Джек Скиллингстед Купол[1]

«Бегуна» трясло из-за сильного встречного ветра. Борясь с желанием отключить автопилот, Кайли слегка наклонила штурвал, пустив машину в сторону тусклого зеленого сияния над Сиэтлом, вниз, под рассекаемую молниями завесу грозовых туч. Защитный Купол укрывал весь город и прибрежную зону залива Эллиот. Снаружи — бесплодное море и выжженные земли.

Кислотный дождь хлестал немилосердно, бушевал ураган. «Бегун» лег на крыло. Растущая на глазах громада Купола напоминала прозрачное зеленое желе.

Едва Кайли миновала защитный барьер, как яркий слепящий свет залил все вокруг. Пришлось активировать солнцезащитный экран, а заодно и выпустить тормозные лопасти. «Бегун» плюхнулся в воду и понесся в сторону причалов.

Окружающий пейзаж ничем не отличался от видов на старых фотографиях и кинопленках. Судя по расположению солнца, утро только занималось. Что ж, это к лучшему. Кайли сбросила скорость и мягко направила штурвал вниз от себя. «Бегун» послушно ушел под воду. Стало темно. Солнцезащитный экран был убран. Машина с легкостью разрезала толщу воды, оставляя за собой спирали жемчужных пузырьков, перекатывающихся по корпусу из плексигласа.

Больше в работу автопилота Кайли не вмешивалась, надеясь, что координаты заданы верно. Через несколько минут «Бегун» оказался у заброшенного пирса. Балласт был сброшен, и аппарат всплыл на поверхность, закачавшись, словно поплавок. Чуть подальше, у лестницы, девушка остановила его.

В наряде, выбранном для путешествия, стало жарко. Джинсы, черные кроссовки, кофта оливкового цвета и дождевик. Да здравствует городская Америка начала двадцать первого века: вылитая девчонка из Сиэтла.

Выключив двигатель, Кайли перевела кресло в нейтральное положение и открыла люк. Воздух был свежий и чистый, пахло морем. На северо-западном побережье Тихого океана царила осень. О сваи лениво плескалась вода.

Взобравшись по просмоленной, запачканной птичьим пометом лестнице, девушка замерла, потрясенная.

Этот город… Нетронутый, невредимый, раскинувшийся под чистым ясным небом… Она кожей ощущала тысячи и тысячи здешних жителей, их энергия, животворное начало заставляли вскипать ее кровь. За свои девятнадцать лет Кайли не видела ничего подобного. Вот как все выглядело в последний день мира! И она здесь — чтобы уничтожить это.

Кайли навела на «Бегуна» пульт дистанционного управления: люк закрылся, аппарат погрузился под воду. Потом коснулась рукой кармана на молнии, нащупала лежащую там сферу: детонатор. Сердце бешено заколотилось.

«Что ж, я на месте», — подумала она.

Девушка двинулась вдоль берега, и обострившиеся чувства были подобны натянутым струнам. Шокировало количество прохожих вокруг. Мир погиб в субботу, девятого ноября две тысячи четвертого года. Перед глазами Кайли людей было больше, чем она видела за всю свою жизнь.

Она достала локатор и открыла панель. Устройство напоминало сотовые телефоны, какими тут все пользовались. Сигнал шел четкий. Пытаясь определить направление, Кайли медленно повернулась в сторону сверкающих небоскребов. Она стояла посреди набережной, и вокруг повсюду были люди. Так много людей… Кто-то совершает утреннюю пробежку, кто-то катится на скейтборде, кто-то прогуливается с семьей… Влюбленные парочки… Одинокие люди… Настоящий поток нес свои воды мимо Кайли в обоих направлениях. В небесах раздавались крики чаек, а у тротуара желающих прокатиться ждали лошади, запряженные в коляски. Сколько жизни! И запахи… насыщенные, многогранные… И множество машин… И всепоглощающий гул человеческих голосов… И буйство жизни… И все это смешано в непрерывном, бесконечном….

— Вам плохо?

Кайли вздрогнула от неожиданности. Высокий молодой человек в черной куртке участливо глядел на нее. Куртка пахла кожей. Невероятно.

— Извините, конечно, просто вид у вас… потерянный.

Не ответив, Кайли направилась через дорогу. В сторону сигнала. В сторону своей миссии. Внезапно загудела машина, девушка отпрянула и уронила локатор. Тот отскочил под ноги одной из лошадей. Кинувшись за ним, Кайли напугала животное, оно попятилось… О нет! Копыто опустилось прямо на прибор.

Как же теперь его достать?! Лошадь грозно мотала головой, недовольно фыркала, кричал возница… Кайли совсем забыла об опасности в отчаянной попытке вернуть локатор.

— Осторожно!

Парень в черной куртке оттащил ее назад и сам достал локатор. Нахмурившись, оглядел и протянул Кайли. Та схватила аппарат, потрясла, потыкала кнопки. Ничего. Дисплей треснул и не подавал никаких признаков жизни.

— Очень жаль, — сказал молодой человек. Кайли не ответила.

— Правда, очень жаль. Она подняла голову:

— Вы не представляете. Понятия не имеете, насколько это скверно.

Парень поморщился в недоумении.

— У меня даже инструментов нет, — буркнула она. Не ему. Себе.

— Может, я…

Кайли побрела прочь. Но не через дорогу. Что толку? Локатор уже не помощник, и в технике она не разбиралась. Долететь на «Бегуне» и установить взрывчатку — вот и все умения. Настала пора плана «Б», которого нет. Значит, дело дрянь. Без локатора Ядро Цикла ни за что не найти.

Лошадь. Святые небеса…

— Дерьмо.

Она присела на каменную скамью рядом с фонтаном. Вода перекатывалась и сияла, как кусок фольги. Напрасно Кайли пыталась придумать новый план действий: это казалось непосильной задачей.

Лица коснулась тень. Девушка подняла голову, щурясь на солнце.

— Эй!

— Чего тебе? — спросила она у высокого парня в черной куртке.

— Подумал, может, хочешь мороженого.

— Чего?

— Мороженого. Ну, знаешь, «нежный, сливочный пломбир — вот что любит целый мир»?

У него было бледное лицо, и брови как будто подвели угольком, а на переносице Кайли заметила маленький шрам. В руках парень держал два вафельных рожка, каждый венчал круглый розовый шарик. Люди вокруг ходили с такими же штуками. Неподалеку красовалась вывеска «Мороженое».

— Неужели не любишь клубничное?

— Никогда не ела.

— Ну да, конечно.

— Ага, я вру. Иди. Мне надо подумать. Парень протянул один рожок:

— Хотя бы раз стоит попробовать, даже в прохладный день. Кайли знала, что такое мороженое. В старых фильмах герои

ели его. Это доставляло им радость. Девушка взяла мороженое.

— Не против, если я присяду?

Кайли вновь проигнорировала его, вертя в руках вафельную трубочку, словно это был некий мистический артефакт. Парень сел рядом.

— Я Тоби.

— Действительно, розовое…

— Ну да. Э… предполагается, что ты будешь его лизать. Кайли посмотрела на него.

— Вот так, — показал Тоби на своем мороженом.

— Я знаю. Я не идиотка. — Она лизнула розовый шарик. Боже! Ее сердце возликовало. — Это…

— Ну, как?

— Бесподобно.

— Ты правда раньше не ела мороженого?

Кайли покачала головой, с жадностью поедая лакомство, она проглотила половину за жалкие секунды.

— В это едва ли можно поверить… Как тебя зовут? Дать платок? — Тоби показал на ее подбородок.

— Кайли. — Она взяла платок, вытерла подбородок и губы. Почувствовала, что объелась. Никогда не пробовала ничего настолько жирного и сладкого. Там, где она жила, подобного не существовало. Ее даже замутило.

— Мне пора. — Она поднялась. Тоби вскочил вслед за ней.

— Слушай, ты сказала, у тебя нет инструментов. Я… Ты знаешь, у меня есть. В смысле, я могу починить. Невелика важность, но мне это дело нравится, да и выходит у меня хорошо. Могу все что угодно починить. Наладонники, сотовые… Что угодно.

Кайли помахала локатором перед его носом:

— Ты даже не знаешь, что это такое.

— Мне и не нужно знать, чтобы оно снова заработало.

С сомнением она протянула Тоби устройство. Пока тот крутил его в руках, Кайли заметила Туриста в плотном черном пальто и вязаной синей шапочке, как у моряков. Он шел прямо на нее, пряча левую руку в кармане. Бесстрастный, решительный. Не человек.

Тоби заметил, что Кайли встревожилась, и проследил за ее взглядом:

— Знаешь этого типа?

Кайли бросилась бежать, не оборачиваясь, чтобы проверить, мчится ли Турист следом. Сердце прыгало как сумасшедшее, пока она проталкивалась сквозь толпу на набережной. Через минуту девушка сообразила, что забыла локатор у Тоби. Но было поздно. Черт с ним. Пусть оставит этот хлам себе.

Она бежала что есть сил. (Старик выбрал Кайли для миссии, полагаясь как раз на ее молодость и здоровье — слишком много среди них было слабых и больных.) Но спустя какое-то время пришлось остановиться и отдышаться. Она огляделась. Ослепительная водная гладь. Город, само совершенство, превосходное творение, не умещающееся в рамки сознания, фантасмагория, лучше, чем в фильмах… Старик предпочитает называть это «мерзостью». Все равно, что там он говорит. Она здесь — ради матери, умирающей и горюющей по запертым в ловушке душам.

Кайли заметила еще двоих Туристов.

Нет. Троих.

Они приближались с разных сторон. Один уже переходил улицу, не обращая внимания на поток машин. Широкий шаг, нечеловеческий взгляд… Для Кайли в этой толчее он все равно что таракан среди зерен белого риса: столь же заметен.

Она приготовилась бежать, но прямо перед носом вдруг затормозила смешная желтая машинка. Водитель распахнул дверь и крикнул: «Садись!» Как ни странно, это был Тоби.

Покатый автомобильчик напомнил Кайли «Бегуна». Не раздумывая, он прыгнула внутрь, и Тоби выжал газ до упора. Турист скользнул пальцами по дверной ручке И повалился на асфальт, не удержавшись. Кайли посмотрела назад: двое других стояли и ждали, пока их товарищ поднимется. Резкий поворот — и девушку кинуло вбок. Начался крутой подъем. Тоби умудрялся одновременно держать руль, переключать передачи и выбирать радиостанцию. Поймав нечто громкое и несуразное, он заулыбался и довольно закивал головой в такт.

— Лучше пристегнись. Штрафуют только так. Кайли щелкнула ремнем безопасности.

— Спасибо, — сказала она. — Ты появился так внезапно…

— Пустяки. Что за ребята?

— Туристы.

— Ясно. Знаешь что?

— Что?

Вынув из кармана куртки локатор, он вручил его Кайли:

— Могу поклясться, я починю эту штуковину.

— Прямо душой клянешься?

— Почему бы и нет? — Тоби засмеялся.

Они заехали к нему домой — за необходимыми инструментами. Кайли ждала в машине. Часы там показывали одиннадцать сорок пять. Девушка выставила таймер на своем хронометре.

Еще двенадцать часов — и смена цикла.

В Бэллтауне[2] они зашли в кафе. Из динамиков под потолком неслась все та же громкая несуразная музыка. На стенах висели картины местного художника: яростные, пестрые мазки, собачьи морды, лица мужчин и женщин, распахнутые рты.

Кайли была настороже: вдруг объявятся Туристы.

Тоби разложил свой рабочий арсенал подле чашки эспрессо и, вооружившись ювелирной лупой с подсветкой, склонился над локатором. Начинка устройства показалась ему весьма экзотичной. Куртка Тоби висела на спинке стула. Закатанные рукава черной толстовки обнажали волосатые руки. На правом запястье красовалась татуировка: терновый браслет.

Какое-то время молодой человек молчал, сосредоточенный на своих мыслях. Кайли допивала вторую чашку кофе и чувствовала себя королевой мира: какой пустяк — заказать и выпить еще одну чашечку великолепного эспрессо!

— Ну как? — спросила она наконец.

— Э… хм…

— Что?

— Не скажешь, что это такое?

— Тебе вроде знать не обязательно… Сам говорил.

— Говорил, но знать-то хочется… Хотя бы просвети, для чего нужна штуковина, ради которой я душой поклялся.

— Не всегда мы можем утолить любопытство, правда? К тому же я в души не верю. Просто так сказала.

А вот мама в души верит, вспомнилось Кайли. А Старик нет. Он все больше о зоопарках твердит.

— Смотрю, ты кофе потребляешь с катастрофической скоростью. Еще хочешь?

— Очень.

Тоби усмехнулся, вручил ей пару долларов. Кайли направилась к барной стойке, хотя в голове от эспрессо уже порядком шумело. Что за чудесное ощущение!..

— Это поисковое устройство, — все-таки сжалилась она над Тоби, когда вернулась за столик. — Локатор.

— Да? И что же он ищет?

— Ядро Цикла.

— О, ну тогда понятно. А не уточнишь немного?

— Механизм пришельцев. Генерирует особое поле вокруг города и держит его в шестнадцатичасовой временной петле.

— Вопросов больше нет.

— Теперь починишь?

— Секундочку. Последняя деталь. Кайли отхлебнула эспрессо:

— Валяй.

— Где источник питания? Не вижу ничего, хотя бы отдаленно напоминающего аккумулятор.

Кайли наклонила голову, почти касаясь лба Тоби, и ткнула мизинцем:

— Полагаю, вот эта завитушка.

Молодой человек недоверчиво хмыкнул. Кайли, и не думавшая отодвигаться, вдыхала его запах, запах его кожи. Тоби поднял взгляд от затейливых внутренностей локатора. Глаза у него были светло-голубые. Ирисовые радужки, окаймленные черным.

— Странная ты девчонка.

— Согласна.

— Люблю таких.

— Там, откуда я родом, почти все мужчины импотенты, — брякнула вдруг Кайли.

— Да ну? Она кивнула.

— А откуда ты? С Запада?

— С западной окраины ада.

— Почему-то я не удивлен.

Она вдруг поцеловала его, бездумно, порывисто… В крови кипел коктейль из кофеина и застоявшихся феромонов. Потом откинулась на спинку стула, отерла губы ладонью и сердито буркнула:

— Лучше бы ты этого не делал.

— Ах, я!

— Просто почини локатор, ладно?

— Ты точно с приветом, — покачал Тоби головой и потянулся за отверткой с лезвием не толще паучьей лапки.

Чуть позже, когда Кайли вернулась из туалетной комнаты, он уже собрал устройство и колдовал над сенсорной панелью. Даже нашел кнопку включения. Двухдюймовый экран озарился холодным голубым светом.

Кайли тут же забрала локатор и активировала координатную сетку. Объект обнаружился без промедлений — замигала сигнальная точка.

— Ну как, работает? — спросил Тоби.

— Да. — Девушка на миг задумалась, потом добавила: — Прокатимся. Я укажу дорогу.

Так и поступили.

Круглая желтая машинка Кайли очень нравилась: чувствовались роскошь и практичность одновременно. Следя за направлением по локатору, она говорила Тоби, куда ехать. После доброй дюжины неверных поворотов и двух с половиной миль на счетчике пробега Кайли наконец заявила:

— Останови. Нет. Езжай, но медленно.

Сколько манипуляций… Сцепление, тормоз, переключатель передач… И все для того, чтобы машина тронулась с места. Они не спеша покатили по Первой авеню. Миновали давно закрытый магазин с вывеской секс-шопа. Запыленные стеклянные витрины, изнутри оклеенные грубой коричневой бумагой. У входа околачивались двое в дешевых деловых костюмах. Туристы.

Кайли сползла по сиденью:

— Не смотри на них. Просто проезжай мимо.

— Как скажешь.

Потом они ели сэндвичи под монорельсовым виадуком. Как же все тут было здорово! Кофе, еда, даже воздух… Блаженство. Кайли с трудом верила, что может быть так хорошо. Было. Пока не исчезло навсегда.

— Что ж, — сказала она скорее самой себе, — им известно, что я здесь. Потому Ядро и охраняют.

— Вот негодяи.

— Знай ты, кто они такие, не смеялся бы.

— Тянут на продавцов подержанных машин.

— Это Туристы, — сказала Кайли.

— Господь Всемогущий! Снова они!

Кайли набила рот сэндвичем. Откусила слишком много, ну и пусть. Вкус был бесподобный: лук, сыр, индейка, горчица, перец… Настоящий наркотик.

— И откуда понаехали эти злобные туристы? Из Калифорнии?

— Из другого измерения.

— Я и говорю: из Калифорнии.

Хронометр Кайли подал сигнал. Десять часов до смены цикла. В маленькой желтой машинке собралось много запахов. И один из них — запах Тоби.

— У тебя есть еще татуировки?

— Есть одна. На…

— Не рассказывай.

— Ладно…

— Лучше покажи. Только не здесь. Поедем туда, где ты живешь.

— Ты хочешь ко мне?

— К тебе. Да.

— Ну хорошо, чудик. — Он улыбнулся. И Кайли тоже. Бесценное время… И снова запищал хронометр, где-то среди одежды, сваленной на деревянном полу.

Тоби, поднявшийся к холодильнику за грейпфрутовым соком, спросил:

— Что с твоими часами?

— Обратный отсчет, — ответила Кайли, разглядывая его тело.

— Перед чем?

— Перед завершением нынешнего цикла. Перед концом петли. Тоби стал пить из бутылки; кадык задвигался под кожей.

Кайли получала удовольствие, наблюдая. Вот закончил пить, закрутил крышку…

— Петля, ну надо же… — Покачав головой, он поставил бутылку обратно в холодильник. Снова мелькнула его вторая татуировка: крест в лучах света на левой лопатке.

— Тебе ведь креста своего не видно, — сказала Кайли. Тоби лег рядом.

— Зачем мне его видеть. Я знаю, что он там. Прикрывает тылы.

— Ты католик?

— Нет.

— Моя мама католичка.

— А мне просто симпатичен Иисус, — сказал Тоби.

— Кто из нас еще чудик.

— Уж точно не я.

Кайли поцеловала его, но ласки продолжить не позволила, мягко отстранилась:

— Отвези меня в одно место.

— Куда?

— В дом моей бабушки. — Она имела в виду, конечно, прабабушку, но не решилась пуститься в объяснения, сколько минуло времени снаружи Купола.

— Прямо сейчас?

— Да.

Белый дом в Куин-Энн-Хилл[3] стоял на улице, засаженной раскидистыми дубами. Солидный, каркасный… И по соседству такие же, уютные и красивые. Кайли прижалась носом к пассажирскому окну «жука», как называл Тоби свой автомобильчик.

— Это здесь. Останови.

Тоби подъехал к тротуару, выключил двигатель. Кайли переводила взгляд с выцветшей фотографии в руках на дом. Мать ее матери сделала снимок всего за несколько недель до конца света: прадедушка и прабабушка Кайли стоят, обнявшись, на веранде, машут руками и улыбаются.

Сейчас на веранде никого не было.

— Всю жизнь я глядела на эту фотографию… И вот он, настоящий.

— Ты здесь ни разу не была?

Кайли покачала головой. Одновременно подал сигнал хронометр.

— Как там с нашим отсчетом? — спросил Тоби.

— Восемь часов.

— А что случится в полночь?

— Все начнется заново. Конец — это начало. Он рассмеялся. Кайли — нет.

— Выходит, начнется воскресенье. Так? А потом пойдет отсчет до понедельника?

— Нет, не воскресенье. Повторится тот же самый день.

— Две субботы? Неплохо.

— Не две субботы. Одна. В очередной раз девятое ноября начнется. А потом снова оно. И так без конца.

— Ну, раз ты говоришь…

— Можешь смотреть на меня так, сколько влезет. Мне все равно, веришь ты или нет. Только знаешь что?

— Что?

— Сегодня очень хороший день. Правда, хороший.

— Это девятое ноября для тебя.

Кайли улыбнулась, поцеловала его. Вкус губ, чувства, запахи… Ощущения захлестнули новой волной.

— Пойду погляжу на моих стариков.

Кайли вышла из машины, миновала лужайку, усыпанную яркой осенней листвой, поднялась на веранду, обернулась посмотреть, не уехал ли Тоби, ждет ли в своем желтом автомобиле. Ее друг. Ее возлюбленный.

У двери она остановилась, не решаясь постучать. В доме раздавалась громкая музыка, смеялись люди. Кайли огляделась. Оранжевый лист, игриво подхваченный ветром, слетел с ветки и, кружась, опустился на траву. Небо сияло чистой, студеной синевой. Позже сгустятся тучи, пойдет дождь. Кайли знала о сегодняшнем дне все. С малолетства ей рассказывали эти истории. Последний день мира. Великолепно сохранившийся экспонат для инопланетных Туристов и ученых. Некоторые считали произошедшее трагической случайностью: иной разум создал трещину в пространстве, что разрушило материю реальности Земли. Кайли же думала, что все дело во внезапности. Не было ни оккупации, ни захватнических армий. Они пришли, уничтожая все вокруг, намеренно или без злого умысла… Выживших не замечали вовсе. Купол — вот единственное, что их интересовало в отношении бывших хозяев планеты.

Но это уже прошлое. История. Сейчас Кайли волновало другое. Зная об этом дне все, она никогда не задумывалась, каким он был на самом деле, не догадывалась о его сути, чувственном наполнении, непередаваемой красоте и жизнеутверждающей цельности. Все ее существо вдруг пронзил пульс чистого восхищения и на миг посетило истинное, безграничное счастье.

Она постучала.

— Да? — Женщина за пятьдесят, блестящие зеленые глаза, мягкие морщины вокруг рта — улыбчивая. Как и дом, она словно картинка, которая вдруг ожила. Будто бабушка вновь показывает Кайли выцветшую, потрепанную карточку.

— Здравствуйте.

— Вы что-то хотели? — спросила живая фотография.

— Нет. То есть я бы хотела узнать у вас кое-что. Как же знакомо это выражение ожидания на лице!

— Хотела спросить, как вам сегодняшний день. Нравится он вам? Действительно ли он для вас хороший?

Удивленный поворот головы, неуверенная улыбка, надежда, что вопрос без подвоха, а девушка на пороге опасности не представляет.

— Это опрос, — поспешила заверить Кайли, — школьное задание.

Показался мужчина лет шестидесяти.

— Что тут? — взглянул на гостью поверх очков.

— Опрос счастья, — рассмеялась прабабушка Кайли.

— Ах, опрос счастья. — Он обнял жену за плечи и добродушно притянул к себе.

— Да, для школы, — кивнула Кайли.

— Что ж, я счастлив и доволен, как слон, — заулыбался прадедушка.

— О, я тоже слон, — подхватила супруга, — весьма довольный.

— Спасибо.

— Да не за что. Боже, деточка, у вас такое знакомое лицо.

— У вас тоже. До свидания.

Сев в машину, Кайли взяла Тоби за руку. На Окраинах был один паренек. Бессильный, как и все мужчины там, но ему нравилось проводить с Кайли время и прикасаться к ней. И он не был против смотреть с нею фильмы, от которых Старик, например, становился угрюмым и злым. Руки у того паренька всегда оставались холодными и бесстрастными. И не его была вина. Лучший свой вечер они провели в полуразваленном доме у костра, который поддерживали обломками мебели. С собой у них был томик стихов, так что они читали друг другу по очереди.

Смысл большинства строк оставался для Кайли загадкой, но ей нравилось, как звучали слова, как складывались в предложения необычным порядком. Снаружи бушевал нескончаемый шторм, исполинские молнии разрезали небо, озаряли вспышками одинокую, почему-то уютную комнатку с костром посредине.

Здесь, в желтой машинке, рукопожатие Тоби было теплым. Дружеским, глубоко личным. Сокровенным.

— Ну, как там?

— Они счастливы.

— Здорово. Куда теперь? Кайли посмотрела на него:

— Если бы ты знал, что сегодня последний день твоей жизни, что бы стал делать?

— Нашел бы чудаковатую девчонку и занялся с ней любовью.

Они поцеловались.

— А еще?

— Э…

— Учти, из Сиэтла ты уехать не можешь.

— Почему?

— Потому что ты застрял под Защитным Куполом во временной петле. Кажется, что люди свободно перемещаются за пределы города, но на самом деле это не так.

Тоби приблизил к ней лицо, посмотрел пристально, пытаясь понять, в какую игру она играет. Потом усмехнулся:

— Не хотел бы я, чтобы такое и впрямь случилось.

— Я тоже.

— А сама бы ты чем занялась в свой последний день?

— Нашла бы чудаковатого парня, который чинит все подряд. Пусть бы и меня починил.

— Ты же не сломана.

— Сломана.

— В самом деле?

— Давай покатаемся. Устроим пир. Отведаем самое лучшее, что только можно представить.

— Идея хорошая.

— А потом к тебе.

— А как же отсчет?

— Да черт с ним. — Кайли отключила таймер. — Все. Нет отсчета.

— Пиццу любишь?

— Не знаю. Что это?

Кайли задремала на широкой низкой кровати Тоби. Она не привыкла к такому количеству сильных эмоций, к обильной еде и питью, к любовным ласкам.

Звук падающей с неба воды… Вздрогнув, Кайли открыла глаза, не в силах припомнить только что увиденное во сне. Шел дождь, но как он отличался от нескончаемых ядовитых ливней ее мира! Уличный свет бросал зыбкую, текучую тень на изножье кровати. Кайли вспомнила сияющий фонтан на набережной. Как уютно здесь, в полумраке спальни… Спокойно. Безопасно. Часы на тумбочке возле кровати Кайли проигнорировала: лучше не знать, когда все закончится.

Она села. Тоби, в одних джинсах, за своим столом рассматривал что-то под прямым и очень ярким лучом ювелирной лампы. На стене, помещенный в рамку, висел постер какого-то фильма.

— Привет, — сказала Кайли.

Резко обернувшись, Тоби улыбнулся в ответ:

— А вот и ты. Как спалось?

— Пить хочется.

Он поднялся и достал из холодильника начатую бутылку с водой. Кайли заметила на его столе разобранный локатор.

— Это больше не понадобится, — показала она на устройство.

— Просто любопытство одолело. Я соберу обратно, ты не волнуйся.

— Да забудь. — Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Кайли?

— Мм?

— Кто ты? На самом деле.

— Твоя девчонка с приветом.

— Помимо того. Она открыла глаза:

— Пожалуйста, не порть все.

— О чем ты?

— Об этом. О нас. О нашем вечере. Только это и важно.

В окно барабанил дождь. Он будет идти всю ночь, долгий, очищающий. Вода, которую никому не собрать и не выпить, — вода с неба.

Тоби стянул джинсы и скользнул к ней под простыню. Его горячее тело действовало на Кайли, словно магнитное поле. Она прижалась щекой к его груди. Сердце Тоби билось тихо и ровно.

— Все просто замечательно, — прошептала она.

— Да. — Похоже, Тоби не был так уверен в этом.

— Что не так?

— Ничего, только… Довольно быстро. Тебе не кажется, что нам бы стоило побольше узнать друг о друге?

— Зачем? Важно только то, что сейчас.

— Да, но все же… Я имею в виду, чем ты занимаешься? Где живешь? И прочие элементарные вещи. Ну и вещи посложнее, например, веришь ли ты в Господа Бога и за кого голосовала на выборах?

— Хочу под дождь. Долго бродить под дождем. Промокнуть до нитки, чтобы вода заливала лицо. И не бояться заболеть.

— Что это значит?

— Ты все портишь. Прошу, пусть каждая секунда будет наполнена счастьем. Давай сделаем так, чтобы этот день нам хотелось проживать снова и снова.

— Я не хочу проживать снова и снова ни один день.

— Тогда пойдем гулять.

— Что за спешка?

Кайли вскочила и начала одеваться, повернувшись к Тоби спиной.

— Не сходи с ума.

— Я и не схожу.

— Нет, сходишь.

Она обернулась, застегивая кофту:

— Не интересно твое мнение.

— Извини.

— Ты готов прошляпить самый важный день в своей жизни.

— Не ношу шляпы.

— Неужели даже не хотелось, чтобы у нас была любовь?! Неуверенный смешок:

— Да я как зовут тебя не знаю!

— Все ты знаешь. Кайли.

— А фамилия?

— Какая разница!

— Для меня большая, — сказал Тоби. — Потому что ты мне не безразлична.

Покончив с кофтой, Кайли уселась на край кровати надеть кроссовки.

— Это просто слова. Тебе же все про меня нужно знать. Всю подноготную. Только так возможно будущее. Не живется тебе спокойно и счастливо даже один-единственный день!

— Ты просто Хемингуэй в юбке.

— Не знаю, о чем ты, и знать не желаю. — Кайли застегнула дождевик.

— Куда собралась?

— Я говорила, что хочу прогуляться.

— Ах да. Кажется, я пропустил мимо ушей. Прошляпил. Кайли с силой хлопнула дверью.

И вот рыжеватый, как мякоть тыквы, свет уличного фонаря. Мысли в беспорядке, душа в смятении. Лицо поднято к небу: по щекам стекают капли дождя. Смотрит ли он из окна? А его сердце? Разрывается ли на куски? Кайли стояла и ждала. В такой момент положено выбегать за девушкой, хватать в объятия, осыпать поцелуями и без конца повторять, что любишь, любишь, любишь, любишь… Тоби не выбежал.

Шахматный порядок перемежающихся друг с другом освещенных и темных окон. Кайли даже не смогла бы точно сказать, какие из них — окна Тоби.

Он не вышел. Момент был испорчен.

Мимо с шумом прокатил автобус. За стеклами — безучастные, бледные лица пассажиров. Кайли натянула поглубже капюшон и побрела прочь. Дождь, пусть и не ядовитый, был холодным и, честно говоря, неприятным. На мокром тротуаре — размытые огни неоновых реклам: словно пестрые мазки на палитре художника. Рука в кармане касалась сферы-взрывателя. Можно было бы направиться прямиком к тому магазинчику с бумагой на окнах. Даже если Туристы попытаются остановить ее, у Кайли есть шанс попасть внутрь и уничтожить Ядро Цикла. Этого ждет ее мать, ждет Старик. Но вдруг Кайли схватят? Если она останется под Куполом до конца очередного цикла, то навсегда сделается пленницей временной петли. Это было бы невыносимо, учитывая обстоятельства с Тоби. Она не знала, который час. Который. Надо вернуться к «Бегуну». И гори оно все.

Внезапный гудок автомобиля раздался прямо за спиной. Вздрогнув, Кайли обернулась. Низкая широкая машина, водитель перегнулся через пассажирское кресло. Скользкая неприятная ухмылка:

— Эй, прокатимся?

— Нет.

— Ну и к черту тебя, дура! — Он заржал, и машина с оглушительным ревом умчалась.

Кайли прибавила шагу. Шла, не разбирая дороги. Улицы путались перед глазами. Она заблудилась, и подступил страх. Настоящая паника. Почему он не выбежал, чтобы извиниться и любить до конца дней? Все не так, как в тех мелодрамах. Реальность оказалась совсем, совсем другой. Есть много похожих деталей, но в целом… Возможно, мама была права. Однако Кайли не верит в души. Так не лучше ли один и тот же день проживать бесконечно? Чем вообще не жить? Разве не лучше?!

«К черту тебя, дура».

Она повернулась и побежала наугад обратно. Сначала ей казалось, что она не найдет дом Тоби. Но ей повезло: вот он, а вот и сам Тоби — выходит на улицу, застегивает куртку. Он заметил ее, и Кайли ринулась навстречу. Ни один из них не планировал подобного, каждый поступал по наитию… Случайность. Сцена внезапной встречи и счастливый финал: оставшееся время будет замечательным. Чудесное время после воссоединения.

Выходит, страданиям и радостям положено смешиваться. Невзгоды лишь делают счастье ярче. Кайли подбежала к Тоби и обняла со всей силой, вдыхая крепкий запах мокрой кожи.

— Ты вышел за мной, — прошептала она. Тоби промолчал.

— За мной…

— Да.

Сердце Кайли трепетно сжалось.

— Это самый лучший из дней, — выдохнула она.

— Я бы сказал, на семерку с половиной.

— Ты ничего не понимаешь. Ты заполучил свою чокнутую девчонку и заодно спас целый мир.

— Ну, раз так… Тогда день явно тянет на девять баллов. Идем. Куплю тебе кофе, и ты расскажешь про своих туристов из пятого измерения.

— А который час? Тоби взглянул на часы:

— Пять минут одиннадцатого.

— Не хочу кофе, — замотала головой Кайли. — Отвезешь меня куда-нибудь, где красиво?

— Без проблем.

Город расстилался перед ними. Чернели воды залива Эллиот. Дождь шуршал по крыше желтого автомобильчика. Время от времени щелкала система охлаждения двигателя, словно замедленный таймер. Передние сиденья сулили мало удобств, но Кайли и Тоби это не беспокоило: ее голова покоилась на его груди, и было очень уютно. Тоби включил радио, но на этот раз выбрал волну джаза — лучшее дополнение к дождю. Разговор шел тихий, доверительный, только для двоих. Из рассказов мамы и бабушки Кайли сложила выдуманную жизнь и подарила ее Тоби. Тот называл ее чудиком — так он выражал обожание — и строил их общие планы на завтра. Кайли без колебаний принимала это будущее, это сокровище, оставаясь в сиюминутном, проживая полно, впитывая без остатка момент, сладостный миг настоящего. Счастливый, счастливый конец. Позже огни Сиэтла будто потускнели, потонули в ночной темноте. Кайли сомкнула веки, все еще сжимая в руках сферу-детонатор. Мысли, сознание немедленно поглотил сон, словно мрачный, плотный кокон.

Едва Кайли миновала защитный барьер, как яркий слепящий свет залил все вокруг.