"Ученик некроманта. Игры Проклятых" - читать интересную книгу автора (Гуров Александр Владимирович)

Глава 20 Без тени сомнений

Он прибыл под покровом тьмы, когда людские тени сливались с ночными призрачными силуэтами в единую монотонную бездну, когда властвовали дремучий мрак и безмятежная мгла – его вечные друзья и соратники. Он безликой, незаметной для глаза тенью проник в кабинет некроманта и замер над остывшим камином. Кроме него самого в комнате было двое – человек, укутанный в черный плащ и скрывший лицо в тени капюшона, и лич, одетый в багряную бархатную мантию советника Гильдии.

Клавдий невольно вслушался в их разговор. Речь шла о неизбежной войне. С недавних пор обсуждения боевой тактики и стратегии, а также интриг и заговоров стали для правой руки Перворожденного нормой, поэтому он, сам того не желая, сосредоточенно вслушивался в каждое слово. Мудрый слушает – слушает, чтобы знать и заставить полученные знания работать на себя.

Но удивили его речи не о войне, а о некоем зелье, способном разрушить магию Хозяина. Жаль, разговор вскользь коснулся этой темы и убежал ко все тем же военным дискуссиям.

Вскоре человек в черном ушел, оставив Аргануса в одиночестве. Клавдий еще несколько минут просидел на камине за спиной некроманта, после чего, обратившись, чтобы не привлекать внимания, в серую дымку, проскользил к окну и, отыграв спектакль своего появления, предстал пред Д’Эвизвилом.

– Приветствую, учитель! – Батури, гордо выпрямив грудь, прошествовал через кабинет и уселся в кресло напротив лича.

– Здравствуй, Клавдий, – качнул головой некромант в небрежном поклоне. Вампир ответил тем же. – С какими делами пожаловал? – перешел к делу Арганус.

– К’йен спрашивает: когда понадобятся услуги Ордена?

– Не прикидывайся обычным посланником. С этим вопросом К’йен прислал бы другого, – у тебя ко мне иное дело. Выкладывай.

Догадливость Аргануса даже не поразила Батури, который за долгие годы уже изучил своего учителя. Клавдий появился в Бленхайме, чтобы выведать то, чем занимается Арганус, выяснить, когда, как и какими силами лич собирается начать войну, по возможности пересчитать магов, рыцарей и воинов. Ничего из этого Клавдий не мог раскрыть перед учителем и Хозяином, но отговариваться как-то надо…

– За помощь в путче я хочу получить свободу.

– Нет, – коротко ответил некромант.

– Но…

– Никаких «но», – обрубил Арганус. – Не будь глупцом: мне нужен помощник, приближенный к главе Ордена, и лишаться его я не собираюсь. А теперь рассказывай, что К’йен собирается предпринимать после бунта?

– Он не посвящает меня в свои планы, – попытался увильнуть Клавдий, зная наперед, что это ему не удастся.

– Рассказывай, что видел и слышал. И о том, до чего додумался, видя и слыша. – Арганус понимал, что Батури, будучи его рабом, не может лгать – К’йен и вправду не говорил с Клавдием о делах. Но Батури не слеп, а посему видит то, чем занимается К’йен, и не глуп, поэтому может дойти до каких-то выводов и своим умом.

– К’йен готовится к войне, – отрапортовал Клавдий, выгадывая время для размышлений.

– Как готовится? – подтолкнул лич.

– Он уже собрал вокруг себя всех Высших, сплотил их – кого силой, кого хитростью. Орден силен, как в былые времена, и может выставить почти полсотни магов.

– Это все? – Арганус впился взглядом в ученика, словно удав, гипнотизирующий свою добычу. Этот взгляд был силен, и сила его необъятна. Казалось, лич при помощи одного взгляда сможет двигать горы и осушать моря.

– Нет, не все, – выдавил из себя Батури. – Каждому советнику Ордена выделена земля с людьми, которых можно, а далее – нужно обратить в вампиров. Когда начнется война, ни тебе, ни Фомору будет не до людей. К’йен получит ту силу, в которой нуждается Орден, и попрекнуть его в нарушении законов будет некому, да и самих законов уже не станет – анархия захлестнет Хельхейм.

– Кого он будет поддерживать?

– Орден не примет участия в войне. На бунте его роль закончится. Он станет камнем, который обрушит лавину, но не покатится с гор вместе с селем – К’йен не позволит.

– Ничего неожиданного, – вынес вердикт Арганус, отпуская ученика из оков своего взгляда. – К’йен хочет урвать свой кусок власти и примкнуть к победителю. Только такой номер у него не выйдет – я не позволю. Так ему и передай. А еще скажи, чтобы свою свору через десять дней пригнал в Бленхайм. Время для войны пришло. А теперь иди. – Арганус повелительно махнул рукой, и Клавдию ничего не осталось, как выполнять приказ.

– До встречи, учитель, – выплюнул Батури и немедля выпорхнул в окно.

После разговора с Арганусом он чувствовал себя так, будто его изнасиловали, причем насильником был барон, воспользовавшийся правом «первой ночи». Лич умел поставить нерадивых на место. Раб – он и есть раб. Шпион – он и есть шпион. А Батури еще и изменник…

За минувшие три года лаборатория преобразилась. Свечи никуда не исчезли, стеллажи с книгами и препаратами тоже, но в углу залы, где раньше размещался только платяной шкаф, появились кровать и небольшое кресло для чтения. Чтобы добиться большего уюта, Сандро перетянул полки с ингредиентами для зелий широкими драпри, которые при необходимости можно было раскрыть при помощи специальных подвязок. Мозаичный пол теперь был устлан коврами, раздобытыми в кладовой Аргануса. У лича было нелегко выпросить половики , но юный некромант аргументировал свои желания тем, что кладка изображала сражение между альвами и некромантами в Фангорском лесу, которое хоть и обернулось для альвов поражением, но позже именно с этим лесом и было связано уничтожение Трисмегистова воинства. Против таких доводов Арганус не устоял и сам пожелал скрыть за ткаными полотнами место, поносившее славу Хельхейма.

Но на этом преображение лабораторной залы не закончилось…

Однажды, обсуждая с Трисмегистом прошлое некромантов, а в частности замок Первейшего, Сандро узнал, что Бленхайм изобилует потайными ходами и внутризамковыми лабиринтами, словно издырявленный сыр. Мудрый наставник посвятил своего ученика в тонкости разоблачения этих лазов. Самым простым и верным способом найти тайный проход было – ориентироваться на сквозняки. «Ветер – лучший помощник» – сказал тогда Трисмегист. Даже если тайник находится в стене, есть узкие, невидимые для глаза щели, в которые просачивается воздух. По ним и можно найти проход. Другим вариантом был поиск «различий». Если механизм открывался с помощью определенной кнопки, то оная кнопка всегда чище, а иногда – отполирована частыми прикосновениями до блеска, и отличить ее от других предметов или же камней стены не составляет труда. Еще одной возможностью было «простучать», но с этим способом все было не так просто. Во-первых, не всегда легко отличить пустой звук от монолитного, для этого нужны неплохой слух и опыт, во-вторых, не всем каменщикам и зодчим было по плечу избежать «пустышек» в стенах и перекрытиях, поэтому иногда возможные тайники оказывались лишь воздушными пузырями.

Сандро сразу же поспешил проверить полученные знания на практике и, к удивлению Трисмегиста, показал неплохой результат. Простучав, прощупав, вникнув в перемещение воздуха, юный некромант смог проделать неплохой воздухоотвод, доставший до самой поверхности, а «чтобы не пропадать добру», выложил камин. Первый опыт оказался превосходным: дым легко уходил из лаборатории, не скапливаясь в помещении. Камин же стал более прогрессивным и удобным заменителем для железной парилки, на которой раньше варил зелья Сандро, а ко всему прочему оказался приятной декорацией для помещения. Некогда пугающая и ужасная на вид лаборатория стала на удивление обжитой и уютной. Не каждый бы теперь поверил, что это жилище ужасного алхимика. Но не каждый и знал, что ужасный алхимик еще и некромант, правда, лишь наполовину, а ко всему прочему еще и вполне добродушный друид, хотя и друид неполноценный. Что ж, Сандро всегда был не таким, как другие. И эта непохожесть была его силой, но и слабостью…

Сандро ненавидел быть слабым. Это чувство появилось не так давно, но теперь уже казалось, что оно было всегда – просто замечать его раньше не было желания или сил. Теперь он не был слабым – по крайней мере, хотел себя в этом убедить. И убедил. А не это ли проявление силы?

А еще… Еще Сандро ненавидел огонь, пожравший детство, любовь, мечты и… мать. Ненавидел, но все больше времени проводил у камина. Трисмегист считал, что надо «убивать страхи». И дабы избавиться от боязни, которая нет-нет, но напоминала о себе, дух друида заставлял ученика привыкать к стихии огня, стихии хоть и разрушительной, но не менее важной, чем другие. Сандро привык к пламени, немногим позже научился управлять им, а при необходимости – черпать из него силу.

– Надо бежать сейчас, – твердо выговорил Сандро. Его решение, быть может, и поспешное, казалось единственно верным. Три года назад он думал так же, но послушал наставника и остался в Бленхайме. Теперь кроткая рыжеволосая Энин превратилась в черную пантеру, с ее красотой могла сравниться лишь жизнь, но с коварством – лишь смерть. Арганус умел воспитывать… и ломать он умел. И еще не известно, что у него получалось лучше…

Столько всего изменилось за три года, столько еще изменится в недалеком будущем. А ведь все могло сложиться иначе, если бы Сандро настоял на своем и сбежал, прихватив с собой двух сестер. Но судьба устами Трисмегиста распорядилась иначе…

– Нельзя, – отрезал друид. Юноше все чаще думалось, что дух будто специально опровергает суждения ученика и советует с точностью до наоборот, а Трисмегист это лишь подтверждал: – Если тремя годами раньше Арганус только созывал в Бленхайм своих слуг и это – уже тогда – было опасным, то сейчас о побеге не стоит и мыслить. Тебя схватят раньше, чем ты покинешь земли Д’Эвизвила.

– У меня не осталось другого выбора. Не убегу сейчас – не убегу никогда. Никто не спустит глаз с командующего армией, пусть и той армией, которую ведут на убой.

– Вот именно – на убой. Когда ситуация выйдет из-под контроля, никому не будет и дела до полководца. Армия погибнет. А кому нужен генерал, если нет его войск? О тебе забудут сразу же после поражения.

– Да, так оно и есть, но кто тогда позаботиться об Энин?

Энин… Трисмегист никогда не был в восторге от Энин. Сперва Альберту казалось, что она мешает воплощению его планов, чуть позже – что плохо влияет на Сандро и разрушает мальчика изнутри одним своим существованием, превращает его из многообещающего ученика в слабовольную марионетку. Так оно и было, но это свойство любви: ведь светлое чувство не всегда созидает, иногда оно – воплощение хаоса. Любовь способна разрушить не только человека, но и страну, империю, мир. Да, любовь иногда не спасает, а топит мир, топит его в крови и войнах. Трэя после десяти лет войн и хаоса пала, и все из-за украденной королевы Элейи; Атлантия погрузилась под воду из-за любви великана Треглодэна к русалке Изаэль, а вместе с Атланией канула в лето целая цивилизация… Любовь – дело опасное. Надо было спасать мальчишку.

– Энин уже нет, – как можно учтивее выговорил Трисмегист. – Ее нет с тех самых пор, как она шагнула на путь Тьмы.

– Я на него шагнул гораздо раньше.

– Ты ошибаешься, – опроверг Трисмегист. – Тебя пытались наставить на путь Тьмы, но ты всегда умело с него сворачивал. Твой разум творил темные ритуалы, но в сердце ни на миг не угасал Свет. Энин же бросилась во Тьму, словно она – единственное спасение. Ты делал то, что делал, только потому, что так требовали чужие желания, Энин все решает по собственной воле.

– Никто не может залезть в чужую шкуру и сказать, чего хочет ее хозяин, – сказал, как отрезал, Сандро, после чего продолжил уже более спокойным, размеренным голосом, словно он был наставником, а не учеником: – Альберт, ты считаешь, что я прыгну в омут любви с головой, но ты ошибаешься. Даже не ошибаешься, а путаешь меня прошлого со мной настоящим. Раньше бы я в ущерб делам насущным, поискам спасения и свободы – как для себя, так и для самой Энин – побежал с ней в Неметон или повел смотреть на «дракона». Сейчас я бы добился расположения девушки иначе. А вместе с тем – вытащил ее из Бленхайма и разом позабыл об Арганусе и рабстве. Сделал же я все не так, как требовал здравый рассудок. Но если б я знал, куда упаду, то постелил на то место перину. Сейчас – прежде, чем начать игру – я обдумываю на шаг вперед, я научился рассчитывать и рассуждать здраво даже в сердечных делах.

Альберт, – не успокаивался Сандро. – Ты думаешь, я не вижу перемен, которые произошли с Энин? Думаешь, не замечаю, что для нее магическая сила – светлая, темная – не важно! – стоит дороже, чем жизнь сестры и собственная душа? У нее есть цель – сломить всех или быть сломленной. И она не остановится, пока не достигнет либо первого, либо второго. Я же хочу дать ей третий вариант – свободу без боя. Этот бой приму я.

– Ты все еще мальчишка, – обреченно выдохнул Трисмегист. – Быть может, умный, быть может, расчетливый и способный обдумывать на шаг вперед, но – мальчишка. Что стоят твои слова, пока ты раб? Что ты можешь противопоставить Арганусу, пока не примешь зелье «разрыва»? Ничего. А если примешь сейчас – опять ничего. Энин и не поверит твоим словам, хоть они трижды будут правильными и правдивыми. Ты для нее еще больший враг, чем Д’Эвизвил. И пока будет так, ты ничего не сможешь изменить.

– И что ты посоветуешь?

– Ждать.

– Ждать чего? – Сандро резко забросил в камин несколько поленьев, не обращая внимания на то, что огонь и без того вырывался из каменной пасти неистовым пламенем. Огонь недовольно сощурился, запрыгал, замерцал и замер. Застыл, словно кто-то остановил ток времени. Сандро не обратил на это никакого внимания – ведь все его мысли были далеки от лаборатории с ее самодельным камином. Юноша продолжил свои причитания: – Кого мне ждать?

– Возможно, меня? – поинтересовался незнакомый ласкающий, словно дюжина куртизанок, голос.

– Возможно, – холодно ответил Сандро, даже не удостоив незваного гостя своим взглядом. Юный некромант был растерян, но умело скрывал эмоции. Неизвестный не должен знать его слабостей. – Но сперва вам надо назваться.

– Я Клавдий Батури Савильйен де Медичи, – нарочито важно заговорил Клавдий, принимая игру, – лорд Фригоя, хранитель седьмой королевской печати, советников ордена Тени, генерал восточного гарнизона Стигии. – После короткой паузы вампир добавил: – С кем имею честь говорить?

– Мое имя Сандро Гайер, ранее – крестьянин в седьмом колене, ныне и восьмой год как – адепт темной магии, – представился Сандро, все так же сидя спиной к гостю. – Весьма рад знакомству. Чем обязан вашему визиту в мою скромную обитель в столь поздний час?

– Не посмотришь в лицо лорду?

– Вы хотели сказать: вампиру. Все ваши титулы пусты так же, как и мое прошлое. Сейчас вы такой же лорд, как я – крестьянин.

– Язык, как у гадюки! – усмехнулся Клавдий. – Арганус умеет подбирать учеников.

– Вы не ответили на мой вопрос, – стоял на своем Сандро.

– Я пришел полюбоваться на ученика Аргануса, – с запозданием ответил Клавдий, но на этом не остановился. – Смею заметить, жилище достойно добротной хозяйки, но не скрупулезного адепта Тьмы. – Новое убранство лаборатории и впрямь озадачило Батури. Ковры и драпри явно говорили о том, что Арганус размяк и позволяет своим студиозам с каждым годом все больше чудачеств.

– Извините, но я не привык жить в гробу и излишней кротостью не страдаю. – В ситуациях, когда Сандро чувствовал неуверенность, он всегда начинал язвить. И сколько бы ни пытался Альберт отучить своего воспитанника от этого, Сандро продолжал в подобные моменты выпаливать колкость за колкостью.

– Вижу, вы не знаток приличных манер… – Батури начала нравиться беседа.

– У вас хорошее зрение, лорд, – подтвердил Сандро. – Но я бы предпочел перейти к делу. Думаю, лицезрение полулича – не единственная цель вашего визита.

– Полулича? – заинтересовался Клавдий. А ведь и впрямь ходили слухи, что новый ученик Аргануса мертв лишь наполовину. Батури как-то забыл об этом, а со спины было и не разобрать, как выглядит студиоз. – Я так и не добился вашего взгляда, почтенный.

– Хватит игр. – Сандро устал от светских бесед. Он резко обернулся, вставая на ноги, и сдернул с лица капюшон: – Доволен? – Сандро и не заметил, как перешел с гостем на «ты», но играть роль воркующих ни о чем придворных голубков уже порядком поднадоело.

– Сударь, вам не хватает красных светящихся глаз! – с воодушевлением выпалил вампир. – Будь у вас эта мелочь, вами с легкостью можно было бы пугать детей.

– Можно и сейчас, – подхватил Сандро, – но пока пугают кровососами.

– Это поправимо, – оскалился, показывая клыки, Клавдий.

– Незваный гость хуже горгоротца, – выдохнул Сандро.

– Но лучше десятка стигийцев.

– Пошли его к Одноглазому, – посоветовал в голове голос Трисмегиста.

– С удовольствием, – вырвалось у Сандро прежде, чем он успел сообразить, что вампир слышит его, но не друида.

– С удовольствием – что? – не понял Клавдий.

– Укорочу тебе клыки.

– У вас, уважаемый, будет такая возможность, – обнадежил Батури. – Но сейчас у меня нет желания портить отношения с вашим Хозяином.

– С нашим общим Хозяином, – заметил Сандро. – Или ты думаешь, что кроме тебя и Аргануса об этом не знает никто? Ты ошибаешься. Вопрос в другом: что будет, когда К’йен узнает, какую змею пригрел под боком?

– Боюсь, это пустые угрозы, друг мой, – пожал плечами вампир. – Арганус не позволит открывать секретов, которые сам же и держит в тайне. Но ему будет интересно узнать, что за ищейка выведала его секрет и бросается им направо-налево.

– Повторяй за мной, – велел голос, звучавший лишь в сознании юного некроманта: – Уж не та ли это ищейка, что намедни сидела над камином? – спросил Трисмегист, и Сандро немедля повторил вопрос, чем немало озадачил собеседника.

– Паршивец! – непонятно чему обрадовался вампир. – Думаю, из тебя получится неплохой союзник.

– Смотря что даст мне этот союз, – заинтересовался Сандро.

– Все зависит от того, что тебе от него надо.

– Покровительство и защита для двух девушек, – взял Сандро быка за рога.

– И всего-то? – удивился лорд уже несуществующего феода.

– Двух рабынь Аргануса, – уточнил юный заговорщик, в корне меняя суть дела.

– Боюсь, при всем моем желании это неосуществимо.

– И не думай об этом! – посоветовал Трисмегист, уже сейчас догадываясь, какую глупость решил совершить его воспитанник.

– Я дам тебе свободу в обмен на клятву помочь мне, – не последовал мудрому совету Сандро. Насчет вампира у него были свои планы.

– Клянусь, – берясь рукой за остывшее сердце, поклялся лорд. Подумаешь, одним обетом больше, одним меньше… это не изменит извечного клятвопреступника.

– Не все так просто, – огорчил некромант. – Ты скрепишь клятву печатью Эльтона. Но и это еще не все. За свободу ты отдашь мне Смерть Каэля.

– Откуда тебе известно о реликвиях? – ужаснулся Клавдий.

– У Лазаря была хорошая библиотека, пока несчастный не сгорел вместе с ней. Каждый трактат попадал к Арганусу и, проходя через его руки, оседал в этом скромном книгохранилище. – Сандро провел рукой, указывая на скрытые полотнами стеллажи, но Батури не надо было отодвигать занавесы, чтобы вспомнить неисчислимое множество арганусовских книг.

– Из тебя и впрямь получится неплохой союзник, – задумчиво протянул Клавдий. – Будь по-твоему. Но на печати поклянемся оба.

– Договорились, – протянул руку Сандро, после чего вампир скрепил сделку рукопожатием. Теперь можно было не бояться за судьбы сестер: главное, чтобы вампиру удалось исполнить задуманное. В том, что он приложит к этому все свои усилия, сомневаться не приходилось – клеймо Эльтона свое дело знает и карает клятвопреступников не плетью, но смертью.

– Я вернусь за «свободой» через десять дней. К этому времени сюда прибудут все советники Гильдии, чтобы поучаствовать в «собачьих боях», но вместо развлечения получат смерть.

– Ты – свободу, а я – армию, – закончил перечисления Сандро. – Начинаются смутные времена, но без разрушения старого новое не создается. Надеюсь, общими усилиями мы добьемся того, чего каждый желает.

– Надеюсь, – скрепил сделку словом Клавдий. После чего отсалютовал и направился прочь из Бленхайма и его лаборатории.

К рассвету К’йен узнает о многом, но не обо всем. Иначе Батури не получит ни свободы, ни власти.