"Вторая жизнь" - читать интересную книгу автора (Ванюшин Василий)

В СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ

Психиатрическую больницу, а попросту сумасшедший дом зна ет каждый житель славного Атлансдама. В городе ходячим было» выражение: «Отправить к Хейсу», Хейс был когда-то министром. Большой мастер почесать язык о ветер, он во время войны без устали твердил, что коммунизму на этот раз придет конец. Он не сменил пластинки и тогда, когда немцев погнали от Волгограда, он все еще говорил: «Это еще ничего не значит, Гитлер соберет силы и снова двинет на Москву».

Когда же русские очистили свою землю от гитлеровцев и пе решли государственную границу, Хейс выдвинул новый тезис: «Русские солдаты, побывав на западе, перекрестятся, вернутся домой уже антикоммунистами и установят у себя новые порядки, по образцу «западной демократии». Говорят, Хейс держал пари с премьер-министром, ставил на кон свою новую виллу, утверждая, что именно тогда-то и придет конец коммунистической России. Но вот война кончилась, коммунизм в России не только не исчез, наоборот, укрепился; больше того, по пути России пошли многие страны, установив у себя действительно новые порядки. Хейса хватил удар. Явившись в парламент, он такое понес, что его тотчас же отправили в психиатрическую больницу, находящуюся в одном из пригородов Атлансдама. Там сумасшедшему экс-министру отвели отдельную виллу, приставили врачей и санитаров. Но Хейс никого к себе не пускал. Забаррикадировав двери, он дни и ночи просиживал на полу, придумывал новый тезис, обосновывающий неминуемую гибель коммунизма. Через неделю дюжие санитары взломали дверь. Они увидели экс-министра мертвым. Хейс лежал на полу, весь в нечистотах.

С того времени и пошло в Атлансдаме: о том человеке, ко торый врал не в меру, говорили: «Его надо отправить к Хейсу», — то есть в сумасшедший дом. Простой народ в споре выражался проще: «Пошел ты к Хейсу».

Гуго сам пошел «к Хейсу»!

«Дом Хейса» в Атлансдаме занимал целый городок на окраи не, обнесенный каменной стеной. Городок — не потому, что в Атлансдаме многие сходили с ума. Рассудок чаще всего теряли высокопоставленные головы. Таким отводили отдельные виллы с прислугой, отдавали многокомнатные квартиры со всеми удобствами, с залами для заседаний, с трибунами для речей и алтарями для молитв и проповедей. Прочий сумасшедший люд теснился в бараках.

Гуго подкрутил усики, развязной походкой приблизился к воротам в каменной стене и небрежно сказал стражу в белом халате:

— Мне к начальству. Доложите: племянник старика Халура, который жертвует на ваш бедлам тысячи, кормит вас, а мне не дает даже на портер.

Белый страж с минуту хлопал глазами, потом пропустил Гуго и указал на дорожку, красиво выложенную по краям квадратиками дерна с мягкой зеленью; она вела к дверям канцелярии. Двор городка не блестел асфальтом, тут не найдешь камня, которым бы можно размозжить голову, — только мягкая, без соринки земля, и дорожки с бордюрами из дерна.

В канцелярии, развалившись в кресле, дремал дежурный врач, могучего сложения и с огромным животом, округло и мягко распиравшим халат.

Гуго небрежно кинул на стул визитную карточку. Врач попы тался шире открыть маленькие поросячьи глаза, лениво потянулся пухлой рукой к карточке, прочитал тиснутые золотом буквы, зевнул:

— Ау-х! Ну и что же?

Гуго сел на стул, закинул ногу на ногу, показал рукой на брюки и пиджак.

— Скажите, профессор, прилично племяннику миллионера хо дить в таком костюме?

Врач еще раз посмотрел на визитную карточку, согнал с ли ца сонное выражение, приблизился к столу.

— Я вас не понимаю.

— Я тоже не понимаю, — сказал Гуго и вздохнул. — Обидно становится. Все видные дельцы жертвуют на вашу больницу, и этот чудак, — он ткнул пальцем в визитную карточку, — тоже туда лезет. Копается, как навозный жук и хочет прослыть благотворителем.

— Вот как! — оживился «профессор». — И что же он хочет сделать, ваш дядя?

— Он хочет, чтоб я босяком был, оборванцем, — сказал злобно Гуго и плюнул. — Балда! Из ума выжил. Решил отвалить вам сто тысяч. А для меня лишней сотни жалко. Я бегай в этом паршивом костюме по его делам в городе, крутись так и этак, и не имей возможности прилично одеться, сходить в ресторан. А я ведь еще очень молод, не так ли, профессор?

— Да, совершенно верно. И что же ваш дядя решил? — зап лывшие глазки «профессора» разгорались любопытством, жадностью.

— И наружность у меня… — Гуго сделал возле лица жест рукой.

— Да, да, и наружность вполне… А дядя еще не стар? Как его здоровье?..

Но Гуго продолжал свое:

— Я бываю по делам в очень богатых домах. Сестры Парсон, чулочная фабрика. Знаком. Есть личные планы… Джой Громан, машиностроительный завод, долго был должником. Опять же старое дело к Нибишу…

Врач слушал, теперь не перебивая, все больше проникаясь уважением к посетителю.

— Младшая сестра Парсон Зизи упала в обморок, — болтал Гуго, покачивая ногой. — Обычная трагедия: любовь к человеку и любовь к деньгам. А у меня пустые карманы, старик — скряга и чудак — не понимает молодости, прямо с ума спятил. Сходи, говорит, в этот бедл… то есть в больницу, к вам то есть, посмотри, скажи там, что хочу помочь, быть настоящим христианином. О моей женитьбе и слушать не хочет.

— Вы должны делать так, как советует дядя, — изрек наста вительно «профессор», подняв толстый мягкий палец. — Он у вас умница.

— Короче говоря, я и пришел по этому самому делу, — Гуго хлопнул по колену, спрятал визитную карточку и встал. — Старик поручил осмотреть заведение и доложить, правильно ли здесь используются пожертвования почтенных людей. После этого он отвалит вам сто тысяч. Эх, мне бы эти деньги, а его б самого в сумасшедший дом!.. Дайте мне, господин профессор, в качестве гида парня поздоровее. Боюсь я этих сумасшедших…

Обращение «господин профессор», а еще больше — плывущий в руки очередной солидный куш в виде пожертвования совершенно преобразили врача, разжиревшего на подаяниях: после Хейса у министров и миллионеров стало модой опекать дом сумасшедших. Врач быстро вызвал одного из дюжих санитаров и распорядился показать молодому человеку, «племяннику известного миллионера», все, что он захочет посмотреть.

— Вас кто больше интересует? — осведомился чичероне су масшедшего дома, вооруженный ключом в виде пистолета. — Богатые или бедные?

— И те и эти, — ответил Гуго. — Дядя хочет иметь полное представление о содержании всего контингента сумасшедших, представителей всех слоев.

— Богатые и знатные интереснее. Иной раз живот надорвешь от смеха, — рассказывал санитар, оказавшийся довольно разговорчивым и добродушным малым.

Они подошли к длинному опрятному на вид одноэтажному зда нию. Санитар тронул ручку двери, проверил запор, потом сунул трубку ключа в круглое отверстие с торчащим трехгранным шпеньком и повернул ключ. Пропустив Гуго вперед себя, он захлопнул дверь — замок автоматически закрылся. Гуго вздрогнул: вероятно, так захлопывается дверь тюрейной камеры. В палате стоял смрад. Больные — их было пятеро — не обратили никакого внимания на вошедших. Они все выглядели одинаково — с бритыми головами, в полосатых рыжих куртках, как зебры. Трое сидели на низких продавленных койках; поставив, локти рук. на колени и подперев щеки кулаками, они сосредоточенно смотрели в пол. Один, встав на колени, неподвижными глазами рассматривал что-то под койкой. Еще один прохаживался по палате, от стены к стене; ступая ногой, он издавал губами звук, похожий на свист самого низкого тона, — «фук, фук»…

— Какого сорта больные здесь обитают? — спросил у санита ра Гуго.

— В основном, конторщики, мелкие служащие, — ответил тот.

— Знакомство с ним окончено, — сказал Гуго, морщась от нестерпимой вони. — Покажите привилегированное общество. Надо почтить его вниманием. Дайте что-нибудь поинтереснее.

Санитар вывел Гуго во двор. По пути к особнякам знатных и богатых сумасшедших он рассказывал:

— Я люблю ходить сюда, в это высшее общество. Тут видишь людей высшего сорта натурально и даже забываешь порой, что они ненормальные.

— А ты, парень, кажется, не глуп, — заметил Гуго. Санита ру похвала понравилась, и он продолжал:

— Иной раз даже хочется, чтобы какой-нибудь важный гене рал или министр набросился на меня. Я бы дал ему…

Оба расхохотались.

Подошли к богатой вилле. Довольно значительный участок был обнесен низенькой оградой. Два солдата подметали сор.

— Прислуга атомного генерала, — пояснил санитар. — А вот и он сам. Постоим здесь. Сейчас вы увидите та кое, что ни в каком кино не покажут.

На крыльцо виллы вышел тщедушный старичок в полной гене ральской форме. Задрав голову, он долго смотрел в небо. Солдаты приняли стойку «смирно», приставив метлы к ноге. Вдруг генерал завопил срывающимся голосом:

— Атомная тревога!

Солдаты кинули метлы и начали стягивать с себя мундиры и брюки.

— Чего это они? — удивился Гуго.

— Подождите, подождите! — смеялся санитар. — Все увидите. Это военное учение.

— Прямо на запад-взрыв атомной бомбы, — задыхаясь, про визжал генерал.

Солдаты, в одном нижнем белье, кинулись на землю. Слегка приподняв обтянутые белыми кальсонами зады, они замерли в таком положении.

— Отражают атомный удар! — залился смехом санитар и то ропливо рассказал, на чем свихнулся генерал: — Говорят, в каком-то штабе он выступил с докладом и доказывал, что нашел надежный и простой способ защиты от поражения лучами при взрыве атомной бомбы: достаточно надеть что-нибудь белое, непременно белое, и лечь, повернувшись задом в сторону взрыва, — так учил этот генерал. Ну, его после этого попросили подать в отставку. Он и свихнулся. Его поместили здесь и дали двух солдат, для обслуживания и занятий.

Следующий особняк занимал какой-то выдающийся в прошлом государственный деятель, санитар не знал его фамилии. Он был тихопомешанный и имел право выходить во двор, но никогда не пользовался этим правом. Все время он проводил в большом богато обставленном кабинете и неотрывно. любовался огромной во всю стену картой, изготовленной специально для него. Он признавал лишь эту географическую карту и никакую другую.

— Только однажды показался он в канцелярии больницы, — рассказывал санитар. — И такое с ним приключилось, чего никто не ожидал. Там он увидел карту на стене, маленькую карту, и заревел, как сумасшедший…

— Он разве нормальный? — осведомился Гуго.

— Простите, — смутился санитар. — Но такие люди порой мне кажутся совершенно нормальными. Вот извольте взглянуть в окно.

Гуго встал на скамейку под окном и, вытянувшись, заглянул внутрь. «Государственный деятель» сидел в кресле и с блаженной улыбкой рассматривал огромную карту, висевшую перед ним на стене. Этот любитель географии забыл о самом себе, о своем носе, который издавал фырчащие звуки — они доносились через открытое окно. У двери стоял его (личный санитар, время от времени он подходил к «государственному деятелю» и вытирал ему нос.

Новый экземпляр высшего общества заинтересовал Гуго. Приглядевшись к карте, он понял, почему этот деятель не может оторвать своего сумасшедшего взора от нее. На карте не было и намека на существующие границы государств. Атлантия занимала огромную территорию, простершуюся далеко на восток. Родина профессора Галактионова, сильно уменьшенная в размерах, оставалась на карте незакрашенной, без точек городов — как будто там не было жизни.

— Он не ест и не пьет, — сказал санитар-гид.

— Значит, скоро сыграет в ящик, — сделал вывод Гуго.

— Несомненно.

Последующие пациенты этого знаменитого заведения, жившие в роскошных виллах и скромных особнячках, не вызвали особого интереса у Гуго.

— А вон в той вилле, самой красивой, живет генерал-пара зит…

— Как вы сказали?

— Простите, — извинился санитар. — Но его так называют у нас…

— Ничего, рассказывайте, — ободрил Гуго. — Я не люблю ге нералов, не люблю миллионеров и своего дядю в том числе.

— Туда не пройти, там часовые. Присядемте вот здесь. Я разбираюсь в медицине и могу судить, что к чему. Этот генерал готовил новое оружие для войны — микробы. Есть микробы, способные убить человека сразу, а есть такие паразиты, которые ослабляют организм постепенно. Это давно известно. Генерал занимается другим — он размножает микробы, способные уничтожать растительность, животных. Применив это оружие в войне, можно лишить противника продуктов, одежды, экономически подорвать его. Говорят, такие паразиты размножаются с поразительной быстротой. Бросить небольшой флакончик в лесу или в хлебном поле — дело нетрудное и незаметное. А через неделю на десятки километров вокруг стебли и деревья засохнут и почернеют. Говорили еще, — санитар понизил голос, — что их уже применяли, чтобы повысить цены на продукты, избежать кризиса… Это — страшное оружие не только в войне, а и в экономической борьбе стран. Вот почему генерала запрятали сюда. Но его скоро выпустят…

Гуго пожал руку санитару.

— Ты славный парень, ей богу! И вот что я скажу: мне ду мается, не стоит давать деньги на этот бедлам.

— Конечно, не стоит, — охотно поддержал санитар. — Они пойдут вот таким паразитам, достанутся начальству. А остальных ведь содержат впроголодь.

— Я, пожалуй, так и сделаю, — сказал задумчиво Гуго и, помолчав, решил довериться санитару. — Вот что, приятель: мне нужно бы повидать тут одного человека, выручить его. Он из простых и совсем не сумасшедший. Давай-ка обдумаем, как это лучше сделать, чтобы все было шито-крыто и тебе не влетело.

— Что ж, я охотно помогу, — не колеблясь, ответил сани тар. — Вы мне тоже понравились. Давно я не встречал порядочных людей.