"Сильвия" - читать интересную книгу автора (де Нерваль Жерар)
Глава седьмая ШААЛИС
Четыре часа утра; дорога ныряет в овраг, снова ползет вверх. Мы проедем Орри, потом Ла-Шапель. По левую руку должна быть дорога, огибающая Аллатский лес. Однажды брат Сильвии вез меня по ней в своей одноколке на какой-то местный праздник. Кажется, то был день св. Варфоломея. Уже стемнело, по лесным, едва различимым дорогам его лошадка мчалась, будто спешила на шабаш ведьм. Мы выбрались на Мон-Левекское шоссе и через несколько минут остановились перед домом привратника старинного аббатства в Шаалисе. Шаалис, еще одно воспоминание!
В этом старинном прибежище императоров уже нечем восхищаться, разве что руинами монастыря с аркадами в византийском стиле; их последний ряд выходит на заброшенные пруды — все, что осталось от того богоугодного дара аббатству, который именовался некогда мызой Карла Великого. Религия в этом краю, лежащем в стороне от больших городов и дорог, до сих пор хранит отпечаток долгого пребывания в нем кардиналов дома Эсте во времена Медичи; ее особенности, ее обыкновения отмечены чертами галантности и поэтичности, а под арками часовен с изящными нервюрами, расписанных итальянскими художниками, и сейчас еще дышишь воздухом Возрождения. Фигуры святых и ангелов розовыми лепестками расходятся по бледно-голубым сводам, их языческая аллегоричность приводит на ум чувствительные излияния Петрарки и мистические иносказания Франческо Колонны.
Мы, то есть брат Сильвии и я, были чужаками на этом вечере для избранных. Некой весьма родовитой особе, владевшей тогда поместьем, вздумалось устроить представление аллегорической пиесы с участием пансионерок из ближнего монастыря и пригласить на него несколько местных именитых семейств. Сама пиеса отнюдь не напоминала трагедии, что когда-то шли в Сен-Сире, скорее то была попытка воскресить первые лирические опусы, занесенные во Францию еще в эпоху Валуа. Я увидел нечто вроде старинной мистерии. Длинные одеяния участниц различались только цветом — лазурным, гиацинтовым или розовым, как заря. Действующими лицами были ангелы, местом действия — обломки разрушенного мира. Вступавшие друг за другом голоса воспевали блистательные достоинства оледенелой планеты, а ангел смерти повествовал о причинах ее гибели. Из бездны появлялся дух с огненным мечом в длани и призывал всех благоговейно восславить Христа — победителя преисподней. Этим духом была Адриенна, преображенная сейчас уже не только своим новым призванием, но и одеждой. Нимб из позолоченного картона вокруг ее головы — поистине головы ангела — казался нам сияющим ореолом, голос окреп, его диапазон стал шире, а бесконечные фиоритуры на итальянский манер словно вышивали узор из птичьих трелей по строгим фразам торжественного речитатива.
Я перебирал в памяти эти подробности и тут же спрашивал себя: а было ли все это в действительности или только пригрезилось мне? Брат Сильвии был в тот вечер под хмельком. Мы с ним задержались на несколько минут в доме привратника, где входную дверь украшало изображение лебедя с распростертыми крыльями — помню, как меня это поразило, — а в комнате, загроможденной высокими шкапами из резного ореха, висели огромные стенные часы в футляре и над зелено-красной мишенью для стрельбы — трофеи из луков и стрел. Забавный карлик в китайской шапочке, сжимая одной рукой бутылку, а другой — перстень, словно внушал лучникам, что надобно метить прямо в цель. Этот карлик, по-моему, был вырезан из железного листа. Но явление Адриенны — было ли оно не менее реально, чем запомнившиеся мне подробности и неоспоримое существование Шаалисского аббатства? Так или иначе, я твердо уверен, что в зал, где давали представление, нас ввел сын привратника, и мы остановились у дверей, за спинами сидевших многочисленных и сдержанно-взволнованных зрителей. То был день св. Варфоломея, связанный столь несообразной связью с именем Медичи, чей герб, переплетенный с гербом дома Эсте, украшал древние стены аббатства... Есть в этом воспоминании что-то от наваждения!.. Но тут, на мое счастье, карета останавливается у дороги, ведущей в Плесси, и возвращает меня к действительности: еще четверть часа пути по еле заметным тропам — и я буду в Луази.