"Ночные объятия" - читать интересную книгу автора (Кеньон Шеррилин)

ГЛАВА 10

После того, как Саншайн смогла вытянуть из Селены все лакомые подробности до последней крупицы, она пораньше свернула свой стенд и решила вернуться домой. Когда она добралась туда, Тэлон все еще спал на софе.

Ее губы задергались, когда она посмотрела на него. Он выглядел восхитительно, и ему было явно неудобно. Мужчина был слишком большим для этой бело-розовой кушетки, с которой свисали его руки и ноги.

Он снял рубашку и куртку, и, аккуратно сложив, оставил их на кофейном столике. Ботинки стояли на полу под ним. Светлые волосы были взъерошены, черты лица смягчились, а греховно-длинные ресницы ласкали щеки. Две тонкие косички лежали на подушке, и он блаженно вздыхал во сне. Широкая ладонь прикрывала лоб.

Глядя на него теперь, трудно было поверить в то, что он был древним бессмертным воином, чье имя было синонимом смерти. И который заставлял смягчаться ее сердце и ускоряться пульс.

Он был великолепен.

Саншайн глядела на запутанную клановую татуировку на его теле. Он и правда был кельтом. По-настоящему живой, дышащий «бегущий-голым-через-вереск-и-торфяники» Кельт.

Ее бабушке это понравилось бы.

Саншайн закрыла глаза и позволила своей памяти, принадлежащей Ниньи, завладеть собой. В действительности, эти воспоминания не были ее собственными. Скорее, они были похожи на кино, которое она смотрела когда-то.

Они были реальны для нее, и в то же самое время не были. Она больше не была Ниньей, а Тэлон…

Он не являлся тем мужчиной, которым был тогда.

Спирр был полон ярости и изменчивых эмоций. У Тэлона были эмоциональные взрывы, но, главным образом, он был спокоен и беспристрастен.

Никто из них не был тем же самым человеком, и все же она не могла избавиться от чувства, что все равно им предназначено быть вместе.

Но если то, что рассказала Селена, правда, его призванием было много большее, чем просто быть ее возлюбленным. Не говоря уже о том, что она больше не Нинья. Часть Ниньи жила в ней, но она была совсем другим человеком.

Любила ли она Тэлона будучи Саншайн, или что-то из этого пришло из ее предыдущей жизни? Могла ли она знать наверняка?

«Я никогда не буду любить никого, кроме тебя, Нин».

Слова на кельтском эхом отозвались в ее голове.

Постепенно все воспоминания об их совместной жизни в прошлом возвращались к ней. Как будто кто-то сорвал печать с двери ее памяти, и воспоминания вырвались наружу.

Она вспомнила о его сестре и родителях, даже о дяде и тете, и незаконнорожденном кузене. Вспомнила, Тэлона юным пареньком, когда они вместе в первый раз сбежали поиграть у озера.

Она помнила, как относились к нему люди клана. Скандал о его царственной матери, совращенной его отцом-друидом. Как родители Тэлона бежали темной ночью, чтобы предотвратить убийство его отца и избежать наказания матери за совершение запретных действий.

Из-за этого все ненавидели Тэлона. Его обвиняли в слабостях матери, в том, что она соблазнила их Первосвященника и оставила клан без руководства. Они обвиняли его в том, что его мать поставила свои желания и потребности выше своих людей. Чтобы искупить ее грех, Тэлон поставил всеобщие желания и потребности над собственными.

У Саншайн сжалось горло, когда она вспомнила все, что он вытерпел.

Нинья была там, той холодной снежной ночью, когда Тэлон приковылял в зал, замерзший, с орущим ребенком в руках. Своим плащом он укутал сестру, чтобы согреть ее. Свои ботинки он продал, чтобы купить Кеаре молоко, которое та отказывалась пить.

Тэлон вызывающе стоял перед всеми ними. Его юное тело было готово принять любое проявление их злобы. Даже теперь она видела перед собой холодную решимость, которая горела в его янтарных глазах.

— Твоя мать, — спросил король Идиаг, — где она?

— Две недели, как она умерла.

— А твой отец?

— Прошло шесть месяцев, как он был убит, защищая нас от саксов. — Тэлон посмотрел на орущего младенца, потом опять на дядю. Его лицо смягчилось и выдавало опасение. Это была единственная щель в фасаде его храбрости. — Пожалуйста, Ваше Величество, пожалуйста, пощадите мою младшую сестру. Не дайте ей тоже умереть.

Идиаг наблюдал за ним с любопытством:

— А как насчет тебя, мальчик? Ты просишь милосердия и для себя?

Тэлон тряхнул головой:

— Нет, Величество. Для себя я не прошу ничего.

Идиаг принял Кеару как дочь, но так и не признал по-настоящему Тэлона. Он презирал его, как и все остальные. И никогда не защищал от злобы и насмешек людей.

Вместо этого он велел Тэлону принимать все как мужчина, потому что тот заслужил это, и никогда не хныкать.

Так Тэлон и поступил.

Саншайн не могла сосчитать, сколько раз находила его у озера, тренирующегося с мечом.

«Я заставлю их принять меня, Нин. Я буду лучшим воином, рожденным когда-либо, и они никогда не посмеют говорить со мной с чем-то меньшим, чем уважение».

Она видела, как разгневанный и обиженный мальчик превращается в озлобленного, жестокого мужчину. На его лице всегда было угрюмое выражение, а в движениях смертельно-опасная уверенность, и даже самое храброе сердце вздрагивало при его приближении.

Он по-своему пробивал путь к сердцу дяди. До тех пор, пока даже клан, который ненавидел его, не понял, что Тэлон — единственный, кто способен возглавить их в борьбе против врагов.

Никто не смел встречаться с его пристальным взглядом, и только шепотом отваживались унижать его или мать.

У Идиага не было другого выбора, кроме как принять его. Или признать Тэлона или потерять свой трон в войне.

Тэлон был неукротим. Сильный. Непреклонный.

Мужчина, обладающий властью.

До тех пор, пока она не оказывалась рядом с ним. Только тогда он смягчался, позволяя себе улыбаться и смеяться.

И ее неотступно преследовало воспоминание, как Тэлон шептал ей о своей любви, когда она умерла у него на руках…

Горло у Саншайн сжалось, когда она поставила сумку и термос с кофе на стол, и опустилась на колени на пол рядом с головой Тэлона. Нежность затопила ее.

Она действительно любила этого мужчину.

Она сильно изменилась.

А Тэлон — нет.

Он был все тем же свирепым воином. Тем же самым человеком, который ставил барьеры перед собой и преодолевал их.

Она провела кончиком пальца по его бровям, потом наклонилась и поцеловала в щеку.

Вздрогнув, он проснулся так резко, что свалился с кушетки.

Саншайн подавила смешок:

— Прости.

Тэлон озирался вокруг, нетвердо стоя на ногах, потом сел обратно на кушетку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где он находится. Прочищая горло, он, нахмурившись, наблюдал за Саншайн, которая, присев на корточки, смотрела на него со странным слезливым выражением на лице.

— Что ты сделала?

— Поцеловала чуткую Спящую Красавицу.

Он снова нахмурился, пока не унюхал аромат, почти такой же соблазнительный, как пачули.

— Кофе?

Она вручила ему термос:

— И пирожки. Я подумала, что ты предпочтешь их соку из гуавы и кексам с клюквой.

Тэлон подозрительно посмотрел на нее, задаваясь вопросом, не похитил ли человек-стручок[41] ее тело, пока он спал. Это не могла быть та же самая женщина, которая часами рылась в «отбросах» у него дома, выискивая что-нибудь «нетоксичное», чтобы поесть.

Или сердитая искусительница, прогнавшая его спать на кушетке в одиночестве.

— Ты больше не злишься на меня?

— Я хочу, чтобы ты доверял мне, Тэлон. Это не изменилось.

Тэлон отвел взгляд, не в состоянии вынести боль в ее глазах. Он не хотел делать ей больно, не хотел ничего скрывать от нее. Но у него не было никакого выбора.

Во многих смыслах она была его женой, и в то же время не была. Он должен узнать ее заново. Больше всего его удивило, что ему очень нравилось узнавать ее. Саншайн была невероятно сексуальной, интересной и забавной женщиной.

Она вытащила из пакета засахаренную булочку:

— Голодный?

Да, он голоден, но не в смысле еды. Он изголодался по ее телу, по ее присутствию. Больше всего он изголодался по ее глазам, смеющимися над ним и не затененным обидой.

Она поднесла руку к его губам, предлагая ему печенье. Он не взял его руками. Вместо этого, он наклонился вперед и откусил кусочек, заставляя ее смотреть на него.

Саншайн дрожала, пока он грыз печенье, а потом поцеловал ее. Она застонала от его сладкого вкуса. Удовлетворенно вздыхая, она заставила его сесть обратно на кушетку и устроилась на его коленях.

— Ммм, — выдохнул он, — мне нравится так просыпаться.

Она отложила булочку и осторожно налила ему чашку кофе из термоса. Он выглядел немного нервным, наблюдая за ней.

— Пожалуйста, не пролей это на меня.

Она выгнула брови:

— Я забывчива, Тэлон, а не неуклюжа.

Тем не менее, он быстро забрал чашку из ее рук и глотнул пахнущий цикорием кофе. Она закрутила крышку термоса и отставила его в сторону.

Саншайн запустила руку в его волосы, позволяя золотым волнам струиться между пальцев. Его мускулы слегка сокращались при движении, заставляя ее загореться желанием. Это был по-настоящему восхитительный, неотразимый мужчина.

— Только представь, насколько более милой я стала бы, если бы ты рассказал мне о себе.

Он сжал зубы:

— Ты упряма.

Она провела пальцем вниз по жестким волоскам на челюсти, увидев, что его глаза потемнели и он отвердел под нею:

— Только когда вижу то, что хочу.

Тэлон вытянул еще одну булочку из пакета и предложил ей.

Она с гримасой отвернулась:

— Это опасно для твоего здоровья.

— Детка, жизнь вообще опасна для здоровья. А теперь откуси, а я отвечу на твой вопрос.

Со скептицизмом, но желая попробовать, она откусила немного и застонала от того, каким декадентским и великолепным оказался вкус. Он напоминал ей Тэлона.

Тэлон улыбнулся, глядя, как она смакует булочку. Пока не заметил сахар, просыпавшийся ей на грудь. Он возбудился еще больше.

Она откусила еще раз, и просыпала на грудь еще больше сахара.

У него пересохло в горле.

Прежде чем смог остановить себя, он опустил голову и лизнул сахар с ее обнаженной плоти в глубоком V-образном вырезе свитера.

Она застонала от удовольствия и обняла его голову, прикоснувшись к ней своей:

— Итак, как давно ты знаешь Вульфа?

Отвлеченный ее вкусом и запахом, он ответил, не раздумывая:

— Сто лет.

И замер, когда сказанное дошло до него.

— Я имел ввиду, что я…

— Все о'кей, — прошептала она, облизывая его ухо и посылая мурашки по коже, — я знаю, что ты — Темный охотник.

Он отпрянул и нахмурился:

— Откуда ты это знаешь?

— Мне сказал друг.

— Кто?

— Это имеет значение? — она потерлась об него и положила руки к нему на плечи, чтобы посмотреть в лицо. Ее темно-карие глаза глядели на него с подкупающей искренностью. — Я говорила, что никогда не предам тебя. И именно это имела в виду.

— Тебе не положено знать об этом.

— Я знаю.

Тэлон смотрел в сторону, потому что боялся того, что может случиться с ней, если кто-нибудь узнает, что ей известно о Темных Охотниках и их мире.

— Что еще твой друг рассказал тебе?

— Что ты бессмертен. Она не знает, сколько тебе лет, но сказала, что ты продал душу за месть своему клану.

Он сузил глаза:

— Она сказала, почему?

— Она не знает.

— Что еще она говорила?

— Только истинная любовь сможет вернуть тебе душу и освободить от клятвы Артемиде.

Это была правда, но в его случае это не имело значения. Свободен он или нет, они не смогут быть вместе.

— Ты имеешь в виду, если я захочу быть свободным.

— А ты не хочешь?

Он уставился в пол.

Она прижала ладонь к его щеке и заставила посмотреть на себя:

— Тэлон?

Он взял ее руки и поцеловал каждую, затем сжал их. Как он мечтал о целой жизни с ней. Это было все, чего он когда-либо хотел.

И это было то, чего никогда у него не будет.

— На этот вопрос не так легко ответить, Саншайн. Я принял присягу и всегда буду обязан выполнять свою клятву.

— Я вообще что-то значу для тебя?

Тэлон вздрогнул. Он с радостью продавал бы свою душу снова и снова, лишь бы провести остальную часть вечности вместе с ней.

— Да, значишь, но ты должна признать, что мы едва знаем друг друга.

— Я знаю, когда я смотрю на тебя, Тэлон, я действительно знаю тебя. Я чувствую тебя так глубоко в сердце, что оно болит. А ты не чувствуешь того же?

Да, он чувствовал, но не мог сказать ей об этом. Не смел. Между ними стояло больше, чем просто чувства. Это были два древних бога, которые будут крайне огорчены, если он сделает выбор быть с ней.

— Моя жизнь опасна, Саншайн. Нет вообще никакой гарантии, что Артемида когда-нибудь отдаст мою душу. В прошлом было много случаев, когда она отказывала Темным Охотникам, просившим ее об этом. Но даже если она согласится, нет никакой гарантии, что ты пройдешь ее проверку и освободишь меня. Не говоря уже о таком маленьком факте, что столетия назад я взбесил главного кельтского бога и каждый раз, когда я позволяю себе любить человека, он убивает его. Как ты думаешь, почему я живу в одиночестве в болотах? Думаешь, мне нравится быть отшельником? Мне понравилось бы иметь оруженосца или друга-человека, но я не смею.

Ее взгляд наполнился сталью.

— Для справки, кого ты взбесил?

— Камулуса.

— Что ты сделал… — ее голос затих, а взгляд стал далеким. Как будто она вспоминала что-то. — Ты убил его сына.

— Да, — выдохнул он. — Я думал, он возглавлял людей, убивших Идиага.

— Потому что ты женился на мне, а не на его дочери.

Он кивнул:

— Я был так ослеплен горем, что не удосужился узнать, что его дочь вышла замуж за кого-то еще. — Он сглотнул, вспомнив тот день и муку, которая все еще жила в его сердце. — Нинья пыталась остановить меня, но я не стал слушать. После того, как я уничтожил их воинов и короля, Камулус явился на поле битвы и проклял меня. Потом я узнал, что нападение на дядю было подстроено его незаконным сыном, пытавшимся убрать с дороги меня и Кеару, чтобы самому стать королем. Но было слишком поздно. Смертельное проклятие было брошено и все наши судьбы предрешены. Вся правда всплыла в день моей смерти.

Он держал в ладонях ее лицо и мука того дня снова накатывала на него.

— Я так сожалею о том, что сделал с тобой. Что сделал с нами. Не прошло ни дня, чтобы я не жалел о том, что не могу вернуть и исправить.

— Ты ошибаешься, Тэлон. Ты сделал то, что считал правильным. — Саншайн прижала его к себе, пытаясь успокоить его боль и вину. — Должен же быть какой-то способ сбросить проклятие Камулуса. Разве нет?

— Нет, — ответил он. — Ты понятия не имеешь, насколько он силен.

Саншайн отступила, чтобы посмотреть на него:

— А ты никогда не пробовал умиротворить его или поговорить об этом?

Прежде чем он смог ответить, дверь с грохотом распахнулась.

У Саншайн перехватило дыхание, и она вскочила с колен Тэлона. Ее сердце бешено стучало. Она смотрела, как незнакомый мужчина медленно прошел через дверной проем. Он ступал так, как будто все время мира было в его распоряжении и был почти так же высок, как Тэлон, вероятно, не более шести футов. Длинные черные волосы свободно падали вокруг лица. Его одежда состояла из черных кожаных джинсов, серого хенли[42], и черного свитера с V-образным вырезом.

Он был поразительно красив, но его окружала темная зловещая аура. Можно было легко предположить, что он получал удовольствие, заставляя страдать других людей.

Тэлон поднялся, готовый к сражению.

Незнакомец улыбнулся дерзко и высокомерно:

— Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия. У меня горели уши. Естественно, я должен был прийти и посмотреть, о чем вы тут говорите.

Саншайн без слов поняла, что это Камулус.

Тэлон выдавил проклятие, и следующее, что она увидела, это появившиеся из-под его одежды на кофейном столике два кинжала, которые перелетели к нему в руки.

Он щелкнул большим пальцем по спусковому механизму, и лезвия превратились в круг. Потом присел в угрожающей позе, говорившей, что он готов помериться силами с богом.

— Подождите, — сказала она, надеясь предотвратить сражение, которое могло стоить Тэлону жизни. Посмотрев на Камулуса она спросила. — Почему Вы здесь?

Камулус зло и безжалостно засмеялся:

— Я здесь только для того, чтобы помучить Спирра, убивая тебя. Зачем бы еще я пришел?

Испугавшись, она попятилась назад.

С этим человеком, точнее воплощением дьявола, было весьма трудно договориться. Тэлон перепрыгнул через кушетку, схватив его за глотку.

В руках Камулуса из воздуха возник меч:

— О, Спирр, я скучал без тебя. Никто так не сражался, как ты.

Глаза Саншайн увеличились, когда мужчины встали в боевой позе друг против друга. Она никогда в своей жизни не видела ничего подобного. Забудьте Голливуд — он ничто по сравнению с этими двумя. Оба злые, они дрались с потрясающим мастерством.

Тэлон отклонил меч Камулуса своими срэдами, потом увернулся от другого выпада и пока Камулус готовился к новой атаке, развернулся и полоснул его по руке одним из кинжалов.

Бог зашипел, когда кровь потекла из раны.

— Я не позволю тебе забрать ее, — процедил Тэлон сквозь сжатые зубы. — Сначала я тебя убью.

Камулус атаковал даже жестче, чем до этого. Быстрее.

Тэлон встречал удар ударом. Смертельный выпад таким же смертельным выпадом.

— Ты никогда не мог понять, где твое место, Спирр. Ты никогда не знал, когда нужно опустить меч и просто поиграть.

— Я не играю с врагами. Я их убиваю. — он ударил головой Камулуса, который отшатнулся назад.

Бог потряс головой:

— Ты стал лучше.

— У меня было полторы тысячи лет, чтобы поработать над своими навыками.

Когда Тэлон бросился вперед, в дверь проникли еще шестеро мужчин.

У двоих из них в глазах ярко вспыхивали молнии.

Тэлон с проклятием отвернулся, закрыв глаза, как будто огни обожгли его.

— Мне и вправду жаль, что у меня на это нет больше времени, — сказал Камулус. — Но боюсь, мне стало скучно.

Тэлон повернулся к Саншайн, которая схватив со стола лампу, разбила ее об голову первого человека, который ее достиг.

— Будь ты проклят, Камулус! — прорычал он.

— Не теперь, Спирр. Это ты проклят.

Тэлон попытался добраться до Саншайн, но один из мужчин начал стрелять в него. Раны были для него не смертельны, но чрезвычайно болезненны. Пули попали в грудь, спину и руки, он зашатался, а потом упал.

Саншайн закричала, увидев как Тэлон свалился на пол. Испуганная, она бросилась к нему и почувствовала, как пуля разорвала сзади ее плечо. Все, о чем она могла думать, это как спасти себя и Тэлона. В ее доме не было оружия, но в спальне имелась припрятанная бейсбольная бита.

Она должна добраться до нее.

Это была небольшая защита от бога. Но маленький шанс лучше, чем ничего.

Когда она побежала в спальню, то поняла, что не пуля ранила ее. Это был мощный транквилизатор.

Комната плыла перед глазами, пока она изо всех сил пыталась идти. Ее ноги отяжелели и передвигались с трудом, как будто она шла через густой бетон.

Требовалось слишком много усилий, чтобы двигаться.

Следующее, что она увидела, это сплошная чернота вокруг.

Раненый, истекающий кровью Тэлон дрался как мог. Каждый раз, когда он поднимался, кто-то из них ослеплял его ярким светом и выпускал еще больше пуль в его тело. Глаза горели как огонь, и он едва мог открыть их.

Он изо всех сил пытался добраться до Саншайн.

Камулус ударом своей божественной силы прижал его к самой дальней от входа стене.

Тэлон впился в него глазами. Тело его пульсировало и болело от потери крови.

Камулус небрежно взял Саншайн на руки и посмотрел на нее:

— А она красивая маленькая штучка, не так ли? Еще более прекрасна, чем в первый раз. — Он оглянулся на Тэлона со зловещей усмешкой, змеившейся по губам. — Ты и понятия не имеешь, что я намереваюсь сделать с ней. — Он поцеловал ее в щеку. — Но обещаю, ты узнаешь.

Тэлон в бешенстве заревел:

— Давай, Камулус, помоги мне. Я убью тебя, если ты навредишь ей.

Камулус откинул голову назад и засмеялся, а потом беспечной походкой вышел из комнаты.

Тэлон едва дышал от боли и когда Камулус отпустил его, упал на колени. Он был весь покрыт кровью, что затрудняло передвижение по скользкому деревянному полу, но продолжал свои попытки. Значение имела только безопасность Саншайн.

Кто-то начал срывать экраны с окон, впуская солнечный свет в комнату. Тэлон зарычал, когда свет опалил его кожу, и ринулся к двери, в которой исчез Камулус. Трое мужчин кинулись к нему, ударами отбрасывая его назад. Пинками и тычками пробив через них дорогу, он последовал за Камулусом. Тэлон бежал за ними к задней двери клуба, через которую они вышли в переулок.

Думая только о спасении Саншайн, он не понял, что вышел на солнечный свет, пока его кожа не загорелась. Проклиная все, он отступил обратно в клуб и беспомощно смотрел, как Камулус остановился у автомобиля и повернул голову Саншайн так, чтобы тот мог видеть ее лицо.

— Скажи прощай своей жене, Спирр. Не волнуйся. Я хорошо позабочусь о ней.

Камулус положил ее в машину и уехал.

— Нет! — закричал Тэлон.

Он не хотел быть причиной смерти Саншайн.

Только не опять.