"Блаженный Августин за 90 минут" - читать интересную книгу автора (Стретерн Пол)

После Блаженного Августина

Ко времени смерти св. Августина Западная Римская империя доживала последние дни. В 439 году африканские провинции окончательно завоевали вандалы; в 455 году ими был заново разграбле Римн. Год спустя ребенок-император Ромул Августул был свергнут, и римская половина Римской империи исчезла. Начались Темные века.

Христианская монашеская традиция сохраняла античные знания в Европе. Они находились в изоляции, но, в конечном счете, просачивались через миссионеров в зародыши феодальных королевств Европы.

Тем временем на Балканах и в Малой Азии существовала Восточная империя со столицей в Константинополе. Византийская империя (под таким именем стала известна Восточная Римская империя) унаследовала от старой Римской империи мистику и алчность, и лишь немного достоинств. В 529 году император Юстиниан окончательно подавил всю эллинистическую культуру и закрыл «Академию» Платона в Афинах. Многие историки рассматривают это событие как начало Темных веков.

Время это не было благоприятным для философов, нуждающихся в стабильном цивилизованном обществе с традициями учебы и досуга. (Философия редко процветает без образованных слоев, не занятых добыванием хлеба насущного.) Первым философом, появившимся в Западной Европе после Августина, был Боэций. Он умер через сто лет после Августина, в Павии, в Италии. Боэций известен главным образом по его "золотому произведению", "Утешению философией". В течение всего средневековья эта книга была самой читаемой после Библии, и зачастую многие ошибочно считают Боэция даже более великим философом, чем Августин.

"Утешение философией" было написано, когда Боэций был заключен в темницу и ожидал смертного приговора. (Эта наиболее экстремальная форма «досуга» также стимулировала философскую мысль в течение веков. Большинство оригинальных философов просто сталкивались лицом к лицу с перспективой такого стимулирующего уединения, но достигали этого, только если эту оригинальность распознавали во время их жизни.)

Согласно Боэцию, единственными истинными философами были Сократ, Платон и Аристотель, хотя его собственная строгая моральная система более напоминает стоическую. В "Утешении философией" Боэций проводит диалог с Философией — которая отвечает на его вопросы, заданные в прозаической форме, рифмованными стихами:

Философия Боэция — платонизм в чистом и цельном виде, без примеси неоплатонизма Плотина. Принципы христианства фактически не излагаются, но Боэций им ни в чем не противоречит. Это показывает, как близко христианство платонической мысли, хотя если бы Боэций расширил свое понимание, он мог бы прийти к нескольким вопиющим противоречиям — например, к противоречию между теорией творения платоников (ех nihilo nihil fit: ничто из ничего не возникает) и христиан (Бог создал мир). Августин осознавал эти проблемы и справился с ними на столетие раньше, таким образом, дав возможность платоническим мыслителям вроде Боэция считать себя ортодоксальными христианами. Но это уже не годилось для эпохи, в течение которой христианство разрывалось расколами и ересями. Забавно, что, в конце концов, этот взгляд стал ересью и именно он привел к концу Боэция. Он был приговорен к смерти своим прежним другом Теодорихом Великим, королем остготов, придерживающимся христианства арианского толка. Приговорен он был за то, что отказался принять ересь ариан. Согласно арианству, Христос не был Богом и, таким образом, не имел прямого знания о Боге.

"Утешение философией" Боэция сделало платоническую мысль популярной среди средневековых монахов (или, по крайней мере, среди их образованного меньшинства). Таким образом, эта элита поддерживала связь с истинным философским мышлением, хотя было запрещено потворствовать столь опасным занятиям. Если бы Августин не извлек платоников из шляпы христианства, сомнительно, представляла ли бы собой христианская философская мысль хоть какую-нибудь ценность. Если бы не Августин, ясно, что платоническая мысль — и, таким образом, вся традиция античной философии — могла бы быть осуждена как языческая (которой она неоспоримо и являлась) или, по крайней мере, как еретическая (тот же эффект).

Первым настоящим философом Средневековья был Иоанн Скот Эриугена. Он родился в начале IX века и, возможно, некоторое время работал при дворе французского короля Карла Лысого. Иоанн Скот рассматривал человека как микрокосм Вселенной. Своими чувствами он воспринимает мир, разумом осознает причины и следствия вещей и умом достигает Бога. Что еще более важно, Иоанн Скот верил в эффективность чисто философского спора. Разум (т. е. философия) так же годился для выявления истины, как и богословие (т. е. откровение или вера). И так как истину выявляли оба эти способа, они никогда друг другу серьезно не противоречили. Но когда появляется противоречие, лучше опираться на разум. Скот отстаивал тот взгляд, что истинная религия — истинная философия; но истинная философия также есть истинная религия. Это мнение вызвало ярость церкви и было осуждено аж двумя соборами как "шотландская каша".

Несмотря на такое отношение, философия смогла выжить в средние века. Популярность "Утешения философией" Боэция и «Исповеди» Августина гарантировала, что монашеская традиция будет поддерживать связь с традицией Платона. Основная часть «Исповеди» посвящена духовным превратностям Августина на пути к лику святых, но последние три книги (XI–XIII) в основном содержат философские проблемы. "Как начался мир?", "Что такое время?", "Существуют ли прошлое и будущее?" — вот некоторые проблемы, которые Августин поднимает и на которые пытается ответить. И желающие читать его работы могли обнаружить множество жемчужных зерен истинно философских размышлений среди диатриб против еретиков, объяснений механики полового акта без похоти и так далее.

Августин не мог не оказать глубокого влияния на мыслителей Средневековья. Самым важным среди них, вероятно, был св. Ансельм, основатель схоластики (XI в.) — псевдофилософии, которая доминировала в течение всего Средневековья. Схоластика — это попытка возвести строение истинно философской мысли на фундаменте жесткой религиозной догмы. Первое — подлежит философской аргументации, последнее — нет. Философская аргументация была разнообразной и проводилась с тщательностью педантизма, но если кто-нибудь непреднамеренно начинал подвергать сомнению догму, он мог с легкостью закончить свою жизнь на костре. В скором времени главным приемом философских дебатов стала демонстрация того, что оппонент совершил основную ошибку — впал в противоречие догме. Философия стала опасной силовой игрой для немногих, обладающих блестящим умом и немалыми амбициями. (Психологи считают, что настоящей причиной философского спора является побуждение к доминированию, где цель — болезненное унижение побежденного эго. И это не такое уж искусственное построение, если рассматривать философский спор как аналог шахмат. С другой стороны, к такому выводу приходишь, только если рассматривать спор как нечто, совсем не имеющее отношение к поиску истины…)

Эти соображения не так уж ложны и легкомысленны, как может показаться. И снова Августин приложил к этому руку. Древние греки просто соглашались с тем, что можно иметь разные взгляды на философские проблемы. Стоик Диоген высмеивал членов Академии Платона, но дальше этого дело не шло. Со слиянием философии и христианства все изменилось. Августин не имел в виду чисто академические дебаты, атакуя ересь донатистов и пелагиан. Они раскалывали христианство, и он захотел уничтожить их. Нужно было разрушить их философскую базу разумной аргументацией. Такие методы применяются ныне так же, как и во времена Августина: его силовая игра с Пелагием (Морганом) немногим отличалась от «философского» диспута между Сталиным и Троцким касательно разных интерпретаций коммунистического священного писания. Проигравший осуждался как еретик и уничтожался вместе с последователями. Большинство битв между жесткими догмами ставили себе целью завоевать сердца и умы.

Когда философия (и ее методы) используются таким образом, философия действительно становится силовой игрой. Но при этом возникает фундаментальный вопрос. Августин — тот, кто об этом, кажется, не задумывается. Когда философия не используется таким образом? Существуют ли обстоятельства, когда философия не является силовой игрой: хотя и руководствуется самыми жесткими методами — но теми, которые могут привести нас к истине? Кто чувствует себя достаточно уверенным, чтобы ответить на этот вопрос, должен обдумать слова Ксенофана: "Никто не знает или никогда не узнает правду о богах и всем прочем; ибо, если кому-то удастся сказать всю правду, ни один из нас этого не узнает". Большая часть философов XX столетия с этим согласны, как были согласны греческие философы и скептики. Действительно, если мы не можем знать правду, психологический довод становится почти неотразимым — владеющий лучшей аргументацией выигрывает. К счастью, сегодня мы признаем, что в философском споре побеждают именно философские аргументы.

Августин так не считал. Философией злоупотребляли в течение всех Средних веков. Она была связана с проповедью христианства и принималась только так. Атеист или мусульманин просто не мог бы принять участия в философском споре в Западной Европе. Удивительно, что самым развитым мышлением в тот период обладали мусульмане (Аверроэс и Авиценна), а схоластика завершилась на Декарте, который использовал аргументы атеиста (все же благоразумно отрицая, что был таковым).

Другой важной фигурой, на которую оказал влияние Августин, был монах-францисканец XIII века, св. Бонавентура. Сознательно идя по следам Августина, Бонавентура пытался включить в схоластику разнообразные элементы платонизма, которые, на самом деле, были с христианством несовместимы — и это зашло настолько далеко, что некоторые включали в христианство то, что даже Августина заставило бы побледнеть. Но Бонавентура поставил предел распространению учения Аристотеля, которое, как он считал, было совершенно противоположно схоластике. И впоследствии, когда аристотелизм помог внести в схоластику элемент науки, оказалось, что Бонавентура был совершенно прав.

Самым известным современником Бонавентуры был Дунc Скот (1266–1308) (не путать с Иоанном Скотом Эриугеной, умершим четырьмя столетиями раньше). Он в меньшей степени находился под влиянием Августина, хотя обильно использовал цитаты из его творений, чтобы придать вес своей аргументации. Но в качестве философа он более важен, нежели св. Бонавентура, несмотря на то, что якобы его имя послужило источником слова dunce — тупица, болван (клевета, измышленная его недругами). На некотором этапе Дунc Скот был вынужден избегать Парижа с целью сохранения жизни — после того, как он предположил, вопреки официальной папской доктрине, что непорочное зачатие Девы Марии исключило ее из первородного греха. Этот эпизод служит иллюстрацией, что мыслителям в Темные века угрожали не столько иные опасности, сколько метафизические глубины, в которых тонул настоящий спор. Многие полагают, что Дунc Скот был прекрасным умом Средних веков; горько наблюдать, что такой талант сводится к пререканиям по поводу метафизического мумбо-юмбо. Однако он сделал важный вклад в философию. Это решение ряда проблем, вытекающих из платонизма. Например Дунc Скот провел разделение между сущностными и акцидентальными свойствами вещей. Так, страницы книги — ее сущностное нечто, но цвет переплета — акцидентален. Подобные аргументы не встречались со времен Аристотеля — почти 15 веков. Дунc Скот показал, что логика может быть использована как практический инструмент — хотя он и не был использован в течение нескольких столетий, из-за ненаучной ориентации того времени.

Определение Дунсом Скотом вещей, которые мы можем познать, положило начало периоду, когда философия, в конце концов, сбрасывает удушающее бремя теологии. Согласно Дунсу Скоту, существуют три вида самоочевидного знания: первое — принципы, которые мы знаем благодаря им самим; второе — вещи, которые мы познаем благодаря опыту; и третье — действия, которые мы предпринимаем.

Дунc Скот стал врагом Фомы Аквинского (1225–1274), величайшего из всех средневековых философов. Аквинский не особенно находился под влиянием Августина, но внес аналогичный вклад в философию. Августин регулировал платонизм христианской догмой, Фома Аквинский смог примирить труды Аристотеля с учением церкви. Множество этих трудов только недавно появились в Западной Европе, главным образом, стараниями мусульманских философов, таких, как Аверроэс. Так завершился круг философии. Самое лучшее из древней греческой мысли стало частью схоластики.

Результат был ужасен. Ясная, текучая природа греческого спекулятивного мышления оказалась замороженной в жестком неподвижном леднике метафизики христианской. Итог — внушающее трепет чудо, сравнимое в пропорциях и великолепии с готическим собором.

Предполагалось, что вы будете разглядывать этот вид, подобно туристу, в благоговейном восхищении. Желающие знать больше могут присоединиться к экскурсии. Но каждый, кто попытается исследовать это чудо своими собственными силами, может навсегда исчезнуть в расщелине ереси. Результат этот трудно приписать Августину, однако началась такая тенденция именно с него.