"Письмо на панцире" - читать интересную книгу автора (Ефетов Марк Симович)«НО» НА ПУТИ ВИТЫВита получила путёвку, и ей предстояли недолгие сборы, поездка в Артек и там, может быть, розыски и встреча с каменным матросом… Но… Почему-то в жизни часто выскакивает на пути к цели это «но». Вроде шлагбаума или заборчика, которые расставляют на дорожке спортсменов-бегунов. Они-то перепрыгивают через заборчики. А Вита? Это случилось за два дня до её отъезда. Вдруг вечером во время ужина Вита отодвинула тарелку. — Не хочу. Папа подошёл к ней и ладонями обнял её щёки: — Вита, что с тобой? Ты побледнела. — Ничего. — Ты же всегда говоришь правду… У тебя мокрый лоб. — Мокрый. У меня нет температуры. — Что с тобой? Болит? Где?.. Через полчаса в комнате стало белым-бело от белых халатов. Двое высоких мужчин в белых халатах, похожие друг на друга, как близнецы, держали серо-зелёные носилки. Третий, в очках и в белой шапочке, склонился над Витой. Папа держал в руке резиновую грелку, куда только что выскреб из холодильника снег и ледышки. — Сюда, — показал рукой доктор. Он снял очки и, пока папа клал Вите холодную грелку, смотрел Вите в глаза, будто хотел увидеть, что у неё там внутри. Капельки пота высыхали у Виты на лбу. — Ну как, Вита, легче? — спросил доктор. — Легче. — А ты не обманываешь? — Она всегда говорит правду, — сказал папа. Наверно, он тоже не хотел, чтобы Виту положили на серо-зелёные носилки и увезли в больницу. — Подожди. — Доктор отогнул рукав и погладил стекло на часах. — Садитесь, — сказал папа. Вита думала об Артеке. Неужели она не сможет поехать? Она провела ладонью по лбу и сказала сама себе: «Сухой». А потом украдкой вытерла щёки. «Это ужасно, — думала Вита. — Неужели я плакала? Нет, нет. Ведь сейчас ничего не болит. Ни капельки. Так хорошо холодит эта грелка. О чём там шепчутся папа и доктор? Надо прислушаться. Хоть бы эти близнята-великаны унесли носилки. А то поставили их, точно ширмой закрыли от неё папу…» У Ивана Павловича с доктором был серьёзный разговор. — Понимаю, — говорил доктор, — но поймите и меня. Я не имею права оставить её дома, если… — …если?.. — переспросил папа. — …если совсем не утихнет боль. Но если будет второй приступ, решать должны хирурги. Вы понимаете? — Понимаю, всё понимаю. Мы ещё раз спросим её. Она скажет, всё, как есть. Вита разобрала почти все слова, хотя говорили они очень тихо. Но ведь когда тихо говорят в тишине, то можно и услышать… В тот вечер всё обошлось. Ушли санитары с носилками, ушёл врач. Вита, прощаясь, спросила его: — А в Артек я поеду? — Поживём — увидим, — сказал доктор. А что было видеть? После того вечера ничего у Виты не болело, её больше не тошнило и лоб не покрывался потом. Приближался день отъезда в Артек. После приступа и приезда «скорой помощи» с серо-зелёными носилками, санитарами и доктором, когда казалось, что лагеря ей не видать, Вите ещё сильнее захотелось в Артек. Дни стали длиннее, минуты растягивались в часы, а час тянулся, будто это были целые сутки. Вита думала и мечтала об Артеке, а папа всё спрашивал: — У тебя ничего не болит? — Не болит, папочка. Совсем не болит. Ни капельки. При этом папа смотрел на Виту, будто видел её в первый раз. Нет, он ничего не говорил и не переспрашивал, а только смотрел. Но Вита всё понимала и сказала отцу: — Ты, папа, не волнуйся. Если заболит, я сразу скажу. А это я такая не потому, что болит, а потому, что я боюсь, что заболит и я не смогу поехать в Артек. — Понял, — сказал папа. И при этом лицо у него было серьёзное и немножко грустное. |
||
|