"Оноре де Бальзак" - читать интересную книгу автора (Труайя Анри)

Глава третья Семья

Кажется, прекрасно знаешь свою семью, но после шести лет отсутствия вновь знакомишься с ней с изумлением путешественника, вернувшегося из дальних странствий. Примерно так говорил себе Оноре, видя родных ему людей, к лицам, привычкам и чувствам которых должен был приобщиться заново. И если с любимой сестрой Лорой, почти ровесницей, у них были одинаковые предпочтения и взгляды на мир, то другая сестра – Лоранс, которой исполнилось одиннадцать, казалась ему существом, не заслуживающим внимания. Что до младшего брата Анри, известного своими капризами и кривляньем, его можно было только презирать. Но именно этому малышу доставалась вся нежность матери, только им она восхищалась, приходила в восторг от любого его слова и жеста. Мальчик напоминал ей о Жане де Маргонне, которого Шарлотта-Лора так любила и, без сомнения, продолжала любить. Оноре имел право лишь на ее безразличие и упреки, и никто другой, пожалуй, не испытывал столь сильной неприязни ни к нему самому, ни к его пристрастиям. Эта женщина была холодна к сыну, но рассыпалась в любезностях перед приглашенными. Казалось, хотела нравиться всем, кроме собственного ребенка. Злые языки обвиняли ее в любовных интрижках, к тому же она слишком настойчиво повторяла, что у нее старый муж. В церкви демонстрировала набожность, которая вызывала у окружающих недоверие, многие, видевшие ее в такие мгновения, говорили, что подобным ханжеством их не обмануть, тем более что было доподлинно известно – госпожа Бальзак с удовольствием меняет требник на произведения Месмера и увлекается гипнозом.

Не будучи близок к матери, Оноре испытывал уважение и симпатию к отцу, Бернару-Франсуа, который, не обращая внимания на превратности судьбы, всегда был в прекрасном расположении духа. Читатель и почитатель Монтеня, Вольтера и Рабле стремился к знаниям, имел доброе сердце и бойцовский характер. С тех пор как его старинного покровителя, милейшего барона де Поммерёля, сменил на посту префекта суровый, мелочный барон Ламбер, следовало постоянно быть начеку, – новый царек без конца к нему придирался. Тот же, возмущенный фанфаронством и скептицизмом господина Бальзака, мечтал лишить его выгодных должностей попечителя богоугодных заведений и главного снабженца 22-го дивизиона. В этом ему потворствовали местные интриганы, стали даже поговаривать о хищении денежных средств и лихоимстве со стороны Бернара-Франсуа. Тот, впрочем, мог рассчитывать на поддержку со стороны министра, опубликовав в качестве доказательства своей привязанности к существующему строю и интереса к наведению общест-венного порядка одну за другой несколько брошюр. Отец испытывает ту же тягу к писанию, что и сын, только заботят его предметы, совершенно чуждые Оноре.

В 1807 году типография Мама в Туре печатает труд господина Бальзака, «советника мэра и одного из попечителей богоугодных заведений», озаглавленный «Памятная записка о средствах предотвращения краж и убийств, о возвращении к работе на пользу общества людей, их совершивших, а также о способах упрощения судебной процедуры». В нем автор напыщенно вступается за осужденных, вернувшихся с каторги или из тюрем, будущее которых под угрозой из-за позорного свидетельства, которое они обязаны предъявлять по первому требованию, но при виде коего никто не решается принять несчастных на работу, а это вновь толкает их на путь воровства и убийства. Во избежание столь плачевных последствий необходимо, по мнению Бернара-Франсуа, создавать мастерские, где такие люди находили бы себе дело и получали приличное жалованье.

На следующий год появляется «Памятная записка о возмутительном распутстве, причиной которому обманутые и покинутые девицы, живущие в чрезвычайной нужде, и о способах использования той части населения, что потеряна для государства и оказывает пагубное воздействие на общественный порядок». Размышления тем более своевременные и уместные, что Наполеон запретил установление отцовства, теперь беременная незамужняя молодая женщина не могла рассчитывать на какое-либо место, оставалось только одно – проституция. А вылечить эту болезнь так просто – учредить при богадельнях бесплатные отделения для девиц-матерей, автор утверждает, что с успехом опробовал новую методу в Туре. И здесь напыщенный слог, но сквозь строки видно благородное сердце.

Проходит еще год, в 1809-м увидела свет «Памятная записка о двух великих обязанностях французов». Теперь Бернар-Франсуа решил воздать должное Наполеону, чтобы обезопасить себя и гарантировать расположение властей предержащих: он предлагает воздвигнуть между садом Тюильри и Лувром колоссальную пирамиду. Еще год, и появляется труд, посвященный людским страстям, – шестидесятидвухстраничный результат его непреодолимого стремления писать и поучать себе подобных.

Между тем Бальзака-старшего освободили от обязанностей заместителя мэра. Ничуть не смутившись, он отправляет в канцелярию ордена Почетного легиона перечень собственных заслуг – рассчитывает на крест, которого, как ему кажется, достоин. Но дело не имело продолжения: несомненно, его соперники в гонке за красной ленточкой чересчур многочисленны и не без солидной поддержки. Бернар-Франсуа и тут не очень обижается и упорно продолжает попытки добиться признания в высших кругах. Желание быть замеченным столь велико, что, как только Империя пала, легко отказывается от мундира, а с началом Реставрации предлагает, пожертвовав проектом гигантской пирамиды, установить памятник Генриху IV, утвердив таким образом на века любовь французов к династическому правлению.

Ничто так не воодушевляет Бернара-Франсуа, как утопические планы: он одновременно наивен и напыщен, полон добрых намерений и мелких хитростей. Состояние его никак нельзя назвать скромным: в 1807 году в анкете он сообщает о ренте почти в тридцать тысяч франков. В том же году господина Бальзака можно обнаружить на девятом месте в числе тридцати пяти жителей Тура, облагаемых самыми большими налогами. Но ему нет равных по умению сколотить капитал на одних лишь человеколюбивых теориях.

Слушая, как он развивал перед домашними свои мысли о политике и обществе, Оноре не мог не восхищаться отцовским красноречием, его уверенностью и оптимизмом. Кроме того, в прекрасной библиотеке, собранной Бернаром-Франсуа, можно было найти книги великих латинских и французских писателей, современных и древних философов, историков, поэтов, памфлетистов.

Сын наслаждался Вольтером, Руссо, Шатобрианом и даже некоторыми мистиками, коих предпочитала мать. Воспитание ума в Туре продолжалось столь же беспорядочное, что и в Вандомском коллеже. Дом Бальзаков гудел, словно улей: торжественные речи, шутки, парадоксы, суеверия, отзывы о литературных новинках и страстные дискуссии о «вечном» и сиюминутном. Среди этой суматохи будущий писатель запоминал все: лица, слова, обстановку. Его мозг, как мухоловка, немедленно удерживал впечатления и больше не отпускал их. Родители, сестры, брат, друзья семьи, овдовевшая, вынужденная жить у зятя, которого не любила, бабушка Саламбье, нежные пейзажи Турени, прекрасные особняки и церкви, местные сплетни, чтение урывками мешались в голове. «Он собирал материал, не зная, чему все это послужит», – напишет Лора Сюрвиль.

Оноре с удовольствием остался бы еще на долгие годы в этой атмосфере плодотворного безделья любимым братом, но отец не отказался от мечты видеть сына студентом Политехнической школы. В начале лета 1813 года юноша поступил пансионером в частную школу в Париже, которая располагалась в квартале Марэ на улице Ториньи. Руководили ею господа Бёзлен и Ганзер. Отсюда каждое утро он отправлялся вместе с другими учениками в коллеж Карла Великого, где после веселого турского интеллектуального бродяжничества вынужден был вернуться к скуке обязательных занятий. Но в это неспокойное время умы более занимает политика, а не культура: возвратившийся в Париж Наполеон следит за продвижением иностранных армий, угрожающих Франции, понимая, что спасти его может только чудо. Предвидя худшее, он поручает Марию-Луизу и Римского короля офицерам Национальной гвардии. Тринадцатого января 1814 года устраивает смотр войскам: тридцать батальонов пехоты и четыре – кавалерийских проходят перед ним в Тюильри, вокруг арки Карусель. Все парижане приглашены на этот парад – последний вызов агонизирующего режима тем, кто выступил против него. Оноре, как и все ученики коллежа, присутствовал на этой блистательной и мрачной церемонии. В «Тридцатилетней женщине» он напишет: «Султаны на солдатских касках, колыхаясь на ветру, клонились, будто лес под порывами урагана… Франция готовилась к прощанию с Наполеоном накануне кампании, опасность которой предвидел каждый… Большинство горожан и воинов, быть может, прощались навеки; но все сердца, даже полные вражды к императору, обращали к нему горячие мольбы о славе Франции. Даже люди, измученные борьбой, завязавшейся между Европой и Францией, отбросили ненависть, проходя под Триумфальной аркой, и понимали, что в грозный час Наполеон – олицетворение Франции».[4]

Когда появился император, энтузиазм Оноре достиг высшей точки: он был готов на все, чтобы защитить его. И одновременно мечтал о подобной славе. Вести за собой народ, завораживать умы миллионов незнакомых людей ходом своей мысли, покорять их своей отвагой, своим талантом, вот самая завидная судьба, дарованная смертному! С жадностью следит он за своим героем, «довольно тучным невысоким человеком в зеленом мундире, белых лосинах и ботфортах». На голове у императора «треугольная шляпа, обладающая такою же притягательной силой, как и он сам», на груди – широкая лента ордена Почетного легиона, на боку – маленькая шпага. О его появлении оповещают барабанная дробь и звон литавр. «При этом мощном призыве сердца затрепетали, знамена склонились, солдаты взяли на караул, единым и точным движением вскинув ружья во всех рядах».

Далее события развивались с невероятной быстротой: несмотря на несколько побед, добытых ценою крови новобранцев, Наполеон вынужден был начать отступление. Опасаясь его окончательного поражения и разгрома Парижа, в начале марта 1814 года госпожа Бальзак примчалась туда, чтобы забрать сына в Тур. Оноре был весьма огорчен, что не увидит последних сражений и не сможет послужить отечеству. Но пришлось покориться. Тридцать первого марта войска союзников заняли столицу, шестого апреля Сенат под давлением Талейрана проголосовал за конституцию, согласно которой на трон должен был вернуться Людовик XVIII. Наполеон в Фонтенбло отрекся от престола и был сослан на остров Эльба.

Тем временем и Бернар-Франсуа вынужден был отказаться от своих обязанностей попечителя богоугодных заведений в Туре. С присущим ему философским взглядом на вещи, он согласен служить королю, как прежде служил императору. Захваченный возбуждением окружавших его благородных оппортунистов, которые меняют мнение в зависимости от того, куда ветер дует, вторично публикует труд, посвященный людским страстям, впрочем, несколько подкорректированный – в нем уже не воздается должное сосланному императору. Посылает труд министру двора, графу Блака, который удостаивает Бальзака приема и похвалы. Что до проекта конной статуи Генриха IV, то, одобрив инициативу, администрация все же остерегается обещать, что возьмет на себя все издержки по реализации этого плана. Бернару-Франсуа это не мешает мечтать о скором воплощении своего замысла и благоприятных последствиях оного для его карьеры. Без сомнения, отсутствие императора огорчает отца гораздо меньше, чем Оноре, который спустя несколько дней после возвращения к родному очагу поступает экстерном в третий класс коллежа в Туре.

Как всегда, он не проявляет чрезмерного усердия, но и не демонстрирует свою лень, а потому получает даже награду и похвальный лист с изображением лилии – при Реставрации ими щедро одаривали достойных учеников, чтобы привлечь молодежь на сторону нового режима. В этом документе, засвидетельствовавшем его заслуги, Оноре именуется как де Бальзак, и этот оттенок благородства не кажется ему излишним.

Людовик XVIII, которого многие считали рохлей, оказался политиком дальновидным. Герцог Ангулемский, племянник и официальный представитель короля, призывал забыть о прошлом, проповедовал национальное примирение, свободу вероисповедания, обещал процветание. Можно ли было не верить ему? Дважды он приезжал в Тур, восхваляя дядюшку. Во время второго визита, 16 августа 1814 года, один из представителей городской знати, господин Папийон, дал бал. Отзвук этих событий можно найти на страницах «Лилии долины»: молодой рассказчик Феликс де Ванденес – это, без сомнения, сам пятнадцатилетний Оноре.

Мать заказала для него ярко-синий костюм – он должен присутствовать на торжественном приеме. Шелковые чулки, новые туфли, рубашка с жабо сделали свое дело – школьник ощутил себя галантным кавалером. «…я проскользнул в шатер, воздвигнутый в саду при доме Папийон, и очутился рядом с креслом, на котором восседал герцог… Крики „ура“ и возгласы: „Да здравствует герцог Ангулемский! Да здравствует король! Да здравствует династия Бурбонов!“ – заглушали звон литавр и бравурные звуки военного оркестра. То была вспышка верноподданнических чувств, где каждый стремился превзойти самого себя в неудержимом порыве навстречу восходящему солнцу Бурбонов; но при виде этого проявления корыстных интересов я остался холоден, проникся сознанием своего ничтожества и замкнулся в себе».[5]

Оноре, потерявший голову от происходящего, опустился на диванчик рядом с женщиной, красота которой и запах духов ошеломили его. Удивительными показались плечи незнакомки, «слегка розоватые, точно красневшие от стыда, что люди видят их обнаженными». Дрожа от желания, незаметно приподнялся, чтобы лучше рассмотреть корсаж, и был ослеплен «ее грудью, стыдливо прикрытой светло-голубым газом, сквозь который все же просвечивали два совершенных по форме полушария, уютно покоившиеся среди волн кружев». В мгновение ока лишившись рассудка, он бросился на соседку, покрывая поцелуями эти плечи. Смущенная дама оттолкнула его. «Мне стало стыдно за себя. Я сидел ошеломленный, смакуя сладость только что украденного плода, ощущая на губах теплоту ее тела, и провожал взглядом эту богиню, словно сошедшую с небес».

Внезапный переход из детства в зрелость поразил Оноре своей не поддающейся контролю необузданностью. Женщина перестала быть для него эфемерным существом, обрела плоть и кровь, запах, стала осязаемой, необходимой для утоления голода, который он ощущал физически, до боли. В жизни беспокойного, ненасытного подростка начался новый период – мечты о славе на поприще искусства, в политике и в свете мешались с почти животным желанием обладания женщиной. Он хотел как можно быстрее расстаться с коллежем, чтобы схватить в охапку весь мир и встретить особу, занимающую высокое положение в обществе, которая посвятила бы его во все любовные секреты.

Будто в ответ на его пожелания, семья решает сменить место и образ жизни. Первого ноября 1814 года Бернар-Франсуа узнает, что его назначили руководить снабжением армейской дивизии Парижа. Он обязан этим продвижением сыну своего старинного покровителя – Огюсту Думерку. Его годовое жалованье составит семь с половиной тысяч франков. Решительно король – это к лучшему! В свои шестьдесят восемь лет господин Бальзак вновь полон сил и готов к бою. Дом продан за сорок тысяч франков в присутствии нотариуса ввиду скорого переезда. Чемоданы собраны. Слова прощания друзьям, но без излишнего сожаления. В середине ноября Бальзаки покидают Тур, чтобы обосноваться в Париже, на улице Тампль в квартале Марэ. Оноре видит в этом неожиданном событии предвестие собственных успехов вне школьной скамьи.