"Звезда волхвов" - читать интересную книгу автора (Веста А.)

Глава 28 Качели Клио

Севергин впервые оказался в съемочном павильоне киностудии. Наблюдая, из какого сора растут цветы высокого искусства, Егор только крякал от удивления. В перерывах между съемками он с крестьянской практичностью ощупал бревна «Пустозерского острога», заглянул в слюдяное оконце, потрогал медный урыльник в углу темницы. Над мрачным казематом розовым миражом реяла мечта о Каннах, и Версинецкий гневными воплями и жаркими заклинаньями подгонял запаленную группу к желанному финишу.

Дубль за дублем мятежный протопоп Аввакум клеймил впавших в прелесть иконописцев:

— Слуги Сатанины, блядивые дети! От лютеров научаемы, кощуны окаянные в церквах творят! А все Никон, вонючий пес! Он, он, собака, повелел Пречистую вапой мазать! И поделом суд свершил грешный аз! Все иконы фряжского письма разбил да об головы изломал…

— Стоп камера. Снято! Перерыв на полчаса, — протрубил Версинецкий.

Нервно чиркая зажигалкой и приволакивая ноги в тяжелых лаптях, актер, играющий Аввакума, прошаркал к выходу из павильона.

Завидев следователя, Версинецкий заметно встревожился.

— Здрасьте, здрасьте… Чем обязаны?

— Да вот, решил приобщиться к высокому искусству.

— Не поздновато ли?

— Самое время, и в настоящий момент меня остро интересует та часть фильма, где снималась Лада Ивлева.

— Мы только вчера с натуры вернулись. Есть черновой вариант, масса склеек, грязный монтаж. Вам, как зрителю, это вряд ли понравится…

— Меня не волнует художественное качество.

— А я вот отобедать возмечтал, отдохнуть от трудов праведных, — взгрустнул Версинецкий.

— Так давайте и отобедаем.

— Ну вот и ладушки! Тогда пожалуйте к нам, прямиком «на тот свет».

— Это в каком же смысле?

— В прямом. Мы так называем нашу ресторацию. Там можно встретить кого угодно, к примеру мирно беседующих Петра Первого и Сталина с трубочками в зубах и бывшего гардемарина под ручку с «любимой няней»…

Следователь и режиссер прошли в ресторанчик и заняли столик.

— Ну, право же, аппетит разыгрался! Так… Что выберем? Солененького хочется. Я беременный новым замыслом. — Версинецкий похлопал себя по круглому «пивному животику» и продолжил: — Клио — муза истории — нынче стала замечательной гурманкой. Она смакует большей частью пикантные подробности, забыв про честный черный хлеб и родниковую воду из кувшина истины.

Вот свежий пример. Зачем царские косточки из кремлевских гробниц отправляют в судмедэкспертизу? Яды, любезнейший, яды! Доза сильнодействующих ОВ в них превышает всякие разумные пределы. И чему удивляться, если Иван Грозный держал у себя в дворцовых покоях чашу с ртутью, а набожный и благочестивый Алексей Тишайший собственноручно угощал своих гостей бокалом с какой-то гремучей смесью, и сам умер от медленного отравления свинцом.

Версинецкий с аппетитом уминал обед, успевая одаривать следователя своей потрясающей эрудицией в области исторической кухни.

— Если честно, я мечтал снять фильм совсем о другом времени, но по желанию спонсирующей стороны, то бишь госпожи Плотниковой, я спешно оставил клокочущий котел современности и погрузился в семнадцатый век, в царствие Алексея Тишайшего: яркое, страшное и кровавое время, где смешались и высшая святость, и невероятные злодейства. И если Петр Первый, по словам Пушкина, «Россию поднял на дыбы», то взнуздал строптивую кобылку его батюшка — Алексей Михайлович.

Странное было времечко: Тавлеи и шахматы были популярны на Руси еще со времен Ярослава Мудрого. Теперь же по царскому указу шахматистов драли кнутом, а всеобщее повальное пьянство удивляло только иностранцев. При всей своей религиозности, Алексей Михайлович — это подлинный демократ «нулевого» отсчета. Он быстро понял, что людские пороки способны существенно пополнить казну и стал выдавать нечто вроде индульгенций. Так, если до его правления курителям и нюхателям табаку рвали ноздри, то теперь грешники могли наслаждаться «дьявольским каждением», уплатив пошлину и получив соответствующий документ. Не отставали и его подданные. Следуя духу времени, новгородский митрополит ввел налог на младенцев, рожденных вне брака, а боярская дума выбила себе большую часть дохода от продажи спиртных напитков, в связи с чем было открыто невероятное количество кабаков. Для тех, кто не заглядывал в кабак, равно как и в церковь, был назначен специальный штраф. При Петре Первом число питейных заведений увеличилось еще в десять раз. Последствия этих мер русский народ ощущает до сих пор. Церковь, разумеется, не поощряла злоупотреблений, но разрешала «питие до трех дозволенных чаш». Отсюда повальное пьянство в тогдашних монастырях, ведь после третьей чаши святоотеческие «запреты» забывались сами собой. Наиболее последовательными трезвенниками на Руси на протяжении столетий оставались старообрядцы. Вы видели нашего Аввакума? Какой матерый человечище! Рыкает «аки зверь, ища кого бы пожрать».

И вот ваш покорный слуга написал новый сценарий из отечественной истории. О, это достаточно смелый взгляд, но попробуйте его опровергнуть! Я уверен, что «тишайшим» царя сделали при помощи тогдашней химии. На первый взгляд, царь ведет исключительно здоровый образ жизни. Он истово и подолгу постится, а в свободное от государственных дел время увлечен соколиной охотой, единственной дозволенной ему самому себе потехой. Он достраивает деревянный дворец в селе Коломенском с великим множеством теремов для своих восьми дочерей и с чувством украшает семейное гнездышко. Он высоконравственный супруг и идеальный отец. Кроме дочерей, у него растут пять сыновей от первого брака. Но в чем дело? Почему четверо его сыновей умирают, включая юного царевича Алексея, подающего огромные надежды, настоящего вундеркинда той поры? Кто виноват: дворцовая кухня, иностранные лекари или свинцовый водопровод? После смерти Алексея на трон восходит болезненный Феодор, который не в состоянии даже сам надеть шапку и передвигается только с помощью трости. Однако к моменту своей безвременной кончины, в двадцать один год он уже был дважды женат, при этом оба его ребенка умерли во младенчестве. Род Романовых рискует остаться без наследника! Простой люд пересказывает грозные знамения. В угольно-черном небе блистает комета Гевелиуса. В Москве-реке рыбаки вытащили сетью двухголового младенца…

Но это лишь предыстория моего сюжета, и вас, как я понимаю, интересует Лада. Пойдемте, я успею показать вам несколько кассет с ее сценами.

В закутке съемочного павильона Версинецкий включил компьютер и для эффекта погасил свет.

— Сцены охоты мы снимали в лугах у берегов Забыти на Царевом лугу…

Грудастый конь мял камыши и луговые купавы, с морды хлопьями летела пена. Пустив стрелу в черного лебедя, молодой, ражий князь скакал на поиски добычи. Не сминая высокой травы, стлались по лугу пестрые борзые. У самого берега они словно споткнулись, залаяли, завертелись на месте: среди тростников сжалась девушка, одетая в грубое рубище из крапивных волокон.

По плечам Егора пробежал колючий озноб, словно он участвовал в сеансе вызова духов. Волшебная светопись кино простиралась в запретные пределы и вызывала к обманчивой жизни образ, уже давно отлетевший от земли. Огромные синие глаза Лады мерцали, длинные золотистые волосы струились по ветру…

— Она совсем ребенок, странное создание, все чувства выражающее танцами, — комментировал Версинецкий, — ее танец-полет заставляет приближенных князя истово креститься. Скажу больше, традиция летающих дев — одна из практик русских волхвов. Но языческое волшебство дошло до нас лишь в пересказе его лютых гонителей, христианских книжников. «Вертимое плясание», после которого «волхв лежал оцеп», напоминает танец дервишей-суфиев, и практики Георгия Гурджиева, мистического гуру, жреца тайных богов, некогда «просвещавшего» самого Сталина.

Наша героиня — уцелевшая в гонениях юная скоморошинка, князь берет ее под свою защиту. Скоморохи были тайными наследниками древней волшбы и подлинными людьми искусства. Большинство былин и старин дошли до нас благодаря скоморохам. В древней Руси игрецов весьма уважали. Они даже имели законное жалованье: «мирскую часть». По праздникам их ученые медведи показывали, как девки водят хоровод, как маршируют солдаты, как судьи сидят за судейским столом, как жена мужа голубит, как монах в монастыре разговелся, как поп на службу идет. Но грянул указ 1648 года, и все паяцы, гусельники, рожечники и вожаки медведей были изгнаны из городов и лишены сословной принадлежности. Церковь с внезапной яростью обрушила свой гнев на их головы, хотя до указа скоморохи проживали в монастырских кельях и даже в домах высоких архиреев, не говоря уже о царском теремном дворце. В одночасье это веселое войско было разгромлено, их бубны и сопели изломаны и сожжены. А сами скоморохи подвергнуты наказаниям.

Вполне логично, что через сто лет место скоморохов у трона Екатерины Второй заняли потомки знатных боярских родов, и наравне с шутом Педрилло царицу забавляли именитые князья во главе со стариком Волконским. Вот они, гримасы Клио, музы истории.

Решительно умертвив скоморошество и изгнав народную музыку, в конце своего царствования Алексей внезапно открывает театр в кремлевских палатах, и его вторая жена, Наталья Нарышкина, мать царевича Петра, первая из русских женщин наслаждается костюмированными «диалогами» из греко-римской истории, на фоне грубо намалеванных «рам перспективного письма», как тогда называли декорации. Она же первой из русских цариц свободно общалась с иностранцами.

Известно, что молодая царица Наталья легкомысленна и молода. Ее ловко опутывают долгами, и она по-женски беспечно берет деньги в долг у жидоморов под проценты.

— Жидоморов?

— Так на Руси называли скряг, а позднее ростовщиков. Когда подходит срок расплаты, выясняется, что платить ей нечем, тогда перед царицей ставят жесткое условие. Вы уже догадались, какое именно… Через положенный срок на свет появляется законный русский царевич весьма странной наружности: темноволосый, кудрявый, с маслянистыми глазками навыкате. Смертельно больной царь умирает вскоре после рождения этого воистину богатырского младенца. Однако мы отвлеклись. Взгляните, вот смонтированный фрагмент.

В подвале княжеского терема Аввакум грозил девушке грубым кнутом.

— За вас, негодных скомрахов, я горя принял немало! Раз подошли целым стадом к имению болярина Шереметева. Изломал я их бубны и хари и гнал до речки Свирки. И за сие меня болярин Василий Петрович Шереметев, плывучи Волгою в Казань на воеводство, браня много, бил батогами и велел бросить в Волгу. А многие люди, забыв Бога и православную веру, вам, скомрахам, следуют, на бесчинные ваши прельщения сходятся тучами и богомерзких песен слушают.

Выходилась на княжеских хлебах, аки стерлядка белозерская, аки куница гладкая, плясками горазда бесов тешить. Раскайся, трехголовый змей, исповедуй веру православную и ступай в монастырь!

— Обратите внимание, он бьет и плачет, а после сам вручает Анфее кнут, — шептал Версинецкий, утирая со щеки случайную слезу. — У нашего «рыкающего зверя» чувствительное, но непреклонное сердце. Это истинный «единорог», смирить которого может только дева. Анфея — не просто скоморошинка, она тайная жрица Велесова. Этому божеству издавна служили девы…

— А вы-то откуда знаете? — шепотом поинтересовался Севергин.

— Один мой хороший знакомый — специалист в области язычества. Сцены праздника Купалы в Поганьском бору еще не смонтированы, но, если я не ошибаюсь, вы были тому живым свидетелем. А вот, пожалуйста: княжеская банька. Мне велено было снимать только со спины, а это все равно, что целоваться через намордник. «Лесная девка» своими волшебными травами «снимает» с тела князя застарелые струпья и следы сабельного удара времен «разинской эпопеи». Князь Барятинский умоляет девушку принять крещение, чтобы обвенчаться, но она отвечает отказом.

— Барятинский? Почему вы выбрали эту фамилию?

— Видите ли, наша история идет по следам реальных событий семнадцатого века. Поохотиться во владениях князя Барятинского приезжал сам царевич Алексей. Ему уже двадцать семь лет, а он все еще был холост. После того, как была ошельмована и сослана в Сибирь, в Верхотурье, избранная им невеста, царь надолго утратил «вожделение».

Все, что вы увидите на экране, — выдумка чистой воды, но она катится на гладких салазках истории. На охоте царь случайно выезжает к озеру и видит игры юной язычницы. Глядя на пляски скоморошинки, царь Алексей теряет перстень: «державу Мономахов». Царь во всем винит «лесную девку». Девушку приводят на царский суд. Глядя в глаза Алексея, она произносит «немое пророчество», которое слышит только царь.

— От древней Кеми до Афона идут малиновые звоны, что на водах у Покрова растет Адамова Глава. Кто от живого злака вкусит — найдет зарочный перстень Руси. Его тишайший Алексей в палатах и среди полей носил на пальце безымянном; унесен кречетом буланым с миропомазанной руки, он теплит в топях огоньки. Но лишь Адамовой Главой закликать сокола домой, — пропел Версинецкий и продолжил. — Царь понимает, что речь идет о расколе.

Воркующий голос Версинецкого и чарующая магия экрана сделали свое дело. Егор поверил в экранную картинку, как верят в сказку дети и глубоко чувствующие неискушенные души.

— Тем временем над влюбленными сгущаются тучи, — волховал Версинецкий. — Князь Барятинский — приверженец раскола, он бесстрашен и фанатично предан старой вере. Вместе с протопопом Аввакумом и влиятельными раскольниками он брошен в темницу. Лесную красавицу обвиняют в ведьмовстве. Клеветники шепчут, что она присушила князя порошком из сердца новорожденного ребенка. Вдобавок ее узнают очевидцы разинского бунта. Эта необычайной красоты девочка ездила в обозе Алены-Ватажницы. Сия воинственная монахиня возглавляла одну из разинских шаек. Ватажница была сожжена в Арзамасе. Она мужественно приняла кончину и продолжала заклинать своих врагов из пламени. Вот отрубленная рука монаха Лазаря падает на снег и упрямо складывает пальцы в двуперстный крест. «Лесная девка» принимает «крещение огнем». Барятинский сослан в дальний Сосенский монастырь. Он собственноручно пишет икону, куда переливает всю свою тоску и любовь. И та икона становится чудотворной. Вот такая поучительная сказка о любви и верности.

Погрустневший Версинецкий нервно ходил по студии. Севергин все еще не мог отрешиться от увиденного. Он оказался неожиданно оглушен и растроган. Режиссер заметил это.

— После наслаждения всякий зверь печален, а человек чем паче. Искусство — от слова искушение, этот труд грешен изначально, но лишь в нем подлинная сладость и смысл жизни.

Под воркованье режиссера Севергин настойчиво искал ускользающую суть и, сматывая клубок, добирался до причины.

— А как вы нашли Ладу? Ведь она не актриса, а танцовщица.

— Я долго искал исполнительницу на эту роль. Все не то, какое-то мелкотемье, и вдруг мне звонит один мой хороший знакомый. Я рассказываю ему сценарий, о том, что съемки намечены в окрестностях Сосенского монастыря, посетовал, что так и не нашел ведущую актрису. А наутро он позвонил и сказал, что у него на примете есть молоденькая балерина, которая вполне справится с моей «хореографией». Вот и все…

— Так кто же этот нежданный благодетель?

— Черносвитов, директор крупного музейного фонда, известный историк. Он буквально засыпал меня своими советами, словно сам был очевидцем тех событий. Ну, что, продолжим нашу беседу после съемок?

— В этом нет необходимости. Позвольте распрощаться…

— Позволяю, — с облегчением выдохнул Версинецкий.

Покидая киностудию, Егор наскоро подбил итог: Флора солгала, Черносвитов не просто был знаком с Ладой, он знал ее настолько хорошо, что своим авторитетом способствовал ее артистической карьере. А если так, то он наверняка знает о ее гибели то, о чем не смеет даже догадываться Севергин.