"Маскарад любви" - читать интересную книгу автора (Рэдкомб Люси)

2

Одеваясь, Дорис думала о том, что судьба решила поиздеваться над ней: она собирается на обед с человеком, который намерен «выкурить» ее из любимого гнездышка, да еще при этом приходится думать, как бы выглядеть получше!

Он не сможет добиться своего, убеждала себя женщина, но перед ней как наяву возник непреклонный взгляд зеленых глаз, и она непроизвольно вздрогнула.

Она сумеет защититься от его даже самого агрессивного поведения, уговаривала себя Дорис. Но при этом не могла не признаться, что вряд ли у нее хватит мужества грубо отшить его в случае необходимости.

Патрик прав, она слишком инфантильна. И мысль о необходимости проявить стойкость этим вечером наполняла ее противным страхом.

Отель «Корона», где остановился Брюс, располагался в ухоженном парке. Таких респектабельных заведений Дорис не посещала ни разу после смерти мужа. Она знала, что кормили здесь очень хорошо, но обычный ее здоровый аппетит исчез. Желудок сводили нервные спазмы. Но ничего этого прочитать на лице Дорис не смог бы никто, а движения ее были, как всегда, точны и грациозны.

Когда она в сопровождении Патрика вошла в зал ресторана, взгляды присутствующих сразу притянула ее изящная фигура. К тому же она заметно выделялась и своим высоким ростом. Простота черного вечернего платья выгодно подчеркивала линии крепкой, стройной фигуры. Пышный венец красивых волос обрамлял очень деликатно подгримированное лицо, красивое и без каких-либо ухищрений. Когда она уверенной поступью шла к нужному столику, огоньки свечей дружно тянулись ей вслед, увлекаемые потоком воздуха.

Чувства Дорис смешались – опасение перемежалось с возбуждением. Наконец она почувствовала, как в нее впился взгляд знакомых ей уже зеленых глаз. Сейчас их янтарный блеск заставлял вспомнить взгляд тигра, устремленный на свою жертву. Дорис хотелось верить, что пройдет какое-то время и ее волнение уляжется. Почему, собственно, надо начинать с неприятия всего и вся, ведь она только-только открыла дверь в мир чудесных ожиданий и развлечений.

Удовлетворенная ухмылка Брюса Кейпшоу, когда тот вставал, приветствуя ее, не попала в поле зрения Дорис. Он был одет очень изысканно. Прекрасно сидевший костюм, шелковая рубашка, застегнутая под самое горло на все пуговицы, отсутствие галстука – все это очень умело подчеркивало атлетизм его фигуры.

Его глаза внимательно проэкзаменовали Дорис, не минуя ни одной мелочи. Она почему-то решила, что на каждую отдельно взятую деталь туалета он в свойственной ему манере мысленно прикалывает ярлык с ценой. А она знала, что наряд ее причислить к дорогим нельзя.

– Нам очень не хватало вас, миссис Ленокс. Как прекрасно снова видеть вас, – слегка склонился перед ней хозяин вечера.

Улыбка Дорис была мимолетной, но доброй. Черты лица при этом утеряли напряженность, что позволило в полной мере засиять ее природной красоте.

Искренне доброжелательное выражение лица Брюса при ее появлении тронуло женщину, и ей стало неудобно за изначальную раздраженность. Без своего блестящего интеллектуала-мужа она всегда чувствовала себя несколько скованно. На минуту это ощущение отпустило ее, и почти тут же она обвинила себя в цинизме, равнозначном измене прежнему идеалу.

Мужчины принялись обсуждать дела, а Дорис потягивала что-то безалкогольное. Она заставила себя расслабиться, объясняя постепенно нарастающее внутри нее напряжение тем, что присутствие человека по имени Брюс Кейпшоу приводит в хаотическое состояние ее с трудом обретенную безмятежность. От этого желание вырваться из-под его ига стало просто непреодолимым.

Дорис напомнила себе, что это, в конце концов, деловой обед и ее раздражение просто неправомерно. В самом деле, ведь она приглашена только для того, чтобы подносить к губам стакан и время от времени мило улыбаться. Порой ее кавалеры вообще могли забыть о ее присутствии.

– Похоже, что здесь вас довольно хорошо знают. – Взгляд зеленых глаз напоминал луч лазера.

От неожиданности она вздрогнула и пролила напиток на платье, от чего пришла в невероятное возбуждение.

– Да, мы с Дейвом часто бывали здесь. – Она покладисто согласилась с его замечанием, успокоившись, ибо ее неловкость не была замечена.

Но Дорис поразило то умение, с которым Брюс в совершенно невинную фразу вложил столько ехидства.

– Я думал, что при наличии такого дома, как Блэквуд… – Его темная бровь привычно вздернулась.

– Дорис – никудышная повариха… – Патрик добавил масла в огонь с какой-то чудовищной гримасой.

Она приняла нападение с очаровательной улыбкой: все, что касалось ее кулинарных талантов, оставляло желать лучшего, но ей хватало юмора не поддаться на провокацию.

– У вас не было постоянной кухарки или повара?

– Моя тетя готовила на всю семью, но когда она умерла, Дейв не стал нанимать никого другого.

– При всем желании она вряд ли признавала в вас подлинную хозяйку дома. Хотя наверняка гордилась тем, как высоко залетела ее племянница.

Другими словами, он опять пытался доказать, что она ставила перед собой задачу охмурить немолодого мужчину, разозлилась Дорис. Ее не ввел в заблуждение вежливый тон Брюса. К тому же она обиделась за прозрачные нападки на ее родственницу. Она гордилась своей тетей, которая взяла ее к себе, хотя сама уже была далеко не молода, после того, как родители погибли в автомобильной катастрофе. Столкнувшись в очередной раз с твердым взглядом зеленых глаз Брюса, Дорис подумала: интересно, входит ли снобизм в букет других малоприятных черт его характера?

Подошел официант и, извинившись за то, что прерывает их беседу, сообщил, что мистера Ленокса срочно просят к телефону. Патрик, следивший за пикировкой между мачехой и боссом со смешанным чувством досады и любопытства, попросил прощения и покинул их.

– Наконец-то мы остались одни, – пробормотал Брюс.

– Надеюсь, ненадолго, – парировала Дорис, ковыряя вилкой рыбу. Но, пожалуй, ее враждебность растрачивалась впустую. – Я пытаюсь понять, за что мне оказана честь быть приглашенной на обед? А присутствие Патрика, видимо, ограничивает пределы, в которых вы позволяете себе оскорблять меня.

– Но сейчас его нет. – Комментарий прозвучал явно двусмысленно.

Дорис оторвала взгляд от тарелки.

Зеленые глаза смягчились, сосредоточившись на ее красиво очерченных губах. Он даже не дает себе труда скрывать язвительное отношение ко мне, подумала Дорис, заметив на его лице угрожающую, как ей показалось, усмешку.

– Надеюсь, что именно сейчас Патрик срочно понадобится где-то далеко отсюда. – Зубы его, такие белые на фоне смуглой кожи, блеснули в мимолетной улыбке.

Дорис моргнула от неожиданности, когда до нее дошел смысл сказанного. Умышленное создание подобной ситуации – неприкрытая наглость.

– Вы, кажется, для чего-то готовы пойти на все.

Ей хотелось верить, что на него подействует видимое отсутствие ее реакции на его предыдущее заявление. Но в его глазах ей удалось уловить то выражение лени, которое появляется у кота перед прыжком на жертву. Но она-то вовсе не собиралась позволить ему получить себя в виде добычи.

– Да, я готов пойти на что угодно, чтобы доставить вам удовольствие.

– Я тронута сверх меры. – Опять ее голос стал невероятно сух.

Но зато вдоль позвоночника пробежали мурашки, когда он придвинул ближе к ней голову. Она восприняла это как явную попытку сократить расстояние между ними не только в прямом смысле. Его сверлящий взгляд упирался в нее в откровенной попытке понять, что кроется за ее внешней холодностью. Дорис показалось, что Брюс относится к людям, умеющим читать в чужих душах.

Она постаралась отделаться от этой заумной мысли, ругая себя за то, что не может противостоять исходящему от него волевому импульсу.

– Простите меня, друзья. Я должен срочно быть в конторе, там возникли какие-то бюрократические проблемы, – заявил неожиданно появившийся Патрик. – Так я поеду, босс, если только вы не решите отправиться сами?

– Поезжай и помни: твое решение – залог и моего успеха. – Он послал Дорис язвительный взгляд, когда она показала зубки в злой понимающей усмешке.

Черт с ним, будь что будет, решила про себя Дорис. В конце концов, важно все сделать так, чтобы в итоге было хорошо Патрику. Что бы там ни пытался учинить этот наглец, не съест же он ее!

Между тем Брюс продолжал:

– Я полностью доверяю тебе. Все решения принимай на месте самостоятельно, не связываясь со мной.

Патрик быстро поцеловал Дорис в щечку, уже мысленно находясь далеко от нее. При этом он выглядел весьма взволнованным, а выражение лица его было извиняющимся.

– Я возьму машину, дорогая. Она мне сегодня нужна.

– Обязуюсь доставить леди домой целой и невредимой, – произнес Брюс торжественно-серьезным тоном.

Дорис, чутко реагирующая на все нюансы, уловила какой-то странноватый оттенок в том, как он произнес слово «леди». Она метнула на него очередной злой взгляд.

– Я в состоянии добраться до дома сама. – А про себя подумала: уж лучше всю дорогу пройти пешком, чем сесть в машину с подобным негодяем.

– Не беспокойся, дорогая. – Слова Патрика прозвучали довольно формально. А она провела ладошкой по поле его пиджака, как будто боялась утерять последний физический контакт с ним. Больше всего Дорис хотелось попросить Патрика, чтобы он забрал ее с собой или не уходил сам.

И тут же вопреки логике она подумала: да справлюсь я с этим Кейпшоу. Не так уж он и страшен.

– Боюсь, что вы к концу вечера очень устанете и вам будет трудно вести автомобиль. – Она понимала, как по-дурацки это звучит, но все же пыталась ухватиться за соломинку. Однако никакой другой реакции от Брюса ждать не приходилось – слова Дорис позабавили его. Хотя, усмехаясь, он не выглядел добрым дядюшкой, проявляющим снисхождение к неразумности молодости.

Молодой человек потрепал ласково Дорис по плечу, перед тем как покинуть ресторан.

– Как он любит вас, ну просто, как мать родную.

Дорис не проронила ни слова, а он приглашающе кивнул на подвезенный столик с десертом. Она была сладкоежкой, но сейчас ей было не до того.

– Наши отношения не строятся по формальному признаку «мачеха – пасынок».

Столик со сладким увезли.

– О, в этом я не сомневаюсь!

Наглая, самодовольная рожа… Дорис не беспокоило, что в мыслях она не являла собой образец воспитанности. Каждый раз, когда он открывал рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость в ее адрес, она с трудом преодолевала желание вцепиться острыми наманикюренными ноготками в его физиономию. Степень ненависти к нему и желание сделать ему больно даже напутали Дорис.

– Разрешите вашей фантазии действовать без ограничений. Хоть так компенсируйте вашу убогую личную жизнь. Представляю, как тяжело вам дается монашеский образ жизни. – На лице женщины, видимо, отразилось неприкрытое отвращение, и от этого он даже вздернул голову, невольно демонстрируя повышенное внимание к словам Дорис. – Хочу еще раз напомнить вам, что какое бы давление вы на меня ни оказывали, вам не сломить мое намерение не покидать Блэквуд. – Она как бы продолжила прерванный на какой-то точке разговор. – Чем больше вам этого хочется, тем тверже мое решение не доставить вам этой радости.

Дорис откинула голову и положила подбородок на сцепленные пальцы. Локти ее уперлись в край стола. Улыбка выражала удовлетворение собой, это же светилось в глазах. Как приятно было ощущать силу и превосходство над ним.

Глаза Брюса скользнули сверху вниз. С копны ярко-рыжих волос он перевел взгляд на лицо, потом на вздымающуюся грудь, затем, насколько было возможно из-за стола, еще ниже. Дорис не привыкла считать собственное тело товаром. Пропади он пропадом с его оценивающим, похотливым взглядом!

Брюс продолжил беседу как ни в чем не бывало.

– Мне почему-то казалось, что между вами и Патриком более доверительные отношения. Он что, ни о чем вам не говорил?

Открытый вызов в его взгляде заставил ее сердце болезненно сжаться.

– Что вы имеете в виду? – встревожено спросила Дорис.

Он знал, что она задаст этот вопрос, потому что управлял ходом их диалога.

– Патрик получил очень заманчивое предложение купить отель на Канарах.

Женщина облегченно вздохнула, потому что ожидала совсем другого.

– Так это же здорово! Он всегда мечтал о самостоятельном деле, вроде этого. – Она не стала сдерживать своей радости от этой новости. Потом вдруг нахмурилась, и ее темные брови сошлись к переносице, образовав почти прямую линию. Почему Патрик не сказал ей ни слова о возможных приятных переменах в своей судьбе?

А Брюс, будто читая ее мысли, в свойственной ему желчной манере прокомментировал:

– Имейте в виду, что по-настоящему на этом свете вашего пасынка интересуют только деньги.

Он внимательно проследил за изменением выражения глаз своей собеседницы, чтобы понять, дошло ли до ее сознания сказанное им. Теперь он и сам нахмурился, словно ее однозначная реакция нарушала какой-то установленный им внутренний баланс.

– А что будет с Блэквудом? – Голос Дорис напомнил шелест легкого ветерка.

– Учитывая настроение сидящей рядом со мной его обитательницы, не знаю, что вам ответить, дорогая. А вы-то как думаете? – Эту фразу он произнес медленно, растягивая и смакуя слова.

В широко раскрывшихся глазах Дорис сверкнул протест.

– Патрик любит Блэквуд… Несколько поколений его рода жили в этом поместье. В течение многих десятилетий они владели и всей землей в округе. Для вас Блэквуд – это груда камней, кирпича и бревен. Разве вы можете понять, что каждый дом имеет собственную душу? – Этот вопрос она задала с издевательски снисходительной улыбкой.

Брюс предлагает совершить настоящее жертвоприношение, подумала она. Патрик не сможет расстаться с Блэквудом – это его родной дом.

– Дорогая, – откуда-то издалека прозвучал голос Брюса, – зачем вы с таким надрывом произносите слова «душа», «дом»? Ведь и вы, и я отлично понимаем, что оба понятия чужды вам по самой своей сути, – Тут он громко хрустнул длинными сухими пальцами. – Патрик не откажется от сделанного ему предложения из-за какого-то дома. Он весь устремлен в будущее, свое будущее.

– Да вам-то откуда все это известно?

Квадратная челюсть Брюса выдвинулась вперед, губы превратились в две узкие полоски, из-за чего рот стая похожим на щель.

– Интересно, о чьих это родовых корнях мы тут рассуждаем. Что-то я не вижу циркуляции голубой крови в ваших очаровательных венах. Между прочим, может быть, вас это удивит, но я лично вырос в доме, не сильно отличающемся от Блэквуда.

– Так и катитесь туда! – Дорис понимала, что ведет себя недостойно, ей самой был противен ее голос, наполненный злобой. Но сдержать себя она просто не могла.

– Ах, если бы это было возможно! – Он холодно парировал ее выпад. Зеленые глаза смотрели на нее с такой откровенной враждебностью, что Дорис даже вздрогнула, но взгляд отводить не стала.

– Учтите, если Патрик не воспользуется этим шансом, его всегда будет грызть мысль, что ключ к главному успеху в жизни был у него в руках. А подобная навязчивая идея способна вывести из себя и более уравновешенного человека. – Брюс говорил, как бы размышляя вслух. – И опять же Патрик станет искать рано или поздно козла отпущения за свое поражение. Сейчас ваше очарование и ослепительная улыбка убеждают его в том, что лучше мачехи просто не бывает. Но потом… – он даже причмокнул от удовольствия, представив себе это «потом», – потом он поймет, что это вы были главным препятствием на его пути к благополучию… Надеюсь, такие соображения могут поколебать вашу твердокаменную позицию. – Брюс даже не считал нужным скрыть издевку в голосе. – Вы женщина сообразительная и уже, наверное, поняли, что в описанной мной ситуации ваши оправдания задним числом останутся гласом вопиющего в пустыне. Был бы я попрямолинейнее, то с самого начала открыто заявил, что такой маленький социальный паразит, как вы, вообще не может отвечать за разрушение чьего-либо родового гнезда, потому что не обладает присущими нормальному человеку эмоциями. – Зеленые глаза метали молнии, Брюс с треском поставил стакан на ни в чем не повинный стол. – Когда дело касается таких особ, как вы, не могу заставить себя церемониться… – завершил он свои обличения хриплым скрипучим голосом.

Даже не догадываясь, Брюс ударил ее по самому больному месту. Дорис не раз задумывалась над секретом ее неравного брака с Дейвидом. Взял ли он ее в жены, если бы не знал, что жить ему остается совсем недолго? А впрочем, осознавал ли он, сколько, собственно, ему отведено времени на этом свете?

– Два года жизни с благородным человеком стоят целой жизни с подобным вам. – Брюс не понимал ее запальчивости, а она продолжила с пафосом: – Честное слово, я предпочла бы пожизненное заключение в камере с дьяволом совместной жизни с таким прожженным циником и негодяем, как вы. Такие типы недолжны произносить святое слово «любовь»!

При этих словах он разразился смехом, похожим на хруст раздавливаемого стекла.

– Любовь – это выдумка, кость, которую бросают толпе, чтобы отвлечь плебеев от более серьезных размышлений.

Брюс опять хрустнул длинными пальцами загорелых рук и окинул ее странным отстраненным взглядом.

– У меня нет сомнений в том, что, завершив этап великой любви к старику Леноксу, вы сохранили достаточно энергии, чтобы выдавить из него все возможные блага, какие он только мог вам предоставить. Не секрет, что Дейвид был достаточно богат. Потом денежки каким-то образом улетучились. Интересно узнать, куда они подевались?

Дорис просто затрясло от возмущения. Это ее-то он обвиняет в том, что она промотала состояние Дейвида! Будь он жив, он защитил бы ее! В ее муже было так сильно стремление любой ценой выжить: диеты, лекарства, всевозможные знахарские снадобья – все шло в дело. Он каждый раз с надеждой начинал очередной курс и бросал его, убедившись в бесперспективности и этого вида лечения.

Последней попыткой стала поездка в Мексику, где в одной из клиник пообещали совершить чудо. Поездка стоила огромных денег, но уже с первых дней стало ясно, что это пустой номер. Дейву становилось все хуже, и Дорис настояла на том, чтобы прервать лечение.

– А что же вы хотите, – произнесла она задиристо. – Молодой женщине приходится задумываться о собственном будущем. Особенно в такой ситуации, как моя. – В ней кипела злость, глаза лихорадочно блестели. – Вы ведь сами захотите напомнить мне, что прелести мои имеют временной предел и в скором времени я увяну.

Он понял ее выпад по-своему: она не прочь получить плату за определенные услуги. На лице Брюса отразилось неприкрытое отвращение.

А она продолжала свой странный розыгрыш, подначивая его все больше.

– Я вас заинтересовала, не так ли? А хватит ли у вас средств, мой милый? – Ее голос звучал до отвратительности сладко, словно она решила довести собеседника до белого каления, умышленно подтверждая его самые скверные подозрения.

– Ну что ж, я достаточно богат, – произнес он, еле сдерживая внутреннее раздражение, вызванное этой, по его мнению, маленькой глумливой тварью.

Казалось, Брюс получал какое-то извращенное удовлетворение, укрепляясь в сознании того, что она дрянь, эгоистка, лишенная каких-либо моральных устоев, готовая расплачиваться собственным телом за достижение главной цели своей жизни – деньги любой ценой и как можно больше.

– Так что же вы, в конце концов, хотите получить от меня? – Дорис задала этот вопрос по-детски невинным голоском.

– А вам так важно это узнать?

Прядь темных волос упала ему на лоб, и он нетерпеливым движением отбросил ее назад.

Дорис отметила, что волосы его, тщательно уложенные в начале обеда, сейчас вышли из повиновения. Шевелюра была густой, по стрижке чувствовалась рука мастера. Вместе с тем он вовсе не напоминал напомаженный манекен. И тут Дорис поймала себя на запретном желании – ей нестерпимо захотелось запустить пятерню в эту шикарную гриву, растрепать ее, а затем добраться до корней волос и прикоснуться к голове, в которой крылся такой заряд неприязни к ней. От этой мысли в кончиках ее пальцев забегали электрические разряды. Дорис неожиданно глубоко вздохнула и, выходя из минутной задумчивости, ощутила на себе его изучающий недобрый взгляд.

Взгляд стал откровенно удивленным, когда от тайных желаний щеки Дорис стал заливать предательский пунцовый румянец.

– Как мне будет жаль, если карьера Патрика лопнет из-за такой алчной сучки! – Казалось, он вслух продолжал свои внутренние, не прерывающиеся ни на минуту размышления.

Напряженность его мощного тела, которое обычно находилось в грациозной расслабленности льва, заставила ее усилить бдительность. Она понимала, что его состояние связано с ее поведением, и ее это радовало.

– Патрик, видимо, напоминает вам самого себя в его возрасте. Как это трогательно и благородно, что вы стараетесь вымостить ему гладкую дорожку в дальнейшую жизнь. Удивительно, что вы, так относясь к нему, не финансируете его напрямую. Или чувство родственности ваших душ не заходит так далеко?

– Патрик не нуждается в патроне. Ему необходим только шанс, чтобы доказать, что он чего-то стоит.

– Так о какой все-таки сумме могла бы идти речь? – Дорис продолжала бить в одну точку.

В ответ он демонически улыбнулся, введенный в заблуждение ее нервным дыханием, совершенно неправильно толкуя его причины.

– Я, кстати, думала, что вы не собираетесь меня поощрять, скорее стремитесь наказать!

– Таких дам, как вы, наказывает время, – проговорил он с кривой ухмылкой. – Но это правильно, что вы никогда не забываете о собственной выгоде.

– Ай-ай-ай! Из вас мог бы выйти недурной прокурор! – Дорис сказала это, тщательна выговаривая слова. Потом решительно выдвинула в его сторону подбородок, глаза ее сверкали, в них читалось презрение к нему. – Моя цена для вас всегда будет слишком высокой! Мне в жизни еще не доводилось иметь дело с таким хамом! В вас чувствуется интеллектуальный снобизм и ограниченность мелкого буржуа. – Она едва не рассмеялась, видя, что он застыл от изумления. – Ну что с вас взять. Вы – это вы. А я не продаюсь ни за какую цену! – Говоря это, Дорис встала, высокая, стройная, горящая праведным гневом.

Ее взрывчатая энергия вырвалась на волю. Остались только слабость и нудная головная боль, которую она испытывала в подобные моменты. Казалось, что даже посторонним заметно, как пульсируют ее виски. Ей вовсе не хотелось демонстрировать свое состояние этому варвару, грубому и безжалостному. В нем отсутствовали те черты, которые ей так импонировали в мужчинах, – утонченность, способность к состраданию. Он был к тому же несговорчив и непоколебим в своих заблуждениях. Однако Дорис не могла не признать, что все мерзкие черты его характера были упакованы в более чем пристойную оболочку. Но она не дурочка – внешность не могла обмануть ее, когда она видела суть человека.

– Каким образом вы собираетесь добраться до дома?

– Думаю, что мои доходы позволяют мне взять такси, – ответила она с сарказмом.

И вдруг испуг морозцем пробежал по ее спине: кажется, он собирался проводить ее до машины. На них смотрели во все глаза, когда они шли между столиков к вестибюлю. Но она не видела этого, пребывая в возбужденном состоянии, а он всегда был выше того, чтобы обращать внимание на окружающих.

Пальцы, цепко обхватившие ее тонкую руку, словно не хотели смириться с ее нежеланием смотреть ему в лицо.

– Вы… – Горло у нее перехватило. От него исходила такая энергия, что она ощущала ее почти физически. Как под лучами яркого солнца плавится воск, так и она просто млела под взглядом его всепроникающих глаз, которые слой за слоем снимали ее защитную оболочку.

Ничего удивительного, что ей сразу же захотелось воспротивиться этому невидимому натиску – такова уж исконная женская суть. Было бы слишком рискованно признать силу его магнетизма, потому что это стало бы автоматическим признанием ее полного поражения, невозможности устоять перед ним.

Его глаза держали Дорис мертвой хваткой. Во взгляде их светилась такая властность, с которой ей не приходилось до того сталкиваться, и она не умела противостоять этому, ощущая себя совершенно выбитой из колеи. Чтобы хоть немного восстановить душевное равновесие, Дорис сделала глубокий вдох, рассчитывая, что пополнение запаса кислорода поможет ей.

Не падай духом! – скомандовала она себе, затем наклонила вперед голову, чтобы унять начавшееся головокружение. Наверняка он так ведет себя по отношению ко всем особам женского пола от девяти до девяноста.

Из-за того, как она вытянула вперед подбородок, тонкая стройная шея выглядела по-детски трогательно. По контрасту с черным платьем кожа казалась белее мрамора.

Взгляд мужских глаз был ироническим и безжалостным одновременно. С кривой улыбкой он оторвал свои пальцы от ее руки. Женщина подавила истеричный смешок – в его движении она прочитала уверенность в том, что физический контакт с ним ей неприятен. На самом деле так оно и было, но совсем не по тем причинам, какие вообразил себе Брюс. Будь ты проклят! – воскликнула Дорис про себя. Затем деловым тоном она попросила юношу, очень кстати появившегося за стойкой с ключами, вызвать такси.