"Ночная смена (версия от 21.08.09)" - читать интересную книгу автора (Dok)

Утро шестого дня Беды.

Трезвон колоколов уже не так мешает, вроде бы привыкаю уже. Немудрено - на фронте под канонаду ухитрялись спать. Что мешает - так это сине-белые сполохи во дворе. Понятно - монетодворские защищают дополнительно окна в нашем автобусе сетками, полосами железа и всяко ино. Поэтому спальня то и дело освещается от взблесков холодного света на потолке.

Спать на полу жестко, зато места много. Уже и привыкли вроде. Утром просыпаться легче - не залежишься…

Утром просыпаться не совсем легче - сначала встают совсем рано Николаич и Вовка и отправляются принимать бронеавтобус. Естественно Вовка спросонья на меня наступил, засранец. Почти сразу же вслед за этим является по мою душу Званцев. Приходится вставать, потому как дело важное и отлагательности не подлежит.

Перебираю в голове самые разные варианты событий, но Званцев не торопит, хотя и видно, что ему не терпится. Он, конечно выдержанный человек, но мелкая мимика, неосознанные жесты и перетоптывание на месте, незаметное для него, но характерное - выдает его волнение с головой. Однако терпит и ждет - даже разрешает зубы почистить и морду лица вымыть. Значит, никакого смертоубийства не произошло. Что ж тогда у него случилось - видно же, что немного не в себе, но старается скрыть. Ага, как же - не на того напал, голубчик видывали мы разные варианты человеческого поведения, очень разные.

Выкатываемся на площадь - погодка вызывает ощущение 'ну хоть мертвяки сегодня будут тоже примороженные'. Глобальное потепление, ага… 'Это Питер, детка!'

- Итак, что произошло, товарищ капитан третьего ранга?

- Вы вчера организовали спасение найденной в машине женщины с ребенком.

- Было такое. Но, по-моему, все прошло успешно.

- Куда как успешнее… Отогрели на груди, называется.

- Ничего не понимаю!

- Куда уж вам, лекарям. Дамочка была так благодарна спасителям, что, не откладывая дело в долгий ящик, тут же отдалась. Причем всем трем… Или четырем.

- Одновременно или по очереди?

- А какая в этом разница?

- Огромная.

- Я не знаю… А в чем принципиальная разница?

- Как утверждают знатоки порно - одновременно - гораздо сложнее и требует серьезной тренировки. А по очереди - любая сможет…

- Тьфу! Кончайте шутить, мне сейчас не до шуток!

- Да успокойтесь Вы, что такого страшного - то? Постоянно кто-то с кем - то этим занимается. Дело сугубо житейское.

- Но не с тремя же!

- Разумеется. Не всем так везет.

- Доктор!!!

- Ей-богу не вижу никакой беды.

- А я вижу. Во-первых, неизвестно, кто она такая и что они могли на винт намотать. Во-вторых, мой задрал нос и дерзит теперь. А Вы говорите!

- То есть Вы хотите, чтобы я определил - больна она или нет?

- Это в первую очередь. И потом - она их старше и не должна себя так вести.

- Насчет ее болезней… Мне это не просто сделать - обычно это строится на анализах, а в этом плане у нас тут швах. Могу порасспрашивать, конечно, но это никакой гарантии не даст. А уж мораль читать взрослой тетеньке мне совсем не с руки - и парни не дети уже. Тем более, что все вроде по согласию.

- Ленька и мой балбес - точно еще девственники… Были.

- И?

- Да не хочу я чтоб они такую замуж брали! А такое бывает - попробовал впервые, да последний в очереди оказался - потом все зубы скалят, флот же, все всё про всех знают.

- Но пока же нас на свадьбу ж не зовут.

- Когда позовут - поздно будет.

- Хорошо, вы хотите, чтоб я с ней поговорил?

- Да.

- Тогда поплыли. Или пошли?

- Пошли. Там еще есть несколько человек, которых неплохо бы посмотреть врачу…

Смотрю на грустное выражение глаз сурового каптри и решаю воздержаться от резвых ребячьих шуточек на тему 'а что с ними тоже кто-то переспал?' Мужик действительно волнуется, сына, конечно, любит до безобразия, а я давно замечал, что суровые и крутые мужчины зачастую так ведут себя, показывая свою круть, что внутренне неуверенны в себе. У каждого есть своя ахиллесова пята, вот у Званцева - это любовь к сыну.

У нашего ледового причала стоят два серых катера - те, которые принимали участие в десанте к Адмиралтейству и у которых осадка поменьше. К корме второго привязан небольшой открытый катерок.

Вот на этом катерке мы и уматываем к Дворцовой пристани.

По дороге Званцев сообщает, что у нескольких курсантов - ушибы, вывихи и возможно переломы. На них желательно глянуть тоже.

Что ж не глянуть. Правда в травматологии я не силен, да и опять же рентген бы нужен, но и посмотреть - полезно.

Несмотря на раннее время, публика вовсю корячится, растаскивая вручную автомобильную пробку на набережной, чтобы сделать заграждение качественнее. Что удивительно - много штатских. Показываю на них Званцеву.

- Это не преподаватели - просто, когда все это началось - курсанты довольно много людей спасли - втащили их в Адмиралтейство.

- А, через закрытые двери на первом этаже?

- Нет, не дураки же они открывать дверь, когда там уже мертвецов толпа была - старым курсантским способом. Общежитейским.

- Это как? Веревками?

- Откуда в общежитии веревки. Тем более в женском. На пожарных шлангах. Берется из пожарного ящика шланг от брандспойта, на конце завязывается петля. Спускается все это хозяйство вниз, вполне хватает с третьего этажа. Сначала девчонки сообща затягивают наверх того, кто помельче и немного весит, ну а дальше все проще. Так и тут.

- Откуда такое знание предмета?

- Старая курсантская технология. Внизу - то вахта не пускала.

- То есть 'мы тоже не совсем святые'?

- Но я -то сначала уточнял, с кем дело иметь буду. А эти балбесы… да и СПИДа раньше не было.

Дальше осматриваю несколько человек. У одного точно перелом правой руки - рука короче другой, здорово отекла и даже на глазок видно, что кисть руки подвывернута неестественно. У троих - банальные, хотя и сильные ушибы. Еще у одного - точно поломаны ребра - дышать ему больно, слышна при дыхании крепитация отломков, этакое щелкающее потрескивание, дышит часто и поверхностно. Спал сидя - вставать из положения лежа оказалось очень больно. Видно, что гвозданулся парень сильно - гематома здоровенная как раз над местом подозрительным на перелом.

Рекомендую обоих с переломами отправить в Кронштадт, а пока - перетягиваю туго грудную клетку нестерильными бинтами. У второго немного подтягиваю повязку, поддерживающую согнутую в локте руку - кто-то наложил, но чуток неверно - рука должна быть согнута в локте под углом в 90 градусов. Теперь таблетки с темпалгином каждому. Все, транспортировку выдержат.

И приходит пора идти беседовать с бойкой спасенной.

Мальчишка чувствует себя отлично - но сейчас еще спит. Мама чувствует себя еще более отлично - но уже бодрствует, вид имеет свежеумытый и веселый. Немножко комично то, что она сидит в накинутой шинели и тех же валенках. Этакий смазливый курсантик с чертенятами в голубых глазенках. Званцев предусмотрительно не появляется в поле зрения, но я уверен, что он неподалеку. Тут же крутится один из 'обогревателей' - тот, которого звали вроде Лёнькой. Выгоняю его безапелляционно.

- Итак, Рита, как Вы себя чувствуете?

- Просто великолепно.

- Никаких жалоб?

- Медицинских - никаких. Честно - давно себя так великолепно не чувствовала.

- А немедицинские жалобы?

- Примчался рано утром офицер - он вроде отец одного из курсантов. Смотрел на меня страшными глазами.

- С чего бы это, а?

- А Вы не в курсе?

- Не вполне. Хотя подозреваю, что знаю о ком речь.

- Ну… Ребята, которые меня согревали… Они немного перевозбудились и мне показалось, что… одним словом я решила их отблагодарить тем, чем могла. Вы меня осуждаете?

- Ну не то, что бы осуждаю…

- Знаете доктор… Когда все это началось… Мы с Митей собрались быстро - я схватила все, что под руку подвернулось - там в машине сумки остались - деньги, украшения мои, Митины игрушки, одежды немного. Еду взяли, какая была. Два пакета сока было и термос взяла с кофе. Хотела бутерброды порезать - но спешили, не стала. Потом в машине пришлось кусать от батона и консервы там и остались - я нож с собой не взяла. Не знаю почему - совсем голова дурная была.

Зачем-то взяла с собой фен. Сейчас не могу понять - зачем. Тоже в машине лежит…

Мы поехали… да я даже не пойму, куда я ехала. Лишь бы прочь из города. Куда угодно. Куда глаза глядят. Моя мама живет в Краснодаре, а я рванула зачем-то на север. Я не знаю - зачем. Не могу объяснить. Мы испугались.

Когда выбегали из подъезда - к нам пошел Васильев. Хороший дядька, помогал если что в квартире ломалось. А тут я обомлела, как его увидела. Особенно - глаза. Вы и сами знаете, что тут рассказывать. Он к нам, а мы забежали с другой стороны, я сумки в салон закинула, про багажник даже думать некогда было. И как рванула! Он уже стал в стекло стучаться - а у самого руки объедены и пальцев не хватает. Я как цыган стартовала c визгом - дым от колес пошел, и горелой резиной даже в салоне пахло. Митя икать начал - не остановить. Если сейчас смотреть - я вела машину туда, где было посвободнее. На набережную выскочили - там затор на мосту, свернула вправо - вот и влипла, как муха в липучку. Зажали сразу. Народ дерется, все орут, визжат. Кто-то даже стрелял, а нам и двери не открыть - только чуть-чуть можно приоткрыть, и в окно не вылезти - машины плотно подперли с боков.

Из соседней машины - черная такая большая - мужик сначала матерился, что я ему дверью в борт колочу, потом он рассвирепел вконец, у него дрались на капоте люди, ему машину стало жалко что ли, или разозлился сильно он, наверное, тоже не в себе был - выбил бутылью пятилитровой с водой ветровое стекло и полез наружу.

И его сразу ножом пырнули. Наверное, в живот - он за живот держался, когда свалился. Он прямо на нашу машину упал. Мы с Митей заткнули уши, накрылись пледом - так страшно было. Я думала, что уже страшнее не будет, плакали мы оба, у Мити истерика началась. А потом уснули - как под наркозом. Раз - и нет ничего. В момент.

Проснулись - уже темнеет. И мужик этот на капоте у нас стоит. И глаза, как у Васильева. А рядом - еще несколько таких же. Я подумала, что надо фары выключить и мотор. Наверное, правильно. Выключила все. Он сначала стоял, потом сел. А потом лег на капоте и в клубок свернулся. Наверное, грелся - капот теплый был. А мы пошевельнуться боялись, сидели тихо, тихо. Спрятались опять под плед, и я Мите тихонько сказки рассказывала, потом поплакали тихонько и не заметили, как уснули.

Проснулись оттого, что замерзли очень. Мужик с капота ушел, и других тоже было не видно. Но темно - не понять что где. Фонари светят, а у нас стекла запотели - не протереть даже толком.

Вылезти из машины - надо стекло разбивать. А куда бежать? Мы же видели, когда ехали, сколько мертвых уже на улицах было. А Митя долго бежать не может, он еще маленький. И я его тащить на руках долго не смогу - он уже большой для этого.

А главное - некуда нам бежать. Включила фары - а все мертвецы тут, рядом. Выключила свет тут же. Потом у нас зуб на зуб уже не попадал - включила печку. Мужик опять пришел на капоте лежать, но нам уже было все равно. Протопила немного. Опять укрылись оба пледом и уснули.

Вылезла из-под пледа, когда проснулась- чуть не заорала - мужик лицом в ветровое стекло уперся и на нас смотрит. Мы опять спрятались. Он сначала в стекло руками стучал - я больше всего боялась, что он их в кулаки сожмет или ногой ударит - он здоровый такой был, словно из братков, но он не догадался. Так ладонями и шлепал и все реже и реже. Видимо остывал тоже. Погода тогда была очень холодная.

Мы сидели, сколько сил хватило. А потом рядом крик какой-то был - я так думаю, что кроме нас в машинах еще людей было много, только мы одетые были тепло, плед у меня всегда шерстяной в салоне лежал - мы все же не так сильно мерзли, как другие - а ведь многие ехали легко одетыми - не в тулупе же на санях, а в комфорте на машине. Тот мужик, что у нас на капоте сидел - в одном джемпере светлом выскочил… Я думаю, что кто-то не выдержал холода и выскочил из машины. Потом несколько раз такое видели - и почти все там и остались - замерзшие-то бегают плохо. А мертвецов уже было много. Совсем близко от нас так пожилой мужчина в боковое окошко стал вылезать - и застрял. Ой, как он кричал, как кричал! А они его ели. Потом прекратил кричать - и минут через десять и мертвецы от него отошли. А он стал возиться - но так из окошка и не вылез.

Нам это было хорошо - наш сосед туда тоже отправился и на наше счастье застрял ногой между машин. Не знаю, как это ему повезло, но выдернуть ногу ему ума не хватило, потопырился, потопырился и потом стоял неподвижно, столбиком.

В общем - оставалось помирать. Единственно, что радовало - в Петропавловке часы били и колокола, а когда в 12 часов пушка бахнула - мы страшно обрадовались - значит, люди живые еще есть - раз пушка стреляет. Это нас и поддерживало.

Ночь зубами постучали, спали от холода как пунктиром. К утру не выдержала - опять машину прогрела, стало легче. Этот шлепальщик ладонями уже привычнее стал.

Не так уже боялись. Устали бояться.

А потом он и ушел толстяка есть. И застрял.

Тут нам гораздо легче стало. Во-первых: мы до сумок смогли добраться - и я на Митю напялила все, что у меня было - читала, что главное, чтоб одежда была многослойной - от холода защищает. А себе я, оказывается, набрала летних платьев и футболок. И купальники взяла. Тоже не пойму - зачем.

Во-вторых: пить хотелось ужасно - и мы попили. Погрызли, что было из еды. Ну - немного было, да и то все постное и диетическое. Оливки вот съели - у них на крышке петелька такая - открыть легко. Батон был с отрубями. Хлебцы, еще всякое такое же.

Вот я тогда очень пожалела, что у меня в холодильнике сала не было. По такой погоде - первая еда была бы. Хотя она не постная, грех вроде в пост такую есть, а сейчас вроде ж пост.

Но все равно сразу легче стало. Даже от такой еды.

В-третьих - бутыль эта пятилитровая с водой, которой сосед себе на беду стекло выбил - рядом оказалась. И я смогла ее в окошко втянуть, хотя два ногтя сломала, пока ее вцарапывала. И поставила ее так, чтоб ее обогревало, когда печка включена. Потом пили два дня теплую водичку, вкусно было очень.

А людей в других машинах я видела - но через три дня уже все они были мертвые.

Кто пытался распихать другие машины и вырваться, кто кричал, звал на помощь.

Мне повезло - я заправилась - у меня как раз значок загорелся красненький - и не успела пожечь - начнись все это парой дней раньше - оказалась бы без бензина, а так я все-таки печкой салон грела. Ненадолго - но помогало.

В туалет ходить было очень сложно. Но приспособились - сзади, за водительским креслом в пакетик - и в окошко. Запах, конечно, был, но что ж поделать…

И кофе конечно зря… Не стоит его на морозе пить…

А последние сутки дрожали как цуцики, поняли что все - конец. И стало все равно.

И утром вдруг - шум, ракеты, огни!

Мне уже глаза не разлепить - кое-как смотрю - матросы бегут. И один на меня посмотрел - глазами в глаза. Не знаю - что его толкнуло? И к нам!

И все, не помню больше ничего совершенно - очнулась - руки-ноги в простынях замотаны, лежу в обнимку с парнем голая - и на нем одни трусики. Сверху тяжелое что-то, сзади тоже кто-то горячий навалился - спрашиваю:

- Митя, где Митя???

- Все в полном порядке - спит твой Митя - чаю чайник выдул и дрыхнет.

Знаете, так хорошо стало, ну не сказать - как хорошо. Как на свадьбе! Зря смеетесь, мужчины этого не поймут никогда, они на свадьбах кислые сидят, не их это праздник!

А мне тот - который сзади привалился -

- Да что ты Рита плачешь, все ж хорошо!

А я ему: - Потому и плачу! От радости!

- Черт вас женщин разберет - говорит.

А как ему объяснишь? Я даже не подумала, что и пахнет от меня, наверное, жутко и зубы не чистила несколько дней, и некрасивая, небось помятая вся и… ну что говорить…

Второй раз родились…

Помолчали. Что я ей должен сказать? Пока думаю, она берет инициативу в свои руки.

- Знаете, мужчинам трудно скрыть свое хотение (лукаво улыбается). А у ребят было даже не желание, а уж точно - Хотение. Немалых размеров и весьма твердое. И у меня последние полгода ни одного мужчины не было. Вот положа руку на сердце - если бы Вам спасли жизнь три красивые спортивные девчонки, текущие от желания с Вами поласкаться - Вы бы устояли?

- Боюсь, что не устоял бы…

- А я и вовсе слабая женщина.

- Слабые женщины не выживают в таких условиях.

- Если бы я была одна - тоже бы не выжила. Но я была с Митей. И мне никак нельзя было помереть. Никак нельзя.

- Не боитесь, что могли чего-нибудь от курсантеров подцепить? Или зачать от них же?

- Нет, не боюсь. Я уже теперь долго ничего бояться не буду. А мальчики… Вы знаете - я ведь у них первая была. Так что вряд ли, что они больны. Ну а зачать… От таких - почему бы не зачать? (опять лукаво улыбается). Зря поторопилась силикон ставить - наверное, кормить мешать будет.

- Извлечь его не велика проблема. А к курсантерам меня вызывать не будут? У Вас все в порядке?

- Думаю, что в порядке. Я два года как донор. Там серьезно проверяли. И, кроме того, обследовалась… так что тут Вы можете не беспокоиться.

- Ну и славно. Кажется, так должен говорить хрестоматийный добрый доктор в конце нравоучительной беседы?

- В конце беседы я бы хотела сказать Вам большущее спасибо. И за себя и за Митю.

- Пожалуйста.

- И я постараюсь при первой же возможности отблагодарить Вас.

- Как курсантиков?

- Думаю, что иначе (опять улыбается) - ведь у Вас-то хотения особого не видно. Да и устраивать такие безобразия ежедневно…

Но я надеюсь, что смогу оказаться полезной - в чем другом - не последний же день живем.

- Да уж, давайте постараемся. Митю смотреть не буду - на первый взгляд у него все в порядке. Но если что будет беспокоить - я в Петропавловке.

- Спасибо. Я надеюсь - увидимся!

- Всего хорошего! Конечно, увидимся. Питер и раньше был большой деревней, а уж сейчас-то…

Званцев стоит неподалеку. В глазах - вопрос.

- Все в порядке, если она не привирает. Она донор, их действительно проверяют.

- Могла и соврать.

- Могла. А зачем? Чтоб ее потом в мешок, да в воду? Сомневаюсь.

- Если только так.

- Я вас отлично понимаю. Но если Вас интересует мое мнение - то, что произошло - далеко не самое худшее, что может быть. Ситуация и впрямь эксквизитная, но ничего ужасного не вижу. Ваши три мушкетера…

- Это вы о ком?

- О приятелях Вашего сына.

- Ненавижу этих книжных героев. И ребята к счастью на этих дурацких мушкетеров не похожи совершенно.

- Ладно, пес с ними, с мушкетерами. Как ваши ребята отнеслись к происшедшему?

- Гордятся. Не знают, как эту проходимку еще ублажить. Все ее шмотки постирали.

- Тогда тем более хорошо, что они относятся к первой группе мужчин. Это радует.

- Что это за классификация?

- Моя собственная. По отношению мужчин к женщинам после полового акта.

- Уточните?

- Пожалуйста! Первая группа мужчин после акта испытывает благодарность к женщине за полученное удовольствие. Вторая испытывает ненависть и презрение к этой шлюхе, которая добровольно дала, потому как общеизвестно, что порядочные женщины испытывают к этому мерзкому занятию отвращение и поиметь порядочную женщину можно только усыпив, оглушив, связав ну или с мертвого тела наконец, как говорил один киношный герой. А третья группа ничего не испытывает к женщинам, потому как эта третья группа - гомосеки.

- Разве что по Вашей классификации…

- А что вас так бесит в трех мушкетерах?

- Бэгэродство! Уж такие люди чести… Они дворяне, вроде как офицеры привилегированной роты самого короля. Считают себя оскорбленными, если кто чихнул или зевнул в радиусе сто метров от их персон. Дуэли, дуэли… Но при этом делают все, чтоб их патрону наставили рога, да не кто иной, как английский герцог, враг Франции номер один…

И какая у этих ублюдков честь? Да их повесить мало, вместе с их командиром…А люди ими уже считай сто лет восхищаются…

- Надо же… А я как-то и не задумывался… Действительно.

- И никто не задумывается. Раз в книге пишут - то и герой. Ладно, пошли, Вам еще к выезду готовиться.

Выезд намечается непростой и потому сумку надо собрать с запасом и походом. Самое простое набрать перевязочных материалов вдвое больше. Так вроде перед боем делали медики в Отечественную. У нас с одной стороны не должно быть перестрелки - не с кем, но запас не трет карман.

Завтракаем на скору руку и пора на утренний сбор.

Пока идем, Николаич подает идею взять с собой и медсестричку с пистолетом.

Удивляюсь такому предложению, тем более, что семья Овчинникова - четыре человека. Особой битвы не ожидается, если будут еще спасенные - все же не лазарет же. А так получается цельная врачебно-сестринская бригада.

- Слышали такое выражение 'бутылочное горло', Доктор?

- Ну, да. В смысле узкое место - где затор получается?

- Получается так. В медицине ведь такое тоже есть?

- Полно! Вон в Норд-Осте - все ресурсы столицы были подготовлены. А на важнейшем участке первичной сортировки ни одного медика не оказалось и этим занимались спецназовцы. А у них другая профессия совсем. Ждали-то взрыва, медиков оттянули на безопасное расстояние. А вместо взрыва - газ. Эвакуация поэтому тоже так же пошла через пень колоду… И вместо того, чтобы разбросать пострадавших по нескольким больницам - всех направили в Градскую. А там тоже петлю подвоза не организовали, не выдвинули к воротам пункт приема пораженных, вот им во двор и набилось в очередь триста 'скорых', получился неслыханно длинный и сложный рукав переноса пострадавших, вот больше сотни и потеряли… Так что рассказывать -то можно долго.

- Ну и хорошо.

- Да мне-то только легче. Тем более - толковая она, опытная, так что не вижу причины спорить. Если согласится, конечно.

- А что ей еще остается?

Сегодня утреннее собрание начинается по-военному точно: ровно в девять часов две минуты. Чай явно становится традицией - и отлично. Не успеваем хлебнуть по глотку, как воспаряет наш импозантный мэтр и прочувственно - как ведущий церемонию в крематории - говорит о том, что вчера погиб смертью храбрых наш соратник и мы должны почтить его память…

Овчинников, не удержавшись от тонкой усмешки, заявляет, что память мы уже почтили - еще вчера.

За исключением тех, кто не соизволил.

Мэтр возмущенно отвечает, что ему никто не сообщил.

- Разумеется. Отговорки своей лени и невнимательности можно всегда найти. Тем не менее, мы уже почтили память своего товарища, и Вы тут уже опоздали. То, что Вы убываете в Кронштадт, Вы тоже не знаете?

- С какой стати я должен туда отбывать???

- Объединенным командованием Вы назначены переводчиком в команду мортусов.

- Что это все означает????

- Тридцать итальянок - феминисток приступают к работе в качестве вспомогательной похоронной команды. А Вы назначаетесь к ним переводчиком.

- Никогда не поверю, что они вызвались это делать добровольно! Это грубейший произвол! Они иностранные гражданки. И даже если они все свихнулись - я не собираюсь быть у этих могильщиц переводчиком!

- Знаете, Вашего согласия никто и не спрашивает. В соответствии с Законом РФ 'Об обороне' в случае чрезвычайной ситуации я, как старший воинский начальник имею право мобилизовать для выполнения насущных нужд любого. Вот Вы - как раз тот самый любой.

- А если я не подчинюсь???

- Вам разъяснить, что такое 'неисполнение приказа в военное время'?

- Никто не объявлял, что у нас сейчас военное положение! И я не военнообязанный!

- У нас сейчас военное положение. Можете ли Вы это опровергнуть?

- Могу!

- Нет, не можете. А я могу отдать приказ выкинуть Вас за ворота. Михайлов, твои люди выполнят этот приказ, или нет?

- Выполнят, причем с удовольствием. Нам тут дармоеды ни к чему - каждый килограмм еды не из воздуха берется.

- Я буду жаловаться!!!!!! Вам это с рук не сойдет!!!!

- Разумеется. Вот сейчас отбывает 'Треска' - получите командировочное удостоверение у моего секретаря - и езжайте. Да, кстати - итальянки еще не в курсе, что они добровольно взялись за работу похоронной команды. Вам вменяется в обязанность их убедить проявить, как говорилось ранее, высокую сознательность.

- Это тем более возмутительно!!!!

- С завтрашнего дня вводится карточная система на территории острова Котлин. Так что либо Вы и Ваши феминистки начинаете работать - и получаете рабочую карточку, либо у вас будут карточки иждивенцев… А, я забыл, что Ваши предки во время войны служили в 16 Украинском фронте, защищая Ташкент и наши питерские нюансы Вам незнакомы… Говоря проще - лучше Вам убедить тальянок.

- Я…

- Михайлов, покажи сеньору переводчику дорогу к 'Треске'!

Мы, в общем, и раньше знали, что Михайлов может быть грубым, так что дальнейшее не удивило. Собственно все уже описано Гашеком в эпизоде общения сапера Водички и венгра Каконя. Разве что Михайлов еще вернулся взять бумажку командировочного удостоверения…

Особенно веселиться Овчинников не дал - и собрание покатило по рельсам.

У меня информации не густо - сообщаю количество пациентов, отмечаю обострение хронических болезней и прошу тех, кто еще не взял витамины - выполнить это. Под занавес показываю косынку - эта из НАТОвских запасов, черт ее знает, как к нам попала - треугольный кусок особо прочной чисто синтетической ткани, знакомый многим нашим людям - тем, кто постарше - как женский платок, кто помладше - как бандана. Только поболее эта штука, чем бандана.

Михайлов тут же встревает с требованием провести занятия с личным составом по применению этой косынки. Овчинников выносит вердикт - и я себя поздравляю с тем, что любой забывший армейское правило номер раз - 'инициатива наказуема!' получает головную боль. Теперь надо будет и занятия проводить. Правда я могу схитрить, выполнив армейское правило нумер два - 'ничего не делай сам, если есть толковый зам'.

Обучу медсестер - а они пускай передадут далее.

Николаич сообщает о том, что есть подозрения - возможно зомби начали маскироваться и прятаться. Это еще не вполне достоверно, но иметь в виду стоит всем.

Хранитель выглядит измотанным, но рапортует достаточно бодро: было 2870, пришло и доставлено иными путями - 211, эвакуировано 844 - таким образом на довольствии - 2237 человек. Продовольствием обеспечены в нормальных объемах, угрозы голода пока нет, но питание все консервированное - из флотских запасов, поэтому любое поступление более свежих продуктов, особенно овощей, фруктов и так далее - приветствуется. Также ведутся работы по благоустройству территории - в неподготовленных к проживанию помещениях уже никто не размещается, но, разумеется, и комфорта особенного нет. Из Кронштадта доставили ДДП - мобильную душевую установку на автомобильном прицепе, если все будет в порядке - то с завтрашнего дня будет работать баня. Это встречается радостным гулом. Раздаются вопросы - где будет баня? Отвечает - в районе Государева бастиона. Ванна-кухня уже не так потребна, как в первые дни, когда у нас надо было кормить четыре тысячи человек, поэтому она перейдет на обогрев воды - ДДП маломощна и одна не управится. Возникает проблема с дровами - есть мысль добыть дрова в Зоосаде - там спилили много деревьев, так что этим можно воспользоваться. Но упирается в недостаток грузового транспорта. Нужны грузовики.

Начвор краток и лапидарен как древний спартанец. Сообщает, что теперь на вооружении в Крепости есть 6 бесшумных АК с боезапасом (ага, вычтя наши три ПБСа получаем еще три добытых в недрах Артмузея. И АК откуда-то взялись…), а также о том, что пока работа по приведению в боеготовность ДП приостановлена из-за переключения на производство защитных костюмов.

Выступление Михайлова пестрит паузами. Надо полагать, это результат включения внутреннего цензора. Ну не звуки же 'Пи' ему издавать, а ругаться видимо охота. Речь идет о том самом вчерашнем выступлении недовольных. Выглядит забавно:

- Работать… не хотят… видите ли…, а претензий… вагон с маленькой тележкой!…

- Но может там есть профессионалы, которых мы не можем здесь обеспечить работой? Программисты, атомщики?

- Ага!… Программисты!… Языком они работники!… Руками ничего не умеют. Принципиально.

- Но ты ж им давал сроку сутки - определиться.

- Давал. Жду, как они… придут. Беда-то в том… Что те, кто бузил и подбивал… не придут. Они за спинками привыкли… сидеть. А придут дурни… мать которых… не научила в детстве думать…!

- На здоровье. Глядишь, кто другой умнее станет.

- Возражаю! Эти кретины там так нагадят, что потом не расхлебать будет. (Николаич голос подал)

- Да много ли беды от десятка идиотов?

- И от одного беды может быть столько, что потом ротой не расхлебать.

- Мы за ними присмотрим. Пока будем дрова собирать - охрана и приглядит.

- Ага. Они частью сдохнут, частью сбегут. Попутно устроят гажу мазелиновую, походя…

- Так что нам заградотряды выставлять?

- А неплохо было б. Потому как в обязанности заградотрядов было и не допускать малолетних романтиков на фронт.

- А что прикажете - работать они не хотят и не умеют. В гарнизон идти или еще как-либо служить - свободолюбивы слишком. А кушать хочется вкусно и обильно. И?

- Что - и? Но посылать их в дело… Это ж не компьютерные стрелялки играть.

- Раз у тебя нет ничего внятного - то поступаем, как запланировано.

- Ну, хотя бы баб детородного возраста не пущать и парней лет до 25.

- Вот-вот доктор - это и есть фОшизьм - ограничение свободы воли, действий и упор на чисто биологические элементы в противовес духовному.

- И расписки возьмите, хотя бы. Типо: в случае моих неудачных действий поставивших под угрозу чужие жизни - отвечаю жопой.

- Это как так?

- А пятьдесят палок по тупой сраке, чтоб голова лучше думала.

- Да ты Михайлов еще хуже сатрап… Нет уж - предупредим, расписки пожалуй пусть пишут - но без палок и ограничений. Насрут разок себе в штаны - потише себя станут вести. А то доиграемся до эсэров и анархистов… Хотят свободы - пусть получат.

На этом дискуссия сворачивается.

Начарт сухо сообщает, что у него без изменений. Отремонтировали станки у старинных орудий. Людей для выезда выделил. Все в штатном режиме.

Званцев тоже краток - доставлен груз из бракованных сигнальных патронов - вышел срок годности и видимо хранились не лучшим образом - картонные гильзы раздуло как раз там, где размещается таблетка. По его мнению можно эти боеприпасы утилизировать - таблетки ракет использовать при зачистке в подъездах, а порох дымный - отдать начарту.

Сапер торопится и потому очень кратко тоже информирует - сегодня при поддержке гарнизона и патрулей комендантской службы взялись за раскулачивание стройки напротив 'Летучего Голландца'. Нашли четырех живых строителей и живого сторожа запершихся в балке и теперь активно вывозят оттуда с территории стройматериалы - много железных конструкций, бетонных блоков, а главное - есть строительная техника на ходу, что особенно ценно. Просит извинить - надо идти - свой глаз - алмаз.

Последней говорит дама из Монетного Двора - из колец и перстней сделали четыре перчатки на левую руку - и показывает одну из них. Очень что-то знакомое - точно, была такая мода у богемы - на каждую фалангу пальца по перстню, перстни сочленены друг с другом и получается такой залихватский напалечник из ажурного металла. А монетодворские еще и со вкусом это все сделали - плюс добавили наладонники, не позволяющие укусить ребро и тыл ладони. Красиво сделано. Ну точно - узнаваемо. А укус такая боевая рукавичка выдержит. Опять же и краги укреплены металлом. Блестит со страшной силой - но явно не серебро. Перчатки передает Овчинникову. Но вид при этом такой - словно герцогиня снизошла к дежурному, нет не лакею, но и не герцогу.

Овчинников подводит итог:

- Бронегруппа из двух БРДМ с автобусом выдвигается по маршруту - Сытный рынок, Финляндский вокзал, Калининская площадь, проспект Металлистов. По возможности - держаться у Невы - тогда возможна поддержка с воды - катер со стрелками будет сопровождать. 'Хивусы' подойдут через два часа - в случае нештатной ситуации помогут организовать эвакуацию.

Задачи - разведка обстановки. Уточнение возможности получения матсредств и продуктов. Нахождение подходящей техники - в первую очередь грузовой. Вывоз обнаруженных спасенных. В составе группы будут дополнительно включены автоматчики из гарнизона и три свободных водителя. В случае обнаружения подходящей техники таковая будет присоединена к колонне.

Вопросы?

- У меня на периметр и людей считай не останется - одна группа на стройке, другая в Зоосаде, третья с разведкой. - отмечает Охрименко.

- Комендантские помогут.

- Так и их не полк… А мои еще и баню оборудуют - саперы-то все на стройку считай побиглы.

Мне кажется, что Охрименко нудит по старой армейской привычке - если уж припахали, так хоть выцыганить что полезное взамен, пока начальство в тебе нуждается. Но Овчинников сам не лыком шит. Та же старая школа, так что отвечает начарту хитрым взглядом и заканчивает собрание.

По дороге встречаюсь с медсестрой Надеждой. Собственно говоря, она уже идет с сумкой к автобусу, так что приглашение сугубо формальное. Признается, что устала сидеть взаперти - проехаться посмотреть, что в городе творится очень охота.

У автобуса крутится несколько человек, включая Вовку. Проверяют технику перед выездом. Спрашиваю Надежду - завтракала ли? Отвечает, что да, все нормально.

Бегу завтракать сам. Пока перекусываем какими-то паштетами в мягких баночках из толстой фольги с теми же хлебцами, Дарья говорит, что кончилась картошка и лук. Раз мы едем на рынок, то может, спроворим для себя самих?

- А жизнь-то налаживается - хмыкает Ильяс. Мужички на рынок собрались, заодно картошки прикупить. Впору список написать, как моя мне всегда пишет - не помню больше двух покупок…

- Налаживается, налаживается. Михайлов жалился, что в каждом закутке любовь крутят. Нашу кассиршу подловили вчера с патрульным.

- Какую кассиршу? - подпрыгивает вологодский Серега.

- А, заволновался - ухмыляется Николаич - нашу, я ж сказал, а не твою. Милку поймали. Ведь вроде весна, март. Положено любовь крутить.

- Милку? Так она как кошка - только март у нее круглогодичный.

- Кстати, а куда кошка Мурка делась? Я ее давно не видел.

- Да никуда не делась, только теперь она все время у рыболовов трется - оказывается, она рыбу свежую любит. А может фенолы с бензолами в свежей рыбе. Но теперь она все время там с этими рыбаками.

- Как же она босыми лапками на льду?

- Ага, щщазз - будет она на льду сидеть - ее рыбаки на коленки пускают. Так вместе на поплавок и смотрят.

- Ладно, спасибо хозяйка - гоп - гоп - пора ребята.

Обвешанные оружием мужики спускаются во двор. Николаича что-то беспокоит и потому каждый тащит по три ствола с боеприпасами - пистолет, дробовик и ППС - кроме как у снайпера Ильяса СВТ. Андрей остается в расположении - я уже убедился, что ему нож острый подниматься по лестницам, к тому же он пообещал Демидова довести до качественной стрельбы и даже поспорил с Вовкой на шоколадку.

Демидов, 'негрильный бибизян' встречает нас у машины. Он довольно громко и почему-то страшно гнусаво распевает какую-то очередную шнягу из шансона. Прислушиваюсь поневоле.

- Я себоддя дачебал с дебушкой дубибаю…

- У тебя что, насморк?

- Ты чо! Это такая пацанская песня.

- А! Я-до дубал, чдо у дебя дасборг - от либодада.

- Какого еще лимонада?

- Из чибодада. Дашел чибодад с дибодадом - и дасборг!

- Прикалываешься?

- Еще чего. Прикол - это злая шуточка над зэком - новичком в камере. А я просто шучу.

- Эта, а зачем шутят над новичком?

- А посмотреть - как он ориентируется в ситуации. Пролопушит - будет ему худо.

- Вон как…тебе магазины набить надо?

- Не, спасибо. У тебя сегодня и так работы куча будет.

- Это какой? Ракеты потрошить?

- Ага.

- А мы уже - Николаич сказанул - мы полста зачинок и надыбали.

- Каких зачинок?

- А во! - Демидов вытягивает из кармана куртки грубо отрезанную верхнюю половину патрона от сигналки с примотанными скотчем к донцу ракеты спичками.

- И работает?

- А то! Кинуть?

- Тут же кругом люди и машины, подпалишь кого!

- Да лана, я ж не тупарь, усекаю.

- Ну ладно, уже зовут, счастливо оставаться!

- Зря меня не взяли!

- Еще наездишься!

В автобусе неожиданно много народу, снаружи и не разглядел. Окна никто не мыл, видно сочли, что такое тонирование рубероидом меньше привлекает внимание, поверх наварили сеток и полос. Тут эстетики никакой - сделано грубовато, но с виду надежно.

Вид у обычного китайского автобусика стал каким-то постапокалипсичным, голливудским, в решетках и грубых подпалинах от сварки… Здороваюсь с мужиками - если нам повезет, то они вернутся на грузовиках. За руль устраивается Вовка. БРДМы сегодня ведут в дело мужики из Артмузея, которые их чинили. На головном бронике покатит Николаич и Сергей - за пулеметом, второй примет в себя Ильяса с винтовкой в жестком крепеже башенки и Сашу. Проверка работы раций. Работают. Даже у меня, хотя я с этой бесовской техникой не очень-то дружу.

А вот Дима-опер устраивается на переднем сидении рядом с Вовкой. Мужичок, которого он согнал, бухтит, но затыкается, когда ему в понятной и доходчивой форме объясняют, что стрелок спереди полезнее второго водятла. К тому же Дима знает этот район - и тир тоже сугубо его наводка.

Автобус выкатывается из ворот, забирается на горбатый Кронверкский мост - и останавливается перед разворошенным муравейником. Саперы развернулись во всю мощь, мало того, сейчас в их игрищах участвует здоровенный гусеничный кран. Видимо решили узел обороны моста сделать циклопичным. Подозреваю, что как только вычерпают запасы бензоколонки - так и отодвинут там оборону, да и Иоанновский мост скорее всего разберут - пока холодно еще зомби не прут к реке, а потеплеет - не удержим.

Вовка бубнит в свою 'рацею'. Стоим, ждем. Пока стоим - звоню братцу. Отзывается сразу - говорит, что чем дальше, тем хуже. Зомби стало больше, мало того идет вспышками какая-то пальба, причем Миха и его отец как-то очень насторожились от этого, объяснить не могут почему, но сильно встревожились. Характер стрельбы истерический, по их мнению, и очень похож на перестрелку. Не было печали! Договариваемся ориентировочно на два часа - к тому времени мы должны уже быть напротив Коттеджа. Дима обещал наладить связь. Но тут проблема - водятел машины сам в рациях ни бум бум. Передаю оперу трубку, и они там бурно о чем-то переговариваются. Причем я с трудом понимаю едва ли не каждое третье в лучшем случае слово.

Трогаемся - оказывается, за разговором не заметил подхода 'колонны бронетехники'. Маленькая такая колонна. Первая машина выглядит боевито, а вот вторая непривычна глазу - из башенки торчит СВТ, что как-то странно.

Пробравшись через саперное буйство, наша техника вместо того, чтоб идти по асфальту Кронверкского проспекта сворачивает на аллеи Александровского сада. Дима, повернувшись, объясняет - надо проверить проходимость, глянуть много ли зомби у ограды Зоосада и в парке - и чем черт не шутит - возникла идея нарастить в будущем ограду парка и оттяпать себе еще кусок территории. Под огороды, например. Сейчас, разумеется, это не получится, а вот зимой глядишь и выйдет. Ну да, картошка-то с луком у нас уже кончилась…

В грязные стекла черте что успеешь разглядеть. Но что радует - мало тут зомби. Не такая толпень, как на Невском. Вываливаемся из входа в парк на Сытнинскую площадь.

Теперь смотреть в оба глаза. До этого, на инструктаже растолковали, что L - образное здание ИТМО с красивой башенкой огораживает площадь с двух сторон. Охватывает и территорию рынка. Сам рынок - здоровенный центральный корпус с различной жратвой - в одном конце овощи- твороги - а в другом - рыба и, к сожалению - мясо. Значит там живчики как минимум. Еще есть павильоны со шмотками и всякой всячиной - а с противоположных ИТМО сторон тоже буквой Г - киоски в ряд - с продуктами. Еще просили присмотреться к магазину парфюмерии и иметь в виду колледж - может там кто живой. Проезжаем мимо запертых ворот на рынок. Следующие открыты настежь. На углу автобус останавливается, а броники проезжают дальше. А неплохо так проезжают - дымина из выхлопных от них не валит. Значит, еще поездят.

Вовка поворачивается и говорит:

- Вполне возможно зачистить. Нашли 'Газель' и 'Бычок', вполне подходящие. Николаич говорит - один фургон с приманкой - и вполне за несколько часов можно разобраться.

- Беда только, что у нас нет тут фургона-ловушки. Его еще сделать надо.

- Это да…

- Мда, картошкой мы тут не разживемся.

- Точно не сможем…

И к своему глубокому сожалению никаких признаков наличия живых никто из нас не находит, как ни внимательно мы смотрим.

Сзади появляются БРДМ, объехавшие квартал. Пристраиваемся им в хвост. На квадратной Австрийской площади головной броник сворачивает вправо, и по сравнительно пустому Каменноостровскому проспекту катим к Неве, заодно отмечая большое количество мертвяков без обуви - ну да, тут же центральная Мечеть…

Ближе к Неве и зомби практически нет. Единицы в поле… Сооруженный стараниями саперов забор у бензоколонки со стороны выглядит жидковато…

Набережная. Справа сидит невозмутимая Ши-Тза. Тут машин не то, чтоб много, но как-то кучками. В одной такой кучке увяз вполне приличный с виду мебельный фургончик - 'зилок'. Рядом с ним встает вторая БРДМ, первая отходит ближе к парапету набережной. Ворочают башенками. Но ни со стороны 'Дворянского гнезда', ни со стороны Домика Петра Первого, ни даже от резиденции Представителя Президента к нам не идут зомби и не бегут живые. Тишь и гладь.

- Первая группа - на выход - говорит Вовка, отняв от уха рацию. - Там водитель в кабине, ключи стал быть на месте.

Осторожно и аккуратно из автобуса вылезает четыре человека. Вовка, опустив стекло в своей дверце, пристраивает ППС. Упускаю момент, когда в БРДМках открываются лючки и оттуда высовываются наши люди. Буднично хлопает несколько выстрелов. Те зомби, что были рядом - грязные, медленные и какие-то несчастные с виду покорно ложатся. Остается только водитель фургончика - видно как он ерзает в кабине.

С ним справляются и без нашей помощи - один из четверки открывает дверь кабины и вылезшего оттуда водителя в три пистолета кладут на месте. Ключи и впрямь оказываются в замке, только вот бензина в машине нет и похоже аккумулятор скис.

Но оказывается, что аккумулятор в запасе есть, его тут же ставят, в бак заливают канистру из трех висевших на БРДМ, и двое из четверых садятся в кабину фургона, а двое возвращаются к нам.

Трогаемся дальше, только вид спереди закрывает теперь фургон… Смотрю на Неву - там и впрямь то отставая, то выдвигаясь вперед болтается уже знакомый катер. Приятно, что уж…

- А что это за китайские собаки там стояли? - спрашивает вслух один из вылезавших

- Это не собаки, это Ши- Цза. Ши-Цза не собаки, а полульвы-полулягушки. У правого - он самец - под лапой жемчужина, у левой - самки - детеныш. Сто лет уже тут стоят. - замечает Дмитрий. - Их ставили в древнем Китае у храмов и кладбищ, чтобы охраняли вечный покой усопших владык.

- Ага, как и Сфинксы у Академии… Тоже покой фараонов должны были охранять.

- Да уж, тут теперь им самое место, кладбище с гуями охранять…

- Чего- чего?

- Гуй - это у китайцев демон-оборотень, дух умершего грешника.

- Гламурненько!

- И к месту. А как звучит! Вот вам гуй! Ни гуя нет! Гуево! Негуево!

- Огуели! Гуями обложили!

- С гуя рухнул!

- Ни гуя, ни гуя, а потом - гуяк - и гуюшки, гуюшки…

- На гуя до гуя нагуярили - выгуяривайте к гуям! На гуя выгуяривать? Загуяривайте на гуй!

- Все! Принято на вооружение!

Пока трепались - проскочили мимо Нахимовского училища, где стоял в затишке пяток пацанов в форменках, мимо 'Авроры'. Ползем медленно, передняя БРДМ расчищает старательно дорогу, распихивая в стороны стоящие как попало автомобили.

- В Нахимовском тож никого живых не видно.

- Их тут с первого дня уже нету.

- Как так?

- А клешники тогда еще тут десант выкинули и всех пацанов, кто еще был жив - тут же под прикрытием десанта и вывезли. МЧС тогда им помогали на своих галошах - как раз и заметили, что в Крепости люди. Мимо шли - попали под полуденный выстрел.

- Небось, сразу догадались!

- Догадаешься тут…

Проходим по Сампсоньевскому мосту - и мертвецов становится заметно - и сильно заметно - больше. Не мудрено - шесть больниц, куча школ - а у нас с тридцатых годов всегда рядом с больницами размещали школы и гостиницы, вокзал с его бомжами… Не толпа на Невском, но густо. Очень густо. И грустно - много мелькает грязных и окровавленных белых халатов, зеленых шапочек и медицинских костюмчиков веселых расцветок… Коллеги…

Первые признаки живых - шторы. Свисающие из окон верхнего этажа Артеллерийской Академии. Останавливаемся. Кто-то спереди пускает ракету, потом еще одну. Но никто не отзывается. Едем дальше.

Опер сидит как на иголках. Теперь вроде как он играет роль Сусанина - где-то рядом его пресловутая не то оружейная комната, не то тир. В карты не смотрит, видимо ориентируется и так отлично. Колонна отходит от набережной и мы премся в какие-то глубины не то промзоны, не то зоны железной дороги. Впереди слышна короткая пальба, проезжаем в распахнутые ворота.

Мертвяков внутри вроде нет. Выкатываемся шустро из автобуса, кто-то в темпе захлопывает ворота, закрываются они правда с трудом - очень вероятно, что передняя БРДМ боднула их рылом и слегка погнула. Вяжут створки ворот куском веревки.

Дмитрий возбужден, аж скулы побелели - видимо не зря он у ворот Крепости кого-то ждал - и так и не дождался. Как бы не оказалось, что тут придется встретиться с тем, кого ждал…

Вокруг низкие грубо сляпанные не то пакгаузы, не то мастерские. Те, кто ехал с нами в автобусе рассыпаются по двору. Кроме 'Тоёты' на спущенных шинах ничего интересного во дворе нет. Тем не менее мужики уже довольно сноровисто берут территорию - и окна и крыши - под контроль. Ильяс остался в БРДМ, Саша тоже, а вот Николаич присоединяется к нам. Дверь довольно новая, железная, но монетодворский 'консервный нож' распахивает ее шутя.

Включаем фонари, но свет внутри и так есть. Пахнет, очень знакомо пахнет. К запаху, характерному для посещаемых военными мужиками нежилых мест (оружейная смазка, гуталин, затхлость, туалет и немножко ногами для букета) - еще и мертвячинкой с ацетоном припахивает.

Замечаю на Николаиче ту самую готичненькую перчатку на левой руке. Держит ею помповуху.

Ну да мое место как всегда - в тылу.

Но никого нет. Вообще.

Пока не заходим в импровизированный тир. Явно пистолетный - тут в длину зала метров двадцать - двадцать пять. В самом конце зала - перевернутый стол. Из-за стола поднимается человек. Милиционер. Был милиционером. Сержантом.

Дмитрий выдыхает. Явно это не тот (или та) кого он боялся увидеть.

Милиционер так хорошо забаррикадировался, что сейчас не может вылезти.

- Доктор, упокой его из малопульки. Не нужно ему голову разносить - просит меня опер Дима.

Ну, отчего не уважить просьбу.

Подходим ближе.

Мертвяк поворачивается к нам и тупо пытается идти, да стол не дает.

Выстрел простой, дистанция детская.

Мертвец заваливается обратно, туда, где сидел в обороне.

Сержант успел собрать баррикаду из стола и нескольких ящиков. Тут же пустая бутыль от 'Фанты', заплесневелые пирожки в полиэтилене. Никаких записок нет. И на теле - никаких ран, мундир чистый. Только присмотревшись, замечаю забинтованный аккуратно указательный палец на левой руке. Не повезло парню…

А еще сержант собрал арсенал. Три 'Марголина' и револьвер с необычной деревянной эргономической рукояткой. Несколько пачек патронов. Голубые с мелкашками и бело-черные - с револьверными.

Дмитрий берет револьвер.

- Это что за вещь? - спрашиваю его.

- Хайдуров. Бурятский 'Кольт'. Шутка. На самом деле спортивный целевой револьвер ТОЗ - 49. В свое время намолотил кучу золотых медалей. Если никто не против - я его себе возьму.

- Бери. И кобуру на бедро, чтоб как шериф - это Николаич ехидничает.

- Спасибо.

- Получается так, что пока четыре короткоствола. А где пистолеты - пулеметы?

- А это - вон та дверца. Только - не обольщайтесь особо.

Комнатушка - обычный чуланчик. Тут она была за оружейку, отсюда покойный сержант и притащил патроны и оружие. Дима выволакивает оттуда ящик, покрытый буквально слоем пыли. Открывает.

Ничего не понимаю - внутри лежит десяток металлических прямоугольных коробочек. Сантиметров этак 30 в длину, 10 в ширину и толщиной сантиметра три. С торца вороненой коробочки торчит массивный крючок. В целом - какой-то дверной замок-переросток.

- Что это, Бэрримор???

- ПП- 90 в сложенном состоянии. Сейчас я его…вот сука, ну давай!

И в руках у опера коробчонка за несколько секунд возни с ней, разворачивается в угловатый пистолет - пулемет с плечевым упором. Прицельные приспособы поднимаются тож вручную.

- Ух ты, ЦРУшный девайс - говорю.

- На самом деле - гамно. И американский - гамно получился, и наш ответ - туда же. Но все ж пистолет-пулемет и сделан не в пример 'Аграну'.

Проверочная стрельба показывает полную правоту Дмитрия. Агрегат садит пули с таким разбросом, что диву даться. ПМ куда как лучше…

Но, тем не менее - это оружие. Метров с пяти из него и попасть можно. Опять же пендрючистое. Для тех, кто не в теме - очень можно пыль в глаза пустить.

Забираем его, а потом грузим те самые 30000 мелкашек в голубых картонных пачках - из соседнего пакгауза. Вроде, по словам Димы - конфискат.

Пока мы болтались в тире, мужики во дворе посмотрели, что в фургоне.

Оказалось - ничего. Одна запаска.

У них тут же начинают чесаться руки, набить фургон чем-то полезным.

Николаич с трудом остужает их позывы.

Обнаруживаем во дворе отсутствие одной из БРДМ - оказывается, тут неподалеку есть фирма, торговавшая бронированными автомобилями. Неугомонный старичина из Артмузея дернул туда с Ильясом. Николаич ругается на такую самодеятельность, но мы не успеваем толком соскучиться, как БРДМ оказывается у ворот.

- И как, разжились еще броневичком? - осведомляется Николаич.

- Только нас там и ждали. Как под метлу почищено - отвечает рация голосом Ильяса.

- Получается так, что вы дурака сваляли.

- Зато посмотрели. Мало ли - броневичок в хозяйстве лишним бы не был.

Рассаживаемся, трогаем дальше.

- А ведь наверное тут в этих промзонах черта косматого найти можно - тут же хрен что может храниться!

- Кто б спорил. Только вот прочесывать заманаешься. А знающих людей что-то не попадалось.

- Так ведь и зомби практически нету.

- Это и плохо.

- С чего бы плохо-то?

- Доклад докторши помнишь?

- Помню. И что с того?

- А то, там где толпа - морфа не может быть - там все по маленькому кусочку слопают, потому как больше не достанется - и разве что шустрее станут. Потому, где толпа зомбов - нам там легче будет. Без неожиданностей. Вот в таких безлюдных местах морф отожраться может - мама не горюй!

- Да лана тебе волну гнать! Может этих морфов и не будет вовсе.

- У тебя хомяки в доме жили?

- Ага, дочка выклянчила.

- Твой хомяк мог клетку сломать?

- А он в аквариуме жил. Ну, без воды конечно, сухой.

- А, чего тебе втолковывать…

Беседа двух моих спутников интересна. Морфов мы пока ни одного не видали. Кроме Валентины - да и она видела только крысоморфа и хомякоморфа. Понятно, люди не очень-то и верят. Думают, вероятно, дура-баба нафантазировала с испугу. Но я - то Валентину знаю - вот чего у нее нет, так это склонности фантазировать. Не удивлюсь, если своему ребенку она на ночь будет читать Большую Медицинскую Энциклопедию вместо сказок. Потому боюсь представить, что может человек - морф. Он может неплохо бегать, прыгать, лазать по вертикали, устраивать засады и самое плохое - грамотно охотиться… И так-то человек - самая хищная обезьяна в мире, а если еще и мутировать будет… Рассказ братца после вскрытия прозектора, тоже оптимизма не добавляет. Даже если у покойного прозектора и до смерти была толстенная лобная кость (а в медицине описаны случаи, когда лобную кость пуля не прошибала) - все равно - два сантиметра - это перебор. Значит наростил. За пару суток.

И зубы. Откуда взялись сверхкомплектные? Зуб сам по себе - сложный орган, развиваться может только из зачатков. Непонятно, в общем…

О, знакомая площадь! Калининская что ли? Казино 'Конти'. А еще тут после блокады немцев вешали - карателей из авиаполевой дивизии и коменданта Пскова тоже. Недавно по телевизору документальный фильм видел. После этого еще наши либералы-гуманисты еще громче развопились насчет жутей сталинизьмы… И что особенно поразило - я тогда сдуру в свое ЖЖ об этой казни отписал, с полным одобрением этого повешения - так ругались в мой адрес две категории мудаков - либералы и русские нацисты. То, что на совести каждого из повешенных (кроме генерала - коменданта, ясен пень, он токо приказы отдавал о ликвидациях) было минимум по две сотни собственноручно убитых РУССКИХ гражданских - а это в военное-то время в основном бабы и дети - совершенно не парило ни либералов (ну эти-то понятно - мало ли что маньяк убил садистски полтора десятка несовершеннолетних детей - это херня, а вот то, что нарушаются права маньяка и ему не дают в тюрьме смотреть 40 программ по телевизору, а всего 39 - это страшное преступление режима и жуткая несвобода), ни, что характерно - русских наци. С какого бодуна русские наци так жалели не своих соплеменников, а немцев - понять умом не могу. Особенно в связи с тем, что с точки зрении немецких наци - русские наци как были унтерменьшами, так ими и оставались… То есть немецкие наци мне понятны. А русские - ну никак…

Дискуссии не получилось, потер я к чертям всю их матерщину. А теперь и ЖЖ наверное нету и в помине. Надо будет выбрать минутку - зайти к долговязому соседу, узнать, что там в инете. Как-никак сосед ведь тоже в разведке - токо высокотехнологической, электронной - и действительно они сутками работают, качают, что могут.

- Гляди, мужики, голые! Точно голые!

- Точно! Откуда они тут?

- Ну, чего подскочили - баня тут рядом, оттуда и чесанули…

Действительно, в редковатой, но толпе зомби отчетливо видно несколько совершенно голых мужиков и баба. Видок у них мерзопакостный - возможно еще и потому, что нынче в баню молодые не ходят, а голые пенсионеры - то еще зрелище, не 'Плейбой'. А эти грязные, изрядно погрызенные горемыки еще и мерзнут куда сильнее других зомби, потому вообще не двигаются. Надо же - и в зомбомире социальное расслоение - у голого и тут нежизнь тяжелее, чем у обутого - одетого…

Тьфу. Развел хвилософию. Зато когда солнышко пригреет - голяки согреются быстро и всех одетых обставят. А вот что действительно интересно - зомби из старика по силе и скорости - хуже, чем зомби из молодых? Физическая форма у них влияет на их нежизнь? А интеллектуальный уровень? Зомбопрофессор умнее зомбобомжа? Зомбосадист свирепее зомбогуманиста?

- Странно, чего влево-то свернули? Нам же вправо по Металлистам надо?

- Вовчик, спроси чифа - куда это мы?

- Тут региональное управление МЧС - видно туда.

- И?

- Вообще-то нам бы пригодился склад Росрезерва. А МЧСники об этом должны бы знать.

- Не знают они нихрена. Их потому Змиев в черном теле и держит, что думает - они в несознанке, а они и впрямь не знают. Это ж гостайна…

- Ну, так наши МЧС - они ж низовые, пяхота. А тут - генералы. Может если и живы - так в курсе… Или там по сейфам покопаться…

- Ага. Прям в холле стоит сейф, а на нем крупно - 'Тута все Гостайны'. И открывается этот сейф ногтем…Или пинком…

- Ну, не так конечно… Но все равно о складах должны в МЧС знать. И в ФСБ.

- Ага. Да в ФСБ тебе который час - и то не скажут, потому как вообще все секретят… И что тут из складов с харчами такую тайну делать? Вот грянуло - и сидим на жопе ровно, свистим в две дырки.

- Ну, знаешь - вон про Бадаевские склады и про склады на Американских горках в Ленинграде все знали. И немцы знали. И спалили эти склады моментально… чуть не в первую бомбежку…

- Это да…

Действительно, доезжаем до Управления МЧС. Здание настолько явно покинуто, что и говорить не о чем. Правда, машин на стоянке мало. Видимо кто-то успел и уехать.

А вот зомби - много. Немудрено - сюда раненые и укушенные ломанулись ровно точно так же, как в больницы, поликлиники, военные училища и вообще - во все заведения, где есть медпункты и где могут оказать медпомощь…

Все-таки стоим несколько минут. На пущенные ракеты старательно таращатся мертвяки - их действительно даже жидковатый свет сигналок словно завораживает.

Разворачиваемся, катим обратно.

- Я вот чего не могу понять - сколько промзон проехали - а там ни работников, ни зомби. А у нас в Петропавловку сбежалась куча народу. Ну, артмузейские - понятно - старые боевые кони, у них рефлекс по тревоге в часть бежать. А монетодворские - то с чего семьями прибежали - вот проезжали 'Игристые вина' - так там и ворота настежь, значит, если кто и был - так разбежались…

- Так Доктор, Монетный Двор - это вещь в себе! Это не просто завод какой-нибудь.

У нас же династии рабочие - и поощрялось это с давних времен. И жили все рядом - вот с какой радости, например, называются Большая Монетная и Малая Монетная улицы? Вот потому и названы, что там наши люди жили. Реформаторы, надо отдать им должное, почти совсем было всех разогнали и все угробили, но как-то Монетный Двор устоял. Так что тут ничего мудреного нет - и коллектив устоялся и охрана вооруженная и крепость в крепости - куда ж еще бежать? На дачу? А там что делать? Без оружия? Без поддержки? Тут со своими спокойнее, хотя… Это сейчас мастером по металлу считается быть стыдно - все больше супервайзоры с мерчандайзерами нужны, а не слесаря - инструментальщики.

- Э, тут ошибаетесь - нам мерчандайзеры очень нужны!

- Это зачем?

- Так мерчандайзер - это вообще-то грузчик. А супервайзор над мерчандайзером - это бригадир грузчиков.

- Иопта! А зачем так мудрено-то?

- Ну, как же! Грузчик - это стыдно. А мерчандайзер - престижно.

- Тьфу, стыдоба…

- Прибыли! - сообщает Вовка.

Наши машины стоят в каком-то совершенно обычном дворе. В пределах видимости - не больше десятка мертвяков. У дверей показывается Николаич. Рискованно, правда холодрыга стоит такая, что зомби тоже не показывают чудеса шустрости. Даже через грязное стекло видать хлопья снега… Март, бнах, весна…

- Получается так, что сейчас зачищаем двор - из малопулек. Подъезд - третий, как раз перед вами. Потом командой из четырех человек поднимаемся на последний этаж - и выводим всех, кто там есть. В команду идем - я, мастер-создатель брони, опер и доктор - замыкающим. Вопросы?

- Сколько там живых?

- 16 человек.

- Откуда столько, Овчинниковых там четверо же?

- Получается так, что комендантша вполне достойна своего мужа. Тоже - гарнизон организовала. К ним все соседи с двух верхних этажей собрались - внизу-то мертвяки выход заблокировали…

Порядок действия такой - Вы Геннадий Петрович в своей сияющей броне - впереди. С двустволкой. Но стрелять только по угрозе непосредственно жизни - то есть если будет необычный зомбак.

- Морф?

- Именно. Тогда сразу бухаетесь на коленки, открываете нам директрису стрельбы и стреляете сами. Во всех остальных случаях - основной стрелок - Дима. А то у нас уши порвутся в ограниченном-то пространстве от 12 калибра повышенной мощности. Значит, Дима чистит малопулькой. Я на случчего - с калашом. Пока для меня цели не будет, кидаю зачинки. Заодно проверим их действенность. Доктор - прикрываете тыл и можете помогать Диме - сектор слева сзади на марше лестницы вверх - тоже ваш.

Вопросы?

- Не узнали - сколько внизу зомби?

- Не меньше трех.

- Ясно.

- Тогда начали.

'Марголины' отщелкали. Люди наверху предупреждены. Группа двинулась.

У 'рыцаря в сияющих доспехах' - связка электронных ключей. На четвертом дверь открывается. Аккуратно приотворяем ее, стопоря на случай если кто дернется изнутри.

Желающих что-то не оказывается, и мы двигаем внутрь.

Но рыцарь вдруг резко останавливается в проеме. Шумно принюхивается и внезапно орет в полный голос:

- Все назад! Не стрелять! Никакого огня!

Довольно шустро откатываемся по дорожке на несколько метров прочь от двери.

- Что такое?

- Газом воняет. Сильно. У них утечка. Любая искра - кувыркаться устанем. А подъезд как сдует. Я такое видел - у моей жены в Пушкине по соседству так дом взорвался. Два подъезда ссыпалось кучкой, только тряпки на ветках.

Мда… Это серьезно.

Возвращаемся к остальным. Николаич рявкает на сбежавшихся мужиков:

- Держать периметр! (Мужики недовольно, но быстро возвращаются на свои места,)

И уже к нам:

- Получается так, что можем вместо спасения устроить объемный взрыв, что ни к чему. Какие предложения?

- Из ружей выбить стекла в окнах на лестнице. Дробины и картечь искр не выбьют.

- И сколько ждать придется?

- Неизвестно - мы ж не знаем, какая там утечка. Может и сейчас неопасно. А может - рванет от души и после вентиляции…

- Сидельцам позвонить надо. Чтоб не рыпались и все электричество вырубили.

- Еще какие варианты?

- Можно их сверху вывести - на крышу. Там люк должен быть.

- А на крышу как нам выйти?

- Через крайний подъезд. В таких домах подвал не сплошняком, а секциями изолированными. Значит, загазованность не должна быть везде. А взломаем люк - вентиляция улучшится. Выдует. Тем более если стекла высадим.

- Получается так, что нашумим, тут еще на нас набегут.

- Так оно и к лучшему. Зомби из подъезда на шум подтянутся, вниз. Нам легче будет - сверху никого не окажется.

- А если окажется? Кулаками отбиваться?

- По месту видно будет. Взломаем люк на крышу - сориентируемся.

- Принято. Пошли.

Очень не вовремя вырубается телефон в квартире Овчинниковых. Дальше связь идет надежно - но анекдотично - полная молодуха с могучим голосом вылезает на балкон и начинает перекрикиваться с нами. Вот кому-то жена досталась - корабельный ревун переорет легко, не напрягаясь особо.

Внизу тем временем начинается пальба по стеклам из дробовиков, звон, грохот.

Из открытого настежь подъезда вылезают несколько зомби - отмечаю, что только трое в домашней одежде, а остальные то ли шли на улицу, то ли пришли с улицы - в верхней одежде. Что странно - хоть все они мертвы, парочка явно более свежая, чем остальные. Они что, разлагаются все-таки? Очень на то похоже…

Еще несколько бедолаг сползаются с разных закутков двора.

И оказывается несколько живых в квартирах.

Открывается окно в квартире третьего этажа - в одном из крайних подъездов. Тетка бальзаковского возраста. На балкон соседнего дома - четвертый этаж - вылезает мужик в трениках и начинает голосить. И даже на первом этаже в соседнем от нашего подъезда - девчонка - подросток, высунув голову в форточку просит помочь им с мамой..

Ор стоит - дай бог!

Николаич осматривается - первым делом - к мужичку на балконе.

- Стрелять умеешь?

- Умею! Не из чего!

- Вылезать пытался?

- А то! Там внизу их куча собралась.

- По веревке спустится сможешь?

- Я смогу, а жена - нет. Инвалид она. Слышь, помогите чутка, а?

- Чем?

- Ружье одолжите!

- И как я тебе его закину?

- А я веревочку спущу. А ты привяжешь. Слышь, я отработаю! Чесна!

- Ладно, спускай свою веревочку.

В торбочку Дима совершенно спокойно кладет свой ТТ и запасную обойму.

- Эй, в голову стреляй!

- Да я знаю!

- Ну, тяни. И долго не возись - уедем, ждать не будем.

- Ага! - мужик с сумкой исчезает в квартире.

Теперь девчонка на первом этаже. С ней все в порядке, а вот мама чего-то загоревала, сидит молча уже третий день. Поспит немного - и опять сидит.

- В квартире есть еще кто?

- Не токо мы с мамой.

- А ты что ли эмо? Прическа у тебя стремная.

- Не, это так..

- Ну, открывай окно…

Придется лезть, смотреть, что там с мамой… А я последний раз про психиатрию слыхал в институте еще, потом как-то везло без сумасшедших жить.

Подсаживают меня с энтузиазмом. Скорее даже закидывают в окно. Странно - первый этаж, а решеток нет. Квартирка однокомнатная, чистая, но бедная. Впрочем, была чистой - неделю точно не убирали - комья пыли на полу.

Мамашка сидит на кровати, замурзанный халатик, растрепанная прическа. На мое явление не реагирует никак. Попытки добиться от нее внимания ни к чему не приводят…

- Собирайся - бери, что у вас тут ценного - и поедем.

- А мама?

- Что - мама? Здесь я ничего сделать не могу. Заберем как есть. Будете готовы - зови.

Вылезаю из окошка обратно.

- И что там?

- Девчонка нормальная, мамаша в ступоре. Больше сказать нечего.

- Ладно, двинули к пути на крышу.

Двигаем. Состав тот же, все те же.

Эту дверь открывает восьмой по счету ключ в связке. Опять рутинно приоткрытая дверь. Поневоле отшатываемся - вымахнувшая плетью голая рука чуть-чуть не дотягивается до стоящего рядом гнома - рыцаря. В ответ гном лупит дуплетом в щель. Дима, стопоривший дверь ногой недовольно морщится - чудом по нему не влетело.

Николаич смотрит в щель, качает головой, потом стреляет туда дважды. Только после этого слышится шум падения тела.

- Геннадий Петрович! Не надо стрелять. Здесь - обыкновенный шустрик. А Вы еще б немного влево взяли - влепили бы по своему. А мы-то без брони.

- Она по мне чуть-чуть не задела!

- Геннадий Петрович! 'Чуть-чуть' - по-китайски - 'километр'! Осторожнее, пожалуйста. И перезарядите ружье.

- Да, конечно…

Подъезд этой пятиэтажки оказывается не таким уж и сложным - по дороге встречается еще два зомби - но обычные. В квартиру на втором этаже дверь открыта, но свистнув туда и не получив никакого ответа Дмитрий закрывает ее…

На третьем дверь приоткрыта - оттуда торчит голова той самой бальзаковской дамы. Увидев нас, дама выскакивает на площадку вся - и ее оказывается много. Она экзальтированно восторженна и нам стоит немалых усилий ее утихомирить, а до этого она кудахтает и радуется 'чудесному спасению' с такой энергией, что у нас скулы сводит, словно лимон сожрали. Идти вниз в одиночестве она отказывается, мне - как наиболее деликатному и интеллигентному из всей группы выпадает честь ее эскортировать вниз. Заодно еще приходится помочь ей тащить ее багаж - волокла она три здоровенных сумки…

Когда, сдав ее на руки стрелкам возвращаюсь наверх, чувствую, что сыт общением с этой особой по горло…

- Ну, как успехи? - иронично спрашивает Николаич.

- Феерично, феерично!!! - совершенно неожиданно для себя выпаливаю в ответ…

- Забавно, мне героиня Тэффи тож в голову сразу пришла… Ладно, двигаем дальше.

Люк на крышу заперт на пустячный замок. Гном Геннадий Петрович сносит его одним щелчком чудовищной мощи кусачек. Откидываем люк, ждем у моря погоды. Первым на крышу вылезает Дима. Отсутствует минуту, потом видим его физиономию в просвете люка.

- Чисто.

Лезем по очереди. Крыша действительно безмятежно пуста.

Добираемся до нужного люка. Даже тут на крыше - воняет газом.

- Вы отойдите вон туда и лягте ногами сюда. Береженых, знаете…

- Да ничего, мы рядом постоим.

- Мне спокойнее будет, если отвалите. Не люблю, когда кто-нибудь под руку смотрит. Нервничаю.

Отходим. Правда не ложимся, хотя прекрасно понимаем, что если бахнет - то у лежачего куда больше шансов выжить. Не знаю, чего тут больше - глупой мужской гордыни, вечного 'авося' или некоторой солидарности.

Надо заметить, что Геннадий Петрович крут - люк выламывается за пару минут без видимых усилий.

- Такой медвежатник пропал - задумчиво бормочет опер.

Открыв крышку, Геннадий возвращается к нам, таща на себе мешок с инструментарием.

- Ну, как?

- Воняет, аж нос винтом.

- Получается так, что придется часок подождать. Сейчас вызову пару из первой группы.

- Зачем?

- Да так. На всякий случай.

- А мы куда?

- Скатаемся - тут не очень далеко есть магазин 'Карусель'. Глянем что там и как и почем… А тут оставим пост на крыше и БРДМ на связи.

Едем и впрямь недолго - узнаю место - тут под боком у громады 'Карусели' присуседилась станция 'Скорой помощи'.

- Николаич, нам бы неплохо глянуть, что на 'Скорой…'

- Получается так, что думаем одинаково. Промедол?

- И он тоже. Вообще - что там есть по списку 'А'.

- Наркотики?

- Яды в целом. Ну и наркотики тоже.

- Внимание! Вижу признаки живых!

Наши машины стоят с противоположной стоянке стороны. Там, где непарадный фасад покрашенного веселенькой желтой краской здания.

Тут хоздвор крупного супермаркета. И Николаич из своего броника засек машущих тряпкой из окна второго этажа женщин. Его коробочка подъезжает поближе. Уверен - сейчас экипаж броника осматривает - есть или нет угроза. Вовку просят подъехать под окно. До этого, броник сдвигает в сторону неосторожно стоящий там пикапчик, освобождая место. Вовка аккуратно притирает автобус поближе к стене.

На автобус шустро забирается Серега. Что меня удивляет - свой пулемет РПД вологодец таскает не снимая. И тут залез на крышу как обезьяна.

Тут нас просят 'к машине'. Пока Серега там наверху общается с тетками, мужики разбирают периметр на сектора. Николаич подходит к автобусу, задирает голову.

- И что там?

- Восемь женщин - работницы 'Карусели' и двое - со 'Скорой'. Прибежали сюда, похоже, когда жареным запахло. Потом отсюда было не уйти.

- Чего хотят?

- Чего? Да чтоб забрали их отсюда. Еда у них вышла уже, одна радость, что еще тепло и сортир с водой есть.

- Понятно. Мы харчами разжиться сможем?

- Сейчас спрошу.

С правой стороны цепочки охранения неторопливо хлопает пара пистолетных выстрелов - видно гость пожаловал… Из бывших покупателей.

- Отсюда через воротца можно залезть в овощной склад. А в основном товары - в палеттах, на стеллажах. Оттуда их токо погрузчиками снимать. Но в зале тетки говорят - много мертвых.

- Хорошо, как их оттуда вывести?

- Лучше бы через окно. Они пытались выбраться по лестнице - там пара обратившихся сотрудников из мясного цеха. Очень быстрые. Опасно, похоже.

- Получается так, фаршу нажрались и пошустрели… Ясно - вот кинь им канат - пусть там привяжут. Где воротца в овощной?

- Покажут, когда спустятся…

- Ишь, хитрюги. Ну что привязали?

- Похоже - да. Я пошел!

- Давай.

Далее теряем много времени, пока Сергей деликатно обвязав веревкой очередную даму спускает ее вслед за товарками на крышу автобуса, где ее принимают на руки пара Михайловских из второй группы, а уж с автобуса их перетаскивают на стоящий рядом командирский бронник, а уж оттуда на землю - к Николаичу.

Николаич сноровисто опрашивает теток одну за другой, причем он строг и выглядит как положено герою-спасателю. Поэтому никаких отговорок нет - тетки докладывают все внятно, без женских штучек.

Получается, что мы действительно можем отсюда загрузиться овощами - и в общем сравнительно безопасно - там холодно и темно, зомби фрукты не жрут, так что есть вариант.

Меня, как грузчика Николаич отвергает с негодованием - во-первых, есть кому грузить и без меня. Во - вторых, михайловские и гарнизонники после возвращения опять сидеть на попе ровно будут, а нам еще в Петергоф переться, в - третьих у лекаря руки трястись не должны. Короче - сидеть в охране грузчиковой команды и попутно узнать у теток со 'Скорой' - что там с сейфом.

Тетки стараются выложить все, что знают. С их слов ключи были у начмеда. Спешно набрасывают план помещений - и с глубочайшим облегчением присоединяются к уже сидящим в автобусе.

Стрелять мне не приходится. Ильяс вылезший из люка бронника, лениво, и как бы нехотя, разносит головы потихоньку подтягивающимся к нам зомби из АК с ПБс. Но делает он это так молниеносно, что мне и тем троим, кто остался на периметре, делать нечего. Впрочем, ни опер, ни Вовка, ни Надежда - а именно их Николаич оставил тут - не слишком опечалены такой отставкой.

Погрузка овощей идет полным ходом. Правда и там дважды вспыхивала пальба.

Мельком глянув в ту сторону, замечаю картонные коробки и мешки-сетки, которые так и порхают из рук в руки.

Успеваем замерзнуть, когда погрузка заканчивается, мебельному фургону закрывают дверки и команда шустро возвращается к машинам.

- Николаич, что там в зале? - фамильярно спрашивает Вовка.

- Получается так, что плохо все в зале. Мертвяков полно - и шустрых тоже, вонь чудовищная и самое паршивое - видно кто-то на погрузчике воткнулся в крайний стеллаж так удачно, что эти стеллажи как домино попадали. Со всеми товарами и палеттами. Там сейчас черт ногу сломит!

Николаич в сердцах сплевывает, залезает в броник и мы катим до недалеко стоящей станции 'Скорой помощи'. Серега рассказывает, что овощи пожухли, но в дело годятся. Двери там заблокировали от зала, так что на пару приездов еще хватит. Радуется, что много нахапали коробок с яблоками - любит он яблоки, оказывается, но токо зеленые, на манер Семиренки.

В здание 'Скорой помощи' идем опять же почти все. Впрочем, все-таки тут не так много погибших - как-никак скоростники раненых везут по больницам, а не на свою станцию. Медиков всего трое попалось, остальные - из местных жителей. Поэтому зачистка идет достаточно просто. Сюрприз с сейфом - открыт и пуст.

Но тут ухмыляющийся Дима заявляет, что это не проблема. И действительно, отлучившись вместе с Вовкой буквально минут на пять, он возвращается с грязнючей сумкой. В сумке - искомые ампулы.

- Видал такое. Понял, что наркоман посетил - ну а убегать далеко, чтоб вмазать, такой не будет. Так и оказалось. Не знаю, как он ключи добыл, но покусан был добротно. Злые вы, медики. Ну, что - нибудь еще надо?

- Нет, пора возвращаться. Только ампулы к себе перекину, а то таскать такую зомбосумку… Тиф подцепить можно… Брюшной…

Уезжаем на погрузку семьи Овчинникова, став богаче на семь ампул промедола и на десять - трентала. Про себя надеюсь, что не понадобятся они нашей группе.

Во дворе все, в общем, по - старому. Разве что у БРДМ стоит и курит тот мужичок, которому передали на веревке ТТ. Его жена - полная женщина с одутловатым лицом, сидит на сумке, привалясь спиной к колесу БРДМ. Значит, сумел вылезти. И жену выволок.

Замечаю, что упокоенных добавилось.

Мужичок суетливо подбегает к вылезшему из люка Николаичу. Трясет ему руку, что-то горячо говорит. Николаич кивает и мы наконец-то приступаем к тому, ради чего собственно и ехали.

Немного хлопотно подсаживать людей в люк, но в целом терпимо. Вещей у них немного, пожилых всего шесть человек, а один человек - грудничок. Всего 16 живых душ.

Газом все же воняет. Но не так как раньше, выдуло все же холодным воздухом.

Стрелять не пришлось. Хотя перед тем, как выводить людей мы накидали на лестницу кучу мебели из квартир. Баррикада не пригодилась. Некому было через нее лезть.

Обратно ехали в жуткой теснотище. И, естественно, спасенные переругались друг с другом - детонатором послужила та самая экзальтированная дама с третьего этажа. Вот мамка девочки с идиотским цветом волос всю дорогу вела себя образцово - сидела тихонько и хлопала глазами.

Михайловский патруль на въезде подчеркнуто точно исполнил свои обязанности - проверив всех на укушенность и изложив правила. А дальше по настоянию Николаича мы с ним исполнили ритуальный акт передачи Овчинникову его чад и домочадцев с рук на руки. Суровый комендант даже слезу пустил от радости, а вот супруга и бровью не повела. И мне почудились у нее на плечах не полковничьи призрачные погоны, как полагалось бы жене полковника (а на всех офицерских женах лежит отблеск чина мужа) - а как минимум генеральские. Вполне могла бы его жена командовать пехотным каре, отбивающим штыками в нос конные кирасирские лавы… Но это я расфантазировался.

Звоню братцу - получилось из-за газа некоторая задержка в планах. Телефон пока работает исправно, уже благо. Вижу идущих по двору МЧСовцев - сообщаю братцу, что все в силе. Договариваемся о связи через час.

Знакомый уже водила отрекомендовывает нам своего коллегу - с Хивуса, носящего имя Николая Микитенко. Спрашиваю уже виденного ранее - он меня вез от Адмиралтейства - угрюмого водилу, кто был Николай Микитенко. Водила мрачно бурчит: понятно кто - спасатель. Ну, вытягивать из такого кремня информацию надо сначала каши поесть, да еще у монетодворских инструмент тягательный заказать…

МЧСники опять притащили рыбу - корюшку. Неужели скоро пойдет? А ведь уже и впрямь - конец марта, апрель на носу. Обедаем вместе - на этот раз у Дарьи ведро кулеша - каша пшенная со шкварками и жареным луком. Хорошо запивается чаем, только чай уж очень мощно душистый. На упаковке написано - с жасмином. Наверное этот жасмин был размером с баобаб.

Сходимся на том, что этим чаем можно перешибить любой запах. Попрыскал в помещении - и все. Навсегда. Хоть святых вон выноси.

Дарья очень обрадовалась тем овощам, фруктам и зелени, которые мы раздобыли в 'Карусели' и которые свалены сейчас в холодной Екатерининской куртине в виде этакого снайдерского натюрморта. А тут еще и корюшка. МЧСники скромно замечают, что им больше по вкусу кулеш оказался. Один вообще из казаков - говорит, как у мамы погостил.

А мы, отдохнув полчаса, начинаем собираться.

Дмитрий пытается связаться по своим милицейским каналам, используя свою рацию - но судя по всему - неудачно. Ну да мужик он настырный - не свяжется, так хоть согреется.

А еще получаем в команду сварщика из Монетного Двора. С портативным агрегатом и кучей уже порезанных сеток - из расчета аккурат на два УАЗа. Как только грузимся - Николаич вручает сварщику ППШ, правда с одним диском. Еще замечаю, что на другой 'Хивус' загружают кроме сеток и ящик с ППС… Выходит продолжаем вооружать своих помогателей.

- Высадим с удобством! Прямо под бережком! - говорит водитель.

- Это лишнее - лучше в трехстах метрах. И зайдите не напротив Коттеджа, а от Спортбазы.

- Это чтобы деревьями прикрыться?

- Получается так. Если выпремся на галошах такие красивые, а там кто с дудкой сидит - прищучит нас как детей. Лучше мы пешедралом. И с прикрытием пулеметом и снайпером. Тут нас обидеть сложнее будет.

- И нас?

- Нас всех - действуем-то в составе группы. Одной группы.

- Ладненько. Мы тогда крюка дадим небольшого…

Вопреки опасениям Николаича высадка проходит гладко и даже, пожалуй, чересчур гладко. Вспоминаю его постулат про то, что если все идет гладко в начале - дальше будет гажа… Ох, не хотелось бы.

Цепочка наших беспрепятственно добирается до берега, ни из зарослей тростника, ни из парка - а он тут скорее на лес похож - ни шума, ни тем паче пальбы. Через пару минут - это они, наверное, лес проверяли - там как раз Нижняя дорога проходит - появляется фигурка Саши, машет рукой.

Двигаемся - пулеметчик, я и сварщик. Ильяс пока остается на 'Хивусе'. Случчего - он со своей 'Светкой' окажет воздействие, близкое к артиллерийскому. Вторая галоша держится еще дальше.

Николаич озабочен - Серега сходил к домикам 'Спортбазы' и нашел там пару трупов. Оно само по себе и привычно уже, токо вот тут трупы - свежие, явно расстрелянные - впридачу босые и раздетые. Мужик и баба лет по сорок.

- И обратиться не успели - им и в голову стреляли.

Вообще-то мне это тоже не нравится. Да судя по физиономиям - и остальным. Дмитрий с совершенно безнадежным выражением на лице пытается все-же наладить связь с милицейской рацией на стоящем где-то неподалеку 'УАЗе'. Николаич хмуро смотрит на эту реинкарнацию 'фильмов про войну', угрюмо бурчит:

- Ладно, Сокол-Я-Незабудка, оставь свою шарманку. Телефон еще работает. Сейчас вдоль бережка не суетясь и занимаем позицию напротив дороги к Коттеджу. Пошли, смотреть в оба!

Идти непривычно, потому как замыкающим теперь идет сварщик с ППШ. Но судя по мимолетному и многозначительному кивку Николаича в мой адрес - тыл все равно на мне. Сергей со своей бандурой идет первым. Хотя в основном гляжу назад - не могу удержаться от восхищения тем, как он скользит несмотря на пулемет в руках и весь груз, причем еще ухитряется держать под контролем окрестности - и не запинаться. А вот засидевшийся в замкнутых пространствах Монетного Двора гном-сварщик запинается все время и конфузится, хотя кроме меня назад никто не смотрит. Никак у сварщика не выходит одновременно орлиным взглядом окидывать враждебные окрестности и смотреть под ноги - как только взметнет глаза героически - так ноги цепляются за всякий мусор и плавник - тут его богато накидано. Хихикаю про себя - вспоминаю практически ВСЕ фэнтези, где изячные эльфы злобно смотрят на навязавшихся в компанию неуклюжих и шумных гномов. Хотя Бильбо был не эльф, а совсем даже хоббит. Но его шум-гром от гномов в лесу тоже раздражал…

Передние пригибаются - мы выкатываемся на открытое пространство, прикрываясь гривкой берега - он тут слегка подмыт и потому прятаться за ним удобно. Как в траншейке. Открывшееся перед нами поле с редкими деревьями очень напоминает летом саванну… Сейчас снега для этого многовато. Поле аккуратно поднимается наверх - и там как изящная игрушка стоит царский Коттедж - дача многих царей, начиная с Николая Первого. Милое и очень уютное здание, очень душевные интерьеры. Практически за ним - Санкт - Петебургское шоссе. Оттуда должен приехать братец со товарищи. Очень на это надеюсь.

Николаич связывается по телефону с Мишкиным отцом - я звоню братцу. Оба отвечают. Они выбрались из морга, расселись по двум УАЗам и сейчас ждали от нас звонков. Собираются ехать окольными путями - Сашинской дорогой, а потом Луизинской. (Вот и представления не имел, что тут такие есть) Далее выйдут в Александрию - по этому непарадному окраинному парку проскочат до Санкт - Петебургского шоссе, пересекут его и так же парком сначала до Коттеджа. А потом катятся по склону вниз - прямо к нам в объятия… Если ничего не помешает.

Сообщаем, дублируя друг друга точку встречи - причем Николаич сух и точен, а мне достаточно сказать братцу, что тут как раз мы устраивали пикники с самоваром, чтоб он с завязанными глазами нашел место. Ну, теперь осталось ждать. Братец от нечего делать не отключает мобилу, комментируя то, что видит. Судя по его рассказам - в городе что-то сильно неблагополучно, поэтому они перелезли через железную дорогу и встали в захолустье - тут у петергофцев огороды и сараюшки. Людей не видали, потому как сараюшки в основном летние, а сейчас холодрыга, зомби видели несколько штук, но и те примороженные какие-то. Если б мы не появились - они бы уехали окольными путями к Стрельне, там у Михи и его соседа женщины отсиживаются в каком-то лодочном гараже…

Скопление зомби у вокзала колонна проскакивает без проблем. Парк чист и безлюден.

- Вот все и в порядке! - заявляет довольный братец - готовьте оркестр из девушек, букеты и почетный карау…Это что за нах? Тут бля комитет по встрече какой-то. Трое мудилей, двое менты… Вооруженные… (Слышно, как кто-то недоуменно спрашивает: - Исполнять? - Чего им надо? - Я встаю? - и тут же резкий молодой голос: Гонииии! Газ, батя, газуй, мать-перемать!!!!) Хряск. Сухие щелчки. Треск. Братец издает щипяще руладу сплошь состоящую из матюков. К моему глубочайшему удивлению он тут же возобновляет репортаж, но совсем в другом тоне и другими словами:

- Бляяя!!! По нам херачат!!! Прямо по машине!!! Что делать??? Сейчас вы нас видеть будете!!!

Николаич выдергивает у меня мобилу - я как-то немного опешил от такого развития событий - и резко четко командует:

- Вниз до берега - и влево к Центральному парку. Вниз и влево! За вами хвост - мы его примем - токо с директрисы уйдите!!!

- Вниз и влево, уйти с дороги, расстреляют!!! - слышу, как орет там братец.

- Там канавы, куда я там уйду - вопит кто-то в ответ.

- К парку!!!

В ответ - ворох матюков, в которых потерялось коротенькое, сквозь зубы - понял, я, понял!!!

За виляющим из стороны в сторону УАЗом из-за холма выскакивают две легковухи - одна - красная - явная кабриолетина с открытым верхом, другую вижу хуже - грязная до чертиков. Расстояние уверенно сокращают.

- Пулемет, и все кто от меня справа - первая тачка, кто слева - замыкающая. Приготовились! Огонь по команде!

УАЗ, мотыляясь по-пьяному проскакивает мимо нас, чуть не улетев при этом с дороги, преследователи - уже метрах в сорока от нас, когда Николаич вскакивает и орет:

- Огонь!

Мы со сварщиком - слева от Николаича и потому ловлю в прицел заднюю тачку. В этот момент начинается грохот и кабриолетина - по которой, похоже, и я сгоряча влупил, улетает влево, а открывшаяся вторая тачка принимает в себя все пули - мазать тут невозможно - дистанция смешная - от меня, Саши и сварщика, который, стоя во весь рост и прицелившись как на полигоне, выдает длиннейшую - на диск - очередь, поливая машину, как герань на балконе…

Хотя все происходит моментально, успеваю заметить алмазные радужные блики, которые вышедшее не к месту солнышко высекает из стеклянных брызг раздробленного лобового. Не успеваю испугаться того, что машина вылетит по прямой на нас, как ее бросает вбок, стекла еще продолжают сыпаться, а тачка уже ухает в канаву и встает почти вертикально на капоте.

- Ильяс, Ильяс - на холме если кто выскочит - сшибай!

Не вижу, но видно кто-то выскочил - сзади бемкает 'Светка'. Это получается 'Хивус' подтянулся - раз у Ильяса сектор обстрела открылся…

Серега тоже дает пару очередей туда, на холм. Одна пуля - трассер, видно как, долетев до гребня холма, она дает красивый рикошет свечкой.

- Ильяс, кого видишь?

- Никого. Один лежит, второй ушкандыбал.

- Выдвигаемся!

- Прикрываю!

Из остановившегося УАЗа вываливается долговязая фигура - братец. Зачем-то прижимает к голове красный платок. Не было у него красных платков. Он вообще платков не носит, разве токо туалетную бумагу рулоном, когда у него насморк…Что за хня в голову приходит, когда не хочется принять очевидное - братец ранен, а тряпка просто в крови. Будь это кто другой - тут же дошло бы, а так сознание слабенькими лапками пытается загородиться от очевидного - но очень неприятного факта.

Прежде, чем Николаич что-либо успевает сказать - уже галопирую в сторону УАЗа. Правда, пригнувшись, в общем - грамотно.

Братец - у него действительно из-под какой - то тряпки сильно течет кровь, все-таки скалит зубы и говорит с удовольствием:

- Дароф! А где оркестр?

- Ну тя в зад с твоими шутками! Что с тобой?

- Когда через бревно на дороге перепрыгивали - башкой стойку поймал.

- Эй, вы, трупорезы, хорош трендеть! Миша ранен! - мужик лет пятидесяти помогает выйти из машины парню в милицейской форме.

- Поссать, батя, поссать - бормочет парень.

- У тебя перевязочные - то есть? - спрашивает братец.

- Есть, сейчас тебя забинтую, в четыре руки разберемся, еще сейчас медсестра прибежит. Что это у тебя за тряпка?

- Не знаю, в бардачке валялась..

Остается только вздохнуть… Братец…

Теперь тряпку эту дурацкую вон - странно, она действительно была когда-то красной, хотя кровища хлещет и впрямь серьезно - но это и при незначительных ранениях головы бывает - есть древняя хирургическая поговорка про ранения в голову - 'Хлещет как из барана, заживает как на собаке' - ну да, кровоснабжение-то мощнейшее - потому и льется обильно и заживает быстро.

Братцу тампон к ране - рассекло кожу сильно, но это не страшно, теперь он пальцами его сам прижал, а мне - растягивать косынку. Ну, тут просто, не раз делал - прямой угол на затылке, а длинными концами - через лоб, на затылке их поверх того - прямоугольного конца перехлестнуть и обратно на лоб, где их и завязываем покрепче. А теперь хватаем за прямоугольный конец и аккуратно тянем вниз - к спине. И тампон плотно прижимается косынкой к ране. Остается подтянутый угол аккуратно заправить за перекрещенные на затылке концы - и вуаля - первого раненого обработали.

Второй еще мочится, мотыляясь в руках у поддерживающего его под мышки отца. Крови на нем не вижу - но вот сип какой-то и кашляет…Так, но не прерывать же ему процесс - минута другая, ничего особо не изменит. Что в машине? Избита-то машинка знатно - боковое стекло вынесено, в лобовом дыра и с десяток дыр сзади и с левого бока. Но заметно, что били по пассажирам и водителю, а машину старались не уродовать.

Братец тянет к себе сумку. Отдаю ему, лезу в салон.

А там сидит еще один пассажир. Еще дышит, но я бы сказал, что уже агональное дыхание-то. Спереди вроде целый. А сзади?

А сзади ему в голову прилетела не то картечина, не то пуля.

Крови немного, зато из дырки вываливается комочками розово-желтовато-серое вещество… Мерзкий у человеческого мозга цвет, даром, что самый могучий сейчас компьютер…

Пульс частит как заяц на барабане, но тут вряд ли мне что можно сделать. Разве что подвязать умирающему челюсть покрепче…

Вылезаю за сумкой. Братец уже жрет горсть таблеток - хоть и врач, но считает, что кашу маслом не испортишь. Явно сожрал сразу и обезболивающее и антибиотики…

Паренек тем временем закончил мочиться и сразу как-то обмяк. Отец растерянно оборачивается на нас.

Вместе с уже повеселевшим братцем отводим паренька ближе к берегу, усаживаем на камень.

- Куда тебя?

- В спину… в спину…

- Оружие есть?

- Пистолет.

- Отцу отдай. Заберите, ему пока не понадобится.

- Не… Не надо… Пусть…

- Не спорь, Миха! - братец довольно нахраписто выворачивает у приятеля пистолет из кобуры - отдает стоящему рядом мужику.

К нам подбегает Надежда.

- Что здесь?

- Похоже на пневмоторакс. Сейчас разденем, глянем.

- Кто вас охраняет?

- В каком смысле?

- В прямом! Стоите кучей, отличная мишень со ста метров.

- А сварщик где?

- Вам виднее, с вами же был.

- Да кто тут подберется?

- Кто угодно. Тут черте что творится.

- Все, признаем свою глупость. У Вас оружие есть?

- Один патрон в ружье и у сына три патрона. - отвечает Михин отец

- Так, держите мою машинку, рожок и вот - пачка к ПМ. Поглядывайте.

Ловлю неодобрительный взгляд Надежды - она демонстративно вздергивает плечо, на котором висит ее ППС, но дальше уже некогда - парень стремительно плошает, прямо на руках. Что совсем погано - на губах розоватая пена…

Надежда действует быстро - машет руками над головой и 'Хивус' послушно подходит к нам очень близко, насколько позволяют торчащие из снега валуны.

Ну да, опять она меня утерла - я как-то про салон 'Хивуса' забыл - а там тепло и удобно, куда удобнее, чем тут на холоде, на промерзшем валуне… негоже раненого морозить.

Сверху от Коттеджа доносится перестрелка. Несколько раз угадываю солидные очереди из РПД. И ведь действительно - наши куда-то делись, пока я тут возился. И сварщика не видно.

Когда стягиваем с раненого бушлат, уже становится ясно, что да - это пневмоторакс. Пуля - или чем там их обстреляли - прошибла обшивку машины, спинку сиденья, бушлат, китель и влетела в грудную полость. Что паршиво. Что замечательно - ранение скорее сбоку, а тут чем ближе к середине грудной клетки - тем гаже прогноз.

Но по - любому - радости мало.

Паренек кашляет, мелким таким хеканьем, потом пытается сплюнуть. Надежда шустро подставляет чистую белую тряпицу… Кровь. Кровохарканье - значит легкое повреждено точно. И дышит часто и поверхностно, как собака на жаре.

Китель уже в крови неплохо запачкан. Режем его какими-то жуткого вида ножницами, поданными водителем… Кровельные, что ли? Но китель распластывают наполы со всем, что там внизу было пододето.

Вот и дырочка, маленькая, но сволочистая зараза. Миха опять начинает кашлять - и я точно вижу, что в дырку эту подсасывает воздух, с мерзким таким сюсюкающим присвистом. Открытый пневмоторакс - воздух прет в грудную клетку не оттуда, откуда ему положено, сдавливает легкое - и то спадается, теряя объем, из-за этого сдвигается в сторону средостение и сердце словно повисает на своих сосудах, зажимая еще работающее здоровое легкое…

- Повязка Банайтиса? - спрашивает братец.

- С дуба рухнул! Ни вазелина, ни серой ваты у нас нет, да и устарело уже это.

Надежда тем временем мажет широко края раны зеленкой, я кладу марлевую салфетку на рану и Надежда, понятливо кивнув, вытягивает из своей сумки банальный полиэтиленовый пакет с рисунком какой-то бочки и еще успеваю прочесть 'дегустация ви…'

Пакет плотно ложится на мокрую от зеленки кожу. Сестра аккуратно приглаживает полиэтилен, чтоб он обеспечил герметичное закрытие дыры. Миха опять кашляет. Но уже свиста нету. Отлично, бинтуем.

Теперь аккуратно уложить раненого - как положено при такой ране - набок. МЧСник догадливо подкладывает Михе какой-то бушлат и подстилает одеяло. Миха старается лечь на здоровый бок, но тут же встречает единодушное сопротивление всех нас четверых. Нам-то надо его уложить как раз на больную сторону.

- Не… не надо… больно же… - слабо пытается спорить раненый.

- Как раз лучше - убедительно, как маленькому, втолковывает ему Надя - так ты меньше боль будешь чувствовать, поверь мне. И шок будет меньше, и сердцу будет легче…

- Вот у Нельсона было такое же ранение. - гудит МЧСник, обертывая еще сидящего милиционера одеялом. - Так его положили на здоровый бок. Вот он и умер от этого. На здоровое-то легкое - сколько сразу навалилось - и средостение давит и грудная клетка к палубе прижата не вздохнуть, и кровь подтекает внутри, давит на средостение и все вместе - на здоровое легкое. Вот он и задохся. А ты ложись, как доктора говорят - живым довезем. А там уже операционная готова - все мигом в лучшем виде…

- Точно, Миха, подтверждаю! - и братец до кучи высказался. И протягивает Михе несколько таблеток.

Начинает зуммерить переговорная штуковина. Отзываюсь. Николаич немногословен - просит медиков прибыть наверх, много раненых. Спрашиваю - брать ли братца. Ответ лаконичен - если братец работоспособен, то обязательно…

Братец говорит Михе, что мы сейчас вернемся, тот чуть не плачет - а я как на грех и его отца из виду потерял. С трудом убеждаем раненого чуть подождать - под опекой водителя. Но выдвигаться с братцем не получается - хоть и агонирующий - но у нас еще раненый. Тот, в салоне расстрелянного УАЗа.

Умирающий еще дышит. Предварительно примотав ему нижнюю челюсть, чтоб при смерти и обернувшись, рта не раскрыл, относим и второго человека в 'Хивус', где сразу становится тесно. Братец остается, мы с Надеждой возвращаемся к УАЗу. Ключи в замке.

- А может, стоило Мише промедола дать?

- Нет, у него и так дыхательная функция ослаблена, промедолом вообще обидеть ее можем до отключения.

- А трамал? У нас же тоже есть.

- Ну да, меньше угнетает. Но угнетает же. Обколоть бы местным анестетиком было б лучше. Но раз у нас ничего нету - придется ему потерпеть…

Машинка заводится сразу. Видно, что ухожена. Немного жесковатый руль, сидеть высоковато, ну да не до Москвы ехать. Въезжаем наверх, проскакиваем мимо Коттеджа, аккуратно объезжаю валяющийся на дороге труп в милицейском наряде - судя по вывороченным карманам и бумаженциям вокруг - уже обыскан.

На перекрестке - с десяток хаотично стоящих машин. Останавливаюсь недоезжая - и маячить не стоит и поперек дороги лежит нехилых размеров бревно. Видно тут братец и стал бодаться со стойкой. Второй УАЗ выделяется из кучи машин своей милиционерской принадлежностью. И вот рядом с ним кучка народа, довольно шумная.

Все-таки есть такие открытия, что, сколько бы веков ни прошло - а они не тускнеют. Вот как сортировка раненых, разработанная Пироговым. Сколько ни корячились остальные - а пришли к исполнению его постулатов. Потому как открытие это - как закон Ньютона. Или Архимеда. Ни убавить, ни прибавить.

Вот как бы я разбирался в куче раненых и на скору руку второпях перевязанных людей? А так все ясно и просто - сначала из кучи раненых выделить две категории, которые во враче не нуждаются - во-первых, легкораненых - а их половина - отправить подалее, чтоб не путались под ногами и не мешали. Во-вторых, если есть агонирующие - те, кого не спасти - тоже обеспечиваем покоем и не тратим время. Таких, по статистике каждый десятый раненый. И остается у нас две категории - нуждающихся в срочной помощи, и те, кому помощь можно отложить, но оказать надо обязательно.

Так, громче всех кричат баба с мужиком. У мужика вижу повязку на бедре, прямо поверх джинсов, кровь там, где внешняя поверхность. Сидит у милицейского УАЗа, ругается в голос, увидев нас с Надеждой, встает, сильно морщась, и ковыляет в нашу сторону. Баба измазана кровью - и руки и лицо, но перевязок нет. Две девчонки лет 10 - 12 воют навзрыд - у той, что помладше густо замотана кисть руки, на плече - наложенный жгут. Самый тихий из всей компании парень-милиционер. На плече тоже жгут, предплечье забинтовано, хотя кровь проступает через бинт, искромсанный рукав свисает лохмотьями.

Что я точно помню? А помню я что 'громче всех ругаются матом и другими словами, а также воют и плачут легкораненые. У них на это есть силы. Тяжелораненые молчат!'.

Значит надо заниматься бледным милиционером.

Надежда с ходу показывает мужику с бабой, что им надо идти вниз - к кораблю МЧС - который внизу стоит. Лихо, конечно, она этому агрегату под названием 'Хивус' польстила.

Мужик продолжает ругаться, потому как считает себя самым пострадавшим и поэтому требует к своей персоне исключительного внимания. Ага, щщщаззззз… Я уже видел, как ты шустро ходишь - ранение явно по касательной, был бы задет серьезно мышечный массив или тем более кость - хрена бы ты так поднялся и пошел. А оставить его тут - достанет претензиями до глубин души - он ведь ранен и доктор обязан проявить гуманизм, а то, что за это время пока его царапину будут йодом мазать кто-то другой дуба врежет - так на это насрать. Люди эгоистичны в массе, а уж раненые - тем более.

Игнорирую мужика, но это не проханже - он меня сильно дергает за рукав и просто требует, чтобы я обратил внимание именно на него и никак иначе. Баба тож подвывает ему в тон.

- Слушай, страдалец - тебе помощь оказана, повязка наложена. Кровотечения нет, больно конечно, но потерпишь. Иди вниз - там в салоне врач и медикаменты. Я здесь занят - извини, но им моя помощь нужнее!

- Я ранен твою мать! Видишь, я ранен твою мать! Ты что на хер, твою мать, совсем края не сечешь?

- Ты, калека недоделанный! Ты оцарапан, а не ранен. Будешь мне мешать - я тебе сам прострелю ногу как следует - и тогда буду заниматься именно тобой! Вали отсюда вниз, болван чертов и не дергай меня за рукава! Я кому сказал? Вали давай!

- Сука ты, а не доктор!

- Я еще хуже - все - пошел - пошел! Не беси меня! Сейчас тебя еще дополнительно подстрелят - добьешься моего внимания! Забыл, что тут перестрелка? Иди, давай!

От нашей перебранки есть польза - девчонки голосить перестали. Видимо злой доктор Ойнеболит напугал.

Кстати - какого хрена на девчонке жгут?

- Надежда Николаевна! Уберите лишних отсюда - нам новых ранений только не хватает! А ты, принцесса - как тебя ранило?

- У мммення ппаллеец отсттреллилло… ик… ттуттт в ммешшочке воттт… ик…

- Больше ран нет?

- Этттой мммаллло… ик…?

- Этой хватит. Ну-ка - где палец?

- У Лилллльккки… ик…

Пока разговариваю, вижу, что жгут наложен безобразно - кисть руки опухла и посинела до безобразия же. Осматриваю девчонку- внешне состояние удовлетворительное, не ниже. Напугана, конечно, но ничего страшного. Потому жгут долой - толку от него нет - и прошу Надежду и эту парочку отправить вниз.

Теперь милиционер. Вот ему точно плохо. Белый, холодный пот на его лице глазом невооруженным видно.

- Кости ему надо совместить правильно! - авторитетно заявляет мне в затылок все еще пасущийся тут мужик.

- Вы кто по специальности?

- Я? Экспедитор!

- Медицинское образование есть?

- Нет, но я телевизоре видел.

- Слушайте, если вы немедленно не уйдете туда, где сейчас сборный пункт раненых - в судах МЧС - я вас буду лечить только урино- и копротерапией! И от других врачей добьюсь того же!

- Так я ж помочь хочу!

- Внизу - на берегу ваша помощь будет уместнее. Все - вниз, на посадку.

- Я…

- Тебя пристрелить, чтоб понял? - рявкает сзади Надежда мужику в ухо.

Мужик подпрыгивает и, наконец, сваливает вместе с девчонками.

- Ильяс, видишь группу из четырех человек?

- Вижу. Отработать?

- Нет, ты что, это спасенные. Двое ранены.

- Принято. Не отрабатывать.

- Сопроводи. Чтоб никто не обидел. Я имею в виду: не бегай туда сюда, а огневым прикрытием.

- Понял, не деревянный.

- Куда делись мужики - этот, сварщик и второй - из первого УАЗа.

- Сварщик рванул за нашими на холм, еще до того как вы туда поехали, а мужик с УАЗа - после того, как вы раненого сюда потащили - второго, с обвязанной головой - побежал к Центральному парку. Прямо вдоль берега.

- Куда ж его черти понесли?

- Вот уж извини, не в курсах…

- Ясно, связь кончаю…

- Буякши, хи - хи -хи..

Теперь что у парня с рукой. Надежда уже дерет ножницами рукав - аж треск стоит.

Парень прикрывает глаза и вроде собирается потерять сознание. Роюсь в сумке - одноразовый шприц. Ампула промедола. Теперь одно соединить с другим - и в ляжку. Готов. Будем надеяться, что шибко инфекции я ему не занес.

- Эй! Земляк! УАЗ на ходу?

- А?

- Ты тут не помирай - все равно не дадим - УАЗ на ходу?

- На ходу…

- Можем сейчас на нем вниз съехать?

- Можем… Бензина нету…

- Что, прям тут кончился?

- Ну да, тут… Я мотор не выключал… Он чуток поработал - и заглох… Этот пидор по нам очередь дал, а завести не смог…

- Какой пидор?

- Этот… мент - он нас остановил…

- Сколько тут всего было?

- Этих?

- Да, этих.

- Трое… Двое ментов…

- Всего трое?

- Ага.

- Я закончила!

- Надежда, как подбинтуем или перебинтуем - на Ваш взгляд?

- На мой - подбинтовать и хорошо будет.

- А жгут?

- Давайте проверим.

- Хорошо, распускаю.

Смотрим на повязку. Кисть руки розовеет, а вот кровищи на повязке не добавляется. Надежда добавляет еще бинта сверху, а я тем временем стягиваю с раненой руки часы - они хоть и на растягивающемся браслете - но на раненой конечности лучше не оставлять всяких колец, браслетов, часов - отечет - хрен снимешь и можно получить на ровном месте отмирание тканей. Был у меня пациент - с ожогом и ботинком, на обожженной ноге. Успели снять этот чертов ботинок по кускам, еле успели, а то потерял бы пальчики - уже цвет был у них очень гадкий, когда освободили…

Иммобилизовать бы руку - очень похоже, что уж одну-то кость пуля поломала. А может и вторую тоже - без рентгена не скажешь. Шин у меня нет. Разве у МЧС спросить? Или тут какую-нибудь ветку - доску поискать…

- Что вы озираетесь?

- Дощечку ищу, для иммобилизации.

- Да бросьте, даже если и найдем - то грязная же будет. Выщелкните из запасного магазина патроны - и прибинтуем. В самый раз по длине будет. И на косынку.

- Вот бы не подумал.

- Доводилось так делать. Уж чего-чего, а пустой магазин найти было проще, чем шины - Надежда улыбается и подмигивает.

Горсть ТТшек ссыпается в карман, магазин от ППС прибинтовывается к раненой руке, сама рука под прямым углом согнутая в локте берется на косынку.

Начинаю приподнимать парня. С трудом, но идти может. Потихоньку тащимся туда, где оставили возле бревна УАЗ. Надежда тем временем прикрываясь машинами отходит сзади, на всякий случай глядя, чтоб нас, убогих, никто не обидел.

- Ильяс, возвращаемся.

- Как говорится - вэлкам.

- Ничего нового?

- Водилы с твоим братцем собирают трофеи с битых машин, раненые токо что добрались. Мужик уже до меня докапывался - послать пришлось. Ну, болтливый…

- Это он после ранения раздухарился.

- В курсе. Эйфория, называется.

- Она самая.

Аккуратно скатываемся вниз. Осторожно добираемся с парнем до 'госпитального' 'Хивуса'. А салон - то уже и заполнен. Миха вроде дремлет. Агонирующий все еще дышит. Остальные расселись по лавкам и смотрят - что скажу…

Связываюсь с Николаичем.

- Раненые готовы к эвакуации. Что у вас?

- Прекратили преследование. Одного добили. Второй утек. Сварщик с вами?

- Нет, он же за группой побежал.

- Черт…

- И этот, Михин отец тоже утек - побежал в направлении Центрального парка.

- Да что же это за балаган-то с самодеятельностью! Ладно, его телефон у меня есть - уточните - вроде бы сварщик на связи был с МЧС - они с водилой нашего 'Хивуса' точно по мобиле разговаривали.

- УАЗ наверху - без бензина.

- А тот, что до берега доехал?

- В дырках, но полностью исправен. Плавучий госпиталь можно отправить в Кронштадт?

- Можно Машку за ляжку…

- Ясно. Разрешите отправить.

- Сопровождать кто будет?

- Считаю, что водителя и врача из спасенных хватит.

- Отправляйте.

- Они сейчас трофеи собирают.

- Гляньте, то они надыбают. Если что ценное - отбирайте.

- Принято.

- После того, как отправите - возвращайтесь сюда, на перекресток. Мы сейчас уже там будем.

- Что, кого-то зацепило?

- Нет, все целы, но пара стрелков лишними не будут. Подозреваю, что убежавший к нам гостей притащит. А нам тут есть на что внимание обратить.

…

Виктор проснулся как-то сразу. В бункере тяжело пахло кровью от сваленных в углу мешков. Припахивало еще чем-то, не очень аппетитным, но Витя предпочел этого не замечать. Ирки уже не было рядом и, высунувшись из люка, он увидел, что она ковыряется в том мясе, которое они не успели еще срезать с костяка.

Вчерашний азарт кончился, начался отходняк. К тому же удачливый охотник отчетливо понял, что скоро станет тепло и все эти мешки с десятками килограммов мяса, на которое ушло до черта соли, сахара и приправ - придется банально закопать, потому что протухнет солонина.

Вяло ковыряясь ножом, который вертелся в одеревеневшей после вчерашней работы руке, Виктор лихорадочно думал - что делать? Чернышевский нафиг, с Белинским - мелькнуло у него в голове.

- Ирк, что скажешь, как нам лучше мясо сохранить? - неожиданно спросил он подругу.

Ирка сдула прядь волос - но та осталась на месте, прилипнув к потному лбу - и незамедлительно сказала:

- Я считаю - ледник надо делать.

- Ледник?

- Ну да, погреб со льдом.

- Откуда я тут в лесу погреб возьму! Да еще со льдом!

- Погреб придется вырыть. А лед привезем - тут же озерцо есть недалеко.

- Хренасе, недалеко! Пять километров бездороги.

- Ну, иначе не знаю…

Набив еще пяток мешков - причем Витя краем глаза увидел, что Ирка сыплет соль и прочие приправы, явно страдая, он понял, что не верит подруга, что это мясо будет съедобным… А работа мясника - хуже чем у грузчика оказывается… Жиловщик это называется вроде… Рука уже как чужая. Не хватает по своему мясу секануть… На мясокомбинатах - то перчатки кольчужные выдают…

Ничего другого, кроме как ледник так в голову и не пришло. Взяв лопату, Виктор опять задумался - где его рыть. Если рядом с бункером - мухи задолбают. Запах уже есть, вряд ли ослабеет. Оттартать мясо подальше - тоже нюанс - опять значит грузить, а перекидывать эти мешки снова очень не хотелось.

Опять же неизвестно, что за зверье полезет…

Виктор отошел метров за двести и в теньке на склоне холмика наметил контуры квадратного погреба. Воткнул лопату в землю и начал рытье…

Через час он незначительно углубился в землю, но уже взмок. Еще хорошо, что с этими чудиками таскался - подумал Витя - если б не коп - уже сдох бы с непривычки, а так куда ни шло. До вечера яму вырою. Доски есть - они сырые и гнутые, но тут пойдут. Значит, еще колы вырубить для распора. И за льдом. Лед можно будет бензопилой резать…Правда можно вместе с бензопилой под лед улететь - хреноватый сейчас уже лед… А везти на чем? В мешках в УАЗе? Засру весь УАЗ… Сани бы надо…

Тут он немного опомнился. - Какие нахрен сани? Еще лошадку, конюшню, баньку, сарайчик с амбаром, хлев с коровкой и свинкой, курятник… Это ж бля цельный хутор строить… Домик в деревне… А Ирка уже мечтала вслух о бане… Чистоплюйка. Не, из города все эта поеботина смотрелась куда как симпатичнее, романтичнее и героичнее…

С трудом сплюнув - рот пересох - Виктор прошелестел сам себе - Перекур!

Воткнул лопату и пошел к Ирке.

Боевая подруга билась насмерть. Видно было, что у нее тоже руки болят, но она свирепо шипя сквозь зубы, пластала и пластала куски мяса.

- Погодь. Давай хоть чаю попьем.

Она обернулась, посмотрела как-то нехорошо и ответила:

- Если сейчас оторвусь от этого занятия - потом уже не смогу взяться. Пальцы не гнутся и руки болят сильно.

- Хрен с ним. Мы всяко полтора - два центнера уже накрошили. Больше не осилим. Да и соль еще пригодится.

- Да жалко же… Когда еще повезет.

- Живы будем - повезет. А так я скоро сдохну. Руки отваливаются.

- Ладно. Чай на дрючке вскяпитим?

- Ага. В бункере-то жару устраивать не охота.

Попили чаю, вскипятив его на костерке - пока Виктор делал бункер и закладки - тайники тут разбивался лагерь из палаток. Теперь тут осталось кострище с рогульками да шалаш - склад бракованных досок и другой строительной всячины.

Прикинули, что делать дальше.

Получалось, что надо копать - и никак от этого занятия не открутиться. Все тайники - закладки еще были полными. Пустой - на всякий случай - Виктор сделать в то, спокойное время не догадался.

Прикинули объем солонины. Прикинули, как ее размещать, чтоб переворачивать было можно. Прикинули, сколько надо будет привезти льда.

Немного ужаснулись объему работы…

И пошли копать. Виктор - ледник, а Ирка - яму под недогоревшую требуху лося.

…

Водила 'Хивуса' действительно знает номер телефона сварщика. Побурчав насчет расходов звонит, но безуспешно. Занято - и все тут. На всякий случай записываю себе этот номер. Заодно обмениваемся номерами с водителем. Смотрим - не осталось ли на галоше чего-либо, что понадобится нам здесь. Но все наше добро - на второй галоше, той, которая сейчас стоит поодаль и винтовкой Ильяса контролирует весь склон парка.

Спрашиваю - когда собирается связываться с Кронштадтом? Водила обижается всерьез - он уже предупредил о наличии раненых, уточнил какая нозология будет им доставлена. Не ребенок, дело свое знает.

Машины уже они осмотрели, собрав все, что подвернулось - и сейчас тараканят трофеи на свои галоши. Невелики трофеи, честно говоря. Слили бензин, сняли аккумуляторы, разжились домкратом и парой огнетушителей. Какая-то одежка, одеяла - замечаю, что лежащих на полу 'Хивуса' раненых заботливо укутали потеплее.

Интерес представляют разве что стволы и боеприпасы.

Стволов с десяток - три ПМ, два охотничьих ружья - помповушка и автомат, пара АКСУ да два 'Кедра'. Патронов разного калибра ко всему этому - несколько магазинов, пачек и вроссыпь.

Предложение поделиться не вызывает восторга, но тем не менее готовы к этому.

Вопрос один - как делить.

С моей колокольни - не шибкое сокровище все найденное.

Звоню Николаичу.

Думает несколько секунд.

- МЧС и так ящик с Судаевыми получило. По уму - они даже не стреляли. Там к 'Ксюхам' сколько патронов?

- Эээ… Три рожка и еще десяток врассыпную.

- Тогда им АКСУ отдайте и помповуху. И то жирно будет.

- ОБЕ АКСУ?

- Обе.

- Принято. Обе АКСУ и помповушку.

Подходит братец. Жует чего-то. В руке - полупустой полиэтиленовый пакет.

- Мы еще там немного харчей нашли. Делить тоже?

- Да ладно, вам нужнее. Токо не напирайтесь сразу-то.

- На всех поделить - совсем смешно. Тут и одному-то мало будет.

- Ну, двигайте. За агонирующим приглядывай.

- Само собой. Там, говоришь, операционную готовят?

- Ну да. Так что еще и тебя припашут.

- Разве что как сильно нерасторопного ассистента.

- Ты ж хирургией увлекался?

- На четвертом курсе. Так что шить отвык вовсе.

- Ну, живы будем - сегодня на семинаре встретимся. К слову - помыться не забудь - там у них даже ванна есть.

- Пахну?

- Не то слово.

- Это из-за того, что в морге сидели.

- Ага. А так от тебя розами и амброзиями пахнет обычно. Пока не уехал - может нужно что?

- Нужно. Патроны к ПМ у тебя найдутся?

- Вот, последняя пачка.

- Последнюю - то вроде не отдают?

- У меня еще две обоймы.

- А насчет медикаментов?

- У МЧСников возьмешь, если что.

- Ну, все - до вечера! Голову береги!

- И тебя туда же!

Надежда вылезает из салона 'Хивуса'.

- Думаю, что транспортировку перенесут. Вы проверили - ничего не осталось в салоне нашего?

- Проверил. Вот - братец остался вне салона.

- Уже все, ухожу.

Вместе с братцем уходят и оба водилы, до этого что-то осматривавшие винт своего глиссера. Машем прощально руками, и набитый людьми агрегат усвистывает по льду в Кронштадт.

Стараюсь поаккуратнее уложить оружие, лежащее на тряпице, похожей на половинку покрывала, потом вяжу корявоватый узел (такие обычно таскают беженцы и погорельцы, только вот хорош он для подушек, а не оружия) и укладываю его сзади в УАЗ. Торчащий ствол автомата-дробовика мешает, вытягиваю пушку из узла и стараюсь ее поставить аккуратно. Обнаруживаю крепление - в нем стоит двустволка. Ну, раз есть крепление - то пусть в нем стоит автомат, а двустволку… она еще и не заряжена - можно и так уложить. Вроде не особенная она какая - обычная наша тулка, да и калибр мелковатый, не 12 во всяком случае.

Когда садимся с Надеждой в УАЗ, вызывает Николаич.

- Что, все еще поделиться не можете?

- Не, уже поделились, госпиталь плавучий убыл.

- Эт хорошо. Вы возьмите видеокамеру.

- А канистры?

- Пока не треба, тут уже подразжились. Сварщик где? Не нашелся?

- Телефон у него занят.

- Вот черт! Ладно, ждем вас.

- Принято.

Надежда Николаевна очень неодобрительно на меня смотрит.

- Что я сделал сильно не так?

- Не мое дело врача учить…

- Бросьте. Здоровая критика снизу, сверху и сбоку - основа врачебного мастерства.

- Про врачебное мастерство ничего не скажу, а вот ППС хрен знает кому - Вы отдали зря. И патроны тоже в конце. Хоть он и брат Ваш.

- Ну, тут нас и Ильяс прикроет и у Вас…

- Это легкомыслие. Может случиться всякое - останетесь один - с двумя обоймами - курам на смех. Хотя бы из узелка возьмите что-нибудь. Меня подташнивает, когда я вижу невооруженного человека, тем более врача.

- Вы правы. Я сейчас тут приторможу и схожу за камерой, а Вы - если не трудно подберите на свой вкус эквивалент.

- Хорошо.

Идти мне недалеко - чертов УАЗ спокойно пролез на лед и мы подъехали почти вплотную к 'Хивусу'. Непривычно - до этого ездил только на обычных машинах. Начинаю понимать людей, которые любят джипы. Есть за что.

Ильяс на секунду отрывается от бинокля, ухмыляется приветливо и снова начинает осматривать местность. В его действии есть что-то механическое, хотя я понимаю, что это стандартный способ снайперского контроля - зигзагами от близкого к дальнему участкам…

Беру камеру, все-таки прихватываю канистру с бензином и скоро мы уже катим снова вверх - к Коттеджу. Надежда спроворила один из 'Кедров', четыре магазина к нему и три патронные пачки. И пока я это не разместил на себе - не успокоилась. Зато сидит сейчас довольная, как кошка, у которой за ушком почесали.

Бревно уже спихнуто с дороги, поэтому выкатываюсь на перекресток.

Удивляет то, что наши не стоят в полный рост. Вижу только Серегу, пристроившегося лежа за каким-то 'Опелем'. Правда лежбище пулеметчик себе оборудовал на каком-то пальто, но то, что он внимательно смотрит в сторону Санкт-Петербурга мне как-то не нравится - нет никакой расслабухи после удачного боя, наоборот видно, что вологодский взведен, как боевая пружина.

- Ну, что тут?

- Да знаешь, похоже, странновато тут все. Думали просто бандюганы - мародеры. А тут как-то гаже.

- А что гаже-то?

- Дуй к Николаичу - они у караулки сейчас.

- Которой?

- Вон той - Серега дрыгает ногой, показывая ботинком примерное направление.

Поневоле пригибаясь, двигаемся между машин. Новоприобретенный 'Кедр' удобно лег в руки. Смешная плюшка…

У караулки стоит мангал, вкусно пахнет шашлыком. Правда видно, что шашлык пригорел маленько.

- Эй, медицина!

Смотрю, кто тут такой фамильярный. Оказывается - Саша. Мы его не заметили - и прошли боком к нему, а он уютно устроился за зеленоватым 'Хюндаем' с прострелянными стеклами… Сидит, смотрит на нас и улыбается во весь рот. Нехорошо. Хреновый из меня Виннету.

- Ну, что тут?

- Стоял дозор из десятка сукиных детей. Несколько человек мы внизу постреляли, в тех двух машинах, двух Ильяс зацепил - один у Коттеджа валяется, второй - вон стоит…

- Где? Как стоит?

- Стоя стоит - на два пальца левее указателя. Видишь?

Указатель - вижу. Вытягиваю руку, отставляю два пальца, прикладываю их как бы к указателю, глядя при этом одним глазом - старый метод целеуказания - и действительно - за нетолстым деревцем стоит мужик в грязном камуфляже и целится в нашу сторону. То есть - целился. Он по-прежнему стоит как статуя, только оружие у него из рук уже кто-то вынул.

- Впервые вижу такое каталептическое трупное окоченение, только читал о таком. А Вы, Надежда Николаевна?

- Тоже не доводилось. Это при попадании в голову такое бывает?

- Да, моментальное разрушение продолговатого мозга.

- Лихо!

- Ну, а еще один куда делся?

- Удрал, сволочь. Мужики было за ним погнались - но этот парк как лес, плюнули и вернулись. Вот сижу, смотрю, чтоб он обратно не пришел.

- А чего ему возвращаться? Небось чешет во все лопатки.

- Николаич считает, что это не вся банда. Да и сами по себе это отморозки до абсолютного ноля. Шашлычок видал?

- Ну, да. И что?

- Непростой шашлычок. Очень непростой.

- То есть?

- Сами увидите. Еще и снимать будете.

- Ну ладно. А где Николаич?

- Он с опером в караулке. А Вовка - около УАЗа.

- Ладненько. Смотри в оба!

В готической караулке в кои-то веки и впрямь пахнет караулкой. Тут судя по всей обстановке и ночевали разбойнички - койки, матрасы, даже и белье на них. Шмотки - очень похоже не принадлежавшие разбойному люду, чемоданы, сумки - но толком рассмотреть не получается.

Николаич озабочен и по-моему очень зол. Кивает головой и с места в карьер огорошивает тем, что получается так - тут мы накрыли одну смену. Так что возможно прибытие следующей - возможно с усилением. Ввязываться в бой нет никакого смысла.

Желательно уносить ноги и поскорее. Что повезло - нас никак не ждали. Работали в штатном режиме - потому и легли от нашего огня большей частью не вякнув. Также повезло - оружие у них ближнего боя, явно из арсенала МВД. Плохо, что ни Михин отец, неизвестно куда дернувший, ни этот чертов сварщик никак о себе не заявляют, а уходить, бросив двух человек - из рук вон плохо.

- А что отвечает телефон Михиного отца?

- Выключен, или находится вне действия сети.

- Мда, положеньице… Но не жить же нам тут? А почему решили, что здесь одна смена?

- А вот - смотрите - железный ящик. А в нем кулек с золотишком. И зубы и кольца и цепочки и серьги. Не принято так в мелкой банде, складывать в общий котел. Вы, кстати, давайте, снимайте все. Что видите, то и снимайте - потом разбираться будем. И комментируйте. Так вот Дмитрий говорит, что и бумажки интересные нашел. Гнездо у них не здесь - они сюда на дежурство прибывают. Еще есть нюансы. Сестричка. Вы помогите оперу собрать тут что интересного найдете. Пошли за мной, Доктор.

Перебравшись через дорогу - к тому, стоящему у дерева трупу - Николаич просит пока поснимать общие планы, а сам неслышно ускользает вперед. Понимаю это так, что обеспечивает безопасность места. И совершенно неожиданно слышу из кустов переливчатый звонок мобильного телефона. Позвонили Николаичу не вовремя.

Пока снимаю мертвеца - ему действительно перепало сбоку в голову. Попутно нахожу входное-выходное от Ильясовской пули.

Когда уже заснял перекресток - вылезает Николаич.

- Этот Михин папаша объявился. Сказал, что вышел с той стороны парка и подловил бежавшего от нас ублюдка. Не отвечал, потому как телефон вырубил, пока охотился. Получается так, что разумно сделал - вот забренчал бы, как у меня сейчас…

- А это точно он?

- Получается так, что он. Я ему вопросик задал - кто там с ним в машине еще был. Ответил верно. Сын, друг и врач из морга.

- Ну, все равно осторожнее стоит быть.

- Само собой. Осторожность лишней не бывает. Я ему сказал выходить к караулке - второй - там как раз Саша посматривает. Заодно глянем, как Саша сработает.

- Как бы они друг друга не постреляли.

- Да не должны бы. И Саша не дурак и мужика я проинструктировал - как услышит на перекрестке 'Стой', так стой - и руки в гору. Идем, тут еще есть что снять - за караулкой и в караулке.

Оказывается, что речь идет о второй караулке - их тут две. Мы возвращаемся к шашлычнице. По дороге Николаич предупреждает Сашу о госте. Саша кивает.

Около караулки сидит на цепи голый мальчишка лет шести - семи. Картинка милая - потому как детеныш жрет чью-то ступню. Ясно, что пацан - мертвяк. Снимаю.

- Упокойте его. Из мелкашки.

Пацан не обращает на нас никакого внимания, но после выстрела не падает, а остается сидеть - только недогрызенная ступня вываливается из рук.

- Да что за черт! Или закон парных случаев - и еще один кататоник?

Николаич показывает пальцем куда-то вниз. Наклоняюсь и чувствую, что бешенство мутит голову.

Мальчишка сидит на достаточно толстом металлическом штыре вроде лома.

И, скорее всего - от этого мальчик и помер. Николаич стягивает тело с испачканного кровью, дерьмом и содержимым тонкого кишечника стержня - точно, вбитый в землю лом. Труп опускается на землю - тут вижу то, на что не обратил внимание раньше из-за ярких и пестрых гольф - голени искривлены - проверяю - да, перебиты голени. Качественно так перебиты.

- Вы снимайте, снимайте - говорит тихо Старшой.

Снимаю. Потом снимаю стоящие внутри караулки баки - литров по двадцать.

Отборное мясо. Правда, без разбора, как положено в производстве - видны куски похожие на окорок, куски помельче - вперемешку. Когда Николаич поднимает крышку последнего бака, я уже знаю, что там увижу - потому не удивляюсь виду нескольких печеней и сердец - нормальных, человеческих внутренних органов. В принципе в анатомичке ровно то же и было. Разве что назначение было разным.

- Ну, как, Доктор?

- Да паршиво. И не зомби - а людоеды.

- Двинули дальше - там у них три станка для разделки. Не тошнит? Меня так подташнивает. А Вовка и сблевал.

- Ну все-таки подготовка имеет место… Но прибил бы я кого из этих гурманов с удовольствием…

- Не ровен час - накличете.

С улицы доносится приближающаяся невнятная брань, прерванная звонким 'Стой!'.

Николаич осторожно выглядывает в щель и спокойно говорит:

- Получается так, что пришел Михин папа. И Саня его взял грамотно.

Вылезаем на улицу. Действительно Саша подловил и этого мужик как до этого нас.

Мужик стоит с поднятыми руками и продолжает ругаться. Узнает меня и спрашивает:

- Руки-то опустить можно?

- Конечно. Чего так материтесь?

- Вы разделочный пункт в парке видели?

- Видели. Сейчас снимать будем.

- Так чего спрашиваете?

- Получается так, что зря спрашиваем.

- Миша где?

- Перевязан, обезболен - сейчас его уже оперируют. Судя по расходу времени.

- В Кронштадте?

- Там.

- Какие перспективы?

- Для Миши - хорошие. Для Вашего соседа - плохие.

- А для твоего брата?

- Думаю, что тоже хорошие.

- Здесь еще долго собираетесь сидеть?

- Нет. Скоро поедем.

- Не забыли, что еще женщин в Стрельне забрать надо?

- Отлично помним. В парке никого не встретили?

- Этого пидора - да три штуки мертвяков.

- Ладно, помогите нашему парню в подготовке милицейского УАЗа.

- Хорошо. Что там готовить-то, бензин залил да поехал. С него все погибли?

- Нет, водиле пуля в руку попала, да одной из девчонок пуля оторвала палец.

- Надо же, как свезло. Я уж думал им крышка. Вы там не копайтесь долго - не нравится мне тут очень. А я своей интуиции доверяю.

- Не волнуйтесь. Мы мигом. Пришли бы вы раньше - раньше бы уехали. Решили вас не бросать.

- А, ну да… не подумал…Зато я его снес, суку!

- Это его АКСУ? Ну, за спиной?

- Его. Токо патронов мало.

- Сколько?

- Ну… рожок. Неполный.

- Тогда оставьте эту штуковину себе - а ППС - верните Доктору.

- Так у него же еще - вон висит.

- Хотите поменяться?

- Не, не хочу… Держите.

Получается снимать не так быстро, как хотелось бы. Тут даже меня пронимает. Три перекладины, как гимнастические невысокие турники, на двух еще растянуты не до конца разделанные тела. Чем-то напоминает гейдельбергские поделки - там тоже экорше в непривычных академичному глазу позах. В принципе так разделывают в деревне свиней - подтягивают за задние ноги и достаточно секануть по брюху аккуратно - все внутренности вываливаются долой. Охотники так тоже делают. Доводилось видеть.

Пока я снимаю, Николаич нарезает круги, постепенно удаляясь от меня и места разделки.

Не понимаю, что его так заинтересовало.

Заканчиваю, надеясь, что старательно запечатлел все. При видеосъемке важно не дергать камерой и не терять резкость - чтоб потом на стоп-кадре было видно, что и как. В свое время потратил много времени и угробил кучу пленки, пока не насобачился снимать так, как следует.

Возвращается озадаченный Николаич.

- Сняли все?

- Все. А что Вы искали?

- Внутренности. Кости. Следов того, что закапывали - нет. Даже кожи нет.

- Возможно, недавно тут разделка работает?

- Непохоже. Кровь они спускали - так по этой канаве сгустки метров на сто. С пары тел столько не наберется. Самое малое - десяток. Но уверен - больше.

Выбираемся из такого уютного раньше парка - Дмитрий с Надеждой волокут какие-то сумки. Собрали все, что нашли полезного и интересного в помещении.

Оказывается, что мы не приметили слона - за жилой караулкой притулился незаметно 'Жип Широкий' - опер натренированным глазом сначала нашел ключи с брелком.

А потом методом дедукции и выхода через заднюю дверь обнаружил и Джип Гранд Чероки - сочного вишневого цвета, всего с одним пулевым отверстием в водительском стекле.

Тремя джипами скатываемся вниз - к 'Хивусу'. Оттуда высовывается водила и кричит, чтобы я позвонил сварщику по телефону. Оказывается сварщик отзвонился на тот - госпитальный сантранспорт - но там уже таскали раненых и потому свалили связь на меня.

- Отыскался след Тараса!

- И где этот болван?

- Сейчас узнаю.

Так, уже лучше, теперь телефон уже не занят.

- Помогите мне, пожалуйста, помогите!!! - трубка так орет, что приходится отдалить ее от уха.

- Спокойно! Вы где?

- На дереве…

- Где это дерево?

- Тут в парке!

Николаич нетерпеливо отнимает у меня мобилу. Звук громкий - слышно всем, кто не на охранении.

- Парк большой. - терпеливо, как с идиотом, хотя впрочем - почему как - именно с идиотом - начинает говорить Николаич. - Куда вы пошли от берега?

- Я пошел к вам, потом стали стрелять… я взял в сторону и заблудился…

- Вы видите какие-нибудь дома?

- Нет…

- Шоссе переходили?

- Не помню, нет наверное…

- Нет - или наверное?

- Нет…

- Так, что потом?

- Увидел собак, они странные какие-то - сразу напали.

- Вас укусили?

- Нет, я успел на дерево залезть. А они внизу сидят.

- Сколько собак?

- Четыре. Три - и еще одна.

- То есть три рядом и одна - в сторонке? Не лают?

- Да, так. Сидят молча.

- Оружие у Вас есть?

- Ннет…

- Я ж вам выдал ППШ?

- Я его уронил…Когда собаки погнались…

- Ясно. Через пару минут начинайте кричать 'ау'.

- Вы мне поможете?

- А куда денешься…

Выключает мобилу, протягивает ее мне.

- Получается так, что этот иерой сидит где - то совсем рядом. Тут до поселка - доплюнуть можно. Чтоб заблудиться - постараться надо. Найти-то его не вопрос. А вот собаки мне не нравятся. Тем более молчаливые.

- Дохлые псинки-то? - влезает Михин папа. Он уже осмотрел печально свой УАЗ и теперь стоит с сокрушенным видом.

- Скорее всего. Пойдете с нами?

- Тык у меня патронов-то чорт ма.

Николаич сопит, потом спрашивает меня:

- Что там - патроны есть к автомату?

- Есть. Десятка два.

- Получается так, что придется выдать оружие помощнее…

И выдает дробовик - автомат и патроны, выкопав их из узелка.

- А может и пистолет дадите? Ну, пока то-се?

Николаич, сопя, выдает и ПМ с горсткой патронов.

Немного повеселевший Михин отец начинает снаряжаться.

Остается на месте Серега и Ильяс. Беречь джипы и амфибию. Вообще-то я бы лучше их с собой видел, как-то спокойнее было бы. Вот то, что оставили Надежду - это хорошо.

Влезаем в жидковатый лесок, разделившись на две ударные тройки и обоз. Слева - глубже в лес - идут Николаич с новобранцем, да Дмитрий, в правой тройке - Саша, Вовка да я, а обоз остается на берегу.

Одновременно останавливаемся - впереди и левее дикий голос начинает орать 'ау!'. Ага, уже легче. Стараемся не шуметь, идя на голос. Мужик орет от души. В другое время - не выдержали бы, расхохотались. Но тут собачки… не смешно. Ни разу не смешно.

Мужик недалеко ушел - пройдя меньше двух сотен метров, левая тройка останавливается. Кустов тут совсем мало - даже я вижу здоровенный нарост на достаточно тонком дереве. Сварщик, словно мартовский кот, сидит метрах в трех над землей и жалобно вопит. С чувством. Как Козловский…

А вот собак я что-то не вижу. Вовка вроде тоже - слишком головой крутит. Зато Николаич и новичок недвусмысленно прицеливаются. Они же и начинают стрелять первыми. Тут же начинает молотить и Вовка, но не в сторону сидящего на дереве - а вправо. В сторону дорожки. Я цель к своему стыду не вижу. Краем глаза замечаю, что правая тройка лупит теперь куда-то влево и опер тоже сует в ту сторону короткие очереди.

Ладно. Зато я все это время бдительно охранял наше воинство с задней полусферы - и ни единый враг с моей зоны ответственности не прорвался. Так и запишем.

Пальба прекратилась, все спешно заряжаются. Мужик, невзирая на эту суматоху, продолжает аукать как нанятый. Подходим к нему под дерево. Внизу валяется довольно приличных размеров дворняга. Еще одна - практически такая же - метрах в пяти. Больше псов не вижу.

- Эй, на мачте! Землю видно? - громко спрашивает Николаич.

- Ау! А? - сварщик прекращает свой концерт.

- Мадам! Извольте слезть! - это Вовка.

- А, да конечно, слава богу, я уж думал, что тут сдохну!

Понятно, теперь полчаса у него будет словесный понос, а потом не удивлюсь, если уснет, как вырубится. Стресс-то у него был изрядный. И реакция будет изрядной.

- Где бросили ППШ?

- А? ППШ? Автомат? Где-то тут вот. Сейчас. Сейчас найду, конечно. Мигом!

- Стойте, сами найдем. Откуда бежали.

- Вроде оттуда. По-моему. Мне так кажется… Я практически уверен…

- Не - он оттуда бежал - заявляет Михин батя, осмотрев ствол дерева - видно ж как карабкался. Отсюда начал - значит вот так бежал.

Действительно с указанного им направления очень быстро получается результат - метрах в 15 лежал ППШ. С пустым, к слову сказать, диском.

Николаич смиренно вздыхает. Я смотрю на трясущиеся руки-ноги перепуганного сварщика и тоже смиренно вздыхаю. Надо бы ему дать седативных - так глядишь уснет. А нам надо, чтоб он сперва УАЗы усилил.

Возвращаемся тем же порядком. Но нас никто не преследует.

В обозе за время нашего отсутствия ничего не произошло.

Посмотрев на очумелого сварщика, решаем немного изменить план - сначала доехать до лодочных гаражей, принять семьи и уже там сварщик, придя немного в себя (я надеюсь) - сможет нормально наварить сетки.

Вылезать на Санкт-Петербургское шоссе совсем не хочется.

Михин батя - мы, наконец таки, с ним познакомились и он оказался Семен Семеновичем - причем я сначала не понял, почему он немного застеснялся и почему ухмыльнулся Николаич - потом дошло - так звали героя 'Бриллиантовой руки'.

- Вот, и вам смешно. А у меня и супруга от кинематографа пострадала так же.

- Как?

- Ее Ларисой Ивановной зовут.

- И?

- Да 'Мимино' это дурацкое! 'Ларысу Ивановну хочу!' Еще в студентках надоело.

- Ясненько, учтем. Так как поедем?

- А вот - по Нижней дороге. Или по совсем Нижней - то есть по берегу. Здесь вроде бы никаких целей нет - можем и по бездорожью. Тут кроме джипов сейчас никто и не проберется. А мы аккуратненько - шмыг - и на месте.

Знаю я эту дорогу - она идет по-над берегом залива - и действительно достаточно раздолбана и безлюдна. На более - менее целых участках еще видно старое покрытие - из дореволюционной щебенки. Видно для гостей - совсем рядом с нами огрызки дачи Николая Второго - тут его сын Алексей как раз родился… На погибель Империи… Красивая была дача - с пятиэтажной башней и сделана на совесть - при Хрущеве взорвали… А мы тут пикники раньше устраивали. Четко - каждое 9 мая… И самовар с собой привозили. Красиво тут. И людей немного было.

От этих воспоминаний отвлекает голос Николаича:

- У кого есть что сказать важного?

- У меня.

- Потерпит до того момента - когда сварщик сетки начнет ставить?

- Потерпит.

- Тогда по машинам - командует Николаич - головной УАЗ - первая тройка, ведет хозяин, второй УАЗ Володя, вторая тройка, Доктор снимаете как можно больше всю дорогу… И знаете что… Поменяйтесь - ка местами с Дмитрием. Лучше, чтоб Вам можно было по дороге указания давать, что обязательно снять. Так, теперь трофей… В трофее - группа тяжелого оружия и медсестра. Сейчас ведет Сережа. К слову - Сережа - возьми себе на ближний случай один из 'Кедров'. Племянничек СВД в салоне поухватистее будет.

- Я тоже умею - отзывается Надежда. - Умею вести машину.

- С автоматом ездили? С автоматической коробкой передач?

- Откуда? Но если негритянки пожилые управляются - думаю, что и я справлюсь.

- Ладно, тогда сейчас и проверим. Все, поехали. Амфибия - сопровождаете параллельно дороге, метрах в четырехстах.

- Мне куда? - пискает сварщик.

- В 'жип широкий'. И Надежда Николаевна - сообщите, когда мастер будет готов работать.

- Я уже могу.

- Вытяните руки. Нет, лучше уберемся отсюда, заодно и у вас руки трястись перестанут…

Трогаемся. Семен Семеныч - видно, что профи. Ведет так легко, что кажется - как бывает всегда, когда смотришь на работу мастера - неважно гимнаста или хирурга - что это сущий пустяк и я бы сделал так же играючи…

Попутно водила начинает негромко мурлыкать под нос какую-то песенку:

В гареме нежится султан, да, султан,

Ему счастливый жребий дан, жребий дан:

Он может девушек любить.

И я б хотел султаном быть.

Но он несчастный человек, человек -

Вина не знает целый век, целый век.

Так повелел ему Коран.

Вот почему я не султан.

А в Риме папе сладко жить, сладко жить:

Вино, как воду, можно пить, можно пить,

Он может утонуть в вине.

Вот если б папой быть и мне!

Но он несчастный человек, человек -

Любви не знает целый век, целый век.

Так повелел ему закон.

Пускай же папой будет он!

А я различий не терплю, не терплю:

Вино и девушек люблю, да, люблю.

Чтобы все это совместить,

Простым студентом надо быть.

В одной руке держу бокал, да, бокал,

Да так держу, чтоб не упал, не упал,

Другою обнял нежный стан -

Теперь я папа и султан!

Твой поцелуй, душа моя, душа моя,

Султаном делает меня, эх, меня!

Когда же водки я напьюсь,

То папой римским становлюсь!

- Ого! - восклицает Николаич - сто лет не слыхал!

- Что? Эту песенку?

- Ага. Я уж думал ее и не помнит никто.

- Ну отчего ж. Мы с Валеркой - это сосед мой - всегда распевали, как поддадим.

Мы ж дальнобойщики - едешь да поешь всякое - и не уснешь и ехать веселее. Грузы-то ценные, 'грачей' нынче брать опасно. Может, вместе грянем?

- Обязательно. Только бы нам найти место поспокойнее - и чтоб 'Хивус' смог подойти. Мне как-то с сетками спокойнее. А то любая зомбака не ровен час в окно прыгнет.

- Э, спокойных мест тут полно - сейчас заберемся к водокачке - там и обустроимся.

- Нам бы глянуть, что там в Знаменке.

- Это можно, конечно, только там выезжать я бы не стал. Лучше через Шуваловку.

- Почему?

- Дорогу там перекрыть - раз плюнуть. Пара ублюдков с автоматами в сторожку - и копец нам. И не развернешься. А задом под огнем корячится - удовольствие малое.

- Ладно, обойдемся без Знаменки.

- Можем встать, в бинокль аккуратно глянуть.

- Хорошо. Нам вообще-то сама Знаменка ровнофиолетова. Кронштадтским может быть интересна.

- Здесь как место? Подходит для ремонта? Я к слову - тоже немного варить умею, так что если что - сетку-то прихватить смогу.

- Годится место. Вполне. Встаем.

Местечко и впрямь вполне себе подходящее - от берега прикрывают деревья и тростники, от трассы - опять же деревья. В сотне метров - какое-то полуразрушенное краснокирпичное здание, но за ветками его видно плохо. Явно нежилое, так что вряд ли там сидит засада. На всякий случай Николаич и Семен Семеныч осматривают в бинокли окружающие пейзажи и остаются довольны.

Располагаемся под прикрытием машин. С подошедшего 'Хивуса' вытаскиваются баллоны, шланги. Куски разномастных сеток и решеток. Михин батя напару с немного пришедшим в себя сварщиком начинают примеряться к работе. Ильяс с Сережей растопыриваются, беря в прицел окрестности. Остальные собираются кучкой и приседают на корточки.

- Ну, что там надо было сообщить команде медицинского? Токо Доктор - вкратце.

- Ясно. Сейчас наша команда оказывала помощь раненым. В целом - все отлично, но в наложении жгутов были грубые ошибки. Опасные. Поэтому - без деталей и упреков:

Первое: Жгут накладывать ТОЛЬКО при артериальном кровотечении. Причем сильном. Таком, которое реально угрожает смертью. Девчонке при травме пальца жгут накладывать не надо было - максимум из нее выльется стакан крови, это она переживет. А от наложенного жгута может и с пальчиками попрощаться.

Второе: Если накладываете жгут - не тяните со всей дури - надо пережать всего-навсего артерию, а не разминать в хлам мышцы, нервы и сосуды. Не перекрывайте кровоток уже первым туром жгута - нервы попортите. И не себе, а раненому.

Третье: Если все же накладываете жгут - надо перетягивать артерии. Не вены! У девчонки жгут был наложен слабо - словно ей внутривенный укол собирались делать. Это плохо - артерии продолжают качать кровь как ни в чем ни бывало - а вот венозный отток вы перекрыли - кровотечение от такого жгута только сильнее. Рука со жгутом должна быть белой - и без пульса, а не синей и с пульсом.

Четвертое: У мента жгут наложен был правильно - но записки с временем наложения я не видел.

- Я писал - обиженно говорит Вовка.

- Вова - я не упрекаю! Сделал - молодец! Но я записки не видел - значит и в госпитале не увидят. А срок у наложенного жгута - полчаса - час - потом ручку нахрен отрезать придется.

- Глупости это, с бумажками - встревает Надежда - пишите на лбу у раненого.

- Во, человек дело говорит! Наконец - последнее - пятое - жгут очень серьезное мероприятие, небезразличное раненым. Поэтому - не частите. Чем меньше наложено жгутов - тем лучше.

- Понятно - отвечает опер. - Ну и как мы узнаем - артериальное это кровотечение или венозное?

- Дык артерии идут в глубине конечностей - под прикрытием мышц и костей. Вены - поверхностнее - обеспечивают отток. Артериальная - светлая, алая, венозная - темная.

- Позвольте, я добавлю - хмыкает Надежда Николаевна.

- Валяйте!

- Валяю! Все просто - артериальное кровотечение - как молодецкая эякуляция стреляет струями, прерывисто, мощно. Из сонной - аж на три метра может прыскать. Венозное - как старческое мочеиспускание - вялая струйка с убогими потугами на пульсацию… Так понятно?

- Понятно…

- Раз понятно - мы с Ильясом сейчас сходим глянем на Знаменку. Доктор с камерой - держитесь сзади, мало ли, снять будет что. Остальным - по расписанию боевого дежурства.

Элегантный особняк Знаменка гордо стоит на холме - и глядя на него Николаич тихонько присвистывает.

- Красиво люди жили. Тут если все расчистить - загляденье.

- А сейчас как насчет живых?

- Сейчас живых не видать. Зомби вижу. Немного.

- Ну. Уже легче. Я боялся, что у этих тварей тут основная база.

- Да, их гнездо искать придется. Неизвестно, что они там задумали.

- Я бы их гнездо лучше бы с броней искал. Как-то не воодушевляют меня джипы.

- Меня тоже. Но кто ж знал… То есть бандиты должны быть - и первое время их должно быть густо. Однако вот такого - не ожидал…

- Я панораму снял. И на приближении - тоже.

- Тогда возвращаемся.

И мы возвращаемся.

Пока мы ходили, ребята вытащили из амфибии жратву и термоса - и сидят закусывают. Только мастер-сварщик старательно что-то налаживает и колдует над оборудованием, остальные обжигаясь хлебают чай и жуют, что бог послал. Я видел, что тащили две коробки - одну 'от Дарьи', другую с сухпайком на сутки. Сухпай получили от Крепости. И Ильяс успел уже отметить, что в этом сухпае - все те же хлебцы, мясорастительные консервы - проще говоря, перловая и гречневая каши с мясом, ну и еще правда сахар добавлен. Это НЗ - на всякие непредвиденные. От Дарьи же вещи куда вкуснее - немножко уже подчерствевшие хлеб и булка, что для многих обитателей Крепости уже лакомство, масло, плавленый сыр в коробочках, вакуумные упаковки с ветчиной, несколько банок с пресервами - в основном селедкой. Привет от минисупермаркета, в который уже черт знает как давно мы ходили с Сергеем…

Семен Семеныч орудует ложкой и вилкой - я то с чего-то взял, что он голый и босый, совершенно упустив тот момент - что вот он - его джип, а у охотника в джипе много чего откопать можно, не только ложку-вилку.

Жалею, что Дарья не видит как он ест. Нормальной женщине вкусно и со смаком жрущий ее стряпню мужчина тож доставляет удовольствие. Одним видом. Видно, что Семен Семеныч знает толк в житейских радостях. И ест с аппетитом. Тоже наш человек - бергинизатор.

Присоединяемся. Этакий пикничок получился. Жаль только, что совсем недалеко такое, что даже мне вспоминать неохота, чтоб аппетит не портить.

- Мужики, а горяченького спроворить не получится? Роллтона какого или еще что? - просительно говорит Семен Семеныч.

- Вот кашу, например можно подогреть. Пойдет?

- Конечно, пойдет. Паяльная лампа есть в хозяйстве?

- Лампы нет, сварка есть.

- Отлично. А где банка?

- Держи.

Радует, что, получив банку, Михин отец тут же ее вскрывает. Дурни, взявшиеся разогревать не открытые банки, получают массу удовольствия, когда консервы начинают рваться в костре с энтузиазмом ручных гранат…

Потом он отправляется к сварщику, минут несколько они колдуют вдвоем - и Михин батя возвращается с шипящей и аппетитно пахнущей жестянкой в которой пузырится гречка с тушенкой.

- Не подумайте, что жалею - но вы особенно не напирайтесь в один присест. Все ж таки постились несколько дней.

Семен Семеныч смотрит на Надежду с жалостью.

- Милая девушка, я отлично все понимаю, спасибо. Только это для меня не напираться, это так - легкая закусь. Не хотите каши? Горячая, с поджаристостью!

- Не откажусь.

И мне кажется, что железная Надя, как ее втихомолку окрестил смешливый Серега, разрумянилась сильнее от этого видно непривычного 'милая девушка' обращения и ласкового тона. Мужики - то к ней клеились, раз она была в военном, судя по всему коллективе, а вот так - получилось очень по-домашнему.

Сварщик тем временем уже освоился, выдернул Вовку в ассистенты - и начал с бесхозного милицейского УАЗа.

- Не нравится мне, что у нас ментовоз - допив свою кружку и выскоблив ложкой нерастворившийся сахар со дна, говорит Дима - опер.

- С чего это? - спрашивает недоуменно Серега.

- С того, что на перекрестке было двое в ментовской форме. Причем очень похоже, что они и были ментами раньше. Арсенал - весь МВДшный. По своим они огонь открыли моментально - видели же и Миху в форме, и водила на УАЗе этом - тоже не в гражданке был. И неизвестно где эта шелупонь еще шарилась. Вот и выходит - если с ними встретимся - огонь они откроют без соплей. Если встретимся с теми, кого они обидели - нас могут не за тех принять… Короче - ситуация хреновая. - отмечает Николаич.

- Мальчишка на колу свеженину жрал - на нас даже не посмотрел. Значит, морфов они вполне могут откормить. - вливаю и я порцайку яда.

- И мы не знаем, где у них база. Припремся на ремзавод - здравствуйте, посрамши…

- Мы морская пехота и должны выполнить свой долг! - цитирует Саша. - На самом деле не все так худо.

- И почему это?

- Оружие у них - хуже, чем у нас. Сугубо для помещений. У десяти человек - ни одного серьезного ствола.

- У девяти.

- Нехай у девяти. Броников - ни на одном нет. Все - без касок. Действовали тупо - как нигга-гангста какая-то. Чего стрелять-то было сразу? Вы бы остановились?

- Не знаю. Я-то стал тормозить, да Миша заорал, словно его шилом ткнули, чтоб я гнал.

- Интересно - что он такое заметил.

- Не знаю, он вообще глазастый. Как думаете - его прооперировали?

- Думаю, что еще оперируют. Да и после операции Вас сразу же не пустят.

- Под присмотром-то лучше было б.

- А за ним мой брат присмотрит. Он хоть и пошел в судмедэксперты, но уход за пациентами у него хорошо получался. Ручаюсь. Его и пустят к слову.

- Ну, ваши б речи да богу в уши…

- Ладно, пошли готовиться к выезду - нам еще по КАДу пилить…

Подсознание еще не перестроилось - смотрю на украшенные опалинами и покрытые сетками машины - и не воспринимаю их как реальность. Словно на съемку очередного нашего 'блокбастЭра' попал. Очень вторично - как в фильмах наших недорежиссеров - выглядит наша боевая техника. Дешевая голливудчина…

Однако дальше едем в этой панковской технике. Из разбитых окон немилосердно дует, правда скорость у нас убогая, так что терпимо. Периодически теряем из виду сопровождающий нас 'Хивус', да пару раз приходится ждать Надежду - ведет она аккуратно, но очень медленно.

- Я думал, что вы этого сварщика всеми ебуками обложите - говорит Семен Семеныч.

- За что?

- За дикое поведение во время стычки.

- Получается так, что не за что - сами виноваты - взяли необстрелянного человека, неудивительно, что он голову потерял. Вот, к примеру, Суворов - тот который генералиссимус - очень снисходительно относился к струсившим необстрелянным. Исторический факт.

- Стараетесь быть Суворовыми?

- Не самый худший образец для подражания. К слову - вы-то тоже не очень блеснули. Между нами - повезло вам несказанно - и нам тоже.

- Это в чем? В том, что по мне не попало, а прилетело другу и сыну?

- Не обижайтесь - тут как кому повезло - я про другое. Тот людоед, которого вы положили - мог бы точно так же вас положить. Окажись он чуток поопытнее или пошустрее… Вы ведь его на выходе из парка отстрелили?

- Ага. Смотрю - мелькает. Прилег в канавку - тут он и нарисовался. Я ему первой очередью по ногам, а потом когда он посреди дороги корчился - еще добавил.

- Вот видите. А если б он не мелькал?

- Так тут как кому повезет!

- Нифига! Побеждает не тот, кому везет, а кто организован лучше, обучен, кто все силы использует грамотно, координировано. Вы ведь действовали как бы в составе нашей группы? Но самостийно. Ни куда пошли, ни что делать собираетесь - нам не сообщили. Случись что - мы вам помочь ничем не смогли бы. И что делать - сидеть ждать? Без вас уезжать - стыдоба. А где вы - неизвестно.

- Ну это да. Свалял дурака, признаю. Очень уж зол был. Увидел, куда вы чесанули - вот и решил в тыл выйти. И ведь получилось же!

- Тактически ваши действия - на отлично. Без вопросов. И то, что этого пидора снесли - тож плюс. Но есть и минус - о чем говорилось уже - были бы на связи - глядишь у нас бы язык образовался. И мы бы знали, кто, где и почем. А сейчас едем наобум святых. Понимаете?

- Понимаю. А если б он говорить не стал?

- Шутите? У нас аж два медика в команде. Да и еще люди опытные есть. Соловьем бы запел. Что скажете, доктор?

- Скажу, что папаша Мюллер - из берлинского гестапо - говорил: 'При применении допроса четвертой степени все говорят. Препятствием в получении информации может быть либо неопытность допрашивающего и применение недостаточных мер воздействия, либо полная неосведомленность допрашиваемого. В последнем варианте он все равно ответит на вопросы, но это будет совершенно ложной информацией и вызовет неправильные действия с потерей времени и сил.'

- А как же герои, которые не выдали военной тайны - и всякие образцы несгибаемых революционеров?

- Как сказал Мюллер. Либо допрашивали неумело, либо спрашивали не о том.

Мы бы спрашивали о том, да и допрос бы вели соответственно. Куда б делся…

- Ну, вы и штукари…- похоже, Семен Семеныч неприятно удивлен.

- Получается так. Цель оправдывает бомбы. Вы к слову не лучше.

- Это как же?

- Раненого добили, вместо того, чтоб оказать помощь.

- Так эта сука по нам стреляла! Первой!

- Получается так, что мы не на Диком Западе - это у мериканцев с детства вколочено - кто первым за оружие схватился, тот и виноват, того и повесить. Потому у них даже в политике - за оружие схватиться вторым, а вот выстрелить - первым… Ваши же действии с точки зрения действующего на нашей территории права - явное превышение самообороны. И чистое умышленное убийство. Будете спорить?

- Нет. Не буду. Но - пытать?

- Вопрос очень спорный. По-вашему лучше вот так благородно въехать в огневой мешок? И потом болтаться на потрошильне? Или вы из тех, кто считает, что бешеных собак нельзя стрелять, а надо их кормить - поить, давать книжки читать и освобождать досрочно - за образцовое поведение, чтоб они еще успели помясничить?

- За кого вы меня, дурака, принимаете? Нет, конечно…

- Так чего спорим? Чем своих терять - лучше пойти на любые меры по отношению к противнику. Притормозите - Жип отстал. Как дальше поедем?

- Можем аккуратно выбраться на Нижнюю дорогу - и по ней до АТЭП доберемся. По дороге можно будет глянуть что на заправках творится - между Знаменкой и Шуваловкой как раз две заправки ПТС стоят. Вот и посмотрим, кто тут верх держит.

- АТЭП - это что?

- Авто-транспортное эксплуатационное предприятие. Мы там с Валерой работали.

- Что-нибудь есть интересное?

- Большегрузный транспорт. По нынешним временам - не самое ценное. Ремонтное производство. Но мне интереснее то, что там наши семьи - рядом. Лично для меня - это и самое ценное и самое интересное.

- У них как - все в порядке?

- Пока - да, я им все время звонил.

- Тогда так и делаем.

Нижняя дорога совсем пустая - в отличие от Санкт-Петербургского шоссе, идущего параллельно и на возвышенности. Там - то брошенных машин было густо.

Идем на приличной скорости и я стараюсь снять все, что глазу видно.

Зомби попадается всего два раза - у коттеджного поселка пузатый мужик в роскошной шелковой пижаме - с виду целый и совершенно противоположная ему по всем статьям бабка в резиновых сапогах и облезшем лапсердаке. Эту грызли за лицо, кто - непонятно, потому как стоит посреди леска…

У деревни Шуваловка - это такой набор деревянного зодчества в русском стиле - и даже с ладьей, в которой спрятан ресторанчик - совершенно безлюдно. Опять же высылается разведдозор со мною в хвосте. Вот тут Ильяс тихонько присвистывает - он первый засекает спрятанные около заправок бронетранспортеры. Так их не видно - но когда покажут, гробовидные контуры выступают отчетливо.

- Ну, ты глазастый!

- А то ж! Я ж не зря из семьи, где были 'амурчики'!

- Какие это амурчики? С луками?

- Ага.

- Кончайте трепаться!

Снимаю с упора, тщательно - понятно, что такой возможный противник будет серьезной угрозой. Людей долго не удается засечь, наконец, там проходят два человека - один в ментовской форме, другой - штатский, у обоих что-то длинное, но не калаши.

- Итак, какие мысли?

- Мысли такие, что соваться под пулеметы как-то стремно. Если это свои - один коленкор, а если нет - то мы и вякнуть не успеем.

- Фифти - фифти.

- Пошли обратно…

Дмитрий все это время пытается шариться в эфире, но как-то нефертикуляписто это у него получается. Пока ничьих переговоров не поймал.

Быстро проводится блиц-опрос - соваться ли нам туда, где стоят БТР?

Результаты не удивляют - практически все единогласно решают этого не делать.

В скором времени, убедившись, что в АТЭП ворота настежь и никого нету, просачиваемся дальше, вдоль забора.

- Тут завод - для рыбаков какую-то механику делали… А сейчас - вот тут и мои. Выходим аккуратно, а то шарнут сгоряча…

Я почему-то ожидал, что домашние сидят в каком-то лодочном гараже - а они в целом довольно комфортно разместились в домике не то сторожа, не то диспетчера - видна пристань, причалы - если это и не яхт клуб, то что-то похожее. Подступы просматриваются - и простреливаются. Но тут чисто - ни живых, ни мертвых.

На всякий пожарный выставляем часовых, после чего, наконец, происходит встреча. Нельзя сказать, что шибко радостная. Как - никак двое тяжелораненых - по одному в каждой семье. Поэтому радость быстро стихает, как только узнают о последних событиях.

Всего тут шесть человек - старушка, две женщины и трое детей - от девушки на выданье до погодков мальчишки и девчонки лет семи - восьми. Два ружья - у решительной на вид женщины, оказавшейся как раз Ларисой Ивановной - и у старушки.

Держат уверенно, видно, что умеют с оружием обращаться.

- Ну, и как вы тут жили?

- Как всегда - фыркает Лариса Ивановна - куры не доены, кошки не стрижены, тараканы не кормлены и щи пригорели…

- Собирайте вещи.

- Уже все с час как собрано. Как Миша с Валерой?

- Их оперируют. Пока сказать нечего. Надеюсь на хороший результат.

- Понятно. Ну, здесь нам делать нечего. На какой машине поедем?

- Вон на той - видите - подгребают?

Хоть жена Семен Семеныча видывала виды, тут у нее брови становятся домиком - не видала она 'Хивуса' похоже. Странно - раз они тут обретаются - то наверно лодка своя есть, должны бы встречаться.

- Так мы морем поплывем?

- Скорее полетите - эта штука на подушке воздушной.

- Ой! Я бы лучше сушей.

- Лора, не дури - пятнадцать минут - и все в Кронштадте. Там встретят.

- Я бы лучше сушей.

- Мишке сиделка не помешает. И детей сейчас по дорогам возить - совсем ни к чему. Не валяй дурака.

- Вот с кем поведешься, с тем и наберешься. Ладно, пошли за вещами…

Пока они разбираются с вещами - подхожу к Ильясу.

- Слушай, так что ты говорил насчет амуров?

- Так французы и прочие европейцы презрительно называли нашего брата, служившего в легкой иррегулярной кавалерии. У многих и впрямь луки были. Летом-то презрительно, а как побежали зимой из Москвы, роняя кал, так наши им и задали. Вот если был в Эрмитаже в Галерее Героев Отечественной войны - там есть портрет моего предка.

Начинаю судорожно перебирать в памяти портреты генералов царской армии, но че-то никого из иррегулярной кавалерии не вспоминаю.

- А где там?

- Стыдно не знать - там две картины Хесса. Вот на той, которая 'переправа через Березину' - справа - как раз мой предок. На лошади, красивый такой. У прабабки еще украшение было из какого-то золотого ордена - не то польского, не то французского…

Оттуда привез. Много чего привез - разбогатели.

Смотрю на его невозмутимую физиономию и не могу понять - шутит или нет…

Через пятнадцать минут оба семейства грузятся в амфибию и вместе с кучей вещей и сварщиком усвистывают в направлении Кронштадта.

- Семен Семеныч, вы тоже могли поехать.

- Ага, а УАЗ я на кого оставлю?

- Ну, так сейчас всяких машин можно добыть и поновее.

- А мне нужна не поновее - а моя. Едем?

- Едем. Что-то хотите сказать?

- Да совсем перед этим Концом Света к нам приехала на мелкий ремонт фура - с бананами. Фары у нее не работали. Я подумал, что бананы эти за неделю не испортились.

Можно было бы фуру пригнать в Кронштадт - глядишь - и пригодилась бы. По всему судя бананов мы теперь долго не увидим…

- Получается так…

- А разведать, что там на заводе - можно от Нойдорфа - подъехать, да глянуть. С той же фуры - далеко видно будет.

- А там эта громада сможет развернуться?

- Смотря кто за рулем будет.

- Если - вы?

- Тогда без проблем.

- Пойдемте, глянем.

Здоровенный 'американец' с кабиной, в которой есть холодильник, спальня, телевизор и прочие навороты так и стоит, как его поставили в то еще мирное время.

Семен Семеныч хозяйственно осматривает, заводит. Фары действительно не включаются. Зато все остальное в порядке.

Мы в это время парами осматриваем предприятие - стоит еще с десяток фур, но следов смертоубийства не видно - похоже, народ просто разбежался - вот следы поспешного бегства - везде. Мертвяков - тоже нет. Просто пусто.

- Не хочется все же туда идти полной колонной - еще и с грузовиком. Давайте лучше двумя УАЗами. И желательно не к главным воротам.

- Да не вопрос. Единственно там через железную дорогу надо перебираться - на УАЗах - тоже не проблема. Вот этот полупаркетник может и не перелезть.

- Это вы про Жип? Про него, горемычного. Когда едем?

- А сейчас и едем - чего ждать.

- Нечего ждать. Но может тут чем-нибудь полезным разжиться можно? Наши пока тут нас будут ждать - глядишь и сделали чего полезного.

- Можно солярку слить из всех фур. Вон там были пустые бочки и канистры - замка я не вижу, так что взять, да наливать…

И отлично.

Пара УАЗов осторожно пробирается по каким-то улочкам. Через рельсы мы перебрались не без трудностей, но достаточно просто.

Семен Семеныч напряженно мурлычет очередную песенку, которую я впервые в жизни слышу. Впрочем, она не более идиотская, чем современная эстрада… Даже пожалуй нравится больше.

Зелененький кузнечик чему-то очень pад,

Сидит себе на веточке, коленками назад.

Hашел себе подpужку, не девка - пpосто клад.

Такая же зеленая, коленками назад.

Ходил по pестоpанам с ней, пил водку, лимонад

И вpемя пpоводил он с ней коленками назад.

Потом сыгpали свадебку четыpе дня подpяд,

Под "Гоpько!" целовались коленками назад.

А после этой свадебки, соседи говоpят,

Все гости pасползались коленками назад.

Потом на пpофсобpании об этом говоpят:

Моpально pазложился он коленками назад.

- Вот, приехали. Что интересно - зомби не больше десятка видели, а вон тот забор - как раз ремонтный завод.

- А это что за одинаковые домишки? Коттеджный поселок?

- Ага, Нойдорф. Немцы построили для фольксдойчей. Для русских немцев.

- Симпатично.

- Ну, что полезли на крышу смотреть?

- Токо лучше на ментовский…

- Ладно, понял.

Непонятно почему - но тут зомби мало. Нет, есть конечно и к нам направилось несколько штук, но не то, что было в Кронштадте и уж тем более не то, что в Питере.

Что непонятно - и живых тоже не видно.

Пока Ильяс отщелкивает идущих к нам мертвяков из бесшумки, Николаич осматривает территорию за забором.

- На кране наблюдатель - говорит Ильяс перезаряжая магазин.

- С чего взял?

- Блик видел. То ли бинокль, то ли очки. То ли стекло в кабине поднял.

- Ага, вижу. Доктор, залезайте - снять нужно.

За забором рядами бронетехника. Но весьма убогая, ржавая и какая-то неухоженная. По-моему частью и горелая. Та, что мне видна - БМП - 1 и БТР - 70 (а может и другой цыфири, не секу я в этом). Какие-то голубые контейнеры. Вдали - опять же броня рядами, но не вижу - какая именно. Людей не видно, да наблюдатель смущает. Правда может это и обезумевший от голода и жажды крановщик, спасающийся там от толпящихся внизу зомби в спецовках и с гаечными ключами. А может и представитель команды людоедов.

Может быть - и рабочий… Или из местных - из окошек что-то никто тряпками не машет…В конце концов разоруженная бронетехника - все равно серьезная сила. Интересно - куда они складируют снятое вооружение? Тут, на заводе - или где-то в другом месте. Можно бы рискнуть и сунуться… Но как-то поневоле хочется, чтоб между мягким пузиком и возможной автоматной очередью было что-то вроде брони БРДМ… Похоже, что Николаич разделяет это мнение, потому как предложений устроить пешую прогулку как-то нет.

- Все сняли?

- Да, и круговую панораму тоже.

- Тогда так - проедем еще вперед - возьмем с другого ракурса - а то тут корпуса цехов загораживают - и за бананами…

Что и делаем. Мне кажется, что я увидел и БРДМки. Нет, конечно, землю есть не буду, но очень на них похоже. Хотя…хотя может быть и БТР… Далеко все же.

Так же аккуратненько и не привлекая ничьего внимания - по пустым улочкам мимо какого-то неизвестного парка с громадным прудом утекаем обратно. Добираемся благополучно.

Там, откуда мы убыли - все в целом как и было - только у ворот валяется свежий упокоенный - легко одетый светловолосый парень. Надежда бдит, стоя на крыше фуры, а Саша с Димой и Серегой пыхтя тартают бочку. Судя по скрежету - полную.

- Тут есть запасец соляры - мы баки залили под завязку, а еще три бочки полных.

- Знаете - давайте - ка мы их припрячем. Потом - если тут будем - как найдем.

- Куда лучше?

- А вот сюда в хлам этот. И прикроем.

- Теперь как?

- Вы ж на КАД хотите?

- Ну, да…

- Тогда по Волхонскому шоссе - как раз на развилку и выйдем.

- Какой порядок?

- Получается так, что лучше вперед пустить фуру.

- Ежели обстреляют - так пусть чужака первым?

- Нет. Все равно фуре придется спихивать с дороги машины - сейчас мы вон - вьюнами вились - а на шоссе я думаю еще гаже обстановка. Так уж лучше сразу дорогу почистить - глядишь и нам пригодится. Если хотите - могу с вами поехать.

- Ладно, это я так, спросту. Но от пары стрелков в кабине не отказался бы. Сеток-то у меня нет. И еще - за руль моего УАЗа - посадите опытного водилу. Я серьезно.

- Разумеется. Вот Володя и поведет.

Выпадает ехать в американце мне и Саше. Мне - потому что сверху и без сеток снимать удобно, а Саша как-то отлично освоил это сатанинское устройство для связи - и ловко с ним управляется. Да и в случае чего стрелять мы тоже можем - не как Андрей, но неплохо. За нами встает джип Семен Семеныча с Вовкой за рулем, следом ментовский с Дмитрием (награда нашла героя) и замыкающим - Жип Широкий. Надежда уже освоила езду на этом агрегате, быстро мы все равно не помчим, так что должна справиться. Серега с пулеметом ей в компанию - и в случчего прикроет огнем наши тылы. Вот так и трогаемся.

Ожидаю, что Семен Семеныч споет еще что-то, но ему не до песен - мы ныряем в узкие переулки и меня в очередной раз удивляет как можно мастерски управлять таким слонопотамом. Несколько раз американец притормаживает и нежно спихивает с дороги стоящие как попало авто. От таких нежных прикосновений легковушки отлетают прочь.

Ориентировку я потерял, потому где мы болтаемся - представляю с трудом.

- Крутая все-таки у американцев техника - говорю я.

- Это смотря какая и где. И в чем.

- Ну, вот этот агрегат, например.

- Этому агрегату сто лет в обед. Крутизна в том, что бодаем без проблем?

- Ну, да.

- Стальные бампера перестали выпускать уже лет двадцать пять. Теперь везде пластик. С пластиком я б так себя не вел. А старушка со стальными зубами - самый таран.

- А пластик - чтоб дешевле?

- И дешевле. И менять часто. И получать деньги. Сейчас вообще вещи стараются сделать хрупкими и недолговечными. Цивилизация потребления и огромных помоек. Читал раньше фанатастику - рассказ о суде над мужиком, который нарушил закон и сделал себе тайно табуретку, которая даже за неделю не развалилась. Все общество было возмущено этим - нормальные-то табуретки через сутки распадались. Вот мы к этому и шли - одноразовая посуда, одноразовая мебель, одноразовые машины и одноразовая любовь…

- Да вы философ, Семен Семеныч!

- Так что еще дальнобойщику делать? Думать да песни петь. Иначе закемаришь с открытыми глазами и пойдешь в лучшем случае в кювет, а в худшем - на встречку…

- Ну, так можно еще жевать чего - нито. Тоже спать не дает.

- Ага, вот еду я сутки - и все это время жевать?

- Ну, не все время - можно периодически…

- Периодически - нужно, а не можно. Вот сейчас мы выкатимся к платформе Стрельна - снимите, что там.

Погромыхиваем на переезде - никак не могу опознать местность, а потом картинка словно поворачивается и встает прочно на место - я никогда не проезжал с этой стороны и все видел только из окна электричек. А как только мы вышли в позицию, совпавшую с видом из окна - узнавание моментальное.

Снимать особенно нечего - платформа почти пуста - десяток зомби стоит или слабо шевелится. Один - совершенно неожиданно сидит мирно на краю платформы. Свесив ноги. И почему-то много всяких бумажек, оберток от пакетов и прочего мусора.

- Сейчас вывалимся на Волхонское шоссе, там прямо до КАДа доберемся.

- Что-то детей много попадается. Зомби с ранцами…

- Школа неподалеку. Видно этим сильно не повезло. А еще вроде тут психи неподалеку были.

- Мда… С моей колокольни - зомби и так все сумасшедшие…

- Это да…

- А что вы начет прозектора скажете?

- Тьфу, я его только забывать начал. Что говорить - не приведи господь с таким встречаться. Хуже медведицы с медвежатами… Везет нам пока - холодно у нас. Вот тем, кто на югах - не завидую. Мы еще можем успеть подготовиться. Вот что мне интересно - где наше руководство?

- А не все ли равно?

- То есть?

- Ну, раз мы не видим никаких централизованных действий - значит, руководство либо погибло, либо свалило за рубеж, либо в бункере спряталось. Во всех трех случаях нам без разницы, где оно. А Волхонское шоссе скоро?

- Мы на нем. Как влево повернули - так и пошло.

- Действительно прямое. Притормозите - это что заправка была?

- Да. Только уже даже не дымится. Наверное, в первый день еще сгорела. Нам тут явно ловить нечего.

На всякий случай - сам не знаю зачем снимаю напрочь сгоревшую заправку - несколько ржавых остовов выгоревших легковых машин, обугленные остовы магазинчика и навесов, мне даже кажется, что асфальт тут другой - тоже обгоревший…

- О, калаш валяется! - замечает Саша.

- Где? - резко тормозит Семен Семеныч.

- Да вон же - рядом со знаком на выезде. Зря тормозите - тоже сгоревший - одно железо. Закопченное.

- Жаль. Калаш по такому времени очень к месту.

- Так у вас же автомат неплохой?

- Это в смысле, что стоит как мой УАЗ? Я бы предпочел АКМ. С боеприпасом. Дробовик - это по собакам стрелять хорошо.

- Привередливый Вы, однако.

- Не привередливый, а практичный.

- Из калаша зато по собакам сложнее попасть.

- Это смотря кому. Меня больше пугают живые людоеды и прозекторы переродившиеся…

Некоторое время пилим по прямому как стрела шоссе. Снимать нечего, но как-то неуютно - поля вокруг, едем, как муха на скатерти. Впереди появляются домики и коттеджи - и довольно широко раскинувшиеся.

- Володарское. А вот что там за толпа на обочине?

- Сейчас приближу, гляну. Мертвяки - жрут чего - то.

- Что-то их до хрена.

- Да, человек с полсотни.

- Не человек, Доктор. Уже не человек.

- Ну, да… Но если я правильно понимаю - там жратвы много - раз им всем усесться есть где. Давайте потихоньку.

- Это зачем - я так отлично вижу, что здесь кого-то расстреляли. И машин стоит на обочине много. И тоже в дырках. Опять наши знакомые?

- Вы по кого?

- Да про любителей шашлычков.

- Николаич спрашивает - чего встали? - это Саша слушает, что ему в 'Длинное Ухо' говорят.

- Да какое-то место стремное.

- Николаич говорит, что на засаду похоже.

- Да сами видим. Только гнездышко пустое. Они тут раньше были.

- Кто они?

- Не знаю. Кто машины останавливал. К слову - вон там еще трупы валяются.

- Где?

- В проулке и вдоль забора.

- И с другой стороны вон тоже.

- А я б сказал, что это упокоенные лежат.

- С чего бы?

- А грязные и объеденные. И на них неупокоенные внимания не обращают - жрут тех, кто в кювете.

- И то верно.

- Николаич предлагает отъехать метров на пятьдесят.

- Принято.

Через пятьдесят метров встаем и совещаемся, не покидая машин. Не факт, что здесь хамили наши знакомцы. Тут машины припаркованы аккуратно к обочине. Опять же перекресток. Значит, их аккуратно тормозили. Правда Дима уверен, что машины обнесены - да и стоят сугубо бесполезные в такой момент легковушки. Почему обнесены? Так признаков много - видно, что в одной тачке из-под капота торчит провод от аккумулятора. В другой неплотно закрыт багажник. Открыты двери. Валяются какие-то явно бывшие в салоне и багажниках вещицы. Короче - Дима - опер зуб готов дать.

Николаич решается на достаточно рискованную эскападу. Он идет впереди, как головной дозор. Мы тянемся сзади - в полукилометре. Если он натыкается на тех, кто тут фильтровал беженцев - то мы подтягиваемся и берем их на мушку, для чего Ильяс и Серега заберутся на фуру. Связь сейчас держим постоянно.

Решение Николаича никак не приятно. Но ехать надо и колонной переть просто опасно. Может быть в канаве валяются ограбленные беженцы. А может и наши знакомцы - людоеды. Ильяс утверждает, что на дороге были гильзы от охотничьих ружей. Ну, глаз у него - ватерпас…

Катим, глядя во все глаза. Но пока пейзаж за окнами - совершенно привычный - домики, из которых не вьется печной дымок, бестолково торчащие на улочках мертвяки, садоводческие хибарки - и никаких признаков жизни. Машин тоже немного - частью в кюветах…

Мимо тянутся заборы здоровенных гаражных кооперативов. Ворота заперты, но на наш шум никто не высовывается.

- Есть контакт! - Саша репетует то, что ему говорит Николаич. - Трое мужиков, перекрыли дорогу машиной. Показывают остановиться и вылезать из машины. Николаич сейчас вылезает, но требует поддержку. Принимаем огневиков!

Из подскочившего к нам под бок Жипа выпрыгивает Серега и шустро вскарабкивается на крышу фуры. Более степенный обычно Ильяс подбегает вприпрыжку, сует свесившимуся сверху Сергею свою 'Светку' и тоже вскарабкивается наверх, прогремев ботинками по крыльям, капоту и крыше кабины.

Семен Семеныч трогает так мягко, что впору вспомнить отправление экспресса 'Красная Москва'. Оба джипа тем временем шустро укатывают вперед.

- Николаич требует поторопиться - там сейчас горячеет!

Амриканец прибавляет скорости, но опять же очень мягко - чтоб не ровен час не уронить лежащих на крыше стрелков.

- Ильяс цель видит! Еще сто метров - и встаем!

- Что за цель?

- Трое мужиков в дурацких желтых жилетах, дорога ими перекрыта.

Так же мягко, фура тормозит.

- К машине! - и мы с Сашей выкатываемся из кабины.

- Кто там?

- Не знаю! В Горелово было военное училище, внутряки и здоровенная зона…

При ближайшем рассмотрении оказывается, что к перечисленным категориям мужики не относятся. Обычные штатские, причем сильно напуганные - вооружены в общем слабо - два охотничьих ружья и мосинский карабин. Зачем-то напялили на себя флюоресцирующие жилеты - такие вроде гаишники одевали - ядовито -химического зелено-желтого цвета. Дорога перекрыта и вовсе диковинным самоваром - ГАЗ - 21 - 'Волга'.

Впрочем, мужики хоть и дрейфят, но пытаются бодриться. Ситуация похожа на голливудский боевик, где главные герои стоят врастопыр и почему-то не хватаются за оружие. Ну, с амерами-то старанием Николаича все ясно - дуэли дозволялись, но схватившегося на оружие первым считали априори виноватым и частенько линчевали. У нас тут все чуток иначе - за оружие схватились уже и держат друг друга на мушке.

Мы с Сашей становимся еще более неприятным сюрпризом, выкатившись сбоку - им во фланг. Наверное, это выглядит частью отработанного хитрого плана, хотя на самом деле просто старались мы держаться поближе к канаве и подальше от гаражного кооператива. Так по придорожной канаве и выкатились. То, что у нас сбоку открытое поле - как-то успокаивает больше, чем стена из бетона…Во всяком случае неожиданностей меньше.

- Повторяю - говорит Николаич достаточно спокойно, увидев, как задергались ребята в жилетках, - Вы имеете дело с мобильной группой разведки гарнизона города Кронштадта. Во избежание печальных инцидентов предлагаю убрать оружие в положение 'На ремень'. Также рекомендую представиться и объяснить причину перекрывания дороги.

- Шустрые какие - огрызается тот, у которого карабин. - Мы оружие за спину, а вы нас продырявите!

- Еще раз повторяю - в настоящий момент вы находитесь под прицелом у грамотного снайпера и пулеметчика - это не считая нас. Если бы нашей целью было бы вас ликвидировать - это давно было бы сделано. Без потерь, издалека. Долго испытывать наше терпение не рекомендую, мы только что ликвидировали бандформирование типа вашего и потому не настроены на долгие разговоры. Ваше же положение - хуже архиерейского - потому как с другого конца Володарки явные следы чьей-то засады и мародерства, возможно, ваших же рук дело. Кроме того у нас сегодня еще несколько пунктов запланированы для разведки.

Короче - либо стволы за спину, либо мы едем дальше без разбирательств. Убрав помеху в вашем лице. К слову - все наши разговоры уже известны штабу гарнизона, так что и с этой стороны у вас при любом раскладе будут неприятности.

- Мы не бандиты - вякает стоящий слева жилет.

- А вы - хрен знает кто. Сказать - то можно что угодно. Если гарнизон - что это у вас одежа разномастная?

- По вашему мнению мы тут должны клешами мести? - спрашивает Николаич.

- Тогда документы представьте!

- Вы что - серьезно? - удивляется Дима - И какие документы вас устроят?

Теперь очередь озадачиться мужикам в жилетах.

- Старшой! - неожиданно окликает Саша - Да проще этих мудаков положить нахер, чем убеждать. Мы и так график не выдерживаем!

- Отставить! Живых и так мало! - рявкает Николаич.

- Так какие документы вы хотите от нас? А главное - какие в ответ можете представить вы? - опять спрашивает опер, грамотно прикрывшийся дверцей УАЗа.

- Ладно - сдается тот, что с карабином. А как вы докажете, что у вас снайпер?

- Прострелить тебе голову? - ласково спрашивает Николаич.

Сзади - от фуры - очень к месту бахает приглушенный выстрел.

- Что там у вас? - спрашивает по рации Николаич.

Выслушав ответ информирует - Зомби подошел, упокоили.

- Хорошо, раз так обстоит, со снайпером - уберем оружие - только вы первые. У вас же снайпер!

- Лады - и в рацию - мы здесь убираем оружие, внимание, пока собеседники свое не уберут!

Повинуясь знаку Николаича, берем оружие 'на ремень'.

Немного помедлив, то же делают и 'жилеты'.

Николаич с опером подходят к 'жилетам'.

Мы с Сашей поворачиваемся спинами друг к другу - он по-прежнему контролирует сбоку 'жилетов', а я уже на автомате - прикрываю тылы. Правда слышно все отлично, а еще замечаю, что Николаич и Дима стоят так, чтоб не перекрыть линию стрельбы ни нашим на фуре, ни нам с Сашей.

- Итак, вы кто?

- Отряд самообороны гаражного кооператива!

- Сильно. А зачем дорогу перекрыли?

- Ну, эта… проверять, кто тут мимо нас едет.

- И кто мимо вас едет?

- Да вот хоть и вы…

- Мутное какое-то объяснение. А жилеты эти зачем?

- Это после того, как с зомби в гаражах возились. Одного нашего подстрелили случайно - сумрачно было, за зомби приняли. Вот и одели, чтоб своих видеть

- А кто подстрелил?

- Да сами и подстрелили… Кому же еще.

- Старшой! Тут какие-то невнятные покойники! - это Надежда - с той стороны дороги.

- В смысле?

- В смысле и здесь на расстрел похоже.

- Ваших рук дело?

- Ннет… Мы никого живых не убивали… Ну кроме того, нашего… Эти здесь уже лежали, когда мы из гаража осмелились вылезти.

- А долго собирались?

- Сегодня впервые. Еда у нас кончается. Думали разжиться.

- Ну-ну… Дима, что скажешь?

- Очень не хочется, но моно провести по усеченной программе следственно-розыскные мероприятия. А Доктор обеспечит судмедэкспертизу…Еще нужна пара понятых. Если эти из самообороны не при делах - одно дело, если разбойничают - другое.

- Сколько времени займет?

- А это как Доктор ковыряться будет. Протокол не ведем?

- Не ведем. Доктор, сколько времени понадобится, и что сможете определить?

- Прижизненность ранений и причину смерти, также и калибр - если огнестрелом пользовались. Ну, если в темпе - то минут 15.

- Давайте - и тут Николаич ловко берет на мушку одного из самооборонцев. Стоявший рядом Вовка так же моментально тычет стволом ППС в ребра другому. Я не успеваю открыть и закрыть рот - а уже все трое в жилетах обезоружены и Дима ловко охлопывает их в поисках дополнительного оружия.

Надя одобрительно на это смотрит. Оставив под присмотром Николаича и Вовки задержанных, выдвигаемся к ней. Она стоит рядом с тремя лежащими рядком трупами. Все трое - молодые ребята, одеты в гражданскую одежду, но короткостриженные головы заставляют думать о военнослужащих. Дмитрий бурчит под нос:

- Мы с Тамарой ходим парой,

Понятые мы с Тамарой.

Потом смотрит на нас с Надей и бухтит:

- Не топчитесь на участке местности, где произошло событие, в отношение которого имеются данные о возможном наличии в нем признаков преступления.

- Шутишь? - недоуменно спрашивает Надежда.

- Статическая стадия осмотра заключается в изучении обстановки места происшествия без нарушения ее первоначального состояния. Так положено. Начнете топтаться - исказите картину.

- Нет, это он не шутит, он это серьезно - озадаченно заключает медсестра. И смотрит на описывающего круги по спирали мента с некоторым суеверным уважением.

- Сильное колдунство - отвечаю я ей. Пару раз я присутствовал на подобных мероприятиях, поэтому не удивляюсь.

И вообще-то на одном из них - разбиралась пьяная драка, где уже все виноватые были задержаны, но проформы ради место где до начала драки участнички играли в домино и 'совместно распивали спиртные напитки' как суконным языком протокола именовалось это веселое действо и где, нелепо свисая через лавку головой под стол с еще валявшимися там костяшками домино, стаканом и почему-то вилкой лежал уже холодный пострадавший, менты вели себя довольно легкомысленно и уж всяко не напоминали священнодействующего Дмитрия.

А на втором - там да, на меня - рявкнули сразу с двух сторон - и следак и мой же собственный учитель, стоило мне только начать движение в сторону тела. Там видно было, что и ходят внимательно, и не перешучиваются и вообще - работают. Я-то хотел, как меня учил мой же стоящий рядом профессор, проверить - может быть, жертва еще жива. Но эта школьница жива не была - те же менты уже это проверили. Да и сложно девчонке было выжить - ее изнасиловал, задушил, а потом уже в мертвую забил два кола некий сукин сын.

Потом как-то я встретился с тем самым следаком. Поговорили о том-сем - следак уже работал охранником, слиняв из добиваемой правозащечниками милиции и время потрепаться у него было. Сукина сына взяли. Оказалось, что за ним был шлейф из аналогичных преступлений - доказано было еще три подобных эпизода.

А потом оказалось, что он, горемыка этакая, невменяем и его, несчастного, надо лечить, холить и лелеять, а не сажать, и уж тем более - никак не стрелять. Рассказывая это следак аккуратно переместился ближе к урне и несколько раз ожесточенно плюнул точно в нее, чтоб не пачкать пол.

- Ну, может его там залечат - безнадежно протянул я.

- Ага… Как Джумагалиева. Помнишь такого людоеда?

- Помню.

- Так вот полечили полгодика и выпустили. И хрен знает, где он сейчас шляется. И таких примеров - десятки, если не сотни. Я сейчас одного бы хотел…

- Чего?

- Чтоб все эти упыри девчонок ели не у простых людей - а у правозащитников. Это бы здорово либералам мозги прочистило. Тут я уже увольнялся - приехали кучей референты - у столпа нашего правозащитного движения кошелек подрезал кто-то. Сумма смешная - всего шесть тонн зеленых на карманные расходы. Но жалко ему ее до слез и рези в животе. И вопиет о мщении наглым ворам, вплоть до пожизненного! Даже работать не может - и потому правозащитная деятельность в опасности! А у меня на руках - четыре свежих 'мокрухи' и еще разной дряни такого же уровня - куча. Сейф не закрыть.

- И? Нашел?

- Увы, увы… Такая жалость… Не оправдал надежд нашей правозащитной общественности. Да мне и похеру - я ж увольнялся. Хоть напоследок удовольствие получил. Он ведь ко мне прискакал собственной персоной - показания давать и торопить, очень уж ему денежек было жалко - даже важнейшие задачи защиты маньяков и садистов отставил в сторону… Ребята спецом пришли послушать. Я был великолепен - после разговора со мной столп аж кипятком брызгал. Уверен - во всех интервью теперь рассказывает, какие идиоты-милиционеры у нас работают…Ладно, поболтали и хватит.

Следак ушел - наверно обход делать пора была. А может я ему душу растревожил…

Хорошо мы тогда поговорили. А потом, сколько там ни ходил - другие охранники дежурили, а мой знакомец вроде уволился и уехал… Хороший был мужик, толковый…

- Доктор! Я закончил.

Что-то я замечтался. Опер уже со статикой закончил, теперь, как это у них называется - динамическая стадия осмотра. То есть теперь ворочаем тела и смотрим, нарушая первоначальную обстановку.

Ну, по первоначальному положению тел я бы сказал, что их поставили на колени и расстреляли очередями в спины. Лежат ничком, руки поджаты под грудь, ноги вытянуты. Мертвы несомненно и всяко уже больше суток. По трупным пятнам судя - тела не перемещались. Так что все здесь и произошло, похоже.

Одежда у всех троих имеет следы огнестрельных попаданий - рваная на спине, запачкана кровью.

Дмитрий начинает ворочать окоченевшие тела. В ложе трупов - на слежавшемся снегу полно кровищи. Две важные детали - одну замечаю сам - это связанные в запястьях каким-то шнурком руки всех троих - другую - кляпы во ртах - показывает Дмитрий.

Вообще-то ковыряться в ранах на месте запрещено. Но совместно с опером решаем, что все равно то, что мы делаем - жалкое подобие с кучей нарушений и я одноразовым скальпелем тут же на месте делаю крестовидный надрез на короткостриженной голове - парней добили выстрелами в головы, а пуля, пробивая кость оставляет обычно внятное входное отверстие, по которому можно понять - какой калибр был у пули.

Ну вот - после отсепарирования кожно-мышечного лоскута видна отчетливая круглая дырочка в желтоватой кости. Зову опера, но он машет рукой - продолжай, дескать. Копается в снегу неподалеку.

У всех трех дырочки одинаковы.

И у всех - головы пробиты навылет.

Надо бы покопаться - в мерзлой земле пули недалеко ушли.

Но опер уже тащит что - то на ладони.

Две пистолетные пули от Макарова. Ну, во всяком случае, я так думаю, хотя признаться - баллистический эксперт я никакой…Хотя пулька в 7,62 мм. входит в пулевое отверстие с люфтом, значит калибр был больше, это-то и мне понятно.

- Картина ясна в целом?

- Карманы проверил?

- Проверил. Только там кто-то до нас все выгреб. И никаких жетонов на шее…

- Возвращаемся?

- Возвращаемся.

Докладываем коротенько - несколько стыдясь такого куцего осмотра - что трех парней кто-то связал и принудил к молчанию. После чего расстрелял здесь, поставив на колени и добив выстрелами в голову. Дима нашел 19 гильз от ПМ и 14 - от ПММ, но сразу признался, что не ручается за количество выстрелов, поиск был поверхностным.

Николаич, учтя то, что оружие у жилетников другого калибра и не автоматическое возвращает им взятое оружие. Напряжение несколько спадает, хотя Дмитрий бурчит, что эти пистолеты или скорее пистолеты - пулеметы могут быть и у другой смены самооборонщиков, а проверять эти гаражи - а их тут сотни - у нас времени нету.

Жратвы - делиться с сидящими в гаражах - а их там оказывается около шестидесяти человек - у нас нет. Оставляем им несколько коробок с бананами, даем номера телефонов в Крепости и Кронштадте.

Один из них - тот, что с карабином, просит взять его с собой - он пристроится в конце колонны и под нашим прикрытием доберется до Кронштадта. Николаич спрашивает:

- Один поедешь или с семьей?

- С семьей, конечно. Здесь сидеть без толку.

- По профессии кто?

- Ветеринар.

- Оружие свое? Стрелять умеешь?

- Да. И вот этот 'бок' - тоже мой.

- А звать как?

- Олег Бистрем.

- Бистрем - это фамилия?

- Да. Мой дальний предок был адъютантом у коменданта Нарвы генерала Горна.

- Это что, при Петре Первом?

- Совершенно верно.

- Хренасе, извините за мой грубый французский…

- Что поделать. Я ж себе фамилию не выбирал.

- Ладно, давай быстро собирай свою семью и догоняй. Мы сейчас вперед продвинемся, там встанем - это что впереди?

- Справа домостроительный комбинат, слева - таможенники сидели. Терминал у них там. - подсказывает тот, у которого в руке бистремовский 'бок'.

- У меня жена и три дочки. Если вы ничего не найдете у терминала - где будет следующая остановка?

- У развязки КАД. Мы понимаем, что четырем женщинам собраться - дня мало, но ждать долго не сможем. Так что придется вам свою шведскую флегматичность побороть.

- Поборем. Вы свой телефон дадите?

- Записывай. И свой номер оставь. Мало ли жена воспротивится поездке.

- У меня правильно воспитанная жена.

- Ну-ну…

Беглый осмотр ДСК ничего интересного не дает - разве что потом тут можно чего-нито надыбать для стройки или укреплений. Ворота настежь, на территории несколько унылых зомби.

А вот напротив - где терминал таможни - там видно было веселье.

Прямо в воротах намертво склещились две фуры, забив мятым железом проезд наглухо. Выскакивая наружу, ни один не уступил. И завязли оба. В кабине одной из них все еще сидит водитель. Совершенно неподвижно.

- Мда - такой тут был порядок всегда - замечает Семен Семеныч.

- А что, тут может быть интересного? - спрашивает практически настроенный Саша.

- Да что угодно - смотря, что везли в тот день через пост. Может детали к синхрофазатрону, а может фургоны с марципаном. Поди угадай. Но как помню - у них десятка три - четыре фур - и большей частью груженых под завязку - на территории стояло. И мы уже проехали - там тоже склады были.

- Это где куча разношерстных пакгаузов за забором?

- Они самые. Что встали? Как там говорит 'Длинное ухо'?

- 'Длинное ухо' предлагает доктору залезть на крышу фуры и снять что там за забором.

- А они прикроют, пока я тут ползать буду?

- Уже прикрывают.

Делать нечего - надо лезть. Лезу.

За аккуратным забором - аккуратные домики - вижу явно административный корпус и вроде как и складские ангары. На территории - хаос, машины и легковые и фуры стоят в беспорядке. Почему-то раскидано много картонных коробок непонятно с чем. Видимо вывалились из какой-то фуры. Тут же толкутся зомби - довольно много - десятка два в поле зрения. Парочка из них в рваной таможенной униформе. Признаков живых - не обнаруживаю. Сняв все панорамно и не торопясь, потом поскорее лезу в теплую кабину.

- Ну, как и что?

- Хаос и живых не видал. Фуры есть.

- Ладно, двигаем дальше.

У въезда на КАД машин брошенных, спихнутых с дороги, битых, горелых - масса. Но, похоже, что сквозь эту автопомойку прошел кто-то серьезный - проход пробит - аккурат нам проехать.

Место безлюдное - всего три зомби видны.

Николаич предлагает свернуть влево. Я вижу там здоровенный новодельный гипермаркет, вот только странной окраски - ранее не попадалось такое. Что тем более удивительно - на здоровенной парковке буквально пара машин и несколько - не больше пяти неподвижных человеческих фигур. Непонятно, что это за такой магазин…

- А что это там слева за магАзин?

- Этот - Семен Семеныч показывает пальцем на непонятный гипермаркет - Это 'Зеленая страна' - все для огородников и садоводов. Только почему слева? Он от нас вообще-то справа.

- Черт… И верно. То есть мы не туда едем?

- Не туда. Хотя… Александер! Свяжись с командиром - Доктор хорошую мысль подал.

- Ничего я не подавал, я вообще мыслить не умею… Если б я мыслил, я бы здесь не сидел - начинаю отбрехиваться я от незаслуженного почета.

- Николаич спрашивает, а что мы там забыли? Нам полезнее осмотреть что у 'Ленты' творится, да там же еще и заправки и авторемонт…

- В 'Зеленой стране' есть рассада, семена, удобрения, инструменты и прочее. Сейчас весна, картошку из Белоруссии не привезешь. Огороды, вероятно, самим придется делать, если свежих овощей или клубники охота. Кроме того, там было кафе - а в кафе должна быть еда. Машин на стоянке нет, бывших посетителей - тоже нет, значит и внутри там не густо зомбаков. Но меня больше всего интересует сетка - там ее полно было.

- А сетку то там зачем продают?

- Для садоводов и огородников - огороды и сады огораживать. Сейчас нам много чего огораживать надо будет. Вот кабину бы сеткой прикрыть.

- Да, кофейку свежесваренного бы я выпил… С пирожком… Или двумя.

Саша докладывает все Николаичу. После короткой паузы получаем приказ выдвинуться на парковку огородного гипермаркета, а Саше поручается отзвониться этому, как его - Шлиппенбаху…Который нас догнать должен.

Паркуемся так, чтоб с фуры можно было б на крышу перебраться. Серега осторожно перебирается туда, следом за ним и Ильяс. Идут аккуратно и осторожно - до центрального корпуса - он похож на громадную оранжерею и богато остеклен. Вблизи к слову это сооружение в целом впечатляет - потому как громадное - гектара полтора, не меньше…

- Внутри чисто, никого не видим. Зелени много, это есть. Людей не обнаружили.

- Войти там можно?

- Сейчас, тут вроде что-то на фрамугу похожее… Ага, можно войти!

- Тогда погодите прыгать - Дима с веревкой к вам пошел.

Мы тоже вылезаем из кабины. Семен Семеныч тут же пробует свой пистолет, свалив трех стоявших рядом зомби пятью выстрелами. Ничего так мужик стреляет…

- Левее надо целить - замечает он, набивая магазин.

- И пистолет лучше сразу полной обоймой зарядить - замечает вскользь подошедший с Надеждой Николаич.

Несколько неожиданно для нас открывается входная дверь, неподалеку от которой мы и стоим… Открывший дверь опер несколько озадачен:

- Закрыто изнутри было. Так что может мы и не одни. Поглядывать надо.

- По нынешним временам всю дорогу поглядывать надо - отвечает Надежда.

Убедившись, что Дмитрий дошел до двери, Ильяс отходит от стекол наверху и присоединяется к Сереге, удобно пристроившемся на крыше.

- Володя, Надя - останьтесь у машин!

- Ладно.

- Остальным - цепью, аккуратно, под стеллажи посматриваем. Доктор, не спим - раз камеру в руку взяли - сняли все, что видим.

- И растения?

- И их. Черт его знает, что понадобится. Не расстегиваться! Сам вижу, что здесь тепло - но пока не расслабляемся, лучше попотеть. Кто его знает, что тут за комиссия по встрече.

Снимаю по возможности так, чтобы потом можно было б разобрать все в деталях. В гипермаркете тепло, света много - и я вижу, что горят лампы. Пахнет землей и свежей зеленью…

Потихоньку продвигаемся из зала в зал. Зелень, рассада, горшки, кашпо, саженцы, удобрения, черта в стуле. На мой вкус - кроме рассады клубники и саженцев яблонь - ничего нам тут толкового нет.

- Я ж говорю - тут кто-то есть живой - уверенно говорит Дмитрий.

А я открываю рот довольно неприлично.

Совершенно неожиданно для огородного магазина оказывается, что сразу за всякой халтурой в виде скульптур для сада, сделанных достаточно аляповато, открывается здоровенный отсек с аквариумами.

- Ну, рыбки - то хоть и живые, а как б не так уж им по чину, чтоб ты так говорил.

- А я не про рыбу. Аквариумы в полном порядке, зелень в полном порядке. Значит за ними всю неделю кто-то ухаживает.

- Зомби-вегетарианец?

- Это вряд ли. Скорее кто-то из сотрудников.

- Эй, тут крысаки! - окликает Саша - он с краю в цепочке и что-то там усмотрел. - И кролики!

Если при слове 'крысаки' мы все ощетинились, то 'кролики' как-то сразу успокаивают. Оказывается рядом с аквариумами - я как раз снимаю здоровенный стеклянный куб, в котором переливается двигаясь стая крупных рыбешек, похожих по абрису на пираний - еще и отдел с животными. Лошадей там, правда, нет, что вполне было бы в духе сада-огорода, но зато есть самые разношерстные крысы-мыши, шустрые пасюки, меланхоличные белые, четыре здоровенных кролика, сидящих по одиночке в своих плексигласовых клетях, черепахи, еще какая-то живность.

- Дмитрий прав - крысы без воды дохнут за сутки. А поилки у них полные. Явно недавно заливали. И животные все сытые и спокойные. Вон - у кроликов сено в подстилке. Эти соломорезки за неделю бы все подчистили. Жрут они много и все время.

- И попугаи тоже в порядке.

- Отлично. Значит, кроме ветеринара и дальнобоя мы сегодня еще и ботаников найдем. Ищем аккуратно - и пока - не расслабляемся. Нечего на попугаев пялиться.

В ответ на слова Николаича из угла доносится отчетливый ехидный хохоток. Или хихиканье. Старшой хмурится, и мы двигаемся туда. Очень быстро становится ясно, что человек там усидеть не может. Вместо человека находим десяток каких-то грызунов. Я лично таких первый раз вижу. Один сидит у переднего стекла - и нагло хихикает.

- Пакость крысомордая - в сердцах говорит Николаич.

- Дегу - читаю я на этикетке.

- Художник был, Эдгар Дега.

Ходил он часто на бега.

Как приходил он на бега,

Кричали все - Дега, Дега - неожиданно по-моему даже для самого себя выдает Семен Семеныч.

- Это кто такие стихи придумал?

- Поэт Антон Чеботарев.

- Мда, поэтов развелось… А грызуны - это хорошо. Посмотрю я на тебя, хохотун, когда к Кабановой попадешь - мстительно говорит Николаич.

Оказывается, мы прошли половину магазина - и, выйдя из прохода, видим, что еще идти и идти. Зато находим кафе. Стойка, к слову, совершенно пустая - никаких зачерствевших булок и засохших салатов.

- Ну вот, по кофейку - и перекур.

- Ага. Доктор, если мы опоздаем на семинар - это очень катастрофично?

- Не знаю, смотря о чем говорить будут.

- Получается так, что не опоздаем, тут беспокоиться не о чем. Кронштадт сообщил, что часа на два научная деятельность задержится. К ним прибыло две больших партии раненых и там работы теперь медикам непочатый край. Много тяжелых.

- Это они что - о наших?

- Не, наши прибыли еще до того пожара в борделе, с ними-то как раз все в порядке. Куча раненых - с зачистки дома в Кронштадте - нарвались на метаморфа судя по всему, да и Крепость удружила - эти придурковатые смельчаки в Зоопарке что-то такое учудили, что вернулась половина, причем драная. Тех, кто с укусами Кронштадт отказался принимать, оставили на карантине, а остальных раненых МЧСники свезли.

- Ну, как Михайлов и говорил…

- Получается так.

Семен Семеныча явственно передергивает.

- Что?

- Прозектора упокоенного вспомнил. Братец докторский его, когда вскрывал - все время чертыхался. Видок то был тот еще, хорошо по морозцу его утомили. А в тепле представляю, что он мог наворочать.

- Зубы?

- И зубы. И когти. Самые настоящие - на манер кошачьих причем, кривенькие.

- Что и втягивались?

- Насчет 'втягивались' врать не буду, а не как у собаки. Острые и кривые.

- Мда…

- У покойников к слову ногти еще неделю растут. И волосы.

- А у морфов когти…

- Ладно, поговорили - и хватит. Кофе выпить и впрямь неплохо. Я с Семен Семенычем гляну, что там на кухне. А вы пока покричите - может кто и отзовется. Живые тут точно есть, или до недавнего времени были. Если сами не вылезут - их дела. Вылезут - поговорим. Сетку присмотрели? Еще что хорошего?

- И сетку и инструменты. Ну и раз вы говорите, что грызуны нужны - то и их тоже.

- Получается так. Ну, пошли.

Орем недолго - минут через десять Николаич с напарником вытаскивают весьма приличный набор всяких пирожков, разогретых в микроволновке. На кухне оказалось довольно много продуктов, в основном готовых - только разогреть. Находится кофе и чай - причем отдельно Николаич отмечает то, что вода была уже горячей.

Площадка кафе квадратная, окружена всякой зеленью в кадках, в общем если абстрагироваться от реалий - можно представить, что сидишь этак где-то в кафушке на пляже Рио-де-Жанейро… Или Буэнос-Айреса…

Но от реалий никуда не денешься, потому садимся в центре площадки, чтоб держать окрестности под присмотром.

Чуждый излишествам Старшой подогрел каждому по три пирожка - довольно оригинальных на вид. При поедании оказывается, что тот, который длинный - это с ветчиной, а два квадратных - с сыром.

- На кофе не напирайте - деликатно замечает Семен Семеныч - нет у них тут куда посетителям гадить. А в горшки - как-то невежливо.

- Как нет?

- Ну так вот - нету тут туалетов.

- Ну а местное-то чудище как - же?

- Это которое?

- Да то, что тут все в порядке содержит. Похоже ведь на сказку - как в 'Аленьком цветочке' - все в порядке, еда, питье - а кто что - неведомо… Вот кстати и аленькие цветочки - Саша показывает невоспитанно пальцем в кучу цветущих кактусов…

- А вот и чудище обнаружилось - тихо говорит Дима, глядя за спину Николаичу.

Чудищем оказывается вовсе не принц, а молодой парень в одежке сотрудника этого гипермаркета - с белой кляксой, которая по мнению рисовавшего эмблему дизайнера видимо олицетворяет ромашку.

Парень сторожко подходит к нам. В руках ничего не держит.

- Здравствуйте…

- И вам не болеть.

- Чем обязаны визитом?

- Весна! Время посадок и каждый садовод должен посетить наш гипермаркет! - несколько перевирая рекламный листок на входе отвечает Семен Семеныч.

- Понятно. А где вы разжились оружием?

- Выдали в Кронштадте, как группе разведки.

- А лишних единиц у вас не найдется? Знаете, кассирши у нас сейчас в краткосрочном отпуске, вопрос денежного обращения непонятен, придется прибегнуть к бартеру, нас бы вполне устроило оружие.

- Не опасаетесь, что по нынешнему странному времени могут заплатить несколько превратно поняв - пулями? - черт меня за язык дернул.

- Опасаюсь. Но кто не рискует - тот не пьет. И не ест. - довольно спокойно отвечает напрягшийся парень.

- Получается так, что мы подумаем на эту тему. С другой стороны - а стоит ли вам тут оставаться? Еды у вас осталось немного. В любой момент отключается вода и электричество - и что дальше? Не лучше ли вместе с нами в Кронштадт податься? Город уцелел, контролируется моряками. А здесь знаете - как-то мне бы лично неуютно было бы оставаться.

- Что, плохо все снаружи?

- Да, в общем - плохо. И дело даже не в зомби.

- Человеческая натура?

- Она самая. К слову - у вас тут судя по всему все спокойно?

- Да. Только снаружи - в открытом отсеке с хвойными зомби. И на парковке несколько человек было.

Рация Николаича начинает подавать признаки жизни и искаженный, но узнаваемый голос Ильяса докладывает, что со стороны гаражей к нам двигается три легковушки.

- Левенгаупт с фамилией?

- Непонятно. Но людей больше, чем четверо. Скорее - дюжина.

- Ясно, идем к вам.

Быстро подхватываемся и вслед за шустро побежавшим к выходу Семен Семенычем проскакиваем вторую половину маркета. Отстаю от остальных, снимая залы. Засекаю еще какие-то печки, магазинчик с бутылками - квас, газировки, мед, какие-то сувениры и банные веники. Мебель, кассы - и выход.

Успеваем практически одновременно с этими машинами. Рассредотачиваемся - но открывать огонь не по кому - из головной неспешно вылезает Бистрем с карабином. Закидывает карабин на плечо, подходит к нам.

- За мной увязалось еще две машины. В средней - нормальные люди. За тех, кто на девятке - ручаться не могу. И он без башни и она без тормозов.

Девятка действительно привлекает внимание. Оттюнингована в стиле 'Мечта негра-сутенера', так же озвучена - если верить ушам оттуда какой-то рэп доносится. Но, как и бывает обычно кроме 'пумба-пумба' ничего не разобрать. Зато громко.

- Без тормозов - это ты про машину?

- Про его девку. Впрочем и машина тоже вполне вероятно…

- Ладно, ждите, сейчас закончим в магазине, двинемся.

- Помощь нужна?

- В смысле?

- Круглое таскать, плоское перекатывать?

- Да, конечно, это-то всегда пожалуйста.

- Ну, пойдемте…

Забрав с собой Надежду, возвращаемся обратно в кафе. Чуть позже приходит румяный кряжистый мужик с сыном-подростком. Что сын видно сразу - похожи оба друг на друга.

- Решили глянуть - может помочь что нужно. А прикрыть - там у вас на крыше серьезные ребята сидят…

- А этот - ну с девятки?

- Этот рук марать не будет… Праильный такой пацан ваще…

- Ладно, черт с ним. Сами управимся.

- И что вы намылились забрать?

- Сетку, грызунов, и может быть что из рассады. Да и с кухни полагаем забрать все специи - там всякого перца много, приправ, соусов сухих, а вам вряд ли что это понадобится.

- Слегка похоже на грабеж.

- Парень, грабеж - это если б мы забрали еду всю. Вы ж не будете перец есть?

- Перец - тоже ценность. И насчет грызунов - это вы должны с Ленкой поговорить.

- Это твоя напарница?

- Ну… эээ… да.

- Подруга, что ли?

- Подруга. Из-за нее тут и застряли - не могла живность бросить. Она живность - а я ее…

- Так она, пожалуй, живность и не даст по-хорошему.

- Не даст. - парень вздохнул.

- Ну и ладно. В конце концов и без мышей обойдемся. Пошли сетку грузить.

Ленка оказалась невысокой худенькой симпатичной девушкой. Единственно, что сильно смущало в ее облике - это сидящий у нее на плече здоровенный рыжий крыс. Когда мы забили пустое пространство в фуре свертками сетки разных видов, вытащили из кухни то, что вряд ли так смогут съесть обитатели 'Зеленой страны', а также напихали всякого инструментария - от лопат и топоров, до всякой более сложной электротехники, девушка с крысом сама подошла к нам.

Познакомились. Оказалось, что крыса зовут Ырк. Почему - Ырк Ленка и сама не могла сказать, объяснила только, что именно на это имя зверь откликается. Ырк действительно заволновался, увидев чужих, а когда еще и имя услыхал - забегал по плечам хозяйки.

В плане взаимопомощи сгрузили с фуры еще короб с бананами (Семен Семеныч посчитал более важным загрузить всякого железа, а оно не влезало, вот и пошел в дело мешающий загрузке короб). Ленка искренне поблагодарила, но отдать крыс отказалась наотрез. Полагаю, что она заподозрила перспективу лабораторную для своих любимцев.

Зато предложила для детишек в Крепости взять попугаев - двух здоровенных матерых птиц роскошной расцветки и десяток - помельче и поскромнее - неразлучников и тому подобных. К птицам, похоже, она не испытывала такой любви, как к шерстистым и хвостатым…

Опять же даем телефоны, парень таки выпросил у Николаича ствол. Николаич со скорбной миной достает ТТ - мой старый знакомый опять в деле - китайско-пакистанский ублюдок из рук в руки прямо кочует. Замечаю при этом, что взгляд у Николаича становится особым - остреньким таким.

Парень, не замечая этого, выщелкивает магазин, проверяет патроны. На ладони лежат три патрончика.

- Если самим стреляться - так перебор, а отстреливаться - так мало. Может добавите хоть десяток?

- Ладно, экзамен сдан - отвечает усмехаясь Николаич, забирая обратно и пистолет и магазин с патронами.

- Какой экзамен?

- Неважно. Оружие получишь, когда пойдешь провожать нас.

- Ясно - говорит озадаченный парень.

Перед самым отъездом Ленка догоняет нас и вручает пару ящичков с рассадой.

- Петунии. Очень красивые - и до осени цвести будут. Для ваших женщин.

- Спасибо. Счастливо оставаться!

- Счастливо доехать! Попугаев не застудите!

- Не застудим.

На улице, пока все распихивается по машинам, Николаич выдает парню один из ПМов, да десяток патронов в россыпь. Парень еще просит минутку задержаться - ему приходит в голову, что можно было бы для своих нужд приспособить старенькую копейку на парковке. Старшой задерживаться не хочет, но совместными усилиями мы вскрываем брошенную машину и сняв ее со скорости - ручник, как и положено таким старушкам ясно дело не работает - вручную откатываем поближе к дверям. Парень уверен, что сможет разобраться - какой проводок нужен для зажигания. А имея даже такие колеса - они и уедут отсюда, если все плохо будет…

Экзамен на оружие успешно сдает и мужик со второй машины - и тоже получает ПМ с десятком патронов. А вот наконец соизволивший вылезти из своей затонированной рубероидом девятки фуфел и начинает не по людски - банально наехав на Николаича с дурацкими претензиями и требами и оружие не просит, а требует.

- С чего бы это я тебе должен оружие давать?

- А с хера ли не должен? Ты папаша имеешь стволы, этим вот уже дал, так хули мне не дать?

- Да причин не вижу, тебе давать ствол.

- Да что, старый, какие нах причины? Им дал - и мне давай!

- А ты оружие в руках-то держал?

- Твою мать! А то нет! Да я…

- Ладно, держи ствол.

- О правильная волына. Ништяк, Папаша.

- А как насчет спасибо?

- Ты что, старый? Я тебе что сявка какая-то?

- Ладно, ладно, не размахивай стволом…

- Не ссы! Я праильный пацан, все ништяк будет, Папаша!

Гордый обладатель ствола шествует к сваей телке, а Николаич подмигнув тихо говорит:

- Совсем склероз замучил - забыл я в магазин обратно патроны вставить…

- Ну, я так думаю и к лучшему. Праильные пацанчики - и так разрулят.

- Мда, сокровище нам Левенгук сосватал.

- Не, Левенгук - это который микроскоп изобрел.

- А, одна дивизия…

- Что-то Вы сегодня ПМы раздаете. Вроде ж сами так поставили, что ПМ - престижнее ТТ?

- Действия руководства не обсуждаются.

- Ну, так я и не обсуждаю…

- И прекрасно. Эти ПМы хоть и новые по году выпуска, но ушатанные до безобразия.

- Хуже пакистанского ТТ?

- Нет, пострелять еще постреляют, но престижа в них - ровно никакого. Такое неухоженное оружие не красит. Ладно, поехали - сейчас пойдем медленно - объектов для разведки много.

Расходимся по машинам.

Колонна медленно выкатывается с парковки. Парень машет рукой и залезает в 'Жигуль' у дверей…

- Вот ведь, Адам с Евой в райском саду. Или огороде? А вместо Змея - Ырк. Даст он еще пареньку дрозда.

- Ревновать будет?

- Вне всякого сомнения. А ревность - страшная штука! Хотя бы и у крыса.

- Ну да и оперы и балеты и всякие другие произведения…

- Про крыса? - заинтересовывается Саша.

- Нет, про ревность…Вот к примеру:

В тазу лежат четыре зуба,

А я как безумный рыдал,

А женщина-врач хохотала,

Я голос Марусин узнал!

Тебя я так нежно любила,

А ты изменил мне, трепач!

За то я тебе отомстила,

Изменщик и гнусный палач!

- Откуда Вы такие песни выкапываете, Семен Семеныч?

- Отец с приятелями пел, когда поддадут, Александер. Я вам еще и вечером спою - любимую, про Отелло!

- Кстати, насчет вечера - Вы что дальше планируете?

- Это о чем вопрос?

- Вы в нашу команду не хотите вступить?

- Мой дед отломал на двух войнах - Финской и Великой Отечественной. Так вот он мне категорически запретил вызываться добровольцем. И сам добровольцем никогда не вызывался.

Они потому вызываются - говорил дед - что понятия не имеют на что идут. Потому и погибают и дело заваливают, что не готовы они к тому, что их ждет. Приказ исполнять надо точно, а лезть куда не звали - глупость. Так что по завету деда добровольцем не полезу, хотя ребята вы симпатичные. Вот прикажут - тогда дело другое.

- Ясно.

- Тут еще деталька в пейзаж - сын и сосед. Мне сейчас нужно будет из шкуры вывернуться, а медикам потрафить. Денег уже никто не возьмет - а что им нужно - черт их знает. И пока сына на ноги не поставят - вы уж ребята не взыщите - а я весь в распоряжении больницы. На это время - 'Я - раб лампы'. Такие дела. Кстати, Доктор - а что им там может пригодиться - может мы бы и поглядели по дороге-то? Чтоб не с пустыми руками ехать?

- Ну, откуда я знаю, что им там может быть нужно?

- Эээ, Доктор, нехорошо так по-детски хитрить. Я ведь и у братца вашего узнавал и у ребят из команды - есть у вас с больничными зацепки, завязки и кореша ваши там работают - в немалых креслах сидя. Я - человек памятливый и благодарный, так что не сомневайтесь. И Мишку таким же воспитал. И к слову - спасибо за то, что все путем сделали - и эвакуировали и на стол без проволочек…

- Так я и не хитрю. Знакомые там есть, не отказываюсь, а вот насчет моего всесилия и всезнания - это через край хватануто. Серьезно - понятия не имею, что им там надо - может компьютерный томограф, а может простыней новых…

- Компьютерный томограф мы не потянем. Здоровый больно. И демонтировать небось спецы особые должны?

- И монтировать и эксплуатировать. Это я так - для примера.

- А может - позвоните?

- Ну, позвонить - то почему и не позвонить… Попробую.

Проба проходит неудачно - удается дозвониться только до секретарши и она объясняет, что сейчас 'такое творится, такое творится, что из врачей позвать некого.'

Ясно, что она со своей колокольни просит привезти ксерокс и канцбум принадлежностей. Семен Семеныч загорается насчет и этого заказа, но загорается ненадолго - пока не объясняю, что как раз с канцбумом в Кронштадте все в порядке - офисы там были, а вот офисная деятельность пока закончилась и, наверное - на большой срок.

Саша, оторвавшись от 'Длинного Уха' командует:

- Мы на КАД, Доктор с камерой в головной УАЗ, к нам на замену Ильяс.

- А остальные куда?

- Будучи в прямой видимости посмотрят, что у комплекса заправок и гипермаркетов внизу на Таллинском шоссе. Все примазавшиеся остаются с нами.

Ишь, заговорил репродуктором…

Выбираюсь с камерой, вприпрыжку бегу к УАЗу. Американец попер куда-то по развязке - явно вопреки знакам. За ним дисциплинированно - Жип Широкий, 'Хонда' Бистрема, 'Форд' его знакомца. Тонированная девятка остается на месте.

Забираюсь в УАЗ. После кабины американца как-то очень тесно и холодно.

Следом за нами идет милицейский рыдван, потом внезапно увязывается и девятка.

- Xe. Чую всеми фибрами организма - увидим мы сегодня незабываемый балаган! Весь вечер на манеже - девятка с двумя укатайками! - ядовито говорит Николаич.

- Вы им приказали ехать наверх?

- А то ж! И был послан, просто так, без затей…

- И стерпели?

- Не вечер еще. Да хрен с ним, мудилой. Этот завод снимать пожалуй стоит - он был на последнем издыхании, а забор качественный. Получается так, что временную базу можно поставить случчего, тут удобно.

- А что тут выпускали?

- Электронику всякую. Но не заладилось, прогорели. Людей выставили за ворота, ворота заперли, так что и чистить тут скорее всего немного придется, тьфу, тьфу, тьфу… Ага, наши вышли на позицию, нас прикрыли…

Жужжит 'Длинное Ухо'. У Николаича не слышно толком, что ему говорят, не как у Саши. Но он, выслушав, сам информирует:

- Шлиппенбах предупредил - тут где-то рядом звероферма, так что ежели увидите зверюшку типа хорька или еще чего меховое - бойтесь. Завод сняли?

- Снял, потом неплохо бы еще с КАД с другого ракурса.

- Не вопрос. Теперь слева - 'К-раута', строймаркет, инструменты…А немного народу, смотри-ка, я думал тут сотни будут пастись. И машин мало.

- Да похоже у них вообще двери закрыты - а эти зомби скорее всего из этого завала автомобилей, что у КАДа…

- Вполне возможно. Вон слева - вообще в рубашке стоит…

- Ну, так что тут особенно-то покупать.

В этот момент девятка по-цыгански - с дымом и прокрутом колес проскакивает мимо нас и фитилит вперед.

- Да, не заскучаем… Определенно…

- Это он куда ломанул?

- В Макдональдс? Точно, туда!

- Пописать или покушать?

- По нему судя - покушать. Нехай гнилья нажрется.

- Ну почему сразу гнилья. У них может только шпинат подвял.

- То есть как?

- Макдональдс, да и другие амерские рестораны для третьего мира славны огромным количеством всякой химии в еде. И консервантов там невиданно - поэтому еда долго не портится. Голландцы и немцы на эту тему эксперименты ставили - простенько и со вкусом - гамбургеры и картошка фри из разных заведений были положены в закрытые банки. Гамбургеры из Макдональдса не портились три недели, картошка-фри - четыре. Немецкая же продукция с голландской испортилась как и полагается - за несколько дней. В полный хлам.

- Что, действительно это правда?

- Правдее некуда - а наш клоун уже обратно выходит.

- Действительно - дуракам везет. Ишь, в двух руках тащит.

Николаич подруливает к девятке, куда 'риальный патсан' складывает пакеты со жратвой из Мака.

- Во, учитесь, пока жив! Во, как надо - быро и четко! Эти дохлые даже не чухнулись - а я их обнес в момент, конкретно! Ну, короче там и вам хватит, если не зассыте.

- Сколько там мертвых?

- А, с десяток! Я и лавэ взял - во!

- Круто. К слову у тебя за спиной как раз кассирша.

Патсан не успевает повернуть голову - из второго УАЗа щелкает одиночный, и вышедшая из дверей Мака девчонка в сильно рваной и грязной форме этого ресторанчика, резко контрастирующей веселенькой жизнерадостной расцветкой с искаженным и восково-желтым лицом, валится на бок.

- Херня! Ей без мазы! - самодовольно заявляет патсан.

- Ага - соглашается Николаич. - Но за лавэ лучше в 'Хонду' заехать.

- Короче, я сам знаю, блин, что мне делать, усек, папаша?

- Нет проблем - опять же спокойно говорит Николаич.

И провожает взглядом патсана, покатившего как раз в салон 'Хонды'.

- Вот за что люблю этих кретинов - не жалко будет, если что… - задумчиво замечает Старшой.

- Дегенерейшен некст… Будем в ресторан заходить?

- А кока-кола у них портится?

- Ну, я не знаю срок хранения ортофосфорной кислоты. Но думаю, что портится в этой самой большой фикции нечему.

- Ладно, потом с удовольствием послушаю - и в 'Длинное Ухо' - Володя, Дима к нам давайте - зачистим Макдональдс.

Внутри - погром. И действительно зомби всего с десяток. Зато кровищи на полу, потерянная в панике обувь, разбросанные вещи - посуда, жратва, лужи кофе, женские сумочки, перчатка, шарф 'Зенита' и еще чего-то - давленное, раскромсанное испачканное… Что не отнять у МакДональдса - там было всегда чисто, а тут - как в вокзальном туалете. Кстати и запах.

- Мда… Получается так, что чуть ли не отсюда тут началось. Вот все и ломанулись вон.

Николаич аккуратно обходит размазанное по полу дерьмо - кого - то пронесло прямо в зале - но успел удрать, засранец, похоже - если судить по следам на выход.

- Надо было бы с заднего фасада идти, там-то почище. А мы зачем-то поперлись, как посетители…

- Привычка.

- Ладно, Доктор, давайте своей малопулькой. И старайтесь стекла не выбить.

Цели малоподвижны - видно тут все случилось чуть не в первый же день, обратившиеся то ли в спячку впали, то ли еще что - но на визит патсана отреагировала только бывшая у входа кассирша. Остальные начали шевелиться только сейчас - хотя в зале тепло, вся техника и автоматика работает в штатном режиме. Это надо запомнить - что зомби без раздражителей 'отключаются'. Может оказаться полезным.

Кроме Димы, застрявшего почему-то у тела девчонки в форме, остальные рядом. Ну да, тройка, стандарт зачистки. А опер в тылу, значит.

Парень с дурацкими дреддами. Две девушки, одетые совершенно одинаково. Полный мужик средних лет. Еще девчонка в форме. Отпирсингованный чувак непонятного возраста.

Женщина. Так и стоявшая ко мне затылком. Короткостриженный паренек - тоже в форме ресторана. Курсант. Все. Зал чист, больше никого нет.

- Обратите внимание - говорит подошедший опер - все с тяжелыми травмами, то есть умершие тут же и очень быстро. Раненые разбежались.

Трудно не согласиться - все упокоенные залиты кровью густо, у курсанта горло перепахано или скорее пережевано. Хотя - кассирша у входа вроде как не так окровавлена.

- Дим, а что ты там у нее смотрел?

- Ты тоже глянь, когда обратно пойдем - характерные следы.

- Ладно, ладно, пошли дальше. Потом поговорите.

Дальше в Макдональдсе оказывается еще всего пять зомби. Один правда пугает неосторожно открывшего кабинку в туалете Вовку до родимчика - в итоге мы немного глохнем от истерической очереди Вовкиного ППСа. С остальными - в рабочих помещениях - разбираться просто.

Еда и впрямь не испортилась. Шпинат подвял, остальное - как и ожидалось.

Опять же снимаю все внутри - на случай если приедет выгребная команда - выгребать что полезного найдут. Далековато, правда и от Кронштадта и от крепости, ну да и в магазинах добра полезного немало.

Подгоняем УАЗы к служебному входу - ну и получается как в рекламе - действительно Макавто. Набиваем пакетами салоны - благо Николаич считает, что часть сбросим в кабину американца. Пока грузим - от 'Ленты' подтягивается полтора десятка зомби. К слову - и у 'Ленты' не толпа - тут поблизости жилья не было, все на авто приезжали, потому не сравнить с теми магазинами, что в городе попадались. Там то клиентура пеше сползлась. Память у них что ли выборочно работает и сохраняются воспоминания о том, где была еда?

- Помидор мало взяли - замечает Николаич.

- Чтоб все взять - грузовик нужен. А он у нас под бананами.

- Получается так. Ладно, закрыли двери и покатили дальше, пока эти до нас не дочапали.

- У кассирши притормозите…

Притормаживает. Ну да, прав опер - девчонку словно стамеской тыкали в спину - видел уже один раз такое, действительно характерно… Давка возникла в дверях, а толпа - жуткая штука - затоптали бедную девчонку. Женщины вообще чаще в таких давках погибают, причем и основные травмы они же наносят - своими каблуками-шпильками…

- Затоптали, да?

- Точно. А вы откуда так решили?

- В Минске видел. Пивной фестиваль летом. Все благодушные добрые… А тут ливень хлынул, все с хохотом с площади в метро кинулись. Кто-то на лестнице упал. Веселая толпа поднаперла… Пятьдесят три человека убитых, еще больше поломанных - две сотни… 'Ленту' отсняли?

- Нет, не успел.

- Так снимайте. Чего же вы мешкаете.

- Готово - еще бы вперед проехать.

Малым ходом катим вдоль фасада магазина. По уму неплохо бы глянуть, что там сзади творится, но лезть в хаос впоперекосяк забивших стоянку машин неохота. Их не так и много, но стоят они крайне неудобно - наверное, пытались объехать пробку на шоссе…

- Интересно - а что тут так дорогу расчистило? Танк?

- Думаю, что скорее какая-то дорожная штука типа Кировца - грейдера. Танк бы все что-нибудь да сплющил, а тут все сгребли с дороги на обочину. Сняли?

- Снял. Напротив - это салон 'Хонды'?

- Он самый. Но там наш дозорный доложит, что да где. Я смотрел - он туда похрял.

- Теперь мы куда?

- За пост ГИБДД. Там заправки, авторемонт и еще всякое.

На посту машины вообще кучами. Глаз цепляется за яркое пятно - милиционер в жилете с отражателями, лежит ничком, рядом валяется рваная кобура от Макарова. Голова у мента какого-то странного вида - маленькая, желтая и совершенно лысая. Когда проезжаем рядом вижу, что просто его уже объели - до голого черепа и какая-то мелкая живность копошится там, где шея переходит в грудь. То ли крысы, то ли эти… хорьки…

- Притормозите. Снимать его?

- А зачем? Тоже невидаль - что у утопленников, что у прочих, кого всякая мелкая живность обгрызла - жрать их начинают с мягких тканей - глаза, губы, лицо, потом жрут шею и в грудную клетку лезут. И у этого то же. А оружие с него уже сняли. Поехали, нечего тут таращиться…

Действительно, дивья-то…

Когда уже едем обратно, убедившись, что заправки целы и чем дальше к городу тем все больше и больше зомби, Семен Семеныч устами Саши сообщает - по дороге можно заскочить на армейский склад техники неприкосновенного запаса.

Николаич уточняет, где сворачивать, потом очень недолго катим по проселочной дорожке, пока не упираемся в ветхий деревянный забор с колючкой наверху. Сотня метров вдоль серого дощатого забора - распахнутые настежь ворота.

- Интересное кино - замечает Николаич.

Внутри огороженного забором пространства прямо под открытым небом стоят зеленые армейские машины. Частью - как успеваю заметить - прямо на своих колесах, не вывешенными. Тут и медицинские УАЗики - буханки и шишиги и КАМАЗы с кунгами. Медленно катим внутри, снимаю все максимально старательно.

- Может, Вы остановите да я пешочком пройдусь - так все ж потряхивает.

- Ничего, ничего, общая картина ясна. А на входе от нас какая-то тварь в кусты шмыгнула - то ли собака небольшая, то ли хорь отожравшийся. Не стоит рисковать-то.

Вид у техники грустный - выцветший, пошарпанный - у части даже стекла выбиты. В центре стоит жилой как будто домик, но оттуда никто не высовывается… И нам там пока делать нечего. Единственно, что может быть еще интересным - пара десятков запертых голубых контейнеров…

- Мда, могучее НЗ…

- Получается так, что смотреть надо. Те же кунги на КАМАЗах - мне лично понравились. Возможно, что техника еще ремонтопригодна…Все? Снято?

Снято. И мы выезжаем на Таллинское.

- Чудится, или визжит кто?

- Где?

Николаич глушит двигатель. Действительно вроде как визжит человек.

- Справа?

- Мне тоже так кажется.

- Не наши ухари патсаны?

- Патсаны так конкретно не визжат!

- Ну, это как сказать. Там же с ним девка еще была.

- Нужна ли нам девка?

- Девки всегда пригодиться могут. Хотя если она под стать своему корешу…

- Да, Шлиппенбах ее так и рекомендовал.

- Ну что, кидаемся на выручку прекрасной даме?

- А надо ли? Патсана схарчили, доигрался член на скрипке. Девка вне себя, визжит, привлекает к себе всех, кто ходить может, скакать и прыгать. Сама она без мозгов. Делать, скорее всего, ничего не умеет, кроме как на понтах оттопыриваться да еще тусить не по -деццки…

- Ну, может еще родить сможет…

- Доктор, вы сами верите, что при такой правильной пацанской жизни девка здорова будет? Ладно, если у нее хватит мозгов бежать к нам - поможем. Если она куда-то понеслась в другое место - я ее по всем этим закоулкам искать не собираюсь.

Николаич берется за рацию.

- Ильяс, что наблюдаешь?

- Наблюдаю деваху. Оп, шайтаньга, уже не наблюдаю.

- Схарчили?

- Нет, она подалась через дорогу - мимо АЗС - туда, где всякие домики.

- Сейчас ее видишь?

- Неа. Там не просматривается.

- Получается так Доктор, что не судьба ей с нами ехать. Хватит мозгов до МакДака добраться целой - глядишь кто и подберет…

- Меня больше интересует, кто патсана сожрал.

- А нам не один черт? Шустрик или морф. Все, поехали.

Стоящие на ветру у перил КАДа попивают кофеек и что-то жуют. Правда, в бинокли тоже смотрят. Причем разделили по секторам и ведут круговое наблюдение. Мне страшно интересно - перепутает кто из стоящих бинокль с кружкой и не попытается напиться из бинокля или приложить кружку к глазам, но никто предметы не путает…

- Сейчас доедайте, проглоты, да догоняйте - мы вперед проскочим - НЗ снять сбоку. Будем в прямой видимости.

Сверху с приближением база армейского НЗ тоже не шибко впечатляет. Но, учитывая, что кому-то вероятно надо будет тут работать - снимать надо внятно, до деталей.

Наши пока не двинулись с места. Потому раз гора не идет к Магомету - то Магомет едет ругаться с горой. Ну, или хотя бы ее поторопить.

Судя по тому, каким чертом подлетел Николаич к группе наших компаньонов и как вдарил по тормозам - намерения у него были самые серьезные подтянуть дисциплинку. Но ничего не вышло, потому как одновременно с визгом тормозов совсем рядом - прямо в салоне машины за нашими спинами раздался резкий крик:

- Херрасе!!!

Подпрыгиваем с Николаичем синхронно - как герои комичного мультфильма. Крик раздался над ухом, но нас-то всего двое в салоне машины. Лезем смотреть - кто орал.

- Чертов ара! Напугал до усрачки!

Мы и забыли, что у нас под одеялом сзади - клетки с птицами. Выражение морды, да нет - скорее лица у благородного попугая - возмущенное. Он просто кипит от негодования! Николаич конфузится под выразительным взглядом, снова накрывает клетки одеялом и, пряча свой конфуз, говорит:

- Вот, раньше эти птицы кричали 'Пиастры', а сейчас - 'Херасе!'. Куда катится мир!

- Да уже прикатился, чего уж тут…

Колонна трогается.

Оказаться снова в теплой кабине американца после продутой насквозь УАЗовской клетушки - приятно. Николаич под предлогом заботы о тропических птицах избавился от клеток - теперь они у нас в кабине. Рассказываю об инциденте.

Спутники тихо веселятся, пока я пытаюсь найти объекты для съемки. Кроме небольшой фермы - тут особенно-то смотреть не на что - поля, вдали взлетная полоса аэропорта 'Пулково', всякие полетные причандалы для вывода самолетов на глиссаду, а еще дальше - Пулковские высоты. Слева - Ульянка, городской район, отделенный от нашей КАД рельсами железной дороги и станцией - опять же с тем же названием 'Ульянка'.

Давно тут не был - а ведь детство тут прошло - причем уже такое - сознательное… Как после переезда пришел в новую школу - удивился - тогда еще была такая игра 'Зарница' - пионеры бегали с деревянными автоматами и все вроде как сейчас так понимаю, было предармейской тактической подготовкой школьников - как и НВП к слову. Но обычно делалось это под руководством холодных сапожников, а то и учителок - женщин - и получалось коряво и глупо. Тут же первые попавшиеся на глаза трое мелких первоклашек поразили меня тем, что на полном серьезе бегали с ржавоватым ПТРД. Я аж глазами захлопал - нет, все верно - троица мальков волочит противотанковое ружье.

Оказалось, что район Ульянки - весьма своеобразен - тут шла ожесточенная молотилка весь период блокады и две армии дрались с невиданным ожесточением на весьма небольшом пространстве, то отбивая, то теряя жалкие куски территории в один - два километра.

Естественно - все мальчишки копали. Не копать тут - означало быть белой вороной со всеми последствиями. Разумеется и я стал рыть.

Для того чтобы на месте боев можно было вести сельхозработы, саперы прочесывали это место раз десять. Потом довелось пообщаться с теми, кто тут разгребал завалы из ВОПов. Оказалось, что поговорка 'мина на кочке, мина в кочке, мина под кочкой и фугас сбоку' вовсе не было поэтическим преувеличением, а являлось сухим протокольным описанием реальности. Ну и, разумеется, хоть саперы и почистили, что могли, хоть потом все запахали, и теперь на полях росла капуста и турнепс - на нашу долю все равно хватило сполна. К тому же на наше счастье мины - самая страшная угроза оставшаяся с войны - уже проржавели, взрыватели их закисли да и взрывчатка погнила. Если у нас кто и рвался - то практически всегда по своей вине - и обычно на снарядах да минометках. Это было крупным везением - как я сейчас понимаю, потому что до конца шестидесятых годов, подрыв на старой мине был частой вещью. Ну а такой пустяк, как оторванные взрывом детонатора пальцы были обыденной штукой.

Достаточно было пройти по дорожкам, огибающим поля подальше от станции - к Пулковским высотам - как начинался участок под названием 'Разбитое'. Что тут было - кто знает, но сельхозугодья огибали это место как черт церковь.

Судя по торчавшим из земли искореженным огрызкам бетонных плит, молотого кирпича и свитых штопорами арматурин - стояли здесь какие-то дома.

За 900 дней боев естественно все это было разнесено вдрызг, щедро засыпав строительным хламом землю. Пахать тут было невозможно. А копать - получалось отлично. Чуток в стороне оставались окопы в русле речки, которую незамутненные школьники дружно прозвали 'Говнотечкой' - там тоже по склонам не пахали.

Тут конечно копали все - от мала до велика. Самые мелкие и начинающие не брезговали и бродить по вспаханным полям и собирать всякую чушь - патроны, гильзы, хвостовики от минометок, корпуса от ПОМЗ - это такие стаканы из чугуна с рифлением для большего числа осколков…И разумеется кости, пробитые и мятые ржавые каски, короба от пулеметных лент и дисков, рваные цинкачи, сплющенные футляры от немецких противогазов - и сами противогазы - без стекол, прострелянные - наши с хоботами и немецкие на резинках…

Поэтому те, кто похитрее, шли дальше - стоило перебраться через какой-то канал - метров пяти - шести в ширину, что делало его труднопереходимым - и начинались кусты и сравнительно молодой болотистый лесок. Место было добычливое, только все время лез в гости 'сапер Водичка'. Поэтому наша группка шла дальше - на Пулковские высоты.

Вот там, на основной линии немецкой обороны мы и шарились. А для того, чтобы перебираться через канал в любую погоду наша артель стырила металлическую лестницу со стройки. Как ее перли - отдельная песня, но дотащили до канала, где и притопили, привязав предварительно веревку. А дальше в любое время выдергивали утоплое сооружение, перекидывали ее через канал и снова притапливали.

В это милое время ни о каких гарретах типа нынешних металлодетекторов и речи не шло, поэтому кроме собирателей было только два типа поиска - 'копательство' и 'бульканье'. Копатели без затей подыскивали понравившийся лично им кусок окопа или блиндаж и проверив как можно перспективность - ну например воронки на бруствере, гильзы, что говорило о том, что тут шла стрельба - начинали откачивать воду и рыть, рыть, рыть… После этого доступной на дне окопа или блиндажа становилась всякая фигня и мелочь - поэтому рыть было интересно, было в этом чисто археологическое ощущение - тогда я впервые ощутил дикое чувство временного пробоя - когда мы нашли баночку с кремом после бритья и свернув крышечку, увидели четкие отпечатки на креме трех пальцев - даже и папиллярные линии сохранились - как взял немец последний раз крем - так след и остался, словно и не было десятков лет, словно это было сейчас. А наличие вероятного хозяина баночки, совсем рядом оставшимся в позе молящегося на коленях - тем более впечатляло.

Булькатели были более смелыми - работали они токо летом - ну и пока можно было залезть в воду - и забравшись в воронку щупали там в иле руками и ногами. Разумеется, никаких находок вроде книг, газет, тюбиков, зеркал, самодельных рюмок с резьбой, сделанных от скуки в период затишья из гильз и прочего бытового добра таким методом найти было невозможно - но вот крупные вещи и в первую очередь оружие, которое саперы не чинясь скидывали по воронкам - булькатели находили куда чаще, чем мы. Ну и разумеется периодически они резались о куски стекол, напарывались на колючку или повреждались другими способами - но это их не остужало.

Наша артель твердо встала на путь копателей (дурацкое это словечко прилипло из курса истории - там какие-то протестанты что-то рыли в знак протеста). Вожаком сразу стал крепкий и ловкий одноклассник со странным прозвищем Боров. Вот уж на кого на кого, а на борова он никак не был похож. Оказалось, что он по доброте душевной поменялся прозвищем с другим нашим одноклассником, который был ему однофамильцем. Однофамилец был сырой, пухлый и не очень сообразительный парень (класс это списывал на то, что он был 'искусственник'. Я тогда не знал, что это означало, что он всего-навсего вскармливался не грудным молоком, а смесями)

Одно то, что он упер со стройки кафельную плитку и потом облицевал ею ванну и туалет, причем плитки хватило и на потолок - достаточно характеризовало его. Особенно же характеризовало, что плитка вскоре с потолка и стен стала отваливаться, но не вся - часть оказалась прилепленной насмерть. Угадать, какая плитка свалится сидящим на унитазе или моющимся под душем было невозможно и незадачливый дизайнер и сам получил пару раз плиткой по башке и от матери еще огреб.

Вот наш вожак и отдал тому - свою кличку Лаф, а сам стал Боров. Обмен ничего не дал - новоиспеченный Лаф повесился через несколько лет. Кстати - он практически и не копал…

Боров был уже тертый калач - и довольно ловко разбирал минометки, гранаты и противотанковые мины. К снарядам у всех нас было отношение куда более осторожное - мы отлично запомнили, когда подорвался Невзор - местная знаменитость к которому милиционеры приезжали по расписанию чуть ли не раз в неделю и выгребали из квартиры кучу всякого разного взрывчато -огнестрельного… Заскучав от привычного и возжелав новых ощущений паренек стал разбирать 37 мм. снарядик - чертовски красивая штучка вообще-то. Кто понимает - пояски, деления, да и вообще - как игрушечка…

Его приятели, не одобрившие этого занятия, отошли в сторонку - тут у Невзора в руках и бахнуло.

Соратнички чесанули по домам, зачем-то выкинув портфель Невзора в Говнотечку… И затаились. Прижали уши.

Утром какой-то работяга шел из Ульянки в Горелово на работу - тогда многие так ходили - и часть тропинки шла как раз у воды этой самой речушки.

Вот дядька и обратил внимание на какие-то темные потеки на склоне - поднял взгляд с тропинки на откос берега и увидел там Невзора. Тот еще теплый был, когда его мужик нашел.

Оказалось, что взрыв снарядика в руках не убил Невзора, а страшно порвал - кисти рук, колени, лицо роем мелких осколков. Как удалось искромсанному Невзору проползти пару сотен метров, и как он сообразил, что на тропинке у него еще есть шанс кого-нибудь встретить - мне и сейчас непонятно. До речки он за ночь дополз и там окончательно кровью истек… След за ним остался - через неделю еще видно было.

Мы из этого сделали два вывода и твердо их придерживались - не разбирать снаряды и если кто из наших взорвется - не убегать, как приссавшие дети.

Несколько лет, пока я жил в Ульянке были посвящены копу. Если времени было побольше - отправлялись на Пулковские, если мало - болтались по Разбитому, а зимой в морозы рылись в болотистом леске, благо морозцем прихватывало воду и находки попадались там зачетные.

К нашей компании как-то относилась и ватага Коната. Что это было за прозвище - или фамилия - понятия не имею. Парень был примечательный мелкий, шустрый блондинчик, скорее всего родившийся в детской комнате милиции. Если бы не тот факт, что мама у него была очень порядочным человеком, а бабушка, жившая с ними и тем более была старорежимным реликтом, мы бы твердо в это поверили, потому как все наши контакты с милицией заключались в том, что периодически нас отлавливали на железной дороге по возвращении с копа и отбирали трофеи. Делалось это рутинно, спокойно и даже как-то патриархально.

Ровно так же уничтожалось все, что я притаскивал домой - мои родные словно чуяли, где у меня новый тайничок и все накрывалось медным тазом моментально.

Конат же все время влетал по-крупному - с оформлением документов. Это считалось ужасным ужасом.

То Конат начинал подрывать мусорные баки толовыми стограммовыми шашками - мы как раз по физике проходили электроцепи и наш Куперштейн спросту объяснил как действует подрывная машинка у партизан.

На пятом или шестом мусорном бачке бравый диверсант был схвачен охреневшими от такой наглости милиционерами. До этого было негласное соглашение - за полями и в полях все время что-то щелкало бахало или бумкало, но в жилых кварталах никаких взрывов до Коната не устраивали.

После этого Конат похвастался коллекцией синяков на заднице, в некоторых из которых угадывались при наличии небольшой фантазии пятиконечные звезды от пряжки офицерского ремня.

То Конат обнаруживал на железнодорожных путях товарняк, в одном из вагонов которого был груз кубинского рома. После этого Ульянка пару дней благоухала по-благородному, а милиционеры опять ломали себе головы - почему от синяков, которым и 'Три топора' были недостижимой мальвазией, пахнет так непривычно романтично. Потом запахло по-пиратски и от милиционеров, а Конат опять хвастался новыми звездами.

Явно в этом мальчишке сидело несколько чертей, потому как только он мог поспорить на то, что профутболит череп от Разбитого до Ульянки. То, что череп с равным успехом может быть и от нашего его не парило совершенно. Вообще отношение к останкам было глубоко философским - убрать такую прорву павших явно было невозможно - разве что всем забросить свою деятельность и начать собирать кости. Правда, в нашей компашке как-то было западло рыться в костях наших солдат. Не то, что мы были такие уж сознательные. Просто как-то не катило. Поэтому и рыли у немцев. Вроде как вот какие мы аристократы.

Конат одно время рыл с нами, бросив бульканье, но получилось как со щукой, что пошла мышей ловить. Раз Конат нашел явную одиночку - и на бруствере попались довольно редкие гильзы от патронов к парабеллуму. На первых же сантиметрах ячейки попалась немецкая каска, которую Конат почему-то тут же назвал 'эсэсовской'. Потом пошли кости.

Мы столпились вокруг, потому как Конат вопил про здоровенного автоматчика - эсэсовца и рыл словно одержимый… Честно говоря - мы страшно завидовали. Кости были и впрямь здоровые. А потом к нашей громадной радости Конат выволок копыто с подковой. И потом еще одно. И еще. И лошадиный череп.

В следующий раз, взявшись за не менее перспективный объект Конат нарвался на сортир - во всяком случае нашел там стандартный стульчак тех времен - две доски с аккуратно по-немецки вырезанной дырой.

После этого копательство он бросил и опять взялся булькать. И тут же утер нам морды, найдя в одной воронке четыре 'Гочкиса' - причем два были с треногами…

А еще Конат чуть не застрелил Борова - когда нам взбрендило в голову собрать идеального сохрана К-98. Для этого тщательно отбирались наиболее сохранившиеся детали от разных карабинов. Тут таилась засада - вроде бы одинаковые Маузеры оказались разными - в долях миллиметров, но разными. Подгонка шла с трудностями.

Вот в ходе этой подгонки ствольной коробки к стволу и корячились мои приятели. Патрон - единственный на тот момент трассер упорно не лез.

Наконец удалось подогнать одно к другому и стали возиться с магазином. Разумеется этот патрон то вставлялся, то вынимался. Комнатка у Коната была маленькая и потому Боров сидел на кровати, а Конат - напротив на табуретке. Как раз на тот момент железный остов карабина был в руках у Коната.

Увидев, что ствол смотрит ему прямо в пузо, Боров решительно отвел его рукой в сторону.

- Ты что, меня кретином считаешь? - вспылил Конат. - В стволе нет патрона!

- А все равно не надо! - Боров, когда хотел, мог тоже упереться.

- Ах, так! Смотри!

Дальше все произошло стремительно - Конат нажал на спуск, оглушительно ударило по ушам, простыню перечеркнула черная, по словам Борова, молния, а из стены ударил фонтан зеленого огня.

Боров на автомате тут же заткнул этот фонтан подушкой. Завоняло палеными перьями.

В запертую дверь стала ломиться мама Коната с вопросом:

- Мальчики, вы живы?

- Да, мам, это детонатор хлопнул! - ответил Конат.

- Что-то больно сильно! - заметила опытная мама.

- Показалось! - возразил Конат, несколько сбледнувший с лица, но не потерявший хладнокровия.

Боров отнял тлеющую подушку от стены. Из бетона торчал задний кончик трассирующей пули и кинематографично дымился. Подушку залили водой из графина и задумались.

Самое кислое было на кровати. Мы, конечно, все знали, что пуля из винтовки крутится вокруг своей оси. Но как-то по кроватям не стреляли - и то, что приятели увидели - сильно их удивило. Пуля прошла вскользь, зацепив простыню и матрас. При этом она словно постаралась намотать на себя тряпки, но это у нее не вышло. В итоге простыня была изодрана затейливым образом - словно как тигровая шкура получилась - неровная прямая дыра как хребтина и отходящие от нее вбок разрывы - как полосы. Залатать такое было невозможно. Пришлось судорожно искать замены простыне и подушке. Матрас потом зашили… Так что экстерриториальность комнаты Коната еще некоторое время сохранялась и мама туда без спросу не заходила, мальчик взрослый уже, как же…

Правда это тоже кончилось - таким же заковыристым образом, как все, что вытворял Конат. Он нашел совершенно сохранившийся ППС - 42. В магазине еще было три патрончика. Надо заметить, что в отличие от винтовочных патронов, где пули в гильзе обжимались плотно по всей окружности, ттшки были как эрзац - пуля в гильзе держалась за счет трех точечных вдавлений. Вода в такие патроны попадала на раз и все ттшки, которые я видел, были сырые, даже мелкий игольчатый порох в них обычно был не только мокрым, но и зеленым от окислов…

(Разумеется в сухих цинках патроны были нормальные, но поди найди непочатые цынки…)

Конат тоже это знал и тут его после разборки и чистки Судаева черт дернул.

Он потом сам не мог объяснить, с какого это ему понадобилось лезть на рожон - но он решил опробовать машинку, не выходя из квартиры. Захотел - сделал.

Целью был избран бабкин окованный жестью сундук со 'смертным'. Сундук был из толстых досок и Конат почему-то решил, что пуля застрянет в стенке. Если сработает…

Сработали короткой очередью все три патрона. Все три пули прошибли стенку и ушли в бабкино приданое.

Бабку же на следующий день понесло перебрать тряпочки и переложить их лавандой - для запаха и от моли… Внучок оказался самой могучей молью за всю бабкину жизнь - пульки изрядно проскочили в тряпках, разорвав их так, что помянутая ранее простыня была образцом целости и сохранности.

Это послужило последней каплей терпению и матери и бабушки. Замок с комнаты был торжественно свинчен, а Конат похвастался нам еще более причудливыми синяками в которых на этот раз угадывались отпечатки кожуха ППС.. Мать гонялась за сыном вокруг стола и лупила его ППСом.

- Хорошо еще, что приклад не отомкнула… - заметил на это Боров.

Насчет приклада - это верно замечено. Приклад сильная штука…

- Эй! Гляньте, что это справа?

А справа у самой дороги - здоровенная помойка посреди поля. Было бы полное впечатление того, что высыпали сюда несколько мусоровозов свой груз и потом еще и подпалили… Если б не торчащий посреди этого безобразия закопченный хвост от авиалайнера с каким-то незнакомым значком - хотя компаний сейчас много было, все эмблемы и не упомнишь.

Чуть поодаль - груда металлолома, какие-то баки. Нет, не баки - сильно обгоревшие турбины скорее. Опять хлам, рваные шмотки, вяло шевелящиеся на земле от холодного ветра тряпки и бумажки…

- Самолет грохнулся. Должен был видно сесть - да не угадал.

- Живые интересно есть?

- Да после такого удара и пожара и неживые - то вряд ли уцелели…

Медленно проезжаем место катастрофы. Горело здесь сильно - металл плавленый, кроме хвоста больше ничего внятного и не осталось… А бумажки какие-то все равно уцелели…

- Апатит твою Хибины! - скороговоркой выдает Семен Семеныч, резко взяв в сторону и вдарив по тормозам со всем усердием…

Мда, это надо снять…

Совсем рядом с капотом нашего грузовика стоят ноги. Голые человеческие ноги с тем самым к чему они обычно прикрепляются - бледные, с синюшными трупными пятнами. Босые, но какие-то рваные тряпки внизу болтаются. А вот сверху… сверху - из таза торчит столб позвоночника с черепом наверху. Все, что было выше пояса словно сорвано страшной силой - как и ткани с головы - только на макушке нелепый ежик из недогоревших волос. Все грязное, закопченное. И неподвижное.

Саша удивленно втягивает воздух:

- Прям как в 'Хищнике'… Только грязное и не до конца выдранное.

- Кто ж это так развлекался?

- Может и впрямь весь катаклизм - инопланетного происхождения?

- Ну, это уже бред. Чтобы катастрофа развивалась по идиотскому голливудскому сценарию?

- Так они столько наснимали, что почему бы и нет? 'Близнецов' - то ведь точно как по-голливудски долбанули!

- 'Близнецы' - это не инопланетяне. Сами амеры и долбанули…

'Длинное Ухо' спрашивает - что встали. Проще показать, чем объяснить.

Отъезжаем в сторону.

Николаич присвистывает.

- Интересное кино. Сняли?

- Снял.

- Чего стоим? Трупов не видали?

- Видали, но этот какой-то уж совсем наособицу.

- Вот на семинаре и разберетесь. Поехали, поехали!

Двигаемся дальше, смотрю в зеркало заднего вида - безглазый череп словно провожает мертвым взглядом наши машины…

Выкатываемся на развязку - и тут мне приходится снимать долго - станция Предпортовая, куча всяких промышленных предприятий, складов, мелькомбинат - короче говоря, ничерта я не понимаю, что где, но Семен Семеныч тут не раз бывал и по старому принципу 'не выпендривайся, пальцем покажи' целеуказует без проблем.

Вспомнив про конфуз моего приятеля - журналиста, который с башни Нарвского замка должен был отснять старейшее в республике Эстония промышленное здание, а вместо этого запечатлел синагогу, на что читатели указали уже после выхода газеты - все время показываю драйверу то, что снял.

Сразу вслед за этим снимаю по другую сторону - вроде как это окраины Авиагородка - какой-то склад топлива - Николаич велел. Склад внешне в полном порядке.

Съемку прерывает увесистый толчок в бок.

Саша одновременно кричит в 'Длинное Ухо':

- Колонна бронетехники! На встречной!

Видеокамера позволяет приблизить эту бронетехнику. Колонна - да, пожалуй, но далеко не вся - бронетехника. Спереди - БТР - не то 70, не то 80 - не разбираюсь я в них совершенно, сразу за ним военный грузовик с кунгом, потом пара автобусов и замыкает это два грузовика штатского вида и еще один БТР.

Колонна начинает притормаживать и встает чуток не доезжая до нас.

Ствол дудки крупного калибра в башенке переднего БТР застенчиво поворачивается в нашу сторону.

Мило.

Николаич не торопясь проходит рядом с нашим грузовиком. Останавливается на полпути к бронетранспортеру.

- Вот ёж твою медь - отчетливо выговаривает Семен Семеныч. - Если начнут поливать - то и не рыпнемся.

- А спрыгнуть если с дороги?

- Ноги поломаешь, высоко тут…

- Но на шашлык-то идти не хочется.

- Постарайся поскорее разлить желчь, пусть им горько будет…

Остается сидеть, ждать…

Ждем.

Прошло несколько веков наверное, когда в головной БТР отваливается боковая дверца - ступенька и оттуда вылезает чувак в городском камуфляже и берете.

Не торопясь идет к Николаичу.

Останавливается в паре шагов.

Небрежно козыряет.

Саша нервно хихикает:

- Ваши документики, гражданин!

Точно, это же мент, я-то смотрю, камуфляж знакомый.

Николаич ведет себя спокойно, то, что начнет вертеть башкой в опасной ситуации - оценивая расклад и таким образом оповещая остальных - он не раз толковал. Значит, похоже на то, как говорит обычно Серега - это тоже обычные выжившие. Но получше экипированные.

К менту подходят еще двое мужчин - один в военном камуфляже и гражданский. Правда, у обоих за плечами 'весла'. Но вместо разгрузок - на солдатских ремнях с цинковыми пряжками древние подсумки из брезента.

Николаич машет рукой, подзывая к себе.

Подходим. Правда Надежда и Серега с Ильясом, а также все примкнувшие к нам остаются в машинах.

Оказывается это техника с учебного центра МВД в Молосковицах. Занимаются вывозом уцелевших, правда в отличие от нас берут не всех, а только тех, кто подходит по полу, возрасту и профессии.

Сильно удивляются тому, что Кронштадт устоял. Как-то упустили они мореманов из внимания - но по сухопутчикам дают несколько точек, где вояки удержались.

Не удержавшись, спрашиваю, а куда спихивают всех остальных.

Не моргнув глазом, мент отвечает - к воякам - те дальше по КАД находятся. Будем проезжать - не пропустим. В свою очередь спрашивает - что мы такого хорошего видели.

Николаич хмыкает и предлагает поделиться информацией взаимно.

Мент задумывается. Я пока рассматриваю автомат у него на груди. Первый раз такой вижу - явно АК - но непривычного вида - по силуэту - калаш, только газоотводная трубка непривычно толстая. А все, что было в АК-74 из черного пластика тут из какого-то серо-зеленого, да еще и цевье слито воедино с накладкой на газовую трубку.

Не могу не отметить, что дисциплинка у них на уровне - никто поперед батьки не лезет. Разве что военный спрашивает разрешения выпустить публику 'для оправиться' из автобусов.

Мент разрешает и скоро на дороге уже сильно позабытая картинка - 'мальчики направо, девочки налево'.

По физиономии мента видно, что он парень-жох. Но и Николаич не в соломе найден. Оба это видят, и начинается этакий торг информацией, с попутным прощупыванием кто чем может быть полезным.

У ментов - техника и оружие в неплохом наборе. Правда с топливом и боеприпасами неважнец. Пока хватает, но хотелось бы и побольше. Делиться броней не рвутся.

Ответно Николаич соблазняет всякими благами выжившего города, среди которых больница занимает не последнее место.

На предложение мента присоединиться к ним Николаич вежливо отказывается, а на попытки запугать - мент никак не может не проверить и такое - отвечает, что все, что мы говорим - репетуется на Кронштадт. Немедленного ракетного удара за наши обиды он обещать не берется. Но отношения будут попорчены, а кому это сейчас надо.

Мент с этим соглашается, хотя у меня создается впечатление, что и угрожать он стал по привычке, без особой старательности.

Нам от этой встречи пользы ровно никакой, а молосковицкие узнают - зачем это мы сеткой стекла прикрыли. Морфов они не видели, шустрики только попадались. Экие счастливчики… Не уверен, что они в это поверили, но вроде как призадумались. Дополнительно пытались нам всучить семью театрального критика, но Николаич вежливо отказал, ссылаясь на загруженность транспорта…

Еще Старшой рассказывает про людоедов, что тоже воспринимается как байка. Ну да к Финскому заливу им выдвигаться пока без надобности, но если что - проверят, кто какие шашлычки жарит. У них пока все пучком - кушают только правильную еду.

В свою очередь, сообщают волну и позывные сидящих неподалеку от нас ОМОНовцев.

Тут к Николаичу подходит Дима-опер и говорит, что у одного из штатских обнаружил винтовочку, о которой давно мечтал.

Мент поднимает бровь.

Дима тычет пальцем в справившего свои нужды паренька лет шестнадцати.

У того на спине болтается странный агрегат - явно снайперская винтовка, причем впридачу еще и с глушителем, но какая-то очень короткоствольная, несерьезная, несмотря на сошки и прочие прибамбасы, положенные снайперке.

- Что дадите взамен? - спрашивает, немного оживившись, мент.

- 'Клин' и две обоймы.

- Не смешите мои тапочки. У нас Клинов вагоны и фургоны. А это - штучный товар.

- Но ведь малопулька!

- Зато снайперская и бесшумная.

- Хорошо - тогда можем дать еду из ресторана.

- Китайского или корейского? Крысы и собаки? - ехидничает мент.

- МакДональдс. Пойдет?

- Черствые булки?

- Нет, все из холодильника. Двадцать килограмм полуфабрикатов под гамбургеры и чизбургеры. В комплектности. То есть булочки, мясо, сыр, шпинат.

- Там еще был лук.

- Лука нет. И помидоров нет. Дам двойной набор соленых огурчиков.

- Тогда это не ресторанная еда. И огурчики - какой дурак потратит на бигмаки!

- Ну, как хотите. Дима - придется тебе обойтись…

Николаич поворачивается и показывает спиной, что ждет ответного предложения. Типо, вот уже ухожу. Почти совсем весь ушел.

Мент хмыкает и говорит:

- Сорок килограмм. И я все взвешу.

- Тридцать!

- Тридцать пять. И еще пятьдесят пирожков с вишней.

- Тридцать три. И откуда вишня?

- Пятьдесят пирожков! И заберете семью театрального критика.

- Тридцать пирожков, если с семьей. К слову - семья большая?

- Он с женой.

- Жена красивая?

- Нет, она тоже критик.

- Да это шантаж и грабеж!

- Винтовка куда дороже стоит! И учти - сейчас таких уже не делают.

- Хочешь сказать, что только по доброте душевной?

- Точно так. Сам себе удивляюсь.

- Тогда тридцать пирожков.

- По рукам.

Далее мент и еще несколько человек тщательно принимают груз и оттаскивают его в грузовик. Мы взамен получаем куцую снайперку и пару пожилых, пришибленных судьбой супругов. Их сажаем на освободившееся в милицейском УАЗе после выгрузки пакетов с едой место.

В итоге желаем друг другу доброго пути, встречные рассаживаются по своим местам и катятся своей дорогой.

- Грузовичок бы такой я бы не прочь был получить - мечтательно замечает Николаич.

- Это который зеленый - военный?

- Получается так… Зилок 4334… Симпатичная вещь. Нам бы не помешал.

- А мне непонятно, почему они броней не выручают своих ОМОНовцев.

- А почему мореманы не выручают курсантеров из училища им. Фрунзе, не удивляет?

- Удивляет. А почему кстати?

- Да потому. Высокая политика.

- Это как?

- Получается так, что очень просто. В Дзержинке - парни самые что ни на есть демократические - из низов, тэк скэзэть. Максимум карьерного роста - каперанг, да и то сложно этого достичь, инженеры же, не командиры. Потому амбиции - низенькие. Да и в другом у них амбиции - зато могут починить реактор при помощи кирпича, куска проволоки и пары гвоздей. Стыдно такие вещи не знать - питерские девушки и то в курсе и потому женихи из Дзержинки как бы не не очень котируются у невест - вечно в мазуте, масле, погоны жиденькие, денег мало и гордятся тем, что девушка и понять-то не сможет из-за сплошной технической терминологии.

А во Фрунзе - учатся многие родственники весьма высокого полета птиц, Элита морская потомственная, амбиции у фрунзаков - как у молодого Цезаря, карьеру могут сделать - огого какую. И у невест фрунзаки - самая желанная добыча.

Вот и представьте, Доктор, кто Змиеву больше нужен - несколько сотен инженеров по разным коммуникациям и без амбиций - или несколько сотен Цезарей начинающих. Ну да, они могут провести флот через три океана по звездам, но вот копаться в говне и мазуте и чинить коммуникации - их хрен заставишь - они ж все во сне видят как по 'Розе ветров' пройдут…

- Это как?

- В актовом зале училища в самом центре паркет в виде розы ветров выложен. По традиции прямо через нее может идти чин, не ниже адмирала. И только. Остальные же права такого по традиции не имеют, потому обходят. Странно, что вы такого не знаете - вроде ж даже ленинградец…

И что еще сказывается - начальство во Фрунзе повыше рангом, чем каперанг Змиев. Потому выручать он их станет, когда они совсем в ничтожество впадут и сами поймут, насколько их облагодетельствовали. Не раньше.

- Вон оно как!

- Получается так. Ну, по коням.

Двигаемся дальше.

Честно признаться - уже умотался. Потому снимаю указанные объекты на полуавтомате… Магазины, склады, предприятия, которые чем-то могут быть интересны. Еще делаем проскок на паре УАЗов по Пулковскому шоссе - ближе к городу у комплекса магазинов оказывается весьма густая толпа неупокоенных, а в сторону аэродрома кто-то уже уселся на складах и предупредительно пострелял в воздух, когда мы приблизились. Хорошо хоть не по нам…

- А знаете Доктор - вот Вы толковали о руководстве…

- Ну, толковал…

- И с чего это Вы посчитали, что оно могло за рубеж рвануть?

- А почему - нет?

- Так вроде оно же наше?

- Ну, так оно же очень неоднородно. Вон бывший предсовбеза сидит в Лондоне и призывает устроить крестовый поход на недемократическую Россию. Или вон Илларионова уволили - и он сразу дернул в США и давай там опять же требовать санкций. А ведь не член собачий - советник Президента как-никак. Гостайны знает, наверняка - а рванул в Штаты. Вот можете себе представить, что Кондолиза эта после отставки в Россию рванет, и будет тут требовать, чтоб США наказали за ее отставку?

- Не, не получается.

- Вот видите. Потому как ее хозяева - в США. Ну и у Илларионовых хозяева - тоже там. Или в Лондоне. Помните, как наших руководителей легко сажали - раз и Адамов в тюрьме, раз - и Бородин… И ниче так…

- Мда… Ладно, я лучше песню спою. А то Вы еще тут гадостей наговорите… Лучше слушайте:

Жил - был знаменитый писатель

Лев Николаич Толстой,

Ни рыбы, ни мяса, не кушал

Ходил по аллеям босой.

Жена его Софья Толстая,

Напротив, любила поесть.

Она босиком не ходила,

Спасая семейную честь.

Из этого в ихнем семействе

Был вечный и тяжкий разлад:

Его упрекали в злодействе -

Он не был ни в чем виноват.

Имел он с правительством тренья,

И был он народу кумир

За роман свой "Анна Каренна",

И обратно "Войну да и мир".

Как спомню его сочиненья,

По коже дирает мороз,

А роман его "Воскресенье"

Читать невозможно без слез.

В деревне той, Ясной Поляне,

Ужасно любили гостей.

К нему приезжали славяне

И негры различных мастей.

Однажды, покойная мама

К нему в сеновал забрела.

Случилась ужасная драма,

И мама меня родила.

В деревне той Ясной Поляне

Теперь никого, ничего…

Подайте ж, подайте, граждане,

Я сын незаконный его.

- Ну, как понравилась песня?

- Отлично! Просто замечательно. Только вот, наверное, надо было бы снять слева - там же Мясокомбинат и Институт Крылова были?

- Нечего там снимать - полностью демократизированы.

- Что, вот прямо полностью?

- Ага. На всем мясокомбинате работает, может один цех - колбасу делали, а остальное - либо в забросе, либо в аренде. Дружок мой Валерка оттуда кондитерские изделия возил…

На Московский соваться неохота - в районе Шушар немыслимая свалка машин, дороги не видно. Дальше подкатываем к ТЭЦ.

Мне приходится побегать, чтобы выбрать лучший ракурс для съемки - тут оказывается в Купчино здоровенная овощебаза и куча всяких складов. Что интересно - явно живые здесь есть - мало того - вижу как туда заворачивает несколько грузовиков. Да и дорога изрядно почищена - все брошенные машины стоят на обочинах. На ТЭЦ такой яркой жизни не видно, но Семен Семеныч говорит, что видел нормальных людей на территории… Ну да, тут же и вооруженная охрана была и режимный объект опять же…

Но вот зомби я видел куда больше и куда чаще, чем живых…

Потом сплошной чередой - склады, терминалы, предприятия - и так до Невы. Красавец вантовый мост дает возможность сделать подробную панораму. А дальше опять те же гаражи. Предприятия и склады. Сроду бы не подумал, что их так много, а мы еще и половину дороги не проехали. Как-то не обращал раньше внимания, какой громадный город, в котором я прожил всю свою жизнь…

Ну, не всю жизнь еще… Надеюсь еще поживу…

Кусок трассы на котором нет ничего особенного и можно перевести дух откровенно радует. Зато очень скоро встаем на трассе, и долго снимаю комплекс магазинов - тут и ИКЕА и МЕГА и еще что-то. Прямо при нас от магазинов выруливают пять грузовиков и катят к нам. Я не заметил, откуда они взялись, но что на площадках магазинов машин немного и я отсюда вижу. Стоячих зомби нет, зато с краю явно валяется пара десятков тел.

Грузовики выезжают на КАД и скоро останавливаются рядом с нами.

Оттуда вылезают мужики в камуфляже - но камуфляж разношерстный и по виду и по цвету. Двое так вообще в черном да еще и в касках. Настроены настороженно, но стрельбы не открывают, хотя все оборужны - вижу у них калаши - со складными прикладами, ну да в кабине такие в самый раз.

Снимаю, но по возможности незаметно, не из положенной позиции, а положив камеру на торпеду.

К подъехавшим подходит Николаич с Димой. Один из черных кивает и, по-моему, даже делает движение рукой к козырьку. Но удерживается. Не стал козырять.

Разговор идет совершенно спокойно, потом черный достает блокнотик и начинает что-то черкать как усердный школьник на диктанте, а Николаич всей своей фигурой изображает смирение и терпение школьного учителя в тысячный раз повторяющего свое исконное 'Мама мыла папу рамой'.

Стоящий за спиной черного, долговязый парень в камуфляже, очень сильно напоминающем мне эсэсовский пятнистый времен войны, заглядывая через плечо пишущего черного быстро перекатывает информацию к себе на какую-то бумажку.

- Ишь, двоечник - шепчет Саша, глядящий туда же.

При этом небрежно лежащий автомат Саши смотрит дулом как раз на группку встреченных.

Николаич подносит к голове коробочку 'Длинного Уха'. Зуммерит у нас в кабине.

Саша дисциплинированно откликается. Оказывается, мы можем выйти размять ноги. Про охранение - не забываем.

Вылезаем из кабины. Снимаю на камеру встречу, при этом заметивший мои действия второй черный тут же решительно двигается в мою сторону, громко и грозно вопрошая:

- Кто дал разрешение на съемку?

И решительно тянется рукой к видеокамере.

Семен Семеныч ловко втискивается между нами. Саша передвигается вбок, открывая для себя директрису стрельбы, но тут оторвавшийся от записей пишущий начальник поднимает башку в зеленом шлеме (именно шлеме, а не обычной армейской каске) морщится и громко останавливает напарника:

- Леша! Это не журналисты, а мы не на задании. Уймись.

Леша унимается. Похоже, что спонтанно при виде камеры сработали вколоченные рефлексы.

- Закурить не найдется, мужики?

- Да вся команда некурящая собралась…

- Здоровье бережете?

- Ага. Вот - Доктор не разрешает. И к слову у тебя в кармане неплохие сигареты.

- Чужие вкуснее - откровенно лыбится Леша.

- Даа лаадно, как говорит Канделаки, скажи уж лучше, что так привычнее разговор начинать.

- И это тоже. Вы что, и впрямь из Кронштадта?

- Ага. Как в фильме.

- Каком фильме?

- Вот, уже молодежь подросла… Известно в каком: 'Мы из Кронштадта'.

- Не слыхал.

- Ясен день, не кунг-фу же…

- Даа лаадно, как ты сам сказал…

Пока они треплются я доснимаю сцену встречи. Зачем - не знаю, но вдруг пригодится.

Немного прохожу вдоль ограждения трассы, хочется взять вид этой группы гипермаркетов получше. В операторском раже немного забываю про то, что на дороге не вполне может быть безопасно - что мне и выговаривает Сергей, стоящий на страже.

Наши найденыши тоже повылезали из своих машин, разбрестись им не дали. Кучкуются не отходя далеко. Объясняю Сереге, что неплохо бы пройти метров 50 - так будет и боковина видна этого комплекса и фасады тоже.

Серега окликает мужиков-беженцев, чтоб смотрели по сторонам, и провожает меня, аккуратно и грамотно прикрывая. С его дудкой рядом мне становится куда спокойнее, и работать уже проще.

Замечаю то, что то ли упустил впопыхах, то ли только сейчас открылось с нового ракурса - на ветках деревьев у парковки трепыхаются несколько зомбаков, подвешенных как на гравюрах Колло, но при этом трепыхающихся… Дистанция невелика - видно в деталях. Ну, трепыхаются - сильно сказано. Скорее - шевелятся.

Кроме этой детали замечаю еще будки на крышах. Сделаны по моему разумению из подвернувшихся под руку материалов, из двух дымок валит - печки наверное внутри.

Но это не самое важное - важнее то, что я точно вижу стволы как минимум трех пулеметов. Конечно - от современного противника - зомби - ДОТ не обязательно делать из бетона. И караулки на крышах поставлены грамотно - под прострелом и фас и дорога, на которой мы стоим и подъезды к магазинам. И сидеть внутри достаточно комфортно - это не под открытым небом за мешками с песком. Хотя какую-то защиту они там должны были бы поставить, мало ли кто с дороги пульнет…

Когда возвращаюсь обратно, группки уже расходятся - встреченные рассаживаются по своим грузовикам, наши тоже лезут по машинам. Грузовики берут резкий старт и быстро уходят от нас прочь. Мы придерживаемся прежней своей скорости - ну типо чтоб отснять все подробно, но я-то, посидев в УАЗе с вынесенными стеклами понимаю, что на скорости не то, что попугаи простынут, а и наши компаньоны заледенеют.

Саша рассказывает, что это сборная селянка из Медвежьего стана. (Вот уж имечко для поселка!) Там в куче оказались и заводские с предприятия, делающего взрыватели и инженеры из соответственного НИИ и полицейские - мы как раз с ними и разговаривали - учебка там для наркоконтролеров оказалась очень кстати, да плюс конечно местные, беженцы из Питера и все, кто живым добрался.

Вот вся эта орда подмяла под себя эту группу магазинов и худо-бедно их контролирует. Спрашиваю насчет того, кто тут висел. Вроде как - со слов этих полицейских - были стычки с несколькими группами не то бандитов, не то просто беспредельщиков.

- Чушь. Обычные пьяные мудаки, устраивавшие погромы в магазинах. На рупь выпил, на сто разбил и на тыщу нагадил…

- И что, за это сразу вешать? - несколько удивляется Саша.

- А почему бы и нет? - хмыкает Семен Семеныч. - Вот Доктор, небось, это и обосновать может легко.

- С чего бы это мне обосновывать?

- Интеллигентный человек - Семен Семеныч хитро косит глазами в мою сторону - всегда с легкостью найдет оправдание любой мерзости. Неужели не сможете найти исторических примеров пользы жестокости?

- Это-то легко. Недалеко ходить - цивилизованные англичане несколько сотен лет вешали за все подряд - и за бродяжничество и за мелкое воровство и за все остальное…

И за дебош в лавке с нанесением ущерба - тоже вполне бы повесили…

- На это положено отвечать - хихикает Саша - что когда одних воришек вешали, другие тырили по карманам у зевак и, дескать, эта жестокость бесполезна - любимая отмаза либеральная в инете была.

- А на это положено отвечать, что потом вешали и этих воришек и тех воришек, которые уже на их казни крали - тоже вешали… Так что за сотни лет воспитали законопослушную публику. А незаконопослушную - банально повесили. И в Германии ровно то же было и во Франции… Только в Англии это было пожесточе. Сиживали в инете, сиживали!

- Вот! - торжествует наш водитель - Я же говорил - интеллигентный человек может оправдать все, что угодно!

А ведь подловил он меня, ехидина…

Дорога идет по неинтересным в плане выживаемости местам. Единственно, на что обащают мое внимание - какой-то хладокомбинат, стоящий в километре от дороги.

Да эти промышленные коробки уже осточертели до сблева… Да их же сотни!

Но я понимаю, что потом все эти видео материалы не один раз отсмотрят штабники в Кронштадте и очень может быть, что по нашим следам пойдут группы для взятия под контроль жизненно важных предприятий, участков дороги или поселков.

Потому - снимаю и снимаю…

- О, сейчас наконец армейские должны быть.

- А что тут?

- Ржевский полигон имени соответствующего поручика. Самая здоровая пушка СССР тут стоит. Так и называется - Главный калибр Советского Союза! Только хрен доберешься - все под охраной.

- А вы откуда узнали?

- Был в Финляндии - ездил на экскурсию на Мокрый остров - там такие же стояли. Финны хвастались, что их пушки в отличном состоянии, а вот наша дескать - ржавая до визга.

- Это что, финны такие же пушки сделали, как СССР?

- Ага, как же… И та и те - российские. И у финнов все-таки думаю калибром пушечки-то поменьше… Не уникумы.

- А, вон оно как… так тут полигон и сейчас?

- Не знаю. Но военные тут были точно. Хотя их сейчас куда меньше стало - вон казармы - так там сейчас страйк-бол. Типа пейнтбола, только для честных.

- Это как?

- Ну, в пейнтболе если попало - так сразу по краске видно, а в страйке - нет. Саша - сообщи Старшому - пикет впереди.

- Где? Дорога пустая же?

- У моста справа - явно блокпост. Дорогу перегораживать не стали - а вот расстрелять тех, кто прорываться попробует - раз плюнуть.

- Наблюдаю блокпост и патруль еще один.

- Где?

- Над КАД поперек - путепровод. Вот они на нем.

Ого! Серьезно у них тут все - на путепроводе стоит БТР, смотрит дудкой вниз, чуток подалее - за бетонными блоками - приземистая БМП и рядом с мостом - еще одна.

Только танков не хватает.

Мда, Ржевский полигон.

Сильно похоже, что нас тут ждали - на обочине довольно спокойно стоит группка вооруженных АК-74 людей. Явно вояки. Один из них машет рукой.

Послушно тормозим.

Николаич подходит к стоящим.

Видно, что здороваются.

Нам Старшой никаких знаков не подает, ведет себя спокойно.

Беседуют.

Незаметненько снимаю, что тут и как. Саша замечает еще пару БМП, обеспечивающих круговую оборону. Дорога тут под прицелом. Я тем временем обнаруживаю будки за машинами - ну точно, блокпосты.

Дорогу могут перекрыть на счет раз.

Николаич подходит к нам, открывает дверь.

- Вояки предлагают нам взять с собой десяток раненых и спрашивают - на семинар их медики могут прибыть?

- Что за раненые?

- Не знаю. Но получается так, что тяжелые.

- Ну, я так не против.

- Ага. Я уже согласился - нам броник придадут для усиления.

- С чего они про семинар узнали? Им что ли звонили?

- Звонили - те мужички, что с нами пообщались у ИКЕИ. Языками…

- Что-то мне говорит, что особо нам выбора и не оставили?

- Не без того. Полностью добровольно…И отчасти принудительно…

- Ждать долго придется?

- Нет, у них уже все готово…

- Что-то не очень верится…

И действительно минут пятнадцать ждем. Разговаривать под прицелом как минимум трех серьезных огнестрельных приспособлений не тянет, да и вояки выглядят уставшими, тоже не очень общительны.

Что странно - справа и слева у дороги разнесенные вдрызг пятиэтажки. Бои у них тут что ли были?

Наконец выкатываются две машины - медицинская обшарпанная таблетка и фургончик. Следом катит БТР - 70. Техники тут у них… Но коптит БТР изрядно, старенький уже видно.

Вылезаю из кабины под снежок, иду к новоприбывшим. В кабине таблетки - двое.

Шофер нормален, а вот пассажир выглядит паршиво. Стучу в стекло со стороны пассажира. Чуток опускается.

- Вы сопровождающий?

Шофер машет рукой - дескать, отсюда подходи.

Подхожу.

- Это больной, медиков с собой не брали, у них работы и так до дури, не оторваться.

- Больных много?

Шофер мнется.

- Слушай! Нам выбирать нечего под всеми этими дудками и под конвоем БТР. Все равно едем в больницу, так мне знать надо, что везем.

- А ты кто?

- Дед Пихто! Врач я.

- Че, серьезно? А что ты тогда не в больнице?

- Забыл тебя спросить. Что за больные?

- Да я без понятия - во второй машине санитар - его и спрашивай. Вот этот рядом - кашляет. Это заразно?

- Нет… наверное.

Санитар во второй машине - сухонький мужичок под пятьдесят. Но в отличие от шофера замечает сумку у меня на заднице и потому не хорохорится. Всего больных - дюжина. Тяжелых - трое, у одного газовая гангрена, которую не удалось подавить, а ногу ампутировать он не дает, здоровый мужик, да и родственников у него полно, потом не расхлебаешь, девушка после аппендэктомии, но прошло как-то не очень удачно удаление, хотя вроде бы любой врач аппендицит удалить обязан уметь, сейчас похоже - перитонит завязался, еще один - с явным столбняком, диагноз поставили с трудом - такого давно никто в глаза не видал. Остальные - вперемешку с обострениями хрони своей и прочими мирными и привычными бедами, тут в момент ставшими совершенно непереносимыми.

- Инфекционные болезни есть?

- Нет, все с этими хворями - вон, на поле. (Тычет пальцем в табор из палаток и вагончиков на пустыре).

- Решительно тут у вас.

- А что еще остается. Да, и не раздражайте командира БТР.

- С ним что?

- Зубы болят. Вторую ночь не спит. А стоматологов у нас нет.

- Мда… Подарочек… Учтите, если тащим укушенных или инфекционных больных - а вы меня не предупредили - будет очень плохо сначала мне, потом еще хуже - вам. Нет возможности кому из пациентов обратиться и перекусать остальных?

- Да не должны - на всех платки надеты, чтоб рта не открыть было. Ну и присматривают друг за другом, разумеется.

- Жидковатая защита.

- А они вооружены. Частью. Кто повменяемее. В основном, кто вменяемые. И этот - с гангреной - сразу предупрежу - тоже с пистолетом… Но он пока тоже немного вменяем…

- Подарочек…

Из БТР высовывается злющая распухшая рожа, обмотанная какими-то тряпками, отчего похожа на футбольный мяч.

- Эй, ты, выкидыш свиной! Долго еще задерживать будешь?

- Я врач. Мне нужно, чтоб все пациенты доехали живыми. Это вы две ночи не спали?

- А то твою мать ты сам не видишь! Глаз нет, придурок?

- Вы пока тряпки эти смотайте с себя. Там компресс?

- Да ты очумел, живодер! Я же застужу еще хуже!

- Там у вас компресс?

- Ну да, со спиртом, чтоб грело!

- Нельзя греть снаружи. Только хуже будет. Снимайте все. А насчет хуже - вы считаете что может быть хуже? По-моему хуже некуда. Снимайте, снимайте!

- Отвечаешь?

- Отвечаю. И пошлите кого - нибудь за горячим чаем в термосе. И лучше не сладким.

- Что, пить захотелось?

- Нет, это вам - рот полоскать пока едем. Лучше бы шалфеем, или корой дуба заваренной или водой с солью и содой, но и чай пойдет, главное, чтоб горячий.

- Ты что, серьезно?

- Совершенно серьезно. А сейчас я тебе таблеток дам.

- Уже давали. Пару горстей, бнах!

- Ничего, я правильные дам.

Что ж дать-то ему? А вот "найз" и дам. И пару темпалгина. А вообще-то если б не кой-какой опыт - впору было б в штаны наложить. Пациент, съехавший с катушек, способен наворотить черт знает чего - во время боевых действий раненые бывало и стреляли в медиков, потом объяснить не могли - почему это делали…А тут у пациента и автомат на плече и крупнокалиберный пулемет…

Таблетки взял. Съел без запивки. Судя по слезящимся глазам и выражению лица - готов на что угодно, лишь бы чуток отпустило. Пару ночей ходить по стенкам - это воодушевляет сильно.

Посланный паренек оборачивается быстро:

- Во! Лучше чем чай! Кофе с молоком! Сказал, что для больных!

- Мудило! Я ж тебе внятно сказал - чай! В жопу тебе кофе!

Влезаю в беседу, пока до смертоубийства не дошло:

- Нормально, кофе тоже годится! Горячий?

- Кипячий! - это паренек говорит.

- Тогда полощите рот - только не ошпарьте слизистые. Чтоб горячо, как терпимо. Но без ожога.

Мужик с перекошенной мордой - а раздуло его качественно, что особенно заметно после того, как он тряпки с головы смотал, смотрит подозрительно:

- А ты точно врач?

- В чем сомненья?

- Да тебе один хрен - что чай, что кофе… Чтоб кофеем рот полоскать…

- Не один. Я вам внятно говорил - заварка шалфея или коры дуба - лучше. У вас есть заварка с шалфеем?

- Глумишься? Откуда тут шалфей?

- Ну вот. Принцип простой - снаружи греть больные зубы нельзя - лицо еще больше отечет и боли будут интенсивнее. Греть надо изнутри - ополаскивая больную десну. Горячей жидкостью. Постоянно. Кофе - жидкость?

- Ну, жидкость.

- Вот и полощите. Приедем - найдем и шалфей и стоматолога. Хотя зуб придется драть - бессонная ночь прямое показание.

- А если не драть?

- Потом придется операцию делать на челюсти, потеряете пару - тройку зубов. И давайте закончим разговор - вам полоскать и полоскать…

Болезный улезает в люк. Подмигиваю пареньку и возвращаюсь к санитару.

- Это ж кто тут у вас?

- Да всякие разные - и санитар перечисляет пару десятков предприятий, ВОХР, подразделения с Ржевского полигона и так далее…

Все-таки вернуться обратно в кабину - приятно. Трогаемся - ну если не гора с плеч, то такой курганчик…

- А кроме вояк тут кто еще?

- Да всякой твари по паре - и ВОХР с завода и заводские и химики и местные. Беженцев набрали еще…Монолитовцы тож…

Саша подпрыгивает:

- Какие монолитовцы?

- Гаражный кооператив здоровенный так называется. От них тут отряд самообороны. А что ты подпрыгнул?

- Не, так, ничего…

Прыскаю про себя с серьезной физиономией - явно Саша в "Сталкера" рубился…

Тем временем нам дают отмашку, трогаемся дальше.

На пустыре за блокпостами табор - яркие туристические палатки, строительные вагончики, автомобили. Пара вышек с силуэтами на них. В ту сторону как раз санитар показывал.

- Это что такое за цыганский лагерь?

- Беженцы, наверное. Санитар толковал, что тут у них инфекционные больные.

- Дык тут домов полно. Разместили бы в тепле.

- Ну, это типа карантина. А может в домах места нет или опасно. Хотя если тут дизентерийные - лучше их в чисто поле.

Прокатываемся уже разросшейся колонной по Беляевскому мосту.

Тут меня дергают снять какую-то нефтебазу в полукилометре от дороги.

Встряхиваюсь. Чего-то замотался. Спать хочется сильно. Саша откровенно зевает.

- Эй, вы кончайте зевать - буркает Семен Семеныч. - Глядя на вас, и меня в сон потянуло! Хотите уехать в кювет? Не хотите - тогда давайте общаться. Грачи вы или кто?

Раз едете пассажирами - извольте увеселять водителя. А зевать да спать - себе могилу копать.

- А вот что вы так презрительно про "Жип Широкий" отозвались?

- Дык а как о нем отзываться? У джипа - и несущий кузов! Курам на смех. Далее - зеркала очень быстро начинают портиться. Все шильдики ржавеют за год. Ну и с электрикой беда. Вот остановимся - спросите у Нади - подогрев сидения работает или нет. Готов на рупь поспорить - не работает. А самое главное - коробка автомат для джипа. Если его по нашим дрищам гонять - выходит из строя на раз. Ну и получается джип - девок в казино возить. А для этого джип не нужен. Это - понты. Самое смешное - что целая куча этих самых чероков - заднеприводные. Вот это уже понтее понтов. На брюхе - шелк, а в брюхе - щелк.

- О, а я вдруг подумал - можно же у Нади кроме электроподогрева и про подарки женщинам в больнице спросить! Она и женщина и медик.

- Спохватились! Уже спросили. Она меня при всех в галошу посадила и плавать отправила.

- Когда это вы успели-то?

- Пока вы в "Макдональде" шарились. Мне эта мысль в голову тоже пришла. Я ее спросту и спросил.

- А она?

- А она глянула так и спрашивает: "Вы же вроде говорили, что женаты?"

Ага, говорю, уже двадцать шесть лет.

Она так картинно удивилась и заявляет: "И что ваша супруга никогда колготок не носила?"

Ну и все. И сказать нечего. Конечно колготки… Умыла девчонка как маленького…

- Ловко! Действительно, все гениальное просто. И что будем делать?

- Есть у меня наколка на карте, где колгот куча.

- Сейчас приберем?

- Нет, сейчас не получится.

- А где колготы-то?

- Будете ржать - высажу.

- Не будем.

- В кузове моей фуры. На том предприятии,откуда бананы брали. Рядом с американцем этим стояла.

- Семен Семеныч - при всем уважении - Бугага!

- Вот так и знал, что заржете.

- А что еще остается?

- Ржать внутренне. Про себя, с соответствующим выражением лица.

- Извините, но реакцию надо было обозначить, чтоб показать свое участие в беседе. Вот представьте - вы сказали, где колготы. А мы сидим с индифферентными мордами. Как-то не по-человечески…

- Ладно, проехали.

- А что вы про пушки рассказывали - интересуетесь вопросом?

- Нет, это так. По детским впечатлениям.

- А что за детские впечатления?

- Я перед армией в ДОСААФе на водителя учился. А положено было еще и работать - школу закончил - до армии еще время оставалось - пока восемнадцать лет стукнет. Ну и поработал некоторое время, пока прав не было, еще в Артиллерийском музее. Вот там пришлось пушки покатать.

- С чего это так? Там же они навечно поставлены?

- А как раз была реконструкция пятого зала.

- Это который про начало Великой Отечественной?

- Он самый. Там уже подиумы старые стали ломаться - пушку же для хранения вывешивать надо, если она на колесах стоять будет, то наполнитель резиновый - гумматик - деформируется и катить такую пушку будет нельзя.

- Точно, я видал - у нас маневры были, так в артполку треть гаубиц накрылась после небольшого марша в сто километров- от колес аж ошметья летели…

- Вот - вот. Пушки со старых подиумов скатили и они в зале стояли вполне себе на полу. А со старыми подиумами распрощались - разобрали и вынесли. Новые же задержались. Ну и так вышло, что я участвовал сначала в снимании пушек с подиумов, потом в расставлении их по залу - ну и на новые ставил тоже. Не один конечно. Но как молодой - здоровый участие принимал с остальными стариканами.

- Так что есть опыт артиллерийский?

- Скорее транспортный - по профессии. Сам себе тягач, называется. По работе это было необходимо - разбирались старые подиумы, орудия откатывались в сторону, потом ставились на новые подиумы. Поэтому опыт есть. Кроме того, пришлось принимать участие в перекатывании во дворе Артмузея более тяжелых систем. Вот это действительно тяжело пришлось. Там тоже в тот год перестановки делались. Вроде бы как раз ставился этот атомный миномет "Ока".

- Это такая жуткая дура вроде Большой Берты?

- Нет, Берта - пушка, нарезная. И атомными минами стрелять не может. А минометик - не нарезной. Зато может вдуть атомным зарядом на 45 километров.

Так что артиллеристом назвать меня нельзя. Работу танковых орудий и артсистем наблюдал в армии на полигоне только.

- Что-то вы улыбаетесь хитро?

- Из молодеческой дури часть пушек катал сам. В одиночку. Стыдно признаваться, но дурил много - было достаточно свободного времени - столяры задержали поставку подиумов и меня забыли нагрузить работой. От безделья спал в кабине "Катюши" - ну самые мерзкие ощущения - как там люди ездили, кабина "Шишиги" после "Катюши" - прямо роскошный "Бентли", а уж про "Шишигу" ругани у шоферов было много, очень там сидеть неудобно - и сиденье не регулируется и кабина тесная.

- А у нас трое во время маневров влезало в кабину.

- Зимой, небось?

- Ага. В Сальских степях - неподалеку от Волгограда.

- Знаю эти места - там зимой за тридцать градусов мороз, да с ветерком…

- Точно! Но я вас перебил.

- Да и кроме того я там охотился с пушками за бабкой-уборщицей - она была слепая и глухая, возраста такого, что Мафусаил по сравнению с ней мальчонка пестрожопый, поэтому мои экзерциции она не замечала - зал здоровеный - выкатываешь пушку на прямую наводку, наводишь - потом открываешь замок и смотришь в ствол - попал, аль нет. Азартное занятие.

Самое теплое ощущение - от 37 мм. немецкой "армейской колотушки". Ее еще немцы после знакомства с нашими танками стали называть "Дверной молоток".

Не пушка, а песня, бегом катать можно было. ДШК на станке в разы тяжелее. Утюг утюгом… Даже наша 45 мм легче. Очень хороша на ходу 76 полковушка - на станке от 45 мм.

- А другие пушки как?

- Далее идет 76 мм наша, грабинская, но там куда лучше, когда кто - нибудь на стволе повиснет - так все-таки станины поднимать тяжело - центр тяжести у нее смещен назад. Ну, потом наша 57 мм и наконец немецкая 50 мм. Эта при перекатывании вызывала грыженосные чуйства. Также легко было катать зенитки 37 мм. 85 мм. - не пошла вовсе. Зато на зенитках - сядешь в кресло наводчика по горизонтали, крутишь рукоятку наводки - такая карусель получается - куда там Луна парку - крутишься с площадкой ажник со свистом.

- А 88 мм. противотанковую не таскали?

- Шутишь! Она во-первых в соседнем зале стояла - а там реконструкции не было, а во-вторых вес у нее - трактором не сдвинешь.

- А закатывали эти пушки наверх как?

- Так по пандусу и закатывали - там же пандус с двух сторон как раз для этого и сделан. В одно время со мной там два таких же молодых балбеса перед армией прохлаждались - вот у них было любимое развлечение - гонки по пандусам устраивать. Понедельник- вторник выходные, посетителей нет, вот эти балбесы заберутся наверх - и бегом с гиканьем по пандусам вниз - кто первый добежит. А там еще такие барьерчики стояли - так они на бегу через них прыгали. Хранитель там был - спец по стрелковому оружию - Нацваладзе звали - так один его чуть не убил - налетел со всей дури. Дальше вместе по пандусу катились, чудом ничего не поломали.

- А вы с ними не бегали?

- Да ну, я был положительный, а они - шелапуты какие-то. То сперли у художников репродукцию плаката с Великой Отечественной - там такой парень-сибиряк со снайперской трехлинейкой показывает шесть гильз на ладони - а за его спиной - шесть березовых крестов с немецкими касками - и такая подпись нетолерантная: "Бей так - что ни патрон - то немец!" и прилепили к автобусу с немецкими туристами, которые в этот момент из Петропавловки возвращались. Ну скандал, Бульба извинялся. Другой раз их за досками послали - на нашей музейной "Шишиге". Ну а им скучно сидеть было. Так сообразили - там в кузове валялся какой-то ватник - грязнее грязи. Весь в мазуте и прочем говнище. А за нашей музейной таратайкой на светофоре встала какая-то расфуфыренная иномарка - кадиллак. А тогда иномарок в городе было по пальцам пересчитать. Вот они в знак пролетарского протеста, когда зажегся зеленый этот ватник за рукава взяли и на лобовое стекло иномарки и кинули. Хорошо лег, плашмя. И рукавами обхватил. Иномарка так тормознула, что задние колеса от асфальта оторвались.

Оказалось - это американский консул ехал. Когда им на ветровое стекло такое прилетело - чуть от испуга не помер - думал человека сбили. Потом его расфуфыренный водитель двумя пальчиками ватник стянул… А сквозь стекло по-прежнему не видно ни хрена - ну мазут с грязью от ватника-то остался… Ровным слоем.

Опять скандал, на этот раз - дипломатический, опять Бульба извинялся.

- А Бульба - это кто?

- Директор музея тогда был. Полковник Бульба. Хороший мужик, но что-то ему не везло.

- А что с ним еще такого случилось?

- Собака ему живот погрызла. Причем он сам же настоял, чтоб собаками усилили охрану Артмузея. Тож инцидент был из ряда вон…

- Да рассказывайте, не тяните!

- Так и не тяну. Он как пришел - так и понеслось. Идет по коридору - а там сотрудницы перед фотографом рассаживаются - групповой снимок делать. И его позвали. Он в цветник этот залез - а в Артмузее и женщин много - в художественном отделе, экскурсоводы, бухгалтера - причем и молодые - их всех сфотографировали.

Через пару дней - Восьмое марта. В коридоре - стенгазета на эту тему. В центре тот самый снимок с подписью - "Наши милые женщины". И полковник в цветнике улыбается…

Так как-то и шло. Вроде и пустячки - а неприятно.

А потом двое сукиных детей - шпана лет по 12 - спрятались в экспозиции, дождались окончания работы музея, дождались прохождения патруля - и, побив витрины, потырили кучу всего - автомат немецкий, несколько пистолетов, гранаты (холощеные, но с виду-то не скажешь), награды разные - и по веревке из окна третьего этажа спустились в парк.

Добрались до "Горьковской" - а в метро их и повязали - как раз в тот день начал действовать "комендантский час для детей" - Романов распорядился, чтоб после 22 часов дети без взрослых должны задерживаться милицией и доставляться в отделения.

Везли их в грузовичке - фургончике - ну вот в "Операции Ы" там как раз в таком Феде на стройку обед с сиреной везут - вместе с какими-то пьянющими синяками. Мальцы перепугались и пока синяки дрыхли, им засунули гранаты в карманы, пистолеты, а автомат и остальное высыпали под лавку.

Приехали. Открыли менты дверь, говорят - выходите. Дети эти чертовы выпорхнули, а синяки проснулися, стали вылезать да и упал первый-то. И граната покатилась.

Менты аж подпрыгнули - брали ханурика пьяного, а у него и граната оказывается! Заломали ему руки - пистолет в кармане! Тогда террористов и в помине не было - ну разве что в Москве дашнаки пару взрывов состряпали. Да и как-то это не прошумело. Другого синяка шмонать - еще пистолет! О, банду взяли! "Черная кошка"!

А в фургончике - автомат, еще пистолеты, ордена на полу. В общем - атас! Потом разобрались.

Вот после этого Бульба и выпросил впридачу к милиционерам еще и сторожевых собак - чтоб унюхивали нарушителей. И первым под раздачу попал- засиделся в библиотеке, пошел к себе в кабинет - а тут как раз обход. Ну и покусали его…За живот…

Потом правда оказалось, что собак правильно ввели - постоянно кто-то прятался, благо есть куда. Но уже старались, чтоб собачки сами по себе не бегали - неровен час опять директор в библиотеке засидится…

- А что, воровали все время? Даже тогда?

- Конечно! Наган Чапаева - раз пять тырили. Эсэсовский кинжал в пятом зале украли. Но тут нюанс - тогда все находили почему-то и возвращали.

При мне было - мужик из закрытой зоны мортиру украл. Красивая такая. Маленькая - кило на сорок весом. А ее еще и отпидорасили до этого для съемки асидолом - сверкала как золотая. Мужик взял лодку и по протоке заплыл. Того не учел, что хоть и октябрь был - а солнечный денек удался. Вот по сиянию его менты и засекли - подошли к берегу - и смотрят, как он внизу веслами ворочает. Он ментов увидал - и херак мортиру за борт. А она - начищенная - лежит на дне и сияет. Пришлось дураку лезть в одеже в холодную воду, доставать - там глубина в метр где-то была.

Вот что мне непонятно - этот на БТР который - он едет или помер? Мы ж сдохнем так тащиться, а оторваться - чревато, как бы не догнал из своей пулялки.

- Может, тормознем? Да я схожу, гляну. Я ему посоветовал зубы полоскать - видно у него что-то не заладилось.

- Я бы лучше по радио запросил. Меньше риска - ну сгрызет он рацию в крайнем случае - все не те потери. А то мы вон - крематорий проехали с колумбарием… Навевает осторожность… Саша, свяжись с Николаичем, а?

Саша, не кобенясь, берется бубнить в "Длинное Ухо". Сидим, ждем…

- Кстати о крематории - кто знает, что в трудовой книжке у тех написано, кто непосредственно трупы жжет?

- Сжигатель жира? И мяса?

- Не, "оператор крем-цеха".

- Серьезно?

- Совершенно. Такой тортик - мастер, знаете…

- Во, жгут так жгут…

Рядом бахает пара выстрелов. Кто-то из наших - звук от ППС уже хорошо знаком.

Семен Семеныч смотрит в окно.

- Тетка какая-то загуляла - в ночнушке и босиком…

- Откуда, тут же поля сплошь?

- Поди знай…

Неожиданно громко взрыкнув движками подъезжает БТР. Из люка высовывается измученная вспухшая морда.

- Эй, помощник смерти! Можно глотать, или надо сплевывать?

С трудом подавив рвущееся с губ "ты не девушка и не минет делаешь, чтоб такие вопросы задавать!" отвечаю сдержанно, как подобает врачу, говорящему с измученным пациентом:

- Разумеется можно. Если кофе вкусный.

- Так я микробов наглотаюсь!

- Последние пару дней вы этим и так занимаетесь, так что ничего нового не проглотите. А пить вам надо побольше - интоксикация уменьшится. И полощите не горло, а именно зуб.

- Глумишься? Думаешь, я такой тупой?

- Нет, просто бывали пациенты, которые путали. (А про себя - "ну да именно тупой!")

- Тогда поехали.

Двигаемся с места. Навстречу бойко катят старые знакомые - те самые грузовики. Мигают фарами, приветственно бибикают и рулят дальше. Видимо у них это круглосуточная доставка, а в комплексе гипермаркетов сидят грузчики и стрелки…

- Быстро их, однако, разгрузили - замечает Семен Семеныч.

- Так не вручную, наверное. Там погрузчиками. Тут погрузчиками.

- Скорее всего. И коробами же и нагружают. Ловкачи!

На развязке встречаемся с людьми из "Поиска" - эти, которые из Медвежьего стана. Стоит инкассаторский броневичок, УАЗ, пара джипов и автобус. Уже сразу замечаем черных - из наркоконтроля. Есть и МЧСники. Военные. Вооружены кто чем, но в основном серьезные дудки - ружей охотничьих не заметно. Серьезные-то серьезные, но очень уж разношерстные. Хотя таких раритетов, как наши ППС ни у кого нет. Калаши разных видов и пистолеты-пулеметы - которые тоже похожи на калаш, но меньше "ксюх" и магазины неширокие.

Опять останавливаемся. Старая песня - нам доверяют жизни еще полтора десятков раненых и сопровождающих их лиц - парня в знакомой куртке МЧС, двух гражданских, капитана - связиста и пожилого мужика в камуфляже.

Опять же это все без каких либо просьб - сугубо явочным порядком. Экипаж сопровождающего нас БТР ведет себя индифферентно, командир видно упился кофеем и вместо него торчит из люка голова того веснущатого паренька, который так неловко расстарался, бегая за чаем.

Николаич уже в этой небольшой толпе. Саша, рассказав все услышанное из рации, предлагает мне присоединиться с Николаичу - тот седой в камуфляже оказывается медсестрой. Так уж повелось, что медбратом называют обычно санитаров без специального медицинского образования и парни, обучившиеся в медучилище, оказываются с несуразным названием профессии. То есть вроде как они медбратья, но отрекомендовавшись так тут же воспринимаются как санитары…

Подхожу. Здороваюсь. Мужик называет себя, представляюсь ему, жмем друг другу руки. Признается, что его отправили для проверки - не загребут ли кронштадтские всех медиков к себе. Если не загребают - тогда можно работать, хотя у них тут медиков кот наплакал.

Спрашиваю - а как же он будет семинар слушать - и потом рассказывать своим коллегам? Усмехается и показывает портативный диктофон. Собирается записывать все подряд. Потом пусть слушают. Неплохо придумано. Раненых нам набрали полтора десятка - частью сидячих, частью - лежачих, для чего в автобусе сняли половину сидений. Наборчик тот еще - падение с высоты, переломы, кишечная непроходимость и в том же духе. И огнестрел тоже есть - аж четверо, причем у всех - с повреждением костей…

Мда, с хорошим хвостом мы припремся в больницу… Ну да делать нечего.

С нами отправляется броневичок и автобус.

Катим дальше.

- Я одного понять не могу - нарушает молчание Семен Семеныч.

- Чего?

- Нафига сейчас ерундой заниматься - раненых, больных куча, а тут семинар, лекции… Ерунда какая-то!

- Вовсе нет. Самое время для обмена информацией. Если б еще и пораньше - лучше было бы. Медицина - это ж не математика. Тут все на опыте строится, а человек - существо сложное, поэтому подготовить врача, чтоб он все знал и все умел - невозможно. Отсюда куча специализаций. И сейчас разумеется - время медицины катастроф, полевой хирургии и полевой терапии. А это мало кто знает - в мирное-то время совсем не нужно было. Так что молодцы, что натеяли.

- А все равно - не понимаю.

- Ну, тогда - пример. Работала у нас в клинике молодая, красивая буфетчица. Не смейтесь, я понимаю, что обычно буфетчицы - низенькие и полные - а эта как раз наоборот. Очень красивая была - по всем статьям. Доброжелательная, общительная, но в моральном плане - скала.

Почему-то на работу она брала с собой своих сыновей. Вот ее старшенький и ухитрился на кухне помогая засунуть руку в новокупленную немецкую мясорубку. Немцы потом были в шоке - их агрегат был гарантирован от такого, но кисть тем не менее мальчишке смололо. От фирмы ему устроили поездку в Германию, и протез сделали суперский - механика-электроника реагировала на сжатие остатков мышц и пальцы протеза сжимались и разжимались как настоящие. Одна беда - мальчик растет, значит протез надо менять периодически.

Ну, вот как-то на эту тему мы с ней и общались - я по образованию-то педиатр, потом на взрослых перешел.

Немного позже узнал от нее, что муж страшно ревнивый и потому ей приходилось детей на работу с собой по его настоянию таскать - он был уверен, что она не столько работает, сколько трахается с любовниками. Травму сына он тоже интерпретировал по-своему - дескать она так подсуропила, чтоб сын не мешал трахаться с любовниками.

Меня это удивило. Спрашиваю осторожненько: а он в норме вообще-то, муж-то?

Нет, уже лежал в психушке. С бредом ревности. И пытался покончить с собой - в окно пытался выпрыгнуть, да она не дала. Я ей - мол, развестись бы вам. Она удивилась - по ее мнению ревнует - значит любит…Какая же любовь без ревности?

Ну, ладно. Дело к майским праздникам. Отмечаем значится это дело - сугубо после работы - и она подошла посоветоваться - дескать, вот что ей делать. Муж совсем сам не свой, но просит ее не сдавать его опять в психушку. Почесали мы репы - да так ничего и не решили, что сказать. С одной стороны - лучше б этому Отелло - в психушку. С другой стороны она его любит, жалеет, он - судя по дикой и дурной ревности - ее тоже обожает, дети опять же, праздники… С тем и разошлись.

Я взял за свой счет несколько дней и поехал на "Вахту" - собирать останки наших бойцов. Возвращаюсь - мужики какие-то кислые. Спрашиваю их:

- Что случилось?

- Ну, ты на похороны ездил и мы тоже.

- Что такое? Кто?

- Свету муж зарезал. При детях. А хоронить некому было - вот клиника и впряглась…

Я так и сел.

А через пару месяцев встретился со своей однокурсницей - хорошая девчонка, но вся в психологии и психиатрии, аж никакой личной жизни - хотя милая такая.

Спросил ее насчет этой ситуации.

А она очень удивилась.

- Это ж говорит - азбука. Бред ревности - в типовом виде - именно таков. И сначала попытка самоубийства характерна, а в случае если жив остается - ну или жива, если пациентка - то обязательно постарается объект убить.

- То есть как Отелло?

- Именно. Отелло - четкая картина сумасшествия с бредом ревности. Хоть историю болезни пиши. Токо вроде у него не было компоненты с самоубийством. Давно читала. Да вроде и там что-то такое он думал…

- Но она же себя вела очень сдержанно!

- А сумасшедшим это без разницы. Он был уверен, что жена неверна - и точка. Дездемону придушили тоже без разбирательств.

- Ну а как тогда с тем, что без ревности не бывает любви?

- Чушь! Хороша любовь, когда при детях ножом кромсают насмерть…

Вот и судите, Семен Семеныч - как бы дело повернулось, если б я эту информацию имел, когда она перед Первомаем к нам подошла посоветоваться?

- Может вы и правы…

- Снимать панорамно - скорость снизить - мы на прицеле - заявляет Саша, ведомый духом из "Длинного уха".

- Чей прицел?

- Тут вояки стояли - похоже, что они - вон на пешеходном переходе явно пулеметное гнездо. Да и место вкусное - складская зона Парнас… тут все что угодно есть.

Снимаю, что вижу, и на что показывают спутники.

Впрочем, нас не останавливают, едем беспрепятственно.

И оживленно здесь - совершенно неожиданно. За весь день мы и сотни машин с живыми не видели - а тут и грузовики и БТРы и люди. Видим, что со складов вывозят, кто во что горазд. Мертвяки угомонено лежат на обочинах дорог, таких, чтоб активно передвигались - не вижу. Да и упокоенных -то мало. Стрельба идет - но не суетливая, без перестрелки. И что непривычно - редковатая какая-то.

Несколько стрелковых гнезд на складских крышах.

Парные патрули.

Но опять же не чистые военные - а всякие разные люди. Ну да последнее время и у военных самый разношерстный камуфляж был - что на складах залежалось, по принятия на вооружение юдашкинского милитари-гламура. Вот интересно - камуфло какое он придумал? Не иначе голубовато-розоватых тонов с бантиками и рюшечками…

- Саша, спроси Старшого - с этими военными контакт заводить будем?

Оказывается - не будем. Кронштадтские и сами тут отовариваются и это зона в принципе им известна более - менее. Союз не сложился, но некое взаимодействие место имеет быть.

И отлично - меньше раненых притащу на хвосте.

Спина затекла, задница - словно кто напинал кирзачом, голова тяжелая…

Скорее бы Кронштадт.

Да и тут вроде всякие военные уже есть, хоть немного - но есть. А вот крупных жилых кварталов - нет. Поселки - старые деревенского типа и коттеджные - таких толп зомбаков не дают. Уже легче.

Дорога отличная, прямая, брошенные машины выкинуты нахрен с полотна - в общем - все отлично. Еще раз видим кучу гипермаркетов - рядом у дороги. И тоже тут уже более-менее порядок.

Что удивляет - и тут пара висельников на ветру сохнет. Мда, вот бы развернулись правозащитники. Те же "Гумын Рэтс Вотч". Последнее их резюме тронуло до слез - оказывается арест Ходора - страшное нарушение человеческих прав…

Даже странно, что когда в Ичкерии в начале 90х - как всегда, когда государство у нас слабеет - бравые ичкерийцы устроили русскоязычным резню со своими национальными прибаутками - ни одна вша из этих правозащечников не пукнула даже на тему резни, этнической чистки и геноцида этих самых русскоязычных (так и вертится на языке "русскоязычные членистоногие") - зато когда туда сунули недомордованную еще к счастью армию - несмотря на все уверения либералов таки оказавшуюся нужной - вот тогда вой с лаем был до небес… После этого у меня лично к правозашитныкам - сугубое отношение…

Немного интересно - что ж эти линчеванные такое устроили, что их подвесили сушиться? Хотя, какая разница…

Уже на автомате снимаю и этот узел снабжения.

Похоже, что уже вышли на прямую финишную. Движение тут достаточно оживленное. Правда, несутся все как оглашенные, что туда - что оттуда. Мы же сохраняем величавый неспешный темп. Ну да наши в простреленных УАЗах небось вмерзли уже до синих носов.

- Стоп колонна - неожиданно командует Саша, репетуя ожившую рацию.

- Чт сл…? - надо же - а ведь задремал и аж слюни пустил, вот ведь стыдоба.

- Пока просто стоп. Сейчас уточнят.

Вывернув голову вижу, что Николаич и Сергей подходят к краю дороги. Смотрят в бинокли. А подходили-то враскоряку - тоже устали уже.

Старшой подносит рацию ко рту и Саша тут же оживает:

- В поле метрах в трехстах от дороги стоит БТР, видимо брошенный. Грех не прибрать, если исправен.

- Каким составом идем?

- Всей группой - плюс Семен Семеныч. Охранять остаются приданные и примазавшиеся. Камеру не забыть - мало что там… Чтоб потом не заявили, что де пристрелили экипаж и злостно исхитили.

Не было бабе печали - нашла баба в поле БТР…

И чего ему в поле стоять - ежели вешь хорошая - то с чего это ему стоять в поле…

Не трактор же…

Ветерок со снежком после теплой кабины вызывает какое-то судорожное зевание, от которого все тело дергается и глаза слезятся. Подходим к Николаичу. Вижу, что также идут Дима с Вовкой. Из машин вылезло несколько человек - организуют охрану колонны.

Когда подхожу, Николаич в рацию уговаривает Надю не лезть с нами.

Строптивая медсестра в конце концов внимает доводам разума - и остается.

Когда начинаем выбираться с дороги на поле подбегает веснущатый из БТР.

- Командир сказал, что если что не так пойдет - ложитесь - мы из КПВТ врежем!

- Спасибо. А по нам, лежачим - не влепите сгоряча?

- Не, командир сам за пулемет встал.

- Ладно, учтем…

Здесь выбраться с кольцевой не проблема - город закончился и потому кольцевая, как и положено нормальной дороге лежит на земле, а не зависает на высоте трехэтажного дома на столбах - колоннах…

- А вы обратили внимание, что поснимали много шумозащитных экранов? Раньше - то как в тоннеле едешь, а сейчас обзор открыт?

- Сектор обстрела чистили. Не иначе. Да и экраны эти - материал хороший.

- Для чего, интересно?

- Да для чего угодно - я бы на даче у себя легко нашел применение.

- Разговорчики отставить! И держитесь левее - не забывайте про тяжелый пулемет за спиной!

Вроде как наш строй называется "косой уступ", если не путаю. Во всяком случае, идем цепочкой, но не гуськом и не шеренгой - так получается, что у каждого сектор обстрела чистый. И я могу снимать не спины товарищей, а все тот же БТР.

- Ты комментируй - подсказывает идущий рядом опер.

- А что комментировать - и так ясно.

- Это тебе сейчас ясно, а когда будут смотреть посторонние, да через месяц - ничерта ясно не будет.

- И что мне комментировать?

- Да все подряд! Время действия, место, состав группы, цель визита к БТР, сам БТР - вид камуфляжа, бортовой номер, повреждения и так далее - включая, куда он смотрит рылом и куда повернулся задом.

- Ну, кому это все нужно?

- Если уж делаешь что - так делай хорошо. Все равно ж ты не стрелок сейчас!

Приходится бормотать все то, что опер предложил. Потихоньку втягиваюсь. Вообще-то я понимаю, что он прав - так делают при всякой видеозаписи с места событий грамотные люди. Положено так. А то потом смотришь такое видео с места событий - камера дрыгается, а снимающий верещит что-то среднее между "твоюмать!" и "божежмой!"

Чем ближе подходим, тем больше становится бронемашина. Наконец ее гробообразный бок занимает все поле видоискателя. Соответственно сообщаю видеокамере, что с левого бока БТР не имеет видимых повреждений, левый бок БТР покрашен равномерно зеленой краской, номеров и условных обозначений не имеет.

Скашиваю взгляд на опера - как он отреагирует на подначку. Но у него физиономия совершенно невозмутима. Вспоминаю, как он себя вел при осмотре места происшествия несколько часов назад и понимаю, что зря тратил порох - потому как он сам ровно точно так же описывал машину. Также отмечаю, что бортовой люк закрыт, открыт только люк сверху - то ли мехвода, то ли командира.

Окликает Николаич. Просит аккуратно обойти кругом агрегат. Остальные собрались в шеренгу с кормы машины. Оружие уже давно приготовлено к бою и стрелки - как взведенные пружины.

Уже втянулся в это дело, потому без внутреннего сопротивления отмечаю, что и носовая часть и правый борт также покрашены не в розовый или бирюзовый цвета, а как раз наоборот - все в тот же зеленый, что повреждений видимых не обнаруживаю и что корма выглядит соответственно левому и правому бортам. Десантный люк и с правой стороны закрыт. Ствол башенного КПВТ задран почти вертикально. Что еще добавить - внешне выглядит совершенно нормально.

По той же окружности, соблюдая боле-мене безопасное расстояние, возвращаюсь к мужикам.

Судя по всему, пока я ходил - тут уже распределили роли.

Поэтому снимаю, комментируя, что две пары стрелков взяли на прицел десантные люки по бокам машины (ну это-то и я понимаю - снаружи скорее всего у боевой машины люки хрен откроешь без специального ключа, да и у восьмидесятки боковые люки наполовину откидываются так, чтобы прикрыть десантников от огня спереди этаким щитом, а вторая половина - падает вниз и служит порогом - подножкой.) Трое лезут на крышу бронетранспортера. Николаич стучит по броне прикладом и громко орет:

- Эй! Есть кто живой внутри? Отзовись!

Продолжаю комментировать каждое телодвижение - и поясняю камере, что старший группы только что стуком приклада по броне и голосом пытается войти в контакт с находящимися внутри БТР людьми… Ну типа вдруг мужики собрались на пикничок и сейчас там квасят, а мы помешаем…

После этого Серега ложится на броню и прикладывает к стылому железу ухо.

Пожимает плечами, насколько это возможно в такой ситуации.

Опять слушает.

Встает.

Вся троица, аккуратно держа на прицеле люки - и открытый и закрытый впереди и десантные верхние. Николаич что-то говорит Семен Семенычу. Тот забирает с брони лопату. Что-то делают там с лопатой, не вижу.

- Люки закрыты - так они сейчас их предохраняют от того, чтоб кто изнутри вдруг распахнул на полный мах - поясняет стоящий рядом Вовка.

Трое наверху продвигаются к башенке. Стопорятся.

- Ага, сейчас надо в люк смотреть, а черт его знает, что оттуда выскочить может - поясняет Вовка.

- Володь, подгони - ка сюда ментовский УАЗ! - кричит сверху Николаич.

Мой сосед шустро припускает в сторону дороги. Пока он не подъехал - Старшой еще несколько раз кричит свою текстовку, а Серега слушает, прижимаясь ухом к железу… Практически одновременно с подъехавшим УАЗом Серега уверенно говорит:

- Внутри есть шевеление! Шуршит кто-то.

Вовка подпирает задом УАЗа левый бортовой десантный люк. Теперь его хрен распахнешь.

Вылезает из машины. Под указанием Николаича группа перестраивается.

- Володь, загляни в лобовое - посвети фонариком! Если кто в люк прыгнет - скатывайся на землю и под прикрытие носа. Остальным внимание!

Подбираюсь поближе. Наш универсальный водитель вскарабкивается на БТР спереди и, подсвечивая себе фонариком, заглядывает через ветровые стекла в салон БТР, благо бронезаслонки подняты в походное положение.

- Фонарик слабый. Не видно нихрена!

- Что и водительское место не видно?

- Водительское пустое. На стекле есть брызги чего-то похожего на засохшую кровь.

Стоящий слева от Николаича Саша вынимает из кармана свой фонарик, но Николаич мотает головой. Тогда Саша вытягивает откуда-то с правого борта двуручную пилу, вешает на ручку пилы фонарик и аккуратно начинает опускать в открытый люк эту конструкцию.

- Бля! - орет Вовка, скатываясь с брони - Идет!!!

Саша одновременно дергает пилу из люка и пока пила, взблескивая фонариком и певуче звеня, брякается на крышу, перехватывает со спины короткую помповушку из еще тех - магазинных запасов.

Практически в это же время в люк высовывается что-то похожее на большую грушу и получает в эту самую грушу со всех сторон из всех стволов, аж ошметья летят.

Груша моментально скрывается в люке.

Но я уверен, что по ней попали все, кто стрелял. А еще мне показалось, что это была странная, карикатурная - но определенно человеческая голова. Помнится так французские ехидные карикатуристы изображали своего короля - Луи Филиппа. Вроде как и не король, но всем ясно, что такое - груша в карикатуре…

Саша тем временем снова подбирает свою пилу. Фонарик опять в люке.

- Ну, что там у вас - кричит из-под БТР Вовка.

- Неясно. Обстреляли - были попадания. Но смотреть все равно надо, Володя. Глянь еще раз, аккуратно.

Вовка сторожко лезет к лобовым стеклам.

Прикладывается.

- А завоняло ацетоном - замечает он со своего наблюдательного пункта.

- Это-то и сами чуем. Ты что там видишь?

- Лежит какая-то туша на командирском кресле. Большая!

- На что похожа?

- Да хрен ее знает. Саша, доверни пилу градусов на тридцать! Не так, наоборот!

- Что наблюдаешь?

- Еще доверни! Ниже! Стоп! Вот так держи!

- Не томи! Что там?

- Тетеха толстенная! Мертвая! Башка разбита в хлам. Зараза, она же всю сидушку изгадит!

- Еще что?

- Не пойму. Но вроде как больше там никого.

- Саша, дай-ка доворот - посвети в глубину.

- Чисто! Она одна тут была!

Дальше возникает небольшая заминка. Подхожу ближе, слышу как опер говорит Николаичу:

- Эх, жаль риального патсана потеряли. Так бы он тут был к месту!

И слышу, как в ответ Старшой заявляет:

- Так я и пустил бы эту тупую обезьяну к пулеметам!

Понимаю, что кому - то надо лезть внутрь. Ясно, что это не очень охота делать, но придется.

Лезет сам Николаич. Через минуту из недр БТР гулко раздается:

- Там, наверху! Разблокируйте люки!

Вовка отгоняет на пару метров УАЗ, Семен Семеныч пыхтя, выдергивает лопату.

Люки один за другим начинают распахиваться.

- Доктор, давайте сюда с камерой!

Иду, прикидывая, что надо делать, чтоб снимать в темном салоне.

Внутри не так уж и темно, серый пасмурный денек дает достаточно света, чтобы через открытые люки сделать хоть и темноватую, но внятную съемку. Воняет около машины изрядно - и ацетоном и мертвечиной и особым запахом подгнившей крови…

Я никогда раньше не заглядывал внутрь бронетехники и разобраться сразу в скопище всяких прибамбасов достаточно трудно. Почему-то сразу заметны какие-то коричневатые мешки - один свисает сверху - из башенки, да еще такой же - на спинке водительского сидения. Понимаю, что оно водительское потому, что там автомобильный руль и приборная доска.

Зато глаз ухватывает то, что мне привычнее видеть - размашистые потеки бурой засохшей уже несколько дней тому назад крови на покрашенных белой краской стенках, рваный мужской полуботинок, драные цветастые тряпки в подсохшем кровавом киселе, покрываюшем пол БТР (Николаич как раз тоскливо смотрит на подошву своего берца, только что выдернутую их этого киселя с ясно слышимым хлюпом.), какие-то ярко-белые осколки костей, и конечно же - здоровенную желтовато - синюшную тушу впереди - там где сидения водителя и командира.

- Погодите сюда пока лезть! Ботинки поберегите!

- А что делать?

- В УАЗе стопка полиэтиленовых пакетов из "Зеленой страны". Наденьте поверх!

А, точно как эрзац-бахилы.

- Дима, тащи веревку! Потолще! Доктор - несколько мешков сюда и камеру отдайте кому - нибудь. Саша, умеешь снимать?

- Умею, чего тут хитрого.

- Возьми камеру и продолжай съемку!

- Для чего мешки?

- Покойницу выволакивать будем. А мешки - чтоб с головы не текло на сидушки, когда потянем.

Понятно. Хотя по габаритам покойная килограмм на двести тянет, не меньше. Ну да УАЗом дернуть - лишь бы в люк бортовой пролезла. Если не пролезет - будет хуже, ну да в БТР и так уже все загажено.

Шурша своими бахилами аккуратно лезу вперед. Да, голову раскроили залпом изрядно. Хорошо догадался перчатки хозяйственные натянуть, теперь стараясь не слишком измазаться, подбираю в пакет перепутанные лоскуты кожи, куски костей и мышц в пакет.

Мозговой череп, разнесенный почти вдрызг - и впрямь втрое, если не больше уступает могучим челюстям. Челюсти в пакет запихнуть удается с трудом. Зубки мелкие, треугольные, очень непривычные на вид. И их действительно очень много.

Вот поэтому и груша получилась. Вижу свисающее вбок маленькое, явно женское ухо с сережкой. Если бы этот упокоенный кадавр улыбнулся - то улыбнулся так широко, что мочки ушей в рот попали с серьгами вместе…

- Готово! Замотал голову!

- Принимай веревку! За щиколотку возьми!

Легко сказать - щиколотку-то сразу и не найдешь - стопа изменилась весьма сильно и стала похожа на собачью.

- Погодите, я сам узел завяжу. (Николаич возмущенно пыхтит, распуская мой дурацкий бантик и завязывая узел какого-то хитрого типа, что в грубых перчатках из черной резины делать непросто.)

Конец веревки там снаружи уже привязали к УАЗу.

- Володя! Давай помалу! Доктор - сдвиньте в сторону сиденье стрелка - тыкает пальцем Старшой на приделанное к штанге из башенки простенькое металлическое креслице.

Складчатая рыхлая туша, похожая чем-то на моржовую, но раскрашенная в мерзкие цвета разложения с черноватым сетчатым венозным рисунком медленно скользит к выходу, сгребая собой с пола кровяное желе.

- Я, конечно, извиняюсь - но оно стоит того? - спрашиваю Николаича - Вонища же здесь будет невиданная? Как бы мы машину не мыли, все равно вонять будет, а летом - ЕБЖ, как говорит наш сапер - тем более.

- Вонищу потерпим. Летом тем более вонять будет везде. А новенький БТР с бортовым оружием и полным боекомплектом сейчас бесценен. Ничего, помоем. Он нам не на блядки ездить нужен.

- Ясно. Просто у меня приятель купил, было дело по дешевке джип, в котором четыре рыбака угорели - ну и просидели внутри с декабря по май. Так даже полная смена всего нежелезного ничерта не дала. Стальной остов - и тот шмонил нестерпимо.И мытье тоже ничего не дало.

- Я в курсе. Но повторюсь - потерпим. Зато эту броню винтовочная пуля не берет. И пройдет этот агрегат везде… И проплывет. Что еще лучше. Семен Семеныч, лопату давайте!

Морф таки застревает боками в проеме. Действуя лопатой, как рычагом, Семен Семеныч вместе с Вовкой потихоньку - полегоньку, но выдергивают труп из БТР. После этого УАЗ оттаскивает тело в сторону метров на тридцать. Мне приходится идти к нему, пока Саша снимает что это мы такое упокоили. Остается отснять челюсти - рву мешки на голове кадавра, прутиком приподнимаю то, что было губами.

Все, вроде бы дело закончено. Можно ехать.

- А ты заметил, что на этой зувемби были стринги? - спрашивает меня Саша.

А ведь и точно - грязный шнурок и треугольнички пропитанной кровью ткани - точно, стринги. Больше на теле нет никакой одежи.

- И смотри-ка - она коленками назад - как Семен Семеныч про кузнечиков пел.

- Это не коленка. Коленка - вон, выше. Это у нее так ступни изменились. Наше крутое счастье, что она разожралась в замкнутом объеме и ее габариты ей не дали из люка выбраться. Она кинулась - и плечами застряла. А если бы проскочила и плечами - застряла бы брюхом - в животе она тоже плечиста.

- А давно она обратилась?

- Судя по гнилостным изменениям - дней четыре - шесть назад.

- И почему делаешь такой вывод?

- Потемнение поверхностных вен, видишь - похожи на веточки черного цвета, просвечивают через кожу. Ткани приобрели зеленоватый оттенок, отчетливо наблюдается их вздутие, особенно лица, груди у нее тоже вздулись. А живот - еще нет. Так что минимум - дня три, максимум - дней шесть уже. Учитывая холодную погоду - скорее дней шесть.

- Вы там закончили?

- Закончили.

- Тогда поехали!

За руль свежеполученного бронника садится Володька - ездил он на таких. Люки он не закрывает. Николаич хочет возразить, но воздерживается. "Найденыш" становится за первым УАЗом - и мы трогаемся дальше.

Семен Семеныч вертит подозрительно носом - хоть я и оставил перчатки и бахилы в поле, пахнет от нас с Сашей ощутимо.

- Что, одежку выкидывать придется - спрашиваю нашего драйвера.

- Ерунда, выветрится все отлично. А не выветрится - так закопаем.

- Не по чину - одежу-то хоронить - выкинем где по дороге и все.

- Не хоронить - просто закопать на пару дней. Земля отлично запах берет на себя.

- Это вы откуда знаете?

- Бабушка рассказывала. Во время войны носить-то нечего было. Так у них один инвалид что делал - как фронт от деревни ушел, так он одежку с мертвецов собирал, обувь тоже - детишки одежку и обувку с покойников снятые прикапывали, бабы потом стирали - сушили и это продавали на станции, сами-то не носили, а на той же станции покупали себе одежку.

- Так наверное и покупали тоже с мертвяков?

- Может и так. Но когда сам не видал - так и ничего.

- А почему инвалид одежку собирал?

- Он с фронта пришел - а там сапером был. Кроме него по лесам там шляться дурных не было - пацаны сунулись пару раз - так кишки на деревьях оказались - фронт-то через деревню туда обратно несколько раз катался, все вокруг в минах было. И ставились мины не на несмышленых пацанов, а на грамотных мужиков, так что пацанята вляпывались только так…

- А с инвалидом что потом было?

- Умер лет через пять. Он же не просто так инвалидом стал - его ж порвало железом страшно. Руки - ноги вроде и остались, а весь ливер дырявый. После войны таких калек много было, так они лет десять самое большее жили. Всей деревней хоронили - если б не он нищета была бы дикая. А он и не только одежду таскал, после войны в лесу много добра было.

- Ясненько.

- А что там в БТР то случилось?

- Черт его знает. Только, похоже, что водитель из машины все же выскочил - и мотор заглушил - иначе хрен бы мы на ней сегодня поехали. А так и соляра есть и аккумулятор живой. Начнем чистить - понятно будет. Но одно понятно, что кости этот морф своими челюстями дробил влегкую - причем и такие как бедренная. Так что челюсти-то не слабее, чем у гиены, а то и посильнее будут.

- Мда. Обратно повезло.

- А что там сзади, Семен Семеныч - никаких сидений не было. Где же десант - то сидит?

- Что, такие сплошные полати что ли были?

- Ага. Не сиденья.

- Так это сиденья, только разложенные в спальные места. В БТР и спать можно. Сиденья разложил - и дрыхни.

- Значит, лежачих везли?

- Скорее всего.

Тащимся по лесу - деревья с обеих сторон дороги. Спрашиваю Сашу - сообщили ли в Кронштадт, что везем еще кучу больных и раненых? Оказывается - да, уже успели. Жмурюсь, представляя глубокую благодарность за такой мой ответ на приглашение.

Неожиданно над дорогой довольно низко пролетает маленький, словно игрушечный самолет.

- Кронштадтский?

- Нет, тут оба аэродрома удержали - и Левашево и Горская.

- Лихо!

- Да ничего особенно лихого - какие - никакие, а вооруженные силы тут были - а вот населения мало. Рота в масштабе такого города как Питер - не величина. А вот для Левашово - вполне себе сила. Пустынных мест тут много. Мы вот только что проехали мимо Северного кладбища - так по нынешним временам самое спокойное место - а с другой стороны - не менее здоровенная Северная свалка. Неоткуда тут толпам зомби браться.

- Ну и соседство!

- Так и на юге ровно то же самое - и кладбище и свалка рядом - через дорогу буквально.

Жужжит "Длинное ухо". Старшой просит принять влево и собраться тем, кто находился рядом с бронетранспортером и стрелял по морфу. Останавливаемся, вылезаем. Николаич настоятельно рекомендует всем, принимавшим участие в охоте на морфа воздержаться по прибытии в Кронштадт от рассказов, что морф просто и банально не мог выбраться из своей консервной банки. Стоит рассказывать как и было - отлично скоординированная система взаимодействия и высокая боеготовность остановили атаку морфа в самом начале. И точка. Можем продолжать движение. Залезаем в машины, трогаемся.

Ну, это понятно. В итоге команда отбила броневик в честном бою с нехилых размеров и кондиций морфом. Двести кило с зубами (а возможно и побольше) - это и в Африке двести кило с зубами.

- Жук у вас Старшой - ухмыляется Семен Семеныч.

- Не без этого - соглашается Саша. - А что вы за песню хотели исполнить?

- Про Отелло?

- Ага.

- Что ж - извольте, да не завянут ваши ухи:

Отелло, мавp венецианский

Один домишко посещал.

Шекспиp узнал про это дело

И водевильчик написал.

Девчонку звали Дездемона,

Лицом - как полная луна.

Hа генеpальские погоны

Видать позаpилась она.

Он часто вел с ней pазговоpы,

Бедняжка-мать лишилась сна.

Он ей сулил златые гоpы

И pеки, полные вина.

Она сказала pаз стыдливо,

И это было ей к лицу.

- "Hе поступай неспpаведливо,

Скажи всю пpавду ты отцу."

Папаша - дож венецианский

Любил как следует пожpать.

Любил папаша сыp голландский

Московской водкой запивать.

Любил пропеть pоманс цыганский -

И компанейский паpень был,

Однако дож венецианский

Ужасно мавpов не любил.

А не любил он их за дело -

Ведь мавp на дьявола похож.

И пpедложение Отелло

Ему как в сеpдце остpый нож.

Был у Отелло подчиненный,

По кличке Яшка-лейтенант.

Ужасный мавров ненавистник

К тому же плут и интpигант.

У Дездемоны спер платок он.

А мавр, конечно, жаден был

Не говоря дурного слова

Жену он тут же пpидушил.

Вот то-то, девки молодые,

Смотpите дальше носа вы

И никому не довеpяйте

Свои платочки носовы.

- Бис. Браво, бис - вежливо говорит Саша и тихо хлопает в ладоши. Присоединяюсь.

- Вот если Валерка оклемается - мы вам еще споем дуэтом. Как, Доктор, есть у Валерки такой шанс?

- Возможно. Недалеко ходить - Кутузову в голову дважды пули попадали - и вполне себе выжил и ума не растерял. А вы бы нам в команде здорово пригодились.

- Я понимаю. Но тут такое дело…

- Мы помним - отвечает Саша. - Пока - "раб лампы".

- Вот именно. Вот байку мне одессит - дальнобойщик рассказал:

По длинной, дикой, утомительной дороге шел человек с собакой.

Шел он себе шел, устал, собака тоже устала.

Вдруг перед ним - оазис! Прекрасные ворота, за оградой дворец, музыка, цветы, журчание ручья, словом, отдых.

- Что это такое? - спросил путешественник у привратника.

- Это рай, ты уже умер, и теперь можешь войти и отдохнуть по-настоящему.

- А есть там вода?

- Сколько угодно: чистые фонтаны, прохладные бассейны…

- А поесть дадут?

- Все, что захочешь.

- Но со мной собака.

- Сожалею, с собаками нельзя. Ее придется оставить здесь, за воротами.

И тогда путешественник пошел мимо.

Через некоторое время дорога привела его на ферму. У ворот тоже сидел привратник.

- Я хочу пить - попросил путешественник.

- Заходи, во дворе есть колодец

- А моя собака?

- Возле колодца увидишь поилку.

- А поесть?

- Могу угостить тебя ужином.

- А собаке?

- Найдется косточка.

- А что это за место?

- Это рай.

- Как так? Привратник у дворца неподалеку сказал мне, что рай - там.

- Врет он все. Там ад.

- Как же вы, в раю, это терпите?

- Это нам очень полезно. До рая доходят только те, кто не бросает своих друзей.

Некоторое время перевариваем. Наконец Саша спрашивает:

- А это про собак или вообще?

- Я так думаю - вообще. Про друзей.

- Ну, а я думаю, что нынче далеко не все собаки - друзья.

- А некоторые друзья - собаки.

- Интересно - собака - это оскорбление или похвала?

- Дык это то же, что разбираться в том - незваный гость хуже татарина или все же политкорректно - лучше татарина?

- Ит ыз зэ квесчен!

- Вы меня поймите верно…

- Понимаем. Но будем вам рады.

- Спасибо. Мне и самому бы интересно с вашей ордой поездить. Как мы сегодня вляпались глупо днем… Ваш-то жучище небось так бы не влетел…

- Кто знает. Но вообще он из тех, кто режет после семи отмерок.

- Я уже заметил. Ну, считай, тьфу-тьфу-тьфу - уже и прибыли почти.

Нас останавливают на весьма грамотно сделанном - и прилично укрепленном блокпосту. Рядом заправка, тут же стоит пара похожих на нашего найденыша бронетранспортеров, но закамуфлированных и с бортовыми номерами, армейские грузовики - и чуток поодаль - три маталыги с пулеметами в башнях. Упокоенных не видно, правда неподалеку фырчит бодро работающий экскаватор - то ли ров роет, то ли братскую могилу.

Лейтенант подходит с вопросом - где старший колонны.

Николаич уже рядом.

Словно и не было всего этого кошмара - спокойные вопросы - состав колонны, цель прибытия, груз, наличие укушенных.

Оказывается, мореманы сообщили о колонне разведки из двух УАЗов и джипа Чероки, но у нас колонна несколько разбухла. К лейтенанту подходят и сопровождающие.

Некоторое время идет разбирательство - кто, чего и зачем.

Слышу, что лейтенант спрашивает о профессиях следующих с нами беженцев. Отмечаю, что Николаич бодро рапортует о театральных критиках, но умалчивает о ветеринаре. Лейтенант морщится и дает добро на проезд. Я-то уж думал, что нам еще десяток больных привинтят. Но тут видимо вояки и сами с усами - или просто отправляют своих заболевших в Кронштадт. Хотя здесь были лечебные учреждения, но в основном санатории.

Катимся уже по дамбе. Поглядывая на стоящие по сторонам форты и батареи - островки с краснокирпичными сооружениями.

Первый серьезный блокпост моряков - на довольно крупном острове. Опять же пара БТР - 70 и несколько неожиданно - грузовики с зенитками в кузовах. Зенитные автоматы малого калибра - 23 мм., но я могу себе представить как могут врезать такие установки. Впору поежиться. Клешники обустроились с удобствами - натащив и бетонных блоков и вагончиков для житья, причем и вагончики эти сами по себе установлены так, что создают внятное укрепление.

Опять те же вопросы. Тут санинструктор досматривает раненых и больных. Приходится вылезти и ходить вместе с ним.

Получаем добро на проезд от щеголеватого каплея. При этом замечаю, что писарюга старательно вколачивает фамилии и инициалы прибывших в допотопный - но ноутбук. Совсем как в те времена, когда сюда въезд был только по пропускам.

Наконец - город. Уф!

С того раза как мы тут работали, многое изменилось - там, где мы едем - ни одного зомби. Зато патрули попадаются часто, причем и морские и сухопутчиков и состоящие из гражданских. Народу на улицах заметно больше, причем много и вооруженных. Замечаю, что у многих - как раз маломощные, но удобные в городе пистолеты-пулеметы.

Вот теперь я вижу, что город устоял.

УАЗ с Николаичем обгоняет и теперь ведет колонну.

На ближайшем перекрестке останавливает регулировщик комендантской службы.

Связывается с блокпостом, потом пропускает нас дальше, предупредив, что беженцы должны зарегистрироваться в комендатуре не позднее полудня следующего дня… Тут уже карточки получать надо… Остальные приписываются к больнице - соответственно и питаться там будут. Подозрительно оглядывает распахнутый настежь БТР, но вопросов не задает.

Вид больницы не изменился - но уже у входа не дежурит дядечка в грузовике с кунгом - вместо него стоит пара десятков разношерстных автомобилей. Ну да, серьезный кворум. Явно начальство.

Встаем рядом, сразу образовав хаотичный непорядок. То еще зрелище - неряшливо задекорированные сетками УАЗы, рядом шикарный Чероки с единственной словно нарочитой пулевой дыркой в боковом стекле, тут же скромные машинки беженцев, забитые всяким добром под крыши, расхристанный БТР на фоне фуры, из-за которой высовывается инкассаторский броневичок, автобус - ну в общем воскресная ярмарка металлолома…

Отправляюсь в больницу - доложиться о прибытии и получить ЦУ.

Вместо теток с автоматами - вполне такой грамотный парный патруль. Правда, старший патруля - скорее всего уже отставник, а вот второй - пожалуй, что десятиклассник. Но стоят грамотно, прикрывая друг друга и не мешая при этом. Даже повязки какие-то на рукавах - не привычные красные с белой надписью "патруль", а что-то военно-морское.

Неожиданно для себя рапортую о прибытии как-то чересчур по-военному. Надо с этого съезжать, а то глядишь привыкну.

Старший патруля смотрит в своих бумажках, кивает головой. Уточняю - что делать с ранеными. Оказывается надо зайти к заведующей приемным отделением, оповестить ее, потом забрать кого из хирургов для выборочной сортировки, а главврачу передать списки раненых и больных - с положенными данными и диагнозами. Так что мне аккуратно - в актовый зал, перерыв будет через 15 минут.

Выкатываюсь на улицу. У седого медбрата бумаги по раненым в порядке и даже написано все четким печатным военно-писарским почерком. Заглядение. Даже указано какое лечение проводилось. А вот у тех, кого подобрали первыми - бурелом после шторма. Единого списка нет, какие-то записульки накорябанные разными почерками, да еще и почерка-то медицинские, словно для прокурора написанные - чтобы в случае чего неприятного можно было прочитать "левая рука" как "правая нога".

Озадачиваю санитара составлением единого списка по образцу. Чешет в репе. Потом лезет писать в автобус.

Ко мне подходит Бистрем. Оказывается, очень хочет послушать то, что будет говориться на семинаре. Ну, вроде как по нынешним временам - почти коллега, благо педиатров всегда с ветеринарами ехидно сравнивали - у тех и других пациенты не могут толком отвечать на вопросы.

Проходим мимо БТР - из люка высовывается голова страдальца. Смотрит очень красноречиво.

- Помню я, сейчас уточню, где стоматология работает - киваю ему головой.

Когда уже захожу в двери, догоняет Николаич вместе с седым медбратом.

Патрульные выслушивают кто-откуда и пропускают. Оказывается действительно указано - всех медиков - пропускать. Николаич и Бистрем таким образом и просачиваются, под мое поручительство. Как два медбрата.

Некоторое время теряем в фойе - там сидит дракон в виде бабки-санитарки. Известно - самые свирепые люди - это уборщицы и гардеробщицы. Тут она выполняет обе роли. Выполняет как часовой - строго, с достоинством и честью. Мало того, что мы как положено, оставляем верхнюю одежду - так и башмаки туда же. Взамен нам выдают новехонькие идиотских расцветок резиновые шлепанцы пляжного типа и застиранные, но чистые халаты…

Мда, сурово. Но справедливо - сейчас бахил на всех не напасешься, да и грязь в клинике совсем ни к чему. И опять же каждый посетитель тут же встает на положенную ему полку.

Понимаю это, когда из актового зала нам навстречу выкатывается Змиев собственной персоной, в компании еще нескольких офицеров, у которых из-под халатов выглядывает форма. Ясно, перерыв, люди поползли ноги размять и покурить. Так вот на разминаемых ногах у всех - включая Змиева - резиновые эти шлепки, отчего гости явно чувствуют себя не в своей тарелке. Николаич подходит к каперангу, докладывает о прибытии, но делает это с легкой, почти неуловимой глазу развальцой, чуточку развязно - с дерзинкой, так себя ведут обычно представители привелигированных военных специальностей - те же десантеры, например - то есть формально - все как положено, но с нюансами…

Змиев это замечает, но спускает на тормозах, разве что бровью повел.

Предлагает дать самые важные для упоминания данные, рапорт о результатах - представить в штаб через час после окончания семинара начальнику разведки. У него же оставить и видеоматериалы.

Николаич вкратце говорит о каннибалах, о Молосковицах и двух аэродромах. Попутно замечает о фуре с бананами и вроде как не охваченных ничьим вниманием магазинах в районе Таллиннского.

Змиев кивает. Поворачивается к стоящему рядом офицеру - распоряжается насчет фуры. Потом смотрит на меня - я не успеваю отвести глаза и слишком поздно меняю улыбочку на постную физиономию:

- Я уже распорядился о доставке сюда достойной сменной обуви. Так что еще раз вы меня таким клоуном не увидите.

И уже снова к Николаичу обращаясь:

- Напоследок хотел бы, чтобы вы разъяснили одну непонятность.

- Слушаю вас.

- Судя по отчету похоронных команд, собиравших тела с маршрута следования ваших машин-ловушек, получается цифра около указанных вами в рапорте 6000 человек.

- Не вижу ничего необъяснимого - мы рапорт не из пальца сосали. Сколько упокоили - столько и указали. А именно 5889.

- Это и удивляет. Я был уверен, что вы взяли цифру с изрядным походом.

- Нет, все подсчитывалось.

- Как?

- Очень просто - в основном наши стрелки не мажут. Нет такой привычки. Самая слабая подготовка была у медика. Тем более он все первое время срывался на очереди. Потому посчитали, сколько он выпустил патронов - исходя из известного числа отработанных магазинов, и поделили пополам. У остальных еще проще вышло - при каждом промахе - патрон из кармана кидался стрелком в ватник посреди кузова. Снаряжающий этими патронами тоже набил рожки - соответственно из числа отстрелянных патронов было вычтено то количество, которое оказалось на ватниках. Его посчитать тоже было несложно - набитые рожки на ватниках плюс там же немного россыпи. Записывали и прикидывали во время остановок.

- Ловко…

- Погрешность имела место, разумеется, но незначительная.

- Спасибо. Ловко придумано.

- Старались…

- Хорошо, еще поговорим по результатам разведки. Располагайтесь, тут полезные вещи рассказывают.

Покидаю своих спутников - надо раненых пристроить. Нахожу Главную. Сообщаю, что привез еще 27 больных и раненых. Особо отмечаю, что выбора у меня не было. Воспринимается это без восторга, но в то же время достаточно спокойно. После пары минут к раненым уже идет один из хирургов, инфекционистка и зав. приемным отделением. Мне сообщается, что в конце дадут слово - потому надо подготовить сообщение о виденном сегодня минут на десять - коллегам любопытно узнать об окружающей ситуации, а тут свежие новости. Успеваю попросить хирурга спровадить командира БТР к зубодерам, если таковые есть. Хирург кивает головой.

Бренчит колокольчик, перерыв закончился, поток втягивается обратно. Оказывается, что кроме медиков тут же и военных полно. Не только Змиев с окружением.

И вроде как не только кронштадтские. Замечаю знакомые физии - братец и парни из МЧС, пробираюсь к ним.

- Много пропустил?

- Считай половину.

- Досадно. О чем была речь?

- Мужик по медицине катастроф толковал. Но у него с собой брошюрки есть - так что можно потом получить будет, я договорился. И записал кое-что, так что не страшно.

Хирург напомнил про правила сортировки - толковый мужик, с боевым опытом - так что все, так как должно с примерами.

- А что осталось?

- Про патологию катастроф сейчас - потом про биохимию зомби немного - что-то у этой из лаборатории интересное было ну и напоследок - всякое разное.

Выступающий - крепкий мужичок с рукой на перевязи начинает рассказывать о массовых нарушениях здоровья населения при катастрофах. Сразу оговаривается, что речь ведется в общем - о различных катастрофических ситуациях, каковые были раньше, разумеется такого, что произошло сейчас никто и представить себе не мог, но тем не менее как показывает опыт - принципиально по воздействию на население катастрофы не отличаются.

Первым делом рассказывает о психогениях - получается, что 80% людей в ситуации катастрофы страдает от острого реактивного состояния, что резко ухудшает и без того сложную обстановку, а то, что 10% из них доходят до острого реактивного психоза - усугубляет и еще больше. При этом, разумеется, благие пожелания помещать таковых в специально оборудованные психоизоляторы или хотя бы привязывать к носилкам - остаются невыполнимыми.

Второе при катастрофах - механические повреждения. Таких в разных ситуациях набирается до 20 - 25%. При этом они нуждаются в оказании первой медицинской помощи, а до четверти из них - и в первой врачебной. Это - при уже указанном выше количестве людей с острыми реактивными состояниями - становится весьма трудновыполнимым.

Третье - термические повреждения. В зависимости от ситуации и времени года это может быть самым различным - от ожогов - до ознобления и обморожения видом повреждений.

Четвертое - возможно и радиационное поражение. В нашем случае к счастью ЛАЭС сумела удержаться. Ситуация там стабильна и в целом пока этот вид поражения для нас не является актуальным. Тем не менее забывать о нем не стоит -есть достаточное количество объектов, где таковое возможно.

Пятое - токсические. Источники могут быть самыми разными - от холодильных предприятий, использующих аммиак до химических производств - тот же хлор например. Также возможно поражение токсического характера и дымом и угарным газом и так далее.

Шестая проблема, широко представленная в случае крупной катастрофы - обострение хронических соматических болезней, причем как правило это начинается со вторых суток, первые сутки такого вала острой терапевтической патологии нет, но со вторых суток и далее это проявляется у 40 - 45% оставшегося в живых населения.

Седьмое - после вторых суток с постоянным нарастанием увеличивается количество инфекционных заболеваний - как желудочно-кишечных, так и респираторных. Разумеется это требует немедленных и четких действий - в первую очередь по изоляции таких больных не только от здоровых - с учетом уже страдающих от обострения хронических заболеваний в данном случае термин "здоровых" как вы понимаете, означает "не болеющих еще инфекционными заболеваниями" - но и во избежание микст - инфицирования. То есть требуется отдельно содержать больных с ЖКИ и отдельно - с респираторными инфекциями, мало того - перевязочные для них тоже должны быть разными и разумеется очень важно соблюдать сан-эпидрежим и проводить дезинфекцию.

Восьмое - в первую неделю наблюдается большое количество преждевременных родов и выкидышей, в связи с чем беременным надо оказывать особое внимание.

Девятое - и последнее - после четырех дней начинается всплеск анаэробной инфекции - с максимумом на 6 день. Это связано со сроками инкубационного периода данных возбудителей.

Есть ли вопросы?

Вопросы есть - несколько человек поднимают руки. Лектор тычет пальцем.

- Скажите, почему у нас достаточно много больных с ОЖКИ, но практически нет с респираторными? Банальных насморков нет, не то, что ОРВИ,

- Возможно, это связано с тем, что у вас лучше поставлена профилактика ОРВИ?

- Нет, это у всех так.

- Тогда пока не могу вам сказать. Могу заметить, что у меня тоже прошел насморк не за неделю, а за день…

- Какие психогенные реакции на Ваш взгляд стоит иметь в виду?

- Наиболее опасны экстрапуитивные - с немотивированной агрессией в отношении окружающих, интрапуитивные - с аутоагрессией - всплеск суицидов все отметили - и импуитивные - беспорядочное и бессмысленное бегство в том числе и в сторону угрозы.

- То есть рост бандитизма и хулиганства - из-за реактивных состояний?

- Отчасти - да. Как сейчас было принято говорить у молодежи - "крыша едет". Но и, безусловно, играет свою роль и ослабление репрессивного государственного аппарата, вызванное катастрофой.

- Скажите, пожалуйста - а отсутствие реакции на речь у пациентов - у нас сейчас несколько таких - насколько обратимо?

- Вы, вероятно, говорите о пациентах с аффектогенным ступором? Безразличны к окружающему, взгляд в одну точку, редко моргают?

- Да.

- Пройдет в течение недели. Такое возможно и в случае фугиформных реакций - но там наоборот имеет место двигательная буря - совершенно бессмысленное бегство или такие же нелепые с точки зрения логики попытки спрятаться.

Доходит очередь до меня, встаю, представляюсь и спрашиваю:

- У нас был случай, когда боец открыл хаотический огонь с колокольни по совершенно посторонним людям. Если считать это случаем реактивного психоза - то почему он развился не в первый же день катастрофы?

- Я слышал про этот инцидент. Но здесь, как мне кажется, был скорее реактивный параноид или как его еще называют параноид языковой изоляции. Там ведь человек оказался в чуждой языковой среде, испытал дополнительный стресс - поэтому характерные для параноида убежденность в наличии врагов, бред преследования, галлюцинации и тревожно мнительные черты характера обусловили такую реакцию. А развивается параноид не так быстро.

- А что за дополнительный стресс Вы имели в виду?

- То, что принято называть боевыми стрессовыми расстройствами или боевой усталостью - когда потрясение увиденным, получение ранее невозможных впечатлений, ощущение своей беззащитности и повышенной уязвимости, наличие постоянной угрозы, да еще на фоне недосыпа и недоедания, несоответствие всего виденного этическим надстройкам и чувству долга превышает барьер психической адаптации.

- Так боевая усталость значит у всех нас есть?

- В той или иной степени - да. Безусловно.

- Ясно, спасибо…

Остается переварить информацию…

Сажусь. Братец пихает меня в бок и ехидничает:

- Вот война - а ты уставший!

- Да ну тебя…

Разговорчики в зале, достигшие уже заметного уровня шума затихают, когда появляется наша Кабанова. По-моему она еще пополнела. И мне кажется - что похорошела, хотя обычно беременные наоборот дурнеют.

- Наша лаборатория пока не может похвастаться серьезным прорывом в понимании того, что же все-таки стряслось. Поэтому не буду писать вилами по воде и ограничусь той информацией, которая может быть полезной.

Проведенный эксперимент еще недостаточно информативен, но, судя даже по тем данным, которые нами получены, можно сделать первые выводы о причинах странной водобоязни зомби.

Утопленные лабораторные животные, обратившись, старались изо всех сил выбраться из воды. При этом отмечено, что у зомби мацерация кожных покровов проходит быстрее, чем обычно. Отслоение эпителия - также протекает ускоренно. То же относится и к облысению - в норме не раньше чем через месяц, а в ходе эксперимента уже на третий день - полная потеря шерсти. Но самое интересное - гистологически обнаружено очень быстрое образование жировоска в организме находящихся в воде лабораторных животных. В обычных условиях жировоск образуется минимум через 3-4 недели. В наших экспериментах такое было заметно на третьи сутки. При комнатной температуре воды!

Объяснить причины столь раннего образования жировоска не представляется возможным. Но можно сказать точно - зомби крайне отрицательно относятся к этому. Не вполне понятно, как работает организм зомби, но жировоск вероятно обездвиживает их и ослабляет.

- То есть Вы хотите сказать, что старый постулат: "гнилостные изменения при пребывании трупа в течение недели на воздухе будут такие же, как через две недели в воде и через восемь недель в земле" в данном случае не работает, и разложение идет в воде гораздо быстрее? - неожиданно басит сидящий рядом со мной братец.

- Не совсем так - речь идет не вполне о разложении. Во всяком случае, не в полном объеме этого процесса. Должна отметить, что биохимия зомби разительно отличается от привычного нам цикла Кребса. Пока можно уверенно сказать, что у зомби резко выраженный ацидоз - в связи с чем и ощущается резкий запах ацетона, но это пока и все, что можно сказать.

- Так что, зомби вообще боятся воды?

- Нет. Им не нравятся большие объемы воды. Водяная пыль, или дождь совершенно их не пугают. А вот купаться и тем более жить в воде у них, скорее всего не получится.

- Так значит зомби можно распугивать водометами и пожарными машинами?

- Возможно, что и так, но здесь я некомпетентна.

Ну что ж - кратенько, но со вкусом. Значит, зомбокрокодилов у нас не будет. И мертвых боевых пловцов тоже. Это уже очень и очень неплохо. Упыри, лезущие из воды, для Петропавловки были бы сущим кошмаром. Да и для Кронштадта тоже, чего уж…

Следующим выходит усатый капитан второго ранга - судя по представлению - начальник разведки. Свет тушат, и офицер начинает отщелкивать слайды, показывая на экране нам всякую пакость.

- Как всем присутствующим уже известно, обычные зомби (щелк, щелк, щелк - и на экране появляются почти в натуральную величину наши горожане, так и не переправленные Хароном через Стикс) - медленны, тупы, малоспособны к координации действий. Передвигаются шагом.

Они же, употребив любую мясную пищу - и в более теплом климате - становятся гораздо активнее, могут передвигаться бегом, проявляют определенные начатки интеллекта и способны кооперироваться. Есть не до конца проверенная информация, что эти шустрики или шустеры, как их называют наши чистильщики, могут оценивать обстановку, прятаться, спасаться бегством или нападать из засад. (Щелк, щелк, щелк, щелк - часть снимков смазаны, видно, что запечатленные на них зомби бегут бегом.)

Но это всем и так уже известно. Поэтому подробнее я остановлюсь на мутантах.

- Вы имели в виду морфов?

- Да, их и так называют и метаморфами

Офицер щелкает несколько раз.

- Пока у нас не так много исходного материала для обобщения, но уже сейчас можно сказать, что это новый тип зомби, гораздо более опасный. Условно по тем особям, которых удалось сфотографировать или хотя бы собрать информацию, более - менее достоверную можно сформулировать следующее:

1. Отмечены мутировавшие вороны, крысы, хомяки, собаки и люди. Вероятно, список можно продолжить. Из перечисленных только вороны оказались полным непотребством - летать не могут, передвигаются с трудом и легко забиваются своими живыми товарками. Остальные вполне дееспособны. К сожалению - только во враждебном нам плане. (Прощелкивает несколько фото довольно мерзких животин, вызвавших бы отвращение у заядлых гринписовцев).

2. В ходе мутации изменяются параметры объектов - как в сторону физического увеличения - рост, вес, так и в сторону вооруженности. Отмечен рост средств нападения - рост клыков, зубов, когтей и усиление соответствующих групп мышц. В итоге они могут дальше прыгать, быстрее бегать и осваивают ранее невозможные для них способности. Так бывший ранее человеком мутант был замечен и ликвидирован пулеметным расчетом, когда совершенно спокойно полз по стене здания на уровне четвертого этажа. Но человек в принципе может так лазать - все - таки от обезьян происходим. Практически в тот же день патруль засек, и вызванная бронегруппа сбила с дерева мутанта, который, судя по ошейнику до обращения был сенбернаром - хозяин к счастью остался жив и подтвердил информацию. Как все прекрасно знают - сенбернары не лазят по деревьям. Этот же мало того, что залез, причем высоко, но и сидел там в засаде, как леопард какой-то. (Щелкает еще несколько раз и зал озадаченно перешептывается - туша бывшего сенбернара и впрямь озадачивает, особенно в сочетании с поставленным рядом АКМ, выглядящим детской игрушкой.)

3. Наличествует и дифференциация мутантов, если можно так сказать. Пока невозможно сказать, почему бывшие люди настолько разнообразно мутируют - как принято говорить у ученых - часть мутантов остается антропоморфными - то есть прямоходящими и человекоподобными, часть - зооморфируют, то есть становятся похожими на четвероногих животных, повышая этим себе целый ряд параметров.

(Офицер делает эффектную паузу, которую безнадежно угаживает мой забубенный братец, ляпнув трагическим шепотом на весь зал: "Если они еще и фалломорфируют - тогда совсем худо!" В зале начинаются смешки.)

Начраз тем не менее продолжает:

- Так, группой зачистки номер 12 зафиксирован мутант, бывший ранее женщиной пожилого возраста, который одним прыжком покрыл расстояние в 8 метров 66 сантиметров. Вот, обратите внимание на изменившуюся структуру задних конечностей. (Еще десяток щелчков. Я обращаю внимание, что голову упокоенному морфу деликатные кронштадтцы закрыли какой-то тряпицей. Также целомудренно прикрыты грудь и промежность дважды покойницы. Ну а по грязнючим тряпкам опознать кто это был раньше - невозможно.) Сегодня мутантом была атакована группа зачистки номер 4 - вы уже в курсе понесенных потерь. Мутант прорвался через оцепление и был остановлен огнем группы огневой поддержки. (Здоровенный гориллоид с длинной не по-обезьяньи шеей и могучими лапами - руками не иначе влетел под крупнокалиберный пулемет - растрепало его сильно.)

- Особо хочу обратить ваше внимание на изменение челюстей и зубов. Извините за качество съемки - первоочередной была задача остановить и ликвидировать, а о сохранности как-то не подумали. Также акцентирую ваше внимание на то, что мутант после атаки пытался скрыться, вместо того, чтобы начать жрать убитых им матроса Велера и мичмана Худеева. Такое поведение совершенно не характерно для зомби, которые обычно теряют всякую осторожность при виде свежего мяса.

(Когда на экране появляются крупно снятые жутковатые и всяко уже не человеческие челюсти - слева похоже они остались целы - братец неожиданно заявляет: "Точно как мой прозектор!". Этого офицер уже не выдерживает и довольно неприязненно спрашивает: "Что вы имеете в виду?", на что братец неожиданно четко и внятно рассказывает об изменении своего сотрудника морга. Это несколько успокаивает начраза.)

- Вот видите - морфирование идет несколькими разными, но видимо конечными в числе направлениями. К слову - толщина лобной кости и в нашем случае была значительно увеличена.

В дальнейшем мы продолжим обобщать данные и доводить их до всех заинтересованных лиц. Вас всех прошу содействовать в этом.

Зажигается свет.

- Есть ли вопросы?

- Есть дополнение - встает Николаич - мутант, о котором говорил сейчас судмедэксперт подобен показанному Вами. А наша группа сегодня ликвидировала мутанта иной формации - крупного, весом за двести килограмм и с очень мощными челюстями.

- Как обстояло дело с подвижностью?

- Трудно сказать - мы его расстреляли первым залпом в самом начале атаки.

- Однако… Неизвестно на скольких он откормился?

- Постараемся это уточнить до завтрашнего дня.

- Еще вопросы?

- Возникает вопрос - до каких размеров морфы могут увеличиваться? Полутонный мутант вряд ли сможет карабкаться по стенкам. Да и на дерево не залезет - не выдержат сучья.

- Мы должны постараться не дать морфам возможности так отъесться.

- Это конечно, но не все в наших силах. Неизвестно что творится в Питере - тем более сегодня наблюдали вероятную попытку откорма мутанта. Именно человеческой свежениной.

- И кто такой добрый нашелся - оторопевает начраз. Да и остальные в зале поражены. Много всякой дряни уже видели - но вот люди, специально откармливающие морфов - пока не воспринимаются как реальность.

- Был огневой контакт с группой в девять особей нашего вида - людьми их язык не поворачивается называть - организовавшими засаду на Петербургском шоссе в районе парка Александрия. Обнаружены не допускающие иного толкования следы каннибализма и откорма морфа, а также и того, что ликвидированная группа - часть большой банды. Все материалы - включая видеозаписи - мы вам представим. Так вот интересно - в случае откорма морфа такой сволочью - что будем иметь на выходе - суперморфа или неподвижную пасть с брюхом.

- Валентина Ивановна, что вы можете сказать?

- Сейчас мы ведем эксперимент на крысах. Именно в этом направлении - оба экспериментальных существа уже достигли размеров средней собаки - но вынуждена отметить, что агрессивность и боевые качества у морфов с увеличением массы только увеличились.

Наклонившись к уху братца спрашиваю шепотом:

- Слушай, а у прозектора зубы какие были?

- Часть - свои. Обычные, человеческие. А часть - шипообразные остеофиты.

- То есть просто костные выросты из челюстей?

- В тютельку.

- Бред какой-то. Такого в природе не бывает…

- Зомби тож в природе не бывает.

- Уже бывает…Деталь пейзажа…

Начраз тем временем вспоминает о моей скромной персоне и вытаскивает меня к себе. Приходится коротенько рассказать о нашем сегодняшнем рейде. Вообще-то я предпочел бы, чтоб отдувался Николаич, но раз семинар медицинский - то медику и лопату в зубы. Отмечаю, что женская часть особенно близко к сердцу принимает эпизод в "Зеленой стране", а мужская остается под впечатлением встречи с каннибалами.

Подводит итог Главная, отметив, что благодарит всех за участие и если собравшиеся посчитают полезным такие семинары впредь - коллектив больницы будет рад и в дальнейшем вести эту работу.

Отвечаем ей аплодисментами.

Далее оказывается, что запланирован небольшой фуршет. То есть семинар плавно перетекает в симпозиум - в старом, римском понимании этого слова. То, что у греков было веселым пиршеством с плесканием вином в цель, суровые римляне ввели в рамки, да еще и серьезно разбавив деловыми беседами. Сочетав практично полезное с приятным.

Когда выкатываемся в холл, где уже расставлены столы с бутербродами, пирожками, пакетами с соком и даже бутылками с сухими и полусухими винами, вижу дурацкую сценку - какая-то маломощная писюлька - в наброшенном на плечи халате, то есть из приглашенных - звонко начинает отчитывать Николаича за то, что наша группа бросила без оказания помощи девушку. Дурочка явно работает на публику и страшно гордится своей принципиальностью и добродетельностью. Вероятно, она полагает, что Николаич стушуется, затрепещет губами, задрожит подбородком и всяко разно покажет свое раскаивание и ничтожество.

Ага, щщщаааззз…

Замечаю, что публика отвлекалась от разговоров и с интересом наблюдает за этим броском молодой Моськи. Из-за того, что речь зашла о неспасенной девушке (хотя ребенок звучал бы еще звонче и обличительнее) публика определенно заинтересовалась.

- И о какой девушке вы толкуете? - невозмутимо спрашивает Старшой.

- Вы сами отлично знаете о своем отвратительном поступке - наставительно заявляет девица.

- Не припоминаю, чтоб мы кого-то сегодня бросили без помощи.

- А девушка, которая убегала от морфов - Вы отлично это видели и должны были ее спасти. Если вы хоть немного мужчины и претендуете на то, чтобы называться людьми!

Братец довольно громко заявляет, выслушав эту звенящую негодованием тираду:

- Точно! Эта пигалица - журналистка! Статейку готовит.

Пигалица бросает на братца пламенный взгляд - но зря старается - может кого другого такой взгляд испепелил бы, но на братце даже щетина не задымилась.

- В такое тяжелое, но судьбоносное время мы - люди - должны оставаться людьми! А вы бросили девушку - беженку погибать! Мне рассказали, как она у вас на виду спасалась из автосервиса "Нисан"!

- Получается так, барышня - начинает Николаич - что меня много кто поучал в жизни. С удивительным, к слову, апломбом. Как вы сейчас.

Потом как на грех оказывалось, что те, кто с пеной у рта поучал меня патриотизму и любви к Родине - стали в одночасье предателями, готовыми даже не за грин-карту, а за грины продать эту Родину в любом виде.

Те, кто взахлеб поучали любви к Партии - потом громко гордились тем, какими плохими коммунистами они всегда были и как ловко они вредили где можно и нельзя.

Те, кто поучал меня героизму - оказались трусами, и выяснялось, что все их заслуги и награды - наглое мошенничество и ложь.

Те, кто нагло поучал меня интернационализму - в момент оказались ярыми нацистами, страстно ненавидевшими на протяжении столетий омерзительных русских оккупантов.

Наоборот - те, кто не лез ко мне с поучениями, оказывались и патриотами и героями. Как тихая соседка по квартире - оказалась медсестрой - с орденом Красного знамени за спасение С ОРУЖИЕМ нескольких десятков наших раненых…

С поля БОЯ, что характерно.

Поэтому не надо меня поучать. Чем громче поучения - тем меньше я верю поучающему.

- Это он ей дал фитиля под копчик! - одобрительно замечает братец.

- Но вы не ответили про девушку! - топорщится еще писюлька.

- Отвечаю. Вы очевидно действительно журналистка, потому как все переврали.

- Выбирайте выражения! Что это я переврала?

- Все. Во - первых салон "Хонды". Во-вторых - не девушка, а любовница риального патсана. В-третьих, беженцам было приказано находится в безопасности - в колонне, но парочке отмороженных зачесалось забрать деньги из "Макдональдса" и "Хонды". В-четвертых, при опасности указанная вами псевдодевушка кинулась не в нашу сторону, а в совершенно противоположную, где и потерялась. Заниматься прочесыванием целого района силами четырех человек без защиты - при том, что у нас была внятная задача и еще другие беженцы - не вижу никакого резона.

К слову - сколько человек спасли лично Вы, барышня?

- Это не входит в мои обязанности! - гордо поджимает хвост журналюшка.

- Ну, так и не лезьте, куда не просят, и в чем не разбираетесь - заканчивает пикировку Старшой.

Перекусить и впрямь приятно. Тем более - и бутерброды свежие и пирожки.

Братец в двух словах сообщает о том, как они прибыли и как его тут же отправили ассистировать, наложив несколько швов на башку.

- Ты что-то веселый и бойкий - подозрительно посматриваю на него.

- Э, чутелька выпили. Граммов сто. Если б не твое усердие - так и спать бы завалился. А ты вон еще кучу страждующих притарабанил.

- Хочешь сказать, что оперировать придется на ночь глядя?

- Очень возможно, если у кого-то из твоих ургентное состояние. Тут все строго поставлено - не забалуешь! Так что если кого на стол - то премедикация - и поскакали.

- Да я как-то замудохался, честно говоря…

- Ага. Сидел себе, величался. Дивья-то по КАД проехать. Вот тут - да, потно было.

- Миха и второй раненый? С рукой?

- Нет, с ними-то без заморок обошлось, меня и не напрягали. А потом покатилось - тут морф группу зачистки раскатал, да из Петропавловки приволокли - с политравмой, да детей - чихнуть некогда было.

- А что там в Крепости произошло?

- Без понятия. Заваруха была знатная, это ясно, но в деталях не силен. А что у тебя интересного попалось?

Рассказываю о встреченном странном мертвяке у места крушения самолета.

Братец свысока смотрит и лекторским голосом снисходит:

- Давно такого не видел.

- Что это?

- "Селедка". При сильном взрыве сносит ударной волной все, что к позвоночнику прикреплялось - кроме черепа. Череп приделан прочно. А остальное - нет. Вот селедку чистил когда?

- Чистил. И все так просто?

- Организовать сильный взрыв - это не так, чтоб просто. Меня другое удивляет.

- Что ноги уцелели?

- Нет. Это-то как раз понятно. Где прошла взрывная волна - там все и снесло, ноги значит были в укрытии. То, что вся эта кострукция стояла.

- И? Я уже сегодня видел каталепсичный труп.

- Сравнил жопу с пальцем. Ты сам подумай - самолет хряпается о землю, взрывается и еще и горит впридачу. И ты думаешь, что огрызки мягкого, еще гибкого трупа так вот на ножки и встанут? Чушь!

- Намекаешь, что это такой обращенный - сам встал?

- Вот-вот, ты уловил. И мне непонятно, как там мозг уцелел, под волной-то и непонятно, как встал. Надо было бы вам его проверить - то ли действительно каталепсия да еще так удачно взрывом поставленная, либо действительно зомби.

- Ну, могли и поставить посмертно - по КАД - много все же народу еще таскается.

- Ага, щщаззз. И ступни поставили перпендикулярно и центр тяжести разместили где надо…Ню-ню…

- Интересно - это как бы такой зомби смог бы отожраться? В морфа?

- А черт его знает… Думаю, не самый актуальный вопрос нынче.

- Пожалуй. Слушай, а политравма какая была?

- Огнестрел, сочетанный с механическими повреждениями и ожоги…

- Ожоги-то откуда?

- Нашлись умники с бутылками… Огнеметчики недоделанные… Весело было у вас в Зоопарке, чего там… И здесь тоже весело было, когда все это обрабатывали. Думаю, сейчас опять продолжим. Санобработку уже сделали по времени судя, сортировку провели - а раз так, то несколько человек под премедикацию идут и на стол… Во, что я говорил - хирург с сортировки пришел.

И действительно - без особой суеты, но часть персонала покидает общество. Крепкая тетка, немного по силуэту похожая на самоходную артиллерийскую установку "Зверобой" подкатывается к нам.

- Эльвира Семеновна, продолжаем? - достаточно панибратски обращается к ней братец.

- Конечно. - она смотрит на меня - Вы можете провести первичную хирургическую обработку раны?

- Смотря какой… - осторожно отвечаю.

- Значит, справитесь - безапелляционно заявляет тетка и, повернувшись к нам спиной, идет прочь. Оборачивается: "Вы что, особого приглашения ждете?"

Судя по всему особого приглашения не будет. Придется обходиться уже сделанным…

Судорожно вспоминаю, что входит в понятие "ПХО"… Расширение раны, очистка ее от нежизнеспособных тканей, от попавшей в рану грязи и кусков одежды, дренирование после обработки… Черт, я это ж делал еще в Казахстане, но там-то это фантики были - и прикрытие имелось, случись что. Мордой в грязь тут падать неохота…

Поэтому пока мою руки под придирчивым взглядом пожилой медсестры, старательно работая щеткой и мыля как положено - ладонную часть, тыльную, каждый палец и между ними и все это так - от кончиков пальцев к локтю и первой левую руку и при купании рук в вроде бы первомуре, судя по запаху, судорожно вспоминаю курс хирургии. Замечаю в тазике пуговицу от халата. Делаю замечание сестре, в ответ - удивленный взгляд.

- Вы доктор ее выньте и сюда бросьте.

- А что это у вас пуговицы так лежат?

- Как положено - десять пуговиц - десять обработок. Вы - последний, вот и пуговица последняя - раствор свое отработал.

Прокололся, однако, ну теперь не напортачить и при переодевании в стерильный халат. Колпак и маску. Уф. И ничего на пол не уронил, уже хорошо, только вспотел, как лошадь.

Наконец доходит дело до перчаток. Натянул.

Пациент уже здесь - парнишка зеленый, сидит весь из себя бледный, замотана кисть руки.

- Это гнойная процедурная? - спрашиваю медсестру, раскладывающую с характерным и леденящим душу пациентов металлическим лязгом, инструменты на операционном столике.

- Нет, чистая.

Уже легче. Значит и рана у пациента не такая страшная. Да и размер у нее по повязке судя несерьезный.

Срезаю повязку. Под ней - аккуратный разрез между большим и указательным пальцем - сантиметра три длиной. Ага, кажется, я такое видал уже!

- Что у вас случилось - консервную банку открывали, и нож сорвался?

- Дааа… (парень явно поражен врачебной проницательностью).

Приятно ощущать себя этаким многомудрым Конан - Дойлем. Врача и писателя в то время, когда он был студентом, натаскал его учитель - профессор Белл. Сэр Артур потом беззастенчиво придал черты Белла Шерлоку Холмсу ну и, разумеется, метод дедукции тоже. Белл безошибочно угадывал профессию пациентов на приеме, их семейное положение и прочие тонкости, чем удивлял и пациентов и учеников.

Потом, когда он разъяснял - по каким очевидным признакам сделал свои выводы - ученики диву давались - как это элементарно. Тем более что обычно профессии того времени сопровождались и профессиональными заболеваниями и потому врач, зная, кто по профессии пациент, уже понимал, что придется лечить. Конан - Дойль тоже навострился в этом и к слову сказать применил не только во врачебной практике - даже сам раскрыл несколько преступлений, так что Шерлока Холмса писал со знанием дела… Но у меня ситуация проще - ранение типовое и там, где много народу питается консервами обязательно бывает.

Перевожу дух - страхи пока оказались напрасными - тут все ясно и понятно, тем более, что распорота только кожа - лежащая глубже артерия не пострадала - так что обработать края раны йодом, промыть рану и наложить пару швов. Шил я правда очень давно, да и когда шил - не шибко мастер был, но пара банальных швов - не велика мудрость.

От укола новокаином парень героически отказывается, некоторую премедикацию ему сделали - спиртом от него пахнет и по - моему он его принял "внутриутробно" - не в том смысле, что еще в животе матери, а в том, что в свою собственную утробу. Поэтому четыре прокола иглой для шитья вместо двух от шприца - и потом плюс те же четыре ему кажутся более легкими. Простая арифметика.

И действительно - мои весьма неуклюжие манипуляции надо отметить переносит стоически, как спартанский мальчик. Теперь отчекрыжить ножницами концы нитки над узлами. Пластырную повязку сверху - и свободен. Рана у парня чистая, так что заживет скорее всего первичным натяжением. Через неделю снять швы - и можно красоваться шрамом.

- Все? - спрашиваю с надеждой у медсестры.

- Все. - отвечает она.

И тут же радужные надежды на возвращение к пирогам рушатся как воздушный замок, потому что сестра мрачно добавляет:

- Чистые - все. Остальные - гнойные. Пойдемте!

Идем не в операционную - там как раз, по словам сестры, идет полостная операция по поводу перитонита у неудачно прооперированной девушки с аппендэктомией, а в наспех приспособленную под гнойную палату. Здесь к моему облегчению, я уже оказываюсь в ассистентах. Это проще. Братца не вижу - оказывается он в операционной - но тоже в помогалах.

Возни много. Раненые действительно непростые, но, по словам сестры - самая тяжелая - девчонка, которую нашли на крыше.

Мужик, в раненой руке которого мы как раз копаемся, оживляется при упоминании девочки. Анестезия у него проводниковая, в подмышечную область ему вкатили серьезный коктейль, отключив плечевое сплетение, так что он в сознании и рад случаю поучаствовать в разговоре. Нам это немного мешает, но рану видно то ли не обрабатывали вообще, то ли обработали неумело - дух от нее уже тяжелый и хирург как раз тянет оттуда - прямо из раневого канала - кусок тряпки, вбитый туда пулей.

- Это наш взвод ее нашел! Представляете - на крыше дома! Мы мимо проезжаем - а она нас услышала и давай руками махать. Ну, мы подъезд зачистили - и ее спасли!

- Руку вам тогда повредили?

- Не, это уже позже было!

- Вчера?

- Ага, вчера. Какие-то сукины дети обстреляли.

- Заметили кто?

- Куда там. Попрыскали туда из пулемета - но даже не смотрели, попали или нет.

- С грузом шли?

- Ага. А девчонка действительно слабенькая была. Хотя голодала не так чтобы долго.

- Дело не в голодании - бурчит хирург. - Дело в обезвоживании.

- С чего бы? Снега там было полно. - удивляется раненый, деликатно морщась от действий хирурга.

- Снегом жажду не утолишь. Только хуже будет. Опять же холод.

- А что холод? Это же не в пустыне?

- Так на холоде человек обезвоживается не хуже, чем на жаре. На жаре - в основном потеют, а на холоде почки начинают ураганить. С мочой вода уходит куда быстрее, чем с потом. А снег не восполняет потерю. Это ж считай - дистиллированная вода. Солей нет вообще. А состав плазмы и межтканевой жидкости определенный, значит, на потерю солей реагирует организм усиленным выведением воды, чтоб баланс удержать. В итоге снег только усиливает обезвоживание. Короче и проще говоря - слыхали что нельзя пить морскую воду и мочу?

- Слыхал конечно.

- Так со снегом то же самое - только в морской воде солей слишком много, а в талой - слишком мало. А любой солевой сбой для организма - совсем не полезен. Вон - недостаток калия - и вполне возможна остановка сердца или парез кишечника. С натрием - еще хуже.

- А, так вот для чего мы изюм и курагу ели в жару - чтоб калий возместить, да? Нам еще говорили, что в Афгане за сутки 10 - 12 литров жидкости человек теряет.

- Именно. Вы коллега мне не те щипцы дали.

- Извините, задумался.

- Полезное дело, только не в ущерб операции. Над чем задумались?

- Выходит, хрестоматийный немецкий военнопленный из Сталинграда, который умер из-за того, что порезался, открывая консервную банку, тоже был обезвожен? Там еще помнится, упоминалось большое количество внезапных смертей у немецких военнопленных из-за отказа почек и остановки сердца.

- Несомненно. Город они раздолбали, все что могло сгореть - сгорело, а в степях там топлива просто нет. Да и снег в Сталинграде - после гари, да с толовым привкусом…

- Точно, с толовым привкусом снег не годится вообще - с видом знатока заявляет раненый. Он так увлекся разговором, что и не смотрит на работу хирурга.

- Но там же не все войска в Сталинграде находились, часть по деревням вокруг.

- Так избы на топливо не разберешь - там, небось, набилось в избы и сараи как шпрот немцев-то, румын, хорватов и итальянцев. А сельские колодцы - ну не рассчитаны они на дивизии, да еще и с техникой и лошадьми. Картина обезвоживания явно прослеживается. Обычно - то речь идет о том, что немцы оголодали, обморозились и приболели… А вот обезвоживание почему-то не учитывают. Вот и у девчонки - все проблемы из - за обезвоживания. Но, надеюсь, обойдется - прокапаем - восстановится…

Раненый косится на свою рану и озадаченно говорит:

- Вот ведь какая маленькая, а мозжит, как большая…

- Так она и есть большая - отзывается хирург.

- Как же большая - дырочка-то была маленькая. Пока вы ее не расковыряли - осуждающе заявляет пациент.

- Иначе нельзя. - отзывается хирург. - Иначе заживать плохо будет.

- Да как же долго - меньше было б заживать - упирается раненый.

- Пуля на пробивание тканей - такая, как у Вас - судя по ране - калибром 7,62 мм. - тратит 70% энергии. А 30% идет на боковой удар - на контузию соседних с раневым каналов тканей. Те ткани, которые рядом с раневым каналом -погибают, получается зона первичного некроза. Это все надо чистить, некротизированные ткани не оживут. Ну а до трех сантиметров - зона молекулярного сотрясения. Чистая контузия.

- Да ну? А малопулька если б была?

- 5,56 мм? С той еще хуже - зона травмы - 6 сантиметров, при том. Что малопулька на пробив тканей тратит наоборот - 30% энергии, а на боковой удар - 70%. Скорость полета у нее выше, отсюда и беды.

- Скорость-то при чем?

- "Е" - равняется "эмвэ в квадрате пополам" Слышали такую формулу?

- Не, не доводилось.

- Ну, в общем - чем выше скорость объекта - тем выше энергия. А масса имеет меньшее значение. Так что малопулька дает не только зону первичного некроза, но и зону вторичного некроза, да еще и создает временные пульсирующие полости.

- Так чпокает, что ткани в стороны отпрыгивают?

- Точно так. Но скорее не отпрыгивают, а отшибаются.

- Значит выходит мне еще повезло?

- Везение тут относительное. Но то, что могло быть куда хуже - несомненно.

- Да что уж повезло мне, что к вам попал. Как там этого знаменитого доктора звали в сериале - ну он еще все время язвил и диагнозы ставил… О, вспомнил! Доктор Хаос. Так вы еще больше знаете!

- Язвите?

- Не, я серьезно. Сегодня сижу, лапу ненькаю, а тут от ротного посыльный - хватай мешки - вокзал отходит - сейчас будет колонна до больницы. Бегом не побежал, врать не буду, но поспешал, как мог. У нас-то санинструктора - правда много, учебка целая. Часть конечно из них накрылась, пока разобрались что к чему, но все равно много осталось.

- Что ж если серьезно - тогда ладно. Сейчас еще дренаж поставим. Чтоб всякая дрянь свободно оттекала - и хватит на сегодня. К вашей удаче - кости не задеты - рядышком прошло, но не зацепило. На рентгенограмме хорошо видно.

- И что, даже зашивать не будете?

- Не стоит зашивать. Если все будет хорошо грануляциями заполняться - потом прихватим. Сейчас отдыхайте, набирайтесь сил…

- Ага, постараюсь…

Пока пациента с его капельницей откатывают из процедурной в палату, хирург размывается и говорит мне:

- Вовремя вписались - и тут мужику повезло. Начиная с третьих суток после ранения или травмы, начинается резкая декомпенсация организма. И лезть становится опасно - половина получается после хирургической обработки с осложнениями и нагноениями.

- И долго такое?

- 12 - 14 суток. Две недели - потом снова компенсаторные механизмы включаются… А еще у раненых сгорают антиоксиданты - сиречь витамины. Витамин С - аж на 86%, Е - 45%, В - 66%, А - 30%. Вот и лечи их после этого. И углеводы у раненых сгорают в момент… Ладно, нам уже следующего везут. Продолжаем.

…

Работа заканчивается сильно за полночь. Мне предлагают переночевать в больнице, но оказывается, что за нами - мной и братцем - прибыла машина. Раз такое дело - идем смотреть, что там приехало. Оказывается это Семен Семеныч с Николаичем. К Михе отца пустили. Но на ночное дежурство оставили Ларису Ивановну, а папу вежливо попросили долой. Тут как раз прибыл Николаич - нашу команду разместили в домике неподалеку - без особого шика, но кровати, матрасы и белье есть, есть санузел с душем и окна зарешечены, а кроме того - тепло еще впридачу. Соседями у нас семьи мореманов - пока эвакуировали в чистый район из пока проблемного, но наш отсек имеет отдельный выход и в целом - о лучшем и мечтать не приходится. Сейчас еще должны подойти - или подъехать Вовка с Серегой - они получив в распоряжение трех срочников - салобонов припахали мальчишек на мытье новоприобретенного БТР.

Семен Семеныч чем-то обеспокоен, думаю, что визит к сыну и соседу сказался. Задумавшись, Семен Семеныч начинает напевать одну из своих бесчисленных нескончаемых песен:

С деpевьев листья опадали, елки - палки, кипарисы

Пpишла осенняя поpа - после лета

Ребят всех в аpмию забpали, хулиганов

Hастала очеpедь моя. Главаря.

И вот пpиходит мне повестка - на бумаге - семь на восемь, восемь на семь

Явиться в pайвоенкомат - утром рано.

Маманя в обмоpок упала, с печки на пол

Сестpа сметану пpолила. Вот корова!

Влезай маманя взад на печку - живо-живо

Сестpа сметану подлижи - язычищем

Поставить надо богу свечку - огроменну

И самогону наваpить - Две цистерны!

Я сел в вагон, тpи pаза плюнул - пpямо на пол.

Гудок уныло пpогудел, - трутутуууу

А я молоденький паpнишка - неженатый совершенно

Hа фpонт геpманский полетел. Вот везуха!

Сижу в окопе неглубоком - пули свищут мимо уха.

Подходит pотный командиp. - ну зверюга!

А ну-ка, бpатцы-новобpанцы - матеpь вашу!

Давай в атаку побежим! Через поле!

Hад нами небо голубое - с облаками.

Под нами чеpная земля - небо в лужах

Летят кусочки командиpа, ёксель-моксель

Их не пымать уж никогда. Не пытайся!

Летят по небу самолеты - бомбовозы

Хотят засыпать нас землею, жидким илом всякой дрянью

А я молоденький мальчишка - лет семнадцать, двадцать, тридцать, сорок восемь,

Лежу на пузе и стреляю из винтовки - трехлинейки шибко метко - точно в небо!

Бегит по полю санитарка, звать Тамаpка иль Маринка или Фекла

хотит меня перевязать - сикось - накось

мне ногу напрочь оторвало железякой - или бонбой

в обрат ее не примотать. Взял в охапку!

Меня в больнице год лечили - умоpили

Хотели мне пpишить ногу - чтоб как было.

Hогу они мне не пpишили - тpоглодиты, охламоны.

Тепеpь служить я не могу - Дайте выпить!

- Забавно, а у нас ее по-другому пели - неожиданно оживляется молчавший до этого Николаич.

- Как - по другому?

Николаич смущается, но все-же нетвердо и неожиданным тенорком напевает:

Ко мне подходит санитаpка (звать Тамаpка)

Давай я ногу пеpвяжу.

И в санитаpную машину (студебекеp)

С собою pядом положу.

Бежала по полю Аксинья (моpда синя)

В больших киpзовых сапогах.

За нею гнался Афанасий (восемь на семь)

С большим теpмометpом в pуках.

Меня в больнице год лечили - умоpили

Хотели мне пpишить ногу.

Hогу они мне не пpишили - тpагладиты,

Тепеpь служить я не могу.

- Ну и так можно -соглашается Семен Семеныч.

Зданьице, где нас расположили на ночлег, стоит слегка на отшибе, но вход освещен ярко. Выгружаемся и заходим внутрь, не забывая посматривать по сторонам.

Уюта, разумеется, ноль, видно, что готовили для нас место наспех и формально. Придраться не к чему особенно, но явно - холодные сапожники делали - по списку причем: кроватей стоко-то, матрасов - соответственно, белья до кучи - вали кулем, потом разберем!

Говорю об этом братцу. Тот таращит непонимающе глаза и вопрошает с недоумением:

- Кисейных занавесочек не хватает?

- Уюта, чудовище!

- А ну да, Станислав Катчинский, как же! Поспал бы ты в морге на люменевой каталке- не выдрючивался бы, как девственная девственница.

- Какой Катчинский? - осведомляется оказавшийся рядом Семен Семеныч.

- Персонаж Ремарка - "На Западном фронте без перемен". Я эту книжку перед армией как раз прочитал и мне этот солдат понравился - вот я его за образец и взял.

Пыхтя, начинаем расставлять удобнее наставленную абы как мебель.

- А чем он так хорош-то оказался?

- Он умел в любых самых гадких условиях приготовить - и найти - жратву и устроить удобный ночлег. За что его товарищи и ценили.

- Немудрено. Хотя вот сейчас токо бы прилечь. После морга-то тут куда как здорово, это вашим братом верно сказано было.

- Вас хоть покормили?

- Ага. Куриным супом, представляете? Это ж какая прелесть, если подумать! Картошечка, морковочка, риса чутка - и курицы здоровенный кусище, мягчайший! Петрушкой посыпано, укропчиком! Душистое все - чуть не расплакался. И потом макароны - с тертым сыром и соусом! И кисель вишневый! От аромата нос винтом закрутился!

- Да вы ж уже роллтона сегодня хотели?

- Э, роллтон по сравнению с грамотно и душевно приготовленной пищей - ничто и звать никак. От безысходности - роллтон то. Все - таки жидкое и горячее…

- Во! Братец, слушай, что умные люди говорят!

- Слушал уже, несколько дней. Токо не верю ни единому слову - ибо воистину - харчевался Семен Семеныч и в шавермячных и фэтс-фудах и в прочих богомерзких и отвратных зело местах.

- А куда денешься? Кушинькать-то хочется. А у нас тут не Европы, на каждом шагу ресторанов нету.

- Истинно, истинно говорю вам, чада мои - отверзши уста свои на шаурму совершают человецы смертный грех!

- Эко на тебя накатило, братец, святым духом!

- Дык меня в больнице пару раз за священнослужителя приняли, вот и вошел в роль.

- Стричься надо чаще и лицо делать попроще. А то отрастил конскую гриву, хоть косички заплетай!

- Дык косички как-то не в дугу.

- Почему не в дугу? Вон гусарам было положено по три косички носить - две на висках и одну на затылке. А без косичек - и не гусар значит.

- Ну, так это при царе Горохе было!

- Нефига! Наполеоновские, например гусары - все с косичками были. И отсутствие косичек было весьма серьезным нарушением формы, традиций и обычаев. Да и у наших - таки тоже многие с косичками щеголяли.

- Не, на гусара ваш братец не похож.

- Почему?

- Долговязый слишком. Таких в уланы брали.

- Это что ж, такой серьезный отбор был?

- А как же. И еще серьезней - вон Павловские гвардейцы подбирались все курносые и светловолосые, а Измайловцы - наоборот темные были. С кавалерией - так там еще и по задачам - кирасиры - крупные дядьки в кирасах, да на толстомясых конях - дыхалки хватает на один таранный удар, далеко бежать не могут, зато удар получается страшный. Гусары - мелкие, лошадки тоже мелкие, верткие - эти в разведку и преследовать хороши. Ну а уланы - в пир, мир и в добры люди, да еще и с пиками…

Улан побьет гусара,

Драгун побьет улана,

Драгуна гренадер штыком достанет, хе-хе,

А мы закурим трубки,

А мы зарядим пушки,

А ну, ребята, пли!

Господь нас не оставит…

Допеть Семен Семенычу не дает явившийся опер, злой как черт и столь же недовольный.

- Когда вампир кусает человека, тот непременно становится вампиром… Когда зомби кусает человека, тот непременно становится зомби… Так вот, такое ощущение, что людей покусали дебилы…

- Сильное вступление - одобрительно говорит братец - а к чему это?

- К тому, что сколько живу - убеждаюсь в конечности всего и лишь глупость людская безгранична! - раздраженно отвечает Дима.

- Ты прямо афоризмами говоришь. Но если, снисходя к нашему интеллекту - это ты к чему? - заинтересовываюсь и я.

- Меня припахали опросить поступивших из Крепости раненых. Снять показания. Для разбора полетов. Так вот этих пострадавших явно кусали дебилы. У меня в голову не помещается, насколько надо быть кретинами, чтоб такое вытворять…

- Давайте-ка сначала наведем порядок, а потом все послушаем - вмешивается Николаич, и мы возвращаемся к тасканию и перестановке мебели.

Впрочем, создать подобие казармы, составив кровати попарно, повтыкав между ними разнобойные тумбочки, освободив место для стола и четырех стульев и застелив койки - минутное дело. Опыт есть минимум у половины, а неслужившие - как мой братец и Саша - достаточно сообразительны, чтобы с этой нехитрой премудростью справиться.

- Ну, давайте, Дима, рассказывайте, что там без нас устроили?

- Тогда слушайте. Можете на автомате вставлять после каждого предложения "мать-перемать" - не ошибетесь. Излагать буду по возможности своими словами - видел сегодня уже, как наши медики от нормального грамотного протокола корчатся. Так вот, между 8.16 и 8.55 группа подростков из шести человек несовершеннолетних обоего пола воспользовалась невнимательностью часовых и несанкционированно проникла на территорию Зоопарка. Оказывается, детишки уже второй день туда шастают - на зверей посмотреть, заодно они же занимались тем, что дразнили запертых в помещениях за стеклом зомби. Прикольно, им, видите ли, было - типа шоу-реалити - за стеклом. Я думал, что хуже быть не может. Оказалось, у меня просто убогая фантазия… В 9.12 на территорию Зоопарка вошла группа окончательной зачистки, сформированная из тех самых протестантов, на которых Михайлов жаловался. Всего таковых набралось 18 человек. Михайлов и Охрименко пытались организовать их действия, но были посланы "на хутор бабочек ловить" - это цитата из показаний. После чего артель инвалидов умственного труда хаотично разбрелась по территории, застрелив для начала двух антилоп и козла. Им, видите ли, тоже показалось прикольным козла замочить.

- Время говорить "мать-перемать"?

- Разумеется! Группа подростков услышала выстрелы и решила "помочь"! Открыли для этого дверь павильона, в котором была пара "зомби прикольных". И прямо из Роттердама попали в Попенгаген… Зомби оказались шустерами, и погнались резво за своими освободителями. Разумеется, детишки ломанулись на выход, то есть прямо на эту группу зачистки.

- И нарвались на нестройный и неточный залп?

Мент подозрительно смотрит на братца.

- Это откуда стало известно? Раненые рассказали?

- Просто выбрал самый дурацкий вариант поведения.

- Угадали. Этим залпом было ранено трое подростков - девчонка и два парня. То, что тупые дети визжали и верещали на бегу и уже поэтому никак не могли быть зомби горе-чистильщикам и в голову не пришло. Угадаете опять, что дальше было или мне продолжить?

- Наверное сейтуация развивалась так - дети и зомби влетели в кучу стрелков, шустеры сцапали первых подвернувшихся и стали драть мясо, остальные частью кинулись наутек, частью устроили неприцельную пальбу в разные стороны…

- Вечно вы, лекаря, наперед все знаете… Точно так и вышло. В итоге ранено было еще четверо, да зомби троих искусали. После этого укушенных посадили в карантин, раненых отправили сюда, а в Крепости возникла драка - между родителями детей и уцелевшими протестантами. Полагаю, что михайловские и гарнизонные приняли тоже участие - протестантам насовали изрядно и оружие изъяли.

- Шустеров кто угомонил?

- Пулеметчик с "Гочкиса". Одного достал через ограду, второй погнался за убегавшими и был упокоен, когда замешкался перед протокой. Что любопытно - на две движущиеся цели этот мастер потратил четыре патрона.

- Виртуоз прямо. С ранеными нескладуха какая-то - привезли из Крепости не семь человек, а одиннадцать. Опять же не все с огнестрелом, а с переломами. В драке пострадали?

- Нет, отступление у них такое бодрое получилось. Поломались, когда в дверцу самодельную кинулись.

- Мда… Надо бы проследить, чтобы эти ранетые иерои кого не покусали - хватит уж дебилов -то.

После наведения порядка в жилье, которое с легкой руки Николаича окрестили "кубриком" - самое время железо почистить. Николаич берется за РПД, остальные разбирают свои стволы - так чтоб вовсе безоружным не оставаться и чистят вразнобой - чтоб у одного был разобран пистолет, а основной ствол стоял в готовности - а у другого наоборот. Саша недоуменно спрашивает:

- А мне непонятно - козла - то зачем было убивать. С едой вроде же порядок, задача была простая - зачистить павильоны. Козел-то причем? И оружие этим недоумкам зачем давали?

- Саша, тебе доводилось заставлять работать человека, над которым у тебя нет власти и который туп и нагл? Тут вариантов токо два - либо замотивировать, что трудно учитывая, что туп и нагл, либо заставить силой - типа избиения по лицу и так далее. Попутно не давать жрать. Но к этому мы еще не пришли, вот и получается - есть куча горлопанов, всем недовольных, не знающих - как и что делать, да и не хотящих руки пачкать, но критикующих все сделанное другими так, что земля дрожит - и что с ними делать?

- Ну, заставить работать - то можно?

- Как? Как заставить? Человек не хочет работать. Принципиально. Жрать вкусно - хочет. А работают пусть тупые лузеры и быдло, а он - не будет. Он выше этого!

- То есть считаешь, что Овчинников прав?

- Считаю, что да. Потери понесли те, кто нарушил распорядок. По-моему - там все - кандидаты на премию Дарвина без всяких сомнений. И подростки - прокравшиеся в Зоопарк - они уже не Том Сойер - им самое малое по 14 лет - а полезли безоружными на рожон. Дразнить зомбаков, а уж тем более их выпускать - это вообще надо быть анэнцефалом. И ровно то же самое - но постарше - группа протестантов. Ну, вот получили они оружие - так ведь просто ствол ровно ничего не дает. И даже ствол с патронами - тоже.

- Да это я и сам вижу, что тактика и сработанность рулят.

- И рулят и педалят. И урок получили знатный. Уцелевшим начистили хари, отобрали оружие, опустили, что называется. Если они теперь вякнут - то получат по хлебалу с лета. И вот уже сейчас их заставить работать - можно. За них вступаться теперь не будут - слишком знатно облажались. А так ведь знаешь нашу публику - сразу жалеть бедненьких начнут, начальство ругать.

- Хотел бы отметить такой еще нюанс - если интересно - добрая половина ранений - мелкой дробью. Девчонке вообще бекасиной влепили.

Смотрим на Николаича. Он чешет в затылке, ухмыляется и спрашивает:

- И что вы на меня уставились? Какие были патроны - те Михайлову и отдал.

- А Михайлов?

- Что Михайлов?

- Ничего не спросил? Патроны - то он посмотрел?

- Конечно. Он же грамотный человек. А на патронах и коробках все написано.

- И?

- Получается так, что сказал спасибо - патроны - то из наших запасов пошли. И если вас интересует мое мнение - так и слава богу. Ну-ка лекаря - если б девчонка например картечью огребла вместо бекасинника?

- Если б там была картечь, то у нас было бы куда меньше работы. Может, конкретно у меня работа бы и была - меня с утра уже напрягли в морге разбираться - более двадцати подозрительных трупов нашли, надо будет смотреть. К слову - и Дмитрия тоже напрягают.

- Те самые сведения счетов с живыми?

- Они самые. Вообще мне так намекнули, что на часть команды тут имеют серьезные виды. Меня-то вроде как и выручали специально как судмеда, но и опера у вас забрать хотят и брательник тоже запонадобился, да и насчет остальных тоже внятно говорилось - нефиг вашей группе прозябать в Крепости, тут вы больше наворочаете. А теперь вы еще и приданым обзавелись - так что вы завидные невесты.

- Приданое - БТР имеешь в виду?

- Его самого. Зачетный сундучок. А морфиня, которая там сидела - и впрямь сущая жесть? Тут ее размеры произвели серьезное впечатление. Стокилограммовый морф группу как кегли разметал - а там не дети малые были, у вашей же габариты еще серьезнее?

- Помалкивать будете?

- Обижаете. Я хорошо помню, кто меня сегодня из Петергофа вывез.

- Вообще-то братец - вывезли тебя ребята из МЧС - а вся работа пошла с подачи командования базы.

- Отчепись - понимаешь же, что я имел в виду.

- Будет он помалкивать, Николаич.

- Получается так, что боевые качества морфини мы оценить не могли - она оттуда вылезти не смогла. Лючок мал, а она отожралась. Челюсти у нее правда - посильнее, чем у гиены - ваш брат утверждал, что она спокойно дробила бедренные кости.

- Впечатляет. Видел я на вскрытии медвежьи покусы - так там бедро съедено было, а кость мишкам не по зубам оказалась.

- Это где вы такое видели интересно - заинтересовывается Николаич.

- Да тут в Ленобласти был инцидент.

- Что-то вы доктор путаете - не было такого, я точно знаю за последние лет тридцать! Да чтобы еще не один медведь был! Сколько медведей напало?

- Двое.

- Чушь!

- Отнюдь не чушь. Даже в зарубежной прессе про этот случай писали - "В Зеленогорске - фешенебельном пригороде Ленинграда медведи сожрали женщину!"

- Ну-ка, ну - ка?

- Да все очень просто. Какому-то из НИИ запонадобились для экспериментов крупные млекопитающие. Добыли двух медвежат. Эксперименты закончились, медвежата подросли - а у медведей характер с возрастом сильно портится. Списать - так они на балансе Минздрава. Зоопарку бурые и даром не нужны. Цирк руками и ногами открещивается - медведи старые для трюков, уже не обучишь. Долго ли коротко - пожалел мишек главврач детского санатория в Зеленогорске. Не совсем надо полагать бескорыстно - он у Комитета по здравоохранению эту проблему снял, ему наверное что-нито для санатория выделили, все довольны.

Но медведей-то кормить надо. Жрут-то они изрядно. А фондов под медведей не выделено, потому кормили их так ли сяк ли. Жили бурые впроголодь. А когда переехала ухаживавшая за ними техничка - так и совсем дела пошли плохо, а главврачу еще и других проблем хватало - время веселое было.

Вот никто новую уборщицу и не предупредил, чтоб она у клетки-то не шарилась.

Она еще наоборот конфеткой зверей захотела угостить. Миши с голодухи ее лапами к прутьям клетки подтянули - и объели докуда морды хватило. Косолапых, конечно, после этого в расход, главврача по шапке, а тут еще и шведы с англами про этот случай провещали - дескать, не зря мы рассказываем своим читателям, что в России медведи по улицам с балалайками ходят и людей жрут - вот извольте видеть, что в культурной столице происходит, можете представить, что в других городах деется…

От себя замечу, что более тощих медведей никто из бывших там не видел - и во всей пищеварительной системе у мишек только и было, что злополучная конфетка, да куски несчастной уборщицы.

- Это что, действительно, правда?

- Абсолютная.

- Ни за что бы не поверил!

- Э, у нас еще и не такое бывает. Братец, помнишь зебру?

- Которая девочке пальцы откусила?

- Ага.

- Помню, как же. Редкий был случай - микрохирурги в Педиатрическом как ни корячились, а пальчики не прижились. Кусаные раны - вообще плохие - размозженные и инфицированные.

- Что девочка хотела зебру погладить?

- Нет, чем-то хотела угостить. А лошадка была не в духе. Так пальчики в варежке и привезли. Дикие зверюшки - они таки дикие все же…

В дверь стучат. Оказывается - приехали наши омыватели БТР. Тоже как опер - злые. Только еще и зачуханные сильно - причем наряжены в какое-то грязнейшее морское шматье очень сильно с чужого плеча.

Злые клоуны из военно-морской самодеятельности…

В помещение не входят, говорят, что связывались с Надеждой и та пообещала устроить помыв личного состава - благо уже поздно. К слову - ей тоже предложили остаться при больнице…

Ну, просто на куски кумпанию рвут…

Однако помыв - он и в Африке - помыв. Меня удивляет, что братец, хоть и принявший уже сегодня душ, собирается вместе со всеми.

Он замечает мое недоумение.

- Приходится наверстывать план по помыву в конце месяца. - и ухмыляется.

Ну да, отоспаться-то он уже отоспался.

Хоть уже и глубокая ночь, но моемся не торопясь. Надежда ухитрилась еще по бутылке пива на нос раздобыть. Решаем так - две трети команды пиво примут сразу после помыва, треть - после того, как до кроватей доберемся. Что особенно трогает - бельишко какое-никакое нам тоже приготовили. Рабочее шматье Вовке с Серегой выкинуть не дают, увязывают в отдельный узел - время такое, что еще и пригодится может.

Сидим распаренные, дожидаемся последних - Сашу с Димой.

Вовка тем временем высасывает бойко свою бутылку, невзначай половинит долю зазевавшегося Сереги, а потом начинает рассказывать эпопею о промывании внутренности БТР. Жалко, среди нас нет Гомера - со слов Вовки получается настолько эпический подвиг, что куда там авгиевым конюшням!

Приданные салабоны конечно ни на что не оказались годны. Это и понятно - пахать на чужого дядю отправляют не самых лучших. Конечно по уму там еще мыть и мыть, но во всяком случае уже можно в БТР ехать, не особо боясь перемазаться в жиже из крови и сала со всякими включениями еще более неаппетитного характера.

Машина не новая, но и не сильно потрепана. Боекомплект практически полный - и для КПВТ и для ПКТ. В мешке для гильз - пара десятков пустяшек от крупнокалиберного было, да на полу в жиже попадались гильзы от АК. Тряпки и огрызки обуви Вовка не смотрел - это Серега разбирался.

Серега, грустно оценивший понесенные потери в бутылке заметил, что по его мнению в машине было четыре человека и водитель. Водитель успел удрать - вполне возможно, что и укушенным, а вот остальные - по рваным шмоткам Сережа решил, что там был рослый мужик - ботинок 44 размера - женщина средних лет - подметки от сапожков 38 размера и две девушки или девочки - тряпки насколько разобрал молодежные и остатки кроссовок. С размерами кроссовок разобраться не вышло, но не детские, это точно. Крупных костей не попалось, так, мелкие осколки…

- Получается так, что с трех человек морфуша разожралась.

- Сидячий образ жизни. Нарушение обмена веществ. Да может и была толстой.

- Сережа, а по тряпкам там с размерами разобраться нельзя было?

- Нет, Николаич, у меня не получилось. Не силен я в этом. Не барсучьи же следы или там заячьи… Это вон лучше любой женщине показать - они лучше скажут. Мы тряпки отдельно сложили и велели не трогать.

Интересную беседу нарушает явившийся Семен Семеныч.

Задумчиво предлагает уже и ехать спать.

И в два приема кумпания оказывается в "кубрике"… Николаич делит смены и все, кроме часового, валимся как в омут…

Последнее, что слышу - тихое бурчание своего соседа Саши:

- Козла-то им зачем было стрелять…