"Зов безумия" - читать интересную книгу автора (Смит Джулия Дин)

Глава 3

Огонь в камине уже почти погас.

Раздавшийся неожиданно скрип двери заставил Атайю вздрогнуть. Кто бы это мог быть? Скорее всего отец — вернулся, чтобы прочитать еще какую-нибудь нотацию. Вероятно, забыл упомянуть о чем-то, когда разговаривал с ней полчаса назад.

Принцесса осторожно повернула голову. Резная дубовая дверь медленно отворил ась, и комната озарилась ярким светом факелов, горящих в передних покоях. Атайя с облегчением вздохнула, увидев появившуюся на пороге знакомую фигуру.

— Тайлер. — Ее голос прозвучал ласково и радостно. Капитан был единственным человеком, которого ей хотелось видеть сейчас. — Проходи.

Плотно закрыв за собой дверь, молодой человек подошел к Атайе и сел рядом с ней на плетеный коврик возле камина. Тлеющие угольки мерцали в темноте загадочным красным светом.

— Ты в порядке? — спросил Тайлер.

Она устало пожала плечами.

— Не сказала бы.

Чувствуя себя совершенно обессилевшей, Атайя прильнула к нему, как маленький пушистый котенок, доверчиво укладывая голову на могучее плечо.

Капитан обхватил ее руками, привлек ближе и нежно провел пальцами по щеке. Каким дурманящим, сладким и родным был запах его тела!

— Я так устала!..

Принцесса вздохнула, поуютнее устраиваясь у него на груди. Вот бы так и проспать всю ночь в объятиях ласковых рук Тайлера! Ничто на свете не способно так успокоить и поддержать ее. Никто не справился бы с этим лучше, чем он.

— Хочешь, я отнесу тебя в кровать? — спросил капитан, потом увидел, как у Атайи полезли на лоб брови, и уточнил: — В твою кровать?

— Эй, не шути так, — произнесла она кокетливо, вздохнула и удобнее уложила голову на его плече. — Если бы даже нам можно было это сделать, ну… лечь в постель вместе, чувствую, что я просто не в состоянии… Только не сегодня.

Тут девушка зевнула, прикрывая рот ладошкой.

— Довольно забавно: я абсолютно выбилась из сил и, казалось бы, без задних ног заснула бы сейчас, но отправляться в кровать нет ни малейшего желания…

Помолчав немного, Атайя добавила:

— Наверное, потому, что не хочу опять видеть свои страшные сны. В последнее время они меня просто замучили.

— Страшные?..

Она кивнула.

— Настоящие кошмары. От которых бешено колотится сердце и бросает в холодный пот, а по спине бегут мурашки. И с чем это, интересно, связано? Может, с моим состоянием? Я чувствую себя подавленной. Меня постоянно что-то беспокоит…

Тайлер нахмурил брови.

— Что именно?

— В том-то все и дело — я сама не имею понятия что. Знаю одно: я все время хочу убежать от… от чего-то… чего-то непонятного. Мне кажется, что стены вокруг меня сдвигаются, и я не в состоянии остановить их.

— А это связано каким-то образом с твоим решением пойти в эту таверну сегодня вечером?

— Думаю, да, — призналась Атайя и тяжело вздохнула. — Я надеялась, что пара хороших затяжек и крепкое вино помогут мне избавиться… избавиться от этих ощущений, чем бы они ни были вызваны. Днем я пребывала в ужасно подавленном состоянии. Поэтому и захотела взбодриться — выиграть несколько крон за игорным столиком…

— У тебя получилось, — укоризненно произнес Тайлер, напомнив об отвратительных событиях сегодняшнего вечера. — Но тот негодяй, который проиграл тебе, насколько я понял, вовсе не собирался отдавать свои денежки. А потом он же подослал своих дружков, чтобы те разобрались с тобой…

Атайя умоляюще вскинула брови.

— Прошу тебя, Тайлер. Не начинай сначала. Я уже получила свое. Как хорошо, что ты вовремя нашел меня.

— Это точно. — Его лицо вдруг стало очень серьезным. — Знаешь, я ужасно волновался за тебя. Убежав сегодня из дома без охраны, ты, вероятно, вовсе не подумала о той опасности, которая подстерегает молодую женщину в подобных заведениях. Я прав?

Атайя, смутившись, немного отстранилась от него.

— Прав. Но если бы я и предвидела сегодняшние события, то все равно ушла бы. Возможно, сейчас это звучит странно, но мне было на все наплевать — пусть бы меня даже убили. О, Тайлер, умоляю тебя, не смотри на меня так! — взмолилась она, заметив отразившиеся в его глазах ужас и боль. — Я как будто бы не в состоянии была трезво мыслить. Понимаю, что подобные слова кажутся не вполне нормальными. Но в последнее время меня не покидает ощущение, что я обязана делать нечто невероятно важное, делать сейчас. А я не имею ни малейшего представления, что это за невыполнимое задание… что за миссия такая, которая невозможна — в который уже раз!.. Мне плохо и неуютно. Я нахожусь как будто не в своей тарелке. Звучит глупо, но эти ощущения постоянно одолевают меня на протяжении вот уже довольно долгого времени… Нескольких месяцев.

Атайя помолчала, неуверенно улыбнулась и продолжила:

— Мне кажется, это имеет какое-то отношение к этой гнусной истории, связанной с принцем Фельджином. Все началось с его визита к нам, то есть в июне. Я чувствую, что виновата, потому что так отвратительно вела себя тогда. Наверное, мой мозг решил наказать меня и помучить, чтобы я исправилась. Кстати, — нехотя добавила девушка, — отец сказал тебе о нашей поездке?

— Да. Упомянул на ходу, когда вышел отсюда после вашего разговора. Завтра утром собираюсь встретиться с ним и расспросить обо всем поподробнее. Вернее, сегодня утром. Уже четвертый час.

— Ерунда. Я, например, готова вообще не ложиться спать, если ночь — единственное время суток, когда можно побыть с тобой наедине.

Атайя ласково провела ладонью по бедру Тайлера, с удовольствием прислушиваясь к его участившемуся дыханию.

Он глубоко вздохнул и положил свою крупную ладонь поверх ее руки.

— Если ты не хочешь, чтобы мы совершили нечто, о чем придется сожалеть, лучше не делай этого.

— Я никогда бы ни о чем не стала сожалеть. — Глаза Атайи озарились нежным, теплым светом. Через мгновение ее лицо вдруг опечалилось, и она вновь заговорила: — Я мечтаю о близости с тобой. Единственное, чего боюсь, так это последствий.

— Я знаю, — печально произнес Тайлер и нежно убрал с ее лица сбившуюся прядь волос. — Мы подвергнем себя ужасной опасности. Кстати, ты первая заговорила об этом вслух.

Атайя кивнула и отвела взгляд в сторону.

— Я все прекрасно понимаю. Знаешь, я с огромным удовольствием родила бы нашего ребенка. Но страшно представить, что произойдет, если я забеременею, и об этом станет известно всем. Моя жизнь будет разбита. Отец срочно выдаст меня замуж за какого-нибудь мерзкого типа вроде Фельджина, только чтобы избежать позора. А ты… Тебя незамедлительно вышвырнут из рядов королевской гвардии. Это в лучшем случае. Если отец не решит упрятать тебя в темницу.

Тайлер не произнес ни слова. Принцесса абсолютно права. Добавить было нечего. Но Атайя прекрасно помнила о том периоде, очень непродолжительном и безвозвратно минувшем, когда они, несмотря на возможные последствия, готовы были пойти на риск.

Она задумчиво смотрела на угли в камине. Теперь красные искорки лишь изредка поблескивали в темноте.

— Знаешь, иногда мне нестерпимо хочется сбежать куда-нибудь вместе с тобой, — произнесла Атайя задумчиво и тихо. — Даже не важно куда. В такое место, где мы смогли бы позабыть обо всем, что случалось с нами раньше, обо всех, кого мы знали. Туда, где смогли бы начать совершенно новую жизнь. Где зажили бы счастливо, ничего не боясь.

— Не будем исключать такую возможность, — ответил Тайлер и взял ее за руку. — Но, согласись, поступать подобным образом не очень разумно.

Атайя раздраженно закатила глаза.

— Только не начинай, пожалуйста, рассказывать мне о том, как я должна вести себя, за кого выходить замуж и куда отправляться на прогулку. Я прекрасно помню о своем положении в обществе. Мне приходится выслушивать эти занудные речи с первых дней жизни. И я согласна терпеть их, но когда ты говоришь мне об этом, становится тошно. — На ее щеке блеснула слезинка, она тут же смахнула ее резким движением руки. — И очень больно.

— Догадываюсь почему. Ты прекрасно знаешь, что обязана вести себя именно так. И не иначе. Ты не вправе решать свою судьбу. — Тайлер смотрел девушке прямо в глаза. — Мне самому тяжело осознавать это. Но ты родилась в королевской семье, Атайя. И мы не в силах что-либо изменить.

— О Господи! Ты так по-философски рассуждаешь о моей участи. Как невыносимо скучно!

— Я просто говорю правду. — Голос капитана звучал спокойно и твердо. — Ведь ты же не хочешь, чтобы я кривил душой? — спросил Тайлер и крепче сжал ее ладошку.

Девушка печально улыбнулась.

— Ты прав. Архиепископ Вэнтан, к примеру, использует этот прием, чтобы добиться расположения Кельвина: он говорит отцу только те вещи, которые ему приятно слышать. Если бы ты тоже стал вести себя подобным образом, я взвыла бы от отчаяния.

Атайя повернулась к Тайлеру и внимательно посмотрела на него. И как она жила раньше, до того, как три года назад капитан Грайлен поступил на службу к королю?

— Ты такой милый и так добр ко мне, — прошептала принцесса.

Он улыбнулся:

— Я знаю.

И сейчас, в столь поздний час, когда в замке стихли все голоса и звуки, можно было ничего не бояться. Тайлер слегка наклонился и прильнул к ее губам.

Атайя повернулась к нему и придвинулась ближе, трепетно отвечая на сладостные поцелуи. Внезапно нахлынувшее ощущение нескончаемой радости заставило позабыть обо всем на свете: семейных разборках, предстоящей поездке в Рэйку, гадком вечере в отвратительной таверне. Тайлер, его нежные, но властные руки, пьянящие прикосновения, аромат его мягких губ, слившихся сейчас с ее губами, — это все, о чем она могла думать.

Атайя легла на спину, притягивая его к себе. Все опасения, тревоги и страхи показались вдруг совершенно неважными и незначительными.

В это мгновение она почувствовала обжигающую боль, стрелой пронзившую голову и шею: неровная поверхность плетеного коврика врезалась в едва затянувшуюся рану на затылке. Атайя изогнулась, как разъяренная кошка, и выругалась вслух, резко поднимаясь с пола. При этом она с силой ударила Тайлера лбом по голове.

— Ой, прости, пожалуйста.

Ее голос прозвучал смущенно и растерянно.

Помолчав пару секунд, Атайя тихо хихикнула. Ну и ситуация! И как тут поступить: рассмеяться над своей неуклюжестью или закричать от нестерпимой боли? Она помедлила еще пару мгновений, затем разразилась звонким смехом, снимающим накопившееся напряжение, дарящим облегчение, несколько нервным и необычным.

Тайлер замер в изумлении. Возбуждение, боль в голове и недоумение нахлынули на него с такой силой, что в первые секунды он ничего не мог понять.

— Не очень-то романтично, — заметила Атайя. Проведя по голове в том месте, где она ударила его, Тайлер попытался определить, вскочит ли шишка.

— М-да… Мне еще не приходилось общаться с такими буйными женщинами.

Атайя удивленно подняла бровь.

— У тебя большой опыт?

— А ты думала, любовь моя, что за тридцать четыре года мне не доводилось заводить подруг?

— Нет. — Она опять улеглась на спину, на этот раз подложив под голову руку. — Наверное, тебе следовало остаться с одной из них. И сейчас у тебя есть полное право знакомиться с женщинами и вступать в серьезные отношения с ними. Тебе нужна жена, которая смогла бы окружить мужа теплом и заботой. Со мной ты все равно никогда не сможешь быть счастлив.

— Но я безгранично счастлив с тобой. Разве ты не знаешь об этом, Атайя? — Тайлер взял в руку прядь ее шелковистых волос и нежно провел по ним пальцами. — Я очень люблю тебя.

— Правда?..

— Эй, перестань, — ласково проворчал он. — Я столько раз признавался тебе.

— Мне бы хотелось, чтобы ты всегда говорил мне эти слова. Чтобы я была уверена в этом, ты должен постоянно напоминать о своих чувствах. Я тоже тебя люблю, Тайлер, — добавила принцесса. — Несмотря на то что для меня ты слишком старый.

Он игриво потрепал ее по щеке, привстал и, протянув руку, взял подушечку с невысокой скамейки, расположенной рядом с камином.

Атайя, разгадав его замысел, с благодарностью улыбнулась и приподняла голову.

— Так будет лучше, правда? — спросил Тайлер, заботливо укладывая подушку.

Она кивнула, крепко обняла его за плечи и привлекла к себе.

— Итак… На чем мы остановились?

Их губы встретились. Вскоре Атайя абсолютно позабыла о боли в голове, стараясь полностью раствориться в драгоценном сладостном моменте.

Почему-то в комнате стало намного теплее, хотя огонь в камине погас. Она чувствовала, как с каждым поцелуем, с каждой последующей лаской Тайлер становится все более безудержным, все более страстным. Его требовательные губы опускались все ниже, постепенно приближаясь к ее охваченной волнением, жаждущей непонятно пока чего груди… а потом еще дальше, к уже распускающемуся, к уже пламенеющему, хоть и залитому влагой сладчайшей истомы, пресловутому трепещущему бутону плоти… а там, глядишь, и до кратера, ведущего в наполненные секретной… то есть вечно таинственной… магмой любви огнедышащие бездны прародительницы прародительниц совсем недалеко… Нет, нельзя допускать этого! Нужно оттолкнуть его, остановить… удержать и этот напористый чудо-корень любви, пока не стало слишком поздно, пока голова еще способна здраво мыслить, а тело не забилось в предпоследней, то есть еще не окончательной, судороге… Атайя, издав страстный стон, мысленно поклялась себе, что так и поступит. Еще немного, и она это сделает, еще мгновение, минутку… часик… дьявол, да кто придумал эти пуговицы и завязки?! Ну вот, что-то оторвалось…

— Ого! Что здесь происходит?!

Объятая ужасом, разгоряченная Атайя резко и порывисто отпрянула от Тайлера и вскочила на ноги.

Вне себя от страха она повернула голову в ту сторону, откуда раздался голос. В проеме двери, находившейся в противоположной стороне комнаты, показалась чья-то фигура. На человеке были длинные одежды, в руке он держал лампу. На его лицо падала тень, поэтому в первый момент ей не удалось разглядеть вошедшего.

Родри, — пронеслось в голове принцессы. — Теперь он, не теряя времени даром, доложит королю о том, что увидел сейчас.

Но тут ее осенило: да ведь на колдуне была темно-синяя мантия с серебряной оторочкой, а не легкий сатиновый халат! Человек, ни капли не смутившись, прошел в комнату, освещая теперь свое лицо, на котором играла озорная улыбка.

— Николас! — выкрикнула Атайя, содрогаясь от нахлынувшего облегчения. — Никогда больше не шути так! Слышишь меня?! Я чуть было с ума не сошла.

Николас поставил лампу на широкий стол Кельвина. Для привыкших к темноте глаз влюбленных даже этот мягкий свет показался резким и неприятным.

— Прости, сестренка, — весело произнес принц, — но вам следовало бы быть поосторожнее. Что, если сейчас здесь появился бы не я, а отец, Дарэк или и того хуже — сама дракониха Дагара?

Николас провел тыльной стороной ладони поперек горла и, скосив глаза, запрокинул голову, живописно изображая, какая участь постигла бы обоих, если бы их застукал здесь кто-нибудь другой.

Тайлер встал на ноги, отряхнул измятый камзол, поднял с пола упавшее с головы принцессы убранство и, расправив вуаль, водрузил его на место. Атайя разгладила руками складки на бархатной синей юбке и привела в порядок сбившиеся оборки на рукавах.

— Так-то лучше, — произнес Николас, одобрительно кивая головой. — Теперь вы выглядите вполне прилично.

Атайя нетвердыми шагами прошла через комнату и уселась в дубовое кресло отца.

— Да уж! Ну и ситуация.

— Представляю, что бы было, если бы я пришел минут на пять попозже. — Николас наклонился и чмокнул сестру в пылающую щеку. — Мне очень жаль, ребята.

Теперь его голос звучал довольно печально. Принц перевел взгляд на Тайлера.

— Если бы вы только знали, как бы мне хотелось прийти в один прекрасный день на вашу свадьбу в собор Святого Адриэля! Вы стали бы самой потрясающей супружеской парой из всех, что мне доводилось когда-либо видеть!

Тайлер поднял голову. Его грустные глаза тоскливо сверкнули, отражая свет лампы.

— Поверьте, ваше высочество, мы сами мечтаем об этом. Ничего большего нам не надо.

Николас поморщился.

— Тайлер, перестань, пожалуйста. В комнате, кроме нас троих, больше никого нет. Оставь эти штучки — ваше высочество и все прочее. Я ведь не обращаюсь к тебе «капитан Грайлен» правда?

— Да, но…

— Итак, договорились, — произнес Николас решительным, не терпящим возражений тоном. — Можешь считать, что это приказ.

Атайя оперлась на стол локтями и положила голову на ладони.

— Вообще-то правом отдавать распоряжения капитану королевской гвардии обладает только Кельвин, но сделаем вид, что мы об этом не знаем. Ответь мне на один вопрос: что ты здесь делаешь?

— Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. И, кстати говоря, убедился — то, чем вы тут занимались, когда я вошел, не под силу человеку нездоровому или отчаявшемуся.

— А нельзя ли…

— Да, Атайя, я вполне серьезно хочу поговорить с тобой.

Взгляд принца стал вдруг каким-то угрюмым и надменным, таким, как у Дарэка.

— Я слышал от отца о вашей поездке в Рэйку, он сказал об этом Тайлеру, когда вышел отсюда после вашего разговора. Я шел за ним до самой его спальни и всю дорогу пытался поподробнее выспросить обо всем. К сожалению, в ответ получал лишь укоризненные взгляды. Мне кажется, он считает меня причастным каким-то образом к твоим сегодняшним похождениям. Складывается такое впечатление, что я обязан поблагодарить их за то, что и мне не придумали наказания. — Николас недоуменно и возмущенно развел руками. — А потом, когда отец скрылся в своих покоях, на меня буквально набросились Дагара и Дарэк, стали кричать, отчитывать за то, что я играю у отца на нервах. Дагара приказала мне убраться в свои покои, и я, как обычно, повинуясь чувству братского долга, направился прямиком сюда — посмотреть, как ты тут.

Атайя покачала головой.

— Ладно, не умничай. Ты тоже можешь влипнуть однажды в какую-нибудь историю, может, еще и похлеще моей. Посмотрим, сколько возникнет проблем и последствий…

— Исключено! — Николас поднял вверх указательный палец и энергично помахал им. — Ты, моя дорогая, давно уже побила все рекорды, известные когда-либо семейству Трелэйнов, обойти тебя или хотя бы достичь твоих результатов практически невозможно.

— Вот и замечательно! Отец ведь всегда мечтал, чтобы я преуспела хоть в чем-нибудь, — серьезным тоном произнесла Атайя, но не смогла сдержать озорной улыбки.

С самого раннего детства Николас знал, как развеселить и успокоить сестру, в каком бы подавленном состоянии она ни пребывала. А ведь он жил в том же месте, в окружении тех же стен, общался с теми же людьми. Ему постоянно удавалось сохранять бодрое и веселое расположение духа, в то время как она беспрестанно всматривалась в даль, пытаясь разглядеть серые тучи на горизонте…

— Думаю, нам всем следует отправиться спать, — сказал Тайлер и зевнул. — Мне уже через три часа надо быть на службе.

Капитан подал руку Атайе, помог ей подняться с места, и они направились к двери. Николас взял со стола лампу и последовал за ними.

В передних покоях принц разъединил руки влюбленных и обнял сестру за талию.

— Пойдем, Атайя, я провожу тебя в комнату. — Он бросил на Тайлера шаловливый взгляд. — Так по крайней мере я буду уверен, что ты ляжешь спать целой и невредимой.

От наполнявшего воздух запаха дыма, густого, едкого, кружилась голова и хотелось чихать.

Атайя растерянно бродила по пустынным коридорам замка.

Куда это все подевались? Почему я одна? — в недоумении размышляла она.

Каменные плиты под ее ступнями были обжигающе горячими, стены — перепачканы толстым слоем сажи, принцессу повсюду преследовало тошнотворное зловоние, какое могло исходить только от опаленной человеческой плоти. Внутренний голос беспрестанно нашептывал: Беги отсюда! Спасайся! Однако девушка, словно подчиняясь какой-то неведомой силе, шла вперед. Желание узнать, что происходит, разгадать зловещую загадку, было сильнее страха и возрастало с каждым шагом.

Вдруг послышались голоса — дикие, истеричные. Атайя не могла разобрать слов — они терялись в океане стонов и криков. Она побежала, спотыкаясь о возникавшие на пути камни — неровные, горячие. Чем дальше удавалось пробраться, тем труднее становилась дорога, казалось, чья-то невидимая исполинская рука удерживает девушку, не давая возможности достичь цели, до которой, как ей казалось, необходимо было дойти во что бы то ни стало. Атайя не сдавалась, так как чувствовала: если оставить свою безумную затею и повернуть назад, то произойдет нечто более страшное, чем то, что ждет впереди.

Она совершенно выбилась из сил, когда добрела наконец до тронного зала. Могучие дубовые двери открылись на удивление легко.

Волна раскаленного воздуха окатила Атайю, опаляя кожу. Весь зал был объят пламенем. Оранжевые огненные языки поднимались от пола до самого бревенчатого потолка, превращая столь привычное для принцессы место в адское пекло. Обжигающий огонь заключил Атайю в свои объятия, но ее кожа и одежда оставались невредимыми. Она шагнула внутрь, отводя руками бушующее пламя, и оно послушно отступило, освобождая ей путь. Пол оказался густо усеянным человеческими костями и отдельными частями тела, обугленными и изуродованными. Принцесса побежала вперед, спотыкаясь о многочисленные преграды. Теперь откликавшиеся эхом крики слышны были более отчетливо и громко. Они звенели в ее ушах тысячей церковных колоколов.

Атайя! — вопили голоса обезумевших от боли людей. — Атайя, помоги нам!

В центре зала она увидела несколько человек — странные незнакомые лица, искаженные ужасом. Они молили ее о помощи. Вокруг них, казалось, возведена была невидимая стена, не пропускавшая огонь. В самой середине круга стоял Тайлер. Он спокойно и смиренно взирал на Атайю и на происходившее вокруг, как будто знал, что принцесса не в силах предотвратить неизбежный финал. Неожиданно защитная стена рухнула, пламя вплотную подступило к несчастным жертвам и мгновенно заключило их в свои цепкие объятия, превращая в кипящую смесь из крови и плоти. А Тайлер все продолжал смотреть на Атайю, невозмутимо и храбро, его лицо до последней секунды оставалось все тем же, спокойным и умиротворенным, пока огонь не превратил его в обугленную головешку, пока глаза не растеклись ручьями вскипевшего белка. Атайя, забрызганная кровью, обезумевшая от ужаса, пронзительно закричала. Через несколько мгновений безжалостные языки пламени подползли к ней и принялись за свою последнюю жертву.

Внезапно проснувшись, Атайя открыла глаза и осмотрелась вокруг. Руки дрожали, ночная сорочка, насквозь промокшая, прилипла к вспотевшему телу. Только через несколько минут учащенное дыхание нормализовалось. В небольшой уютной спальне все стояло на своих местах, старинные часы на стене, принадлежавшие когда-то ее бабушке, как обычно, умиротворенно тикали. Лишь сейчас Атайя поняла: безумный кошмар ей просто приснился. Наверное, она не кричала — если бы это было так, то уже сбежались бы слуги и суетились бы сейчас вокруг нее.

Чувствуя себя совершенно разбитой, принцесса встала с кровати и, слегка пошатываясь, направилась к расположенному в углу умывальнику. Холодная вода не помогла: влаги на теле добавилось, а состояние ничуть не улучшилось. После выпитого вечером вина во рту пересохло. Вспотевшая кожа была липкой и неприятно пахла потом. Необходимо полежать в ванне!

Почему Тайлер? — задумалась Атайя. — Почему он так спокойно стоял там? Почему не корчился от боли, как остальные? Почему не кричал?..

Она постаралась отделаться от неприятных мыслей, возвращавших ее вновь и вновь в пережитый во сне кошмар.

Негромко выругавшись, принцесса дернула за веревку колокольчика, вызывая служанку.

— А! — воскликнула Сесил, хватая черного коня с шахматной доски и откидывая его в сторону. — Ну вот, Атайя, одного ты уже потеряла. Будь повнимательнее, моя дорогая. А то я быстро расправлюсь и с остальными.

Сесил заправила выбившийся золотистый локон под изящную шляпку с вуалью, звонко рассмеялась, окидывая гордым взглядом отвоеванную фигурку, и приложила ко лбу краешек обшитого кружевом носового платка.

Они сидели за резным деревянным столиком во внутреннем дворе замка. Даже в тени ветвистой дикой яблони сейчас, В когда дело близилось к полудню, становилось довольно жарко. Атайя сосредоточенно обдумывала свой следующий ход.

Внимательно оглядев фигуры, принцесса решила быть более осторожной. Если соперница продолжит играть в таком же духе, то сможет без труда обставить ее. Сесил оказалась необыкновенно сообразительной, проявила себя как предусмотрительный и умный стратег. Запросто выиграть, как у большинства придворных дам, не ломая особенно голову, теперь не получится…

Сейчас именно это и нужно было Атайе, ведь таким образом можно отвлечь свои мысли от многочисленных переживаний и тревог. Ее сердце переполняла благодарность: Сесил ни словом не обмолвилась о событиях вчерашнего вечера, хотя Дарэк не преминул рассказать ей обо всем в мельчайших подробностях, еще раз пытаясь убедить жену не заводить дружбу со своенравной принцессой. Как оказалось, под нежной внешностью Сесил, неравнодушной к шелкам и кружеву, скрывалась сильная личность. Она вовсе не намеревалась позволять мужу вмешиваться в совершенно не касавшиеся его вещи, например, выбирать для нее друзей.

Атайя сосредоточенно обдумывала ход. Что, если сходить оставшимся конем на слона Сесил?..

Тут ее внимание привлекла появившаяся из-за угла знакомая фигура. Полный человек в ермолке и рясе шел по направлению к ним, переваливаясь с ноги на ногу.

— Интересно, что ему нужно? — пробормотала Атайя, глядя на приближавшегося священника.

Он был настолько тучным, что полы его длинных одежд, обтягивая толстый живот, приподнимались и открывали взору мясистые ступни в кожаных сандалиях. Пухлые руки, как обычно, были сложены на груди. Широкие рукава, украшенные бархатной отделкой, практически полностью скрывали их.

Архиепископ Даниэль Вэнтан являлся самым высокопоставленным священнослужителем Кайта. Все смертные Делфархама находились под его божественной защитой. Поэтому-то он и расхаживал с таким важным видом. На нем лежала невероятно большая ответственность.

Атайя никогда не могла понять, какими такими поступками именно Вэнтан заслужил подобную честь. Да, его готовность исполнить любое пожелание короля не могла остаться незамеченной, но среди верховных иерархов церкви многие люди отличались тем же качеством, поэтому подобная особенность вовсе не делала Вэнтана исключением.

— Добрый день, дамы, — произнес он, наклоняя седую голову. — Замечательный денек выдался, не так ли?

— Вы правы, святой отец, — ответила Сесил. — День потрясающий. Только не для фигур Атайи. Бедняги с треском проигрывают битву. Не присоединитесь к нам?

— Нет. Видите ли, я пришел к вам с более важной миссией. — Священник повернулся к принцессе. — Я ненадолго оторву вас от игры, ваше высочество. Мне необходимо переговорить с вами один на один.

О Господи! Что еще я сделала не так? — обеспокоенно подумала Атайя, поднимаясь с места.

Шутливо приказав Сесил не передвигать фигурки в ее отсутствие, она последовала за архиепископом.

Священник внимательно осматривался, вращая своими серыми, слишком маленькими для такого представительного человека глазками. Атайя все больше нервничала, прикидывая, о чем пойдет речь. Если Вэнтан так осторожничает, значит, не хочет, чтобы об их разговоре кто-либо знал. Вдруг ее осенило: кое в чем их мнения с Кельвином расходились. Только бы отцу не стало известно об этой беседе. Он и так был слишком зол на нее.

— Что-то случилось, архиепископ?

Священник улыбнулся, обнажая ряд ровных, слегка пожелтевших зубов.

— Нет-нет. Вовсе нет. Я не думал, что заставлю вас волноваться. И надеюсь, что этот разговор останется между нами. Так будет лучше. Я хочу подарить вам кое-что.

Его рука скрылась в складках просторных одеяний. Через мгновение он вытащил небольшой кожаный мешочек и протянул его принцессе. Атайя растерянно осмотрела вещицу, ослабила завязки и вынула изящную драгоценность: перламутровая крупная жемчужина на серебряном стержне, длиной примерно в мизинец, слегка изогнутая, подобно клыку дикого кабана.

— Что это?

Принцесса вопросительно подняла брови, любуясь необычным украшением — в сиянии солнечных лучей оно смотрелось особенно красиво. Казалось, что свет вдыхает жизнь и какую-то странную, поразительную энергию в великолепную жемчужину.

— Никогда не видела ничего подобного…

— Корбаловый кристалл, — гордо произнес Вэнтан. — Большая редкость в Кайте. Эту штучку подарил мне один знакомый священник. Он путешествовал в Круачи, а там подобные драгоценности достать не так трудно.

— Но почему вы решили отдать ее мне?

Архиепископ придвинулся ближе. Наверное, боялся, что кто-нибудь может подслушать их разговор, хотя поблизости не было видно ни души.

— Корбал защищает человека от злого воздействия колдовства, — сказал он приглушенным голосом. — В Рэйке полным-полно лорнгельдов. Когда я услышал, что вы должны ехать туда, решил отдать вам свой камень, чтобы уберечь от возможного несчастья. Но… не решился делать этого в присутствии его величества. Ведь король питает симпатию к лорнгельдам. Не исключено, что он запретил бы вам принимать мой подарок.

— Если отец ничего не узнает о нашем секрете, то будет спать спокойно, — заключила Атайя, поражаясь тому, что архиепископ отважился на столь смелый поступок.

Священник пожал плечами:

— Я повел себя так, потому что не хотел тревожить и огорчать его величество.

Он перекрестился.

— М-да… От меня отец никогда не видел проявления подобной заботы, — произнесла Атайя и повертела в руках загадочное украшение.

Похоже на сосульку, — подумала она. — Полупрозрачное и переливается на солнце…

— Несмотря ни на что, я прекрасно понимаю отношение короля к лорнгельдам, — продолжил Вэнтан, покачивая головой. — В конце концов, они составляют значительную часть его подданных, а нависшее над ними проклятие — настоящее несчастье. Только вчера ко мне приходил один из них — молодой человек, работник соляных шахт в Фекхаме. Беднягу мучают галлюцинации и приступы ярости. Три дня назад он чуть было не снес голову собственной жене, кинулся на нее с топором. Ему почудилось, что она собирается убить его.

— И что же сделала эта женщина, чтобы заставить мужа прийти в ярость?

— Ровным счетом ничего. Его жена клянется, что всего лишь навсего готовила ужин. — Вэнтан расстроенно прищелкнул языком. — Наверное, вы сами догадались, как она поступила после случившегося. Ушла. Взяла с собой маленькую дочку и исчезла. Вероятно, ей и в голову не приходило, что ее муж — представитель рода лорнгельдов. Да и как она могла узнать об этом? Только увидев своими глазами проявление безумия. После всего, что произошло, отец молодого человека привел его ко мне. — Вэнтан тяжело вздохнул. — Завтра я отпущу ему грехи.

Отпущение грехов. Этот термин всегда вызывал в Атайе массу неприятных эмоций. Ей казалось, что это выражение было придумано когда-то для замены слова «убийство». Но она прекрасно понимала, что в данном случае ничего нельзя поделать. Когда в лорнгельдах просыпалось безумие, они становились очень опасными. Поэтому, чтобы спасти окружающих, необходимо было уничтожить их. Два столетия назад, вскоре после окончания Времен Безумия, священник по имени Адриэль написал трактат. По его мнению, отпущение грехов — единственный путь лорнгельдов к вечной жизни. За спасение многочисленных душ и возвращение детей дьявола Богу вскоре после смерти этот человек был причислен к лику святых, а главный собор Делфархама и по сей день носил его имя.

— А ему известно, что с ним случится завтра? — спросила Атайя спокойным голосом.

Несмотря на палящую жару, она вдруг задрожала, представив себе молодого шахтера из Фекхама и подумав о той участи, которая ожидала беднягу.

— Да. Когда у него наступил момент просветления, я все объяснил ему. Он сам захотел, чтобы я выполнил свою печальную миссию. Всегда лучше, когда они сами этого хотят.

Атайя отвела взгляд в сторону.

Конечно, лучше, — злобно подумала она. — И как у священников поднимается рука? Что они ощущают, когда подводят несчастных к алтарю и вливают им в горло смертельный яд?

— Это совсем не страшно, — продолжал Вэнтан. — Кахнил действует быстро и почти не причиняет боли. Зато, умирая, они знают, что скоро окажутся рядом с Отцом Небесным.

Если таковой вообще существует, — подумала Атайя.

Ее собственное отношение к Богу было каким-то непонятным. Она не могла определенно сказать, что верит в его силы, но заявить об обратном тоже никогда не решилась бы. О своих сомнениях вообще не стоило ни с кем заговаривать — кроме, возможно, Тайлера и Николаса. Если бы об этом стало известно Дагаре, Дарэку и Кельвину, то они, определенно, обрадовались бы. Недостаточно крепкая вера — еще один порок, который послужил бы добавлением масла в огонь, огонь зла и ненависти.

— Все это очень печально, — пробормотала Атайя, не находя более подходящих слов.

Архиепископ кивнул.

— Вы совершенно правы. Но факт остается фактом: лорнгельды — обреченный, проклятый народ. Поэтому-то я категорически против вашего брака с принцем Фельджином. Если свадьба все-таки состоится, боюсь, нам не избежать будет страшнейших последствий.

Я тоже так считаю, — пронеслось в голове Атайи.

Но сейчас она думала о Фельджине не как о колдуне, а как о самовлюбленном грубияне, преуспевшем лишь в одном при встрече с ней: он вызвал в принцессе худшие эмоции, на проявление каких только способна была ее душа. Скорее всего этот болван не осмелится больше вести себя подобным образом. Ей вдруг вспомнился разговор Вэнтана с отцом — тот самый, когда священник пытался убедить короля пересмотреть планы относительно замужества дочери. А ведь это была единственная на ее памяти беседа, при которой архиепископ не соглашался безоговорочно с мнением Кельвина! Один только этот факт служил веским доказательством тому, что убеждения Вэнтана имели под собой достаточно оснований.

— Нельзя допускать вступления Кайта в союз с государством, где процветает колдовство, — продолжил свою мысль священник, теперь он говорил более решительным и серьезным голосом. — Подвергать свой народ такой опасности — непростительная глупость. И скоро Кельвин убедится, что с ним не согласны не только я и принц Дарэк, но и многие другие. Не думаю, что ему удастся найти поддержку в Курии. Я уже разговаривал с некоторыми из приехавших на собор служителями церкви. Все они решительно настроены выступить за сохранение обряда отпущения грехов. Сомневаюсь, что Кельвин сможет отменить его.

— Очень странно то, что Родри, похоже, тоже не во всем согласен с отцом, — пробормотала Атайя, размышляя вслух.

Ей всегда казалось это непонятным: Родри принадлежал к роду лорнгельдов, но держался в стороне от других, а иногда даже высказывался враждебно о своем народе. Можно подумать, они имели право выбирать свою судьбу!

Тут на ум принцессе пришло простое объяснение поведению колдуна: он не мог открыто заявлять о своей принадлежности к лорнгельдам, так как их учение запрещалось действующими в стране законами. Уклоняться от обряда отпущения грехов и покрывать других людей также не разрешалось.

Других людей, но не Родри, напомнила себе Атайя. Быть советником самого короля предполагает наличие определенных привилегий.

При упоминании имени колдуна архиепископ скривил пухлые губы, изображая полное отвращение.

— Убежден, что Родри постоянно преследует какие-то корыстные цели и ни о чем не задумывается всерьез, кроме своих собственных интересов, — произнес священник уверенным тоном. — Кельвин много раз говорил мне, что без помощи этого колдуна гражданская война продолжалась бы. Но я просто отказываюсь верить в благородство и возвышенность мотивов, побудивших Родри помочь королю. Возможно, он потребовал большого вознаграждения, ведь по окончании кровопролития этот «добряк» неожиданно быстро разбогател. — Вэнтан нахмурил седеющие брови. — Но меня не покидает такое ощущение, что ему этого мало.

Атайя подняла руку с сияющим на солнце хрустальным украшением. Ее губы расплылись в озорной улыбке.

— А ему известно о наличии у вас вот этого?

— Я никогда не упоминал о своей драгоценности, — произнес Вэнтан и лукаво поднял брови. — А вы замечали когда-нибудь, каким он становится раздражительным, если мы находимся в одной комнате? Признаюсь честно, мне известно, что колдун ведет себя так, потому что презирает меня. Но и мои защитные камешки играют в этом нем алую роль. — Архиепископ указал на кольцо на указательном пальце левой руки. — Присмотритесь: бриллиант окружен мельчайшими корбалами. Родри все понимает, но гордость не позволяет ему попросить меня снять кольцо.

Атайя рассмеялась. Так, значит, могущественный колдун ощущает себя зависимым от почти незаметных перламутровых камешков! Ей вдруг ужасно захотелось найти в один прекрасный день столько корбалов, чтобы хватило на целое ожерелье. Тогда она смогла бы постоянно носить его и не бояться быть подверженной колдовским чарам вездесущего Родри.

Проведя рукой по полупрозрачному камню, принцесса сказала:

— Я уже чувствую себя более защищенной.

— Кристалл наиболее эффективен при ярком свете, — произнес Вэнтан. — В темноте его действие заметно ослабевает, хотя и не пропадает совсем. — Он кивком указал на кожаный мешочек. — И берегите это. Внутри чехол отделан бархатом. Поэтому камень не поцарапается. Вообще же эти камни очень хрупкие. Когда на поверхности появляются царапины или иные повреждения, их эффективность снижается.

— Спасибо вам, — ответила Атайя. — Очень мило с вашей стороны позаботиться о моей защите.

— Возвращайтесь к шахматам. Наверное, принцесса Сесил с нетерпением ждет вас, мечтая продолжить игру. И не сидите на открытом солнце. Если позволите заметить, вы выглядите несколько бледно.

Такое случается, особенно если перепить вина накануне вечером, — подумала принцесса. — Признаться, я ожидала худшего.

Но рассказывать архиепископу о своих порочных пристрастиях совсем не стоило. Еще раз поблагодарив иерарха за подаренный кристалл, Атайя вернулась в приятную тень яблоневого дерева.