"Рассказы" - читать интересную книгу автора (Силаев Александр)

На три буквы

…кореш мой, как чмо раздолбанное, все орал и орал, дергая меня за рукав, мол, пойдем да пойдем, мол и мол, друган ты мне или гнида, короче, Вася, не в падлу, помоги корешку, покажи и расскажи, то да се, короче, такой вот базар, а я даже не обиделся, во!

Это к тому, что кореш меня с бодуна Васей назвал, а мама меня Иваном родила и по жизни-то я вовсе не вася. Ну а че его за это в харю пробивать, парень-то он свой, только дурак, каких земля не носила, а так ниче. Бухой вдрызг.

Короче, он мне базарит, что его опять послали на этот самый, а он сегодня добрый, нож доставать западло, вот и решил, короче… хоть раз в жизни на этот самый сходить! Ну куда у нас в народе посылают. Решил, блин, решил, только шел да ни хрена, блина, короче — Вася, гадом буду, клянусь, ты же умный, ети твою мать, ты же интеллигент, я твой кореш, это он мне базарит.

Вы просекаете, да? Короче, он у меня дорогу спрашивал, ну на этот самый, куда у нас в народе посылают. А че? Я не бог, не академик, на х… мне знать, как на х… идти. Ну да я не сука, чтобы другана в беде бросить. Хочет идти — надо идти. Без базара. Ну мы с кентом и поперли. Кто я такой, чтобы другана обламывать?

Ну забили косячок, раскурились, потянуло на умняки. Посидели, побазарили, потом на хавчик прибило. Ну мы пожрали, потом вылезли на улицу, как черти невменяемые, аж стыдно, мать его… Пошли, я ему базарю, в народ. Народ все знает. Даже дорогу на этот самый.

Видим, очкастый лохан с бороденкой перед нами пилит, кореш мой лохана тормознул, а ему говорю, лохану: ну че, профессор, колоться будешь? Мужик классный, с юморком: а что, говорит, ребята, баян с дозой есть? Не, говорю, колоться в смысле колоться, дома будешь кайф ловить, а щас говори по жизни: где он, этот самый, в какой стороне?

Мужик вылупился как на даунов, сука. Петруха, корефан мой, втянул ему пару раз по ребрам, он и сказал тогда, чтобы мы шли. Так мы туда и идем, дурак, я ему базарю. А, говорит мужик, туда и дорога. Так и не показал, лохан, где дорога, но Петруха ему еще раз врезал, за базар его беспонтовый, бля.

Ну дальше пилим. Впереди телка — ва-аще улет. Петруха к телке подкатывает, то да се, а потом спрашивает, как это самое, пройти туда. Она, бикса пошлая, по-своему все поняла и дерзит, как будто мы ее соблазняем, дуру, а нам просто надо знать, как на х… пройти, мы туда идем — ну послали нас, вот мы и идем, бывает такое по жизни, с кем не случается, верно я говорю? Короче, дерзит: вы, мальчики, козлы, я с вами на одну кровать не лягу, вот…

Петруха — он парень видный, даром что дурак. Гордый он. Заколебала его бикса, короче, вот и подумал: пахан я или мышь позорная? А нам, смеется, с тобой кровать ии не нужна. Пришлось мне на шухере стоять, пока он ту телку за кустиком отымел. Сначала та дергалась, а потом ничего. Кайфанул он. Бросили мы ту мразь и дальше пошли.

…пошли, пошли. Час, короче, идем, два, три, хреново стало, а все равно идем. Оно ведь как? Мужик сказал — мужик сделал. Ну идем, бредем, прохожих спрашиваем, а они, чуханы, отмазываются. Один пальцем у виска покрутил — мы ему тот палец сломали и дальше пошли.

…Старушку одну тормознули. Че, старая, как побыстрее с друганом на х… пройти? Старая сволочь говорит, что до психушки шестым троллейбусом. Сама ты в дурку лезь, отвечаем. А у ней в руках ведро было, так херня всякая. Корефан мой херню на асфальт, а ведро — старой на голову. Оттянулись во-о так… Минут десять угорали: Петруха прикалывается, ногой по ведру лупит, старая там хренеет. Всяко потом контуженную в дурку свезли, если ей сразу крантец не пришел, от такого звона в ушах-то.

Наконец один попался, умный как Эйнштейн, мать его. Он дорогу и показал. Петруха его за это косячком угостить хотел, а тот завыпендривался, мол ему на работу. Какая работа, вечер уже? Ладно, фраер, бог тебя накажет. Спасибо, что показал. Без тебя мы бы уже по-всякому искать охренели.

Поперли мы, значит, прямой дорогой. За город куда-то, как умный дядька сказал. Чего он такой умный, хрен? Наверное, читал много.

Он сказал, что это на пустыре за Черным камнем. А про Черный камень, это самое, можно местных поспрашать. Ну заходим в микрорайон, а там бомж лежит. Друган мой его ткнул легонько, мол, вставай, к тебе уважаемые люди пришли. Тот встал, шары выкатил: вы че, ребята? вы кто? Омон в пальто! Вставай, бич, пошли, сажать тебя будем. У бича чего-то еще в башке было, он вроде как просек и базлает: не-а, други, вы не омон. Вы свои ребята. Че?! Петруха от этого урода охренел. Мы тебе, бомжара, не свои, у нас хаты есть, а тебе тамбовский волк кореш. Говорит и по ребрам тому, по ребрам… говори, браток, где Черный камень?

Ясно где, в п… А если по-правде? Ну налево, а потом прямо, там еще этот, ну этот самый, ясно? Гастроном, вот.

Спасибо, говорим, браток, выручил. Петруха как щенок радостный. Пришли, орет. Ну, разбили о бичевскую голову бутылку, чтоб не зазнавался, не строил из себя нормального человека, и пошли — сначала налево…

К цели, к цели! Целый день таскались, без еды, без баб, без закуски, без ничего, даже без этого самого, как его? — ну вы поняли в натуре, о чем базар.

Видим — Камень. В натуре черный. Гадом буду, если не он.

Он. Точно он. А за ним пустырь. Здоровенный. А на пустыре ничего. Ни хрена. Ни этого самого. Эйнштейн, сука, картину погнал. Прикалывался, наверное. Петруха специально проверил: пустырь огромный, а на нем ничего.

Во бля!