"Изабель" - читать интересную книгу автора (Кей Гай Гэвриел)

ГЛАВА 4

Когда Нед утром спустился на кухню с опухшими от беспокойного сна глазами, все уже уехали в город. Вторая рабочая фотосессия у собора. На столе лежала записка от Мелани, в которой говорилось, что они вернутся к ленчу. Он не стал надевать рубашку, и Вера-чист из соседней комнаты-прачечной улыбнулась ему, а потом демонстративно отвела взгляд. Он о ней забыл. Быстро выпил апельсинового соку и пошел опять наверх одеваться.

Потом позвонил Мелани.

Три звонка.

— Да? — Совершенно ледяной тон для одного слова, подумал он. Впечатляет.

— Привет! — весело поздоровался Нед.

— Нед Марринер, — ответила она тихим, напряженным голосом, — тебе грозят большие неприятности. Ты даже представить себе не можешь. На твоей могиле вырастут маргаритки, ты встретишься с Создателем и будешь петь в хоре с ангелами. — Он слышал, что она старается сдержать смех, но уже начинает смеяться.

— Черт! — произнес он. — Все-таки я талантливый.

— Талантливый и мертвый. Пойдешь на корм рыбам.

— Но, Мелани! — запротестовал он. — Я думал, тебе понравится!

— Свадебный марш? Свадебный марш в качестве мелодии звонка мобильного телефона? Мы в этом проклятом соборе! Грег в истерике. Он обхватил колонну, чтобы не упасть. Он на нее писает! Я тебя заставлю страдать!

Она сама была близка к истерике, если судить по голосу. Все это Неду очень нравилось.

— Не сомневаюсь. А пока, может быть, тебе захочется позвонить Стиву и Грегу, когда представится случай.

Она замолчала, понизила голос:

— Правда? Ты до них тоже добрался?

— До них тоже. Увидимся за ленчем.

Он дал отбой, ухмыляясь.

Поразмыслив, Нед решил какое-то время прятать свой новый телефон. Он ничего не сможет поделать, если она решит испортить простыни на его кровати, но сильно сомневался, что ей понравятся садовые улитки в ее собственной постели, и небрежное упоминание о подобной возможности могло бы отсрочить мщение. Он считал, что сумеет справиться с Грегом и Стивом. Но Мелани — крепкий орешек.

Он провел утро, слоняясь по дому, и энергично гнал от себя любые мысли об эссе, которые ему предстояло написать. На него все еще действует разница во времени, правда? Стоит ли ожидать, что человек, страдающий от нарушений биоритма, сядет писать эссе по английскому или истории?

Несмотря на то что сказала Кейт Уэнджер, он некоторое время провел в Интернете, шарил по «Гуглу», набрал «кельты, Прованс» и кое-что записал. Затем вышел в солнечное утро и слушал музыку на террасе, пока не увидел микроавтобус, взбирающийся на холм к воротам виллы.

Нед снял плеер и положил его на стол. У него было нехорошее предчувствие насчет того, что сейчас произойдет. Он выпрямился в шезлонге и с энтузиазмом помахал рукой, приветствуя всех. Отец помахал в ответ с подъездной дорожки. Мелани стояла рядом с фургоном, подбоченясь, и пыталась уничтожить его взглядом. Это сложно, если твой рост едва достигает пяти футов, подумал Нед.

Грег и Стив, благожелательно улыбаясь, поднялись на террасу вместе. С той же улыбкой они схватили Неда за руки и за ноги (довольно сильные парни, оба) и потащили вниз по лестнице, а потом по траве к бассейну.

Он услышал смех Мелани и отца, что было приятно, но потом он взлетел в воздух.

В бассейне было холодно, очень холодно. Задыхаясь и кашляя, Нед вынырнул на поверхность. Он знал, что сказать. На это существовал освященный временем мужской ответ.

— Ах, — произнес он. — Очень освежает. Большое спасибо, ребята.

Нед постарался упомянуть об улитках за ленчем на террасе: он якобы слышал, что у местных улиток есть пугающее обыкновение заползать в постель к людям, особенно по весне.

Интересно то, что задумался именно Стив, когда это услышал. Мелани сделала вид, что сомневается в правдивости этой информации. Трудно сказать, притворялась она или нет.

Отец Неда пребывал в удивительно расслабленном состоянии, он сказал, что сделал несколько многообещающих снимков купола в баптистерии камерой с отражателем для вспышки, рассеивающим свет. Они также сняли колонны в монастыре и зигзагообразный узор, который он заметил там, на дорожке. Нед узора не видел, но у него не было отцовских глаз, и вчера, в монастыре, он был несколько выбит из колеи.

— Мне очень понравилась твоя царица Савская, — сказал отец. — Цвет великолепный. Под определенным углом зрения напоминает янтарь. Мы потом посмотрим фотографии. Но я думаю, мне она пригодится. Я вернусь, если понадобится, перед тем, как мы отправимся домой, может быть, попробую снять ближе к вечеру. Две хорошие подсказки, Нед.

Сегодня после полудня он собирался встретиться с Оливером Ли в кафе в центре города, чтобы поговорить с глазу на глаз, это будет их первая настоящая встреча. Баррет, художественный редактор, прилетит из Нью-Йорка на следующей неделе, он хотел присутствовать на их встрече, но они оба решили встретиться без посредника.

— Он мне может понравиться или не понравиться, но, в конце концов, это не имеет значения. Нам не придется работать вместе.

— Но ты уверен, что он тебя полюбит? — усмехнулся Нед. Холодная вода точно его взбодрила. Давно позабытое средство от нарушения биоритма: ледяной бассейн.

— Меня все любят, — ответил Эдвард Марринер. — Даже мой сын.

— Ваш сын, — мрачно заметила Мелани, — ужасный человек.

— Действительно, — согласился Грег, качая головой. Стив молчал, возможно, думал об улитках в своей постели.

Нед решил, что ему придется как-нибудь проделать этот фокус с улитками и вытерпеть последствия.

Оказалось, что остальные трое собираются высадить его отца в центре города, а потом ехать на восток, к горе Сент-Виктуар, которую Поль Сезанн изображал на своих картинах сто раз. Художник здесь родился и умер. Он был главной знаменитостью Экса и прославил эту гору.

Нед вспомнил, как отец ворчал по поводу Сезанна во время перелета, листая заметки Баррета Рейнхардта: что почти невозможно сделать фотографию этой горы, которая не была бы копией картины художника или сентиментальной данью уважения ему. Он не жаждал снимать ее, но Баррет сказал, что просто невозможно делать в Провансе фотоальбом и не сфотографировать этот пик. Особенно если ты — Эдвард Марринер, прославившийся своими горными пейзажами.

— «Просто невозможно», — повторил отец тогда в самолете, копируя голос художественного редактора.

Эта послеполуденная поездка будет отчасти выездом на природу, а отчасти осмотром некоторых мест, которые Баррет отметил на картах как площадки возможных съемок. Отцу Неда следовало самому туда поехать, но помощники уже научились отбирать те места, которые ему точно бы не понравились.

— Ты едешь? — спросил Стив у Неда.

— Собственно говоря, мне надо быть в городе где-то около пяти. У меня кое с кем назначена встреча.

— С кем? Что? Как? — заинтересовался Грег. — Мы же только что приехали сюда!

Нед вздохнул.

— Я вчера утром познакомился с девушкой. Мы пили колу.

— Вот это да! — улыбнулась Мелани.

Грег пристально смотрел на него.

— Свидание? Уже? Господи, этот мальчик — мужчина из мужчин!

— Не торопи его и меня тоже, — сказал Эдвард Марринер. — Я и так чувствую себя старым.

— Мы тебя привезем вовремя, — пообещала Мелани, бросив взгляд на часы. — Только надень шиповки, Нед, возможно, придется подниматься на гору. Сандалии не годятся.

— Ладно. Но только ты завяжешь мне шнурки? — спросил Нед. Мелани снова улыбнулась. Он был рад, что сменили тему. Эти разговоры о свидании вызывали у него чувство неловкости.

Они высадили отца в Эксе, а потом по кольцевой дороге обогнули город и направились к горам по извилистому маршруту, по которому, по словам Мелани, обычно ходил Сезанн в поисках места для этюдов.

До горы довольно далеко, если идти пешком, подумал по этому поводу Нед: в девятнадцатом веке, в Средние века, в древнеримские времена люди ходили пешком или ездили на ослах, а дорога была намного более ухабистой. Все было дальше и медленнее в те времена.

А в начале двадцать первого века — вот они, мчатся по этим извивам на микроавтобусе «Рено» с кондиционером и примерно через двадцать минут уже будут у горы, а потом вернутся в центр города ко времени его встречи с Кейт Уэнджер.

Сезанн, или священники, которые ходили по истертым дорожкам вчерашнего монастыря, или те средневековые школяры, которые молились в соборе, а потом шли через площадь на лекции, — все они передвигались по миру совсем с другой скоростью, чем эта, даже если ученики опаздывали на урок и бежали бегом. Нед точно не знал, что все это значит, но это что-то значило. Может быть, он вставит это в эссе, когда решит все-таки сделать домашнее задание.

Стоял сверкающий, ясный день; они все надели темные очки. Очки Мелани были огромными, они скрывали половину ее лица; светлые волосы Стива и маленькие круглые темные очки делали его похожим на русского революционера. Грег напоминал вышибалу из ночного клуба.

Повинуясь безотчетному порыву, Нед снял темные очки. Он решил, что хочет видеть пейзаж так, как видели его люди давным-давно. Он чувствовал себя немного глупо, но лишь самую малость. Он подумал о той круглой башне вчера, над городом, и о людях, которые сторожили там и смотрели в эту сторону.

Он не знал, что они высматривали на востоке, щурясь против восходящего солнца, но кто-то предвидел опасность с этой стороны, иначе они не построили бы башню на том месте, правда? Более опасный мир, чем сегодня, подумал он. Если только ты не в Судане, например.

Нед посмотрел в окно, пытаясь удержать мысли здесь, не позволить им унестись туда, в Африку, за Средиземное море. Собственно говоря, это не так уж и далеко.

Сидящая рядом с ним в среднем ряду автобуса Мелани наклонилась к нему и прошептала:

— Твоему папе очень понравились обе твои идеи, знаешь ли. Он потратил много времени, делая снимки в баптистерии.

— Он никогда не торопится, — ответил Нед. — Не пытайся лестью облегчить свою судьбу, женщина. Я объявил тебе войну. Подумай об улитках в своей постели.

Мелани пожала плечами.

— Я люблю эскарго. И потом, если сравнить перспективу оказаться в постели с ними или с некоторыми из мужчин, с которыми я встречалась…

Нед рассмеялся. Но потом он опять почувствовал себя слишком юным. Он также подумал, уже не в первый раз, что женщины бывают ужасно странными. Если те мужчины были такими противными, зачем она с ними встречалась, зачем спала? Он искоса взглянул на Мелани и чуть не задал ей этот вопрос. Если бы они были наедине, он мог бы его задать; что бы о ней ни говорили, но Мелани не уклонялась от ответа. Она была забавной и откровенной. И она, в самом деле, не обращалась с ним как с маленьким, как с частью своей работы. Она бы ответила. Возможно, Нед бы что-то узнал. Он приближался к такому возрасту, когда нужно научиться понимать многое так или иначе.

— Вот она! — сказал Стив, указывая рукой. — Цель замечена.

Они впервые ясно увидели гору, ее вершину, поднимающуюся над сосновым лесом. Дорога снова сделала поворот, и они потеряли гору из виду, потом снова ее увидели, на следующем повороте. Грег съехал на обочину, включил «аварийку», и они сидели и смотрели. Треугольник западного склона горы Сент-Виктуар властвовал над равниной и деревьями.

— Ну, это типичный кадр из серии «Здесь был Сезанн», — с сомнением в голосе произнесла Мелани. — Вероятно, мы могли бы получить разрешение от хозяев одного из этих домов расположиться на их владении. — Они проехали мимо множества вилл у дороги.

— Хорошо, да, мы знаем, что можем снять отсюда. Что там еще есть, если шеф захочет поехать в другую сторону? — спросил Грег. В его голосе тоже не ощущалось восторга.

— Мы поэтому сюда и приехали, — сказал Стив.

Грег снова выехал на дорогу. Еще несколько минут она петляла, потом машина подъехала к деревне и абсолютно прямому двойному ряду деревьев вдоль другой дороги, отходящей от этой вправо. На указателе было написано: «Ле Толоне». Слева стоял замок. Сейчас он был похож на правительственное здание, со стоянкой для автомобилей перед ним.

— Останови на секунду, — попросил Стив. Грег свернул к обочине. Стив опустил свое окно, снял темные очки и стал пристально рассматривать деревья.

— Платаны, — сказала Мелани. — Они здесь повсюду, для защиты полей и виноградников от ветра.

— Мистраль! Мистраль! — воскликнул Грег с притворным ужасом. — Она никогда не биль такой ужасный, как в этот год, мез ами! А ети вольки!

— У рая есть свои недостатки, — возразила Мелани. — Ветер — один из них. И у тебя ужасный акцент, Грег. — Но она смеялась.

У нее приятный смех, подумал Нед. И улыбка тоже приятная. Но они все равно в состоянии войны. А милосердие — для слабаков.

Мелани нагнулась в сторону Неда и посмотрела в его окно.

— Стив, как ты думаешь?

— Снимок общим планом с верхней точки этой прямой дороги? Они замечательно получаются. Баррет не отметил эти точки, правда? Отвези нас немного выше, Грег.

Грег отвез, Стив достал фотоаппарат и быстро сделал пару цифровых снимков. Качество сейчас не имело значения, понимал Нед; их сделали только для того, чтобы его отец мог взглянуть на то, о чем они говорят.

Стив оглянулся на Мелани и сказал:

— Ты говоришь, есть еще и другие такие же? Может, после посмотрим некоторые? Может, в каких-то местах лучше снимать на закате или на восходе? Это может быть…

— Угу, — отозвался Грег. Он снова съехал с дороги в том месте, откуда он могли посмотреть вдоль двойной аллеи зелени. — Удачная мысль. Большинство аллей тянется с востока на запад. Большие ветра дуют с севера.

Нед поразился, но напомнил себе, что люди его отца всегда будут компетентными, хорошо знающими свое дело, пусть даже они носят смехотворные шорты или пишут зелеными чернилами и рисуют смайлики.

Ряд платанов тянулся вдаль, деревья стояли на одинаковом расстоянии друг от друга, обрамляя дорогу с обеих сторон. Весенние листья образовали полог над головой.

Он несколько секунд смотрел на них из открытого окна, потом покачал головой.

— Мне очень жаль, но здесь вы не увидите ни заката, ни восхода, — сказал он. — Уже слишком много листьев, ребята. Это кадр для зимы.

Грег и Стив одновременно медленно обернулись назад и посмотрели на него.

— Мудро, — заметил Грег. — Очень мудро! Что, если он окажется таким же, как его старик? Представь себе, что их будет двое! И он уже подцепил тут девчонку. Думаю, я сделаю Неда своим новым героем.

Стив рассмеялся.

— Это серьезное обязательство!

— Погодите, вы еще увидите его на роликах, — сказала Мелани.

Нед на это покачал головой. Что делать с такими, как Мелани?

— Правильно, — сказал он. — Я катаюсь на роликах, точно как папа.

Грег рассмеялся и опять завел машину, а Мелани отметила место, где они стояли. Потом сделала еще одну пометку.

Прямо впереди находилась Т-образная развилка. Справа от нее стоял довольно большой ресторан, а впереди — маленькое кафе, столики которого выстроились по обеим сторонам дороги. Кажется, больше в Ле Толоне ничего и не было. Они проехали через него. Немного дальше дорога пошла вверх, закрывающие ее леса расступились, и все впервые увидели гору целиком, не заслоненную деревьями.

Нед поразился. Трудно было не почувствовать изумление. Гора Сент-Виктуар полностью доминировала над ландшафтом.

Она не была громадной, по ней нельзя было бы кататься на сноуборде зимой, но вокруг не было других гор или холмов, а треугольная вершина четко и величаво вырисовывалась на фоне неба. На самой вершине Нед увидел белый крест.

— Ну, — сказала Мелани, сверившись со своими записями, — Баррет написал «денежный снимок» про место впереди, там, где съезд с дороги.

Грег его увидел и свернул к обочине. Он выключил двигатель. Они все вышли.

Треугольник нависал над длинным зеленым полем. Слева его окаймляли деревья, но ни одно из них не мешало. Место целиком открыто для съемки, легко построить кадр. Каменистые склоны залиты лучами солнца. Гора выглядела как в первобытные времена, она потрясала. Все четверо некоторое время молчали, рассматривая ее.

— Боссу это не понравится, — наконец произнес Стив. Он снова надел темные очки.

— Знаю, — мрачно согласилась Мелани. И вздохнула. — Здесь прямо специальное место «подъезжай и щелкай». С таким же успехом можно было бы повесить вывеску «Кодака» и расставить столы для пикника.

Собственно говоря, Нед не был так уж в этом уверен. Безрадостные скалы над зеленым лугом не казались ему красивыми. Он чувствовал в них нечто более мощное и тревожное. Он хотел что-нибудь сказать, но примерно через минуту после того, как они остановились и вышли из машины, он начал чувствовать себя странно. И он промолчал. Стив сделал еще несколько снимков цифровой камерой.

— Я отмечу это место, но давайте поедем дальше, — сказала Мелани. — Я беспокоюсь насчет Баррета Рейнхардта, если он так себе представляет денежный снимок.

— Этот человек хочет продавать книги, — сказал Грег. — Это похоже на фотокопию картины, которая всем известна. Эффект узнавания.

Они снова сели в микроавтобус. Нед сглотнул и почувствовал во рту металлический привкус. Он понятия не имел, что это такое. Ленч, который им приготовила Вера-кок? Вряд ли. Это было больше похоже на мигрень, чем на что-то другое, и началось внезапно. У него никогда не болела голова, если не считать тех двух раз, когда они с Барри Стейли напились дешевого вина на вечеринках одноклассников и его вывернуло по дороге домой.

«Этого мне вспоминать не следовало», — подумал Нед.

Его и правда затошнило. Дорога продолжала извиваться к югу от горы. От тряски в машине ему стало еще хуже. Слева от них были стоянки, где люди могли выйти из автомобилей и подняться на гору пешком. Нед увидел большой деревянный указатель с картой тропинок, ведущих к вершине.

Теперь у него в голове возникло что-то вроде иголки, будто кто-то взял маленькое, острое копье и раз за разом всаживает его ему в левый глаз. И еще он слышал жужжание, высокое, как жужжание бормашины дантиста.

Остальные были заняты разговорами, Грег останавливал микроавтобус, потом ехал дальше, все трое присматривали углы съемки вдоль этой стороны горы, подходы к снимку, передний план, средний план. Мелани продолжала рассказывать историю этого места.

Похоже, они решили, что ни одно из мест у дороги не годится. Все они слишком близко к горе, невозможно выстроить кадр. Нед их почти не слушал. Он был рад, что все трое заняты и не замечают, что он прислонился к двери и закрыл глаза за темными стеклами очков.

Он слышал голос Мелани, читающей свои заметки, словно приглушенный расстоянием. История с географией. Может, она напишет за него эссе. Это мысль. Он бы угостил ее эскарго.

Ему удалось открыть глаза. Перед ними расстилалась широкая золотисто-зеленая равнина, она тянулась на восток и на юг прочь от горы. Туда показывала Мелани. Нед не мог понять того, что она говорила. Он снова прикрыл глаза. Попытался сосредоточиться на ее голосе, пробиться сквозь приступы боли в голове.

— Теперь ландшафт изменится, — говорила Мелани. — Мы находимся к югу от горы. Все воспринимают ее как треугольник, потому что именно эту сторону чаще всего рисовал Сезанн. Но отсюда тянется длинный, очень длинный гребень, не треугольник, не пик. А впереди, где мы поворачиваем на север, находится Пурьер, где произошла битва. Миновав его, мы попадем туда, куда он послал людей, чтобы устроить засаду.

— Мы туда заглянем? — спросил Грег.

— На место засады? Да, конечно. Каньон Ада, так оно называется. Ищите указатель. Может, мы немного поднимемся на гору? Снимем оттуда, где они ждали? Оливер Ли что-то писал об этой битве, по-моему.

— Ну, да, если есть что снимать, — сказал Стив. Голос у него был недовольный. Эти трое изо всех сил стараются угодить отцу, понимал Нед. Они шутят, поддразнивают его и друг друга, но совершенно очевидно, что они гордятся тем, что работают на Эдварда Марринера.

Нед прижал большой палец к виску и попытался придавить боль. Это не помогло. Он понятия не имел, о чем говорит Мелани. Какая засада? Какая битва?

— Есть тайленол? — спросил он.

Она быстро повернулась к нему.

— Что случилось, Нед?

— Что-то вроде головной боли.

— Черт! Парень не может такого говорить на свидании!

— Помолчи, Грегори. — Мелани копалась в своей бездонной черной сумке. — Тайленол, адвил, аспирин, что ты хочешь? Адвил от головной боли лучше помогает.

Три варианта выбора. Он подумал.

— Адвил, пожалуйста.

Сейчас они ехали через деревню по извилистой дороге, затем двинулись на север. Она дала ему пару таблеток и воду в бутылке. Нед выпил и выдавил из себя бледную улыбку.

Они находились к востоку от горы и ехали на север, чтобы вернуться домой с другой стороны, описав круг. Здесь тоже нельзя было сделать стоящих фотографий — деревья заслоняли вид.

— Вот твоя Канонада, — сказал Грег.

— Именно это я и чувствую, — пробормотал Нед. — У меня в голове артиллерия.

Грег немного проехал по тряской дороге, посыпанной гравием, мимо знака, строго запрещающего въезд, и затормозил. Нед был несказанно рад, когда машина остановилась.

— Ладно, туристы, вылезайте и идите на разведку, — сказал Грег. — Давайте поднимемся выше и посмотрим, что к чему.

— Я не стану подниматься, если не возражаете, — сказал Нед. Он боялся, что его стошнит. К иголке и сверлу в голове присоединился молоток. — Вы, ребята, делайте свою работу, я подожду здесь.

Он вышел из микроавтобуса вместе с ними. Не хотел, чтобы его стошнило прямо в машине. Нашел пенек и сел спиной к солнцу.

— Я останусь, — сказала Мелани. — А вы идите вдвоем. Позвоните, если я вам буду нужна.

— Ты позвони, если мы будем нужны, — ответил Стив, глядя на Неда.

— Со мной все в порядке. Мелани, иди и…

— С тобой не все в порядке. Ты совсем зеленый. Мне нравится зеленый цвет, но не на лицах парней. Идите вдвоем.

— Мы быстро, — пообещал Грег.

Нед ощутил сильное смущение, отчасти вызванное тем, что решение Мелани остаться его даже обрадовало. Он никогда в жизни не падал в обморок, но сейчас у него мелькнула мысль, что это может случиться. Он опять прикрыл глаза за стеклами очков. Было не слишком жарко, но он сильно вспотел. Во рту пересохло.

— Выпей еще воды, — предложила Мелани и принесла ему бутылку. Она сняла свою большую соломенную шляпу, надела ему на голову, чтобы защитить от солнца. — У тебя бывают мигрени?

— Никогда в жизни. А у тебя?

— Часто. У тебя один глаз не в фокусе? Ты чувствуешь в голове нечто вроде ауры?

— А как я должен чувствовать ауру в голове?

Она слабо рассмеялась.

— Кому удается описать подобные вещи?

Нед слышал, как Мелани ходит вокруг него.

— Думаю, что и наверху не удастся сделать хороший кадр, — сказала она. — С этой стороны горы — только склон, поросший деревьями.

Нед пытался вести себя как обычно.

— Может, он мог бы снимать на восходе солнца с вершины? Глядя сверху вниз, вдаль? В отличие от Сезанна? Или, послушай, может, папа просто снимет гору с места Баррета, а в книге напишут, что именно этот вид писал Сезанн сто лет назад.

— Твоему отцу это понравится?

— Может быть. Наверное, не понравится. — Нед глотнул еще воды. Прижал бутылку к голове под шляпой. — А почему устроили эту засаду?

— Тебе сейчас ни к чему урок истории, Нед.

— Мне нужно чем-то отвлечься. А ты когда-нибудь падала в обморок?

— Так плохо? Ох, Нед, я позову остальных.

— Нет. Просто поговори со мной. Я тебе скажу, если станет хуже.

Ему действительно стало хуже. Он ждал, когда адвил подействует.

Она вздохнула.

— Ладно. Эта местность, там, где мы повернули на север, была полем боя. Одно из тех событий, которые меняют ход истории. Римлянин по имени Марий разгромил огромную армию варваров, которые шли на Рим. Если бы он их не остановил здесь, они могли бы взять Рим, так считают историки.

— Что за варвары?

— Несколько племен объединились, они мигрировали с северо-востока. В основном это были кельты. Римляне называли их варварами, но они всех так называли.

— Насколько большой была эта армия? — Нед держал бутылку на лбу.

— Огромной. В книгах сказано, что здесь погибло двести тысяч, может, больше, и с ними были их женщины и дети. Уцелевшие стали рабами. Это очень большое количество людей. Римляне захватили группу вождей и сбросили их в провал, так называемый гарагай, на вершине горы. У Мария была колдунья, или ведунья, которая велела ему это сделать, потому что это было нечто вроде места для жертвоприношений, чтобы их духи не смогли потом вернуться и помочь своим соплеменникам. Тот город, возле которого мы повернули наверх, позже назвали Пурьер, что значит «гниение». Гадость. Подумай, двести тысяч гниющих трупов.

— Как раз сейчас я бы предпочел об этом не думать, спасибо. Это месть, Мелани?

— Нет! Нет-нет, правда! Ох, Нед, прости меня!

Но знание, как бы вы его ни получили, меняет все, подумал Нед. Нельзя вернуться к незнанию, даже если очень хочется. А если сопоставить то, что он только что услышал, с другими вещами, с тем, что было вчера, с тем ощущением, которое возникло у него в монастыре…

Он снова ощутил это сейчас, это внутреннее озарение. Оно проявлялось, открывалось.

Нед резко оттолкнулся от пня и встал. Сердце его сильно билось.

— Что?

— Ш-ш-ш. Погоди.

Нед снял темные очки, теперь он чувствовал страх, а не только боль. Он открыл глаза при слишком ярком свете. Боль плясала и вонзалась в его мозг. Но то, что он увидел, глядя на гору, было хуже. Деревья и трава между ними и гребнем горы вместо прозрачного, мягкого весеннего света были залиты — были пропитаны — тошнотворным темно-красным цветом.

Это было ужасно. Словно Нед смотрел сквозь какой-то зловещий светофильтр. Мир утонул в кроваво-красном цвете. И внезапно он почувствовал и запах тоже. С ужасом и отвращением он ощущал привкус крови. Она была у него во рту, в горле, липкая, густая, удушающая и…

Он отвернулся, и фонтан рвоты хлынул у него изо рта. Потом еще раз и еще, он весь содрогался, его выворачивало наизнанку.

— Боже мой, Нед! Мне не следовало…

— Кажется, мне не очень-то нравится это место, — выдавил он, тяжело дыша.

Мелани уже достала телефон.

— Не звони им! — сказал он. Говорить было тяжело. — Я просто… это просто мигрень, наверное.

Слишком поздно. Она быстро что-то говорила Грегу, звала их обратно. Если честно, Нед был не против. Ему надо убраться отсюда, туда, где он смог бы попытаться справиться с тем неоспоримым фактом, что, кажется, видит и чувствует присутствие насильственной смерти огромного количества людей. Бойню, мир, пропитанный кровью.

Вчера — скульптура, высеченная восемьсот лет назад. А теперь это.

— Когда… — Он сделал вдох, чтобы успокоиться. — Мелани, когда произошла эта битва?

— Ох, Нед. Забудь об этой чертовой битве! Вот вытри лицо. — Она дала ему одну из влажных салфеток из пакетика. Еще одна вещь из ее сумки. Он сделал то, что она велела, и снова надел темные очки. Выпил немного воды.

— Когда она была? Скажи!

— Ох, черт. — Он слышал, как она листает свои записи. Его глаза опять были закрыты. — В 123 году до нашей эры, так у меня написано. Почему тебе так хочется об этом говорить?

— Потому что не хочу говорить о рвоте, ясно?

Две тысячи сто лет.

Что происходит, когда теряешь сознание? Глаза закатываются под лоб? Можно умереть, например, если ударишься головой о камень?

Нед слышал, что приближаются парни. Очки он не снял. Он знал, что если снимет их, то опять увидит этот красный цвет повсюду. Мир, залитый темной кровью. Этот ужасный запах все еще был с ним, похожий на запах мяса, густой запах гнили…

Неда снова стошнило, как раз когда подошли парни, он ничего не мог поделать. Всухую, в нем уже ничего не осталось.

— Боже! — сказал Грег. — Тебя и правда прижало, а? Поехали. Мы тебя сдадим Вере-коку и уложим в постель.

Они опять сели в микроавтобус. Грег завел мотор, и они поехали дальше на север, потом свернули налево у перекрестка и поехали обратно с другой стороны горы.

Теперь Грег не снижал скорость, чтобы посмотреть на места для съемок, он вел машину быстро, по дороге, которая для этого не годилась. Нед, прислонившись к своей дверце, чувствовал, что Стив и Мелани каждые несколько секунд бросают на него взгляды. Он хотел быть отважным — героический инвалид, — но это нелегко, когда продолжаешь ощущать запах крови, и качка автомобиля не улучшала самочувствия.

А затем, на полпути назад по этой извилистой дороге на северном склоне горы Сент-Виктуар, все наладилось.

Он был в полном порядке. Все прошло.

Во рту остался плохой привкус после рвоты, но не больше. Ничего, кроме воспоминаний. И он знал, что чудодейственные свойства «адвила» тут ни при чем. Нед осторожно снял темные очки. Никакого кроваво-красного оттенка в вечернем небе и в деревьях. Только воспоминание. И страх. И страх тоже.

— Мы почти дома, — произнесла Мелани озабоченным тоном.

— Я хорошо себя чувствую, — сказал Нед. Посмотрел на нее. — Честно. Все прошло. Никакой ауры, ничего.

— Ты серьезно? — Стив обернулся и пристально смотрел на него.

— Правда. Я не лгу. Понятия не имею, что со мной было. — Последнее было ложью, но что он мог сказать?

— Пищевое отравление, мигрень, последствие разницы во времени. — Мелани загибала пальцы. Он услышал в ее голосе облегчение. Это его тронуло.

— Чувство вины? Из-за того, что ты сотворил с телефонами? — спросил Стив с переднего сиденья.

— Должно быть, именно это, — согласился Нед.

— Я все же отвезу тебя домой, — сказал Грег. — Ты можешь перенести свое свидание на завтра.

— Ни в коем случае, — отозвался Нед. — И это не свидание. Это кока-кола в пять часов.

— Ха! — ответил Грег. Он тоже явно испытывал облегчение.

— Ну, мы все равно заедем на виллу, — сказала Мелани. — Время еще есть, и это по дороге. Возможно, ты захочешь принять душ и почистить зубы. Подумай о девушке, пожалуйста.

— Правильно. А ты сможешь проверить мои ногти и уши и снова завязать мне шнурки на туфлях. Двойным узлом.

Мелани рассмеялась.

— Отвяжись, Нед. Для этого я слишком молодая и крутая. — Она ухмыльнулась. — Тебе должно очень повезти, чтобы я встала перед тобой на колени.

Нед залился краской.

Грег фыркнул.

— Ты? Крутая? С бездонной сумкой, как у Мери Поппинс? Нет, ты не крутая, Мел, — сказал он. — Извини, что пришлось тебе об этом сообщить.

Она нагнулась вперед и стукнула его в плечо.

— Не трогайте руками водителя, — сказал Грег. Он запел «Ложечку сахара», и Стив подхватил песню.

Нед опустил свое окно. Воздух был свежим и чистым. Полевые цветы, желтые, белые и лиловые, пестрели на обочинах дороги. Они проехали по небольшому мостику. Вид на овраг внизу был великолепный. Он увидел, что Мелани тоже смотрит в окно. Она что-то черкнула в своем блокноте. То, что она недавно сказала, было очень сексуально, правда.

На переднем сиденье ребята все еще пели песню из «Мери Поппинс». Мелани нагнулась вперед и шлепнула каждого своим блокнотом, без особого результата, потом снова откинулась на спинку и скрестила руки, пытаясь выглядеть недовольной.

Она увидела, что Нед на нее смотрит, и подмигнула. Конечно. Ему пришлось рассмеяться. Мелани.