"Серебряная ведьма" - читать интересную книгу автора (Кэррол Сьюзен)

ГЛАВА 15

Мартин Ле Луп прошел до середины конюшни и резко остановился, когда Симон преградил ему путь. Мужчины уставились друг на друга со старой ненавистью, хотя на лице Симона изобразилось больше усталости, пока он рассматривал своего соперника. Перед ним был уже не развязный мальчишка, которого он помнил с того далекого лета. Казалось, что Мартин Ле Луп подрос на несколько дюймов, раздался в плечах, па тонком лице появились аккуратная бородка и усы. Он был чертовски красив, как утверждала Мири, но в нем не осталось и следа от придворного лоска, несмотря на модный камзол и короткие штаны. Откинув плащ, он положил руку на рукоятку меча, и в его сощуренных зеленых глазах мелькнула опасная смесь обиды и осуждения.

Симон перевел взгляд туда, где он оставил свой меч: возле стойла Мельды, рядом с рубашкой и камзолом. Но, увидев лицо Мири, он сдержался и попытался улыбнуться.

– Мартин, какой сюрприз!

– Очевидно, – сказал Ле Луп, глядя на распущенный корсет Мири так, что она покраснела.

Девушка стала затягивать шнуровку с виноватым видом. Симону захотелось набить Волку физиономию. Он заслонил собой Мири, и от этого жеста Мартин нахмурился.

Не догадался о напряженной ситуации только Ив, который бросился вперед, счастливо воскликнув:

– Какой сегодня замечательный день! Сперва господин Симон вернулся и привез с собой Хозяйку леса, потом Мельда родила теленка, а теперь еще друг госпожи Мири приехал. Какой же он красивый! – Ив с восторгом глядел на Волка. – Смотрите, какая на нем замечательная шляпа… – Ив отошел в сторону, переводя беспокойно глаза с Волка на Симона, начав что-то понимать. – Господин Симон, я сделал что-то плохо? Забыл правило о незнакомцах, да? Но… но месье Ле Луп сказал, что он друг Мири.

– Так и есть, – поспешила успокоить юношу Мири. – Ты не сделал ничего плохого.

– Тогда почему господин Симон смотрит на меня так сердито?

– Я не сержусь на тебя, мальчик. – Несмотря на напряжение, Симон постарался разговаривать с Ивом ласково. – Не беспокойся. Все хорошо.

– Сожалею, что должен не согласиться с вами, месье Ле Балафр, – ответил Волк, обнажая зубы. – Я нахожу эту ситуацию далекой от нормы.

– Мартин, пожалуйста, – попыталась успокоить его Мири, но он отстранил ее, грозно надвигаясь на Симона.

– Между нами есть давние счеты, господин охотник на ведьм. И вы только что увеличили свой долг. Ужасно все зло, которое вы причинили Мири в прошлом, но как вы посмели выманить ее с острова Фэр? Подвергнуть опасности, требуя, чтобы она помогла вам в охоте на эту колдунью?

– Мартин, все было совсем не так, – вмешалась Мири, но Волк гневно продолжил:

– Ради бога, если вы сомневаетесь в невинности моей дамы, надругались над ее честью, я…

– Вы единственный, кто теперь сомневается в ее невинности, – зарычал Симон. – Понимаю, как все это должно выглядеть. Но советую вам взять себя в руки и хорошенько подумать, перед тем как произнести еще хоть слово.

Волк дернул пряжку своего плаща и отбросил его в сторону, следом полетела и шляпа.

– Не люблю лишних слов. Предпочитаю действовать.

– Неужели? Насколько я помню, вы не способны помолчать двух минут кряду.

Волк сверкнул глазами. Симон мало разрядил ситуацию, но стремление молодого гостя к драматизации ему надоело. Ему хотелось просто схватить Волка за ворот щегольского камзола и выкинуть из хлева. Однако все же справедливо было признать, что Волк имел повод для негодования.

Он прекрасно знал, что бы почувствовал он, если бы увидел Мири в объятиях ненавистного врага, поэтому постарался сдержать свои эмоции.

Как только Волк начал вынимать меч из ножен, Мири схватила его за руку.

– Нет, Мартин, перестань! Ты же видишь, что Симон даже не вооружен.

– Это легко исправить.

Скинув руку Мири, Волк подошел к мечу Симона, подхватил его и бросил Симону меч, ножны, ремень к все остальное. Симон поймал меч, но не сделал ни одного движения, чтобы надеть его. Ив прижался к стене стойла и захныкал, не понимая, что происходит, но испугавшись вида обнаженного меча. Симон услышал и Элли. Почуяв угрозу хозяину, кобыла громко заржала и стала биться в стойле. Но Симон пристально смотрел в лицо Мири. Она побледнела, с ужасом вспоминая другое место и время, когда ей пришлось быть свидетелем битвы двух мужчин. Симон обещал ей никогда больше этого не делать.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала девушка, но ее мольба была адресована только ему, словно он один имел власть предотвратить беду.

И она оказалась совершенно права. Ле Луп был вне себя.

– Не беспокойся, дорогая, – успокоил ее Симон. – У меня нет желания драться с ним.

Он отбросил меч, который с глухим стуком упал на выстланный соломой пол. Губы Волка искривились в усмешке.

– В чем дело, охотник на ведьм? О, я забыл. Ты предпочитаешь сражаться с беззащитными женщинами и даже тогда берешь в помощь целую армию.

Слова Волка достигли цели. Симон стиснул зубы, решив, что с него довольно.

– Мартин, замолчи, – грозно произнесла Мири, но Волк не обратил на нее внимание.

– Мири могла забыть про то разорение, которое ты со своими людьми принес на остров Фэр, но я все помню. Банда жалких трусов терроризировала старушек и молоденьких девушек. Ты только на это способен? Боишься противостоять мужчине?

Симон пристально посмотрел на Волка:

– Нет, просто у меня хватает здравого ума, чтобы не ввязываться в бессмысленную драку, которая причинит Мири лишнюю боль. Если бы ты вообще что-то знал о ней, то понял бы, как сильно это расстраивает ее. Не говоря о том, что ты напугал Ива и расстроил мою лошадь. Поэтому либо успокойся, либо убирайся из хлева.

– Прекрасно. Давай выйдем.

Симон сложил руки на груди:

– Никуда мы не пойдем. Я сказал, что никогда не дерусь с мужчинами без веских оснований.

– Оснований? Тебе нужно основание? – зарычал Волк. – Попробуй это.

Кулак настиг его с такой скоростью, что Симон не успел увернуться. Удар попал прямо в лицо, он даже отступил, и челюсть пронзила острая боль. Мири возмущенно крикнула, но не успела она что-то сделать, как Ив схватил Мартина за руку.

– Нет, вы не должны обижать господина Симона, – закричал он.

Волк грубо оттолкнул мальчика, и тот отлетел к стене. Терпение Симона лопнуло. Резко выругавшись, он бросился на Ле Лупа и прижал его к перегородке стойла. Волк сопротивлялся, пытаясь еще раз стукнуть Симона в челюсть, но промазал и попал в ухо. Симон несколько раз ударил его в живот, и Волк обмяк, упав на колени. Симон уже собирался нанести еще удар, когда между ними встала Мири. Вид ее испуганного лица, когда она склонилась над Волком, рассеял гнев Симона.

Он отступил, тяжело дыша, и в этот момент на шум в конюшню вбежали Жак и второй конюх Бернард. Старый Жак понял ситуацию сразу. Они оба схватили Ле Лупа, не обращая внимания на протест Мири, и казалось, что Бернард готов завершить дело хозяина.

Симон выпрямился, тяжело и часто дыша. Он вытер кровь на губе и оглядел беспорядок в конюшне. Ив сидел, съежившись, на корточках, обхватив голову руками, и плакал. Элли билась и брыкалась в стойле, угрожая пораниться от бесполезных попыток добраться до Симона. Даже солидный Самсон нервно топтался и фыркал, а новорожденный теленок жалобно мычал.

Когда люди Симона приготовились вытащить Волка наружу и «дать ему хороший урок», Симон вмешался:

– Нет, отпустите его.

Не сразу Жак и Бернард ослабили хватку. Волк высвободился, выпрямился, пытаясь вернуть прежнее достоинство. Симон подошел к Иву и ласково обнял его, а Жак и Бернард поспешили успокоить Элли и остальных животных.

Симон взял мальчика за подбородок, осторожно заставив беднягу взглянуть на него.

– Все кончилось, Ив, – успокаивающе произнес он. – Видишь? Все хорошо. А теперь пойдем успокоим Элли.

Заплаканный мальчик всхлипнул и кивнул. Мири переводила яростный взгляд с Волка на Симона. Она сделала шаг к Симону и замерла.

– Я так сожалею…

Симон резко остановил ее:

– Ничего страшного. – Он грозно взглянул на Волка. – Просто уведи этого дьявола отсюда.

Он не стал дожидаться исполнения своего приказа и полностью занялся наведением порядка у себя в конюшне. Пока ему не удалось успокоить дрожащих Ива и Элли, он ни разу не взглянул, куда ушли Волк и Мири.

Симон очень жалел, что прикрикнул на Мири. Ему не хотелось, чтобы она считала себя виноватой в случившемся. Если бы они с Волком могли сдержаться, ситуация никогда бы не стала такой ужасной, хотя этот дьявол видел, как он старался. Он потер ноющую челюсть тревожась, что Мири наедине с Волком теперь, когда она в таком плохом настроении. Симон не боялся, что Волк обидит ее, по крайней мере не физически. Но для Мири грубые слова были хуже ударов.

Оставив Ива на попечение Жака, Симон надел рубашку, кожаный камзол и вышел из конюшни, высматривая Мири и не желая стать причиной нового конфликта с ее пылким поклонником.

Он заметил их силуэты у пруда на фоне последних золотых лучей заходящего солнца. Лошадь Волка паслась рядом. Симон расслабился и вздохнул с облегчением. Несмотря на то что Волк держал Мири за плечи, казалось, что он умоляет ее и ругает, пытаясь убедить сесть с ним на лошадь и немедленно уехать, напоминая ей о том, как сильно он ее любит и какой негодяй Симон. Мири качала головой, упрямо подняв подбородок. Симон отлично знал это выражение ее лица. Но она не делала попыток отойти от Волка.

Симон не мог вмешаться. Глядя на них, он чувствовал, как его сердце гложет демон ревности. Теперь он отлично представил себе, что испытал Волк, застав их с Мири вместе.

Разница была в одном: Симон не имел права ревновать, потому что Мири ему не принадлежала, не так, как она принадлежала этому красивому мужчине, который был ее преданным другом в течение многих лет, чьи ухаживания приветствовались ее семьей.

За несколько мгновений в конюшне Симон позволил себе войти в рай глупых мечтаний и забытых надежд. Держа Мири в своих объятиях, он целовал ее, а она смотрела на него с такой же жадностью, как он, едва веря той любви, которая сияла в ее лице. Да поможет ему Господь, он, как безумец, готов был принять это.

Если бы Волк не появился в тот момент! Симон вздохнул с сожалением. Нет, хорошо, что Волк пришел, напомнив им с Мири о том, что они позабыли. Эта ферма, какой бы безмятежной она ни казалась, не была очарованным островом, изолированным от остального мира. Невозможно было убежать от прошлого ни здесь, ни где бы то ни было, и Симон знал это очень хорошо.

Он постарается сдержать свое обещание, данное Мири, и не допустит трагических событий в этот раз. Но ни ее друзья, ни ее семья не отдадут ее такому негодяю, как он. После всего, что он сделал, они имеют на это право. Когда в следующий раз за ней кто-нибудь придет, события могут обернуться не так бескровно. Если бы это был колдун Ренар…

Мартин схватил Мири за плечи, яростно впившись в нее своими зелеными глазами.

– Проклятие, Мири. О чем ты думала, отправляясь в путь с этим вероломным негодяем? Как ты могла так поступить со мной, с твоей семьей? И какого черта ты извинялась перед этим подонком?

Разрываемая между собственной виной и гневом, Мири пристально посмотрела на него:

– Кто-то должен был это сделать, и конечно же не ты. Хотя бы извинился перед Ивом. Как можно обращаться с ним так? Несмотря на большой рост, совершенно очевидно, что это нежная душа, не более чем ребенок.

Мартин виновато покраснел, чувствуя себя неловко.

– Полагаю, что теперь виноват и я. Не хотел… – Он отпустил ее, отчаянно взмахнув руками. – Проклятие! С каких это пор я стал злодеем?

– Когда ворвался бессовестно на территорию Симона, изрыгая проклятия и размахивая мечом… словно плохой актер в пустой пьесе.

– Плохой актер, – обиженно повторил Мартин. – Боже мой, женщина! Ты представляешь, что я передумал за эти последние недели, разыскивая тебя по всей Франции, до полного изнеможения беспокоясь, что ты в лапах охотника на ведьм. Когда Мари сказала мне…

– Не верю, что она это сделала, – перебила его Мири. – Она обещала мне, что никому не скажет.

– А чего ты ждала от бедной женщины, отправившись в эту безумную погоню за злой колдуньей, надеясь на помощь этой подколодной змеи? Когда я появился на острове Фэр, она была почти в истерике.

Мири тревожно посмотрела на него:

– Мари никогда не впадает в истерику, и ты это отлично знаешь, Мартин. Сожалею, что побеспокоила ее. Но она хотя бы поняла, почему я это сделала. Другого выбора не было.

– Да, ты это сделала. – Мартин ударил себя кулаком в грудь. – Могла бы позвать меня.

– Даже если бы у меня было время это сделать, где, позволь узнать, я могла бы тебя найти? Когда я жила в По с сестрой, большую часть времени я представления не имела, где ты. Ты вечно был на каком-то задании или в каком-нибудь сумасшедшем походе короля Наваррского.

– В сумасшедшем походе? Это ты мне говоришь про сумасшедшие походы? – воскликнул Мартин, помахав пальцем перед ее носом. Когда она оттолкнула его руку, он отступил на несколько шагов и воскликнул: – Это невероятно. Мы ссоримся, как любовники, а на самом деле любовниками никогда не были. Все это время я боготворил тебя, уважал так сильно, что не осмеливался поцеловать край твоих одежд. А теперь приезжаю сюда и нахожу тебя с Аристидом полуобнаженной в распущенном корсете.

– Мы только что приняли роды у коровы, Мартин!

– Ах, именно так это называется здесь, в деревне? В Париже это называется совсем другими словами.

Мири сильно покраснела:

– Моя честь не задета, если именно это тебя волнует.

– Меня волнует то, что этот подонок обнимал тебя, соблазнял…

– Он меня не соблазнял. Это я его соблазняла. Я его люблю. – Слова вырвались неожиданно для нее самой. Более тихо она прибавила: – Всегда любила.

Мартин побледнел, но покачал головой в привычном несогласии.

– Н-нет, это не так. Ты просто не в себе, вот и все. Он всегда действовал на тебя так, будь он проклят. Наверное, он сам Богом проклятый колдун, если сумел так очаровать тебя. Но ты не можешь любить его после всего того, что он сделал с твоей семьей, после того, как предавал тебя много раз.

– Симон изменился…

– Черта с два. Злодей – он всегда злодей. Мартин скрестил руки на груди, но за его гневом Мири чувствовала, какую глубокую рану нанесла ему. Она осторожно положила руку ему на плечо и посмотрела на него глазами, полными сожаления.

– Единственный злодей здесь – я. Ты имеешь полное право сердиться на меня. Я… я никогда не хотела сделать тебе больно, но я тебя предала.

Мартин горестно взглянул на нее:

– Ты сказала, что в хлеву ничего особенного не произошло. Что он… что ты не… что ты все еще девушка.

– Я говорю не про сегодня. Я предала тебя, когда позволила надеть на себя этот кулон, позволила тебе надеяться…

– Не говори этого, Мири, – остановил он ее, затаив дыхание, и убрал волосы с ее шеи. – Мой кулон… ты не надела его.

Мири было трудно поднять на него глаза.

– Нет, но он в надежном месте. Хотела вернуть его тебе при встрече.

– Я не возьму его, – резко произнес он, с трудом сглотнул и попытался улыбнуться. – Что, моя Лунная дева? Похитив мое сердце, ты хочешь отобрать у меня еще и надежду?

– Мой дорогой друг! – Мири приложила ладонь к его щеке. – Я знала давным-давно, что никогда не стану такой, как ты хочешь. Но мне было так одиноко, я была так несчастна, мне очень нужна была твоя дружба. Однако это не оправдание. Никогда не надо было давать тебе надежду. Я поступила с тобой очень плохо.

– Нет! – возмутился он, схватив ее за руку и поцеловав ее. – Теперь не лучшее время обсуждать это. Мы оба устали и расстроены, говорим не то, что думаем. Ты права, я всегда где-то в поисках приключений. Но… но я изменюсь, постараюсь остепениться, клянусь. Уверен, король достаточно ценит меня и предложит хорошую должность при дворе, и тогда мы сможем жить во дворце. Или в прекрасном доме в Нераке..

– О Мартин! – простонала Мири.

Он по-прежнему не слушал, что она ему говорила, и не унимался.

– Не надо ничего решать прямо сейчас. Главное – увезти тебя из этого ужасного места.

Схватив ее за руку, он потащил ее к лошади, словно собирался усадить в седло и увезти. Ему бы даже в голову не пришло, что у нее есть своя лошадь и в доме остались вещи, пока они не оказались бы за много миль от этого места. Он даже не обратил внимания на то, что она пыталась вырваться от него.

– До Парижа недалеко. Успеем к утру. Надо посоветоваться с одним банкиром относительно денег, которые придется тайно переправить в Наварру. Потом я смогу организовать нашу поездку обратно в По.

Мири уперлась каблуками в землю.

– Я никуда не собираюсь уезжать. Ты забыл, почему я поехала с Симоном? Надо решись вопрос с Серебряной розой.

– Предоставь охотнику на ведьм заниматься этой колдуньей. Это его обязанность, не так ли? И возможно, если нам повезет, они друг друга прикончат.

– Мартин! – Она высвободила руку. – Это и моя обязанность. Ты забыл, кто я?

– Ты та, кого я боготворю, единственная и неповторимая, ради кого я живу.

Мири тревожно вздохнула:

– Я еще Дочь Земли и одна из сестер Шене острова Фэр. И в отсутствие Арианн я в ответе за то, чтобы разыскать Серебряную розу и не дать ей сотворить новое зло.

– Хорошо-хорошо. После того как отвезу тебя домой, я займусь этой ведьмой.

– Ты вообще слушаешь, о чем я говорю? – возмутилась Мири. – Никуда ты меня не отвезешь. Ты не должен в это вмешиваться. Возвращайся в Париж и займись делами короля…

– Оставить тебя здесь наедине с человеком, которому не доверяю? С тем, у кого подозрительная склонность… принимать роды у коров? Не уверен, моя дорогая.

Они упрямо уставились друг на друга, два человека с сильной волей, но Мартин снова понял, насколько решительно она настроена.

– Прекрасно! – Он закатил глаза, театрально воздел руки, сдаваясь. – Если хочешь охотиться на ведьм, можешь охотиться. – Его губы печально сжались. – Сомневаюсь, что смогу убедить тебя справиться без помощи месье Циклопа. – Мири нахмурилась, резко вздохнув, но он протянул руку, предостерегая ее. – Не стоит. Это было всего лишь предположение, совершенно разумное и нормальное, как мне показалось, но вижу, что ты от этого не в восторге, как и я.

Она сжала его руку и честно сказала:

– Мой дорогой друг, ты очень умный и храбрый, один из храбрейших, кого я знаю. Но сомневаюсь, что Симон захочет, чтобы ты к нам присоединился. Особенно после сцены в конюшне. И, если честно, я бы сама не выдержала, чтобы вы оба снова были на ножах.

– Клянусь, этого не повторится. Если он сможет сдержать себя, я тоже сумею, – запротестовал Мартин с видом оскорбленной невинности. – Ты меня знаешь, Мири. Я повинуюсь каждому твоему желанию. Если моя Лунная дева прикажет, то буду обращаться с этим подлым ничтожеством, словно он мой брат. Мы будем как… как Каин и Авель.

Мири вернулась в конюшню, растирая лоб. От попытки убедить Мартина уехать у нее стучало в висках. Она забыла, каким упрямым мог быть ее друг. Он захотел остаться, несмотря на то, разрешит ему Симон или нет. Даже если придется поставить шатер на пороге дома.

В конюшне все успокоилось. Ив и конюхи ушли, оставив Симона одного. Он был в стойле Элли и, склоняясь, осматривал ее передние ноги. Опасаясь, что Элли поранилась, когда металась по стойлу, Мири подбежала к ним и воскликнула:

– Симон, что такое? Элли ранена?

Несмотря на то? что Симон напрягся при ее появлении, он даже не взглянул в ее сторону. Закончив осмотр Элли, он коротко сказал:

– Нет, похоже, что у нее все в порядке.

– А что Ив?

– С ним все хорошо. Отослал его к маме.

– А… а ты?

– Я тоже в порядке.

Когда Симон выпрямился, Мири подумала, что все не так уж хорошо, как он говорил. Она не ждала, что он обрадуется приезду Мартина, и даже допускала, что он все еще сердится. Это было бы гораздо лучше, потому что теперь он выглядел замкнутым и чужим. Губа от удара Мартина распухла, но, когда Мири попыталась осмотреть рану, Симон отвернулся от нее.

– Позволь мне приложить примочку к ране.

– Сам справлюсь.

– Уверена, справишься, но…

Мири замерла, потрясенная суровым выражением его лица. Учитывая то, как он обнимал ее перед появлением Мартина, контраст в поведении Симона сильно ранил ее. Элли была гораздо более приветливой, тихонько фыркнув и ткнувшись в нее мордой.

Погладив бархатистый нос лошади, девушка произнесла:

– Симон, сожалею о том, что случилось. Я… я не представляла себе, что Мартин здесь появится и будет вести себя подобным образом. Не могу выразить, как я благодарна тебе за то, что ты не принял его вызова.

– Я же сказал, что никогда больше не причиню тебе боль, – сухо произнес он. – После всей моей лжи тебе настало время сдержать хотя бы одно из своих обещаний.

– И все же понимаю, как трудно было тебе сдержаться, когда Мартин вел себя так вызывающе. Для меня это было гораздо важнее, чем ты думаешь. – Она нервно облизала губы и продолжила: – Уверена, Мартин извинился бы перед тобой, если бы не был таким ужасно гордым и упрямым. Он бы хотел… хотел бы…

– Спасти тебя от меня? Я именно этого и ожидал, что он приедет и заберет тебя домой, но теперь слишком поздно для путешествия. Скоро настанет утро. Обещаю потерпеть твоего суженого, пока он здесь.

Симон вышел из стойла и ушел, будто тема была закрыта. Вздрогнув, Мири поспешила за ним.

– Я Мартину не суженая и не собираюсь быть ею. Если бы я была его суженой, неужели ты думаешь, я бы целовала и обнимала тебя? За кого ты меня принимаешь?

– За совершенно неопытную особу в отношении страсти. Надо было остановить тебя, пока ты не поддалась минутному порыву. Ты просто была не в себе…

К его удивлению, глаза Мири наполнились яростью.

– Если еще кто-нибудь скажет мне, что я не в себе, то получит хорошую затрещину. Я сама знаю, что говорит мое сердце.

– То, что оно тебе говорит, неправда. Мы всего лишь обменялись несколькими жаркими поцелуями, вот и все. Хорошо, что Ле Луп приехал за тобой…

– Никуда я не уеду, пока мы не покончим с Серебряной розой, и мне до смерти надоело выслушивать, что мне делать и что чувствовать.

Мири резко развернулась и помчалась к выходу их конюшни. На пороге она остановилась, чтобы оглянуться на него через плечо.

– О, не беспокойся, Симон, я не стану больше вешаться на тебя. И за Мартина выходить я тоже не собираюсь. От мужчин одни только неприятности. Когда все закончится, уеду домой к своему коту.

Было поздно, и взошла луна. Мири сидела на деревянной скамейке на берегу пруда, подняв юбки выше коленей, и болтала стройными ногами в воде. Распущенные по спине волосы переливались в лунном свете.

Симон наблюдал за ней из небольшой рощи. Надо было настоять, чтобы она вернулась в дом. Безрассудно находиться ночью не дома даже на его территории. Но он понимал, что заставило ее это сделать. Она была обижена его отказом и встревожена конфликтом между ним и Ле Лупом. Мири пришла к воде подышать прохладным ночным воздухом, чтобы восстановить гармонию в себе.

Ле Луп просто романтический идиот, но Симон теперь понял, почему он назвал ее Лунной девой. В Мири было что-то эфемерное, но была также страсть и сила, которые тот, другой, не хотел замечать.

– Может быть, направишь свой взгляд куда-нибудь еще, охотник на ведьм? Пока не потерял второй глаз.

От шипения шелкового голоса Симон вздрогнул. Он развернулся и увидел рядом Волка, сжимавшего рукоятку меча.

– Мой бог, не пронзить ли мне тебя прямо сейчас?

– Почему же ты этого не делаешь? – удивился Симон.

Волк свирепо посмотрел на него, но руку с меча убрал.

– Потому что боюсь, что она никогда мне не простит.

– За границами прощения Мири место пустое и холодное. Старайся избегать его. Поверь, я знаю, – устало ответил Симон. – Я смотрю не из похотливых соображений. Ей небезопасно сидеть там ночью в одиночестве.

– Присматривать за Мири моя работа, а не твоя. Я ее самый преданный и пылкий поклонник в течение многих лет.

– Вместо того чтобы присматривать за ней, может быть, посмотрел бы на нее более внимательно, – сказал Симон. – Она вовсе не богиня, не Дева Луны, чтобы на нее молиться. Она всего лишь женщина, хотя и совершенно замечательная, с женскими потребностями…

– Не нуждаюсь в рассказах про мою госпожу от таких, как ты, – огрызнулся Волк.

– Нет? Ты действительно думаешь, что она будет счастлива, запертая в каком-нибудь дворце, вдали от просторных полей и лесов?

– Она будет гораздо счастливее со мной, чем с тобой на этой ужасной ферме. По крайней мере, у нее будет семья. Однажды ты испортил ей жизнь на острове Фэр. Хочешь разлучить ее с сестрами навечно? Возможно, я не стою моей Лунной девы, но не стоишь ее и ты, это совершенно точно.

– А ты не думаешь, что я это уже знаю? – равнодушно спросил Симон. Развернувшись на каблуках, он ушел, сказав: – Охраняй ее. И проследи, чтобы она вернулась в дом.

Глядя, как соперник исчез в темноте, Мартин нахмурился. Он едва ли ожидал такой спокойной реакции от безжалостного Аристида. На мгновение показалось, что этот негодяй действительно беспокоился за Мири. Но Аристид всегда был хорошим притворщиком, не раз предавал доверие Мири. Хотя в этом охотник на ведьм был не единственным, с тревогой подумал Мартин. Грех тяжелым камнем лежал у него на душе, как бы сильно он ни старался забыть, спрятать его в самый темный, самый глубокий уголок памяти.

В ту ночь много лет тому назад, когда его любви к Мири было всего несколько дней, он позволил ведьме увлечь себя в постель…