Глава первая ДЕЖА ВЮ

Сержант оглядел шеренгу заключенных. Он несколько лет вырабатывал такой вот взгляд — холодный и тяжелый, оценивающий, не предвещавший ничего хорошего. И это у него неплохо получалось — сержант с удовольствием отметил, что каждый, кто попадал под этот его взгляд, вздрагивал, опускал глаза, начинал сутулиться и старался сделаться как можно незаметнее. Знают, твари, что их тут ждет, удовлетворенно подумал сержант. Или не знают, а просто догадываются.

В этой партии было семеро заключенных — пятеро людей и двое кассилиан. Все — рослые, сильные. Самый лучший материал для работы на рудниках. Ну, и для скромных лагерных развлечений Имперской охраны — тоже.

Сержант еще раз внимательно оглядел шеренгу — на этот раз уже с определенной целью. Глаза его сузились до злобных щелей, губы на миг плотно сжались, и указательный палец ткнул в сторону одного из заключенных:

— Ты!..

Остальные невольно вздохнули. Они были наслышаны об урановых рудниках первой планеты Тарса, и сейчас каждый из них невольно радовался, что выбор сержанта пал не на него. Каждый знал, что нет никакой гарантии избежать ожидаемого ужаса. Но хотя бы сегодня остальным ничего не угрожало.

— Номер!.. — хрипло выдохнул сержант.

Выбранный им заключенный произнес длинный ряд накрепко заученных цифр и посмотрел на сержанта. И в том внезапно проснулась злоба — звериная, жестокая злоба, пробуждаемая безнаказанностью палача и беззащитностью жертвы. И еще тем, что этот заключенный — человек, обычный человек, ничем не выделяющийся из общей серо-зеленой массы, — смотрел на своего будущего мучителя спокойно, без паники и привычного страха. Сержанту даже на миг показалось, что в глазах этого преступника виден интерес к происходящим событиям. Ну, ничего, сейчас ему действительно будет очень интересно, подумал сержант, неторопливо набирая на клавиатуре названный заключенным номер.

Миг — и в воздухе повисла таблица, заполненная слабо светящимися символами. Взгляд сержанта медленно полз по строкам личного дела — имя, род занятий, биологический возраст, дата рождения, место рождения, состав преступления (ого! Сержант и не ожидал, что здесь, на Тарсе-1, может оказаться такая важная птица — самый что ни на есть настоящий государственный преступник категории «А»!), фотографии, особые приметы — и остановился на интересовавшей его графе.

— Ага, — удовлетворенно кивнул сержант. — Дата снятия матрицы — прочерк. Адрес айттера — прочерк… Отлично. Рядовой Кальдис! Вот этого — на айттер!.. — резко бросил сержант, указывая на заключенного.

— А мне бы хотелось развлечься с кассилианином, — задумчиво протянул здоровенный детина в новенькой форме рядового. — Говорят, они очень выносливые…

— Врут, — убежденно возразил третий человек, стоявший за спиной сержанта, одетый в точно такую же, но постарее, форму рядового Имперской охраны. Он был худощав, аккуратно выбрит, и вообще — весь его вид наводил на мысль о чем-то, гораздо более изящном, нежели охрана рудников Тарса-1. Будь на нем гражданская одежда, а не изрядно поношенная форма, его можно было бы принять за музыканта — тонкие холеные пальчики его нервно теребили рукоять «Гадюки» — импульсного бластера, висевшего на поясном ремне. Рука худощавого еще не привыкла к форме рукояти, «Уж» был ей знаком гораздо лучше. Но с появлением на рудниках Тарса-1 айттера надобность в парализаторах отпала и вся охрана постепенно обзавелась бластерами.

— Почему это — врут? — обиженно возразил детина, почесав свою рябую физиономию. — Мне Виллис рассказывал, из пятой смены. Говорит, часа полтора эти ящерки держатся, не меньше…

— Трепло твой Виллис, — усмехнулся худощавый.

— Ну… — с сомнением протянул детина. — Рик тоже говорил…

— Нашел авторитет. — Сержант неодобрительно покосился на детину. — Рик — известный дурак! Слышал, как он рапорт лейтенанту подавал? Мол, над заключенными тут издеваются… Придурок…

— Это из него еще не все благородство вышло, — усмехнулся холеный.

— Благородство, — покрутил головой сержант. — Кишки из него не выпускали, вот что. Не оказывался он в переделках ни разу, потому и несет подобную чушь. Его бы сюда три года назад, когда эти твари бунт подняли… Чего смотришь, дрянь!!! — заорал сержант на одного из заключенных, резко подаваясь вперед.

Заключенный вздрогнул, опустил глаза и часто-часто задышал. Лоб его покрылся потом, он даже попытался было поднять руку, чтобы стереть его. Но рука лишь безвольно дернулась и вновь безжизненной плетью повисла вдоль тела. Рябой детина удовлетворенно хохотнул.

— Да, это точно, — согласился он. — Не попадало еще Рику как следует…

Сержант нахмурился. Ему вспомнились события трехлетней давности. И ржавый железный штырь, пропоровший ему, сержанту, живот. И боль. Много боли…

— Дураки они, — равнодушно произнес худощавый. — Помнишь, как они тогда захватили корабль? А едва взлетели, как корвет сразу же их расстрелял…

— А вот интересно, — оживился вдруг детина, — почему айттер на снятие матрицы срабатывает только один раз, а? И ведь никак нельзя это изменить-то, вот в чем дело!

— А зачем тебе нужно менять?! — удивился худощавый.

— Ну, как это — зачем?! — в свою очередь удивился детина. — Вот с меня, например, матрицу снимали в полицейской школе. А может быть, я не хочу, чтобы меня там оживляли? Может быть, я хочу где-нибудь на Эльрийском курорте воскреснуть?

— На курорте! — фыркнул холеный. — С твоей-то рожей — только на курорт!

Рябой детина смолк, задумавшись о чем-то своем. Было видно, что занятие это — думать — для него непривычно. Казалось, даже слышно стало, как тихонько стучат в его голове какие-то примитивные мысли — словно перестук крошечных металлических шариков. Холеный насмешливо глянул на рябого, потом слегка толкнул сержанта локтем и указал глазами на их товарища. Сержант покосился, удрученно качнул головой и хмыкнул.

— Ты радуйся, — проворчал он, — что матрицу с тебя снимали не на нашем айттере. А то добывать бы тебе уран во веки вечные. Всю жизнь. И все остальные жизни, после каждого воскрешения…

— А помните, — опять оживился детина, — того, из прошлой партии? Здорово кричал, правда?

Сержант хотел что-то ответить ему, но тут вернулся рядовой Кальдис, ведя заключенного. Того пошатывало — после процедуры снятия матрицы у каждого хоть немного кружилась голова.

Сержант глянул в личное дело и плотоядно усмехнулся. В графе «адрес айттера» теперь значилось: «первая планета Тарса… урановые рудники, седьмой квартал».

— Рядовой Кальдис! — бодро приказал сержант. — Снять матрицы с остальных! И в шахты их! Живо!..

Затем сержант медленно поднялся, подошел к заключенному и встал перед ним, заложив руки за спину и медленно покачиваясь с носков на пятки.

— Теперь ты — раб! — усмехнулся сержант. — Твоя матрица зафиксирована на нашем айттере. И если ты умрешь, то оживешь именно у нас. Так что урановые рудники — это все, что тебе предстоит наблюдать целую вечность. А умирать тебе придется часто. И очень интересными способами. У нас вообще никто не умирает редко и своей смертью или от облучения. Потому что каждый из подонков, оказавшихся тут, с самого начала должен понять, кто есть кто. Кто мы, а кто вы. Мы — охрана. Те, кому Император доверил наблюдение за порядком на рудниках. А вы… Вы — никто. Ты понял меня?

Заключенный кивнул.

— Так вот… — Сержант вдруг почувствовал себя неуверенно — ему никак не удавалось разглядеть в глазах стоявшего перед ним человека привычного страха. — Так вот, первое, что тебе надлежит запомнить, это то, что тут не курорт, тут — каторга. Ты понял меня? Ка-тор-га-а-а!!! — протянул сержант, приближая свое лицо к лицу заключенного. — И планета эта называется Тарс, а не Эльри или там ещё как-нибудь… Каторга, а не курорт, — снова повторил он и на миг задумался. Словно бы и сам усомнился, а правда ли тут не Эльрийский курорт?

— Я запомнил, — согласился заключенный.

Молниеносным движением сержант нанес ему короткий удар в живот, от которого заключенный согнулся пополам, пошатнулся и хрипло закашлялся.

— Второе, что тебе надлежит запомнить, — спокойно продолжал сержант, — это то, что ты не должен раскрывать свою пасть. Даже когда тебя станут бить. А бить тебя будут часто. День, когда этого не произойдет, ты должен будешь считать праздником. А праздники на Тарсе-1 большая редкость. Ты понял?

Заключенный выпрямился и кивнул. Его сильно шатало, глаза покраснели, на губе выступила капелька крови.

— А когда мы тебя забьем насмерть, — говорил сержант, — ты должен быть благодарен, что это произойдет быстро. Относительно быстро, разумеется, — добавил он. — Потому что неблагодарные рабы всегда получают хороший урок сразу же после оживления. Ты понял?

Заключенный кивнул.

— Хватит уже ему мораль читать! — проворчал детина, подходя к заключенному.

Сержант хмуро посмотрел на детину и снова перевел взгляд на заключенного. Он все еще испытывал чувство неуверенности. Словно держишь в руках парализатор «Уж-игла», заряженный смертельным ядом. И знаешь вроде, что противнику никуда не деться, а все равно не по себе, все равно свербит мысль, что вместо яда в иглах обычная, относительно безвредная жидкость, способная лишь обездвижить на время. Так же и с этим заключенным…

— Наши имена тебе знать незачем, — сказал сержант. — Потому что ты никогда не будешь обращаться к нам по имени. Единственное, что тебе надлежит запомнить, это то, что мы — охрана. Крепко запомнить, навсегда. Ты понял?

— Я запомню, — хрипло произнес заключенный.

Сержант взмахнул рукой, но кулак его не достиг цели. Заключенный перехватил руку сержанта, сжал ее, дернул на себя и вывернул. Сержант испытал невыносимую вспышку боли и услышал, как хрустнула кость в локтевом суставе.

— Я запомню, — повторил заключенный. — И я обязательно вернусь сюда. И тогда уже умирать будешь ты. Часто и медленно…

Худощавый неожиданно возник за спиной заключенного, но тот резко пнул назад ногой и худощавый с визгом рухнул на колени.

— Это касается всех троих, — добавил заключенный, отталкивая от себя сержанта и нанося удар оторопевшему и потому совершенно не сопротивляющемуся детине.

Детина, казалось, этого удара даже и не почувствовал. Он ошалело посмотрел на заключенного и растерянно произнес:

— Ну, теперь тебе конец!..

И тут слух резанул громкий свистящий шорох выстрелившего бластера. Голова заключенного дернулась, на виске возникло черное обуглившееся пятно, человек как-то неестественно повернулся, взмахнул руками, словно собираясь пуститься в пляс, и рухнул на металлические плитки пола.

— Идиот… — прошипел сержант, подходя к заключенному и массируя на ходу руку. — Чуть руку мне не сломал, сволочь… Ты как? — Он посмотрел на холеного, все еще державшего в руке бластер. — Потомство иметь сможешь?

Детина захохотал.

— Я его на лоскутки порежу, — проскулил холеный, с трудом поднимаясь на ноги. — Я его… он у меня… сволочь…

— Пошли к айттеру, — прервал его сержант, глядя на начавший уже дымиться труп заключенного. — Он должен ожить минут через пять.

Тело заключенного истаивало на глазах. И через миг на полу осталась лишь кучка серо-зеленой одежды.

— Пошли, — поторопил сержант, первым направляясь к двери.

— Ну, сейчас он воскреснет, — многообещающе простонал холеный, кое-как перебирая ногами, — уж я ему устрою… Давно я не был так зол.

— Давно ты как следует не получал! — хихикнул детина. — А ведь и мне от него досталось! — С неожиданным удивлением детина посмотрел на сержанта, словно только что вспомнил удар, нанесенный ему заключенным. — Ну, сволочь! Раз двадцать убью его, это точно!..

И детина принялся живописно излагать, что именно он будет делать с заключенным, когда тот воскреснет. Сержант тяжело вздохнул — воображение у детины было убогое, и дальше «я его так» и «я его этак» фантазии не заходили. Злобный же прищур худощавого был страшен. Сержант невольно посочувствовал несчастному заключенному, которому предстояло провести немало часов в обществе этого холодного, жестокого и беспощадного садиста. Впрочем, жалость эта мелькнула и пропала. Потому что сержант тут же вспомнил, что приходилось испытывать ему самому — сержанту Имперской охраны, — когда случалось оказываться в подобном положении.

Часовые у дверей, за которыми располагался айттер, при появлении этой решительно настроенной троицы встали по стойке «смирно». Сержант приказал открыть дверь, и они вошли в просторную светлую комнату. Стены, пол и потолок тут были выложены белой пластиковой плиткой, легко моющейся и совершенно не пропускающей за пределы комнаты никаких звуков. Ослепительно-белый овальный диск айттера на этом фоне почти не был заметен. Тонкие изогнутые ножки, на которых покоился диск, тоже не бросались в глаза, и создавалось впечатление белого облака, парящего в вылинявшем от жары небе. Лишь небольшой пульт управления напоминал о том, что здесь, в этой комнате, находится айттер — устройство, способное вернуть к жизни любое живое существо, которое предварительно было подвергнуто процедуре снятия матрицы.

— Успели, — облегченно вздохнул худощавый, увидев пустующий пока диск, и плотоядно ухмыльнулся. — Даже сигнал еще не сработал…

Сигнал срабатывал каждый раз за две минуты до появления объекта — неприятный звук высокого тона, ярко-синяя мерцающая полусфера, окутывавшая белый диск. Ничего этого пока не было.

Сержант вдруг подумал, что никто толком не знает, как именно снимается матрица. Что айттер измеряет, запоминает, фиксирует? И как он воссоздает человека? Да и не только человека — ксионийцы, кассилиане и альгатирейцы тоже бывали гостями урановых рудников Тарса-1. Вечными гостями, умирающими бессмертными. И каждый раз айттер срабатывал как часы…

Сержант нахмурился. Эта мысль почему-то вызвана у него тревогу. Некоторое время он пытался понять, что же его беспокоит, но так и не смог. И только когда его худощавый приятель посмотрел на часы и недовольно проворчал: «Долго что-то…», до сержанта дошло, что — да, действительно, на этот раз что-то слишком уж долго.

— Не пора еще? — нетерпеливо спросил детина.

— Вроде пора бы уж, — пожал плечами сержант. — Ладно, подождем еще, куда он денется?!

Прошло десять минут. Овальный диск по-прежнему оставался пуст.

— Что-то он долго не воскресает, — проворчал худощавый.

— Испугался! — захохотал рябой детина.

Сержант промолчал. Действительно, на этот раз процесс воссоздания занял намного больше времени, чем это бывало обычно. Пять — семь минут… ну, пускай, десять. Но они стоят здесь уже минут пятнадцать, не меньше!..

У сержанта мелькнула совершенно дикая мысль, что заключенный вообще не появился. Но это же просто невозможно! То есть возможно, конечно… Если айттер, на котором была снята матрица, разрушен и перестал функционировать. Именно — не вышел из строя, а полностью разрушен. Потому что вывести из строя айттер до сих пор не удавалось никому — основным элементом его служит этот самый белый овальный диск. Сложная конструкция из кристаллов, в которой никто до конца толком так и не разобрался, ни один ученый. Пользуются, а как она работает — представляют себе довольно смутно. И повредить этот диск невозможно, разве что сунуть его в какую-нибудь сверхновую звезду. Но подобного, разумеется, никто с этим айттером не вытворял. Так что сбой в его работе просто невозможен, если…

Если матрица, только что снятая с человека, была не первой. Воскрешение всегда происходит лишь на том айттере, на котором была снята первая матрица. Однако в личном деле этого заключенного не было указано, что матрица уже снималась.

Сержанту стало неуютно. Он вдруг понял, что товарищ- здоровенный детина — прямо сейчас озвучивает все его мысли. И, глянув на второго своего спутника, сержант догадался, что эти же мысли присутствуют и в его голове.

— Не может быть! — убежденно говорил детина. — Мы же видели, что матрица с него не снималась. А у каждого, с кого снималась, есть пометка в личном деле. Да и не прислали бы сюда того, с кого матрица уже снята. Сюда только «чистых» присылают; как же иначе?…

— Заткнись, — пробормотал худощавый. — Заткнись, пожалуйста. Я очень тебя прошу…

Голос его постепенно понижался, пока не начал звучать подобно злобному шипению. Но на детину это никакого эффекта не произвело. Он недоуменно пожал плечами и повернулся к сержанту.

— Ведь не бывает же так, правда? — наивно спросил он.

— А как бывает? — медленно произнес сержант, продолжая в упор глядеть на белый овальный диск айттера, словно надеялся взглядом вытащить из небытия строптивого заключенного.

— Как бывает? — переспросил детина и пожал плечами. — Как всегда… Ну, когда они воскресают…

— Как всегда… — тупо повторил сержант, не сводя с айттера глаз.

— Ну да! — подтвердил детина. В голосе его что-то изменилось. Он шумно сглотнул слюну и посмотрел на худощавого. — Правда?

— Заткнись, — едва слышно ответил тот, также не отводя взгляда от белого диска.

— Просто тут, наверное, что-то поломалось! — громко заявил детина. — Не может же быть, чтобы тут ничего не поломалось, правда?

Не может быть, чтобы тут ничего не поломалось, мысленно повторил сержант. И ему показалось, что в комнате повеяло ледяным холодом. Потому что и с него самого, и с его товарищей тоже были сняты матрицы — только, разумеется, не на этом айттере. Значит, возможна ситуация, когда он — сержант — после очередной гибели в бою не воскреснет. Значит, теперь надо быть осторожнее. Одно дело — лезть с ножом в орущую толпу взбесившихся заключенных, когда знаешь, что все равно воскреснешь и расквитаешься с каждым из этих скотов по полной программе, и совсем другое, когда знаешь, что смерть — навсегда.

Нет, возразил себе сержант. Это невозможно. Айттер не может сломаться. А может быть, с этого заключенного уже снималась матрица? Может быть, он уже воскрес? Не здесь, где-то в ином месте. Где-нибудь там, где можно осуществить подтасовку фактов в личном деле, внести туда исправления.

Сержант вдруг вспомнил, как нагло повел себя заключенный. Словно бы знал, что расплаты за это не последует.

А ведь он знал, подумал сержант. Тварь! Он ЗНАЛ, что так и случится! Неужели это и впрямь какая-то проверка?!

Чушь. Невозможно. Да и не нужно это. Зачем?! Следить, как охрана выполняет свою работу? Так ведь это очень хорошо видно — по количеству грузовых контейнеров, под завязку забитых ураном. А каким образом охрана заставляет заключенных пахать — никого не волнует. Никто и не скрывает, что эта планета — один громадный лагерь вечно повторяющейся мучительной смерти.

А если это был простой заключенный, а никакой не проверяющий откуда-то там, то как теперь быть? Такой графы, как «утечка живой силы», на каторге просто не существует…

— Ну, скажи же что-нибудь, — худощавый с нескрываемым страхом посмотрел на сержанта.

Сержант молчал. Он думал, что теперь будет. И как ему выкручиваться из создавшегося положения.

— А может, он сейчас все же появится? — со слабой надеждой спросил детина.

— Не уверен, — протянул сержант, очень медленно качая головой.

Но он ошибся. Заключенный все-таки появился. Правда, не здесь.

Он открыл глаза и глубоко вздохнул. Пальцы невольно дернулись к правому виску, прикоснулись, испуганно отпрянули… Разумеется, никаких следов ожога там не было. Но предсмертные ощущения некоторое время должны были преследовать его. Он знал это и не удивился. Все-таки не в первый раз умирает. И воскресает тоже не в первый.

Лежать было жестко и неудобно. Он сел на белом овальном диске айттера — единственного во вселенной айттера, принадлежащего частному лицу, потом осторожно слез с него и подошел к зеркалу. И оттуда на него глянул суровый человек, одетый в неновую уже форму офицера Имперских десантных бригад.

Опять я десантник, подумал он. Надоело уже, честное слово. Что бы такого придумать, чтобы айттер оживлял меня в какой-нибудь другой одежде? Нет, ничего тут не придумаешь, вздохнул он. В каком виде матрицу сняли, в таком и восстанавливают. Хорошо хоть не голышом, усмехнулся он и подмигнул своему отражению в зеркале.

Да, прежнее лицо было куда как безвольнее и гнуснее. И мне еще приходилось с ним жить, на людях показываться… Хотя для этого задания выглядело оно весьма убедительно, а большего и не нужно. Пластическая хирургия — это вам не какая-то там десантная пластик-маска. А ведь я успел уже привыкнуть к той роже, с неудовольствием подумал он. Хотя и смотрела она на меня из зеркала всего-то каких-нибудь три недели.

Нет, нынешняя моя морда лучше! Во-первых, привычнее — всю жизнь на нее гляжу. А во-вторых… просто — лучше!..

Ну, ладно! Прежняя физиономия — это здорово. А вот как быть с контрактом? Продолжать все это дело одному или?… И продолжать ли вообще?

Партнеры, хмуро подумал он. Партнеров этих мне еще найти надо. И уговорить.

Черта с два я их уговорю. После стольких-то лет… Сколько же мы не виделись? Долго. Очень долго. То есть поодиночке-то я их всех видел. То один, то другой в какую-нибудь историю вляпываются, убьют их где-то там, а они здесь оживают. Особенно часто я кошечку нашу вижу — неймется ей, понимаешь ли. Но так, чтобы всех сразу, — давно уже не приходилось. Лет пять, не меньше. Точно, пять лет. Надо же, как время летит. Я сейчас почему-то могу вспомнить только драку нашей киски в космопорту… Жуткая была драка, надо сказать. Потому что кошечка — специалист. Да еще такой специалист, против которого не каждый выстоит дольше минуты. А с этим моим новым контрактом — я чувствую- специалисты мне ох как понадобятся!..

Потому что я уже понял — что-то не то происходит. Что-то неправильное. Не должны же были меня взять, по-любому — не должны были. Парис-2 — обычная планетка, ничего особенного там нет. Ни военных объектов, ни секретных промышленных предприятий, даже комплексов планетарной охраны — и то нет. Ну, институт этот дурацкий… Что, неужели именно его так охраняют? Имперскими корветами?! Ха!..

Если бы этот институт занимался чем-нибудь важным и секретным, его бы не на Второй Париса построили, а где-нибудь на третьей планете Таира…

Таир, мрачно подумал он. Таир-3… И брошенный аборигенами Город. Его до сих пор все так и называют: Город. С большой буквы. Словно думают, что когда-нибудь местные жители вернутся и смогут выразить недовольство тем, что люди переименовали созданное ими…

Не вернутся они. Никогда не вернутся…

Черт, не о том я думаю, сердито прервал он себя. Мне сейчас надо с Паулем связаться. Пусть эта гнида объяснит мне, почему задание оказалось, мягко говоря, не таким простым, как он мне пытался его представить. Опять, что ли, меня провести решили?! Черта с два!..

Подстегивая себя, нагнетая в себе злость, он торопливым шагом прошел в рубку управления и плюхнулся в кресло пилота. Прежние, почти забытые уже ощущения, возникавшие у него каждый раз, стоило ему надеть военную форму, снова сделали его командиром. Человеком, привыкшим принимать решения и не бояться ответственности за последствия. Он оглядел пульт управления. Корабль лежал в дрейфе, показания приборов свидетельствовали о том, что за три месяца отсутствия хозяина ничего неприятного или странного не произошло. И то хорошо, подумал он. Случись что с моим кораблем или с моим айттером — мне конец. И не только мне — еще пятеро превосходных людей могут пострадать… То есть людей-то всего трое, остальные чужие. Но все равно — отличная команда, что ни говори!..

Он на миг задумался, припоминая нужный код, пальцы его простучали по клавишам, передатчик тихонько пискнул, и б рубке управления возникло изображение-моложавое лицо, светлые прилизанные волосы, тоненькие усики.

— Кирк ван Детчер! — широко улыбнулся прилизанный. — Очень рад вас видеть!

— Чего нельзя сказать обо мне, — криво усмехнулся Кирк.

— Что-то случилось? — тут же обеспокоился прилизанный.

— Случилось, — кивнул Кирк и тяжело посмотрел на своего собеседника. — Послушайте, Пауль! Вы уверены, что владеете достоверной информацией?

— Да. — Светловолосый даже растерялся от такого вопроса. — Разумеется… А в чем дело?

— А дело в том, — пояснил Кирк, — что вторая планета Париса недоступна.

— Как это?! — Удивление светловолосого продолжало возрастать.

— Пауль, — мягко сказал Кирк, — откуда взялись Имперские корветы?

— Корветы? — тупо повторил Пауль. — Какие корветы?!

— Имперские, — жестко произнес Кирк. — Вооруженные. Не пропускающие на Парис-2 ни один корабль. Хорошо еще, что я не полетел туда на своем «Анкоре»- сидеть бы мне сейчас на рудниках.

— На каких рудниках? — Пауль едва не взвизгнул. — Какие рудники?! Какие корветы?! Капитан, вы 6 чем?

Штатская крыса, презрительно подумал Кирк. Чуть что не так — уже полные штаны наложил. Слизняк. Черт возьми! И с кем только мне приходится работать!..

— Я нанял корабль, — начал рассказывать Кирк, расслабляясь и откидываясь на спинку кресла. — И меня перехватили еще задолго до того, как я сумел что-либо сделать. А потом меня без лишних проволочек упекли на Тарс-1. Вы понимаете меня, Пауль? — Кирк резко подался вперед. — Я мог остаться на урановых рудниках НАВСЕГДА!!!

— Но… — Пауль выглядел подавленным. — Но вы же бежали… Кстати, как вам это удалось?!

— Не ваше дело, — хмуро буркнул Кирк. — Вы мне лучше скажите, откуда у вас такая уверенность в том, что необходимая информация находится именно на второй планете Париса? Насколько я понял, кордон установлен несколько месяцев назад. Откуда вы знаете, что то, что вам нужно, находится там, а не на другой планете?

— Архивы… — промямлил Пауль.

— Бросьте! — оборвал его Кирк. — Если в игру вступили Имперские войска, то вся информация по этой несчастной планетке мгновенно должна была быть засекречена. Как вы могли получить доступ к Имперским архивам?! Кто вы, Пауль? Откуда вы? Мне это нужно знать. Я не просто наемник, которого можно водить за нос, дразня его пухленькой пачкой денег.

— Ну… — Пауль задумчиво посмотрел на Кирка, потом улыбнулся ему и махнул рукой. — Ладно! Скажу! Дело в том, что я не простой чиновник. Вы понимаете меня, ван Детчер? Дело в том, что я… только не удивляйтесь! Я не существую. Пока не существую. — Пауль стал необычайно серьезен. — Дело в том…

— Будущее? — спросил Кирк. Он почему-то действительно совершенно не был удивлен.

— Да, — последовал ответ. — Я рад, что вы держите себя в руках, ван Детчер. Любой другой, услышав эти слова…

— Я не «любой», — возразил ему Кирк. — Значит, у вас там Имперские архивы стали доступны каждому?!

— Нет, — улыбнулся Пауль. — Только Императору. В четыре тысячи пятом году в Межзвездной Империи порядки не менее строги, чем в ваше время.

— То есть вы хотите сказать, что вы — Император? — Вопрос Кирка прозвучал как утверждение. — Хорошо. Я понял. Больше вопросов не имею.

— Подождите, капитан! — торопливо вскричал Пауль. — Что вы намерены предпринять?

— Выполнять ваш заказ, Пауль, — пожал плечами Кирк, — что же еще?! Я собираюсь привлечь к этому делу верных людей… и не людей.

— Кого именно?

— Это вас не касается, Пауль, — покачал головой Кирк. — И на сумме это никак не отразится. До встречи.

Светловолосый Пауль хотел еще что-то сказать, но Кирк прервал связь. Ему было неприятно смотреть на этого человека. Впрочем, он никому и не обещал, что будет любить каждого своего клиента.

Император, усмехнулся Кирк. Какой же он Император?! С такой-то рожей? С этими ужимками? Совершенно не умеющий владеть собой? Имеющий свободный доступ к Имперским архивам и не знающий о том, что в нашем, три тысячи семьсот четырнадцатом году вокруг Париса-2 был установлен карантинный кордон? Ха! Не смешите мой бластер, а то выстрелит…

Кирк брезгливо вытер пальцы о штанину. Он все никак не мог успокоиться.

Любому ясно, что этот Пауль собирается держать меня за дурака, подумал Кирк. Только вот его желания с моими не совпадают совершенно.

Ладно, добуду я тебе ту информацию. Но не будь так уверен в том, что она достанется тебе одному… Интересно, а если бы я спросил его, как ему удается осуществлять со мной связь? Из этого его будущего… Что бы он мне тогда ответил, а? Ведь можно же, наверное, по номеру установить, где находится абонент? Эх! Патрика бы сюда! Он бы живо этого белобрысого прохвоста на чистую воду вывел!..

Тоненько запел сигнал передатчика. Кирк с неудовольствием поглядел на него. Опять Пауль, что ли?! Император, понимаешь ли… Тьфу!

Но на передатчике переливался изумрудным цветом индикатор, сигнализировавший о том, что связь с абонентом установлена по трэк-лучу, а не по обычным каналам. Пауль?! Черта с два! Трэк-связь жрет уйму энергии, и она по карману очень и очень немногим. Пауль никогда не связывался с Кирком при помощи трэк-луча, это кто-то другой.

Кирк нажал клавишу, и в рубке возникло изображение Императора Межзвездной Империи Людей. Императора Арнольда. Настоящего Императора.

— Здравствуйте, капитан. — Лицо Императора было непроницаемым.

— Здравствуй, Арнольд, — Кирк ответил и невольно подивился, насколько Арнольд отличается от Пауля — того мифического Императора будущего, который говорил с ним только что. Ни тебе суеты, ни бегающего растерянного взгляда, ни отсутствия уверенности в себе…

Ох, что-то зачастили ко мне Императоры, подумал Кирк. Не к добру это…

— Я рад, что вы еще живы, капитан, — сказал Император Арнольд.

— Я тоже, — кивнул Кирк. — Мы будем обсуждать эту тему?

Кирк был изрядно удивлен этим вызовом. В последний раз он разговаривал с Императором лет шесть назад. И тогда же Император неоднозначно дал понять ван Детчеру, что тому не следует попадаться ему на глаза. Был у них один конфликт, едва не стоивший Кирку жизни, а Императору — власти. И вот — поди ж ты! Сам объявился!

— Нет, эту тему мы обсуждать не будем, — спокойно ответил Император Арнольд. — Я действительно рад, что застал вас в живых. Потому что я хочу предложить вам работу, капитан.

— Опять?! — Кирк выпучил глаза. — Послушай, Арнольд, мы же с тобой, кажется, договорились…

— Да, договорились, — прервал его Император. — Но кроме вас никто не сможет…

— Да вы что, с ума там сошли, что ли?! — воскликнул Кирк, не дослушав Императора. — Опять твой папашка чего-то придумал, да? Нет, хватит с меня! Разбирайтесь сами. Я свои обещания выполняю честно, а о тебе этого сказать нельзя. Ты обещал оставить меня в покое, а вместо этого…

— Черт побери, капитан!!! — взревел Император, наливаясь кровью. — Вы бы послушали себя со стороны! Мало того, что вы мне тыкаете, так еще и отказываетесь хотя бы выслушать мою просьбу! Понимаете вы или нет?! Всего лишь просьбу!!! Только выслушать!!! А потом уже решать, работать на меня или же катиться к чертовой матери в ту дыру, в которой вы просидели последние шесть лет!!!

— Просьбу? — переспросил Кирк.

— Разумеется! — Император медленно остывал. — Просьбу. Я хотел бы нанять вас, капитан. Вообще-то говоря, с этим делом может справиться почти любой специалист, но вам я доверяю больше, чем кому бы то ни было. Несмотря ни на что.

Ну да, подумал Кирк. Доверяешь ты мне, как же! Просто чувство благодарности тебе не совсем чуждо, мальчишка. Умеешь помнить хорошее, не то что твой отец. Что ж, я этой особенностью твоего характера умело пользовался и собираюсь продолжать в том же духе…

— Речь идет о благе Империи, — заявил Император.

— Разумеется, — кивнул Кирк. А о чем же еще может идти речь?! Только о благе Империи. Или о благе Императора… Нет, все-таки этот мир совершенно не меняется! Каждая тварь пытается на тебя давить — либо деньгами, либо жалостью, либо чувством долга. И почти никто не понимает, что мне давно уже на все это наплевать. И на деньги, и на жалость, и уж тем более на чувство долга по отношению к нашей обожаемой Империи и к нашему любимому Императору.

Видимо, мысли Кирка Император просек. Арнольд нахмурился и опустил глаза. Потом, словно решившись на что-то очень для него важное, пристально посмотрел на ван Детчера и произнес:

— Империи угрожает опасность. И я хочу знать, откуда она исходит.

— Какая именно опасность? — вежливо поинтересовался (не спросил, а именно поинтересовался) ван Детчер.

— Гибель, — выпалил Император. — Гибель не только человечества, но и всех остальных разумных существ. Кроме, может быть… Вот это-то я и хочу знать — кто именно выживет в грядущем катаклизме? Кому выгодно, чтобы из галактики исчезли люди, ксионийцы, кассилиане, альгатирейцы…

— Каилиш? — предположил Кирк.

— Нет, — возразил Император. — Каилишская Ассоциация тут ни при чем. Мы гораздо сильнее их, они нам давно уже не соперники. И потом, в Ассоциацию входят только планеты, населенные людьми. Так что опасность может угрожать и им тоже.

— Тогда следующее, что приходит мне в голову, — проворчал Кирк, — это…

— Снова — нет, — прервал его Император. — И об этом мы тоже думали. Таирцы также не имеют к этому никакого отношения. Их раса не дает о себе знать уже шесть лет. Немногие оставшиеся после исхода жители Таира-3, разбросанные по всей галактике, в данный момент взяты под наблюдение, обезврежены или… но, повторю, они не имеют к этому никакого отношения, уверен на сто процентов…

Кирк рассеянно кивнул. «Взяты под наблюдение, обезврежены или…» Вот именно — «или»! Обычный для Империи способ решать проблемы.

Кирк вдруг почувствовал себя неуютно. Что-то было не так. Что-то изменилось за эти шесть лет в манере Императора Арнольда. Или я просто забыл, с сомнением подумал Кирк.

Тон Императора остался прежним. Да и выглядел он точно так же, как и шесть лет назад. Но вот… уверенности в его голосе заметно поубавилось.

А ведь он боится, подумал Кирк. Он чего-то боится, это точно. Иначе он никогда не отважился бы обратиться ко мне — опальному капитану десантных бригад, государственному преступнику, человеку, нагло вырвавшему у него из горла необходимые обещания, а потом предавшему и его, и его отца, и его Империю…

— Хорошо, Арнольд, — вздохнул Кирк. — Давайте подробнее. У меня пока еще мало информации для принятия окончательного решения.

Кирк вдруг понял, что перешел в беседе с Императором на вы, и поморщился. Обойдется, мальчишка. Тем более что он обязан мне и своей жизнью, и троном.

— Дело касается одного секретного проекта, — заявил Император. — Наследия Предтеч.

Кирк ван Детчер невольно вздрогнул. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не показать, насколько поразили его слова Императора Арнольда.

Секретный имперский проект, связанный с Наследием Предтеч. И дело было не в том, что Кирк когда-то имел непосредственное отношение к этому Наследию- поиски технологий Предтеч в Лабиринте Анкора он помнил очень даже хорошо, и одно лишь упоминание об этом не взволновало бы его так сильно. Дело было в том, что Кирк уже взялся за задание, так же связанное с каким-то секретным проектом. И проект тот, как теперь уже был уверен Кирк, тоже имел отношение к Наследию Предтеч. Только вот заказчиком был не Император Арнольд, а…

Пауль, подумал Кирк, холодея от ненависти. Пауль, зар-р-раза!!! Во что же меня опять втравили-то? Или еще не втравили?…

Сейчас Арнольд заговорит о Парисе-2, обреченно подумал Кирк. Как же это называется-то?! Дежа вю? Кажется, да…

— Этот проект реализовывался на второй планете Париса, — говорил Император, подтверждая худшие ожидания Кирка. — На планете был создан исследовательский центр. Работы велись успешно. Но потом люди начали умирать. Множество необъяснимых смертей — независимо ни от возраста, ни от того, какими именно исследованиями они занимались. Парис-2 — полностью безопасная планета, это установлено точно. То есть, — поправился Император, — она была полностью безопасной. Присутствие на планете людей и чужих не повлияло на местную фауну и флору. И некоторые из зазевавшихся или недостаточно серьезно оценивавших ситуацию за это поплатились…

— На планете есть хищники? — прервал Императора Кирк.

— Как и на любой другой, — пожал плечами Император. — Не больше и не меньше. Вы же не удивляетесь, что в Эльрийских лесах водятся синиранки? И от их когтей погибает от силы два-три туриста в год. Да и то из числа возжаждавших экзотики и решивших устроить самостоятельную, без привлечения инструктора, охоту на этих зверей.

— Я понял, — кивнул Кирк. — То есть звери на Пари-се-2 особой опасности не представляют, верно?

— Верно, — согласился Император. — Местная фауна и флора не досаждала исследователям. Достаточно просто быть внимательным, чтобы не наступить на хвост какой-нибудь зверюге, и ничего страшного не произойдет. Опасность исходит от чего-то другого… Или от кого-то другого, — добавил Император, немного подумав. — Потому что несмотря на все предосторожности люди и чужие гибли. Причем, вначале только те, кто имел отношение к исследовательскому центру…

— Гибли? — машинально переспросил Кирк. — Или умирали?

— Как правило, гибли, — пояснил Император. — Самые разные причины — несчастный случай, глупость, самоубийства и так далее. Словно какая-то неведомая эпидемия вырвалась из стен лабораторий и пошла гулять по планете. Люди и чужие умирали десятками. Но самое неприятное заключается в том, что умирали они НАВСЕГДА. Они не воскресали, айттеры, на которых были записаны их матрицы, не срабатывали, а сами матрицы оказывались стертыми.

Далеко не все гибли именно на Парисе-2, очень много сотрудников этого института умерли на других планетах. Люди и чужие, работавшие над проектом, начинали вести себя странно. Они выпрашивали себе отпуска, придумывали мифические предлоги для того, чтобы покинуть Парис-2, улететь на другую планету и там совершить какую-нибудь глупость, которая и приводила их к смерти.

Возможно, что у них происходило нарушение психики. Но этим можно объяснить лишь странное поведение сотрудников, а не отказ айттеров их оживлять.

Исследовательский центр работал над данными, считанными с вашего инфокристалла… то есть, я хочу сказать, — поправился Император, — считанными с того инфокристалла, который вы раздобыли в Лабиринте Анкора шесть лет назад.

— Который, между прочим, я получил от одного курсанта, — проворчал Кирк, — по имени Арнольд Дитрих…

— Я не знал, что именно записано на том кристалле, — совершенно спокойно ответил Император. — Я знал лишь то, что там содержатся секреты Предтеч, их тайны. Согласитесь, если бы не эти технологии, наша Империя никогда не смогла бы так успешно противостоять Каилишской Ассоциации. Айттер давал солдатам бессмертие, делал резервы живой силы поистине неисчерпаемыми. Да что я вам буду говорить?! Вы же сами все превосходно знаете — я сужу хотя бы по тому, что снова вижу вас в форме… — Император усмехнулся, а Кирк про себя злобно выругался. Черт! Надо было переодеться. Хотя кто ж знал-то?…

— Я мог бы заподозрить во всем этом шпионов Каилишской Ассоциации, — продолжал Император, — но наши агенты отрицают их причастность к этой проблеме. Полгода назад я был вынужден изолировать Вторую Париса. За эти полгода на планету высадились два десантных отряда.

— И?… — спросил Кирк, видя, что Император замолк.

— Они погибли, — ответил Император. И слова его упали в тишину рубки, словно камень. Кирк вздрогнул. Десантный отряд. Нет, поправился он, не просто десантный отряд, а отряд, состоящий из бессмертных бойцов. Даже не один, а два отряда…

— Сейчас уже готов к высадке третий отряд — вторая рота Первой десантной бригады, — медленно проговорил Император. — И я хотел бы, чтоб командование этим отрядом приняли на себя вы, капитан ван Детчер. Или полковник?… — В глазах Императора мелькнула улыбка.

— Капитан, — поправил его Кирк. — Капитан в отставке. И я не собираюсь возвращаться на службу, господин Император. Ты меня хорошо понял?

— Я понял вас, капитан, — очень спокойно кивнул Император. — Я не настаиваю. Но мое предложение остается в силе. Когда вы примите окончательное решение, свяжитесь со мной. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Я подозреваю, что если эта непонятная эпидемия сумела вырваться за пределы лаборатории, то покинуть планету и распространиться по галактике ей особого труда не составит. Да она, собственно говоря, уже это сделала. И возможно, что вскоре ни один человек и ни один чужой не сможет чувствовать себя в безопасности. Потому что, — Император в упор посмотрел на Кирка, и глаза его превратились в две узкие щелки, — потому что айттеры перестанут срабатывать. Все айттеры, сколько их есть в галактике.

Кирк молчал.

— До свидания, капитан ван Детчер, — кивнул Император Арнольд. — Помните, времени у вас… у нас не так уж и много.

Кирк сидел, тупо глядя на Императора. Он не пошевелился даже тогда, когда изображение мигнуло, сжалось в серого цвета точку и пропало.

Черт побери, думал Кирк. Черт побери…

Никто «не сможет чувствовать себя в безопасности…». Верно. И самое поганое, что никто даже и не узнает об этом. Вот я, например. Ведь моя смерть на Тарсе-1 могла быть окончательной смертью. Хорошо геройствовать, когда знаешь, что за твоей спиной бесконечная вереница жизней. А вот если как раньше — одна жизнь. И смерть одна. А воскрешения нет…

А ведь этот разговор Императора Арнольда со мной был проверкой, подумал Кирк. Тот институт, на Пари-се-2, - там ведь занимались чем-то, связанным с моим инфокристаллом. То есть с инфокристаллом Лабиринта Анкора. А Императору хорошо известно, что я сделал для себя копию с того кристалла. Конечно, известно, я ведь сам ему когда-то об этом сказал, похвастаться захотелось, независимость свою показать…

Проверка, подумал Кирк, разворачиваясь вместе с креслом в сторону сейфа с оружием, где сейчас и хранился тот самый инфокристалл. Проверка. Арнольд считает, что все проблемы проистекают из такого же вот точно кристалла. Иными словами, опасность для его Империи представляет собой не только вторая планета Париса, но и мой «Анкор».

Кирк поднялся с кресла и медленно подошел к сейфу с оружием. Пальцы его коснулись шероховатой поверхности бронированной дверцы, отделанной чешуйчатой кожей хомозавра с Рилена-4, способной без вреда для себя отразить выстрел из любого оружия, кроме, разве что, корабельного «Удава». Кирк прикрыл глаза, и память его услужливо преподнесла содержимое сейфа: «Варан» с комплектом интеллектуальных боеприпасов (Кирк не очень-то любил подобные штучки — патроны, а по сути дела — маленькие ракеты, снабженные искусственным интеллектом… Мыслящая пуля? Разумное оружие? Увольте!..); три «Кобры» — дальнобойные бластеры, очень хорошо зарекомендовавшие себя в условиях атмосферных планет и совершенно бездарно работающие в космическом вакууме; три «Дракона» — десантные плазменники, излюбленное оружие Кирка, ставшее для него чуть ли не родным.

Кирк подумал о том, что сейчас есть и новое, более совершенное оружие. Взять хотя бы те же самые «Драконы» — новейшие модификации обладают гораздо лучшими характеристиками. Но Кирк уже привык к своему оружию. И менять привычную «Кобру» или «Дракона» на более новое оружие он не собирался. Даже на самом «Анкоре», как и на флаере, находящемся в ангаре корабля, по-прежнему были установлены старые «Удавы». Проверенное оружие — оно вернее. Тем более что, насколько было известно Кирку, такими новинками, как «Дракон-2М» или «Удав-РМ», пользоваться было небезопасно для здоровья — они буквально сжигали нервную систему человека, работавшего с ними. Для бессмертных десантников, чьей страховкой от несчастного случая являлась матрица айттера, это не имело значения. Но Кирк не считал себя мазохистом и, несмотря на свой айттер, старался умирать как можно реже и наименее болезненными способами.

Была в сейфе еще и «Эфа» — мета-фазник, избирательно уничтожающий любого противника, чьи особенности метаболизма были заранее известны и занесены в память этого оружия. Незаменимое оружие для передовых ударных отрядов во время конфликтов с чужими. Собственно говоря, «Эфе» на кораблях класса «разведчик-молния» находиться совершенно не полагалось. Но мало ли, чему тут не полагалось быть — «Снежинка» вообще была вне закона в Империи. Да и айттер, находящийся на «Анкоре», — тоже. Не говоря уже об инфокристалле, из-за которого, собственно говоря, и заварилась вся эта каша…

Кирк открыл дверцу сейфа. Тусклый огонек на стволе «Варана» мгновенно загорелся красным цветом, опознал хозяина и медленно начал гаснуть, возвращаясь в ждущий режим. Как глаза у Тенчен-Сина, подумал Кирк и перевел взгляд на небольшую дверцу, расположенную в левом верхнем углу сейфа. Стволы трех «Драконов», выстроившихся рядом, словно бы охраняли ее от незваных гостей. Да, подумал Кирк с невеселой усмешкой, охранять эту штуковину сейчас ох как надо!..

Кирк открыл дверцу, запустил туда руку и вытащил инфокристалл. Зеленоватый цвет его говорил о том, что кристалл накачан информацией под завязку. Неизвестной информацией, почти что не исследованной. Имперские ученые едва ли в одной десятой части ее сумели разобраться.

Секреты новых, не известных никому технологий.

Секреты, которые, вероятно, и погубили некогда могущественную расу Предтеч.

Секреты, оставленные ими в Лабиринте на второй планете Анкора — звездной системы, которой уже не существует. Потому что человек, первым понявший истинное значение Лабиринта Анкора и этого вот кристалла, решился уничтожить и сам Лабиринт, и планету, и звезду. Вместе с собой.

Возможно, что он был просто сумасшедшим, этот самый Грон Келли. Но оснований для сумасшествия у него было более чем достаточно, подумал Кирк.

«Проклятие Предтеч!..»

Кирк вздрогнул и едва не выронил из рук кристалл. Эти последние слова Грона Келли, перед смертью умолявшего Кирка уничтожить кристалл, запомнились накрепко. Кирку даже показалось, что он эти слова услышал, что они сейчас прозвучали — прямо здесь, в рубке управления «Анкора».

Проклятие Предтеч…

Слишком уж мы доверились этим соблазнительным новинкам, подумал Кирк. Новые технологии, облегчающие жизнь… делающие жизнь бесконечной. И вдруг в одночасье — все! Мирное домашнее животное превратилось в хищного монстра, готового пожрать всех вокруг…

Айттер. Механизм, каждый раз воскрешающий погибшего человека или чужого. И мы думали, что так будет всегда, что этот вновь установленный порядок нерушим, вечен…

Айттер — странное слово, звук чужой и чуждой человеку речи, слово из языка покинувшей галактику цивилизации Таира-3. Одно из многих слов, значение которого осталось людьми непонятым. Слово, которое прижилось в качестве названия для устройства Предтеч, бесконечно воскрешающего людей и чужих. Сторонники отказа от технологий Предтеч вовсю цитировали таирскую фразу, выложенную мозаикой на стене одного из домов в Городе Таира-3 — предупреждение о том, что «айттер способен дарить множество жизней и погубить их все…».

Никто точно не знает, что именно подразумевали таирские мудрецы под этим словом. И единственное, чего добились ярые противники наследия Предтеч, это то, что слово «айттер» стало именем нарицательным…

Кирк вдруг понял, что ему очень хочется выпить. Он осторожно, словно бомбу, положил кристалл обратно в сейф, запер обе дверцы и, резко повернувшись, вышел из рубки. Ему было не по себе оттого, что он находится рядом с этим кристаллом. Словно от него могло исходить какое-то опасное излучение, угрожающее жизни Кирка.

Нервы ни к черту, огорченно подумал Кирк, шагая по коридору. Надо успокоиться. Так, что у нас есть в баре?…

Как такового бара на «Анкоре» не существовало (еще бы ему существовать на имперских кораблях класса «разведчик-молния»!), но Кирк обустроил под это дело уголок в кают-компании — стойка из самого настоящего тиорского дерева (три тысячи галактических кредитов), три высоких табурета, обитых кожей лавандийского раганилиса (по двадцать пять тысяч за каждое), зеркальные полки из пигарского стекла (восемь полок по семьсот кредитов)… Кирк самодовольно усмехнулся. Бар у него получился что надо. А уж ассортименту напитков могло позавидовать любое галактическое заведение.

Кирк прошел за стойку, снял с полок несколько бутылок и сбил себе виндоранский коктейль («Черное виски», немного сока типары, капельку «Бредовых снов», знаменитой «Растанской грязи» и щепотка высушенного гриба с Лавандиса). Наполняя свой бокал, Кирк невольно вспомнил Мигеля Партиони — именно он научил Кирка готовить виндоранский коктейль. И еще много чему он Кирка научил — тому, что касалось правил изысканной и светской жизни. В обмен на умение выживать в разного вида кровавых переделках, полученное от ван Детчера.

Кирк вышел из-за стойки, взгромоздился на табурет, пригубил пряно-жгучую смесь и вздохнул. Да, подумал он. Сам себе и бармен, и посетитель… и чаевых оставить некому…

Так, ладно!.. Давай теперь подумаем о деле! Угроза Империи — это я понял. Как понял и то, почему Император Арнольд вспомнил обо мне. А вот каким боком сюда приткнулся этот прилизанный слизняк Пауль?

Когда Пауль встретился с Кирком и предложил работу, все выглядело просто. Недавно открытая планета в системе Париса; институт, где занимаются какими-то исследованиями; лаборатория, в которой пытаются систематизировать какую-то информацию… теперь уже понятно, что полученную из инфокристалла Предтеч… Всего-то и нужно было Паулю — заполучить отчет этой лаборатории. И деньги он платил немалые, этот псевдоимператор…

Пауль — Император?! Ха! Не-е-ет, на Императора он явно не тянет. Из меня и то Император получше будет, подумал Кирк. Пауль — частное лицо. И он выполняет чье-то задание. В этом можно не сомневаться ни секунды.

Несколько раз уже бывало так, что во время разговора Пауль терялся, не знал, что ответить. А к следующему сеансу связи неожиданно «умнел». Словно получал от кого-то подсказку, информацию, необходимую для беседы.

Кирк презрительно фыркнул, представив себе Пауля, внимательно выслушивающего своего шефа, торопливо кивающего каждому его слову… получающего от своего руководителя инструкций…

Черт! Вот только лица этого шефа я представить себе не могу! Почему-то сразу же всплывает морда Аллана Дитриха — папашки нашего всеми обожаемого Императора Арнольда…

А что, если Пауля действительно нанял Аллан Дитрих?

Кирк выругался и залпом проглотил содержимое стакана. Бред! Уж Император об этом знал бы и не стал ко мне обращаться. На фига дважды нанимать одного и того же человека?!

Конечно, это не Дитрих нанял Пауля. Но вот кто?

Явно кто-то, кто не хочет контактировать со мной напрямую. Либо знающий, что именно с ним я работать не стану, либо… либо предполагающий, что ко мне с аналогичным предложением может обратиться только Император… кто-то, не желающий, чтобы я даже случайно упоминал его имя при Арнольде… кто-то из свиты Императора… или из руководства Имперского штаба…

Крысы, с ненавистью подумал Кирк, вторично наполняя стакан. Имперские крысы. Жрут друг друга…

Я встречался с Паулем всего один раз — когда он подошел ко мне в космопорту и предложил этот контракт. Я было решил, что он обычный контрабандист. Потом выяснилось, что он вовсе не контрабандист, а сейчас уже совершенно ясно, что он и не совсем обычный…

Ладно, подумал Кирк. Чего я переживаю?! Есть контракт, есть задание, за которое могут заплатить сразу два работодателя. Причем независимо друг от друга. Паулю позарез нужны отчеты «Лаборатории Свободного Поиска» (так называется тот отдел института на Пари-се-2), а Арнольду нужно, чтобы я разобрался в возникшей на Парисе же проблеме. И оба заплатят. Император даже готов выделить отряд десантников. Давно, кстати говоря, я не командовал…

Однако отряд десантников — это хорошо. Но не мешало бы иметь под рукой тех, на кого можно положиться. Тех, кто — я уверен в этом — никогда не подведут. Проверенных, верных…

Кирк ван Детчер тяжело поднялся и отправился обратно в рубку. Не знаю, подумал Кирк, чем все это закончится, но уверен, что если проблему не решать, она закончится наихудшим для меня образом. Черт его знает, какие цели преследуют Арнольд и наниматель Пауля, — да меня это и не волнует. У меня теперь свои цели…

В рубке управления «Анкора» Кирк плюхнулся в возмущенно пискнувшее кресло, включил передатчик и по очереди вызвал пятерых абонентов в разных концах галактики. И каждому из них сказал одно и то же — пять фраз, служащих паролем, толчком к действию, ключом. Он плохо помнил этих пятерых, он видел их всего однажды или дважды. Он просто платил им за то, чтобы в нужный момент они сделали то, что от них требовалось.

Требовалось же от них нечто такое, о чем Кирк предпочитал вспоминать как можно реже. Для себя он нашел подходящее определение этого мероприятия — «общий сбор». Но Кирк совсем не был уверен, что те, кого это непосредственно касается, так же спокойно отнесутся к предстоящей процедуре. Однако выбора у Кирка не было. Время поджимало. И Кирк раздумывал не дольше секунды перед тем, как послать эти пять сообщений.

А потом Кирк выключил передатчик, откинулся на услужливо изогнувшуюся спинку кресла и принялся ждать.