"Суфии - верность истине" - читать интересную книгу автора (Раджниш Бхагаван Шри)

Глава 8. ОТДЫХ ОТ ЗДРАВОМЫСЛИЯ

Первый вопрос:

Каждый раз, когда я влюбляюсь, все вокруг меня начинает рушиться. Судя по всему, я теряю свой центр, но в этом состоянии я не знаю, есть у меня центр или нет. Все приходит в смятение и шатается.

Вопрос от Кришны Прийи.

Первое: у тебя пока нет центра. А то, что ты ощущаешь как центр, является всего-навсего эго. Это не есть твой подлинный центр. Это псевдоощущение, весьма иллюзорное. И потому, когда ты влюбляешься, эго исчезает. Эго не способно существовать в любви. Любовь - это что-то гораздо более истинное, гораздо более подлинное, чем ты сама. Вот почему у тебя всегда будет ощущение, что все становится немного сумасшедшим - потому что ты не в состоянии все это контролировать. Контроля больше нет. А когда его больше нет, кто будет контролировать и дисциплинировать? И тогда ты погружаешься в хаос.

Впрочем, этот хаос куда прекраснее, чем уродливое эго. Из этого хаоса рождаются все звезды. Из этого хаоса рождаешься заново ты. Это возрождение. Каждый новый любовный роман - это новое рождение.

Так что не принимай этого в штыки. Не думай, что ты что-то теряешь в любви - тебе терять нечего. Если у тебя что-то есть, то потерять это невозможно. Если у тебя есть настоящий центр, тогда любовь поддержит центр, объединит его, сделает его более кристаллизованным. Истина помогает истине.

К примеру, если в комнате темно и ты вносишь светильник, темнота исчезает. Но если там светло и появляется светильник - комната становится еще светлей, чем была прежде. Света становится в два раза больше.

Эго напоминает тьму, ложную сущность. Оно существует только по видимости, у него нет безусловной реальности. Когда появляется свет любви, тьма отступает. Если у тебя есть настоящий центр, то, что Гурджиев называет кристаллизацией, или то, что индуисты называют атманом, или то, что суфии называют рухом, духом - если у тебя он действительно есть, тогда каждый любовный роман будет делать его все более и более ясным, все более и более прозрачным, все более и более ощутимым. Каждый любовный роман будет шагом - ты будешь двигаться выше в кристаллизацию.

Так что нужно понять, прежде всего, вот что: не выбирай эго - всегда выбирай любовь. Когда возникает выбор между настоящим и ненастоящим - выбирай настоящее, даже если настоящее доставляет иногда неудобства. А оно действительно доставляет неудобства. Впрочем, мы уже выбрали ненастоящее, потому что оно удобно - это единственная причина, по которой мы его выбрали. Существует только одна причина: оно удобно. А между тем, вы должны проходить через неудобства. И неудобства эти есть то, что я называю тапасчарьей, аскетизмом, садханой. Это и есть то, что означает инициацию на путь.

Всегда выбирайте настоящее, каким бы плохим, каким бы болезненным и разрушительным оно ни казалось. Даже если оно похоже на смерть - выбирайте его, и оно принесет вам пользу. Никогда не выбирайте комфортное, удобное, буржуазное, иначе вы проживете жизнь вражды, если вам повезет, или жизнь обмана, если вам не так повезет, или, если вам совсем не повезет, жизнь зомби.

Любовь вызволяет вас из вашего эго, из вашего прошлого, из привычного шаблона вашей жизни и поэтому кажется смятением.

Наблюдение Прийи верно. Она говорит: «Каждый раз, когда я влюбляюсь, все вокруг меня начинает рушиться». Она влюбляется по-настоящему. Я наблюдал ее любовь. Уж если она влюбляется, то влюбляется по-настоящему. Это никогда не бывает наполовину, это никогда не бывает тепловатым. Она на самом деле становится сумасшедшей, впадает в исступление. И это происходит опять, вот почему она задала такой вопрос.

А между тем, это хорошо. И волноваться здесь не о чем. Избавляйтесь от эго. Сумасшествие иногда бывает сущностно необходимым для того, чтобы оставалось здравомыслие. А если вы всегда здравомыслящи, здравомыслие ваше тогда подозрительно. Тогда вы, должно быть, носите в себе сильный невроз, скрытый за вами, и в любой день он может взорваться, прорваться. Вы сидите на вулкане. И хорошо бывает взять несколько выходных дней, дабы отдохнуть от здравомыслия. Воскресенье хорошо. Забывайте, время от времени все о своем здравомыслии, все о своих правилах, о дисциплине, контролирующей поведение - обо всей этой чепухе. Иногда берите выходной, расслабляйтесь и входите в исступление.

Если вы входите в исступление намеренно, сознательно, полностью осознавая, оно станет невероятным переживанием. И вы никогда не будете в опасности. Когда вы входите в исступление сознательно, вы сможете вернуться. Вы знаете, как вы в него входите, и вы знаете, как от него избавляться.

Но когда вы не входите сознательно, когда вас бросает вулкан, что внутри вас, тогда это уже не ваш выбор, а всего лишь случай; когда дело обстоит не так, что вы берете выходной, а так, что вы принуждены отправляться в выходной, тогда вернуться уже не в ваших силах. Это и происходит с сумасшедшими. Они становятся сумасшедшими только тогда, когда они накопили столько сумасшествия, что им теперь уже невозможно его контролировать. Оно потопляет их. И они тогда уже не в состоянии вернуться обратно.

А здесь, живя рядом с вами, я учу вас одному сущностному принципу сохранения здравомыслия, то есть намеренно, сознательно, прилагать специальные усилия сходить, время от времени, с ума. Это благотворное переживание. Вы остаетесь доступны обеим полярным противоположностям: здравомыслию и сумасшествию. Вы раскачиваетесь, вы обладаете свободой.

Тот, кто всегда обладает здравомыслием, несвободен; несвободен также тот, кто всегда остается сумасшедшим. Но тот, кто способен раскачиваться от здравомыслия к сумасшествию, и раскачиваться легко, плавно, беспрепятственно, обладает великой свободой. Это те люди, которые познали, что такое жизнь. Все мистики - это сумасшедшие, а все сумасшедшие могли стать мистиками, просто они упустили. Но когда ты идешь самостоятельно, ты обладаешь способностью вернуться. Вот суть того, чему я здесь учу. Я учу вас сознательному сумасшествию.

Так что, Прийя, входи в это, не бойся. Все, что ты теряешь, не стоит того, чтобы быть сохраненным.

И второе. Она говорит: «Судя по всему, я теряю свой центр, но я не знаю, есть у меня центр или нет». Это тоже хорошее наблюдение. У тебя его пока нет. Эго должно полностью исчезнуть - только тогда можно будет увидеть настоящий центр. Когда облака исчезнут, вы увидите солнце.

Лишь после того, как ты войдешь в глубокую любовь, и эго будет действительно отброшено - а существует нечто ценное, что можно обрести, если ты действительно отбросишь эго, такова цена, которую придется заплатить, когда ты действительно глубоко полюбишь - тогда в тебе возникнет новая сочлененность.

Любовь делает две вещи: устраняет эго, а потом дает тебе центр. Любовь - это великая алхимия.

Существует три вида любви - я называю их «любовью один», «любовью два» и «любовью три». Первая любовь ориентирована на объект, существует объект любви. Ты видишь красивую женщину, исполненную грации, хорошо сложенную. И ты охвачен трепетом. И думаешь, что влюбляешься. Любовь появилась в тебе оттого, что женщина красива, оттого, что женщина мила, оттого, что женщина хороша. Иногда любовь вызывается в тебе объектом. Ты, по сути дела, не являешься ее хозяином; любовь исходит извне. Ты можешь быть весьма далеким от любви, у тебя может не быть этого качества, у тебя может не быть этого благословения, но из-за того, что женщина красива, ты думаешь, что в тебе появляется любовь. Это ориентированность на объект.

Такова обычная любовь. Это то, что известно как эрос. Это вожделение. Как завладеть этим красивым объектом? Как сделать ее своей собственной? Но помни, если женщина красива, то она красива не только для тебя - она красива для всех. И поэтому в нее будут влюбляться многие. И появится сильная ревность, соперничество и всевозможные безобразия, которые входят в любовь, так называемую любовь.

Мулла Насреддин женился на очень уродливой женщине, на такой уродливой, какую только можно себе представить. И друзья его, естественно, были озадачены, они спрашивали Муллу: «У тебя же есть деньги, у тебя есть престиж, ты же мог взять себе любую красивую женщину, которую бы только захотел - зачем же ты выбрал эту уродину?»

«Есть одна причина, - ответил он, - я никогда не буду страдать от ревности. Эта женщина всегда будет мне верна. Я не смогу поверить, что ее кто-то любит. На самом деле, даже я ее не люблю. Это невозможно. И поэтому я уверен, что никто не сможет ее полюбить».

(У мусульман есть традиция: когда жена впервые входит к мужу, она спрашивает его - ведь мусульманская женщина должна скрываться за пурдахой, за занавесом, она не может всем показывать свое лицо - и поэтому жена спрашивает мужа: «Кому мне можно показывать свое лицо, и кому мне нельзя показывать свое лицо?»)

И вот когда эта женщина спросила Муллу: «Кому мне можно показывать свое лицо, и кому мне нельзя его показывать?», - Мулла сказал: «Ты можешь показывать его кому угодно, кроме меня!»

Если ты влюбляешься в красивую женщину или в красивого мужчину, ты попадаешь в затруднительное положение. Тебя ждет ревность, тебя ждет убийство, тебя что-то ждет. Ты попадаешь в затруднительное положение. И с самого начала ты начнешь обладать - с тем, чтобы не оставить никакой возможности для чего-нибудь плохого или выходящего из сферы твоего контроля. И начнешь уничтожать женщину или мужчину. Ты перестанешь давать свободу. Ты будешь со всех сторон ограждать свою женщину и закроешь все двери.

А между тем, женщина была красивой, потому что была свободной. Свобода - это такая составляющая красоты, что когда ты видишь птицу в небе, открытом ветрам, то это одна птица, а когда ты видишь ту же самую птицу в клетке, то это уже другая птица. Птица в небе, открытом ветрам, обладает особой красотой. Она живая, она свободная. Все небо принадлежит ей. Но та же самая птица, помещенная в клетку, становится безобразной. Свобода исчезла, небо исчезло. И крылья ее теперь сделались бессмысленными, они стали каким-то бременем. Они остались от прошлого и вызывают мучения. Теперь это уже не та птица.

Когда ты любил эту женщину, она была свободной, ты любил свободу. Но когда ты приводишь ее в дом, ты уничтожаешь всякую возможность свободы, однако в самом этом уничтожении ты уничтожаешь красоту. И тогда в один прекрасный день ты вдруг обнаружишь, что совсем не любишь эту женщину, потому что она больше не красива. Это происходит каждый раз. И тогда ты принимаешься искать другую женщину, но не видишь, что произошло; ты не обращаешь внимания на этот механизм, на то, как ты сам уничтожил красоту этой женщины.

Это первый вид любви: «любовь один». Остерегайся ее. Она немного стоит, она немного значит, она лишена ценности. Но если ты этого не осознаешь, ты так и останешься в ловушке «любви один».

«Любовь два»: объект не важен - важна твоя субъективность. Ты любишь и поэтому даруешь кому-то свою любовь. А между тем, любовь - это твое качество, она не ориентирована на объект. Субъект переполнен качеством любви, само существование есть любовь. Ты любишь, даже если ты один. Любовь - это аромат твоего бытия.

Когда ты полюбишь, полюбишь любовью второго вида, радости тогда будет больше, чем от первой. И ты будешь знать, потому что эта любовь будет знать, как сохранять свободу другого. Любовь означает отдавание любимому всего самого прекрасного. А свобода - это самая прекрасная, самая сокровенная цель человеческого сознания - как же ты можешь ее отнимать? Если ты действительно любишь женщину или мужчину, то первый подарок, первый дар будет даром свободы. Как ты можешь ее отнимать? Ты же не враг, ты же друг.

Второй вид любви не будет идти наперекор свободе, не будет собственническим. Тебя не будет очень беспокоить, что кто-то оценит твою женщину или твоего мужчину. На самом деле, ты будешь счастлив, что у тебя есть женщина, которую другие тоже оценили, что ты выбрал женщину, которую другие тоже хотят. И желание их только доказывает, что ты выбрал бриллиант, существо, обладающее неотъемлемой ценностью. И ты не будешь ревнивым. Но всякий раз, когда будешь замечать, что кто-то смотрит на твою женщину влюбленными глазами, тебя вновь будет охватывать трепет. И, благодаря тем глазам, снова полюбишь свою женщину.

Этот второй вид любви будет больше напоминать дружбу, чем вожделение, и больше обогатит твою душу.

И этот второй вид любви будет обладать еще одной отличительной чертой. При первом виде любви, ориентированном на объект, будет много поклонников, окружающих объект, и будет страх. При втором виде любви страха не будет, и вы будете свободны дарить любовь не только своему любимому - вы будете свободны дарить свою любовь и другим.

В первом случае, объект будет один, а поклонников будет много. А во втором - субъект будет один, и он будет течь во многих направлениях, даря свою любовь многим людям по-разному, ведь чем больше вы любите, тем больше растет любовь. Если вы любите одного человека, ваша любовь тогда не очень богата; если вы любите двоих, то она становится вдвое богаче, а если вы любите многих, или если вы способны любить все человечество, или вы способны любить даже царство зверей, или если вы способны любить даже деревья, растительное царство - значит, любовь ваша все больше и больше растет. И по мере роста вашей любви вы сами растете, расширяетесь. Это настоящее расширение сознания. Наркотики могут вам дать разве что ложное представление о расширении; тогда как любовь - это основной вечный наркотик, который дает вам настоящее представление о расширении.

И есть одна возможность... Альберт Швейцер назвал это «благоговением перед жизнью»: все то, что живо, должно быть любимо. Махавира в Индии сказал то же самое. Его философия ахимсы, ненасилия, говорит, что любовь - это все, что живет. Но один человек из Америки, Бугби, сделал шаг еще дальше Махавиры и Швейцера. Он говорит: «Почитай и предметы». Это то, что вечно в любви. Ты любишь не только то, что живет - ты любишь и то, что просто есть. Любишь стул, любишь столбы, ты любишь также вещи, потому что они тоже здесь. Они тоже обладают определенным видом бытия.

И когда человек доходит до этой точки, когда ты любишь все существование, независимо от того, что оно из себя представляет, любовь эта становится безусловной, она превращается в молитву, она становится медитацией.

«Любовь один» хороша в том смысле, что если вы прожили жизнь, бедную любовью, то это лучше, чем вообще без любви. «Любовь два» значительно лучше первой; в ней будет меньше тревоги, меньше боли, меньше сумятицы, конфликта, агрессивности, насилия. Во втором виде любви будет больше любви, нежели в первом, такая любовь будет чище. Тогда как в первой слишком много вожделения, и это портит всю игру. И все-таки даже второй вид любви не является высшим. Есть «любовь три»: когда субъект и объект исчезают. В первой важен объект, во второй важен субъект, а в третьей происходит выход за пределы: ты уже больше не объект и не субъект, и ты никоим образом не делишь реальность на субъект и объект, познающего и познаваемого, любящего и любимого. Всякое разделение исчезло. Ты просто любишь.

В первых двух видах любви ты - любящий. А когда ты любящий, то что-то будет висеть над тобой как ограничение, как определение. Но в третьем случае всякое определение исчезает. И остается одна только любовь, тебя больше нет. Это и есть то, что имеет в виду Иисус, когда говорит: «Бог есть любовь», - это «любовь три». Если ты не понимаешь первых, ты никогда не сможешь истолковать то, что имеет в виду Иисус. Это даже не вторая, это третья любовь. Бог есть любовь. Дело не в том, что ты любишь, это не действие - это само твое качество.

Дело не в том, что утром ты любишь, а к обеду ты не любишь - ты и есть любовь, это твое состояние. Это не хал - это магама. Ты уже достиг дома. Ты стал любовью. И разделения теперь не существует. Всякая двойственность теперь исчезла.

Первый вид любви - это «я - оно»: другой берется как вещь. Это то, что Мартин Бубер называет «я - оно». Другой берется как вещь. И тебе ничего не остается, как обладать. Моя жена, мой муж, мой ребенок... и в самом этом обладании ты убиваешь дух другого.

Второй вид любви Мартин Бубер называет «я - ты». Другой - это человек. У тебя имеется уважение к другому. А как ты можешь обладать кем-то, кого ты уважаешь? Но Мартин Бубер так и остановился на второй, он не имеет представления о третьей любви. Мартин Бубер не может понять Иисуса. Он так и остался иудаистом. Он поднялся до «я - ты». Шаг от «я - оно» до «я - ты» очень велик, и все же он не идет ни в какое сравнение с шагом, что происходит от «я - ты» к отсутствию двойственности, к адвайте, к единому, где остается одна только любовь.

Даже «я - ты» создает некоторое напряжение: ты отделен, и тот, кого ты любишь, отделен. А всякое отделение приносит страдание. И до тех пор, пока человек не станет полностью един с любимым, с возлюбленным, какое-то страдание неизбежно будет оставаться в засаде. В первом случае страдание очевидно, во втором - страдание не так очевидно; в первом случае оно очень близко, во втором - оно не так близко, оно отделено, но все же оно есть. В третьем же его больше не существует.

Так что, Прийя, мне бы хотелось, чтобы ты больше научилась любви. Двигайся от первой ко второй и всегда осознавай, что цель - это третья, и не тревожься о потере себя. Теряй себя - ибо это единственный способ найти себя.

Второй вопрос:

Прозвучали такие слова: «Вы живете только один раз, но, если вы живете правильно, одного раза достаточно».

Анура, одного раза более чем достаточно!

Третий вопрос:

Почему вы говорите женщинам-саньясинкам, чтобы они не имели детей?

Потому что я не могу сказать этого мужчинам-саньясинам!

Четвертый вопрос:

Когда человек одновременно живет с двумя женщинами, меняется ли как-то от этого его энергия?

Ты что, сумасшедший, или мазохист, или кто-нибудь еще в этом роде? Неужели одной женщины тебе не достаточно?

Я случайно услышал...

Сын Муллы Насреддина спрашивал: «Мулла, почему закон не разрешает мужчине жениться на двух или более женщинах?»

«Если человек не может защитить себя сам, его защищает закон!», - ответил Мулла.

Тебе и на одной женщине жениться было бы сейчас трудно. Вопрос не подписан. Человек, видимо, боялся его задать. И сам этот страх говорит о том, что в тебе есть бдительность по отношению к тому, что ты спрашиваешь.

Если ты все еще любишь «любовью один», ты попадешь тогда в затруднительное положение. Ты будешь разрываться между двумя женщинами. При «любви один» одной женщины более чем достаточно.

С «любовью два» проблемы не существует, но, в таком случае, это уже не будет вопрос о двух женщинах. Вопрос об объекте любви тогда неуместен. Тогда это зависит от тебя: сколько в тебе любви и насколько ты способен делиться.

Но спрашивающий, судя по всему, находится где-то в первом виде любви, где стремятся захватить как можно больше женщин, потому что это отношение «я - оно». Так же, как если бы тебе хотелось иметь два дома, три дома, так же, как если бы тебе хотелось иметь больше денег в банке, тебе так же хочется иметь гораздо больше женщин. В давние времена единственным способом узнать, богат мужчина или нет, было увидеть, сколько у него женщин. У царей их имелось сотни. Всего тридцать лет назад у Низама Хайдерабадского было пятьсот женщин. На самом деле, он не мог узнавать всех женщин. Однако это было неким престижем. Он мог себе позволить их иметь.

А, между тем, женщины - не вещи, они люди. У них такие же души, как и у тебя.

Этот вопрос, должно быть, задал мужчина. Тебе хотелось бы иметь столько женщин, сколько ты пожелаешь. Однако, само это собственничество выдает нелюбящее сердце. Судя по всему, ты где-то в первом виде любви, где любовь означает отношение «я - оно». Двигайся оттуда. Даже от одной женщины ты настрадаешься вдоволь. А двух будет слишком много.

Впрочем, ты можешь быть мазохистом. И тогда это уже будет совсем другое дело. Мазохист - это тот, кто хочет страдать, кто любит, когда ему плохо. Мазохист - это тот, кто хочет мучиться. Если ты мазохист, тогда ладно. Но быть мазохистом - вещь нехорошая, это невроз. Тебе понадобится лечение у психиатра.

Впрочем, если бы твоя любовь переместилась от первой, вопрос этот был бы тогда вполне уместен. Тогда это уже не был бы вопрос о том, сколькими женщинами лучше обладать, одной или двумя - это вовсе не был бы вопрос обладания. В отношении второго вида любви это уже вопрос бытия. Ты любишь. Ты любишь столько людей, сколько тебе встречается. И ты любишь по-разному: кого-то ты любишь как свою жену, кого-то ты любишь как своего друга, кого-то ты любишь как свою дочь, кого-то ты любишь как свою сестру, кого-то ты любишь как свою мать. И также возможно, что ты можешь любить многих одним видом любви. Но сначала достигни второго вида любви. И тогда это уже не будет проблемой.

И проблемы полностью исчезают при третьем виде любви - ты просто любишь. И ты тогда можешь продолжать любить, и любви не будет конца. В тебе есть бесконечная энергия. Впрочем, сейчас ты не можешь продолжать любить. Никогда не делай того, что выходит за пределы твоих способностей, иначе ты станешь еще несчастнее. Сначала научись любить одну женщину - научись любить, по крайней мере, одну женщину. Пусть это станет отношением «я - ты». Но если ты вызовешь конфликт с двумя женщинами, которые рядом с тобой, ты не сможешь плавно двигаться от «я - оно» к «я - ты».

Пятый вопрос:

В Библии говорится: «Ждите, и все дано будет вам». Ошо, что вы на это скажете?

Я скажу: «Ждите, и, если вы восприимчивы, это будет просто чудом». Только из-за того, что вы ждете, существование, в свою очередь, не обязано вам этого давать, потому что вы можете просить не о том.

Насколько я знаю людей, девяносто девять процентов из ста просят не о том. Если Бог сострадателен, он не может дать вам подобных вещей. Ваше желание - это ваше желание, это часть вашего ума, часть вашего эго. И Бог не может исполнить его, не должен исполнить его. Если бы он его исполнил, вы бы совсем сбились с пути и далеко зашли бы в своем блуждании. Вы двигались бы в темную ночь, утрачивая все возможности для нового вступления в источник света.

Нет, все ваши желания не могут быть исполнены. На самом деле, ваше желание, как таковое, не может быть исполнено. Ваше желание будет неправильным. Вы неправы - как же может ваше желание быть правильным? Нет правильных желаний и неправильных желаний - есть только правые люди и неправые люди. Неправый человек - это тот, кто желает, а правый человек - это тот, у кого нет желаний. И когда нет желаний, все исполняется.

Сейчас это покажется парадоксом. Когда у вас не бывает никаких желаний, все исполняется, и тогда вы обретаете то, что нужно, тогда вы обретаете то, что благотворно. И всегда бываете счастливы, потому что это всегда подарок.

Шестой вопрос:

Почему вы называете людей обезьянами? Разве это не оскорбляет человеческое достоинство?

Обезьяны думают иначе. Им не по душе сравнение с людьми; они считают это несовместимым с достоинством обезьян. Когда Дарвин сказал, что человек произошел от обезьяны, эволюционировал от обезьяны, обезьяны были не на шутку рассержены. И написали обширные трактаты, в которых доказали, что человек - это падение, а не эволюция.

Причем у них имеются аргументы. Человек упал с дерева на землю. Это падение. И человек стал меньше, чем был. Спросите у любой обезьяны. Вы только попытайтесь последовать за обезьяной - это будет невозможно. Как сильна обезьяна! А человек больше не силен. Человек прямо-таки бессилен по сравнению с обезьяной. Посмотрите, как радуются обезьяны. И как угрюм человек.

В самом деле, с какой стати человек должен считать, что его достоинство оскорблено или что он унижен? Ведь обезьяны - это превосходные люди. Да, я знаю, они не породили Будду, Руми, Джунаида - это верно, однако они не породили и Чингисхана, Тамерлана, Александра Македонского, Адольфа Гитлера. Они не вызвали войн, убийств и умерщвлений. Обезьяны - вегетарианцы. Обезьяны - это очень хорошие люди. И они всегда счастливы, всегда веселятся и всегда празднуют.

Да, человек может подняться очень высоко, за пределы человечества, однако человек может очень низко пасть, ниже, чем животные. К тому же, пока что рекорд восхождения за пределы человечества невелик. Лишь изредка один из миллионов поднимется и станет Буддой, Джунаидом или Мухаммедом, в то время, как другие, так и остаются скрытыми в самом темном, самом грязном сознании.

Мне пришла на память одна прекрасная история. Это произошло всего несколько месяцев назад. Это произошло в дни выборов. В дни выборов очень хорошо продавались некоторые вещи. И одна из них - шапочка Ганди ручной вязки. Она продается только во время выборов. Все становятся гандианцами. Но стоит только выборам закончиться, как все напрочь забывают о Ганди - и хорошо, что забывают, ведь все, чему он учил, едва ли имеет какой-то смысл. Но когда настает время выборов, все становятся гандианцами; даже те, кого подозревают в его убийстве - и те становятся гандианцами.

Итак, шапки Ганди пользовались грандиозным спросом, и один человек делал на этом превосходный бизнес. Он спешил из одного городка в другой и продавал шапки Ганди. И вот однажды он возвращался домой из какого-то окрестного городка. Он очень устал, бизнес его и впрямь был большим. Он продал тысячу шапок. И только несколько, штук пятьдесят - шестьдесят, еще лежали у него в сумке. Он очень устал. И решил немного отдохнуть под индийской смоковницей. Он заснул. А когда проснулся, то увидел, что сумка была пуста и шапки куда-то исчезли. Он не мог в это поверить, потому что вокруг не было ни души. И тогда он посмотрел вверх - то была поистине великолепная сцена. Все обезьяны сидели в шапках Ганди, заходясь от восторга. Вы могли бы найти Морарджи Десаи, Чарана Сингха, Джагдживана Рама - там были самые разнообразные люди. И все они, улыбались, скаля зубы. Вот это было путешествие!

Сначала человек этот тоже пришел в восторг. Но потом он подумал: «Все-таки шестьдесят шапок исчезло. Что же теперь делать? Как вернуть обратно шестьдесят шапок?» И тогда он вспомнил, что обезьяны - это подражатели. У него оставалась только одна шапка, она была у него на голове. И он крикнул: «Абракадабра!» - чтобы привлечь внимание обезьян. И все они стали смотреть, что происходит. Тогда он сбросил с головы шапку. И стоило только ему сбросить свою шапку, как все обезьяны побросали шапки. Они ведь подражатели.

А он собрал эти шапки, громко рассмеялся и пошел домой. На следующий день у него поднялась температура, и он не мог идти торговать. И потому он послал своего сына-подростка. Он рассказал ему эту историю и добавил: «Если вдруг случится что-нибудь подобное, помни: сперва прокричи мантру «абракадабра!», а потом бросай свою шапку, и ты получишь обратно все шапочки. Я говорю тебе это на тот случай, чтобы ничего не потерять, если что-то такое произойдет».

И сын ушел. У него выдался удачный день, и он распродал много-много шапок. И когда он уже возвращался домой, вышло так, что он тоже проходил мимо индийской смоковницы и тоже почувствовал усталость. А дерево было таким тенистым, с такой густой листвой, это было превосходное место для отдыха. И он положил свою сумку и улегся спать. Когда же он открыл глаза, произошло то же самое. То было чудо! Сумка была пуста. Он посмотрел вверх, а там сидели Морарджи Десаи, Чаран Сингх, Джангживан Рам - все великие гандианцы в своих гандианских шапочках. И они вовсю ликовали, стучали и веселились еще пуще, чем рассказывал ему отец.

Однако сын не растерялся. Он знал секрет. И, крикнув: «Абракадабра!», сбросил свою шапку. Но обезьяны прямо-таки обезумели. Они хохотали как сумасшедшие и трясли дерево, как во время землетрясения. И знаете, что произошло? Одна обезьяна, у которой не оказалось шапки, спустилась вниз и схватила шапку мальчика. Они получили урок!

Обезьяны - это интеллигентные люди. И на этот раз исчезла даже оставшаяся шапка.

Человек учится куда медленнее обезьяны. Человек снова и снова повторяет одни и те же ошибки. О каком же достоинстве ты говоришь? Если вы посмотрите на историю человека, то увидите одни и те же ошибки, которые неизменно продолжают совершаться. Почти механически: те же войны, то же насилие, то же надругательство над природой, то же разрушение. Одна и та же история, повторяющаяся на протяжении веков.

И лишь изредка в этой пустыне разрушения так называемого человечества, вырастет оазис - Будда, Мансур. Впрочем, они настолько редки и настолько исключительны, что их можно сосчитать по пальцам. Их не стоит брать в расчет. Они настолько исключительны, что вы не можете поверить, что они на самом деле существовали - они похожи на метафоры, они похожи на мифы и кажутся изобретениями человеческого ума. И человек создал будд, махавир, кришн и христов, чтобы только сохранить свое достоинство, чтобы только сохранить представление о своем достоинстве. У многих есть подозрение, что они, на самом деле, не существовали.

И подозрение их обоснованно. Если вы посмотрите вокруг, вы увидите человека в таком состоянии, в таком безобразном и невротичном состоянии, что поверить в существование Будды станет уже невозможно. Будда - это просто исключение, тогда как обычный невротичный человек - правило. Вот почему у людей возникает подозрение, что все это может быть осуществлением желаний. Зигмунд Фрейд говорил как раз об этом: что все эти великие люди - не более чем осуществление желаний. Человеку хочется быть таким же - и он создает мифы.

О каком же достоинстве ты говоришь? Без человека земля была бы куда прекрасней. Она была бы не так отравлена. Реки были бы снова чистыми, воздух был бы снова незагрязненным, деревья стали бы снова расти, животные стали бы снова бродить, птицы стали бы снова летать. Ты что, думаешь, без человека земля бы много потеряла? Да, она потеряла бы ваши отравления, ваши загрязнения, ваши разрушения, ваши войны, вашу кровь. Она потеряла бы эти вещи, но была бы куда прекрасней. Все было бы несравненно тише, музыкальнее и гармоничнее.

Впрочем, я не говорю, что у человека нет достоинства. Я никогда не соглашусь с людьми, подобными Б. Ф. Скиннеру. Скиннер написал книгу «По ту сторону свободы и достоинства», в которой он говорит, что человек не свободен и не имеет также достоинства. Нет, я такого не говорю. Человек может иметь достоинство, однако это не нужно воспринимать как что-то данное. Оно должно быть создано. Оно в возможности, а не в действительности. Оно возможно, однако возможность эта только потенциальна. Она еще не осуществлена, и ты не можешь принимать ее за что-то само собой разумеющееся. Просто родившись человеком, ты не обладаешь никаким достоинством. Ты только с виду человек, а внутри - сама животность.

Вы удивитесь, если узнаете, что английское слово beast (beast - животное) происходит от санскритского слова pashu. На первый взгляд, между ними, вроде бы, нет ничего общего: pashu и beast. Но в Египте pashu стало pasht, потом оно сделалось bast, а затем - beast. И ваше английское слово bastard (bastard - ублюдок) также происходит от pashu - pash, bast, bastard. «Ублюдок» означает «не знающий своего отца». Такова же ситуация и с животными. Ни одно животное не может сказать, кто его отец. А когда человек не может показать, кто его отец, не может определить своего отца, мы называем его ублюдком.

Beast и bastard происходят от санскритского слова pashu, а слово pashu чрезвычайно важно. Pashu производно от другого корня - pash, означающего «рабство». Тот, кто в рабстве, тот pashu, тот животное; тот, кто все еще в рабстве эго, все еще в рабстве ума, все еще в рабстве желания, вожделения, мыслей, тот pashu, тот животное.

Поэтому человек является человеком только по видимости. И только Будда - настоящий человек по сути. Если Будда встанет рядом с вами, вы будете похожи друг на друга, но только по видимости. Лица ваши будут схожи, но глубоко внутри вы будете совершенно различны, радикально различны. Вы живете на самой низкой ступени, а он живет на самой высокой. И разница громадна, почти бесконечна.

Человек имеет достоинство в том смысле, что он может стать Буддой, а вовсе не потому, что он человек. Никто не рождается человеком. Человечество только должно быть найдено, открыто, сотворено. И поэтому не воображай, что если ты рожден человеческим существом, ты и есть человек. Нет, пока еще нет. Ты можешь им стать, и в этом твое достоинство, однако ты им еще не стал. В этом твое достоинство, в этом твоя свобода выбора - стать им или не стать - и миллионы выбирают не стать. И лишь очень редко, единицы из них выбирают стать. Поэтому миллионы живут в каком-то позоре, в каком-то тленном состоянии, состоянии падшего сознания. Люди живут на минимуме.

И до тех пор, пока ты не будешь жить на максимуме, у тебя не будет никакого достоинства. Ты можешь его иметь, но не имеешь его. Так стремись к нему, постарайся его обрести. И прежде чем наступит смерть, стань действительно человеком.

Седьмой вопрос:

Браун сказал: «Извечная проблема - это не грех, а неспособность жить. Иллюзия греха необходима животному, которое не способно наслаждаться жизнью, чтобы устроить жизнь, лишенную наслаждения».

Я не соглашусь, потому что человек рожден со способностью жить. Каждый рожден со способностью жить - рождение означает способность жить. А потом, где-то на пути, человек утрачивает способность жить, становится неоргазмичным, угрюмым, серьезным, унылым, тупым.

Каждый ребенок рождается интеллигентным, полным радости, удивления, чувства приключения, исследования; каждый ребенок рождается открытым, без ограничений. Но где-то в возрасте трех - четырех лет, между тремя и четырьмя годами, ребенок сбивается с пути благодаря обществу, утрачивает связь со своими изначальными способностями и становится фальшивым существом. До трехлетнего возраста ребенок остается частью природы, текущим, счастливым просто так, счастливым без всяких на то причин, просто счастливым. Вы только понаблюдайте за ребенком. Что у него есть для счастья? А ведь создается такое впечатление, что он на вершине мира. Он может быть таким счастливым из-за пустяков: какой-нибудь коллекции прибрежной гальки, и он бывает намного счастливее, чем когда-нибудь будете вы сами. Даже если вы соберете коллекцию кохиноров, вы не будете так счастливы. А ребенок кажется таким счастливым из-за какой-нибудь гальки, цветных камушков или погони за бабочкой.

Где-то в возрасте трех лет ребенок становится цивилизованным. Мы принуждаем его. Мы посвящаем его в цивилизацию - а цивилизация до сих пор была разновидностью безумия, сумасшедшего дома. Мы принуждаем ребенка становиться все более и более интеллектуальным и все менее и менее интеллигентным. Мы принуждаем ребенка быть все более и более прозаичным и все менее и менее поэтичным. Мы принуждаем ребенка все более и более сосредотачиваться на несущественном - деньгах, престиже, власти, амбициях - и все меньше и меньше проявлять интерес к постоянным радостям жизни. Мы превращаем ребенка из играющего существа в работающее. В действие вступает этика работы. И долг теперь становится важнее любви, формальность становится важнее непринужденного течения, манеры становятся важнее истины, политика становится важнее подлинности.

И стоит только ребенку обучиться этим стратегиям, как он уже утрачивает счастье, а когда ребенок утрачивает счастье, ему становится нужно какое-то объяснение его несчастья. Сначала мы делаем его несчастным, а потом, естественно, в один прекрасный день он спросит: «Почему я несчастен?», и тогда вам придется подыскивать объяснения. Индуисты говорят, что так происходит из-за того, что в своих прошлых жизнях вы наработали плохие кармы. Христиане говорят, что это из-за первородного греха: из-за того, что Адам совершил грех неповиновения Богу, возникли все последствия и т.д. и т.п.

Но взгляните на глупость всего этого. Сначала вы разрушаете способность наслаждаться, потом, естественно, когда ребенок перестает наслаждаться, когда он спрашивает: «Почему мне плохо? Почему я несчастен? Почему я не могу быть счастливым? Что было не так?», - вы, естественно, не можете сказать, что было не так. Вы можете этого даже не осознавать. Вы не можете сказать, что это вы поставили его на ложную стезю, не ведая об этом, вы могли передать это ему в наследство. Это вам дали ваши отцы, ваши матери, ваше общество, а вы передаете это своим детям. Каждое поколение передает свои неврозы новому поколению. Безумие продолжает жить. Люди меняются, а безумие продолжает жить.

Вы можете не отдавать себе отчета, что каждый ребенок рождается с бесконечными возможностями для счастья. Каждый ребенок оргазмичен, однако, рано или поздно, он задает вопрос, и вам ничего не остается, как дать ответ. И поэтому вы создаете понятие греха. Вы говорите: «Так происходит из-за того, что ты совершил грехи в своих прошлых жизнях». Ты, или Адам, или Ева - не имеет значения, сгодится любой, X, Y, Z - вам ведь только и надо, что дать объяснение, что-де в прошлом было что-то не так. А прошлое лежит за пределами вашей досягаемости, и вы не можете ничего сделать. Что я или вы можем сделать с Адамом или Евой? Как мы можем сделать так, чтобы он не ел яблоко? Это невозможно. Он его съел. Это уже произошло. И мы не можем этого переделать. Но это не та драма, которая происходит прямо сейчас.

Я однажды слышал, как играли двое маленьких детей, мальчик и девочка, брат и сестра. Мальчик очень больно ударил девочку, и та начала громко плакать. Пришла мать и спросила: «В чем дело? Почему ты ударил свою сестренку?», а мальчик ответил: «Мы играли в Адама и Еву, но вместо того чтобы дать мне яблоко, она сама его съела».

Теперь это уже не драма. Мы никак не можем ее изменить. Она уже произошла. Адам съел плод познания. И вы ничего не можете сделать, вы просто испытываете вину.

Индуисты выглядят куда разумнее. И они на самом деле таковы. Впрочем, это не имеет большого значения. Индуисты говорят: то, что вы должны страдать за грех Адама, кажется абсурдным. Они подошли к решению вопроса более рационально. Они рациональные люди, они философствовали на протяжении веков. Они говорят, что это ваши прошлые кармы. В своей прошлой жизни вы поступали не так, как надо. И кто теперь должен страдать? Вы и есть те, кто обречены страдать за свои неправильные поступки. Это представляется более логичным.

И все же это не так. Вы продолжаете спрашивать индуистского пандита: «Ладно, в своей прошлой жизни я поступил плохо. А что если и в своей прошлой жизни я также страдал? Как далеко можете вы зайти? Ведь где-то же должна быть первая жизнь. Так почему я сделал что-то плохое в своей прошлой жизни? Никакой другой жизни до этого не было, так что вы не можете возложить ответственность на прошлую жизнь. Почему это все-таки произошло?». Это абсурд. Никто не может дать ответа.

На самом деле, это произошло не в райском саду, и это произошло не в вашей прошлой жизни. Это произошло в вашей настоящей жизни, и это произошло в доме ваших родителей, это произошло в вашей школе, это произошло в вашем обществе, в вашей стране, и это дело рук родителей, священников и политиков. Это они виноваты, это они преступники.

Они отняли у вас радость и дали вам плохие вещи. Они отняли у вас настоящую полезную пищу и дали вам сласти. И даже если они хороши на вкус, они не утоляют голода. Даже если они хороши на вкус, они не наполняют, не делают вас сильными. Да, амбиции хороши на вкус. Это леденцы на палочке. Слава, успех хороши на вкус, однако глубоко внутри вы остаетесь обделенными.

Посмотрите на ваших, так называемых, богатых людей, вглядитесь в них чуть глубже - они же нищие, хуже нищих. Иногда бывает возможно, что нищий может иметь что-то внутри себя - светящееся существо. Будда был нищим, таким же был и Махавира. Но посмотрите на ваших царей, на ваших богатых людей - они же унылы и мертвы. Никакая радость не окружает их. Они лишь кое-как влачат свое существование.

А ведь вас поставили на ту же самую стезю. И нужен кто-то, кто вызволил бы вас из этой обусловленности. В этом заключается функция мастера - в разобуславливании вас, в устранении всей той обусловленности, которую дали вам ваши родители. Мастер в корне против ваших родителей, против вашего общества, против ваших политиков, и поэтому не случайно, что политики, родители, общество, священники всегда против настоящего Мастера, где бы он не появился. Именно в этом и кроется конфликт.

Именно это я и делаю здесь: устраняю вашу неправильную обусловленность с тем, чтобы ваша радость могла бы излиться вновь. Именно здесь расцветает весна, и никто не может ее уничтожить. Она экзистенциальна, она - часть вашего существа, и никто не может ее отнять - она только была заблокирована. Весна здесь, и вешние воды все еще текут здесь, только вокруг вас нагромождены булыжники. Вы заблокированы. Но стоит только снова убрать эти булыжники, как вы станете детьми. Это будет рождение заново. И вы снова начнете течь. И снова засверкают ваши глаза, и радость заиграет на ваших лицах. И снова вы станете светящимися. Именно это имеет в виду Иисус, когда он все время говорит: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в царствие небесное».

Ты спрашиваешь: «Браун сказал: 'Извечная проблема - это не грех, а неспособность жить. Иллюзия греха необходима животному, которое неспособно наслаждаться жизнью, чтобы устроить жизнь, лишенную наслаждения '».

Как вы были уничтожены в своем детстве? В это нужно обязательно вникнуть. Вы родились со способностью жить - это относится к каждому - потом ваша способность жить была отнята. А тем способом, тем трюком, который обычно использовался, чтобы ее отнять, было предоставление вам ложных идеалов, псевдоидеалов, устремление вас в бесполезные и бессмысленны направления, в направлении вас по дорогам, которые никуда не ведут, которые всегда заканчиваются тупиком. И разумеется, когда вы устремляетесь в тупик и жизнь ваша никуда не движется или бежит по кругу - требуется объяснение. «Почему это со мной произошло? Почему это произошло со мной, а не с другими?»

Это тоже у каждого не выходит из головы: «Все остальные счастливы, а у меня счастья нет», - потому что вы всегда смотрите только на лица. А люди умеют управлять своими лицами. У них есть маски. Они не хотят показывать своего несчастья - к чему? Они держат его в тайне. И потому, когда вы смотрите вокруг, вы видите, что все вроде бы счастливы - и только вы несчастны. Так думает каждый: «Все остальные кажутся счастливыми, только у меня счастья нет». А между тем, несчастны все.

Несчастье присутствует, потому что общество сбило вас с толку. Дело не в том, что человек родился неспособным жить - нет, в этом проблемы нет. Вот почему я с этим не соглашаюсь. Проблема не в том, что у человека нет способности радоваться - она у человека есть - проблема в том, что человеку не дозволяется расти естественно.

Есть кровная заинтересованность в том, чтобы не позволить человеку вступить на путь радости. Им нужен несчастный человек. Несчастный человек больше пригоден для их целей, нежели счастливый, потому что счастливый человек - это бунтарь, а несчастный никогда не бывает бунтарем. Несчастный всегда готов подчиняться, всегда готов повиноваться. Несчастный до того несчастен, что не может стоять на своих собственных ногах, он знает, что сам по себе он всего лишь несчастен. И потому готов попасться в чью бы то ни было ловушку.

Любой политик может стать руководителем, если люди несчастны. Тогда любой дурак может стать вашим руководителем, вашим премьер-министром, вашим президентом - из-за того, что он может вам что-нибудь пообещать - а он может наобещать великие вещи. Но вы так несчастны, что верите этим обещаниям. Если же вы счастливы, тогда никому не удастся склонить вас на свою сторону обещаниями - потому что вы не нуждаетесь ни в каких обещаниях, вы и так счастливы. В счастливом мире политики исчезнут.

Когда вы несчастны, вы начинаете думать: «Эта жизнь, наверное, напрасна, мне, наверное не удалось устроить эту жизнь, но я могу устроить следующую, будущую - это самое большее, о чем я могу просить». И вы отправляетесь к священнику. И священник обещает, что вам будет хорошо в следующей жизни. Политик обещает что-то хорошее в будущем, но в этой жизни, а священник обещает вам что-то хорошее в другой жизни, что будет после смерти. И тот, и другой продолжают раздавать обещания. Обещания нужны несчастным. Если же вы счастливы, вы не пойдете к политику и не пойдете к священнику. С какой стати? Ведь вы уже счастливы, ведь вы уже в раю. И тогда сама профессия священника и политика исчезнет.

Это эксплуататоры. Это те люди, которые взгромоздились на ваши сердца и блокируют вашу энергию. Они могут оставаться у власти только в том случае, если вы несчастны. Помните это. Своим несчастьем вы помогаете шайке эксплуататоров. Будьте счастливы - и вы совершите величайшую революцию в мире. Люди иногда приходят ко мне и спрашивают: «Почему вы не учите тому, как изменить общество?» А, между тем, я делаю именно это - но я делаю это очень фундаментально. Я не учу вас никакой социальной революции. Я не говорю вам: «Идите и свергните это правительство». Это бессмысленно, потому что те, кто свергнут это правительство, сами станут вашими эксплуататорами. Это никогда ничего не изменит. Человек веками изменял государство, и социальную, и экономическую структуру, однако ничто не изменилось, в своей основе. Снова и снова происходит то же самое. Человек загнан в клетку. И все надежды тщетны.

А, между тем, я делаю что-то по-настоящему революционное, радикально революционное: я пытаюсь сделать вас счастливыми. Вам может быть не очень ясно, как это связано с революцией в обществе - а, между тем, это так. Счастливый человек выходит из сферы подавления, эксплуатации, потому что счастливый человек не нуждается в обещаниях. Счастливый человек уже счастлив и потому не беспокоится о рае или загробной жизни. Все это чепуха. Счастливый человек не беспокоится о завтрашнем дне, завтрашний день заботится о себе сам. Иисус говорит: «посмотрите на полевые лилии. Они ведут существование, не омраченное заботами. Они просто здесь. Но я говорю вам, что даже Соломон, облаченный в свои красивые дорогие одежды, не так красив, как эти лилии».

В этом и заключается вся саньяса. Мне бы хотелось, чтобы вы стали лилиями, цветами, не заботящимися о будущем, не заботящимися о прошлом. Прошлого уже нет, а будущего еще нет. Есть одно только настоящее. Цветите в нем - и вы принесете в мир великую революцию, ибо вы оставите позади все ловушки священников и политиков.

Священники и политики создают в вас вину. Они наносят вред, а потом заставляют вас испытывать вину. Они разрушают вашу способность жить, любить, наслаждаться, а потом взваливают на вас ответственность: «Это ваш грех, ваше плохое поведение делают вас такими несчастными». И тогда они создают вину.

А, между тем, основная проблема - это обусловленность. Человеку нужно помочь жить естественной жизнью, человека не следует принуждать жить неестественной жизнью. Основная проблема - это не неспособность жить, - вы рождаетесь со способностью жить; основная проблема - не позволять другим разрушать эту способность. Стоит только им ее разрушить, как они привносят вину. Вина - это их защита. Они скрываются за облачением вины. Сначала они вас убивают, а потом заставляют вас быть виноватыми в том, что вы совершили самоубийство.

Восьмой вопрос:

Почему я всегда действую из страха?

Это то же самое. Страх заложен в вас очень глубоко. Вас заставили бояться, вас запугали, вас ввергли в очень, очень пугливое состояние сознания.

Ребенок рождается беспомощным, однако ребенок не пуглив, помните. Он беспомощен, но не пуглив. Ребенок может пойти и начать играть со змеей или попытаться вскарабкаться на льва. Ребенок не пуглив. Ребенок беспомощен, это верно. Он нежен, уязвим. Чтобы расти, ему необходима ваша помощь. Но вы эксплуатируете его беспомощность, вы начинаете менять цвет его беспомощности, вы делаете это, вы превращаете ее в пугливость.

Из-за того, что ребенок беспомощен, вы всегда можете заставить его почувствовать страх. Вы можете сказать ему: «Мы не дадим тебе сегодня еды», или «Мы запрем тебя в ванной», или «Мы зададим тебе хорошую трепку, если ты это сделаешь». Или же мать может сказать: «Я сейчас ухожу», или «Я от тебя откажусь». Или же отец может сказать: «Я никогда не приду домой, если ты не прекратишь». Вы можете заставить ребенка сильно испугаться. Он так беспомощен, что не способен жить без вас. Он даже не представляет, как без вас выживет. А выжить ему без вас невозможно.

И поэтому вы можете его эксплуатировать, можете заставить его бояться. Когда он боится, вы сильны. Когда он боится, вы знаете его слабое место. И тогда вы можете заставить его сделать все, что вам заблагорассудится, и не делать ничего, чего вы не хотите. Тогда вы можете навязывать ему свои взгляды, свои религии, свои идеологии, свои образцы. Вы сами стали несчастными и знаете об этом; и теперь вы будете навязывать ему то же самое и сделаете его несчастным. Если вы и в самом деле любите своего ребенка, то есть одна вещь, которую вы никогда не сделаете: вы никогда не сделаете его таким, как вы. А между тем, любой отец и любая мать всегда хотят, чтобы ребенок был их точной копией. Люди тогда чувствуют себя весьма счастливыми.

Однажды родился ребенок. Отец его был моим коллегой по университету. Он пригласил меня посмотреть на ребенка. Он трепетал. И по дороге домой говорил: «Кто-то сказал, что ребенок похож на меня, и многие говорят, что ребенок вылитый я».

Когда я пришел, я сказал отцу: «Он похож на тебя, но, пожалуйста, помни: не делай его таким, как ты». «Что ты говоришь? - воскликнул он, - что еще я должен делать? Мой ребенок обязательно будет таким, как я».

Этот отец находится теперь в путешествии эго - как, впрочем, и все отцы. С какой стати ребенок непременно должен быть таким, как вы? Он может быть похож на вас лицом - что ж, хорошо. Но дело не в лице. Дело в его духе. У него свой собственный дух. И если вы будете пытаться сделать его дух таким, как у вас, это отлично удовлетворит ваше эго. Люди пытаются таким образом быть бессмертными. Они умрут, но ребенок их будет жить - и будет совсем как они, точным их подобием: таким же несчастным, как они, таким же невротичным, как они.

Я сказал отцу: «Насколько я знаю, ты приходил ко мне много раз в течение многих лет, и ты приходил ко мне, потому что ты несчастен. И ты хочешь, чтобы этот маленький ребенок был точно таким же, как ты? Тогда он тоже будет несчастным. Если ты действительно любишь ребенка, тогда прими решение, прими безоговорочное решение и обещай, что ты будешь избегать одного: того, чтобы ребенок был таким, как ты. Он может быть кем-то другим - если он будет другим, то здесь будет хоть какой-то шанс быть счастливым. По крайней мере, определенно одно: если он будет таким, как ты, он будет таким же несчастным, как ты».

А между тем, каждый раз происходит именно это. Ты спрашиваешь меня: «Почему я всегда действую из страха?» - Потому что ты все еще не свободен от своих родителей. Весь страх исходит от твоих родителей. Ты мог вырасти в годах, но ты не вырос в сознании. Отбрось же своих родителей.

Я вовсе не настраиваю вас против ваших родителей. Я сострадаю им всей душой. Их родители проделали с ними то же самое. Они много страдали. Я не призываю злиться на них - я призываю лишь избавиться от них. Отбросьте обусловленность, которую они, сами того не ведая, вложили в вас. Освободитесь от них, и тогда в вас тоже появится большое сострадание и любовь к ним. Вам станет их жалко.

У этой новой копилки есть кое-какие новые особенности. Когда вы бросаете в нее двадцатипятицентовую монету или монету покрупней, она не издает звука. Бросьте в нее монету в двадцать центов - и зазвенит колокольчик. Монета в пять центов вызывает свист, монета в один цент - хлопок, а когда вы ничего в нее не бросаете, копилка показывает вам картинку.

А теперь посмотрим, как религия вызывает в вас страх.

Я слышал...

Пастор отправился на охоту в горы. Вдруг на него вышел большой медведь. Он рванул с такой скоростью, что вы могли бы играть в шашки на полах его клетчатого плаща, но он никак не мог найти, куда спрятаться.

И вдруг ему на глаза попалось дерево - однако самая нижняя его ветка была в двадцати футах от земли. Он прыгнул к ней что было мочи, но промахнулся. И все же он ухватился за нее, когда падал вниз.

Вы полны страха. Вы - сплошной страх и трепет, и больше ничего. А все остальные живут за счет вашего страха. И потому никто не собирается помочь вам отбросить его - потому что все живут за счет него.

Твоя жена не поможет тебе отбросить его, потому что она живет за счет него. Жены держат своих мужей в сильном страхе. Твой муж не поможет тебе отбросить его, ведь если ты его отбросишь, ты сможешь бросить и самого мужа. Может быть, только благодаря страху ты продолжаешь оставаться с этим уродом. Ваши дети не захотят, чтобы вы отбросили страх. Из-за того, что вы боитесь, ваши дети имеют над вами какую-то власть. Ваши родители не захотят, чтобы вы отбросили страх. Никто не захочет, чтобы вы отбросили страх. И вам ничего не остается, как самим решиться его отбросить - потому что он противостоит вам и потворствует всем. Он разрушает вас и служит хорошей возможностью для эксплуатации вас со стороны всех и каждого.

Последний вопрос:

Любимый Ошо, я страдаю от блокировки писателя! Удивительно, как в последнее время, когда я все больше и больше чувствую безмерную благодарность и любовь, я становлюсь все менее и менее способной это выразить. Меня мучает, что я не могу выразить этого и поделиться этим.

Ваш больной от любви бард, Маниша.

Это бывает, Маниша. Чем более ты чувствительна ко мне, тем больше ты будешь чувствовать себя неспособной выразить это.

Поверхностные чувства выразить легко; им подходят слова. Более глубокие чувства не могут найти своего точного выражения; слова им не подходят. Слова чересчур поверхностны. Когда чувство проникает очень глубоко, оно проникает за пределы слов. Вы можете его чувствовать, можете им трепетать, можете ощущать его пульсацию всем своим телом и всем своим существом, но вы не можете облечь его в слова. Вы можете попытаться это сделать, и тогда вы почувствуете, что это вам не удалось. Когда вы облекаете его в слова, получается что-то совсем крошечное - а ведь когда вы его выражали, оно было таким огромным, таким громадным. Оно было таким переполняющим. А теперь вы облекаете его в слова, и оно становится всего лишь каплей - а было океаном, когда вы его чувствовали.

Мне понятна проблема Маниши. Она мой бард, и чем глубже она входит в меня и в саму себя, тем труднее это будет для нее, тем менее и менее способной будет она чувствовать себя. А между тем, это хороший знак. Это знак того, что происходит что-то воистину потрясающее.

Пытайся выразить и дальше, потому что, даже если это выразить невозможно, это все равно должно быть выражено. Даже если ты не можешь облечь океан своего сердца в слова, не переживай. Даже если в них войдет лишь несколько капель - это хорошо, потому что даже те несколько капель направят людей ко мне, даже те несколько капель дадут им вкус, вкус океана.

И помни одно: даже одна капля океана так же солена, как целый океан. И даже в одной капле океана та же вода, что и во всем океане. Она может быть маленькой, но у нее тот же аромат. Она может быть маленькой, но в ней тот же секрет. И если вы способны понять одну каплю воды, вы уже поняли всю воду, что существует на земле и на других планетах. Даже если вода существует на какой-то неведомой планете, она все равно будет Н2О и больше ничем. Мы знаем секрет. Секрет содержится в одной капле океана.

Поэтому не расстраивайся. Песнь обещает становиться все труднее и труднее. Чем глубже ты войдешь, тем большую ты ощутишь немоту. Чем глубже ты войдешь, тем больше ты почувствуешь необходимость молчания, тем больше тебе захочется петь песнь в молчании. А, между тем, молчание не будет понято людьми. Но Маниша - мой бард, и ей это непозволительно.

Так что пусть будет эта блокировка писателя. Я буду продолжать бить по ней молотком и разрушать ее. А ты будешь продолжать петь свою песнь.