"Так говорил Заратустра" - читать интересную книгу автора (Ницше Фридрих)Об умаляющей добродетелиСпустившись на сушу, Заратустра не направился прямо на свою гору и в свою пещеру, а прошёлся по разным дорогам, всюду задавая вопросы и осведомляясь о многом, так что, шутя, он говорил о себе самом: «Вот река, многими извивами возвращающаяся к источнику своему!» Ибо он хотел узнать, что случилось «Что означают дома эти? Поистине, не великая душа построила их по своему подобию! Не глупый ли ребёнок вынул их из своего ящика с игрушками? Пусть бы другой ребёнок опять уложил их в свой ящик! А эти комнаты и каморки: могут ли И Заратустра остановился и задумался. Наконец он сказал с грустью: « Повсюду вижу я низкие ворота: кто подобен О, когда же вернусь я на мою родину, где я не должен более нагибаться — не должен более нагибаться перед В тот же день сказал он речь свою об умаляющей добродетели. Я хожу среди этих людей и дивлюсь: они не прощают мне, что я не завидую добродетелям их. Они огрызаются на меня, ибо я говорю им: маленьким людям нужны маленькие добродетели, — ибо трудно мне согласиться, чтобы маленькие люди были Я похож здесь на петуха в чужом птичнике, которого клюют даже куры; но оттого не сержусь я на этих кур. Я вежлив с ними, как со всякой маленькой неприятностью; быть колючим по отношению ко всему маленькому кажется мне мудростью, достойной ежа. Все они говорят обо мне, сидя вечером у очага, — они говорят обо мне, но никто не думает — обо мне! Вот новая тишина, которой я научился: их шум вокруг меня накидывает покрывало на мои мысли. Они шумят между собой: «Что несёт нам эта тёмная туча? берегитесь, чтобы не принесла она нам заразы!» И недавно одна женщина отдёрнула своего ребёнка, тянувшегося ко мне. «Унесите детей! — кричала она. — Такие глаза опаляют детские души». Они кашляют, когда я говорю: они думают, что кашель — возражение против могучих ветров, — они нисколько не догадываются о шуме моего счастья! «У нас ещё нет времени для Заратустры» — так возражают они; но что толку во времени, у которого «нет времени» для Заратустры? И даже когда они восхваляют меня — разве мог бы заснуть я на славе И вот чему научился я у них: тот, кто хвалит, делает вид, будто воздаёт он должное, но на самом деле он хочет получить ещё больше! Спросите у моей ноги, нравится ли ей их манера хвалить и привлекать к себе! Поистине, при таком такте и при таком тик-таке не хочет она ни танцевать, ни оставаться в покое. Они пробуют хвалить мне маленькую добродетель и привлечь меня к ней; в тик-так маленького счастья хотели бы они увлечь мою ногу. Я хожу среди этих людей и дивлюсь: они Они ведь и в добродетели скромны, ибо они ищут довольства. А с довольством может мириться только скромная добродетель. Правда, и они учатся шагать по-своему и шагать вперёд; но я называю это И многие из них идут вперёд и смотрят при этом назад, вытянув шею: я охотно толкаю их. Ноги и глаза не должны ни лгать, ни изобличать друг друга во лжи. Но много лжи у маленьких людей. Некоторые из них обнаруживают свою волю, но большинство лишь служит чужой воле. Некоторые из них искренни, ни большинство — плохие актёры. Есть между ними актёры бессознательные и актёры против воли, — искренние всегда редки, особенно искренние актёры. Качества мужа здесь редки; поэтому их женщины становятся мужчинами. Ибо только тот, кто достаточно мужчина, И вот худшее лицемерие, что встретил я у них: даже те, кто повелевают, подделываются под добродетели тех, кто служит им. «Я служу, ты служишь, мы служим» — так молится здесь лицемерие господствующих, — но горе! если первый господин есть Ах, даже в их лицемерие залетело любопытство моего взора; и я хорошо угадал их счастье мухи и их жужжание на освещённом солнцем оконном стекле. Сколько вижу я доброты, столько и слабости. Сколько справедливости и сострадания, столько и слабости. Все они круглы, аккуратны и благосклонны друг к другу, как круглы, аккуратны и благосклонны песчинки одна к другой. Скромно обнять маленькое счастье — это называют они «смирением»! и при этом они уже скромно косятся на новое маленькое счастье. В сущности в своей простоте они желают лишь одного: чтобы никто не причинял им страдания. Поэтому они предупредительны к каждому и делают ему добро. Но это И когда этим маленьким людям случается говорить грубо — Хитры они, и у добродетелей их хитрые пальцы. Но им недостаёт кулаков, их пальцы не умеют сжиматься в кулак. Добродетелью считают они всё, что делает скромным и ручным; так превратили они волка в собаку и самого человека в лучшее домашнее животное человека. «Мы поставили наш стул Но это — Я хожу среди этих людей и роняю много слов; но они не умеют ни брать, ни хранить. Они удивляются, что я не пришёл обличать их похоти и пороки; но поистине, я не пришёл также предостерегать от карманных воров! Они удивляются, что я не желаю оттачивать и накачивать их ум; как будто им мало ещё умников, тонких, чей голос скрипит, как грифель по аспидной доске! И когда я кричу: «Кляните всех трусливых демонов в вас, которые желали бы визжать, крестом складывать руки и поклоняться», они восклицают: «Заратустра — безбожник». И особенно кричат об этом их проповедники смирения — да, именно им люблю я кричать в самое ухо: да! Я — Заратустра, безбожник! Проповедники смирения! Всюду, где есть слабость, болезнь и струпья, они ползают, как вши; и только моё отвращение мешает мне давить их. Ну что ж! Вот моя проповедь для Я — Заратустра, безбожник: где найду я подобных себе? Подобны мне все, кто отдают себя самих своей воле и сбрасывают с себя всякое смирение. Я — Заратустра, безбожник: я варю каждый случай в И поистине, многие случаи повелительно приближались ко мне; но ещё более повелительно говорила к ним моя — умоляя, чтобы дал я им пристанище и оказал им сердечный приём, и льстиво уговаривая: «Видишь, о Заратустра, так только друг приближается к другу!» — Но что говорю я там, где нет ни у кого — Вы всё мельчаете, вы, маленькие люди! Вы распадаетесь на крошки, вы, любители довольства! Вы погибнете ещё — — от множества ваших маленьких добродетелей, от множества ваших мелких упущений, от вашего постоянного маленького смирения! Вы слишком щадите, слишком уступаете: такова почва, на которой произрастаете вы! Но чтобы дерево стало Даже то, чего вы не исполняете, помогает ткать ткань всего человеческого будущего; даже ваше ничто есть паутина и паук, живущий кровью будущего. И когда вы берёте, вы как бы крадёте, вы, маленькие добродетельные люди; но и среди мошенников говорит «Даётся» — таково учение смирения. Но я говорю вам, вы, любители довольства: Ах, если бы вы сбросили с себя всякое Ах, если бы вы поняли мои слова: «Делайте, пожалуй, всё, что вы хотите, — но прежде всего будьте такими, которые Любите, пожалуй, своего ближнего, как себя, — но прежде всего будьте такими, которые — любят великой любовью, любят великим презрением!» Так говорит Заратустра, безбожник. — Но что говорю я там, где нет ни у кого Свой собственный провозвестник я среди этих людей, свой собственный крик петуха среди тёмных улиц. Но приближается И О благословенный час молнии! О тайна перед полуднем! — в блуждающие огни некогда превращу я их и в провозвестников огненными языками: — возвещать будут они некогда огненными языками: он приближается, он близок, Так говорил Заратустра. |
|
|