"Десять Голосов Правосудия" - читать интересную книгу автора (Грин Андрей)

История Бирюзовой из Полных Лун (для тех, кому так больше нравится -Глава 1) нравится -Глава 1)

"Дождь… он льёт уже третий день, не переставая, и зачем я только вывел свою команду в море", -думал Пират, поглядывая на свою команду, которая, поскальзываясь и психуя, крепила канаты на реях…

Пирата все звали именно так и только так, -"Пират", он сам назвал себя так и даже ближайшие к нему не знали его настоящего имени и настоящего происхождения… И никто, ни одна живая душа даже не догадывались, кем он был, до того как впервые вышел в море… И сам он пока ничем себя не выдал, авторитет, и место капитана он заработал своими кулаками, кинжалом, и здравым рассудком, что не раз выручал его в схватках…

Стоя у штурвала, Пират вспоминал свою последнюю битву с самураем по имени Драгон, из-за которой они целый месяц чинили судно… Самурай не только отлично владел мечом, но и очевидно, был выдающимся магом, так как мог призывать для поединка несколько тел-воинов, каждое из которых сражалось отдельно от своего хозяина, но все они контролировались одним разумом…

Только богатый опыт Пирата, и его владение магией водной стихии, спасло команду от полной гибели. Он очень живо управлялся мечами, помогал себе волнами воды и прикрикивал на свою команду, которая помогала ему, организовывая взрывы и, отвлекая противника своими атаками… Перед самым концом битвы, Пират уже чувствовал, что если не будет выхода, ему придётся раскрыть свой секрет, открыть своё происхождение, но внезапно Драгон отступил и морской разбойник вздохнул с облегчением… Но всё же, разрушений было более чем достаточно. Боцман вместе с командой смогли устранить некоторые, но корабль все равно находился не в самом лучшем состоянии. Сейчас команда латала главную мачту и меняла паруса. Левиафан мог двигаться сам, но, оставаясь полуживым существом, требовал отдыха и сна. В такие моменты корабль двигался силой ветра и магических кристаллов. Скорость корабля была не ахти, краб Драгона порвал плавники на хвосте Левиафана, и тот не мог быстро плыть.

Пират не спешил, он щадил свою команду и свое судно. И, по его мнению, чем больше они отремонтируют здесь, в море, тем меньше заплатят за ремонт в порту Галилей. А латать обшивку все равно придется, нельзя подставлять борта Левиафана под удары других кораблей.

До Дня Цветущих Деревьев оставалось чуть больше полугода…

"Молнии… Всё небо озарено молниями, -ну как, как можно было попасть на отряд орков-монахов, тем более на этот самый отряд… Ну, неужели эти придурки не заметили Райдена…", -проносилось в голове Тёмного Эльфа, наблюдающего за битвой. Он уже не мог помочь своим соплеменникам, и в одиночку с отрядом орков-монахов ему не справится, это он прекрасно понимал.

Он ушёл, бросил своих неудачливых соплеменников, -но не просто так, а пополнив свой багаж знаний и способов применения магии молнии на поле боя. Он наблюдал за боями орков-монахов давно, и он был единственным из эльфов, кто родился с предрасположенностью к магии молнии, более того -за всю историю их племени -он был единственным темноволосым. Только мать Тёмного Эльфа знала истинную причину странностей сына…

Он очень много времени отдавал тренировкам тела и владения холодным оружием, и редкий воин его возраста рисковал с ним связаться, главной его целью в жизни была битва, -предсказанная ему битва с Райденом, самым могущественным из орков-монахов… Ничего не скажешь, более чем достойный противник.

Битва разыгралась на одной из отдельных цепей гор. Такие мини-гряды были раскиданы по всем землям орков, перемежаясь степями и полями. Где-то даже была речка. Тёмный Эльф чувствовал глубинным чутьём, что пустыня, что находилась почти в центре континента, уже близко… Совсем близко. Как и его битва, его бой и его судьба.

Напряжённо следящий за ходом боя, Эльф всё же едва не упустил бесшумное появление Райдена. К счастью, обострённый слух и отменная реакция в очередной раз его выручили. Райден был в соломённой монашеской шляпе, закрывающей поллица, и неизменным Клинком в ножнах. Эльф подобрался, цепкий его взгляд отмечал всё – и безмятежно-уверенное выражение глаз, и ненапряжённую позу, и скользящую походку. Силён, силён.

Один из сражающихся эльфов подобрался и вытянул второй клинок из ножен. Едва уловимая улыбка скользнула по губам Райдена, и тот занёс обе руки, словно держа в них кусок воздуха. Треск и гром постепенно наполнили уступ, голубые искорки пробежали меж расставленных ладоней, сверкающие нити молний притянуло к Райдену… Тот резко выкинул обе руки в разные стороны, и эльфов разметало, словно сухие листья. Бой, до того шедший с почти равным счётом, превратился в избиение младенцев. С устоявшими после первой атаки, эльфами, с удвоенными усилиями и уверенностью разбирались орки-монахи. Одну из шаровых убийц Райдена, шальным веером разлетевшихся в стороны, притянуло к дубу Эльфа. Тот выругался про себя – кто же сядет на природный проводник молний перед встречей с магом стихии молнии, кроме него! Конечно, это только ему так везёт, причём всё время. Эльф мгновенно вытянул из ножен Громовержца и вздохнул спокойнее. Молния впиталась в лезвие, оставив бегать по поверхности весёленькие искорки электричества. Всё же его клинок был отличным, и незаменимым в предстоящей битве.

Райден и монахи удалились. Серебристо-зелёные глаза напоследок окинули дерево подозрительным взглядом, но Райден, после недолгих колебаний, отступился – впереди было ещё много дел. Эльф с удовлетворением проводил их взглядом. Он собрал ещё толику информации, а предупреждён – значит вооружён. И, убедившись, что отряд орков удалился на достаточное расстояние, легко спрыгнул с дерева. С непринужденной грацией приземлился, и, вздохнув, отправился дальше – нужно было спуститься с горы и как можно более незаметно проследить за орками. -предсказанная ему битва с Райденом, самым могущественным из орков-монахов… Ничего не скажешь, более чем достойный противник.

Битва разыгралась на одной из отдельных цепей гор. Такие мини-гряды были раскиданы по всем землям орков, перемежаясь степями и полями. Где-то даже была речка. Тёмный Эльф чувствовал глубинным чутьём, что пустыня, что находилась почти в центре континента, уже близко… Совсем близко. Как и его битва, его бой и его судьба.

Напряжённо следящий за ходом боя, Эльф всё же едва не упустил бесшумное появление Райдена. К счастью, обострённый слух и отменная реакция в очередной раз его выручили. Райден был в соломённой монашеской шляпе, закрывающей поллица, и неизменным Клинком в ножнах. Эльф подобрался, цепкий его взгляд отмечал всё – и безмятежно-уверенное выражение глаз, и ненапряжённую позу, и скользящую походку. Силён, силён.

Один из сражающихся эльфов подобрался и вытянул второй клинок из ножен. Едва уловимая улыбка скользнула по губам Райдена, и тот занёс обе руки, словно держа в них кусок воздуха. Треск и гром постепенно наполнили уступ, голубые искорки пробежали меж расставленных ладоней, сверкающие нити молний притянуло к Райдену… Тот резко выкинул обе руки в разные стороны, и эльфов разметало, словно сухие листья. Бой, до того шедший с почти равным счётом, превратился в избиение младенцев. С устоявшими после первой атаки, эльфами, с удвоенными усилиями и уверенностью разбирались орки-монахи. Одну из шаровых убийц Райдена, шальным веером разлетевшихся в стороны, притянуло к дубу Эльфа. Тот выругался про себя – кто же сядет на природный проводник молний перед встречей с магом стихии молнии, кроме него! Конечно, это только ему так везёт, причём всё время. Эльф мгновенно вытянул из ножен Громовержца и вздохнул спокойнее. Молния впиталась в лезвие, оставив бегать по поверхности весёленькие искорки электричества. Всё же его клинок был отличным, и незаменимым в предстоящей битве.

Райден и монахи удалились. Серебристо-зелёные глаза напоследок окинули дерево подозрительным взглядом, но Райден, после недолгих колебаний, отступился – впереди было ещё много дел. Эльф с удовлетворением проводил их взглядом. Он собрал ещё толику информации, а предупреждён – значит вооружён. И, убедившись, что отряд орков удалился на достаточное расстояние, легко спрыгнул с дерева. С непринужденной грацией приземлился, и, вздохнув, отправился дальше – нужно было спуститься с горы и как можно более незаметно проследить за орками.

До Дня Цветущих Деревьев оставалось около полугода…

"Ветер… Этот ветер пронизывает до нитки, в такое время года он только добавляет холода, -но решение принято, и отступить от него -уже нельзя", попытался подбодрить сам себя Тамплиер перед входом в убежище Тёмного Жреца.

Они были не только друзьями, но и главными соперниками, каждый был признан лучшим в своей касте, и каждый готов был отдать жизнь, друг за друга. Но, несмотря ни на что, Жрец был прожженным практиком, и мог с ходу забраковать идею Тамплиера. Тем более что последняя не была ничем не подкреплена, кроме как предчувствиями Рыцаря. Оставалось надеяться на чутьё друга и его же верность дружбе.

– Ты всё-таки отправляешься? Это же безумие… -сказал Тёмный Жрец, почемуто вертя в руках свои артефакты. -Зачем это вообще тебе нужно? Какой толк от твоей затеи? Я ещё с трудом, но понимаю первых рыцарей-крестоносцев, что отправлялись в походы в поисках Божественной Благодати, Вечной Жизни, Мудрости Друидов, Роковых Мощей и прочей ерунды. Но идти в поход, чтобы собрать десять лучших воинов мира, это какая-то бредятина, друг мой… Вопервых, как ты думаешь их проверять на «лучшесть»? Я, конечно, смогу помочь, но только через вскрытие. Только боюсь, после этого они тебе уже ничем не смогут помочь, в качестве зомби они же тебя не устроят, правда? Во-вторых, как ты их найдёшь? Турниры – это хорошо, но они существуют преимущественно среди рыцарей. В-третьих, а если они окажутся из враждующих племён? А если он просто не захотят – об этом ты подумал? Что, если твои предчувствия навеяны чем-то другим? Ты не съел случаем, чего? Грибов там, мухоморов? Знаешь, такие грибы с красной шляпкой и белыми пятнышками, – Жрец явно издевался, заодно оттачивая на Рыцаре свой сарказм и иронию.

– Просто ответь мне, мой друг, ты идёшь со мной? – спросил Тамплиер, он почти пропустил мимо ушей половину тирады Жреца.

– Сейчас уже… Разбежался… Как же, отпущу я тебя одного шататься по всему миру в поисках такой же двинутой братии…

Тёмный Жрец выдвинул стоящий за столом мешок, по одному взгляду на который Тамплиер понял, что его друг и не рассчитывал его отговорить, а уже давно ждал начала этого приключения. Жрец небрежно втиснул в мешок те артефакты, что вертел в руках – Тамплиер, наконец, узнал Жезл Чумы и Кубок Анемии – и вскинул его на плечо. Тамплиер широко улыбнулся, и Жрец ответствовал привычной ухмылкой. Рыцарь был рад тому, что друг явно не собирался бросать его. Впрочем, другого, он и не ожидал. Выйдя со Жрецом из его укрытия, он полной грудью вдохнул свежий воздух, пропитанный ожиданием.

– Пора, мир ждёт, -чуть-чуть патетично выдохнул Рыцарь.

– Ну да. Труба зовёт, только вперёд, снесём всех, кто не согласен… – насмешливо пробурчал себе под нос Тёмный Жрец. И оглянулся, окидывая жестким взглядом окрестности.

– Надеюсь, это хотя бы будет весело. Мне становиться скучно, эта эпопея наверняка встряхнёт меня и мир заодно… Мы уже стали покрываться мхом и болотной ряской, -сказал Жрец неопределённо, в воздух. Рыцарь не обратил особого внимания – он привык, что его друг несколько странен, и вполне способен разговаривать сам с собой. В его запутанные мысли лучше не соваться, для собственного душевного равновесия.

– Жрец явно издевался, заодно оттачивая на Рыцаре свой сарказм и иронию.

– Просто ответь мне, мой друг, ты идёшь со мной? – спросил Тамплиер, он почти пропустил мимо ушей половину тирады Жреца.

– Сейчас уже… Разбежался… Как же, отпущу я тебя одного шататься по всему миру в поисках такой же двинутой братии…

Тёмный Жрец выдвинул стоящий за столом мешок, по одному взгляду на который Тамплиер понял, что его друг и не рассчитывал его отговорить, а уже давно ждал начала этого приключения. Жрец небрежно втиснул в мешок те артефакты, что вертел в руках – Тамплиер, наконец, узнал Жезл Чумы и Кубок Анемии – и вскинул его на плечо. Тамплиер широко улыбнулся, и Жрец ответствовал привычной ухмылкой. Рыцарь был рад тому, что друг явно не собирался бросать его. Впрочем, другого, он и не ожидал. Выйдя со Жрецом из его укрытия, он полной грудью вдохнул свежий воздух, пропитанный ожиданием.

– Пора, мир ждёт, -чуть-чуть патетично выдохнул Рыцарь.

– Ну да. Труба зовёт, только вперёд, снесём всех, кто не согласен… – насмешливо пробурчал себе под нос Тёмный Жрец. И оглянулся, окидывая жестким взглядом окрестности.

– Надеюсь, это хотя бы будет весело. Мне становиться скучно, эта эпопея наверняка встряхнёт меня и мир заодно… Мы уже стали покрываться мхом и болотной ряской, -сказал Жрец неопределённо, в воздух. Рыцарь не обратил особого внимания – он привык, что его друг несколько странен, и вполне способен разговаривать сам с собой. В его запутанные мысли лучше не соваться, для собственного душевного равновесия.

До Дня Цветущих Деревьев оставалось менее полугода…

"Огонь… кругом огонь, лава и постоянные землетрясения. Ну, каким Богам мне молится, чтобы они успокоили нашу грешную землю…", -оглядывая с вершины остывшего вулкана, горизонт, произнёс Оракул, -"это снова ты", -сказал он, как могло показаться, в пустоту.

– И откуда вот, ты всегда знаешь, когда я появлюсь? -сказал Искуситель, возникший, казалось бы, из ниоткуда.

– Вот именно поэтому-то меня и называют Оракулом. Я знаю, что произойдёт…

– Ну, я так не играю, скучно с тобой… Может, пойдём, выпьём? Или к девчонкам? Как ты на это смотришь? Нет, ты не подумай. Я вовсе не пытаюсь, вновь попробовать, тебя перетянуть на сторону нашего племени, просто -подружески отдохнуть предлагаю.

– Я без повода пить не стану, да и тебе не советую, -твоей печени уже давно тебя придушить хочется, а пойдешь к нашим девчонкам, будет драка.

– Ой, нашёл кого пугать дракой. Иди, муху навозом припугни.

– Ну, смотри, как знаешь. Дело твоё. Да, есть ещё кое-что… Пришло время сказать тебе это – нам пора готовиться. Скоро, нам с тобой, предстоит очень дальний путь, самое опасное в нашей жизни путешествие…

– Нам?

– Тебе и мне, и ещё нескольким людям, которых мы пока не знаем…

– А говоришь, пить не будешь… Уже, видимо… Или это ваши травки с Симо, так действуют?

– Я говорю серьёзно. И ты сам знаешь, что с тобой мне не до шуток.

Искуситель прекрасно это знал, и отчётливо понимал, что, сказанное ему Оракулом, уже было предрешено. Значит, так встали звёзды, значит, так он прошёл свой путь до этого момента. Если бы это ещё можно было изменить, Оракул бы не стал тратить слова и время, рискуя своей репутацией и именем.

Их нельзя было назвать друзьями, но и врагами они уже давно не были. Они были достойными соперниками, и в поединках, друг против друга, всегда дрались с честью, уважая силу соперника. Оракул был прорицателем своего племени, племени Ясного Взора, опытным воином, и происходил из древнейшего рода, чем всегда гордился. Искуситель был молодым воином, из, когда-то враждующего с Оракулом, племени Взора Смерти, ныне мирно соседствующем. Искуситель сгубил немало выдающихся воинов, и прозвище своё, он получил именно в бою, -за любовь к использованию обманных уловок и гипнотических наваждений, а не только, за его греховодный образ жизни. Прозвище так закрепилось за ним, что настоящее его имя – Аластар, многие просто не помнили.

Бывшие соперники развернулись спинами друг к другу. Сделав несколько шагов по тёплому камню, Искуситель исчез, оставив лишь след в воздухе, от воронки телепорта. Оракул, сотворив немыслимую фигуру из пальцев, и прошептав что-то себе под нос, стал спускаться к своей хижине. Он медленно парил в воздухе, на небольшом расстоянии от поверхности горы, порой, принимая идеально горизонтальное положение. Со стороны казалось, что между ним и горой образовалась воздушная подушка, не дававшая ни приблизиться к поверхности, ни отдалиться от неё. Оракул приблизился к хижине, встряхнул пальцы, и шагнул на землю. Уже заходя в хижину, он поднял глаза на вершину. Всё, что он успел заметить, – это свежий след от воронки телепорта.

Прозвище так закрепилось за ним, что настоящее его имя – Аластар, многие просто не помнили.

Бывшие соперники развернулись спинами друг к другу. Сделав несколько шагов по тёплому камню, Искуситель исчез, оставив лишь след в воздухе, от воронки телепорта. Оракул, сотворив немыслимую фигуру из пальцев, и прошептав что-то себе под нос, стал спускаться к своей хижине. Он медленно парил в воздухе, на небольшом расстоянии от поверхности горы, порой, принимая идеально горизонтальное положение. Со стороны казалось, что между ним и горой образовалась воздушная подушка, не дававшая ни приблизиться к поверхности, ни отдалиться от неё. Оракул приблизился к хижине, встряхнул пальцы, и шагнул на землю. Уже заходя в хижину, он поднял глаза на вершину. Всё, что он успел заметить, – это свежий след от воронки телепорта.

До Дня Цветущих Деревьев оставалось совсем мало времени, чтобы всё успеть…

«Пепел… Серый пепел, с лёгким привкусом неизбежности и тяжёлым запахом несбывшихся надежд. Пепел. Он оставляет после себя лишь горечь на губах, и нет никакого способа избежать постыдных слёз» -завороженная зрелищем тихо догорающей ветки, Шет смахнула с тонких пальцев сероватую плёнку и подняла голову.

«Всё, решено. С этих пор буду попадать в плен только эльфам – у нас самые комфортные узилища. Тихо, светло, спокойно. Да и сама… кхм… Камера из дерева» Эс-Лахар окинула взглядом переплетенье веток и золотистых листьев.

Шет вздохнула и, поморщившись, потянулась почесать левую руку, но вовремя опомнилась. «Нельзя расчесывать иероглиф – иначе всё затянется еще больше», всплыли в памяти слова отца.

Верно говорят – век живи, век учись, а всё равно дураком умрёшь. Уже шестнадцать лет Шет жила в городе орков, но так и не удосужилась узнать, что означает принятие последнего вздоха умирающего орка. Поэтому и удивилась, получив приглашение от Старейшины, самого загадочного и сильного из Совета Орков. Стать чьим-то душеприказчиком, причём не по своей осознанной воле и, не имея возможности прерваться хоть на день… Не слишком приятная судьба, правда? Сирота, из милости подобранная бездетной семьёй орков в возрасте четырёх лет помнила лишь пепел на месте своего дома и темноту чужого леса.

Шет и так была загружена уроками в Военной Академии Орков – свой выбор, кстати! – а теперь ещё и эта… Работёнка.

Слава Серану, родители были людьми умными и сразу же заметили «проявление» последнего вздоха Ран-Гора. Дело в том, что быть «наймитом» -принявшим последний вздох – имеет одну очень неприятную особенность. Пока долги и желания умершего ещё висят на тебе тяжким грузом, в тебе живёт этот самый вздох и иногда заявляет о себе. Довольно громко заявляет, надо признать.

Сначала на коже появляется красноватое пятно, потом оно начинает бешено чесаться, и, в конце концов, принимает форму иероглифа. А какого – зависит от характера «найо» -самых больших долгов и самых сильных желаний. Как только займётся рассвет, в сознании всплывает голос умершего, мерно говорящий об очередном долге. И так день за днём, пока последняя воля не будет исполнена, и счастливая душа не отправится пировать в кровавые чертоги Серана. В общем, в эти дебри глубинной магии орков лучше не соваться – хлопот потом не оберешься. В этих «лесах» мог заблудиться даже Совет племени, полным составом.

Но была надежда, что конец мучений близок – это подтверждалось размерами зудящего пятнышка, принимающего всё более отчётливую форму. Шет оплатила столько долгов Ран-Гора, что уже сбилась со счёта. Желания и долги были странны и удивительны, никоим образом не напоминая те, с которыми другим «наймитам» приходилось иметь дело. Некоторые стоили пары монет, другие – долгого разговора, а иные требовали напряжения духа и тела. Шет радовалась тому, что не отлынивала от уроков в Академии.

И вот, наконец, пятно почти приняло форму иероглифа («судьба» -уже можно было разобрать, вглядевшись), и на утро этого дня Шет встала с больной головой и очередным странным поручением. Эс-Лахар вздохнула и отправилась собираться – её ждал долгий путь в Леса Эльфов… Самоубийственный, надо доложить, путь. – её ждал долгий путь в Леса Эльфов… Самоубийственный, надо доложить, путь.

Шет вынырнула из воспоминаний, услышав шорох приоткрывающейся створки – в комнату зашёл капитан отряда лучников. Именно он задержал Шет на окраине города Лл’аэр, когда девушка пыталась пройти сквозь ворота.

– Наш Старейшина готов тебя принять.

Шет остолбенела. Когда она думала об эльфе, имя и адрес которого назвал РанГор, она никогда не думала о том, что он может оказаться важным человеком!..

Шет скрыла своё удивление и встала.

– Веди.

Старейшина оказался молодым – на вид – мужчиной с роскошной гривой серебряных волос и пронзительным взглядом. Шет поклонилась и рассказала про Ран-Гора.

Немного помедлив, она озвучила его волю. Зелёные глаза эльфа засверкали, и он взмахом руки поблагодарил девушку.

Когда та уже вышла, он тихо произнёс себе под нос:

– Никогда бы не подумал, что Посол окажется Посланницей… Что же, если это выбор Ран-Гора, то она достойна. Надо сообщить другим Старейшинам. Близится час выбора…

Когда Шет уже выходила за Врата, её догнал какой-то лучник и вручил две спафы. Глаза девушки расширились от удивления – о эльфийских «брате» и «сестре» ходили легенды, но никто из не-эльфов не держал в руках это чудо.

– Это велел вам передать Старейшина.

И лучник исчез. Шет трясущимися от восторга руками огладила ножны и прикрепила их за спину. Впереди было ещё много свободного времени для тренировок – намертво запомнившийся голос Ран-Гора сказал, что ей нужно будет найти…

«Оракул, Искуситель, Пират, Драгон, Тёмный Жрец, Тамплиер, Тёмный Эльф, Райден, Ассасин и Берсерк. У каждого есть цель, тайна и мечта…» -сразу всплыл в памяти, словно выжженный в мозгу, голос.

До Дня Цветущих Деревьев оставалось немало времени для тренировок.

Снег… Белые кристаллы тысячами сыпятся с неба. Так было и так будет, но мне невыносимо видеть его. Он угнетает меня, и раскрывает мою тайну. "Я никогда не видел тающего снега" -подумал Драгон. Сражение с Пиратом и его командой не шло из головы воина. "Как обычный человек мог победить меня? Лучшего воина этой страны. Я должен узнать". Надев рогатый шлем, Драгон вышел из дома. Снег скрипел под ногами, пока самурай спускался по лестницам своего дворца. В его краю зима была особенно сурова, снег шел здесь почти круглый год. Лишь летом расцветали волшебный деревья Окашии, окрашивая снег в розовый цвет и распространяя свои лепестки по округе. И горе было тому, кто запятнает свой меч кровью другого самурая. В это время прекращались распри, и все кланы собирались в священной роще. Вздох вырвался из груди воина, и он прогнал воспоминания. Замок вздохнул, когда Драгон перешел по мостику через ров.

– Я вернусь к моменту, когда расцветут волшебные деревья, до этого времени ты никого не должен пускать сюда.

Гигантский полярный краб, на котором стоял дворец послушно вздохнул и закрыл глаза. Сейчас было время его спячки. По дорожке, мощенной красным кирпичом, он подошел к пагоде, стоявшей на отшибе. Охранники Храма Ветров были заранее убиты, воины Драгона стояли на страже. В эти смутные времена все сражались друг с другом, и храм переходил из рук в руки. Двери распахнулись, впуская в здание холодный воздух. Изнутри здание казалось еще больше чем снаружи.

Драгон зажег факелы и подошел к дальней стене здания. Огоньки плясали на стенах, изображая чудных зверей.

– Достопочтенные предки, я проиграл битву, но клянусь честью нашего клана, найду своего противника и одержу победу.

Его слова эхом разнеслись по пагоде. Опустившись на одно колено, воин зажег священные благовония перед статуей изображающей его предка. Самураи считали себя основателями мира и для этого были причины, их священные техники разительно отличались от умений прочих рас, а обращение с оружием было основным искусством этого народа. Если бы не малочисленность, они бы покорили весь обитаемый мир. Но видимо природа этого не хотела. Закрыв глаза, Драгон вдохнул священные благовония, и услышал голоса.

– Твое будущее не предопределено, мы не видим, что случится, но нить твоей жизни имеет золотистый оттенок, это хороший знак. Иди молодой Драгон, не беспокойся за свою страну, мы верим, что ты исправишь наши ошибки. основным искусством этого народа. Если бы не малочисленность, они бы покорили весь обитаемый мир. Но видимо природа этого не хотела. Закрыв глаза, Драгон вдохнул священные благовония, и услышал голоса.

– Твое будущее не предопределено, мы не видим, что случится, но нить твоей жизни имеет золотистый оттенок, это хороший знак. Иди молодой Драгон, не беспокойся за свою страну, мы верим, что ты исправишь наши ошибки.

Самурай поднялся с колен и открыл глаза. Поклонившись, он вышел из пагоды.

– Ты ведь соврал ему, Керр, -в пагоде затихающие голоса перешептывались друг с другом.

– Это было необходимо, я не могу допустить, что бы мой правнук попал под влияние наших заклятых врагов, мы и так потеряли слишком многих.

Самурай не мог слышать этого разговора, охваченный пламенем ярости он уже вышел из Храма. На снегу его ждали четыре тела.

– Мы с тобой хозяин, -голоса слились в единый стройный хор.

Драгон лишь кивнул.

– Мы отправляемся прямо сейчас.

Спустившись, ниже воин оседлал своего ездового волка.

– Вперед, Фенрир.

Стремительной вспышкой промелькнули пять фигур на волках, и растаяли среди бескрайних снегов.

Лишь ветер разметал их образы, как к пагоде подъехали воины. От них шел пар.

Главный из них прокашлялся.

– Черт мы их упустили. -Ядовитая желчь струилась в его словах. -Надо доложить главе.

Но не успел он закончить предложение, как вспышка из Храма разметала воинов по снегу. Великий Дракон защитил своих сыновей. Однако, Драгон не узнал этого, он всё также скакал на снежных волках по своей стране.

До Дня Цветущих Деревьев я исполню клятву, -еще долго кружил ветер эти слова.

Туман… Он бел и загадочен, густые клубки иллюзий и воспоминаний… Перед рассветом, когда только первые лучики солнца пробиваются сквозь густые облака, вся земля орков окутывается густым туманом. В таком густом тумане нельзя было разглядеть даже проходящего рядом орка… А это о чём-то, да говорит. Лишь на самых вершинах гор туман был практически рассеян потоками ветра. С вершин можно полюбоваться на пелену тумана, покрывающую землю. Горы были цитаделями, на которые туману не взобраться. И на самой высокой из этих вершин, обдуваемой прохладными потоками ветра и в то же самое время согреваемой первыми лучами солнца, величественно, но одиноко, стоял на краю Райден. Его обуревали чувства и эмоции, тяжёлые мысли метались в его голове, перетекая в размышления о смысле в его существовании. Он смотрел вниз с вершины горы, как смотрят на свою жизнь пророки, но из-за густого тумана невозможно было что-либо разглядеть. Когда солнце уже практически полностью выкатило свою пылающую колесницу в небо, туман расцветился различными оттенками. Смущённый розовый, вызывающий красный, легкомысленный сиреневый…

Дымка рассеивалась у самых ног Райдена, внизу резко уплотняясь и превращаясь в плотное одеяло. Узрев это прекрасное зрелище, Райден сел на камень и, свесив ноги с горы, закрыл глаза, погружаясь в прекрасный мир воспоминаний…

Цветные и выцветшие картинки мелькали перед его глазами, иногда замедляя свой бег и давая рассмотреть себя со всех сторон. На языке горчил вкус поражений, сменяясь сладостью побед.

Около часа Райден сидел в неподвижной позе, под обогревающим солнцем и обдувающим, уже только слегка прохладным, ветерком. Туман начал рассеиваться, давая увидеть поля и равнины, другие вершины и ленту водной глади. Но вскоре Райдена прервали от его дум… Сквозь утончающуюся дымку тумана он смог разглядеть ополчение его соплеменников. Они были во всеоружии. Это было очень и очень странно, так как никаких войн или стычек не предвиделось. Они что-то кричали, но из-за огромного количества голосов и сбивающего с толку эха Райден ничего не мог разобрать. Но понятно было одно – крики были угрожающие и воинственные, его хотят уничтожить… Вдруг рядом с ним в камень со звоном воткнулся клинок, уйдя по самую рукоять. Судя по силе, он был брошен с соседней скалы… И весьма злым в данный момент человеком – или орком.

Обернувшись, Райден обомлел от удивления -на скале сидел его лучший друг Хаятэ. С самого детства они всегда были вместе, они всегда прикрывали друг друга, если что-нибудь чудили, были поверенными тайн друг друга… Но теперь Хаятэ смотрит на Райдена совсем другим взглядом, его взор полон ненависти и жажды мести… Ни капли сожаления в этом пылающем море, ни грамма привычной теплоты в этой адской смеси. Этот взгляд вживую убивал Райдена, терзая душу и сердце. С этим диким взглядом друг… Бывший друг выкрикнул:

– Это твои последние часы, Райден! Ты не достоин её любви, не достоин!! -и прыгнул на него с клинком, режущим ударом содрал клок кожи на правом плече.

Если бы Райден вовремя не среагировал, то ему перерубили бы ключицу… Орк крикнул:

– Да что случилось с тобой, Хаятэ?! – а друг оскалился-улыбнулся, и горько сказал:

– Я признался ей. Признался, понимаешь?! А она сказала, -в глазах плеснуло через край горечи и какой-то звериной тоски, -Сказала, что любит тебя! Тебя, такого всего из себя идеального! Гениального мага стихии Молнии, защитника всея орков! – Хаятэ снова атаковал, он пылал жаждой мести.

И тщетно пытался его успокоить Райден. Та девушка, прекрасная орчанка, была для друга наваждением… Гнев, боль и месть застилали глаза, заставляя бросаться в бой очертя голову – в безумной надежде, что если он убьёт Его, заберёт его славу и титул, она будет с ним! Будет…

На вершине ежеминутно проливалась кровь, но это была не кровь Райдена…

Вершились заклятия, громыхала гроза, посверкивали молнии и разряды электричества. Они скрывали битву сердец, бой душ, бой между многолетней любовью и такой же многолетней дружбой. Хаятэ, истекая кровью, всё ещё был полон сил и уверен, что победит. И произнёс, ликуя:

– Я же уже сказал -твоё время вышло! Ты не достоин её любви, не достоин!

Умри же!

Хаятэ собрал все силы, что у него были, и засветился зелёной аурой.

Блистающий покров всё рос и рос, он накапливал силу для последнего, решающего удара. Его клинок уже был не из стали, а из "плоти силы", и тоже светился зелёным. Райден, не проронив ни слова, стоял спокойно и как будто даже не реагируя, на то, что тот собирает силу. Просто стоял с закрытыми глазами и опущенным Клинком… И вот Хаятэ, собрав всю свою мощь, понёсся с огромной скоростью на Райдена… Он приблизился к нему и колющим ударом метит прямо в сердце, но как только его клинок коснулся Райдена, время вокруг них как будто остановилось. Хаятэ дальше не мог вонзить свой клинок, его клинок вошёл лишь на полсантиметра в грудь бывшего друга и замер, словно остановленный самой сущностью Райдена. Небольшая струйка крови побежала по телу последнего, и вдруг из этой малюсенькой ранки стали появляться разряды молнии. Треск становился всё громче, возле раны бегали крохотные голубые искры. Затем молнии обвили всего Райдена, и между противниками стал нарастать белый свет.

На мгновение всех ослепило. Свет, режущий свет, выжигающий всё вокруг… Он поглотил всё, включая и их. Придя в себя после этой мучительной вспышки, Райден увидел лежащего рядом Хаятэ, истекающего кровью и уже не дышавшего…

Слёзы закалённого бойца оросили землю, проклиная всё и вся. Он не мог простить себя за убийство друга и молча смотрел на тело Хаятэ, виня себя и вопрошая небеса о тяжести своих грехов. Какими же они должны быть, чтобы привести к такому?..

И небо затянулось тёмными тучами, и полил дождь, угрожающе засверкали молнии… Райден с ужасающей ясностью понял, что ему больше здесь не место и спрыгнул со скалы. Он парил в воздухе, направляясь к окраине поселения, из-за сильного ливня его никто не замечал, что было и к лучшему… Дождь, милосердный и участливый, смывал его слёзы, даря прохладу и утешение. К вечеру, Райден был на границе земель рыцарей и орков. йн или стычек не предвиделось. Они что-то кричали, но из-за огромного количества голосов и сбивающего с толку эха Райден ничего не мог разобрать. Но понятно было одно – крики были угрожающие и воинственные, его хотят уничтожить… Вдруг рядом с ним в камень со звоном воткнулся клинок, уйдя по самую рукоять. Судя по силе, он был брошен с соседней скалы… И весьма злым в данный момент человеком – или орком.

Обернувшись, Райден обомлел от удивления -на скале сидел его лучший друг Хаятэ. С самого детства они всегда были вместе, они всегда прикрывали друг друга, если что-нибудь чудили, были поверенными тайн друг друга… Но теперь Хаятэ смотрит на Райдена совсем другим взглядом, его взор полон ненависти и жажды мести… Ни капли сожаления в этом пылающем море, ни грамма привычной теплоты в этой адской смеси. Этот взгляд вживую убивал Райдена, терзая душу и сердце. С этим диким взглядом друг… Бывший друг выкрикнул:

– Это твои последние часы, Райден! Ты не достоин её любви, не достоин!! -и прыгнул на него с клинком, режущим ударом содрал клок кожи на правом плече.

Если бы Райден вовремя не среагировал, то ему перерубили бы ключицу… Орк крикнул:

– Да что случилось с тобой, Хаятэ?! – а друг оскалился-улыбнулся, и горько сказал:

– Я признался ей. Признался, понимаешь?! А она сказала, -в глазах плеснуло через край горечи и какой-то звериной тоски, -Сказала, что любит тебя! Тебя, такого всего из себя идеального! Гениального мага стихии Молнии, защитника всея орков! – Хаятэ снова атаковал, он пылал жаждой мести.

И тщетно пытался его успокоить Райден. Та девушка, прекрасная орчанка, была для друга наваждением… Гнев, боль и месть застилали глаза, заставляя бросаться в бой очертя голову – в безумной надежде, что если он убьёт Его, заберёт его славу и титул, она будет с ним! Будет…

На вершине ежеминутно проливалась кровь, но это была не кровь Райдена…

Вершились заклятия, громыхала гроза, посверкивали молнии и разряды электричества. Они скрывали битву сердец, бой душ, бой между многолетней любовью и такой же многолетней дружбой. Хаятэ, истекая кровью, всё ещё был полон сил и уверен, что победит. И произнёс, ликуя:

– Я же уже сказал -твоё время вышло! Ты не достоин её любви, не достоин!

Умри же!

Хаятэ собрал все силы, что у него были, и засветился зелёной аурой.

Блистающий покров всё рос и рос, он накапливал силу для последнего, решающего удара. Его клинок уже был не из стали, а из "плоти силы", и тоже светился зелёным. Райден, не проронив ни слова, стоял спокойно и как будто даже не реагируя, на то, что тот собирает силу. Просто стоял с закрытыми глазами и опущенным Клинком… И вот Хаятэ, собрав всю свою мощь, понёсся с огромной скоростью на Райдена… Он приблизился к нему и колющим ударом метит прямо в сердце, но как только его клинок коснулся Райдена, время вокруг них как будто остановилось. Хаятэ дальше не мог вонзить свой клинок, его клинок вошёл лишь на полсантиметра в грудь бывшего друга и замер, словно остановленный самой сущностью Райдена. Небольшая струйка крови побежала по телу последнего, и вдруг из этой малюсенькой ранки стали появляться разряды молнии. Треск становился всё громче, возле раны бегали крохотные голубые искры. Затем молнии обвили всего Райдена, и между противниками стал нарастать белый свет.

На мгновение всех ослепило. Свет, режущий свет, выжигающий всё вокруг… Он поглотил всё, включая и их. Придя в себя после этой мучительной вспышки, Райден увидел лежащего рядом Хаятэ, истекающего кровью и уже не дышавшего…

Слёзы закалённого бойца оросили землю, проклиная всё и вся. Он не мог простить себя за убийство друга и молча смотрел на тело Хаятэ, виня себя и вопрошая небеса о тяжести своих грехов. Какими же они должны быть, чтобы привести к такому?..

И небо затянулось тёмными тучами, и полил дождь, угрожающе засверкали молнии… Райден с ужасающей ясностью понял, что ему больше здесь не место и спрыгнул со скалы. Он парил в воздухе, направляясь к окраине поселения, из-за сильного ливня его никто не замечал, что было и к лучшему… Дождь, милосердный и участливый, смывал его слёзы, даря прохладу и утешение. К вечеру, Райден был на границе земель рыцарей и орков.

До Дня Цветущих Деревьев ему предстояло пройти свой путь…

Свет… Свет был единственной радостью, в этом темном мире для людей… Все когда-то тянулись к свету, но со временем люди отошли от этого и стали вязнуть во тьме, постепенно погружаясь в быт, труд, болезни, войны… Всех, кто пытался обратиться к свету, унижали и пресекали, мол, они не от мира сего, что им у нас делать?!

Вот и девушка, тянувшаяся к свету, вся из себя лучик солнца, отвергнутая миром, сидела на подоконнике, и устало смотрела вдаль. В никуда… Её взор был мягок и тепел, но в душе гулял ветер и шли дожди, сменяющиеся обжигающим снегом… Её светлые волосы томно прикрывали один из её выразительных глаз, в которых отчётливо просматривалось одиночество души… Девушка с певучим именем Хэйлли сидела на подоконнике, одном из её излюбленных мест.

Остроконечные её уши слабо подрагивали в ответ на каждый шорох. Длинная роскошная грива золотых, пахнущих летом, мёдом и травами волос, мягко струилась, достигая пола, и даже чуть дальше. Голубые глаза, полуприкрытые веером густых, невероятно длинных и изогнутых ресниц, светились добротой. И чем-то высшим, недоступных другим, веяло от хрупкой фигурки… Удивительно, как среди орков, отличающихся совершенно другой красотой – дикой, звериной, хищной – затесалась такая непохожая на них девушка. Да ещё и уши… Но об этом позже. Судьба порой выкидывает странные фортели…

– Ну, что, -говорила Хэйлли сама с собой, -что теперь? От кого я бегу? Я не нужна здесь никому… Я лишняя здесь… Ну почему, почему?

В памяти всплывали, топча её душу, жестокие слова.

«Уродина!.. Дура! Ты ужасная!.. Не хочу с тобой играть, уйди!..»

– Я больше не могу здесь оставаться, да и не должна здесь ничего и никому.

Девушка решительно соскочила с подоконника и стала собираться. Она сама не знала, что ее ведет и куда она так спешит. Но, наверное, она спешит к мечте, к цели, к чему-то непостижимому, неясному, но такому нужному и светлому! Она задыхалась в этом месте, оно давило на неё, заставляя ежиться и метаться в кошмарах по ночам…

В голове играла песня, ей незнакомая, но донельзя напоминающая всю её ситуацию. Песня имела довольно тёмный смысл…

До Дня Цветущих Деревьев оставалось три полных луны…

Облака… На вершине мира всегда так близко облака, что кажется можно достать их рукой или, даже, прыгнув в них -растворится в их бесконечной нежности…

Смотритель Храма Божественной Благодати в это утро поднялся чуть позже обычного, но, как и обычно, вышёл к воротам с лютней. Утро выдалось просто чудесным, птицы приветствовали Смотрителя своими трелями, а воздух был наполнен ароматами горных цветов. Смотритель оглядел свою территорию, привычная стена тумана накрывала горный серпантин практически снизу доверху.

И вдруг, в тумане, он заметил человека, который явно не был послушником этого храма, более того -он явно не мог быть и из тех, кто вообще знал о существовании этого Храма и дороги к нему. Руки путника были в крови, одежда наполовину изрезана, было очевидно, что он не обнаружил, или не смог открыть секретного хода наверх. Странник был окружён собаками, таких собак разводили в эльфийских лесах, и обычно, они доверяли только эльфам. Он был экипирован как воин из гильдии эльфийских мечников, а на груди было клеймо, клеймо Друида Боевых Навыков. При этом всём -это был явно человек, а не эльф и не друид. Однако, без знаний эльфов и друидов, он бы не оказался здесь. Даже взобравшись через колючие кусты, по отвесной скале, при помощи одной только ловкости, пройти через этот туман, не поднимаясь изнутри горного серпантина, мог только маг воды высшего уровня, знающий и эльфийскую школу магии воды и обучавшийся в магистрате друидов. Смотритель поспешил на встречу путнику.

Собаки обнюхали Смотрителя, но не издали ни звука. Он закинул руку путника себе на плечо, и довёл до ближайшей скамьи. рактически снизу доверху.

И вдруг, в тумане, он заметил человека, который явно не был послушником этого храма, более того -он явно не мог быть и из тех, кто вообще знал о существовании этого Храма и дороги к нему. Руки путника были в крови, одежда наполовину изрезана, было очевидно, что он не обнаружил, или не смог открыть секретного хода наверх. Странник был окружён собаками, таких собак разводили в эльфийских лесах, и обычно, они доверяли только эльфам. Он был экипирован как воин из гильдии эльфийских мечников, а на груди было клеймо, клеймо Друида Боевых Навыков. При этом всём -это был явно человек, а не эльф и не друид. Однако, без знаний эльфов и друидов, он бы не оказался здесь. Даже взобравшись через колючие кусты, по отвесной скале, при помощи одной только ловкости, пройти через этот туман, не поднимаясь изнутри горного серпантина, мог только маг воды высшего уровня, знающий и эльфийскую школу магии воды и обучавшийся в магистрате друидов. Смотритель поспешил на встречу путнику.

Собаки обнюхали Смотрителя, но не издали ни звука. Он закинул руку путника себе на плечо, и довёл до ближайшей скамьи.

Этот человек много путешествовал по миру, но, не задерживаясь в каком-то одном месте надолго настолько, чтобы завести семью, повидав множество людей, он оставался бродячим отшельником. Он учился магии у Друидов, ослепшего на один глаз, его вылечило Племя Взора Смерти, и подарило часть своих знаний для управления его новым глазом, он учился ковать холодное оружие у самураев, отлично ориентироваться в лесу эльфов, и понимать собак, он стал после эльфийского плена. Мягко сказать -он повидал мир, сказать чуть жёстче -он искал свою судьбу, и -он нашёл, что искал…

Путник уточнил у Смотрителя, является ли это место Храмом Божественной Благодати, и, получив утвердительный ответ, откинулся на спинку скамьи. Он тяжело выдохнул, и огляделся. Служитель Храма принёс воды, и поинтересовался у пришедшего человека – кто он и с какой целью здесь. Утолив жажду, странник начал свой рассказ…

До Дня Цветущих Деревьев по этому пику ещё пройдут незнакомцы…

Буран… Песчаная буря не утихает уже несколько часов… Искуситель не видел ничего в пределах нескольких шагов, но, до сей поры, это ему и не нужно было.

– Вот это, действительно, можно назвать бурей!

Впервые, с тех пор, как, несколькими часами ранее, Искуситель покинул родное племя, его голос нарушил тишину. Редко ему приходилось так долго молчать. Он чувствовал усталость и одиночество, и звуки собственного голоса показались ему незнакомыми.

Искуситель улыбнулся под платком, повязанным как маска, и защищавшим его от песчаных ветров. Старательно вглядываясь сквозь бурю, он поглубже натянул старую, и столько уже повидавшую, шляпу.

Сейчас Искуситель уже мечтал о том часе, когда доберётся до ближайшего поселения. Из-за бурана, он не мог видеть маршрута, а значит, не мог и воспользоваться телепортацией. Он слишком быстро замёрз -не могла помочь даже казённая воинская одежда, сильно утеплённая, специально рассчитанная для таких случаев, ведь во время бури в пустыне весьма холодно. Но, он ни на минуту не забывал, что сам сделал этот выбор. Он сам вызвался в поход по песчаным полям, в поисках заплутавших, и измученных пустынным климатом. Он слегка задрожал, поглядев на длинную тень, которую он оставлял на песке.

"Ветер поднимается всё сильней, -подумал он. -А эти пронизывающие ветры, с наступлением ночи, принесут с собой невероятную стужу". Он испытывал огромное, разумное, желание вернуться домой намного раньше, но, на собственном опыте, знал, как может быть важна помощь, тем, кому придётся провести ночь в этой безжалостной пустыне.

Начинало темнеть. "Пора бы найти место для ночлега, -подумал Искуситель. Здесь где-то неподалёку была пещера". Немного изменив своё направление, он отправился искать эту обитель шакалов.

Добравшись до пещеры, Искуситель вздохнул с облегчением. Войдя в это тёмное, весьма пугающее место, он сорвал с пояса факел и зажёг его. Взяв факел в левую руку, и вытащив из ножен кинжал, он стал медленно продвигаться вдоль стены, вглубь пещеры. Пройдя примерно метров сто, он услышал рычание…

"Ну, вот и всё. Конец, -подумал он. -Это конец пещеры!".

Искуситель помахал перед собой факелом, чтобы осветить как можно большую область, при этом считая шакалов… "Раз, два… Три, -считал про себя Искуситель. -Сегодня их меньше, чем обычно. Видимо буря застала их врасплох… Эх, судя по всему, сегодня удача на моей стороне". Только и успел подумать об этом Искуситель, как шакал заметил, что тот отвлёкся, и набросился на него. Но, не стоит забывать, что он был не из простых людей, воин Взора Смерти остается бдителен, даже к очень слабому противнику и всегда сражается в полную силу. стены, вглубь пещеры. Пройдя примерно метров сто, он услышал рычание…

"Ну, вот и всё. Конец, -подумал он. -Это конец пещеры!".

Искуситель помахал перед собой факелом, чтобы осветить как можно большую область, при этом считая шакалов… "Раз, два… Три, -считал про себя Искуситель. -Сегодня их меньше, чем обычно. Видимо буря застала их врасплох… Эх, судя по всему, сегодня удача на моей стороне". Только и успел подумать об этом Искуситель, как шакал заметил, что тот отвлёкся, и набросился на него. Но, не стоит забывать, что он был не из простых людей, воин Взора Смерти остается бдителен, даже к очень слабому противнику и всегда сражается в полную силу.

Завидев прыгающего на себя шакала, Искуситель отодвинулся в сторону, и, спокойным движением, воткнул кинжал в его череп. Пока Искуситель был занят вожаком, на него набросился второй шакал. Но получил факелом в пасть, от чего, захлебнувшись огнём и дымом, задохнулся. Третьему шакалу повезло, поскольку Искуситель был уставшим, и не испытывал особого желания сражаться.

Посмотрев шакалу в глаза, Искуситель насвистывал какой-то игривый мотив, отчего тот, с визгом, убежал прочь из пещеры.

– Третьесортные пошли хищники! -Промолвил он.

Разведя костёр, Искуситель принялся за разделку мёртвых шакалов, только их шкуры интересовали его, и являлись целью схватки. Сняв шкуры, он постелил их на холодную землю, и лёг спать.

Из его головы никак не выходили слова Оракула. «Пора готовиться… Скоро нам предстоит очень дальний путь». С этими воспоминаниями, отдавшись сладким предположениям, Искуситель уснул.

До Дня Цветущих Деревьев время бежало очень быстро…