"ЭмоLove" - читать интересную книгу автора (Лазорева Ольга)

Глава третья

Их разбудил звонок мобильника. Это был Глеб.

— Алло, — сонно ответил Кирилл и зевнул.

— Вы что, так весь день и проспали? — поинтересовался Глеб. — Ну вы даете! И зачем было приезжать в столицу нашей родины, спрашивается?

— Да мы только уснули, — ответил Кирилл и начал улыбаться. — Гуляли долго. Марика меня по магазам таскала. А который час?

— Да уж почти семь, — усмехнулся Глеб. — Короче, я сейчас заканчиваю работу, еду к себе, переодеваюсь, и мы встречаемся на «Октябрьской» в центре зала ровно в девять. И не опаздывать!

— Но… — начал Кирилл и вновь зевнул.

— Сегодня готик-пати в «Точке», так что оденьтесь соответственно. Хотя вы и так вполне в стиле. Короче, до встречи!

И Глеб положил трубку.

Кирилл снова лег и прижался к Марике. Она перевернулась на бок, ерзая и устраиваясь удобнее. Когда ее голые ягодицы коснулись его живота, Кирилл окончательно проснулся. Он аккуратно ввел вставший член между ее бедер и замер. Марика судорожно вздохнула и открыла глаза, чувствуя, как что-то твердое и горячее пульсирует между ее тут же набухших губок. Кирилл начал медленно гладить ее спину, плечи. Его пальцы скользнули к груди и нежно теребили соски. Марика выгнулась, сильно сжав бедра.

— Ой! — вскрикнул Кирилл и тут же отодвинулся. — Оторвешь! — тихо засмеялся он.

Марика повернулась к нему лицом и, задевая носом его нос, заглянула в глаза.

— Привет, соня! — прошептал Кирилл и коснулся кончиком языка ее улыбающихся губ. — Глеб пригласил нас на готик-пати в клуб «Точка».

— Здоровски! — восхитилась она и тут же вскочила. — Так чего мы тут валяемся?! Быстро собираться! Надо подумать, что надеть!

— Но… — начал Кирилл и сжал все еще стоящий член.

— Никаких «но»! — сказала она, поднимая трусики с пола. — Вставай! Пойду что-нибудь соображу поесть. Во сколько мы там должны быть?

— В девять в метро «Октябрьская», — растерянно ответил он, жадно глядя, как Марика поправляет на бедрах узкие кружевные полоски трусиков.

Они были в условленном месте без опоздания. Марика надела черные джинсы и черную маечку, купленную сегодня. На груди поблескивал стразами огромный контур черепа. Сверху, по настоянию Кирилла, накинула розовую трикотажную кофточку с капюшоном. А его заставила надеть свою черную футболку с нежно-розовой розой на груди. Они нанесли белый тональный крем, густо подвели глаза. Марика хотела накрасить губы черным, но такой помады у нее не было. И они воспользовались светло-розовым голографическим блеском. Выглядели они настолько похоже, что трудно было понять, где парень, где девушка. Когда Глеб выскочил из вагона и подошел к ним, то даже присвистнул.

— Ху из ху? — засмеялся он. — Реально андрогины!

Он выглядел обычно, в черной куртке, под которой был виден темно-серый джемпер, и в синих джинсах.

— Ну что, пошли? — с нетерпением спросила Марика.

— Сейчас должен еще один человечек подойти, — сообщил Кирилл.

— Кто это? — в один голос воскликнули Глеб и Марика.

— Пока ты была в ванной, я позвонил Насте и пригласил ее, — ответил он.

— Зачем? — поинтересовалась Марика и нахмурилась.

— Кто это Настя? — одновременно с ней спросил Глеб и заулыбался.

— Сегодня познакомились, — ответил Кирилл.

— Так, деффочка одна, — нехотя сказала Марика. — Надеюсь, явится без своих дружков-позеров? — ехидно добавила она.

— Сколько ей лет? — заинтересованно спросил Глеб, глядя на подъезжающий поезд.

— Наверно, шестнадцать, — ответил Кирилл.

— А-а! — разочарованно протянул Глеб и отвернулся от открывшихся дверей.

Из них вывалила толпа пассажиров. Среди них оказалась и Настя. Но Марика не сразу ее узнала. Настя зачесала волосы назад, закрепила их широким черным обручем, на котором торчали смешные позолоченные рожки. На ее белом лице четко чернели густо подведенные глаза, брови и губы. Шарики пирсинга казались металлическими росинками. Настя была все в той же красной куртке. Ее полы были распахнуты. Марика увидела низко спущенные черные атласные брюки, широкий ремень, усеянный заклепками, квадратную пряжку со скрещенными костями, черный бархатный корсет, туго обтягивающий и заканчивающийся выше талии. Он был зашнурован спереди широкими розовыми атласными лентами. В пупке поблескивал розовый камешек навелы. У Насти оказалась довольно большая грудь, практически вываливающаяся из сильно декольтированного корсета. На шее висело несколько металлических цепочек с маленькими розовыми эмалевыми сердцами.

— Хай! — непринужденно поздоровалась она и перекатила во рту жевательную резинку.

Выдув из нее бледно-розовый шарик, тут же лопнула его и заулыбалась, продолжая жевать.

— Это Настя, — сказал Кирилл, повернувшись к Глебу. — А это мой старший брат Глеб, — добавил он.

— Вижу, что не младший, — захихикала она и взяла удивленного Глеба под руку. — Ну что, челы, двинулись?

— А ты прикольная, — заметил Глеб и пошел к эскалаторам, прижимая ее локоть и скосив глаза на колышущуюся грудь.

Когда они пришли в «Точку», на сцене уже выступала какая-то группа, своим видом разительно напоминающая «Тоkio Нотеl», но игравшая намного хуже. Танцпол заполняли в основном готы. Но среди их черной однообразной массы мелькали цветной одеждой обычные парни и девушки. Также в клубе присутствовали и взрослые, что удивило Марику. Она глянула на довольно пожилого на вид мужчину в джинсовом костюме, с выпирающим пивным животом, который стоял практически у самой сцены, пил пиво и курил, и заулыбалась, толкнув Кирилла в бок локтем.

— Готичный дядечка, — сказала она ему на ухо и засмеялась.

— Да нам-то что? — одернул ее Кирилл. — Каждый выбирает ту музыку, которая ему нравится.

— Мы пошли наверх, — сказал в этот момент Глеб. — Может, на втором ярусе свободные столики есть?

— Это где VIP-места? — рассмеялась довольно ехидно Настя. — Эх ты, провинция! Там билеты дороже и охранники не пускают.

— Я говорю об уровне выше, — не обиделся Глеб. — Или ты в баре возле сцены хочешь зависнуть? А я там люблю.

— Почему? — поинтересовался Кирилл.

— Так я ж не курю, — усмехнулся Глеб, глядя как Настя достает пачку сигарет и зажигалку. — А там вентиляция лучше, все продувается. Да и официантки пиво приносят. Ты пьешь? — спросил он у Насти.

— А как же! — важно ответила она.

— А я думал, что все эмо по убеждениям стрейтэйджеры[22], - заметил Глеб.

— Он думал! — ехидно проговорила Настя. — Хоть бы в Сети что-нибудь почитал на эту тему! Там сплошь и рядом пишут, что все эмо алкоголики, наркоманы и ба. Все-таки брат у тебя эмо-бой! А ты, смотрю, и не в теме! Но мы свободны во всем! Хочу, стану стрейтэйджером, а хочу, буду пить, курить, колоться и трахаться направо и налево! — с вызовом добавила она.

— Какая ты шустрая девчонка-то! — засмеялся Глеб. — Семнадцать, говоришь, тебе исполнилось? Не по годам, не по годам! Мама по попке ремнем не лупит за такие рассуждения?

— Да иди ты! — расхохоталась Настя и толкнула его.

— Ну, тогда мы пошли, — в тон ей сказал Глеб, повернувшись к молчащему Кириллу.

Марика уже отошла к сцене и пританцовывала под сокрушительные аккорды бас-гитары и хриплые вопли солиста.

Когда они ушли, Кирилл приблизился к ней и обнял сзади за талию. Она повернула к нему разгоряченное лицо с поблескивающими от сценической подсветки глазами и громко прокричала, что хочет коктейль. Но он отрицательно покачал головой. Марика отвернулась от сцены и встала перед ним. Их окружали танцующие, но никто не обращал внимания. Они были словно одни на пятачке пустого пространства. Кирилл смотрел в глубь ее расширившихся глаз, она не сводила взгляда с его поблескивающих розовых губ.

— Мы же не пьем! И не вижу повода начинать, — заметил Кирилл и отвел челку с ее лица. Давай куплю тебе сок?

— Давай! — легко согласилась она и тряхнула волосами.

Челка вновь упала на глаза.

В этот момент песня закончилась, и свет на сцене погас. Марика невольно зажмурилась, чтобы не видеть темноту. И тут же ощутила на губах легкий поцелуй. Она улыбнулась и высунула язык. Поцелуй повторился, но был таким крепким, что она почувствовала, как колечки пирсинга впиваются ей в кожу.

Резко вспыхнул свет, толпа взвыла, и Марика повернулась к сцене. Сквозь лес взлетевших рук, на которых указательные пальцы и мизинцы торчали словно рожки, она увидела, как на сцену выходит новая группа. Музыканты выглядели более брутально, чем предыдущие. Густо татуированные, в черных кожаных брюках и жилетках на голое тело со множеством металлических цепей, заклепок, крестов и черепов, длинноволосые и накачанные, они заняли свои места, подняли руки и взревели по-звериному вместе с толпой. Сцена озарилась багрово- красным светом, шквал тяжелых басовых аккордов понесся в зал, ударник усилил звучание четкой дробью, солист обхватил микрофон татуированной по всей длине рукой, в черной кожаной без пальцев перчатке, приблизил ко рту и взвыл так, что у Марики заложило уши. Руки с торчащими «рожками» пальцами вновь взлетели, поднятые к сцене лица исказились от воплей. Вся картина почему-то напомнила Марике полотна Иеронима Босха на тему ада.

Вдруг она почувствовала, как сильно вздрогнул Кирилл, который прижимался к ней сзади. К тому же его пальцы больно вцепились в ее талию.

— Ты чего? — спросила она, поворачиваясь к нему.

— Граф Дарк! Он здесь? Этого не может быть! — с ужасом произнес он, не сводя глаз с высокого мужчины, стоящего слева от них, между сценой и баром.

Мужчина был во всем черном. Длинный, почти до колен кожаный пиджак был расстегнут. Под ним чернела футболка, на груди блестела толстая цепь. С пояса, покрытого выпуклыми квадратными заклепками, свисал внушительный шар-ядро с шипами. Лицо было в тени длинных черных распущенных волос. Марике показалось, что это тот же самый мужчина, которого она видела вчера во дворе Кирилла.

Она перевела взгляд на Кирилла. Его лицо буквально посерело. Подведенные глаза выглядели страшными из-за огромных черных зрачков, которые окружали узкие ободки синевы. Марика вновь посмотрела на мужчину. Он не обращал на них никакого внимания. В этот момент песня закончилась, лазеры и прожектора перестали искажать окружающее пространство, свет стал ровным. Мужчина повернул лицо к сцене, и она увидела, что он, конечно, похож на вчерашнего, но все-таки это другой человек. У того лицо было худым, с четкими грубыми чертами. А у этого более полное, с широким вздернутым носом.

— Нет, я обознался, — сказал Кирилл и глубоко вздохнул.

— Граф Дарк? — спросила Марика. И Кирилл вновь вздрогнул.

— Кто это? — поинтересовалась она, не сводя с него глаз.

— Откуда ты знаешь это имя?

— Так ты сам только что назвал его, — прокричала Марика, так как музыканты вновь начали играть. — И уже не первый раз! Тогда во дворе…

— Забудь! — резко ответил Кирилл. — Пошли к Глебу?

И он, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и потянул к лестнице.

Они поднялись на третий уровень и увидели, что все столики заняты. В дальнем углу сидели Глеб, Настя и еще какая-то пара, на вид готы. Кирилл и Марика направились к ним. Звук здесь был лучше, чем возле сцены, хотя тоже очень громкий. Но разговаривать было можно.

— Санек, Леночка, — представил пару Глеб. Мы только познакомились с ними.

Те закивали и подняли литровые кружки с пивом. Стол был прямоугольным и довольно длинным.

— А вы так и не пьете ничего? — поинтересовалась Настя, не сводя глаз с Кирилла. Видно было, что она уже навеселе.

— Не-а, — ответила Марика, садясь рядом с ней.

— Ну и молодцы! — сказал Глеб, улыбаясь. — Классный концерт! Вы там возле сцены не оглохли? Здесь-то лучше слышно, да и воздух свежее.

Санек и Леночка начали целоваться взасос, не обращая ни на кого внимания. Настя тихо захихикала и вновь весьма недвусмысленно посмотрела на Кирилла. Он сидел напротив нее, рядом с Глебом. Марике неудержимо захотелось пересесть к нему. Она протянула руки через стол и взяла его скрещенные пальцы. Он поднял голову и глянул на нее сквозь пряди челки. Его глаза были грустными, словно он неотступно думал о чем-то чрезвычайно печальном.

— А может, домой? — вдруг спросила Марика, наклоняясь к нему через стол.

Кирилл вздохнул, но промолчал.

— Так рано еще! — возмутилась Настя. — Время детское! Да? — обратилась она к Глебу, который медленно пил пиво из кружки.

— А мы домой! — неожиданно подал голос Санек. — Хотите с нами? У Ленки предки свалили на дачу.

— Здоровски! — восхитилась Настя. — И правда, поехали?

Глеб глянул на нее, заулыбался, но ничего не ответил.

— Мы точно нет, — сказал Кирилл. — Сегодня с поезда, выспаться охота.

— Понятно, — с обидой сказала Настя. — Ну, вам вдвоем явно интереснее, чем с компанией! Тогда я тут остаюсь! А ты, Глеб?

— Ну не оставлю же я одну такую милую девочку-эмочку среди этих мрачных кровожадных готов! — ответил тот и широко улыбнулся.

— Мы пошли! — решительно сказал Кирилл и встал.

Марика тоже встала и приблизилась к нему.

— Да и мы уходим! — заявили Санек и Леночка. — Можем до метро вместе.

— Кирюх, завтра позвоню, — крикнул им вслед Глеб.

Когда они оделись и вышли из клуба, то увидели, что идет дождь со снегом. Кирилл заботливо поднял капюшон розовой кофточки Марики.

— Ну вот! — разочарованно сказал Санек. А днем такое солнце было!

— Ничего, до метро недалеко, — добавила Леночка.

Они быстро пересекли двор, поднялись по лестнице, которая находилась в огромной, но короткой трубе, и прошли калитку, оказавшись в узком полутемном переулке, ведущем на Ленинский проспект. Пройдя несколько метров, увидели, что возле стены дома стоят несколько парней. Они были с банками пива. Санек и Леночка отчего-то ускорили шаг. Парни повернулись к ним.

— Гляди-ка, — громко сказал один из них, высокий и крупный, — кладбищенские крысы начали вылезать из своих нор.

— Эй, готы-говноты, — подхватил другой, тоже высокий, но худой, и преградил им путь, — что, ваше сборище уже закончилось? А не рановато ли? Или на могилки свои спешите?

Кирилл замедлил шаг и взял Марику за руку. Но Санек и Леночка ловко обогнули стоящего поперек дороги парня и бросились бежать. Парни дружно расхохотались и принялись улюлюкать им вслед. Кирилл начал обходить парня, но второй тут же встал рядом с первым.

— Ай! — сказал высокий. — Не успели удрать, черные крысы!

— Подожди-ка! — встрял еще один, очень полный.

Он отбросил пустую пивную бутылку, и она со звоном разбилась о стену. Приблизившись к Марике. откинул капюшон с ее лица.

— Пацаны! — радостно заявил он и осклабился. — Да ведь это эмо! А я-то думаю, чего у готихи розовая шмотка?

— Ну-ка, ну-ка, — громко проговорил высокий и взял Кирилла за воротник, притянув к себе и заглядывая в лицо. — Точняк, эмо-соплиемо! По глазам вижу! Наваляем плаксам!

— А герла симпотная! — сказал худой. — Можно и потрахать! Как, впрочем, и боя!

И они громко расхохотались.

Марика попыталась вырваться из цепких рук худого, но он с силой пнул ее. Она всхлипнула, сжалась и втянула голову.

— Представление начинается! — возвестил полный. — Сейчас эмо-придурки будут ползать и рыдать, рыдать и ползать.

— Сами вы будете ползать, ублюдки! — твердо сказал Кирилл и ударил высокого коленом в пах.

Тот согнулся и заорал от боли.

— И отпусти мою девушку, урод! — закричал Кирилл и врезал худому в солнечное сплетение.

Худой охнул и затих, согнувшись пополам. Все произошло мгновенно, и остальные парни настолько растерялись, что не сразу сообразили, что происходит. Кирилл схватил Марику за руку, и они пустились со всех ног по переулку. Парни заорали и бросились за ними. Но когда они все вылетели на Ленинский проспект, весьма оживленный даже в этот поздний час, то парни мгновенно отстали.

— Ничего! — заорал один из них. — Подловим еще вас, поплачете кровавыми слезами, хуемо недобитые!

Кирилл не стал даже оборачиваться, а не то что отвечать. Он шел быстро, крепко взяв всхлипывающую Марику за руку.

Когда они подошли к метро, она остановилась. — Ты чего? — спросил Кирилл, заглядывая ей в глаза.

— Боюсь! — ответила она и заплакала, уткнувшись ему в плечо.

Кирилл обнял ее и начал гладить по волосам.

Когда она немного успокоилась и вытерла слезы, то отодвинулась от него и подняла глаза. Снег с дождем прекратился, ветер стих, и пошел только снег. Крупные рваные хлопья кружились в свете фонарей. Недалеко от них притормозило такси. Из него вышла девушка и торопливо направилась к метро. Марика глянула на кружащиеся в свете задних красных фар хлопья, которые казались розовыми от этой подсветки, и тихо проговорила:

— Смотри, розовый снег в этом черном мире! Почему столько ненависти здесь?

— Эй, ребята, чего стоим? Может, поедем? спросил в этот момент, высунувшийся из машины таксист.

— Нет! Спасибо! — ответил Кирилл.

— Да! Поедем! — явно обрадовалась Марика и, схватив его за руку, устремилась к такси.

Кирилл не стал сопротивляться.

— Боюсь в метро, — прошептала Марика, когда они уселись на заднее сиденье. — Тут все такие злые!

Они благополучно доехали до дома и поднялись в квартиру. Марика, скинув куртку прямо на пол, сразу бросилась в ванную. Кирилл медленно разделся, подобрал ее куртку, аккуратно повесил в шкаф и пошел на кухню. Он поставил чайник, порезал хлеб, сыр и колбасу и начал делать бутерброды. Когда вода закипела, заварил черный чай и выставил на стол чашки. После небольшого раздумья вымыл большие красные яблоки, длинные зеленые груши и выложил их на тарелку. Оглядев стол, добавил красные бумажные салфетки.

Марика вышла из ванной в футболке на голое тело, с мокрыми зачесанными назад волосами и умытым лицом. Она напоминала обиженную девочку, потому что смотрела в пол и только что явно плакала.

— Садись, — предложил Кирилл. — Я чай приготовил.

Она вскинула глаза, оглядела стол и молча кивнула.

— Я быстро! — сказал Кирилл и скрылся в ванной.

Марика подошла к окну и выглянула на улицу. Снег продолжал идти, и она, не отрываясь, следила за медленным кружением пушистых хлопьев. Подсвеченные тусклым сиянием фонарей, они выглядели золотисто-розоватыми и испещряли черноту ночи хаотичными беспрерывными движениями. Марика завороженно смотрела на снежинки. Слезы вновь потекли по ее щекам. Кирилл подошел и обнял ее сзади, положив подбородок ей на плечо.

— Почему все так? — прошептала она и всхлипнула. — Что мы им сделали?

— Ты привыкла, что в нашем городе нас не трогают, — ответил Кирилл, обнимая ее за талию. Но ведь ты на сайтах читала, как на самом деле относятся к эмо. Ты же мне сама ссылку как-то кидала по аське на сайт, где тусуются антиэмо.

— Но почему?! — упрямо спросила Марика и повернулась к нему. — Что мы плохого кому сделали?

— Мне кажется, на Западе все по-другому, — сказал он и убрал с ее лба упавшую влажную прядь. — А у нас всегда так! Пока ты не стала эмо, в нашем городе тоже при каждом удобном случае нас били. Ты просто не знаешь, не видела. Да и что вы видите за своими ублёвскими стенами? Живете там как у Христа за пазухой, как любит говорить моя мать.

— Но почему? — вновь спросила она. — Мне нравится так одеваться, носить такую прическу, так красить глаза, слушать такую музыку. Кому от этого плохо?

— Не знаю, — пожал плечами Кирилл и уселся за стол.

Он налил чай себе и ей. Марика села и сделала глоток. Потом положила сахар, и начала медленно помешивать чай.

— Думаю, что из-за позеров, — после паузы сказал он. — Они решили, что это самое модное течение, надели наши шмотки, стали так же красить паза и рыдать на всех углах. Они все утрировали. А ведь эмо — это то, что внутри, а не черно-розовая одежда. Я-то это чувствую по себе. Могу носить что-нибудь совершенно не в стиле, налысо постричься, но в душе будет все то же самое. Понимаешь?

— Люблю тебя, — тихо произнесла Марика.

— Ты меня не видела полтора года назад, — усмехнулся Кирилл. — Я как раз увлекся этой культурой решил, что могу открыто самовыражаться, ни на кого не обращая внимания. Я прямо в классе устраивал истерики, честно! Химичка как-то пару мне влепила, так я упал на пол возле доски, орал, катался, визжал, в общем, дал себе волю. И даже кайф получал от этого. Конечно, остальные ребята нас невзлюбили. Мы же вели себя как идиоты. Да и сейчас многие меры не знают.

— Но ты… — тихо сказала Марика и улыбнулась ему.

— Да, изменился, — кивнул Кирилл. — И все из-за тебя. Учусь сдержанности, хочу быть мужчиной и выглядеть достойно рядом с такой девушкой, как ты. Но эмоции переполняют по-прежнему, на разрыв мозга!

— Люблю тебя, — тихо повторила Марика и после паузы прошептала: — Но вот…

И она замолчала, опустив взгляд в чашку с чаем.

— Что? — настороженно спросил Кирилл.

— Много читала, да и от наших ребят слышала, что суицид — необходимая часть культуры, — сказала она и подняла на него глаза.

Кирилл побледнел, понимая, куда она клонит, и даже машинально прикрыл пальцами почти зажившую царапину на запястье.

— Это стереотип, — после паузы ответил он. Как и то, что все мы би, что нюхаем, ширяемся и пьем.

— Но… — начала она.

В этот момент раздался приглушенный звонок мобильного.

— Твой, — заметила Марика. — Кто бы это мог быть так поздно?

— Понятия не имею, — ответил Кирилл и вышел в коридор.

Он достал телефон из кармана куртки и увидел, что это звонит его одноклассник Костя.

— Да, — ответил он.

— Не спишь? — не здороваясь, быстро заговорил Костя. — Ты куда пропал? Тут у нас такое! Батя твой сказал, что ты в Москву смылся на каникулы.

— Да, к брату поехал, — ответил Кирилл, начиная волноваться.

— Ира-то наша руки на себя наложила, — сбивчиво продолжил Костя. — Похороны завтра. Наши все в шоке. Странно, что тебе родители не сообщили. Так тебя на похоронах не будет?

— Ужасно! Это все ужасно! — после паузы тихо сказал Кирилл.

— Да, ужасно! А все ваше эмо, — сухо сказал Костя. — Тебе тут наши ребята звонили несколько раз, да ты не берешь. Решили, что не слышишь, по Москве бегаешь.

— Да, — ответил он. — Не слышу.

— Не расстраивайся так, — участливо проговорил Костя. — Знаю, что вы с Ирой еще в один детсад ходили, но сейчас уж ничего не поделаешь. Не знаю, что еще сказать, — после длительной паузы заметил он.

— Мне страшно, — прошептал Кирилл.

— Блин, Кирюх! — громко и зло заговорил Костя. — Кончайте вы с эмо! Ни к чему хорошему это не приводит! Три месяца назад в школе, которая за ТЭЦ, девочка тоже вены себе перерезала. И насмерть! Ей вообще 13 было. Мне один друган из той школы говорил, у него отец в милиции. Неужели про нее не слышал? Она ведь тоже была из вашей тусовки э-э-эмо! — протянул он с явной издевкой.

— Не слышал, — сказал Кирилл.

— Ну ты что? — удивился тот. — Она еще какую-то странную записку оставила, что типа идет к свету, который здесь называется тьма. Причем слово «тьма» написала на английском — «дарк».

Кирилл вздрогнул, его сердце заколотилось.

— Не хочу больше говорить об этом, — сказал он.

— Ну, прости, друг, прости, — тут же опомнился Костя. — Понимаю, как тебе тяжело. Значит, завтра тебя не будет? Похороны в пять вечера.

— У нас билеты только через четыре дня. Если поменять, — тихо сказал он. — Но не получится. Даже если мы попадем на поезд, который уходит в восемь утра, то в городе мы будем лишь в семь вечера.

— Да, не получается, — заметил Костя. — Mы? А ты это с кем? Неужели со своей ублёвочкой? И как ее предки отпустили? Ну ты даешь, Кирюх! Сила!

— Да, я с Марикой, — ответил он и вдруг неожиданно для себя расплакался.

— Ладно, старичок, не расстраивайся ты так! испуганно сказал Костя. — Приедешь когда приедешь. Ну что теперь поделать? А ребятам я все объясню. Давай, пока!

И он положил трубку. Кирилл вытер глаза, но слезы все текли. Он в душе презирал себя за слабость, за то, что убежал от того ужаса, который охватил его тогда во дворе при виде Дарка.

— Что случилось? — раздался испуганный голос.

Кирилл поднял голову и увидел, что Марика стоит, сжав руки и прислонившись к косяку двери. Ее лицо было бледным. Кирилл скользнул взглядом по ее светло-розовой футболке со смешным рисунком двух обнимающихся зайчиков на груди, по голым стройным и длинным ногам, по маленьким ступням, переминающимся на паркете, и бросился к ней, упав на колени, обхватив ее и прижавшись лицом к животу. Его начали сотрясать рыдания. Марика окончательно испугалась, гладила его по волосам, плечам, целовала в макушку и без конца повторяла:

— Все будет хорошо, все будет хорошо.

Они уснули только под утро. Кирилл несколько часов рассказывал про Ирочку, про их отношения. Оказалось, что она была давно влюблена в него, писала записки с признаниями, даже завела «зин», и на его страницах откровенно рассказывала о своих чувствах. Но Кирилл относился к ней только как к подруге и не мог ответить взаимностью. И сейчас обвинял себя в том, что был невнимателен к ее чувству. Все в их тусовке знали, что у них с Марикой «лавстори». Их везде видели только вместе, их лица говорили сами за себя. Ирочка даже пыталась как-то объясниться с ним, считая, что Марика хоть и классная девчонка, но совершенно ему не подходит, что ее родители пока смотрят на их дружбу сквозь пальцы, но перспектив у них нет никаких. Но Кирилл не принимал ее слова всерьез, а только отшучивался.

Марика слушала внимательно, не перебивая. Впервые Кирилл был так откровенен. Но ее мучила мысль, почему и он приблизительно в то же самое время попытался перерезать себе вены. Кирилл про это странное совпадение не говорил ничего. К тому же она помнила и о некоем графе Дарке, который нагнал на него такой ужас своим появлением тогда во дворе. Марика вдруг подумала, что, возможно, именно из-за его появления Кирилл так стремительно уехал в Москву. Когда он выговорился, проплакался и постепенно успокоился, они легли в кровать, прижавшись друг к другу.

— Послушай, — мягко проговорила Марика и обняла его, — что это за мужик тогда проходил по твоему двору? Помнишь, такой высокий, весь в черном и одет, как гот? Ты еще тогда сильно разволновался, что-то начал бормотать об Ирочке, о себе.

Марика замолчала, решив не упоминать о его попытке самоубийства. Кирилл и так был расстроен. При ее словах он вздрогнул и отодвинулся от нее.

— Ты еще назвал его граф Дарк, — все-таки продолжила Марика, хотя видела, что он сжался и закрыл глаза.

— Не знаю, о чем ты, — ответил Кирилл после длительной паузы. — Давай спать.

И он отвернулся от нее. Марика не стала настаивать, понимая, что сейчас он ей ничего не скажет. Она обняла его сзади, прижалась щекой к спине и закрыла глаза.

Проснулись около полудня. Марика встала, отдернула тяжелые коричневые портьеры, и спальню залило солнце.

— О! — восхищенно воскликнула она и подпрыгнула. — Снова ясный день! Долой плохую погоду!

Настроение у нее было отличное. Все их разговоры ночью показались ненужными. Они любили друг друга, в этом она была уверена и подумала, что только это имеет значение.

— А мне нравится, когда идет снег, — пробормотал Кирилл и закрыл лицо одеялом.

Но Марика стянула его и закричала:

— Хватит спать! Хочу гулять!

Кирилл, видя, что она в отличном настроении, заулыбался. На душе у него стало значительно легче.

Они умылись, позавтракали, потом Марика уединилась в гостиной, чтобы позвонить родителям. А Кирилл решил поговорить с Глебом. Он набрал его номер.

— Занят? — сразу спросил он, когда Глеб ответил.

— Могу говорить, — сказал тот и встревоженно поинтересовался: — Случилось что-нибудь?

— Нет, — улыбнулся Кирилл. — Мы только проснулись.

— Вот она сладкая каникулярная жизнь! вздохнул Глеб. — А я уже несколько метров проводки проложил да дрелью от души поработал. И чем вы сегодня намерены заняться, дети мои?

— Да я тоже звоню, чтобы узнать, какие у тебя планы, — ответил Кирилл.

— Знаешь, братик, сегодня не получится строить какие-либо планы, — со вздохом проговорил Глеб. — У нас тут аврал полный, боюсь, до ночи работать придется. Так что вы уж сами себя развлекайте. О'кей? Думаю, с такой девочкой скучно тебе не будет? — засмеялся он.

— Прекрати! — строго сказал Кирилл. — Кстати… — начал он и замолчал.

— Ну, давай, спрашивай! — подстегнул его Глеб. — Чего мнешься, как красная девица? Что еще?

— Да хочу понять, с чего это ты вдруг поселил нас в такую роскошную квартиру? — после паузы поинтересовался он. — Думаю, для тебя это было не так уж просто, как ты пытался нам доказать. А, братец?

Глеб весело рассмеялся. Потом все-таки ответил:

— Шаришь, Кирюх! Но и ты пойми мой расчет. Ты ведь не с какой-нибудь нашей заводской шалавой пожаловал, а с самой дочкой мэра, одной из самых известных ублёвочек города. Что ж я вас, в трущобу поселю? Ты же понимаешь, что если у вас в дальнейшем все сладится, то ты будешь как сыр в масле. Уж ее предки не оставят зятя в бедности. Понимаю я твой расчет!

— Ты с ума сошел! — возмутился Кирилл. — Какой расчет?! Ни о чем таком я и не думал!

— А надо думать! — назидательно проговорил тот. — Скоро твои школьные игры закончатся, в том числе и в это твое эмо, и наступит взрослая суровая жизнь.

— При чем тут эмо? Это вовсе не игра! — обиделся Кирилл. — Это моя суть!

— Ага, как же! — засмеялся Глеб. — Хочешь скажу тебе всю правду об этой вашей субкультуре? Да и не только об этой!

— Не надо! — тут же возразил Кирилл. — Надоело слушать, что все мы плаксы-неудачники и конченые позеры! Вот!

— Да не в этом дело! — четко произнес Глеб. — Эмо — это, прежде всего попытка убежать от своего страха перед взрослой жизнью, остаться как можно дольше детьми, спрятаться за этой маской от взрослых проблем, которые неизбежны, ведь мы все по — любому растем. Так что ваше это эмо, прежде всего, возникло от страха. Как, впрочем, и готы, — после паузы добавил он.

— Готы? — усмехнулся Кирилл. — А они от чего прячутся за своими готическими масками, если следовать твоей доморощенной логике? Они чего боятся?

— Смерти! — уверенно ответил Глеб. — Всей их субкультурой движет только одно — детский страх перед смертью. Да иду я! — крикнул он. — Ладно, Кирюх, меня зовут. Мне сейчас не до философских споров. Вы там отдыхайте, наслаждайтесь полной свободой, а на меня сегодня не рассчитывайте. Дай бог, эту кухню к полуночи закончим! И то неуверен.

— А может, мне стоило помочь? — предложил Кирилл.

— Чего?! — расхохотался Глеб. — Да тебя еще учить всему нужно! Думаешь, ремонт квартир такое простое занятие? Да иду я! — вновь крикнул он. — Давай, пока! Марике приветик! Завтра созвонимся!

И он положил трубку. Но телефон тут же зазвонил вновь. Это была Настя.

— Хэлло, дарлинги! — сказала она. — Чего делаем? А твой братан прикольный чел! Мне понравился! Я ему недавно звонила. Но он сегодня сильно занят, рабочий класс! — затараторила она. — А мы тут тусить собираемся. Хотите с нами?

— Не знаю, — растерянно ответил Кирилл. А где?

— У парня одного из наших, — сообщила она. — Квартира свободна, предки в Таиланд вчера свалили на пару недель. Давай дрес[23] пиши! А чего вы вчера так рано свалили? Классно было! Мы до трех ночи тусили! Ну чего, пишешь?

Кирилл достал из сумки блокнот и ручку и записал адрес, но точно ничего не обещал.

— Короче, подваливайте с Марикой через пару часов. Все как раз соберутся.

— А купить что-нибудь нужно? — поинтересовался он. — Ну там торт или сок.

Настя замолчала, потом громко расхохоталась.

— Вот она, провинция! — заметила она, когда успокоилась. — Еще остались хорошие манеры. Да не нужно ничего!

Она положила трубку. Кирилл бросил телефон в сумку и лег на спину. Ехать ему никуда не хотелось. Он подумал, что было бы хорошо провести сегодня весь день в квартире, устроить что-нибудь типа романтического ужина. После нервной вчерашней ночи хотелось покоя, уюта, нежности. К тому же он никогда раньше не жил в таких условиях. В отличие от Марики, которая постоянно ездила куда-нибудь с родителями и при этом жила в лучших гостиницах, и пансионатах, он в каникулы бывал только в деревне у бабушки и пару раз съездил к Глебу. Но жил всегда у него в маленькой съемной комнате. Кирилл машинально погладил шелковое бежевое белье с тигриными узорами, на котором лежал, посмотрел на деревянное полированное изголовье кровати, выточенное в виде силуэта пантеры, перевел взгляд на огромное зеркало на стене, рама которого была обита леопардовой шкурой.

Дверь в этот момент приоткрылась, и появилось раскрасневшееся лицо Марики.

— А, ты тут! — улыбнулась она и вошла в спальню. — А я тебя потеряла! Но хорошо, когда есть возможность жить в такой большой удобной квартире!

— Я тоже про это только что думал, — сказал Кирилл и сел. — Ну что, со всеми поговорила?

— Ага! — кивнула она и села рядом.

Ее футболка задралась, обнажая гладкие круглые колени. Кирилл задержал взгляд на двух практически одинаковых маленьких родинках. Одна была на колене левой ноги, а вторая чуть выше колена правого.

— Надо же, — тихо проговорил он, — я только заметил эти родинки!

И он провел по ним пальцами. Она поежилась, свела колени и тихо засмеялась.

— Щекотно, — сказала она.

— Щекотки боишься? Значит, ревнивая! — улыбнулся он. — Так в народе говорят!

— А ты будто нет? — спросила она и забралась пальцами ему в подмышки.

— Марика! — расхохотался Кирилл и опрокинулся на спину. — Прекрати!

Но она упала на него и начала ерзать всем телом, продолжая щекотать. Он залился смехом, вертясь под ней и пытаясь освободиться. Они запыхались от борьбы и смеха. Наконец Кириллу удалось перевернуть ее и подмять под себя.

— Ну, сейчас ты все узнаешь! — задыхаясь, проговорил он, глядя ей в смеющиеся глаза. — Защекочу!

— Ой! — вскрикнула она. — Отпусти!

И попыталась столкнуть его с себя. Кирилл вдруг замер, его губы перестали улыбаться, глаза закрылись. И он начал целовать ее. Она обхватила его за шею, подставляя лицо. Их губы встретились. Поцелуй был долгим. У Марики начала кружиться голова, и она выпустила Кирилла из объятий. Он отодвинулся и посмотрел на нее. Его глаза сияли, и Марика замерла, погружая в них взгляд.

— Люблю тебя, — шепнул Кирилл.

— И я тебя, — ответила она.

Марика увидела, как влага заполняет его глаза. И вот слезинки сбегают по его длинным пушистым ресницам и прозрачными каплями падают ей на лицо. Одна капелька попала ей на губы, и она машинально слизнула ее, почувствовав вкус соли. Кирилл сполз и сел на край кровати, повернувшись к ней спиной и ссутулившись. Марика обняла его сзади, прижавшись щекой к разлохмаченным прядям, прикрывающим шею.

— Люблю тебя, — тихо повторила она.

— Я так боюсь, что все это закончится! — прошептал он. — Ужасно боюсь! Все слишком похоже на виртуал. В реале такого просто не может быть!

— Никогда это не закончится! — уверенно ответила она и села рядом, заглядывая ему в лицо.

— Ты поговорила с родителями? — спросил он после паузы.

— Ага, причем с обоими. Вначале маме позвонила. Она сказала, что отец тоже ждет моего звонка. Я потом и ему набрала. Короче, получила наставления в двойном размере.

— Марика, скажи честно, как они относятся к тому, что мы встречаемся? — глухо проговорил Кирилл. — Я никогда тебя об этом не спрашивал, добавил он и опустил голову.

— Знаешь, у меня классные предки, — ответила она. — И ничего такого, о чем ты наверняка думаешь, они против тебя не имеют.

— Не находишь это странным? — спросил он и повернулся к ней. — По их меркам, мы не пара ни разу. К тому же из-за меня ты затусовалась с эмо. Это их не напрягает?

— Они оба знают, что я хочу этого! — задорно проговорила Марика. — Хочу! А я привыкла, что все мои желания исполняются.

Кирилл вздохнул и вытер глаза.

— А нас в гости пригласили, — сообщил он и встал. — Вот думаю, почему бы и не пойти?

— Глеб, что ли? — улыбнулась Марика.

— Нет, Настя. Она недавно звонила. Что скажешь?

Марика закусила нижнюю губу и нахмурилась. — Я же говорю, кто щекотки боится, тот чрезмерно ревнив, — сказал он и присел перед ней на корточки, заглядывая в лицо.

— Она домой тебя пригласил а? — поинтересовалась Марика, отворачиваясь от его внимательного взгляда.

— Не меня, а нас, и не домой, а потусоваться на квартире какого-то ее друга, — ответил Кирилл и взял ее за руки. — К тому же Глеб сегодня на работе допоздна.

— Оки! — неожиданно согласилась Марика и встала. — Поехали! Не будем же мы в квартире весь день сидеть!

Часа через полтора они стояли во дворе нужного им дома и озирались по сторонам.

Оказалось, что корпуса два, а Кирилл не записал, какой им нужен. Район был спальным, и высотные бело-голубые дома походили один на другой, как близнецы-братья. Кирилл достал телефон и набрал номер Насти. Она ответила сразу и тут же сказала, что только что вышла из метро и чтобы они ждали ее на месте и никуда не уходили. Настя появилась буквально через пару минут в сопровождении двух парней, которые несли тяжелые на вид пакеты.

— Хай, френды! — возбужденно закричала она и замахала рукой. — А я сейчас наших парней встретила! Саша, Коля. Они тут в «Пятерочке» затарились.

Она представила Кирилла и Марику. Те растерянно смотрели на пакеты, доверху набитые продуктами. Один из пар ней нес пятилитровый пакет дешевого вина.

— Эх, потусим! — радостно сказала Настя, потирая руки. — А то каникулы проходят, а я все трезвая, как стекло! — захихикала она.

— Ты-то как стекло? — хмыкнул Саша. — А по-моему, постоянно затуманена.

И они с Колей дружно расхохотались.

— Не позорьте меня перед моими новыми друзьями, — заметила Настя, но тоже начала смеяться.

Они подошли к нужному подъезду. С трудом втиснувшись в небольшой лифт, замолчали. Квартира находилась на 11-м этаже. Поднявшись, они вышли из лифта и увидели, что дверь распахнута. Оттуда неслась музыка. На лестничной площадке курили парень и девушка.

— Хай, челы! — сказала Настя. — А вот и мы! Не ждали?

— Настюха, наконец-то! — радостно заговорила девушка. — Сашка, Колька, куда вы столько всего набрали? Предки мне и так холодильник доверху набили, с трудом закрываю! Чуть ли не коленкой, — хихикнула она.

— Ничего, мы голодные! — засмеялся Коля. И они с Сашей устремились в квартиру.

— Ты нас не познакомишь? — поинтересовалась девушка, внимательно глядя на Кирилла. — Какой симпотный эмо-бой! — добавила она и протянула ему руку. — Маша.

— Кирилл, — ответил он, вяло пожимая ее горячую ладонь.

— А это его подружка Марика, — сказала Настя.

— Очень приятно, — кивнула Маша и в тон ей произнесла: — А это мой друг Матвей.

Она затушила сигарету. И они двинулись в квартиру.

Там гремела музыка, в коридоре прямо на полу в углу были свалены кучей куртки.

— Раздевайтесь, — сказала Маша. — И проходите. Они откуда, такие скромные? — тихо спросила она Настю.

— Вчера из тундры, — прошептала та и засмеялась. — Они классные ребята, Машунь! И мои друзья, так что полегче на поворотах.

— Парень офигенный просто! — заметила Маша, наблюдая, как Кирилл помогает Марике снять куртку.

— Ага, — согласилась Настя. — Но, как видишь, занят. У них «лав»!

— Да? — удивилась та. — А я подумала, что это брат с сестрой. Очень похожи!

Когда Кирилл и Марика зашли в гостиную, то увидели, что на диване сидят в обнимку Саша и какая-то девушка. Они целовались, ни на кого не обращая внимания. Коля пододвинул журнальный столик к креслу, поставил на него пакет с вином и сбоку вскрыл упаковку. Вынув пластиковый краник, он начал наливать вино в стаканы. Увидев Кирилла и Марику, заулыбался и протянул им полный стакан.

— Мы не пьем! — сказал Кирилл.

— Так сок есть! — не смутился Коля. — На кухне! Принести нужно. Эй, Санек, кончай лизаться! крикнул он.

— Мы сами, — сказала Марика и отчего-то покраснела.

Она взяла Кирилла за руку, и они отправились на кухню. В коридоре прошли мимо приоткрытой двери, по всей видимости, в спальню. Там на кровати полулежали Настя и Матвей и о чем-то оживленно разговаривали. Марика заметила, как рука Матвея скользнула в вырез ее кофточки. Настя захихикала и легла на спину. Матвей придвинулся и склонился над ней. Марика тут же отвернулась. Когда они зашли на кухню, то увидели за столом двух парней и девушку. Девушка пила вино, один из парней втягивал ноздрей, вторую зажав пальцем, дорожку белого порошка с поверхности плоского стеклянного блюдца. Второй парень открывал бутылку с пивом.

— Привет, — растерянно проговорил Кирилл. Но ребята не обратили на него никакого внимания. Марика глянула на Кирилла, взяла его за руку и вышла из кухни. Они были в недоумении. Компания явно принадлежала к эмо, так как почти у всех были прически с длинными челками, крашеные волосы, подведенные глаза, одежда в стиле. Но общая атмосфера пьяной безбашенности, кокаин, Настя и Матвей в спальне вызвали у них резкое неприятие.

— А Маша где? — зачем-то спросила Марика. Кирилл пожал плечами. Они прошли по коридору мимо спальни. Дверь была уже закрыта. Но из-за нее были слышны приглушенные и весьма характерные стоны. Они переглянулись и ускорили шаг. В конце коридора напротив гостиной увидели еще одну дверь. Она была приоткрыта. Кирилл заглянул туда. Это была явно комната Маши, так как в отличие от пастельных тонов оформления квартиры была выдержана в черно-розовой гамме. Маша сидела за письменным черным столом у ЖК-монитора. Рядом стоял высокий парень с длинными волосами, забранными в хвост.

— Я хотела скачать песни «Маракеш»[24] вот с этого сайта, видишь? — говорила Маша. — Но почему-то не качается. Защита, что ли, стоит?

— Дай-ка, посмотрю, — ответил парень и сел за стол.

«Ждать, пытаясь себя сдержать, ты просто не сможешь петь…» — послышался голос солиста. И на экране монитора появилось его лицо.

— Клип хорошо идет, — сказала Маша.

И в этот момент увидела Кирилла и выглядывающую из-за его плеча Марику.

— А, ребята! — улыбнулась она. — Хочу тут скачать кое-что. Вам уже хорошо? — задала она странный вопрос.

Кирилл кивнул. Маша встала и пошла к ним.

Парень остался за монитором.

— Как вам Москва? — вежливо осведомилась Маша, выходя в коридор.

— Красиво, — ответил Кирилл. — Только мы пока мало где были.

— А Матвей твой парень? — неожиданно спросила Марика.

— Да, а что? — удивилась Маша.

— Так, ничего! — ответила Марика.

— Понравился? — усмехнулась та. — Смотри у меня! Я ревнивая! Хотя твой Кирюфка тоже клевый! Можем махнуться!

— Чего? — расхохотался Кирилл. — А меня спросить?

— Шутю! — сказала Маша и остановилась возле двери в спальню.

Кирилл вцепился в руку замолчавшей Марики.

— Мы сок хотели, — быстро проговорила та. — Да не знаем, где взять.

— В холодильнике, где ж еще! — пробормотала Маша, прислушиваясь, потом толкнула дверь в спальню.

Но та оказалась закрытой. Маша начала колотить в нее что есть силы.

— Убью, уроды! — закричала она.

Кирилл схватил ее и потащил от двери. Она упиралась, потом начала рыдать.

— Успокойся, ну! — сердито сказал он, втаскивая ее в ванную.

Марика открыла кран. Маша сотрясалась от рыданий. Она подставила ладони под воду и начала умываться.

— Чего ты? — спросил Кирилл, когда она села на край ванны и подняла на них мокрые глаза.

— А вы будто не слышали? — тихо спросила она, — Эта сучка Настька с моим Матвеем. Это они! Я узнала его голос! И она пищала, как… как…

И Маша вновь разрыдалась.

— Говорили мне, все говорили, что они трахаются при каждом удобном случае! Я-то думаю, чего она сегодня ко мне напросилась! Мы в школе в разных компаниях всегда были!

— Брось ты его! — неожиданно сказала Марика. — Ты ведь симпотная! Чего цепляться за такого подлого пацана? Найдешь того, кто будет любить тебя по-настоящему!

— Точно! — неожиданно согласилась Маша и перестала всхлипывать. — Зачем он мне? Сколько я буду мучиться из-за его измен? Это уже не первый раз, и не с одной Настей. А она-то, дурочка, думает, что он в нее влюблен!

И Маша истерично расхохоталась.

— Курить хочу, — сказала она, когда успокоилась. — Сигареты есть?

— Мы не курим, — ответил Кирилл. — Да и вообще, пойдем мы, Маш. Приятно было пообщаться!

— Куда? — испуганно спросила она и вцепилась в рукав его футболки. — Только познакомились!

— Что за секреты? — раздался в этот момент голос Насти, и она заглянула в ванную. — Вы тут что решили групповушку сообразить?

Ее лицо сильно покраснело, волосы были растрепаны.

— Именно! — усмехнулась Маша. — А ты где была? — спросила она и пристально посмотрела ей в глаза.

— На балконе курила, — удивленно ответила та. — Ты же в квартире не разрешаешь!

— Да? — засомневалась Маша. — И давно?

— Да с полчаса, а что? Тоже хочешь?

— Дай сигаретку, — попросила Маша.

Настя достала из кармана джинсов мятую полупустую пачку и протянула ей. Раздался звонок сотового. И она вынула маленький плоский телефон из другого кармана. И тут же ушла.

— Вот видишь, — укоризненно заметил Кирилл. — Настя на балконе была. А тебе что-то просто показалось!

— Возможно! — ответила та и пожала плечами. Да вы не запаривайтесь из-за меня! Сама разберусь. Но все равно спасибо!

— Маш, мы и правда пойдем, — сказала Марика. — Ты не обижайся!

— Хорошо, — кивнула Маша. — Я ведь вижу, что вам тут не очень-то. Вы и не курите, и не пьете, чего уж говорить про кокс!

Когда они начали одеваться, в коридоре появилась возбужденная Настя. Ее зрачки были сильно расширены, губы улыбались.

— А я тоже ухожу! А то Машка что-то психует, сообщила она. — Папанька сейчас за мной заедет. Он звонил, тут недалеко уже. Хотите, вас подвезет? — Наверно, хотим, — неуверенно ответил Кирилл, заботливо надевая капюшон на голову Марики.

— Нет, ну какие вы клевые! — громко сказала Настя и ни к месту начала хохотать, показывая на них пальцем. — Вот смотрю на вас и думаю, что в глазах двоится. Такая картинка психоделическая. Папанька мой будет в восторге! — добавила она странную фразу.

Кирилл и Марика глянули на свои отражения в большом зеркале. Они стояли рядом в распахнутых черных куртках. На обоих были одинаковые черные футболки с разорванными сердцами на груди, причем одна половинка была розового, другая фиолетового цветов. Кулоны, все те же, в виде металлических половинок сердечек были идентичными. Черные челки практически одинакового цвета прикрывали их светлые подведенные глаза.

— Пошли! — крикнула Настя и подпрыгнула, захлопав в ладони.

— Ты успокойся! — посоветовал ей Кирилл. Не думаю, что твой отец, хотя я его, конечно, не знаю, будет в восторге от того, что ты под кайфом. Или считаешь, что незаметно?

Настя сразу поскучнела.

— Не будет, — согласилась она. — И вообще хорошо, что он из Питера. И родственнички все там. А то бы завоспитывали вконец! Но он у меня классный!

Когда они спустились во двор, Настя быстро пошла к большому черному джипу, стоящему возле соседнего дома.

— Папаня уже приехал, — на ходу говорила она, жуя резинку.

— Может, мы все-таки на метро? — вдруг сказала Марика и замедлила шаг.

— Глупости! — одернула ее Настя. — Доставим вас до квартиры! Вы же гости столицы! И мы, москвичи, должны соответствовать!

Она громко визгливо расхохоталась. Потом запрокинула голову, выдула большой шар из резинки и лопнула его. Остатки резинки распластались по ее губам и подбородку. Настя убрала их и вновь расхохоталась. Кирилл глянул на ее округлившиеся глаза и дернул за руку.

— Успокойся, или мы уходим! — строго сказал он.

Настя глянула на него и послушно замолчала. Они подошли к джипу. Возле него стоял мужчина на вид лет тридцати пяти. Марике он сразу понравился. Не очень высокий, но подтянутый, с пропорциональной спортивной фигурой, с интересным лицом, на котором выделялись такие же большие и карие, как у Насти, глаза и темно-красные губы четкого рисунка, он производил впечатление умного, обаятельного, но немного уставшего человека. Марику удивило, что на груди у него висел фотоаппарат с большим объективом.

— Настя! — начал он. — Ты снова пьяна!

Но тут же замолчал, внимательно глядя на Кирилла. Потом перевел взгляд на Марику.

— Вместо того чтобы сразу воспитывать, лучше бы познакомился с моими новыми… — сказала Настя.

— Подожди! — оборвал он ее довольно бесцеремонно и поднял фотоаппарат. — Разрешите? — все-таки спросил он, наводя объектив на Кирилла.

— Ну, начинается! — вздохнула Настя. — Вместо того чтобы с родной дочерью пообщаться, которую давно не видел, ты опять за работу! Мой папа, прошу любить и жаловать, — сказала она и повернулась к Марике, — очень модный и известный фотограф. Все глянцевые издания Питера, Москвы и не только заваливают его предложениями. Да, папочка? — спросила она и прижалась к нему, заглядывая в лицо.

— Да подожди ты! — отмахнулся он. — Такое лицо! Как тебя зовут, парень?

— Кирилл, — удивленно проговорил тот, глядя в объектив.

— А меня Арсений Антонович, но можно на «ты» и без отчества. Так проще общаться.

— А это Марика, — сообщила Настя и хихикнула.

— Встаньте рядом, лица сблизьте! — предложил Арсений. — Неподражаемо! — пробормотал он, когда Кирилл придвинулся к Марике. — Фишка в том, что глаза разного оттенка. У парня сочного синего цвета, редко такой и видел, у девочки светлее, словно синева размыта водой. Если обработать в шопе[25] и выявить это различие оттенков? — спросил он сам себя, продолжая снимать.

— Папа, мы поедем или как? — капризно поинтересовалась Настя и приоткрыла дверцу джипа.

— Мама где сейчас? — спросил Арсений.

— Вчера на гастроли укатила, в Рязань, кажется, — нехотя ответила Настя и, повернувшись к ребятам, пояснила: — Она у меня певица, камерная.

— То-то ты в загуле, — сказал Арсений. Сколько можно говорить?! А?!

Арсений опустил фотоаппарат и приблизился к Насте. Он приподнял ее лицо за подбородок и внимательно заглянул в глаза.

— Ты не только пьяна, но еще и под кайфом! констатировал он. — Опять эту дрянь нюхала? И вы? — повернулся он к Кириллу и Марике. — Хотя зрачки в норме, — тихо добавил он.

— Что ты, папуль! — расхохоталась Настя. — Они оба стрейтэйджеры!

— Молодцы! — похвалил он. — Значит, так, ребятки, у меня к вам предложение. Не хотите на денек в Питер про катиться?

— Вау! — вскрикнула Настя и подпрыгнула. Хотим!

— А тебя никто и не спрашивает, — улыбнулся Арсений. — Ты и так сейчас со мной едешь, потому что у меня возникла одна идея. И уже практически оформилась в моей креативной головушке! И назову я эту идею, к примеру: «Как становятся стрейтэйджерами».

Кирилл переглянулся с Марикой. Они оба растерялись от такого странного предложения. Но Арсений им нравился.

— Вижу, что сомневаетесь, — сказал он. — Но у меня есть веский аргумент: деньги. Хотите заработать? У меня отличная студия. А я уже так и вижу офигенную сессию с вашим участием. И заплачу за позирование, естественно!

— Но… — неуверенно начала Марика.

— Немало заплачу, — добавил Арсений.

— Хорошо, — согласился Кирилл. — Поедем.

— Вот и отлично! — обрадовался Арсений. — К тому же транспорт бесплатный. Мне пару часов назад позвонили, что все готово для одного моего проекта. Так что я решил сегодня же выехать. Но завтра вечером обратно в Москву, потому что тут кое-что не закончено.

— Вот! — удрученно произнесла молчавшая до этого Настя. — В этом мой отец! Сегодня в Москве, завтра в Питере, послезавтра в Милане, затем где-нибудь во Владивостоке. Да и мать не лучше со своей концертной деятельностью! И еще хотят, чтобы я росла пай-девочкой! А сами отсутствуют, не следят за мной!

— Пора самой за собой следить, — заметил Арсений. — Ну что стоим? Поехали!

И он забрался в машину.

— И Милка здесь! — разочарованно протянула Настя, увидев на переднем сиденье девушку модельной внешности. — Хотя можно было и догадаться! Но затаилась-то как! Не слышно, не видно! Давай с моего места! — сердито добавила она.

— Привет, Настя, — невозмутимо ответила та и перебралась на заднее сиденье.

— Ах да, ребята, — небрежно проговорил Арсений, — познакомьтесь. Это Мила.

Но ее статус он озвучивать не стал. А вот Настя решила сразу расставить все точки над «i».

— Одна из многочисленных папочкиных пассий, — заявила она, забираясь на переднее сиденье. — И по совместительству — модель. К тому же, как и полагается модели, «настоящая блондинка»!

— А ты маленькая злюка, — беззлобно ответила Мила и отодвинулась в угол, освобождая место для Кирилла и Марики. — Вы участвуете в проекте? спросила она, не сводя глаз с Кирилла.

Он скользнул взглядом по ее холеному лицу без единой морщины, по продолговатым светло-серым глазам с аккуратно подкрашенными загибающимися ресницами, по пухлым губам, покрытым бледно-сиреневой помадой. Потом посмотрел в глубокий вырез белой кофточки, из которого выпирала пышная грудь. Мила, поймав его взгляд, повела плечами, на которые был накинут жакет из фиолетовой норки, и тряхнула густыми золотистыми волосами, падающими ниже плеч. Она смотрела так, словно позировала перед объективом. Кирилл моргнул и опустил глаза. Марика сжалась в уголке и настороженно поглядывала на Милу.

— Участвуют, но не в том, в котором ты, — ответил за Кирилла Арсений и тронул машину с места.

Вначале они смотрели в окно и вяло отвечали перевозбужденной Насте, которая без конца вертелась и трещала без умолку. Но когда выехали за МКАД, то Марика легла на сиденье и положила голову на колени Кирилла. Он начал перебирать ее волосы, не сводя глаз с ее длинных опущенных ресниц. Настя пару раз попыталась вовлечь его в разговор, но он молчал. И она тоже притихла, вытянувшись на сиденье и откинув голову на спинку. Трасса была ровной. Марика уже спала, тихо посапывая. Мила не участвовала в разговоре. Она все это время что-то читала с дисплея коммуникатора[26]. Кирилл невольно поглядывал на светящийся экранчик дисплея. Мила, заметив его любопытство, придвинулась и сказала, что обожает сказки Андерсена, что они успокаивают ей нервы. Кирилл изумленно посмотрел на ее красивое невозмутимое лицо.

— И сколько вам лет, что вы все еще сказки читаете? — не удержался он от замечания.

— О, только не на «ВЫ»! — возразила она, потом сказала: — Мне 21 год. Но Андерсен совсем не для детей, если хочешь знать. Вот смотри, это одна из моих любимых историй. Называется «Эльф розового куста». Она про крошку эльфа, который жил в розе. Как-то он заигрался в саду и не успел прилететь к своей розе. Солнце село, и она закрыла лепестки. Тогда эльф решил спрятаться в другом цветке и полетел к беседке, увитой каприфолиями. Вот, читай дальше.

И они сдвинули головы, склонившись к коммуникатору.

«Тут были люди. Красивый молодой человек и премиленькая девушка. Они сидели рядышком и хотели бы век не расставаться — они так горячо любили друг друга…

— Увы! Мы должны расстаться! — сказал молодой человек. — Твой брат не хочет нашего счастья и потому отсылает меня с поручением далеко-далеко за море!

И они поцеловались. Молодая девушка заплакала и дала ему на память о себе розу, но сначала запечатлела на ней такой крепкий и горячий поцелуй, что цветок раскрылся. Эльф сейчас же влетел в него…

Вот раздалось последнее «прощай», и эльф почувствовал, что роза заняла место на груди молодого человека…

Недолго, однако, пришлось розе покоиться на груди. Молодой человек вынул ее и, проходя по большой темной роще, целовал цветок так часто и так крепко, что крошка эльф чуть не задохнулся…

Тут появился другой человек — мрачный и злой, это был брат красивой молодой девушки. Он вытащил большой острый нож и убил молодого человека, целовавшего цветок, затем отрезал ему голову и зарыл ее вместе с туловищем в рыхлую землю под липой…»

Прочитав это, Кирилл поднял глаза на Милу. Она смотрела на экран дисплея расширившимися глазами, в которых стояли слезы.

— Ну, ты прямо эмо, — неуклюже пошутил он, пытаясь отвлечь ее от грустной истории. — Такая же, как и мы, плакса! Это же просто сказка!

— Ты еще маленький, — ответила она, — и пока не знаешь, что счастливой любви на этой земле не бывает.

— Бабские бредни! — вдруг встрял молчавший до этого Арсений.

Он остановил джип и повернулся к ним. Посмотрев на безмятежно спящую Марику, перевел взгляд на Милу.

— Ты чего это тут парню голову забиваешь? — усмехнулся он. — Он сейчас сам эльф в розовом кусте, так пусть там и остается как можно дольше со своей эльфийской принцессой. Любви, видишь ли, на земле нет! Или тебе со мной плохо?

Кирилл отодвинулся от Милы. Он чувствовал себя неловко, словно оказался в чужой спальне.

— Мне с тобой хорошо, — ответила Мила и опустила глаза.

— Так и нечего тут сырость разводить, — заметил Арсений. — Не забывай, что твое лицо — твоя работа, так что ненужные морщины ни тебе, ни мне в кадре не нужны. Полная безмятежность и отсутствие мыслей — залог твоей фотогеничности.

— Приехали? — пробормотала Марика, поднимая голову.

— Пока нет, — сказал Арсений. — Хочу размяться. А может, пора перекусить? Что скажете, ребятки? А, Настена? — спросил он и толкнул спящую Настю. — Тебе не мешало бы поесть. А то перегаром от тебя несет, ужас! Я с матерью еще поговорю! Хорошо, что в машине кондей имеется, а то бы мы задохнулись!

— Мы где? — сонно спросила она.

— Недалеко от Нижнего Новгорода, — ответил Арсений. — Хочу передохнуть. Тут неплохой мотель, можно перекусить.

— Мы не пойдем, — сказал Кирилл.

— Ладно, — легко согласился Арсений. — Тогда спите. Нам еще несколько часов ехать.

Настя зевнула и свернулась клубком на сиденье. Арсений помог Миле выйти из машины. А Кирилл поцеловал вновь уснувшую Марику, устроился удобнее, засунул наушники плеера в уши, нашел «Depeche Моde»[27] и закрыл глаза. Сказка про эльфа не выходила у него из головы. Он хотел узнать, чем все закончилось, и улыбнулся этому, как ему казалось, детскому любопытству. К тому же замечание Милы прочно засело в голове. И даже любимые песни не могли изменить ход его мыслей.

«Что происходит с людьми? — думал он. — Может, никто не умеет сохранить свое чувство? Но лично я не собираюсь уподобляться большинству. И за нашу любовь буду бороться всеми силами! Буду беречь ее!»

Кирилл не заметил, как задремал под композиции «Depeche Моde». Очнулся от струи холодного воздуха, скользнувшей по разгоряченному лицу. Подняв голову, он вынул наушники и выключил плеер. Дверь была открыта. Возле нее стояла Мила. Она курила, нервно стряхивая пепел.

— Ты никогда не любил меня! — услышал он ее звонкий голосок. — Ты вообще уже не способен на это!

— Когда курить-то бросишь? — насмешливо поинтересовался Арсений.

— Не твое дело! — резко ответила она.

— А вот и мое! От табака твоя нежная кожа быстро посереет, — не менее резко ответил он. — О тебе же забочусь!

— У тебя есть о ком позаботиться! — сказала Мила после паузы.

Кирилл увидел, что она затушила сигарету и бросила ее в снег. Арсений приблизился к ней и обнял.

— Не волнуйся, девочка моя, Настя у меня скоро не то что курить, но и пить бросит, не говоря о другой дури! — четко проговорил он.

— Всегда знала, что ты хороший отец, — улыбнулась Мила и поцеловала его в щеку.

— Ты просто не знаешь, что такое музыкант! — продолжил он. — А вся их семейка принадлежит именно к этому виду искусства. Моя бывшая жена — камерная певица, ее мать виолончелистка, отец — флейтист. Представила? И бабушка Насти, и дед всегда злоупотребляли алкоголем, да и сейчас втихую напиваются на пару, закрывшись в квартире. А наследственность — страшная штука!

— Ой, а сам-то! — усмехнулась Мила и отстранилась от него. — Давно ли ты бросил злоупотреблять? Год назад, когда мы только познакомились, ты, по-моему, тоже любил и курнуть, и выпить. Скажешь, нет?

— Любил, — спокойно ответил Арсений. — Да вот враз разлюбил!

— Надолго ли? — ехидно заметила Мила. — И ты ведь творческая личность! А вам допинги необходимы!

— Так ты у меня вместо допинга! — расхохотался Арсений. — Знаешь, мне проще на самом деле, — после паузы сказал он. — Я могу видеть этот мир через объектив, и так он намного привлекательнее лично для меня.

— Но твои новые друзья и так привлекательны, — сказала Настя и начала забираться в машину.

— Заметила? — сразу оживился Арсений. Особенно парень хорош! У меня прямо творческий зуд, когда я вижу его лицо.

Он сел за руль и начал разогревать мотор.

— А ты не спишь? — улыбнулась Мила, устраиваясь рядом с Кириллом. — А вот подслушивать нехорошо!

— Извини, — ответил он. — Но вы возле открытой дверцы разговаривали. Что же мне, уши затыкать?

— Так у тебя же плеер! Вот и заткнул бы! — усмехнулась Мила. — Ты чего не спишь-то?

— Не знаю, — улыбнулся Кирилл. — Интересно мне все.

Он выпрямился и повернулся к ней.

— Ты, смотрю, привыкла к такой насыщенной жизни. А я ведь живу в маленьком городке. И что там у нас интересного? Все приключения происходят только в виртуальном мире компьютерных игр. Да тебе этого не понять! Я сейчас словно из реала попал в виртуал, который вдруг стал реалом для меня. Не могу это толком объяснить, но адреналин таки прет.

— Парень прав, — заметил Арсений и тронул машину с места. — И сегодня я тебе обещаю море адреналина. Поэтому сейчас лучше последовать примеру девчонок и поспать.

— Постараюсь, — улыбнулся он. — А можно сказку на ночь дочитать?

— Ты про эльфа? Понравилось? — обрадовалась Мила и включила коммуникатор. — А еще говорят, подростки книг не читают! Смотря какие! Да, Кирилл?

— Просто интересно, что там было дальше, — немного смущенно ответил он.

— Эльф поведал бедной девушке о смерти ее любимого, — сказала Мила. — И она ночью нашла его могилу, вырыла голову и унесла ее к себе. Дома она положила голову в большой горшок, засыпала землей и посадила жасминовую веточку. И плакала каждый день над ней. Веточка выросла и зацвела. А девушка как-то уснула над ней и больше не проснулась никогда. А злой брат взял горшок с цветущим жасмином и поставил его возле своей кровати.

— Жуть какая! — заметил Арсений, повернул голову и глянул на Кирилла.

Тот слушал внимательно, его распахнутые глаза, не отрываясь смотрели на Милу.

— Чем не эмо-сказка? — пробормотал Арсений и начал смотреть на дорогу.

— А дальше? — спросил Кирилл.

— Вот тут дальше, — ответила она.

Он кивнул и начал читать текст, появившийся на дисплее.

Закончив чтение, Кирилл откинулся на спинку сиденья, положил руку на плечо спящей на его коленях Марики и закрыл глаза.

«Даже за самым крошечным лепестком скрывается кто-то, кто может рассказать о преступлении и наказать преступника», — повторял он про себя заключительные слова сказки.

Сам не зная почему, он думал об Ирочке и с трудом сдерживал слезы. В голове не укладывалось, что она мертва. Он пытался анализировать, но информации было явно недостаточно, чтобы понять, почему она перерезала вены практически с ним в одно время.

«Неужели это дело рук Дарка? Не может же это быть простым совпадением? — мелькнула устрашающая мысль, и он невольно вздрогнул. — Но как я могу узнать это наверняка?»

— Зачем ты парнишку расстроила? — услышал он тихий голос Арсения.

Кирилл почувствовал, как слезы побежали по щекам, и тут же вытер их, но глаз не открыл.

— Но ведь он же эмо-бой, — ответила Мила. Ему положено плакать над такими красивыми и грустными историями.

Почувствовав, что джип тормозит, Кирилл открыл глаза. И тут же прищурился от вспышки.

— Что вы делаете? — недовольно спросил он.

— У тебя сейчас такое лицо! — сказал Арсений. — Такое печальное! Не закрывай глаза челкой, — попросил он, продолжая фотографировать. — Искренние эмоции в наш прагматичный век не имеют цены. А ты выглядишь сейчас бесподобно! Кто бы мог подумать, что благодаря этой сказке я получу такие офигенные кадры!

— Бездушный он человек, — заметила Мила, поворачиваясь к застывшему Кириллу. — Не обращай внимания! для него главное — поймать момент. И твои искренние слезы для него все равно, что для меня желанный, но такой недоступный шоколад.

— Ха! — сказал Арсений, опуская фотоаппарат. — Ассоциация настоящей блондинки! Спите уже!

Он отвернулся. Машина тронулась с места, и Кирилл закрыл глаза. Он так крепко заснул, что не заметил, как они оказались в Питере. Было около пяти утра. Арсений разбудил их. Они, плохо соображая, двинулись за Настей, а он поехал отвозить Милу. Как выяснилось, она была из Питера. Когда они поднялись в квартиру Арсения, то, не раздеваясь, упали на разобранный диван в гостиной и снова уснули. Их разбудила Настя в девять утра. Она выглядела хмурой и бледной.

— Хорош спать! — громко сказала она, поднимая тяжелые малиновые портьеры. — Папанька уже был, но снова ушел, а мне велел вас поднять и накормить. Он заедет за нами через час, так что должны быть готовы. Вам ясно? — закричала она, наклоняясь к ним.

— Ага, — пробормотала Марика, с трудом разлепляя глаза и щурясь от яркого солнечного света, заливающего комнату.

— И нечего так орать, — заметил Кирилл и сел на диване.

— А как вас еще можно разбудить? Вот вам полотенце, — тише сказала она, доставая из шкафа большое махровое полотенце. — И марш в ванную. А я пока завтрак приготовлю.

Марика сползла с дивана и стянула джинсы и футболку. И в одних трусиках направилась в ванную. Кирилл в комнате раздеваться не стал. Он огляделся и присвистнул. Огромные фотографии в рамах под стеклом заполняли стены. Это были в основном портреты. Кирилл узнал весьма известных звезд шоу-бизнеса и актеров. На нескольких он увидел Михаила Боярского с дочерью Лизой. Их фотографии были черно-белые и очень выразительные. На одной из стен сосредоточились снимки с рок-концертов. Он подошел ближе. Узнав музыкантов эмо-групп «Jane Аir», и «Neversmile», Кирилл начал внимательно изучать изображения. Некоторые запечатлели их на сцене во время выступлений, на других были зрители, в основном эмо-киды, на нескольких фигурировал Арсений в обнимку с музыкантами.

— Любуешься? — услышал он и повернулся. Настя зашла в комнату и улыбалась, наблюдая за Кириллом.

— Здорово! — сказал он. — Такие фоты! Загляденье!

— Говорю же, мой папанька мегачел! А вот глянь на мои фоты, — предложила она и выдвинула полку шкафа, достав оттуда папку. — Это что-то типа портфолио.

Они сели на диван, сдвинув головы. Настя раскрыла папку. Кирилл увидел ее портрет в стиле эмо. Настя стояла на фоне черной стены с контурами розовых мотыльков. Ее изящную фигурку плотно обтягивал латексный комбинезон сочного земляничного цвета. Волосы у нее были черные с розовыми прядями в челке, которая падала на лицо, пересекая его четкими тонкими линиями. Жирно подведенные глаза с черными веками выглядели огромными. Она держала возле бесцветных губ конфету на палочке, которая выглядела, как большое розовое с молочными разводами сердце. На следующей фотографии Настя сидела на асфальте в летнем дворике. Спиной к ней привалился какой-то парень. Их ноги были согнуты, руки обхватывали колени, затылки прислонялись друг к другу. У пария были светлые волосы, у Насти ярко-рыжие. Возле них на асфальте розовели надутые шарики.

— Что вы тут рассматриваете? — спросила вошедшая в этот момент Марика.

— Работы Арсения, — ответил Кирилл и встал.

— Суперовски! — восхитилась Марика, оглядывая стены. — А я только заметила.

— Любуйся, а я в душ, — сказал Кирилл и быстро покинул комнату.

После завтрака они снова начали рассматривать многочисленные альбомы с фотографиями и глянцевые издания с его опубликованными работами.

— Понимаете теперь, как вам повезло? — с воодушевлением заявила Настя. — Да к отцу очередь из моделей! А вас он, считай, на улице нашел, с моей помощью, конечно, — добавила она и засмеялась. — Так что с него причитается!

— А Мила — одна из его моделей? — поинтересовалась Марика. — Что-то я ее тут не вижу.

— Она в основном на подиумах работает, одежду демонстрирует, — ответила Настя. — Папа ее почему-то не очень любит снимать. Говорит, что она стандартна. Хотя где-то были и ее фотки. Только найти нужно.

— А у них что, отношения? — не унималась Марика. — Она красивая.

— А ты чрезмерно ревнивая! — рассмеялась Настя. — Не волнуйся, Милка на твоего красавчега покушаться не будет. Она в папку по уши влюблена.

— Здорово! — сказал Кирилл. — А чего они не женятся?

— Так у взрослых все с этим сложно, — ответила Настя.

— И ничего я не ревнивая! — обиженно заметила Марика. — А что за проект сегодня? — поинтересовалась она, переведя разговор на другую тему. Арсений вчера что-то вскользь упоминал. Типа «как стать стрейтэйджером».

— Понятия не имею! — пожала плечами Настя. — Но не волнуйтесь, это с вами не будет связано, я уверена. К тому же вы и так стрейтэйджеры! Думаю, вас он просто отснимет.

Арсений появился через час. Он быстро вошел в квартиру, оглядел Кирилла, потом перевел взгляд на Марику. Они даже поежились от такого пристального изучающего взгляда.

— Что значит юность! — пробормотал он. Свежи, как розы! Так, дети мои, за работу! — громко сказал он, потирая руки. — Я и шмотье нашел подходящее. Конечно, эти одинаковые футболки смотрятся вполне в стиле унисекс, но довольно стандартно! Так, надели курточки и по коням! А то времени совсем мало! Настя, ты покормила наших гостей?

— Обижаешь! — ответила та и пожала плечами. — Наелись, как удавы! Папулечка, а мне тоже нужно с вами ехать? Может, я пока дома посплю?

— Еще чего! Твоя лень тебя когда-нибудь погубит! А вдруг я увижу, что и ты мне понадобишься в кадре? Так что в темпе!

Минут через десять они садились в машину. Погода была ясной, солнце заливало квадратный двор, но Кирилл и Марика даже не успели рассмотреть местность, так как джип тронулся с места, выехал из двора, и они поехали вдоль какого-то канала.

— Канал Грибоедова сформировался на месте старой речки Кривуши, или Глухой речки. Она всегда тут была, еще до начала строительства Питера. Правый берег этой речки начал застраиваться домами служащих морского ведомства аж в девятнадцатом веке! — тоном экскурсовода проговорила Настя.

— Не в девятнадцатом, а в 30-х годах восемнадцатого, — поправил ее Арсений.

— Канал Грибоедова? — переспросил Кирилл. — Что-то знакомое! Где-то слышал. А может, по ящику видел.

— Красиво очень, — заметила Марика, глядя в окно.

— Ага, — согласилась Настя. — Питер ва-а-аще красивый город. Бывали?

— Не-а, — ответил Кирилл.

— Но, ребятки, посмотреть его мы никак не успеем, — заметил Арсений. — У нас очень плотный график. И к тому же сегодня в ночь обратно. Завтра в Москве показ коллекции одного молодого эпатажного модельера. И у меня заказ на этот показ от одного инет-издания.

— А вы летом приезжайте! — предложила Настя. — Да, папуль?

— Конечно! — согласился Арсений. — В каникулы ко мне! И Настьку прихватите.

— Я школу в этом году заканчиваю, — сообщил Кирилл.

— И что? — засмеялась Настя. — Я тоже! Но предки уже оплатили мое дальнейшее обучение. Буду ботать в универе одном.

— И на кого? — поинтересовалась Марика.

— На лингвиста! — важно проговорила Настя и заулыбалась, повернувшись к ним. — Но языки я люблю! А ты?

— Я пока в одиннадцатый, — сказала Марика. — А там видно будет.

— А Кирилл? — не унималась Настя.

— Не знаю, — смутился он. — Не решил еще. У нас в городе всего два института.

— А кто твои предки? — продолжила расспросы Настя.

Но отвечать на этот вопрос, к его облегчению, Кириллу не пришлось, так как джип остановился.

— Приехали! — сказал Арсений.

Они вышли из машины и направились к какому-то офисному, современному на вид зданию, прячущемуся в глубине двора между старинных домов.

Студия располагалась на верхнем этаже. Часть скошенного потолка была застеклена. Арсений, скинув куртку, протянул пакет Кириллу.

— Одевайтесь, — сказал он, — а я пока свет установлю. И быстрее! У нас на все про все два часа. В половине первого другая съемка. Где этот лентяй Дима?

— Да тут я! — раздался звонкий голос, и в студию вошел высокий худой парень.

С его головы свисали длиннющие дреды[28], на худом теле болталась свободная цветная рубаха в этническом стиле, падающая почти до колен. На вытертых синих джинсах зияли живописные дыры.

— Гримируй, как мы вчера договаривались, — приказным тоном сказал Арсений.

— Н-да, красавчеги, что и говорить! — заметил Дима. — Особенно бой!

— Хай, Димон! — заорала Настя, вошедшая в этот момент в студию, и прыгнула ему на шею.

— И ты тут, эмо-деффочка! — заулыбался он. — Ага, так это твои друзья! Папане работу подбрасываешь?

— Так, случайно все получилось, — захихикала Настя и потрогала его дреды.

— Ее тоже загримируй, — решил Арсений, задумчиво глядя на Кирилла. — Только, знаешь, в стиле «полевой ромашки», совершенно невинной и неиспорченной. Настя, начинай входить в образ!

— Ну, папа!

— Все, работаем! — оборвал ее Арсений.

В пакете было несколько вещей. Арсений объяснил, что им надеть вначале. Потом они попали в руки Димы. Он сделал им стандартные прически, только челку Марики зачесал в другую сторону, чем обычно. И сейчас у Кирилла она прикрывала правую часть лица, а у нее — левую. Грим тоже был стандартным: подведенные черным глаза, светлый тональный крем, розовый блеск на губах. Только ресницы у обоих были густо накрашены розовой тушью. Кирилл был одет в узкие розовые джинсы и черную без рисунков обтягивающую футболку. На Марике были черные джинсы и розовая футболка. Первая серия снимков была с большим прямоугольным стеклом. Арсений заставлял их менять позы, прижиматься щеками к стеклу с разных сторон и даже ложиться под стекло. Он снимал и снимал, и через час они почувствовали усталость.

— Момент! — сказал Арсений и двинулся в угол студии, где находился большой монитор.

Он тут же начал просматривать, что получилось. — О! Это интересно! — пробормотал Арсений. И они робко приблизились и заглянули ему через плечо. Фотография выглядела загадочно. Стоящее на ребре стекло, снятое под небольшим углом, разделяло их. С одной его стороны стоял Кирилл и прижимался к нему щекой, глядя в объектив из-под челки. С другой стояла Марика и прижималась сквозь стекло к щеке Кирилла. Ее взгляд из-под челки выглядел немного испуганным. Они были настолько похожи, что казалось, это их отражения так странно трансформировались, поменяв цветами верх и низ. Длинные розовые ресницы четко выделялись на фоне черных век и создавали странное ощущение не глаз, а каких-то невиданных цветов.

— Тут углублю, — бормотал Арсений, — тут высвечу. Но вы, ребятки, талантливы!

Он двинул «мышкой», И появилось следующее изображение. Кирилл стоял, чуть откинувшись назад. Стекло словно падало на него, и он придерживал его растопыренными пальцами. С другой стороны стояла Марика. Она будто давила на стекло, стараясь опрокинуть его на Кирилла. Пальцы с короткими черными ногтями выглядели как два паука, распластавшихся на стекле. Ее лицо было не видно за волосами. Зато его, закинутое назад, хорошо просматривалось сквозь прозрачное стекло. Челка съехала со лба, глаза смотрели вверх и были огромными, глубокого тона и необычайно выразительными. Розовые ресницы касались четких черных бровей. Кожа выглядела настолько нежной, что казалась фарфоровой.

— Радует! — сказал Арсений. — Вижу перспективу! Быстро переодеваться!

— А я нужна? — поинтересовалась Настя, которая во время съемки сидела в углу и о чем-то тихо переговаривалась с Димой. — Мой образ готов, папуль!

— Сейчас и ты поучаствуешь, — ответил Арсений, отходя от стола и направляясь к ней. — Дима, поменяй им цвет ресниц на черный, а губы сделай ярче. Сейчас снимем серию под условным названием «эмо-беби».

Для этой сессии Кирилл был одет в черный комбинезон с розовой длинной атласной накидкой. Его прическа осталась без изменений. На Марике было пышное очень короткое розовое платье, затянутое в талии широким черным ремнем. На шее болтался черный галстучек. Ее волосы Дима забрал в два высоких хвостика и завязал их смешными детскими резинками. На обоих было обилие цветных снэпов. Настя выглядела контрастно рядом с ними в белом воздушном до пола платье, с убранными со лба волосами и практически без грима. Дима только коснулся ее лица светлой пудрой, нанес легкие нежные румяна, подкрасил губы прозрачным блеском. Единственным сильным акцентом были накладные густые черные ресницы, на вид совершенно кукольные.

Арсений тут же начал создавать композиции из «эмо-кукол», меняя их местами, сдвигая в группы, снимая в разных позах. Кирилл почти всегда оказывался центральной фигурой. Вот он стоит лицом к фотографу, опустив руки, в спокойной позе. А перед ним словно только что разошлись в разные стороны Марика и Настя. При этом они обе обернулись и смотрят друг на друга с явной враждебностью. Вот он сидит на корточках, опустив голову. Его лицо почти полностью закрывают волосы. Марика стоит сзади, чуть согнувшись и опираясь руками о его плечи и словно пригибая его к полу. За ней высится выпрямленная фигура Насти в белом платье. Ее лицо приподнято, глаза смотрят вверх.

— А у меня идея! — воскликнул Арсений, когда сделал невероятное количество снимков.

— Мы уже устали! — капризно заявила Настя. Есть хотим!

— А ты мне будешь не нужна, можешь переодеваться, — ответил Арсений. — Я понял, в чем ваш секрет, ребятки! — сказал он Кириллу. — В вашей любви, которая сквозит во всем: в ваших глазах, лицах, позах. Такое нужно немедленно запечатлеть и выявить, пока не пропало! Жаль, времени совсем мало. Дима! — закричал он.

— Тут я, тут, — отозвался Дима, выходя из-за стола. — Чего теперь?

— Поменяй грим на более легкий и не такой театральный, — торопливо проговорил Арсений. Пусть они выглядят более жизненно. Этакие, знаешь, парень и девушка из соседнего двора. У нас есть еще с полчаса. А я сейчас что-нибудь подберу из одежды. Айда за мной!

Кирилл улыбнулся, но промолчал. Арсений скрылся за ширмой в углу студии. Там было что-то типа гардеробной. Они переоделись в то, что подобрал Арсений. Дима быстро подправил грим. На Марике была клетчатая черно-розовая юбочка и полосатый обтягивающий джемпер. На Кирилле его узкие черные джинсы и трикотажная светло-серая в мелкий розовый горошек кофточка с капюшоном. Арсений на этот раз не стал режиссировать съемку, а предложил им делать все, что они хотят. Он бегал с фотоаппаратом вокруг них и без конца снимал. Но потом он так увлекся, что снова переодел их и начал командовать, как встать, какие позы принять, какие выражения лиц ему нужны.

— Назову эту серию «эмо-лав», — довольно сказал он, когда закончил. — Все, мои дорогие! Всем спасибо!

— Наконец-то! — обрадованно закричала Настя. — Ну, просто замучил!

— Не радуйся! — ответил он. — Сейчас поедем в одно место. Пора подумать и о твоей душе, — добавил он и загадочно улыбнулся. — Кирилл, Марика, — обратился он, — хотелось бы, чтобы и вы к нам присоединились. Вдруг в голову придут идеи, понадобится ваш типаж? Но заранее прошу прощения, — добавил он странную фразу.

— А поесть? — возмутилась Настя.

— Потом, а то опаздываем, — отмахнулся он. — К тому же, думаю, что у тебя аппетит надолго пропадет, — добавил он и усмехнулся.

— Это почему еще? — удивилась она.

— Увидишь! — ответил Арсений и направился к выходу из студии.

Через час они вышли из машины в каком-то запушенном на вид дворе и в недоумении огляделись.

— Бог мой! — возмутилась Настя. — Куда ты нас завез? Это же просто трущобы из романов Достоевского!

— Тихо! — оборвал ее Арсений. — Советую помалкивать, а то проект мне сорвешь. Пошли!

Он пересек двор, ребята шли рядом. Обогнув обветшавшее донельзя, но, судя по всему, жилое трехэтажное здание, они оказались возле такого же, но уже выселенного, с выбитыми стеклами. Арсений решительно направился к ободранному дверному проему подъезда, над которым нависала часть ржавого козырька, и вошел внутрь. Затхлый запах сырости и какой-то вони ударил им в нос. Настя остановилась.

— Папа, что это такое? — испуганно спросила она. — Куда ты нас тащишь? Я не пойду!

— Пойдешь! — угрожающе сказал Арсений. А потом я посмотрю, как скоро ты начнешь нюхать кокс или курить травку.

Он схватил ее за руку и повел внутрь. На площадке первого этажа свернул в левую квартиру. Двери там, как и везде, отсутствовали. Миновав крохотный заваленный мусором коридор, они очутились в квадратной комнате с двумя окнами. И замерли от ужаса. На полу лежали люди. Они были в таком ужасающем физическом состоянии, что трудно было даже определить их возраст.

— Это, конечно, не гашиш или дорогой кокс, — тихо сказал Арсений и поднял с груди фотоаппарат, — а героин, амфетамин и прочая дрянь, но результат нагляден. И суть наркоты одна! И я хочу, чтобы такие недоумки, как моя дочь, это увидели и содрогнулись.

И он начал снимать. Лежащие не обратили на это внимания. Они все находились в прострации. И их вид был настолько ужасен, что Марика вначале даже зажмурилась. У стены, привалившись спиной, лежала женщина трудноопределимого возраста. Она была в распахнутой необычайно грязной и рваной куртке, под которой виднелась грязная длинная футболка. Но брюки или юбка отсутствовали. Раскинутые опухшие голые ноги поражали синюшным цветом кожи. К тому же на них краснели многочисленные язвы с неровными гноящимися краями задравшейся кожи. Женщина внезапно хрипло расхохоталась, обнажая беззубые десны. Потом дернулась и вновь погрузилась в транс. Ее голова со спутанными редкими и тусклыми волосами затряслась, глаза закатились. Рядом с ней лежал на спине устрашающей худобы парень. На нем были спущенные до колен рваные джинсы и женская растянутая вязаная кофта. Голые бедра выглядели как металлоконструкции из-за торчащих костей. Кожа была тускло-желтой. Парень издавал какие-то механические звуки, похожие на хихиканье испортившейся заводной куклы. Его костлявая рука теребила вялый крупный член. На груди парня лежала лысая голова другого пария. Она была похожа на череп. Сам парень лежал на боку, согнувшись и мелко трясясь. На его щеке была страшная на вид язва. Кожа словно расползлась в разные стороны, обнажая гниющее мясо. Согнутыми коленями он без конца толкал в бок первого парня, и тот вновь начинал хихикать, не выпуская член из дергающихся пальцев. За ними лежала на спине женщина в байковом заношенном до дыр халате. Ее лиловый мокрый от слюны рот был раскрыт, она дышала со свистом. Ее руки были раскинуты в разные стороны. Дорожки от уколов четко виднелись вдоль вен. В сгибе правой торчал шприц. Заметив толстую крысу, которая неторопливо приблизилась к голым распухшим ступням женщины, покрытым ранами с багровыми отстающими кусками кожи, Настя заорала и выбежала вон. Но Арсений догнал ее, схватил за воротник куртки и вернул на порог комнаты.

— Нет уж, — прошипел он, — смотри!

Настя закрыла заплаканное лицо руками. Арсений начал снимать ее.

— А сейчас вставай вот сюда! — сказал он. Фон будет убойным.

И он поставил ее между полусидящей женщиной и лежащими парнями. Картина получилась сюрреалистичной. Лежащие страшные наркоманы, ободранные стены, выбитые окна и посередине плачущая девушка с красивым нежным лицом в дорогой стильной одежде. Сделав несколько снимков, Арсений вывел Настю из комнаты, прижал к себе и тихо проговорил:

— Прости, но это только для твоего блага!

Он вернулся на порог комнаты и задумчиво посмотрел на прижавшихся друг к другу Кирилла и Марику.

— Будете сниматься здесь? — спросил он.

— Нет! — пискнула Марика. — Давайте уйдем!

— А я буду! — решительно заявил Кирилл. — Наши заводские ребята тоже дурью балуются. Вот пусть посмотрят!

— А ты молодец! — заметил Арсений. — Хоть и эмо-бой! Кто бы мог подумать!

Он поставил их возле проема окна. Марика прижалась к Кириллу и спрятала лицо у него на груди. Их слившиеся фигуры в черно-розовой одежде казались странным памятником чистоте и юности среди этого ужаса. Сделав еще несколько снимков, Арсений наконец остался доволен.

— Уходим, — сказал он.

— А им не нужно помочь? — тихо спросила Марика.

— Чем? — усмехнулся он.

— Ну, хотя бы «Скорую» вызвать, — заметил Кирилл. — Есть же какие-то службы соответствующего направления.

— Ладно, позвоню одному человеку, — хмуро произнес Арсений. — Приедут, заберут.

Когда они вышли из дома, то увидели, что Настя стоит у стены и горько плачет. Марика протянула ей салфетку. Арсений обнял за плечи.

В этот момент из соседнего обветшавшего строения показалась пожилая женщина в накинутом на ситцевый халат старом пальто. Она подошла к ним и оглядела мутными глазами. Потом поманила пальцем Арсения.

— Слышь, барин, — хрипло проговорила она, девочку не желаешь? Совсем дешево. И она все сделает, что захочешь.

Она громко икнула и уставилась на опешившего Арсения. Потом хлопнула в ладони. Мутное от грязи окно на первом этаже со скрипом раскрылось. В проеме появилась юная на вид девушка. Она на что-то забралась, по-видимому, на табуретку, и замерла. Она была в одних трусиках. Ее худое синеватое тело с небольшой впалой грудью четко выделялось на темном фоне. Лицо было миловидным, но очень бледным. Глаза выглядели опухшими, под ними были коричневые круги.

— Ягодка, да? — осклабилась женщина. — Хочешь? Задешево!

Арсений, увидев девушку, тут же схватил фотоаппарат, но женщина ударила его по рукам.

— Ты зачем это снимаешь, а? — закричала она. — Ты это чего тут делаешь?

— Бежим! — шепнул Арсений, схватил Настю и Марику за руки и бросился со всех ног.

Кирилл не отставал. Они залетели в машину. Арсений включил мотор. Пока он прогревался, все поглядывали в окна. Но двор выглядел по-прежнему пустынным. Только два кота громогласно выясняли отношения возле покосившейся ободранной скамьи.

Но Арсений, как выяснилось чуть позже, на этом не успокоился. Он выехал со двора, засунул телефонную гарнитуру в ухо и начал звонить.

— Да-да, — быстро говорил он. — Сейчас к тебе в клинику. Хорошо, на час, не больше. Обещаю, ты же меня знаешь. Но вот еще что, со мной, кроме Настены, будут еще двое ребят. Ничего? Спасибо! И еще, я, когда приеду, дам тебе один адресок, хотя понимаю, что это бесполезно. Но у тебя там были друзья в Красном Кресте, позвонишь им, что ли… Да, наркоманы, но совсем конченые. Думаю, притон. Мне адрес один мой клиент дал… Приеду, все объясню. Но снимки будут убойные! Может, кое-кто задумается, прежде чем подсаживаться на любую дурь.

И Арсений покосился на сидящую рядом и молчащую Настю. Но она никак не прореагировала. Kогдa он перестал разговаривать, то повел машину — тоже молча. Кирилл и Марика затаились на заднем сиденье. Так они в полном молчании ехали около часа, Когда джип остановился в одном из переулков возле какого-то особняка, окруженного деревьями и огороженного глухим забором, Настя повернула голову, хмуро посмотрела на Арсения и сказала, что никуда не пойдет.

— Ты ведь к дяде Леше нас привез, — сказала она. — А с меня на сегодня хватит! Это психоневрологическая клиника для богатых чуваков, — пояснила она, повернувшись к Кириллу и Марике. — И там, насколько я знаю, имеется наркологическое отделение.

— Ее главврач мой двоюродный брат, — добавил Арсений и улыбнулся нахмурившейся Марике. — Я хочу правильно закончить задуманную серию и показать не только дно, но и сливки. Один из пациентов согласен позировать. Почему бы не воспользоваться?

— Я тут останусь, — упрямо повторила Настя. И так с трудом сдерживаю тошноту! Знаешь, то, что я сегодня увидела, навеки врезалось мне в память! И можешь не сомневаться, я в мгновение ока стала стрейтэйджером. Твой эксперимент удался, пап. Но с меня хватит!

— Хорошо, — наконец согласился Арсений. А вы, ребята? Хотелось бы сделать несколько снимков.

— Ладно, — кивнул Кирилл и посмотрел на Марику.

— Я с тобой, — ответила она.

В клинике их ждала у входа симпатичная молоденькая медсестра в приталенном халатике светло-зеленого цвета. Она пошла впереди них по ковровой цветной дорожке. Ребята с изумлением оглядывались по сторонам. Клиника из-за обилия живой зелени, полированного дерева, позолоченных люстр и светильников выглядела как дорогой отель. Медсестра свернула к лестнице и поднялась на второй этаж. Подойдя к одной из дверей, она постучала и тут же открыла ее, пропуская Арсения и ребят. Сама осталась в коридоре. Они вошли и оказались в квадратном, красиво обставленном холле.

— Проходите! — раздался хриплый мужской голос.

Арсений раскрыл дверь и вошел в комнату. Кирилл и Марика следовали чуть сзади. На диване обтянутом кожей фисташкового цвета, развалился мужчина. Возле него стоял стеклянный столик, на котором в плоском керамическом блюде лежала гора фруктов. Мужчина при их появлении взял пульт и выключил телевизор. Увидев его, Кирилл и Марика замерли. Это был очень известный в стране рок-музыкант. Правда, выглядел он ужасно. Исхудавшее бледное лицо с заострившимися чертами напоминало лица библейских пророков, пострадавших за веру, как их обычно изображали средневековые живописцы. Длинные волнистые темно-каштановые распущенные волосы довершали это сходство.

— Присаживайтесь, — любезно предложил он. Но Арсений отрицательно покачал головой. Его рука потянулась к фотоаппарату, как всегда, висящему на груди.

— Спасибо, — сказал он. — Но у нас всего час, так что приступим.

— О'кей! Что от меня требуется? — спросил музыкант. — Интервью, как я дошел до жизни такой?

И он попытался улыбнуться. Но выглядело это ужасно, потому что это была поистине улыбка мученика.

— Нет, мне нужно только изображение, — пояснил Арсений. — Уверяю, оно будет лучше всяких слов.

— Это точно! — тут же оживился музыкант. — А то эти подлые журналюги вечно все исказят, извратят. А что это за милые детки? Ваши? Они близнецы?

— Ах да, — спохватился Арсений. — Это мои помощники, Кирилл и Марика. Но они не родственники, просто похожи.

— Кассовый имидж, — заметил музыкант. — Он сейчас активно раскручивается. Видел по ящику. Эмо, да? Есть у вас интересные группы.

— Кирилл, будь добр, сядь рядом, — попросил Арсений.

Контраст оказался ужасен. Свежее нежное лицо Кирилла с чистыми ярко-синими глазами рядом с желтым истощенным лицом музыканта. Но Арсений, глядя на эту картинку, тут же воодушевился. Сделав серию снимков с Кириллом, он включил в работу и Марику. Он усадил ее на пол, на ковер между раздвинутых ног музыканта. Черные кожаные брюки не скрывали худобу его колен. Арсений попросил его снять рубашку и положить руки ей на плечи. Выглядело это так, словно смерть обнимает юную прекрасную девушку. Затем Марика села рядом и начала проводить пальцем по дорожке от уколов на его вытянутой руке. Кирилл сидел возле них с приподнятым лицом и смотрел в объектив безо всякого выражения. Создав и запечатлев еще несколько подобных групп, Арсений наконец опустил фотоаппарат. Было видно, что он необычайно доволен.

— Вы все отлично поработали, — сказал он. Благодарю!

— Где можно увидеть окончательный вариант сессии? — поинтересовался музыкант.

Он дышал тяжело, по лицу градом струился пот — Я вначале вышлю вам по электронке, — ответил Арсений и кивнул на стол в углу с возвышающимся на нем монитором.

— Да это и необязательно! — улыбнулся музыкант. — Можете и без согласования выкладывать те фотографии, которые сочтете нужными. Думаю, многие фанаты и так знают о моей проблеме. А я сдаваться не собираюсь! И скоро покину клинику и снова на сцену! Так вот! Сделайте еще один снимок, вот здесь, — предложил он.

И медленно подошел к окну. Отодвинув матово-голубоватую портьеру, встал в проеме. Свет падал на него сзади, и волосы казались пушистыми. Музыкант выпрямился, скрестил руки на груди и постарался принять уверенный вид. Кирилл заметил, что в нем появилось что-то от прежней всеми любимой драйвовой рок — звезды.

Они сели в машину без Арсения. Он после скончания съемки зашел в кабинет к брату. Настя хмуро посмотрела на них и спросила, как все прошло.

— Зря не пошла, — заметила Марика. — Было совсем не страшно.

— К тому же знаешь, с кем мы снимались? — спросил Кирилл.

Он назвал имя, и Настя присвистнула.

— Бли-и-н, — разочарованно протянула она, надо было и мне! Но папка не сообщил, что за чел тут с иглы соскакивает.

— Теперь уж поздно, — сказал Кирилл.

— Ничего, зато я первая фотки увижу, — заявила Настя и заулыбалась.

Судя по всему, она уже пришла в себя.

Когда они вернулись в квартиру, Настя сказала, что хочет побыть одна, и закрылась в спальне. Арсений постучал в дверь, потом громко сказал, что его пригласили на вечеринку в честь дня рождения одного довольно известного актера, что будет много гламурных персонажей, что он собирается поехать и поснимать для одного глянцевого журнала.

— Там будут вкусные коктейли, — добавил он и усмехнулся. — Там, как всегда на таких вечеринках можно будет и кокс понюхать в туалете. Неужели ты не хочешь?

— Нет! — истерично закричала Настя из-за двери. — Оставь меня в покое!

— Отлично! — пробормотал он. — А вы, ребята составите мне компанию? — повернулся он к сидящему на диване Кириллу.

Марика устроилась рядом. Ее лицо выглядело бледным.

— Даже не знаю, — неуверенно ответил Кирилл и обнял Марику за плечи. — Мы-то вам там зачем?

— Мало ли, — задумчиво ответил Арсений. А вдруг я увижу какие-нибудь шедевральные кадры? Эмо-киды в гламурной тусовке, это должно быть интересно! И потом, мы ненадолго. Нам же сегодня в Москву возвращаться. Ну что?

— Хорошо, если мы вам нужны, то поедем, согласился Кирилл. — Только что мы наденем? Не в джинсах же!

— О, это решаемо, — улыбнулся Арсений. Сейчас Миле позвоню, она что-нибудь вам подберет. Да и покормит, надеюсь! А то на этих тусовках все, как пчелки, коктейльным нектаром питаются. А вы наверняка с голоду умираете после такого напряженного дня. Или, как у Насти, аппетит отбило надолго?

Он, не дожидаясь ответа, подошел к двери в спальню, постучал в нее ладонью и громко сказал:

— Мы уехали! Но учти, что около часа ночи выезжаем в Москву. Так что будь готова!

Мила жила в самом начале Невского проспекта в старинном закругленном многоэтажном здании цвета какао с молоком. Когда они подошли к двери квартиры, обитой желтоватой кожей, она раскрылась и на пороге возникла маленькая сухонькая женщина на вид лет семидесяти. Ее седые волосы были подвиты и уложены в высокую прическу. Лицо выглядело свежим, хоть и покрыты сеточкой мелких морщин, выцветшие серые глаза смотрели приветливо. На женщине было элегантное темно-серое платье, бирюзовые бусы свисали в несколько рядов и делали ее простой наряд праздничным.

— Здравствуйте, проходите, пожалуйста, — сказала она певучим голосом. — Арсений, познакомь меня с молодыми людьми, — добавила она, видя, что тот молча зашел в коридор и снимает куртку.

— Да, да, Ангелина Анатольевна, — спохватился он, — простите, ради бога! Это Кирилл и Марика, мои юные модели. А Мила еще не готова?

— Людмилочка в ванной, — ответила она и мягко улыбнулась. — А вас прошу к столу. Я днем приготовила пироги, как будто знала, что ты пожалуешь.

— С капустой? — обрадовался Арсений и даже потер руки. — И с яблоками?

— Да, твои любимые, — ласково проговорила она. — А еще с картофелем и грибами.

— Ребята, вам повезло! — оживленно заметил Арсений. — Ангелина Анатольевна печет удивительные пироги. Никогда не ел ничего подобного! Вот и подумаешь, что стоит жениться на Милочке только ради ее бабушки.

— Тогда уж женись на мне! — лукаво произнесла Ангелина Анатольевна и улыбнулась.

— Хорошая идея, но мы обсудим это позже, сказал Арсений и поцеловал ее в щеку.

— Ну что за проказник! — рассмеялась она и погрозила ему пальцем. — Мы смущаем твоих юных друзей, — добавила она и взяла куртку из рук Марики.

— Ага, их смутишь, как же! — заметил он.

Ангелина Анатольевна повесила куртки в шкаф, повернулась к ним и пригласила проходить в гостиную. Там уже был накрыт стол. На белой льняной скатерти стоял бледно-розовый с позолотой сервиз из необычайно тонкого фарфора. Ангелина Анатольевна сказала, что сейчас принесет пироги, и предложила им присаживаться. Марика вызвалась помочь. Они ушли на кухню.

— Это твой молодой человек? — спросила Ангелина Анатольевна, разрезая огромный квадратный пирог с румяной корочкой.

— Да, — улыбнулась Марика. — Но вы первая кто не принял нас за брата и сестру.

— Просто я старая мудрая женщина и какие-то вещи вижу лучше остальных, — ответила она и начала аккуратно выкладывать куски пирога на плоское белое блюдо, которое подала ей Марика.

— Вовсе вы не старая, — рассмеялась Марика. — И все еще красивая.

— Благодарю за комплимент, — мягко проговорила Ангелина Анатольевна. — Людмила похожа на меня. Может, поэтому мы с ней всегда были близки.

— А ее родители где? — довольно бестактно поинтересовалась Марика, но тут же извинилась.

— Развелись, когда Милочке было 12, - после паузы ответила она. — И с тех пор каждый занят своей жизнью.

— Мои тоже в разводе, — зачем-то сообщила Марика. — Я живу с мамой.

— Такова современная жизнь, — вздохнула Ангелина Анатольевна. — Институт брака отмирает, а все потому, что в детях перестали воспитывать чувство долга. Брак — это сложный и беспрестанный труд. Зато награда превосходит все затраченные усилия многократно.

— И какова же награда? — спросила Марика.

— Рядом с тобой всегда находится близкий человек. А ведь это главное. Понимаешь, не самый умный, красивый, богатый и так далее, а самый близкий. А по большому счету, мы все ищем лишь настоящую близость.

— Наверно, вы правы, — тихо заметила Марика.

— Может, хочешь морс? — поинтересовалась Ангелина Анатольевна. — Он у меня сегодня получился удачным. Клюква напополам с брусникой. Знаешь, из свежезамороженных ягод получается даже вкуснее.

Ангелина Анатольевна открыла холодильник, достала запотевший хрустальный кувшин и налила морс в стакан. Он был густого бордового цвета. Марика поблагодарила и отпила. Напиток был в меру сладким и необычайно ароматным.

— Сейчас чай заварится, и вернемся в гостиную, — сказала Ангелина Анатольевна. — Надеюсь, Людмила уже вышла к гостям.

— Она очень красивая и милая, — заметила Марика, чтобы сделать приятное Ангелине Анатольевне.

— Людмила в прошлом году окончила судостроительный техникум, — сообщила та, — хотела учиться дальше, получить высшее образование. Но к ней прямо на улице подошел агент из какого-то журнала, я в этом плохо разбираюсь. Она же, ты видела, какая высокая девочка, почти метр восемьдесят. Далеко в толпе видно. И не пошла моя Милочка в институт учиться, а стала демонстратором одежды. Или как сейчас говорят, моделью.

— Вам это не нравится? — спросила Марика, заметив, как омрачилось лицо Ангелины Анатольевны.

— Людмила из приличной семьи, — тихо ответила та. — Но прости меня, Марика, я ничего не имею против любого труда. А ходить в новой красивой одежде перед публикой тоже своего рода труд. И потом, когда она выйдет замуж, то, я так думаю, перестанет этим заниматься.

— Вам нравится Арсений? — спросила Марика и начала ставить блюда с нарезанными пирогами на большой прямоугольный поднос.

— Приятный мужчина, самостоятельный, — задумчиво ответила Ангелина Анатольевна. — К тому же наш, питерский. И возраст достойный, не мальчик. Но, как я вижу, не спешит он снова в брак вступать. Так что поживем — увидим.

Когда они вошли в гостиную, Мила уже была там. Она сидела на диване с Арсением. Кирилл стоял у окна и смотрел на улицу. Увидев Марику, он поспешил к ней и взял поднос из ее рук. После ужина Мила пригласила ребят в свою комнату, а Арсений вызвался помочь Ангелине Анатольевне убрать со стола.

— Арсений велел переодеть вас для вечеринки, — сообщила она, когда они вошли в комнату. Я тут подобрала вещи. Все-таки унисекс — это прорыв в моде!

— Скорее в мозгах, — заметил Кирилл и подошел к шкафу. — И что ты нам подобрала?

Он остановился возле огромного прямоугольного зеркала в дверце шкафа и задумчиво оглядел свое отражение. Потом откинул челку и внимательно посмотрел на подведенные черным карандашом глаза.

— Все-таки твоя бабуля молодец! — заметил он. — Сделала вид, что не замечает моих накрашенных глаз.

— Она замечательная! — сказала Мила и протянула Марике платье розового цвета. — Дед погиб на войне, но она так и не вышла больше замуж. И я знаю, что она все еще любит его.

— Будет и у тебя любовь, — ласково проговорииа Марика, прикладывая к себе платье.

— Маленькая ты еще, — вздохнула Мила, — поэтому наивная!

— А у вас с Арсением разве не все серьезно? спросил Кирилл, отходя от зеркала и беря из рук Милы узкие черные брюки. — Я в этом пойду? удивился он.

— И еще вот это, — сказала она и протянула ему свободную атласную рубашку в черно-розовых разводах. — У меня серьезно, — продолжила Мила. А у Арсения нет. Он не особо заморачивается по поводу отношений. Легко знакомится, легко расстается. Я ничего особо не требую, вот он и продолжает поддерживать со мной отношения. Но они у нас свободные.

— Ужасно все это, неправильно, — пробормотал Кирилл.

— Маленькие вы еще! — повторила Мила. Хотелось бы посмотреть на вас лет через пять. Что тогда скажете!

— Оставим эту тему, — твердо проговорил Кирилл. — И давайте переодеваться. А то Арсений уже заждался, наверное.

— Давайте, — кивнула Мила. — Но я готова, только губы подкрашу.

Кирилл посмотрел на ее чрезмерно открытых серебристый топ, на узкую темно-фиолетовую юбку с разрезом на бедре, потом перевел взгляд на Марику. Она уже без стеснения скинула футболку и джинсы и натягивала платье. Оно было выше колен и довольно узкое.

— Но мы в кроссовках! — одновременно воскликнули они и от неожиданности дружно рассмеялись.

— И что? — улыбнулась Мила. — Так даже интереснее. И не снимайте снэпы! Они такие яркие!

Она покопалась в шкафу и бросила Марике гетры в черно-розовую полоску. Они были в упаковке. — Вот то, что нужно к твоему наряду! — сказала Мила. — Арсений одобрит, уверена!

Марика и правда выглядела забавно, но мило. Розовое платье, сидящее по ее фигуре и открывающее колени, черные кроссовки с розовыми шнурками, полосатые гетры выше колена. Мила завязала ей волосы в хвостики, челку убрала со лба и закрепила красивой заколкой в виде контура черной бабочки с розовыми стразами. Кирилл в строгих брюках и свободной черно-розовой рубашке выглядел почему-то старше лет на пять возле нее.

— Погоди-ка! — задумчиво проговорила Мила и начала копаться в выдвинутом ящике старинного да вид комода.

Она достала продолговатую коробочку, открыла ее и протянула Кириллу небольшой галстук, сплетенный из мелкого розоватого жемчуга. Он вскинул на нее удивленный взгляд и заулыбался.

— Клево! — сказала Марика. — А для меня такого галстучка нет? Было бы здорово!

Мила отрицательно покачала головой. Кирилл надел галстук на шею. Мила оглядела его и потом посоветовала по приезде на вечеринку расстегнуть полностью рубашку. Он подправил грим и опустил челку на глаза. Они подкрасили губы одинаковым розовым блеском. И вышли в гостиную.

— О! — восхитился Арсений, вставая с дивана и поднимая фотоаппарат. — Ну просто эмо-глэм! Местная тусовка будет в отпаде!

И он весело рассмеялся, тут же начиная снимать.

— Милое платьице, — заметила Ангелина Анатольевна. — Зря ты его, Людмила, не носишь! Вы очень мило выглядите, — добавила она.

— Вы так считаете? — усомнился Кирилл.

— Конечно! Сочетание цветов тебе к лицу. Мне нравится! У Марики такие смешные полосатые гольфики! Никогда бы не подумала, что они будут так интересно сочетаться с этим платьем и со спортивной обувью! Удачи на вечеринке! Повеселитесь как следует!

— Вы прелесть! И так авангардно мыслите! — заметил Арсений и поцеловал ее.

Потом они попрощались, взяли сумку со своей одеждой, и вышли из квартиры.

Вечеринка проходила в одном из ночных клубов, который именинник снял на ночь. По этой причине он был закрыт для случайных посетителей. Когда они вошли в зал, то к ним устремился виновник торжества. Это был молодой актер, который постоянно снимался в сериалах и таким образом приобрел известность. Он расцеловался с Арсением, затем с Милой, окинул цепким взглядом Кирилла и Марику.

— Очаровательные эмо-киды, — заметил он. Твои новые звезды?

— Ага, — кивнул Арсений. — Давай-ка я сразу сделаю несколько снимков, пока ты еще в форме.

Они отошли, Мила поскучнела.

— Я в бар, — решила она после паузы. — Вы со мной?

— Не-а, мы же не пьем, — ответил Кирилл, оглядывая публику. — Смотри, Марика, это же известная девчачья группа, выпускницы одной из «Фабрик».

— Ладно, развлекайтесь, — сказала Мила и направилась к стойке бара.

За ней тут же увязался какой-то высокий парень. Кирилл увидел, как Мила села у стойки на высокий табурет и достала сигарету. Парень щелкнул зажигалкой и склонился к ней.

— Неправильно все это, — пробормотал Кирилл и взял Марику за руку.

— Что? — уточнила она.

— Так называемые свободные отношения, — пояснил он, беря ее за руку.

На небольшой сцене в углу зала в этот момент появились три девушки и начали танцевать стриптиз.

— Не смотри! — капризно сказала Марика и отвернула лицо Кирилла от сцены.

— Вообще-то я живьем стриптиз никогда не видел, — заметил он, улыбаясь. — Только в Сети. Интересно ведь!

— Ничего там интересного нет! — обиделась она.

— Ага, вы тут! — раздался голос Арсения.

— А где ж нам быть? — поинтересовалась Марика и надула губы.

Арсений цепко на нее глянул, потом перевел взгляд на Кирилла.

— Эмоции налицо, — радостно заявил Арсений. — Вернее, на лице! Ну-ка, ребятки, пошли ближе к сцене!

— Да Марика чего-то злится, — сказал Кирилл.

— Я так и понял! — еще более радостно ответил Арсений. — И сейчас же этим воспользуюсь!

Когда они приблизились к сцене, он поставил Кирилла лицом к стриптизершам и велел ему поднять голову и смотреть на них не отрываясь. А Марику развернул спиной к сцене. По его просьбе она опустила голову и закрыла лицо руками. Фоном служили извивающиеся фигуры девушек, танцующих топлес. Арсений начал фотографировать. Затем поменял Кирилла и Марику местами.

— О, как это двусмысленно! — восхищенно шептал он, снимая смотрящую стриптиз Марику и отвернувшегося от сцены Кирилла. — А сейчас просто целуйтесь возле сцены, — предложил он.

Они обнялись, но только коснулись губами друг друга, отчего-то сильно смутившись. Но Арсения это устроило.

— Как целомудренно! — заметил он. — Эти голые девушки только усиливают впечатление чистоты и нежности такого поцелуя.

Он снимал, пока шел танец. На них никто не обращал внимания. Когда девушки закончили выступление, на сцену вышли три накачанных парня. На них были белые брюки, по всей длине бокового шва на кнопках. Торсы были голыми.

— Ага! — тут же воодушевился Арсений, изучая их блестящие тела. — Марика! — позвал он и повернулся к ней.

— Я в туалет хочу, — сказала она.

— Но… — начал Арсений.

— Мы сейчас вернемся, — твердо проговорил Кирилл, взял ее за руку, и они двинулись к выходу из зала.

— Надоело уже! — капризно говорила она. — Так и чувствуешь себя пришпиленной бабочкой, которую без конца изучают и снимают.

— Ты же понимаешь, что Арсений фанат, — улыбнулся Кирилл. — Но, честно, я ему просто удивляюсь! Столько энергии! А ведь ему сегодня еще всю ночь вести машину.

Когда они подошли к туалетам, дверь женского вдруг резко распахнулась. Оттуда вывалились две девушки. Они визжали, вцепившись в волосы друг другу, дергали ногами, катались по полу.

— Гадина! — орала одна, крупная брюнетка лет двадцати. — Он только мой! Так что уйди с моей дороги! А то живо испорчу твое кукольное личико! Чем работать будешь?

Второй девушкой была Мила. Кирилл бросился к ним одновременно с каким-то мужчиной, выскочившим из соседней двери. Они растащили девушек, Мужчина увел куда-то брюнетку. Марика зашла вместе со всхлипывающей Милой обратно в туалет. Две девушки, стоящие возле умывальника, испуганно посмотрели на них и шмыгнули в кабинки. Мила тщательно умылась. Потом подобрала валяющуюся в углу сумочку и припудрила покрасневшее лицо.

— Что случилось? — тихо спросила Марика. Кто эта ненормальная?

— Бывшая подружка Арсения, — после паузы нехотя ответила Мила. — Ты только ему ничего не говори, хорошо?

— Хорошо, — кивнула та.

— Как же мне все надоело! — вдруг истерично выкрикнула Мила и вновь разрыдалась. — Эти творческие личности с их странным взглядом на мир и на себя в этом мире! Ты думаешь, легко встречаться с таким мужчиной? Да это каторга! Каждый ищет в этой жизни свой наркотик! Для Арсения — это его фотоаппарат. А на все остальное ему просто положить!

— Нам показалось, что он очень хорошо к тебе относится! И так любит твою бабушку! — мягко проговорила Марика и начала гладить ее по плечу.

— Хорошо? — усмехнулась Мила и вытерла слезы. — Он так ко многим девушкам относится. Вначале мы интересуем его как объект творчества, потом, когда он наконец отрывается от объектива, он замечает наше тело и начинает им пользоваться. Знаешь, не нужно мне всего этого тебе говорить! Извини!

— Я уже взрослая, — тихо сказала Марика. И могу многое понять.

— Арсений талантлив, — продолжила Мила, — у него много достоинств, но он никогда не сможет быть с одной женщиной. Так уж он устроен. И я это понимаю! И не устраиваю ему скандалов. Может, поэтому наша связь так устойчива.

— Ты его любишь? — спросила Марика и покосилась на девушек, которые вышли из кабинок и бочком пробирались к двери, с испугом глядя на них.

Мила вытерла лицо носовым платком и вновь достала пудреницу.

— Любишь, не любишь, — усмехнулась Мила, изучая лицо в зеркальце. — А говоришь, что взрослая! Сними розовые очки и увидишь, что мир все-таки черный!

— Ты просто расстроена, — заметила Марика. Вот увидишь, все будет хорошо.

— Ага, будет! — согласилась Мила без особого энтузиазма. — Вот встречу обычного мужчину, простого инженера, нарожаю ему детишек, буду щи-борщи варить и дома все вечера по ящику сериалы смотреть. И все у меня будет хорошо!

Она припудрила лицо, улыбнулась Марике, взяла ее под руку, и они вышли из туалета. Арсений и Кирилл были у стойки бара. Они оба пили сок. Мила сделала невозмутимое лицо и сказала, что не откажется от какого-нибудь слабоалкогольного напитка.

— Мне уже доложили о вашей драке, — сухо сказал Арсений. — И мы немедленно уезжаем. Точно их никто не снимал? Даже на телефоны? — повернулся он к Кириллу.

— Я не видел, — ответил тот.

— Еще мне скандалов не хватало! — раздраженно проговорил Арсений. — Хорошо, туса закрытая, а то завтра везде снимки бы появились.

— И что? — усмехнулась Мила. — Тебе же бесплатный пиар!

— Деточка! — зло сказал Арсений. — Мне пиар уже давно не нужен, не находишь?

— Да Мила-то тут при чем? — заметила Марика. — Та психованная сама на нее набросилась.

— И ты, дорогой, пропустил такие интересные кадры! — ехидно добавила Мила. — А то, что твоя бывшая так агрессивно настроена, говорит лишь о том, что ты все еще с ней встречаешься! Ты мне изменяешь? — напрямую спросила она.

— Ты решила при детях выяснять отношения? — нахмурился Арсений. — Впервые чувствовал себя комфортно с девушкой, думал, что такое воспитание, которое ты получила, избавит меня от ненужных склок. Но и тут ошибся! Этот бизнес накладывает отпечаток даже на самых лучших!

— Ах, значит, Я еще и виновата? — крикнула Мила, вскочила и запустила стаканом в Арсения. Да пошел ты!

Он увернулся, стакан полетел за стойку. Бармен начал убирать осколки. Мила развернулась и стремительно направилась к выходу из зала.

— Догоните ее, — сказал Кирилл. — Ведь вы не правы!

Но Арсений не сдвинулся с места.

— И это любовь? — пробормотала Марика после длительной паузы, во время которой они молчали.

— Это не любовь, — сказал Кирилл и глянул пристально в глаза Арсения.

— Ошибаетесь, дети, — тихо проговорил он. — И это любовь.

В Москву они выехали около двух часов ночи. И всю дорогу проспали. Арсений довез их до дома. Перед тем как попрощаться, отдал конверты.

— Это за работу, — пояснил он. — И вы оба молодцы!

Он покопался в кармане куртки, достал визитку, и протянул ее Кириллу.

— Пусть у тебя будет, — сказал он. — Мало ли!

Вдруг надумаешь поработать моделью. Я буду всегда рад. Ты нереально фотогеничен. И грех этим не воспользоваться. Уверен, и видеокамера тебя любит. Так куда думаешь после школы поступать? — задумчиво спросил он.

— Пока не решил, — ответил Кирилл.

— Ну, вот и я о том! — сказал Арсений.

Они расцеловались с Настей, обещали звонить и выбрались из машины. Когда поднялись в квартиру, то после принятия душа даже не стали есть, упали в кровать и мгновенно уснули.

Проспали почти до восьми вечера. Когда поднялись, то выпили чай, но оба чувствовали себя разбитыми. Марика решила уединиться в спальне, что бы позвонить родителям. А Кирилл остался на кухне и набрал номер Глеба. Он рассказал вкратце о поездке и выслушал предложение развлечься сегодня в ночном клубе. Но тут же отказался. Глеб только рассмеялся в ответ, но настаивать не стал. Кирилл закончил разговор, положил трубку и отправился в гостиную. Он включил телевизор, потом начал перебирать диски с фильмами. У хозяев их оказалось немало и самых разных жанров. Скоро появилась Марика.

— Предки устроили по очереди выволочку, сообщила она.

— А зачем ты сказала, что ездила в Питер? — поинтересовался Кирилл и достал с полочки фильм «Ромео и Джульетта» режиссера Франко Дзеффирелли.

— А ты думаешь, они не узнают? — удивилась она. — Да ты представляешь масштаб личности Настькиного отца? Он не только работает для глянца, но и в Сети полно его работ. У него, к твоему сведению, и свой фотосайт имеется. Мне Настя сказала.

— Да? Не знал! — ответил Кирилл и вынул диск из футляра.

— Он же тебе визитку дал, там наверняка адрес есть, — заметила Марика.

— Предлагаешь посмотреть? — спросил он и вставил диск в DVD-проигрыватель. — У хозяев в кабинете компьютер имеется. Сеть тоже, видимо, есть.

— Как-то неудобно пользоваться чужим компьютером, — сказала Марика и села на диван, глядя на огромную плазменную панель, висящую на стене. — Что смотреть будем? — поинтересовалась она.

— Лавстори, — ответил Кирилл и сел рядом. Глеб, забыл тебе сказать, в ночной клуб нас приглашал. Но я отказался.

— И правильно! — явно обрадовалась она и положила голову ему на плечо. — Хочется просто побыть дома с тобой.

— И мне, — тихо произнес он и обнял ее одной рукой за плечи.

На экране пошел фильм. При первых же кадрах Марика заулыбалась и заметила, что тоже очень любит эту постановку.

— Но в конце я всегда плачу, — добавила она и закрыла глаза.

— И я, — признался Кирилл и улыбнулся.

На экране в этот момент на площади Вероны выясняли отношения представители кланов Монтекки и Капулетти.

— Знаешь, хочу забыть все, что мы увидели в том доме, — тихо произнесла Марика. — Все! Это нереально страшно! Я никогда не думала, что это может быть настолько страшно.

— Да, — согласился Кирилл. — Но Арсений молодец! Я думаю, что Настька сейчас не захочет ни нюхать, ни курить, ни экстази потреблять. Так ей и надо! И всех ее дружков, так называемых эмо, нужно было туда же свозить.

— Думаю, они все это увидят в Сети, — заметила Марика и села, глядя на Кирилла расширившимися глазами.

— Ты чего? — удивился он и отвел челку с ее лба.

— И мои родители все это увидят в Сети, — констатировала она. — Не представляю, что будет! Даже домой ехать неохота.

— А что будет? — пожал он плечами. — Это же просто снимки! Мало ли фоток в Сети размещается!

И Кирилл притянул ее к себе. Марика вновь положила голову ему на плечо.