"Потомки скифов" - читать интересную книгу автора (Владко Владимир)

Глава пятая

Артему показалось, что он потерял сознание. Угнетающее чувство слабости и беспомощности охватило его. Глаза смыкались словно сами собою, голова склонялась все ниже и ниже. Юноша из последних сил поддерживал онемевшей рукой потерявшую сознание Лиду. Странным образом обострился его слух. Артем слышал каждое слово товарищей, понимал все, но был неспособен ни отвечать, ни двигаться. Все доносилось до него словно бы сквозь густой слой ваты. Из этого тумана Артем услышал голос Ивана Семеновича:

— Диану заливает газ. Неужели она будет первой?..

В чем именно Диана будет первой? Артем старался понять, что именно хотел сказать Иван Семенович, но напрасно: смысл слов оставался непонятным. Потом до него донесся голос Дмитрия Борисовича:

— Артем, держитесь крепче! Еще не все потеряно. Может быть…

Что «может быть»? Что имел в виду Дмитрий Борисович? Собрав все силы, Артем ответил:

— Буду держаться, пока… пока смогу… и буду держать…

Это про Лиду. Он держит ее и будет держать. А если у него не хватит сил? Что тогда?.. Хриплый лай собаки эхом отразился от сталагмитов. Почему это она так странно лает, словно из-под одеяла? Вот она совсем затихла. Нет, еще раз залаяла, еще более хрипло. И больше Дианы не слышно… Снова голос:

— Мне кажется, собака упала, Дмитрий Борисович. Вы видите ее или нет?

— Не вижу, — угрюмо ответил археолог. — Артем, голову выше! Газ доходит до вас. Эх, юноша, юноша…

Артем попытался поднять голову: ведь в голосе Дмитрия Борисовича чувствовался такой обидный упрек… Нет, все равно ничего не выходит, голова падает вниз. Да и всего его как будто что-то неудержимо тянет на землю. Какой тяжелой стала Лида!..

Огромным усилием воли Артем заставил себя открыть глаза. Где его товарищи? Вон они. Что делает Иван Семенович? Готовит спички… В руке у него две динамитные шашки. И шнур… Что он задумал?..

— Внимание, — раздался спокойный голос геолога. — У нас остается только одна надежда на спасение. Отверстие, из которого вытекает газ, не такое уж большое. Сейчас я брошу под него эти две шашки. Надеюсь, взрыв завалит проем, сверху сползет немало породы и земли, понимаете? Таким образом отверстие закроется… По крайней мере я надеюсь на это…

— А если взрыв, наоборот, лишь расширит отверстие? — спросил археолог.

— Хуже все равно не будет… Итак… внимание, все укройтесь за сталагмитами. Бросаю!

Мигнул огонек спички. Зашипел шнур. Дымок быстро побежал вдоль толстого шнура, рассыпая вокруг себя искорки. Артем нашел в себе силы внимательно следить за движениями Ивана Семеновича. Да, это была последняя попытка спасения. Если посчастливится закрыть отверстие обвалом породы, течение газа приостановится, его уровень понизится и это спасет людей…

Геолог широко размахнулся, нацеливаясь прямо под отверстие. Другой рукой он крепко держался за сталагмит. Еще мгновенье…

Но нога в тяжелом сапоге не удержалась на скользкой поверхности сталагмита. Иван Семенович покачнулся и промахнулся. Брошенные им шашки упали не возле отверстия, а значительно левее, вблизи большой скалы, выступающей из каменной стены. Какое несчастье! Что даст им этот ненужный взрыв?

Еще доносилось приглушенное шипение — газ, разумеется, не мешал шнуру гореть, — как вдруг страшный взрыв потряс воздух. Большие осколки камней полетели вверх, взвились языки желтого пламени. Отчаянное эхо зарокотало вокруг — казалось, взрывы продолжаются все дальше и дальше, гроз? никогда не прекратиться. Осколки камней с треском падали сверху, словно кто-то обстреливал сталагмиты.

Но люди не обращали внимания на них. Их взоры были устремлены к месту, где произошел взрыв. Теперь картина резко изменилась!

Новый большой провал открылся в этой части пещеры. Расколотые взрывом скалы образовали неровное полукольцо, окруженное обломками. А из этого нового широкого проема лился ровный свет. Но это не был свет того яркого июльского дня, какой друзья оставили на поверхности. Сероватый, с фиолетовым оттенком свет напоминал поздние сумерки или пасмурный, дождливый день, когда все небо бывает затянуто тяжелыми тучами. Откуда он взялся под землей?..

Об этом некогда было думать. Раздался решительный голос Ивана Семеновича:

— Видите, там нет газа!

Действительно, газ из отверстия не вытекал. Можно было даже заметить, что он тонкими струйками начал стекать из пещеры в новый проем. Значит… значит, за каменной стеной чистый воздух!

— Вперед! Перед нами один лишь путь спасения. Нам нужно пробиться к новому проему. Надо задержать дыхание и пробежать сквозь газ, — говорил Иван Семенович. — Нельзя терять ни одной минуты, чем позже, тем труднее нам будет это сделать. Артем, сумеешь ли?.. Погоди! Сейчас я помогу вам с Лидой!

Иван Семенович, набрав полную грудь воздуха, нырнул в серые газовые волны, как в воду. Через несколько секунд его голова уже показалась около Артема. Геолог отдышался и сказал:

— Теперь давайте попытаемся нырнуть и перенести Лиду. Дмитрий Борисович, я полагаю, что вы и сами справитесь, не так ли? Ну, товарищи, давайте вместе! Раз… два… три!!!

Поддерживая Лиду, Иван Семенович и Артем бросились вниз. Артем механически повторял все, что делал геолог. Серые волны газа плыли перед его широко открытыми глазами. Теперь он уже не видел ничего, все скрылось под непроницаемым седым пологом. Он лишь ощущал возле себя Ивана Семеновича, который уверенно продвигался вперед. Артему оставалось только поддерживать Лиду и ни на шаг не отставать от геолога. А ноги спотыкались и скользили по гладким камням, цели все еще не было видно, дышать было нечем, казалось, грудь вот-вот разорвется от напряжения… Нет, все равно вперед, только вперед, чего бы это ни стоило!

Еще несколько шагов — к счастью, последних! — и газ вокруг как бы поредел. Голова юноши вынырнула на поверхность. Значит, можно дышать?..

— Выше, выше голову, — услышал Артем подбадривающий голос Ивана Семеновича. — Дмитрий Борисович! Не отставайте! Сейчас мы будем на чистом воздухе! Уже осталось совсем немного!

Артем почти упал на край проема, на холодную и сырую известняковую глыбу. И больше уже не мог подняться, не мог шевельнуть рукой. Силы окончательно покинули юношу. Раскрыть бы глаза! Но это невозможно. Только голоса, только одни голоса мог еще воспринимать Артем.

Вот Иван Семенович по обыкновению решительно и энергично говорит:

— Дайте мне вашу руку, Дмитрий Борисович! Я подтяну вас. Ведь газ доходит до самого вашего лица.

— Нет, я сам… Вы слишком долго были внизу… и упадете… упадете с Лидой…

— Лида уже там, за проемом. Давайте руку! Слышите, я приказываю вам, дайте руку!

Пауза. Только слышен какой-то шорох или шелест — этого нельзя понять…

— Дайте же, черт побери, руку, я прыгну к вам!

— Подождите минуточку… Тут под моими ногами, кажется, Диана… я хочу поднять ее…

— Вы же не сможете, Дмитрий Борисович!

— Нет, смогу… вот уже взял… берите теперь вы собаку, Иван Семенович! Ах! Мой фотоаппарат! Он упал вместе с электровспышкой… И я не могу нащупать его… Да где же он?

— Скорее, Дмитрий Борисович! Скорее ко мне! Оставьте вы этот фотоаппарат в покое, не до него сейчас! Быстрее сюда! Может случиться новый обвал!..

— Потерял фотоаппарат… ах, какой я неосторожный!

— Быстрее, я вам говорю! Немедленно!

— Иду, иду!

Как бы в ответ на это раздался мощный глухой, тяжелый рокот. Казалось, обрушились гигантские скалы и покатились в какую-то пропасть, сокрушая все на своем пути. Пещера дрожала и гудела. Почва сотрясалась. Так продолжалось с минуту, а может быть, и больше.

Затем все стихло. На смену безудержному грохоту пришла тишина. Бесконечная, всепоглощающая тишина, которая пугала и раздражала больше, чем самый страшный шум, раздражала тем, что была совершенно непонятной…

Острый камень впился в плечо Артема, но он не мог пошевельнуться, чтобы изменить положение и избавиться от боли. Странные призраки поплыли перед глазами. Это напоминало сон, но то был не сой. Во сне человек целиком во власти фантастических видений, а тут Артем все время ощущал условность призраков и реально чувствовал острый камешек, недвижимую руку Лиды… Да, да, это рука Лиды, он это знает: теплая и неподвижная рука, лежащая на земле. Нет, это не сон!

Глаза Артема все еще были закрыты. И все же он, казалось, продолжал видеть вокруг себя седые волны таинственного газа. Они качались, заливали пещеру, проплывали над Артемом, как в горах, где над самой головой человека проплывают в пасмурный день тяжелые, холодные, косматые тучи. Не потому ли так трудно дышать?

И еще показалось ему, что он видит перед собой сталагмиты. Каменные громады высились как стволы гигантских деревьев. И вот опять шипение, знакомое раздражающее шипение, надоедливое и неудержимое… Неужели и сюда доходит газ? Но вот оно стало напоминать шелест листвы на деревьях. Какая листва?.. Какие деревья?.. Странные призраки окружают его!.. Юноша даже попытался улыбнуться, но ни один мускул лица не подчинялся ему. Это напоминало какую-то мучительную болезнь, во время которой человек положительно все ощущает и понимает, но теряет всякую возможность управлять своим телом. Он был готов поклясться, что явственно слышит шелест листвы. Порой этот шелест усиливался, порой стихал, иногда и вовсе прекращался. Совсем так, как если бы ветерок проносился над большим лесом, покачивая вершины высоких деревьев… В таком лесу, должно быть, приятно было бы петь песни, блуждая по зеленой мягкой траве, между могучими стволами…

Однако какая же тут листва? Ведь Артем лежит глубоко под землей. Иван Семенович говорил, что они спустились по крайней мере метров на сто с лишним. Откуда же взяться деревьям?.. И все же он слышит, как шелестит листва, различает даже какую-то странную песню — незнакомую, протяжную, далекую. Слов разобрать нельзя, но мелодия звенит и звенит, не исчезает. Какой странный бред! Ну что ж, пусть бред, все равно…

Песня, дикая и суровая, медленная и торжественная, угрюмая и протяжная, доносилась откуда-то издалека. Ах, если бы Артем мог раскрыть глаза, чтобы прекратился бред!.. Да, песню пели где-то далеко-далеко; она то едва доносилась, то звучала громче, словно ветер приносил ее сюда, то оставлял ее гдето по дороге. Какая странная, незнакомая мелодия! Никогда в жизни Артем не слышал ничего подобного. Ах, как больно давит на плечо острый камень! Найти бы силы, чтобы хоть немного отодвинуться!..

Вдруг Артем почувствовал, что он шевельнулся. Камешек больше не резал плечо. Выходит, что…

Осторожно, медленно, еще не веря самому себе, Артем приподнялся, сел и робко раскрыл глаза, но тут же снова закрыл их. Неожиданный свет едва не ослепил его. Откуда этот свет? Не сон ли? Прикрыв глаза рукой, он взглянул еще раз. Да, свет! Сумрачный свет, как бывает под вечер, когда солнце скрывается за тяжелыми темными тучами.

Прямо перед собой он увидел толстый рыжий ствол большого дерева, исчезавшего в буйных ветвях с розово-желтой листвой, словно сейчас был не июль, а по меньшей мере сентябрь. И высокая трава между деревьями какого-то фантастического желтовато-розового цвета. Что за чертовщина! Можно подумать, будто наступила осень, окрасившая все в свой любимый цвет… Впрочем, у листьев и травы даже осенью не бывает такого розового оттенка… Что за чудо? А где же сталагмиты? И пещера? И друзья?..

Артем оглянулся. За его спиной около каменной стены лежала Лида. Ее бледное лицо с закрытыми глазами было неподвижно. Артем повернул голову еще немного в сторону. Он увидел Дмитрия Борисовича и Ивана Семеновича. Казалось, они крепко спят. Или… Нет, нельзя даже думать так, это было бы слишком ужасно!..

Опять послышалась незнакомая странная мелодия. Значит, и это не было сном? Да, протяжная, суровая и унылая песня приближалась. Кто же может ее здесь петь? И где именно «здесь»?..

Еще несколько секунд Артем прислушивался к звукам далекой песни. Вдруг он почти вскрикнул; кто-то коснулся его плеча.

— Кто это? Ах, Диана, милая моя Диана, как ты меня напугала!

Собака стояла возле него. Она радостно повизгивала, стараясь лизнуть Артема в лицо.

— Где это мы, Диана, очутились? Ты не знаешь, собака? Я тоже…

Диана побежала к Лиде, обнюхала ее, потом навестила Дмитрия Борисовича и Ивана Семеновича, после чего возвратилась к Артему и потянула его за рукав, словно звала его за собой.

— Э, Диана, я бы и сам давно уже был возле них, если бы мог подняться! Ты что же, полагаешь, что я вот так и сидел бы здесь? Плохо же ты меня знаешь, собака! Впрочем, давай попробуем…

С трудом он заставил себя подняться. Шатаясь от слабости, подошел к Лиде, ощупал ее лоб. Лида едва заметно шевельнулась. Ее губы задрожали.

— Лида! Дорогая Лида, любимая моя, проснись! Лида!

Он подсунул руку под голову девушки. На лице Лиды заиграла слабая улыбка.

— И дорогая и любимая?.. — тихо сказала она, не раскрывая глаз. — Что-то ты слишком ласковый сегодня, Артемушка!

Она медленно приподнялась и села. Глаза ее с любопытством глядели на смущенного юношу, потом она обернулась, и улыбка сбежала с ее лица. Девушка сжала руку Артема:

— Почему так светло? Где мы, Артем?

— Не знаю, Лида. Удивлен, как и ты.

— Какой-то лес… листва… и трава удивительного цвета… Я ничего не понимаю, Артем!

— И я не понимаю, Лида.

— Все желтое… розовое… Да что это, сон?

Лида изумленно озиралась. Она не верила своим глазам.

— Как мы очутились здесь, Артем?

Юноша пожал плечами: в самом деле, что мог он ответить, если и для него все это было удивительной загадкой.

— А где наши? — продолжала спрашивать Лида.

Артем показал в сторону, где лежали Иван Семенович и Дмитрий Борисович.

— Что с ними? Надо помочь! — Лида допыталась подняться на ноги, но не смогла.

— Не волнуйся, точно так было и со мной, — сказал Артем. — Через несколько минут ты совсем придешь в себя.

— Артем, я не могу сообразить…

Юноша развел в ответ руками.

— Где это мы? — послышался вдруг удивленный голос Дмитрия Борисовича. — Что за декорация такая? Кто умудрился выкрасить листву и траву в розовый цвет?

Ему ответил Иван Семенович:

— Это не декорация, Дмитрий Борисович, а настоящий большой лес, только весьма странной расцветки…

— Постойте, постойте, — не унимался археолог. — Такого на свете не бывает! Значит, мне это снится?

— В таком случае это наш коллективный сон, — усмехнулся Иван Семенович. — Да, друг мой, не только вы, но и такой старый геологический воробей, как я, тоже не может ничего объяснить. Между прочим, что это за стена, под которой мы лежим?

Артем еще раз внимательно осмотрелся вокруг. Высокие деревья с розовой листвой начинались около высоченной неровной каменной стены. Она напоминала край отвесной горы или крутой обрыв. Конца ее не было видно. Артему казалось, что где-то высоко-высоко над деревьями стена врезалась в серые непроницаемые тучи.

— Я ничего не понимаю, Иван Семенович, — сказал, наконец, Артем.

— Что ж, должен признаться, что и я понимаю не больше, чем вы.

— А что это за пение? — спросила Лида.

— Действительно, кто-то поет.

— И песня приближается!

— Поет немало людей…

— И песня совсем незнакомая… Такой я не слышал…

Сказав это, Иван Семенович неожиданно предостерегающе поднял руку:

— Слушайте, слушайте!

До них донесся какой-то странный возглас. ПотоЯ еще один, еще… Затем прозвучало что-то похожее на удары бубнов. Ему откликнулись издалека другие бубны. И снова возгласы — радостные, победные, торжественные…

Все эти звуки доносились откуда-то из-за леса. Что там происходило? Праздник или какая-то торжественная церемония? И все это под землей, на двухсотметровой глубине?..

Друзья сидели, молча поглядывая друг на друга. Происходило нечто совершенно непостижимое! Шум нарастал. Похоже, одновременно кричала большая толпа людей, заглушая отдельные звуки.

— Смотрите, смотрите! — воскликнула Лида.

Пронзая густую желтовато-розовую листву деревьев, молнией промелькнула длинная стрела. Ее оперение дрожало в воздухе. Стрела бесшумно вонзилась в землю возле друзей. Она торчала из розовой травы как грозный вестник грядущей опасности…

Первым овладел собою Иван Семенович. Преодолевая слабость, он поднялся, подошел к стреле и вытащил ее из земли. Его серые глаза внимательно изучали неожиданную гостью. Неодобрительно покачав головой, он обратился к археологу:

— Посмотрите, Дмитрий Борисович! Это уж никак не игрушка. И не снаряд для спортивных упражнений. Это настоящая боевая стрела! И наконечник ее бронзовый!

— Бронзовый? Что вы говорите?..

Археолог, забыв обо всем, вскочил с места и подбежал к Ивану Семеновичу.

— Да неужели боевая? Дайте-ка сюда, дайте!

Он взял стрелу в руки и начал внимательно рассматривать.

— Ну что? — с нетерпением спросил Иван Семенович.

— Постойте, постойте! Я не могу так быстро. У меня затуманились очки…

Как драгоценность, Дмитрий Борисович осторожно положил стрелу на лежавшую около него сумку. Затем снял очки, старательно протер их платком, все еще не сводя глаз со стрелы, снова надел очки и принялся внимательно рассматривать ее. Результаты осмотра явно озадачили археолога.

— Нет, это невозможно! Это просто невероятно… Немыслимо! Однако для сомнений места нет!.. Это, видите…

Археолог не находил слов. Он поднес стрелу друзьям, как бы демонстрируя потрясающую редкость.

— Клянусь, это точнейшая копия древней стрелы! Такие наконечники мы находили во время раскопок скифских могил. Только они всегда бывали повреждены, покрыты окисью, деформированы. А это же… свежая древняя стрела!

— Как так — свежая древняя? Что за странное выражение, Дмитрий Борисович? Объясните, пожалуйста, нам сейчас не до шуток, — взорвался Иван Семенович.

— Я говорю о том, что вижу, понимаете меня? И поверьте, удивлен не менее вашего.

Снова донеслись звуки песни. На этот раз мелодия была иная — радостная, победная. В ней не было прежней суровости и печали. Нет, это была песня победы и торжества.

— Никогда не слышал ничего подобного, — задумчиво пробормотал Иван Семенович, поглядывая на Артема и Лиду. Можно было понять, что он имел в виду и песню и слова Дмитрия Борисовича. Сам же археолог не слышал ничего, поглощенный изучением стрелы.

— Погляди на Диану! — воскликнул Артем, обращаясь к Лиде.

Собака стояла, широко расставив лапы и наклонив голову в сторону, откуда доносилась песня. По всему видно было, что Диана готова дать отпор какому-то невидимому врагу, присутствие которого она ощущала всем своим существом. Иван Семенович тоже обратил внимание на поведение собаки. Минуту он стоял, глядя на нее, как бы обдумывая положепие. Затем раздался его спокойный, решительный голос:

— Прошу всех приготовиться. Дмитрий Борисович, вы еще успеете изучить свою стрелу. Соберите вещи — и отправимся вперед.

Археолог недовольно взглянул на Ивана Семеновича, но покорился. Он осторожно уложил стрелу в полевую сумку, так что она торчала с двух сторон клапана, и поднялся. Артем и Лида уже были готовы. Они выжидательно смотрели на геолога.

— Диана, сюда! Друзья, мы должны узнать, где мы и что происходит вокруг. Давайте, избегая шума и лишних разговоров, двинемся вперед.

…Лес был большой и густой. Поражали гигантские размеры его деревьев, нельзя было отделаться от ощущения, что здесь еще не ступала нога человека. Возможно, это впечатление складывалось из-за странной, невиданной окраски листвы и травы. К тому же еще и эта таинственная стрела, песня, шум толпы… Все чувствовали себя так, словно попали в какую-то неведомую страну, где все ново, загадочно и сложно.

Иван Семенович молча поднял руку, призывая к вниманию.

Маленький отряд осторожно приблизился к опушке. Между исполинскими стволами деревьев проглядывало затянутое тучами серое небо. Иван Семенович пригнулся и скрылся за ближайшим кустом, приглашая следовать за ним. Диана, схваченная крепкой рукой за ошейник, легла рядом с ним. Ее тело дрожало от возбуждения. Артем почувствовал, как у него перехватило дыхание, он сжал руку Лиды, боясь шевельнуться. Он готов был поклясться, что раскрывшаяся перед ним картина — какое-то видение, плод фантазии. В реальной жизни не может быть ничего подобного, такое возможно только во сне…

За опушкой открывалось широкое поле такого же странного желто-розового цвета. Одна сторона его была уставлена круглыми войлочными кибитками, стоявшими на больших телегах. Они выстроились длинными ровными рядами. Возле них стояли другие такие же огромные возы на высоких колесах; у некоторых повозок было по шести колес.

Далеко-далеко за полем пасся большой табун лошадей. А еще дальше, замыкая этот диковинный пейзаж, высились отвесные горы, весьма похожие на ту стену, у которой началось это удивительное приключение. Горы поднимались вверх без единого выступа и исчезали в низких серых тучах. Это было как бы ущелье, только очень широкое, окруженное отвесными горами со всех сторон.

Но друзьям было не до пейзажа. Их внимание привлекла толпа, собиравшаяся вокруг небольшого странного сооружения, — сотни две-три мужчин и женщин в непривычной для глаз одежде.

Островерхие, как башлыки или шлемы, войлочные шапки на мужчинах. Короткие кафтаны, отдаленно напоминающие армяки, но несколько длиннее спереди и с вырезами на груди. Кожаные штаны, заправленные в невысокие сапоги, обмотанные ремешками… Мужчины были настроены воинственно. Многие угрожающе размахивали длинными копьями, за спиной у всех болтались колчаны, полные стрел, в руках были луки. У некоторых из-за пояса торчала секира. Толпа была возбуждена, доносились воинственные крики.

Неподалеку от мужчин собрались женщины, одетые в длинные льняные платья, на которые широкими складками спадали такие же длинные накидки. На головах у многих были высокие уборы с поднимавшейся вверх передней частью, напоминавшей русский кокошник, у других головы были покрыты просто накидкой. Одежда и мужчин и женщин была сшита из льна, но немало было и шерсти и кож…

Толпа смотрела куда-то в сторону, откуда приближалась большая и торжественная процессия. Вернее, это был многочисленный отряд всадников, за которым неровным, усталым шагом плелись пешие…

Артем почувствовал, как Лида испуганно схватила его за руку. И в этот момент послышался взволнованный голос Дмитрия Борисовича:

— Скифы! Боже мой, да ведь это настоящие скифы! Перед нами стойбище древних скифов-кочевников!

— Тише! — остановил его Иван Семенович.

Артем был потрясен. Скифы?!. Дмитрий Борисович смеется над ними! Какие скифы могут быть под землей, да еще в наш век?

Однако одного лишь взгляда на археолога было достаточно, чтобы убедиться в ином: Дмитрий Борисович говорил совершенно серьезно. Он весь был поглощен зрелищем! Тяжело дыша, нервно обламывая пальцами кору на дереве, он впился глазами в разворачивающуюся перед ними картину. Нетерпеливыми движениями археолог поправлял очки, которые то и дело сползали на нос.

Артем обернулся к Лиде.

— Скифы?.. Ты понимаешь что-нибудь?

Лида недоуменно пожала плечами.

Процессия тем временем приближалась. Вот кого встречали торжественной песней собравшиеся на опушке люди, вот в честь кого выпускали оперенные стрелы и пели свои песни!

Из толпы выступили несколько мужчин. Очевидно, это были знатные люди. Их платье было украшено множеством больших и малых золотых блях; кроме коротких мечей и секир, другого оружия у них не было. Один из подошедших, пожилой седой человек в одежде, напоминающей женскую, с длинной бородой, торжественно воздел руки вверх и чтото хрипло воскликнул. И этот возглас был подхвачен всеми. Седой человек в женской одежде обернулся назад и снова воздел руки по направлению к небольшому, сложенному из хвороста сооружению.

— Что это такое? — прошептал Артем.

— Скифский жертвенник! — возбужденно отозвался Дмитрий Борисович.

Процессия приближалась. Уже можно было разглядеть всадников, которые ехали по нескольку человек в ряд. Все они были хорошо вооружены и держали деревянные четырехугольные щиты, обитые кожей и украшенные фигурками зверей из бронзы.

Внимание Артема привлек всадник, ехавший впереди на богато убранном коне. Он уверенно держался в седле, в одной его руке были поводья, другая покоилась на ручке меча. На голове всадника тускло отсвечивал позолоченный шлем круглой формы, с вырезом для лица; золотая отделка отличала его одежду. Безусловно, это был знатный воин, может быть, даже вождь. Об этом свидетельствовали широкие золотые обручи, браслеты из свитой в жгут проволоки на руке, в которой он держал поводья. Несколько всадников, скакавших вслед за ним, держали над его головой укрепленные на длинных древках сверкающие изображения оленей, застывших в прыжке, львов, пантер и орлов. Всадник не оглядывался, не смотрел по сторонам. Спокойно и уверенно восседал он на коне; только ветер шевелил его темную, с проседью бороду.

— Поразительно, вождь племени… военачальник… — услышал Артем сдавленный голос археолога. — Он возвращается с отрядом из набега… И я это вижу собственными глазами! Невероятно!

— Тише! — предостерег его Иван Семенович. — Тише!

Вышедший из толпы старик в женской одежде с воздетыми вверх руками сделал несколько шагов навстречу всадникам. Едва заметным движением всадник остановил коня. Вместе с ним замер и весь отряд. Лишь позади еще продолжалось движение: это медленно подтягивались пешие.

Старик крикнул высоким гортанным голосом. Должно быть, он приветствовал прибывших, так как из их рядов раздались ответные торжествующие возгласы. В воздухе сверкнули лезвия секир и коротких мечей, а над головой вождя склонилось изображение льва. Только он один спокойно, с видом превосходства сидел на коне, положив руку на меч.

Старик выкрикнул еще несколько фраз, ему еще раз нестройно ответили всадники; приветственные крики понеслись и со стороны толпы. И лишь после этого вождь как бы очнулся. Он властно взмахнул рукой, призывая кого-то. На его зов из толпы вышел молодой человек, довольно богато одетый. Его лицо чем-то неуловимым напоминало облик старого вождя, но в нем было что-то неприятное и настороженное. Двигался он не прямо, а как-то косо, забирая правым боком вперед. Вождь, чуть наклонив голову, ждал, в его суровом лице не дрогнула ни единая черточка.

Молодой человек опустился на одно колено перед вождем, который все так же спокойно и равнодушно смотрел прямо перед собой. Воцарилась гробовая тишина. Молодой человек несмело посмотрел на старого вождя, словно боясь неожиданного удара. Однако старый вождь лишь небрежно махнул рукой и отвернулся. Молодой быстро отбежал в сторону и остановился, все еще боязливо поглядывая на всадника в золоченом шлеме.

Старый вождь впервые оглянулся. В ту же минуту к нему приблизился один из всадников. Вождь лениво шевельнул кистью руки, словно сгребая чтото. Всадник круто повернул коня и помчался назад, выкрикивая какую-то фразу.

Артем придвинулся к археологу и спросил его шепотом:

— Дмитрий Борисович, что он кричит? Ну… на каком языке?

Не поворачивая головы, археолог ответил также тихо:

— Вероятно, на скифском.

— Вы понимаете что-нибудь?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Потому что скифского языка никто не знает… Он давно уже мертв.

— Да подождите же вы! — сердито шикнул Иван Семенович.

Десять-пятнадцать всадников гнали впереди себя толпу пеших. Последние резко отличались как от воинов, так и от толпы встречавших. Прежде всего они отличались своей одеждой. Это было грязное, пыльное и рваное тряпье. Только на некоторых были кафтаны и поверх них — короткие накидки. Многие шли с непокрытыми головами, тогда как остальные были в шлемах и башлыках. Все они — мужчины и женщины — казались очень изнуренными, шли с трудом и заметно прихрамывали. Никто из них ни разу не поднял головы, лишь когда кто-нибудь из всадников подталкивал их острием копья или грудью коня, они испуганно оглядывались.

— Пленные! — испуганно прошептала Лида.

Да, это были пленные.

Старик, который все еще стоял возле жертвенника с воздетыми руками, заметнее других интересовался пленными. На минуту утратив свой торжественный вид, он даже обратился к вождю с каким-то вопросом, но тот промолчал. Лицо старика исказила злая гримаса. Должно быть, чтобы скрыть ее, он наклонился к подножию жертвенника.

Артем услышал шепот потрясенного Дмитрия Борисовича:

— Да это же вещун! Скифский вещун! Энарей, хотя он и с бородою! Глазам своим не верю!

— Энарей?.. — Артем удивленно посмотрел на Лиду. — Что это значит?

Но она молча пожала плечами: конечно, она тоже не знала, что такое энарей.

Пленных поставили неподалеку от жертвенника. Всадники, угрожая копьями и секирами, сбили их в тесную кучу. И вновь раздалась победная песня, взлетел в воздух дождь острых стрел. Пленные боязливо съежились; стрелы с тонким пронзительным свистом пролетали прямо над их головами.

Старый вещун отошел от жертвенника, что-то бормоча, может быть, молитву. Потом он торжественно обратился к вождю, указывая рукой на пленных. Нетрудно было понять, что вещун чего-то требует. Старый вождь резко обернулся к нему. Лицо его помрачнело, а рука крепко сжала рукоять меча. Но, видимо, сдержав себя, он заговорил спокойно и властно. Он бросил всего несколько слов, которые, как можно было понять, вполне удовлетворили вещуна. Довольный, тот впервые вытянулся во весь рост.

По знаку вождя всадники отобрали из толпы пленных двух мужчин и одну женщину. Казалось, они выбрали самых слабых. Подталкиваемые всадниками, эти трое покорно побрели к вещуну. Жрец недовольно посмотрел на них и сжал кулаки. Ему что-то явно не нравилось.

На лице старого вождя вспыхнула откровенная насмешливая улыбка. Вместе с ним улыбались и его воины. А вещун неподвижно стоял возле жертвенника и пристально смотрел на приведенных к нему пленных. Его сухое, угловатое лицо исказила злобная гримаса, губы гневно задергались. Он отвел взгляд от пленных и взглянул в сторону вождя, который как бы следил за каждым его движением. Вещун, очевидно, хотел что-то сказать, но затем передумал и снова обернулся к жертвеннику.

— Что же это творится? — тихо промолвил Артем. — Ненавидят они друг друга, что ли?

Однако он тут же смолк, ощутив на себе сердитый взгляд Ивана Семеновича.

Вождь бросил несколько коротких фраз, указывая рукой на вещуна. Раздался громкий хохот воинов. Видимо, это окончательно вывело из себя старика. Он подошел к вождю и гневно залопотал, указывая то на себя, то на жертвенник, то на пленных, которые молча ждали своей участи. Он говорил долго, размахивая руками и сверкая глазами. Потом вдруг замолк и выразительно указал на затянутое тучами низкое небо.

— Он недоволен, что ему мало дали, и угрожает небесными карами, так, что ли? — спросила Лида Дмитрия Борисовича.

— Должно быть… Но тише! Посмотрим, что будет дальше…

Вещун все еще показывал на небо, как бы призывая его на помощь. Раздался твердый голос вождя. В мертвой тишине он звучал особенно властно. Вождь произнес всего лишь несколько слов, однако и их было достаточно. Вещун как-то съежился, от его надменного вида ничего не осталось. Он дал какойто невыразительный ответ, вяло повернулся к жертвеннику и взмахом руки поманил кого-то.

Три рослые женщины, очевидно помощницы вещуна, в расшитых золотом льняных платьях вышли вперед. На их головных уборах сверкали бронзовые украшения. Каждая в руках держала широкий кинжал. С решительным, не предвещавшим ничего доброго выражением лиц они молча подошли к пленным. Вещун взмахом руки указал им на жертвенник, на утомленных, едва державшихся на ногах людей, стоявших около него. Угрожая кинжалами, женщины схватили пленных и поволокли их к жертвеннику. Раздался отчаянный вопль… Пленные, до сих пор казавшиеся покорными и даже безучастными к своей судьбе, почуяв смертельную угрозу, начали упираться. Но что могли сделать обессиленные и безоружные люди?

— Это возмутительно! — вырвалось у Лиды. — Женщины помогают мерзкому жрецу!

Будто не слыша ее слов, Дмитрий Борисович бормотал:

— Так, так, все правильно! Именно женщины были у скифов жрецами! Женщины, а не мужчины, да, да! Удивительно только, что главный вещун не женщина, а старик, хоть и одетый в женскую одежду… Энарей, конечно, но в чем же тут дело?..

— Tсc! — снова остановил археолога Иван Семенович.

Вождь невозмутимо смотрел на то, что происходило возле жертвенника. Его неподвижное лицо ничего не выражало. Молчали и воины. Истошно вопила только пленная женщина, которую волокли к подножью жертвенника…

— Они хотят убить их! — возмущенно сказала Лида.

— Принести в жертву! — поправил ее Дмитрий Борисович, забыв о необходимости сдерживать себя и говорить шепотом.

— Ш-ш-ш! Тише! — вновь услышали они предостерегающий голос Ивана Семеновича.

На этот раз Артем не мог удержаться. Со свойственной ему горячностью он бросился в атаку:

— Иван Семенович, это же невозможно! Мы должны вмешаться, помочь… Наконец, спасти их!

— Нас всего лишь четверо, Артемушка…

— Все равно! — Артем решительно сжал ручку своей кирки.

— Это безумие, Артем. Я приказываю вам…

Но было уже поздно. Артем ринулся вперед, четко вырисовывавшаяся на фоне рыжих стволов фигура юноши была сразу же замечена. Несколько всадников бросились навстречу Артему, размахивая арканами и дротиками. Через мгновение они уже окружили путешественников. Их дротики и острые секиры были подняты над головами участников экспедиции. Сопротивляться было бессмысленно. Однако скифы не пускали оружия в ход. Они обменивались между собою удивленными фразами, видимо пораженные внешностью незнакомцев. Последовал какой-то приказ, и всадники стали осторожно теснить маленькую группу к толпе.

— Да тише вы! — обозлился Артем.

— Придется покориться, друзья мои! — философски заметил Иван Семенович. — Теперь мы тоже пленные…

— Иван Семенович, простите, я виноват! — обернулся к нему Артем.

— Потом, Артем… И не казните себя: если бы вы не опередили меня, то я сделал бы то же самое, — просто сказал Иван Семенович. — Да и этих, — он кивнул в сторону скифов, — нам никак не миновать, мы же отрезаны от внешнего мира…

Подталкиваемые воинами, друзья приблизились к скифскому вождю.