"Наследник Громовержца" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

ФЕБ, ПРИНЦ СУМЕРЕК

9

На стадионе грохотали барабаны, рычали и завывали гитары, натужно стонали басы, а сильный мужской тенор проникновенно пел о полёте дракона. Концерт сопровождался грандиозным лазерным и пиротехническим шоу. Стотысячная аудитория — в основном подростки и молодёжь — буквально стояла на ушах. Рок-группа «Das Wizards» находилась на пике своей популярности, а сегодняшний пятичасовой марафон был анонсирован музыкантами как прощальный перед их уходом в мир иной. Правда, никто серьёзно не верил в это заявление, считая его очередным рекламным трюком. А зря.

Я наблюдал за выступлением «визардов» в vip-ложе, где собралась весьма блестящая компания — другие рок-звёзды, актёры, топ-модели, продюсеры и прочие-разные акулы шоу-бизнеса. Они вели себя гораздо сдержаннее, чем рядовые меломаны, пили шампанское и обсуждали, какой же сюрприз ждёт их в конце — группа «Das Wizards» славилась своими эффектными и скандальными выходками.

Я в этой дискуссии не участвовал, а просто слушал музыку — и особенно ревниво следил за партией второй гитары, на которой играл певец. Короткие риффы получались у него безупречно, а вот длинные и замысловатые пассажи давались с некоторым трудом. Зато лидер-гитарист был выше всяких похвал — его виртуозная игра не могла оставить равнодушным ни одного любителя рок-н-ролла. Отчасти на его мастерстве «визарды» каждый раз и в самое кратчайшее время взлетали к вершинам успеха. Но главное, конечно, песни — каждая из которых была бесспорным хитом…

Финальная композиция концерта близилась к концу. Под нарастающее крещендо гитар и бешеную дробь барабанов вокалист затянул: «Драко-он — лети-ит!.. Драко-он — лети-ит!.. Драко-о-о-он!!!» — а потом оттолкнул микрофон и одним резким движением сломал свою гитару о колено.

Публика взвилась от восторга, и в угоду ей лидер-гитарист и басист принялись крушить аппаратуру на сцене, орудуя гитарами, как дубинками. Во все стороны полетели искры, а барабанщик с фантастической быстротой разобрал ударную установку и стал швырять на трибуны многочисленные барабаны.

— Тупо, банально, — пробормотал сидевший рядом со мной бритоголовый тип с серёжкой в правом ухе; это был популярный ведущий музыкальных программ. — А я-то ожидал чего-нибудь…

Договорить он не успел — в этот момент с небес раздалось такое оглушительное рычание, что перекрыло даже неистовый рёв ста тысяч фанов. А в следующую секунду из тьмы над стадионом прямиком на освещённое прожекторами поле спикировало нечто красное, громадное, с перепончатыми крыльями, длинным, усеянным шипами хвостом и широко разинутой клыкастой пастью, из которой извергались клубы дыма и пламени.

— Мама рóдная! — взвизгнули у меня за спиной. — Дракон…

— Чтоб я сдох! — выдохнул ещё кто-то. — Прямо как настоящий…

На мгновение умолкнувшие от изумления трибуны вновь разразились рёвом и криками, в которых теперь явственно слышались истерические нотки. А все четверо музыкантов дружно совершили прыжки, достойные сразу нескольких мировых рекордов, и оказались на спине дракона. Тварь снова зарычала, дохнула огнём на сцену, мощно взмахнула крыльями и унеслась в ночное небо. Прощальным аккордом по всему стадиону прогремели взрывы акустических колонок, служивших предметом зависти к «визардам» со стороны всех местных музыкантов. Эти колонки обеспечивали невиданную чистоту звучания во всём диапазоне частот, доступных человеческому уху, и было бы совсем нежелательно, чтобы впоследствии их разобрали и выяснили, что сделаны они по технологии, значительно опережающей уровень развития этого мира. По той же причине на сцене оглушительно взорвался синтезатор, который одновременно исполнял функции микшера и усилителя звука от гитар и микрофона.

Vip-ложу наконец прорвало, и здесь тоже начался бедлам — не хуже того, что творился среди обычной публики. А я, повинуясь внезапному импульсу, долбанул молнией по охваченной пламенем сцене, после чего немедленно ушёл в Туннель и последовал за драконом.

Впрочем, не совсем последовал — так как дракон совершил мгновенный прыжок, воспользовавшись Силой Источника. Однако я знал, куда он направился, поэтому прибыл на место лишь несколькими минутами позже. Это был большой дом в необитаемом мире, который не первый год служил «визардам» штаб-квартирой.

Всех четверых рок-звёзд я обнаружил на лужайке перед домом. Усталые, но довольные, они валялись в траве и от души хохотали. А рядом стоял дракон — теперь уже в человеческом облике, одетый в тёмно-красный халат. Меня всегда поражала способность адептов Источника к самым фантастическим превращениям, а дядюшка Колин вообще был непревзойдённым мастером трансформаций.

— Привет, Феб, — поздоровался он со мной. — Я же говорил ребятам, что это был ты. Не могла молния сама по себе ударить с ясного неба.

— С тёмного неба, — приподнявшись на локте, уточнил Патрик, лидер группы и мой двоюродный брат, сын Кевина и Дженнифер. — Здорово получилось, Феб! Как в старые добрые времена. Решил нам чуток подсобить?

— Ну, вроде того, — ответил я. — Хотя, если честно, то вмешиваться не собирался. Думал просто посмотреть, послушать — но под конец не сдержался. Захотелось немножко поучаствовать в вашем шоу.

— Ностальгия замучила, да? — отозвался вокалист Шейн, ещё один мой кузен, сын тёти Алисы.

— Возвращайся к нам, — уже в который раз предложил Патрик. — Пару месяцев мы передохнём, а потом — в новый мир, в новый бой.

— Творить новые легенды, — подхватил басист Гленн, сын Дейдры, опять же — мой двоюродный брат.

Дядюшка покачал головой:

— И когда вы угомонитесь? Вроде уже взрослые люди, а ведёте себя как дети. Пичкаете аборигенов бородатыми шлягерами и без зазрения совести коллекционируете платиновые диски.

— Ой, папуля, чья бы корова мычала! — фыркнул барабанщик Мортон, тоже мой родственник. — Думаешь, я не знаю, сколько ты насобирал учёных степеней и наград?

— Ну, так это совсем другое дело, сынок. Я содействую распространению знаний в разных мирах.

— А мы распространяем культуру.

Колин поморщился, как будто у него заболел зуб:

— Если вы называете это культурой… Ай, ладно, о вкусах не спорят. Рад был вам помочь, ребята, но больше на меня не рассчитывайте. Я сыт вашими фокусами по горло. — С этими словами дядюшка исчез.

— Он просто кокетничает, — сказал Мортон, поднимаясь с травы. — В следующий раз согласится как миленький.

— А если нет, — сказал Патрик, — то попросим моего отца.

— Или деда, — предложил Шейн. — Дракон Артур — это будет круто!

— Ещё бы, — согласился Патрик и вслед за остальными вскочил на ноги. — А теперь будем праздновать. Присоединишься, Феб?

— С удовольствием, — ответил я.

Мы прошли в дом, где заблаговременно был накрыт стол с едой и выпивкой. Гленн, мастер по части кулинарной магии, снял заклятие, которое в течение последних нескольких часов сохраняло свежесть блюд, а Мортон включил огромный телевизор и пустил запись финальной части концерта — в одну из камер на стадионе был вмонтирован специальный «жучок» с крохотным колдовским камнем, который ретранслировал видеосигнал на здешний приёмник.

Устроившись за столом, ребята оценили со стороны свой эффектный уход, дружно согласились, что с каждым разом Колину всё лучше удаётся роль дракона, и похвалили меня за роскошную молнию. Затем мы выпили по первой рюмке виски — за успешное покорение очередного мира — и приступили к пиршеству. А на экране ошалевшие фаны прорвали заграждение и выбежали на поле, смешавшись с пожарными, которые тушили охваченную огнём сцену.

— А серьёзно, Феб, — сказал Патрик, взламывая руками панцирь особо крупного лобстера. — Возвращайся в команду. Без тебя не так весело.

Я лишь неопределённо промычал, занятый разделкой жареного гуся.

— И избавь меня от гитары, — добавил Шейн. — Она мешает мне петь.

— Вы могли бы уже давно взять второго гитариста, — заметил я. — Желающие найдутся.

Мортон согласно кивнул:

— Да ещё в очередь выстроятся. Мы уже несколько раз собирались объявить конкурс, но в последний момент отказывались.

— Почему?

— А разве не ясно! — отозвался Гленн, разливая в наши рюмки новую порцию виски. — Ведь это означало бы, что мы окончательно смирились с твоим уходом.

Между тем экран погас — встроенный в камеру «жучок» самоликвидировался. Мортон включил запись концерта с самого начала и уменьшил громкость до приемлемого уровня.

— В том-то и дело, — сказал он. — Нам не нужен просто ещё один гитарист. Нам нужен ты. — Мортон поднял рюмку. — Выпьем за тебя.

Мы выпили по второй. Виски слегка ударило мне в голову, мир в моих глазах стал более красочным и радостным, а тревожные мысли немного отступили от меня. Чтобы прогнать их ещё дальше, я сразу выпил и третью рюмку.

— Если ты настаиваешь, — вновь заговорил Патрик, — будем исполнять больше собственных песен. Скажем, каждую третью.

— Или каждую вторую, — пошёл ещё дальше Шейн. — В конце концов, «Полёт дракона» — наша вещь. И везде она становится хитом.

— Суперхитом, — уточнил Гленн. — Даже мегахитом.

— Чего не скажешь об остальных, — заметил я.

— Да, остальные слабее, — согласился Патрик. — Гораздо слабее.

— Полный отстой, — резюмировал Мортон.

— Нет, не отстой, — возразил я, почувствовав себя уязвлённым: ведь большинство наших песен сочинили мы с Патриком; в том числе и «Полёт дракона». — Совсем не отстой, а просто хорошие, добротные вещи — правда, на любителя. Но вам же этого мало, вам нужны только «супер» и «мега», и ни на что меньшее вы не согласны.

— Не согласны, — подтвердил Мортон. — Потому что привыкли быть номером один. А это затягивает как наркотик.

— Слава только тогда чего-нибудь стоит, когда она заслужена.

— А разве мы её не заслужили? — возмутился Гленн, обильно намазывая тонкий кусок хлеба красной икрой. — Все мы классные музыканты, Патрик у нас вообще гений, а Шейн потрясно поёт. Просто у нас лучше получается исполнять чужие вещи, чем сочинять собственные. И я не вижу в этом ничего плохого. Вот, например, в попсе только так и делают. Там строгое разделение труда: одни сочиняют, другие играют, третьи поют.

— Так то же попса, — стоял я на своём. — Дешёвка.

— Ладно, парни, — примирительно произнёс Патрик. — Хватит споров. Сегодня мы празднуем покорение четвёртого мира. А о делах поговорим завтра.

— Послезавтра, — сказал Мортон. — Завтра у нас будет отходняк.

— Кстати, — добавил Шейн, — не пора ли приводить девчонок?

— Позже, — покачал головой Патрик. — Спешить нам некуда.

В дальнейшем мы о наших разногласиях не упоминали, а весело пьянствовали, болтали о разных пустяках, предавались воспоминаниям. Я чувствовал себя легко и беззаботно — и не только благодаря выпитому виски, но ещё и потому, что находился в компании старых друзей, с которыми меня многое связывало. Мы дружили с самого детства, и я, бывая на Земле Артура, вечно пропадал в их компании. Став подростками, мы увлеклись рок-н-роллом, собирали по разными мирам записи, а несколько позже убедились, что и сами неплохо играем, поэтому решили создать собственную рок-группу. Однако в колдовских Домах, крайне консервативных по своей природе, такая музыка никогда не была в почёте, и нас соглашались слушать разве что родственники — да и те в большинстве своём неохотно. В конце концов, когда старшему из нас, Патрику, исполнилось девятнадцать, а младшему, Мортону, шестнадцать, мы обосновались в одном из миров простых смертных, где как раз был расцвет эпохи рок-н-ролла.

Не стеснённые в деньгах, мы довольно быстро раскрутились, и уже через два года стали весьма популярной группой. Но нас это не устраивало, нам хотелось большего, мы стремились стать не просто хорошей командой, а самой лучшей — чтобы нашу музыку слушали и спустя десятилетия. Вместе с тем нам хватало самокритичности, мы отдавали себе отчёт в том, что наши песни явно недотягивают до уровня шедевров. Однако желание стать звёздами первой величины было столь велико, что мы не устояли перед соблазном и выпустили в свет альбом, полностью состоящий из суперпопулярных в других мирах и уже проверенных временем хитов.

Разумеется, будь мы плохими музыкантами, из нашей затеи ничего не получилось бы. Бездарный исполнитель способен испоганить любой шедевр — хоть «Лунную сонату», хоть «Дым над водой». Но мы оказались хорошими исполнителями, и некоторые композиции в нашей обработке звучали даже лучше, чем в оригинале. Альбом произвёл настоящий фурор и в считанные дни стал золотым, а потом и платиновым. За ним последовал второй плагиаторский альбом, который вознёс нас на музыкальный Олимп, а третий прочно закрепил наше лидерство. И вот тогда мы обнаружили, что быть наверху не так интересно, как стремиться к ещё недостигнутым высотам. Нам стало скучно, и мы решили уйти. В то время и родилась идея с драконом, а также песня «Полёт дракона» — единственная нашего собственного сочинения, которая ничем не уступала краденным хитам.

Короче говоря, мы покинули тот мир и поселились в другом — тоже вполне рок-н-ролльном. Там история повторилась, только в более сжатые сроки: мы начали со своих песен, громкого успеха не добились и вновь стали играть чужие хиты, что моментально принесло нам всемирную известность, которая вскоре стала нас тяготить. После эффектного прощания с тамошними фанами и отбытия на драконе я решил завязать с музыкой и ушёл из группы. Формально — из-за несогласия с тем, что в нашем репертуаре преобладает плагиат. Но действительная причина лежала глубже: я внезапно осознал, что начинаю свою долгую жизнь с того, чем занимаются девяносто девять процентов колдунов и ведьм — её бесцельным прожиганием. А мне хотелось иметь в жизни серьёзную цель; я жаждал наполнить её глубоким смыслом.

За эти пять лет я многое успел: закончил Олимпийский университет и получил степень бакалавра медицины и психологии, стал в меру своих скромных сил помогать тёте Помоне в её врачебной практике и научных исследованиях, а Хозяйка включила меня в список кандидатов на Силу Источника — причём неожиданно для себя я оказался в самом верху этого списка. Плюс ещё мои ежегодные выступления в роли Громовержца, благодаря которым я становился всё более популярным среди Сумеречной молодёжи. А вот буквально на днях выяснилось, что и Порядок имеет на меня свои виды. Моя жизнь наполнилась смыслом. Даже переполнилась им…

И сейчас, в обществе друзей, вполне довольных своей судьбой, я понял, что пять лет назад совершил ошибку. Ведь именно тогда я был по-настоящему счастлив — пусть даже моё счастье не было безоблачным. Мне очень не нравилось, что мы стяжали чужую славу; я бы хотел, чтобы мы заслужили её сами, исключительно своим трудом и талантом. Но, увы, последнего нам недоставало, никто из нас не был выдающимся композитором — зато у нас хватало мастерства, чтобы талантливо исполнять чужие вещи. Мы дарили радость миллионам людей, без нас они никогда бы не услышали всех этих песен. И разве можно называть это бесцельным прожиганием жизни?

Уже порядочно пьяный, я сказал об этом ребятам и полностью признал перед ними свою неправоту. Они встретили мои слова с огромным воодушевлением и не мешкая провозгласили тост за воссоединение нашей команды. Затем Шейн безапелляционно заявил, что мы уже созрели для женской компании, и вместе с Патриком отправился за девчонками.

А дальше я ничего не помнил.