"История Спарты (период архаики и классики)" - читать интересную книгу автора (Печатнова Лариса)

Поиски ахейских предков

Около середины VI в. в связи с новым направлением политики Спарте понадобилось идеологически обосновать свои притязания на господство в Пелопоннесе. В этом немалую поддержку спартанцам оказали дельфийские жрецы, которые, возможно, и подали им идею предъявить претензии на остров Пелопса как законное наследие Гераклидов[006_19]. Задача состояла в том, чтобы показать "древность, святость и нерушимость" прав спартанцев не только на Мессению, но и на весь Пелопоннес, ибо, как заметил М. И. Мандес, "по складу греческого ума здесь наибольшее влияние должны были иметь историко-мифологические доказательства"[006_20]. Геродот цитирует оракул, который дал возможность спартанцам объявить себя истинными наследниками ахейских властителей Пелопоннеса (I, 67). Благодаря интересу Геродота к подобным сюжетам мы хорошо осведомлены о данной истории (I, 67-68). Согласно Геродоту, пифия посоветовала спартанцам для победы над Тегеей перенести в Спарту останки Ореста, сына Агамемнона. Это задание сумел выполнить только спартиат Лихас, принадлежащий к т. н. агатоергам, особому элитному подразделению, о существовании которого, правда, свидетельствует только Геродот (I, 67)[006_21]. Перенос из Тегеи в середине VI в. и захоронение в Спарте костей Ореста дало спартанцам важное моральное преимущество над противником.

То, что подобная акция не была единичной, свидетельствует также перенос останков Тисамена, сына Ореста, из Ахайи в Спарту. Павсаний утверждает, что еще в его время гробница Тисамена находилась "там, где у лакедемонян происходят общественные обеды" (VII, 1, 8). Павсаний не датирует перенос костей Тисамена, но данное событие состоялось, скорее всего, в середине VI в. и было частью филахейской политики Спарты[006_22]. Спартанцы, конечно, надеялись на то, что, овладев останками Тисамена, они смогут по праву претендовать и на северный Пелопоннес. И хотя какого-либо зримого и немедленного эффекта эти пропагандистские акции вроде бы не имели, они дали Спарте моральное право считать себя наследницей ахейских царей и героев.

Как уже не раз отмечалось исследователями[006_23], знаки нового идеологического направления в политике обнаруживаются даже в поэзии той эпохи. Так, знаменитый мелический поэт Стесихор из Сицилии[006_24], возможно, льстил спартанцам, помещая смерть Агамемнона в Лакедемон (ap. Schol. Eurip. Orest. 46 = fr. 39 Bergk). Не желая оскорблять чувства спартанцев, он также переработал гомеровский миф о похищении Елены, жены Менелая, в благоприятную для спартанцев сторону. В одном из стихотворений Стесихор представил дело так, что похищена была не Елена, а ее призрак (ap. Plat. Phaedr. 243 a = fr. 32 Bergk; cp.: Plat. Rep. IX, 586 c; Dio Chrys. Or. XI, 182).

Для перехода к новому внешнеполитическому курсу нужна была сильная политическая воля. Как полагают некоторые исследователи, эту новую для Спарты политику сформулировал и начал проводить в жизнь эфор Хилон, традиционная дата эфората которого падает на 556/5 г. (Diog. Laert. I, 68). Его считают ответственным за новое направление в спартанской внешней политике и объявляют создателем системы косвенного контроля над союзниками, которая впервые была им опробована в Аркадии[006_25]. По словам Дж. Хаксли, который почти во всех событиях середины VI в. усматривает влияние Хилона, "в древней традиции Хилон - темная фигура, человек из анекдота... Но не может быть сомнения, что он был главной политической фигурой в Спарте в середине VI в. Он более чем какой-либо царь привел Спарту к лидерству над Грецией"[006_26]. Дата его эфората подтверждается крупными хронографами Аполлодором и Евсевием (Apollod. Chron. 244 F 335 c; Euseb. II, 96-7) и приведена, вместе с ценным комментарием, Диогеном Лаэртским (I, 3, 68). Хилон прожил долгую жизнь и умер вскоре после 555 г., как говорит Диоген Лаэртский, от радости, "приветствуя своего сына после олимпийской победы того в кулачном бою" (I, 3, 72). Таким образом, около 555 г. заканчивалась, а не начиналась его политическая карьера. В 555 г. ему должно было быть, по крайней мере, 70 лет. Диоген считал, что Хилон был стариком уже во время 52-й олимпиады, т. е. в 572 г. (I, 3, 72).

Хотя в источниках нет каких-либо данных о происхождении Хилона, он, скорее всего, был весьма знатного рода. Его сын был олимпиоником, а потомки - близкими к обеим царским семьям людьми (Her. V, 41; VI, 65; Xen. Hell. VII, 4, 23)[006_27]. Судя по редкому для дорийцев имени, род Хилона - ахейского происхождения. По-видимому, в 70-50-е гг. VI в. Хилон оказывал непосредственное влияние на направление спартанской политики и был, вероятно, генератором политических идей. Возможно, поиски останков ахейских героев - это тоже его идея. Во всяком случае, после смерти он, подобно Ликургу, почитался как герой и имел в Спарте свое святилище (Paus. III, 16, 4).

Однако Хилон не мог действовать без поддержки царей или хотя бы одного из царей. Судя по некоторым признакам, новая идеология, скорее всего, была поддержана царями из дома Агиадов. Так, могилу Ореста поместили близ статуи царя Полидора, принадлежащего к дому Агиадов и по традиции считавшегося защитником народа (Paus. III, 11, 10). Но что самое важное - это утверждение царя Клеомена, тоже Агиада, что он "не дориец, а ахеец" (Her. V, 72, 3).

Как нам кажется, Дж. Хаксли без особого на то основания считает, что филахейская политика Хилона имела достаточно оппонентов даже внутри семьи Агиадов. В доказательство своей версии он ссылается на то, что сына царя Анаксандрида, родившегося во время насаждения данной политики, демонстративно назвали Дориеем (Her. V, 41, 3). "Это имя, - пишет Дж. Хаксли, - бросает вызов общепринятой политической доктрине и предполагает, что Хилон насаждал эту политику против воли царей"[006_28].