"Взбаламученное море" - читать интересную книгу автора (Писемский Алексей)8 Что прежде всегоОт Обуховских болот, кругом мельниц, по небольшой тропинке шел Александр в низенькой охотничьей шляпе с зеленой лентой, в сером, с зеленой выпушкой, рединготе и в высоких болотных сапогах; через плечо у него было перекинуто щегольское английское ружье на шерстяной перевязи, вышитой тою же искусною рукой влюбленной Казимиры. За ним могуче шагал длинный Петруша, тоже с новым ружьем и тоже в каком-то сереньком чепце. Пегас, подняв морду и грациозно переступая ножками, шел верхним чутьем по болоту. Бакланов остановился, снял свою шляпу и отер катившийся с лица пот. — Немного же мы с тобой, Петруша, настреляли, — сказал он. — Совсем нынче птицы мало стало, — повторил тот свою любимую фразу. Они снова взяли ружья на плечи и пошли. Пегас вдали что-то пролаял. — Может, другой здесь дичи много! — проговорил Александр и посмотрел на Петрушу. Тот тоже на него посмотрел. — Что в юбках-то ходят, — прибавил Александр. Петруша усмехнулся и почесал себя за ухом. — Пожалуй, что добра этого есть немало. Пегас опять пролаял и с какою-то даже тоской в голосе. Александр не обратил на это ни малейшего внимания. — А кто же у нас получше?.. которая?.. — продолжал он расспрашивать. — Да кто их — прах знает! Сам-то я этими делами не занимаюсь. Встретился маленький лесок, и путники должны были разойтись, а потом они снова соединились. — Если не для себя, так, по крайней мере, для приятеля бы: вот хоть бы для меня постарался. — Что ж, это можно будет, — отвечал Петруша, улыбаясь какою-то кривою улыбкой. — Да кто же у вас, какие есть? — продолжал Бакланов, быстро идя и, со свойственною его темпераменту живостью, весь пылая. — Сами вы ведь всех знаете, — отвечал Петруша уклончиво. — У скотницы, я видел, дочка недурна… Машей, кажется, зовут. — Да, Марьей-с… девушка уже в возрасте, — ответил Петруша. — Нельзя ли как? Переговори-ка!.. Петр молчал. — Пожалуйста! — повторил Александр. — Ой, барин, какой вы, право: все в папеньку… — проговорил Петруша. — А что ж? — Да так-с. Баловник тоже покойный, свет, был. — Ну, если папенька делал, так отчего же и мне нельзя. — Известно-с! — отвечал гайдук с совершенно искренним лицом. Подойдя к усадьбе, Александр опять повторил ему: — Ты сегодня же переговори. — Слушаю-с, — отвечал неторопливо Петруша. — Сейчас же. — Слушаю-с! — повторил еще раз Петр. Ему, впрочем, несовсем, кажется, хотелось исполнять это щекотливое поручение. Александр, придя в дом, в свою комнату, и сбросив свой охотничьий костюм, стал в волнении ходить взад и вперед. Окна кабинета выходили на красный двор. Он беспрестанно заглядывал в них, все поджидая Петра, который сначала прошел к себе в избу, а оттуда, нескоро выйдя, прошел наконец и на двор. — Ты туда? — выкрикнул ему полушопотом Александр. Петр мотнул ему, вместо ответа, головой. В это время выплыла на двор Аполлинария Матвеевна погулять. Александр спрятался за косяк, чтоб она не увидала его и не вступила с ним в разговор. Петр не возвращался с полчаса. Наконец он показался. У Александра сердце замерло. Петр сначала прошел кругом всего двора, а потом, будто случайно, повернул и вошел в горницы. — Ну что? — спросил Александр с захватывающимся дыханием. Выражение лица Петруши было мрачно. — Говорил-с! Дуры ведь! — Что ж она говорит? — Да своей матки и вашей маменьки опасаются… — Да как же они узнают? — Толковал ей-с… понимает разве что-нибудь! — Ты деньги ей обещай. — Что деньги-то? И толку, чай, в них еще не знает! — Ну, хорошо же, — произнес Бакланов, ложась в волнении на диван. — Не переговорите ли вы лучше сами-с! — произнес Петруша после короткого молчания. — Да где ж я ее, к чорту, увижу! — Целый день она торчит на пруду одна, уток стережет. — Хорошо, там увидим. Ступай… НА тебе, — сказал Бакланов, давая своему поверенному рубль серебром. Тот с удовольствием его принял и ушел. По его уходе в комнату влетел было отставший на охоте Пегас и хотел приласкаться к барину. — Я тебя, чорт этакий! — закричал тот и потянулся за хлыстом, чтоб отдубасить им собаку. Та убежала. Александр был в очень раздраженном состоянии. На другой день он целое утро ходил около гумна и видел, что Маша, действительно, сидит там одна на пруде, но подойти к ней он не решался и, сев на прилавок у избы, любовался на ее еще не совсем свормировавшийся стан, на загорелую шею, на тонкое колено, обогнутое выбойчатым сарафаном. Маша в то время сидела и шила. Наконец она встала и сама прошла мимо Бакланова. — Ты куда? Домой? — спросил он ее. — Да-са-тка-с! — отвечала она, потупляясь и вся раскрасневшись. Перед вечером Петруша спросил Бакланова: — Что, вы видели ее-с? — Видел! Но мне решительно невозможно с ней говорить… Все замечают: я хуже этим ее обесславлю, если стану ухаживать за ней. — Это точно что-с, — сообразил Петруша. — Переговори, Бога ради, ты! Обещай, что всю семью их я отпущу на волю! — Понапугать ее хорошенько надобно, вот, что-с, — произнес гайдук, и в самом деле, должно быть, сказал что-нибудь решительное Маше, потому что на другой же вечер, с перекошенным от удовольствия лицом, он объявил барину: — Подьте под мельницу, в лесок, дожидается она там вас. Бакланов побежал бегом. Он еще издали увидел Машу, прижавшуюся к одному довольно ветвистому дереву. Он ее прямо взял за обе руки. — Вот и прекрасно! — бормотал он задыхающимся голосом. Маша только и говорила: — Ой, ой, нет! Ой, чтой-то, ой! В следующие затем свидания Бакланов старался дать ей некоторую свободу и простор перед собой. — Любила ли ты кого-нибудь кроме меня, Маша? — спрашивал он. — Нету-ка… Ничего я еще того не знаю, — отвечала она. — А меня любишь? — Вас, известно, жалею. «Что за дурацкое слово: жалею», — подумал Александр. — Ну, скажи, — продолжал он: — любишь ли ты песни петь? — Нет, я не горазда, — отвечала Маша. — А в поле любишь ходить гулять, рвать цветы? Маша с удивлением посмотрела на него. — Да коли это? Неколи. Что есть в праздник, и то же все за скотинкой ходишь, — сказала она. «Вот вам и славянки наши во всей их чистоте», — подумал Александр. — Ну, ступай домой! — проговорил он вслух. Сцена эта происходила в сушиле, при довольно слабом и несколько даже поэтическом освещении одной свечки, покрытой абажуром. Маша покорно встала и ушла. Бакланову немножко сделалось совестно. |
|
|