"Скоро я стану неуязвим" - читать интересную книгу автора (Гроссман Остин)

Глава четвертая Супердрузья

Спустя три дня получаю письмо с адреса [email protected]. Медлю, не открываю — знаю, что там должно быть. Придумываю дюжину срочных дел, ведь вчерашние события — лишь мимолетная странность, я вернулась домой, все это уже не важно. Спираль, по которой я двигалась последние три года, закручена слишком сильно, ее так просто не остановишь.

Наконец, заставив себя открыть письмо, несколько секунд смотрю на текст, не в силах прочесть… Меня приняли. Временно, с испытательным сроком, условно — но приняли! Теперь у меня есть удостоверение — пропуск в Белый дом или на мыс Канаверал. Рассчитываете на вопли и пляски, всякое такое? Нет, почти минуту я неподвижно стою, закрыв глаза. Оказывается, мне не удалили слезные протоки…

Наливаю стакан воды, усаживаюсь читать письмо, внимательно, не торопясь. В нем расписана команда: все участники вчерашней встречи. Формальных позиций ни у кого нет, но сразу видно, как сложится группа. Дева — руководитель, заводила… хотя, если дойдет до дела, Лили по крайней мере так же сильна. Черный Волк — главный тактик, в бою устоит против любого. Эльфина — прирожденная воительница, всамделишное мифическое создание, отлично подготовленное к битвам и имеющее доступ к странным источникам силы. Мистер Мистик действует в собственных сферах, сверхъестественных и непостижимых; большинство его талантов следует принимать как данность. На мне — техническая сторона и наблюдение; к тому же, я привнесу в команду улучшенные способности. Дикарь — полноправный член команды, грубая сила и уличные связи. Торжество Радуги — несовершеннолетняя, назначена помощницей к Черному Волку.

В письме говорится, что я могу поселиться в штаб-квартире на сколько пожелаю. Внезапно до меня доходит, что я на самом деле уезжаю из дома. С трудом представляю, как все это будет, но… Смутно воображаю противоборство с ужасными противниками; возбужденные откровенные беседы на борту частного самолета; шутки, понятные только своим; изматывающие тренировки. Победы. Партнеров, готовых отдать за тебя жизнь. Все лучше, чем рисковать жизнью, охраняя богатеньких бездельников; чем сидеть дома, слушая полицейские радиопереговоры и пытаясь случайно не проломить картонные стены квартиры. Все лучше теперешнего существования.

Побросав кое-какую одежонку в рюкзак, собираю пару коробок для Армии спасения… все остальное отправится на помойку. Я не обросла вещами, уволившись с государственной службы, и мне, в общем-то, все равно, что случится с остальным имуществом. За дурацкой тачкой можно вернуться; я вдруг понимаю, что больше ни минуты здесь не выдержу.

В этот раз еду на поезде, на юг, четыре часа упираясь коленками в спинку переднего сиденья, терплю любопытные взгляды. Длинные серебристые волосы, схваченные в хвост, делают меня похожей на сказочную принцессу, пока попутчики не вполне осознают мою внешность, рост, и металлический отблеск на груди, на подбородке, на лбу. По крайней мере, сиденье ни с кем делить не приходится.

С облегчением прибываю на место. Вдыхаю спертый воздух вокзала, пешком прохожу двадцать кварталов на северо-восток, к своему новому дому — шагаю среди прохожих, как местная. Люди пялятся на меня и здесь, но это — Манхэттен, и все как будто в порядке. Я тут — лишь часть шоу; высматриваю на ходу какие-нибудь преступления, которые можно предотвратить. Всегда хотела жить в Нью-Йорке!

— Ваше имя? — В приемной сидит другой секретарь.

— Фаталь.

Никакой реакции.

— Фа…таль… — В миллионный раз жалею, что не выбрала «Кибергёрл» из самого начала списка!

Протягиваю распечатку; секретарь изучает листок, едва взглянув на меня. За ним — серая металлическая дверь, накрепко запертая и так хорошо экранированная, что я не могу проникнуть внутрь ни одним из сверхразвитых чувств. Должно быть, разработка Черного Волка… Впечатляет! Секретарь молча протягивает мне ламинированную карточку.

Вставляю временное удостоверение в приемное устройство лифта; загорается кнопка этажа «Чемпионов». Какого приема ожидать наверху? В бытность свою оперативником с улучшенными способностями я работала одна, официально меня не существовало… Я была передовым десантом, киборг-полицейским, которого доставлял вертолет для зачистки последствий неудачной операции. Я работала «никем». У меня нет отпечатков пальцев, большинству сослуживцев не полагалось знать мое кодовое имя. Даже электроэнцефалограмма моя держалась в тайне. С работой я справлялась отлично… по крайней мере, какое-то время.

По пути наверх испытываю настоящий ужас — боюсь, что все обернется не так, как думалось, что это ошибка… У лифта меня встречает Черный Волк. В полном облачении, как всегда. Он, пожалуй, на дюйм пониже меня; мы крепко жмем друг другу руки. В какой-то степени легче, что в дверях именно он. Приятно, что здесь есть еще один… ну, человек.

— Добро пожаловать в Башню!

Какая замечательная улыбка…

— Спасибо.

— Я покажу тебе комнату. Первое занятие по стратегии — завтра, успеешь осмотреться.

Он ведет меня через вестибюль в жилое крыло. По стенам — трофеи, смутно знакомые по газетным заголовкам десяти-, а то и пятнадцатилетней давности. Вот похожий на драгоценный камень центральный блок взбунтовавшегося Искусственного Интеллекта, вот шлем для контроля над сознанием — тот самый, который Доктор Невозможный использовал против российского посла. Другие экспонаты совершенно неизвестны — к примеру, голова гориллоподобного робота. Все знают, что у «Чемпионов» есть деньги, но только теперь мне становится ясно, сколько!

— Мы занимаем восемь этажей. Есть тренажерный зал, библиотека, комнаты для совещаний, жилые помещения. Имеются и два убежища — на Гавайях и на Луне.

— Ты шутишь? — Я знаю, что они имеют доступ к внеземным технологиям, но все же…

Он с улыбкой подмигивает. Я привыкла к субординации и четким процедурам, но в суперкомандах гораздо важнее личности, характеры. Подойду ли я им? Проходим мимо бывшей комнаты Сполоха — напоминание о пропавшем без вести участнике команды. Группа распалась в середине девяностых, но все поддерживали связь со Сполохом. Даже после того, как он стал устраивать собственные пресс-конференции, точно обидевшийся игрок Национальной футбольной лиги.

— Ну, вот, сюда. Ключ — удостоверение.

— Спасибо.

— Остальных пока нет, ближе к вечеру подтянутся. На ужин — что найдешь; у меня дежурство.

Он оставляет меня распаковаться. Комната похожа на гостиничный номер — предыдущие обитатели не особенно старались ее украсить. Ах, вот оно что… должно быть, здесь жила Галатея — знаменитый живой робот. Сходится.

Роботов я не люблю. Ненавижу с ними общаться — даже с умными, способными рисовать картины и рассуждать о религии. В Вашингтоне, на каком-то хай-тековском приеме, я познакомилась с Экс-катедрой. Она трепалась с директорами кибернетических компаний — важные шишки толпились вокруг робота, как гномы у ног Белоснежки. Ради торжества ее корпус расписали белыми полосами. Я уставилась на эту… машину, точнее — на ее плечевой сустав, гадая, сколько в нас схожих технологий. Глаза наши встретились, и ощущение это было весьма неприятным, пожалуй, даже слишком интимным.

С Галатеей я никогда не встречалась. Странно думать, что я сплю в ее кровати, чищу зубы в ванной, которая принадлежала легендарному персонажу. Не то, чтобы она спала или принимала душ. Она была весьма сложным и совершенным андроидом, умела плакать, смеяться, и, говорят, даже влюблялась. Все обожали Галатею, и даже мне понятно, почему: огромные зеленые глаза, бесподобная фигура, нежный, обволакивающий голос. Ее точно создали для обожания — и даже оружие в ее арсенале было прелестно. Зеркало ясно дает понять, что разработчик моего облика думал совсем о другом.

Вечереет. Успею немного прогуляться по коридорам, вдохнуть здешние запахи, взглянуть на сверкающие приборы, впитать волшебство этого места… Как будто роскошный отель и фантастическая штаб-квартира одновременно! Мне не захочется уходить… Из сада на крыше, с площадки для флаеров смотрю, как солнце скрывается за городскими зданиями.

Кухня похожа на обычную кухню в общаге. Я захожу в поисках кофе; у стола стоит Дева, перебирает старые папки. В спортивных штанах и футболке Йельской школы права она кажется миниатюрной, намного меньше меня; знаменитых мечей не видно. Силовое поле подрагивает ровным янтарным светом. Чуть гудит в тишине.

Услышав мои шаги, Дева рывком опускает на лицо маску, оборачивается.

— Простите, — бормочу я. Ну, вроде того…

— Ничего страшного. Чайник на плите.

— Спасибо, — я не очень люблю чай, но наливаю немного в чашку.

— Вы из Бостона?

— Точно. Жила возле университета.

— Приятное место.

«Не очень-то,» — думаю я. Впрочем, она видела мою квартиру. Деревянный пол… скрип досок, глухие удары под тяжестью шагов… Хозяин заставил меня положить ковер, подписать кучу бумажек, и буквально умолял, чтобы я носила маску. Супергерои — не самые желанные квартиросъемщики.

— Что ж, мы рады, что вы с нами. Никогда еще не работала с киборгом. — Она касается лица, проверяет, не съехала ли маска. У Девы до сих пор есть второе, публичное «я».

— Только не просите, чтобы я настроила вам видеомагнитофон, и мы поладим.

Вежливая гримаска, уголки губ почти не двигаются. Она редко улыбается. Я умею такое подмечать… как все мы, машины.

— Это для завтрашнего инструктажа?

— Просто вспоминаю старых игроков.

— Вам помочь? Чувствую себя немного не у дел…

— Освоитесь. Все мы как-то начинали.

Пожалуй… хотя одни рождаются с умением летать и силовым полем, а других размазывает по бразильской мостовой. Забавно.

На обратном пути меня останавливает Лили.

— Идем! Самое интересное будет внизу, в спортзале!

Всех точно притянуло в одно место. Сквозь стекло наблюдаю, как тренируется Торжество Радуги. Она слишком молода, чтобы входить в первоначальный состав «Чемпионов» — должно быть, это ужасно обидно, ведь она так знаменита. У нее сложная схема тренировки — молотит сразу по трем «грушам»; на максимальной скорости кажется лишь пятном цвета.

Лили смотрит вместе со мной.

— Обосновалась? — спрашивает она.

— Кажется… Люди тут не слишком приветливы.

— Поверь, у тебя еще легкий случай.

Радуга ритмично бьет по «грушам». Похоже, она быстрее меня. Лили качает головой.

— Вот стерва! У нее в перчатках лезвия встроены.

— Откуда ты… вы что, сражались? — удивляюсь я.

— По телевизору об этом не сообщали. Давай зайдем!

В спортзале полно тренажеров, сделанных на заказ, для тренировки сверхчеловеческих мышц, супертяжелые гири и полоса препятствий с лазерными датчиками. Здесь пахнет кожей и потом; это единственное обжитое помещение. Самое интересное — на матах. Черный Волк борется с Дикарем… даже Дева останавливается посмотреть.

Черного Волка (в котором росту шесть футов и три дюйма) не волнует, что противник на полтора фута выше. Он — точно Беовульф в маске против волосатого Гренделя. Сосредоточенно отступает, запоздало ткнув пальцами в глаза Дикарю.

Дикарь не наряжается чудовищем; шерсть и зубы — не костюм. Он — как большая кошка: на первый взгляд, не слишком полезная способность, но он двигается с безумной скоростью для своих габаритов, порой приземляется на все четыре лапы, запрыгивает на противника. Маты покрыты следами когтей.

В левой руке Черного Волка появляется оружие — тупой металлический крюк на обтрепанном обрывке веревки. Он рассеянно помахивает им, стоит спокойно и расслабленно. Ему тридцать восемь лет — если верить биографам; возраст никак не проявляется внешне. Двое кружат друг перед другом, держат дистанцию… и вот, сближаются! Я не успеваю следить за движениями, а Черный Волк уже в воздухе, ступил на колено противника, рукой цепляясь за длинную кошачью лапу.

Дикарь бросает его через мат, но Черный Волк мягко перекатывается и вскакивает в боевую стойку. Обмен язвительными замечаниями, обычные любезности вроде «Стареешь, чувачок!». Волк травит веревку, медленно замахивается… Чрезвычайно эффектно. Зато Дикарь способен опрокинуть автомобиль, прыжком преодолеть полквартала! У него не пальцы, а настоящие когти!

Черный Волк легко уклоняется от удара наотмашь. Лениво взмывает ввысь крюк… Дикарь ныряет под него, но Волк закладывает веревку в три витка и один из них затягивается на горле Дикаря… все кончено. Говорят, Волк просчитывает такие штуки на одиннадцать ходов вперед — высокоскоростной игрок в шахматы. Дикарь ошеломленно трясет головой.

Эльфина ловит мой взгляд: приглашение или вызов?

Жестом указывает на мат, как будто не уверена, говорю ли я по-английски. Интересно, кем она меня считает? Рыцарем в дырявых доспехах? Рассказали ли ей про меня? Про несчастный случай, операции, все остальное…

Я пожимаю плечами.

— Начинай.

— Я вас не хочу поранить.

О господи…

Остальные аплодируют, ждут преставления.

— Свежее мясо! — рычит Дикарь; из-за клыков глотает часть звуков. — Посмотрим, чему тебя научили в полиции!

— Да-да, полюбуемся! — Черный Волк рассматривает меня с любопытством технаря. Хочет системной проверки. Он нажимает кнопку, часть тренажеров уходит в стены, высвобождая пространство для боя. На потолке включилась видеокамера.

Мне это не нравится. Слишком похоже на испытание; вот уж не ожидала, что займемся такой ерундой. Неужели так принято в суперкоманде? Мне что, предстоит со всеми сражаться?

Не то, чтобы страшно… Я много чего умею; просто ни разу не дралась со всемирно известной супергероиней. Никогда не билась с владелицей косметической марки и особого травяного чая. По правде говоря, хотелось бы выйти на бой с самой Девой… С силовым полем можно выделывать всякое.

Остальные отступили, смотрят с искренним любопытством. Дева видела меня в записи, прочим интересно увидеть повадки новичка. Лили оперлась о стену. Я бросаю взгляд в ее сторону, она ободряюще кивает.

Ладно! Тряхнув головой, собираю волосы в высокий хвост. Выхожу на мат, принимаю модифицированную стойку карате: левая нога вперед, правая — напряжена, уравновешивая распределение веса. Я слишком тяжела для этих матов. Никогда не привыкну к этому ощущению: протезы и устройства готовятся к бою. Внутри, в животе, ощутимо нарастает потребление энергии — системы переключаются в режим повышенной мощности. Ноги упруго пружинят от притока силы. Для этого меня и создали. Эксперты признались по секрету, что даже у правительства нет моделей такого же уровня оснащенности, как я! Впрочем, их осведомленности не стоит доверять — уровня допуска не хватает. Быть может, меня запрятали в бюджет каких-то тайных разработок, замаскировали как иностранную помощь в никуда?

Перевожу системы в режим тренировки, чтобы ослабить силу удара. В рабочем режиме я легко пробиваю ногой кирпичную стену, но Эльфина на вид — хрупкое создание. Талия у нее столь тонкая, что, кажется, рукой сломаешь.

Программа «Суперсолдат» оснастила меня тактическим помощником: в голове — встроенный компьютер, который предугадывает действия, рассчитывает траектории, предсказывает движения противника, отслеживает мои намерения и маневрирует вместо меня.

Эльфина застыла напротив, небрежно держит в руке копье. Какая она тощенькая… Абсурд! Драться с анорексичкой в ночной рубашке? Но двинувшись, она вдруг становится и легкой и очень мощной одновременно, вокруг распространяется мерцание. Конечно, воздух тут кондиционированный, но я будто ловлю дуновение летней лесной ночи, флуоресцентные лампы внезапно сияют лунным светом. Она — воительница Титании; если это правда, то ей девятьсот лет против моих неполных двадцати восьми, из которых я даже не все до конца помню.

Время замедляется — компьютер ускоряет мои реакции. Монитор показывает, что вокруг копья собираются электрические разряды. Все это плохо влияет на встроенную камеру, путает мне все боевые расчеты. Компьютер не в силах определить положение противника в пространстве. Ему ведь не объяснишь, что я сражаюсь с феей. Думает, наверное, что мне противостоит пигмей с длинной палкой в руках. Я и без того крупная женщина, но по сравнению с моей соперницей — просто гигант.

Эльфину ничто не беспокоит. Она делает шажок, примеривается — резкий звон металла о металл — попадает мне по левому предплечью. Парирую, едва не отхватив ей кончик курносого носа — я не так медлительна, как кажется! Хватаю древко копья… в руке остается лишь воздух. Она тоже не медлит.

Я бросаюсь вперед, но она уклоняется в сторону. Увернувшись от копья, рывком перехватываю ее запястье — мой фирменный прием! Она выворачивается, уходит мне за спину. Пальцы цепляют струящийся край ее блузы; что-то тяжело бьет по металлической, встроенной в мой череп пластине. Оборачиваюсь — она уже вне досягаемости, потирает костяшки пальцев после удара.

Крики «Браво!» со всех сторон. Эльфина потрясает копьем, радуясь аплодисментам.

Танцующим шагом движется вправо, не сводя с меня глаз. Если бы удалось приблизиться к ней, схватиться… все бы закончилось в секунду. По правде говоря, очень хочется ее победить, сразить одну из «Чемпионов». Судорожно вспоминаю все, что слышала о феях. Гадаю, что она не переносит — железо? серебро? В базе данных ничего… но в биологическом мозгу должно ведь быть хоть что-то! Верования супергероев или хоть какой-то фактик со школьных уроков литературы… Вообще, что такое фея? Я сражаюсь с феей Динь-Динь? Или я — глупый рыцарь, поскакавший за девушкой в чащу леса и заснувший на века? La belle dame sans merci.[6]

Бросаю взгляд на зрителей. Жадно смотрят на нас. Какого черта я сдерживаюсь? Разнести эти приблудную курицу, выдрать ей старомодные косы! У меня есть звуковые волны! абордажный крюк! слезоточивый газ! А еще — пушка! Оружие всегда при мне…

Таким знаменитостям, как она, полагается закусывать пулями и не замечать выстрелов — к тому же, сегодня я резиновые пульки зарядила. Ствол спрятан в левом предплечье — вот почему оно толстовато. Сделав вид, что приближаюсь, поливаю худышку двухсекундной очередью — проще простого! Добро пожаловать в двадцать первый век, крошка… В закрытом пространстве спортзала выстрелы звучат слишком громко. Кажется, кто-то аплодирует… но я почти оглохла.

Эльфина моментально испарилась, но я не заметила движения. Весь заряд попал в безосколочное стекло за ее спиной. Куда она делась? В воздухе пахнет порохом. Я пячусь назад, в компьютере вектором вспыхивает нужное направление… скорей обернуться! Феечка под потолком, потирает ссадину на бедре — разозлилась, обиженно надула губки. Туше! Раздаются редкие хлопки зрителей. Я лениво прицеливаюсь еще раз. С такого расстояния не промахнусь.

Она кувыркается в воздухе, и вдруг парит с пустыми руками… слишком поздно до меня доходит, что она метнула копье, а я лежу, припечатавшись спиной к полу. Пытаюсь подняться, но что-то меня пригвоздило к месту. По экрану бегут помехи, Черный Волк удерживает меня за плечо, не давая подняться с пола. За спиною звучат аплодисменты… но не для меня.

— Дай-ка я вытащу. — Голос Черного Волка заглушает эльфийский смех, и я догадываюсь, что случилось, хотя такой бросок совершенно невозможен.

Повреждения от удара невелики — залатаю. Копье пронзило грудь насквозь в том самом месте, где никто не заподозрил бы искусственную кожу и изоляцию. Лунное копье Титании прошло сквозь броню, способную выдержать бронебойный снаряд из обедненного урана. Как она сумела так прицелиться? Не могла же она знать, куда метить? Она ведь даже не понимает, что я такое, кто такие киборги…

Я краснею, пытаюсь выдернуть из груди копье. Все смеются над новенькой. Острие пробило мат и застряло в бетонном полу. Вытягиваю тяжелое длинное древко, взвешиваю на руке. Холодный наконечник светится непонятным, нездешним отраженным светом. Вблизи видны письмена, но я не успеваю их разобрать — копье выхватывают у меня из рук, Эльфина уходит прочь, смеясь переливчатым смехом. Дикарь хлопает меня по плечу мохнатой когтистой лапой.

— Добро пожаловать в цирк, примат! — рявкает мне существо с безумной, тигриной мордой.

Неожиданно вспыхивают красные лампы, соединенные с сигнализацией в Пентагоне, Управлении национальной безопасности, Департаменте метачеловеческих дел и НАСА. Лампы, о которых я грезила, подслушивая звонки на 911.

Мы несемся в Зал антикризисного управления, туда, где ожил компьютер… и все происходит именно так, как мне представлялось. На экране чиновник из Иллинойса отрывисто объясняет, что, в общем… они опять упустили Доктора Невозможного. Мы узнаем об этом минут на сорок раньше, чем пресса.

Мне по-прежнему странно стоять в ряду всемирно известных супергероев. Резко и четко выделяются лица, фигуры; особенно это заметно в зале, полном людей в масках. Дева, легко раздражающаяся, но неизменно владеющая собой, в маске из переливающегося хризоберилла; Черный Волк, в огромных защитных очках, лениво опирающийся мускулистой рукой о ящик, заметил, что я смотрю на него.

— А то мы этого не ждали! — Он явно в хорошем настроении.

— Что такое «Пакт Хаоса»? — Дева решает взять контроль на себя, говорит громче всех в комнате. — Твои друзья, Дикарь? Они все провалили. Дружок Лили снова на свободе.

— Он мне не дружок.

— Выбирайте выражения… — Стоит на секунду отвернуться, как Мистер Мистик неожиданно сгущается из воздуха. Я просмотрела записи камер безопасности, но на них — сплошные помехи.

Дикарь неловко пожимает плечами.

— Ну, эти… за мной был должок, услуга за услугу; мы вместе работали, вроде ребята адекватные… Доктор Невозможный оказался им не по зубам.

— Ха! Не по зубам, говоришь? — Команда командой, но Дева все возьмет на себя. — Подозреваемый есть. Все знакомы с материалами по Доктору Невозможному? Первый раз засветился на ограблении банка, а дальше — классический цикл развития злого гения… Как по учебнику.

— Он и вправду умен, или хвастает? — бездумно выпаливаю я… типичный вопрос неопытного новобранца.

— Вполне возможно, что умен, — разъясняет Черный Волк. — Он бывал на других звездах, в других измерениях… Решал задачки по роботехнике, вытворял с веществом такое, о чем никто раньше и не помышлял. Был бы нормален, стал бы Эйнштейном. По меньшей мере.

— Он ненавидит Эйнштейна, — задумчиво сказала Лили. Оказывается, Эйнштейна можно ненавидеть.

— А еще он — сумасшедший, — добавил Черный Волк.

— Это называется «злокачественное когнитивное расстройство». Он — злой гений, болезнь такая. — Непонятно, говорит Лили всерьез или шутит, при этом она еще и подмигивает.

Дикарь возвращает нас на землю.

— Он преступник. Мы его не раз побеждали, а кое-кто справился с ним в одиночку. В прошлый раз Дева его достала.

— Сполох тоже там был, — чопорно поправляет она. — Предлагаю всем поспать. Он уже давным-давно ушел в подполье. Как правило, он сразу же начинает работать над очередным планом. События начнут развиваться через два-три дня. Быть может, по твоей линии, Дикарь.

— Контрабанда. Мелкие кражи.

— Ему понадобятся деньги и материалы. Вы помните, что делать.

Похоже, этот парень всем известен. Доктор Невозможный всегда был для меня злодеем из телевизора — слишком грандиозным, чтобы всерьез о нем задумываться. Мы с ним выступали в разных лигах: он был то на каком-то острове, то в глубоком космосе, придумывал безумные и мозголомные технологии, а я охотилась на наркодилеров и боролась с повстанцами в развивающихся странах. Но, может быть, в этом-то и обнаружится мое преимущество? Кто-то должен знать полицейскую работу, обладать умением отслеживать кредитную карту или контейнер с грузом, работать «на земле», рядом с обычными людьми.

Мы расходимся поздно, но никто не идет спать. Перегородки между комнатами тонкие, и ночами, стоит мне настроить органы чувств на определенный диапазон, видно все насквозь. Немного неловко, но устоять невозможно. Столько слухов и сплетен ходит об этой компашке! Столько лет они ото всех закрыты! Как все на самом деле? Достаточно странно… и в чем-то даже печально.

У Торжества Радуги комната подо мной. Войдя, она с минуту стоит у захлопнувшейся двери: глаза зажмурила, тяжело дышит. Идет в ванную, запирается внутри, достает из металлического кейса пузырьки и коробочки, выкладывая перед собой на край мраморной раковины четырнадцать разных таблеток, капсул и питательных шариков. Она проделывает этот ритуал каждые двенадцать часов. Должно быть, лет с семи начала; наверное, контролирует таким образом свое исходное недомогание. Часть препаратов, возможно, предназначена для того, чтобы организм не отвергал вживленные элементы. Я тоже их принимала. А еще она часами «висит» на телефоне.

Где-то подо мной Черный Волк пять минут моет руки, потом заглатывает три-четыре таблетки обезболивающего — это многое объясняет. Сдвинув всю мебель к стене тесной комнаты, он переходит к ритмической гимнастике: стойки вверх ногами, подтягивания на одной руке, делает упражнения медленно, без напряжения. Ровно полтора часа смотрит телевизор и вытягивается на полу спать. Теперь у Девы и Черного Волка раздельные комнаты, остается только гадать, каково им жилось вместе, одной семьей… Наверняка она может отключать силовое поле.

Здание затихает. Мистер Мистик удаляется куда-то в свой таинственный дом, размышлять о вечном. Дикарь, оставшись один, передвигается на четвереньках, и спит, свернувшись клубочком. Мне кажется, в вертикальном положении у него проблемы с позвоночником. В теле Черного Волка есть какой-то передатчик, который включается, когда он спит. За стеной слева Дева проходит прямиком в туалет и аккуратно, деловито блюет. Не то, чтобы ей следовало волноваться за фигуру… что ж, это ее личное дело.

Да, сложная штука. Паранормальные способности всегда с тобой. Нам всем это хорошо известно. Сколько бы досье ни завело на тебя правительство, какие бы сведения ни собрали твои враги, никто не понимает твои способности лучше тебя самого. Все видели их по телевизору. Для посторонних — мимолетная фантастика, увидел и забыл. А что делать с экстра-способностями в спальне, на кухне, в ванной? Каково просыпаться по ночам в столбе пламени, подметать осколки стекла по всему дому, опаздывать на работу, являться с подбитым глазом?.. Никто не знает, где у тебя болит или чешется; никто не пробовал того, что ты вытворяешь с собой со скуки или от отчаяния. Лишь ты засыпаешь и просыпаешься все с теми же способностями — твой сон не рассеивается при свете дня.

На следующее утро, поработав на тренажерах, подхожу к общей раздевалке, повторяя приемы Радуги. Замираю, услышав голоса внутри.

— Я тебе говорил, что так и будет! — Голос Черного Волка.

— Пока Сполох не появится, это — единственный выход, — устало произносит Дева.

— Ты позволишь им носить форму?

— Может, хватит уже? Пусть носят, что хотят, ладно?

— Элен, это твоя придумка. Я считаю, Джейсон сам должен разобраться со своими проблемами!

— Пожалуйста, не начинай все сначала…

Тут неожиданно пискнула моя электронная начинка, и голоса смолкают. Дева выбегает из раздевалки.

Черный Волк натягивает костюм; тело у него и вправду — само совершенство, мышцы хорошо очерчены, но не раздуты, красивы и пропорциональны. Вблизи заметны шрамы, седина на висках. Если верить слухам, после развода он стал настоящим мачо… но на меня пока не обращал внимания.

У меня нет костюма — лишь туфли на заказ, чтобы выдерживали вес тела. Физические данные говорят сами за себя. На мне обычный рабочий наряд — спортивные штаны и серая футболка. С помощью трафарета я нанесла логотип «Чемпионов» на самые видные металлические заплатки — на левом бедре и спине. На спине, кстати, сама рисовала — наверное, кривовато получилось.

— Прошу прощения. Что случилось?

— Не обращай внимания. Мы в старших классах вместе учились. — Он наклоняется, шнурует ботинки. До меня доносится его запах. — Ты раньше участвовала в командах?

— Не совсем… Сначала госслужба. Потом работала в одиночку. — Я несу чушь. Давно не говорила с мужчиной… по крайней мере, с таким, которого не нужно бить. Даже чуть покраснела. — Меня, наверное, Паук рекомендовал? Мы в Олбани вместе были, за снайперами охотились.

— Да, помню. Ты неплохо сразилась с Эльфиной. Какие тебе дали способности? — Он осматривает меня с ног до головы, и я заливаюсь краской. Не привыкла к таким взглядам.

— Зрение. Силу… руки-ноги усилили. Встроенный тактический компьютер. Парочка хитрых орудий. Броня, ясное дело. Абордажный крюк. Э… огнетушитель.

Он видел мое досье, наверняка, уже все сам знает.

— Летать не можешь? — Он делает медленный замах, спокойно удерживает ногу над головой. Интересно, правда ли, что его родители участвовали в проекте селекционного воспроизведения? Так можно было бы объяснить их исчезновение…

— Нет.

— Я тоже.

Общеизвестно, что у него нет экстра-способностей, одно физическое совершенство. Он начинает легкую разминку: растяжки, стойка на руках. Какая-то способность у него все же есть, хотя не очень понятно, как ее называть.

— Можно спросить?

— Конечно.

— Вы могли бы выбрать других героев. Других киборгов, если именно этого хотели.

— Вообще-то, это все Дева, — отзывается он. — Она с тобой встретилась и… решила, что ты подойдешь. Сказала, что ты напоминаешь ей о прошлом.

— Она будет лидером?

— У нее хорошо получается, — подтверждает он.

— Должно быть, странно получать приказы от… — Я не договариваю. Что странно — так это откровенничать с героем новостей.

Черный Волк, рассмеявшись (не так, как по телевизору), пожимает плечами:

— Все ради дела. Дева кое-что еще упомянула… В твоем досье написано про психическое расстройство.

Ну вот, начинается.

— Мне надоело, что со мной обращаются как с машиной. Это как, расстройство?

— Чем ты занималась прежде? — Он не знает, а я пока не готова поделиться… Сижу тут, рядом с миллиардером и гениальным борцом с преступностью, который думает, что я надену такую же форму, как у него… Незачем его поправлять.

— Потом как-нибудь расскажу. — Я ухожу, спиной чувствуя его взгляд.

Мне дали не самую блестящую характеристику.

Во время последнего задания, прямо перед тем, как я ушла, мы подавили банду наркодилеров, подожгли кокаиновую плантацию и собрались домой, на базу. В одиночку и без особого труда, с помощью обычного АК-47, я застращала шестнадцатилеток… они, наверное, приняли меня за Деву.

В Управлении меня научили драться, спускаться по отвесной стене, зачитывать людям гражданские права, оказывать первую помощь. Я хотела расследовать тайны, как агенты ФБР по телеку, разгадывать загадки, раскрывать заговоры… Меня использовали для другого: бросали на амбразуры, когда все летело в тартарары. Фактически, я работала тараном: принимала на себя пули, расчищала дорогу настоящим агентам и сеяла ужас в сердца противников — в основном, безграмотных повстанцев, в жизни не встречавших метачеловека, не говоря уж о том, чтобы сражаться с героем.

Мы ждали, когда нас заберут домой, и я немного выпила — такое очень редко бывало, да и инструкцией запрещалось, но мне в то время плохо спалось. Задания в Южной Америке навевают смутные воспоминания о дне, перед несчастным случаем… не слишком приятно. К тому же, я слишком часто выручала из переделок молодых агентов — юнцов едва со школьной скамьи, которые вечно таращились в спину и обсуждали между собой, что именно мне заменили железяками.

Слух мне тоже, кстати, улучшили… да они и не старались говорить тише. В общем, я с ними побеседовала — ничего членовредительского, но урок запомнится надолго. Я была внимательным слушателем на курсах в Управлении, материал усвоила на отлично.

Меня по-тихому отправили в очередной отпуск, который превратился в отстранение от службы на неопределенный срок. Теперь они женщин-киборгов не нанимают — считается, что чрезмерно высок риск психических отклонений. Ну, как угодно.

Два дня спустя. Я в Бостоне, разбираю оставшиеся вещи. Дева звонит на мой встроенный сотовый (хитрая игрушка, которую не отключить) с борта реактивного самолета (мне пока не разрешили им пользоваться), заявляет, что заберет меня через полчаса. Интересно, почему она выбрала меня? Черный Волк был свободен, точно знаю.

Сначала мы разыщем известных врагов — всех, с кем Сполох сражался не менее трех раз. Список довольно короткий, большинство из тех, кто бился со Сполохом дважды, не особенно рвутся в новый бой. В основном, это придурки вроде Космик-Краба или безумцы типа Ника Напалма.

На часах 5 утра; переодеваюсь, выхожу, жду на заснеженной скамейке в назначенном месте — натянула капюшон, стараюсь не привлекать внимания. Какой-то прохожий было уставился, но я не обращаю внимания.

Ясное дело, у меня нет второй, тайной личности — я всегда одинаковая. Конечно, можно попытаться выглядеть по-человечески — натянуть резиновую полумаску на правую часть лица и шеи… (выглядит нелепо, но под капюшоном сойдет). При желании можно добиться более естественного вида, но я терпеть не могу пластиковые протезы и нашлепки — чувствуешь себя, точно манекен, да и цвет у них, как у пластыря, а не как у настоящей кожи. В общем, просмотрев кипу образцов (пастельные тона, целая коллекция розовых и бежевых оттенков), я попросила оставить голый металл. А полумаску держу на крайний случай.

Дева появляется через сорок пять минут. На ней длинное пальто — по погоде, но эта женщина не чувствует холода. В утреннем свете она какая-то другая, почти обыкновенная… У нее такие же отметины, как у отца — бледно-голубые полоски на щеках и шее, но при таком освещении они как будто нарисованы. Интересно, какой она была на Титане? Ведь рассвет там бывает лишь раз в шестнадцать дней…

— Похоже, идем по верному следу. Полицейские в Провиденсе ночью арестовали Ника Напалма. Он уверяет, что кое-что знает о Докторе Невозможном.

Самолет приземлился в Логане. На моей старой «Тойоте» едем в Провиденс. Дева молча смотрит в окно. Я с новой очевидностью понимаю, что совсем не знаю этих людей. Они почти пятнадцать лет были единой командой. Вместе с Громобоем летали к звездам, путешествовали во времени, сражались против римских легионеров, когда Доктор Невозможный решил изменить исход Пунических войн и спасти Карфаген. И все они видели смерть Галатеи… там, под кольцами Сатурна.