"Старик с обочины" - читать интересную книгу автора (Лукьянов Александр Николаевич)-3-Старик, Глюк, Ташкент и Тихоня разбирали остатки давно сгнившего и рухнувшего моста через речку Норку. Дней за пять до появления Старика в этом месте крутилась стая динго. Самые смышлёные псы пробовали по обломкам перебраться на «курортный» берег. В реку же собаки никогда не лезли, мудро опасаясь мутировавшей водной живности. Кабаны же вообще ничего не боялись и семьёй вполне могли вплавь форсировать речушку, стремясь к вожделенным грядкам картошки и топинамбура. Хрыч предложил было сжечь развалину, но насквозь пропитанные влагой бревна, разумеется, даже не тлели. Тогда было решено разобрать руины, просушить и пустить на дрова для кухни. Работа оказалась очень тяжёлой, не случайно было обещано расплатиться автоматными патронами. – А ну, давай, давай, поддевай гада! -кряхтел Глюк, выворачивая слегой из грязи осклизлый столб. – Старик, ты бы не лез в реку-то. -посоветовал конопатый охранник Крест. -Если кто с той стороны кинется, увижу и прикрою, не волнуйся. А вот ежели кому по мутной воде взбредёт подкрасться, тут уж не взыщи. – Точно. -подтвердил, пыхтя, Тихоня. -Я как-то видал, как в омуте две непонятных твари сцепились. Точно крокодилы, только кровавые брызги во все стороны летели. Полминуты не прошло, как одно другим пополдничало. Столб подался, завалился и часть бывшего моста осела на берег. – Никого не придавили? -спросил Ташкент. – И не надейся. -флегматично ответил Крест. – Зона, -начал Тихоня, споро орудуя ломом, -по-моему, не просто овал в сколько-то там километров диаметром. Зона – это что-то необычное. До чрезвычайности необычное. Знаешь, вряд ли кто-нибудь в нашем мире точно ответит тебе на вопрос в чём необычность Зоны. Я полагаю, Зона лет тридцать пять как вообще перестала быть Землей, нашим миром. Она – отдельный мир, опасный, странный и чертовски соблазнительный. А почему? Почему народ идёт сюда? Идёт, зная, что выживут только два процента. В чём соблазн? – Понесло… -вздохнул Крест. Он с автоматом наперевес поднялся на груду чёрных мокрых досок и внимательно всмотрелся в мельницу на противоположном бережке. -Спасу от тебя нет, мыслитель хренов. В чём соблазн, говоришь? Гм… Расскажу-ка легенду местную. Вы её знаете, а вот Старику может интересно покажется. Толкует народ, что очень редко, но попадаются всё же в глубинах Зоны особые «штуки». Золотые шары. Исполнители желаний. Вот приходишь к шару, и… и жить становится легче. Требуется всего-то сказать ему: «Нужно, дескать, того-то и того-то!» – и нет у тебя проблем… Интересно, сколько он желаний выполняет? Говорят, только одно. Гм… А вдруг, к примеру, я толком не знаю, чего мне больше всего надо? Обидно будет желание тратить, потом обязательно вспомню что-то толковое. – Ерунда всё. -вмешался Ташкент, выволакивая кусок утыканной гвоздями балки. -Кто эти шары видал. Болтают впустую. Одному другой говорил, будто третий от четвертого слышал… – Может и ерунда. -неожиданно покладисто согласился Крест. -Гм… Трудовой подвиг, совершенный при разборке моста вынудил измотанную до предела четвёрку рабочих посвятить вторую половину дня заслуженному отдыху. До ужина ещё оставалось часа четыре. Они помылись под горячим душем, Глюк с Ташкентом заявили, что сил у них больше ни на что нет и остались скоротать время за картами в столярке. Старик с Тихоней решили отдохнуть дома. Тихоня уселся по-турецки у входа на чердак, достал из самодельной кобуры пистолет, разобрал оружие и принялся за чистку и смазку. Справа от него на ящике пристроился давешний самец совки. Слева полулежал на своем матраце Старик, время от времени с наслаждением потягивавшийся и зевавший. Он с любопытством разглядывал совку. А та, в свою очередь внимательно следила за руками Тихони. Училась уходу за личным оружием? Закончив чистку и смазку пистолета, Тихоня начал собирать оружие. Старик еще раз с хрустом потянулся, протянул руку: -Дай, взгляну. Нет, обойму не вставляй от греха подальше. А, тоже «Форт»… – Их, да ещё «макаровы» выдают каждому новичку вроде свидетельства о рождении. Хлопушка, конечно… -недовольно сказал Тихоня. -Но, с другой стороны, автомат или снайперка мне здесь вроде как без особой надобности. Если носильщиком в поход пойду – отпустят напрокат из арсенала что-нибудь серьёзное. Старик повертел пистолет в руках, внезапно быстро сел, принялся рассматривать его, сдвинув брови. – Что там? -спросил Тихоня. – Насчёт электронного микроскопа не спрашиваю, обычного – тоже, но хотя бы большую лупу на «курорте» раздобыть можно? – А тебе зачем? Имеется линза от сломанного бинокля. Пойдет? – За неимением… Давай. Старик достал свой пистолет и подставил оба «ствола» под серо-жёлтый свет, косо падавший из двери. – Занятно. -задумчиво протянул он, скребя краем линзы небритый подбородок. -То есть невообразимо занятно. На рукоятке твоей пушки иголкой нацарапано «Тихоня». А в остальном… Знаешь, в детских журнальчиках были такие задачки: найди пять различий на двух картинках. Ну и найди отличия! Кроме своего автографа, естественно. – Да чего их искать! -снисходительно усмехнулся Тихоня. -Оба «Форта» принесли от Кузнецов. Наверняка оружие из одной партии. Если бы номера не были забиты, могли бы отличаться, допустим, только на единицу. Близнецы с одного конвейера. Серия! – Ну да, ну да… -бубнил Старик. – «Серия». «Близнецы». Ромул и Рем, Зита и Гита, Ильф и Петров. До такой степени близнецы, что даже затёртости на местах номеров и разводы на пластмассовых накладках рукояток абсолютно идентичны. Интересно… Хорошо бы еще парочку-другую «Фортов» подержать… – Чего легче – обратись к Рашпилю. По-моему, у него в ремонте постоянно несколько штук лежит. – Это который в трубе живет? Тихоня кивнул. – Схожу, наверное, к нему в гости. -решил Старик. Рашпиль и в самом деле жил в основании полуобрушенной кирпичной трубы котельной рядом со столяркой. Теперь в котельной находились склады и арсенал «курорта». Круглое помещение внутри бывшей трубы было уставлено самодельными верстаками, штабелями ящиков и коробок, на вбитых в кирпичные стены крючках висели полки с инструментами, связки гаек. Деловито пахло горячим металлом, бензином и машинным маслом. Рука некого умельца синей масляной краской намалевала над дверью удачный шарж на самого Рашпиля. От зажатой в тисках детали мастер не стал отвлекаться. Невнимательно выслушал просьбу Старика и молча ткнул бурым пальцем в сторону ящика с малоразборчивой надписью «Зап.част.пист». Там оказались россыпью в полуразобранном и полностью разобранном состоянии «макаровы», «форты» и даже, к изумлению Старика, ТТ и наганы. Старик долго копался в лязгающей куче, раскладывал пасьянсы из пистолетов, внимательно разглядывал через увеличительное стекло рукоятки и стволы, довольно хмыкал. Из Рашпиля удалось выжать лишь один утвердительный кивок на вопрос, все ли пистолеты доставлены от Кузнецов. После чего Старик аккуратно сложил железо на прежнее место, поблагодарил умельца и в задумчивости покинул мастерскую. Он заворачивал за угол столярки, когда рядом раздалась частая деревянная дробь. Выскочил охранник Длинный, бешено крутя самодельную трещотку. Увидел Старика, бешено заорал: – Тебе особое приглашение надо? Тревога! Пух летит! Хватай веник! Фермеры и рабочие сходились к костру, горевшему у колодца. Стараясь не задеть друг друга камышовыми метелками, на которых были намотаны огромные коконы белого жгучего пуха, кидали пучки камыша в огонь. – Всё-таки ткнула меня пушинка. -пожаловался Тихоня. -Теперь волдырь на запястье на целую неделю обеспечен. – Рукава надо в перчатки заправлять, голова! -фыркнул Ташкент. -Никак не выучишься, студент. – Сам дурак. -беззлобно ответил Тихоня. Длинный вынырнул из-за дома. Трещотка торчала из-за пояса. – Вроде бы всё собрали. -провозгласил он, -Отбой до следующего раза. – А долго ждать следующего раза?-поинтересовался Старик. -Как часто такие напасти случаются? – Напасти? -хохотнул Глюк. -Еще скажи «беды». Ты, дед, за железнодорожную насыпь не выходил и Зоны не видел. Пушок раз в две недели, это так божья роса! Ничего, пообвыкнешь… если успеешь. – Подметаете? -равнодушно спросили сзади. Старик оглянулся. У колодца стоял, уверенно расставив ноги высокий широкоплечий человек в завидной экипировке: тяжелом бронекомбинезоне СКАТ-9М из двухслойного кевлара, да еще усиленном титановыми пластинами с бериллиевым покрытием. На спину был отброшен шлем «Сфера-12М» с системой подавления наведенных полей – отличная защита от механических повреждений и гравитационных ударов, радиации и аномалий. В общем, костюмчик, который в модной коллекции, продемонстрированной Глебу Ивину майором Махдиевым, висел на одном из первых мест. Из-за плеча незнакомца выглядывал ствол скорострельной «грозы» – автомата-гранатомёта, компактного, надёжного, и в то же время универсального и мощного. Безусловно, такое обмундирование должно было стоить баснословно. Каким бы суперменом и героем легенд ни был незнакомец, стоило основательно подумать над тем а)где и б)как он раздобыл этакое добро. – Здравствуй, Стрелок. -напряженно-дружелюбно сказал Хрыч. -Не ждали тебя так рано. Рады видеть живым-здоровым. – Там у мельницы – две свиньи. -с тем же безразличием продолжил пришелец. -Наскочили, когда я к реке подходил. Завалил. Туши поднял на развилку дерева. Если надо, сходите за ними, пока собаки не сожрали. Ужин у вас скоро? Одна свинья, добытая Стрелком тут же пошла на шашлыки, другую коптили впрок. Так что сегодня ужин в «ресторане» был дармовым, за счет почётного гостя. На угощении присутствовали все, кроме дежурных охранников. За столами сидели тесно, локоть к локтю, наворачивали мясо, хрустели жилистыми перьями лука, жевали круто посоленный тертый с редькой топинамбур. Даже Пельмень невиданно расщедрился: -«Гулять так гулять!» и выдал каждому по два сухаря из неприкосновенных общественных запасов. Собрание встретило это лакомство одобрительным гулом. Но спиртного на столе не было и в помине. Это не означало, что в Зоне вообще не водилось алкоголя. Спирт каждый мог приобрести, к примеру, у Борова совершенно свободно и в любое время. Однако употребляли его только для настаивания растений, почитаемых лекарственными, растирания, компрессов или прижигания ран. Объяснялось это элементарно – понятие «пьяный» в Зоне давным-давно стало синонимом слова «покойник». А вот тонизирующие средства использовались весьма охотно. На столе в эмалированных мисках слегка пошевеливались знаменитые грибочки. Злоупотреблять опятами, ясно, не следовало, а вот после пары-другой грибков, съеденных под плотную закуску, в голове наступала приятная ясность, движения становились чёткими, куда-то девалась усталость. И, кстати, «грибного похмелья» не наступало. К слову, химики там за стеной пока только подступались к грибному секрету. Стрелок в голубом тренировочном костюме сидел на почетном месте между Боровом и Пельменем с одной стороны и Хрычом и Рашпилем – с другой. – Я к той усадьбе у Каплино давно приглядывался. -негромко рассказывал Стрелок, приглаживая мокрые после душа русые волосы. -Там место пустынное – ни зверья в округе, ни мутантов. Да вот только кто бы туда ни направился, возвращались либо напуганные донельзя, и даже умом тронутые, либо совсем не приходили назад. Маньяк полагал, что там можно найти интересные «штуки». Ну что ж, пошли в паре. Выходили затемно, да вот аномалий там – немеряно. Так что, когда добрались до Каплино, уже брезжить начало. Пропетляли между крематорками и мясорубками, прошли мимо озерца. Больше всего не хотелось на амазонок натыкаться, однако бог миловал. Встали. Маньяка я оставил внизу, сам убедился, что тополь чистый и полез на дерево оглядеться, что в окрестностях творится. Вижу в оптику – усадьба, и не так чтобы совсем уж разваленная, даже стёкла целые почти все. Травы во дворе немного, не то что в других местах – по пояс. По всему выходило, что бывают тут, при всем том молчание полнейшее и шевеление отсутствует. Тут вдруг чуть левее по курсу саданули очереди. Кто-то из автомата колотил короткими, по два-три выстрела. Я биноклем туда. Заметил на крыше сарая незнакомого парня. Он дергался как затравленная крыса и шкварил без разбору туда-сюда, туда-сюда. В кого? Глядел я внимательно, а понять не мог: он там был один. А потом… началось… Стрелок сделал паузу, безучастные серые глаза полуприкрылись веками. Старик, как и прочие, слушал очень внимательно и чувствовал, перерыв в повествовании не был артистическим приемом для привлечения внимания. Рассказчик снова прокручивал в памяти виденное. – Всё было видно как на ладони. «Калашников» у него сам собой из рук выскочил, будто крылья у железки выросли! Парень пасть раззявил, видимо, завопил чего-то, выхватил нож и замахал перед собой. Тут я увидел как из ничего перед ним само собой еще одно лезвие появилось. Повисло в воздухе остриём к парню, и не держал нож никто. Что дальше было – это не сейчас на ночь рассказывать… Минут пять того парня кромсало. Мало-помалу, там царапина, здесь укол… Бедняга скоро уже весь в кровище был, одежда лентами болталась… Ну, а когда он уже стал шататься, из его руки выбило нож. Что-то парня вздёрнуло вверх, крутануло… Нет, всё, не буду… В общем, потом ещё минут пять шарил биноклем по усадьбе. Всё тихо, никого и ничего! И в обычном режиме и в ночном видении – пу-сто-та! Ну, хоть бы одна гадина полупрозрачная… Вот такие дела… – Маньяк после этого наотрез отказался в усадьбу соваться, а без ведомого мне туда тоже идти не стоило. Неприкрытая спина в таких случаях – последнее дело. Но как найду настоящего напарника, обязательно то место потрогаем. Может, из ваших кто-нибудь пойдёт? Хрыч непроницаемо улыбался, охранники уважительно покачивали головами, не прекращая жевать. – Ты же знаешь, Стрелок, -сказал Боров, -что «курортники» в рейды не ходят. Мы – народ оседлый, степенный. За «штуками» в разведанные места – другое дело, да и то под настроение. И кроме того – нет у нас годных тебе в напарники. – Ну да, ну да… -рассеянно покивал Стрелок. – Какие планы на будущее? Погостишь? – Только переночую. Завтра с утра отправляюсь до Гремячьего и назад. Зайду в Лукьяновку. Так что могу проводить караван к Кузнецам, если нужно. – Ещё бы! -возликовал Боров. -Скольких возьмёшь? – Как обычно: пятерых-шестерых, новеньких среди них – не больше одного. Желторотые пусть с кем-то другим обтёсываются, мне недосуг с молокососами возиться. – Да у нас пока и нет новичков. – Есть. -сказал показавшийся в дверном проёме дежурный охранник. -Со стороны КПП топают три души с вещмешками. Встречайте. – Матерь божья коровка! -длинно вздохнул Хрыч. -Целых три! Пожрать не дадут спокойно. Ты пойдешь, Боров? – Потом побеседую. -отмахнулся торговец. -Сам прими пополнение, святой Пётр. Горели пять фонариков, так что на чердаке было вполне светло. В шестой, свой, фонарик рабочий Ушастый вставлял этак. Этак не поддавался, выскакивал из гнезда на колени Ушастого, слышался треск слабого разряда, Ушастый вздрагивал и злобно шипел. – Тканью прихвати. -сдерживая смех, советовал Тихоня, -Рукавом рубашки. – Бабушку свою учи! -огрызался Ушастый и снова шипел. Охранник Мохнатый, уставший после дежурства, лёг раньше других, но пока не спал, с неподдельным удовольствием наблюдая за Ушастым. Старик, распаренный после горячего душа, стряхивал с одеяла мелкий мусор, насыпавшийся из-под стрехи, подсовывал рюкзак в изголовье и тоже готовился ко сну. Тихоня и Глюк о чём-то вполголоса беседовали. – Все растянулись? -спросил Редька. -Гасим свет. – Какое «гасим»! -возмутился Ушастый. -Мне ж не будет видно! – На ощупь. -неумолимо ответил Редька и первым нажал кнопку фонарика. Его примеру последовали остальные. Ушастый с негодующим клохтаньем двинулся на четвереньках к двери. – Мужики, спать очень хотите? -осторожно спросил Старик. – А ты что, колыбельную на ночь собирался спеть? -полюбопытствовал Редька. -Давай! Бухти про космические корабли, какие бороздят просторы Большого театра… – Нет, наоборот хотел попросить, чтобы вы о Лукьяновке рассказали, что знаете. – А что ж, можно и нам побухтеть. -согласился Мохнатый. -Сегодня ужинище был знатный, желудок у меня набит, словно подвал у Борова, а в сон пока не клонит. Из-за грибков, наверное. Давай, Тихоня, начинай вещать, а мы, если чего, дополним. – Почему я? – А ты у нас самый это… информированный. -польстил Глюк. -Поехал! – Лукьяновка? -раздумчиво спросил сам себя Тихоня. -Ну, для начала надо сказать, что никто из присутствующих там не был. – И особо не охота. -вставил фермер Редька. – Не охота. – согласился Тихоня. -Хотя это тоже безопасный оазис площадью больше нашего черновского «курорта». Находится на западе Зоны, по направлению к КПП-2. Старик лежал с закрытыми глазами и в его памяти услужливо возник заученный наизусть участок карты Усть-Хамского района полувековой давности. – До появления Зоны, -продолжал Тихоня, -это был обычный поселок. Теперь, как понимаешь, большей частью это развалины бывшего поселка. Аномалий на его территории нет, казалось бы, переселяйся, отгораживайся хорошим забором от зверей и нелюдей, да и живи себе в кайф. Ан нет. Слушай, отчего так. Входами в Зону служат три контрольно пропускных пункта. Ворота в ад, так сказать. Они не одинаковы. Всех здесь присутствующих («Дам!» -тут же ввернул Редька) пропустили через КПП номер один. Это не случайно. Мы народ целеустремленный и идейный, угодили сюда по собственному выбору и собственной же дури. Нас честно отговаривали, а мы рвались и своё получили. Аминь. Но в Зону попадают и против своей воли. В стране же вроде как ввели временный запрет на смертную казнь. И вот попадается в лапы ментам отмороженный мокрушник, на котором висит два десятка трупов и три сотни разбоев. Ну, дают ему пожизненную, а дальше что? Будет он в лагере вечной зубной болью для начальства. Шансов на нравственное перерождение – меньше нуля. Напрашивается организация лагерным руководством несчастного случая со смертельным исходом. Но зачем же материал-то переводить? На самом деле уголовника привозят на КПП-2 и ускоряющим пинком провожают из его тюремной зоны в нашу аномальную. Счастливого пути, смертничек! Выживешь, татуированный – твоё счастье, нет – туда и дорога. Вот для таких-то и предназначены вторые врата ада. Старик подумал: «То, что в Зону до сих пор отправляют осужденных, майор Махдиев в своих лекциях не скрывал. Но о специализации контрольно-пропускных пунктов почему-то не упоминал, хотя, похоже, здесь об этом известно каждому. Почему? Гм…» Мохнатый мирно заснул под рассказ Тихони. Послушав несколько секунд его похрапывание, Тихоня продолжал: – Есть ещё где-то на севере КПП номер три, но толком о нём ничего не известно. Зачем его устроили в самом гиблом из мест Зоны, то есть непосредственно у развалин Усть-Хамска, черт знает да бог ведает. Кого запускают сквозь те ворота, неясно. Болтают, будто до сих пор учёные и военные пробуют проложить дорогу своим экспедициям… – Трепотня! -заметил Ушастый, закончивший возню с фонариком и тоже зарывшийся под одеяло. -В Зоне одни невозвращенцы. «Экспедиции» вам подавай… – Так я же и говорю: языками болтают, а никто ничего о третьем КПП не знает. Ходят байки также, что в том районе осела самая загадочная и скрытная группа, в существование которой многие даже не верят. Якобы там живут военные и ученые, мутировавшие в результате неосторожного обращения со «штуками». Поговаривают, что таких пострадавших отправляют к нам в бессрочную командировку из лабораторий, расположенных под самой стеной. От греха, так сказать, подальше, чтоб других не заражали. Так вот, народ треплется, будто можно воспользоваться их услугами: профессионалы, которые быстро решают даже сложные проблемы. За свои услуги, по тем же слухам, дерут немалые количества «штук», но иногда оно того стоит. – Фигня! -опять прокомментировал Ушастый. – Кто знает…Ну, ладно, возвращаемся к тем, кто приходит через второй контрольно-пропускной пункт. Подозреваю, что завозят их десятками, но до Лукьяновки добираются единицы. Для новичков три километра – смертный путь. Зато уж кто добрался, те – у-у-у… Шпана там обитает, да и серьёзных уголовников полно. Крестьянствовать или там охотиться, ясно, никто не желает, промышляют в основном сбором «штук». Кто посильнее – ходят парами-тройками, кто похилей – сбиваются в банды. Хотя единой бандитской организации в Зоне до сих пор нет, они уже стали заметно докучать. Наших пока не обижают, но ведут себя день ото дня наглее. – Правду сказать, и мы их особо не привечаем. -заметил Редька. -Когда кто-то на «курорт» наведывается, ухо держим востро: еды-лекарства продадим, ночлег предоставим, это да. А чтоб надолго у нас зависать – извини, сделал свое дело и топай себе в Лукьяновку. – Говорят, бандюки живут в развалинах, -продолжал Тихоня, -как и мы, забираются на вторые этажи и чердаки, а изгородь вокруг посёлка так и не поставили. А ещё забредший лукьяновец рассказывал, что в тамошнем бывшем продовольственном магазине устроена их… ну, хаза, что ли… В общем, что-то вроде нашей кают-компании в столярке, только на их, блатной, лад. Туз Червей, тамошний торговец, содержит, так сказать, помещение и имеет какие-то дела с Боровом. Криминалы не на жизнь, а на смерть воюют с амазонками. Ненависть там даже не биологическая, а какая-то необъяснимая, потусторонняя. Вот, к примеру, ежели твоя, Старик, дорога пересечется с амазонкиным путем, что будет? Она к тебе отнесётся, как… ну, не знаю… к камешку под ногами, что ли. Если не мешаешь, считай повезло, скользнёт взглядом (а ты её при этом даже не заметишь) и дальше отправится по своим бабьим делам. Если, сам того не зная, помешал ей, жди предупредительного выстрела. Бинокль тебе, поганка, расколет или фляжку продырявит, воду выпустит. И тут уж, смывайся, не размышляя, минута на всё, шутки кончились. Но с лукьяновцами у чёртовых баб тактика совсем другая: первый выстрел на поражение, второй – контрольный в голову, а только потом – предупредительный в воздух! – А как же они отличают уголовников от нас? -спросил Старик. – Чего легче! -фыркнул Глюк. -За версту опознаешь, особливо в оптический прицел. Мы как получаем за товар армейскую одежду из-за стены, так в этом камуфляже и ходим. А бандюки умудряются чем-то всё перекрашивать в чёрный цвет. Форс, понимаешь, у них такой, западло им в вертухайском прикиде по Зоне шариться. – А вот меня всё время интересует, как эти стервы размножаются, -задумчиво сказал Редька, -если мужиков они к себе не то, что не подпускают, но вообще изничтожают. – То есть как «размножаются»? – не понял Старик. -Они эндогены? – Индокто? -спросил Глюк. -Говори по-русски, академик. – Эндогены, Глюк, это местные уроженцы, каких больше нет нигде. Дословно переводится, как «рожденные внутри». -пояснил Тихоня. -Да, на самом деле, их не из-за стены запускают, это коренные жительницы Зоны. Судя по тому, что они появляются с севера, можно предположить, что какая-то часть населения пятьдесят лет назад выжила и даже оставила потомство вот уже в третьем поколении. Но, в самом деле, отчего одни женщины? – И как без мужиков плодятся? -не унимался Редька. -Клубнями или почкованием? – Это у тебя профессиональный фермерский интерес или «рай» давно не посещал? -поинтересовался Ушастый. – На севере за озёрами была на момент катастрофы нехилая женская исправительно-трудовая колония. Тысячи на три «сталинских крёстниц». -медленно сказал Старик, тут же представив карту. -Но Редька абсолютно прав в своём любопытстве. Разобраться бы… – Это ты брось! -решительно заявил Глюк. -Они с тобой быстрее разберутся, ставлю сто к одному. Из снайперки за километр в глаз, чтоб шкурку не испортить. Видел когда-нибудь, как пуля в череп попадает? Неожиданно сам собой включился фонарик Ушастого. Яркий луч прорезал темноту и уперся в лицо мирно похрапывавшего Мохнатого. Тот взревел матёрым ведмедём, сел в постели, и дал Ушастому краткую, но очень яркую и разностороннюю характеристику. Тот, оправдываясь, выключил коварный прибор и завернул его в капюшон комбинезона. Отсмеявшись, жители четвертого дома «курорта» погрузились в сон. После завтрака Старик вышел из «ресторана» вместе с Зелёным. – Обои клеить и на арфе играть умеешь? -спросил фермер. – Ага, а еще вышивать крестиком и плясать ламбаду. – То, что надо. Значит, сможете вместе с Ташкентом напилить досок и обшить подвал под картошку. Работы на день. – Попробуем. – Подходите к шестому дому, буду ждать. Насчёт платы договоримся. – Не торопитесь. -вмешался охранник Штык. -Тут другое дело вырисовалось. Подключайся, Старик, пособи Глюку. – Что стряслось? -спросил Зелёный. – Сутулый умер. -хмуро ответил Штык. Старик вспомнил Сутулого, рабочего из девятого дома. – Как? Что случилось? – Да что может случиться? Зона! Захрипел во сне и всё. Пойдём… Тело уже вынесли за столярку, сейчас оно лежало на самодельных носилках неподалёку от жилой трубы Рашпиля. Глюк и два охранника стояли рядом. – Эх, Зона, судьба наша. -вздохнул Глюк. -Кого аномалии жрут, а кто – вот так… Все там будем. Прощай, Сутулый, неплохой ты мужик был. Берёмся, Старик. Я впереди иду. Они подняли умершего, понесли к ручью. Охранники с автоматами наперевес шагали впереди. В том месте, где ручей впадал в речку Норку, у берега был привязан к кольям плотик со сплошными бортиками, скорее похожий на ящик. Вошли в него, оттолкнулись длинными жердями. Охранники сняли оружие с предохранителей, взяли наизготовку и внимательно смотрели в воду. На противоположном берегу в излучине Норки на небольшом расстоянии друг от друга находились две крематорки, первые аномалии, увиденные Стариком. Большую приспособили под кипячение воды для душа, а малая служила для подобных печальных церемоний. – Осторожно! -предупредил Глюк. -Близко не суйся. Видишь холмик? С него покойников и сбрасывают. Давай, раскачивай, на счёт «три» бросаем как можно дальше. Раз! Два! И три! Тело в старом комбинезоне с неуклюже растопыренными руками упало на спину, тут же бухнули снопы багрового пламени. Старик и Глюк отвернулись. Старик смотрел на секундную стрелку и ровно через минуту осторожно оглянулся. Несколько чёрных жирных хлопьев рассыпались на мелкие чешуйки, разлетающиеся во все стороны. – Кончено. -сказал один из охранников. -Царство тебе небесное, мужик. Двигаем назад. После переправы, привязывая плот к кольям, Глюк спросил: -Чего молчишь? Коробит от наших похорон. – Нет. -ответил Старик. -Понимаю, что иначе нельзя. Кстати, расскажи о мертвяках. – Правильно понимаешь. -одобрительно хмыкнул Глюк. -Именно поэтому в Зоне нет ни могил, ни крестов, ни памятников. Мертвяки. Они самые. Только не путай их с зомбями. Сейчас просветю… просвещу… втолкую, короче. Не сказать, что мертвяки в Зоне – самое опасное, но одно из самых неприятных. Это еще давным-давно до нас заметили. Причём не только тут, но и в той, иностранной Зоне… как ее… во-во, Мурманской… Народ помирает, а потом, в полночь к тебе приходит. Если б только недавние жмурики воскресали! А то выкапываются из могил те, которые за сто лет перед катастрофой померли. А когда из стародавнего кургана выцарапываются, представляешь? – Представляю. – с удовольствием сказал Старик. – И никакие это не вампирские сказочки, а самая что ни на есть быль. Это, отец, я тебе скажу… Пули их не берут, ножом не возьмешь, из любой ловушки они уходят, а в аномалии вообще не попадают. На куски кромсать мертвяков тоже бесполезно. У них, оказывается, отрубленные части запросто отваливаются и шевелятся, скребутся там или вздрагивают. – А что мертвяки делают? – В смысле? -оторопел Глюк. – Ну, какой вред причиняют? – Да никто до вреда пока что не допускал. -возмутился Глюк. -Мертвяки, они ж медлительные, пока доползут, их сто раз успеешь в салат нарубить и в крематорку сбросить. – Тогда откуда известно, что они опасны? Глюк разинул рот. – Так вот ты и проверь. -ядовито посоветовал он, когда пришёл в себя. – Я читал статью, -сказал Старик, – в которой говорилось, что мертвяки вовсе никакие не покойники на самом деле. Это, как бы сказать макеты умершего человека. Точнейшие восстановления по скелету… чучела… И совершенно безобидные. – Ну тебя! -обозлился Глюк. -Статью он прочитал! – Брось, не бесись. Я ведь просто изложил точку зрения учёных. Лучше поясни насчёт зомби. – Опять умничать начнёшь? – Нет, честное слово. – Смотри у меня! – Нам сюда. -сказал Глюк, махнув рукой на крышу девятого дома. – Зачем? -удивился Старик. – Есть обычай: те, кто хоронят, первыми берут любую вещь умершего. Потом – соседи по дому. Старик обратил внимание на то, что Глюк не сказал «друзья». Они взобрались по скрипучей лестнице на чердак. Рабочий Лом, штопавший комбинезон, указал на картонную коробку из-под телевизора в дальнем углу. – Берите. -предложил Лом. – Что? -поинтересовался Старик. – А что хотите. Старик запустил руку в ворох одежды и под тканью нащупал холодный металл. Он понял, что это такое, еще когда вытаскивал тяжелый, цепляющийся за всё и не желающий вылезать предмет. – Будешь брать? -равнодушно спросил Лом, когда Старик извлек на белый свет пистолет-пулемёт Шпагина. -Тогда уж вместе с вон тем мешочком патронов, запасной диск – там же. – Правда?! – Да возьми, конечно. -подтвердил Глюк, -А я вот фляжку… Выйдя на «проспект» и остановившись под развесистой яблоней, Старик взвесил на руке ППШ. – Вот я теперь и при настоящем оружии! -гордо сказал он. -Повезло! А я думал, можно только какую-то мелочь на память… – Не хочу расстраивать, -пожал плечами Глюк, -но эта вещь тут совсем не в почёте. Древняя рухлядь, хлопушка елочная. Да и патроны к ней тоже дешевые. По-моему у Борова целый тюк валяется, никто не берёт, так что он даже собирался их Кузнецам на переплавку отдать. – Есть такой бородатый анекдот. -сказал Старик. -«Как, вы не любите кошек?! Да просто не умеете их готовить!» Где бы пристрелять машинку вечерком? У колодца Старика окликнул Хрыч, за спиной которого маячил взволнованный Тихоня с топором в руке: -Куда намылился? Что за кочерга под мышкой? Какой ещё погреб? Кому строить? Оставь всё, быстро топай к Борову! Он тебя ждёт на втором этаже столярки, в кабинете. – Я провожу. -быстро сказал Тихоня. – Чего? -несказанно изумился Хрыч, -Боишься, что заблудится? А секира зачем? Охранять от комаров? – Да я это… дрова рубил на кухне… -промямлил Тихоня. -В общем, провожу… Он всадил топор в пень и, косясь на автомат за плечом Старика, пристроился идти справа. – Говорят, есть не то два, не то три обитателя в Зоне, -вполголоса торопливо заговорил он, -которых зовут Шаманами, а кто пограмотнее – друидами. Их все наполовину уважают, наполовину боятся, даже лукьяновские отморозки. Они родились и выросли здесь. Ну, эндогены, понимаешь? Я никого до сих пор не видел, но были у нас гости, которые с Марьинским Шаманом встречались. Необычайно странный тип. Он, говорят, живёт отшельником на окраине Марьино, оружия вообще не носит. С его слов получается, что Зона – живой организм, а мы вроде блох на нём. – А что, -хмыкнул Старик, -тоже теория. Не хуже академических. Ты к чему это? Тихоня уцепился за рукав комбинезона Старика и остановил его. – А к тому, что кроме вас с Глюком всему «курорту» известно – Марьинский Шаман пришёл и сейчас беседует с Боровом. Пятьдесят лет назад на первом этаже маленькой столярки очевидно размещался цех и склад, а на втором – всякие крохотные помещеньица для бухгалтерии, канцелярии и, конечно, ленинской комнаты. Дверь ленинской комнаты Старик определил сразу: очевидно на ней был привинчен барельеф с профилем вождя. Пластину из цветного металла, естественно, сняли, а тёмное пятно с характерной бородкой и могучей черепной коробкой осталось. «Как в Хиросиме. -усмехнулся про себя Старик, -Тени исчезнувших людей». Под пятном в дереве острым предметом, очевидно стамеской были выдолблены крупные аккуратные буквы РАЙ. За дверью раздавался приглушенный шум. Старик прошёл было мимо, но потом остановился, вернулся и прислушался к едва различимым ритмичным коротким женским стонам. Озадаченно пожал плечами и повернулся к другой двери обитой некогда черным, а теперь гнусно-бурым дерматином. Дверь была приоткрыта. – Не размышляй. Правильно. Сюда,-хрипло сказал изнутри Боров. -Ждём. – Мутируем помаленьку? -дружелюбно спросил Старик, входя. -Сквозь двери видеть учимся? – Нет! -рыкнул Боров. -Не пори чушь. Садись за стол. Это Шаман. Разговор имеет. Касаемо тебя. Старик отметил, что торговец – не в своей тарелке, нервный и неуверенный. Он сидел, утвердив руки на столе, крутил толстыми пальцами и переводил взгляд исподлобья то на Старика, то на гостя в комбинезоне армейского покроя, но непривычного светло-серого цвета. Шаман был совершенно неопределенного возраста, среднего роста, узкоплечий и какой-то гибкий, струящийся. Ноги-руки у него явно не выглядели богатырскими, но конфликтовать с ним не хотелось уже с первого взгляда. Голова Шамана была велика, покрыта густыми короткими волосами, напоминающими серый кошачий мех. Лицо с ровной матовой кожей без следов щетины, сильно сужавшееся от большого черепа к подбородку. Янтарные глаза были широкими, сонно прикрытыми веками без ресниц, а когда веки поднимались, было видно, что зрачок вертикальный, словно у кошки. Старик без спешки сел, заметил: -Вообще-то мне работать надо… – Думаю, работа подождёт. -услышал он звонкий, чистый голос. Когда Марьинский Шаман разговаривал, он казался чревовещателем, плотно сжатые губы начинали незаметно двигаться, но дикция была великолепной. -Во сколько почтенный Боров оценит вот это? Он вынул из кармана и с тяжелым металлическим стуком положил на стол мерцающий багровыми сполохами шарик величиной с грецкий орех. Боров подкатил его пальцем, подумал. – Шестьсот СВД. -сказал он. – Вы традиционно умеренны. Колобок стоит вдвое дороже. Но не будем торговаться. -небрежно сказал Шаман. -Берите «штуку» себе, а гонорар выдайте, пожалуйста, уважаемому Старику. Это будет компенсацией за его рабочее время, потерянное в ходе беседы. Не возражаете? – Еще бы он возражал! -возмутился Боров. -Двухнедельный заработок опытного добытчика! Маленький рот Шамана внезапно растянулся в подобии улыбки, обнажив великолепные зубы. – Рад сделать приятное. Однако ближе к делу. Я пришёл, чтобы задать несколько вопросов человеку, прибывшему три дня назад, а им оказались вы, Старик. Не соблаговолите ответить? – Если смогу, отчего нет? Короткое молчание. – Вы сейчас хотите отгородиться от меня. -сказал эндоген. -Чувствуете одновременно интерес и… Нет, не страх, но огромное недоверие. Настороженность. Это помешает нам разговаривать. – Неравное положение. -заметил Старик, -Вы, Шаман, меня просвечиваете, а я вас не вижу. Неприятно… – Простите, впредь не буду. Это справедливо. Скажите, когда вы входили в Зону, почувствовали что-нибудь необычное? – У верблюда спросили, отчего у него кривая шея. Он ответил: «А что у меня прямое?» В Зоне всё необычно. – Я, разумеется, не видел живого верблюда, но смотрел рисунки в Усть-Хамском зоопарке. Действительно, странный зверь. И притча остроумна. Да, для вас Зона необычна во всём, но тем не менее… – Нет, не почувствовал. Вдобавок, попал под удар мозгоеда. -сказал Старик. – Да, уже знаю, сообщили. Долго болела голова после того, как пришли в себя? – Н-нет… Часа три. – Да, повезло. -сказал Боров. – Везенье? Мозгоед не смог подчинить жертву за сорок метров на открытом пространстве? Гм… Допустим. «Северное сияние» в тот вечер началось именно тогда, когда вы потеряли сознание. А последние вспышки, почти незаметные в лучах солнца, пропали в момент, когда вы пришли в себя. Верно? Боров тяжело уставился на Старика. – Сколько аномалий появилось за время «сияния» на видимом вокруг «курорта» пространстве? – Две машины времени, -стал загибать пальцы Боров, -электра, карусель…ага… так… шесть. – Исчезло? – Семь. – Это нормально? – Ёлки-моталки! -сказал поражённый Боров. -А ведь точно! Да кто ж он такой? – Сейчас постарайтесь отвечать первое, что придет в голову, мгновенно, не раздумывая. -попросил Шаман. Он рывком подался вперёд и, глядя в глаза Старику, выпалил: – Покажите, где северо-северо-запад. Старик махнул рукой. – Который час? – Десять тридцать. – Где сейчас Хрыч? – Откуда мне знать? – Где Хрыч?! – На вышке! Отстаньте, не буду больше, голова кружится. – Да, действительно, хватит. -согласился эндоген. -Подведём итоги. Направление определено безошибочно. Время – с погрешностью до минуты. Где находится Хрыч вы также чувствуете, хотя видеть не могли, потому что он только что поднялся на смотровую площадку. Последний вопрос вызвал у вас головокружение, потому что вы еще не привыкли к подобным упражнениям. – Так ты что, мутантом делаешься? -сокрушенно поинтересовался Боров. -Всего за три дня! Эх, Старик, Старик, а я-то собирался тебя в долю взять. За стеной согласились с твоими ценами, товар на днях отпустят по новым нормам, которые ты присоветовал. Как бы мы развернулись, а? Что ж ты! И как теперь с тобой быть, а? – Прежде всего – не делать глупостей. -ровно сказал Марьинский Шаман. -Что вы тревожитесь, дорогой мой? Всем известно, что Зона может обострять какие-то потенции поселенца. Один неожиданно начинает с молниеносной быстротой считать в уме (не правда ли, Боров?), у другого появляется необычайно чуткое обоняние или острое зрение, третий становится снайпером. Старик – не исключение. – А зачем тогда понадобилось смотреть на него, такого неисключительного? -вкрадчиво спросил Боров. – Зашёл мимоходом. Однако, мне пора. -Шаман легко встал. -Уважаемый Боров, в прошлый раз вы по моей просьбе заказывали книги из-за стены. Надо полагать вот они? – А как же, вот эти вьюки в полиэтилене. – Забираю. – Да они же тяжеленные! – Ничего. Надеюсь, до реки поможет донести Старик, а за ней меня терпеливо ожидают носильщики. Кстати, дорогой Боров, не в службу, а в дружбу – предупредите ваших охранников, чтобы те не вздумали закидать их гранатами, видите ли, в носильщиках у меня пара мертвяков. Боров крякнул и поспешно покинул комнату. Эндоген взял блестящую тросточку, и тоже направился к двери. Старик подхватил вьюки, впрямь оказавшиеся неподъёмными, пыхтя, потащил их. Когда они миновали дверь «Рая», та распахнулась и на пороге показался голый Бармалей, почесывающий мохнатое брюхо. Увидев Шамана, он выпучил глаза, издал горловой звук и мгновенно захлопнул дверь. Со Старика сошло семь потов, пока он дотащил до плотика груз за ни разу не оглянувшимся Шаманом. – Тяжело? Простите и не обижайтесь. -неожиданно мягко сказал Марьинский Шаман. -Так нужно. Все должны были видеть, что вы честно отрабатывали гонорар. Кстати, обязательно напомните Борову, чтобы выдал всё. Он не обсчитывает, но иногда может «забыть» о том, что нужно заплатить. А теперь с глазу на глаз спрошу самое главное: почему вы здесь? – Не могу ответить в двух словах. – Может быть вас звала Зона? -чуть расширились вертикальные зрачки. – Что значит «звала»? – В подсознании не возникал убедительный голос? – Я не сумасшедший. -сухо сказал Старик. -И достаточно образован, хотя и не читаю (он покосился на переплеты книг под прозрачной упаковкой) «Квантовую физику». – Ах, да причём тут сумасшествие. -с легкой досадой сказал эндоген. -Меня привело сюда ощущение, что вы понадобились этому миру. Но для чего? Прошу, если почувствуете, что с вами происходит что-то странное даже по здешним меркам, позовите меня. – Позвонить по телефону? -иронично спросил Старик. -Диктуйте номер. Или просто покричать за реку? – А вы до сих пор не знаете, что внутри Зоны можно переговариваться при помощи карманных компьютеров? – несколько удивился Шаман. -Хотя правильно, там за стеной эти переговоры ведь не перехватываются… Но вы можете связаться со мной гораздо проще. Отвернитесь. Закройте глаза. Теперь постарайтесь представить моё лицо. Так, просто отлично. Несколько раз мысленно позовите меня. Замечательно. – Телепатия? -поразился Старик. – Читать чужие мысли нельзя. Передавать абстрактные понятия на расстояние – тоже. А вот транслировать простейшие эмоции – можно. Это что-то вроде мысленного крика боли, страха, радости. Можно позвать кого-то, как вы сейчас. Правда, только один из тысячи способен вас услышать. И я услышу. А, вот и охранники. Сейчас переправят на тот берег. Шаман поднял руку, в которой была никакая не тросточка, а метровый прут стальной арматуры, начищенный до блеска и заточенный с одного конца до игольной остроты. – Всего вам доброго, Старик. -пожелал он. – Ты бы ещё в полночь вышел пристрелять свою Царь-пушку. -ворчал Баклажан. -Вон, на том берегу видишь два засохших дерева? Между ними – светящиеся шары. Это бродячие погремушки. Они безвредные, если голыми руками не хватать. Вот по ним, несчастным, мы и тренируемся, словно в тире. В случае промаха пули уйдут в сторону леса, там никого из людей быть не должно, нечего там делать. При попадании погремушка на пару секунд разгорится и затрещит. Давай пали, успехов тебе в безнадёжном деле! Патроны-то хоть есть? – Хватит. Боров отдал задешево. – Само собой. Кому они нужны… Старик положил автомат на плетень, тщательно прицелился. Простучала короткая очередь. – Тьфу! -сплюнул он. -Последние сто лет оружия в руках не держал. – Оно и видно. -безжалостно хмыкнул Баклажан. -Мимо. Некогда мне, пойду. А ты тут упражняйся, только смотри с машинкой осторожнее. Какое-никакое, а оружие. Оставшись в унылом одиночестве, Старик тяжело вздохнул, покрепче взял ППШ, навалился на приклад и трижды нажал спусковой крючок. На противоположном берегу Норки распустилась и погасла тройка сияющих голубых шаров, послышалось перекатывание крупного гороха в жестяной банке. – Птица Говорун, -довольно процитировал Старик, -отличается умом и сообразительностью! Продолжим. |
||
|