"Серебрянные слитки" - читать интересную книгу автора (Дэвис Линдсей)

Глава 16

На следующий день я снова отправился к сенатору. Я смог добраться до него после вечера с Фронтином лишь во второй половине дня, впрочем. Детали моего утра мы, пожалуй, опустим. Скажу лишь, что большую часть утра я провел в постели, мучаясь повторяющимися болезненными спазмами. Когда я появился в доме сенатора, то нашел его страдающим от послеобеденных болей в желудке. У меня тоже болел живот, хотя я не мог смотреть на еду и не обедал.

Я ворвался в дом. Сенатор определил мое настроение по внезапности моего появления. Сегодня я выскочил, как негодяй, из пьесы какого-то драматурга, злобно фыркая, кудахча и желая поделиться своими злыми умыслами со зрителями. Камилл Вер был достаточно мил, отложил в сторону бумаги, с которыми работал, и позволил мне выпустить цветную пену.

— Никаких серебряных слитков, но я натолкнулся на заговор! Вы меня обманули, господин. Вы лжете гораздо больше, чем больная шлюха в храме Исиды, и с гораздо более гнусной целью, но рассказанной точно, ловко и умело.

— Фалько! Можно мне объяснить?

Нет, он по крайней мере задолжал мне разрешение на бурю эмоций. Мои ярость и возбуждение очаровали его.

— Избавьте меня от этого, сенатор. Я не касаюсь политической работы. Я не считаю риск стоящим. Моя мать уже подарила одного сына Веспасиану в Галилее. Я — единственный из оставшихся у нее, и я очень хочу жить дальше!

Камилл Вер выглядел обиженным и раздраженным. Он считал, что я недооцениваю его политические доводы. Поскольку я считал, что это делает он, мы выглядели как два шашиста после пата — оба в безвыходном положении.

— Ты хочешь, чтобы Веспасиана убили? О, Фалько! Ты хочешь, чтобы страну снова раздирала гражданская война? Ты хочешь краха империи? Больше войн и боев, больше неуверенности, больше пролитой римской крови на римских улицах?

— Людям платят немалые деньги за защиту императора, — выпалил я. — Мне платят ложью и обещаниями.

Внезапно я потерял терпение. Здесь для меня не было будущего. Меня обманули, попытались использовать. Более умные люди, чем этот сенатор, принимали меня за деревенского клоуна, фигляра и обнаруживали затем свою ошибку. Я немного успокоился и закончил смехотворное театральное представление.

— Веспасиан не любит информаторов, а я не люблю императоров. Я думал, что мне нравитесь вы, но любая килька, оказавшаяся не в своих водах, может допустить ошибку! Прощайте, господин!

Я вышел. Он позволил мне уйти. Как я заметил раньше, Децим Камилл Вер был умным и хитрым человеком.

* * *

В гневе я мчался по залу с фонтаном в центре, как вдруг услышал какой-то шорох.

— Фалько! — меня звала Сосия. — Иди в сад. Нам нужно поговорить.

Было бы неправильно сплетничать с молодой госпожой, даже если бы я и дальше работал на ее дядю. Я стараюсь не расстраивать сенаторов, общаясь с опекаемыми ими лицами в их собственных домах, где слуги могут увидеть все происходящее. Если я вообще буду разговаривать с Сосией — что я должен сейчас сделать, поскольку сия благородная дама заговорила со мной — разговор должен быть быстрым. И нам следует остаться в зале.

Я шаркнул по мраморным плиткам пола каблуком.

— О, Дидий Фалько! Пожалуйста!

Исключительно из желания сделать назло я последовал за ней.

Девушка провела меня во внутренний дворик, который я не видел раньше. Здесь блестел белый камень, черно-зеленые подстриженные кипарисы создавали прохладу, ворковали голуби и бил фонтан еще большего размера, чем в зале. За одной из каменных ваз, покрытых лишайником, пронзительно закричал павлин. В вазах цвели гордые белые лилии. Это было прохладное, красивое тихое место, но я отказался устроиться в тени в перголе, увитой ползущими растениями, и успокаиваться. Сосия села. Я смотрел на нее стоя, сложив руки на груди. В некотором роде это было неплохо. Однако как бы мне ни хотелось ее обнять, я не позволил себе этой радости.

Она надела красную тунику, по подолу отделанную тесьмой цвета терносливы. Платье Сосии подчеркивало бледность ее кожи под толстым слоем грима. Девушка склонилась ко мне с обеспокоенным лицом, мгновение она казалась хрупкой слабой маленькой девочкой. Казалось, что девушка извиняется от имени семьи, хотя, когда она пыталась расположить к себе, выглядела серьезнее, чем когда-либо раньше. Видимо, кто-то когда-то научил ее стоять на своем и не отступать.

— Я подслушивала. Фалько, ты не можешь допустить, чтобы Веспасиана убили. Он будет хорошим императором!

— Я в этом сомневаюсь, — ответил я.

— Он не жестокий. Он не сумасшедший. Он ведет простую жизнь. Он много работает. Он старый, но у него есть талантливый сын.

Слова вылетали эмоционально. Она верила в то, что говорила, хотя я знал, что сама она не могла разработать подобную теорию. Я удивился тому, что император смог получить такую поддержу, поскольку не имел традиционных преимуществ. Никто из членов семьи Веспасиана никогда не занимал высоких постов. Я не винил его за это. Никто из моих родственников тоже никогда не занимал таких постов.

— Кто вбил тебе эту чушь? — в ярости спросил я.

— Елена.

Елена. Двоюродная сестра, которую она упоминала. Дочь сенатора, с которой повезло развестись какому-то несчастному простофиле, ее бывшему мужу.

— Понятно… Так что представляет собой эта твоя Елена?

— Она великолепна! — мгновенно воскликнула Сосия, но затем с такой же уверенностью добавила, — тебе она не особо понравится.

— Это почему? — рассмеялся я.

Сосия пожала плечами. Я никогда не видел эту двоюродную сестру, тем не менее, моя интуиция подсказывала не верить этой женщине с тех самых пор, как Сосия попыталась представиться ее именем, потому что отказывалась мне доверять. На самом деле единственным, что мне не нравилось в Елене и я имел против нее, было значительное влияние, которое, как я видел, она имела на Сосию Камиллину. Я предпочел бы сам оказывать влияние на Сосию. В любом случае я считал, что Сосия не права. Обычно я любил женщин. Но если эта Елена пытается защитить и оградить свою юную родственницу от проблем, а я понял, что это так и есть, то велика вероятность, что я не понравлюсь ей.

— Я с ней переписываюсь, — объяснила Сосия, словно читая мои мысли.

Я ничего не сказал. Нужно было идти. Говорить больше было нечего. Я стоял, улавливая чистые запахи летних цветов и нежное тепло, исходящее от камней.

— Я все рассказываю Елене.

Я посмотрел на Сосию с большей теплотой, сраженный смущением. Странно, что чувствуешь больший стыд, когда отвечать-то не за что, чем когда на самом деле пытаешься скрыть какой-то позорный и скандальный факт.

Поскольку я продолжал молчать, Сосия продолжила говорить. Это была единственная ее привычка, вызывающая раздражение. Она никогда не могла сидеть тихо и спокойно.

— Ты на самом деле уходишь? Я тебя больше не увижу? Я хочу тебе кое-что сказать. Марк Дидий Фалько, я уже много дней раздумываю, как…

Она использовала мое официальное имя. Никто этого никогда не делал. Ее уважительный тон было трудно выдержать. Я столкнулся с настоящей проблемой, и моя ярость испарилась.

— Не надо! — тут же воскликнул я. — Сосия, поверь мне, когда тебе требуется много дней для составления сценария, лучше вообще ничего не говорить.

Она колебалась.

— Ты не знаешь…

В свободное время я баловался поэзией. Есть много вещей, которые я никогда не узнаю, но это я понял.

— О Сосия, я знаю!

Одно мгновение я фантазировал. Я погрузился в мечту, в которой беру Сосию Камиллину в свою жизнь. Но я тут же вернулся назад. Только дурак пытается перешагнуть через барьеры разрядов таким образом. Человек может купить себе место в среднем классе, или получить золотой перстень за службу императору (в особенности, если это услуги сомнительного характера). Но пока ее отец и ее дядя знают, что делают, и не забывают, кто они такие, — а ее дядя не может этого забыть, поскольку он миллионер — Сосию Камиллину пристроят таким образом, что ее положение только возвысится, а капитал их семьи увеличится, даже несмотря на странную проблему отсутствия матери. Наши жизни никогда не смогут соединиться. Сердцем она это понимала, потому что, даже предприняв смелую попытку объясниться, смотрела на мои большие пальцы ног в плетеных золотых сандалиях, прикусывала губу, но, тем не менее, принимала сказанное мною.

— Если ты мне понадобишься… — начала она тихим голосом.

Я ответил резко, ради себя самого.

— Я тебе не потребуюсь. В твоей спокойной, сладкой, обеспеченной жизни без тревог и забот тебе не нужен никто, типа меня. И, Сосия Камиллина, на самом деле и ты не нужна мне!

Я быстро ушел, чтобы не видеть ее лица.

Я шел домой пешком. Рим, мой город, который до этого времени всегда был моим утешением и успокоением, никогда меня не подводившим, лежал передо мной, как женщина, таинственная и красивая, требовательная и щедрая, вечно искушающая. Впервые в жизни я не позволил себя совратить. Я отказался от совращения.