"Знаменитая танковая" - читать интересную книгу автора (Ляленков Владимир)

Разведчик должен знать и учитывать все

Теперь Никитин слышал, что Катуков уже генерал, командует корпусом. И что катуковцы дерутся где-то рядом. Ходили слухи, что они держат позиции севернее, на рубеже реки Кшень.

Дедушке Никитин говорил, что после госпиталя – он просился обратно к катуковцам. Но его направили в 17-й корпус.

Звёзды на небе горели ярко, но на земле было темно. Никитин прислушивался, принюхивался к степному воздуху. Запах бензина, горячих машин разносится ночью далеко. Но воздух был чист, и разведчики не останавливались.

В полночь они подошли к лесу на возвышении. И лес закрыл часть звёздного небосвода. В штабе Никитин изучил карту. Где-то здесь должен быть овраг, а через него мостик. За мостиком – лощина, в ней и лежит деревня.

По другую сторону деревни должен быть пруд. За прудом – голый склон, а на гребне склона должен стоять ветряк.

Ни единого звука не доносилось из деревни. Даже собаки не лаяли. Где-то очень далеко затявкала собачонка, но из деревни не откликнулась ни одна. Это было странно.

Никитин оставил перед мостиком в лесу разведчиков Зобнина и Яковлева. Остальные осторожно прошли по мостику. Слабый ветерок продолжал дуть в лицо разведчикам. Но машинами не пахло. Бойцы уловили резкий запах конопли. За мостиком свернули с дороги и сразу попали в густую, высокую коноплю. Запах её очень терпкий. За коноплёй начались огороды. В конопле Никитин оставил ещё двоих. Пополз вдоль плетня вместе с Василием Якиным. Якину было девятнадцать лет, он был мускулистый и сильный. Ещё когда в эшелоне ехали, Никитин подружился с ним.

Кроме оружия у Никитина имелся компас на руке, трофейный, со светящимся циферблатом, и фонарик с синим стеклом.

– Посвети на дорогу, – шептал Якин, – может, следы какие заметим.

Никитин ничего не ответил – светить было нельзя. И они ползли по дороге, трогая пыльную землю ладонями, – следов гусениц не было. Проползли по деревне – тихо. Ни единого звука. Что такое?

– Заглянем в избу? – шептал Якин.

– Помолчи, – ответил Никитин. Он не верил тишине. Он отлично помнил деревню Поротву.

Вернулись к середине улицы, где был проулочек. В нём, на отшибе от деревни, стоит школа. Карту Никитин видел как перед глазами. Зрительная память у него была великолепная. Вскоре достигли они палисадника. Якин остался на улице, Никитин скользнул через калиточку. Одно окно школы было открыто. Никитин привстал заглянуть в окно. Тогда все бойцы курили махорку, а тут ему в нос ударило сладким запахом сигаретного дыма. Никитин быстро присел в кустах смородины. На дороге послышались осторожные тяжёлые шаги. Скрипнула калиточка. Человек взошёл на крыльцо. На фоне звёздного неба Никитин увидел силуэт немецкой каски и рядом с ней штык. Враги! Никитин быстро выполз из палисадника.

– Фрицы? – тихо спросил Якин.

– Тихо. Они.

– На крыльцо из школы вышли двое. Молча и медленно направились в сторону леса на горе.

В потёмках можно было нарваться на врагов. Никитин опять представил штабную карту. Надо проползти к пруду, обогнуть его, подняться на косогор к ветряку. Там дождаться рассвета. От ветряка всё рассмотреть можно.

Они пересекли улицу. Берег пруда был истоптан скотиной. Разведчики испачкались в грязи, ругались про себя, обогнули пруд, поднялись на косогор и сразу оказались у ветряка. Внутри его никого не было. Но разведчики затаились шагах в десяти от ветряка в жиденьких кустах крыжовника. Раскатали шинели. Карманы их были набиты консервами и сухарями. Закусывая, они никак не могли придумать: что же немцы устроили в деревне?

– Склад боеприпасов устроили?

– А где же их передовая?

– Может, для дальнобойных пушек готовят закрытые позиции? – говорил Якин.

– Да разве так может быть? Передовых позиций нет, а пушки устанавливают. Они не дураки… Народ выселили куда-то. Это ясно. Деревенских я знаю: сами они из деревни не уйдут. Палкой гони – не уйдут.

– Должно, вывезли…

Так разведчики разговаривали. Потом дремали поочерёдно.

Перед рассветом выпала сильная роса. Никитин очнулся от крика вороны. Вся лощина была затянута белым туманом. Даже избы и школа не были видны.

Якин дремал, обхватив колени руками. Никитин смотрел поверх тумана на косогор, поросший лесом. Вдруг он схватил Якина за плечо, придавил его к земле. Косогор был покрыт не лесом, а садом. Отсюда отчётливо были видны колонны приземистых танков, стоявших между яблонями. Даже видны были опознавательные кресты. Сад и колонны уходили за поворот косогора. Часовые прохаживались и стояли, прислонившись к деревьям. Никитин насчитал шестьдесят машин. Но ведь туман закрывал большую часть сада. А сколько танков за поворотом?

– Смотри, смотри, – вдруг зашептал Якин, указывая глазами влево.

За деревней местность повышалась. Там вдоль опушки леса стоял обоз из телег и машин. К машинам были прицеплены пушки. Обоз тянулся до поворота дороги и скрывался за поворотом вместе с ней.

– Мать честная, – шептал Никитин, – неужели тут вся дивизия? Как же мы пробрались сюда?

Якин молчал. Никитин кивнул ему, ползком они обогнули ветряк. По-за бугром пробежали метров двести, пригнувшись. Упали в бурьян. Отсюда был виден овраг, мостик, по которому прошли ночью. Сад сливался с лесом. Колонны танков, круто сворачивая, скрывались в лесу. Никитин насчитал ещё шестьдесят три машины. Все были средние.

– Танкеток не видно, – рассуждал вслух Никитин. – Или ждут их, или они в лесу. Без лёгких машин немцы не ходят.

– Конопля забила запах машин, – сказал Якин, – вот мы и не почуяли.

– Верно. Прохлопали.

На мостик пришли и остановились два солдата. Поодаль возле дороги Никитин заметил мотоцикл с коляской: дозорные. Неужели ночью мимо него прошли, и немцы не заметили их? Видимо, солдаты куда-то отлучились. Вот Никитин и Якин и прошмыгнули.

В километре от мостика стоял ещё мотоцикл. С этой стороны пройти обратно было невозможно.

– Где же там наша братва? – говорил Якин, присматриваясь к конопле и к опушке леса за мостиком.

Разведчики вернулись к ветряку. Обходить обоз – далеко. Куда машины пойдут? Если все двинут на Горшечное, они сомнут нашу бригаду! Ведь тут, видимо, вся дивизия.

А туман между тем рассасывался. Стала видна школа, показались избы. По улице прошли шестеро солдат. Заметили товарищи врагов? Танки из конопли из-за мостика не увидишь, но часовых на мосту Зобнин, Яковлев должны заметить.

Туман лежал уже только над прудом. Косогор был совершенно голый – трава выгорела, кусты начинались метрах в шестидесяти от разведчиков.

Никитин понимал, что минут через пятнадцать – двадцать туман и над прудом растает. А сейчас бы только до кустов добраться. А там, если и заметят, в тумане можно пробежать к конопле. Савельев и Куличенко, конечно, ждут. Кто-нибудь из троих уж непременно успеет предупредить бригаду.

– Слушай, Васька, – сказал Никитин Якину, – если убьют меня, обходи обоз и беги быстро в бригаду.

Больше Никитин ничего не сказал. Сбросил шинель, сунул пилотку в карман, пополз по голому склону. Говорил потом дедушке, что на немцев и не смотрел, видел перед собой только спасительные кусты. Полз он быстро. Но вдруг случилось то, чего за минуту до этого он и не хотел делать. Будто кто шепнул ему: «Вставай и иди спокойно, а то сейчас тебя заметят. К ветряку летят галки, враги от нечего делать посмотрят на них – заметят тебя!» И разведчик вскочил, держа автомат на груди, большими шагами быстро зашагал.

Он ждал криков, выстрела, но не бежал. Сейчас пальнут, сейчас закричат… Наконец упал в кусты боярышника, но выстрела не было.

От нервного напряжения он даже рассмеялся в кустах. Дерзкая весёлость завладела им. Через улицу он даже не переполз, а перебежал, едва часовой у проулочка к школе отвернулся.

Савельев и Куличенко спокойно сидели в конопле. Врагов они не заметили. Даже курили, пуская дым в землю, разгоняя его руками.

– Черти, немцы здесь, а вы курите! – прошипел Никитин, подобравшись к товарищам. – Потушите цигарки!

Разведчики взяли левее мостика, перебрались через овраг. Никитин велел товарищам поискать Зобнина и Яковлева. Наблюдать, куда и сколько пойдёт танков. За старшего он оставил Зобнина.

– Едва начнётся движение, сразу Яковлева с донесением в бригаду. – Никитин сбросил сапоги. Через лес в одних носках побежал к своим позициям.

Прибежал он в бригаду без четверти восемь. В окопах было спокойно, но в штабе все были на ногах.