"Цикл «Пограничник». Рассказ I. Пройти по последней грани" - читать интересную книгу автора (Стас Северский)

Цикл-Пограничник

Рассказ I

Пройти по последней грани

Только у пограничных линий нет границ, они и есть – границы.

Фридрих Айнер

(Фридрих Айнер – командир четвертого ранга пограничных войск объединенной армии. Образчик племени людей, офицер системы – AVRG, ранг – S9. Отчет в ментальном формате)

Запись №1 03. 10. 1 год Эры Единства06:00

Гордо всматриваюсь в нескончаемые дали пустоты…

Запись №2 03. 10. 1 год Эры Единства07:00

Начинает надоедать гордо всматриваться в эту бесконечную пустоту…

Запись №303. 10. 1 год Эры Единства 09:00

Проклинаю эту пустыню, гордо в нее всматриваясь!

Запись №4 03. 10. 1 год Эры Единства21:00

Кончились проклятья. Лучше бы кончилось что-то вроде воды или воздуха! Проклятья мне в этой пустыне нужнее!

Запись №5 03. 10. 1 год Эры Единства23:00

Да пошла эта пустыня!

Еще один день в дозоре в этой пустоте – и у меня крышу снесет! Ничего! Здесь ничего нет! И на кой хрен здесь пост нужен?! Здесь вообще ничего нет! Нет – и не было! Не было – и не будет! И меня здесь быть не должно!

D40-709-677-439 стоит на ждущем режиме – он сменит меня, как только я прикажу. Но и тогда ничего не изменится. Я подыхаю от скуки. Делать нечего. Разве что оружие чистить… Только я его уже отчистил до того, что скоро… Дальнейшими чистками я его просто изувечу, обточив, как ветер скалы.

Зверь подо мной вздрогнул и сменил опорную ногу. Хоть какое-то событие…

Никто не угрожает мне, и мне угрожать некому… Попробую это исправить. Отпустил удавку на горле моей злобной зверюги… Но сонный руггер как на зло игнорирует данную ему свободу. Это действительно злобный зверь – всегда делает все только мне во вред. Жалею, что у него номер короткий – вспомнить нечего… А у крыс вообще номеров нет… Поискал за воротом шинели – “передатчик” на месте, спит старый крысюк…

– Подъем!

Крыс-передатчик сиганул мне на плечо, будто по сигналу тревоги… Ссадил его на холку зверюге и бросил стремена…

– Наблюдай давай. Доложишь потом, что никаких изменений нет.

Спешился… Бросил шинель и свалился на нее – буду звезды считать… Правда я их уже перечел вчера… и неделю назад, и… Черт…

Темнеть только начало, но скоро опять светать начнет. Здесь ночи короткие. Под утро засияет яркая белая звезда, сменяющая тусклую желтую – вечернюю… А дальше наступит день, когда они обе будут жечь и слепить эту пустыню, отражающую их свет, как зеркало… Сейчас ночная темень еще дает отдых глазам, которые скоро будет просто не укрыть от яркого света, не дающего спать. Но спать я не могу. Я знаю, что меня ждет ослепительный и нескончаемо долгий день, который оставит меня без сна, но я не могу спать сейчас. А что еще я могу здесь сделать, кроме как заснуть вечным сном?

Изуродовал ножом консервный контейнер… Быстро покончил с неизвестно чьим мясом, которым он был забит доверху. Установил контейнер подальше – мишенью будет.

Обоюдоострые лезвия моих клинков надстроены – сейчас это обычные кинжалы с односторонней заточкой… Нет, не пойдет – сниму надстройку… И гарду сложу… Теперь то, что надо. Осталось подключить панель управления на рукояти, установить параметры мишени… Готово. Клинки под напряжением. Задаю замедление, на глаз прикидывая расстояние, силу броска и сопротивления… Выставляю время замедления точнее, беру нож за лезвие… Черт! Нож я не метнул – бросил… Он меня током шарахнул, разряд пустил. Замедлитель не сработал. Черт… Подобрал нож и принялся чинить… Конечно, от моей скуки ломается все. Вернее, я все ломаю от скуки.

Заметил, что нож не только ожег мне руку, но и браслету настройки сбил… Проклятье! Я потерял карты этой местности… Теперь они затеряны где-то в глубокой памяти браслета – теперь их придется искать… Правда, на кой черт мне здесь карты? Здесь нет ничего, что на них можно нанести. Зеркало – только ровное гладкое зеркало пустыни. Вдалеке оно дыбится скромной скальной грядой, больше похожей на зубчатую крепостную стену или просто на ряд прямых ровно выстроенных клыков… угрожающе блистающих клыков, будто только что облизанных скользким и голодным языком какого-то огромного хищного зверя. И все. Никаких разломов здесь нет. Поверхность планеты предельно выровнена. Одни редкие высоты – без низин.

Думаю, расщелины были, – раз уж скалы есть… Просто, они занесены этими зеркальными обломками – пылью, сплошь покрывающей поверхность этой ветреной планеты. Еще думаю, занесенная ветром в разломы и трещины пыль спаялась под прессом времени и высоких температур. Теперь разломы неопределимы при нетщательном просвете, которым ограничились при изучении местности каменные Стражи. Пустыня – слегка припорошенный острыми сияющими осколками монолит.

Ядро старой бедной по химическому составу планеты неуклонно остывает. Раскаляют эту замерзшую пустыню только близкие яркие звезды – и жгут они это зеркало нещадно. Но пустыня – зеркало. Такой мощный отражатель не позволяет планете гореть синим пламенем в звездных лучах. А непосильные ему вспышки звезд, видно, достаточно редки. Сейчас пустыня отражает их лучи, что не дает планете хоть чуть прогреться. Мороз. С уходом звезд пустыня промерзает – сразу. И раскаляется с их явлением она – сразу… Она в миг разгоняет и жар, и холод с беспощадными ветрами, бесконечно рвущимися в нескончаемые дали над простертыми перед ними пустырями. А воздуха здесь только для ветров и достает. Атмосфера слаба – почти не фильтрует жесткое звездное излучение. Излучает и пустыня… Здесь жесткие лучи бьют и сверху, и снизу – и испущенные, и отраженные… Кругом одни жесткие лучи и мощные поля… Эти исходящие от пустыни поля и излучения различной полярности. Их мощность в определенные периоды на определенных участках сильно падает или возрастает. Думаю, происходят эти колебания от перемещения с ветром зеркальной пыли, испускающей и отражающей лучи: ветер, разгоняя и собирая эти осколки, преобразует поля, поля – ветер… Это образует зоны затишья в одних местах, вызывая штормы в других…

Место никак мне не пригодное – здесь я не могу ни дышать, ни… Я здесь вообще ничего не могу. Пустыня позволит мне выйти из стабилизационного поля только в зоне покоя и только в короткий период времени – ранним утром или поздним вечером. И то, не оставит это безнаказанным – просто не сожжет и не заморозит, не снесет ураганом, не обглодает осколками и не поразит жестким излучением сразу…

Я вынужден постоянно находиться в Пустоте – под ее защитой и угрозой… Одиннадцатое измерении – пустое измерение… Это исходная и конечная точка всех расчетов – всего вообще… Пустота… Проэнергия с кодом памяти – отключенным скрытым или открытым подключенным… Это все и ничего, всегда и никогда, везде и нигде… Безграничное и ограниченное измерение пропространства и провремени, пространства и времени… Оно – одно целое, оно – Пустота. Но мы для упрощения расчетов разделили его – определили структурой с двумя полюсами и фазами. Первая фаза – стабильная. Полюса проэнергии как бы пассивны. В этой фазе нет ни времени, ни пространства – одни их потенциалы с возможностью их активации. Вторая фаза – нестабильная. Полюса проэнергии как бы активны. В этой фазе есть и пространство, и время с возможностью их деактивации. Переключения фаз происходят путем подключения или отключения одних или иных цепей памяти при их пересечении в одиннадцатом измерении или путем скопления одних или других кодовых частиц этого подобия общей системы. Тогда скрытые процессы становятся явными… или явные – скрытыми. И мы способны читать и писать коды Пустоты. Мы способны, применяя с точным и сложным расчетом силу и энергию, переключать коды, стабилизируя или дестабилизируя Пустоту, – участки Пустоты. Мы делаем это, открывая прямые переходы, проходя от одной точки пространства и времени прямо к другой путем без пространства и времени. Мы открываем переходы, стабилизируя Пустоту, переводя пространство и время в другой формат – в их потенциалы. Стараемся делать это точно – иначе не минуем цепной реакции… Тогда локальные процессы перейдут в глобальные, и стабильной Пустотой станет все… С утратой контроля над переходом процесс стабилизации будет необратим. Не выйдет его пресечь – исчезнет все безвозвратно. Тогда мы не обернем его вспять – только Пустотой он будет запущен вновь… Но точно этого еще никто не знает… Я точно не знаю. Но я вынужден не выходить отсюда – из стабилизационного поля, из пространственного перехода, из Пустоты…

Но я дольше не могу здесь находиться. Здесь – между двух точек двух пространств и времен. Переход разделяет оба пространства и времени одной резкой чертой, четко стыкуя их… Правда, это стабилизационное поле расширено – у его границ с обеих сторон происходит слабая диффузия подключенной и отключенной Пустоты. С той стороны, близ пограничной базы, я могу спокойно дышать лишь у границ поля. А с этой стороны, близ пустыни, я могу спокойно укрыться от иглистого ветра лишь у разделительной черты – центральной части поля. Еще это диффузное проницание дает эффект опустошенности пространства и времени в пределах поля… К этому еще здесь возведен и защитный барьер, разъединяющий обе точки для всего и объединяющий их лишь для меня – избранного… И еще… Системы защиты… Это просто – щиты. Но они не просто защищают меня – я скрыт ими.

Я оставлен здесь одиноко стоять в окружающей меня пустоте, не оставившей мне ничего… Хоть клочок вакуума, хоть обрывок темной энергии… но нет – ничего нет. Я – избранный – переход открыт только для меня. Иным объектам пространства и времени путь перекрыт. Для них переход – незримая преграда, которой вроде и нет вовсе… И я стою здесь – черт знает где, черт знает сколько – и проклинаю мой пост…

Хоть я и должен находиться ровно меж пространств и времен, я нередко перехожу черту. Периодами что-то заставляет меня бросать облегченную маску, подсоединенную к кислородному блоку, долго и упорно задыхаться у границ пустыни… Порой я, как спасения, жду морозных ветров и палящих лучей, с трудом проникающих в покореженную пограничную зону, но убивающих меня без труда… Это как-то помогает вспомнить, что я еще есть, что я еще не перешел в Пустоту, что я еще мыслю, хоть и мутно… Я уже потерял часть ориентиров – большую их часть… Я постоянно переключаю системы исчисления времени и пространства, переходя этот незримый порог, разделяющий одно чужое с другим… А чужое здесь все… Эти Вселенные не объединены ничем, но ничто и не разделяет их… Ничто – Пустота… Стараюсь не думать об этом – от этого мутится сознание… Хоть я и офицер S9, мне сложно это понять. Еще месяц назад я ничего не знал об этих Вселенных, об этих границах… Я знал про Пустоту и переходы через одиннадцатое измерение – офицеры S12 строили их расчеты. Правда, офицеры S12 обычное пространство и время отключали и подключали еще только в расчетном пространстве и времени – скорей, на виртуальном, а не на реальном поле, но разницы особой нет… Дело не в этом – просто, наши расчеты не посягали на такие дали… Мне ничего не было известно об этом ином разуме, об этом ином порядке… обо всем этом – чужом… Только теперь это не чужое… Это не должно быть теперь чужим. Теперь “мы” – не офицеры армии AVRG, вообще – не люди… Черт… Я неверно поступаю, до сих пор причисляя себя… Я путаю теперь не только координаты моего положения во времени и пространстве, но и координаты моего положения вообще… Черт… Мне надо что-то делать – иначе я вконец отупею… и подохну… и не исполню долг.

А я вынужден постоянно находиться между этих пространственных и временных точек, разъединенных и объединенных Пустотой! Посреди сломанного космоса, в его пределах! Без времени, без пространства – вне их… с их обрывками у границ по ту или по эту сторону… Нет, мне нужно что-то делать! Необходимо!

Я поднялся, натягивая и оправляя черную шинель, перешедшую мне от полковника Коршунова… Следуя указаниям скуки, я прикрепил к этой парадной шинели все награды, которые у меня только нашлись… А нашлись и мои, и Коршунова – запрятанные за голенища сапог, за отвороты шинели, в кобуры и подсумки… Не то что я ими особо не дорожу – я горжусь ими… Просто убрал их с глаз долой от врага подальше. Но теперь у меня врага нет… И сейчас на моей груди блистает белой чертой высшая награда AVRG и красной звездой – высшая награда RSSR. Белый свет призывает помнить Хантэрхайм и наши бесконечные бои среди его ледяных пустынь, а красный – не забывать о подвигах бойцов и командиров союзных нам войск, совершенных на нашей общей войне. С этим красным звездным огнем в глазах мы начали эту войну, оконченную, выжигающим наши глаза, белым сиянием. Не слишком хорошие воспоминания, – великие завоеватели повержены собственным величием – но других у меня нет – только война и только поражение. Под конец мы утратили контроль над запредельными технологиями. Мы объединились с врагом, но не восстановили контроль… Победили не мы – крысы… хоть и с нашей помощью… с моей помощью… Крысы победили и нас, и наших врагов… Теперь среди руин нашей сложной системы маршируют вместо серых армейских штурмовиков серые крысы и черные крысы – вместо черных штурмовиков службы безопасности. Теперь Земля у них в руках, как прежде была у нас – целиком и полностью. Сейчас они на моей планете порядок устанавливают… А я… Я сейчас черт знает где, черт знает что делаю. С досадой пнул пустой консервный контейнер… Он с грохотом полетел под ноги моей злобной зверюге, на горле которой я ослабил удавку… Черт! Я влетел в седло, проснувшегося для нового боя зверя, когда он уже рванул вперед в пустыню…

– S9, нам запрещено покидать стабилизационное поле перехода и выходить в это чужое пространство.

“Защитник” направил на меня холодный взгляд… Я с трудом сдержал зверя у границ стабилизационного поля, стянув удавку туже. Но зверь продолжает яростное сопротивление, пытаясь избавиться от меня и моей петли подчинения. Я пустил по “шнуру” разряд – не помогло… Стянул его еще крепче – не помогло! Рывок, еще… “Шнур” гудит, его полю не хватает мощности удержать управляемые частицы… Но исходный блок подключен на полную мощность! “Шнур” затрещал, осыпая нас искрами!

Его поле разорвано, удавка спадает, рассыпаясь, и гаснет! Зверь выгибает спину, подымаясь над землей и с грохотом рушась на землю…

Я припал к его холке, как только он вздыбился и попытался схлестнуть вновь подключенный шнур у него на горле… Но этот изверг выгнул шею, пытаясь всадить клыки мне в горло. Я не понял, щелкнули они, смыкаясь в пустоте, или лязгнули о мой ошейник… Ничего, посмотрим еще, кто кому первый горло перехватит!

Я огрел зверюгу “шнуром”, как хлыстом, получив кусок времени вместе с дозой надсадного рычания, и схлестнул “шнур” удавкой. Зверь грудью пошел на штурм границ стабилизационного поля, но я резко осадил его, придушив… Он развернулся, ринувшись в другую сторону с еще большей мощью…

– S9, останови его. Достаточно.

– Ты что, думаешь, я здесь забаву устроил?! Он меня сейчас на куски раздерет!

– Успокой и останови его.

– Не помогаешь – молчи!

– Я могу его только застрелить. Остановить его можешь только ты.

– Могу! Но не сейчас!

– Я стреляю.

“Защитник” активировал оружие и взял наводку… Черт!

– Не стрелять! Огонь только по приказу! Убить его я и без тебя могу хоть сейчас! Не стреляй!

– Тогда останови его, S9. Он подошел слишком близко к границе.

Остановить зверюгу не выходит никак. Грубыми болевыми командами от зверя удалось добиться только резких торможений, крутых разворотов и лихих рывков… Следом за нарастающей злобой поднимается зверская сила… А за растущей мощью бросков этой твари растет и их скорость… Это черное подземное чудище огромно и тяжело, как обломок горы… Зверь инертен… Когда он разгонится, его так просто не остановить и не развернуть… Его заносит и теперь – все больше и больше… И он все сильнее порывается к границам поля… Черт! Гладкая черная шкура подгорает под искрящей удавкой. По холке зверя бегают дымные огоньки – уже прет паленой шерстью. Но это только злит его, заставляя нападать на меня и на стабилизационное поле все яростнее…

– D40, расширяй стабилизационное поле!

– Нам запрещено делать это без нужды.

– Расширь его! Или хоть передвинь! Мне зверя у границ больше не сдержать! Он прет прямо на чужую территорию!

– Останови его.

– Нет времени! Он влетит в чужое пространство!

– Мы не должны тратить энергию на перемещение полей из-за зверя. Останови его или я его застрелю, S9.

Черт! Когти со свистом рассекли воздух одновременно с моими клинками… Я отдернул руку от холки зверя, всадив ему в плечо клинок под мощным током… Руггер рухнул как подкошенный – его колени подогнулись… Но я успел выдернуть клинок, резко дернув удавку, – зверь чуть не вышиб мне челюсть запрокинутой головой, но не перелетел через голову, сминая меня… Удержался и я, хоть силой инерции нас порядком проволокло по земле… Кристаллы этой пустыни должны бы были ободрать с нас кожу, но чужое пространство сглажено стабилизационным полем перехода. Я собирался облегченно вздохнуть и упасть на холку поваленному чудищу, но… Руггер поднялся, кинувшись к вратам пограничной базы с другой стороны…

Ради этого чудища я вспомнил брань, которую не смог вспомнить ради той кристальной пустыни! Когти лязгнули о серые камни… Мы влетели на территорию пограничной базы, проносясь по каменистому пустырю под слабым мглистым красным светом. Минуя посты незримой техники и круша заграждения, пролетели пустырь, оказавшись у врат штабного корпуса. Зверь бросился в сторону, но влетел грудью в невидимую преграду, ограждающую базу от безвоздушного пространства и космического мрака… Он понял, что этот барьер для него непреодолим и направился к вратам, не реагируя на мои жесткие болевые команды. Я, ругаясь пуще прежнего, припал к холке чудища… Вижу только черноту его шкуры, слышу только свист осколков разбитых блоков… Мне бы следовало сойти со зверюги и пристрелить эту глыбу тьмы, но упрямство не дало. Я еще раз разрядил “шнур”. А зверь еще раз бросился на заграждение… Он пошел на таран, снеся блок, и влетел в запертые врата.

Врата не поддались. Зверь остановился, встряхнув побитой головой. Мы смерили друг друга враждебными взглядами, принужденно признавая очередную ничью. Я тронул корпус зверя запыленным сапогом, прижав его шенкелем, – он послушно развернулся… Я стянул “шнур” ободранной перчаткой, направляя зверя к переходу – он смирно зашагал по заданному мной маршруту. Выговор… Меня ждет выговор. Надо постараться убраться отсюда тихо и незаметно. Не намерен я под горячую руку командиру попасть после такого разгрома. Правда, подобие руки моего командира – подобие камня, как и он сам… Эти каменные великаны холодны, как осколки скал близ ледников Ивартэна…

Я остановил и развернул мое покоренное чудище. Пусть врата откроются передо мной… Тогда я посмотрю в глаза каменному великану, а не он мне – в спину…

Командир возвысился надо мной, сравнимый по габаритам только с тяжелым “разрушителем”. Я – всадник этого огромного зверя, но он все равно вздымается надо мной горой. Принимаю его ключ и декодирую сигнал его, чуждого мне, ментального фона…

– Айнер, вы перешли границу и покинули пост.

Смотрю ему прямо в подобие глаз… Я вообще начал склоняться к мысли, что каменные истуканы имеют больше общего с нашей техникой, чем с нами. Мой командир груб, как наши разрушительные машины – только он грубо высечен из камня, а не собран из металлических частей. Правда, похоже, что и он собран из каких-то частей – из осколков камней, скрепленных каким-то полем и какой-то программой… Кристаллы у него в голове или что иное – не знаю, но он не глупее, чем наши “защитники”.

– Так точно, командир. Пересек границу по причине сбоя программы подчиненного. Но пост не оставил – “защитник” заступил в полночь по общему времени.

Формы каменные истуканы, подобно нашей технике, не носят… Их корпус – их форма. Их отличительные знаки насечены прямо на корпусе. Только первый встреченный мной Страж предстал передо мной облаченным в звериные шкуры. Другие ничего такого не носят. Но и без шкур эти великаны здорово похожи на обращенных в камень троллей из наших древних северных легенд. Суровые они. Но под натиском моей чисто человеческой наглости им не каждый раз устоять удается. Вижу, не устоит командир и на этот раз…

– В сбое программы подчиненного повинны вы, Айнер.

– Так точно. Я дал сбой. Это цепные реакции, командир.

– Вы должны пресекать их.

– Они пресечены. Пусковым механизмом послужила кристальная пустыня. Цепная реакция пресечена переходом границы.

– Мне известно, что в пустыне не произошло ничего, что способно запустить реакцию.

– Реакцию запустило именно то, что ничего не произошло, командир. Я боевой офицер, созданный для сражений. И я сражаюсь – есть враг или его нет. Я сражаюсь, исполняя высший долг. Исполнение конкретных приказов – долг нижней ступени.

Узкие красные глаза вперились в меня холодно и проницательно. Но я прав – моя правда. И видна она ему только под правильным для меня углом. Обмануть можно всех и все – людей, технику, каменных великанов… А главное – обмануть без лжи… молчанием с одной стороны и убеждением – с другой. Опять по лезвию пройду – по грани…

– Вас не зря послали служить на границу, Айнер. Вы всегда находитесь на пограничном рубеже и никогда не сходите с него, пересекая все границы. Пограничник, который не переходит границы, где бы он ни был, – это нам и нужно. Возвращайтесь в пустыню по ту сторону. Продолжайте наблюдение. К этому объекту обращены сейчас наши мысли.

– Там нет ни разума, ни его следов – ничего.

– Мы обнаружили следы действующего и прогрессивного разума в этой пустыне. Но не обнаружили разума. Ищите его.

– Его нет, командир.

– Возможно его нет. Но возможно, что он скрыт от нас. Тогда он для нас опаснее других.

– Это только силовые поля, вспышки активности излучения.

– Вспышки активности закономерны, Айнер. И рельеф планеты подчинен определенному порядку.

– Я учел, что разумные объекты могут быть невидимыми для меня, но не обнаружил никакого излучения мыслей – ничего схожего с кодированным сигналом.

– Это может быть незнакомый нам код, неразличимый нами среди помех. Ищите систему во всем, что дает вам сигналы.

– Так точно, командир. Только стабилизационное поле глушит сигналы…

– Будьте на границе поля.

– С границы четко, без искажений, до меня дойдет только часть лучей… только высокочастотный сигнал.

– С границы вы не будете видимы и ваш ментальный сигнал не будет различим. Пересечение границы – это риск быть обнаруженным.

– Я готов рискнуть.

– Мы, нет. Такой риск недопустим. Не покидайте полей – внедрений в чужую среду быть не должно. Мы вмешиваемся только в крайних случаях, только при прямой угрозе. И угрозу блокируем точечными рассчитанными ударами. Помните это, Айнер.

Запись №604. 10. 1 год Эры Единства 01:30

Над пустыней всходит белое солнце, но я на него не смотрю. Зверь неподвижно застыл подо мной, вздыбив шерсть. Он топорщится не от злобы или усталости после ночного похода – от холода, который заставил и меня поднять ворот шинели. Я сцепил на груди руки и свел плечи, но все равно стужа пролезает за ворот, цепляясь за шею холодными когтями… Мы стоим на самой границе стабилизационного поля – сюда с отголосками пронизывающего ветра прокрадывается утренний холод пустыни. Белые кристаллы отражают свет, почти не пропуская, не собирая лучей… К вечеру от дневной жары не остается и следа… А ветер порой нагоняет настоящий мороз. При свете одинокой утренней звезды эти просторы почти неотличимы от ледяных и снежных пустынь Хантэрхайма. Поверхность покрыта вечной стужей, когда звездные лучи сжигают жаром, рушась сверху и подымаясь отражениями снизу.

Всходящая звезда мерцает еще слабым и прохладным лунным светом – пускает ко мне клин искрящейся тропы, прорезающей пустыню все четче и резче… Поднятая ветром кристальная пыль, затянувшая горизонт хрупкими отсветами, разгорается ярким заревом… Горизонт теперь не затянут – он просто засвечен… Лучи столбами и клиньями бьют из-за этой призрачной линии. Атмосфера этой планеты слаба и чужда мне… Почти ничто не фильтрует здесь жестких космических лучей. И гравитация давит мне на плечи непривычной тяжестью… Выйдя из стабилизационного поля, дышать без тяжелой маски я не смогу – с облегченной маской душно мне и здесь, на границе. И расстояние я смогу преодолеть за пределами поля в считанные километры. Но прежде, чем я свалюсь от усталости, – я просто сгорю под утренней звездой. Я криво усмехнулся сам себе и бросил стремена…

– Подъем!

Взъерошенный крысюк забрался ко мне на плечо… Схватил его так, что он только “руками” развел, зажатый у меня в кулаке. Я подключил его маску так, чтоб он ядовитым газом не надышался, проверил его снаряжение – ранец и поясные ремни, фильтры и кислородные блоки… Порядок.

– Вперед. Пошли, Крыс.

– Куда?

– На разведку.

– Куда?

– А хрен его знает… Куда-нибудь.

– Нельзя.

– А мне плевать, Крыс. Я здесь тупею день ото дня без дела…

– Так нужно.

– Никому это не нужно. От моей отупелой скуки всем только хуже будет.

– Запрещено.

– Крыс, меня послали дело делать, и я – делаю. А каким способом и с какой скоростью я порученную мне задачу решу – мое дело. Мой командир – он рангом капитан, не выше. А я – высший офицер. Мне по рангу виднее, что запрещено, что нет.

– Ты высший офицер не здесь.

– Без разницы. Я и у нас не был высшим офицером по званию, но я – S9, офицер высшего состава.

Крыс выправился на моей открытой ладони и отдал мне честь, повинуясь. Крысы умны, и солдаты из них отличные выходят – они не дают командиру дурью маяться, но никогда не перечат не по делу. Зверек понял, что мы здесь попусту всю бессмертную жизнь простоим бездеятельно и безрезультатно… Пора вылазку предпринять, разведку провести, провокацию устроить…

“Защитник” на ждущем режиме – пусть ждет с моим сонным зверем… Я бросил черную шинель на седло Замухрышке, оставшись в серой боевой форме, пригодной для такого жесткого света… Подключил штурмовой излучатель…

В первый раз перехожу рубеж с этой стороны. Колени подогнулись после первого шага – чуть не рухнул под этой гравитацией, но устоял. Жар еще не сильный, но это обманчиво – я могу сгореть и получить дозу жестких лучей прежде, чем что-то замечу… Нужно бдительно следить за всеми моими реакциями и показателями техники… Кстати, показатели техники… Ничего мой браслет не определяет – вернее, ничего знакомого мне… Элементы и соединения чужие – им с трудом находятся примерные и приблизительные аналоги… Чужие излучения, чужие частицы – больше ничего. Рад, что хоть в общем аналоги этому “чуждому” наскрести все же вышло. Вроде ничего особенного – кристаллы под ногами, воздух над головой… Вроде у всего этого сходный принцип строения… но схож только принцип. И я понятия не имею о реакции всего этого со мной… Но вроде среда промолчала, будто оставив мое появление незамеченным, – по крайней мере, сейчас и с виду… Надо было бы, конечно, “защитника” допросить про реакции этой пустыни, но тогда… он бы мне кислород перекрыл с этой разведкой. Надо было бы самому подробней разобраться, но тогда… А, к черту… По ходу дел разберусь. Не то крышу от бездействия снесет еще до того, как покончу с разбором строения этой пыли… И вообще – я боевой офицер – такие тонкости наук не особо мое дело.

В голове отзывается старый походный марш. Я, взбодренный волей идти на все четыре стороны и риском получить угрозу со всех четырех сторон, начал усердно втискивать новые элементы в старые таблицы, разбираясь по ходу дел… Стараюсь обозначить их чем-то вроде названий и впихнуть их в какую-нибудь пригодную схему… Но ничего не выходит… Мои названия ограничены цифрами – чем-то подобным порядковым и добавочным номерам. И ни в какую таблицу эти цифры не впихиваются – даже с применением жесткого насилия. Думаю, дело не в цифрах и таблицах, а во мне… Я – боевой офицер, мне науки за пределами применения к боевым действиям не даются. Правда, я могу применять науку к боевым действия достаточно изобретательно – не только просто и прямо, но и не особо сложно – не вкривь и в обход. Для таких штук “защитники” предусмотрены.

Распластанный гравитацией у меня на плече зверек собрался с трудом, как я, но, собрав силы, поднялся, вглядываясь в бесконечность пустыни. Скрываться нам вроде не от кого – встали оба столбами и смотрим вдаль… “Защитник” не виден, скрыт полем или светом… Не виднеется нигде и огромный черный зверь – пропал, будто его и не было. Только след поля еще заметен – будто участок пустыни стянут дымкой туманной завесы… Больше ничего.

Надвинул фуражку козырьком на закрытые затемнителем глаза и зашагал прочь от стоянки… Далеко отходить не буду – не то D40 обнаружит мое отдаление по ментальному сигналу. Он и так скоро заметит, что мой сигнал слабее, что идет с помехами и искажением. А как только он определит мое положение… Ему мне помешать не трудно будет.

Горизонт – его больше нет – только монолитное белое мерцание кругом, и никаких разделительных линий. Поверхность точно отражает небо – звезда сияет и у меня над головой, и под ногами. Дорогу я прокладываю длинной тенью, которая становится все короче и исчезает… Тень блекнет среди всепроникающего света, как это было в ледяных пустынях нашего севера… Я обернулся… но следов не увидел. Твердое ровное покрытие припорошено пылью, но слой поверхностный и ветер ровняет его…

Я всмотрелся вдаль, пытаясь различить очертания лагеря, но не увидел ничего… А “защитник”… Постарался выделить из этого белого сияния светлый силуэт высшей технической боевой единицы – гиблое дело. Попытался засечь ментальный сигнал…

Его сигнал я, похоже, не определю… Определить излучение стабилизационного поля – просто не смогу… Оно определимо только как помехи, как слабое искажение… А здесь и без него помех и силовых полей слишком много… Я остановился.

– Крыс, что видишь?

– Пустыню.

– Значит, ничего…

Термоизолятор моей формы перестал справляться с растущей температурой… Я подключил тонкой полосой затемнитель к жесткому режиму, но глаза все равно слепит… Крыс, ясно, ослепнет и поджарится не позже, чем я… Бросил искать сигнал, взялся за карты… Но браслет карты спрятал надежно… И схемы моего маршрута он не выдает… Засек я только время, но ничего – этого достаточно. Приблизительно прикинул скорость – получил понятие о пройденном расстоянии, взял ориентиром солнце – определил направление… Только вышло слишком приблизительно… Невидимый переход я вряд ли найду до того, как обуглюсь… Черт…

Решил, что подошел достаточно близко к переходу, – пора бы сигнал поля поймать… Но тишь гробовая – глухо. Вернее, помехи одни кругом… И помехи все сильнее… они заполоняют все частоты… Силовые поля концентрируются… Поднимается уровень излучения… Черт… Зашел в глушь… Но вроде здесь ничего такого не было… Я ведь был где-то недалеко, и ничего такого не было…

Присмотрелся – искристая пыль поземкой ползет у моих сапог, перемещаемая низким воздушным потоком… Похоже, эти иглистые кристаллы – источники излучения… Видимо, уровень излучения зависит от их концентрации, как мощность силовых полей… Я ускорил шаг, хоть тащусь уже с трудом, вконец вымотанный борьбой с гравитацией…

Что-то гудит. Определенно что-то гудит… и треск вполне различим. Думал – силовая линия, думал – перейду линию и… Только перейти этот напряженный гул не вышло – он отстает от меня при каждом моем ускорении, но скоро догоняет… Он обгоняет меня при каждом моем замедлении, но отступает обратно, ко мне… Теперь он преследует меня… идет следом неотступно… Теперь он будто подстроился под мой шаг – он не опережает, не отстает, как бы резко я не менял темп… Что-то мне это как-то не очень… Я выровнял – вернее, перестал сбивать – шаг и просто пошел быстрей… Крыс напряженно выпрямился у меня на плече, постоял и настойчиво стукнул хвостом по погону…

– Стой. Надо встать.

– Крыс, если мы остановимся – мы сдохнем. Сгорим или дозу чужого жесткого излучения получим, или отравимся газом, о котором ничего не знаем, но который получаем малыми дозами.

– Надо. Ты идешь скорее – оно сильнее…

– Что? Не понял.

– Оно идет за нами.

Я оглянулся, осмотрелся…

– Ничего нет, Крыс.

– Оно здесь.

– Это только силовые линии.

– Они идут за нами.

– А то я не заметил. Это зеркальная пыль – я поднимаю пыль, и силовое поле крепнет, и уровень излучения растет. Точно!

– Пыль излучает?

– Верно, Крыс.

– Это собирается вокруг нас…

– Я поднимаю пыль – конечно, вокруг нас ее больше.

– Это должно уходить от нас, разлетаться. А это слетается к нам.

– И слетается, и разлетается. Я поднимаю ветер, по земле ползет ветер… Вихрится он.

– Ветер стал сильнее.

– Стал.

– Частиц стало больше, и ветер стал сильнее.

– Ветер усилился и поднял больше пыли, Крыс.

– Сначала пришел ты и поднял частицы, потом пришел ветер – вслед им, поднятым тобой частицам. Потом ветер поднял еще частицы и стал еще сильнее, и поднял еще…

– Хватит мне мозги пылить!

– Частицы поднимают ветер.

– Вполне может быть – им силовые поля сопутствуют. Скорей, здесь и то, и другое – и ветер меняет силовые поля, и силовые поля – ветер… Но это не важно, Крыс.

– Важно. Надо стоять.

– Мы сгорим прежде, чем нас поднятый нами ураган снесет! Я не собираюсь ждать, когда успокоится ветер и мы тихо опадем пеплом, где стоим!

– Ураган разнесет наш прах.

– Давно пора развеяться от скуки! Мы хоть попытаемся дойти до лагеря…

– Не к добру ветер. И мы здесь не к добру…

– Встреча двух враждебных сил знаменует войну.

– Мы пришли не воевать.

– Мы разведчики. Но разведку при нужде мы боем проведем. Сражаться со стихией нам не впервой.

– Это не стихия.

– Стихия все, что неразумно.

– Здесь это разумно. Это подчинено порядку.

– Порядку подчинено все, но это не признак разума.

– Что признак разума?

– Сложный порядок. Ступени и цепи реакций, строящие и сковывающие целую систему – разум. Это способность обобщать и разделять – ставить общую задачу и достигать цели отдельными этапами. Проходить уровни сбора и обработки информации, полученной извне и хранимой внутри. Применять способы, взятые из знаний, из личного или чужого опыта. Это способность сохранять данные. Остальное – простые прямые реакции.

– Здесь не простые реакции.

– Простые… Только чуждые нам. Это и заставило каменных Стражей здесь пост выставить… И нас это заставило в разведку переться черт знает куда…

– Переться в разведку заставил ты.

– Не спорю. Зато теперь ясно, что здесь происходит…

Сейчас свалюсь… А солнце палит еще яростнее… Но ветер, поднимающий зеркальную пыль, усиливается и холодает… Я упал на колени, срывая с себя китель, сбрасывая портупеи… Глубоко вдохнул и снял маску… Холод ударил в лицо, разлетаясь по плечам… Я поднялся, подставляя ветру руки… Его порывы поднимают плотную искристую завесу, скрывая меня от горячих лучей, оберегая от ожогов… Отдаю выдох этому ветру, забирая у маски новый вдох…

Я не понял, что произошло… Стемнело… Ринулась в атаку зубастая стужа… Что это?! Ветер вихрится вокруг меня… Он будто отгородил меня от пустыни непроницаемой мглой… Вихрь будто скрутил мне руки, сдавил грудную клетку, не давая вдохнуть… Я не могу вдохнуть без маски, но не могу поднять руки, не могу вырваться… Крысюк вцепился когтями прямо в мое голое плечо, но мне плевать… Колючие кристаллы впиваются в меня иглами, царапают, обдирают кожу… Зверек сжался у меня на плече жалким облезлым комком с выдранной клочьями шерстью… А я не дышу! Черт!

Я не могу не встать, не упасть! С усилием вырвал из невидимых пут руку, прижав к лицу маску… Но отнять маску от лица я теперь не могу… А пересохшее горло рвет пыльный кашель… Я будто наглотался битого стекла, которое раздирает мне горло… Я вдохнул эти блистающие иглы, задыхаясь… Не знаю, от кашля это или от ссадин, но маску наполняет кровь, мешая мне вдохнуть… И темнеет… темнеет…

Это реакция! Химическая реакция! Воздух! Его здесь нет! Его принес я! Я не знаю, что именно запустило реакцию! Но это принес я! Чужой газ! Чужое вещество! Но что с чем реагирует?! Как эту реакцию пресечь?! Я ведь не потрудился узнать про эту планету хоть что-то подробно! Что я обычно делаю, когда не знаю, что делать?! Ничего не делаю! Но это не годится! Что еще! Что еще я делаю?! Стреляю!

Открыть огонь! Точно, нужно открыть огонь – спалить эту пыль к черту! Но это зеркальная пыль! А хрен с этими зеркалами! Пусть кусают, пусть отражают и жгут! Синее пламя им не по зубам! Эти зеркальные осколки обгладывают меня! Вяжут вихрями все крепче и обгрызают все скорее! Вместе с этими искрами ветер уже гоняет вокруг меня багровую пыль – мою кровь! Он режет глаза и вырывает у меня оружие, которое здесь слишком тяжело, которое долго я уже не продержу! Рывок! Один рывок! Еще один рывок! Синий луч пробил слепящим сиянием белую мглу… Сияние разлетелось искрами, обжигая меня… Но я не разжал руку, разряжая энергоблок целиком… Я выжгу синим пламенем все и везде – я скую огнем и эту пыль… Ветер не поднимет больше этих игл! Я раскалю и расплавлю их! Пыль опадает, обжигая мне плечи… Опадает дожем в зеркальное озеро, которое застывает, растекаясь гладью у меня под ногами… Озеро ширится… Мерцающие частицы редеют, отступая, исчезая вдали… Ветер стихает… Светлеет… Передо мной появляется открытый простор… Падаю, упираясь помутненным взглядом в мое отражение… Поливаю его кровью изо рта… Отираю глаза от крови, слипшейся с опаленными ресницами и колючей пылью… Соскребаю эту корку, только обдирая лицо сильнее… Но я ничего не вижу! Где мой зверек?! Его нет… Мое плечо разорвано им, но его нигде нет… Ощупью нашариваю портупеи… А солнце жжет мне спину…

Есть. Дрожащей рукой перезаряжаю энергоблок почти вслепую… С трудом раздираю склеенные веки… Свет… И что-то еще… дальше… Дальше тень… И еще… Оглядываюсь… Черт! Со всех сторон на меня надвигаются непроницаемые стены сплошного мрака, пробиваемого искрами, – отсветами или разрядами… Буря?! Похоже на бурю – на тучи, на молнии… Но это не тучи – это бесчисленные иглы зеркальной пыли, это ветер… Я поднялся, безвольно опустив оружие… Реакция…

Краем глаза уловил движение и резко обернулся… Что-то ползет ко мне… С трудом пресек рефлекс и не ударил лучом по зверьку… Мой зверек… Подобрал его, обугленного и облезлого чуть не пуще меня… Он, видно, переждал самое пекло под моей изувеченной фуражкой…

– Ну что, Крыс?..

– Сдаемся?..

– Никогда еще не сдавался… Некому сдаваться было – никто пленных не брал. И сейчас некому сдаваться – буре в пустыне пленные не нужны. Не сдаемся. Сражаемся.

– Сражаемся?.. Нет… Нельзя…

– Хуже не будет… Разве что чуть хуже, чем сейчас…

– Нельзя, бессмертный…

– Ты теперь такой же бессмертный, как я… А вариантов у нас нет – только бой.

– Надо уходить…

– Мы окружены… И я без понятия, где кончается буря… и где начинается переход. Держись крепче… Не смотри и терпи…

– Так точно.

Я стиснул зубы крепче и разблокировал энергоблок, выставив короткое замедление… Теперь, погибну я или нет, – он все равно рванет. Ветер собирает кристаллы со все больших территорий, принося их со все больших расстояний… И я выжгу синим пламенем большие территории!

Вспыхнули молнии, ослепив и оглушив меня… Все исчезает… Что-то заламывает мне руки, сдавливая сухожилия… Но я борюсь с разгибательным рефлексом… Что-то бьет меня сзади по шее… В глазах мутнеет, но я не разжимаю руки, не отпускаю энергоблок… Не вырвет… никто не вырвет у меня оружие… Я подорву эту пустыню!

Запись №7 04. 10. 1 год Эры Единства 03:10

Открываю глаза. Надо мной склонились две звезды… Нет, это холодные глаза “защитника”… А над ним – две звезды… Но они холодны, как его глаза – они не жгут…

– S9, тебя вызывают. Ты должен явиться в штаб.

– В штаб…

Я поднялся на локтях и осмотрелся… Я лежу на том же месте, где упал, – на том же зеркале, которое моих рук дело… И вид в этом зеркале мне открывается… чудовищный… Оно отображает меня.

– В штаб явиться… Что, прям так?..

– Ты понимаешь, что ты сделал?

– А то как же…

– Вставай, нужно идти.

– Постой. Негоже мне офицеров армии AVRG таким видом позорить.

– Ты позоришь армию AVRG не видом, а поступками, S9.

– Хреново, ничего не скажешь… Ты что, переход передвинул?

– Так точно. Как только тебя нашел.

– Ты мне чуть руку не сломал.

– Ты понимаешь, что ты мог сделать?

– Мог подорвать бурю… вместе с пустыней… вместе с переходом… и пограничной базой. Но переход и база были бы на твоей совести… если бы она у тебя была в программе прописана.

“Защитник” довольно грубо помог мне подняться. Он конечно постарался бережно отскрести меня от зеркала, но не вышло… Большую часть формы я растерял на очередном побоище – не только моей военной формы, вообще – моей формы… Хоть и поверхностно, но изодран я в клочья. Снаряжение частично потеряно, частично – повреждено, покорежено и поломано… Один мой крысюк живее всех живых, хоть и страшен… Но раз уж призывают…

Явился в штаб, стараясь не спотыкаться… Здесь гравитация слабее, и мне порой кажется, что я чуть не лечу, но иногда что-то клинит коленный сустав, заставляя меня хромать. Один глаз – который плохо открывается – открыть я не могу вообще. И с каждым моим движением на моем лице и руках мерцают и искрятся осколки зеркальной пустыни, которые прочно впились и въелись в кожу, местами ободранную, местами подпаленную. Парадную шинель я надел на голое тело, не найдя кителя. Я бы снял награды, но просто не успел, – теперь они благородно блистают на моей груди вместе с осколками пустыни. “Защитник” не позволил мне потратить время и на чистку пропыленных сапог. Ясно, что перед тем, как предстать перед командиром в таком скверном виде и с таким скверным отчетом, мне пришлось собрать всю наглость, данную мне лихим создателем и не в меру веселым нейропрограммистом.

Командир встретил меня у врат мрачным взглядом, молча развернулся, когда я подошел ближе, и пошел вперед, в полумрак коридора… Иду за ним.

Пограничная база похожа на наши укрепления – строгий спартанский дух царит везде и всюду. Просторный зал, можно считать, пуст – посреди стоит стол и три каменные глыбы – мое начальство, высшие офицеры…

– Айнер?

– Так точно.

Камни молчат… и я – молчу. Отчета от меня никто не требует – значит, они и так все знают. Замечательно, распинаться не нужно – все равно не оправдаюсь… Нет, на этот раз не выйдет… Но попробовать все же стоит.

– Разрешите доложить?

– Докладывайте.

– Ориентируясь на местности, решил провести разведку без указаний, взяв действия под личную ответственность. По ходу разведвылазки провел ряд, давших ответ, провокаций. Полученный результат – контакт с прежде неизвестным разумом. Контакт – враждебный.

– Это мы видим…

– Разведка боем…

– Вы нарушили приказ. Вы виновны, Айнер.

– Так точно. Есть моя вина. Но есть и результат. Моим действиям дан ответ.

– Полученный ответ не указывает на существование неизвестного прежде разума и установление контакта с ним.

– Разрешите возразить?

– Возражайте.

– Указывает прямо.

– У вас есть обоснования утверждению?

– Так точно. Произошла сложная реакция. Разумом были применены сторонние силы – управляемые силы, подчиненные. Разум ответил, применяя ветер, управляя им. Он определил меня как чужого, как врага, и блокировал, пытаясь уничтожить.

– Это простая реакция.

– Это может быть простой химической реакцией – прямой. Может быть реакцией средней сложности, по типу иммунной, – с распознанием чужого объекта усложненной системой. Но может быть и реакцией сложной системы, действующей осмысленно. Я проследил не только четкий порядок ответных реакций – были предприняты действия, упреждающие мои действия. Это способность к анализу и прогнозу. Это – разум.

– Что вы считаете носителем этого разума?

Черт… А что я считаю носителем?.. В пустыне нет ничего… Не знаю… Надо соображать быстрее… Эти каменные великаны вперились в меня жестокими взглядами и ждут… Разум… Что такое разум?.. Программы, коды, шифры… Это сложные химические процессы… О которых я почти ничего не знаю!.. Биохимия!.. Мне почти ничего об этом не известно!.. Я упер уверенный взгляд в ждущие ответа каменные глыбы… Здесь биохимия и рядом не стоит!.. И к черту, что я ничего не знаю об этом!.. Это только камни среди камней!.. Просто, часть камней с программой – с разумом!.. И что далеко ходить?! Ответ перед глазами!..

– Это что-то неотличимое от пустыни… Что-то без формы… Вернее, с формой, но похожей… или обобщенной с пустыней… Или это… Пустыня! Это пустыня! Это не живой разум! И его носитель – пустыня!

Каменные великаны застыли, думают… Самое время напором брать…

– Я установил с ним контакт!

– Контакт…

– Так точно. Разум имеет память. И он знает меня. Как врага. Но это не важно. Он меня знает и помнит.

– Это еще не доказано, Айнер.

– Будет доказано. Я это докажу. Считаю нужным вернуться в пустыню. Прошу предоставить мне подробную информации о планете – химические элементы, соединения…

– У нас еще нет такой информации, Айнер, только – общая.

– Нет такой информации… Прошу разрешения провести тщательный анализ.

– Нет, Айнер. Это чужое пространство. И оно еще не угрожает нам прямо. Никаких тяжелых внедрений. Только наблюдения.

– Но…

– Возвращайтесь и наблюдайте.

– Но мы теряем время…

– Оно от нас не уйдет, пока от него не уйдем мы. Не вступайте в контакт с пустыней, не убедившись, что это разум.

– Я не смогу убедиться, что это разум, не вступив в контакт.

– Сможете, со временем. Теперь вы знаете, что и где искать. И вы найдете. Не сводите с пустыни глаз, но не входите в нее. Помните, вы можете внедриться в чужой, неизвестный прежде, разум. Помните, что нам еще не известно, что последует за внедрением.

– Можно провести расчет следствия обоюдных влияний.

– Мы проведем расчет, получив данные, – со временем, без агрессии, без жестких внедрений. Повлияв на ход устойчивых процессов, вы способны нанести ущерб. Вы уже нанесли ущерб пустыне, себе и нам.

– Это не такой вред, который…

– Это вред. Мы сжигаем энергию с каждым вашим ранением, с каждым перемещением стабилизационного поля…

– Но держать поле на месте сотни лет, наблюдая и не вмешиваясь… Энергии уйдет ровно столько, сколько…

– Все верно. Но ущерб, нанесенный вам и вами…

– Ущерб, нанесенным мне, стоит полученной мной информации. И с ним я справлюсь без вашей помощи. А планете я нанес вред равный вреду, нанесенному мне, – справлюсь с этим я, справится и пустыня.

– Айнер, вы разумный хищник вашей планеты – исследователь, охотник, завоеватель и поработитель. Но помните, что вы последний хищник из вашего вымершего вида. Нам безразличен чужой разум, чужое время и пространство. Нам важно установить, исходит от него угроза или нет. Мы не угрожаем без угрозы нам. Мы не изучаем для последующего нападения, мы изучаем для последующей обороны. Мы не подчиняем и не подчиняемся. Никакой досрочной агрессии. Это все. Вы посланы проводить разведку не перед захватом, не перед объявлением ультиматума. Вы посланы не обследовать, не изучать – только наблюдать.

– Так точно.

– Ступайте. Вы свободны.

Запись №8 04. 10. 1 год Эры Единства 04:40

Охренеть можно… Как я только выпутался?.. А как я теперь выкручусь?.. Я теперь просто обязан доказать, что пустыня – разум… Иначе мне голову снесут без промедлений, и придет конец последнему хищнику из племени людского… А как это доказать?.. Скрыть или ослабить часть правды, открыть или усилить другую часть… Слишком сложно. Мне просто нечего скрывать… и открывать нечего. С виду здесь ничего нет – не будет ничего и в моем отчете о наблюдениях.

Окинул тоскливым взглядом блистающее зеркало, простертое передо мной до бесконечности… И продолжил ковырять ножом руку, доставая осколки… От починки я отказался добровольно – это стало искуплением моей вины, моим наказанием… Черт… Со злобой метнул нож к границе поля… Но что-то лихо размахнулся – нож пересек границу и, лязгнув о зеркальную гладь, упал, подняв пыльное облако… Выругался и стал думать, как его достать, не покидая поля. Думал долго, ища что-то подручное, чем нож притянуть, не топча чужой земли тяжелыми сапогами… Ничего не нашел и не придумал. Зато заметил, что пыль вокруг ножа не осела – скорей, поднялась пуще… Теперь нож не опутан прозрачной искристой пеленой – он окружен плотной завесой. И эта пылевая завеса формируется кольцом вокруг него, отступая, очищая место вблизи него, ограждая его, – изолируя … Я замер, подзывая “защитника”…

– Смотри… Пустыня реагирует…

– Это ничего не значит.

– Я не просто выгородился перед начальством! Здесь и правда что-то… Не думай, что мне нужен только отчет!

D40 присмотрелся к оседающей, развеивающейся пыли…

– Цепная реакция, S9. Поднятая пыль меняет мощность полей, поля меняют мощность ветров, ветры поднимают пыль, меняя мощность полей.

– Нет, что-то не то…

Я схватил нож – просто, рукой… Пересек границу и вернулся сразу… Но движение мое было резко и подняло пыль столбом… пыль, которая не развеялась, оседая, как только я исчез, скрытый щитами… Мерцание разлетается, вздымаясь ввысь и припадая к равнине, будто ища меня, – терпеливо, настойчиво… Это память. Я узнан. Теперь я – объект, который нанес пустыне вред, – должен быть найден и устранен, когда мой нож – прежде не известный объект – только взят под присмотр.

– Видел?! Ты видел?! Это не простая реакция разнесенной пыли!

“Защитник” всмотрелся в потревоженную мной припыленную поверхность…

– Это электромагнитное поле, S9, – оно есть и у тебя, и у клинков. Поле, излучаемое кристаллами, просто реагирует с ним.

– Да, с ним, да, реагирует, но не просто.

Я незаметно оглянулся. Замухрыш неподалеку – пытается разбить когтями зеркальную поверхность у границ поля, чтобы уйти в подземный мрак с яркого света… Одним порывистым движением вскочил в седло этой подземной зверюги. Сорвал “шнур” с шеи этой кошмарной твари…

– S9, не делай этого.

– Ты не знаешь, что я собираюсь делать!

Пришпорил зверюгу, рванувшую вперед с мощью грузового транспорта…

– Стой. Иначе я буду вынужден тебя остановить – силой, S9.

– D40, каменные глыбы не даром меня обратно заслали! Они знают, что я хищник! А хищники – деятельные твари! Они, считай, не наказали меня! Они, считай, волю мне дали! Они ждут от меня действий! Они только корректируют и контролируют их, но не пресекают!

– Нет, S9. Не верно.

– Проверим! Опытным путем! После того, как обследуем эту пустыню!

Схлестнув “шнур” на рукояти ножа, я выслал зверя вперед, и он ринулся к границе поля… Я метнул клинок – как только он пересек рубеж, я подсек послушный моей руке “шнур”… Нож пролетел за мной, за моим ошалелым зверем, вдоль границ этой стороны, вздымая сияющие острия – зеркальные обломки… Исцарапанный иглистыми осколками клинок метнулся ко мне с очередной подсечкой, но выдернул я его из этой искристой мглы с трудом… Его будто что-то держало, будто силой – что-то с этой стороны… Пустыня… Просто реагирует, отвечая дерзости?.. Или нападает, считая мой кинжал новым агрессором?.. Или силу пробует для борьбы с новым агрессором?..

Я осмотрел клинок и метнул еще раз, бросая его колючим обломкам, которые еще не опали, – только сейчас я перекинул “шнур” через шею мощного зверя, без усилий которого клинок теперь мне вытянуть сил, думаю, не хватит. И верно, кинжал будто застрял в сгущающейся вокруг него мгле… Он будто задержан у границ поля определенной силой, исходящей от сыплющей разрядами мглы… Я бросил гудящий “шнур”, полагаясь только на силу моего непокорного зверя, рванувшего прочь – с привязи, держащей его за горло пустыни, – с такой мощью, что чуть не разорвал искрящий “шнур”… чуть не порвал связь с моим подопытным клинком…

Зверь шарахнулся в сторону от сильного удара… От удара отдернул руку и я… “Защитник” подключил “шнур” двуглавой плетью с двумя контактными концами… Он хлестнул и ожог меня, предупреждая. Сейчас он вышибет у меня из рук исходный блок. Тогда к черту пойдет и обвитая вокруг шеи зверя петля, и задержанный мглой у границ поля клинок… Я пришпорил зверюгу, дернул “шнур” – со всей силы… И мы со зверем, выдрав клинок из когтей пустыни обоюдными усилиями, замерли – и не только мы со зверем, но и “защитник”, и крысюк… Нож обглодан до рукояти, лезвие торчит обломанным кривым зубом, изъеденным коррозией…

– Что скажешь теперь?

– Ты не умеешь проводить эксперименты, S9.

– Эта дерзкая выходка не просто усилила прямую реакцию… Это другой уровень – это ответ агрессией на агрессию. Это оборона при нападении, D40. Нож, оставленный мной в покое, был нетронут пустыней, но когда я взялся за клинок, – мое оружие было уничтожено…

– Верно. Это ответ. Но не осмысленный.

– Сначала ответное бездействие, потом – ответный переход к действию… Был посыл – был и ответ, не было одного – не было и другого… Вроде все ясно, вроде все правильно… Но что-то здесь не то… Частицы будто замерли возле клинка… Замерли, будто в ожидании действий… и перешли к действию, только отвечая… Похоже, что пустыня ждет, следит и решает – опасно или нет… А когда нет времени ждать, следить и решать – нападает… рефлекторно, как мы… Определенно, здесь что-то не то… Что-то не то с разницей времени ответных реакций… Похоже, что ответы контролируемы.

– Мне нужны точные данные, тогда я смогу точно определить проходящие здесь процессы, точно рассчитать время идущих здесь реакций. Сейчас дать тебе подробный отчет я не могу.

– Собирай данные.

– Мне запрещено делать это, S9. Я не должен вмешиваться в эти процессы. Не должен – и ты.

– Что я должен, что нет, – мое дело. А ты подчиняешься мне.

– Я защищаю тебя.

– Черт… Опять ты… Что ж… Нет сложных расчетов, значит нет и нужды в них.

Я бросил обглоданный клинок через незримый рубеж… Ждал, что пыль окружит его еще до падения, и верно… Он не упал. Пыль, еще не поднятая его падением, подлетела к нему с ветром, сошлась вокруг него стеной сразу, не отступая, вихрясь под ним и над ним, тесня и скрывая его мглой… Клинок исчез под этой сплошной, непроницаемой тьмой… и не появился под этой искрящей дымкой, разошедшейся по ветру до прозрачности.

– Это память, D40. Пустыня помнит мой нож… Она теперь не ждет, не проверяет… Она считает, что мой нож – враг, который подлежит немедленному уничтожению… Это управляемые реакции, подчиненные системе…

“Защитник” перевел на меня холодные глаза и согласно склонил голову…

– Так точно, S9. Здесь работают простые программы. Это система. Но нет доказательств, что система – разумная.

– Сейчас будут!

Я скормил пустыне другой клинок… Его обдало искрами еще в полете… Ветер сковал его холодом – остановил силой, удерживая в воздухе, не давая опуститься, не отпуская на волю тяготения, скрыл его сияющей зеркальной пылью… Клинок, обглоданный этим мерцанием, пропал… в одно мгновение…

– Это память, S9, – опознание формы. Но повышение скорости реакции – простой рефлекс. Нет признаков мышления – ответ неизменен, только скорость выше.

– Посмотрим еще…

Я надстроил лезвие пластиной, меняя его форму, и метнул пустыне очередной клинок… Частицы не тронули его – только обступили, тихо отдаляясь… Я отдал пустыне пустой контейнер… Он нетронутым остался стоять среди скоро развеянных ветром искр… Я выждал и метнул знакомый пустыне не надстроенный кинжал…

Рассеянные в воздухе частицы окружают его – среди их сплоченности проходят паутиной еще редкие, но учащающиеся, разряды… Ветер крепчает близ него… Но я метнул клинок с такой силой, что ветер не сдержал его… Он пролетел с такой скоростью, что зубастые частицы не обглодали его лезвия… Бросил я нож, метя в контейнер, он – попал в цель. Вокруг него разразился локальный шторм… Но подошедшая стеной мгла рассеялась, отступая от вогнанного в контейнер клинка, оставляя его – нетронутым. Он, вонзенный в железный короб по рукоять, для пустыни, считай, – исчез… Пустыня проследила этот кинжал, сочтенный ей вредящим, но потеряла его среди других вещей, признанных ею безвредными. Я жду… Я вижу, что пыль еще не осела, что она еще обследует незнакомые предметы, мерцая вокруг них… Просто, пустыня не так бдительна к ним, как прежде, но она, как прежде, осторожна…

– Смотри… Она ищет… Проверяет – исчез этот клинок бесследно или спрятан, не видимый только для нее… Она думает – размышляет… Понимает, что с ним что-то не так, как надо… Смотри! До пустыни дошло, что клинок не исчез, а скрыт! Что он всажен в контейнер – в этот короб!

Ветер поднялся настоящим штормом, бросаясь к контейнеру с воткнутым в него кинжалом… Но концентрируется до разрядки молниями этот грозовой вал только возле всаженного по рукоять клинка с обоюдоострым лезвием… Пустыня нашла его – скрытого врага…

– Она опознала этот клинок! И теперь – уничтожит его! Избирательно! Пустыня мыслит…

Шквальный ветер затихает, оставляя нетронутый контейнер стоять на прежнем месте… А обоюдоострого кинжала просто нет – осталась только пробоина в контейнере…

– Пустыня… Это разум и воля…

– Не достаточно доказательств, S9.

– Мне нужен еще нож – у меня больше нет. Этот кинжал в последний раз не причинил пустыне почти никакого вреда, как в первый… Пустыня должна понять, что он опасен не каждый раз…

“Защитник” отдал мне, хранимые им, клинки. Сняв надстройку, я с прежней силой метнул его в короб контейнера… Как я и ожидал, пустыня приняла клинок спокойно… Иглистые кристаллы, искрясь, застыли близ него, окружая его с готовностью к защите, но не защищаясь от него, – обследуя его… Следующий клинок я метнул в зеркало – он, не вонзаясь, отскочил и со звоном упал рядом с контейнером, поднимая зеркальные осколки пустыни… Они, не спадая, замерли вокруг него… Взяв последний кинжал, я метнул и его… Ветер принял нож, резко стопоря его налету и тихо опуская к простертому равниной зеркалу, осторожно кладя на расчищенную от пыли площадку… Теперь этот кинжал окружен искристыми частицами – оцеплен, как остальные ножи. До пустыни дошло, что мои клинки могут быть равно и опасными, и безопасными для нее… Дошло, что опасны они не всегда, дошло, что гонимым ветром острым осколкам под силу справиться с исходящей от них опасностью… что им под силу не только уничтожить их, но и управлять ими… Теперь пустыня стережет их, изучая, но не уничтожая…

– Это разум. И он – не живой.

– Так точно, S9.

До меня начинает доходить, что произошло, что это значит… Я стер со лба испарину, выступившую от напряжения…

– Где прописан код программы? Где пробита память? Какие варианты?

– Думаю, код пробит определенным излучением в кристаллических осколках, которые объединены полями, по которым проходит кодом излученный сигнал.

– Что-то вроде нервной системы – вроде нейронных связей… Медиаторы проводят электрические разряды от одного нервного окончания к другому – разряды, которые проходят сети памяти… Идут от акции до реакции, поднимая хранимую информацию… Отправляются от воздействия и возвращаются с действием – с командой соблюдать молчание или дать ответ… И здесь что-то подобное… что-то сложное, слаженное… Но мы способны принять информацию – до нас доходят раздражители, которым мы даем ответ… А пустыня… Мы видим, слышим, осязаем – у нас и другие анализаторы… А у пустыни их нет…

– Думаю, здесь анализаторы – поля и излучения. Пустыня получает информацию от преломленных и отраженных лучей.

– Выходит, пустыня получает и передает данные при помощи лучей… И этот сигнал – аналог зрения, осязания… Черт…

Я отстегнул от шинели высшие награды великих воинских держав… Красная звезда подняла пыль… А белую черту пустыня игнорирует… Ей знаком и близок белый свет, но красный – далек и неизвестен… Видит пустыня или нет, но спектр – различает четко.