего, Надя сейчас была в объятиях Жака и от всей души смеялась над дурочкой Сюзанной, поверившей в сказку о розовом будущем и прикладывающей все усилия, чтобы рогоносец Михаэль как можно дольше ничего не заподозрил. Сюзанна готова была поклясться, что так оно и было. Входя в каждую комнату, она в первую очередь смотрела на мониторы. В столовой Сюзанна увидела на экране, как лохматая собака Элеоноры Равацки перебежала через дорогу и кинулась в их палисадник. Маленький сын актрисы бросился за ней, боязливо взглянул в камеру, поймал собаку за ошейник и потащил обратно к кованым металлическим воротам. Навстречу ему вышла пожилая женщина. Через полчаса в комнате с камином засветился крохотный экран, встроенный в каменную глыбу. На обочине дороги остановился двухместный гоночный автомобиль высокого класса. Из него вышел водитель. Сердце Сюзанны бешено заколотилось. Это был профессор, которому она рассказала о своих неприятностях с Михаэлем и пообещала билеты на концерт Ниденхофа! В ресторане «Карло» его любезность и сочувствие были ей очень приятны. Но оказаться с ним наедине?.. В прихожей раздались лай и рычание. Сюзанна взглянула на монитор. Ей показалось, что по лицу профессора скользнула тень испуга. Она решила, что он боится собак. Значит, ей удастся от него отделаться, прежде чем придет Денни Кеммерлинг. – Место! – крикнула Сюзанна, пошла в прихожую, по дороге громко хлопнула дверью, ведущей на кухню, крикнула: – Тихо! – и затем открыла входную дверь. Профессор любезно поприветствовал Сюзанну: – Добрый день, фрау Тренклер. – Добрый день, – ответила Сюзанна. – Билеты лежат на рояле. Одну минуту, я их сейчас принесу. – Это не к спеху, – сказал профессор, тщетно высматривая что-то через ее плечо, и спросил: – Малыш наверху? – Нет, я его заперла на кухне, – ответила Сюзанна. – Но боюсь, что долго мне его не удержать. Он может сам открыть дверь. На это замечание профессор отреагировал не озабоченно, а скорее смущенно. – Можно мне войти? Или мне разбирать компьютер на газоне? Он взглянул на палисадник Тренклеров. И тут Сюзанна все поняла. Лодка! Посмотрев на автомобиль, припаркованный на обочине, она наконец сообразила, что к чему. Как она раньше не догадалась! Откуда у юнца, помешанного на компьютерах, могла взяться парусная лодка? К тому же если на ней можно было проводить отпуск, она явно должна быть несколько больше обычной лодки. Какой ужасный промах! Сюзанна, не зная, куда деть глаза, показала профессору на лестницу и выдохнула: – Он наверху! Профессор Денни Кеммерлинг пошел наверх. Почему пятидесятилетнего мужчину называют Денни? А эта соплячка в лаборатории, как она осмелилась так невежливо позвать его к телефону? Если бы она обратилась к нему уважительно, то Сюзанна, конечно, сразу вспомнила бы о парусной лодке и отказалась бы от мысли просить Кеммерлинга об одолжении. Она закрыла входную дверь, прислонилась к ней спиной, борясь с приступом веселья, одолевшего ее совсем некстати. Затем она поднялась в кабинет вслед за Кеммерлингом. Денни Кеммерлинг уже опустился на колени перед письменным столом и вытащил из-под него системный блок. – Я подумал, что если приеду пораньше, то мы избежим опасности быть застигнутыми врасплох Михаэлем, – сказал он. – Он еще некоторое время будет занят, ему надо кое-что доделать. Ставить джампер пришлось довольно долго, причем больше всего времени заняло отсоединение всех проводов в компьютере и отвинчивание гаек. Денни Кеммерлинг вставил крошечный предмет между переплетениями проводов и плат, закрыл крышкой всю эту путаницу, закрутил гайки и снова подсоединил провода. После того, как компьютер встал на свое место под столом, он наконец заработал. Денни Кеммерлинг включил его, чтобы еще раз все проверить. Мгновенно загрузилась уже знакомая Сюзанне операционная система, и появилась обычная офисная программа. – Даже не знаю, как мне вас благодарить, – сказала Сюзанна. – Что вы, не стоит благодарности, – возразил профессор. – Нет-нет, – сказала она. – Вы даже не представляете, как мне помогли. Сюзанна взялась за мышку, быстро просмотрела несколько папок с файлами и почувствовала себя немного лучше. Однако разум подсказывал ей: из-за того, что Надин компьютер заработал, ее положение нисколько не улучшилось. То, что в картотеке мог оказаться адрес и телефон бунгало на Багамах, казалось весьма маловероятным. А если Надя и вправду находилась там, то даже новый номер мобильного телефона Жака не мог помочь Сюзанне. Денни Кеммерлинг рассматривал ноутбук, все еще лежавший на письменном столе без блока питания. Возможно, профессор хотел и себе купить такую модель, потому что осведомился, довольна ли она этим ноутбуком. – Да, очень, – ответила Сюзанна. – Это «Пентиум-четыре» на три гигагерца. В этот момент Сюзанна вспомнила, что ей через Хельгу передал Харденберг: если возникнут проблемы с ноутбуком, Надя может ему позвонить. Какие проблемы он имел в виду? Если Филипп в четверг вечером говорил с Надей по телефону, то он точно знает, что ноутбук находится не у Нади, а у нее. Может, проблема была в этом? Или Харденберг тоже не смог включить ноутбук из-за разряженного аккумулятора и подумал, что он испорчен? Почему Надя оставила ноутбук с разряженным аккумулятором у Харденберга в офисе, а блок питания – дома? Чтобы Харденберг не копался в ее файлах? Сюзанна проводила Денни Кеммерлинга на первый этаж, обдумывая по дороге, как, не навлекая на себя подозрений, выведать у него сведения об операционной системе ноутбука. Но когда она взяла с рояля конверт с билетами на концерт, эти вопросы стали второстепенными. Сюзанна вынула из конверта билеты, отцепила прикрепленную скрепкой записку с приветом от Фредерика. И увидела, что Ниденхофа звали вовсе не Фредерик. На билетах было напечатано «Жак Ниденхоф». Сначала Сюзанна подумала, что это случайное совпадение. Просто тезки. Во Франции и Швейцарии тысячи мужчин носили имя Жак. Но тут же ей вспомнились отпускные фотографии, которые она нашла на чердаке, особенно та, где Надя с белокурым Адонисом сидели за роялем. Сосед-пианист – первая любовь Нади? Сюзанна вспомнила Надины слова о том, что Ниденхоф переехал сюда только в начале года. Как раз в это время была куплена картина Бекмана – возможно, в качестве подарка на новоселье. Как практично! «Mon ch#233;ri» живет по соседству. Профессор Кеммерлинг стоял в прихожей, ожидая, когда Сюзанна принесет билеты. – Могу я предложить вам чашечку кофе? – спросила Сюзанна. – У меня в холодильнике есть превосходный торт-мороженое. Кеммерлинг с благодарностью принял билеты и от кофе не отказался. Спустя несколько минут они сидели друг напротив друга за обеденным столом. Несмотря на то, что Сюзанна нервничала, играя чужую роль, и с трудом подавляла желание выбежать на улицу и позвонить в дверь к Коглерам, эта беседа оказалась для нее в высшей степени полезной. Денни Кеммерлинг с большим аппетитом съел два куска торта-мороженого и говорил без умолку. Сначала он рассказал, что воспользовался пребыванием жены на Мальте и купил себе новый компьютер. Теперь в его распоряжении тоже «Пентиум-4», на 3,4 гигагерца. Затем Кеммерлинг стал рассказывать о своей работе в лаборатории и о Михаэле. В настоящее время они находились в критической фазе разработки. Кеммерлинг считал, что сейчас просто необходимо запастись терпением. Он не объяснил Сюзанне сущность разработки, лишь подчеркнул, что в настоящее время исследовательская работа без таких специалистов, как Михаэль, попросту невозможна. Затем любезный тон Кеммерлинга резко изменился. Профессор спросил ее, зачем оплачивать мужчине образование, если уже через несколько лет его лишают возможности заниматься любимой профессией. Тридцатипятилетний мужчина, компетентный специалист, способный, честолюбивый, должен провести остаток жизни, лениво валяясь на солнце? Кеммерлинг заявил, что действительно ничего не имеет против бунгало. Время от времени Михаэлю не помешает немного отдохнуть на пляже, но он не создан для праздного времяпровождения, без работы он зачахнет, как растение без воды. Сюзанна догадалась, чего он от нее добивался. – Не знаю, как он пришел к этой мысли, – сказала она. – Я действительно не собиралась заставлять его писать заявление об увольнении. Для меня куда важнее моя собственная работа. Два компьютера в кабинете стоят там отнюдь не для моего развлечения. Потом она попыталась перевести разговор на ноутбук. Она принесла его из кабинета, дала профессору поработать на нем и внимательно следила за всеми его действиями, чтобы узнать, как работать с операционной программой. В это время неожиданно пришел Михаэль. Михаэль вошел в столовую с выражением неудовольствия на лице. – Господин профессор, что вы здесь делаете? Сюзанна подумала, что со стороны Михаэля было большой невоспитанностью в присутствии профессора обращаться к нему столь почтительно, а за глаза называть просто Кеммерлинг. Именно из-за этого Сюзанна попала сегодня в неловкое положение. – Мы пьем кофе, – ответил Денни Кеммерлинг и спросил, ушла ли уже Ютта с работы. После утвердительного ответа Михаэля профессор поднялся, поблагодарил еще раз за кофе, торт и замечательный вечер. – Это я должна вас благодарить, – возразила Сюзанна и проводила его до дверей. Когда она вернулась в столовую, Михаэль сделал ей замечание, что кофейник пустой. – Хочешь, сварю тебе свежий кофе? – предложила она. – Не утруждай себя. Что ему было нужно? – Билеты на концерт Ниденхофа. – Черт побери, Надя! – набросился он на Сюзанну. – Прекрати увиливать! Ты снова ему жаловалась? Если ты воображаешь, что можешь устроить мне в лаборатории невозможную… Его грубый тон заставил ее вспомнить о собственном неудачном браке. – Ты сам во всем виноват! Видел бы ты себя вчера! Одуревший от любви павиан! Сказав это, Сюзанна направилась в кабинет. Четверть часа она провела за компьютером. Когда в кабинет вошел Михаэль, она уже установила, что все карточки из картотеки исчезли. Не было и девяти писем «Алин». Видимо, Надя удалила всю важную информацию. Это открытие огорчило ее. Михаэль поставил свою чашку и кофейник рядом с ноутбуком, уселся на край письменного стола и спросил: – Мы можем поговорить как разумные люди? – Я – да, а вот насчет тебя не уверена. Один щелчок мышкой – и Сюзанна вошла в следующий каталог. – Я совершенно спокойна и могу с тобой поговорить. – По-моему, с кем угодно, только не со мной. С Кеммерлингом ты благоразумно говорила? – Думаю, да, – ответила Сюзанна. Михаэль глубоко вдохнул, а когда продолжил, Сюзанну ожидал второй удар. – Я считаю, что при данных обстоятельствах будет лучше, если я подам на развод. Я бы хотел отказаться от обязательного года совместного проживания, предусмотренного для обдумывания решения. Мне бы хотелось, чтобы мы безболезненно прошли этот этап и как можно скорее оставили все позади. Кто сможет доказать, что в течение этого года мы спали в одной постели? У нас достаточно путей, чтобы обойти закон. Сюзанна не верила своим ушам. Машинально она щелкала мышкой, открывая все файлы подряд. Он коротко засмеялся: – Нам даже не придется лгать насчет раздельного ведения хозяйства. Ты никогда не готовила для меня. Что касается финансовой стороны, то вряд ли у тебя мало денег на счетах, иначе бы ты не говорила о переезде. Разумеется, я готов тебе помочь, если это будет необходимо. Она тихо, нервно засмеялась: – Ну и какова же будет сумма? Две тысячи в месяц и оплата трехкомнатной квартиры с террасой? – Полторы тысячи, – поправил он, – и текущие расходы по дому. Я сам съеду. Я ставлю только одно условие, Надя. Ты больше не появляешься в лаборатории, не звонишь ни мне, ни Кеммерлингу. Я знаю, что должен тебе кучу денег. Но у тебя нет права ломать мою жизнь. Она поймала его злобный взгляд, но не отвела глаз. – У меня и в мыслях этого не было. Я позвонила Кеммерлингу только затем, чтобы… Беспомощным жестом Сюзанна показала на монитор, собираясь преподнести Михаэлю ту же версию, что и Йо. Разумеется, не упоминая о том, что выпила лишнего. – Он поставил мне джампер. – Ради бога, Надя, – горько усмехнулся Михаэль. – Тебе меня не провести. – Ты сам себя дурачишь, – сказала она. – Так что оставь меня в покое. – Слова давались ей с трудом. – Я не говорила о тебе ничего плохого и не сделала ничего такого, чем могла бы тебе навредить. Да, вчера я разозлилась, потому что ты флиртовал с Палеви, а я… Она не закончила фразу. Беременна, хотела она сказать. Но что, если он об этом узнает, а Надя все-таки вернется? Надя должна вернуться! Неужели Надя решила навсегда оставить ее на своем месте? Это все равно что усадить первоклассницу на университетскую скамью. – Что «я»? – настаивал он. Сюзанна разжала пальцы, судорожно сжимавшие мышку. – Устала, – сказала она, – я очень устала. Не мог бы ты оставить меня одну? – Ты не против развода? – Пока не могу сказать. Все это слишком неожиданно. Но я подумаю над этим. Несколько минут он еще сидел на краю письменного стола. Казалось, он хочет сказать еще что-то. Затем он вышел из кабинета, прихватив с собой чашку и кофейник. Сюзанна не знала, смеяться ей или плакать. Она продолжала щелкать мышкой, невидящим взором уставившись на экран. Развод! Да, это возможный выход, если Надя не вернется. Но в этом случае дом останется у него. Когда у нее родится ребенок, ей поневоле придется жить на его деньги, если она не захочет садиться на государственное пособие. При его доходах он определенно не разорится, выплачивая ей тысячу пятьсот в месяц. Внезапно Сюзанна услышала какой-то шум внизу. Похоже, Михаэль возился на кухне. «Никогда не готовила для меня». Черт побери, разве Надя ничего не делала для него? Профинансировала его учебу в Америке, помогла ему получить две докторские степени. Потом шантажировала и терроризировала его этим. Изменяла ему. Но неужели сейчас она решила его бросить? В начале девятого он поднялся в комнату с телевизором, держа в руках тарелку с едой. Сюзанна ощутила приятный аромат. Она не была голодна. Тем не менее она выключила компьютер и спустилась на кухню. Разогрев готовое блюдо, она положила его на тарелку и присоединилась к Михаэлю. Он сидел на диване, склонившись над тарелкой. Не отрывая взгляда от телевизора, он отрезал большие куски от бифштекса с кровью и не глядя отправлял их в рот. На кровь на тарелке, как, впрочем, и на Сюзанну, Михаэль не обращал внимания. На экране Карлос Сантана терзал гитару. Сюзанна не выносила ни вида крови, ни звуков гитары. Тем более ей было невыносимо молчание и отчужденность Михаэля. – Я люблю тебя. – Ее шепот тонул в звуках музыки, доносящихся из телевизора. – Возможно, все было бы хорошо, если бы я хоть раз могла поговорить с тобой откровенно и ты дал мне шанс. Она поставила тарелку на колени, откинулась на спинку дивана, направила взгляд на его спину и продолжала шептать. Наконец он прислушался: – Что ты сказала? – Ничего. Он взял пульт от телевизора, приглушил звук и злобно посмотрел на нее: – Что все это значит? Очевидно, он все-таки расслышал ее слова. – Все хорошо! Михаэль осуждающе покачал головой: – Ты никогда не изменишься, я каждый раз убеждаюсь в этом. О чем ты хочешь поговорить со мной откровенно? Я никогда не слышал от тебя ничего, кроме отговорок и лжи. Затем он стал говорить, как боится повторения той неудачи, которую они пережили два года назад. «Выпотрошила банк», как выразился Вольфганг Бластинг. Из рассказа Михаэля Сюзанна узнала несколько больше. Оказывается, Надя взяла в частном дюссельдорфском банке кредиты для крупных клиентов. Потом выяснилось, что одного из клиентов просто-напросто не существовало в природе, – предложенный баланс возник всего лишь в ее воображении, а затем и в компьютере. Спекулируя деньгами на бирже, она получила прибыль, с которой можно было возместить финансовый убыток. Однако, несмотря на это, ее без предупреждения уволили с работы. Дело раскрылось, потому что на нее донес молодой Рорлер. Ей пришлось пообщаться с прокурором. От худшего исхода ее спасло влияние отца и то обстоятельство, что банк не захотел скандала. Теперь, как считал Михаэль, она играла в ту же игру, лишь немного изменив правила. Возможно, она навязывала клиентам, беспокоившимся о том, какую прибыль принесут им деньги, вложенные в «Альфо-инвестмент», долю участия в несуществующих фирмах. Частные лица едва ли обладали возможностью проверить иностранные фирмы. Людям приходилось верить предъявленным документам и рассказам Нади. Михаэль не был полностью уверен в своих предположениях, у него не было никаких доказательств. Но тогда почему она так нервничала в последнее время? Потому что сейчас дела на бирже шли плохо. Потому что она – так же, как и он – точно знала, что рано или поздно ее обман раскроется, как два года тому назад. Ведь хотя бы один инвестор должен был потребовать назад деньги, потерянные ею в результате спекулятивных операций! Михаэль рассказал о ночах, когда бродил по дому, до смерти боясь того, что она могла попасть в аварию, сев за руль в нетрезвом виде. И о жуткой сцене в лаборатории. Однажды она пришла туда настолько пьяная, что едва держалась на ногах. Язык у нее заплетался. Ее трясло от бешенства. За то, что он вынес из дому все спиртное, забрал у нее кредитные карточки и ключ от автомобиля, Надя обозвала его крысой. Она обвиняла его даже в том, что он помешал ей покончить жизнь самоубийством. Сейчас он решил, что крысе лучше покинуть тонущий корабль. Он вынужден определить для себя приоритеты. Безусловно, он любит Надю и благодарен ей за все, что она сделала для него, но ради собственного блага он должен поставить точку в их отношениях. Он хотел спрыгнуть с корабля, прежде чем утонет вместе с ней. Михаэль все еще был убежден, что она хотела сбежать. Если один из клиентов уже стал ее подозревать, можно считать, что разоблачение ее аферы уже началось. Но прежде, и Михаэль был в этом абсолютно уверен, она пустит в ход все средства, чтобы его разорить, исходя из принципа «после меня хоть потоп». При этом он совсем не думал связывать свою жизнь с Беатрисой Палеви. То, что в тот раз он оказался в постели Беатрисы… Нет, он не снимал с себя вины, но он ведь тоже человек со своими слабостями. Он боялся ехать домой, потому что уже не мог выносить того, что его там ожидало. И вот он оказался единственным виновником всего случившегося. Надя всегда представляла вещи в выгодном для себя свете. Сюзанна подумала, что сейчас самый подходящий момент, чтобы все ему рассказать. «А знаешь ли ты, что твоя жена уже два года назад хотела с тобой развестись и вернуться к Жаку? Тогда он только что развелся с Алиной, и Надя считала это подарком судьбы. Ты очень много знаешь про Надю, но далеко не все. То, что я сейчас скажу, очень удивит тебя. Я не Надя. Я лишь ее дублерша. Ты хотел знать, кто такая Сюзанна Ласко. Она сидит с тобой рядом». Но она была слишком измучена всем случившимся, чтобы признаться. – Почему ты вчера не дал мне уехать? – спросила она. – Тебе должно было быть все равно, сбегу я или нет. Он покачал головой и ударил себя кулаком в грудь: – Это я, я должен сбежать. Я должен это сделать для себя. Затем он снова взял пульт и прибавил звук. Потом Сюзанна лежала в кровати и плакала во сне. В начале четвертого она проснулась. Кровать рядом была пуста, и сначала она не могла понять, что ее разбудило. Затем звук повторился. В кабинете звонил телефон. Одним прыжком она вскочила с кровати и, шатаясь от сильного головокружения, с трудом добрела до дверей. Сюзанна подошла к письменному столу как раз в тот момент, когда Михаэль вышел из комнаты для гостей, беспомощно моргая от яркого света. Она, не обращая на него внимания, схватила трубку, прежде чем успел включиться автоответчик. В ответ на свой жалобный всхлип: – Надя? – она услышала смех, и подвыпивший голос произнес: – Без сомнения, говорила женщина. Была ли это Надя, Сюзанна не могла сказать точно, уж слишком коротким было приветствие на иностранном языке. А больше женщина ничего не сказала. В разговор вмешался мужчина, видимо тоже подвыпивший. Он обрушил на нее поток английских слов. Сюзанна смогла разобрать только «Big Surprise»[21] и «Is Phil».[22] – Филипп? – смущенно переспросила Сюзанна. При этих словах Михаэль, стоявший рядом и прислушивавшийся к разговору, с яростью вырвал из ее рук трубку и проорал: – Значит, у вас все хорошо, Харденберг? Я позабочусь о том, чтобы это продлилось недолго. Внезапно выражение его лица изменилось. Он смущенно засмеялся: – Некоторое время Сюзанна стояла рядом с ним, слушала, как весело и непринужденно он вел беседу, из которой она понимала только половину. Ей он кратко пояснил: – Это Фил. Это имя ей ничего не сказало, Сюзанна снова легла в постель, натянула одеяло до подбородка и, размышляя о своем будущем, не могла унять нервную дрожь. Развод! И тысяча пятьсот в месяц. Конечно, предложение звучало заманчиво. Но она не могла позволить ему оплачивать счет, который открыла Надя. А тем более заставить его платить за ребенка, которого он зачал, находясь в твердой уверенности, что спит с собственной женой, которая прекрасно знала, что он не хочет детей, и наверняка соответствующим образом предохранялась. Итак, ей придется вернуться в жалкую квартиру, где ее больше не будет беспокоить Хеллер. Вернуться в кондитерский магазин, где ей придется серьезно поговорить с фрау Шедлих и использовать свободные дни на следующей неделе для посещения клиники, чтобы избавиться от ребенка, уничтожить зарождавшуюся в ее утробе новую жизнь. Еще не слишком поздно для аборта. Иного выхода у нее не было. Сон как рукой сняло. Михаэль забрал будильник в комнату для гостей, а Сюзанна боялась, что если сейчас закроет глаза, то может проспать до девяти. Сюзанна лежала в темноте с открытыми глазами, время от времени вытирая слезы со щек, пока не услышала звук льющейся воды, доносившийся из ванной, которая была около комнаты для гостей. Сюзанна встала и тоже пошла в ванную. Михаэль использовал это время, чтобы взять свою одежду, демонстративно избегая встречи с Сюзанной. Возможно, это было к лучшему. Она не стала делать макияж, надела те вещи, которые носила в четверг. Одежда была немного мятой. Ну и что? Зато Сюзанне было в ней удобно. Когда Сюзанна зашла на кухню, она поняла, что Михаэль давно ушел. Обе газеты – местная и «Франкфуртер альгемайне» – лежали на столе. Она посвятила несколько минут разделу местных новостей в надежде найти новые подробности убийства Хеллера. Но ничего не нашла. Убийство алкоголика отошло на второй план. Было получено еще одно ужасное известие: в воскресенье, во второй половине дня, четырнадцатилетний подросток нашел женский труп в контейнере для мусора возле общежития беженцев. Основной была версия об автокатастрофе, жертвой которой стала эта женщина. Водитель же, виновный в ее гибели, решил замести следы преступления. Страшно сказать, но эта история ничуть не тронула Сюзанну, потому что решение уничтожить собственного ребенка далось ей тяжело и оттеснило все прочие впечатления. Вскоре после этого Сюзанна отправилась в путь. На автостраде было плотное движение. Она решила оставить «альфу» вечером в аэропорту и вернуться домой автобусом. Сюзанна выехала из дому слишком рано, у нее оставалось еще достаточно времени, чтобы заехать в свою квартиру. Она хотела оставить в квартире портмоне со своими документами, положить зубную щетку в свой «мини-душ» и переодеться. Как обычно, на Кеттлерштрассе не было места для парковки. Она поставила машину рядом с телефонной будкой и побежала к дому. Было полвосьмого. В такую рань Хеллер никогда не высовывался из окна, и все же Сюзанне не хватало его присутствия. Мотоцикла Ясмин возле дома не было. Сюзанна незаметно вошла в подъезд и быстро поднялась по лестнице. На третьем этаже она снова обратила внимание на наклейки на двери Хеллера, которые в субботу приняла за детские шалости. Теперь она поняла, что дверь была опечатана полицией. От страха Сюзанну зазнобило. Она медленно поднималась по лестнице, держа наготове ключ. Она подошла к двери своей квартиры и хотела было вставить ключ, как вдруг увидела на замке печать. Кроме этого, на дверь и косяк была наклеена черно-желтая липкая лента, едва прикрывающая следы взлома на двери. Сюзанна уставилась на печать на двери, машинально стала соскребать с двери липкую ленту, пока та полностью не отклеилась. Сюзанна уперлась рукой в дверь. Раздался хлопок, как будто пробка вылетела из бутылки. Дверь открылась внутрь, и глазам Сюзанны предстало жуткое зрелище. В квартире царил неописуемый хаос. Двери комнат были открыты. Содержимое шкафов – выброшено на пол. Тарелки, разбитые чашки и стаканы валялись среди вороха перьев. Кровать перерыта, матрас и все диванные подушки разрезаны. Несколько мгновений Сюзанна не чувствовала ничего, кроме биения своего сердца, затем, не осмеливаясь перешагнуть через порог, повернулась и стала спускаться по лестнице. Тем же путем, каким она подошла к дому, вернулась к «альфе». По пути ей встретились несколько прохожих, но никто не обратил на нее внимания. У Сюзанны все внутри похолодело, в горле пересохло от страха. Потом она не могла вспомнить, сколько времени просидела в машине, не в силах включить мотор и тщетно пытаясь собраться с мыслями. Сама не зная, куда едет, Сюзанна кружила по городу и неожиданно обнаружила себя в подземном гараже административного здания «Герлер». «Альфа» стояла рядом с «мерседесом» Филиппа Харденберга. На часах было около одиннадцати. Сюзанна вышла из машины и, словно в трансе, направилась к лифтам. Из зеркала в кабине лифта на нее смотрело мертвенно-бледное лицо с темными кругами под глазами. В сумочке у Сюзанны были помада и румяна. Она подкрасила щеки и губы; убирая обратно в сумочку губную помаду, она обнаружила кожаный футляр с ключом от офиса. Ключ передала ей в четверг Хельга. Эта находка избавила Сюзанну от необходимости звонить в дверь. В приемной было темно, дверь в кабинет Хельги была открыта. За письменным столом никого не было. Обитая кожей дверь, ведущая в кабинет Харденберга, была приоткрыта. Мужчину, находившегося там, почти не было видно. Зато отлично слышно. – Могу вам сказать, что мне мешает: Надя Тренклер. Эта фраза была сказана вежливым, вкрадчивым тоном – и в то же время ледяным, как дуло пистолета у виска. Там, за дверью с кожаной обивкой, голос, принадлежавший Маркусу Цуркойлену, спрашивал себя или своего собеседника, чего добивалась фрау Ласко, уверяя в прошлую среду, что она не Надя Тренклер, а в субботу вечером яростно настаивая на обратном. Должно быть, с Надей Тренклер не все так просто. – Этого я не знаю, – ответил Харденберг. Ответ прозвучал грубо, мужчина задыхался от волнения, точно на допросе. – Я не знаю никакой женщины с таким именем, я вам уже это говорил в среду. В течение нескольких секунд за дверью было тихо. Затем снова заговорил Цуркойлен, по-прежнему вежливо и рассудительно: – Да-да, вы уже это говорили. Мы встретили эту даму по пути к квартире фрау Ласко. Правда, у нее не было с собой ключа и она уверяла, что его взяли на хранение вы. – Что за вздор! – запротестовал Харденберг. – Зачем мне ключ… – Я тоже задавался этим вопросом, – оборвал его Цуркойлен. – Естественно, я постарался все выяснить. Из его слов складывалось впечатление, что Надя была у них и что Цуркойлен и его спутник поздним вечером в субботу пытались проникнуть в квартиру Хельги. Но Хельга ничего об этом не говорила. – Я был в Берлине. – Голос Харденберга звучал так, будто у него приступ удушья. – Где сейчас фрау Ласко? – Об этом мне ничего не известно, – ответил Цуркойлен. – С дамой еще долгое время беседовал Рамон. Рамон, не помнишь, где ты высадил даму? За дверью стало тихо. Не в силах пошевелиться, Сюзанна стояла посреди приемной. После паузы Цуркойлен спросил: – Что мы будем делать дальше, господин Харденберг? Я должен сказать откровенно, у меня появились определенные опасения, и я уже стал подумывать, не будет ли разумнее, если за меня беседу проведет Рамон. Что определенно доставит ему удовольствие. Не правда ли, Рамон? Кто-то засмеялся. Третьим был не Цуркойлен и уж явно не Харденберг. Филипп испуганно вскричал: – Умоляю вас, господин Цуркойлен. У вас нет причин мне не доверять. В настоящее время сумма на вашем счете составляет почти шесть миллионов. Сейчас уже и речи не может быть ни о каких убытках. – И когда я могу располагать этой суммой? – Уже в течение следующих дней, в любое время, как только пожелаете, – с жаром уверял Харденберг. – Хорошо, – сказал Цуркойлен. – Я пожелаю, и очень скоро. В пятницу мы увидимся снова, господин Харденберг. В ваших же интересах, чтобы с выплатой денег не было никаких проблем. Иначе я буду вынужден принять меры. Раздался звук шагов. Цуркойлен направился в приемную. В последний момент Сюзанна успела прошмыгнуть в кабинет Хельги и встать около стены, за дверью. Цуркойлен и уже знакомый Сюзанне коренастый мужчина пересекли приемную, Филипп Харденберг проследовал за ними. Сюзанна следила за их передвижениями в щель между дверью и стеной. Коренастый мужчина первым пропал из поля зрения. Затем, не сказав ни слова, исчез Цуркойлен. Филипп Харденберг вернулся в свой кабинет. Обитая дверь осталась широко открытой, лишая Сюзанну возможности незаметно пересечь приемную. Обращать на себя внимание Харденберга она не решилась. Сквозь узкую щель ей были видны край стола и обратная сторона большого монитора. То, чем занимался Харденберг, можно было только слышать. Сначала он кому-то позвонил. Видимо, никто не брал трубку, и Харденберг разразился проклятиями в адрес «подлой твари» – скорее всего, он имел в виду Надю. Затем в его голосе появились ласковые нотки. Очевидно, он говорил по телефону с Хельгой: – Это я, милая… Да, конечно, я снова здесь, самолет приземлился по расписанию… Да нет же, я заскочил ненадолго домой, просто не хотел тебя будить. Надя опять звонила? Ничего не понимаю… Нет, лучше не надо, ты только разозлишь Тренклера. Ты же знаешь, как… Харденберга явно прервали, и он неестественно рассмеялся: – Я тоже этого не понимаю. Но таковы некоторые мужчины, воображают, что женщина существует только для того, чтобы готовить для них пищу. Что ты хочешь сделать? Ответ Хельги оказался несколько длиннее предыдущих. Харденберг снова засмеялся: – Нет, дорогая, лучше не надо. Здесь сейчас совершенно нечего делать. Побереги себя… Да, я буду вовремя. До скорого. Раздался звук поцелуя. Больше часа, в ужасе ожидая, что Харденберг в любую минуту может войти в комнату, Сюзанна провела в кабинете Хельги. Филипп Харденберг, закончив говорить по телефону, стал работать на компьютере. Затем отправился с пачкой документов в туалетную комнату и стал жечь их в умывальнике. И наконец закрыл за собой дверь приемной, дважды повернув снаружи ключ в замке. В ту же секунду Сюзанна вспомнила, что Надина «альфа» стоит рядом с его «мерседесом». Сюзанна в панике поспешила покинуть офис. Спускаться в лифте ей показалось рискованным. В конце коридора была видна дверь со знаком запасного выхода. Сюзанна открыла ее и обнаружила за ней мрачную лестницу. Когда она спустилась вниз, сердце бешено колотилось в груди. Чтобы открыть дверь в подземный гараж, пришлось приложить немало усилий. Однако между мощными колоннами и припаркованными машинами было достаточно места, где можно было укрыться. Какая неожиданность! «Мерседес» все еще стоял на прежнем месте, рядом с «альфой». Филиппа Харденберга нигде не было видно. Когда из лифта вышли трое, Сюзанна решила рискнуть, бросилась к машине, схватилась за руль и рывком направила «альфу» к выезду из гаража. В три часа дня она была в эксклюзивном магазине женского нижнего белья. Тут она на все сто процентов могла быть уверена, что ни Харденберга, ни Цуркойлена, ни Рамона поблизости не было. Сейчас этот страх был всепоглощающим. Сюзанна выбрала себе три бюстгальтера и расплатилась с помощью кредитной карты Нади «ЕС». Затем превосходно пообедала в ресторане, в который при обычных обстоятельствах побоялась бы войти. Там она расплатилась с помощью карты «Америкэн экспресс». Потом Сюзанна, особо не задумываясь, сделала несколько покупок. Учебное пособие «Игра на фортепиано для начинающих», продукты (свежая ветчина, сыр, несколько деликатесных салатов, немного фруктов, на которые у нее не было аллергии), а также невероятно дорогая блузка и подходящие к ней брюки. И то и другое было еще слишком широко для Сюзанны. Но пройдет несколько месяцев – и они будут ей как раз. На заднее сиденье машины она поставила пакет с нарисованной на нем колыбелькой. Внутри лежали крохотная рубашонка и симпатичные ползунки с вышитой бабочкой. Вышивки с лучом света она не нашла. Сюзанна потратила почти восемьсот евро, но насчет денег она могла не беспокоиться. В ее сумочке лежали две выписки со счета, полученные по Надиной кредитной карточке из банкомата. На одном счете находилось примерно тридцать тысяч. На второй только три дня тому назад было внесено пятьдесят тысяч, и после этого общий счет составил сто двадцать семь тысяч. Когда Сюзанна отправилась домой, шел уже шестой час. Она стала воспринимать дом Тренклеров как свой собственный. А что еще ей оставалось делать после того, что Цуркойлен устроил в офисе Харденберга, и после того, что она утром увидела в своей квартире? После того, что с ней сотворили, в этой квартире уже никто не смог бы больше жить. Сюзанна не сомневалась, что квартиру разгромил Рамон. Она еще не в силах была мыслить логически, но все же у нее возникли кое-какие предположения насчет того, как Надя провела тот субботний вечер. Должно быть, Надя вернулась из Женевы и решила позвонить Харденбергу из квартиры Сюзанны. Возможно, что Надя взяла в аэропорту такси и велела отвезти ее на Кеттлерштрассе. А там попала в руки Цуркойлена и Рамона. Возможно, они вместе поехали к Харденбергу, где им никто не открыл дверь. Возможно, Надя оставалась сидеть в черном лимузине. Поэтому Хельга ее не видела. А потом Рамон побеседовал с Надей. А вот об этом Сюзанне совсем не хотелось думать – ни логически, ни как-то иначе. Ее бросало в дрожь от одной мысли о том, что ее ожидало, вернись она тогда в квартиру, чтобы дождаться Надю. Перед участком Коглеров была припаркована незнакомая Сюзанне машина. У входной двери стояла Лило с каким-то мужчиной и махала ей рукой. Сюзанна помахала в ответ. Мужчина был ей знаком. На субботней вечеринке он был в числе гостей. Правда, Сюзанна не знала его имени. Но это не столь важно. Имя можно поменять. Она поставила машину в гараж, отнесла покупки в дом. Было видно, что за время ее отсутствия в доме побывала Андреа, перестелила постели, снова до блеска начистила ванну. Сюзанна переоделась и спрятала вещи для новорожденного в стопку с полотенцами. Немного позже к ней забежала поболтать Лило, сообщила о том, что Кестерман заинтересовался картиной, той самой, под которой Сюзанна очнулась от обморока на вечеринке. Итак, Кестерман! Сюзанне сказочно везло. Она продолжала по крупицам получать новые сведения о жизни Нади. А Михаэль хочет развестись! Разлука с ним принесет ей настоящую боль. Но он все-таки не принадлежит ей. К тому же она прекрасно может обойтись без мужчины. Она жила одна в течение нескольких лет. При таких банковских счетах она не зависела от его денег, и риск разоблачения сводился к нулю. В принципе, она могла бы даже остаться в этом доме. С соседями у нее сложились хорошие отношения. Вскоре после того, как она попрощалась с Лило, к дому Ниденхофа подъехал белый «мерседес», из него вышел темноволосый мужчина – видимо, Фредерик – и через мгновение уже стоял перед входной дверью. Сюзанна не хотела ему открывать, но внезапно – она сама не поняла, как это случилось, – оказалась с ним лицом к лицу. – Привет, – сказал он. – Я только хотел спросить, получили ли вы с Михаэлем билеты на концерт. Вероятно, его нужно было поблагодарить раньше. Сюзанна исправила эту оплошность. Мужчина улыбнулся и сказал: – Тогда мы увидимся в Бонне. – К сожалению, нет, – возразила она. – Я кое-кого должна была отблагодарить, и мне пришлось подарить билеты. – Господи, – произнес он. – Почему ты раньше не сказала? Я не знаю, сможем ли мы еще… – И вместо того чтобы закончить предложение, он сказал: – Жак в Париже. Хочешь, чтобы я ему позвонил, или сама с ним поговоришь? При всем желании она не могла сразу ответить на этот вопрос. Жак! В Париже! – Как я могу с ним связаться? – спросила она через несколько секунд. – Он в «Жорж Сэнк», – немного озадаченно ответил Фредерик, как будто название отеля должно было быть ей прекрасно известно. – Но в данный момент он не в номере. Попробуй позвонить через полчаса. Лучше – через час. К тому времени репетиция наверняка закончится. Сюзанна улыбнулась и поблагодарила его, надеясь, что улыбка вышла не слишком натянутой. Следующие десять минут она провела у телефона, размышляя над тем, как она объяснит Наде вольное обращение с ее кредитными карточками. Сцена, устроенная Цуркойленом у Харденберга, уже не казалась такой страшной и, кажется, кое-что прояснила. Возможно, что «беседа» Рамона с Надей оставила на ее теле кое-какие следы, которые Михаэль не должен был видеть. Вполне возможно, что Надя вынуждена была остаться в Париже у Жака, чтобы залечить раны. Ей, на удивление легко, удалось узнать в справочной службе телефон отеля «Жорж Сэнк». У Сюзанны даже не спросили точный адрес гостиницы. Одного названия оказалось вполне достаточно. Затем она поговорила с портье, а возможно, и с дежурным администратором. На ее «Parlez-vous allemand?»[26] на другом конце провода ответили на прекрасном немецком. Служащий отеля сразу же сообщил ей телефон апартаментов Жака Ниденхофа. Его самого в настоящий момент, к сожалению, не было в гостинице. Никто другой в номере трубку не снял. Сюзанна решила позвонить еще раз где-то через полчаса. Но уже через двадцать минут пришел Михаэль. Он бросил ей «привет!» и дважды натянуто кашлянул. Затем взял полотенце, спустился в подвал и сделал несколько заплывов в бассейне. До Сюзанны доносились сильные равномерные всплески. Теперь она решилась на вторую попытку. Жака в апартаментах по-прежнему не было. Теперь она задалась вопросом, пришел бы к ним Фредерик – то ли сосед, то ли просто хороший знакомый, – если бы Надя была сейчас у Жака. И почему Надя в понедельник не позвонила из Парижа. И все же через полчаса Сюзанна решила сделать еще одну попытку дозвониться до Жака. Внезапно рядом с письменным столом возник Михаэль. Мокрый и совершенно голый, он вытирал волосы полотенцем. Михаэль держался неуверенно, казалось, он не имел ничего общего с тем мужчиной, который вчера вечером поставил крест на своем браке и рассказал о своих опасениях. – Фил в Сорбонне, – помедлив, начал он. – Они вчера праздновали. Он не обратил внимания на время. И очень сожалеет, что разбудил нас. В Сорбонне! Слово напоминало название побережья и ассоциировалось с отпуском. Михаэль продолжил: – Я обещал передать тебе привет от него и от Памелы. – Прежде чем он закончил говорить, ему пришлось еще несколько раз откашляться. – Еще он спросил, не хотим ли мы заехать к ним на несколько дней. – Твои желания мне трудно обсуждать, – сказала Сюзанна, стараясь смотреть ему прямо в глаза. Он стоял здесь, совсем рядом, как воплощение самых смелых ее фантазий. – А у меня нет никаких желаний. – Михаэль глубоко вдохнул. – Я только подумал… Она резко оборвала его: – Вчера вечером ты ясно дал мне понять, что ты думаешь! Неужели ты хочешь поехать в Сорбонну с женщиной, которая ноги о тебя вытирает? Уходи, здесь рабочий кабинет, а не стриптиз-клуб. Если ты еще хоть немного пробудешь здесь в таком виде, мои поцелуи будут тебе вместо полотенца, нравится тебе это или нет. – Что?! – Он был ошарашен. Сюзанне стало стыдно. Такая откровенность была не в ее стиле, хотя она и стремилась быть раскованнее. К тому же раньше она не имела возможности так разговаривать с мужчиной, а с Дитером – ни возможности, ни желания. – Ты прекрасно меня понял, – сказала Сюзанна. – Я не каменная. Возможно, ты видишь во мне жадную до денег стерву, но я всегда буду видеть в тебе мужчину, которого люблю и к которому испытываю желание. – Извини, – пробормотал он, посмотрел вниз и обмотал полотенце вокруг бедер. Это не очень помогло Сюзанне. Жак был в Париже. Но у Сюзанны пропало желание звонить ему, чтобы услышать, что Надя у него и хочет вернуться назад, когда сойдут синяки. Ей совсем не хотелось возвращаться в разгромленную квартиру на Кеттлерштрассе. – Извини меня, – сказал Михаэль. – Я не должен был снова вытаскивать на свет божий старую историю. Я поговорил с Кеммерлингом, и… – Он осекся. Очевидно, профессор подтвердил, что при нем она не плакалась и ни на что не жаловалась. Михаэль еще раз извинился и добавил: – Я мог бы получить отпуск до среды. И подумал, что ты, возможно, захочешь сделать какие-нибудь покупки… – Уже сделала, – оборвала его Сюзанна на полуслове. – Ветчина и сыр лежат в холодильнике, фрукты тоже. К сожалению, я забыла купить филе селедки. И если ты сейчас же не уйдешь, я начну делать то, о чем тебя предупредила. Он озадаченно покачал головой и ушел, оставив ее одну с мыслями о распоротом матрасе, разбитом фарфоре, перьях, разбросанных по квартире, опечатанной двери, подчеркнуто вежливом вопросе Цуркойлена о Наде и уверении Харденберга, что он не знает женщины с таким именем. Еще не было десяти, когда Сюзанна решила лечь спать. Михаэль опять сидел перед телевизором и смотрел клипы. Гремела музыка, на экране телевизора с калейдоскопической быстротой мелькали картинки. На этот раз Шакира валялась в грязи и покачивала бедрами. Сюзанне казалось, что она не сможет высидеть и двух секунд рядом с ним. Ей хотелось броситься ему на шею, во всем признаться и попросить: – Разреши мне жить с тобой. Я рожу тебе ребенка. И когда он появится на свет, моя любовь к тебе останется прежней. Внезапно она услышала шум задвигающегося засова, треск жалюзи и звук шагов Михаэля. Он ушел в комнату для гостей. Вскоре она заснула и проснулась оттого, что Михаэль сильно тряс ее за плечо. Было самое начало седьмого. Свет был включен. Михаэль стоял, склонившись над ней, и держал в руке страницу из ежедневной газеты. Лицо его выражало недоумение, растерянность, недоверие, отрицание происходящего – широкую палитру чувств, которые Сюзанна была не в состоянии сразу определить. – Взгляни-ка, – строго сказал он и протянул ей газету. Заголовок статьи атаковал ее, словно хищник. «Женский труп идентифицирован». Рядом – изображение ее лица, но Михаэля потрясло не это. На крупнозернистой фотографии с трудом можно было заметить поразительное сходство. Старая, неудачная фотография той поры, когда она, сидя у постели свекрови, читала ей вслух о княжеских за#769;мках и бедных служанках. Сюзанна выглядела как горюющая мать семейства и была совершенно не похожа на Надю. Вероятно, эту фотографию принес в редакцию Дитер. Это было продолжение опубликованной накануне статьи, в которой говорилось о мертвой женщине, найденной в мусорном контейнере. Полиция просила всех людей, видевших убитую в последнее время, дать справки о роде деятельности убитой. Важны были любые сведения. Речь шла о Сюзанне Ласко, в прошлом жене известного журналиста и писателя Дитера Ласко. Оба эти имени совсем недавно очень заинтересовали Михаэля. Когда в полвосьмого он объявил, что должен ехать в лабораторию, она перечитывала статью в пятый, шестой, седьмой раз, удивляясь тому, что ей не становится дурно. Кроме обычной утренней тошноты, она ничего не ощущала. Прежде чем отправиться в гараж, Михаэль приказал ей не покидать дом, пока он не вернется. Он хотел разобраться во всей этой истории как можно быстрее. В его голосе звучала угроза, а Сюзанна при всем желании не смогла бы сейчас заставить себя куда-либо ехать. Ровно в восемь появилась Андреа, опять с сынишкой. Малыш подошел к Сюзанне, засунув в рот большой палец, а в другой руке держа замызганную плюшевую игрушку. Тем временем в прихожей Андреа уже достала из сумки бахилы и натягивала пестрый рабочий халат. – Иди сюда, Паскаль! – крикнула Андреа. – Иди сюда, Паскаль, – прошептала Сюзанна. И малыш неуверенно зашагал к ней. Она усадила его к себе на колени, показала ему фотографию в газете и спросила, что же ей теперь делать. Она решила не обращаться в полицию и не объяснять, что произошла ошибка. Иначе Цуркойлен и Рамон прочтут в следующем выпуске газеты, что Сюзанна Ласко жива-здорова. А если продолжать выдавать себя за Надю, то Сюзанна автоматически становилась на три года старше и была замужем за мужчиной, желавшим развода. Андреа прислушалась, зашла на кухню, склонилась над статьей, внимательно рассмотрела фотографию и спросила: – Вы не находите, что убитая похожа на вас? – Нет, – сказала Сюзанна и снова стала качать малыша на коленях, рассказывая Паскалю, что у нее будет ребенок. Мысли Сюзанны потекли в другом направлении. Мать! То, что Надя Тренклер после смерти Сюзанны Ласко не могла себе позволить общаться с матерью Сюзанны, было еще не так ужасно. Самым важным сейчас были ее слезы, скорбь и ужасное известие, которое лишит слепую женщину последней опоры. Сюзанна должна была срочно что-то предпринять, но не могла встать со стула, так как держала на коленях ребенка. Андреа недоверчиво улыбнулась и осведомилась: – В самом деле? Что же вы теперь будете делать? Предъявите иск Веннингу? – Нет, а зачем? – Она даже не знала, кто такой Веннинг. – Что на это скажет ваш муж? – спросила Андреа. – Не знаю, – сказала Сюзанна, и у нее появилось чувство, что она вообще ничего не знает, за одним исключением: Сюзанна Ласко была мертва, и, по всей видимости, умерла она после «беседы» с Рамоном. Первая половина дня прошла словно во сне. Внезапные догадки, словно молнии, на долю секунды высвечивали из темноты фрагменты целого. Надя, уверяющая, что у нее есть копии документов. Надя, уверяющая, что у Филиппа нет ключа от квартиры Сюзанны. Цуркойлен в банке и его задумчивый голос в офисе Харденберга. Андреа с чистящим средством перед духовкой. Телефон в кабинете кондитерского магазина, прерывистый разговор с Надей. Андреа с рубашкой для смокинга, с которой не удалось вывести пятно. – Какой завтра день? – спросила Андреа. – Среда, я думаю, – сказала Сюзанна и, внезапно придя в себя, испугалась. Было почти два часа дня. Она сидела в домашнем халате за кухонным столом с газетой, запачканной шоколадом и засыпанной крошками печенья. Паскаль возился на полу, играя с обрывками «Франкфуртер альгемайне» и венчиком. Сюзанна Ласко умерла, Жак в Париже, на рояле – ноты какой-то сложной пьесы Шопена. Изменить что-либо она не в силах. – Мне завтра приходить? – спросила Андреа. Сюзанна глубоко вдохнула и решительно сказала: – Конечно. Приходите, как обычно. Мы спустим воду в бассейне. Я считаю, что бассейн необходимо хоть раз основательно почистить. Андреа только пожала плечами, отняла у сынишки венчик, собрала обрывки газеты, запихнула их в мусорное ведро и ушла. Сюзанна еще некоторое время посидела за столом, рассматривая газету. Ее фотография в газете была так измазана шоколадом, что Сюзанна стала на ней совершенно неузнаваема. Через час она приняла душ, придала лицу здоровый цвет с помощью косметики, скопировала Надину прическу, старательно уложив и высушив волосы и добившись такого потрясающего результата, как будто укладку делал мастер в салоне. Каждое движение удавалось, мозг работал как отлаженный механизм. Сюзанна понимала, что с этого дня может дорого заплатить за любую свою оплошность. В гардеробной она выбрала брючный костюм, который был на Наде в тот день, когда она на углу улицы звонила Филиппу Харденбергу. К этому костюму Сюзанна подобрала светло-коричневый пуловер и такого же цвета туфли на низком каблуке. Впервые она взяла в руки обитую кожей шкатулку с Надиными украшениями. Сюзанна выбрала жемчужное, в два ряда, колье, прекрасно гармонирующее с пуловером, на левую руку надела кольцо с большой жемчужиной и поменяла бриллиантовые сережки на жемчужные. Потом пошла в кабинет, позвонила и, представившись Надей Тренклер, договорилась о встрече. Гостиница с рестораном, предложенная ею в качестве места встречи, стояла недалеко от автострады. Каждый раз, по воскресеньям, проезжая мимо нее с Йоханнесом Герцогом, Сюзанна обращала внимание на доску рядом с входной дверью. На ней мелом были написаны названия нескольких блюд из меню. Из машины было невозможно прочитать, что написано на доске. Когда через час Сюзанна подъехала к доске, то пожалела о своем выборе. Красная «альфа-спайдер» на пустынной песчаной стоянке рядом со зданием гостиницы выглядела как одинокий маяк. Сюзанна была уже готова развернуться и уехать. Но потом все-таки вошла в ресторан, захватив с собой сумочку и портфель с ноутбуком. Кроме ноутбука внутри находился конверт с распечатками и копия записи на диктофон. Зал ресторана был по-деревенски уютен и абсолютно пуст. Когда Сюзанна закрывала за собой дверь, звякнул колокольчик. Позади прилавка находилась открытая раздвижная дверь, которая вела в большую чистую кухню. Оттуда показалась полная женщина. Она внимательно рассмотрела гостью с ног до головы, словно инопланетянку. Возможно, Сюзанна, надев жемчуг и норковый полушубок, несколько переборщила. Но женщине за прилавком она не обязана была давать никаких объяснений, а чтобы сразить наповал Дитера Ласко, такая одежда была в самый раз. Обращаться к Дитеру было огромным риском. Но, с другой стороны, еще большим риском было бы самой предпринимать дальнейшие шаги. Речь шла не о том, чтобы Дитер помог ей. Она хотела попросить его позаботиться о ее матери. За все те часы, которые она провела у постели своей бывшей свекрови, читая ей вслух пошлые романы. Кого еще она могла послать в дом престарелых и просить успокоить ее мать? «Не волнуйся. У Сюзанны все хорошо. Только никому не рассказывай об этом». Дитер опоздал на пять минут. Она уже сидела за чашкой кофе, заказав себе горячий бутерброд с шампиньонами. Сюзанна сама удивлялась тому, что вообще могла сейчас думать о еде. Но раздумывать об этом не было времени, да и голова Сюзанны была забита другими мыслями. Сюзанну переполняла надежда на то, что она как-нибудь справится, приспособится и окольными путями сумеет проникнуть в чужую жизнь. Сюзанну было невозможно сразу заметить в полумраке, в самом дальнем углу зала. Она специально попросила хозяйку выключить лампу над ее столиком. Пожав плечами, женщина выполнила ее просьбу. Очевидно, если на тебе норковый полушубок, жемчужное колье и перед тобой на столе стоит трехгигагерцовый «Пентиум-4», ты имеешь право выдвигать любые, даже самые нелепые требования. Сюзанна с трудом узнала Дитера. Он был в серых брюках со стрелками, гармонировавших с пиджаком, рубашкой и галстуком, с аккуратно уложенной прической и такой гладкой, коричневой от загара кожей, как будто он только что вернулся с берегов Карибского моря. Сюзанна помнила его только в потертых джинсах и мешковатых свитерах, с бледным цветом лица, стрижкой ежиком и трехдневной щетиной. Как и рассчитывала Сюзанна, Дитер не увидел ее сразу и обратился к хозяйке ресторана, снова вышедшей к стойке, когда в дверях зазвонил колокольчик. Сюзанна не расслышала, что он спросил. Хозяйка показала рукой в ее направлении. Дитер всматривался в полумрак зала с заготовленной вежливой улыбкой на загорелом лице, потом направился к ней. Сделав еще два-три шага, он остановился как вкопанный. По дороге сюда Сюзанна пыталась представить себе его реакцию при виде ее лица. Но она никогда не могла знать заранее, как будет вести себя Дитер, во всяком случае тот, каким она его знала. Мужчина, который повсюду трезвонит о правах, законе, порядке, человеческом достоинстве и еще бог знает о чем, а сам мечтает только о том, как бы написать очередную статью или новую книгу. А он помнил ее еще служащей банка. Тогда она, правда, не была так шикарно одета, но старалась быть элегантной и выглядела очень ухоженной. Несколько секунд Дитер напряженно вглядывался в ее лицо. Узнал он ее или нет? Прошло три года после развода, до этого были шесть лет совместной жизни, в течение которых он видел ее так же часто, как жители Африки – снег. И после пережитого накануне вечером он не знал, стоит ли верить своим глазам. Сюзанне показалась забавной его мимика. Дитер стоял перед ней, как восковая фигура под палящим солнцем. Когда он наконец шагнул к столу, ей показалось, что он вот-вот растает. Он пробормотал: – Фра… у… Тренклер? Сюзанна никогда не слышала, чтобы он заикался. И, увидев его изумление, почувствовала, как по телу прошла теплая волна облегчения. Сюзанна молча кивнула в ответ. Он сел напротив нее на стул. – Вы должны извинить меня, что я вас так пристально разглядываю. Но сходство действительно поразительное. – Да, иногда природа позволяет себе странные шутки, – сказала она и попросила рассказать что-нибудь о ее двойнике, об обстоятельствах смерти Сюзанны, прежде чем она объяснит ему, что связывало ее с его ныне покойной бывшей женой. То, что Дитер рассказал Сюзанне, очень удивило ее. Раньше из него ни слова нельзя было вытянуть, прежде чем на стол не положат вознаграждение. Но он явно еще не оправился от шока после случившегося. Все произошедшее было для него загадкой. Кроме того, он был абсолютно уверен, что сидевшую напротив него женщину уже разыскивала полиция. Но Сюзанна поняла это не сразу. Хозяйка принесла Дитеру чашку кофе. Его взгляд скользнул к окну. В голосе по-прежнему слышалась неуверенность. Вчера, во второй половине дня, ему пришлось пойти на опознание трупа. То, что полиция так быстро нашла Дитера и сразу установила личность убитой, объяснялось тем, что в мусорном контейнере была найдена сумочка с документами. Заграничный паспорт, дубликат водительских прав и удостоверение личности, которое, как и заграничный паспорт, было выдано только в середине сентября. По-видимому, в начале августа Сюзанна потеряла свои документы и подала заявление на получение новых, пояснил Дитер. Нашла ли полиция в квартире Сюзанны старый паспорт и права, он не знал. Были ли в контейнере еще какие-то личные вещи, Дитер тоже не знал. Правда, ему стало известно, что полицейские напрасно искали ключи от квартиры и подъезда дома и предположили, что убийца забрал ключи с собой. Дитер сказал, что ему ничего не известно об обстоятельствах ее смерти. Ему сообщили о результатах вскрытия, вызвавших у него много вопросов. Сюзанна не просто попала под машину. Еще до наступления смерти обе ее руки были политы бензином и подожжены. Прежде чем изуродованное тело дважды переехали машиной, жертву зверски пытали. Время смерти – субботний вечер или ночь на воскресенье. Точное время было невозможно установить. – Полиция ожидала получить от меня информацию, – сказал Дитер. – Но я ничем не смог им помочь. После развода я не виделся с Сюзанной. Не знаю, с кем она связалась, в какую историю влипла. – Он отвел взгляд от окна. – Полиция ищет одну знакомую, которая в четверг под каким-то предлогом заставила ее отпроситься с работы. В пятницу какая-то женщина – возможно, та же самая – снова позвонила в кондитерский магазин и одолжила Сюзанне свою машину. Скорее всего, все это никак не связано с убийством. Возможно, в четверг обе женщины решили прогуляться по магазинам, сделать покупки. Но полицейские охотно поговорили бы с этой знакомой. Дитер пристально смотрел на нее, как будто настоятельно просил ее сказать, что этой знакомой была она. Так как она молчала, он продолжал рассказывать. Он поведал ей о Хеллере, по версии полиции заколотом поздно вечером в пятницу собутыльником, с которым накануне он подрался в пивной. Полиция исходила из того, что между двумя происшествиями могла существовать связь. Два жильца из одного дома, короткий интервал между убийствами – все указывало на связь между этими случаями. Тем более что, по показаниям матери Сюзанны, дочь знала Хеллера достаточно близко. Должно быть, после развода Сюзанна совсем опустилась, считал Дитер, если связалась с драчуном и пьяницей, имеющим в прошлом несколько судимостей. Может быть, Сюзанна видела убийцу Хеллера и поэтому ее саму убили? Запротоколированные показания ее сослуживиц из кондитерского магазина указывали на тот факт, что Сюзанна в субботу очень нервничала. Но, если она кого-нибудь видела, почему сразу не пошла в полицию? А если речь шла об убийце, который лишь хотел устранить нежелательную свидетельницу, для чего тогда понадобилось ее пытать? Почему ее квартиру взломали и разгромили? По мнению Дитера, напрашивался вывод, что убийца что-то искал. Почему в доме никто ничего не слышал? Возможно, в тот момент мимо как раз проезжал поезд и из-за шума не было слышно ни звона разбитой посуды, ни криков о помощи. Скорее всего, Сюзанна была ранена в квартире, продолжал объяснять Дитер. Имелись свежие следы крови, совпадающие со старыми пятнами на ковре. Вряд ли она сама впустила убийцу. Или он пришел, когда ее не было дома? Сюзанна ушла из дому в субботу вечером, ее видел один человек из соседнего дома. Когда она вернулась, никто не знает. Дальше – больше. Величайшей загадкой для Дитера стали показания его бывшей тещи. Агнес Рунге клялась всеми святыми, что в воскресенье она еще разговаривала по телефону с дочерью. К тому времени Сюзанна уже давно была мертва и просто не могла поехать куда-то на мотоцикле со своей подругой Ясмин Топплер. Тем более что Ясмин Топплер провела все выходные с друзьями-байкерами на Нюрбургринг[27] и в последний раз видела Сюзанну в пятницу вечером. В полиции она сказала, что Сюзанна не была ее подругой. Соседка, не более того. Может быть, Агнес Рунге перепутала день, когда Сюзанна звонила? После шока, который она пережила, получив известие о смерти дочери. Но почему тогда Сюзанна без зазрения совести обманывала мать, рассказывала о придуманных ею друзьях, о работе в несуществующем офисе? Она сказала матери, что пьяница Хеллер якобы купил пианино! Сюзанна едва сдерживала улыбку. Это давалось ей с трудом, – рассказ Дитера забавлял ее. Под конец Дитер сказал: – Сюзанна всегда жила в мире фантазий и была склонна к тому, чтобы в критических ситуациях переоценивать свои силы. Возможно, что ее мозг был отравлен бульварными романами с непременным хеппи-эндом. Собравшись с духом, Сюзанна решила положить конец этому фарсу: – Неплохую характеристику ты мне дал. Дитер буквально онемел от неожиданности. Когда он снова обрел дар речи, в его голосе слышались гнев и недоумение: – Извините, фрау Тренклер, но сейчас не самый подходящий момент для глупых шуток. – Мне тоже не до шуток, – сказала Сюзанна. – Конечно, за шесть лет, проведенных у постели твоей матери, я могла бы стать такой же тупой, как она. Но добровольно выдавать себя за покойницу… Я что, похожа на чокнутую? А своей матери я рассказывала сказки, потому что у меня много проблем и я не хотела огорчать ее. Дитер с трудом сглотнул, прищурился и пробормотал: – Не может быть. Это действительно ты, да? – Теперь уже не я, – сказала она. – Теперь я Надя Тренклер. Она показала ему паспорт и водительские права. Он рассмотрел и то и другое. – Как у тебя оказались эти документы? Они принадлежат убитой? Она кивнула и начала свой рассказ с лифта административного здания «Герлер». Однажды она уже записала все, что с ней произошло после знакомства с Надей. С того времени происшествий прибавилось. Растерянный Дитер внимательно, не перебивая, слушал ее, ошеломленно качая головой. Только когда она закончила, он сказал, что именно об этом он только что и говорил. Как это похоже на нее! Любой здравомыслящий человек насторожился бы, если бы ему предложили более крупную сумму после того, как он не справился с воротами гаража на вилле. И ни одна разумная женщина не стала бы второй раз принимать участие в этой игре, особенно после такого дурного предзнаменования, как встреча с Цуркойленом в банке. – Ничего другого мне не оставалось, – ответила она. – То, что отсутствует у меня в мозгу, с излишком присутствует в животе. На какой-то момент Дитер забыл о своем воспитании и общественном положении. Он начал чертыхаться, как простой рабочий на стройплощадке, и стал давать Сюзанне советы. Срочно сделать аборт, обратиться в полицию и тому подобное. – Я здесь не для того, чтобы выслушивать от тебя нотации, – прервала его Сюзанна и пояснила, чего она от него хочет. Дитер затряс головой. Рассказать обо всем матери Сюзанны? Эта нелепая идея могла прийти в голову только его бывшей жене. – Она этого не перенесет. Господи, да пойми же ты, она уже пожилой человек, Сю… Он осекся, бросил быстрый взгляд на открытую раздвижную дверь. Но хозяйке ничего не было слышно. Из кухни раздавался грохот посуды. Дитер категорически отказался сообщать в полицию, что убийцами Сюзанны были Цуркойлен и Рамон. Разговор, который она подслушала в офисе Харденберга, мог вызвать ненужные подозрения. Но Дитер не мог изменить уже данные им показания, сказав, что его бывшая жена раздобыла важные улики и ключ от офиса «Альфо-инвестмент». – Хорошо, – сказала Сюзанна. – Забудь о моем предложении. Я знала, что не стоит слишком рассчитывать на твою помощь. Но скажи мне по крайней мере, где я могу быстро подтянуть свой английский. Должны же быть специальные курсы. Он выразительно покрутил пальцем у виска: – Ты что, собралась жить с ее мужем? Как ты себе это представляешь? Она пока не могла себе это представить. Так как Михаэль собирался разводиться, то строить планы было бы бесполезной тратой времени. Сюзанна просто хотела подготовиться к встрече с Филом и Памелой в Сорбонне. В случае, если Михаэль повторит свое предложение относительно поездки, она согласится. Поездка даст ей возможность на время скрыться от преследователей. Дитер громко рассмеялся. Хозяйка испуганно выглянула из кухни. – Ты? В Сорбонне? И что ты там будешь делать? Читать лекции о воздушных замках? Таким образом, ей удалось узнать, где сейчас проживают Фил и Памела и что без знания французского языка там не обойтись. Взрыв веселья у Дитера уже прошел. Он вздохнул: – У тебя нет ни малейшего шанса. – До сих пор у меня все получалось. – Допустим. И как долго ты уже играешь чужую роль? Два дня? – В сентябре я тоже справилась. Дитер скептически взглянул на нее: – Возможно, тебе удастся продержаться еще два-три дня. Но потом твой обман будет раскрыт. Ты не знаешь очень многого о жизни Нади, и тебе будет не выкрутиться. Наконец хозяйка принесла горячий бутерброд с шампиньонами и осведомилась, не хотели бы они еще что-нибудь выпить. Дитер заказал себе кофе и коньяк, для того чтобы легче переварить неожиданные новости. После того как хозяйка ушла на кухню, Сюзанна пододвинула к Дитеру ноутбук и достала конверт с распечатками. – Что мне с этим делать? – осведомился он. – Конверт спрятать и сохранить, а мне показать, как работает ноутбук. Сюзанна рассказала о спрятанном в доме блоке питания. Это позволяло предположить, что Надя не хотела, чтобы Харденберг совал свой нос в документы, хранившиеся на ноутбуке. Тем временем Дитер вынул распечатки из конверта, пролистал пачку и внимательно прочел составленный из кусочков текст письма к Жаку. Он не стал комментировать содержимое конверта. – Ну и что из этого? – спросил он. – Это ее личное дело. – Я знаю, – сказала Сюзанна, – и в данный момент – второстепенное. Жак в Париже. – Он там живет? – Да, – односложно ответила Сюзанна, не желая пускаться в подробности. Дитер включил ноутбук. Пока Сюзанна рассказывала ему, что переносной компьютер не работает без блока питания, Дитер загрузил программу и, закатив глаза, пробормотал: – Ах, Сюзанна, Сюзанна… В чем заключалась ее ошибка, он так и не объяснил. Сюзанна целиком сосредоточилась на бутерброде, вкус которого показался ей превосходным. – А ты не хочешь перекусить? – спросила она. – Я угощаю. Дитер с головой погрузился в работу и никак не отреагировал на слова Сюзанны. Сюзанна сказала, что она должна продержаться несколько недель, притворяясь Надей, а потом срочно снять квартиру где-нибудь на окраине, где никто не знает ни Сюзанну Ласко, ни Надю Тренклер. Дитер не реагировал. Его пальцы стучали по клавиатуре. Внезапно он прервал ее: – Как назывался файл с именем твоего соседа, который ты обнаружила в стационарном компьютере? – «НТК», – ответила Сюзанна. – Здесь есть «СЛК». С этими словами Дитер развернул ноутбук так, чтобы она могла видеть экран. На нем был список с суммами, датами, комбинациями чисел и букв (очевидно, это были какие-то сокращения). Фамилий не было. Но суммы говорили сами за себя. Первая из них составляла пять миллионов пятьсот тридцать тысяч. В сочетании с датой – двенадцатое сентября – и сокращением «МЦ» расшифровать эту запись было несложно. – Но в тех данных была сумма пять миллионов семьсот тридцать тысяч, – сказала Сюзанна. – Если бы она внесла только пятьсот тридцать, у Цуркойлена вообще не было бы никакого убытка. – Похоже, кто-то решил набить карман чужими деньгами, – заметил Дитер. Сюзанна не верила в то, что Надя присвоила эти деньги. Двенадцатого сентября Йо радовался выигранным тридцати пунктам. И на вечеринке у Лило она услышала число «двести», но не смогла связать все воедино, так как ее голова была забита другими вещами. Все-таки фонд «Деко» оказался мыльным пузырем, подумала Сюзанна. И «Йоко электроник» тоже. Японское название, напоминавшее имя жены Джона Леннона, хотя ее фамилия писалась по-другому, подумала она. Йоко Оно. «ЙоКо» похоже на «Йоахим Когер». Художественное вранье сослужило ей дурную службу. Как Илона Бластинг сформулировала это? «Кто льстит ее самолюбию…» Дитер водил пальцем по столбцам на экране. Оставшиеся вклады полностью соответствовали суммам, написанным на порванном листе с шапкой «Альфо-инвестмент». «НТК», «СЛК»… В сущности, все было очень просто. «НТ» – Надя Тренклер, «СЛ» – Сюзанна Ласко. «К», скорее всего, значило «конто» – расчетный счет. Хуже всего дело обстояло с теми днями, когда были внесены первые вклады. После двенадцатого и семнадцатого сентября – это была та среда, когда Надя, не на шутку разозлившись, отказалась от услуг Сюзанны, – эти дни совпадали с ее выходными. – Видимо, это ее личный бухгалтерский учет, – решил Дитер. – Неудивительно, что Харденберг ни в коем случае не должен был его видеть. Но я не понимаю одного. Почему она не возместила Цуркойлену его мнимый «убыток»? Если бы в моем распоряжении были двадцать миллионов, я бы не стал за двести тысяч рисковать головой. – Возможно, она не могла этого сделать. Михаэль сказал, что она спекулировала деньгами на бирже. А что, если они давно пропали? – Нет, – возразил Дитер. – Здесь виден регулярный прирост денег, эти записи отражают начисления процентов на лицевом счете вкладчика. Деньги куда-то весьма удачно вложены. Хозяйка принесла ему вторую чашку кофе и коньяк. После того как она ушла, Дитер сказал: – Ноутбук я возьму с собой. Но вряд ли это тебе поможет. Он исходил из того, что под группой буквенных сокращений скрывались названия банков, а под комбинациями чисел – референции[28] и номера счетов. Коды банков не были указаны. Поэтому Дитер считал, что Сюзанне не удастся узнать, где находятся деньги. – И даже если я это разузнаю, – сказал он, – то в роли Нади Тренклер ты можешь о них забыть. Я почти уверен, что все финансовые операции проходят под фамилией Ласко. Предъявив свой нынешний паспорт, ты ничего не сможешь получить. А паспорт Сюзанны Ласко теперь лежит в полиции. – Но я могу получить дубликаты, – сказала Сюзанна. – Ты в своем уме?! – прошипел Дитер и вполголоса осведомился, как Надя умудрилась получить дубликаты на фамилию Ласко, чтобы Сюзанна ничего об этом не узнала. Заказать их не проблема, но ведь потом ей должно было прийти уведомление из паспортной службы. – Вытащить уведомление из моего почтового ящика – проще простого, – сказала она. – Я целыми днями работала в кондитерском магазине. Хозяйка ресторана стояла за стойкой и протирала ее тряпкой. Дитер бросил на нее быстрый взгляд и снова показал на экран. Он начал говорить так тихо, что Сюзанне пришлось сильно напрягать слух, чтобы его услышать: – Пока ничего не предпринимай. Он больше не заводил речь о том, что она должна пойти в полицию. Его палец постукивал по колонке сокращений. «„АР“, – прочитала она, – „ПР“, „ДЛ“, „РЛ“, „ЛЛ“». Это были инициалы, и они заставили Дитера Ласко передумать и не бросать Сюзанну одну с ее проблемами. Агнес Рунге, Петер Рунге, Дитер Ласко, Рами Ласко, Летиция Ласко. Дитер пришел в ужас, поняв, что его жена и дочь тоже оказались втянутыми в это дело. Остальные инициалы ему ничего не говорили, потому что он не знал ни Йоханнеса Герцога, ни Герберта Шрага. О своем увлечении Ричардом Гиром Сюзанна тоже рассказала только Наде. Дитер задумчиво покусывал нижнюю губу. Сюзанна помнила эту его привычку еще с прежних лет. Он глубоко задумался, потом спросил, есть ли у нее с собой ключ от офиса. Принесли счет. Сюзанна заплатила и за себя, и за него. Дитер не протестовал. Затем они отправились на парковку. Рядом с «альфой-спайдер» стоял темно-зеленый «комби» с детским креслом, укрепленным на заднем сиденье. Дитер положил на сиденье ноутбук и конверт и попросил ее ехать впереди, так как он не знал дороги и решил следовать за ней. – А если в офисе кто-то есть? – спросила Сюзанна. – Это помогло бы узнать, есть ли у Харденберга деньги, – сказал Дитер. – Если да, то у тебя на одну проблему меньше. А если нет, тогда тебе придется прибегнуть к помощи пластического хирурга. Чтобы добраться до административного здания «Герлер», им понадобилось чуть меньше часа. Темно-синий «мерседес» по-прежнему стоял там, оставшиеся три места были свободны. В лифте Дитер забрал у Сюзанны кожаный футляр с ключами от квартиры на Кеттлерштрассе и потребовал ключ от двери подъезда. Он считал, что если все раскроется, будет значительно лучше, если у нее не найдут чехла из искусственной кожи. Дитер первым зашел в офис, закрыл дверь на ключ, быстро миновал приемную и направился к обитой кожей двери. Она была закрыта. За дверью было тихо. Когда он скрылся в кабинете, Сюзанна невольно затаила дыхание. Через пару секунд Дитер позвал ее: – Не бойся, все спокойно. Когда она зашла в кабинет Харденберга, Дитер уже сидел за письменным столом. Он включил компьютер и вводил какую-то поисковую команду. Вскоре он весело сказал: – Есть! Смотри. «СЛК». В следующий момент на экране появилась страница лицевого счета. Зарегистрированный вклад Цуркойлена. И все. Сумма была разбита на несколько частей. – А где все остальное? – спросил Дитер. – Поищи, может быть, здесь где-нибудь лежат дискеты. Я сделаю копию. Ни в кабинете Хельги, ни в шкафу с бумагами Филиппа Харденберга Сюзанна дискет не нашла. Зато наткнулась на папку-скоросшиватель с отчетами, присылаемыми Харденбергу сыскным бюро. И здесь Хеллер оказался абсолютно прав, потому что тот пресловутый социолог на самом деле был сыщиком. А странная вещь, отвалившаяся от ее кухонного стола, была подслушивающим устройством. В течение нескольких недель она и Хеллер находились под наблюдением. К Дитеру тоже наведывались. – Что ты там копаешься? – недовольно спросил он, взял у нее из рук папку-скоросшиватель и пробормотал: – Вот свинья. Дитер был взбешен, узнав, что в его доме мог находиться «жучок». Он сам принялся проверять шкафы с деловыми бумагами, наспех перелистал документы и установил, что никаких улик, указывающих на махинации, не осталось. Конечно, из-за спешки Дитер не смог проверить каждый лист, но он, по крайней мере, немного успокоился. Дискеты его больше не интересовали. Он забрал с собой папку-скоросшиватель с отчетами сыскного бюро, на всякий случай просмотрел жесткий диск компьютера Хельги и выяснил, что спутница жизни Харденберга писала совершенно обычные, безобидные письма. Кроме кабинетов, в офисе были еще маленькая кухня и туалетная комната. У Нади в «Альфо-инвестмент» собственного кабинета не было, но, как внештатная сотрудница, она в нем и не нуждалась. Они крадучись зашли в лифт и спустились в подземный гараж. Дитер хотел заняться компьютером, который стоял в кабинете на вилле Тренклеров. Затем он думал вернуться в офис Харденберга и все кажущиеся ему важными данные послать по электронной почте на свой адрес, чтобы потом спокойно разбираться в информации. Сюзанне все это казалось похожим на какую-то детскую игру. Она не верила, что он мог найти что-то значительное. Уж слишком усердно Харденберг работал на компьютере после визита Цуркойлена. И сожженные бумаги явно указывали на то, что все улики он уничтожил. К тому же Сюзанна вспомнила, что Михаэль хотел вернуться домой пораньше. – Давай продолжим завтра, – предложила она. – Завтра я обедаю со своим издателем, – сказал Дитер. – Тогда послезавтра, – решила она. – Нет, – настаивал Дитер, сделавший из действий Харденберга такие же выводы, как и Сюзанна. – Мы успеем все за сегодня. Харденберг был в панике, когда заметал следы. Он мог что-нибудь просмотреть. А вдруг он успокоится, поразмыслит и поймет, что специалист по компьютерам в состоянии восстановить удаленные данные? Вот возьмет он и удалит жесткий диск или испортит его – мы тогда вообще ничего не получим. Если тебя через пару дней разоблачат, я хочу иметь как можно больше информации. Ты что, не понимаешь, что тебя ждет? Как, по-твоему, отреагирует Тренклер, когда поймет, кого на самом деле вынули из контейнера? Когда ты встретила его жену, тебе было нечего терять. Нет глупее оправдания, чем то, что тебе пришлось замещать ее, тем более если имеешь двадцать миллионов. Не забывай о том, что ты тоже работала в этой отрасли. Кто мог тогда подумать, что это изменит твою жизнь? Об этом она еще не задумывалась. Неужели Михаэль мог представлять для нее опасность? К тому же Сюзанна опять видела перед собой прежнего Дитера, и это ее раздражало. Он рассуждал о ее возможном разоблачении, а сам не понимал, что если сейчас вернется Михаэль и застанет у себя дома бывшего мужа Сюзанны Ласко, то разоблачение это произойдет быстрее, чем он думает. Когда они покинули подземный гараж, на улице уже стемнело. Сюзанна снова ехала впереди, Дитер следовал за нею. Движение было плотным. В городе у нее не было ни малейшего шанса для обгона. На автостраде дело выглядело по-другому. «Альфа-спайдер» была значительно маневреннее темно-зеленого «комби». Некоторое время Сюзанна еще видела мерцание его фар в зеркале заднего вида. Затем они потонули в море огней. Через двадцать минут Сюзанна остановилась у въезда в гараж. «Ягуар» уже стоял на своем месте. Она зашла в прихожую, готовая ко всему: Михаэль устроит очередной скандал, схватит ее за руку, может быть, в присущей ему оригинальной манере опять проверит, не выпила ли она. Но Михаэля нигде не было видно. В раковине на кухне громоздилась гора посуды. Казалось, что он готовил себе еду, но почти ничего не съел. Сюзанна поднялась наверх, повесила норковый полушубок в комнате для переодевания, проверила все комнаты, но Михаэля нигде не нашла. Когда она спустилась на первый этаж, то услышала, как он зовет ее из подвала. Он сидел на краю бассейна, голый, его глаза покраснели, вероятно из-за хлора. Он тихо промолвил: – Я подумал, что ты уехала. – Мне нужно было отвезти кое-что в офис. Ты давно дома? – Я пришел в полчетвертого. Кто такая Сюзанна Ласко и что за дела у вас с ней были? – О чем ты говоришь? – притворно удивилась Сюзанна. – У Филиппа были с ней какие-то дела. Я в этом уверена. Мужчина, который мне угрожал, должно быть, перепутал меня с этой женщиной. Ничего другого мне просто не приходит в голову. Он рассеянно кивнул. Поверил ли он ей, трудно было понять, но он улыбнулся. Усталой и загадочной улыбкой. – Не хочешь осушить меня поцелуями? – Не сегодня, – ответила она. – Ты выпила? Сюзанна отрицательно покачала головой. Он протянул к ней руку. И она, решив, что он хочет сделать свой фирменный тест на содержание алкоголя, сделала несколько шагов к краю бассейна. Затем все произошло очень быстро. Он взял ее за руки и резко потянул вниз, не обращая внимания на то, что она одета. Он обхватил ее ногами, обнял за шею и поцеловал. Потом он слегка подтолкнул ее, она потеряла равновесие и упала в бассейн. Вода сомкнулась над ее головой. Он сидел на краю бассейна и смотрел, как она отчаянно барахтается. Если бы она осторожно вошла в бассейн, то, пожалуй, смогла бы удержать голову над водой. Но, упав, Сюзанна совершенно растерялась. Она потеряла туфли, не чувствовала опоры под ногами. Молотя руками по воде и барахтаясь, она все больше удалялась от решетки водослива. Сюзанна боялась выдохнуть и задерживала дыхание до тех пор, пока не почувствовала, что легкие и мозг вот-вот лопнут. Дважды она видела искаженное отражение Михаэля на поверхности воды. Он неподвижно сидел на краю бассейна. Так как он ничего не предпринимал, Сюзанна решила, что он задумал ее убить. Он-то полагал, что перед ним Надя. Наконец он спрыгнул с бортика, быстро подплыл к Сюзанне, обхватил ее одной рукой и помог ей поднять голову над водой – для того, чтобы поцеловать. Она даже не успела вдохнуть. – Почему ты не понимаешь, чего я хочу? – пробормотал Михаэль и снова нырнул вместе с ней под воду. Когда Сюзанна в панике стала цепляться за него, Михаэль, кажется, принял эти судорожные движения за проявление страсти. Даже под водой он продолжал ее целовать, одновременно теребя молнию ее брюк. Потом он снова вынырнул. Сюзанна постаралась быстрее глотнуть воздуха, прежде чем он снова закроет ей рот поцелуем. Сердце оглушительно стучало в ушах. Ее колье разорвалось. Несколько жемчужин поплыло по воде, а нитка жемчуга, извиваясь, опустилась на дно бассейна. Перед глазами поплыли синие и зеленые круги, потом все потемнело, и Сюзанна потеряла сознание. Она еще успела ощутить, как он, обняв ее за талию, губами ласкает ее грудь. В нос ей набралась вода, она задыхалась. И тут Надя солгала ей. Утонуть во время любовной игры – нет, такую смерть нельзя было назвать прекрасной. Но смерть самой Нади была куда ужаснее. Когда Сюзанна снова пришла в себя, то первое, что она почувствовала, был ужасный холод. Что-то сильно давило ей на грудь. Затем ей стало легче, и все вокруг посветлело. Рядом с ней на коленях стоял Михаэль и ритмично нажимал обеими руками на ее ребра. Она закашлялась, захрипела, стала сплевывать воду и услышала, как он, задыхаясь, просит: – Давай, давай дыши. Хорошо. Он не давал ей вдохнуть, целовал ее снова и снова, держа ее лицо в ладонях, и бормотал: – Что случилось? Ты ударилась головой? Или ты все-таки выпила? Скажи мне, что ты выпила. Скажи мне еще раз, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя. Тебя, понимаешь, тебя, а не деньги, которые ты так хорошо умеешь зарабатывать. Он, словно одержимый, растирал ее полотенцем, одновременно стягивал с нее мокрые свитер и брюки. У нее зуб на зуб не попадал от холода. – Мне холодно. – Сейчас ты быстро согреешься. Он взял ее на руки и понес наверх. И в постели он был каким угодно, только не «стандартным». Он с ума сходил – по Наде. Казалось, этому не будет конца. Сюзанна согрелась, но глубоко внутри ощущала острое ледяное жало, которое каждый раз, когда он говорил «Надя», все глубже вонзалось ей в сердце. Она понимала, что Дитер прав, хоть и не могла смириться с этим. Этот мужчина, который целовал ее, гладил, любил, в решающий момент мог стать для нее гораздо опаснее, чем Цуркойлен со своим телохранителем. Сюзанна должна была срочно уехать подальше от Михаэля. Вдруг в кабинете зазвонил телефон. Включился автоответчик. Дверь была приоткрыта, послышался записанный на автоответчик голос Нади. Затем заговорил Дитер: – Ты совсем чокнулась. Где ты научилась так водить машину? Позвони мне. Я ведь сказал тебе, что завтра у меня не будет времени. Михаэль отпрянул от нее: – Кто это? – Не знаю. Наверное, кто-нибудь ошибся номером. Она снова притянула его голову к себе. В кабинете голос Дитера умолял, чтобы она, ради всего святого, одна ничего не предпринимала, чтобы не лишиться своей жалкой жизни. Сюзанна обеими руками закрыла Михаэлю уши, прижалась губами к его губам и не отпускала его до тех пор, пока голос на автоответчике наконец не замолк. Он отодвинулся от нее, взглянул сверху вниз: – Надя, я должен знать, что происходит. Я должен это знать. И она рассказала ему, что за ее спиной Филипп вел коварную игру с ее двойником. Она сочиняла на ходу, и ей это не составляло никакого труда. Во всяком случае, лгать Сюзанна могла не хуже Нади, в этом она достаточно долго упражнялась, рассказывая всякие небылицы своей матери. – Сначала я не понимала, что происходит, – сказала она. – Когда я приходила в офис, Хельга каждый раз спрашивала, не забыла ли я что-нибудь. Складывалось такое впечатление, как будто в тот день я уже побывала в офисе. Но кто будет всерьез задумываться о таких вещах? Я и представить себе не могла, что у меня есть двойник. Сюзанна утверждала, что впервые она поняла это, когда к ней обратились «фрау Ласко». В первый раз ее так назвал не тот злобный мужчина в банке, нет, а ответственный за делопроизводство на фирме «Берингер и компаньоны». Он любезно поприветствовал ее в лифте и осведомился о работе в «Альфо-инвестмент». От вежливого господина Райнке она узнала, что Сюзанна Ласко претендовала на должность машинистки и что Филипп Харденберг вмешался и эту даму не приняли на работу. Конечно, она задала себе вопрос, зачем Филипп принял на работу двойника, не известив при этом Хельгу. Поэтому она так часто отсутствовала в последнее время, иногда даже ночью, и сочиняла глупые отговорки. – Я подумала, что Филипп встречается с этой женщиной не в офисе, а в каком-то другом месте, потому что Хельга уже стала о чем-то догадываться. Если он отправлялся в командировку, я ехала вместе с ним. Но мне так ни разу и не удалось увидеть эту женщину. Узнать у господина Райнке ее адрес я тоже не могла. После того, как в прошлую среду меня атаковал разъяренный клиент, я решила попытать счастья в офисе. Я подумала, что там должны быть какие-нибудь документы. Но, кроме конверта с бумагами и старого кожаного чехла для ключей – это их ты видел у меня в багажнике, – я ничего не нашла. В пятницу я поехала на Кеттлерштрассе. Ключ подошел, но женщины в квартире не было. Я прождала несколько часов – как оказалось, напрасно, – хотела потребовать у нее объяснений, и поэтому так поздно приехала домой. Рано утром в субботу я съездила к ней на квартиру еще раз – и опять не застала ее дома. В воскресенье я хотела снова попытаться встретиться с ней, но ты мне помешал. Теперь эта женщина мертва, а Филипп где-то скрывается. Обними меня. И он полночи держал ее в своих объятиях. Он ненадолго зашел в ванную, чтобы отнести туда будильник, а вернувшись, снова притянул ее к себе и стал бормотать ей в затылок. Он говорил о том, что не знал, можно ли ей верить, опасался, что рядом с ней никогда не сможет вести нормальную жизнь, так как она не понимала, что в жизни действительно ценно и важно. Но он знал, что он перед ней в долгу. И все же, если она опять увязнет в аферах, он останется для нее единственным, на кого она может рассчитывать. Он все бормотал, непрерывно, убаюкивающе, то и дело повторяя «спи, спи». Она еще успела почувствовать, как его губы скользнули по ее виску, затем все исчезло. Вот риск, который она не принимала в расчет. Муж Нади. Его неспособность предать Надю болью отозвалась в ее сердце. Эта боль мучила ее все следующее утро. Незадолго до полудня ее отвлек телефонный звонок. Звонил Дитер. Андреа как раз чистила стеклянные двери веранды около бассейна. Воду они так и не смогли спустить. Ни она, ни Андреа не знали, как это делать. Обед с издателем Дитер перенес на вечер. Он понял, почему она не смогла ему перезвонить. Сейчас он находился в офисе Харденберга. Он был уверен в том, что в ближайшее время там никто не появится. – «Мерседеса» нет на месте. Значит, Харденберга тоже нет, – предположил Дитер. – Пока что я не нашел ничего относительно остальных восьми человек, внесенных в список. Но я еще не все здесь проверил. Дитер поинтересовался, как обстоят дела со свободной памятью на жестком диске компьютера в кабинете Тренклеров. Следуя его указаниям, Сюзанна за пару секунд все выяснила. Как Дитер и думал, свободной памяти было недостаточно. Сюзанна отослала Андреа домой. Не прошло и получаса, как пришел Дитер. Сначала она отправилась с ним смотреть гараж. Дитер не имел ничего против экскурсии по дому. Он не восторгался, но и не отпускал обидных шуточек в адрес Сюзанны. Например, что ей этот дом подходит как корове седло. Когда она сказала, что здесь есть бассейн, он признался: – Весной я тоже поставлю в саду маленький бассейн. Увидев блеск воды в подвале, он восхищенно воскликнул: – Боже мой, у них закрытый бассейн! – Ты можешь спустить воду? – с надеждой спросила Сюзанна. – Зачем? По-моему, все в порядке. Ты хоть представляешь себе, сколько будет стоить снова наполнить такой бассейн водой? – Я не хочу его наполнять, – объяснила она. – Я вчера в него упала. – Просто держись от бассейна подальше, – посоветовал ей Дитер. В прихожей он быстро продемонстрировал ей, как открывается почтовый ящик. Ключ здесь не требовался, достаточно было сунуть палец в отверстие, которое Сюзанна вначале приняла за замочную скважину, отодвинуть крохотный засов в сторону и потянуть за клапан. Внутри лежало два конверта. В одном находился счет за телефон. В другом, пришедшем от музыкального агентства, лежало два билета на концерт Ниденхофа в Бетховенхалле. Когда Дитер с Сюзанной вошли в кабинет, зазвонил телефон. Автоответчик включился и стал записывать. Раздалась быстрая английская речь. Это был Фил. Он сообщил, что Тренклеры могут рассчитывать на небольшую комнату для гостей у них в доме, а если они захотят остановиться в гостинице, то Памела готова забронировать для них номер. Дитер перевел и иронично посоветовал Сюзанне: – Прикинься, что у тебя ангина и тебе нельзя много разговаривать. – Затем он вспомнил: – У меня где-то были пособия по иностранным языкам, самоучители… По английскому-то наверняка есть. Были и по французскому языку, но Рами могла оставить их в Румынии. – Он помолчал и продолжил: – Если я найду что-нибудь оставшееся от курсов, то пришлю тебе. Тогда, если тебе зададут вопрос, ты сможешь правильно ответить, не вызвав ни у кого подозрений. Но постоянно отмалчиваться тоже опасно. Помни, что муж подозревает Надю в том, что она снова затевает какие-то финансовые махинации. Затем он сел за компьютер, повозился с ним некоторое время, пытаясь сориентироваться, и поинтересовался: – Что такое «Сек»? Сюзанна не знала. Она вспомнила, что в сентябре Михаэль говорил о том, что можно временно снять настройку. Из этого Дитер заключил, что она может обойтись и без «Сека». Кроме того, он удалил несколько рабочих программ, несколько раз утвердительно ответив на вопрос: «Действительно ли вы хотите удалить эту программу?». Когда ему показалось, что на диске уже достаточно свободной памяти, он объяснил Сюзанне, как она должна действовать в офисе Харденберга. Сюзанна поверить не могла, что Дитер решил поручить ей пересылку данных. Однако из-за отложенной на вечер встречи он не мог взять на себя проведение этой операции. Прежде чем уйти, Дитер рассказал Сюзанне последние новости. Утром он снова говорил с полицией, чтобы разузнать, напали ли они на след таинственной знакомой, одолжившей Сюзанне машину. Оказывается, нет, так как Ясмин Топплер в пятницу вечером довезла Сюзанну до крытой парковки и сразу возвратилась домой. Фрау Гатман в субботу видела «альфу», но лишь издали, поэтому не смогла рассмотреть номерные знаки и не поняла, какой марки была машина. Также не удалось установить, откуда были произведены оба телефонных звонка Нади, так как магазин кондитерских товаров не имел присоединения к ЦСИС – цифровой сети интегрального обслуживания. Кажется, полиция еще не вышла на след «Альфо-инвестмент». Конечно, в полиции Дитеру рассказали далеко не все, но намекнули, что не исключают версию кражи. – Впрочем, заявку на выдачу дубликатов документов они подали в начале августа, – сказал Дитер. – Через два дня после того, как получили первое сообщение от сыскного бюро и смогли убедиться, что, кроме матери, у тебя больше нет родственников. Как правило, оформление длится от четырех до шести недель, потом выдают новые документы. Соответствующее учреждение выдает справку, что заявителю выдавались водительские права. Адресный стол тоже выдает бумажку, которая служит временным удостоверением личности. Думаю, если бы ты не согласилась участвовать в игре, у нее были бы способы тебя заставить. Видимо, ты была нужна ей только для того, чтобы усыплять бдительность Михаэля, пока она была в командировках. Дитер считал, что беспокойство Нади за свой брак может выручить Сюзанну. Прежде всего, она может чувствовать себя в безопасности, даже перед полицией. До сих пор полицейские не видели основания для проведения анализа ДНК для установления личности погибшей. – Обычно они этого не делают, это очень дорогой анализ, а государство должно экономить. Будем надеяться, что все останется без изменений – после той суматохи, которую подняла твоя мать. Мне так и не удалось ее переубедить, что ты не звонила ей в воскресенье вечером. Я посоветовал ей изменить свое мнение и вести себя спокойно. – Ты сказал, что со мной все в порядке? Он ухмыльнулся: – Пока нет. Ты думаешь, она сохранит такую новость в тайне? – Что нужно для анализа ДНК? – спросила Сюзанна. – В принципе достаточно и твоей зубной щетки, – ответил Дитер. – Она у меня с собой. Он пожал плечами: – Расческа тоже подойдет, но я сомневаюсь, что они станут этим заниматься, – у них есть дела поважнее. Они могут взять кровь у твоей матери, чтобы исключить родственные связи. Но я сразу узнаю об этом, она звонит мне три раза в день. Затем Дитер вернул ей ключ от офиса Харденберга и настоятельно попросил, чтобы после передачи данных она никого не подпускала к компьютеру до тех пор, пока он не убедится, что Харденберг уничтожил всю информацию. – Один Бог свидетель, во что ты влипла, если Харденберг так испугался. В принципе небольшие файлы можно просмотреть в программе редактирования. Дитер сделал список файлов, которые хотел изучить. На следующий день Сюзанна должна была купить десять коробок дискет и скопировать для него все необходимые файлы. Дитер планировал как следует изучить их у себя дома, чтобы без крайней необходимости лишний раз не приходить к Сюзанне. Он осознавал опасность того, что кто-нибудь мог увидеть их вместе. – Сейчас этого ни в коем случае нельзя допускать. Можно ли доверять Тренклеру? А что, если он на свой страх и риск сам займется расследованием? – Зачем ему это? – Если бы моя жена была впутана в такую историю, я бы поступил именно так. – Он ученый, а не журналист, – сказала Сюзанна. Дитер задумчиво кивнул: – А кем работает твой сосед? Полицейский – понятие растяжимое. Слишком уж фешенебельное здесь место. Наверняка твой сосед не простой полицейский. Сюзанна сообщила о вечеринке у Лило и смерти Рорлера. Дитер сразу насторожился: – Похоже на экономическое преступление. Вероятно, этот полицейский шантажировал фрау Тренклер и она подстроила смерть Рорлера, чтобы переключить его внимание. На что спорим? Она не хотела спорить. Тем более что он наверняка был прав. Вскоре после того, как Дитер ушел, Сюзанна решила съездить в офис и скачать файлы. В ее распоряжении было достаточно времени. На часах было только начало четвертого. Но пока она наблюдала за зеленым «комби», пытаясь установить, не заметили ли соседи, что приезжал Дитер, ей позвонил Михаэль. Автоответчик включился и уже начал записывать первые фразы Михаэля. Сюзанна сняла трубку и почувствовала, что Михаэль рад ее слышать. – Я подумал, что мы могли бы поехать сегодня вечером в «Деметрос», – предложил он. – Правда, я освобожусь немного позже, чем обычно. Но до девяти я должен со всем справиться. Ты можешь поехать туда раньше меня. Встретимся там. – Не сердись на меня, – сказала Сюзанна, – но у меня нет никакого желания идти в ресторан. – Будешь ждать меня дома? – Конечно. Последнее, что она услышала, было тихое: – Я люблю тебя. «Нет, – подумала она, – не меня». Затем включила сигнализацию и пошла в гараж. На автостраде и в городе было плотное движение. И все же на дорогу до административного здания «Герлер» она затратила всего сорок пять минут. Сюзанна поставила «альфу» на одно из четырех забронированных мест парковки, поднялась на лифте. В «Альфо-инвестмент» не было ни души, как и сказал Дитер. Скачивание файлов заняло некоторое время, но никаких проблем не возникло. Когда она покидала офис, все вокруг казалось вымершим. В подземном гараже между большими колоннами стояло несколько автомашин. Но ни одной знакомой или подозрительной не было. Правда, Сюзанна услышала поблизости звук мотора, но не придала этому никакого значения. Выехав в центр города, Сюзанна обратила внимание на то, что рядом с ней едет какая-то серая машина. Она не сразу осознала, что ее преследуют. Машина не спешила обгонять «альфу»: сделать это при таком плотном движении было практически невозможно. Сюзанна была полностью погружена в свои мысли. «Деметрос»! Хорошая еда в уютном ресторане – это, конечно, прекрасно. Однако она тоже может что-нибудь приготовить. Красиво накрыть на стол, зажечь свечи… Но полное примирение с Михаэлем было невыгодно для нее. Вчерашняя ночь внесла в их отношения больше ясности, чем любая ссора. И даже если сердце ее будет разбито, она должна была снова внушить Михаэлю мысль о разводе. А лучше уехать самой. Не сегодня и не завтра, но как можно скорее. Когда серая машина свернула за ней на дорогу, ведущую к автостраде, Сюзанна уже мысленно перенеслась в Париж. Она думала о том, что Михаэль мог взять отпуск до среды, и о том, как Фил и Памела радовались их предстоящему визиту. Париж – чужой город, в котором легко будет скрыться. Но она не должна там долго оставаться: без знания языка это было бы небезопасно. Серая машина не отставала от «альфы». Наконец Сюзанна обратила внимание на своего преследователя и взглянула в зеркало заднего вида. В машине сидел мужчина. Фары автомобиля, который ехал позади серой, преследовавшей ее машины, высвечивали контур головы водителя. В зеркале заднего вида «альфы» отражался его силуэт. Плотный, коренастый мужчина! Это мог быть только Рамон. Ее сердце сжалось от страха. Сюзанна ехала в левом ряду, справа был лишь небольшой просвет между грузовиком и рефрижератором. Очень узкое пространство. Водитель рефрижератора стал громко сигналить, когда она сделала попытку перестроиться. Ей это удалось. Огромная машина осталась позади. На секунду Сюзанне показалось, что «альфу-спайдер» сейчас раздавит тягач, затем она решилась бросить взгляд налево. Серая машина тоже сбросила скорость и теперь была совсем рядом. Лицо водителя было видно более отчетливо. Это Рамон! Она еще раз резко повернула направо, на полосу для остановки машин, и до упора нажала на газ. Справа мелькал кустарник, растущий за ограничительным барьером, слева шла бесконечная цепь грузовиков. Полоса дороги, по которой она мчалась с бешеной скоростью, казалась очень узкой. Через два-три километра впереди показался просвет. Сюзанна пристроилась в просвет между машинами и, резко нажав на тормоз, встала в линию движения. Перед нею какой-то древний фургон пытался одолеть подъем. Сзади горели фары грузовика. Справа и слева друг за другом мчались легковые машины. Следующий просвет оказался слева. Сюзанна перестроилась и снова прибавила скорость. Справа показалась доска с указателем. Уже было недалеко до поворота. Серая машина скрылась из виду. Сюзанна глубоко вздохнула, уверенная, что оставила преследователя позади. Но когда она включила огни поворота и, съезжая с автострады, повернула направо, рядом с ней опять оказалась серая машина. И снова поехала прямо за ней. Сюзанна чуть не пропустила указатель съезда, опять перестроилась в правый ряд, еще раз свернула налево. Преследователь шел за ней по пятам. Следующие десять километров она мчалась в лучших традициях каскадера Йоханнеса Герцога; в ее голове, забитой его инструкциями, раздавались команды: с одной полосы на другую, теперь через полосу, отведенную под стоянку. Тут серая машина подошла к ней совсем близко, и Сюзанна испугалась, что сейчас Рамон прижмет ее к ограничительному барьеру. Двадцать километров, тридцать. Обе машины делали резкие зигзаги, другие водители сердито сигналили. Затем справа опять появилась доска с указателем. Сюзанна стала не торопясь съезжать с шоссе. Серая машина шла за ней. Но Рамон не брал уроки вождения у Йоханнеса Герцога. Внезапно он не справился с управлением. В зеркале Сюзанна на мгновение увидела, как его машина завертелась и остановилась поперек проезжей части. Сюзанна молила Бога, чтобы грузовик, рефрижератор или другая большая машина врезались в серый автомобиль. Затем она потеряла преследователя из виду и с бешеной скоростью помчалась дальше по шоссе, к следующему въезду на автостраду. Дважды ее так и подмывало сбавить скорость и убедиться, что она на самом деле оторвалась от преследователя. Но страх не позволял ей сделать это. Только на последнем отрезке дороги Сюзанна поехала немного медленнее. В проулке навстречу ей двигались две машины. За нею не было никого. Немного успокоившись, она свернула на Мариенвег. Перед участком Ниденхофа стояла какая-то светлая машина. Сюзанна увидела ее, подъезжая к гаражу. Однако внимательно разглядывать не стала. Ворота гаража поднялись. Она въехала внутрь и выключила мотор, не заметив, что через открытые ворота кто-то вошел в гараж. Ворота скрипнули, тут же стало тихо. Вдруг кто-то постучал в боковое стекло. Сюзанна вздрогнула, испуганно обернулась. Она увидела только ноги в темных брюках. Ужасное чувство: здесь, в доме, оснащенном сигнализацией и напичканном различными устройствами слежения, ее подловил Рамон и, возможно, уже ждал Цуркойлен. Но что она могла знать из той информации, которую они получили от Нади? Они могли вынудить Надю кое-что им рассказать. Обе руки сожжены до костей, так что у трупа невозможно было снять отпечатки пальцев или заметить след от кольца на пальце правой руки. Ее дважды переехали машиной, поэтому среди прочих травм было невозможно заметить старую травму черепа. Как ни ужасно это звучало, но тогда все эти жуткие подробности успокоили Сюзанну. И вот теперь она попалась! – Госпожа Тренклер? – раздался вежливый голос. Сюзанна не решалась повернуть голову и взглянуть на лицо за стеклом. Этот мужской голос она уже где-то слышала. Но в последнее время она слышала много мужских голосов. – Госпожа Тренклер? – вежливо и сдержанно повторил мужчина, стоявший рядом с машиной. Наконец она решилась повернуть голову. Он открыл дверцу машины. Ее руки и колени дрожали так, что мужчине пришлось помочь ей выйти. Он смущенно улыбнулся: – Я не хотел вас испугать. Вы вспомнили меня? Да, она вспомнила: усы, служебное удостоверение, даже фамилию. Детмер, тот самый недоверчивый полицейский на автостраде. Она столкнулась с ним в то воскресенье в августе, когда впервые заменяла Надю. Сюзанна с облегчением выдохнула: – Вы всегда таким способом проникаете в чужие гаражи? Он стал заинтересованно рассматривать «альфу». – Я думал, что вы меня видели. – Нет, я не заметила, как вы вошли. На ватных ногах она пошла к двери, ведущей в прихожую. Детмер последовал за ней. Вместе они зашли в прихожую. Полицейский не спешил объяснять, что привело его к ней. Сюзанна, не осмеливаясь спросить его об этом, пошла на кухню, положила сумку на стол, сняла куртку и повесила ее на спинку стула. – Не знаю, читали ли вы сегодня газеты, – начал Детмер и вдруг умолк. Внезапно пронзительно и резко заревела сирена. Двадцатисекундная отсрочка, предусмотренная сигнализацией, прошла. Детмер и Сюзанна одновременно вздрогнули. За окном кухни, по темному газону и по всей улице метался красный луч прожектора. Сюзанна бросилась к гардеробу, быстро отодвинула кожаную куртку в сторону, увидела ритмичное мигание красной лампочки, поспешно набрала комбинацию. Рев сирены и вспышки света не прекращались. – Да выключите вы наконец эту чертову штуку! – нервно потребовал Детмер. Чтобы перекрыть шум, ему приходилось кричать. Сюзанне не удалось отключить сигнализацию, даже набрав необходимую комбинацию цифр. Она пробовала еще несколько раз. Рев сирены совершенно измотал ее нервы, которые и без того были на пределе. Наконец она ударила кулаком по ящику, расплакалась и закричала: – Йо! Эта штука снова взбесилась! Мне кто-нибудь поможет или нет? Через две минуты Йо был уже здесь. Его разбудил не крик Сюзанны о помощи, а вой сирены. На шум примчались и Вольфганг Бластинг, и Фредерик, и экономка Элеоноры Равацки вместе с маленьким сыном актрисы. Эти двое постояли немного у кованых железных ворот, поглазели и быстро ушли домой. Фредерик последовал их примеру. Йо не собирался мучиться с сигнализацией в прихожей. Он сразу ринулся наверх в кабинет, в то время как Вольфганг Бластинг разговаривал с Детмером и узнал от него, что в морге лежит труп женщины, которая при жизни выглядела точь-в-точь как его соседка. Сирена продолжала реветь, прожектор горел. Вольфганг Бластинг тоже поднялся наверх, чтобы посмотреть, почему Йо не может выключить сигнализацию. Чтобы Бластинг не увидел того, что ему видеть не полагалось, Сюзанна последовала за ним. Детмер присоединился к ним. А Дитер наказал ей, чтобы она никого не подпускала к компьютеру! Йо сидел перед монитором, нетерпеливо барабанил пальцами по письменному столу и ждал завершения передачи данных. Затем он установил, что кто-то уплотнил все данные, а двух гигабайтов недостаточно, чтобы с помощью компьютера отключить сигнализацию. – Что здесь случилось, Надя? – удивленно спросил Йо. Собачий лай в прихожей помешал ей ответить. Вольфганг Бластинг спустился вниз вместе с ней. Перед дверью стояла Лило. Она хотела узнать, что случилось. К дому подъехала патрульная машина. Измученная Сюзанна прошептала: – Он воображает, что умеет все. И вот что получается. Она говорила о Дитере. Лило отнесла эти слова на счет своего мужа, повела Сюзанну в гостиную, усадила в кресло и стала утешать: – Успокойся, дорогая. Это, конечно, опытный образец, но Йо все починит, в этом я абсолютно уверена. В прихожей Детмер и Вольфганг Бластинг успокаивали своих коллег в форме: это, мол, всего лишь ложная тревога, потому что Детмер задержал хозяйку дома и та не успела вовремя выключить сигнализацию. Патрульная машина снова уехала. Вольфганг Бластинг предложил Сюзанне сигарету. Когда она отмахнулась, Лило сказала: – Я принесу ей валиум. Йо отправился на чердак, отключил наконец сирену и вырубил прожектор. Лило вернулась с двумя маленькими пилюлями, сунула их в рот Сюзанне и заставила запить водой. Детмер повторил свою просьбу. Он занимался преступлениями, связанными с наркотиками. Конечно, он беседовал с коллегами из отдела по расследованию убийств. И бывший собутыльник Хеллера, находящийся под подозрением в его убийстве, утверждал, что Хеллер рассказал ему о живущей по соседству женщине, занимающейся темными делишками. У этой женщины, по его словам, был двойник. Это просто смешно! Сначала Сюзанна даже засмеялась – больше от отчаяния. Имеющий судимость, вечно пьяный тип, превративший ее жизнь в кошмар, уже после своей смерти набросил ей петлю на шею. Все кончено! Теперь они наверняка сделают анализ ДНК. Детмер говорил почти десять минут. Никто не прерывал его. Он тоже не задавал никаких вопросов, просто перечислял все по порядку. В своей любимой пивной Хеллер не только рассказывал о «хамелеоне» (так он окрестил Сюзанну). Йоханнес Герцог наверняка бы удивился тому, что такое слово вообще было известно Хеллеру. Как-то раз Йоханнес усомнился даже в том, что Хеллер мог бы правильно написать слово «пианино». Однажды, напившись, Хеллер рассказал о мнимом социологе, разъезжающем на «мини-гольфе». Потом он стал распространяться о белом «порше» и «ягуаре» Михаэля; описал элегантную одежду, в которой Надя в августе вышла из дому после первой замены. Точно такую же одежду Детмер видел в то воскресенье на Наде Тренклер – то есть на Сюзанне. Детмер явно обладал отличной памятью. Он почти дословно пересказал весь разговор на автостраде. Также он описал состояние, в котором увидел Сюзанну, плачущую, с порезанными руками, сидящую в «ягуаре» с пустым бензобаком. Номерные знаки машины и систему включения аварийных сигналов она не знала. Кажется, тогда она сказала, что хотела навестить подругу? Сейчас Детмера очень интересовало имя этой подруги. Пилюли, которые дала Сюзанне Лило, постепенно стали оказывать свое действие. Она перестала истерично смеяться и пробормотала: – Хельга. Но Детмеру этого было недостаточно. Йо вступил в беседу, решив объяснить, какие проблемы возникли с сигнализацией в то воскресенье. Лило подтвердила сказанное мужем. Сейчас она не казалась взбалмошной или бессердечной особой, как можно было бы предположить, вспомнив ее реакцию на смерть Рорлера. Она была просто хорошей подругой. Лило обняла Сюзанну за плечи и взяла ее за руку. Только тепло ее рук давало Сюзанне ощущение, что все обойдется. Лило прошептала: – Успокойся, дорогая. Я думаю, Вольфганг все уладит. Ни тени злобы или зависти. Соседи были сплоченной группой, в которой каждый знал свое место. Йо был по-отечески заботлив и отвечал за ее безопасность. И Вольфганг Бластинг был не просто полицейским. Как Дитер и предполагал, он возглавлял целое отделение, занимающееся расследованием экономических преступлений. Он разъяснил это Детмеру в нескольких остроумных фразах: – До пивных мне нет никакого дела. Это только для отвода глаз. Однако давайте сразу подведем итоги, пока мы не наговорили здесь лишнего. Затем Вольфганг Бластинг кратко суммировал полученную информацию: хронический алкоголик вообразил в пьяном бреду, что у его соседки есть двойник. Он видел «ягуар» под своим окном, «порше» поблизости от своей любимой пивной, соседку, выходившую из «порше», и похожую на нее женщину, садившуюся в «ягуар». Но видел ли все это кто-нибудь еще? Тут Детмер спасовал. – А как отреагировали следователи на ваши слова насчет двойника? – спросил Вольфганг Бластинг. Столкнувшись с недоверием, Детмер медлил с ответом. Было очевидно, что его не воспринимают всерьез. – Очень жаль, что вы мне не верите, – сказал наконец Детмер. – Тем более когда перед вами сидит живое доказательство моих слов. Вольфганг заверил Детмера, что очень серьезно относится к его словам и может подтвердить, что Хеллер умер поздно вечером в пятницу, а Сюзанна Ласко – в ночь с субботы на воскресенье. При этом он уже не казался любезным. Это был мужчина, для которого привычным делом было руководить целым отделением и держать подчиненных в жестких рамках. Если Детмер хотел что-то узнать у Нади Тренклер, то должен был задать ей два вопроса, которые, возможно, привели бы его к цели: «Знали ли вы Сюзанну Ласко?» и «Где вы были в ночь на воскресенье?». За ту ночь, когда произошло убийство, Вольфганг Бластинг мог поручиться лично, хотя вечеринка у Лило закончилась еще до полуночи и Сюзанна теоретически могла бы покинуть свой дом после того, как Йо отвел ее домой. Йо и Лило тотчас же к нему присоединились и назвали всех гостей, которые могли бы выступить в качестве свидетелей. Но у Детмера был еще один козырь. Красная «альфа-спайдер»! Его коллеги искали в кругу знакомых Сюзанны Ласко женщину, обладательницу красной машины, которую она одолжила убитой в пятницу вечером. Шла ли речь о машине с откидным верхом или нет, Детмер не знал. Вольфганг Бластинг заметил, что в городе несколько тысяч красных машин. Но если компетентные служащие считали, что должны спросить Надю Тренклер, давала ли она напрокат свою «альфу-спайдер», они имели полное право ее об этом спросить. Особенно если бы сами потрудились зайти! Между тем Сюзанна окончательно пришла в себя. Ей не нравилась тактика Бластинга. А тут еще Михаэль вернулся домой. Он удивился тому, что в гостиной собралось так много народу, потребовал объяснений, а затем стал утверждать, что жена подвезла его в пятницу утром к лаборатории и забрала оттуда вечером, так как он забыл заправить машину. Они поехали в «Деметрос» и вернулись домой уже после полуночи. Наконец Детмер попрощался. Как только за ним закрылась входная дверь, Вольфганг Бластинг обратился к Михаэлю: – Зря ты это сказал. Ручаюсь, что он теперь поедет в «Деметрос». Михаэль небрежно пожал плечами: – Пусть едет. Я сейчас им позвоню и попрошу сказать, что мы там были. Никто из присутствующих и бровью не повел. И ни у кого не возникло даже мысли спросить ее о том, где она была на самом деле в пятницу вечером. Лило снова погладила ее по руке. Йо ободряюще улыбался. Михаэль тоже коротко, но очень прохладно улыбнулся ей и пошел наверх. Вольфганг Бластинг последовал за ним. Йо присоединился к ним и спросил, где он может взять необходимую ячейку памяти для программы, отвечающей за сигнализацию. Если программа останется в сжатом виде, то при следующем срабатывании сигнализации провода на чердаке придется снова перерезать. Лило вспомнила, что к ней хотел зайти Кестерман, чтобы забрать картину, и озабоченно осведомилась: – Как ты себя чувствуешь, дорогая? Можно ненадолго оставить тебя с ними? Сюзанна молча кивнула в ответ и проводила Лило до входной двери. Там Сюзанна получила еще один совет. Лило шепнула ей: – Если Вольфганг станет наглеть, выстави его. Что под этим подразумевалось, она поняла, только когда вошла в кабинет. Йо снова сидел у компьютера, Михаэль и Вольфганг Бластинг стояли по обе стороны от него и рассматривали новые файлы. Вот и вся помощь от Вольфганга Бластинга. Несколько минут Михаэль потратил на подробный рассказ о махинациях Филиппа Харденберга с двойником. Тем временем Йо успел установить, что большое количество только что появившихся файлов было на жестком диске, – следовательно, они являлись копиями. Вольфганг Бластинг начал с вопроса: – Ты уверена, что Ласко работала на Харденберга? Главное – не сболтнуть лишнего. Побороть волнение. Сюзанна молча кивнула. – Но как ты пришла к такой мысли? – не унимался Вольфганг Бластинг. – У тебя еще много умных вопросов заготовлено? – раздраженно осведомился Михаэль, встав на ее защиту. – Представь себе, что незнакомый человек обращается к тебе по вопросам инвестирования и называет тебя «госпожа Ласко». Вольфганг Бластинг пожал плечами, в то время как Йо пытался открыть список клиентов Харденберга. Компьютер сообщил, что он не может найти программу, с помощью которой можно было бы открыть файл. – Почему ты сняла эту программу? – спросил Йо. Вольфганг Бластинг бросил на нее очень задумчивый взгляд. И внезапно, вопреки предупреждению Дитера, она рискнула пойти по тонкому льду. – Мне нужно было место. Я скопировала все файлы Филиппа, чтобы спокойно изучить и понять, в чем дело. Вольфганг Бластинг удивился: – Что? И только? Уже через минуту Йо открыл значительно меньший по объему файл «СЛК» с помощью редакторской программы. Мгновение – и на экране стали появляться цифры и буквы. Правда, не в том порядке, как на листе счетов, который ей показал Дитер. И все же Вольфгангу Бластингу не понадобилось много времени, дабы определить, что#769; перед ним. Взглядом эксперта он сразу установил, что деньги лежат в Нассау. – Ты отправилась на Багамы, чтобы там навести справки? – спросил он. – Нет, – быстро возразил Михаэль. – Когда мы там были, она еще ничего не знала о двойнике. Она обнаружила это буквально на днях. – Голос его звучал твердо, только глаза выдавали, что он лжет. – Могу я получить копию? – спросил Вольфганг Бластинг. – Зачем? – спросил Михаэль. – Эта женщина мертва. И теперь ты уже не сможешь спросить ее, кому принадлежат деньги. – Однако я опасаюсь, – сказал Вольфганг Бластинг, – что владельцы денег рано или поздно предъявят счет Харденбергу. На его месте я бы нанял охранника. – Можно мне удалить хотя бы несколько файлов? – вмешался в их разговор Йо. – Иначе я ничего не смогу сделать с «Секом». Вольфганг Бластинг недовольно махнул рукой: – Забудь о «Секе». Программа работает. И это, – он указал на монитор и посмотрел на Сюзанну, – это опаснее, чем Рорлер. Ты можешь хотя бы приблизительно предположить, кто эти инвесторы? Небольшие суммы вкладов, очевидно, навели его на мысль, что несколько людей разделили между собой шесть миллионов. Сюзанна помотала головой, описала ему лимузин Цуркойлена, внешность его телохранителя и назвала номерные знаки машины. Он задумался, потом сказал: – Я должен получить копию. Или ты собираешься продолжать работать на Харденберга? Сюзанна снова помотала головой. Он довольно кивнул, пошел к двери и перед уходом еще раз обернулся: – Я могу рассчитывать на то, что ты не будешь ничего предпринимать на собственный страх и риск? – А что я должна предпринимать? – спросила она. Вольфганг тихо засмеялся: – Ну, насколько я тебя знаю, ты так просто не смиришься с тем, что Харденберг сместил тебя, после того как ты добилась настоящего расцвета его предприятия. Но я считаю, что ему надо отомстить по-другому. – И очень серьезно продолжил: – Надя, в твоих интересах больше не появляться в офисе. Даже если ты не знаешь инвесторов, твое лицо может быть им знакомо. Однажды ты в этом уже убедилась. – Мы собираемся завтра лететь в Париж, – встрял Михаэль. – Очень хорошо, – ухмыльнулся Вольфганг Бластинг. – Затем я свяжусь с коллегами из отдела по расследованию убийств, прежде чем Детмер всех там поставит на уши. Я уж сумею им объяснить, что ее случай касается тех кругов, привлечение которых может стать для них опасным. Наконец он ушел. Йо последовал за ним. После того, как Сюзанна с Михаэлем остались одни, Михаэль некоторое время стоял неподвижно, с ледяным выражением лица. Затем он осведомился: – Зачем ты убила этого пьяницу Хеллера? Только потому, что он увидел тебя? А на чьей совести убийство женщины? Может, это дело рук Филиппа? Это была ужасная ночь. Она сотни раз заверяла Михаэля, что никак не связана со смертью Хеллера, а тем более со смертью Сюзанны Ласко. Он требовал, чтобы она прекратила лгать. Она настаивала на том, что в пятницу вечером была на Кеттлерштрассе и ждала там Сюзанну Ласко. Он сказал, что знает, с какой целью она была на Багамах. Однажды, когда она решила пойти в банк и снять немного наличных на следующий день, он не стал возвращаться в гостиницу, а незаметно последовал за нею к банку, в котором, как выяснилось, у нее лежал огромный капитал. Он возблагодарил Небо, вразумившее его отказаться от ее неожиданного подарка. Теперь, по крайней мере, у него еще оставались деньги. В случае, если Вольфганг умудрится разыскать инвесторов, ему этого хватит. До двух часов ночи он изводил ее требованиями рассказать ему правду. Сюзанна решила было выложить ему все, поскольку он, похоже, не собирался закрывать глаза на эти два убийства. Но его тон в понедельник был поначалу таким же непреклонным, а потом смягчился. Но если он узнает, что сделали с Надей… Вспомнив предостережение Дитера, Сюзанна решила молчать. Только под утро Сюзанна заснула. Она проснулась в половине девятого. Андреа уже пришла. На кухонном столе лежали две газеты и записка от Михаэля с просьбой позаботиться о билетах на самолет и сложить чемоданы. Вечером Сюзанна с Михаэлем должны были быть в Париже. Она позвонила в туристическое бюро и попросила оставить для нее два билета на самолет в Париж в окошке «Люфтганзы». Ей посоветовали лететь в субботу утром – билеты на этот рейс были дешевле. Но Сюзанна стояла на своем. Она хотела поскорее уехать отсюда. Обратные билеты она забронировала на следующую среду. Тоже два места, хотя сама она не собиралась возвращаться. Вскоре после десяти прибыла курьерская служба. Сюзанне доставили бандероль. Дитер прислал ей четыре аудиокассеты и маленький плеер с наушниками. Сюзанна решила поблагодарить его по телефону, а заодно рассказать ему о прошедшем вечере и о своих дальнейших планах, однако к телефону подошла Рами, и ей пришлось, не говоря ни слова, повесить трубку. Затем она села с плеером за письменный стол. Андреа заглянула в кабинет и спросила, нужно ли купить что-нибудь кроме обычных покупок. – Десять коробок дискет, – сказала Сюзанна, дала Андреа пятьдесят евро и снова сосредоточилась на голосе, произносившем предложение на французском и повторявшем его на немецком языке. Курс был предназначен не для начинающих и не для туристов, которые хотели заказать себе кофе или узнать, как добраться до гостиницы. Это был языковой курс довольно высокого уровня, он требовал концентрации внимания. Андреа ушла за покупками. Словно почувствовав это, ей тут же позвонил Дитер. Выслушав рассказ Сюзанны, он разразился проклятиями. – Что ни делается, все к лучшему, – наконец решил он. – Теперь Бластинг будет охотиться на Харденберга, и если поймает его, тот разорвет отношения с Надей Тренклер. А если Детмер постарается наверстать упущенное и использовать возможности судебной медицины, ты признаешься им, что ты и есть Сюзанна Ласко. Дитер посчитал излишним просматривать все файлы Харденберга. У него были фамилии и адреса оставшихся восьми мужчин, вложивших деньги в «Альфо-инвестмент». Финансовые трансакции были занесены в ноутбук, с него можно было делать даже банковские переводы и переносить суммы с одних счетов на другие. – Бесценная вещь, – заметил Дитер. – Такой компьютер стоит миллионов двадцать, не меньше. Если и есть еще один такой, то только в НАСА. Известие о том, что сегодня она улетает в Париж, его обрадовало. – Смотри, оттуда тоже уезжай как можно скорее, – посоветовал он. – Они и туда могут добраться. – Я все спланировала, – сказала Сюзанна. – Потом я поеду в Англию. По-английски мне легче будет объясняться. – Лучше в Румынию, – настаивал Дитер. – Там я, вероятно, кое-чем смогу тебе помочь – у меня есть связи. У них на юге легко достать поддельные документы. Когда все это дело быльем порастет, я мог бы попытаться перевести деньги в Люксембург. Затем ты их оттуда заберешь. Но об этом мы поговорим позже. Найди себе во Франции небольшой пансион где-нибудь в деревне. Никаких больших гостиниц и расчетов по кредитной карточке. Возьми с собой побольше наличных денег. Позвони мне, когда устроишься. Дальше посмотрим. Вскоре после разговора с Дитером вернулась Андреа и принесла сотню дискет. Пятьдесят евро она вернула Сюзанне со словами: – Это не так дорого стоило. Я заплатила за дискеты из хозяйственных денег, мне все равно пора снимать наличные со счета. Таким образом Сюзанна узнала, что Андреа располагает счетом, на который каждый месяц переводится определенная сумма на покупку продуктов и прочие хозяйственные затраты. В два часа, когда Андреа ушла, а банк открылся после обеденного перерыва, Сюзанна поехала туда сама. Предъявив паспорт Нади, она попросила выплатить ей две тысячи евро. Этой суммы было явно недостаточно для побега. Но она не хотела ни у кого вызывать подозрений. Затем она скопировала некоторые безобидные, на ее взгляд, файлы для Вольфганга Бластинга, положила дискеты в конверт и опустила его в находившийся неподалеку почтовый ящик. Затем принялась укладывать чемоданы. Брюки для беременной, новую блузку, бюстгальтеры и вещи для младенца она положила на самое дно чемодана, а сверху – пару Надиных брюк, несколько блузок и теплый свитер. Брать слишком много было нельзя, иначе Михаэль мог бы что-то заподозрить. К тому же через два месяца ей и без того не подошло бы ничего из имеющейся у нее одежды. Когда Михаэль вернулся домой, Сюзанна еще занималась упаковкой чемоданов. Он был очень сдержан, посоветовал ей поторопиться, взял из ящика комода свежее белье и пошел принимать душ. Сюзанна сунула аудиокассеты с уроками французского языка и плеер в свой чемодан, под свитер, и стала рассматривать Надины вечерние туалеты. Париж! С этим словом у нее ассоциировались кабаре «Мулен Руж» и «Крейзи Хорс», прекрасные женщины, стройные, высокие, длинноногие, с перьями на головах, танцующие канкан. Как-то раз, поздно вечером, лежа на своем старом диване, она смотрела по телевизору шоу из Парижа. Надя наверняка все это видела наяву. Наверное, в программе поездки будет посещение какого-нибудь дорогого ресторана. Сюзанна положила в чемодан два вечерних платья; не забыла она и о костюме для Михаэля. Затем она отдала Йо ключ от входной двери, чтобы в случае необходимости он обрезал провода сигнализации. До аэропорта они ехали в машине Михаэля. Во время поездки он не сказал ей ни слова. Она была благодарна ему за молчание и мысленно представляла себя исчезающей в толпе людей на одной из парижских улиц. Сена, собор Парижской Богоматери, Триумфальная арка, Лувр и Эйфелева башня, – больше она ничего не знала об этом городе. Впрочем, как и о тех людях, к которым они ехали в гости. Однако сейчас это казалось ей не столь важным. Она не хотела оставаться там надолго. При встрече она скажет «Nice to see you, Phil»[29] и, соответственно, «Pamela». Этого будет достаточно. В окошке «Люфтганзы» лежали забронированные билеты. Михаэль хотел побыстрее пройти регистрацию, чтобы потом спокойно выпить кофе и немного перекусить. Тут она совсем растерялась. Однако это не бросилось ему в глаза. Михаэль привел ее в бистро с самообслуживанием, взял две чашки кофе и кусок фруктового пирога для себя. У Сюзанны не было аппетита. Она осознавала, что уезжает навсегда. Легко сказать – «раствориться в толпе». Но бросить мать… Сюзанна вспомнила свой сон: мать рыдает у могилы Нади, ее поддерживают под руки Дитер и Йоханнес Герцог. Сюзанна решила, что обязательно позвонит ей как можно скорее, а потом заберет к себе. Эта мысль немного утешила ее. Доев пирог, Михаэль наконец обратил внимание на то, что она не курит уже несколько дней. Он удивился, что именно в такой ситуации она продолжала воздерживаться. – Мне нелегко, – ответила Сюзанна. – Я стискиваю зубы и терплю. Так же, как терплю все твои подозрения. А как иначе я могу тебе доказать, что я больше не та женщина, которой ты меня считаешь? При всем желании она не могла понять, зачем это сказала. Ведь их отношения скоро останутся в прошлом. Наверное, ей хотелось, чтобы когда-нибудь он узнал, что она действительно любила его в течение тех немногих дней, которые ей было разрешено с ним провести. Он ничего не ответил, только задумчиво на нее посмотрел. Затем они прошли контроль безопасности и оказались на борту «Боинга-737». Сюзанне казалось, что в салоне было меньше места, чем, к примеру, в автобусе. Однако теснота перестала ей мешать, когда она наконец села на свое место у окна. Она впервые в жизни летела в самолете. Сейчас она поднимется над облаками! Вынужденное ожидание временно приглушило все другие ощущения. И тут возникло непредвиденное затруднение. Михаэль напомнил ей о том, что она еще не пристегнулась, а Сюзанна не знала, как подтянуть ремень по своему размеру. Михаэль списал это на ее нервозность и помог ей пристегнуться. Он ничего не заподозрил. Самолет пришел в движение. Сюзанна почувствовала, что ее вдавило в кресло. Затем «боинг» оторвался от земли, и у нее возникло чувство, как будто ей что-то давит на череп. Уши заложило. Желудок стал судорожно сжиматься. Никогда еще ей не было так плохо. Она хватала ртом воздух; ее ладони, лоб и все тело взмокли от пота. Самолет оторвался от земли. Сюзанна не могла смотреть в иллюминатор, потому что у нее возникало чувство, что они падают, и не сводила глаз с одной из откидных дверец багажного отделения, где лежала ручная кладь, взятая пассажирами в салон. Краем глаза она заметила, что серый туман за стеклом иллюминатора внезапно рассеялся. Самолет набрал заданную высоту. Сюзанна увидела ясное голубое небо. В проходе между креслами стюардесса демонстрировала, где находились запасные выходы и как пользоваться кислородной маской. Сюзанна почувствовала спазмы в желудке, поднесла руку ко рту и попыталась подавить начинающуюся рвоту. – Что случилось, Надя? – услышала она голос Михаэля. – Мне худо, – простонала она. «Дурно» – хотела она сказать. Надя на ее месте определенно сказала бы «дурно». – Кажется, меня сейчас… Тошнота уже подступила к самому горлу. Михаэль взял ее сумочку, которую она судорожно прижимала к груди. Наверное, он искал бумажные платки, однако вместо этого в руках его оказалась пачка банкнот. В банке Сюзанна просто засунула пачку денег в сумочку. И конечно, Михаэль удивился тому, что Надя летит с наличными деньгами, имея две кредитные карточки. – Как это понимать? Она не могла ему ответить, только судорожно глотала слюну и зажимала рукой рот. Стюардесса заметила происходящее и тут же подбежала к Сюзанне. Она посоветовала ей использовать пакет, расположенный в спинке переднего сиденья. Сюзанне было настолько плохо, что она даже не чувствовала неловкости. Михаэль извинился перед стюардессой, непонимающе пожав при этом плечами: – Раньше у моей жены не возникало подобных проблем. Сюзанне не стало лучше. Ей понадобился еще пакет. Она не могла понять людей, которым нравится летать. Между тем стюардессы стали предлагать пассажирам напитки. Стюардесса с сочувственной улыбкой предложила Михаэлю коньяк. Он наотрез отказался и попросил минеральную воду. Сюзанна заказала томатный сок с солью и перцем. После вечеринки у Лило этот напиток помог ей прийти в норму. Помог он ей и сейчас. Но, когда самолет пошел на снижение, Сюзанну опять затошнило. Нечего было и думать о том, чтобы взглянуть на город с высоты птичьего полета. Сюзанна не отрываясь смотрела на дверцу багажного отделения. «Боинг» встряхнуло при приземлении, и у Сюзанны начался новый приступ рвоты. Когда все кончилось, Михаэль помог ей расстегнуть ремень безопасности и сухо сказал: – В последнее время ты меня удивляешь. В его голосе слышалась издевка. Михаэль подождал, пока все пассажиры вышли из самолета, и помог Сюзанне подняться. Стюардесса еще раз осведомилась о ее самочувствии и пожелала им приятного пребывания в Париже. Михаэль вел Сюзанну узкими, бесконечными проходами. Он взял чемоданы с конвейера и стал осматриваться в поисках багажной тележки, потому что не мог одновременно нести два чемодана и поддерживать Сюзанну под руку. – Если ты мне скажешь, куда я должен сдать твой чемодан, то мне не придется тащить его до такси. Похоже, он давал ей понять: он догадывается о том, что она хочет сбежать. – Я могу идти сама, – пробормотала Сюзанна. Однако она еще не слишком уверенно держалась на ногах. Каждый шаг давался ей с трудом. Ее шатало, голова кружилась, все плыло перед глазами. – Сядь, – потребовал Михаэль. – Я только посмотрю, где Фил. Он усадил ее на стул, поставил рядом чемоданы и ушел. Через десять минут он вернулся, удивленный тем, что нигде не смог обнаружить Фила. – Ты сказала ему, когда мы прилетаем? – Я забыла. Михаэль со вздохом достал мобильный телефон. К сожалению, ни Фил, ни Памела не отвечали. – Сейчас мы проедем мимо них. Может быть, они просто ненадолго вышли из дому. Если нет – оставим им сообщение и поедем в гостиницу. Сюзанна решила пока не говорить Михаэлю, что она забыла зарезервировать номер в гостинице. Они взяли такси. Михаэль поручил Сюзанне назвать водителю адрес Фила и подсказать, что на Монпарнас лучше всего ехать через рю де Вожирар. От страха Сюзанна не могла вспомнить ни единого слова по-французски, но, к счастью, водитель и так уже все понял. Сюзанна съежилась на заднем сиденье машины, полумертвая от ужаса. Париж в начале декабря. Город-мечта в серых тонах. Холод и сырость. Первое впечатление Сюзанны от Парижа: моросящий дождь, отражение фонарей на мокром асфальте и мелькание «дворников». Голова болела. Стоило Сюзанне пошевелиться, как у нее начинался ужасный приступ головокружения. Все тело ломило. Они наверняка проезжали мимо каких-то достопримечательностей. Однако Сюзанна не решалась смотреть по сторонам. Водитель пытался поговорить с Михаэлем, спрашивал, зачем они приехали в Париж. Сюзанна поняла кое-что из его слов. Михаэль, по-видимому, не понимал, чего хочет от него водитель, и поэтому отмалчивался. Сюзанне на мгновение вспомнились слова, написанные от руки: «Jacques, mon ch#233;ri». Если Михаэль не знает французского, то Надя ничем не рисковала, оставляя на виду подобные записки. Теперь Сюзанна могла бы перевести пару фраз, но не более того. Вообще-то, большего и не требовалось, пока Михаэль находился поблизости. Хотя языковая тренировка была очень важна для Сюзанны. В течение следующих дней быть вынужденной снова садиться в машину – уже при одной мысли об этом к горлу подступала тошнота. Водитель прибавил скорость, делал резкие повороты, и Сюзанне опять стало не по себе. Наконец они оказались на улице, которая на первый взгляд мало чем отличалась от Кеттлерштрассе, где жила Сюзанна. Машины, припаркованные вплотную друг к другу по обеим сторонам улицы, за ними – унылые фасады многоэтажных жилых домов. Сам собой напрашивался вывод, что приглашенным лекторам университет не предоставлял роскошных квартир. Сюзанна не могла взять в толк, почему Фил и Памела не нашли себе жилье получше. Дождь усиливался. Михаэль потребовал, чтобы Сюзанна объяснила водителю, что они, возможно, поедут дальше. Затем вышел из машины и направился к подъезду дома. Через минуту он вернулся, расплатился с водителем, взяв деньги из ее сумочки, вынул из багажника автомобиля оба чемодана и попросил Сюзанну подождать его в машине. Водитель повернулся к Сюзанне и о чем-то спросил ее. Она решила не вступать с ним в беседу и вышла из машины. Михаэль уже стоял у подъезда и не заметил ее. Сюзанна протиснулась между двумя припаркованными машинами. Михаэль открыл входную дверь и стал всматриваться в темную парадную. Внезапно наверху раздался радостный возглас. Вниз по лестнице быстро спустился мужчина. Михаэль поставил чемоданы на пол, крепко обнял его и дружески похлопал по спине. Сюзанна прислонилась к стене дома. Она еще успела почувствовать, как у нее подкашиваются ноги. Потом в глазах у нее потемнело, к горлу подступила тошнота, голова закружилась, и Сюзанна потеряла сознание. Очнувшись, Сюзанна сначала подумала, что она опять на вечеринке у Лило. Яркая, аляповатая картина на стене, незнакомая женщина, которая склонилась над Сюзанной, лежавшей на диване, и поднесла к ее губам чашку. Но на этот раз в чашке был не чай, а вода. Сюзанна сделала несколько глотков. – Сюзанна кивнула и хотела подняться. Но Памела не дала ей встать с дивана: – Комната была крошечной. Даже мини-спальня Сюзанны на Кеттлерштрассе была просторнее. С потолка свисала лампочка, на окнах не было занавесок. Кроме дивана здесь стоял еще узкий шкаф. Когда Михаэль вошел, в комнате стало еще теснее. Он явно был не в духе. – Я же сказал тебе, чтобы ты сидела в машине! Ты не ушиблась? К счастью, Сюзанна отделалась небольшой царапиной на лбу. Ее одежда была мокрой и грязной, так как она упала в лужу. – Мы должны вызвать врача, – решил Михаэль. Он давно уже не видел свою жену в таком жалком состоянии – с тех пор, как она бросила пить. Но сейчас она была абсолютно трезвой. Сюзанна, белая как полотно, стуча зубами от озноба, с трудом выдавила: – Пустяки, это давление. – Вздор! У тебя никогда не было проблем с давлением. В дверях появился Фил. Он был ниже ростом, чем Михаэль, и, встав на цыпочки, подмигивал ей через плечо Михаэля и подавал какие-то знаки, значение которых Наде, вероятно, было известно. – Михаэль стал ему что-то объяснять. Сюзанна не поняла ни слова. Он говорил слишком быстро. Фил кивнул и снова исчез. Памела сочувственно взглянула на нее и тоже сказала несколько фраз по-английски. Сюзанна кивнула. И Памела принялась за дело: сняла с нее мокрую одежду, принесла старый махровый халат, помогла Сюзанне переодеться и повела ее в маленькую ванную. Пока та мылась, Памела сидела рядом. Стоя под горячим душем, Сюзанна внезапно расплакалась. Париж! Первые шаги в новую жизнь закончились падением в грязную лужу. Зловещее предзнаменование. Памела опять что-то сказала ей. Сюзанна притворилась, что из-за шума воды ничего не слышит. Но долго оставаться под душем она не могла. Когда через полчаса Памела вывела ее из ванной на кухню, там сидели Михаэль и Фил вместе с каким-то незнакомым мужчиной. При появлении Сюзанны незнакомец поднялся и наклонился за маленьким чемоданчиком, стоявшим рядом со стулом. Очевидно, это был врач. Сказав мужчинам что-то по-французски, он последовал за ними в комнату. Памела осталась на кухне. В первые минуты осмотра на все вопросы врача она отвечала «oui».[33] Она предполагала, что он спрашивает ее, на что она жалуется. Врач измерил ей давление, прощупал руками живот. Давление у Сюзанны было крайне низким. Сюзанна увидела цифры на экране прибора, так что врачу не пришлось ей ничего объяснять. Живот, кажется, был в порядке. Врач стал пальпировать сильнее. Вдруг он насторожился и что-то спросил. – Пальцы врача продолжали пальпировать низ ее живота. Дверь в комнату открылась, и вошел Михаэль. Из-за его плеча выглядывал Фил, несмотря на то, что Сюзанна полураздетая лежала на диване. Врач прикрыл ее купальным халатом и сказал: – Он давно заметил, что Сюзанна не понимает его. – Что он сказал? – спросил Михаэль. Прежде чем Сюзанна или врач смогли ответить, Фил хлопнул Михаэля по плечу и радостно завопил на всю крохотную, убогую комнатушку: – Это Сюзанна поняла и без перевода. – Затем он решил объяснить врачу, что тот ошибся. – Как по-французски «стерилизация»? Врач пожал плечами, вынул из сумки стетоскоп, положил прохладный диск Сюзанне на живот, под купальный халат. Послушав ее, он передал стетоскоп Михаэлю. Михаэль напряженно прислушался. У Сюзанны появилось чувство, что ее сердце вот-вот перестанет биться. Сейчас он все поймет! Вмешательство врача раскрыло ее обман. Михаэль взволнованно смотрел на нее. Сюзанна знала, что он сейчас скажет. «Ты не Надя!» Но вместо этого Михаэль спросил: – Ты слышала когда-нибудь, как бьется сердце? Сюзанна помотала головой. Михаэль отдал врачу стетоскоп, повернулся и вышел из комнаты. Врач уложил медицинские инструменты в сумку и последовал за ним. На кухне он выписал рецепт. Михаэль заплатил ему, снова взяв деньги из сумочки Сюзанны. Попрощавшись, врач ушел. Париж! Сюзанна лежала в старом махровом халате на потертом диване. Свет электрической лампочки, висевшей на голом проводе, отражался в окне без занавесок. В голове Сюзанны крутился вопрос Андреа: «Вы не хотите предъявить иск Веннингу?» Из этой фразы можно было сделать только один вывод. Из кухни доносился шум воды и стук посуды. Дверь в прихожую оставалась открытой. Приблизительно полчаса она оставалась наедине со своими страхами. Затем в дверях появилась Памела и холодным тоном осведомилась: – Сюзанна кивнула. – От этого приглашения веяло ледяным холодом, словно из холодильника, где недавно лежал тот самый цыпленок. Настроение у всех собравшихся за столом было подавленным, говорили несколько медленнее, чем обычно, так что Сюзанна кое-что поняла. Прежде всего имена. Судя по всему, ее все еще принимали за Надю. Михаэль рассказывал о Харденберге, Хеллере, Сюзанне Ласко, Вольфганге и Нассау. Дом с собственным пляжем, номер в гостинице больше, чем вилла, которую ей подарил отец. Она была одержима жаждой роскоши, ненасытна в погоне за богатством. Деньги, деньги, деньги, для нее не было ничего превыше денег. Даже на раны, которые она наносила другим, она наклеивала дорогой пластырь. За все, что ему пришлось вынести во время ее запоев, она подарила ему «ягуар». Конечно, это великолепная машина, но он мог бы обойтись и без нее. Время от времени Михаэль бросал на Сюзанну враждебные взгляды. Фил и Памела делали вид, как будто ее здесь нет. Но Сюзанна была даже рада этому: ей не нужно было участвовать в беседе. Михаэль упомянул и о пачке денег в ее сумочке, язвительно заметив, что этой суммы наверняка хватит на оплату аборта в клинике. Когда Памела подала на стол кофе, он вспомнил, что они должны были срочно позвонить в гостиницу, чтобы отменить бронирование номера, и уже собрался было набирать номер гостиницы, когда Сюзанна остановила его. – Извини меня, – пробормотала она. – Я забыла заказать номер. – Ясное дело, – прошипел он. – Ты наверняка исходила из того, что он тебе вряд ли понадобится, не так ли? Фил осведомился, о чем идет речь, и еще раз предложил им комнату для гостей. Речь шла о комнате, в которой Сюзанну осматривал врач. Диван можно раздвинуть, объяснял Фил, и получится отличная кровать. Не очень широкая, конечно, зато «ютная». Видимо, это должно было означать «уютная». Произнося это слово, Фил широко улыбнулся. – Меня это устраивает, – сказал Михаэль. – Если тебе неудобно, то ты не обязана здесь оставаться. Просто позвони в клинику, они наверняка смогут принять тебя уже сегодня вечером. – Не думаю, – сказала она. – Я записалась только на понедельник. Сюзанна мысленно похвалила себя за удачную выдумку. Если в понедельник она сядет в такси и он будет думать, что она поехала в клинику, то он не так быстро ее хватится. Вскоре после полуночи он последовал за ней в маленькую комнату, закрыл дверь, лег в постель рядом с ней и спросил, в какую клинику она записалась. – Почему это тебя интересует? – спросила Сюзанна. – Можешь не переживать. Я все сделаю сама. Он кивнул: – У полиции наверняка есть еще вопросы относительно вечера пятницы. Я мог бы сказать им, что ты находилась на Кеттлерштрассе и я был вынужден ждать тебя до полуночи. Я все им расскажу, если ты и дальше будешь настаивать на том, что это дело касается только тебя. Не забывай, что я в нем тоже участвовал. Она не понимала, чего он хочет от нее. Звучало так, будто он хочет присутствовать при аборте и наблюдать за тем, как убивают его ребенка. На мгновение она забыла о том, что играет чужую роль. Сейчас она была только Сюзанной Ласко. – Рассказывай им обо мне все, что хочешь. Я уже давно поняла, что ты мне не доверяешь. Да, ты прав. Я не хотела забеременеть. Но я собираюсь выносить и родить этого ребенка. Нравится тебе это или нет. – Ты хочешь оставить ребенка? – Михаэль был обескуражен. Да, подумала Сюзанна, права была Надя, когда говорила ей: «Он с ума сойдет, когда узнает, что стал отцом». – Зачем ты тогда записалась на аборт? – спросил Михаэль. – Никуда я не записывалась, – сказала она. – Это было лишь твое предположение. А я просто не стала его опровергать. Зачем? Ведь если я скажу правду, ты мне не поверишь. А ребенка буду рожать я, а не ты. Ты хотел развестись? Отлично! Я и одна справлюсь. Он подошел к Сюзанне и крепко обнял ее. И начиная с этого момента все изменилось. Она наконец поняла, что#769; сделала для него. Она! Не Надя! И если однажды он узнает, кто она на самом деле, возможно, он полюбит ее. Может быть, поймет, что ее любовь для него дороже, чем все подачки Нади. Да, она оплатила его учебу в США, подарила ему «ягуар». Но Михаэль мечтал совсем не об этом. Он очень хотел ребенка. А Надя сделала операцию, перевязку фаллопиевых труб. И вот она забеременела. Можно было предъявить иск врачу Веннингу, который проводил эту операцию. А можно было порадоваться врачебной ошибке и жить счастливо. Михаэль был бесконечно счастлив, он хотел все забыть и начать жить с ней по-новому. В субботу утром Михаэль сообщил Филу и Памеле о желании Сюзанны родить ребенка. В связи с этим появились некоторые языковые проблемы, которые Михаэль списал на счастливое волнение будущей матери. За завтраком Памела попросила Сюзанну говорить с ней по-немецки и исправлять ее, если она будет неправильно строить фразы. В противоположность Филу, считавшему свой родной язык международным, а изучение всех других – излишним, Памела хотела учиться. Таким образом они отлично побеседовали: Михаэль с Филом, Сюзанна с Памелой. Наконец около полудня Михаэль стал хлопотать о номере в гостинице. Фил отвез их туда на машине. Они оставили чемоданы в номере. Погода была лучше, чем в день их приезда. Было холодно, но сухо. Об осмотре достопримечательностей не могло быть и речи. Надя уже была в Париже, так что Михаэлю и в голову бы не пришло совершить с женой экскурсию по городу. Из гостиницы они поехали к Филу и Памеле. В воскресенье они совершили прогулку по набережной Сены, в полдень поели в небольшом бистро. В понедельник Фил должен был читать лекции в Сорбонне. Михаэль хотел после завтрака отправиться в гостиницу. Он поехал туда один, поручив Памеле побыть с Сюзанной. Видимо, он все еще не до конца доверял ей. Казалось бы, вот она, прекрасная возможность сбежать. Однако вместо этого Сюзанна отправилась с Памелой за покупками. Она зашла в пару маленьких магазинчиков, минуя большие торговые центры, в которых Надя наверняка сделала бы кучу покупок. Сюзанна купила одежду и всякие мелочи для новорожденного, а себе – еще два бюстгальтера и красивое платье, которое через три-четыре месяца должно было сидеть на ней как влитое. Памела, как и Сюзанна, выбирала вещи подешевле. Она никогда раньше не встречалась с Надей. Она жила с Филом уже три года, вне брака, и у нее не могло быть детей. После двух выкидышей в молодости Памела вынуждена была сделать операцию. Она страдала от своего бесплодия и сейчас втайне завидовала Сюзанне. Смеясь и болтая, с пакетами, полными покупок, они вернулись в квартиру, которая так сильно напоминала Сюзанне ее убогое жилище на Кеттлерштрассе. Михаэль удивился тому, что она купила такие дешевые вещи. В ответ она рассмеялась: – Дорогой, я ведь теперь безработная, помнишь? К тому же скоро нас будет трое. Михаэль расхохотался. Сам он оказался вовсе не экономным, купив ей в подарок еще одно кольцо – третью «печать» их брака. Вечером они вынули из чемоданов вечерние платья Сюзанны и смокинг Михаэля. Вещи были сильно помяты, но Михаэль ничуть не огорчился. Не расстроился он и во вторник, когда Сюзанна случайно пролила кофе на свой свитер и ей пришлось позаимствовать еще один у Памелы. Он от души посмеялся над этим происшествием. В ночь на среду произошел маленький инцидент, заставивший его задуматься. Михаэль снова обратил внимание на родинку Сюзанны. Она забыла замаскировать ее тональным кремом. – Почему она так внезапно появилась? – удивился Михаэль. – Не внезапно, – возразила Сюзанна. – Я ее уже давно заметила. Просто не хотела, чтобы ты волновался по этому поводу и запрещал мне посещать солярий. Во время беременности сначала изменяется структура кожи. А потом перестраивается и весь организм. – Да, – сказал он и снова рассмеялся. – Даже давление. В среду утром Сюзанна подумала о том, что надо позвонить Дитеру, узнать, как у него дела. Михаэль был в ванной. Однако, прежде чем она смогла заставить себя взять телефонную трубку, набрать номер Дитера и слушать его разглагольствования насчет побега, в комнату вошел Михаэль. Они еще раз съездили к Филу и Памеле и пообедали вместе с ними. На прощание Фил поцеловал ее в щеку. Памела обняла ее, попросила звонить почаще и рассказывать, как дела у малыша. Самолет вылетал из Парижа днем. В аэропорту у Сюзанны еще был шанс сбежать, например под предлогом, что ей нужно в туалет. Исчезнуть в толпе было несложно. Но Михаэль, скорее всего, проводил бы ее до туалета и ждал у дверей. К тому же после всего, что произошло за последние дни, Сюзанне уже не хотелось совершать побег. Снова «Боинг-737». И снова неприятные ощущения при взлете. Врач прописал Сюзанне лекарство, повышающее давление, и оно помогло ей перенести полет. Михаэль был нежен и заботлив как никогда. Только после приземления Михаэль сказал Сюзанне, что ранним утром, когда она принимала душ, он позвонил Вольфгангу Бластингу. Сюзанна с Михаэлем уже были на стоянке. Укладывая чемоданы в багажник машины, Михаэль сказал: – Вольфганг хочет срочно поговорить с тобой. Он считает, что тебе здорово повезло. Эти типы на машине с франкфуртскими номерами очень опасны. Благодаря показаниям Сюзанны полиция быстро разыскала владельца черного лимузина. Маркус Цуркойлен был некогда очень большой шишкой во франкфуртском преступном мире. В течение последних лет его влияние было уже не столь велико: теперь всем заправляли группировки из Восточной Европы. Поэтому он решил уйти на покой и продать некоторые заведения из района красных фонарей одному русскому. Официально он продавал их за смешную сумму. Фактическая же стоимость, по имеющейся информации, превышала пять с половиной миллионов, сказал Вольфганг Бластинг Михаэлю по телефону. После этого он, очевидно, решил заняться обманутыми инвесторами. Михаэль никак не прокомментировал версию Бластинга. Но по пути домой он сказал Сюзанне, что «всегда подозревал: Сюзанна Ласко – не та, за кого себя выдает». Взять хотя бы эту историю с банком в Нассау. А как продавщица кондитерских изделий могла умудриться перевести пять с половиной миллионов долларов на Багамы? Сюзанна Ласко могла какое-то время работать в банке, это он услышал утром от Вольфганга Бластинга. Однако ее контакты должны были ограничиваться близлежащим филиалом районной сберегательной кассы. Если Сюзанна Ласко когда-нибудь и занималась инвестиционными проектами, то речь могла идти только о государственном займе. Как эта женщина смогла убедить такого матерого преступника, как Цуркойлен, что его вклад приносит прибыль, а потом оставить его у разбитого корыта? Михаэль даже не догадывался о том, как недалек он от истины. И был уверен, что Вольфганг Бластинг разделяет его мнение. – Вольфганг сказал, что у него есть несколько любопытных фактов о Ласко. По телефону он не хотел распространяться об этом. И просил пока ни о чем тебе не рассказывать. Видимо, хочет преподнести тебе сюрприз. Расскажи ему, как все было на самом деле, Надя. Дай ему то, что он хочет получить. Сделай это ради нас с тобой и ради ребенка. Харденберга и Цуркойлена посадят в тюрьму за уклонение от уплаты налогов. Я уверен, Бластинг позаботится о том, чтобы ты отделалась условным наказанием. Ведь ты будешь давать показания против главаря банды. Михаэль заклинал ее быть благоразумной. Но было уже слишком поздно. Благоразумным было бы в понедельник, когда она ходила за покупками, сказать Памеле: «Я забегу на минутку в туалет». И сбежать. Наверное, Михаэль понял бы причину ее побега. Когда они свернули на Мариенвег, он сказал ей, что если она его действительно любит, сейчас у нее прекрасная возможность это доказать. Но она не могла это сделать. Сюрприз от Бластинга, думала она. Интересная информация. Он наверняка имел в виду результат анализа ДНК. Тогда понятно, почему он не захотел говорить об этом по телефону. Не будешь же по телефону говорить мужчине, что он путешествует вовсе не со своей женой. Нужно было позаботиться о том, чтобы этот мужчина привез самозванку обратно, а затем надеть на нее наручники и выдвинуть ей обвинение. |
||
|