"Роковой мужчина" - читать интересную книгу автора (Мейерсберг Пол)

КОГО ЖЕ МЫ ИМЕЕМ?

Вернувшись домой, мы первым делом проверили автоответчики. Я отправился в пустую спальню, где стоял мой; Барбара держала свой в гостиной, в расписанной от руки шкатулке.

Маленький красный глазок аппарата мигал в темноте. Меня ожидало всего одно послание: «Мэсон, говорит Пол. Слушай, у меня был странный телефонный разговор с женщиной, назвавшей себя Фелисити. Ты знаешь ее? Она говорила, что я должен покинуть тебя, что ты никчемный агент, и должен стать писателем. Судя по голосу, она помешанная… Кто она такая? Кто бы она ни была, похоже, она имеет на тебя зуб. Но я в любом случае я не собираюсь расставаться с тобой… У меня сложилось впечатление что до меня она звонила и другим людям. Поговорим подробнее, когда вернешься. Кстати, ты еще не прочел мой сценарий?»

Это было послание от Пола Джасперса. Итак, Фелисити снова принялась за старые штучки. Один Бог знает, сколько она перед тем выпила и скольким еще людям звонила. Я был уверен, что в ближайшие дни узнаю это. Итак, передо мной снова встала проблема, что делать с Фелисити.

Барбара сдержала слово. Она не дала мне уснуть. Она испробовала все. Но обещанного не случилось, и мне пришлось симулировать страсть. Когда ее груди терлись по моему лицу, я выгибал спину, поднимая ее бедра на фут над кроватью, и падая назад. Почти сразу же Барбара заснула, как довольный пес.

Я думал о женщине из отеля. Девушка, не сумевшая удовлетворить ее, и Барбара были настолько похожи, что совпадение казалось зловещим. Никогда раньше мне не приходилось симулировать оргазм. Эта мысль поражала меня. Считается, что женщины делают такое сплошь и рядом, хотя я никогда с этим не сталкивался. В самом деле не сталкивался?

Я заснул, думая о женщине в черном платье, о том, как держу ее за руку. К сожалению, мне снилась не она. Мне снился горящий дом.

На рассвете я принял душ и смыл с себя пот.

Я решил, что надо позвонить Фелисити, но первым делом – работа. Выпив три чашки «эспрессо», я вернулся к рукописи Пола. Каким-то образом мне удалось сосредоточиться. Рукопись называлась «Кого же мы имеем?» Ни один из сценариев Пола еще не стал фильмом, но я знал, что рано или поздно такое случится. На сей раз он сочинил трагикомедию о киносъемках. Каждый раз, как картина запускалась в производство, кто-нибудь из актеров или персонала умирал, заболевал или просто не выходил на работу. И каждый раз продюсеры усаживались и произносили фразу: «Кого же мы имеем?» Вполне понятно, что согласно сценарию картина так никогда и не была снята.

Большей частью сценарий Пола был очень забавным, но в нем чувствовались пристрастность и зависть. Сценарий отразил в себе бесчисленные разочарования самого Пола. Но может быть, какая-нибудь независимая компания клюнет на него. Из сценария мог получиться фильм года.

В теплом тумане вестсайдского утра я ухитрился изгнать из головы мысли о женщине в черном. Пока я выбирался из Палисэйдз, ее образ уже лишился реальности. В восемь тридцать я угодил в пробку на бульваре Сансет, и лимонный запах духов выветрился, как будто никогда не существовал. В Лос-Анджелесе ничто не может долго продолжаться. Вечны только пробки на дорогах.

Воспользовавшись пробкой, я позвонил Озу Йейтсу. Я хотел, чтобы он покинул своего агента и перешел к «Мэсону Эллиотту и Компаньонам». Я был знаком с Озом Йейтсом восемь лет, с тех пор как он был начинающим актером эры панка. Сейчас Озу платили по полтора миллиона за фильм. К тому времени, как я завел собственное агентство, он уже подписал контракт с Ларри Кэмпбеллом. Оз обещал присоединиться ко мне, но ровно перед тем, как истекал срок его контракта, и он был готов выполнить обещание, случилось одно неприятное событие, и сделка не состоялась.

Его подружкой была актриса Рози Элман, страдавшая от алкоголизма. Я был ее агентом и нашел ей роль в эротическом фильме «Тяжелая жизнь», где ей несколько раз пришлось раздеваться. Оз взбесился, увидев на экране свою возлюбленную с ножками врозь. Мы с ним поругались, и он поклялся никогда не иметь со мной дела.

После чего он, как последний дурак, заключил контракт на пять лет с Ларри Кэмпбеллом. На пять лет! Чертовски здорово! Так что когда Оз начал свое восхождение, его интересы представлял Ларри. Потом выяснилось, что малышка Рози трахается с его сводным братом. Оз узнал, что Ларри было все известно, и он несколько месяцев скрывал от него этот факт. Оз возненавидел Ларри и попытался бросить его и перейти ко мне. Но Ларри не хотел расторгать контракт, срок действия которого истекал только через два года. Тем не менее в понедельник утром я всегда звонил Озу, так как надеялся рано или поздно стать его агентом. Он был мне симпатичен. И кроме того, 10 процентов от гонораров Освальда Йейтса существенно помогли бы мне в финансовом плане.

– Оз, я не разбудил тебя?.. Говоришь, видел во сне меня? Надеюсь, что-нибудь хорошее?

Оз пересказал мне свой сон, и я испугался. Ему снилось, что он зашел в номер в каком-то отеле и обнаружил меня в постели с женщиной. Эта женщина была очень стройной, бледной, и с прической в стиле Луизы Брукс, похожей на черный шлем. Он так и сказал: «Черный шлем». Мне стало страшно. Должно быть, он понял мое состояние по интонациям голоса.

– Что… что произошло дальше?.. Что ты сделал? – я должен был знать!

Оз очень смутно помнил, что происходило во сне. Кажется, женщина встала с кровати, надела черное шелковое платье и ушла.

– А потом? – продолжал я расспросы. – Ты должен вспомнить.

Но Оз не мог вспомнить.

Пробка рассосалась. Женщина в черном снова завладела моими мыслями. Я был свидетелем несчастного случая. У меня появилось чувство, что я принимал в нем участие. Сон Оза напугал меня.

Место, где я оставлял машину, было заблевано. По воскресеньям Беверли-Хиллз превращается совсем в другой город. Направляясь по коридору к своему офису, я все еще размышлял над сном Оза. Наверно, случайное совпадение.

Подойдя к офису, я наткнулся на Кэт Мэддокс – психотерапевта, занимавшую кабинет рядом со мной.

– Мэсон, ты чудесно выглядишь.

– Кэт, мужчины с возрастом не становятся красивее.

Приметно с год назад мы случайно столкнулись у дверей туалета в конце коридора и впервые разговорились. До того при встречах мы только кивали друг другу. Кэт была сорокалетней женщиной академического типа – типичный синий чулок.

В тот же вечер, покидая свой офис, я заметил, что дверь ее кабинета открыта. Кэт собирала бумаги. Глядя на нее и ее кушетку, я не устоял перед искушением. Мы несколько часов трахались до умопомрачения, а затем пообедали в «Мандарине» на другой стороне улицы. Затем вернулись в мой офис, чтобы продолжить свои забавы. Но я чувствовал, что Кэт хочет, чтобы с ней обращались пожестче. Я не был к этому готов. Для меня это был тяжелый труд, а не удовольствие. Судя по всему, она тоже понимала это. Теперь при встречах мы только обменивались шутками.

– Ты зря тратишь время, – сказала она. – Тебе надо стать актером.

– А тебе надо стать натурщицей и позировать в обнаженном виде, пока ты не усохнешь от старости.

Мы посмеялись и разошлись.

Дверь офиса была заперта. Значит, Алексис, мой секретарь, еще не пришла. Странно. У нас с Алексис было заключено соглашение: по понедельникам она всегда приходит в полдевятого, зато по пятницам может уходить в четыре.

Я нашарил в кармане ключ. Алексис работала у меня с тех пор, как я завел агентство. Она была скучной и занудной женщиной, зато деловитой, и на нее можно было всецело полагаться. Изредка у нее случались болезненные колики, и она не выходила на работу день-другой, но не более. У нас с ней сложились очень хорошие отношения.

К компьютеру был прислонен конверт с надписью «Мистеру Эллиотту». Я ощутил приступ паники, вспомнив письмо в отеле, хотя сейчас адрес был напечатан, а не написан от руки. Я разорвал конверт и прочел послание. Алексис напечатала его на принтере на фирменном бланке «Мэсона Эллиотта и Компаньонов».

«Дорогой мистер, Эллиотт,

Я провела почти все выходные в офисе, сочиняя это письмо, пока вы ездили в Нью-Мексико. Не сердитесь на меня. Но я больше не могу работать с вами.

Много месяцев подряд меня преследовали видения (я только так могу назвать это). Я сидела за столом, отвечая на звонки, и чувствовала, как ваши руки обнимают меня, ваши пальцы трогают мои волосы и тело.

Конечно, мой разум понимал, что вы никогда не прикасались ко мне, но мои чувства говорили об обратном. Я ничего не могла с собой поделать. Я не знаю, что вы заметили в тот вечер, когда мы обедали в «Империал-Гарденз», но я не могла сдержать слез. Я чувствовала себя ужасно. Я знаю, что слишком много выпила. Но ничего не могла поделать.

А потом, когда вы отвезли меня домой, и я пригласила вас подняться… Впрочем, остальное вы знаете. Это было чудесно! Но дело в том, что больше я не смогу взглянуть вам в лицо. Я должна вас покинуть. Надеюсь, вы не поймете меня превратно. Я знаю, что это было всего лишь видение, но ничего не могу поделать. Пожалуйста, простите меня. Я ужасно несчастна. Прочтя письмо, вы, наверно, подумаете, что я дура. Я не хотела, чтобы это происходило, но это произошло.

Я уезжаю на несколько дней к матери. Наверно, мне захочется получить от вас подтверждение, что вы не обиделись. Надеюсь, вы свяжитесь со мной, даже если рассердитесь. Мне очень нравилось работать с вами, и я думаю, что была хорошим секретарем. Спасибо вам за все.

До свидания, Алексис.

P. S. воскресенье, в 3.15 звонила Фелисити. Она очень сердилась, что вы не позвонили ей, и долго ругалась. Как вы знаете, я к этому привыкла, но очень расстроилась, потому что она обвиняла меня в связи с вами.

А.»

Чертова Фелисити. Нужно вправить ей мозги. Я перечитал письмо. Оно ошеломило меня. Алексис ушла. Ушла, черт побери! Кого же мы теперь имеем?