Девочку обидел на улице мальчишка. Она заплакала и побежала домой.

- Мама! Хочу скорее быть взрослой.

- Почему, Мариночка?

- Чтобы меня никто не обижал.

- А сама обижать никого не будешь?

- Нет, нет, что ты! Хочу, чтобы всегда по-справедливому.

- Как же это, Мариночка?

- Ну, как-как? Очень просто. Не понимаешь? Ничего не ответила ей на это мама, но подумала: «А так ли уж это просто?»

… И я тоже хочу спросить у вас, ребята: «Так ли это просто: чтобы всегда по справедливости?»

А давайте - поговорим.

И, может быть, даже поспорим?…

МИШИНА ОБИДА

Мишин дядя - моряк дальнего плавания. Письма от него приходили из многих портов мира. На конвертах разные марки: индийские, африканские, даже австралийские «кенгуру».

Можете себе представить, с каким нетерпением Миша ждал дядю Борю.

Он явился неожиданно под вечер - высокий, плечистый, в нарядной морской форме. Остановился перед калиткой, поставил у ног чемодан и на всю улицу громыхнул басом:

- Где тут живет великий путешественник Михаил Громов?

Миша мгновенно вылетел из дома и очутился в сильных дядиных руках. Колючая щека, смеющиеся серые глаза - такие же, как у мамы. Выбежала и мама, за ней папа. Посыпались радостные восклицания. Взрослые оттеснили Мишу, стали обниматься.

Едва переступив порог, дядя раскрыл чемодан и вытащил подарки: маме какую-то особенную кофточку (она даже ахнула от радости), папе трубку с собачьей головой, а Мише диковинную раковину, зуб крокодила и головной убор индейского вождя из разноцветных перьев. Но Миша отложил в сторону и зуб крокодила, и раковину с волнистыми краями, и это индейское украшение - что он, маленький, что ли, нацеплять его на себя! - и заканючил:

- Рассказывай!

Мама тоже сказала дяде:

- Не томи его, столько ждал твоих заморских новостей.

- Что же тебя интересует?

- Все! - И Миша вмиг выпалил, видел ли дядя обезьян прямо в джунглях на берегу Африки? Сидел ли на рифах их корабль? Попадали ли они в тайфун? Гналась ли за ними когда-нибудь в море акула? Ел ли он хоть раз сердце кита?

Дядя засмеялся: «Программка у тебя!» Но пока мама накрывала на стол, ответил на все вопросы да впридачу еще на многие другие.

Наконец мама сказала:

- Хватит на сегодня.

- Дай теперь нам поговорить, - добавил папа.

Они начали разговаривать о неинтересном. А Миша сидел за столом и ждал, когда сможет задать новые вопросы. Да не дождался. Мама сказала: «Пора спать».

- Да ну, - воспротивился Миша. Но папа строго повел бровью: «Иди!»

- Завтра поговорим, - пообещал дядя. Конечно, чуть свет Миша был около дяди.

- А в открытом море с чужими кораблями вы встречались? - задал он первый из приготовленных вопросов.

- Как же! - ответил дядя, фыркая под краном. - Был такой случай… - И, уже вытираясь, он рассказал, как однажды ночью они увидели в море горящий английский корабль. Советские моряки подплыли к нему и спасли всех английских моряков.

- И ты спасал?

Дядя не успел ответить - пришли его бывшие школьные друзья. Они явились шумной гурьбой, крича с улицы: «Да здравствует моряк Борька Завьялов!»

- А вы-то сами хоть раз «SOS» кричали? - попытался Миша еще обратить на себя дядино внимание.

Но дядя отмахнулся, идя навстречу гостям: «Потом, потом».

- Оставь дядю в покое, - сказала мама уже в сердцах. - Так и ходишь по пятам, надоел!

- А что он не рассказывает!

- Да как не рассказывает? Вчера весь вечер, сегодня…

- Где же весь вечер? И что - сегодня? Сегодня-то только началось.

- Хорошо, хорошо, говорю - дядю оставь!

Вот вечно у взрослых так: обидят несправедливо, а попробуй докажи!

Дядя стал куда-то собираться с друзьями.

- И я с ними хочу, - сказал Миша.

- Не придумывай, - оборвала мама. - Нечего тебе делать со взрослыми.

- Потерпи, путешественник, - сказал и дядя. Он вышел из соседней комнаты наутюженный, побритый, наодеколоненный. - У нас с тобой все впереди.

- Впереди, впереди, - передразнил Миша недовольным тоном.

И послышался мамин окрик:

- Как разговариваешь?

Но Миша уже не в силах был остановиться:

- Вот и разговариваю. В письмах-то он что обещал? Рассказывать. А теперь?

- Замолчи, в конце концов! - крикнула мама.

- Ну и ладно, и ладно! И ты тоже… И все вы! - Миша выскочил из дома. Он прошмыгнул мимо изумленного дяди и онемевших его друзей, стоящих во дворе. Юркнув под ветки груши, он пробежал вдоль малинника в дальний конец сада и вскарабкался на сараюшку. Здесь была дырка на сеновал. Миша кинулся в сено.

Сквозь щелястую крышу просачивались тонкие лучи солнца. В их золотистых нитях прыгали пылинки. И сердце у Миши прыгало. И стучало так, что было слышно, наверное, на улице. А перед глазами стояла картина: покачивая сокрушенно головой, мама жалуется дяде на непутевого сына - стал такой грубый, такой невозможный, совсем отбился от рук. Она часто жалуется теперь на Мишу родным, соседям, даже учительнице в школе.

А нет, чтоб рассудить по справедливости. Ведь как он ждал дядю с его рассказами! Как ждал! И не разноцветные перья ему нужны. Не зубы крокодиловы. Вот убежит он сам в какой-нибудь морской порт, проберется на корабль и спрячется в трюме. А корабль выйдет в открытое море, и моряки уже не высадят беглеца на берег, когда обнаружат его. И никто там не будет его ругать, а будут только по-флотски похлопывать по плечу да нахваливать: «Молодец, наш товарищ юнга Михаил Громов!»