"Операция «Одиночество»" - читать интересную книгу автора (Воронин Дмитрий)

Исповедь проснувшегося

Сергеев на несколько мгновений утратил дар речи. Услышанное в такой степени не вязалось с характером рекнов, превыше всего ставящих служебный долг перед Империей, что он в первый момент воспринял слова майора как не слишком удачную шутку.

— Не хочешь ли ты сказать, что организовал им побег? Прости, но…

— О нет, я ни в коей мере не хочу присваивать себе чужие лавры. Парень все сделал сам, и должен отметить — сделал прекрасно. Но в его плане было одно слабое место.

— Летная палуба? — догадался полковник, которого этот вопрос порядком беспокоил — слишком уж все детали при этом импровизированном побеге сложились «в ёлочку».

— Именно. Если бы он никого не нашел там, ему бы пришлось занять оборону и драться, пока не кончатся иглы в пистолете. А потом снова вернуться в свою камеру, только под усиленной охраной. Или, что более вероятно — его труп был бы отправлен в конвертер авианосца. Поэтому, когда поступили сведения о побеге, я отправился на летную палубу и… как бы это поточнее сформулировать… дал себя схватить. Собственно, я не был полностью уверен, что они возьмут меня с собой, но вероятность такого исхода была высока.

— Погоди, — Сергеев все еще не мог оправиться от удивления. Еще бы, первый в истории войны случай сознательно оказанной рекном человеку помощи. — Я тебе, конечно, верю. Я тебя достаточно хорошо знаю и уверен, что лгать майор Рейкер не будет даже под угрозой смерти. Но именно потому, что я тебя знаю, я и не могу понять мотивов твоих поступков. Может, растолкуешь, а? По старой, так сказать, дружбе.

— Это длинная история… Я лягу, не возражаешь? После травмы еще слегка кружится голова.

Рейкер откинулся на подушку и закрыв глаза начал вспоминать события, последовавшие непосредственно за неожиданной атакой против Земных городов. Тогда он командовал легкой эскадрильей прикрытия.

Крыло “Алебард" двигалось в направлении Аккры — одно из многих крыльев, задачей которых было уничтожение полигона Патруля на территории Ганы. Рейкер сам повел свои истребители, хотя ему, как командиру крыла, было “рекомендовано" остаться на борту “Крайта". Рекомендовано очень настоятельно, и многие из офицеров в такой ситуации никогда бы не решились поступить по-своему. Но его понятия о чести офицера не согласовывались с полученными указаниями, поэтому сейчас он был среди своих бойцов и единственным его желанием было как можно лучше выполнить задание и уничтожить как можно больше этих обезьяньих потомков, чьи колонии откровенно мешали Империи, чьи снисходительные советы и комплекс превосходства вызывал желания вцепиться в горло каждому встреченному человеку.

Майор вел крыло легких “Стилетов", которые с его точки зрения больше подходили для боя, чем неповоротливые тяжеловозы. Основной его задачей было охранять своих подопечных от истребителей Патруля, если они появятся. Он в этом порядком сомневался — блестящая операция, задуманная и осуществленная лучшими стратегами Империи бросит Землю на колени.

Истребители аккуратным клином неслись над землей, постепенно снижаясь и выходя на боевой курс — до цели оставалось не так уж и далеко, однако Рейкер, непрерывно слушавший сообщения других ударных групп, постепенно решил, что вряд ли им удастся вот так же легко продвигаться и дальше, похоже, макаки отчаянно сопротивлялись, вопреки здравому смыслу. Впрочем, чего же от них ждать — логическое мышление этим обезьянним потомкам было абсолютно не свойственно.

— “Крайт" вызывает “Терьера", прием!

— Я “Терьер", слушаю. — Рейкер взял в качестве позывного название одной из пород земных собак, с которыми познакомился, выполняя задание по организации покупки партии “Алебард" для Флота Империи. Симпатичная такая была собачка, и сразу почувствовала в майоре родственную душу. А затем хозяйка надела этому симпатичному созданию на шею поводок и безжалостно утащила за собой упирающееся животное. Рейкер вспомнил, что тогда его очень покоробило такое обращение с теми, кто в какой-то мере приходился им, рекнам, биологическим родственником, пусть даже и дальним.

— Рейкер, почему вы покинули корабль? Немедленно возвращайтесь!

— Мое место здесь, вместе с моими пилотами. — спокойно ответил майор, ни на йоту не меняя курса.

— Это приказ, “Терьер"! — вмешался другой голос. Рейкер узнал адмирала Бразраара, руководившего всей операцией с борта “Крайта", по непонятным причинам избранного на роль флагмана — в эскадре были и более мощные корабли. — Немедленно возвращайтесь, пока ваш самовольный уход с авианосца не расценен как дезертирство. Вам ясно?

— Вас понял, сэр — Рейкер понимал, что спорить с адмиралом бесполезно, он достаточно хорошо его знал. Несмотря на то, что ему никак не хотелось бросать свои звенья, он был вынужден подчиниться. Передав командование группой прикрытия помощнику, еще слишком на его взгляд молодому и неопытному, Рейкер повел свой “Стилет" на орбиту, где победоносная Имперская эскадра продолжала осыпать торпедами прогнившие города этих обезьян. Все еще переживающий мысль, что так и не поучаствует в исторической битве, Рейкер ненадолго расслабился…

Истребители, поднятые с полигона возле Аккры набросились на малоподвижных “Алебард", разметав группы прикрытия. Конечно, Патруль тоже нес потери, но земляне дрались отчаянно, прекрасно понимая, что они защищают свою планету, своих близких. У кого-то из пилотов экран радара показал одинокую точку, быстро удалявшуюся от района боя. Очевидно молодой парень, всего год как покинувший стены Академии, решил, что на борту истребителя находится кто-то важный, раз машина пытается выйти из боя. Универ гнался за машиной Рейкера практически до орбиты — более быстрый “Крис" имел преимущество и в скорости, и в вооружении.

Если бы парень выпустил ракету, сигнал тревоги отвлек бы Рейкера от печальных размышлений и тогда шансов у салаги не было бы. Но молодой лейтенант подошел на дистанцию выстрела и залп из всего вооружения практически разнес “Стилет" майора на куски. Рейкера спасла автоматическая катапульта, выбросившая его из кабины за мгновения до того, как истребитель превратился в плазменный шар. Совсем близко от себя он увидел “Крис" сбившего его пилота. Машина пролетела буквально в нескольких метрах от него. Майор чувствовал, что пилот внимательно смотрит на него, хотя не мог видеть его лица, прикрытого зеркальным забралом гермошлема. Рейкер ждал, что сейчас тот развернется и ударит лазером по беззащитному креслу с пристегнутой к нему фигурой, но пилот помахал ему рукой и развернув машину, собрался возвращаться к своим товарищам. И не успел.

Ракета, очевидно пущенная с одного из истребителей прикрытия “Крайта", сорвала защитные поля с машины землянина, а вторая превратила хвостовую часть машины в искореженную путаницу полурасплавленного металл и изорванных проводов. За мгновение до этого лопнул блистер кабины пилота и оттуда вылетело кресло катапульты, и теперь противники кувыркались всего в полусотне метров друг от друга.

Что-то заслонило солнце — “Алебарда" приблизилась к Рейкеру и зацепила кресло магнитным захватом, постепенно втягивая майора в открытый люк приемника…

— Как вы, майор, все в порядке? — услышал он в наушниках голос адмирала. — Где же ваше хваленое мастерство пилота, майор?

— Не повезло, адмирал. Кстати, тут болтается та обезьяна, что меня сбила… Вы уж позаботьтесь о ней.

— Р-7, вы видите пилота противника? — спросил Бразраар, явно обращаясь к пилоту “Алебарды", спасшей Рейкера.

— Да, адмирал.

— Уничтожить!

— Слушаюсь, адмирал.

Уже вплывая в люк истребителя, Рейкер увидел яркий луч, полоснувший по креслу его недавнего соперника. В тот момент он торжествовал… Следующего момента он уже не помнил.

Очнулся майор в госпитале, сразу узнав медотсек “Крайта". Попытался пошевелиться, но почувствовал, что его руки крепко привязаны к кровати. Почти сразу в дверях появилась хорошенькая молодая рекни в униформе медперсонала. На его возмущенное рычание она безапелляционно заявила:

— Вам необходим покой. Полный покой. Поэтому успокойтесь и постарайтесь не двигаться.

Спустя некоторое время в палате появился начальник медслужбы корабля, майор Рангер, старый приятель Рейкера. Он молча осмотрел показания многочисленных приборов и только после этого позволил себе сесть на край кровати Рейкера. По его лицу тот уже понял, что волноваться в общем-то не о чем.

— Ты сильно пострадал, майор. Насколько мне известно, истребитель, подобравший вас, был сбит еще до того, как тебя втянуло в люк. Собственно, это тебя и спасло. Несколько сломанных костей — не слишком дорогая плата. Но сильно была повреждена голова — перелом черепа, повреждение мозга. Пришлось повозиться. Кстати, голову носить тебе теперь будет легче — Рангер обнажил клыки в подобии улыбки — Пришлось удалить некоторые области мозга, там была кровавая каша.

— И давно я здесь?

— Давно. Две недели. По хорошему, тебя надо было бы передать в центральный госпиталь на Рекне, но мы ведем непрерывные бои и давно не были на базе. Да ты и не транспортабелен, по моему мнению.

— Бои? — удивился Рейкер — Разве Земля еще сопротивляется? Не понимаю, какой в этом смысл…

— Еще как сопротивляется — печально ответил Рангер и только сейчас майор заметил, как устал его приятель, как обвисла тяжелыми складками кожа, потускнел мех. — Они разбили нас у Земли тогда. Никто из твоих не вернулся. Мы потеряли много кораблей, много пилотов.

Рейкер почувствовал, что не испытывает того ужаса от поражения Империи, какого можно и нужно было ожидать. Возможно сказывались последствия ранения или были другие причины, но новость он воспринял относительно спокойно. Потом, когда Рангер ушел, майор долго не мог заснуть. Он пытался осмыслить происходящее и никак не мог понять, зачем вообще была начата эта война. Он прекрасно помнил все аргументы военных и политиков, да и сам он часто пользовался соответствующими цитатами, инструктируя пилотов. Но сейчас ему уже приходили в голову другие мысли — ему казалось, что осыпать АМ-торпедами беззащитные города недостойно великих воинов Империи. День проходил за днем, и постепенно осмысливая происходящее, Рейкер начинал понимать, что лично он не испытывает особой ненависти к землянам… да и вообще никаких негативных чувств — многие из его знакомых были людьми и он неплохо к ним относился, в свою очередь пользуясь их уважением и симпатией.

Рейкеру сложно было понять причину войны — собственно многочисленные лозунги кричали о разном — о жизненных интересах Империи, о заносчивости и самовлюбленности людей, о жестокости обезьян (кстати, с этим он как-то не мог согласиться — из памяти не исчезал молодой пилот, улыбнувшийся ему вместо того, чтобы добить). Но когда ночью он просыпался с гневным рычанием, вызванным часто повторяющимся сном — горящим городом и умирающим в огне людям — он чувствовал, что эта война не для него, что что-то пошло неправильно, что Великая Империя развязала агрессивную и захватническую войну. И лично ему это очень не нравилось.

Впрочем, майор был достаточно умен, чтобы не афишировать свое несколько изменившееся мировоззрение — даже в мирное время Империя была не слишком снисходительна к тем, кто был не согласен с общерекомендованными нормами поведения. Тем более во время войны. Рейкера несколько удивила внезапно появившаяся мысль о том, что с самого начала подготовки вторжения он ни разу не услышал про случаи саботажа или хотя бы простого неповиновения в армии. Возможно главную роль сыграла пропаганда, но и солдаты, и гражданские в Империи отдавали все силы ради того, чтобы быстрее покончить с ненавистными обезьянами. И больше всего удивляло майора то, что и сам он вел себя так же.

Ему пришлось пролежать в госпитале в сумме месяц, пока Рангер не счел нужным заявить, что “майор здоров и в данный момент занимает место, которое может понадобиться более нуждающимся в помощи". Он приступил к исполнению своих обязанностей, но к этому времени получивший ряд повреждений “Крайт" был отправлен на ремонт. Несколько месяцев, пока корабль приводили в порядок, Рейкер, мучаясь от безделья, потратил на выработку собственного мировоззрения, в котором нынешняя война как-то не укладывалась. Может, уже тогда, пусть и не осознанно, он решил при первом удобном случае связаться с людьми и приложить свои скромные усилия к окончанию войны любой ценой, даже (тогда он не рискнул бы признаться в этом даже себе) ценой поражения Империи.

В ходе длительного ремонта авианосец был приведен в порядок, укомплектован истребителями и вновь был готов к боевым действиям. И первым заданием было уничтожение “Сюзанны"…

— Минуту — прервал Сергеев рассказ Рейкера, поскольку был затронут один из наиболее интересовавших его вопросов. — Что значит “уничтожение"? Ты хочешь сказать, что встреча “Крайта" и “Сюзанны" не была случайностью? Что все было спланировано заранее?

— Да, к твоему огорчению, должен сказать, что мы знали, когда и где появится авианосец, и знали, что он будет один. Более того, мы имели координаты точки выхода “Сюзанны" со струны. Для усиления нам придали три крейсера. В общем, шансов у ваших не было никаких…

— Но откуда поступила такая информация?

— Не знаю… Могу только сказать, что на совещании перед вылетом адмирал заявил, что скоро будет знать каждый шаг противника. Кстати, именно это послужило причиной нашей встречи?

— Да. Мы регистрируем утечку информации.

— Жаль, ничем не смогу помочь. Как ты догадываешься, адмирал не склонен делиться информацией с исполнителями. Может, капитан “Крайта" и знал что-то, но я, откровенно говоря, сомневаюсь.

— Ладно, продолжай, извини, что прервал…

“Крайт" вышел в точку встречи с “Сюзанной" примерно за полчаса до ее ожидаемого появления. Почти одновременно с ним вынырнули со струны крейсера поддержки. Точно зная координаты того места, где через несколько минут должен будет появиться земной авианосец, имперские боевые корабли вышли на дистанцию залпа. Одновременно с “Крайта" были выпущены две торпеды класса “смерч" под управлением операторов. Атака была спланирована идеально, но ее успех зависел от точности полученных данных.

Рейкер вместе с капитаном “Крайта" находился в боевой рубке авианосца. Ему, как “недавно вышедшему из госпиталя" запретили принимать в этот раз участие в боевых действиях. Все истребители уже покинули эллинг и окружили сектор атаки. В глубине души Рейкер был рад, что ему не придется драться, хотя сама эта мысль была для него, кадрового военного, наследника династии воинов, не только необычна, но и несколько пугающа. Последнее время он сам не понимал своего настроения.

Капитан, уже немолодой рекн в звании, соответствующем земному контр-адмиралу, неподвижно стоял у обзорного экрана. Оставались считанные минуты до начала сражения. Рейкер прекрасно понимал, что если полученные данные точны, то никакого сражения не будет, будет простое избиение. Тем не менее, ему был не совсем понятен ход операции после первого удара, поэтому он воспользовался паузой.

— Сэр, могу ли я спросить о причинах, по которым мы должны проникнуть на борт земного корабля?

Контр-адмирал окинул Рейкера, как тому показалось, несколько подозрительным взглядом, после чего отвернулся.

— Нет, майор, не можете. Это не входит в вашу компетенцию. Ваша задача — исполнять приказы, а не думать о причинах, их породивших. — Он несколько секунд помолчал, потом, видно вспомнив, что их объединяет многолетняя совместная служба, добавил — Мне это не нравится, Рейкер. Я бы тоже предпочел просто расстрелять его…

Зеленая вспышка объявила о прибытии гостя. Он появился точно в указанной точке и точно в назначенный срок. Выпущенные с “Крайта" торпеды, находившиеся вблизи от точки выхода авианосца, оказались внутри его защитного поля и ничто уже не могло воспрепятствовать им поразить двигатель “Сюзанны". Чудовищная вспышка уничтожила всю кормовую часть колосса, вместе с С-драйвом и энергетическим сектором. Гейген-поля корабля погасли и истребители, ждавшие этого момента, рванулись вперед. Патруль так и не успел оправиться от неожиданного удара, а уже через минуту тяжелые истребители “Крайта" вошли в его эллинг и выплюнули из своих люков десант. А вслед за ними уже шли тяжелые десантные челноки, забитые до зубов вооруженными рекнами, жаждущими крови.

Шансов на успешное сопротивление землянам не оставили. Находившийся на борту батальон морской пехоты базировался также в кормовой части корабля, и поэтому на 95 процентов был уничтожен еще до начала боя, а шлюпки с десантом продолжали пребывать. Рекнам удалось сломить слабое сопротивление экипажа и штурмовые отряды успешно продвигались к центру управления, уничтожая всех на своем пути.

— Майор — обернулся к Рейкеру контр-адмирал, до этого с явным удовольствием созерцавший ход операции. — сейчас вылетайте на “Сюзанну". Ваша задача — доставить пленных. Немного, четыре-пять человек, желательно из разных категорий, навигаторов, пилотов, в общем, кого найдете. Нам могут пригодиться их сведения.

— Слушаюсь, сэр. — Рейкер мог бы добавить, что эта миссия совсем ему не нравится, но счел несвоевременным спорить с шефом.

Истребитель приземлился на палубе “Сюзанны", изрезанной лазерными лучами. Практически везде лежали трупы людей и майор обратил внимание, что далеко не все погибли от оружия штурмовиков — в запале боя прорвались инстинкты рекнов и несколько человек лежали с разорванным горлом. Впрочем, он отметил, что и земляне, несмотря на неожиданность атаки и заметный численный перевес нападающих, все же сумели продержаться какое-то время — несколько убитых рекнов были тому наглядным примером. Тем не менее, потери среди десанта были невелики — боевая броня, в которую были облачены солдаты, выдерживала практически любое попадание из ручного огнестрельного оружия, и только бластер мог пробить эланский сплав. Среди землян почти никто не успел надеть бронекостюмы, поэтому за каждого погибшего рекна люди заплатили не менее чем десятком жизней.

С некоторым трудом перебравшись через груду трупов у одного из шлюзов на выходе из эллинга, Рейкер направился в сторону рубки. Эфир доносил крики и грохот взрывов, но в целом было ясно, что сопротивление внутри корабля подавлено. Оставшиеся защитники были оттеснены к центру управления и закрылись там, заблокировав двери. Броневая защита Центра была более серьезной, чем в любом другом помещении на корабле, исключая разве что медотсек, поэтому штурмовики пока не стали взламывать переборку, ограничившись уничтожением людей в остальных секторах огромного корабля.

Когда майор наконец добрался до наглухо задраенного люка, за которым располагался Центр, его уже даже начало мутить от многочисленных сцен бессмысленной, с его точки зрения, жестокости. Был момент, когда ему хотелось пристрелить своих же соотечественников, которые с залитым кровью лицом с наслаждением терзали зубами горло еще, возможно, живого человека. Почему-то среди этого хаоса он был, пожалуй, единственным, кто не испытывал жажды убивать. Возможно это было связано с воспоминаниями о том пилоте (Майор даже не видел его лица и не знал, парень это был или девушка), который когда-то мог добить противника, но не счел нужным этого сделать. Рекны в подобной ситуации никаких сомнений не испытывали.

Командир штурмового отряда, заметив старшего по званию, доложил, что в целом корабль захвачен весь. По его данным в центральной рубке находится около двух десятков людей, каналы контроля за системами авианосца отрезаны и ничем повредить Имперским силам эти люди уже не смогут. Командир осторожно высказал мнение, что, возможно, не стоит тратить силы на взлом рубки, поскольку имеется возможность просто уничтожить этот сектор вместе с последними членами экипажа.

— Нет. Вы будете пробиваться в рубку. Более того — Рейкер старался говорить властно и безапелляционно, хотя такой тон ему в общем-то был не свойственен — вы должны постараться чтобы по крайней мере несколько людей можно было бы взять в плен живыми. Обратите внимание, капитан — живыми и, по возможности, здоровыми.

— Но, сэр…

— Приказ адмирала. Выполняйте.

Броневая дверь рубки рухнула под слепящими лучами стационарной лазерной установки и навстречу бросившимся вперед штурмовикам ударили лучи ручного оружия землян. Впрочем, сопротивление очень быстро было подавлено, но, игнорируя приказ Рейкера и указания своего же капитана, взбешенные рекны, которые все же потеряли троих товарищей, уничтожили почти всех, кто находился в рубке. Большинству раненых просто перегрызли горло. Рейкеру даже пришлось ткнуть в лицо разошедшемуся солдату пистолет, чтобы сохранить живой молоденькую девушку и низенького толстяка с эмблемой медслужбы. Он передал их двоим штурмовикам и, напомнив им, что они головой отвечают за безопасность пленных, отправил их к своему истребителю. Спустя несколько минут он обнаружил еще одного уцелевшего, офицер довольно высокого ранга с эмблемой астронавигатора вполне устраивал майора. Рана на голове оказалась неопасной, хотя и сильно кровоточила. Рейкер позволил офицеру взять несколько бинтов из аптечки и под конвоем отослал его на летную палубу.

Внезапно ожила одна из лежащих на полу фигур — крупный, почти сравнимый по габаритам с рекнами мужчина, в прыжке достал ногой одного из солдат, одновременно ударив тяжелым кинжалом в стык шлема и бронекостюма капитана, командовавшего штурмовым отрядом. Удар был абсолютно точен и офицера спасло незначительное отличие командирского шлема от солдатского — более мощное переговорное устройство, занимавшее в шлеме больше места и размещенное у подбородка, приняло на себя удар.

— Не стрелять! — рявкнул Рейкер во весь голос, так что боль пронзила горло. — Живым!

Бойцу недолго удалось сопротивляться. На него накинули сеть и спеленав, как младенца, отнесли к остальным пленникам. Единственным для него утешением была сломанная нога у одного из штурмовиков — реакция у человека оказалась лучше.

Вернувшись на “Крайт", майор незамедлительно доложил адмиралу о взятых пленниках. Всего четверо — двое астронавигаторов, врач и офицер морской пехоты. Больше живых на “Сюзанне" не осталось. Выслушав доклад, контр-адмирал выразил свое недовольство малым количеством захваченных людей, на что Рейкер вполне резонно заметил, что ему надо было отправиться на авианосец раньше.

— И вполне вероятно, что тебя убили бы — заметил командор, с недовольным видом изучая отчет десантной группы. — Мы потеряли девяносто двух штурмовиков и троих офицеров. Могло быть и лучше, но в целом неплохо. А ты, майор, мне нужен живым. Кстати, ты назначаешься ответственным за пленных. Их допросят после нашего возвращения на базу, это через 46 суток. Пока можешь с ними побеседовать сам, если есть желание, но в целом это не так уж и важно. Сейчас крейсера уходят, их присутствие требуется в другом месте, мы продолжаем рейд. Цель — Селеста.

— Сэр, Селеста, видимо, хорошо охраняется…

— Рейкер, я не совсем вас понимаю. Последнее время за вами замечается склонность к обсуждению полученных приказов. — настроение у контр-адмирала было никудышное, и он едва сдерживался, чтобы не сорваться — Мне это не нравится. И тем не менее, я удовлетворю ваше любопытство. По имеющемся у нас сведениям, находящиеся у Селесты корабли не ожидают нападения, большая часть их экипажей находится на поверхности планеты. Наша задача — атаковать административный центр планеты торпедами и убраться оттуда, пока они не придут в себя. Сейчас мы идем на резервную базу за топливом, у Селесты будем через 12 суток.

Насколько идеально прошла операция по захвату и уничтожению “Сюзанны", настолько же все пошло не так при выполнении следующего задания. Прежде всего, по прибытию на резервную базу обнаружились неисправности С-драйва “Крайта", необходимые части на складах отсутствовали и за ними пришлось посылать специального курьера. Ремонт занял более пятнадцати суток — куда больше, чем первоначально обещали техники. За это время Рейкер несколько раз вызывал на допрос пленников, предпочитая общаться с доктором или с навигатором постарше. Девушка, явно запуганная увиденными картинами, в присутствии рекнов чуть ли не теряла дар речи и контр-адмирал, побывав на первом же допросе, порекомендовал оставить ее в покое. Огромный негр оказался агрессивен даже в столь безвыходном положении и во время одного из допросов бросился на майора с кулаками. Даже будучи связан, он продолжал покрывать майора отборной руганью и в конце концов это порядком надоело Рейкеру. Ему было жаль этих людей и он был уверен, что после того, как на Рекне из них выкачают все, что они могут знать, их дальнейшая жизнь уже не будет ни для кого представлять особой ценности. С другой стороны, бежать с авианосца было невозможно.

“Крайт" вышел к Селесте на двадцать седьмые сутки после захвата “Сюзанны", что никак не согласовывалось с планом. С другой стороны, задание никто не отменял, и авианосец, в этот раз уже без кораблей поддержки, вынырнул на орбите планеты практически на противоположной ее стороне от предполагаемой позиции крейсеров… и наткнулся на полностью готовую к бою “Элеонору".

Только героические усилия истребителей Рейкера спасли корабль от получения серьезных повреждений, причем во время боя погибло подавляющее большинство его пилотов, да и сам он уцелел чудом. Правда, удалось захватить в плен одного из универов Патруля, но вот какой ценой? Рейкер в разговоре с командором признал, что землянина просто задавили числом — у парня слишком мало опыта по ведению боя “один против всех". Наконец “Крайт" получил возможность уйти на струну — и очень вовремя, потому что корабли планетарной обороны уже были готовы к атаке. Конечно, ни о каком торпедном обстреле планеты не могло быть и речи — несколько выпущенных “смерчей" были сбиты еще на подлете к атмосфере.

Когда “Крайт" исчез из системы Селесты, Рейкер подвел печальный итог завершившегося боя. Из восьмидесяти полагавшихся по штату истребителей разных классов перед началом атаки на борту было семьдесят два. Сейчас, после операции (про себя майор выразился точнее — после разгрома и бегства) осталось тридцать четыре машины, причем шесть из них нуждаются в ремонте, а две вообще вряд ли взлетят в обозримом будущем. И ни одного истребителя среднего класса — только тяжелые, в основном “Алебарды", не принимавшие участия в бою, и два неполных крыла “Стилетов". Хотя нет, одна “Рапира" все же осталась целой… его “Рапира", единственная, вернувшаяся на авианосец. По должности Рейкер мог взять любой истребитель, но хоть и предпочитал легкий “Стилет", в реальном бою эта машина была слишком уязвима и командор однозначно приказал ему лететь на машине среднего класса.

— Таким образом, — подвел майор черту под своим рассказом, — остальное тебе известно. Я не мог явно позволить бежать людям, это было бы сразу зафиксировано системой наблюдения и их бы сразу ликвидировали. Да и меня заодно, а этого мне как раз совершенно не хотелось. Но в моих силах было спровоцировать побег и… слегка помочь. Старку я дал понять, что в его распоряжении нет времени, и, когда они в очередной раз сломали видеодатчик в своей камере, я перебросил часть охраны на другой участок, оставив на страже всего двоих. Кстати, как они их вывели из строя, не секрет?

— Секрет — усмехнулся Сергеев, который сам только из отчете Дика, прочитанного сегодня утром, узнал о некоторых “недокументированных" особенностях формы универ-офицеров. — Ребята прорвались в эллинг, напоролись на ШТ класса “Шмель"… Медик погиб. Кстати, он свалил ШТ одним вибромечом, ты слышал о чем-либо подобном?

— Да, достойная смерть… Жаль доктора, я ему искренне симпатизировал. Но я никак не мог предвидеть, что они поставили “Шмеля" на охрану эллинга. Обычно такое не практикуется. Интересно было бы узнать, почему он там оказался… И что было дальше?

— Они сунули тебя в “Алебарду", взлетели и потом Старку пришла в голову великая идея влепить “смерч" в летную палубу… так что преследовать их потом было уже почти некому. Правда, по словам Старка, в последний момент там появился крейсер…

— Да, мы ждали эскорт — силы “Крайта" были порядком подорваны.

— Но парни все же ушли. Практически, в последний момент. Кстати, по ходу дела свалили четыре “Стилета".

— Ты знаешь, мне даже жаль, что я провалялся без сознания все это время. Хотел бы я видеть этот бой… Нет, парень определенно молодец. Ладно, так чем я еще мог бы тебе помочь?

— Пока ничем. Мы скоро вылетаем на Землю, там, думаю, найдутся желающие с тобой побеседовать, будут и вопросы. А пока можешь поспать, боюсь, в ближайшее время у тебя будет не так уж много возможностей для нормального сна. Так что отдыхай…

Сергеев вышел из камеры, отдал ключ дежурному и посмотрел на часы. Разговор с Рейкером занял почти два часа. В целом он верил майору, хотя измена интересам Империи была несколько неожиданна для потомственного офицера Имперского Флота. Те мне менее что-то подсказывало шефу СБ, что Рейкер искренен и действительно не согласен с политикой Рекна и в самом деле готов помочь людям. Жаль, что он не сообщил почти ничего полезного… за исключением того факта, что утечка информации действительно имеет место. Но это полковник знал и так. Впрочем, нелепо было бы ожидать от высшего руководства Империи откровенности с офицерами столь невысокого ранга. Сергеев понимал, что даже капитан “Крайта" вряд ли был посвящен в детали — скорее всего просто получил указания без объяснения причин. Хотя одна фраза из рассказа рекна все же не давала ему покоя.

Еще одной причиной, по которой Сергеев верил в искренность Рейкера являлся тот факт, что побег с авианосца действительно выглядел слишком уж легким, несмотря на гибель МакЛеннона и травму Лаудер. Ни на одном уважающем себя военном корабле пленники не смогли бы вырваться из камеры, даже имей они оружие. Но если майор действительно снял половину охраны тюремного блока, то тем самым он поставил оставшихся солдат перед альтернативой — либо выполнить инструкцию и зайти в камеру вдвоем, как положено — и не оставить никого на охране выхода, либо нарушить устав — и разделиться. Если бы штурмовики пошли на нарушение — шансов у ребят практически не было бы. Но врожденное почтение к приказам, усиленно культивировавшееся Империей, не позволило им даже помыслить о нарушении буквы закона — и это оказалось их ошибкой.

Дик собрался относительно быстро — собственно, складывать ему было практически нечего — парадная и повседневная форма, которую он получил на складе Патруля на второй день после прибытия, несколько сувениров для друзей, купленных в ближайшем магазине, вот, в общем-то и все. Шпагу он решил сдать на склад — тащить ее с собой не имело смысла. Клаудии все еще не было, она, похоже, решила напоследок выжать из местных магазинов и косметических салонов все, что можно. Дик не сомневался, что она появится в последнюю секунду, поэтому ждать не стал. Взяв свой полупустой чемодан, он не торопясь пошел к Базе Патруля, наслаждаясь чудесной погодой — когда еще представиться возможность побывать на курорте. Впереди месяцы в четырех стенах, а то и больше, если “Элеонора" уйдет в рейд. Да и пока она стоит на орбите, офицерам все равно не рекомендуется ее покидать.

Добравшись до штаба, парень быстро рассчитался с кладовщиком, принявшим “шпагу парадную, бывшую в употреблении", и получил у него бронекостюм, обязательный для каждого офицера на борту боевого корабля. Сотканный из тонких нитей эланского сплава, костюм защищал почти от любого механического повреждения и даже в какой-то степени от лазерного удара, при условии, что тот приходится по касательной — для защиты от прямого попадания бластера требовалась пятимиллиметровая броневая кираса, которые носили, как правило, только пехотинцы. Высокий удельный вес металла делал такой панцирь неудобным и сильно стесняющим движения, поэтому пользовались полными доспехами в основном при малой силе тяжести или в особо опасных ситуациях. С другой стороны, от попадания тяжелого лазера ШТ или истребителя не могла защитить никакая броня, громе гейген-поля — лазер легко прошивал полуметровый эланиумный щит, а пушки ШТ, хоть и обладали меньшей пробивной силой, тем не менее в девяносто процентах случаев пробивали кирасу. Даже если снаряд не мог проломить панцирь, от удара ломались кости и смерть все равно была гарантирована. Кроме основной защиты броня отражала около 99 процентов жесткого излучения. В общем, каждый офицер, находясь на службе, обязан был иметь бронекостюм под рукой, на случай тревоги. Вылет на боевых истребителях без этого снаряжения был категорически запрещен.

Внезапно Дику пришла в голову хорошая мысль — грех идти на борт с пустыми руками. Примерно через полчаса его багаж по весу превысил все допустимые нормы — чемодан буквально раздулся от огромного количества местных деликатесов — корабельный паек не отличался особой изысканностью и его приятели, несомненно, оценят этот груз, тем более, что даже по местным ценам Дик выложил за гору самых лучших продуктов столько, что сам бы постеснялся кому-либо назвать сумму. Спиртное он брать не стал, хотя выбор вин и коньяков даже в маленьком магазинчике на окраине города не уступал лучшим ресторанам Земли — Устав Патруля категорически запрещал любое употребление алкоголя на борту корабля. Продавец магазинчика, зачастую за месяц не имеющий такой выручки, всячески старался угодить молодому офицеру, напоследок уговорив того взять в подарок упаковку концентрата сока арбузника, “раз уж господин офицер не желает вот этого вина… поверьте, мсье, великолепное вино, с Земли, здесь нигде такого не найдете… жаль, жаль, вы много потеряете… а может, старый французский коньяк?". Сок Дик взял с удовольствием — на Земле это было экзотикой, особенно сейчас, когда каждый кубометр свободного места на кораблях использовался для более важных продуктов — трейдеры везли в основном мясо, консервы, муку — для деликатесов места, как правило, не оставалось.

Когда он притащил свой чемодан к шаттлу и запихнул его в багажный отсек, до вылета оставалось буквально несколько минут. Клай прибыла на базу за две минуты до отлета, тоже с большим багажом, хотя Дик подозревал, что девушка спустила все премиальные на изделия местных модельеров и ювелиров — драгоценные камни Селесты не имели себе равных во всем исследованном космосе.

Минута в минуту на борт шаттла поднялись Сергеев и Рейкер. Дика очень удивил тот факт, что рекн был без охраны, и даже без наручников, но он решил не вмешиваться — в конце концов эсбист знает, что делает. Он даже пожал дружелюбно протянутую майором руку (или лапу?), но для себя все еще не определился, как относиться к Рейкеру — как к врагу… пленнику… гостю? Впрочем, когда шаттл оторвался от взлетной площадки, Дик уже не думал о Рейкере. Он думал о Клаудии… и о скорой встрече с Джоанной.