Шахов Андрей Таллинские палачи Книга 2

СУДНЫЙ ДЕНЬ

— У-у-у, собака два нога! — красочно хэкая, пробасил Степан Тимофеевич, хмуро глянул на упрятанные в замасленную ладонь кости. — Чтоб ты посинел да свалился! — пожелал он соседу и земляку-приятелю Алексею Николаевичу, превратившему расклад на столе в крайне для него неудобоваримый. «Голышкявичуса» ставлю!

Степан Тимофеевич с маху треснул костью по столу, немного неловко пристроил ее к короткой пока ветке и втянул глубоко в легкие терпкий дымок «Примы». Он относился к тем редким людям, которые, будучи трезвыми, ни в коем случае не курили. И появление в узловатых пальцах «отстрелянной» у кого-нибудь сигареты служило верным признаком того, что он заглотил пару сотен граммов и «пошел на взлет».

Стасис закрыл «четверочным» долго тянувшуюся к нему ветку и глянул на часы. До конца обеденного перерыва оставалось неполных двадцать минут. Из-за царившей в курилке духоты пропало всякое желание забивать «козла» до самого финиша, и Стасис твердо решил покинуть игроков после первого же вылета.

— Да что ж такое?! — взревел Степан Тимофеевич, под всеобщий хохот отбил пальцами по столу звучную дробь, что говорило об отсутствии у него нужных костей, и грозно глянул на Алексея Николаевича. — Что ж ты играешь, как «Филька в дудку», басурманин ты лысомакушечный, скользкая твоя душонка?

Обладатель перечисленных качеств хитро усмехнулся, покрутил в коротких пальцах одну из костяшек и попытался оправдаться:

— Нечего мне больше ставить, Степ. Потерпи уж…

— Рога поотшибаю! — протяжно пообещал Тимофеич и для пущей убедительности выпятил вперед узкую грудь.

Жуткая угроза вызвала очередной взрыв хохота игроков и болельщиков — по объемно-весовым показателям Тимофеич уступал «лысомакушечному басурманину» раза в полтора.

Как Стасис ни старался, но «шестерочный» ему все же «отрезали», превратив не очень страшные двенадцать очков в смертельно опасные пятьдесят.

— Тьфу на вас всех, — элегантно попрощался он и вышел на свежий воздух.

Солнце палило нещадно. Стасис стянул с плеч надетую на голое тело рабочую куртку и побрел за стояночный бокс, где между забором и дюралевой стеной находилась небольшая заасфальтированная площадка, наполовину заставленная барабанами с кабелем и ржавыми ковшами крановой механизации. За одним из ковшов находился персональный лежачок Стасиса, известный бригаде как его «кабинет», ибо, удаляясь в свободные минуты позагорать, он предупреждал: «Ежели кому понадоблюсь — я у себя».

Стасис присел на лежачок и жадно закурил. Сегодня это была лишь третья сигарета — медленно, но упорно он бросал курить.

Всего пару лет назад такое и в голову не могло прийти.

Стасис вспомнил тот солнечный июньский день позапрошлого года, когда он встал с постели после двенадцатичасового сна и почувствовал себя совершенно новым человеком. Его переполняла гордость за себя и своих друзей Игоря и Олега: оказавшись в самом пекле бандитских разборок, они не только выстояли, но и победили! После этого не могло не казаться, что жизнь прекрасна и удивительна.

Да уж — удивительна…

Поначалу и в самом деле все обстояло очень неплохо. Стасис и его друзья с интересом прошли через следствие, весьма артистично выступили на суде в качестве главных свидетелей и с удовлетворением сложили сумму лет, полученных Ханом, его уцелевшими людьми и экс-гэбистом Талыкбаевым.

Но скоро все пошло наперекосяк. Всего через три недели после суда сбежал чертов экс-гэбист-ниндзя, чем ненашутку перепугал Стасиса. Кому ж охота иметь отвратительную возможность в любой момент и даже на самой запруженной народом улице получить в спину отравленную иглу или еще чего похлеще? А то, что Талыкбаев непременно захочет отомстить опозорившему его мальчишке из автосервиса, не вызывало никаких сомнений.

Долгие недели Стасис не находил себе места, до предела ограничил передвижение по городу, ночевал нередко у знакомых и чуть ли не у каждого встречного виделись ему знакомые раскосые глаза. Если бы полиция знала, что отрастивший усы и напяливший бейсболку Петраускас ходит по городу объятый ужасом и вооруженный целым арсеналом шакенов, дротиков, ножей и прочих орудий убийства!.. Впрочем, Радченко подозревал: ведь это он сообщил Стасису страшную новость. Только чем он мог помочь кроме сочувствия и активных, но практически бесполезных поисков матерого профессионала КГБ?

Стасис стал выкуривать больше двух пачек в день, но и эти супердозы никотина напряжения не снимали. Буквально через месяц нервы дали сбой пришла полная апатия. Даже потеряв работу, он не стал утруждать себя поисками выхода из положения — просто безвылазно засел дома.

С работой, кстати, очень интересно получилось. Дело в том, что последние месяц-два, после того как дирекция сервиса взвинтила цены на услуги, клиентура фирмы стала резко сокращаться. Плохо дело. Но никто из рабочих и не подозревал, что очень скоро последует банкротство и почти поголовное сокращение штатов. Никто толком ничего не понял: винили и конкурентов, и болванов-управленцев. Но дважды два все-таки четыре — нечего тут ломать голову и подозревать три или надеяться на пять!

Человек совсем не тупой, директор сервиса давно понял, что так называемое «государственное акционерное общество», посредством элементарных махинаций приносящее ему немалый «левый» доход, может дать много больше, если сделать его своим. Вот он и подвел фирму под банкротство, после чего сам же и купил на псевдоаукционе за очень символическую сумму. А через несколько дней после этого вошел со своей собственностью в солидную автоторговую фирму крупным совладельцем.

В конце августа к Стасису приехала Инга, поступившая в какой-то институт дизайна в Питере. Думала отдохнуть пару недель перед началом учебы. А вошла в квартиру, ужаснувшую ее затхлым бардаком, в центре которого в давно не стираной постели валялось нечто, отдаленно напоминавшее известного ей Стасиса.

Именно Инга вернула его к жизни. Она терпеливо ухаживала за обезволившим героем: мыла, обстирывала, кормила чуть ли не с рук, ежедневно вытаскивала его на свежий воздух. Вообще-то, все ее усилия давали незначительный эффект; до тех пор, пока она не додумалась убедить давно растерявшихся Олега и Игоря заставить Стасиса вновь заняться «этой чертовой борьбой». И — о чудо! — Стасис быстро пришел в себя, упорными тренировками стал возвращать прежнюю спортивную форму и даже решил бросить курить. К тому времени уже стало ясно, что ниндзя Талыкбаев вряд ли объявится, и Стасис вновь ощутил вкус к жизни.

С работой помог Игорек, вернее, родственник его жены Нины. Он устроил Стасиса все тем же автоэлектриком в одну из ремонтных бригад торгового порта «Кесклинна Садам». Заработок был пониже прежнего, но и вкалывать, в общем-то, приходилось меньше. Бесило, правда, отсутствие зачастую самых необходимых запчастей и инструментов, зато тупость разъезжающих на крутых авто начальников и начальничков откровенно забавляла. В общем, Стасис без надрыва отрабатывал свою стабильную зарплату и потихоньку строил планы на будущее…

— Стас! — из-за угла бокса высунулась рыжая голова Димки — самого молодого члена бригады. — Механик сказал, чтоб ты шел на контейнерный — «сто девяностый» не заводится.

«Наверняка стартер „сгорел“! — подумал Стасис, поднимаясь. — Уже в четвертый раз. А новые, козлы, не заказывают — не на что будет лимузины содержать!»

Стасис было насупился, но тут же развеселился, вспомнив, как однажды начальник портовой механизации посочувствовал слесарям, матом и божьим словом пытавшимся загнать в ступицу подшипник по размеру из имевшихся на складе самый близкий к расколовшемуся оригинальному, но все равно великоватый. Похлопав мужиков по плечам, он многозначительно покивал да поцокал и порекомендовал сточить подшипник до нужного размера. Напильником.

Такого веселья в порту было сверх головы.

— Присаживайтесь, — полковник указал гостю на жесткий стул у своего стола. — Вот-вот должны позвонить ваши парни на «Екатерине».

Хан достал из внутреннего кармана пиджака тонкую сигару, предложил полковнику.

— Благодарю, я редко курю, а момент сейчас не самый подходящий.

Хан пожал плечами и закурил. Как и в прежние годы, он здорово смахивал на благородного кавказского князя. Год тюремного заключения не повлиял ни на его облик, ни на привычки. Пару лет назад лишившись очень многого, он сумел сохранить свое прежнее лицо.

Полковнику Волину нравилось иметь дело с таким серьезным человеком, который, хоть и сдал былые позиции, но сумел создать из обломков некогда подвластной ему организации новую, довольно серьезную структуру. За ним следила даже Полиция безопасности, которую в стране называли «КаПо»,[1] но Хан пока переигрывал эстонских комитетчиков. Такой умелый игрок не мог не вызывать уважение.

Хан, в свою очередь, уважал и ценил полковника, почему и стал его партнером в столь рискованном деле…

Тонко затренькал мобильник Волина.

— Слушаю, — он долго внимал, затем уточнил: — Сомнений нет?

Сложив аппарат, полковник усмехнулся:

— Похоже, вы рассчитали абсолютно точно…

Хан пустил длинную струю дыма, одарил Волина блеском безупречно белых зубов:

— Главное теперь, чтобы все подучилось не слишком просто, а то, не дай бог, заподозрит неладное…

— При таком-то напряжении? — усомнился полковник. — В подобном состоянии человек может не обратить внимания на перелом ноги… — он побарабанил пальцами по крышке стола, вновь взялся за телефон. — Рымарев? Вот что, майор, пусть группы располагаются у своих объектов. Готовьтесь к захвату, — он отложил телефон и крикнул: — Каневский!

В дверном проеме возник коротко стриженный, рослый детина с лицом, лишенным выражения каких бы то ни было эмоций. Под немного мешковатым темно-серым костюмом и черной рубашкой скрывалась гора литых мышц.

— Зови этого…

— Куузика, — подсказал Хан.

В комнату вошел молодой светловолосый парень с чуть прыщавым лицом и пугливо глянул на Хана. Куузик слыхал, что еще не так давно любой человек по рангу ниже «бригадного» видел лицо шефа только перед смертью. Про Волина он ничего не знал, так что особых эмоций к нему и не испытывал.

— Патроны получили? — спросил полковник.

— Да.

— Как стрелять проинструктированы?

— Учтите: никаких накладок быть не должно. Головой отвечаете.

— Да, я знаю, — с сильным акцентом произнес парень и отвел глаза в сторону.

— Только без нервов! — поморщился Волин. — Задание элементарное, а качественное исполнение будет оплачено сверх головы. Так что ступайте с богом. Желаю удачи.

— Спасибо, — пару раз моргнув, парень неловко развернулся и ушел. Полковник хмуро глянул ему в след:

— Слабоватое звено. Неужели из таких сопляков и состоит эстонская полиция?

— Преимущественно, — кивнул Хан. — Кого еще можно заманить на такую зарплату? Но с заданием парнишка справится.

— Надеюсь, — вздохнул Волин. — Иначе возникнут ненужные нам осложнения.

На минуту полковник призадумался. Как главный организатор операции он был обязан ни о чем не забыть, не упустить ни единого нюанса. Иначе тщательно подготовленная операция могла провалиться.

Хан курил, изредка бросал взгляд на полковника и предавался мечтам. Ранее род деятельности не позволял ему этого: мечтательность таким людям противопоказана. Но он подошел к последнему, крупнейшему делу, после которого твердо решил завязать с прошлым, вынырнуть совершенно новым человеком где-нибудь на Антильских островах, сделать за пару лет так, будто именно принадлежащие ему швейные фабрики в Пакистане и Эмиратах принесли вдруг неслыханные барыши, и зажить спокойной жизнью достойного миллионера. Попотеть над этим придется изрядно, но такая работа только в радость!

Волин подошел к окну, глянул сверху на тихую таллинскую улочку. Раньше он часто бывал в этом городе и искренне любил его — как прекрасную частицу тогда еще могучей и громадной Империи, коей он служил верой и правдой, и ни на миг не сомневаясь, что занят архиважным, достойным сильного мужчины и верного сына своего Отечества делом.

Давно это было.

Первую трещинку его железные убеждения дали в Афганистане. Самое обидное, что в плачевном исходе войны была виновата не армия. Оснащение было приличным, солдаты поступали не самые худшие, а те, кто в первые полгода выживал, становились профессиональными вояками, да и командирский состав, за небольшим исключением, обладал прекрасными кадрами. Просто прежде, чем лезть в это пекло, следовало изучить опыт американцев во Вьетнаме и своих в двух Отечественных и понять простую истину: в стране со сложными природными условиями даже относительно слабый противник, избрав тактику партизанской войны, становится непобедимым…

Из Афгана Волин вернулся немного дезориентированным, но не сломленным. Страну только начинало лихорадить, полковнику вверяли исключительно элитные подразделения, и о безудержном падении армии он знал пока лишь понаслышке. Жилось нормально. Пока не стало превращаться в жалкие копейки его жалование, пока не посыпались в спину плевки охреневших от всеобщего развала штатских сограждан, пока не побежали из армии знакомые и даже близкие друзья.

Крушение империи и вовсе нокаутировало; служить считай задаром обрубленной России Волин уже не мог. Глядя, как бывшие сослуживцы самыми различными способами заколачивают баснословные в его представлении деньги, полковник подал в отставку и с громким скандалом (отпускать такого ценного спеца все же не хотели) ушел на гражданку. Но делец из него не получился, а идти к кому-то в пусть высокооплачиваемые, но холуи не представлялось возможным. «Полковник Кудасов нищ, дамы и господа!» Жена не вынесла выпавших на ее долю тягот, прихватила все мало-мальски ценное из остававшегося имущества и сбежала с дочерью неизвестно куда.

Тут началась бойня в Чечне. Волин не мог допустить, чтобы лишенную рук и ног Империю вовсе изорвали на куски. В военкомате его встретили с распростертыми руками, понимающе выслушали и предложили принять под командование создаваемый под Москвой новый полк. А он все твердил: «В Чечню меня, в Чечню!» Пожав плечами, военкоматовские приятели оформили необходимые бумаги, напутственно похлопали полковника по плечу, а в спину покрутили пальцами у виска: «Еще один афганским солнцем перегретый».

Чуть ли не через неделю после прибытия в Чечню Волин оказался на грани сумасшествия: его мозг отказывался воспринимать спокойно совершенно бессмысленные ежеминутные смерти полураздетых, голодных и непристрелянных «помазков», повальное пьянство, откровенное, наглое мародерство, продажность чуть ли не половины офицеров, за небольшую мзду пропускающих боевиков через «непреодолимые» кольца окружения.

Именно в Чечне лишившийся последних ориентиров Волин познакомился с Дариевым. Хан вывозил из пекла свою родню, заодно помог исчезнуть полковнику и четверым его верным подчиненным. От предложения работать начальником охраны Хана Волин отказался, но согласился обучать его телохранителей азам воинского мастерства — стрельба, приемы рукопашного боя и тому подобное.

Трудно сказать, как дальше сложилась бы его жизнь, не появись на горизонте Хамзат Рязаев — дальний родственник Дариева, до развала Союза служивший резидентом ГРУ на Ближнем Востоке, а затем переметнувшийся к диктатору Хаддаду. Он остро нуждался в Волине и Дариеве для осуществления грандиозного плана, узнав о котором, полковник не смог отказаться.

— О чем задумались, Николай Алексеевич? — Хан настороженно глянул на выступившие желваки на плотном лице полковника.

Волин вернулся за стол, с протяжным вздохом побарабанил пальцами.

— Плохо дело. Про кинокамеры забыли.

Хан замер на миг, с непониманием глянул на полковника.

— А хороший боевик сняли бы! — захохотал Волин.

Хан подхватил смех, но сердце его похолодело — он отчетливо понял: сегодня полковник готов пойти на смерть.

— Мда-а, — протянул Паша, глядя на сыплющиеся из крышки стартера сажу и графитную пыль.

— Все по новой? — тускло спросил Стасис.

— А как же! — воскликнул Паша, за долгие годы работы в порту попривыкший к вещам много худшим, и, разглядывая оплавленную изоляцию обмотки статора, озадаченно почесал кудрявую макушку. — Найти бы только мало-мальски пригодную обмотку…

— А щетки?

— Какие-то на складе есть — переделаем. Я пороюсь у себя в запасниках, а ты разбери пока стартер на все составляющие, проверь их на пригодность и приведи в порядок.

Паша тут же умчался на поиски обмотки, а Стасис протяжно вздохнул, зажал корпус стартера в тисках и зубилом да молотком принялся откручивать неподатливые винты крепления «башмаков». Очень скоро Паша принес какую-то занюханную обмотку, при проверке на стенде выказавшую всего один пробой в изоляции, который он тут же и замотал. После этого Стасис занялся сборкой почищенного агрегата, а Паша отправился стачивать под нужный размер найденные на складе щетки.

К «кофе-тайму» работа была почти завершена — оставалось только установить на место преображенные щетки и закрыть крышку стартера.

— Пора! — Стасис указал на часы.

— Иди, — кивнул Паша. — Я сейчас дособеру эту железку, а ты сразу после перерыва поставишь ее обратно на «Валмет».

Минут через десять, кое-как отмыв руки, все кофеманы бригады расселись по своим местам в вулканизаторной и, попивая свежезаваренный горячий кофе, пустились в обычную для таких посиделок болтовню обо всем на свете.

— Слушайте анекдот! — крикнул практикант Леха, вонзая ввысь короткий палец неестественно миниатюрной для такого мордоворота ладошки; все притихли. — Встречает русский эстонца, хочет над ним приколоться и спрашивает: «Видал ли ты когда-нибудь фотку длинноухого осла?» Эстоха тупо мотает головой: откуда же — не наш зверь. Русский ему и говорит: «Посмотри тогда в свой паспорт!» Проходит какое-то время. Русский о своей хохме и думать забыл, а эстонец, мечтая ему отомстить, при первой же встрече и спрашивает: «Ты фотограафию длинноухого ослаа когда-нибудь видел?» «Нет, отвечает тот. — Фото — не видел». Ну эстоха и орет: «Посмотрии тогда, русаак подлый, в мой пасспорт!»

Хохот стоит неимоверный. Никто и не подозревает, что хитрый Леха немного переориентировал вычитанную им в газете историю о взаимоотношениях француза и бельгийца.

— А вот еще…

Леха раскрыл рот, чтобы рассказать еще один анекдот, но за его стулом послышался вдруг отчетливый шумок мышиной возни.

— Ожили, кровопийцы! — брезгливо поморщился баллонщик, которого, не взирая на сорокалетний возраст, из-за поджарой фигуры и мальчишеского взгляда голубых глаз и стар и млад звали исключительно Витек. — Видать, и им лехин анекдот понравился.

Звук доносился из мусорного ведра в углу вулканизаторной. Судя по его характеру, можно было смело предположить наличие там, по крайней мере, двух серых грызунов.

— Елки! — Паша страдальчески закатил глаза, почесал плохо выбритый, но все равно порезанный подбородок. — Надо нам, мужики, смастерить какие-нибудь мышеловки. Я даже знаю одну оригинальную конструкцию…

— Вот и воплотишь ее к завтрему! — отрубил бригадир — крепкий, загорелый мужик пятидесяти лет с мощным «мозолем» на животе и физиономией отпетого уголовника.

— А время и ресурсы дашь?

Бригадир залпом допил кофе, покрутил в руке еще горячий стакан и по-отечески посоветовал:

— Насчет давания ты к жене обратись — может, сжалится.

— И не будь дураком, — подхватил Витек. — Пусти слезу горючую-горючую и говори, мол, сам «бугор» велел расслабиться. Сам же вроде как и не причем!

Пока Паша сквозь смех внимал советам умудренного жизненным опытом старшего товарища, бригадир направился к выходу, у ведра вдруг задержался и, узрев что-то, воткнул в него ногу.

— Клянусь: не убил, так контузил. Обоих!

— А, может, это самочки? — живо среагировал Витек.

Словно оскорбленные его предположением мыши вдруг повыпрыгивали из ведра — и тю-тю.

— А я бы, — вздохнул юный Дима, — сразу же вытащил эту штуку, — он указал на бригадирскую ногу в ведре, — и побежал бы к мусорному контейнеру.

— Какой умный! — как бы восхитился бригадир.

— Гадюка рыжая! — подхватил Витек. — Но мыслит, надо признать, в очень даже верном направлении.

— Ах так, душа твоя резиновая! — проскрипел бригадир. — Ну, погоди: еще попросишь дрель!

Стасис допил кофе, вернул в шкаф ополоснутый стакан и, прихватив с собой стартер, пару ключей и отвертку, побрел на контейнерный терминал. Еще месяца три назад он поехал бы на малом погрузчике — стартер, все же, штука не самая легкая. Но в последнее время начальство строго наказывало работников, пользующихся техникой, не имея внутрипортовых прав. Хотя по отношению к ремонтникам это было полнейшей глупостью. Стасис, например, никогда не превышал допустимую скорость. Он прекрасно знал, чего могут стоить не имеющим амортизатор погрузчикам скачки по многочисленным портовым колдобинам: сам же ремонтировал, проклиная лихачей-докеров, которые любили поиграть в «пятнашки» на двухтонных автопогрузчиках.

Возле «Валмета» никого не было. Наверное, Спецназ не вынес вынужденного безделья и ушел в теплушку — пообщаться с другими свободными грузчиками.

Четкими, выверенными движениями — раз в сотый небось, — Стасис вогнал стартер в гнездо, зажал гайки на шпильках крепления и подсоединил проводку. Глянув с тоской на руки, за пять минут покрывшиеся толстым слоем промасленной и прокопченной грязи руки, залез в кабину, кое-как обтер пальцы валявшейся под сиденьем тряпицей и включил стартер. Раздался отвратительный скрежет металла по металлу — бендикс бесполезно бился в раскуроченные зубья маховика. Пришлось выйти и провернуть маховик, толкая ногой лопасти вентилятора. Только после этого бендикс попал в пазы между нормальными зубьями, и двигатель завелся с одного оборота стартера.

На рокот пришел Спецназ — низкорослый мужичок лет сорока с вечно грустными глазами.

— Можно забирать? — спросил он, заглядывая в кабину.

Стасис пожал плечами:

— За «стоху» могу еще часок подержать.

— Не надо, — испугался Спецназ. — У меня на сегодня тьма контейнеров! и кивнул на испещренный номерами листок за приборной панелью.

— Тогда забирай.

Стасис решил понаблюдать за работой погрузчика и сел на скамейку у стены ближайшего склада.

Тридцатитонный «Валмет» лихо развернулся, подъехал к составленным в два яруса контейнерам, вогнал в пазы одного из верхних свои стальные лапы и легко поднял его, весящего тонн двадцать. От длинной колонны грузовиков отъехал белый красавец «Вольво» и подставил под призывно висящий в воздухе контейнер свой длинный трейлер. Спецназ немного поприноравливался, затем мягко опустил контейнер гнездами точно на фитинги крепления.

Стасис вспомнил, как, проработав в порту первый месяц, услышал о каком-то докере Спецназе и представил себе двухметрового бугая с железными ручищами. Потом ему показали этого мужичка, внешне более чем заурядного, а на закономерный вопрос, за что же его одарили столь громким прозвищем, рассказали прелюбопытную историю.

Как-то раз, лет двадцать назад тогда еще просто Степа по пьяному делу вывалился из окна квартиры аж на четвертом этаже. Все участники шумного застолья в миг протрезвели и затряслись — хана ведь парню! Вызвали скорую, выгребли беднягу из сугроба — лицо все в крови, вроде, и не дышит! Кто-то ляпнул безнадежно: «Вона и мозги на снегу». Но Степа в реанимационной от шока отошел, увидел над собой каких-то людей в белом и, заподозрив неладное, начал вдруг бедных врачей материть и «метелить». Оказалось, всех делов-то: падая, разорвал кубу об карниз да руку вывихнул. Мозгами на снегу был вывалившийся изо рта кусок жеваного торта.

После этого Степа и стал Спецназом. А когда его спрашивают о происхождении шрама на губе, он наводит на вечно грустную физиономию туман загадочности и скупо роняет: «Было дело. Думал, не жить…» На самом-то деле ни о чем он не думал — не помнит даже, как у того злополучного окна оказался. Это уж потом ему объяснили, что окно распахнули, потому что на дворе было около ноля, а батареи жарили так, что потрескивали рассыхающиеся подоконники.

Смех смехом, но этот с виду совершенно заурядный человечек был в числе первых ликвидаторов в районе Чернобыльской АЭС. Не добровольцем — военкомат направил. Но, рассказывая об этом, Спецназ никогда не жаловался; послали значит, надо было, не одного его отправили. И щемило сердце, когда он со странной гордостью говорил, что хоть и зашкаливает с тех пор давление, но, в отличие от многих других ликвидаторов, волосы пока не выпадают, даже в интимном плане — тьфу-тьфу! — вроде, все в порядке.

Стасис глянул на стоящее у причала судно — «National Glory» с пробивающейся из-под облупившейся краски ржавчиной. На палубе стоял какой-то черноволосый человек и смотрел не то на Стасиса, не то на «Валмет». Может быть, и вообще куда-нибудь на горизонт — близорукие глаза Стасиса не различали его взгляд. Только вот в фигуре виделось что-то знакомое.

Хотя откуда у него знакомый на судне под либерийским флагом?

«Мерещится», — решил Стасис и побрел обратно во владения своей бригады.

Еще издали он заметил толпу вокруг мусорного контейнера и прибавил шаг. Когда же подошел совсем близко и ясно услышал многочисленные возгласы: «Давай, Бендюля! В клочья их, пиявок!» Из плотного кольца с диким криком вырвался бригадный кот Бендикс и мгновенно скрылся за углом бокса.

Стасис протиснулся через толпу к контейнеру и глянул на мечущихся по куче мусора двух мышек.

— «Бугор» засек, как они снова в ведро залезли, — объяснил Дима и указал на горделиво приосанившегося бригадира. — Не оплошал на этот раз!

— Думали Бендиксу их скормить, — вздохнул Витек. — Такое шоу провалил!

— В конец зажрался! — пробасил удрученный Степан Тимофеевич.

Бывшая гроза птиц и грызунов, с щедрой руки кладовщицы Веры Бендикс и впрямь стал походить на племенного поросенка экзотичной пушистой породы. И, скорее, даже хрюкал, чем мяукал.

Бригадир поднял с земли увесистую доску:

— Придется самому убить и съесть!

Радченко устало потянулся, глянул в распахнутое окно на улицу. Тяжеловато работать в такую жару.

— Райсмик.

— Уа? — зевнул тот и с хрустом потянулся.

— У тебя ведь есть приятели в КаПо.

— Так, знакомые…

— Один черт, — махнул Радченко. — Ты не мог бы узнать, в честь чего это вдруг Полиция безопасности отобрала у нас дело Вербина?

Райсмик, хитро улыбаясь, еще раз потянулся, поскреб на затылке рыжеватую шевелюру и не без гордости сообщил:

— Уже.

Радченко глянул на него чуть ли не с восторгом.

— И?

— На Хана выйти хотят.

Радченко задумчиво почесал переносицу, снова глянул в окно.

— Если я не ошибаюсь, до недавнего времени КаПо очень активно разрабатывала «вятичей»?

— Да, — кивнул Райсмик. — Но на них вдруг плюнули. Пока.

— Кому хоть дело поручили?

— Крепсу.

— Это который раскрыл группу Хачатурова? — кисло спросил Радченко.

— Ощущает мое сердце, — усмехнулся Райсмик. — Не любите вы его, Гена Сергеевич.

— Скользкий типчик, — буркнул Радченко. — Во имя карьеры на все готов.

— Так и мы, Гена Сергеевич, карьеристы еще те!

— Но у нас есть принципы, от которых мы никогда не откажемся. Уж ты-то это доказал.

Два года назад на месте Юри Райсмика восседал Арво Крийзиман. Следователь он был никакой, но имел дедушку — героя Освободительной войны и довольно влиятельных покровителей в партии «Отечественный союз». Радченко тогда еще не знал, сколь изменчива в современной Эстонии политическая судьба не только отдельных фигур, но и целых коалиций. Потому и полагал, что обречен на вечное мучение с бестолковым напарником. Но на очередных выборах «Отечественный союз» с треском провалился и лишился ведущей роли в парламенте, а следовательно, и в правительстве. В МВД мгновенно произошли кадровые перестановки, за ними последовала небольшая перетряска в Криминальной полиции. И некогда мечтавший о кресле старшего следователя Арво Крийзиман вдруг легко и быстро был вышвырнут на улицу — в Дорожную полицию. А на его место пришел Райсмик.

Радченко слыхал о нем еще в те достопамятные времена, когда работал в советском Уголовном розыске. Тогда еще совсем молодой милиционер Юри Райсмик всего за два года успел зарекомендовать себя весьма перспективным сыскарем. В новой Эстонии ему прочили блестящее будущее.

Но Райсмику очень не понравились многие перемены в полиции и неожиданно для окружающих он вдруг подал заявление об уходе. Устроился в частную охранную фирму, стал прилично зарабатывать. Зажил по-человечески. Но когда три года спустя старый знакомый в МВД предложил вернуться на Лубья, устоять не смог — все это время он отчаянно тосковал по любимому сыскному делу.

Радченко был несказанно рад новому напарнику. Нельзя сказать, чтобы взгляды их на жизнь и работу очень уж совпадали — споры иногда грозили перерасти в острые конфликты, от которых спасало только взаимоуважение. Но Райсмик плодотворно работал, так что Радченко оставалось лишь сожалеть о том, что очень скоро его подчиненный сам станет старшим следователем и покинет его.

— Странно все же, что у нас никто ни о чем не спрашивает. А мы ведь знаем Хана достаточно давно и могли бы что-то подсказать, — Радченко задумчиво потеребил нижнюю губу. — Баян козе, судя по всему, не интересен.

— Думаете, это имеет какое-то отношение к странному досрочному освобождению Дариева?

— Мягенько! — усмехнулся Радченко. — Когда человека, не смотря на все адвокатские отмазки, сажают на целых десять лет, а потом всего через год выпускают по амнистии — это должно называться как-то иначе.

— Коррупция? — шепнул Райсмик.

Радченко искоса глянул на иронизирующего подчиненного:

— Что за разговорчики, хярра следователь? Мы, между прочим, к делам Хана не имеем уже никакого отношения. Так что извольте собраться и заняться изучением доверенного нам «висяка».

Райсмик по-школьному вскинул вверх правую руку.

— Да? — строго вопросил шеф.

— Можно закурить. Гена Сергеевич?

— Можно Машку за ляжку! — вспомнил Радченко идиотское армейское выражение. — А что мы сегодня курим?

— «Камель», — страдальчески поморщился Райсмик и протянул шефу желтоватую пачку.

— Опять забыл купить, — виновато повел плечом Радченко и ловко вытянул одну из сигарет. — Век не забуду.

Райсмик энергично кивнул — прощаю, мол; первый раз, что ли — закурил и уткнулся в бумаги.

А вот Радченко никак не мог сосредоточиться. Поэтому обрадовался, когда зазвонил телефон.

— Слушаю вас! — через секунду бодрость вновь исчезла с его лица. Секунду, — он протянул трубку напарнику. — Тебя. Жена.

— Йа-а, — ласково протянул Райсмик.

— Пойду, сигарет куплю, — сообщил Радченко уже не слышащему его напарнику и покинул кабинет.

Он шел по длинным коридорам, здоровался с проходящими мимо сотрудниками и думал о том, что худшая пора в жизни полиции, пожалуй, позади. В свое время, строго блюдя возрожденную конституцию тридцать восьмого года и национальные интересы (в довольно странной, надо сказать, интерпретации), руководство МВД начало пачками сокращать сотрудников Криминальной полиции, недостаточно хорошо владеющих эстонским языком, а то и просто неугодных. Среди них было немало замечательных специалистов. Набрав взамен черт знает кого чуть ли не с улицы, высокие чины стали изумляться: «А чего это раскрываемость резко упала?» Радченко такие вопросы бесили, но он терпеливо объяснял, что если не вернуть хотя бы часть потерянных профессионалов, то существование полиции можно будет оправдать лишь вялой борьбой с уличным хулиганством. Бандам плевать на требования к знанию госязыка и многих отчаявшихся от безнадеги вытуренных полицейских они с удовольствием возьмут к себе, и на чьей стороне окажется превосходящая сила, должно быть ясно и без особой подготовки. К счастью, думал так не один Радченко, но даже некоторые высокие чины в МВД, так что процесс бездумных перетрясок приостановили и даже вернули кое-кого из уволенных. Плюс к тому, в последнее время стали выявляться одаренные ребята и среди новичков.

По дороге к ларьку Радченко вдруг увидел застывший у перекрестка «Кадиллак» Дариева, легко узнаваемый по красно-синим молниям на бортах. Выйдя из тюрьмы, первым делом Хан вернул себе проданный во время следствия любимый лимузин. Деньги для этого, по слухам, лично вытряс из двух должников.

«Ну и совпадение! — подивился следователь. — К чему бы это?»

Загорелся зеленый свет светофора, и «Кадиллак» устремился в центр города.

Радченко подошел к ларьку, почему-то вспомнил, как на вопрос, от чего это Райсмик называет его не Геннадием, а Геной Сергеевичем, тот с улыбкой ответил: «Больно ты похож на знаменитого крокодила Гену — такой же добрый и зубастый!» Тут же вспомнилось и про сигаретный долг. «Хохол я или не хохол?» — подумал Радченко и попросил у продавщицы пачку «Примы». Собираясь уходить, вспомнил, что он еще и отец тринадцатилетней дочери и купил два «Киндер сюрприза».

Обычно Стасис уходил из порта через центральную проходную на Уус-Садама. Но в тот день он должен был встретить Ингу, решившую вдруг прибыть из Питера в Таллин не на поезде или автобусе, а на лайнере «Екатерина». Поэтому где-то в половине пятого он миновал мостик через канал и, обогнув огороженную стальной сеткой автостоянку, вышел на площадь перед пассажирским портом.

Старенький «Опель-Кадет» Игорька уже стоял напротив зала ожидания. Сам Игорь и Олег, слегка утомленные солнцем, лениво свисали по правому борту машины.

— Здорово!

Друзья обменялись крепкими рукопожатиями. Стасис и Игорь закурили. Олег досадливо отвернулся — несколько недель назад жена отучила-таки его от этой пагубной привычки.

Некогда шалопай и отпетый бабник, с год назад Олег стал примерным семьянином. Как-то под Рождество он познакомился с ослепительно прекрасной блондинкой Викой и очень быстро вроде как влюбился. Дело обычное — далеко не в первый раз такое с ним случилось. Не заметив в Вике ничего ослепительного и находя ее даже скучноватой, друзья на этот роман особого внимания не обратили. Скорее всего, и настал бы истории вполне естественный быстрый конец, если бы Олег не узнал, что Вика — единственная дочь владельца крупного агентства по торговле недвижимостью. Тут он крепко призадумался, стал надоедать друзьям разговорами о семейном счастье, а вскоре и женился.

Половину медового месяца молодожены провели на солнечных пляжах Антальи, а, вернувшись в Таллин, въехали в свежеотремонтированную (в полном соответствии с модным понятием «реновация») двухэтажную трехкомнатную квартиру на улице Рауа. Осенью Вика продолжила учебу в университете, а Олег приступил к работе в агентстве тестя. Первое время жизнь молодоженов казалась просто идиллической.

Однако со временем Олег стал тускнеть. Возня с компьютерами в фирме тестя ему надоела, некогда казавшиеся заманчивыми перспективы профессионального роста потеряли былую привлекательность. Самое главное, стала изрядно докучать чрезмерная правильность молодой жены. Вика изо всех сил старалась жить в точном соответствии со строгими моральными принципами, к чему настойчиво принуждала и мужа.

— Сухой? — тихо спросил Стасис у Игоря, кивком головы указывая на хмурого, небритого Олега, который в последнее время стал изрядно поддавать.

— Угу, — буркнул Игорек и махнул рукой; в отличие от Стасиса, он абсолютно не понимал терзаний друга и считал, что ему давно надо было развестись.

Игорю легко было рассуждать. Он удачно женился, вот уже шестой год спокойно работал на своем заводе и жил хоть небогато, но стабильно. Единственное, о чем болела его голова, так это как поскорее поднакопить недостающие пятнадцать тысяч для обмена квартиры на двухкомнатную, чтоб можно было, наконец, со спокойной душой завести долгожданного ребенка.

— Когда корабль приходит? — спросил Олег.

— В пять, — ответил Стасис, задавил окурок подошвой кроссовки и от нечего делать оглядел окрестности.

Вокруг не было ничего интересного. Из подъехавшего такси выполз пьяный толстяк в драных джинсовых шортах и майке цвета грязи (летний национальный финский костюм), колыхая телесами и прихлебывая из банки пиво, крайне неуверенной походкой вошел в здание терминала «А»; через пять минут таксист не выдержал и уныло побрел на его поиски. У большого киоска на противоположной окраине площади стояли несколько человек; кто-то делал покупки, а двое коротко стриженных здоровяков, одетые почему-то в совершенно одинаковые темно-серые костюмы и черные рубашки, не снимая солнечные очки, разглядывали товары за стеклом — похоже, просто убивали время, ожидая прихода «Екатерины».

— Э, глянь-ка! — Игорек толкнул Стасиса в плечо и качнул головой в сторону единственного выезда в город — улицы Садама.

Стасис и Олег глянули на дорогу — к порту подъезжал «Кадиллак» Хана.

— Интересно, — хмыкнул Олег, — кто ж теперь на нем катается?

Машина замерла неподалеку от ларька, рядом со стоянкой такси. Здоровяки в серых костюмах, что скучали у киоска, как-то подтянулись и бросили короткий взгляд на лимузин.

— Кто же там сидит? — не унимался Олег, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за тонированными стеклами автомобиля.

Задняя дверь машины распахнулась, из кабины вышел тот, кого друзья ожидали увидеть менее всего.

— Он же «на зоне», — пробормотал Игорек, оторопело глядя на идущего к ним Хана. — Или десять лет ре прошли?

— Для него, похоже, да, — решил Стасис.

— Нормально! — усмехнулся Олег, сплюнул в сердцах и процедил: — Хан был крутняком, им же и остался… Во — перстни килограммовые на всю округу сияют! А мы, какашки законопослушные, со щенячьей радостью так и будем в своем дерьме булькать.

— И это радует, — произнес Стасис, увидел в обращенных на него взглядах недоумение и пояснил: — Верный признак долгожданной стабильности в нашем обществе.

Широко улыбаясь, Хан подошел к старым знакомым, протянул Игорю руку:

— Рад вас видеть, молодые люди.

Игорь проигнорировал приветствие.

— Прямо из камеры? — поинтересовался Олег.

Хан опустил руку, весело глянул на Олега.

— Помнится, вы и два года назад были самым разговорчивым из троицы. Друзья молчали.

— Понимаю, — кивнул с улыбкой Хан. — Очень неприятно снова видеть перед собой человека, из-за которого неожиданно для себя вы побывали на грани жизни и смерти… Вы еще очень молоды и пока не усвоили, что тот, у кого большие деньги и связи, в этом мире всегда побеждает…

— Пока жив, — угрюмо уточнил Игорь.

— Может, отправить его в иной мир? — предложил Олег.

Хан кратко усмехнулся и стал вдруг серьезным.

— Хорошо, не буду вас раздражать. Хочу только напоследок поблагодарить: два года назад вы спасли мне жизнь.

— Досадная случайность, — заверил Игорек и отвернулся.

Хан неловко помялся, глядя на Стасиса, тихо произнес:

— Все равно спасибо.

Вздохнув, он вернул осанке прежнюю уверенность и направился обратно к лимузину. Стасис задумчиво посмотрел ему в след, почесал за ухом.

— Он в самом деле благодарен нам.

— Да пошел он!.. — процедил Олег, на которого встреча с Ханом повлияла удручающе.

— Аналогично, — буркнул Игорек глянувшему на него Стасису. — Как бы чего опять не случилось.

Черт! Стасис и без того чувствовал недоброе, а теперь утвердился в своих подозрениях. Словно пытаясь узреть источник надвигающейся опасности, он настороженно оглядел площадь и почему-то вспомнил о Талыкбаеве.

А двое здоровяков возле киоска с интересом рассматривали троицу у «Кадета» и что-то прикидывали…

Во двор между хрущевками в самом начале Уус-Садама, что стоят рядышком с центральной проходной торгового порта «Кесклинна Садам», въехали старенький «Фольксваген-Транспортер» и его ровесница «Тойота-Хайас». Из «Транспортера» вышли шестеро дюжих молодцев, одинаково коротко стриженных, в совершенно одинаковых темно-серых костюмах, черных рубашках и черных туфлях. Глаза их скрывали одинаковые солнечные очки, в руке каждый держал вместительный не то кейс, не то чемодан.

Не проронив ни слова, они разделились на две тройки, одна из которых вошла в первый подъезд ближайшей к порту хрущевки, а вторая перешла улицу и направилась во двор за белым двухэтажным домом, что стоит ребром к автостоянке у проходной порта.

Вошедшей в хрущевку группой командовал капитан Куренной, два года назад пропавший без вести в Таджикистане. Вообще-то он должен был умереть: мало кто выживает, подорвавшись на мине; судьба.

Все трое поднялись на третий этаж, едва помещаясь на тесной площадке, позвонили в левую дверь и приготовили странные двуствольные пистолеты.

— Кто там? — спросил хриплый голос за дверью.

— Мы работники «Эести Гаас», — пробасил капитан. — Возможно, это ошибка, но у вас проблемы с оплатой счетов за последние четыре месяца.

Дверь приоткрылась, и в просвете показалась пухлая физиономия седовласого хозяина квартиры. Прежде, чем он успел что-либо вякнуть, сержант Глаголев пнул дверь ногой, и Куренной всадил в брюхатого деда из своего странного пистолета сразу две ампулы с транквилизатором. Стукнутый дверью дед распластался по стене прихожей и, отключаясь, стал медленно оседать.

«Гости» протиснулись мимо хозяина в конец узкой прихожей. Сержант Григорянц заглянул на кухню — за заставленным выпивкой и всякой закуской крохотным (иной в хрущевке и не мыслим) столом сидел красномордый здоровяк лет сорока; из всей одежды он ценил только «семейники».

— Ты что за х… с бугра? — хмуро вопросил он парня.

— Газовщик, — без тени смущения соврал Григорянц и всадил в мужика капсулу.

Тот испуганно оторвал от шеи подозрительную штуковину, одарил парня полным ненависти взглядом, начал было угрожающе подниматься. Но тут подействовал транквилизатор; ноги любителя «семейников» подкосились, он рухнул на пол. Сил хватило лишь на еле слышный хрип: «Сука».

— Я в мужском роде, балда, — усмехнулся Григорянц. — Значит, сук; ласково — сучок.

В крохотной спальной были еще двое. Урча и похрюкивая, жирный, лоснящийся от пота мужик отчаянно вытанцовывал на пухлой бабенке, судя по всему, еще не так давно бывшей довольно миловидной. Одной рукой дама как бы обнимала своего партнера, а в другой держала здоровый огурец, коим с удовольствием похрумкивала. Увидев Глаголева и Куренного, она ничуть не смутилась, проглотила недожеванный кусок огурца и сообщила:

— После Семы у меня перерыв.

— Раба любви, — вздохнул Глаголев, всадил любовникам по ампуле и поспешил обрадовать даму: — Перерыв у тебя начнется даже раньше.

Когда обитатели странной квартиры были связаны и свалены в ванной, «гости» распахнули все окна настежь и оглядели из них окрестности.

— Отличная позиция! — оценил капитан. — Готовимся.

Они открыли кейсы. Куренной и Глаголев достали АКСы, подсоединили к ним «магазины» и еще раз тщательно проверили боекомплекты. Когда Григорянц собрал свою «драгуновку», капитан взял рацию:

— Докладывает «седьмой»: объект занят. Все чисто.

Через секунду последовал ответ:

— Отлично. Ждите.

Куренной положил автомат на стол и вызвал в квартиру Ольховского. Минуту спустя в дверь позвонили, Григорянц впустил прапорщика и провел в гостиную. Пока тот разбирался с принесенным гранатометом, Куренной пронаблюдал, как в здание, примыкающее к проходной порта, вошли восемь пассажиров «Тойоты-Хайас» — такие же стриженые «чернорубашечники», как и все остальные люди Волина.

— У «восьмого» порядок? — спросил Ольховский.

— Увидим.

Вскоре в доме у проходной стали распахиваться окна.

— Порядок, лейтенант! — Куренной хлопнул ладонью по колену. — Иначе у нас и быть не может.

Тут он ошибался.

Шестая команда, вторая тройка из «Транспортера» выбрала квартиру на втором этаже второго подъезда в белом доме вдоль Уус-Садама. Прапорщик Агафонов позвонил в дверь три раза, но никакого отклика не последовало.

— Аликбеков, давай! — скомандовал он.

Сержант осмотрел замок металлической двери и усмехнулся — китайская дешевка. Менее минуты он ковырялся в нем отмычкой и сделал приглашающий жест рукой:

— Прошу.

Вслед за ефрейтором Карцевым они вошли в квартиру и осторожно закрыли за собой дверь. На всякий случай держа наготове двуствольный пистолет, Карцев подошел к распахнутой двери в одну из комнат. Раздался приглушенный хлопок, что-то ударило ефрейтора в плечо, он увидел прячущегося за креслом человека с оружием, повалился на пол и выпустил в падении обе капсулы. Одна из них попала в руку стрелка: но транквилизатор не действует мгновенно, и Карцев, уже лежащий на боку, получил еще одну пулю — на сей раз в грудь.

— Бляха-муха! — прошипел Агафонов, растерянно глядя то на хрипящего и стонущего Карцева, то на перевесившегося через спинку кресла отключившегося незнакомца. — Влипли же!

Карцеву было очень плохо. Первая его рана не представляла никакой опасности — достаточно было обеззаразить и перевязать. А вот вторая…

— Пробито легкое, — покачал головой Аликбеков, приподнимая побелевшего ефрейтора на свое колено. — Должно быть внутреннее кровотечение, — Карцев тихо закашлял, с уголка его рта заструилась пенистая кровь. — С такой раной нам не справиться. Нужна помощь врачей.

— Где я их тебе возьму? — изумился прапорщик, потеребил губу. Обработай, как сможешь, раны и перевяжи его. Может, обойдется.

Сержант с явным сомнением глянул на командира.

— Выполняй! — процедил прапорщик, утер со лба испарину и пошел разбираться со стрелком. — Ого! — он с изумлением покрутил в руках снабженное глушителем нечто среднее между пистолетом и автоматом. — Это же переделанный чешский «Скорпион», — он еще раз глянул на парня. — Ну откуда такая штука у этого болвана?

— Может, мы в местную «малину» угодили? — озабоченно предположил Аликбеков, делая Карцеву укол.

— А где остальные «ягодки»? — усмехнулся прапорщик. — Не, ерунда это! он положил пистолет-пулемет на стол, повязал его хозяина по рукам и ногам и взвалил на плечо. — А это что?

Аликбеков закончил перевязку, подошел к прапорщику. Пристраивая ношу поудобнее, Агафонов встряхнул парня на плече и указал сержанту за кресло. Там стоял кейс; наверное, стрелок оберегал его от незваных гостей.

Аликбеков положил кейс на стол, одним взглядом оценил надежность кодовых замков и двумя выстрелами из «Скорпиона» вскрыл его.

Кейс был набит полиэтиленовыми пакетами с белым порошком.

— Наркотики? — поразился Агафонов.

Аликбеков разорвал один из пакетов, понюхал и даже попробовал на язык его содержимое:

— А, может, и детская присыпка.

— То-то он готов был отстреливаться до последнего! — с сарказмом усмехнулся прапорщик. — Ты ж оттуда, из Азии, должен разбираться в кайфе…

— Кайфуют у нас далеко не все, — без обиды ответил сержант. — Ну, видел я маковую соломку. Гашиш как-то раз в руках держал. Но это совсем другое. Хотя — на кокаин смахивает: в кино он как белый порошок выглядит.

Агафонов представил себе примерную стоимость содержимого кейса и шепнул:

— Этот козел не мог быть один.

Аликбеков согласно кивнул и мотнул головой в сторону распахнутой двери в соседнюю комнату. Вернув на спинку кресла обладателя подозрительного кейса, они подошли к двери. Агафонов приготовил свой двуствольный пистолет, сержант предпочел воспользоваться «Скорпионом». Пару секунд они выжидали, затем Аликбеков рывком заглянул в комнату. Держа пистолет-пулемет на вытянутых руках, он обшарил глазами всю невзрачную обстановку комнаты и никого не обнаружил.

— Вылазь! — приказал он вдруг кому-то и направил дуло на заменяющий хозяевам квартиры нормальную двуспальную кровать раскладной диван. — И лишних движений избегай — «пришью» не задумываясь!

Под диваном что-то зашуршало, показалась ладонь с дешевым перстнем на пальце, затем другая.

— Молодец, — похвалил сержант с заметным облегчением. — Ползи в центр.

Это был еще совсем молодой чернобровый парень с длинными, волнистыми волосами, собранными на затылке в косу. При обыске у него нашли в кобуре на голени новейший миниатюрный «Смит и Вессон».

— Квалитетная крохотулька, — оценил Агафонов, взвешивая на ладони ладную «игрушку». — Откуда у таких кретинов, как ты и твой приятель, такое оружие?

Парень молчал. Прапорщик раздраженно вздохнул, спросил еще:

— Кейс с порошком ваш?

И этот вопрос бесхозно повис в воздухе. Агафонов ругнулся, резко опустил каблук туфли на спину паренька. Тот судорожно дернулся и захрипел что-то на непонятном языке.

— Так он «француз»! — хмыкнул Аликбеков.

— И по-нашему не бельмеса? — усомнился прапорщик, за все время службы не сталкивавшийся с прибалтами, не знающими по-русски ни слова.

— У них и старики позабыли…

Прапорщик выхватил из руки сержанта «Скорпион», всадил две пули в спину непонятливого эстонца, прежде чем Аликбеков успел открыть рот, перешел в гостиную и пристрелил другого.

— Вы что?! — изумился сержант. — У нас ведь приказ…

— Усыплять мы должны людей, а не такую сволочь! — отрубил прапорщик, взял рацию. — Докладывает «шестой»: объект занят… — на миг его глаза встретились с глазами сержанта. — Все чисто.

— Почему так долго?

— В квартире никого не было — пришлось с замком повозиться.

— Хорошо. Ждите.

Прапорщик вызвал Греховодникова. Затем он и сержант уложили одурманенного ефрейтора на кровать, перетащили трупы в ванную и занялись своими кейсами. Сняв «драгуновку» с предохранителя, сержант задумчиво почесал мочку уха и с сомнением глянул на Агафонова:

— Как бы не возникли у нас неожиданные неприятности. Здесь наверняка должна была состояться встреча с крутыми покупателями. Могут нас покоцать… Агафонов передернул затвор автомата, резко усмехнулся:

— Не думаю…

Инга вышла из здания терминала «А», пожалуй, одной из последних среди прибывших на «Екатерине» и выглядела довольно странно — впервые в жизни Стасис увидел ее за пределами квартиры непричесанной и одетой неряшливо. Забавно было наблюдать, как она пытается спрятать за ноги кейс типа «чумадан» и воровато озирается по сторонам.

Подозрительное поведение Инги не ускользнуло и от внимания Олега:

— Твоя подруга смахивает сейчас на курочку, чудом удравшую от лисы, но не уверенную в этом окончательно… Гостинцев, наверное, пропасть!

Друзья помахали Инге, но та, завидев их, вовсе к ним не поспешила, а как-то неестественно мотнула головой и скованной походкой устремилась в терминал «В».

— Чего это она? — изумился Игорь.

— Не знаю, — озадаченно протянул Стасис и, подчиняясь инстинкту, глянул на «Кадиллак» Хана; именно в этот момент передняя дверь машины распахнулась, и шкафоподобный бритоголовый детина помчался к дверям терминала «А».

К груди Стасиса подкрался холодок нарастающей тревоги.

— Подождите здесь, мужики. Я сейчас вернусь… — и прежде, чем друзья успели что-либо сказать, он устремился за Ингой.

Миновав автоматические двери, Стасис взбежал на второй этаж и оказался в просторном кассовом зале. Людей было немало — с минуту пришлось оглядывать помещение в безрезультатных поисках Инги. Немного поразмыслив, Стасис пересек зал и заглянул в бар.

Инга стояла у стойки спиной ко входу, в вытянутых руках держала кейс и делала вид, что изучает разложенный по полкам товар. Стасис подошел к ней и тронул за плечо:

— Меня избегаешь?

— Конечно, нет! — быстро прошипела Инга. — Надо побыть здесь некоторое время.

— Зачем?

— Какой же ты!.. Не спорь со мной, пожалуйста.

— Да я как-то и не успел еще, — Стасис глянул на симпатичную бутылку коньяка и, заметив цену, быстро отвернулся. — Сколько мы будем здесь торчать?

— Не знаю я! — Инга вновь перешла на шипение. — Минут двадцать…

— Да ты че? — возмутился Стасис. — От кого ты прячешься, в конце-то концов?

Устав препираться, Инга прерывисто вздохнула и нехотя выдала один из своих секретиков:

— Вот когда этот Хан и его компания уедут, мы и выйдем.

— А Хан-то здесь причем? — похолодел Стасис. — Чего это ты от него забегала?

— Ну что ты психуешь? Чем меня допытывать, выглянул бы на стоянку может, они уже уехали.

Стасис протяжно вздохнул, подавил в себе всплеск злости и вышел из бара.

— Очередной случай, когда зверь сам на ловца идет! — расплылся в щедрой и нервной улыбке запыхавшийся Хан; он стоял в центре полукруга окруживших вход в бар пяти громил и держал в руке кейс — близнец ингиного.

— Где твоя девица? — вопросил он настороженно; чувствовалось, что возникшая ситуация ему не по душе.

— А что вам нужно от нее? — задал встречный вопрос насупленный Стасис и смерил оценивающим взором окруживших его здоровяков, при виде которых кулаки вовсе не чесались; трое из них были одеты в подозрительно знакомые темно-серые костюмы и черные рубашки, а это настораживало вдвойне.

— Кейс, — тихо проронил Хан, бегая глазами. — Наш кейс, который твоя девчонка, быть может, по их ошибке, но прихватила вместо своего.

Он протянул Стасису предлагаемый на обмен «чумадан» и чуть ли не с мольбой заглянул в глаза.

«Хан очень не хочет скандалить, — понял Стасис, машинально принимая кейс. — Это понятно — много кругом народа. Скорее всего, причина еще и в содержимом кейса… Может, „баксы“? Что бы там не находилось, Хан очень трепетно к этому относится».

Стасис вздохнул — он тоже не хотел неприятностей. И плевать ему было на содержимое утянутого Ингой кейса!

— Отпусти! — взвизгнула вдруг она за его спиной, ведомая «в народ» одним из громил Хана. — Макака!

Бритоголовый бугай на миг опешил и отпустил Ингу, тут же спрятавшуюся за Стасисом и без особого интереса выслушавшую от него весть о том, что, вообще-то, здоровых и тупых работников ножа и топора зовут «гориллами».

— Ну ты, мудрец! — пробасил обладатель столь разных эпитетов.

— Замолчи, Харитонов! — резко процедил Хан и с усмешкой глянул на Ингу, все еще «прячущую» кейс за ноги. — В очередной раз прошу вернуть наше имущество. Это был бы самый простой и честный выход из положения.

— Я не ослышалась — это он про честность говорит? — усомнилась Инга.

Хан великодушно проигнорировал укол. Стасис кратко велел:

— Отдай.

— Что?

Стасис побелел, но сказать что-либо не успел, так как беспокойная Инга совсем некстати вновь обрела подвижность и мелкими шажками стала перемещаться к выходу, вынуждая своего опекуна делать то же самое. Минуту спустя, громилы прижали их к стене. Хан нервно усмехнулся, глянул на заинтересовавшихся странной компанией посетителей зала и протянул Стасису ожидающую ручку кейса руку.

— Отдай! — повторил Стасис и, замечая, как иссякает терпение злобно озирающихся здоровяков, требовательно толкнул в живот переминающуюся с ноги на ногу Ингу.

— С какой это стати я должна отдавать мой «дипломат»? — как бы возмутилась та.

— Ну, сучка! — Харитонов потерял всякое терпение и, удачно минуя голову Стасиса, влепил Инге сильнейшую пощечину.

Она и ойкнуть не успела, как правая сторона лица с громким звоном разбила стекло кассы. Кассирша в ужасе взвизгнула. Обернувшись, Стасис увидел, что из пореза через всю щеку Инги стекает и капает на пол самая настоящая кровь.

— Идиот! — возопил Хан и отвесил довольному собой Харитонову сочный подзатыльник; уж он-то знал, как опасно заводить человека, два года назад наглядно продемонстрировавшего, чего стоит его ярость.

Стасис как завороженный уставился на выбитую в стекле дыру; острые кромки были покрыты бисеринками крови. Инга прикрывала ладонью пораненную щеку и плакала.

Чувствуя происходящую в парне страшную перемену. Хан попытался поправить положение и суетливо забормотал:

— Я приношу свои искренние извинения за этого болвана…

Договорить он не успел: Стасис с разворота влепил ему горячую пощечину и железной хваткой вцепился в горло:

— Извиняешься, ублюдок?

Хан прохрипел что-то неразборчивое, и Стасис почувствовал, как в левый висок уткнулось пока холодное дуло.

— Отпусти его, хмырь! — потребовал Харитонов.

Он не имел опыта общения с разъяренным Стасисом и не знал, что требовать от него что-либо сейчас просто бессмысленно. Отпустив кейс, ладонью освободившейся руки Стасис отбил оружие от виска и, заметив, что другой громила полез под ветровку, сильным ударом ноги в живот сбил его наземь.

Инга вдруг изо всех сил врезала кейсом по голове Харитонова; тот рухнул на пол с рассеченным лбом и явно без сознания.

— Получил свой «дипломат»?! — взвизгнула она, гордая успехом. Но в следующий миг все трое «чернорубашечников» наставили на нее и Стасиса дула мощных пистолетов.

— Отпусти Хана, — хорошо поставленным командирским голосом потребовал один из них.

По ледяному спокойствию направленных на него стеклянных глаз Стасис сразу понял: в отличие от прыгуна Харитонова этот мужик — профессиональный военный или гэбист и нажмет на курок игрушечного в его руке оружия в любой момент и без всякого смятения: для этого достаточно не выполнить отданный приказ.

В зале началась паника. Завидев оружие, посетители завопили благим матом и, давя друг друга, бросились к выходу. Откуда-то из их гущи возникли двое вооруженных полицейских и громогласно велели смутьянам бросить пистолеты на пол и поднять руки за голову.

В ответ на это все трое резко развернулись и, прикрывая собой Хана, открыли по наивным блюстителям правопорядка прямо-таки лавинный огонь.

Почти сразу светловолосый полицейский схватился за левую руку и упал, но вновь продолжил стрельбу. А чернявый стал отступать к окнам, позорно подставляя под огонь пробегающих мимо еще не успевших покинуть зал посетителей.

Оценив ситуацию, хлестким ударом кулаком в челюсть Стасис вынудил Хана на некоторое время забыться и толкнул Ингу на пол, под прикрытие валяющегося без чувств Харитонова. После этого резким и очень сильным ударом в затылок свалил с ног ближайшего «чернорубашечника»; немного отошедший после удара в живот парень в ветровке как раз поднимался и лез под куртку за пистолетом, но под весом свалившегося на него «чернорубашечника» вновь рухнул на пол и, ударившись головой, потерял сознание. Стасис намеревался заняться следующим «плохишом», но тот, прострелянный в двух местах, сам налетел на него спиной, и, падая, Стасис едва успел пригнуть голову, чтобы не удариться затылком об пол.

Лишь через несколько долгих секунд Стасис сумел чуть сдвинуть с себя тяжеленное тело и увидел завершающую фазу перестрелки. Получив пулю в грудь, последний «чернорубашечник» словно поскользнулся и, широко раскинув руки, повалился на пол. Секунду спустя его буквально продырявленный оппонент налетел спиной на окно, пытаясь удержаться, схватил за плечо замершую в ужасе женщину, но, круша стекло, вместе с нею вывалился вон.

— Ты жива? — с тревогой спросил Стасис у недоступной его глазу Инги.

— Ага.

Неожиданно для себя она совладала с сильно отличающимся от швейной машинки пистолетом Харитонова — грохнул выстрел, и с потолка на Стасиса посыпалась белая пыль.

— В самом деле Харитонов не макака, — буркнул Стасис, выкарабкиваясь из-под трупа. — Макака — это ты!

— Но стрелять я теперь умею! — заверила Инга.

Стасис огляделся: если не считать груды мертвых и лишенных сознания «плохих» и лежащего ничком метрах в пятнадцати от них светловолосого полицейского, зал был пуст. Из-за стекол касс на него глазели перепуганные женщины.

Стасис ничуть не сомневался, что у Хана где-то поблизости имеется приличная команда свежих головорезов. И пока они не прибежали за шефом, надо было куда-то скрыться.

— Надо уходить, Стасик, — Инга словно угадала его мысли.

— Надо уходить… — передразнил Стасис. — Надо было и не приходить! На кой черт ты взяла этот кейс? — он резко обернулся и, глянув на окровавленную щеку Инги, позабыл о своей злости. — Здорово порезалась?

— Кажется, кровь уже не идет, — Инга небрежно махнула ладошкой. Переживу!

Один из парней Хана вдруг зашевелился и, сдвигая с себя тяжеленного «чернорубашечника», полез под ветровку. Стасис схватил его за волосы, потянул голову на себя и хлестко врезал кулаком в лоб. Срывая волосы, парень глухо ударился затылком об пол и замер.

На площади загрохотали выстрелы.

«Олега и Игорек!» — вспомнил Стасис о своих друзьях, досадливо дернул плечом и с отвращением глянул на лежащего рядом окровавленного «чернорубашечника». Перебарывая брезгливость, он взял из его руки пистолет и стал шарить по его карманам в поисках запасной обоймы.

— Ты тоже поищи патроны, — велел он Инге.

— Этого я делать не буду! — насупилась она.

— Давай быстрее!

— Ты что? Я не могу!

— Но пистолет у Харитонова взяла.

— Он еще теплый был.

Стасис обалдело глянул на Ингу.

— Я не выношу мертвецов!

Стасис хмыкнул, покачал головой:

— Ничего ему от кейса не сделается — горилла еще та! — он понял, что патронов у обыскиваемого нет, взял валяющийся неподалеку еще один пистолет. — Делай, как я!

Он встал и, держа в вытянутой руке один из пистолетов, правым плечом вперед на широко расставленных ногах направился к выходу.

— Я так не смогу, — пролепетала Инга. — У меня же мини. И «дипломат»!

Радченко отодвинул папку на край стола, глянул на часы. До окончания рабочего дня оставалось уже совсем немного. И этот небольшой отрезок надо было как-то перетерпеть. Геннадий Сергеевич был типичным русским работоголиком, из тех, кто, если что в кайф, вкалывает круглые сутки, но в противном случае (и чаще всего) страдает от неуемной тоски, перебирает в памяти все известные оправдательные поговорки типа: «Работа дураков любит», и пытается думать о чем-нибудь прекрасном.

— Юри, а что получится, если скрестить ежа и удава?

Райсмик оторвался от бумаг и озадаченно глянул на шефа:

— Что за вопросы?

— Ежа знаешь? — спросил Радченко.

— Ну.

— А удава?

Райсмик криво усмехнулся, протер покрасневшие за день глаза.

— Видел в зоопарке.

— Молодец! — похвалил Радченко. — И что может уродиться в результате их совместной жизни?

— А такая возможна?

— В философском понимании вопроса, — кивнул Радченко.

Райсмик почесал затылок, немного поразмыслил.

— Не знаю… Дикобраз какой-нибудь?

— Три метра колючей проволоки.

Райсмик усмехнулся и настороженно полюбопытствовал:

— К чему вы это, Гена Сергеевич?

Радченко тяжело и протяжно вздохнул, задрал лицо в потолок.

— Не обращай внимания. Страдаю…

Он хотел было добавить что-то еще, но вынужден был отвлечься на зазвонивший телефон:

— Слушаю! Привет…

Радченко поначалу заулыбался. Затем стал меняться в лице; в глазах появился азартный огонек.

— Будем минут через десять!

— Что такое? — насторожился Райсмик.

— Дело появилось! — Радченко резко встал, надевая кобуру с пистолетом, быстро пояснил: — Алаталу просит поддержки. У него есть информация о предстоящей на Уус-Садама очень важной встрече людей Кульднока и Олежика. Намечается какая-то крупная сделка.

— Ого! — Райсмик стал быстро собираться. — А чего это мы им понадобились? Обычно в таких делах участвует КаПо.

— Чуть ли не всех бросили к пассажирскому порту — там перестрелка какая-то, — Радченко одарил подчиненного торжествующей улыбкой. — Там Хан. Судя по всему, он один из зачинщиков стрельбы.

Когда Хан со своими головорезами помчался в здание вслед за Стасисом, Олег и Игорь, естественно, встревожились. Нужно было срочно что-то предпринять. Но разум, основываясь на богатом опыте участия в самых разных переделках, подсказывал, что лучше пока оставаться в резерве, готовом вмешаться в ход событий в самый неподходящий для противника момент.

Наверху загремели выстрелы, из здания хлынул поток очумевших граждан и менее чем через минуту из окна вывалились прострелянный полицейский и прихваченная им несчастная женщина. Распластавшись на асфальте, парень в пропитанной кровью униформе не подавал никаких признаков жизни. Женщина рухнула на смягчивший падение труп, но ноги ее, похоже, пострадали от удара об асфальт, и, заламывая вымазанные кровью полицейского руки, она вопила от боли и ужаса.

Олег и Игорь переглянулись.

— Что будем делать? — спросил первый.

— Выручать Стаса!

Однако, сделав всего шаг, они остановились. От стоящего на краю площади микроавтобуса к ним бежали четверо парней в серых костюмах и черных рубашках.

— Не знаешь, у солдат чьей армии такая униформа? — поинтересовался Олег.

Голова Игоря была занята другим.

— Подождем! — решил он, с деланным безразличием облокачиваясь на капот «Кадета».

— Подождем, — охотно согласился Олег и скопировал его позу.

Приблизившись к ним, громилы чуть замедлили бег, с некоторым удивлением глянули на последних оставшихся на площади зевак, достали пистолеты и устремились дальше — к дверям соседнего с залом ожидания корпуса.

— Берем! — скомандовал Олег и ринулся за ними.

Буквально за секунду он нагнал четверку, с маху подцепил туфлей ногу ближайшего к нему «чернорубашечника»; не успев даже ахнуть, сдирая кожу на руках и лице, парень растянулся на асфальте. Олег тут же схватил за запястье следующую «грушу», вышиб из руки парня пистолет, а когда тот, по инерции продолжая движение, сделал четверть круга и оказался к нему боком, игривым заломом руки вынудил его согнуться и ударом туфли по подставленному лицу выгнул в обратную сторону. После этого, заваливая на спину, Олег вывернул парню руку и ударом каблука в солнечное сплетение окончательно вывел его из строя.

А Игорек, как оказалось, не только давно вышиб из реальности двух своих «подопечных», но и успел оценить по достоинству захваченный пистолет:

— Крутая штука.

Олег подобрал валяющиеся пистолеты, по ходу дела окончательно уложил пытавшегося встать своего «первенца», один из пистолетов вручил Игорю, другой сунул сзади за брючный ремень, а последний оставил в руке и снял с предохранителя:

— Значит, и мы теперь крутые!

Он гордо глянул на поверженных громил и неожиданно засомневался:

— Что-то слишком легко мы с ними управились.

— Не сказал бы, — Игорек пожал плечами. — Ты своих долго обхаживал.

— Тю…

Где-то очень близко загремели вдруг выстрелы, вокруг друзей засвистели пули. Пригнувшись, они подбежали обратно к «Кадету» и выглянули из-за него на площадь.

Долго бездействовавшие двое «чернорубашечников» у киоска теперь отчаянно бороздили пулями асфальт вокруг машины Игоря.

— Сколько же их? — вздохнул Игорь и открыл ответный огонь.

«Чернорубашечники» резво спрятались за киоск.

Как раз в этот момент из здания выбежали Стасис и Инга.

— Хэллоу! — крикнул Олег и махнул рукой. — Валите к нам! — тут он обратил внимание на покрытую подсохшей кровью щеку Инги. — Кто это тебя?

— Харитонов.

Держа на прицеле злобно уставившегося на него «плохиша» с ободранным лицом, Стасис врезал ему кроссовкой в челюсть и присоединился к друзьям:

— Че у вас тут?

— Конфликтуем, — буркнул Игорек и выстрелил в высунувшегося из-за киоска парня.

— А че у вас? — Олег кивнул на кейс в руке Стасиса.

— Сплошные нервы! — вздохнул Стасис, утер пот со лба. — Что делать будем?

— А чего они от нас хотят? — Игорь хмуро глянул на Стасиса и Ингу.

— Кейс.

— Зачем им Ингин кейс? — изумился Олег.

— Это кейс Хана, — Стасис решил поддержать друзей, выстрелил в сторону «плохих», разбил стекло киоска и предпочел остановиться на достигнутом.

— А что в нем? — Олег сгорал от любопытства.

— Две пары носков, боксерские трусы, тюбик зубной пасты и зубная щетка, набор фломастеров, книга «Дата Туташхия» Амирэджиби…

— Зачем же так ругаться? — обиделся Олег.

— Это писатель такой, — пояснила Инга и продолжила: — Электробритва, дезодорант, четыре «богатырских» «Марса»…

— Ты кому голову морочишь? — нахмурился Стасис.

Ответить Инге не дали активизировавшиеся вдруг «чернорубашечники» получив несколько пуль в заднее стекло и оба задних колеса, «Кадет» буквально затрясся. Да еще и завопила потревоженная противоугонка соседнего «Форда».

— Пора линять! — закричал Стасис.

— Куда? — спросил Олег, старательно целясь в одного из «плохишей».

— В порт!

— И бросить машину? — возмутился Игорь.

— Есть два варианта, — сообщил Стасис. — Либо ты без машины, либо машина без тебя! Выбирай!

Игорек тяжело вздохнул, тоскливо глянул на лакированный капот горячо любимого «Кадета».

— Это вовсе не предательство! — с усмешкой заверил его Олег. — Чем быстрее мы отсюда слиняем, тем меньше твоему любимцу достанется…

Игорек вскочил, пару раз выстрелил в сторону киоска и побежал к каналу.

— Эгоист, — буркнул Олег.

— Бежим! — скомандовал Стасис, и все трое устремились за Игорем.

— Помогите! — взмолилась все еще лежащая на полицейском женщина. — Я не могу идти!

Олег задержался на секунду, но тут же возле его ног об асфальт ударилась пуля, срикошетила в столбик ограждения автостоянки и, свистнув, унеслась куда-то в даль. Олег вскинул пистолет и, отстреливаясь, сообщил:

— Думаю, подальше от нас вам будет спокойнее!

Завернув последним за угол автостоянки, Игорек хмуро буркнул:

— За нами еще двое рванули.

— Ничего, — Стасис тяжело выдохнул и перекинул кейс в другую руку. Оторвемся!

— На кой черт вам этот чемодан с Амберпи… Бзджибжи? — изумился Олег. — Брось ты его!

— Демонстрирую! — Стасис остановился и отбросил кейс назад.

К его ужасу «дипломат» улетел дальше ожидаемого и шмякнулся на простреливаемое пространство за углом ограды. Крикнув: «Дурак!», Инга подбежала к кейсу, презрев засвистевшие вокруг пули, схватила свое сокровище и отбежала обратно.

— Дурак-дурак-дурак! — ее трясло от страха и негодования.

Олег глянул на кейс, потом на Стасиса:

— А можно я брошу?

— И ты идиот! — взвизгнула Инга.

— Стаса ты помягче обозвала…

— Все вы идиоты! — крикнул Игорек, подбегая к мостику, с мягким звоном извещающему о своем поднятии — в гавань собирался выходить буксировочный катер. — Шевелите нитками!

Мостик был уже в полуметре над берегом, когда в след за Игорем, на него запрыгнул Стасис. Обернувшись, он протянул Инге руку:

— Давай кейс!

— А не бросишь его? — Инга нервно переминалась с ноги на ногу и трепетно прижимала к груди свою драгоценную ношу. — Поклянись!

— Будь добр, — взмолился Олег, тоскливо глядя на медленно, но неотвратимо вздымающийся мостик.

— Клянусь… Будь я проклят!

Олегу пришлось карабкаться уже на полутораметровую высоту. Но он был счастлив, даже когда в мостик забарабанили пули преследователей.

— Нам крупно повезло! — оценил Игорек, стреляя с высоты по присевшим за углом ограждения автостоянки «чернорубашечникам». — Минут на пять оторвались.

— Так воспользуемся разрывом! — предложил Стасис и первым сбежал на заветный берег канала.

Минуя будку проходной, он привычным жестом показал вахтерше пропуск и махнул остальным.

— А эти почему без документов? — возмутилась женщина и застопорила «вертушку» перед носом вечно замыкающего Олега.

— Они со мной! — рявкнул Стасис и направил в сердцах на нее пистолет.

— И у меня такой есть, — Олег не без гордости продемонстрировал свое оружие.

Судя по всему, бедная женщина не могла выдерживать за раз вид оружия в количестве свыше одного экземпляра — немного поразмыслив, она хрипло ойкнула и свалилась в обморок.

— Я думал, придется перепрыгивать, — обрадовался Олег, величаво проходя заработавшую «вертушку».

— Ой, — забеспокоилась Инга. — Да ты ранен!

— Да? — Олег тревожно глянул на окровавленное плечо. — Точно! — и рухнул без чувств на асфальт.

Минуты через две после ухода Стасиса и Инги в кассовый зал вошли трое мужчин в темно-серых костюмах и черных рубашках. Каждый из них в одной руке держал большой пластиковый пакет с какой-то одеждой, а в другой двуствольный пистолет. Миновав груду тел, они подошли к кассам и спокойно, деловито всадили в каждую кассиршу по ампуле с транквилизатором.

— Кривин, Шасько, — окликнул подчиненных старший лейтенант Габранидзе. — Обойдите все здание. И не забывайте: чем меньше останется бодрствующих, тем меньше вероятность возникновения у нас непредвиденных забот.

Кривин и Шасько понимающе кивнули, оставили свои пакеты командиру и отправились прочесывать остальные помещения.

Габранидзе подошел к груде тел и произнес:

— Порядок.

Первым поднялся «окровавленный» Бородько.

— А мне понравилось, — сообщил он, скидывая с себя одежду, пропитанную красителем из киношных капсул. — Всегда б так умирать!

— Этот гад клок волос у меня выдрал! — буркнул Брагин, осторожно щупая все еще гудящую голову. — Козел!

— Не фиг было рыпаться, — усмехнулся лежавший на нем Брылевский.

— Хорошо тебе говорить!

Светловолосый полицейский тоже встал и с надеждой глянул на Хана.

— Молодец, Куузик! — похвалил тот, отряхивая пиджак. — Переодевайся. Парню бросили чистые форменную куртку и рубашку.

Затем кое-как привели в чувство и подняли Харитонова — ему спектакль дорогого стоил.

— Ничего, — Хан ободряюще похлопал парня по плечу. — Теперь можешь расслабиться и отдохнуть: дело свое ты сделал.

Отслужившую свое одежду затолкали в пакеты. Брылевский принес из бара тряпку и вытер все пятна красителя на полу. Бородько взял из пакета Габранидзе двухлитровый пластиковый бутыль из-под «Кока-Колы» и налил на вытертое место настоящую кровь — свиную.

— Уходим, — приказал Хан.

Брагин и Брылевский подхватили Харитонова, и все двинулись к выходу из зала.

— А что делать мне? — растерянно спросил Куузик.

— Лежать! — приказал Габранидзе и всадил в него две пули — в грудь и в переносицу.

«Интересно, — с грустью подумал Хан, — будь у его жены выбор, отказалась бы она от трех тысяч долларов в обмен на жизнь мужа?»

Внизу они столкнулись с вооруженной до зубов командой капитана Шелестова — его четверке предстояло занять позицию в кассовом зале.

Площадь была совершенно пуста — только Волин в окружении трех подчиненных стоял у «Кадиллака» и отдавал по рации необходимые распоряжения.

Хан услышал стоны лежащей на мертвом полицейском женщины, велел Бородько оказать я ей посильную помощь и перенести в какое-нибудь безопасное место, а сам подошел к Волину. Полковник сиял:

— Блестяще! Все идет как нельзя лучше! — он окинул площадь ликующим взглядом. — В Грозном я так хотел поменяться местами с боевиками!

— И вы осуществили свою мечту, — сдержанно кивнул Хан.

Волин внимательно взглянул на партнера.

— Что-то вы не в настроении, Юсуп Имранович.

Хан отвел глаза в сторону.

— С полицией серьезных затруднений не возникло?

— Уложили проще, чем в кино. Так что же вас смущает?

— Мне не нравится, что их четверо…

— Секунду, — спохватился полковник и поднес к губам рацию. — Приказ всем группам по кольцу: приступить к выполнению задач! Как поняли?

— Докладывает «первый»: приказ понял.

— «Второй»: приступаю.

Еще до того, как доложил командир последней группы, со стороны Садама послышались выстрелы — начался разгон прохожих.

— Все как нельзя лучше! — вернулся к разговору Волин. — С четырьмя зайцами наше шоу приобретает максимальную правдоподобность.

Хан был настроен менее оптимистично:

— Я вам рассказывал, как два года назад эти парни умудрились справиться со всей моей охраной…

— С определенной помощью Талыкбаева, — уточнил полковник, вынудив партнера раздраженно поморщиться. — К тому же ситуация сегодня иная…

Послышались гудки сирен подъезжающих полицейских машин.

— Кажется, пора нам исчезать, — определил Хан.

В районе Садама застрочили автоматы.

— Пора! — улыбнулся Волин.

Игорь похлестал Олега по щекам. После двенадцатого удара глаза его открылись.

— Ты что, крови не выносишь? — участливо спросила Инга.

— Своей, — прошептал Олег и сглотнул. — Немножко.

— Хорошее немножко! — возмущенно буркнул Стасис, нервно озираясь. — Нам бежать надо, а этот «немножко»!..

— Он же не виноват, — Инга укоризненно покачала головой.

— Нам от этого ничуть не легче.

Игорек был удивлен:

— Ты же столько раз был в кровь избит!

— Но пулей угостили впервые!

Игорь расстегнул совсем недавно белоснежную рубашку Олега и глянул на его плечо.

— Да у тебя пустяковая царапина — пуля зацепила по самому краю!

— Тогда пошли, — Олег вздохнул и медленно встал; его тут же затошнило, и Игорю пришлось подставить свое плечо. — Ничего, я сейчас…

— Давай быстрее! — нервно поторопил Стасис. — Счет идет на секунды.

— Да знаю, знаю, — протянул Олег, борясь с тошнотой. — Побежали.

И они почопали ко второй проходной, выходящей на улицу Лоотси. Трусцой — приходилось считаться с возможностями Олега.

— Стоп! — крикнул вдруг Стасис всего через пару десятков метров.

— Чего еще? — недовольно воскликнул Игорь, уже подуставший тащить на себе кислого друга. — У меня и так сердце потом обливается!

— Почему потом? — удивился Олег.

— Потому что язык свисает до плеча!

Стасис был зол:

— Нас уже опередили!

В самом деле, на проходной уже стояли вооруженные автоматами ребята в серых костюмах и черных рубашках. Похитителей обожаемого Ханом кейса они пока не замечали — вели оживленный разговор по рации.

— Так они и порт захватят! — возмутился Игорь и прикрикнул на Олега. Слазь с плеча — надоел уже!

— Да, пожалуйста! — Олег, похоже, чувствовал себя уже довольно сносно. — Бежим к центральной проходной!

— Думаю, мы опоздали, — вздохнул Стасис. — От этой проходной до центральной минута езды на самокате… Тихо!

Они прислушались. Откуда-то со стороны головного правления «Таллинна Садам», что за пассажирским портом, доносились звуки выстрелов.

— Круто Хан за чемоданчик борется! — оценил Игорь. — Надо где-нибудь «затихариться».

— Точно! — кивнул окончательно оклемавшийся Олег. — И побыстрее!

— За мной! — скомандовал Стасис, и они обогнули длинный склад, тянущийся вдоль причала на добрую сотню метров.

Стасис и Игорь осторожно выглянули из-за угла здания на обширную территорию между складом и административным комплексом. Ничего еще не подозревающие редкие работники порта спокойно занимались своими делами.

— Глянь! — Игорь толкнул Стасиса и кивнул в сторону второй проходной.

В порт въехали четыре микроавтобуса. Два из них остановились у дальнего крыла административного комплекса, два других доехали до противоположного конца здания и разделились — один направился к центральной проходной, а другой устремился в сторону контейнерного терминала.

— Ну и дела! — подивился Игорь.

— Пока одни завязочки, — поправил Стасис.

Из микроавтобуса у дальнего крыла административного комплекса посыпались ребята в хорошо знакомых серых костюмах и черных рубашках. Волоча с собой тяжелые кейсы и какие-то ящики, они поднимались на площадку у входа в столовую и бытовки и исчезали за углом здания.

— Что это за домина? — спросил присоединившийся к друзьям Олег.

— Там размещены управление грузрайона, столовая, кое-какие склады, раздевалки… — начал перечислять Стасис.

— Им раздевалки нужны! — решил Олег. — Переоденутся в робу и прикинутся своими.

— Конечно! — усмехнулся Стасис. — А для чего они, по-твоему, в одинаковой одежке бегают?

— Стас прав, — кивнул Игорь. — Их наряды что-то вроде униформы — чтоб своих было просто различать. Но здание им зачем-то понадобилось.

Откуда-то со стороны центральной проходной послышались частые ружейные выстрелы. Докеры побросали работу и, предвкушая интересное зрелище, поспешили на звуки.

— Куда они, идиоты не пуганые? — ужаснулся Игорь. — Перестреляют ведь, как куропаток!

Стасиса вдруг осенило — он глянул на верхний этаж административного комплекса и предложил друзьям сделать то же самое.

— Оттуда на километр вокруг все простреливается, как в тире! — Игорь похолодел.

— И за любыми нашими перемещениями следить проще простого, — буркнул Олег. — Надо срочно ныкаться!

Друзья вопросительно глянули на Стасиса — только он знал порт.

Выстрелы у проходной прекратились. Но тут же тяжело заухали взрывы.

— Это война! — сделал вывод Олег.

Когда-то давным-давно улица Уус-Садама выходила на Нарвское шоссе. Но городские архитекторы почему-то решили, что машинам лучше заезжать в порт зигзагами по Петроолеуми и Туукри, а между Нарвским шоссе и Уус-Садама воткнули дом. Неплохой, кстати, дом, за квартиры в котором многочисленные претенденты чуть ли не резали друг другу глотки — больная тема еще не забытой советской реальности.

Так вот как раз в конце Уус-Садама, во дворе этого самого дома и расположилась команда старшего следователя Юло Алаталу. Сюда же приехали вызванные на подмогу Радченко и Райсмик.

Геннадий Сергеевич вышел из машины, протянул руку подошедшему коллеге:

— Привет!

Старые знакомые и даже почти приятели, Радченко и Алаталу обменялись крепкими рукопожатиями.

— Как напарник? — едва заметным кивком Юло указал на оставшегося в машине Райсмика и поправил очки.

Они отошли к соседней машине. Радченко пожал плечами, мелко покачал ладонью у груди:

— Геной Сергеевичем постоянно обзывает.

Алаталу глянул на Райсмика. Развалившись на заднем сиденье, тот с наслаждением внимал грохоту бьющего из динамиков рэпа и качал в такт головой.

— Такой может. А за что?

— Крокодила Гену я ему напоминаю, — вздохнул Радченко.

Алаталу внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Райсмика и изрек:

— Умен, мыслит творчески — тебе повезло.

Радченко склонил голову набок:

— Судя по твоему настроению, мы с Райсмиком можем ехать домой. Так?

— И чувствует он тоньше тебя — даже из машины выходить не стал, Алаталу поморщился и как-то резко осунулся.

— Информатор подвел?

Алаталу тяжело выдохнул, прислонился спиной к кабине машины.

— Еще не знаю. Наблюдатель видит в квартире троих мужчин: один совсем молодой, другой постарше, а третий и вовсе в годах. Лица их ему не знакомы. А ведь почти всех людей Кульднока мы знаем, как облупленных.

— Встречу он назначил?

— Да.

— А не могли посланцы Олежика прийти раньше назначенного?

Алаталу вяло пожал плечами, потом мотнул головой:

— Сомнительно. Олежик слишком осторожен — ему более свойственны опоздания. Его гориллы наверняка крутятся около дома и держат нос по ветру. Боясь спугнуть их, я и отправил в наблюдение одного Троста.

Зная парня с лучшей стороны, Радченко одобрительно кивнул и спросил:

— А эти трое чем занимаются?

— Сидят. И вроде ждут чего-то, но знаешь… — Алаталу замялся. — Не похожи они на наших «подопечных».

— Почему?

— У двоих старших заметна добротная военная выправка. Собранны, скупы на движения… Кстати, одеты все трое почему-то в совершенно одинаковые серые костюмы и черные рубашки. Прямо как из детдома!

— Занятно, — согласился Радченко.

Из служебного «Пассата» высунулся один из сотрудников и указал шефу на рацию в своей руке:

— Трост вышел на связь.

Алаталу без особой надежды достал из кармана пиджака свой аппарат:

— Слушаю.

— Они дерутся, — без эмоций сообщил Трост. — Старший и средний сцепились, повалились на пол и исчезли из поля зрения. Вижу только, как стол прыгает.

Алаталу и Радченко переглянулись.

— А третий?

— Парень по-прежнему сидит в кресле и на происходящее не реагирует. Даже не смотрит на дерущихся.

— Это все?

— Пока все.

— Ладно, продолжай наблюдение, — в голосе Алаталу сквознул было проблеск надежды, но тут же испарился. — Если люди Олежика не появятся, это все равно ничего не значит. И придется ждать другого случая!

— Хочешь добраться сразу до двоих?

— Конечно! Олежик мне даже нужнее.

— На него есть хоть что-нибудь?

— Только детский лепет. Парень, между тем, просто выдающийся: знает четыре языка, профессиональный компьютерщик и владеет фирмой «Олеко». Слыхал о такой?

— Название знакомо, — кивнул Радченко. — А о предмете намечавшейся сделки что-нибудь известно?

— Нет. Но, зная Кульднока, могу предположить, что это партия фальшивой валюты.

Радченко глянул на все еще сидящего в машине Райсмика и вдруг спросил:

— Ты не в курсе, что сейчас творится в пассажирском порту?

— А, твой старый знакомый… этот…

— Дариев.

— Да. Султан…

— Хан, — нетерпеливо поправил Радченко. — Так что там?

— Не знаю, — перестрелка в пассажирском порту Алаталу не интересовала. — Мы еще не связывались с выехавшей группой.

Из «Пассата» снова дали знать, что наблюдатель хочет что-то сообщить.

— Слушаю…

— Они собираются стрелять по улице! — затараторил Трост. — У молодого винтовка с оптическим прицелом, а средний пошел в другую комнату с гранатометом!

Алаталу и Радченко тревожно глянули в сторону порта. Почувствовав неладное, Райсмик вышел из машины и поспешил к коллегам.

— Парень стреляет! — крикнул Трост.

Полицейские уже и сами знали: замерев от изумления, они прислушались к доносящимся со стороны порта звонким хлопкам.

— Это не одна винтовка! — тревожно воскликнул Алаталу.

— Стрельба ведется из нескольких зданий, — пролепетал Трост.

— В кого?

— Они разгоняют прохожих, стреляют по асфальту у их ног.

Из «Пассата» снова выглянул сотрудник с рацией:

— Машины на Садама атакованы! Из домов по обе стороны улицы ведется автоматная стрельба!

— Кто-то пытается захватить весь порт, — сделал вывод потрясенный Райсмик.

— Уже захватил, — мрачно поправил Радченко. — Остались одни формальности.

За перекрестком Туукри и Уус-Садама загремели взрывы.

— Это не может быть Кульднок! — возмутился Алаталу. — Даже на Олежика не похоже!

Радченко энергично кивнул:

— Похоже, на планы твоих «подопечных» наложились задумки кого-то более крутого… — он вспомнил о Хане: «Неужели все это его рук дело? Тут что-то не то!» — Юло, свяжись с командованием Сил обороны — без армии здесь не обойдется.

— А мы? — спросил Райсмик.

— Нам необходимо немедленно перекрыть движение по всем огибающим порт дорогам. По Туукри в первую очередь!

— И увести людей из опасной зоны, — добавил Алаталу.

— Верно! — кивнул Радченко и побежал к машине.

Райсмик запрыгивал уже на ходу.

— Как думаете, к ужину управимся?

Радченко вырулил на дорогу и вдавил до упора педаль акселератора.

— Если не станешь строить из себя героя, то рано или поздно до дома доберешься.

— Какого героя, Гена Сергеевич? — удивился Райсмик.

— Напомнить историю с Питкой?

Году в девяносто первом Райсмик принял участие в захвате чешского гостя Карела Питки, промышлявшего поставками в Прагу эстонских и российских проституток. К делу Юри имел отношение косвенное, но, когда узнал, что чех захватил в заложницы четверых женщин, вызвался добровольцем — и был ранен.

— Так это когда было, — протянул Райсмик. — Молод был, в иностранные газеты попасть хотел. Теперь я мудр и осторожен.

— Не верю.

— Почему?

— Ты по-прежнему «тащишься» от рэпа.

Агафонов и Греховодников сидели за круглым столом в гостиной друг против друга и периодически поглядывали в распахнутое окно. Они нервничали. Они знали: серьезный прокол в самом начале операции — примета скверная. Да и не давал покоя вопрос: с кем должны были встретиться хозяева кейса с белым порошком, и чего от них можно ожидать?

А растекшемуся по креслу Аликбекову было жаль несчастного Карцева.

— У него в Ачинске мать с сестрой, — сержант глянул на тихо хрипящего в забытьи ефрейтора. — И невеста…

— У всех нас дома кто-то есть! — оборвал его Греховодников. — Ради них и подставляемся.

— Они дружили с четвертого класса, — продолжал Аликбеков. — Хотели пожениться, но жить негде и не на что.

— Ты небось тоже на калым зарабатываешь? — зло усмехнулся лейтенант. Сколько жен купить надумал?

— Заткнись, лейтенант! — процедил Агафонов.

Глаза Греховодникова в миг налились яростью.

— Выбирайте слова, прапорщик! Я старше по званию…

— А командую группой я, — спокойно парировал Агафонов. — Так что закрой свой хлебальник и не чирикай.

Греховодников покраснел. Он побаивался крутого прапорщика, прошедшего через Афган, Карабах и Чечню. Но все же не до такой степени, чтобы молча сносить любые оскорбления, да еще в присутствии сержанта. Вряд ли настоящий момент был подходящим для выяснения отношений, но именно в тягостные минуты ожидания предстоящего боя нервы лейтенанта требовали разрядки.

Агафонов это чувствовал. Старый хитрец, он сделал пол-оборота лица к окну, но краем глаза продолжал следить за лейтенантом. Греховодников «купился» — резко вскинул руку к лицу прапорщика. Агафонов легко перехватил кулак в нескольких сантиметрах от челюсти, вывернул руку лейтенанта, вынудив его плюхнуться лицом в стол, и сильным ударом ладонью в ухо сбросил со стула.

— Ах ты, гад! — взвыл Греховодников, схватил Агафонова за ноги и изо всех сил потянул на себя; грохоча переворачиваемым стулом, прапорщик съехал под стол.

Катаясь по полу, они продолжали выяснение отношений и ставили предельно возможное количество точек над «i».

Аликбеков не вмешивался. Вообще-то, он недолюбливал кичливого лейтенанта, а Агафонова, как профессионального солдата, крепко уважал. Но спор их казался мелочным. Как и все происходящее после ранения ефрейтора даже предстоящий бой. Теперь он почему-то был уверен в скорой смерти: своей, лейтенанта и даже прапорщика. Ему только очень хотелось, чтобы Карцев непременно выжил и обязательно женился.

— Приказ всем группам по кольцу…

Стол перестал приплясывать, в комнате воцарилась гробовая тишина.

— Приступить к выполнению задач! Как поняли?

Агафонов и Греховодников разом вскочили. Прапорщик схватил лежащую на телевизоре рацию, дождался своей очереди и доложил:

— «Шестой»: приказ понял!

Мозг его теперь целиком был задействован на выполнение задания. И когда глаза пали на Греховодникова, в них не было и следа прежнего презрения, не было вообще никаких эмоций — солдат смотрел на солдата.

— Лейтенант.

— Я! — Греховодников вытянулся в струну; прикажи ему Агафонов броситься из окна, он сделал бы это не раздумывая; офицерская выучка — штука серьезная.

— Берите гранатомет, ступайте в соседнюю комнату и ждите моей команды.

— Есть!

— Сержант!

Аликбеков встал, взял в руку прислоненную к креслу «драгуновку».

— Действуй, парень.

Аликбеков подошел к окну, ловко, одним махом приладил винтовку к плечу и прицелился…

Маленький, белоснежный песик с бурой задницей перестал вдруг вибрировать, застыл на месте и обреченно заглянул в прицел. Грохнул выстрел, и белокурая головка разлетелась на сотню кровавых кусочков.

— Григорянц, ты что? — разочарованно протянул Куренной.

— Я и курабеску эту грохнул бы! — ответил сержант, целясь в основание кустика неподалеку от ног визжащей хозяйки собаки — девчушки лет двенадцати.

— За что ты их так ненавидишь? — пожал плечами Глаголев.

— Моему отцу — отставнику — отказали в виде на жительство только потому, что у нас не хватило положенных для этого двух квадратных метров жилой площади, — Григорянц выстрелил в куст, девочка бросила ненужный теперь поводок и убежала в дом. — Четыре раза он ездил в Псков и обратно, чтобы продлить на следующие три недели их поганую временную визу! — он оторвал глаз от прицела и мрачно глянул на Глаголева. — Пятого раза сердце не выдержало — умер прямо на границе.

— Откуда ты можешь знать, что стреляешь не в наших? — изумился капитан, не задумываясь над странностью вопроса.

— Мы сегодня всякого народа на тот свет отправим, — Григорянц всадил пулю в колесо дрогнувшего «Ауди» на стоянке перед проходной порта; шедший рядом мужчина бросил свой портфель и со скоростью взбесившегося скакуна помчался проч.

Меньше, чем за минуту улица Уус-Садама до перекрестка с Туукри и все прилегающие дворы были очищены от людей. Умчались даже несколько припаркованных на тротуарах машин.

Как только стрельба прекратилась, из двора между Клубом моряков и бывшим портовым общежитием выехал мощный темно-синий грузовик «Скания» с серым сорокафутовым контейнером на трейлере и, сшибая жалкий шлагбаум, ворвался в порт. Почти сразу за грузовиком последовали микроавтобусы «Тойота-Хайас» и «Фольксваген-Транспортер». Перепуганная вахтерша даже не выглянула из своей будки.

— Твое слово, Ольховский, — широким жестом капитан Куренной пригласил к окну прапорщика.

Тот вскинул на плечо гранатомет, прицелился. Выплюнув через задний раструб сноп дымного пламени и, оставляя в застоялом воздухе четкий белый шлейф, снаряд врезался в асфальт на выезде из дворика между жалкими гаражами-контейнерами, что через дорогу от общежития. Ввысь взмыл огненный столб, земля содрогнулась, и, разметая на десятки метров щебень и куски асфальта, граната в одно мгновенье вырыла в месте удара глубокую воронку.

Через секунду такой же взрыв ухнул на выезде со двора между Клубом моряков и бывшим общежитием. Несколько стоявших поблизости машин отнесло в сторону. Заголосили сирены потревоженных сигнализаций. А через несколько секунд рядом с первой ямой возникла и вторая.

После этого Греховодников сделал еще две воронки — на сей раз перед перекрестком Уус-Садама и Туукри.

Подъезды к центральной проходной порта были перекрыты.

Ветров и Олежик начинали вместе три года назад. Купили «полочную» акционерку, набрали будто бы в кредит у фирмы оптовой торговли компьютеров и периферии почти на триста тысяч крон, по очень сходной цене быстренько товар реализовали и тут же акционерку свою закрыли. Ясное дело, доверчивые оптовики остались с носом, а аферисты, вложив в операцию около двух тысяч крон, заработали больше трех сотен этих самых тысяч. Прием примитивный, но на заре предпринимательства во всей бывшей совдепии был эффективен и безопасен настолько, что одно время этим не занимались только тупые, ленивые и болезненно честные.

Будь на то воля Ветрова, партнеры попытались бы «кинуть» еще две-три фирмы и наверняка погорели бы. Фортуна ведь дама взбалмошная, и далеко не все оптовики наивны даже в начале своей деятельности. Понимая это, осторожный и расчетливый Олежик сказал твердое «нет» и предложил на добытый капиталец (деньги в то время очень даже приличные) основать совместный легальный бизнес, благо рынок во многих отраслях был абсолютно не освоен.

Ветров подулся, но, поразмыслив, все же согласился. Он знал, что Олежик умнее его и сумеет распорядиться деньгами лучшим образом. Но выдвинул одно условие: «Голову ломать я не собираюсь и буду делать только то, что скажешь ты». Олежик охотно согласился и открыл фирму по торговле видеоиграми.

Бизнес почему-то не заладился, и капитал партнеров начал постепенно таять.

Спасли дело нагрянувшие однажды рэкетиры — тупоголовые качки, «на шару» трясшие попадающиеся на пути мелкие лавчонки и нередко получавшие по зубам от их серьезной «крыши». Досталось ребятам и в «Олеко» — примчавшиеся на зов приятели Ветрова разукрасили их, как клоунов. Однако отношения продолжились. Олежика осенила идея возглавить это бесхозное стадо и создать на его основе приличную команду, способную подпитать чахнущий бизнес.

Получилось даже круче: банда быстро окрепла, разрослась и стала мощной основой айсберга, торчащая на виду макушка которого представляла из себя стремительно разбогатевшую фирму «Олеко».

Но Ветров был не очень доволен. Его раздражали восторженно заглядывающие в рот Олежику безмозглые качки, самый умный из которых слово «сертификация» произнести мог, но только по слогам. Ему не доставляло никакого удовольствия каждодневное хождение по острию лезвия и вовсе было ненавистно кропотливое накопление капитала, большая часть которого все равно оседало в «общаке». Ветров страстно желал стать единоличным хозяином хотя бы миллиона долларов — и непременно сразу, в один присест. А потом можно было б завалиться в компании развеселых девок на горячий песок Майами-Бич или Акапулько и остаток своих дней не думать ни о чем.

Вместо этого получил Брайтон-Бич и Гонконг в одном флаконе — Олежик решил вдруг заняться наркотиками и заказал Кульдноку суперпартию кокаина. Ветров отлично понимал: когда в таком грязном деле счет идет на миллионы в «зелени», непременно возникают кровавые осложнения. А ведь предстояло еще черт знает сколько держать весь кокаин у себя и как-то сплавить на улицы Таллина небывалое для него количество зелья!

В общем, шел Ветров на встречу с самыми мрачными думами. Как и ожидалось, самоуверенный Кульднок проявил минимум осторожности и в квартире, этажом ниже той, что была выделена для встречи, припас шестерых своих головорезов. Во всем квартале ничего подозрительного обнаружено не было, но Ветров, чувствуя неладное, тянул до последнего.

Вторжение в квартиру с товаром мужиков в серых костюмах и черных рубашках даже обрадовало — не зря, выходит, опасался. Можно было со спокойной совестью убираться восвояси и докладывать Олежику о перехвате кокаина неизвестными крутыми конкурентами. Однако пришлось задержаться. Поведение этих неизвестных показалось очень уж странным. К наркотикам они проявили подозрительное равнодушие и вместо того, чтоб с захваченным кейсом «делать ноги», приготовили кучу оружия и, спокойно усевшись за стол, стали чего-то ждать.

Не понимая еще сути происходящего, Ветров глянул на кейс с кучей долларов в своей руке и вдруг почувствовал, что судьба таки предоставила ему долгожданный шанс. Надо было только умело им распорядиться.

— Или мы немедля куда-нибудь двинемся, или здесь же и будем похоронены! — решил Игорь. — Командуй, Стас.

Стасис посмотрел на Ингу. Она сидела на корточках, прислонившись спиной к стене склада, осторожно ощупывала порез на щеке и с грустью поглядывала на стоящую у причала пассажирского порта «Екатерину».

— Ты в порядке?

Инга рассеянно взглянула на мужчин, вскочила и энергично кивнула: бежать, мол, готова хоть на край света, лишь бы кейс был рядом.

— Тогда рванем, — решил Стасис.

— Сначала кейс давай, — Игорек протянул руку. — Тебе, ведущему, надо бежать налегке.

Стасис вопросительно глянул на Ингу.

— Отдай, — кивнула она. — Ему я доверяю даже больше, чем тебе.

— Приятно слышать, — процедил Стасис.

— Мне тоже, — кивнул Игорь и взвесил в руке «дипломат». — Полное собрание сочинений Ильича?

— Абреми Джибиби, — поправил Олег и чуть ли не с мольбой уставился на Ингу. — Что же там на самом деле?

Инга подбоченилась, через оттопыренную нижнюю губу шумно выдохнула и, помахивая пистолетом, начала перечислять:

— Набор фломастеров, «богатырский» «Марс»…

— Ясно! — оборвал ее Олег и обратился к Стасису: — Командуй, шеф.

Стасис укоризненно глянул на Ингу, затем отвернулся и указал рукой на противоположную сторону площадки между складом и административным комплексом:

— Видите проход между выкрашенной в серый цвет железной коробкой и кирпичным домиком с высокой трубой?

— Ну, — кивнул Игорь.

— На первом этапе туда и побежим.

— А сколько всего будет этапов? — поинтересовался Олег.

— Двух, надеюсь, хватит.

— Ясно, — Игорь приготовился к старту.

— Собрались? — спросил Стасис.

— Надоел уже! — огрызнулся Игорь.

— А мне — нет! — сообщил Олег. — Хорошо тебе, целому и невредимому. Я же человек раненый…

— Щас мертвый будешь! — пророкотал Игорь.

Олег вздрогнул и крикнул на Стасиса:

— Так побежим мы ныкаться от оккупантов или не побежим мы ныкаться от оккупантов?

— Вперед! — скомандовал Стасис и со всех ног пустился через изрезанную железнодорожными путями площадку.

Он перепрыгивал через рельсы и колдобины и молил бога, чтоб не споткнулся никто из бегущих за ним. Особенно переживал за несущего тяжелый кейс Игоря. И за Олега — раненый ведь. Да и за Ингу, какая бы она ни была!

Первый этап преодолели без проблем. Почти не запыхавшийся Олег с интересом осмотрел развешанные на рамах под стальным навесом и валяющиеся на асфальте всевозможные приспособления и спросил:

— Так трепетно хранится портовое имущество?

— Как видишь, — Стасису было не до его вопросов; предстояло бежать еще пару сотен метров.

— Куда теперь? — Игорь прерывисто вздохнул и перекинул кейс в другую руку.

— Пошли.

Они обогнули сваленную перед домиком с трубой груду досок и всякого хлама и выглянули из-за нее на большую площадку перед бардовым зданием портового узла связи, Стасис махнул в сторону широкого просвета между зданием и очередным складом.

— Видите там, дальше, примыкающую к двухэтажному зданию невысокую пристройку? Окна у нее высотой почти во всю стену.

— Ну, — кивнул Игорь.

— Чуть в стороне еще одно здание — повыше, — добавил Олег.

— Это корпус бывшей автобазы. С дальнего конца его вход в один из боксов нашей бригады. Туда и рванем.

— А сколько всего боксов у вашей бригады? — поинтересовался Олег.

— Два, — Стасис глянул на раскрасневшуюся после беготни Ингу. — Ты…

— Готова! — заверила она.

— Тогда за мной!

Они еще не поравнялись со зданием узла связи, как вдруг раздался пронзительный крик Инги:

— А где «дипломат»?!

Стасис остановился и изумленно уставился на разъяренную Ингу. Мимо, чуть замедлив бег, пронесся Игорь:

— Да не стой ты, балда!

Кейса у него не было.

— Стой! — взвизгнула Инга и со злостью притопнула. — Отдай мой «дипломат»! Стасис начал кое-что понимать.

— Игорек! — рявкнул он.

Игорь, наконец, остановился и, тяжело вздохнув, обернулся:

— Ну на кой черт нам этот чемодан? Разве вы не поняли, что Хан ради него на все готов? Чем дальше от нас будет этот кейс, тем больше будет шансов выжить!

Стасис отказывался понимать его доводы. Как бы он к кейсу ни относился, было абсолютно ясно: Инга без него не двинется с места.

Впрочем, он ошибся. Досадливо фыркнув, она обеими руками обхватила рукоять пистолета и побежала обратно к навесу — на поиски своего сокровища.

— Инга! — Игорь в сердцах тряхнул руками. — Мы же сдохнем из-за твоей дури! — он подошел к Стасису. — Как она не понимает?

Стасис зло скривился и с разворота врезал ему кроссовкой в челюсть. Клацнув зубами, Игорь повалился на асфальт. Понимая, что друзья сейчас способны даже начать стрелять друг в друга, Олег стал между ними и закричал:

— Не теряйте голову, мужики!

Стасис, казалось, его не видел и не слышал.

— Успокойся, Стас! — уговаривал его Олег, пытаясь заслонить собой Игоря.

Игорь тоже был в бешенстве. Утирая кровоточащую прикушенную во время удара губу, он медленно встал и приготовился к прыжку на обидчика, никак не желавшего руководствоваться здравым смыслом. Назревала серьезная драка. К счастью, Игорь не тронул лежащий на асфальте выроненный пистолет.

Широко раскинув руки, Олег обернулся… и вдруг замер.

— Микроавтобус.

Стасис и Игорь нехотя проследили за его взглядом и обомлели — у входа в здание узла связи стоял один из ворвавшихся в порт микроавтобусов «чернорубашечников».

— Е-мое! — простонал Игорь, подобрал пистолет и бросился за Ингой.

Друзья последовали за ним.

Инга, как и ожидала, нашла кейс у кучи досок, счастливо поежилась и собралась бежать обратно. Но, сделав шаг, столкнулась с разгоряченными мужчинами.

— Не подходите! — она обеими руками прижала кейс к груди и явно не желала доверять его боле кому бы то ни было.

— Давай сюда! — потребовал Стасис. — Я буду бежать впереди и постоянно находиться в поле твоего зрения.

Инга призадумалась.

— Быстрее! — Стасис вырвал кейс из ее ослабевшей хватки и скомандовал. — За мной!

К счастью, обошлось без осложнений. Инге уже не предоставили повода для беспокойства, а захватчики узла связи, видимо, не успели в нем как следует расположиться и беглецов не заметили.

Оказавшись между корпусом бывшей автобазы и кирпичной оградой, Стасис замедлил бег, потом перешел на шаг и перекинул кейс в другую руку.

— Можно немного расслабиться.

— Пистолет вот-вот потеряешь, — предупредил Игорь; он уже пришел в себя после стычки и чувствовал себя немного виноватым.

Но Стасис все еще злился — поправив пистолет за ремнем, он даже не глянул на пытающегося помириться друга.

— А что за стеной? — спросил Олег и, подпрыгнув, попытался заглянуть за высокую кирпичную ограду.

— Ремонтно-строительное управление порта. Ближе к повороту, — Стасис махнул в сторону виднеющегося впереди угла, — городская территория.

— А это? — Олег кивнул на возвышающиеся недалеко от ограды четырехэтажные «хрущевки».

— Это Уус-Садама.

— Перемахнем? — загорелся Олег.

— Не уверен, что это хорошая идея.

— Почему? — усомнился Игорь. — Стрелять, вроде, перестали… Где-то в районе центральной проходной прозвучали три короткие автоматные очереди.

— Лучше заныкаемся! — решил Олег.

Они подошли к последней двери в корпусе бывшей автобазы. Стасис только теперь подумал о том, что она, скорее всего, заперта — оставаться на халтуру сегодня никто из бригады не собирался.

— Наверное, придется лезть в окно, — вздохнул он и посветлел, когда дверь легко распахнулась. — Там кто-то из наших.

Они вошли в темный и приятно прохладный коридор с несколькими запертыми дверями по правую сторону. Стасис вывел четверку в просторный ремонтный бокс с двумя «ямами», над одной из которых стоял тягач с задранной вверх красной кабиной.

Олег иронично глянул на рваные брызговики машины:

— В хорошем состоянии у вас техника.

— Это еще не худший образец, — сообщил Стасис и крикнул: — Мужики! Есть кто живой?

Одна из обитых жестью дверей приоткрылась, и из-за нее послышалось невнятное: «Ммм… Эээххр…»

— Тимофеич! — усмехнулся Стасис.

Дверь, наконец, распахнулась, и из своей комнатки действительно вышел Степан Тимофеевич. Его здорово качало, глаза туманно взирали на животы визитеров. До лиц они не дотягивали, но Стасиса Тимофеич узнал — на слух, наверное.

— А ты… не шел… домой? — он был слабо удивлен.

— Наш дом теперь здесь! — заявил Олег. — Гуляем?

Степан Тимофеевич попытался пристально взглянуть на грудь Олега:

— Ихто?

— Свои, — заверил Стасис.

— Тогда заходь.

Первым собирался войти Олег, но Тимофеич упер в его живот черную ладонь:

— Дивчина… Она ж як… ох… охренидея! И потому вперед.

Олег хмуро глянул на масленый отпечаток пятерни Тимофеича на своей рубашке, озадаченно почесал затылок:

— Какие мы интелектуалогентные.

Инга показала ему язык и попыталась протиснуться мимо хозяина в его комнату, но на пороге была остановлена.

— Это что? — Тимофеич немного опасливо уставился на пистолет в ее руке.

— Зажигалка, — безразлично махнула Инга и ступила в помещение. — Как здесь уютно!

Вдоль одной стены помещения тянулись длинные трехъярусные стеллажи, заваленные всевозможными, преимущественно бросовыми запчастями. Стену напротив занимали ящик со сваленными на нем громоздкими инструментами, два снятых со списанного «газона» сиденья и тумбочка между ними. А под закрашенным белой краской окном стоял огромный верстак.

— Еще зажигалка, — изумленно пробасил Степан Тимофеич, глядя на пистолет в руке Стасиса.

— А вот еще, — Олег показал свой пистолет, достал из-за ремня другой. И еще.

— Много… курите вы, хлопцы, — Степан Тимофеевич бросил на сиденье у верстака пожелтевшую от времени газету, предложил Инге присесть и тут же плюхнулся на второе.

Друзья заинтриговано глянули на стоящую в центре тумбочки только начатую бутылку водки и наполовину наполненный стакан. Степан Тимофеевич облокотился на край тумбочки, упер осоловелые глаза в пол и, борясь с дремотой, едва слышно поинтересовался:

— Выпить… хоче… те?

Друзья переглянулись. Угадав их мысли, Инга брезгливо поморщилась:

— Пьяницы! Как вам не стыдно? Из одного стакана и без закуски…

— Романтика, — кивнул Тимофеич.

— Я сейчас, — Стасис положил кейс Инге на колени, сходил в вулканизаторную и вернулся оттуда через минуту с четырьмя стаканами и несколькими ломтиками намазанного маргарином хлеба.

— Ну что? — он победоносно глянул на Ингу.

— А четвертый стакан зачем? — нахмурилась она.

— Бог… Он за троицу, — буркнул Степан Тимофеевич и стал засыпать.

— Тебе грамм пятьдесят тоже не помешает, — ответил за Стасиса Игорь и разлил по стаканам почти все содержимое бутылки. — Мужичку на опохмел тоже осталось, — он вылил водку из стакана Тимофеича обратно в бутылку и положил на стакан ломтик хлеба.

— За удачу? — предложил Олег.

— За удачу, — вздохнул Стасис.

Друзья одновременно выпили, слегка покривились и взялись за хлеб. Стасис глянул на мнущуюся Ингу:

— Пей!

— Первое средство от любого стресса, — объяснил ей Олег.

— А вот его слушай поменьше, — предостерег Игорь. — Советы пьянчуги в этом вопросе — последнее дело.

Олег обиженно надулся, но промолчал. Инга отложила кейс на верстак, старательно выдохнула, приняла свою дозу и, сдавленно кашлянув, страдальчески поморщилась:

— Какая гадость!

— В этом деле первое впечатление чаще всего обманчиво! — заверил уже веселеющий Олег и подмигнул.

Разгоряченные организмы мгновенно вбирали алкоголь, и вскоре всем беглецам стало очень даже хорошо. Даже Инга размякла и заулыбалась.

Стасис и Игорь закурили.

— Рассказывай, — Стасис выпустил клуб сизого дыма и требовательно посмотрел на Ингу. — Что в кейсе на самом деле?

Она окинула мужчин победоносным взглядом, протянула руки к кейсу, но тут же в испуге их одернула — закинув голову, Степан Тимофеевич вдруг захрапел и настолько жутко, что Олег даже невольно потянулся за пистолетом.

Немного успокоившись, Инга набрала откуда-то известный ей шифр замков и распахнула кейс. Друзья остолбенело уставились на никогда ранее не виданную ими кучу перетянутых резинками от бигуди пачек стодолларовых купюр.

— А где фломастеры и «богатырский» «Марс»? — спросил Олег.

Пока Аликбеков и Греховодников обстреливали улицы, Агафонов со «Скорпионом» наготове стерег входную дверь. Он был уверен, что кто-то, имеющий отношение к кейсу с порошком, обязательно явится и попытается взять свое. Стрельба и даже взрывы на Уус-Садама остановить этих людей не могли.

Как только Греховодников закончил «копание» улицы, за дверью послышалось какое-то движение.

Прапорщик отступил назад по коридору и заглянул в гостиную:

— Аликбеков.

Парень удивленно посмотрел на почему-то шепчущего командира.

— Иди к Греховодникову, — велел Агафонов. — У нас гости. Приготовьтесь к достойной встрече.

Аликбеков понимающе кивнул и направился к двери в соседнюю комнату.

— Эй! — все так же шепотом окликнул его прапорщик. — Дождитесь, когда я начну стрелять.

Сержант снова кивнул. Агафонов отступил на кухню и присел на корточки за холодильником.

Входная дверь еле слышно распахнулась, и в квартиру прокрались вооруженные «Скорпионами» и «ТТ» головорезы Кульднока. Ханс и Рейн неожиданным вторжением группы Агафонова были настолько перепуганы, что даже не сообразили подать условленный сигнал тревоги, и парни заподозрили неладное лишь когда из квартиры началась стрельба по улице. Они понимали, что происходит нечто из ряда вон выходящее, и предпочли бы тихо отсидеться в своем убежище. Но потерю товара Кульднок им не простит — пришлось плюнуть на страхи и пошевеливаться.

Один из визитеров сунулся на кухню и тут же был прошит короткой очередью из «Скорпиона» Агафонова. Прапорщик вскочил, схватил оседающего парня за грудки и, используя его как щит, выпустил в двоих стоящих в коридоре все оставшиеся в магазине пули.

В это же время Греховодников уложил из АКС вошедших в гостиную двух других.

Агафонов почувствовал на правой стороне лица липкую теплую влагу, решил, что его зацепила одна из ответных пуль и, отпустив рухнувший на пол ненужный теперь «щит», нервно ощупал голову. Глаза пали на растекающуюся под затылком использованного парня алую лужицу, и прапорщик облегченно выдохнул.

— Как там у вас, товарищ прапорщик? — крикнул Аликбеков.

— Мы теперь господа! Сколько раз тебе повторять? — Агафонов отбросил бесполезный теперь «Скорпион» и подобрал валявшийся у ног «ТТ» с глушителем. — Троих оприходовал.

— Еще два на моем счету, — сообщил Греховодников.

— Этих неприятностей ты боялся, Аликбеков? — с нарочито бравой ухмылкой спросил прапорщик.

Сержант не ответил.

Переступая через трупы, Агафонов подошел к распахнутой входной двери, взялся за ручку и замер. У него был превосходный слух, и он слышал, как на лестничной площадке у дверного проема кто-то часто дышал.

«Шестой», — подумал Агафонов, переложил пистолет в левую руку и на секунду замялся. Он вспомнил Грозный. Вспомнил, как несколько часов его взвод не мог преодолеть одну злополучную улицу — с третьего этажа здания на перекрестке без конца строчил пулемет. Шестерых парней положили, но так и не сдвинулись с места. Уже и боезапас подходил к концу… Тогда лейтенант Прокопенко привел из другого взвода парня с гранатометом… В совершенно разрушенной квартире они нашли шесть обгорелых, изорванных трупов, два из которых еще несколько минут назад были пятнадцати-семнадцатилетними юнцами.

«Шесть — шесть», — сказал Прокопенко. Для наступающих это был прекрасный счет.

Агафонов мотнул головой и, резко выбросив левую руку в подъезд, почувствовал, как глушитель пистолета ткнулся во вздрогнувшее тело. Он трижды нажал на спусковой крючок и услышал, как тяжело повалился на каменный пол площадки последний из визитеров.

— Шесть — ноль, — шепнул прапорщик, захлопнул дверь и пошел на кухню смыть с лица чужую кровь.

— Мы трупы, — вздохнул Игорь и отвернулся от кейса.

— И сколько здесь? — хмуро спросил Стасис, неотрывно глядя на доллары. Инга пожала плечами:

— Миллион, наверное. Или два… Какая разница?

— Ну ты даешь, мать! — усмехнулся Олег. — Чем больше здесь «баксов», тем мы богаче. Так что разница огромная!

Он взъерошил шевелюру и потребовал у Игоря сигарету.

— Ты же бросил.

— Чушь какая! — фыркнул Олег, жадно закурил и, размахивая трясущимися руками, затараторил: — Наконец-то я снова живу! Мужики, это же класс!.. Мы ведь снова… в таком деле! — ему явно не хватало слов. — И миллион!.. Это же… Ну, труба-а! — он схватил мрачного Игоря за плечо и ткнул зажатой в пальцах сигаретой в сторону кейса. — Трех пачек отсюда тебе хватит на приличную квартиру рядом с центром! Хочешь жить в Кадриорге?

Игорь убрал руку Олега со своего плеча:

— Я жить хочу…

— А здесь полтора-два десятка пачек на брата! Меркуешь?

Игорь и Стасис переглянулись. Их настроение было далеко от эйфории.

— Угомонись ты, — первый из них похлопал Олега по спине. — При любом раскладе «бабки» эти нам не достанутся.

Все еще улыбаясь, Инга встревоженно нахмурила брови:

— Почему же?

— Потому что жизнь — дерьмо! — Стасис вздохнул, глянул на увлеченно храпящего Тимофеича, потом на Ингу. — Забирай кейс, пошли в вулканизаторную. Там и договорим.

— А с мужичком как? — спросил Игорь.

— Никак, — Стасис пожал плечами. — Дверь прикроем — пусть себе сопит. Ему не впервой. Даже если кто сюда заглянет, спящий пьяница им не понадобится.

Игорь собрал стаканы:

— Тогда пошли.

Они вернулись обратно в коридор. Стасис открыл одну из дверей в закутке с умывальником и туалетом:

— Прошу.

Олег окинул удивленным взглядом помещение площадью чуть больше типовой кухни в панельном доме:

— Когда ты сказал «вулканизаторная», в моем представлении как-то не возникли холодильник, стол с кофеваркой и автомагнитолой, шкафчик с посудой и пятилитровая кастрюля на огромной плите.

— Ты не назвал еще шкаф с продуктами, — Стасис хлопнул ладонью по висящей на стене фанерной конструкции с двумя дверцами и сунул в пространство между соседней стеной и боковой стенкой шкафа злополучный кейс. — Располагайтесь.

Гости сели за стол.

— Вы что, обедаете здесь? — с некоторой завистью поинтересовался Игорь.

— И кофе пьем два раза в день…

— А начальство не скандалит? — спросил Игорь, предвидя ответ.

— Несколько месяцев назад приказом по порту были введены два перерыва для чае-кофепития.

— Во везет! У нас такое только для начальства.

— Я включу приемник? — Олег потянулся к автомагнитоле.

— Спятил? — возмутился Игорь.

Но Стасис отреагировал куда спокойнее:

— Только тихо.

— Мужики, вы, кажется, забыли, в какой сегодня переплет мы угодили!

— Какой поэт! — восхитился Олег.

— Для соблюденья полной тишины, по-твоему, и разговаривать мы не должны? — усмехнулся Стасис.

— Еще один какой поэт! — Олег чуть даже испугался. — Чтобы гармонию блюсти, пора и мне стишок сплести…

— А кто у вас готовит? — Инга хмуро смотрела на кастрюлю.

— Чаще всего я и бригадир, — Стасис пожал плечами. — Кофе будете?

Все согласно кивнули. Пока Стасис занимался приготовлением кофе, Олег отыскал частоту «Скай-Радио». А Инга продолжила критический обзор помещения.

— Жуть! — она указала на покрытый копотью кафель на стенах. — Это же антисанитария!

— Не больше, чем в столовой! — заверил Стасис. — Тараканы по нашим тарелкам не шарятся, блюда готовим куда вкуснее и сытнее и чуть ли не вдвое дешевле!

Он включил подготовленную кофеварку и сел за стол.

— Ты лучше о «бабках» расскажи, — потребовал Олег. — Почему это им не суждено осесть в наших карманах?

Стасис устало потер висок, протяжно зевнул и, глянув на Ингу, спохватился:

— А как кейс к тебе попал?

— Как ты его сперла? — уточнил Игорь.

— И откуда знаешь шифр замков? — добавил Олег.

Инга прерывисто вздохнула и, водя пальчиком по лакированному столу, рассказала, как сразу после отхода «Екатерины» от причала питерского порта обратила внимание на двух парней в крутом «прикиде». Одного из них она видела однажды в компании с Валдисом (убитым два года назад ниндзя Талыкбаевым некогда любимого «бригадного» Хана, с которым на некоторое время ее связали скверные обстоятельства). Особое внимание Инги привлек кейс в руках этого парня, один в один похожий на ее собственный. Парень постоянно таскал кейс с собой, их чуть ли не каждые полчаса открывал его и любовался содержимым. В один из таких моментов Инга сумела оказаться очень близко и не только увидела доллары, но и запомнила шифр замков.

— Я как увидела эти деньги, сразу поняла, что они наверняка «грязные».

— Что освободило тебя от угрызений совести, — понимающе кивнул Стасис.

— И развязало руки, — добавил Игорь.

Инга насупилась:

— Я, между прочим, не только для себя старалась. И разве это справедливо, что Хан сейчас на свободе и ворочает такими деньжищами?

— Не справедливо! — энергично подтвердил Олег.

— Но как ты кейсы поменяла? — нахмурился Стасис.

— Тихо! — прислушиваясь к льющейся из висящего на стене допотопного динамика мелодии, Инга склонила голову набок и вдруг схватила Стасиса за руку. — Это же Сандра! Сделай погромче…

— Перетопчешься! — отрубил Стасис. — Не хватало еще, чтоб на музычку сбежались уроды в серых костюмах. Рассказывай.

— Дай дослушать, мужлан! — буркнула обиженная Инга и всем своим видом дала понять, что право на дослушивание песни Сандры готова отстаивать всеми доступными ей средствами.

Стасис обескуражено покачал головой и вопросительно глянул на друзей.

— Сам же пить ее заставил, — развел Олег руками, затем пощелкал пальцем по горлу и кивнул на кофеварку.

Делать нечего — разлили кофе по стаканам и стали дожидаться окончания песни.

— Ню? — вопросил Стасис, как только отзвучала последняя нота.

— Ню, ню, — передразнила несколько смягчившаяся Инга. — Когда прошли таможенный контроль…

— И кейс с «баксами» не вызвал никаких вопросов? — усомнился Игорь.

— Никаких! — кивнула Инга.

— Думаешь, Хану трудно купить нашу нищую таможню? — Олег с усмешкой глянул на Игоря, потом на рассказчицу — с восторгом. — Продолжай.

— Да я уже у финала. Парень подошел к телефону-автомату и поставил свой «дипломат» у ног. Я тоже решила позвонить… — в знак того, что этим все сказано, она взмахнула ладонями.

— Молоток, девка! — восхитился Олег. Игорь горько усмехнулся и глянул на окно.

— Подумать только: не «прощелкай» тот лопух хохотальником, ничего бы и не было.

— Сидели бы сейчас у меня и пили шампанское, — в унисон добавил Стасис.

— Но без миллиона «баксов»! — Олега начала раздражать странная непонятливость друзей.

— Ты взял «Советское»? — обеспокоенно спросила вдруг Инга у Стасиса. Он недоуменно глянул на нее и пробурчал:

— Ну не «Крюг» же. Конечно, «Советское»!

— Молодец, — Инга похлопала Стасиса по руке и, откинувшись на спинку стула, пригубила кофе из своего стакана. — А ничего!

— Так чем вам кейс не нравится? — Олег требовательно глянул на друзей.

Стасис ответил сочувственным взглядом и, выдал, наконец, долгожданное объяснение:

— Предположим, все сложится для нас благополучно — добрые и крутые дяди из полиции и, неверное, армии повяжут Хана и головорезов в серых костюмчиках, а мы спокойно здесь отсидимся до самого финала. Подоплека событий непременно выйдет наружу, и заветный кейс у нас конфискуют в пользу государства.

— А мы его в море бросили! — недолго думая, выпалил Олег.

— В каком месте? — с сарказмом протянул Игорь. Инга предложила свой вариант: — Бросили где-нибудь по дороге. А кто его подобрал, понятия не имеем!

— Тебе еще предстоит мекать полиции о своей клептомании, — вздохнул Стасис. — Можно придумать кучу замечательных сказок, но никто нам не поверит. Полиция будет следить за каждым нашим шагом. Но это не страшно. Хуже другое — Хан шепнет своим людям на волке, и они нам такое устроят!..

— Тогда уедем! — заявила Инга. — С такими деньгами можно спрятаться и на край света!

— А что ты будешь делать, когда эти «бабки» кончатся? — поинтересовался Игорь.

Стасис опередил Ингу:

— Вернется обратно за другим кейсом Хана.

— Дурачки вы, — Инга постучала пальцем по лбу. — Этих денег нам на всю жизнь хватит!

На сей раз усомнился даже Олег:

— Умирать молодым я не собираюсь. Да и ныкаться всю жизнь не испытываю ни малейшего желания.

Все! Розовую мечту Инги бессовестно растоптали! Более того, теперь получалось, что она совершенно напрасно рискнула жизнью не только своей, но и Стасиса, и его друзей! Вспомнив о перестрелке в пассажирском порту, об убитых полицейских и распластанной на асфальте женщине, Инга только теперь поняла, что именно она во всем этом виновата… А скольким еще людям предстоят сегодня умереть? Ей стало до слез обидно и стыдно.

— Что будем делать? — всхлипнув, спросила она.

Стасис вздохнул, ободряюще погладил ее по руке.

— Попробуем отсидеться. Долго это не продлится…

— Вообще-то, «бабка надвое сказала», — хмыкнул Игорь. — Ты обратил внимание, сколько у Хана этих «шкафов» в костюмах?

— Ну.

— И порт они взяли ой как крепко!

— Верно, верно, — согласился Стасис. — Но против них выдвинут армию…

— Тоже мне сила! — прыснул Олег. — Видел я их учения, да и разговаривал с отслужившими мужиками. Таких воинов будут щелкать, как орешки.

— И не забывай, — добавил Игорь, — что люди Хана — сторона обороняющаяся, да еще в условиях города. Соотношение потерь в таком бою может составить один к тридцати в пользу обороняющихся.

— Если все это затянется надолго, нас наверняка найдут, — обеспокоился Стасис. — Значит, надо как-то прорываться.

Он немного поразмыслил и оживился:

— Я кое-что придумал!

— Путное? — недоверчиво поинтересовался Игорь.

— Надо Радченко позвонить…

— Во-во! — энергично кивнул Олег. — И племяннику моему: у него шикарная рогатка!

Стасис и Игорь одарили остряка испепеляющими взглядами.

— Ладно, — пожал тот плечами, — обойдемся без рогатки.

Как только полиция перекрыла начало улиц Петроолеуми и Нафта, лишенное важной отдушины Нарвское шоссе от площади Виру и до перекрестка с Поска превратилось в сплошную пробку. Хуже того, заслышав взрывы и видя нервозность полицейских, к Туукри хлынула лавина зевак. Пришлось всеми имеющимися силами оттеснить толпу к Нарвскому шоссе…

Воевать с захватчиками порта до прихода армии было некому.

Обычно оживленная улица Туукри теперь смотрелась очень странно. Из конца в конец не было ни единого человека, ни одной движущейся машины. Алаталу, Радченко и Райсмик сидели в автомобиле, припаркованном у Клуба моряков, и нервно поглядывали во все стороны.

А армии все еще не было.

— Где эти вояки? — вскипел Райсмик, распахнул дверь машины и вытянул ноги на тротуар. — Или они способны делать марш-броски исключительно за новыми ассигнованиями?

В отличие от раскрасневшегося напарника, Радченко был бледен и молчалив. Алаталу каждые две-три минуты названивал в армейские инстанции, и всякий раз ему вежливо отвечали, что подразделения одеты, обуты, вооружены, усажены в машины и даже отправлены в Садама.

— Ну, где они? — стонал Алаталу.

— В пути. Вот-вот прибудут.

Радченко, наконец, подал голос:

— Наверняка в заторы угодили. Движение почти по всем примыкающим к району улицам, практически, замерло.

— Значит, если это война, то мы ее можем проиграть из-за автомобильных пробок? — ужаснулся Райсмик.

— Не передергивай, — Алаталу укоризненно покачал головой. — К счастью, на начало войны это не похоже… — он сухо прокашлялся. — Но за армию мне уже стыдно.

— Интересно, чем заняты сейчас «подопечные» твоего наблюдателя? задумался Радченко.

Алаталу хлопнул себя по лбу, достал из кармана пиджака рацию, и как только включил ее, раздался возмущенный крик Треста:

— … кто-нибудь! Куда вы подевались?

— Мы на месте. Извини, некоторое время было не до тебя. Что там видно?

— Наконец-то! — с ощутимым облегчением выдохнул Трост. — А я уж думал: позабыт-позаброшен… Докладываю: минут пятнадцать назад в занятую неизвестными квартиру было вторжение, по меньшей мере, троих вооруженных человек. Лица разглядеть я не успел — слишком быстро их перестреляли. Но то, что это люди Кульднока или Олежика — несомненно.

— Впервые в жизни сожалею, что верх одержали не уголовники! — горько усмехнулся Райсмик.

Алаталу задумчиво глянул на него, хотел было что-то сказать, но Трост его опередил:

— А почему такая тишина? Вы собираетесь что-нибудь предпринимать?

— Как ведут себя наблюдаемые? — спросил Алаталу.

— Сейчас хорошо себя ведут. Поглядывают в окна в ожидании прихода сердитых дядей… Кстати, о дядях: где же военные?

— В пути, — вздохнул Алаталу, поправил очки на носу. — Ладно, продолжай наблюдение. Я буду выходить на связь с тобой по мере необходимости. Все.

Он сунул рацию обратно в карман, набрал номер на сотовом телефоне:

— Миша, как у вас дела?

— А никак! — Михаил Григорьев, один из полицейских, задействованных в районе улицы Садама, был немного на взводе. — Мы их не трогаем, и они нас тоже… Вам какие-нибудь требования выдвигали?

— Пока нет…

— И нам. Думаю, и не собираются… О! Вот и войска прибыли. Извини, Юло, меня зовут…

Алаталу отложил телефон за приборную панель, энергично покрутил плечами, разминая спину, и, глядя на Райсмика, сообщил:

— Сейчас армия пожалует.

— Слышал, — кивнул тот.

— А чего не радуешься? — отрешенно спросил Радченко.

— Устал от эмоций, — ответил Райсмик после короткой паузы, вышел из машины и, облокотившись на крышу машины, уставился на запад, откуда должны были прибыть войска.

— Черт возьми! — спохватился вдруг Алаталу и снова взял телефон. Анна? К ужину меня не жди… Да, серьезное. Я на задержании… Ты же знаешь: я только руковожу, под пули подставляю подчиненных… Не знаю. Думаю, часа через три — не раньше. Ну, пока!

Только он вернул телефон на место, как впереди показался головной грузовик войсковой колонны. Машины растянулись по всей улице, припарковались возле каждого здания, и из крытых брезентом кузовов посыпались на асфальт совсем еще зеленые юнцы в униформе.

— Детский сад, — мрачно констатировал Райсмик.

— По крайней мере, людей вполне достаточно, — неуверенно парировал Алаталу.

— Да уж, — кивнул Радченко, потирая пальцами висок, тихо добавил. Трупов будет много.

Юло укоризненно глянул на него, но промолчал.

Неловко пристраивая за плечо автоматы, солдатики жмурились на солнце и нервно озирались по сторонам. Когда их забирали в армию, суровые военные мужи и не заикались о том, что им и в самом деле придется повоевать.

Неужели и погибать тоже?

Командующие группами младшие офицеры, в основном не производящие впечатление бравых воинов очень молодые люди, построив подчиненных на тротуарах, деловито вели перекличку. Ни один из них не проявлял к полицейским ни малейшего интереса.

Алаталу и Радченко вышли из машины, огляделись по сторонам.

— Где же «Мерседес» военного начальства? — озадачился Райсмик.

Тут же по улице пронеслись два бронетранспортера и замерли напротив задней двери в здании Клуба моряков. Из них вышли два офицера и четкой походкой приблизились к полицейским.

— Полковник Пыльтс, — с мягкой улыбкой на широком, морщинистом и густо загорелом лице представился старший.

— Капитан Вельди, — сухо обронил второй, тридцати-тридцатипятилетний обладатель желвак, выпирающих шире ушей.

Когда полицейские представлялись, полковник внимательно и очень тепло смотрел каждому в лицо, крепко пожимал руку и кивал так, словно чрезвычайно доволен услышанной фамилией. Капитан не выказывал никаких эмоций.

— Какие требования выдвигают террористы? — спросил Пыльтс после того, как ритуал знакомства был завершен.

— Никаких, — Алаталу развел руками.

— Как и на Садама, — полковник был явно озадачен.

— Да и на террористов они не похожи, — заявил Радченко.

— Потому что ведут себя, как профессиональные военные? — с легкой улыбкой произнес Пыльтс, явно осведомленный о действиях захватчиков порта.

— Не только. Они сознательно отгоняли прохожих от района действий, что террористам всех мастей, в общем-то, не свойственно. Кроме того, судя по всему, в этом деле замешен Юсуп Дариев — глава одной га из таллинских преступных группировок. А его союз с террористами я не представляю.

— Может, вы и правы, — Пыльтс притопнул, как-то странно глянул на Радченко. — Только я поостерегся бы от столь безапелляционных утверждений. Менее всего следует ожидать от преступных элементов устойчивой жизненной позиции.

Радченко уловил своеобразный акцент в эстонском полковника и понял, что тот из возвращенцев. Служил, наверное, вместе с Эйнсельном или Тоомепуу во славу американского флага, пока родной народ строил коммунизм, а когда тот же народ, начав строить капитализм, пнул под зад отягченных советским прошлым своих офицеров, за ощутимые прибавки в чине и денежном, так сказать, довольствии, вспомнил о том, что эстонец и предложил родине-страдалице свои услуги. Наверное, был очень удивлен, узнав, что Эстония — вовсе не часть Сибири.

Впрочем, говорил Радченко о другом:

— Хан уже в том возрасте, когда привычки меняют только под давлением исключительных обстоятельств.

Полковник еще раз странно глянул на него и предпочел сменить тему:

— Как вы полагаете, какими силами располагает противник в районе центральных ворот порта?

— Трудно сказать, — пожал плечами Алаталу. — Человек десять… А может быть и сто! Во всяком случае, достоверно знаем о троих…

— Не понял, — редкие брови полковника изогнулись.

— Там находится наш наблюдатель…

— Как он туда пробрался? — подал голос удивленный капитан Вельди.

— Он был там и до начала событий. Наша группа находилась здесь в связи с планировавшимся задержанием представителей двух банд. Случайно или нет, но в наблюдаемой квартире вместо них оказались начавшие потом стрельбу неизвестные… Кстати, минут двадцать назад они перестреляли пытавшихся проникнуть в квартиру представителей одной из наших «подопечных» групп…

— Очень интересно! — подивился полковник. — Вы не могли бы сейчас связаться со своим наблюдателем?

Алаталу пожал плечами, включил рацию:

— Трост.

— Да, — отозвался тот. — Если вы хотите сообщить о прибытии войск, то я и сам это видел.

— Чем занимаются наблюдаемые?

— Сидят у окон. Явно ждут действий военных.

— Спросите, чем они вооружены, — попросил полковник.

— Какое у них оружие?

— Винтовка с оптическим прицелом, два или даже три автомата АКС, пистолеты какие-то странные: не то пистолеты, не то пистолеты-пулеметы… И гранатометы.

— Арсенал неплохой, — Пыльтс удрученно качнул головой. — Будьте добры, укажите капитану местонахождение наблюдаемой группы.

Вельди извлек из папки карту района, прилегающего к центральной проходной порта, Алаталу без труда определил нужное здание и ткнул длинным пальцем в серый прямоугольник на плане:

— Вот. Ближний к нам внешний угол. Второй этаж.

Полковник шумно втянул через ноздри пахнущий горячим асфальтом воздух, глянул на подчиненного:

— Готовьтесь к бою, хярра капитан.

Вельди вытянулся в струну.

— Наступление начнем одновременно по всей линии после моей команды. Ступайте.

— Слушаюсь!

Капитан откозырял и удалился к ближайшему грузовику.

— Чем мы можем помочь? — спросил Райсмик полковника.

— Свое дело вы сделали, — ответил Пыльтс. — Теперь я попросил бы вас отойти подальше от линии огня и держать на всякий случай связь с вашим наблюдателем.

— Хорошо, полковник, — кивнул Алаталу. — Но позвольте задать напоследок один вопрос?

— Задавайте.

— Почему нет снайперов? Они здесь просто необходимы.

Полковник на миг отвел взгляд в сторону, потом тихо произнес:

— Снайперы в Эльва — на соревнованиях…

— Рассказывай, Стас, — Игорь на всякий случай еще раз грозно глянул на Олега. — Чем это Радченко может нам пригодиться?

Стасис потер переносицу, совершенно машинально посмотрел на часы и изложил свою идею:

— Нам без разницы Радченко это будет или Тютькин. Хотя первый предпочтительнее.

— Как врач семейный в отличие от первого встречного, — понимающе кивнул Олег.

— Да. Так вот надо нам связаться с Радченко, рассказать ему о кейсе с «баксами»…

— С этим спешить не следует, — воспротивился Олег и, ища поддержку, посмотрел на Ингу.

Но она промолчала. Зато Игорь высказался от всей души:

— Достал уже! Мы ведь решили, что «бабки» нам не по зубам.

— Просто не нашли удачного выхода из ситуации… — Олег попытался настоять на своем.

— Хватит! — произнесла вдруг Инга.

— Ты что? — поразился Олег.

— Угар прошел, — буркнула она. — Разве ты не понял, что бандюги эти ради «дипломата» готовы на все? Чтобы вернуть свои деньги, они не только нас, но и десятки, и даже сотни посторонних людей перестреляют!

Олег сник — ему нечем было ответить.

— Продолжай, Стас, — сказал Игорь.

Стасис уважительно глянул на Ингу и продолжил:

— Через полицию мы свяжемся и с армией. Военные обеспечат на минутку коридор — уж это им по зубам — и примут нас за портовой оградой. В этом случае все старания ребят в костюмчиках потеряют всякий смысл следовательно, быстрее удастся освободить захваченный район!

Стасис окинул слушателей торжествующим взглядом, но ожидаемых похвал не услышал.

— Вопросы есть? — спросил он тогда.

— А как же! — воскликнул Олег. — Где гарантия, что нас не шлепнут при попытке перебраться через ограду?

Стасис пожал плечами:

— Это зависит от военных. Да и от нашей прыти… В любом случае мы должны что-то предпринять.

— Стас прав, — кивнул Игорь. — Ничего лучшего нам не придумать. Так что надо звонить… А здесь есть телефон?

Стасис кивнул. Олег немного помялся и, наконец, озвучил свой последний каверзный вопрос:

— Ты хоть помнишь телефон Радченко?

— Конечно.

— Ну-ка! — недоверчиво потребовал Олег.

— Ноль-два.

Инга взмахнула вдруг рукой и сделала звук приемника погромче:

— … У нас нет информации о требованиях террористов. Не известно даже, кто они такие и какими силами располагают. Однако судя по тому, каким образом они захватили целый район города, можно с уверенностью утверждать, что люди эти серьезные и основательные… Только что мы получили информацию о прибытии на место подразделений Сил обороны, возглавляемых полковником Пыльтсом, в свое время дослужившегося до капитана спецвойск вооруженных сил Австралии. Он имеет опыт войны во Вьетнаме и, очевидно, способен справиться с сегодняшней проблемой…

Стасис выключил приемник и встал:

— Полковник этот на штурм не побежит. А австралийских солдат ему никто не даст… Так что сегодня он явно не на своем месте!

— Как ковбой на козе! — хохотнул Олег.

Стасис глянул на призадумавшуюся Ингу:

— Ты чего?

Она накрутила на палец локон, неуверенно повела плечом:

— Странно все это.

— Что именно? — нахмурился Игорь.

Инга помялась, потом махнула ладошкой и предложила мужчинам идти звонить в полицию. Стасис пожал плечами, взял с холодильника отвертку и повел друзей в конец коридора. Повозившись пару минут с замком предпоследней двери, он пригласил их в кабинет механика, сея к телефону, набрал номер полиции и потребовал соединить его с Геннадием Радченко.

— Вы по какому вопросу? — спросил мужчина на другом конце провода.

— По вопросу национальной безопасности!

— Молодой человек, этот номер предусмотрен не для забав…

— Тогда назовите номер для забав! — прорычал Стасис. — Передайте Радченко, что его разыскивает Стасис Петраускас, который сидит с друзьями в порту и ныкает за шкафом требования террористов! Я понятно изложил?

В трубке булькнуло, и голос собеседника преобразился:

— Вас понял! Оставьте, пожалуйста, номер вашего телефона, и мы немедленно разыщем названного вами сотрудника… Вы сможете немного подождать?

— Трудно сказать. Как-никак две перестрелки пережили, один из моих товарищей тяжело ранен, патроны на исходе… А сколько времени уйдет на поиски Радченко?

Игорь укоризненно покачал головой и повертел пальцем у виска. Стасис, сдерживая усмешку, махнул на него и услышал дрожащий от волнения голос:

— Несколько минут… Совсем немного.

— Хорошо. Сверим часы.

— Зачем? — удивился полицейский.

— А в кино разве не так делают? — озадачился Стасис. — Ладно, сверяться не будем. Но давайте побыстрее!

Он назвал номер телефона механика и бросил трубку.

— Ну ты наплел! — сурово пробасил Игорь.

— И правильно сделал! — заявил Олег. — С ними только так и надо запугивать, запугивать и еще раз запугивать!

Он сел на свободный стул у стола и взялся за телефон.

— Зачем? — грозно вопросил Стасис. — Нам ведь скоро будут звонить.

— Всего один коротенький и очень важный звонок, — получив «добро», Олег набрал длинный номер. — Алло, это «Скай-Радио»? Ваши сандры-мандры народу уже порядком надоели… Клевую песню хочу заказать!..

— Господа террористы!

Агафонов приподнялся со стула, через соседнюю комнату глянул в окно на Клуб моряков, со стороны которого доносился усиленный мегафоном голос, но никого не увидел.

— Господа террористы! — повторил все тот же резкий голос на русском с сильным эстонским акцентом. — С вами говорит капитан Вельди. Командование Сил обороны Эстонской Республики поручило мне пойти на переговоры с вами с целью избежания боевых действий и бессмысленного кровопролития. Думаю, вы осознаете безвыходность вашего положения и готовы принять разумное решение…

Дальше Агафонов не слушал. Он прекрасно понимал, что ни эстонский капитан, ни его командование в успех и даже саму возможность переговоров не верят и затеяли их для проформы. Учитывая, каким образом были заявлены права на окрестности портов, странно было б ожидать, что захватчики отдадут их без боя. Для предотвращения схватки эстонская сторона не могла даже выполнить какие-то требования — по той простой причине, что их никто и не выдвигал…

Впрочем, Агафонов думал больше о другом. Его беспокоили Волин и его друг чеченец. Прошло уже немало времени, но они не давали команды на отход. Лимит еще не был исчерпан, однако прапорщика уже грыз червь подозрительности.

Охваченный самыми мрачными думами, он глянул на курящего у окна Аликбекова. По-своему истолковав значение взгляда, сержант протянул руку, чтобы затушить только начатую сигарету, но Агафонов его остановил:

— Кури, кури, паря. Когда еще свободная минута выпадет…

Аликбеков с благодарностью дергано кивнул, скользнул взглядом по распластанному на кровати Карцеву и, опустив глаза, с жадностью всосался в сигарету.

Агафонов хотел было проверить, жив ли еще ефрейтор, но тут же передумал: состояние парня значения не имело — все равно ни до какого исхода ему было не дотянуть.

Греховодников проводил взглядом умчавшийся в сторону Ахтри один из приехавших вслед за грузовиками бронетранспортеров, поморщился под бьющим в глаза вечерним солнцем и, утирая со лба испарину, предупредил:

— Сейчас начнут.

Агафонов подошел к нему и осторожно выглянул на улицу. Поначалу он ничего не увидел. Но потом, меньше чем через минуту началось странное движение. Солдаты поперли вперед так, будто их никогда и ничему не учили. Некоторым удавалось ненадолго скрыться за деревьями, но большинство вояк были открыты для любого огня.

— Они что, члены «Общества добровольных мишеней»? — подивился Греховодников.

— Они такие же, как наши! — горько усмехнулся Агафонов. — Только у них нет Грозного, чтобы всему миру это показать.

— Теперь есть мы! — заявил Греховодников, пристроил к плечу свой АКС и прицелился.

Агафонов намеревался последовать его примеру, но в последний момент вдруг почувствовал неладное, заорал: «Ложись!» и, сбивая собой лейтенанта с ног, повалился на пол. В следующий миг на комнату обрушилась настоящая лавина пулеметного и автоматного огня. Стены и все, что было на них — все это стало превращаться в сито, в щепки, осколки и лоскутки. Если бы не звериное чутье прапорщика, то ни его, ни лейтенанта всего через три-четыре секунды нельзя бы было опознать.

— Спасибо, Агафонов! — моргая и вжимая голову в плечи, крикнул Греховодников и одним махом переместился под окно.

— Недооценили мы их, лейтенант! — со странным воодушевлением усмехнулся прапорщик и, прикрывая голову рукой, отполз в дальний угол, но потом подтянулся к дверному проему и попытался заглянуть в гостиную. — Ты жив, Аликбеков?

— Жив, товарищ прапорщик! — довольно бодро ответил тот. — Что делать будем?

А что было делать при таком плотном огне, прерывающемся, максимум, на пять секунд?

— Кинь мне рацию, — велел Агафонов сержанту и, получив ее, отполз обратно в угол. — «Седьмой», «восьмой»…

— Слышим тебя, — тут же отозвался «седьмой». — Проблемы?

— Хуже — заткнули нас напрочь!

— Не горюй, — успокоил Куренной. — Мы все видим; похоже, они знают только о вашем местонахождении. Так что пусть подойдут поближе — и такого у меня получат!..

Агафонов отложил рацию и глянул на Греховодникова. Облизывая пересохшие губы, тот вздрагивал от каждой падающей на него крупинки, но явно был готов в любой момент задействовать стоящий между ног автомат.

— Если они действительно засекли пока только нас, то пострадают жестоко! — крикнул он.

— Да, — согласился Агафонов и добавил: — Только потом наверняка будут атаки вторая и третья.

— Ну уж нет! — живо возразил лейтенант. — Бьюсь об заклад, что полковник вот-вот даст команду отходить.

На сей раз прапорщик предпочел промолчать.

Солдаты, трясшиеся поначалу от ужаса, заметно приободрились, когда стрелки в зданиях накрыли квартиру в белом доме плотным огнем. Некоторые почувствовали себя даже очень уверенно. Когда же чуть ли не со всех сторон застрочили автоматы и захлопали винтовки, те, кого не убило в первый момент, не в силах принять хоть какое-то решение, потрясенно застыли на месте. Потом одни заметались, другие попадали наземь и на асфальт; кто-то — спасая свою жизнь, а кто-то — с ней расставаясь. Самые стойкие и сообразительные начали затем отстреливаться, показав, наконец, что они — армия или, во всяком случае, какое-то ее подобие. Однако ни одна из выпущенных ими пуль не попадала даже в весьма вольно трактуемый район противника.

Капитан Вельди, наблюдавший за происходящим из Клуба моряков, чуть не расплакался — настолько жалким было зрелище. Ему казалось, что возглавлявшие солдат на улицах младшие офицеры предали его лично… Сквозь застилавшие мозг волны тошноты, мелькнула страшная мысль, что, придя четыре года назад в Кайтселийт, он предал сам себя…

— Неужели вы не видите ни одной позиции противника? — крикнул Вельди в рацию стрелкам в зданиях.

— Только двое могут достать их со своих точек. Остальным нужно менять место.

— Так меняйте!

Солдат не ответил положенное в таком случае: «Есть!». Его уложила пуля из «драгуновки» Григорянца. Но остальные стали менять позиции, и занятая группой Агафонова квартира оказалась под прицелом лишь одного автоматчика.

— Аликбеков, сними эту заразу! — велел Греховодников. Сержант ввязался в короткую дуэль, и автоматчик вскоре затих.

— Постреляем, лейтенант? — спросил Агафонов вставая.

— Еще как постреляем! — заверил Греховодников, одним махом поднялся на ноги и с автоматом у плеча высунулся в окно.

Это было похоже на бойню, когда с вертолета отстреливают целые стаи волков. С той лишь разницей, что серые хищники до последнего вздоха пытаются спастись бегством, а почти не обученные воинскому мастерству безусые пацаны, никогда не имевшие нужды развивать инстинкт самосохранения, просто ползали по земле и умирали — один за другим, чаще всего даже не понимая, откуда пришла смерть.

Экономя патроны, прапорщик и лейтенант стреляли короткими очередями, но все равно вскоре были вынуждены сменить опустевшие магазины. Оставив лейтенанта, Агафонов перешел в гостиную и, ведя перекрестный огонь со вновь задействовавшими подчиненными Куренного, уложил еще двух-трех солдат. Остальные, чаще раненные, все же сумели отойти к Туукри.

Словно по общей команде, обе стороны одновременно прекратили огонь. Греховодников глянул на струящийся из дула автомата пороховой дымок и осмотрел доступные глазу окрестности — повсюду лежали трупы, стонали и едва шевелились тяжело раненные.

— Ну что, — прохрипел лейтенант, — узнали врага с востока?

Агафонов скользнул взглядом по источающей стоны улице и увидел в высокой траве между двумя домами какое-то движение. Тощий, рыжий солдат в насквозь пропитанной кровью униформе, пуская густую кровавую слюну, с помощью автомата пытался привстать хотя бы на колени, но сил ему не хватало; он оседал, после чего снова и снова пытался осуществить задуманное.

«На самом деле вряд ли он способен о чем-то думать, — с легкой тоской подумал Агафонов. — Так и будет ерзать, пока не испустит дух».

— Добей его, — тихо сказал он стоящему рядом Аликбекову.

Он отошел в центр комнаты, положил автомат на стол. За спиной сухо треснул выстрел «драгуновки» Аликбекова. Тут же где-то рядом хлопнули два пистолетных выстрела, и, обернувшись, Агафонов с изумлением увидел, как сержант, схватившись за бьющую кровью простреленную шею, выронил винтовку на улицу и осел на пол.

— Гадюка! — заорал кому-то Греховодников. — Да я тебя!..

Он подлетел к окну, вскинул на плечо гранатомет, направил его на чердак «хрущевки», из которой стрелял Трост, и выпустил туда снаряд. Грохнул гулкий взрыв, в небо взвился столб клубящегося пламени, и четверть крыши разнесло на мелкие кусочки.

— Что у вас там творится, «шестой»? — захрипела рация. — Какого хрена лупите по дому из гранатомета?

Агафонов Куренного не слышал. Он взял со стола «ТТ», подошел к бьющемуся в конвульсиях Аликбекову, несколько долгих секунд смотрел на обильно льющуюся сквозь пальцы парня алую кровь, на его закатившиеся глаза, посиневшие, искаженные болью губы, потом горько всхлипнул и добил его.

«Не хотел стрелять в того, на улице, — тоскливо подумал он, — пришлось теперь в своего».

Греховодников понимающе глянул на прапорщика и пошел обратно в соседнюю комнату.

В квартиру вдруг ворвались какие-то люди с пистолетами. Одного из них прапорщик успел пристрелить, но тут же был прошит чуть ли не десятью пулями. Одновременно с ним упал на пол и Греховодников.

Один из визитеров заглянул на всякий случай в соседнюю комнату и крикнул в коридор:

— Можно.

В гостиную вошел Ветров и вдруг перестрелял из пистолета всех четверых своих подчиненных, которые даже не успели толком удивиться. У него быстро опустела обойма, а Макрин все еще стонал и пытался уползти в другую комнату. Тогда Ветров подобрал валявшийся у его ног чей-то «ТТ» и уже из него добил в затылок моментально замершего Макрина. После этого сунул свой опустошенный пистолет в специальный карман пиджака и внимательно осмотрелся. То, что вся квартира устлана трупами и залита кровью, его не волновало. Он искал кейс с товаром. И нашел вскоре лежащим на кресле.

Оставалось лишь проверить содержимое и покинуть кровавую квартиру.

Заказав на «Скай-Радио» песню, Олег азартно потер руки, проигнорировал оба обращенных на него угрюмо-изумленных взгляда и побежал обратно в вулканизаторную — к автомагнитоле. Почти сразу же за ним последовал и Игорь: «Че я здесь торчать буду? Там хоть музыка». Так что торчать остался один Стасис.

Между тем, вокруг порта началось вдруг что-то страшное. Стрельба поднялась такая, будто именно здесь пытались разжечь огонь Третьей мировой. И выстрелы доносились со всех сторон.

«Значит, у Хана тьма народа, — с тоской определил Стасис. — Иначе не окружил бы он порт таким плотным кольцом».

В голове его зародилась еще одна важная мысль, но оформиться не успела, ибо к боксу стали приближаться чьи-то шаги, и послышался пока невнятный разговор.

Стасис сразу понял: это «чернорубашечники». Только они могли спокойно расхаживать по захваченному порту и непринужденно беседовать в то время, когда за оградой творится нечто ужасное. Но что их сюда занесло?

— Этот? — спросил один, приближаясь к окну кабинета.

— Угу, — буркнул второй.

— Ага, этот ангар! Вишь, как наши шмалят?

— Вижу. Пить, зараза, охота!

— И мне, — на пол кабинета пали две тени. — А давай сюды зайдем; неуж здеся крантика нема?

Шаги стихли у двери в бокс. Стасис облизнул мигом пересохшие губы и достал из-за ремня оказавшийся теперь очень кстати чуть было не потерянный пистолет и направил его на дверь кабинета. Словно решив над ним поиздеваться, незнакомцы передернули затворы автоматов, вошли в коридор и вновь замерли на месте.

А тут еще вдруг буквально взорвался чертов телефон! Оглушенный невероятной трелью Стасис чуть не схлопотал инфаркт и с трудом удержался от того, чтобы выпустить в аппарат всю обойму.

— А пошли туда, — прозвучало возле двери, и шаги стали удаляться.

Стасис облегченно вздохнул и тут же подумал, что сделал это рановато ничего еще не решилось. Нужно было спасать друзей и Ингу: шаги ведь к ним теперь приближались. Стасис отчетливо помнил звуки передергиваемых автоматных затворов и понимал, что имеет право на любые действия. Однако было страшно до жути…

Еще и телефон этот!

«Да заткнись ты!» — мысленно простонал Стасис, глядя на ненавистный серый аппарат, и — о чудо! — коротко тренькнув на прощанье, он умолк.

Стасис с предельной осторожностью подошел к двери и прислушался. Шаги незнакомцев звучали уже довольно далеко, где-то рядом с вулканизаторной. Быть может, парни уже слышат музыку и голоса и поглаживают пальцами спусковые крючки своих автоматов.

Стасис вспомнил, как два года назад пристрелил двух телохранителей Хана и понял, что способен сделать сегодня то же самое. Даже в спину.

Он проверил, снят ли пистолет с предохранителя, кратко выдохнул и, распахнув дверь ударом ноги, выскочил в коридор. Приближавшиеся к закутку с умывальником двое парней в серых костюмах мгновенно среагировали на шум и, вскидывая автоматы, стали разворачиваться. Двумя выстрелами в спину в район сердца Стасис уложил одного из них и сделал неудачный выстрел во второго. Не успев еще завершить разворот, парень мгновенно сориентировался, запрыгнул боком в закуток с умывальником и тут же выпустил в противника короткую очередь из своего АКС. Обдав Стасиса мельчайшими осколками кирпича и штукатурки, пули срикошетили от стены в обитую жестью дверь одного из складов бригады. Тут же в закутке прозвучали три пистолетных выстрела, звякнул о кафель упавший автомат, грузно рухнуло тело убитого «чернорубашечника», и окровавленная голова его оказалась на полу в коридоре.

Стасис убрал пистолет обратно за ремень, подошел ко входу в закуток и перевел взгляд с трупов совсем еще молодых парней на утирающего с шеи пот Игоря.

— Автоматы могут нам пригодиться, — тот подобрал АКС убитого им парня. — Что их сюда занесло?

— Водички попить хотели, — ответил Стасис и подобрал автомат другого «чернорубашечника». — А где Олега?

В туалете зашумела спускаемая вода, затем вышел Олег, утирая со лба испарину, посмотрел на друзей и мертвецов, чуть заикаясь, подрагивающим голосом сообщил:

— И трухнул же я, когда в метре от меня застрочил вдруг автомат! Стас, они без балды за водой пришли?

— Без. Я их разговор слышал. Да какая тебе разница?

— Колоссальная! — возмущенно воскликнул Олег и стал нагибаться к струе из крана. — В сортир, значит, тоже могли заглянуть…

— Эту водицу пить некипяченой нельзя ни в коем случае, — грозно предупредил Стасис.

Олег досадливо пошлепал губами в паре сантиметров от струи, но все же последовал совету и ограничился окроплением лица и шеи.

— И что теперь? — спросил он, глядя в окно, за которым все еще стоял нескончаемый автоматно-пулеметный стрекот.

Из вулканизаторной выглянула, наконец, Инга. Ее трясло, при виде трупов по щекам заструилась поплывшая краска. Пугливо пятясь, она обогнула мертвеца в проходе и прижалась к Стасису:

— Я не думала, что все так получится…

— А я тебе не раз говорил, что думать хоть иногда просто необходимо, пробурчал Стасис, прерывисто вздохнул и потерся щекой о ее горячий висок. Ладно, не переживай. Что случилось, то случилось.

— А война, кажись, закончилась, — оживился Олег.

В самом деле, некоторое время назад стрельба стихла и уже не возобновлялась.

— Интересно только, — озадачился Олег, — чья взяла?

— Боюсь, не наших, — вздохнул Игорь. — Хотя кто там наши?

— Философ, — Олег иронично склонил голову набок. — Так что же мы теперь делать будем? Насколько я понимаю, второй раз нам вряд ли позвонят.

— Мы можем еще раз позвонить, — пожал плечами Стасис. — Но лучше было б поскорее отсюда «линять». Как бы на звуки нашей стрельбы не сбежались коллеги этих жмуриков.

— Согласен, — Олег вздохнул, почесал зазудевший нос. — Но у меня сложилось впечатление, что эти мерзавцы в костюмах способны найти нас в самой укромной нычке…

— Кстати, — спохватился Стасис, вспомнив одну очень важную мысль, — вы не задумывались?..

— Ребятоньки… то вы тут… игрульки с ку… кувалдами чебучитя?

Это Степан Тимофеевич, разбуженный звуками стрельбы, принял на опохмел все, что оставили ему Стасис и его друзья и вышел в коридор чинить разборки с шумливыми мерзавцами. Прислонившись боком к стене, он все равно заметно раскачивался и тупо глазел на трупы.

— Ты б, дядя, шел дальше харю давить, — предложил Олег. — И без тебя голова пухнет.

— А цигарку дашь? — по возможности хитро попытался прищуриться Тимофеич.

Игорь дал ему целых три. Тимофеич тут же одну из них прикурил, похлопал благодетеля по плечу и, напевая: «Стою на полустаночке и пью вино из баночки…», — побрел обратно в свою конуру.

За портовой оградой вновь послышались несколько выстрелов, затем где-то совсем недалеко гулко грохнул мощный взрыв.

— Опять… кто-то баллон… пропорол! — усмехнулся Тимофеич, громко икнул и захлопнул за собой дверь.

— Война-то продолжается, — безрадостно хмыкнул Олег.

— Что это? — напряглась вдруг Инга и сжала руку Стасиса. — Слышите?

Друзья прислушались. Откуда-то со стороны моря доносился пока едва различимый стрекот подлетающего вертолета.

— Может, это за нами? — неуверенно предположил Олег.

— Как же! — усмехнулся Игорь и безнадежно махнул рукой. — Кому мы сдались?

— Посмотрим! — решил Стасис. — Олега, хватай кейс, и дуем наружу — будь что будет!

Олег сходил в вулканизаторную, в дверях на секунду задержался и, встряхнув свою ношу, с удивлением заявил:

— Он почему-то легче стал!

— Еще бы, — кивнул Игорек и хлопнул его по спине, — ты ж после передыху. Шевели нитками!

У приоткрытой входной двери Олег остановился и настороженно спросил:

— Кто пойдет первым?

— Ты! — отрубил Игорь. — Береги себя.

— У меня, между прочим, кейс…

— Ах, да! Давай сюда, — потребовал Игорь. — И не тормози — вечно ошиваться здесь «вертушка» не будет.

Постоянно препираясь и толкая друг друга, все четверо вышли наружу, глянули на валящий с крыши одной из «хрущевок» за оградой плотный дым и мелкими перебежками обогнули бокс. Подойдя к стальной сетке ограждения площадки бывшей автобазы, они уставились поверх нее на крышу виднеющегося вдали административного комплекса, над которой метрах в пяти висел пузатый вертолет.

— Че он там делает? — подивился Олег.

— Че б ни делал, на нас ему плевать, — вздохнул Игорь. — Надо уматывать…

— Смотрите! — воскликнул Стасис.

С вертолета выбросили трос, по нему тут же начал спускаться десантник, с ног до головы обвешанный всевозможным оружием. Только он шагнул от троса в сторону, как из окна на втором этаже здания узла связи вырвался реактивный снаряд, за пару секунд преодолел полторы сотни метров и попал в пилотскую кабину вертолета. Последовал сильный взрыв, разметавший в стороны куски стекла и металла, вынудившие первого десантника пасть на колено и обхватить голову руками. Второй десантник, уже висевший на тросе, поспешил спрыгнуть на крышу, но все равно не спасся; последовал очередной взрыв, куда сильнее предыдущего (огонь достиг топливного бака), вертолет резко накренился и рухнул прямо на десантника. Первый из группы обернулся назад, растерянно глянул на горящие обломки и собрался было уходить. Но тут от здания узла связи донесся хлопок выстрела, и десантник, изогнувшись, завалился на спину.

— Одним махом эстонские ВВС лишились четверти вертолетного парка, — с неподходящей моменту иронией подытожил Олег.

Как и попросил полковник Пыльтс, полицейские отъехали от Туукри и наблюдали за происходящим с того же места в конце Уус-Садама, где и располагалась группа Алаталу до начала событий. Через арочный проход под домом они видели, как коллеги-полицейские с трудом сдерживают гомонливую толпу любопытствующих, и поражались людской беспечности. Но главный интерес вызывал, конечно, бой, начавшийся одновременно по всей линии и очень удачно для армии.

Однако совсем скоро сначала у перекрестка Туукри и Петроолеуми, а затем и на остальных участках военные стали откровенно проигрывать. А на Уус-Садама жертв становилось особенно много.

Райсмик был необычайно зол:

— Какой позор! Для чего же нам армия нужна?

— Угомонись, — потребовал Алаталу. — От твоих стенаний ничего не изменится.

— Конечно не изменится! — живо подхватил Райсмик. — Но ведь этот самодовольный полковник от нашей помощи отказался…

— Чем бы ты помог? — не удержался Радченко. — Лег бы рядом с теми парнями?

Он кивнул в сторону заканчивающегося боя и раздраженно глянул на напарника. Райсмик схватил его за плечо и крикнул:

— Если никто не может что-либо сделать, то в чем тогда смысл заваренной военными каши?

К счастью, очень кстати зазвонил вдруг сотовый телефон в кабине машины, и обстановка чуть разрядилась.

— Слушаю, — вздохнул, Алаталу, и лицо его постепенно вытянулось. — Это тебя, Геннадий. Какие-то парни сидят в порту и держат за шкафом требования террористов.

— А я-то тут причем? — буркнул Радченко и поднес аппарат к уху. Радченко на… в… тьфу! слушает.

Он быстро оживился, потребовал у Алаталу ручку и листок бумаги и записал номер какого-то телефона, который, закончив разговор, тут же стал набирать.

— Бывает же! — подивился он, давя на кнопки. — Помнишь, Юри, я рассказывал о главных свидетелях по делу Дариева-Хлыстова-Талыкбаева?

— Латыш и его приятели? — нахмурился, припоминая, Райсмик.

— Литовец, — поправил Радченко. — Так вот вся эта компания сидит сейчас в порту и разыскивает меня по край не важному делу.

— А что это за требования за шкафом?

— Сейчас узнаем.

Но трубку на том конце никто не брал.

— Так! — Радченко выключил телефон и вернул его Алаталу. — С парнями беда.

— Может, ничего особого и не приключилось, — возразил Алаталу.

— Только что-то серьезное помешало им взять трубку, раз уж они сами меня разыскивают.

— А почему им понадобились именно вы? — заинтересовался Райсмик. — Они ведь не знают, что вы здесь.

Радченко пожал плечами:

— Возможно, никого другого ни в полиции, ни, тем более, в армии они не знают. А в подобной ситуации общаться лучше с человеком, хоть немного знакомым.

Немного поразмыслив, Райсмик согласно кивнул.

— Главное сейчас то, — продолжал Радченко, — что у них за шкафом находятся нечто очень важное…

— Требования террористов, — задумчиво пробормотал Алаталу. — Что же это может быть?

Радченко отрешенно поскреб шею, заметив появление в руке Райсмика сигарет, выхватил одну, прикурил и, нервно жестикулируя, изложил свою версию:

— Думаю, в руки Петраускаса и его друзей каким-то образом попало нечто весьма ценное, принадлежащее Хану и его компаньонам. Это нечто настолько ценное, что Дариев и его сотоварищи решились даже захватить всю территорию вокруг пассажирского и торгового портов, лишь бы только не выпустить парней…

В начале Уус-Садама ухнул вдруг мощный взрыв. Из-за Клуба моряков повалил плотный дым.

Алаталу вдруг побледнел, спешно достал из кармана пиджака рацию и попытался вызвать на связь Троста. Но тот не отвечал.

— Думаешь, взрыв как-то связан с наблюдателем? — спросил Радченко.

Алаталу молча сунул рацию обратно в карман и решительно направился в сторону Клуба моряков. Райсмик и Радченко переглянулись, синхронно пожали плечами и последовали за коллегой.

— Это что такое? — воскликнул вдруг Радченко, и все трое остановились.

В глубине порта над каким-то зданием висел вертолет, с него спускались десантники.

— Похоже, Пыльтс пытается реабилитироваться, — решил Алаталу. — Как бы не вышло еще хуже…

Тут же в вертолет угодил невесть откуда взявшийся реактивный снаряд, последовали два взрыва, и объятый огнем аппарат рухнул на крышу. Единственный уцелевший десантник через секунду дернулся и упал.

Алаталу тяжело сглотнул и продолжил путь к Клубу моряков. Сохраняя молчание, все трое подошли к зданию. Там находились последние вернувшиеся из боя. Зрелище они производили жалкое, некоторые уже ни на что не годились их забирали машины «скорой». Не обращая на солдат внимания, Алаталу прошел в конец тротуара и выглянул из-за Клуба на «хрущевки» у проходной порта. Крыша ближней из них, раскуроченная взрывом сильно дымилась.

— Трост, — Алаталу судорожно потер висок и обернулся к коллегам. — Там был Трост.

Радченко на миг поджал губы, развел руками:

— Я могу только посочувствовать…

— Нет! — Алаталу ткнул указательным пальцем в его грудь. — Мы должны как-то приблизить финал этого идиотизма!

— Как? — изумился Радченко, прижатый к стене здания.

— Надо вытащить парней с драгоценностью террористов из порта! предложил Райсмик. — Тогда их война лишится всякого смысла.

Радченко задумчиво глянул на стоящий неподалеку бронетранспортер:

— У меня есть идея.

Коллеги непонимающе проследили за его взглядом. Алаталу поинтересовался:

— Что за идея?

— Мы ворвемся в порт на этой махине!

— У террористов есть гранатометы, — протянул Райсмик.

— Так ведь наши доблестные воины, если они хоть чего-то стоят, не дадут им даже высунуться из их щелей.

Нельзя сказать, чтобы Геннадий Сергеевич был чертовски убедителен, но коллеги горели желанием предпринять хоть что-нибудь и не могли не ухватиться за эту идею. Поэтому после недолгих раздумий все трое отправились угонять бронетранспортер.

Но на удивление полицейских в машине оказалось аж четверо военных. От неожиданности Радченко на время потерял свой пыл, и инициативу перехватил Райсмик.

— Привет, горячие эстонские парни! — поприветствовал он армейцев, и те весело оскалились. — Дело есть, господа хорошие…

Старший в четверке — лейтенант Ыунапуу, пожевав губу, сказал, что идея ему нравится и ради ее воплощения он готов плюнуть на очевидные в перспективе неприятности. Оставалось только как-то в обход капитана Вельди обеспечить огневое прикрытие прорыва.

— Капитана лучше не впутывать, — объяснил Ыунапуу. — Он обязан будет согласовать свои действия с командованием…

— А разве ты не обязан? — удивился Райсмик.

— Да. Но степень ответственности у нас разная. Зачем человека под тюрьму подставлять? Возьмем ответственность на себя.

— Ладно, — согласился Райсмик.

— Давайте подключим к делу еще одну машину, — подал вдруг голос водитель.

— Хорошо бы было, — оценил Радченко. — Только где ее взять? Водитель обратил взгляд на лейтенанта.

— На Ахтри тоже стоит без дела бронетранспортер капитана Нурмика, сообщил Ыунапуу. — Я переговорю с лейтенантом Хансеном. Думаю, он подключится.

— Ладушки, — произнес по-русски Радченко. — А мы сейчас подключим к операции ваших коллег в районе Петроолеуми.

Офицеры тяжело переживали унизительное поражение и мечтали о реванше, так что в ответ на просьбу полицейских лишь пожимали плечами и тут же отдавали приказ начать обстрел противника. Через пару минут нужные позиции террористов были буквально застланы автоматическим огнем из всех имевшихся стволов.

Капитан Вельди поначалу решил, что террористы на одном участке перешли вдруг в наступление, и здорово занервничал. Ему объяснили, что обстрел ведется с целью погашения огневых точек противника, который не только не наступает, но и носа наружу не высовывает. Поскольку о планах полицейских при этом не докладывали, Вельди вскоре успокоился.

После непродолжительных переговоров с Ахтри прибыл бронетранспортер с десятью возглавляемыми лейтенантом Хансеном солдатами и унтер-офицерами. Все они были добровольцами, отобранными из полутора дюжин вызвавшихся, и производили неплохое впечатление: капитан Нурмик среагировал мгновенно и сохранил на своем участке подавляющее большинство людей.

— Слушайте, — протянул Райсмик, с благоговением разглядывая привезенную базуку, — а чего вы не отвечали на их гранатометы?

— Легко сказать, — засопел Хансен. — Они ведь в жилых домах засели… Мы побоялись даже просто стрелять в будку на второй проходной — вдруг там вахтера держат? Но тут, я слышал, есть где развернуться.

— Это где же? — Радченко с большим интересом уставился на Ыунапуу.

Лейтенант развернул карту района и обвел пальцем участок порта, подходящий совсем близко к улице Туукри.

— Видите длинное строение, торцом почти упирающееся в ограду порта? Это ангар, ближняя к нам часть которого занята под бокс для ремонта контейнеров. Под крышей бокса засела одна из групп террористов. Посторонних там быть не должно — события начались уже после окончания рабочего дня.

— А если кто-то все же есть? — усомнился Алаталу.

— Так ведь выстрел будет под крышу! — напомнил Хансен.

Радченко протяжно вздохнул, глянул на коллег. Те энергично закивали.

— Ладно, передайте базуку ребятам на перекрестке.

Сразу же после взрыва бронетранспортеры рывком преодолели пять десятков метров по Туукри, затем слаженно свернули влево, на небольшую площадку перед портовой оградой и, не взирая на бьющие в броню пули, устремились прямо вперед.

— Так военные заткнули террористов? — возмутился Алаталу, вздрагивая от звона пуль, бьющих в борт рядом с ним.

— Ого! — воскликнул Радченко, глянув на изуродованную взрывом верхнюю часть ангара. — Больше здесь никто не живет.

Бронетранспортеры на полной скорости пробили кирпичную ограду, едва успели свернуть перед дюралевой стеной ангара и, сделав еще один крутой поворот, устремились вглубь порта.

Райсмик был в восторге:

— Проделали все в ритме рэпа! Кстати, а у вас здесь есть приемник?

Потрясенно глядя на горящие вдали обломки вертолета, Инга сдавленно произнесла:

— И все из-за какого-то «дипломата»…

Стасис мелко закивал.

— Мне эта мысль тоже не дает покоя…

Игорь довольно бесцеремонно затолкал всех за угол бокса и возмущенно простонал:

— Вы что, забыли в каком мы дерьме? Надо немедля куда-то «затихариться»!

Стасис задумчиво глянул на расположенный через дорогу второй бокс бригады. Ничего лучшего в голову пока не приходило.

И тут метрах в двухстах от них, в районе перекрестка Туукри и Петроолеуми бой возобновился с новой силой. Странно было, что действия активизировались только на одном участке, словно военные бросили туда все оставшиеся силы.

— Может, они все же прорвутся к нам? — предположил Олег.

— Плевать! — воскликнул Игорь. — В любой момент здесь могут появиться отступающие или бегущие на подмогу головорезы Хана. Хотите поиграть с ними в «войнушку»?

— Ну что ты, — смутился Олег. — Я уже вышел из этого возраста.

Озираясь вокруг, Стасис задумчиво поскреб горло и вдруг просиял:

— Зайдем-ка туда, — он указал на вагончик у въезда в стояночный бокс. Там должен быть сменный механик. Какое-то время отсидимся у него, может, узнаем чего нового о людях Хана. И если вояки действительно прорвутся, то мы об этом непременно будем знать, потому что единственный путь вглубь порта от места боя тянется вдоль ангара и, соответственно, вагончика сменной службы.

— Пошли! — кивнул Игорь.

Почти бегом они преодолели несколько десятков метров и, минуя крохотный тамбур, буквально влетели в одну из двух комнаток вагончика.

При виде ворвавшихся к нему четверых вооруженных до зубов людей, у сменного механика Дайнавы поначалу отвисла челюсть. Потом он узнал Стасиса и облегченно выдохнул:

— Я уж собрался прощаться с жизнью!

Стасис коротко усмехнулся, сел на стул по другую сторону стола, остальным указал на широкую скамейку. Не обращая внимания на поморщившуюся Ингу, тут же обратился к Дайнаве:

— Ты не видал здесь подозрительных людей?

— Подозрительнее вас — нет, — мгновенно ответил парень и озадаченно почесал белокурую макушку. — С кем-то воюете?

Стасис глянул на товарищей:

— Знакомьтесь, это — Юлиус.

Инга и друзья немного скованно закивали.

— Юлиус, — Олег словно попробовал на вкус странноватое его уху имя. Если вспомнить Фучика, ты, должно быть, чех?

— Литовец он, — усмехнулся Стасис.

— И сколько в порту вашего брата? — подал голос Игорь.

— С десяток наберется, — Стасис пожал плечами.

— Больше, — протянул Дайнава. — А что вообще происходит? Кругом пальба, а я сижу здесь, как болван…

Земля под вагончиком едва уловимо содрогнулась, и за дальним торцом ангара ухнул взрыв, сопровождаемый кратким скрежетом деформируемого металла.

— Опять артиллерия в ход пошла! — воскликнул Олег.

— И на сей раз, кажется, со стороны наших, — добавил Стасис, поглаживая автомат.

На фоне непрекращающейся стрельбы все в той же стороне послышался нарастающий рев мощных моторов, какие-то машины пробили кирпичную стену ограды порта, и рев дизелей стал быстро приближаться.

— Танки? — пролепетал изумленный Стасис.

— А есть ли они у армии? — усомнился Олег.

— Тогда бээмпэшки…

— Они прорвались! — засияла Инга. — Сейчас сюда подъедут!

Стасис вскочил:

— Надо их встретить!

Они с Олегом выбежали наружу. Как раз в этот момент к вагончику подъезжали два бронетранспортера. Один из них моментально затормозил и замер всего в паре метров от Стасиса, а второй, с трудом обогнув его, проехал чуть дальше и, сделав пол-оборота, наконец, остановился.

Немедленно из вагончика выбежали все остальные.

— Свои, — почти убежденно прошептал Игорь.

Один из передних люков машины перед Стасисом распахнулся, и из проема высунулась голова Радченко.

— Привет обладателям требований террористов! Я-то думал, искать вас будем не меньше часа.

Найденные счастливо сияли.

— Узнаю бойцов, — хмыкнул Радченко, глядя на вооружение друзей. — Не удивлюсь, если вы уже уложили уже с десяток этих сволочей… А чего вас так много? — он кивнул в сторону Дайнавы. — Он тоже с вами?

— Мы зашли к нему в вагончик чуток перекантоваться, — объяснил Олег. Враждебности парень не проявлял.

Юлиус изумленно глянул на него, но промолчал. Радченко нахмурился и пробормотал:

— Куда я вас всех дену?

— А меня девать не надо! — Дайнава замахал руками перед лицом. — Сидел себе спокойно все это время, как-нибудь и досижу до конца смены. А ваши дела мне ни к чему!

Он попятился назад и скрылся в вагончике. Радченко удовлетворенно причмокнул, окинул оставшихся веселым взглядом и скомандовал:

— Залезайте!

Все четверо кое-как разместились в тесном бронетранспортере, обменялись с полицейскими и военными крепкими рукопожатиями. Было душновато, пахло дерматином, потом и соляркой. Тем не менее, даже привередливая Инга чувствовала себя очень уютно.

— Это и есть требования террористов? — Алаталу ткнул пальцем в кейс на коленях Игоря.

— Ага! — кивнул Олег. — Из-за этого поганого «чумадана» и разгорелся весь сыр-бор.

— Уже поганого? — усмехнулся Игорь.

— Поганее не бывает! — заверил Олег и продемонстрировал спасателям окровавленное плечо. — Меня даже ранили из-за него! Я был без сознания…

— Что в нем? — спросил Радченко.

— Погодите, — Стасис немного нервно повел рукой. — Мы поедем назад?

— Еще не знаю.

— А че нас здесь держит? — поинтересовался Игорь.

— Вы кейс откроете или нет? — с заметным раздражением спросил Алаталу.

Стасис и Игорь переглянулись.

— Для начала отъедем-ка во дворик за соседним боксом, — предложил затем Стасис, взмахом руки указывая примерное направление. — Там никакая зараза нас не достанет.

Бронетранспортеры отъехали на пару десятков метров в сторону. На всякий случай пулеметчиков снова усадили в башни.

— Так что же в кейсе? — вернулся к теме Радченко.

Игорь поскреб щеку, после ингиной подсказки набрал шифр на замках и распахнул кейс. При виде десятков аккуратно сложенных пачек стодолларовых купюр военные сдавленно крякнули.

— Сколько здесь? — деловито поинтересовался Радченко.

— Черт его знает, — Игорек пожал плечами. — Мы не считали.

— В любом случае сумма немалая, — решил Алаталу.

— Да уж, куш приличный, — согласился Райсмик и взглянул на Радченко. Что теперь?

— Для начала выслушаем рассказ о том, как попал к ним этот кейс. И остальное.

Друзья недовольно переглянулись. Стасис понял, что на роль рассказчика прочат его, спорить не стал, только глянул на покрасневшую Ингу и начал:

— «Чумадан» этот попал к нам по ошибке…

А Олег после его трехминутного рассказа подытожил:

— И запишите в протокол: доллары сдаем абсолютно добровольно!

Райсмик усмехнулся и снова глянул на Радченко. Но тот был занят своими мыслями, и тогда заговорил Алаталу:

— Раз мы знаем теперь местонахождение групп боевиков внутри порта, то могли бы ударить с тыла по наружным…

— Не слишком ли просто? — усомнился Райсмик.

Алаталу раскрыл рот для ответа, но тут вдруг встрял Радченко:

— Слушай, Петраускас, вы точно кроме Хана никого из крутых не видели?

— Точно, — кивнул Стасис.

— А что? — насторожился Алаталу.

Радченко склонил голову чуть набок:

— Я не верю, что все эти боевики — люди Хана. У него и обычных качков столько никогда не было.

— Что же это за люди? — спросил Райсмик.

— Если бы я знал!

— Сидя здесь мы ничего и не узнаем! — раздраженно воскликнул Алаталу. Надо действовать, пока нас самих не прихлопнули.

— У меня есть информация к размышлению, — сообщил вдруг доселе молчавший над картой лейтенант Ыунапуу. — Смотрите сюда.

Все, кроме Инги, вытянули шеи к карте.

— Как мы теперь знаем, боевики заняли в порту два здания. Зачем?

— Чтоб за нами «сечь», — ответил Игорь.

— С верхнего этажа административного комплекса весь порт виден как на ладони, — пояснил Стасис.

— Хорошо, — согласился Ыунапуу. — Тогда зачем им понадобился узел связи?

— Может быть, чтобы связь перерубить? — предположил Райсмик.

— Мы в полицию звонили не по трубам отопления, — съехидничал Стасис.

— Возможно, не сумели…

— Нет-нет! — твердо возразил Алаталу. — Там собрались настоящие профессионалы и до сих пор они показывали себя только с лучшей стороны.

— Очень верное замечание, — согласился лейтенант. — Я так же подозреваю, что людей этих возглавляет многоопытный офицер. И он заранее подумал о том, о чем мы до самого последнего момента подумать не удосужились.

Довольный своими рассуждениями, Ыунапуу сделал коротенькую паузу, облизнул свои тонкие губы и продолжил:

— Группы в этих двух зданиях нужны для прикрытия отступающих. Боевики должны не только взять потерянные деньги, но и куда-то уйти. Со второго этажа здания узла связи очень удобно поддерживать огнем часть групп, отходящих с восточных позиций. А засевшие на верхнем этаже административного комплекса способны опекать и их, и группу у центральной проходной.

Алаталу удивленно поводил пальцем по карте:

— Но это значит, что отходить они намерены в пассажирский порт. А дальше?

— На корабль — и в море, — пожал плечами Радченко.

Алаталу показалось это слишком наивным:

— Их без труда перехватят еще в эстонских во…

— Чтобы этого не случилось, — жестко оборвал Радченко, — они прихватят с собой около сотни заложников!

На некоторое время воцарилась полнейшая тишина. Полицейские и военные чувствовали себя одураченными юнцами. Стасис, Олег и Игорь вслушивались в тишину за оградой порта и думали о том, что бронетранспортерам давно пора возвращаться.

Наконец, пришел в себя Алаталу:

— Мы просто обязаны отрезать пути к бегству хотя бы тем, кто окружил торговый порт!

— Как это сделать? — без надежды на убедительный ответ спросил Райсмик.

Алаталу, на мгновенье призадумавшись, тут же выпалил:

— Надо уничтожить группу в административном комплексе! Полицейские вопросительно глянули на лейтенанта.

— Логично, — согласился тот. — Только вот по силам ли нам это? Мы даже не знаем, сколько там боевиков.

— Так нас ведь двадцать человек! — воскликнул Алаталу. — Вооруженных до зубов и снабженных бронетехникой…

— На четвертый этаж эти машины не заедут, — попытался охладить его водитель.

— Слушайте, а вы о нас хоть думаете? — вмешался вдруг Стасис.

— То есть? — не понял Алаталу.

— Куда нам деваться, если вы воевать отправитесь?

Последовала непродолжительная пауза. Полицейские и лейтенант глянули на Игоря и Олега и поняли, что они безоговорочно разделяют нежелание друга тряхнуть стариной и насовершать кучу подвигов.

— Я не имею права настаивать, — сказал Радченко, — но, прошу, поймите: вы нам очень нужны! Вы ассы в рукопашном бою, умеете стрелять…

— Мы не полицейские и не военные! — отрубил Стасис.

— А как же гражданский долг? — поинтересовался Алаталу.

— Никак, — холодно ответил Олег. — Мы апатриды.

— Да при чем здесь паспорта? — возмутился Алаталу.

— При всем! — рявкнул Игорь.

— Одним словом, — подытожил Стасис, — рисковать своими жизнями не испытываем ни малейшего желания. И требуем вывезти нас отсюда! Потом уж делайте, что хотите.

— Слушай, ты!.. — взбесился Алаталу, схватил парня за грудки, но, почувствовав уткнувшееся в грудь дуло автомата, отпрянул назад и заговорил несколько спокойнее. — Вы не видели, сколько сегодня погибло девятнадцатилетних мальчишек…

— Набирайте армию из двадцатиоднолетних, — посоветовал Олег.

— Они солдаты своей страны и должны ее защищать, — сказал Стасис. — Я тоже служил и был даже ранен…

Алаталу терпеливо продолжал:

— Поверьте, сумеем ли мы остановить эти смерти и наказать виновных, во многом зависит от вашего участия…

— Нормально! — взвился Олег. — Так кто кого должен спасать, армия нас, или мы ее?

— Ну не будьте вы задницами! — закричал Алаталу.

Несколько секунд стояла полная тишина. Потом Стасис закачал головой и, криво усмехнувшись, устало произнес:

— Лучше быть живой задницей, чем мертвой передницей.

Однако Алаталу не унимался:

— Тогда я заставлю вас присоединиться к нам…

— Юло! — насторожился Радченко.

Стасис усмехнулся:

— Заставь, попробуй.

— Если ты не пойдешь с нами, я добьюсь возбуждения дела о краже твоей подругой этого кейса!

— У кого? — с сарказмом поинтересовался Стасис. — У рецидивиста Дариева?

На сей раз усмехнулся полицейский:

— Личность потерпевшего в данном случае не имеет значения. Ведь именно из-за кейса в центре города началась настоящая война, в ходе которой погиб уже не один десяток человек…

— Вам же сказали, — взвизгнула Инга, — что «дипломат» этот я взяла по ошибке!

— И во второй раз, после стычки в здании терминала, тоже случайно? — с нескрываемой иронией спросил Алаталу.

Инга покраснела пуще прежнего и сжалась в комочек. Стасис вопрошающе посмотрел на Радченко; тот пожал плечами: «А что ты хочешь от меня?» Райсмик, чувствуя себя крайне неловко за коллегу, ставшего неожиданно нахрапистым, в то же время, понимая, что тройка молодых людей нужна отряду позарез, растерянно хмыкнул и уставился на свои туфли.

Стасис прерывисто вздохнул и вдруг врезал Алаталу внешней стороной кулака в челюсть. Роняя очки, тот чуть было не ударился виском в голову запоздало дернувшегося Райсмика, схватился за скулу и тихо взвыл.

— Ну-ну! — процедил Стасис. — Ну-ну…

— «Шестой», отзовись, — в последний раз и уже безнадежно прохрипел Куренной в рацию и обратился к командиру еще одной соседней группы: — Что будем делать, «восьмой»?

— А что мы можем сделать? Думай лучше о себе. До финала еще слишком далеко.

— Я о себе и думаю. Без «шестого» туго нам придется.

— Знаю, — вздохнул «восьмой».

Куренной тихо поматерился и снова поднес рацию к губам:

— Уже давно должна была прозвучать команда отступать…

— Слушайте, вы!.. — встрял вдруг кто-то в разговор. — Кончайте рассуждать! Легче вам от этого не станет… Так что следите за эстонцами и не засоряйте эфир своими соплями!

Куренной грустно усмехнулся и со старательным спокойствием отложил рацию на соседний стул. «У всех уже начинают нервы сдавать», — подумал он и обвел взглядом подчиненных. На их лицах капитан без труда читал свои мысли: почему молчит Волин, о чем думают в других группах, и, главное, чем чреват недавний прорыв в порт бронетранспортеров?

Он вспомнил, как одиннадцать лет назад в Афганистане, недалеко от Асадабада его взвод угодил в кольцо неожиданно проникших из Пакистана крупных отрядов душманов. Прорваться через них было нереально, Куренной вызвал по рации вертолеты. Их долго не было. Любой во взводе прекрасно знал, что если с вертолета покажется слишком опасным совершать посадку, или душманы окажутся слишком близко, всех просто перестреляют, чтоб не попали в плен и со спокойной совестью вернутся на базу. Вертолетов не было очень долго, капитан и его взвод все это время ждали их и боялись…

Сегодня Куренной уже боялся услышать приказ отступать: он ждал предательства. Но уходить надо…

Вновь где-то в районе перекрестка Туукри и Петроолеуми началась усиленная автоматная стрельба. Поскольку эстонские подразделения, как и их оппоненты, тоже использовали преимущественно российское оружие, определить на слух взаимная это перестрелка или огневой напор одной из сторон было невозможно. Впрочем, предполагать очередную атаку эстонской армии было бы вполне логично.

— Григорянц, — позвал Куренной, — заметно хоть какое-то движение?

Не отрывая глаз от прицела, сержант пожал плечами и с усмешкой поинтересовался:

— О каком движении речь, господин капитан? Если вы о трупах на улице, так они на то и трупы, чтоб не двигаться.

Ольховский и Глаголев нервно прыснули.

— Может, они еще десант забрасывают? — предположил прапорщик.

Куренной задумчиво пожевал губу и с надеждой глянул на рацию. Она тут же заговорила:

— Что у вас там, «одиннадцатый»?

— Что-что… Палят по нам, что ж еще!

— Это я понимаю. Какова цель обстрела?

— Пока не известно. Ух, черт! Мы потеряли снайпера…

«Если учитывать и шестую группу, — подумал Куренной, — это уже двенадцатый».

— Их бронетранспортеры возвращаются обратно! — закричал «одиннадцатый». — Наверняка они нашли чемоданчик с «баксами».

— Иначе чего б так быстро возвратились…

— А «нулевой» об этом знает?

На этот вопрос никто не ответил. Между тем, стрельба у перекрестка прекратилась. Стало очень тихо и тревожно.

— Вот что, — произнес капитан. — Если через пять минут полковник не даст о себе знать, начнем отход самостоятельно.

Когда Ыунапуу вышел на связь и попросил обеспечить прикрытие возвращающимся бронетранспортерам, Вельди испытал чувства настолько противоречивые, что не смог зацепиться хоть за какое-то из них и только выразил растерянное согласие. Конечно, он был зол на лейтенанта, самовольно организовавшего чертовски рискованный прорыв в тыл террористов. Но десант удался. И Ыунапуу сообщил, что возвращается с чем-то очень важным, способным серьезно повлиять на дальнейший ход событий.

Вельди надеялся, что успех Ыунапуу и Хансена затмит в глазах командования его слабый контроль над подчиненными. Однако чувство облегчения тут же сменила зависть: удача предпочла сегодня других.

С такими мыслями Вельди стоял возле задней двери Клуба моряков, жадно курил и ждал возвращения самодеятельного десанта. За шумом стрельбы вскоре послышался нарастающий гул моторов, бронетранспортеры с ревом выскочили на Туукри, резко повернули и, притормаживая, подъехали к капитану.

Вельди все решал, каким тоном разговаривать ему с лейтенантами, а из бронемашин выбрались двое рядовых, какая-то перепуганная, растрепанная девица с огромным кейсом в руке… И все. Один из солдат подлетел к растерявшемуся капитану, вытянулся в струну и довольно сбивчиво начал доклад о том, что техника возвращена на исходную позицию согласно приказу лейтенанта Ыунапуу, вместе с остальными членами отряда и тремя гражданскими оставшегося в тылу противника с намерением уничтожить одну из ключевых групп противника.

— Почему лейтенант сам об этом не доложил, выходя на связь? — процедил багровеющий Вельди.

Солдат пугливо поморгал, сглотнул и доложил, что во время сеанса связи планы не раскрывались из опасения радиоперехвата. Готовый было взорваться, капитан чуть поразмыслил и успокоился. Как бы он не относился к поступкам Ыунапуу, солдат не мог нести за них ответственность.

Вельди подавил в себе гнев и, косо поглядывая на понуро стоящую в сторонке Ингу, вспомнил о главном:

— Лейтенант говорил о какай-то важной вещи.

Поняв, что гроза его обошла, солдат едва слышно облегченно вздохнул и закивал:

— Так точно! — он указал пальцем на Ингу. — У нее в руках кейс с деньгами террористов, из-за которого все и началось.

— Уточните, — потребовал капитан.

— Так получилось, — рядовой исподлобья глянул на Ингу. — Что этот кейс по ошибке оказался у посторонних… Террористы окружили порт, чтобы не выпустить их и вернуть доллары обратно…

— Доллары, — протянул Вельди, попросил Ингу показать их, она не поняла, и он повторил по-русски.

С кислой миной Инга пожала плечами, положила кейс на асфальт и, распахнув его, продемонстрировала ровные ряды пачек стодолларовых банкнот. Склонив голову набок, Вельди воткнул взгляд в аккуратно собранные пожизненные зарплаты десятка офицеров Сил обороны, затем велел отвезти Ингу и ее ношу в район улицы Садама — к сотрудникам КаПо.

Инга хотела было возразить, но вовремя поняла, что лучше не мешать военным заниматься своими делами и покорно залезла обратно в бронетранспортер.

— Господин капитан! — спохватился вдруг солдат.

— Да?

— Лейтенант Ыунапуу просил немедленно начать наступление на позиции террористов. Это поможет отвлечь внимание противника…

— А он не подумал о том, сколько солдат нам снова придется положить? раздраженно оборвал его Вельди.

— Террористы и сами вот-вот начнут отступать, потому что деньги им все равно уже не вернуть…

— Я принял ваше донесение к сведению. Отвезите девицу и немедленно возвращайтесь.

— Есть!

После этого вторую машину Вельди отправил обратно в распоряжение капитана Нурмика, закурил очередную сигарету и, часто затягиваясь, призадумался. Надо было как-то доложить обо всем полковнику Пыльтсу… А ведь он вымуштрован в своей Австралии так, что многих элементарных и совершенно естественных для нас вещей не понимает абсолютно.

Впрочем, Вельди не всегда боялся начальства. До службы в Силах Обороны немногим более двух лет назад он был членом Кайтселийта и, надо сказать, об армейской карьере совсем не думал: тогда он просто считал, что как и всякий иной ответственный гражданин своей маленькой родины просто обязан быть готовым в любой момент встать на ее защиту.

Таких, как он, было мало. Многие через членство в Кайтселийте реализовывали свои неудовлетворенные политические амбиции, мстили окружающим за собственные комплексы, а имеющие доступ к распределению имущества и средств и вовсе откровенно разворовывали все, что имело хоть какую-то ценность.

В конце концов, Вельди не выдержал и доложил об известных ему фактах воровства прямо в КаПо. В ходе следствия выяснилось, что несколько ответственных начальников присвоили государственного имущества, по меньшей мере, на полтора миллиона крон. Суд приговорил виновных к трем-пяти годам заключения, а к Вельди сразу же после суда подошел полковник Соостер и предложил перейти на службу в армию: «Мы нуждаемся в честных людях!» Вельди покраснел, думал отказаться, сослаться на недостаточную образованность. Он ведь отучился всего на трех курсах Таллинского политехнического института. Но, вспомнив, что начальник финансовой службы Сил обороны с успехом обходится знаниями, приобретенными в сельхозучилище, все же согласился.

Тогда он еще и представить не мог, как будет раскаиваться два года спустя!

Алаталу после полученного удара пришел в себя довольно быстро. Сказалось, наверное, боксерское прошлое. Он не собирался давать Стасису сдачи, понимал, что получил по физиономии, в общем-то, заслуженно. Любой уважающий себя человек на месте парня должен был поступить примерно так же. Да и стоил приобретенного кровоподтек на щеке: сначала на участие в операции согласился Стасис, а потом и его друзья, не посмевшие бросить товарища в такой ситуации. Олег, правда, попытался отговорить, убедить, что грозные заверения Алаталу на самом деле ничего не стоят, но был не понят ни Стасисом, ни даже Игорем.

Потом Инга кричала и билась в истерике, все норовила огреть подрастерявшегося Алаталу пистолетом по голове. С трудом успокоив ее, мужчины приняли решение, что женщине, да и кейсу с деньгами в отряде не место. Но куда их денешь?

Ломая голову над этим вопросом, Стасис вспомнил, что совсем недалеко отсюда находится один из входов в портовое бомбоубежище…

И когда бронетранспортеры собирались прорываться под мощным огневым прикрытием обратно за ограду, восемнадцать членов отряда, благополучно пробежав под землей добрых полкилометра, уже стояли с обратной стороны перед дверью главного входа в бомбоубежище, расположенного всего в нескольких метрах от здания административного комплекса. Радченко ковырял в полумраке бункера в примитивном замке стальной проволокой, а Стасис, ежась от подземной прохлады, проводил последний инструктаж:

— Поскольку мужественность наша никаких подтверждений не требует, я, Олега и Игорек будем постоянно находиться в центре цепочки…

— Все время передвигаться колоннами мы не будем, — хмуро заверил Хансен.

— Но пока будете, — настоял Олег, — извольте держать нас в центре коллектива!

Хансен пожал плечами: «Ради бога», Стасис кивнул: «Покорнейше благодарю!» продолжил:

— Ребята наверху здания наверняка поглощены происходящим в дальнем конце порта…

— А где здание? — поинтересовался липник Жаворонков.

— Рядом с нами, по левую сторону…

— Готово! — шепнул Радченко, выпрямляясь.

— Отлично, — буркнул Стасис. — А теперь слушайте меня внимательно и ни в коем случае не перебивайте! Открываем дверь, выбегаем наружу, строимся в колонну по два, забегаем по каменной лестнице на мощеную дорожку вокруг «столового» крыла здания и выбегаем на площадку перед столовой и задним ходом в раздевалки. Дверь, ведущая в раздевалки, будет прямо по курсу. Забегаем в здание…

— Хватит! — решил Ыунапуу. — С остальным на месте разберемся. Есть у кого-нибудь вопросы? Нет… Тогда вперед!

Ведомые лейтенантами, щурясь на солнце после полумрака подземелья, «диверсанты» обогнули «столовое» крыло комплекса и, как и предсказывал Стасис, выбежали на площадку перед столовой и задним ходом в раздевалки. Прежде, чем отряд скрылся в здании, друзья успели разглядеть стоящие внизу два микроавтобуса «чернорубашечников».

— Что теперь? — шепнул Ыунапуу, став одной ногой на первую ступень лестницы.

Стасис пожал плечами:

— Теперь бежим наверх…

— Нет уж! — возразил лейтенант. — Вы говорили, что в раздевалки на всех этажах есть два входа…

— Да, с этой стороны и с центрального входа.

— Тогда мы разделимся, — Ыунапуу посмотрел на Хансена, и тот сразу же понял замысел коллеги.

— Кару, Жаворонков! — позвал он. — Пойдете впереди группы через раздевалку к другой лестнице. Вперед!

Липник и рядовой сдержанно кивнули и исчезли за поворотом лестницы. Не прошло и десяти секунд, как из глубины раздевалки до отряда донеслись женские возгласы, какие-то странные, глухие звуки и беспомощное бормотание Жаворонкова и Кару. Все уставились на едва сдерживающего смех Стасиса.

— Совсем забыл — раздевалка-то женская!

— Тьфу ты, господи! — выдохнул Радченко.

Ыунапуу с усмешкой хлопнул Хансена по плечу:

— Ладно, спасайте разведчиков!

Когда Хансен и его подчиненные скрылись за дверью, он подозвал к себе двух своих рядовых:

— Вы сейчас вся подчиненная мне рать. Так что вам же и быть нашими разведчиками.

— Давайте чуток подождем, — вмешался вдруг Стасис.

— Зачем? — удивился лейтенант.

— Для прикола, — процедил Стасис и объяснил: — Пусть та команда первой ввяжется в бой.

Райсмик его не понял:

— А какая разница?

— Большая! — поддержал Стасиса Олег. — В любой войне воевать должны в первую очередь профессионалы!

— Да какие они профе… — махнул Алаталу, но, глянув на помрачневшего лейтенанта, неловко осекся.

— Так-так, — с усмешкой протянул Стасис.

Радченко предпочел задавить еще в зародыше назревающие разборки:

— Хватит болтать! Подождем минуту и двинемся вперед.

— То есть, наверх, — уточнил Олег, немного расстроенный тем, что любопытное шоу не состоялось.

Однако непосредственными участниками намечавшегося конфликта вмешательство Радченко было воспринято с благодарностью — выполняя приказ, ям Алаталу и Ыунапуу сделали вид, что понятия не имеют о существовании друг друга. Стасис посмотрел на слишком долго молчащего Игоря. Непривычно бледное лицо его выдавало сильное волнение и, пожалуй, даже страх. Крайне редко видя друга в таком состоянии, Стасис с откровенной ненавистью глянул на уставившегося вверх Алаталу. Очень захотелось ударить его еще раз, эдак, пятьдесят. Удерживала лишь явная не уместность подобных действий в этот момент.

— Слышите? — насторожился Райсмик. — Кажется, наша просьба выполняется.

Судя по доносившимся с востока звукам стрельбы, наконец-то началась очередная атака позиций террористов. Теперь «диверсантам» следовало торопиться: отступающих боевиков необходимо было лишить прикрытия еще до того, как они повылезут из своих щелей.

— Вперед! — скомандовал Ыунапуу солдатам, и те, выставив автоматы и напряженно глядя вверх, осторожно зашагали по лестнице.

— Как думаешь, — спросил Радченко у Стасиса, — у входа в раздевалку на последнем этаже с нашей стороны есть сейчас хоть кто-нибудь из боевиков?

Стасис утер ладонью потное лицо, поморщившись, кое-как обтер руку о брюки и прошептал:

— Черт его знает. Хотя чего им опасаться? О нас они понятия не имеют, зато знают, что кейс с «бабками» уже недосягаем, а значит, пришла пора прикрывать отход внешних боевиков.

— Изо всей силы разделяю твои слова, — произнес Райсмик по-русски и немного нервно усмехнулся. — Только все равно коленки трясутся. Верно?

Он легонько подтолкнул локтем стоящего рядом Игоря.

— Ага, — вздохнул тот. — Аж штаны к заднице прилипли.

После его слов стало как-то веселее. Улыбаясь, Стасис и Олег похлопали друга по плечам.

— Двигаемся, — шепнул Ыунапуу и первым подал пример.

Как и предсказывал Стасис, в раздевалке их никто не ждал. В помещении вообще не было ни души.

— Куда они гардеробщиц-то дели? — буркнул Стасис и на всякий, случай заглянул в дальний угол гардеробной, где у женщин имелись два скрытых за висящей одеждой лежака. — Никого.

Ыунапуу сжал его плечо и поднес палец к сомкнутым губам.

— Не получится, — шепнул Стасис. — Зови разведку — планерку творить будем.

Лейтенант прерывисто вздохнул, но приказ выполнил. Когда все члены группы сгрудились вокруг него, Стасис сообщил:

— Раздевалка поделена на две части, соединенными между собой тремя проходами. Первый — это коридор по правому краю, имеющий закуток с умывальниками, дверь в какую-то крохотную подсобку и дверь в уборную. Два других пути — это предбанники обоих душевых. Теперь вопрос: пойдем каким-нибудь одним путем или разделимся на три тройки?

Все взоры обратились на озадаченного Ыунапуу. Но ответить он не успел: где-то в другом конце раздевалки застрочили автоматы, послышались крики изумления, мат, стоны.

— Хансен! — с видимым облегчением воскликнул Ыунапуу, тут же стал решителен и порывист. — Делимся на три группы. Первая — Ребане, Радченко и вы…

— Господин Прыгин, — представился Олег.

— Ваша тройка пойдет по левому проходу…

Ыунапуу вдруг смолк и напрягся. Впереди послышались приглушенные, нестройные и странно шаркающие шаги.

— Это в предбаннике душевой прямо напротив прохода, — шепнул Стасис и указал рукой на уходящее за угол гардеробной пространство между стеной и стальными шкафчиками.

— Раненый, — определил Ыунапуу и, когда скрипнула распахиваемая дверь предбанника, неслышно подкрался к углу гардеробной.

Едва дыша, остальные слушали, как приближаются странные шаги и даже услышали разгоряченное дыхание таинственного неизвестного. Через секунду он должен был показаться из-за угла, но моментом ранее Ыунапуу выскочил в проход и ударом приклада в лоб завалил первого увиденного им «чернорубашечника» на пол.

Тут же все сгрудились за стеной гардеробной и, опасливо выглядывая в проход, загомонили.

— От нас не уйдешь!..

— Точно раненый: вся нога в кровищи…

— Всех бы их так…

И вдруг дверь в предбанник душевой снова распахнулась, и показавшийся из-за нее второй «чернорубашечник» начал палить по лейтенанту из какого-то невероятно мощного пистолета. Ыунапуу пригнулся и выпустил из автомата длинную очередь. Две-три пули угодили в боевика и, расставаясь с жизнью, он медленно «стек» по двери на пол.

— Лихо! — восхитился Радченко, выйдя из-за угла в проход.

Сбитый прикладом с ног «чернорубашечник» вдруг пришел в себя и взялся за автомат. Ыунапуу опередил его меньше, чем на секунду. И произошло все настолько молниеносно, что, отпустив спусковой крючок, еще несколько секунд спустя он стоял, замерев, в несколько неестественной позе и широко раскрыв глаза: разум нагонял инстинкты.

— Совсем лихо, — Радченко похлопал лейтенанта по плечу.

— А это круто, — поразился Олег и показал на приличную выбоину в задней стене. — Ничегошные пульки в пистолете этого гада!

Алаталу думал только о деле:

— Давайте определим две другие тройки и поспешим вперед!

Ыунапуу глянул еще раз на трупы убитых им боевиков и хмуро спросил:

— Они все так одеты?

— Почти, — кивнул Стасис.

Ыунапуу задумчиво усмехнулся, тихо произнес:

— Через дверь перед нами пойду я. Со мной отправитесь вы, — он указал на Райсмика, — и… вы, — палец ткнулся в грудь Игоря.

Оставленные для третьей тройки Алаталу и Стасис не без удивления переглянулись, но промолчали.

— Поспешим, пока наших не перестреляли, — предложил Ыунапуу и, переступив через труп перед дверью, скрылся в предбаннике.

Райсмик и Игорек для начала оттолкнули тело «чернорубашечника» в сторону и лишь затем последовали за лейтенантом. Пару секунд спустя Алаталу, Стасис и рядовой Лепик углубились в коридор.

Немного зазевавшиеся Радченко, Ребане и господин Прыгин собрались было двинуться к двери в предбанник дальней душевой, но тут она вдруг распахнулась, и перед ними возник необычного вида «чернорубашечник». В отличие от остальных своих товарищей пиджака он не имел, да и до пупа расстегнутую рубашку носил на выпуск. В зубах его тлел коротенький, но очень дымный «бычок», очевидно, не ожидая неприятной встречи, автомат он держал одной рукой за приклад дулом вниз.

Олег и Радченко отпрянули за угол. Но Ребане, никогда в жизни не участвовавший даже в рядовой драке, с перепугу застыл на месте и даже не попытался взяться за висящий на боку автомат.

Спасая парня, Радченко высунулся из-за угла и открыл огонь по «чернорубашечнику». Да опоздал — выплюнув окурок, парень уже дырявил содрогающегося солдата. Секунды через три Ребане рухнул на пол. А еще через секунду плюхнулся на задницу и его убийца.

Он сидел в центре быстро растущей кровавой лужи, трясущимися руками пытался поднять лежащий между широко расставленных ног автомат и, глядя пьяными глазами сквозь Радченко и возникшего рядом с ним Олега, беззвучно шлепал губами.

Радченко стало нехорошо. По всем правилам он должен был добить страдающего от своей невероятной живучести боевика. Но не мог. Особенно теперь, когда разглядел, что парню не больше двадцати пяти.

К счастью, вернулся встревоженный Ыунапуу, без всяких расспросов понял что к чему, достал из кобуры пистолет и одним выстрелом поставил в затянувшейся истории жирную точку.

Как раз в этот момент из коридора выглянули Алаталу, Лепик и Стасис. Ыунапуу с горечью посмотрел на расстрелянного Ребане, перевел взгляд на бледного Лепика и понял, что тот с трудом подавляет в себе панический ужас.

— Поминать погибших будем потом, — лейтенант энергично выдохнул. — А теперь двигаемся!

Алаталу и Стасис дождались, когда исчезнет за дверью последний их товарищ и вновь вернулись в коридор. Лепик уже крался чуть впереди наверное, боялся, что почувствуют его страх и заподозрят в трусости. Алаталу шел позади Стасиса вдоль правой стены с огромными окнами и внимательно поглядывал то на Лепика, то на выход из коридора.

Когда солдат, проверив закуток с умывальниками, заглянул в туалет, он на всякий случай поднес указательный палец к спусковому крючку автомата. Лепик на какое-то время исчез в проеме, послышался странный стук, спина его показалась наружу, и прогремела автоматная очередь. Через секунду спина затряслась в унисон другой очереди, и чья-то умелая нога сильным ударом в грудь отбросила уже мертвого парня к противоположной стене коридора.

Как в замедленной съемке Стасис увидел выход из проема «чернорубашечника», в кратчайший миг испытал приступ страха невероятной силы, но сумел-таки справиться с трясущимися руками поднял опущенный ствол автомата. В следующий миг Алаталу столкнул его в закуток с умывальниками. Стасис сильно ударился плечом в раковину одного из умывальников, роняя автомат на кафель, угодил прикладом по колену и, оседая от боли, встретился с той же самой раковиной подбородком.

Пока он выплясывал у умывальника, в коридоре прозвучала короткая, густая очередь. Потом стало очень тихо. Лишь где-то в начале раздевалки грохнул одинокий выстрел.

Стасис поднялся на ноги, потрогал подбородок, пошевелил ноющим плечом. В ушах гудело, он плохо соображал, но точно знал, что за все в ответе «этот полицейский ублюдок». За все: за гудение в голове, за боль в плече и подбородке, а, самое главное — за все пережитые сегодня страхи!

— Чмо поганое! — взревел Стасис, не думая об опасности, подлетел к сидящему на полу и безвольно прислонившемуся к стене Алаталу и стал изо всех сил избивать его ногами.

— Ты меня достал, сука! — он продолжал бить, хотя Алаталу почему-то не только не сопротивлялся, но и вовсе после первого же удара свалился набок в подозрительно неестественную позу.

— Убью, убью! — орал взмокший Стасис и продолжал бить.

Наконец, он остановился и случайно глянул на продырявленное двумя пулями окно, тут же с ужасом вспомнив, где он и в какой ситуации, резко обернулся и увидел в проеме распластанный труп «чернорубашечника». Краем глаза он уловил затем подозрительное движение за углом коридора, шарахнулся в закуток с умывальниками и, подобрав автомат, выпустил в просвет чуть ли не половину «магазина».

— Стас, ты че? — прозвучал хорошо знакомый голос.

— Олега? — все еще сомневаясь, спросил Стасис.

— Кто ж еще вспомнит о тебе?

Стасис сплюнул в один из умывальников тягучую слюну и сунул лицо под струю относительно холодной воды.

— Кажется, я здорово отделал полисмена.

— Слышал, слышал, — опасливо озираясь, Олег вошел в коридор и со вздохом глянул на мертвого Лепика. — А чего ты так разорялся?

— Достал он меня.

Олег внимательно посмотрел на Алаталу и тихо произнес:

— Ты же труп «метелил».

Стасис уставился на абсолютно неподвижного Алаталу и только теперь заметил возле его виска аккуратную восьмимиллиметровую дырочку.

В коридор вошли Радченко и оба лейтенанта.

— Что у вас? — глянув на Алаталу, Геннадий Сергеевич мгновенно посерел. — Теперь и Юло там.

Стасис окончательно сориентировался в действительности, понял, как мерзко поступил с человеком, ценой своей жизни спасшим его, и густо покраснел. К счастью, никому до него не было дела.

Ыунапуу угрюмо глянул на трупы, переступил через «чернорубашечника» в проеме и зашел в туалет. Понимая и так, что значит появление в общей компании Хансена, Олег все же спросил:

— Дело сделано?

— Да, — лейтенант едва заметно кивнул и тут же сокрушенно покачал головой. — Только ни одного не взяли живьем.

— Большие у вас потери? — спросил немного развеявшийся Радченко.

Хансен тяжело вздохнул, медленно закивал:

— Четверо убитых и один тяжело раненый.

Из туалета вышел Ыунапуу:

— Там в кабинке лежит еще один мертвец в костюмчике.

— Значит, одного Лепик все же уложил, — произнес Стасис, отрешенно глядя в прострелянное окно на виднеющуюся вдали черную тумбу отеля «Олимпия».

Ыунапуу связался с капитаном Вельди, доложил, что объект, пусть с большими потерями, но занят, а, значит, удалось-таки нарушить планы террористов и отрезать путь к отступлению доброй половине боевиков. Вельди с радостью подключил к разговору полковника Пыльтса. Для порядка первым делом тот выразил неудовольствие самодеятельностью младших офицеров. Но, памятуя, что победителя не судят, быстро перешел к похвалам, из которых можно было сделать вывод, что везучие герои, если только не отчебучат позже чего худшего, возможно, будут даже поощрены…

— А теперь слушайте мой приказ!..

Полковник оповестил о предстоящем очередном наступлении на все позиции террористов и велел отряду готовиться к отстрелу отступающих мимо занятого здания боевиков.

— Ни один не должен уйти! — со сталью в голосе предупредил он офицеров.

Хансен возмущенно хмыкнул, выхватил рацию из руки Ыунапуу:

— Господин полковник, у меня есть предложение.

— Слушаю.

— Почему бы нам не попытаться взять в плен боевиков, находящихся в восточной части порта? Сейчас мы в состоянии заключить их в плотное кольцо…

— И ждать, пока они соизволят сдаться? — возмутился Пыльтс. — Господин лейтенант, кажется, вы забыли, что морские ворота столицы нашего государства уже несколько часов находятся в руках каких-то негодяев, и каждую минуту в боях с ними гибнут солдаты нашей армии… Ваши солдаты! Что еще хуже, гибнут даже гражданские…

— Но…

— Никаких «но», лейтенант! Извольте выполнять полученный приказ!

Хансен посмотрел на Ыунапуу, понял, что тот ничем ему не поможет, и поднес рацию к губам:

— Слушаюсь.

Радченко задумчиво почесал мочку уха:

— С одной стороны, он вроде верно говорит…

— Не люблю я односторонние взгляды! — Райсмик невесело усмехнулся. — У меня сложилось впечатление, будто полковник заинтересован в том, чтобы ни один боевик не был взят живым.

— А, может, просто мстит им за позорный провал его крутой австралийской школы? — предположил Олег.

— Вряд ли, — усомнился Ыунапуу. — Слишком крепкий Пыльтс мужик!

Минуты две на Уус-Садама царила полная тишина. Сидевшие под окнами Куренной и Григорянц обменялись вопросительными взглядами.

— Обломились? — предположил сержант.

— Наверняка поняли, что «шестой» ликвидирован, — капитан досадливо сжал кулак. — Если они зайдут в тот дом…

— Так их «восьмой» должен прищучить! — Ольховский подался к окну и приподнял голову.

— Куда?! — крикнул Куренной.

Тут же во все окна квартиры ударила косая лавина свинца, пущенного из дальнего подъезда белого дома. Голова прапорщика разлетелась на кровавые пузыри, к ужасу Куренного и Григорянца заряженный гранатомет выпал из его рук и был придавлен восьмидесятикилограммовым телом. К счастью, взрыва не последовало, и Григорянц, не смотря на ситуацию, облегченно выдохнул.

Капитан схватил рацию:

— «Восьмой», что происходит? Почему вы прошляпили?.. — он вдруг понял, что произошло. — Сбежали, сволочи! — и отчеканил: — Говорит «седьмой»: я не намерен больше ложить своих людей ни за х… собачий и немедленно ухожу с позиции! Остальным рекомендую сделать тоже самое… Все!

Стоящий в прихожей Глаголев тоскливо глянул на командира:

— Как же мы уйдем-то без прикрытия? Вы ведь слышали: «шестнадцатый» атакован.

— Уйдем! — заверил капитан, посмотрел на съежившегося под окном Григорянца. — Ползи к двери.

Парень зажмурился, вздрагивая от сыплющихся на него осколочков и щепок, прополз через комнату и поднялся на ноги рядом с Глаголевым. Секунду спустя к ним присоединился Куренной…

— Винтовку брось, — велел он Григорянцу и вручил взамен свой пистолет. — За мной!

Они выбежали на площадку и буквально скатились по лестнице на первый этаж. Капитан стал с автоматом наготове напротив входа в подъезд, указал на одну из дверей:

— Выбить!

На всякий случай Глаголев попробовал за дверную ручку — заперто. Отступив на шаг, он расстрелял оба замка из автомата и с маху налетел на дверь широким плечом. Раздался резкий хруст, дверь распахнулась, и, потерявший равновесие Глаголев упал боком на пол прихожей.

В конце коротенького коридора завопила по-эстонски пожилая полная женщина в выцветшем махровом халате. Похоже, за время грохотавшей рядом с ней минивойны она слегка тронулась умом, потому что вместо того, чтобы спрятаться от греха подальше в ванной или под столом, решила защищать свою «крепость» с кухонным топориком в руке.

— Засохни, сука! — раздраженно пробасил Глаголев и стал грозно вздыматься; не зная по-эстонски ни слова, он все же уловил вполне конкретный негатив в свой адрес.

Женщина со страху совсем потеряла рассудок и метнула в него топорик. Тот воткнулся под углом в висок снова повалившегося на пол парня. Глядя на растекающуюся по коврику алую лужицу, женщина заломила руки и, выпучив глаза, завизжала нечто нечленораздельное.

Куренной шагнул в прихожую, короткой очередью отбросил совершенно некстати шумящую бабу вглубь кухни и склонился над Глаголевым. Поняв, что парень мертв, он вытащил из-под него автомат, сунул его Григорянцу в руки и скомандовал:

— За мной!

Они ворвались в одну из комнат, капитан распахнул приоткрытое окно и одним махом выпрыгнул наружу. Григорянц увидел в нескольких метрах от окна портовую ограду, приободрился и последовал за командиром.

Они подбежали к ограде, присели для прыжка. Но тут же сзади раздался выстрел, и замерший на миг в неловкой позе Куренной увидел, как вскрикнувший Григорянц схватился за голень и завалился набок.

Вскидывая автомат, капитан резко развернулся и увидел в окне пройденной квартиры двух солдат. Один возился с, видимо, только что опустевшим магазином, а второй, позади его, с гримас сой отчаянного усилия торопился отпихнуть товарища и вступить в бой раньше противника. Почти не целясь. Куренной нажал на спусковой крючок…

Затем нагнулся к воющему Григорянцу:

— Идти сможешь?

— Не зна-аю… — заикаясь от боли, проклокотал тот, оторвал от голени выкрашенную кровью руку, глянув на нее, с ужасом простонал. — Кончат они нас…

— Заткнись! — велел капитан, одной рукой за шиворот приподнял сержанта и подставил под него плечо. — Нам только за ограду…

Григорянц почувствовал горячее тело несгибаемого воина и немного успокоился. Он посмотрел на слипшиеся от пота седеющие волосы командира, на свисающего из окна прострелянного эстонского солдата и поверил: «Мы дойдем, тут всего-то…» Но, глянув на предстоящий маршрут, сжал зубы так, что скулы превратились в камни.

Им нужно было доковылять до главного въезда в порт; метров десять, не больше. Но что такое десять метров простреливаемого пространства для едва передвигающейся пары?

Преодолели шесть… Два из них — падая.

Парализованный пулей в позвоночник капитан некоторое время еще жил и даже осознавал происходящее. Лежа на горячем асфальте лицом к причалам, он видел, как с верхнего этажа административного комплекса расстреливали последних беглецов из восьмой группы, как в отчаянии бросались под пули добежавшие до здания редкие уцелевшие из восточных групп. Потом услышал над собой начало фразы на уже привычном эстонском языке и провалился в черноту.

Только сотрудники КаПо закончили разговор с Ингой, к ней тут же ринулась толпа газетчиков и телерепортеров, в районе улицы Садама сумевших-таки прорваться через полицейский заслон. Особисты с трудом пробились через кольцо и исчезли в своем микроавтобусе, а изумленная Инга приняла на себя лавину порой самых неожиданных вопросов.

— Как ваше имя?

— Что с вашим лицом?

— Какое отношение вы имеете к происходящему?

— Почему вас доставили сюда на бронемашине?..

— И зачем?

— Что за кейс вы передали сотрудникам Полиции безопасности?

— Как скоро, на ваш взгляд, армия расправится с террористами?

Инга старательно отворачивалась от камер и бубнила, как заведенная: «Мне нечего сказать». К счастью, началась очередная атака, и ее оставили в покое.

Инга отошла в сторонку, к одной из машин полиции и уже из-за нее, не мигая, стала следить за тем, как люди деловито продолжают убивать друг друга.

Второе наступление оказалось куда более удачным, нежели по всем статьям провальное первое. Военные без особых потерь и довольно быстро стали продвигаться вперед, отвоевывая у противника подъезд за подъездом. Конечно, Пыльтс, благодаря Ыунапуу и Нансену знавший много больше остальных, благоразумно не распространялся о том, что боевики покидают свои позиции сами, в полном соответствии с собственными планами. И не обремененные лишними знаниями атакующие чувствовали себя немножко героями.

Некоторое время спустя принявшие кейс седовласый красавец-хищник Киндель и хитромордый узкоглазый колобок Йыги выбежали из своего синего микроавтобуса и спешно разыскали Ингу.

— Вы уверены, что передали нам кейс с тем же содержимым, с которым… взяли его у террористов? — грозно спросил Киндель.

— О чем он? — спросила Инга у его напарника.

— О деньгах, — мягко проворковал Йыги, удивительно похожий на Весельчака У из мультфильма «Тайна третьей планеты». — Нас интересует, не заменены ли купюры?

— Я неплохо рисую — люблю это дело. Но не до такой же степени!

— Кто еще, кроме вас, имел доступ к кейсу? — Йыги вел себя так, словно разговаривал не с Ингой, а с прячущейся где-то рядом под шапкой-невидимкой Алисой все из того же мультфильма.

Инга на всякий случай поразмыслила и твердо произнесла:

— Никто! А в чем дело?

Коллеги задумчиво переглянулись, Киндель махнул рукой и Йыги сообщил:

— Мы еще не совсем уверены, но есть основания подозревать, что переданные вами доллары — фальшивые.

Со стороны порта донесся вдруг звон разбиваемого стекла, визг прокручивающихся на бешеном ускорении колес автомобиля, чьи-то надрывные крики. Йыги и Киндель подались вперед, всмотрелись в происходящее и увидели несущийся по Садама «Кадиллак» с красно-синими молниями по бокам. Военные тщетно обстреливали его из десятка стволов — бронированный лимузин, украшенный блеклыми вспышками рикошетящих пуль, продолжал мчаться вперед.

— Вырвется на бульвар Пыхья, — с хрипотцой произнес Киндель и сглотнул, — сможет уйти…

— Снимай машину! — завизжала какая-то телерепортерша своему оператору. — Снимай — сейчас что-то будет!

Чутье у женщины оказалось отменное…

Из окна на третьем этаже все еще занимаемого боевиками здания правления объединения «Таллинна Садам» вырвался реактивный снаряд и, нагнав лимузин, ударился в заднее стекло кабины. Машину объял огненный клуб, потом последовал не менее мощный взрыв изнутри; он отшвырнул уродуемый «Кадиллак» на тротуар, по которому груда исковерканного металла со скрежетом и искрами проехала последние метров двадцать и, смирившись с судьбой, замерла на месте.

— Какие кадры! — воскликнул кто-то из телевизионщиков.

— Свои приговорили, — в голосе Кинделя проскользнула уважительная нотка.

Йыги безразлично пожал плечами, обернулся к Инге и обеспокоенно воскликнул:

— Вам плохо?

Инга сидела на корточках, прислонившись к машине, и бормотала:

— Из-за бумажек… Из-за каких-то бумажек…

Стасис сидел на теплом капоте полицейской машины, наслаждался покоем и хорошей сигаретой и смотрел на причал, у которого еще минут двадцать назад стояла «Екатерина». Наконец-то к нему все это не имело никакого отношения!

Позади, перед зданием административного комплекса колыхалось людское море — работники порта (и затесавшиеся в толпу журналисты) наседали на полицейских и военных и добивались от них полной информации о случившемся. Ведь большинство толком ничего не знали: кто сам вовремя спрятался от греха подальше, а кого связали и упрятали боевики, как это случилось с пятьюдесятью беднягами в раздевалке на последнем этаже, которых побросали в душевые.

Прежде всего, людей интересовала причина, породившая в центре города настоящую войну. Но ответчики и сами толком ничего еще не знали: начальство не спешило делиться с ними информацией.

Глядя, как врачи «скорой помощи» собирают с асфальта последние трупы боевиков, один из очень вдумчивых вдруг озадачился:

— А назад они не вернутся?

На несколько секунд установилась тишина, потом стало ясно, что гарантировать обратное никто не может. Поднялся галдеж — докеры ночной смены потребовали себе охрану.

К Стасису подошли вернувшиеся из медпункта друзья — Олегу сделали запоздалую повязку и противостолбнячный укол, а Игорек угостился таблеткой от головной боли.

— И где наши доблестные полицейские друзья в количестве двух штук? поинтересовался Олег, устраиваясь на капот рядом со Стасисом.

— Тусуются с капошниками в синем микроавтобусе.

— Во бедолаги! — посочувствовал Игорь. — У них работа еще не скоро закончится. А Инга где бродит?

— Понятия не имею, — Стасис пожал плечами. — Придется, наверное, через полицию разыскивать.

— Подождем, — предложил Олег и закурил. — Наверняка вот-вот сама объявится.

Глядя, с каким наслаждением он глотает табачный дым, закурил и Игорь. Потом сказал:

— Я в медпункте слышал разговор военных…

— Никак по-эстонски начал «шарить»? — удивился Олег.

Игорь раздраженно поморщился:

— Да русские они! Говорили, что на корабле у террористов сорок заложников и они не вступают ни в какие переговоры…

— На кой ляд они им сдались? — махнул Стасис.

— А я нечто поинтереснее слыхал, — Олег самодовольно прищурился, очень манерно стряхнул пепел на туфлю Игорька. — Врачиха с одной «скорой» рассказывала перевязывавшей меня медсестре, что от пуль наших доблестных вояк полегло, по меньшей мере, шесть человек, мирно проживавших в квартирах по соседству с теми, которые заняли террорюги.

— Ну и ну, — Стасис укоризненно покачал головой. — А, может, их террористы?..

— Не может, — убежденно отрезал Олег. — Они, оказывается, проявляли по отношению к мирному населению необычайную гуманность — кололи жильцам занимаемых квартир сильное снотворное и скидывали их в ванну.

Стасис нахмурился, задумчиво почесал подбородок:

— Еще одна странность, — он указал за спину на слабо дымящиеся на крыше обломки сбитого военного вертолета. — Когда они жахнули ракетой по этой штуке, я заподозрил, что ребята действуют по заранее составленному плану. Не могла же базука случайно оказаться в их руках! Теперь мои подозрения подкрепляет снотворное… Или головорезы Хана постоянно таскают его с собой на всякий случай?

— И ориентировались они очень уж свободно, — подхватил Игорь, — будто знали карту порта наизусть.

— Верно, — согласился Олег. — Но тогда получается, они знали, что Инга возьмет их кейс.

Стасис немного поразмыслил, затем усмехнулся:

— Получается, подсунули… Помнишь, она говорила, что курьер чуть ли не каждые полчаса открывал кейс и любовался «бабками»? Нормальный перевозчик вряд ли вытворял бы такое, но им необходимо было завлечь Ингу, приворожить кучей «зелени», да еще и легкодоступной.

— Ты уж слишком, — хмыкнул Игорь. — Нечего было Хану делать, как дарить Инге миллион «баксов», а потом с ракетами пытаться его вернуть.

Стасис пытался уловить витающую в воздухе крайне важную мысль, но в голове все путалось, вязло, оседало. Наконец, он мотнул головой и тихо произнес:

— Как бы там ни было, но меня одолевают нехорошие предчувствия.

— Вот тут я с тобой солидарен, — кивнул Игорь. — Меня тоже.

Олег склонил голову набок, поочередно глянул на друзей.

— Можно я третьим буду?

За их спинами послышался вдруг хорошо знакомый голос:

— Ребята, вот вы где!

Друзья обернулись. От появившегося возле комплекса бронетранспортера к ним бежала, размахивая увесистым пакетом, раскрасневшаяся Инга. Позади нее, заметно отставая, шел полковник Пыльтс.

— Наконец-то! — выдохнул Стасис.

Инга подбежала к машине, пряча глаза, выпалила:

— Вы уже знаете про деньги?

— Что такое? — насторожился Стасис.

— Они фальшивые!

— Как это? — изумился и даже возмутился Олег. — Ты хочешь сказать, что вся эта мерзопакость приключилась с нами из-за нескольких кило разрисованной бумаги?

Инга указала на синий микроавтобус сотрудников КаПо:

— Это они говорят.

К ним подошел полковник Пыльтс, с явным уважением посмотрел на друзей:

— Вы и есть те молодые люди, оказавшиеся сегодня в центре событий?

— А вы? — вместо ответа спросил Олег, почему-то с первого взгляда невзлюбивший полковника.

— Что я? — не понял тот.

— Мы те самые. А вы кто?

Полковник мелодично рассмеялся, пожимая каждому руку, назвал свой чин и фамилию.

— Возглавляю участвующие в операции подразделения Сил обороны.

Олег хмуро усмехнулся, отведя взгляд на море, процедил:

— Дырочку под медальку уже проколупали?

Полковник, размышляя, слегка поморщился:

— Прошу прощение, но я еще недостаточно хорошо знаю русский язык и не понял смысл…

Дверь синего микроавтобуса с шумом отъехала в сторону, и на асфальт ступили чем-то серьезно озабоченные Радченко, Райсмик, Киндель и Йыги. Заметив полковника, они тут же устремились к нему.

— Удалось ли связаться с террористами? — спросил Пыльтс, сменивший улыбку на деловые морщинки.

— Нет, — Радченко устало покачал головой. — Думаю, и не удастся…

— Я слышал, имеются серьезные подозрения по поводу подлинности перехваченных у террористов денег, — нетерпеливо перебил полковник.

— Совершенно верно, — кивнул Киндель. — Но проверку на тестере купюры проходят успешно, и окончательный ответ даст лишь тщательная банковская экспертиза.

Пыльтс заложил руки за спину, задумчиво уставился на линию горизонта, где еще виднелись точки «Екатерины» и сопровождающих ее судов. Наконец, тихо произнес:

— Если деньги фальшивые, то для чего нужен был многочасовой кровавый цирк?

Радченко прерывисто вздохнул, сунул руки в карманы.

— Мы изрядно поломали над этим головы и пришли к выводу, что задуманное осуществить им не удалось. Смерть Хана это подтверждает…

Олег немного знал эстонский и прекрасно понял смысл последней фразы. Но на всякий случай переспросил:

— Хан мертв?

— Вы и этого не знали? — удивилась Инга.

— Нет, — Стасис был в недоумении.

— Под конец боя он пытался вырваться с Садама на своем бронированном лимузине, — сказал Радченко. — Но кто-то из своих пустил в машину ракету.

Стасис вспомнил, что на «Кадиллаке» были сильно тонированные стекла, через которые почти невозможно было разглядеть сидящих в кабине, и резко спросил:

— Принадлежность трупа не вызывает сомнений?

— Трупа… — хмыкнул Киндель. — Горелого мяса там на троих хватит…

— Почему же вы решили, что в машине был Хан? — поразился Стасис.

— Больше не на кого думать, — пожал плечами Радченко.

— И еще, — добавил Райсмик. — Мы пришли к выводу, что погоня за деньгами была устроена для отвода глаз. Возможно, главную задачу выполнить не удалось, потому Хан и его компаньоны — если таковые были — оказались под угрозой мести со стороны взбесившихся своих же головорезов…

— Чушь! — хмыкнул Стасис. — По любому Хан — голова. И еще какая! Чего стоит без него эта шарага? И почему вы решили, что главное сделать им не удалось?

— Потому что никто ничего не заметил, — Киндель пожал плечами и глянул на упорно молчащего Йыги.

Стасис вскипел:

— Так они же этого и добивались! Иначе для чего им понадобился спектакль с липовыми «баксами»?

Полицейские призадумались.

— А ведь он прав, — сказал полковник.

— Похоже, — кивнул Радченко. — Однако мы уже бессильны что-либо предпринять. Судя по всему, они протащили на «Екатерину» какой-то крупногабаритный и, учитывая небывалые затраты, баснословно дорогой груз. Но судно под прикрытием заложников благополучно уходит в нейтральные воды. Мы их никак не достанем.

— Зато достанут другие, — пробормотал Стасис.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Радченко.

— Не понимаю, как они собираются доставить свой груз по назначению, если всему миру будет известно не позже завтрашнего утра о наших подозрениях? И что это за невероятный груз, который побоялись протащить через таможню, традиционно «максанув» кому следует…

— Я бы воздержался от голословных обвинений в адрес работников таможни, — Пыльтс укоризненно покачал головой.

Все посмотрели на него, как на больного редкой австралийской болезнью, а Райсмик напомнил, что кейс с какими бы то ни было, но долларами именно сегодня благополучно прошел таможенный контроль. Полковник, приподняв фуражку, почесал лысеющую макушку и задумался.

И тут вдруг жирная точка «Екатерины» на горизонте ярко вспыхнула, а чуть погодя до компании донесся слабый отзвук взрыва. Радченко, Йыги и Пыльтс обернулись и вместе со всеми потрясенно пронаблюдали, как горящее судно быстро ушло под воду.

— Теперь мы точно ничего не узнаем, — сказал Радченко.

— Кое-что и так прояснилось, — Йыги кисло улыбнулся. — Скорее всего, на судне было оружие…

— Или взрывчатка! — подхватил Олег.

— Неосторожное обращение с огнем у бочки с порохом? — мрачно усмехнулся Райсмик.

— Вроде того, — закивал Радченко.

Некоторое время они молчали, затем Киндель с заметным облегчением спросил:

— Значит, конец истории?

— Выходит, — Радченко пожал плечами, хотел что-то добавить, но не успел.

К компании подлетел вдруг разъяренный Хансен и, прожигая Пыльтса гневным взглядом, едва сдерживаясь, процедил:

— Предупреждаю, полковник: завтра же я подам на вас в суд!

— За что? — от изумления Пыльтс забыл возмутиться несоответствующей уставу формой обращения лейтенанта.

— Только что взорвалась «Екатерина» и унесла с собой на дно последних людей, от которых мы могли получить хоть какую-то информацию о предводителях террористов и их целях…

— Вы обвиняете меня во взрыве?

— Я обвиняю вас в отдании преступного приказа уничтожать всех отступающих террористов во время ликвидации их групп в торговом порту!

— В самом деле, полковник, — сдержанно поддержал лейтенанта Радченко. Там, наверху, мы были несколько удивлены вашей позицией…

— А я все понял! — гордо заявил Стасис, и взгляды окружающих сошлись на его сияющей физиономии. — Неужели вам не показалось странным, как легко и гладко закончилась история?

— Вы о чем? — озвучил Йыги обозначенный на всех лицах вопрос.

Стасис досадливо поморщился:

— Да о том, что взрыв «Екатерины» — хорошо поставленный обманный ход. Организаторы этого цирка одним махом избавились от лишних людей и, сохранив тайну «вклада», запудрили нам мозги! Успокоившись, мы разойдемся по домам, довольные собой военные примутся ковырять дырочки под медальки, — полковник пропустил эту часть мимо ушей, — а главари потопленных болванов, под шумок погрузившие что-то небывалое на одно из торговых судов, посмеются над нами и на днях тихо-спокойно без ненужного им сопровождения береговой охраны уйдут в море.

— А ведь верно? — воскликнул Райсмик. — Теперь действительно все ясно!

— Мне становится не по себе, — встревожился Радченко. — Что же это за груз, ради которого уничтожается столько людей и денег?

Олег пожал плечами, ткнул пальцем в горизонт:

— Ну, на гонорарах своим головорезам они изрядно сэкономили.

Радченко досадливо закусил губу:

— И ведь у них почти получилось… — он повертел головой по сторонам, увидел, что у всех причалов по правую руку стоят суда. — Угадать желательно с первого тыка. Иначе может быть очень плохо…

— Хуже пережитого? — усомнился Райсмик, потом кивнул на ближайший корабль. — Может, они постоянно наблюдают за нами?

— А если нет?

Полковник, тем временем, решил действовать и глянул на немного подрастерявшегося Хансена.

— Господин лейтенант.

— Я! — Хансен вытянулся в струну.

— Немедленно верните суда береговой охраны — пусть перекроют выход из гавани. И соберите весь имеющийся в нашем распоряжении личный состав. Выполняйте!

— Слушаюсь! — Хансен умчался к бронетранспортеру.

Стасис вдруг вспомнил, как работал днем на контейнерном терминале и каким-то шестым чувством понял, где находится груз.

— Что? — встревожилась Инга, заметив, как напрягся Стасис.

— Первым делом надо проверить контейнеровоз «Нэйшнл глори».

Выждав краткую паузу, Радченко спросил:

— Почему?

— Какая разница? Да я и не могу дать вразумительный ответ.

Райсмик внимательно посмотрел на Стасиса, затем повернулся к полковнику:

— Вам ведь все равно с какого судна начинать?

Пыльтс немного растерялся, когда поднявшуюся на борт контейнеровоза группу полицейских и военных атаковали автоматчики. Такой резкости никто не ожидал. Успевшие сбежать по трапу двое солдат сообщили, что видели с десяток боевиков, которые вели себя очень уверенно и профессионально. От ранее виденных их отличало то, что ни один из них не был одет в привычные серый костюм и черную рубашку.

Стрельба прекратилась довольно быстро. К полковнику подбежал лейтенант Киви, доложил, что террористы, воспользовавшись рацией лейтенанта Хансена, вышли на связь, и протянул ему свой аппарат.

— Слушаю, — с хрипотцой произнес полковник.

— Вы там старший? — спросил неизвестный зычным командирским голосом, и Пыльтс понял, что общается с коллегой.

— Я.

— Кто я? — раздраженно рявкнул неизвестный.

Краем глаза полковник заметил на лицах стоящих в сторонке офицеров грустную усмешку и чуть покраснел. Уравновешенный ответ дался с трудом.

— А с кем имею честь?..

— С большим русским медведем!

— Значит, с Мишей?

Динамик задребезжал кратким, сухим смехом:

— Вас неплохо учили русскому языку.

— Я всегда считал своим долгом знать язык потенциального противника.

— А-а, полковник Пыльтс! Вернее, Пильтс, как наверняка звали вас на зеленом континенте…

— Мы знакомы? — полковник напрягся, потом вспомнил, что о нем уже раз десять говорили по радио, и немного успокоился.

Последовала непродолжительная пауза, затем «Миша» снова заговорил:

— Слушайте внимательно! Поскольку вам как-то удалось раскусить мой замысел, полагал, вы поняли, что груз на судне крайне необычный. Для более полной картины намекаю: у меня под рукой очень грозное оружие, и я готов пустить его в ход в любой момент, как только в вашем поведении мне хоть что-то не понравится. На ваших плечах ответственность за сотни тысяч жизней! Вы понимаете, полковник?

Пыльтс чувствовал: террорист не блефует. Можно было только гадать, что за супероружие в его распоряжении — химическое, бактериологическое? — но то, что он не побоится пустить его в ход, не вызывало сомнений.

— Что вы хотите?

— Кажется, вы поняли меня, — удовлетворенно произнес «Миша». - 0 требованиях чуть позже. Ждите.

Пришлось ждать.

Получив невразумительный приказ быть готовыми ко всему, офицеры изобразили на лицах откровенное непонимание и передали команду солдатам. Ничего не зная об угрозах террористов, все уставились на контейнеровоз и вскоре начали в душе поругивать подозрительно нерешительного и неумелого австралийского полковника. Сам Пыльтс, не задумываясь над своей нелегкой варяжской долей, лихорадочно просчитывал возможные ходы и не находил ни одного подходящего. Все его хитрости без труда перебивала зависшая над кнопкой супероружия «Мишина» рука…

А вдруг никакого супероружия на судне нет? Что, если под прикрытием мини-войны на корабль протащили небывало крупную, но городу ничем не угрожающую партию наркотиков или фальшивых денег, печально известный кейс с которыми — малая часть от общей суммы?

— Полковник Пильтс, — прошипела рация.

— Слушаю.

— Доставьте сюда тех троих парней, которые помогали девке, умыкнувшей у рас кейс с деньгами.

— Зачем? — опешил Пыльтс.

— Хочу взглянуть на них.

Полковник побагровел:

— Гражданскими лицами я не распоряжаюсь. К тому же они наверняка разъехались по домам. Требование не выполнимо.

«Миша» засмеялся:

— Нервничаете, полковник? Не любите, когда противник совершает необъяснимые поступки?

Пыльтс промолчал. Тон незнакомца снова стал резким:

— Мы захватили четверых ваших. Один за другим они будут умирать на ваших глазах каждые три минуты, и если все равно тройку интересующих меня молодцов я не получу, на пятнадцатой минуте будет пущен в ход мой страшный груз. Время пошло.

Скрипнув зубами, полковник обернулся и увидел перед собой лейтенанта Киви.

— Слышали? — спросил он.

— Да… — прохрипел Киви. — Так точно…

— Они должны находиться возле административного комплекса, неподалеку от главного входа в бытовые помещения. Воспользуйтесь моим бронетранспортером… Учтите: у вас чуть больше двух минут. Выполняйте!

— Есть! — взвизгнул лейтенант и залез в бронетранспортер.

Когда машина скрылась за углом близлежащего склада, к полковнику подошел стоявший с офицерами в сторонке лейтенант Ыунапуу. Пыльтс посмотрел на него, потом по-русски обреченно произнес:

— Мы в полной жопе.

— Простите?

Полковник рассказал Ыунапуу про заявления и требования террористов и, немного поразмыслив, добавил:

— Этот «Миша» определенно сошел с ума и в любом случае пустит в ход свое супероружие. Он проиграл — уйти уже невозможно, а в случае сдачи надеяться на сохранение жизни после всего сотворенного тоже глупо… Поэтому он хочет умереть по-своему — громко и эффектно!

— Но зачем ему парни?

— Не знаю.

Время бежало стремительно. Первая трехминутка неумолимо подходила к концу, а бронетранспортер не возвращался. Полковник не находил себе места он никак не мог повлиять на ход событий, угрожающих принять чудовищный оборот.

— Если молодые люди разъехались по домам — все кончено! — озвучил он свою главную мысль.

— Вы же сами утверждали, что трагическая развязка неизбежна в любом случае, — напомнил ему Ыунапуу. — Но мы можем попытаться… Позвольте, я изложу вам кое-какие соображения.

Пыльтс резко обернулся, взглянул на лейтенанта и, прочтя в его глазах решимость бороться до конца, немного приободрился.

— Излагайте.

Договорить лейтенант не успел. Очень скоро кругом послышался слабый гомон. Полковник обернулся, догадываясь о предстоящем, взглянул на палубу контейнеровоза и увидел стоящего у борта Кинделя. Руки его были связаны за спиной, разбитые губы уже покрывались запекающейся коркой.

— Полковник Пильтс.

Полковник медленно поднес рацию к губам, угрюмо произнес:

— Слушаю.

— Вы видите человека на палубе?

— Да.

— Смотрите дальше.

Секунду спустя грохнул мощный выстрел, и Кинделя, выгнувшегося разорванной грудью вперед, буквально смело с палубы. Переворачиваясь в полете головой вниз, он с жутким хрупом рухнул на причал.

— Следующие три минуты пошли, — деловито сообщил «Миша».

Военные зароптали. Они не понимали, почему полковник не отдает приказ на штурм обнаглевших убийц.

К счастью, через несколько секунд послышался приближающийся рев мотора, из-за угла склада вынырнул бронетранспортер. Он стремительно подъехал к вагончику, возле которого стояли Пыльтс и Ыунапуу, задняя дверца тут же распахнулась, и наружу выбежал перепуганный лейтенант Киви. Подлетая к полковнику, краем глаза он увидел распластанный на причале труп и запричитал:

— Господин полковник, я не виноват!.. Они никак не соглашались…

Из бронетранспортера вылезли, наконец, Стасис, Олег и Игорь. Их крайне недовольные лица полностью подтверждали слова несчастного Киви, выслушавшего семиэтажный мат от них и вынужденного теперь оправдываться перед полковником.

— Успокойтесь, — по возможности мягко произнес Пыльтс. — Никто вас не обвиняет.

Киви поспешно удалился, и тут же был забыт.

— Видите? — Пыльтс указал подошедшим друзьям на труп Кинделя.

— Предлагаете нам лечь с ним рядом? — угрюмо поинтересовался Олег. — А если бы этот ублюдок захотел трахнуть и порезать на ремешки вашу жену?

— Моя супруга погибла от руки террориста во время захвата самолета семь лет назад. А сегодня, если вы не поднимитесь на борт судна, сначала на причале появятся еще три трупа, а затем главарь засевших там подонков пустит в ход некое супероружие, способное, по его словам, уничтожить несколько сот тысяч таллинцев. И я бессилен что-либо изменить!

С разрешения полковника Ыунапуу попытался обнадежить друзей:

— Мы не собираемся сдавать вас, как кроликов удаву. Есть план, который при удачном стечении обстоятельств и ваших умелых действиях может помочь нам справиться даже с этой ситуацией.

В очень краткой форме он изложил свою идею и, глянув на часы, призвал:

— Решайтесь! Если верить этому «Мише», мы все равно обречены…

— Что за «Миша»? — поморщился Стасис.

— Некогда! — раздраженно воскликнул полковник. — Так вы пойдете?

Стасис тоскливо посмотрел на висящее над складом солнце. Вокруг деловито горланили чайки, воздух пах с пеленок знакомой соленостью и цветущей тиной, и все происходящее сейчас показалось абсолютно невозможным. Но рядом стояли двое взвинченных военных, на причале лежал свежий труп, и чуть ныли мышцы, напоминая о недавней беготне по всему порту.

— Ладно, раз выхода другого нет… — Стасис понуро махнул рукой и взглянул на бледного Игорька.

— А они не шлепнут нас в первую же секунду? — спросил тот не известно кого.

Стасис пожал плечами. Игорь опустил глаза, потом очень тихо произнес:

— Я тоже пойду.

Стараясь не глядеть на друзей, Олег спросил полковника:

— Они всех троих требовали?

Стасис и Игорь с грустным изумлением уставились на него. Пыльтс, не зная, что и сказать, пожал плечами, затем резко повернул голову вправо — на палубе контейнеровоза появился Райсмик.

— Полковник Пильтс, — прошипела рация.

Увидев приготовившегося к смерти еще совсем недавно воевавшего рядом с ним полицейского, Олег нервно поскреб щеку и судорожно согнул пальцы.

— Знали бы вы, как я озабочен в последнее время проблемой терроризма в нашей стране! — он подхватил друзей за руки и бросил полковнику через плечо: — Можете порадовать «Мишу»… Дрын ему в дышло!

Хан был в панике. Тщательно разработанный и обильно профинансированный план провалился! Мало того, у Волина откровенно «поехала крыша»! С едва скрываемым ужасом он смотрел на сходящего с ума полковника и понимал, что тот страстно желает умереть. И непременно с размахом, унеся с собой в могилу как можно больше народу.

Юсуп Имранович умирать не собирался, но и воспрепятствовать обезумевшему полковнику не мог. Волин сознательно отобрал для сопровождения груза самых «отмороженных» кретинов — предвидел, что план может провалиться и понадобятся люди, безразличные к смерти.

Предвидеть-то предвидел, а нервишки все равно сдали!

— Ведут, — полковник улыбнулся и сунул рацию в карман пиджака.

Хан мученически закатил глаза. Вместо того чтобы пытаться как-то спастись, Волин тратил драгоценное время на театрализованную бредятину. Видите ли, его интересует, кто именно из трех парней разгадал его замечательный замысел! Дернул черт этого Радченко проболтаться о них!

И все же Хан надеялся использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах. Обезвредив с помощью ожидаемой троицы полковника и его роботов, можно было бы рассчитывать на снисхождение властей и сохранение жизни.

Старшина Агапов вяло двинул бровями, забросил в рот еще одну подушечку жевательной резинки и, медленно жуя, положил руки на свисающий на живот автомат. Ему и другим боевикам было плевать на неминуемую смерть: жизнь давно наскучила и не имела никакой ценности.

Хан окинул взглядом образованный составленными в два яруса контейнерами своеобразный «дворик», задрал голову вверх. Безоблачное небо манило к себе с невероятной силой, и он подумал, как много отдал бы сейчас за нары и крохотное зарешеченное окошко. Потом перевел тусклый взгляд на стоящих в дальнем углу Радченко и Хансена.

У обоих руки были связаны за спиной, да так крепко, что веревки легче было перегрызть, чем развязать. Лейтенант походил сейчас на восковую статую. Кивком головы Радченко попытался стряхнуть стекающую с рассеченной брови кровь, но ничего не вышло, и он снова уставился в пол одним правым глазом.

«От этих толку не будет», — решил Хан.

Послышались приближающиеся шаги. Двое головорезов ввели через один из двух проходов между контейнерами пока оставленного в живых совершенно потерянного Райсмика, повинуясь кивку полковника, толкнули его к Радченко и Хансену. И тут же четверо других боевиков под дулами автоматов привели держащих руки за головой Стасиса, Игоря и Олега.

— Добро пожаловать, — полковник театрально распростер руки и процедил. — К стенке их приткните.

Друзей отвели на указанное место, поставили спиной к контейнеру. Двое головорезов остались с ними и направили оружие на оказавшихся крайними Стасиса и Олега, а остальные отошли к Агапову.

Стасис, все еще находясь под впечатлением виденных на корабле трупов, посмотрел на мощное ружье в руках одного из ведших Райсмика квадратноголовых и понял, кто здесь выступает в роли палача — только его пуля могла так изуродовать грудь несчастного Кинделя.

Одетый в ладный костюм плотный мужик в центре «дворика» улыбнулся и представился:

— Полковник Волин. А это моя атомная бомба.

Только теперь Стасис обратил внимание на тускло поблескивающую рядом с полковником трехметровую конструкцию на специальной тележке. Сверху в корпусе была открыта небольшая крышка, скрывавшая под собой пульт с какими-то кнопками и заманчиво сверкающими красными и зелеными светодиодами.

— Неужели вас не интересует, чего я хочу? — с легкой досадой спросил Волин.

Друзья молчали. Стасис, тем временем, насчитал во «дворике» восемь боевиков и пришел к выводу, что тягаться с такой силой будет крайне затруднительно. Еще человек пять на верхней палубе следили за войсками.

Держащий под прицелом Олега лысый, жилистый коротышка чуть скосил взгляд, свободной рукой полез в нагрудный карман своей лиловой рубашки.

— Отставить! — прикрикнул полковник. — Смотреть в оба! Если верить нашему другу Юсупу Имрановичу, от этих парней можно ожидать больших неприятностей.

— Мне че-то не верится, — чавкая, признался Агапов. — Этот, в центре… еще ниче, потягается. Тот, шо справа, — он поднял палец лежащей на автомате руки и направил на Стасиса, — хиловат. А длинный вааще…

— Слушайте, граф, — Олег посмотрел на стоящего далеко за Волиным бледного Хана. — Изобразите-ка по старой дружбе на лбу этого теоретика мелом крестик. Я потом возьму его за ориентир.

Агапов неприятно осклабился, чавкающим хмыканьем подчеркнул свое презрение к словоохотливому пленнику и перевел взгляд на командира.

Узнав Дариева, Стасис усмехнулся и крикнул понурому Радченко:

— Я же говорил: Хан не из тех, кто помирает в самый интересный момент! — и взглянул на полковника. — А кого вы в «Кадиллак» усадили?

Волин безразлично пожал плечами:

— При чем тут «Кадиллак»?.. — глаза его вдруг расширились. — Так это ты раскусил мой план?

Стасис промолчал.

— Конечно, ты, — заулыбался полковник и тут же погрустнел. — Ну, вот и все — то, что меня интересовало, я уже знаю, — он посмотрел на пульт бомбы, краем глаза проследил за откровенно нервничающим Ханом и вновь повернулся к пленникам. — А знаете ли вы, какие деньги готов был заплатить Хаддад за эту прелесть? — он вздохнул, склонил голову набок. — Только и эти миллионы всего часть настоящей цены. За гроши державу раскупают!

— Продавцов больно много, — буркнул Олег.

Лысому замечание очень не понравилось, и он врезал подопечному ногой в живот. Олег сдавленно застонал, но не согнулся.

— Неверно оцениваешь людей, старина, — укорил Агапова Волин. Парень-то неплохо держит удар.

— Насрать. И не таких ложил.

Еще не оправившись, Олег сдавленно прохрипел:

— Так на чем мы остановились?

Он понимал, что полковник жаждет выговориться, как-то оправдать провал и поубавить позор хотя бы в собственных глазах. А говорящий, тем более, в таком состоянии обязательно теряет осторожность и может совершить ошибку.

И полковник продолжил:

— Как замечательно все шло! Нашли продавцов — жадных, но деловых, набрал я отличную команду, протащили бомбу через границу и привезли в Таллин… И на тебе! — полковник, кажется, готов был расплакаться. — Человек Юсупа Имрановича в таможенном начальстве погорел вдруг на какой-то мелкой афере — контрабанда на семь тысяч долларов… — он тихо засмеялся. — Идиот, — неожиданно переменившись в лице, повернулся к Хану. — Дорогой мой, ну почему все чинуши такие жадные?

Хан заподозрил неладное, попятился назад, потеряв над собой контроль, суетливо полез в карман. В руке Волина тут же оказался увесистый МКЗ. Первым делом он прострелил Дариеву запястье волосатой руки, показавшейся из кармана с пистолетом, затем коленные чашечки обоих ног. Хан с криком повалился на пол, отполз пару метров назад и сел, прислонившись спиной к контейнеру. Он догадывался, что не будет пока убит, поэтому перестал бояться; стиснув зубы, прижал к груди трясущуюся раненую руку и уставился на небо.

Волин действительно оставил его в покое, обернулся обратно к пленникам и, размахивая к их ужасу пистолетом, как ни в чем ни бывало продолжил:

— Что же было делать? Искать другого человека? На это нужно много времени. А мы его не имели — было слишком опасно неделями сидеть на бомбе и ждать появление наверняка уже идущих по следу ищеек из ФСБ. Тогда и родилась…

Волин вдруг осекся и прислушался. Подозревая, откуда исходит смутивший его звук, Игорь крикнул:

— Ты все равно лохонулся!..

— Молчать! — крикнул полковник, направил на него дуло пистолета и снова прислушался.

Секунды через три он вскинул руку вверх и стал стрелять в карабкающихся по стреле крана прямо над ним нескольким военным. Один из них сразу же с криком упал на контейнеры, остальные стали слабо отстреливаться: их явно пугала перспектива попасть в бомбу. А боевики, ничего не боясь, открыли по ним лавинный огонь, и тела посыпались одно за другим.

Олег схватил дуло приткнутого к груди автомата, рывком отвел его в сторону и сильным ударом ступни в челюсть вырубил злобного лысого.

Долей секунды позже Стасис отбил ногой ствол направленного на него автомата, ударом этой же ноги в голову противника заставил его пошатнуться и выронить оружие. Однако, поборов головокружение, парень блокировал метнувшийся к лицу кулак и мгновенно нанес ответный удар ногой в плечо. Стасис чуть было не упал.

— Пригнись! — крикнул сзади Олег.

Игорек, повиснув на плечах Стасиса, заставил друга осесть на корточки. Над их головами прогремела короткая очередь, и прострелянный противник Стасиса повалился на спину.

В контейнер чуть выше пригнувшихся друзей звонко забарабанили многочисленные пули. Олег открыл ответный огонь. Секунды через три, подобрав валяющийся рядом автомат, к нему присоединился и Стасис.

— Хватит! Хватит уже! — заголосил вскоре Радченко.

Стасис и Олег прекратили стрельбу, все трое осторожно поднялись и глянули на прижавшихся к контейнеру у дальнего прохода взъерошенных полицейских. Весь «дворик» был устлан трупами. Однако имелись и живые.

Хан по-прежнему сидел в обнимку с кровоточащей рукой и тоскливо смотрел на небо. Метрах в двух от его ног в луже крови лежал, скорчившись, белобрысый солдат. Он издавал жуткие сипящие звуки и явно доживал последние минуты.

А на другой стороне «дворика», прислонившись спиной к контейнеру, сидел восково-бледный Агапов. Он, не мигая, смотрел то на друзей, то на автомат в паре шагов от него и тщетно пытался сдержать руками хлещущую из живота кровь.

Потом взгляды его и Олега встретились. Агапов снова изобразил на лице откровенное презрение и нарисовал на лбу окровавленным пальцем очень ровный крестик. Олег пожал плечами, вскинул автомат и выполнил последнюю волю норовистого старшины.

— Двое ушли, — Радченко кивнул на проход.

— А где литеха? — спросил Олег и осекся: мертвый Хансен лежал в том же углу, в котором еще минуту назад стоял рядом со своими товарищами.

Позади, где-то на верхней палубе, загремела пальба.

— О, зашевелились! — с сарказмом воскликнул Олег.

— Неужели все? — расплылся Игорь.

— Когда развяжете нам руки, — буркнул Радченко, — для вас и в самом деле будет все.

— Не-а! — раздался из-за контейнеров гулкий возглас шишковника.

Друзья переглянулись. Выставив автомат вперед, встревоженный Олег широкими шагами приблизился к бомбе и, глянув на пульт, сдавленно прохрипел:

— А таймер-то стрекочет!

— И стремительно! — засмеялся Волин. — Я включил его еще до вашего прихода — подстраховался. Мой последний план вы не сорвете!

— Скотина! — воскликнул Олег и сник.

Стасис и Игорь подошли к нему, взглянули на таймер. До взрыва оставалось чуть больше четырех минут.

— Зря старались, — горько усмехнулся Игорек, достал сигареты. — Даже покурить толком не успею, — он глянул на Стасиса. — Будешь?

Но тот его не слышал. Упорно не желая мириться с судьбой, он направил автомат на Хана:

— Эта штука выключается?

— Если бы… я знал… — Хан покряхтел и, борясь с тошнотой, зажмурил глаза.

— Обидно, не правда ли? — спросил Волин.

Райсмик в сердцах сплюнул и присел на корточки, а полковник продолжал:

— Казалось бы, вы выкрутились из самой безнадежной ситуации. Но все усилия, оказывается, потрачены впустую!

Стасис посмотрел на скисших друзей, хотел было убедить их бороться до конца, но понял, что времени на это нет, и пошел к проходу, из-за которого по-прежнему доносился голос полковника.

— Теперь вы чувствуете примерно то же, что ощутил и я, узнав о провале… Как оно? Но вы еще ждете неизбежной и крайне нежелательной смерти, знаете, что совсем скоро погибнут многие ваши родственники и друзья… Что друзья — города на карте не останется!

Стасис подошел к концу прохода, приготовился к броску.

— Интересно, куда эстонцы перенесут столицу своего радиоактивного государства?

Стасис собрался с духом, вынося вперед автомат, выглянул из-за угла в образованный контейнерами длинный коридор с многочисленными ответвлениями. Уже нажав на спусковой крючок, он увидел в трех метрах перед собой парня, убившего Кинделя. Тот успел сделать всего один выстрел из своего могучего ружья, продырявил контейнер за Стасисом, пару раз вздрогнул, роняя оружие, отшатнулся назад и, получив еще одну пулю — уже в голову, замертво рухнул на пол.

Выстрелив пару раз из пистолета, Волин скрылся в ближайшем ответвлении «коридора». Стасис бросился вдогонку, выскочил за поворот и, взяв полковника на прицел, крикнул:

— Поезд, стой! Раз-два.

Волин с усмешкой обернулся, направил дуло на Стасиса.

— Я не хочу убивать тебя до взрыва, но могу. А ты и хотел бы меня пристрелить, да нельзя — надеешься остановить таймер. Странная штука судьба!

Он широко заулыбался, согнул палец. Последовал тихий щелчок — обойма была пуста. Хмыкнув, полковник отбросил пистолет в сторону, скинул пиджак и широко развел мускулистые руки.

Стасис злорадно усмехнулся, прострелил ему бедро.

— Как остановить таймер?

Стиснув зубы, полковник продолжал стоять с распростертыми руками. Тогда Стасис направил автомат на его вторую ногу и нажал на спусковой крючок еще раз. Однако выстрела не последовало — и у него кончились патроны. Волин сверкнул глазами, поманил Стасиса к себе.

— Ну что, будем биться?

— Как и полагается истинным богатырям, — вздохнул Стасис и, прыгнув к полковнику, врезал ему прикладом по плечу.

Зажмурив на миг глаза, Волин тихо простонал, ловко перехватил вновь метнувшийся к плечу приклад, рывком подтянул Стасиса к себе и всем корпусом отбросил его на контейнер. Стасис громко ударился боком о металл, выронив автомат, тихо охнул.

— Хиловат, — полковник опустил большой палец вниз. — Неужели Агапов не ошибся?!

Стасис тряхнул головой, отступил чуть в сторону и попытался сосредоточиться. Волин был сильнее его: как-никак боевой офицер спецвойск. Оставалось лишь надеяться на свою ловкость и выносливость и ждать, когда полковник ошибется. А для этого его нужно раздразнить.

Будто готовясь нанести удар внешней стороной кулака, Стасис поднес правую руку к левому плечу, заметив, что полковник среагировал, выбросил вперед нацеленную под его коленную чашечку ступню. Волин все равно сориентировался, молниеносно отвел ногу в сторону и тут же получил удар теперь успешно задействованной правой руки Стасиса. Из разбитых губ брызнула кровь, но полковник, не обращая на это внимания, сильным ответным ударом в челюсть отбросил парня на контейнер.

Стасис с хрипом пригнулся, стал поднимать голову. Волин ударил его еще раз. Мозг озарила яркая вспышка, Стасис в очередной раз ударился плечом о металл и рухнул на колени.

Глаза застилал тошнотный туман. Полковник что-то произнес, но Стасис услышал странную тягомотину из наплывающих друг на друга нечленораздельных звуков. И все же он мыслил и помнил, что необходимо во что бы то ни стало остановить проклятый таймер. Только как?

Полковник сделал шаг к Стасису, приготовился нанести последний удар по едва живому противнику. Но парень вдруг схватил лежащий возле его ног автомат и изо всех сил ударил полковника по прострелянному бедру. Волин взвыл и обхватил голову руками. В следующую секунду приклад взвился вверх и врезался в его подбородок. Побежденный полковник рухнул на спину…

— Осталась полторы минуты, — буркнул Игорь, пуская густой клуб дыма.

— Дай «махнуть», — попросил Олег, свыкшийся с мыслью о смерти и даже радуясь, что умрет без мучений.

В проходе между контейнерами показался Стасис. Отчаянно кряхтя, он волок вяло шевелящегося изуродованного Волина.

Радченко сочувственно покачал головой:

— Зачем корячился, чудак? Не будет он таймер останавливать.

Но Стасис упрямо дотащил полковника до бомбы и, приподняв его голову к пульту, прохрипел:

— Выключай…

Игорь и Олег переглянулись, с сочувствием посмотрели на не смиряющегося с реальностью товарища. До взрыва оставалось двадцать секунд.

— Пошел… на х…, - пробулькал Волин.

Стасис в ярости стиснул зубы, приподнял его за шиворот чуть выше и сильнейшим ударом в брызнувший кровью нос отбросил чуть ли не на два метра.

— Брутальный какой, — подивился Олег, похлопал друга по плечу. — На, подыми чуток.

Во «дворик» ворвалась возглавляемая капитаном Вельди группа военных.

— Все в порядке? — спросил капитан, дергано тыкая во все стороны автоматом.

— Ага, — кивнул Олег и взглянул на таймер. — Три, два, один…

— Бум! — крикнула бомба.

— Не понял, — признался Вельди.

— Все попадали, — велела бомба приятным мужским голосом.

Волин вдруг дико захохотал — он первым понял, в чем дело. Олег же нахмурился:

— В чистилище, по-моему, так не шутят.

— Дорогой Хаддад! — торжественно произнес все тот же голос из бомбы. Шлют тебе пламенный привет и это звуковое письмо братаны из Екатеринбурга…

Они неторопливо отошли от проходной, стали ненадолго возле автостоянки — и к безопасности нужна привычка. Инга висела на плече Стасиса и все еще всхлипывала. Глядя на еще не убранные с Уус-Садама исковерканные машины, Игорек со вздохом вспомнил о своем израненном «Кадете». Олег задумчиво посмотрел на руку, снял обручальное кольцо.

— Ты что? — удивилась Инга.

— Чуть было не помер дураком, — он положил символ супружества в карман. — Я больше не женат.

— Теперыча, ежели что, помрешь на удивление умным! — хмыкнул Игорь.

— А как же Вика? — протянула Инга.

— Особых возражений не будет.

Они двинулись в сторону Нарвского шоссе. Стасис кивнул на оставшееся позади белое трехэтажное здание:

— Пока вы ползали друг за другом по терминалу, Радченко рассказал мне, что в квартире этого дома после боев нашли больше десятка трупов…

— Не хило! — подивился Олег.

— Местные крутые собирались крупно торгануть, но их «хазу» почему-то облюбовали парни этого… как его?..

— Полковник Валентайн, — протянул Олег.

— Во-во!

— Схлестнулись, ребята, — догадался Игорь.

— Ну. Самое интересное заключается в том, что в квартире не нашли ни какого-нибудь товара, ни денег.

— Значит, кто-то выжил, — решил Олег.

— Ой! — Инга остановилась, как вкопанная, прижала к груди пакет. — Так нехорошо получилось…

— Что еще? — досадливо протянул Стасис.

Инга заглянула в пакет:

— Так получилось…

— Что?

— Я немного денег взяла.

— Каких? — насторожился Стасис, уже догадываясь.

— Верхний ряд из кейса, — в подтверждение чего Инга достала одну из пачек.

Олег тут же затолкал ее руку обратно в пакет.

— Убери! — и погрозил ей пальцем. — А я ведь говорил, что кейс стал легче…

— Черт возьми! — засиял Игорь. — Я же тачку отремонтирую!

— Тачку! — фыркнул Олег. — Да мы такого понаделаем…

— Ребята, — заскулила Инга. — Они же фальшивые…

— Но проверку на тестере проходят без проблем, — напомнил Стасис и, подхватив ее под руку, увлек вперед.

— Я могу сбыть их по очень непло…

— Обсудим попозже! — оборвал Игоря Олег.

Они ускорили шаг и на перекрестке нечаянно толкнули прохожего с двумя большими кейсами.

— Извини, приятель…

— Ничего, ничего, — проявив небывалую любезность, Ветров поспешил своей дорогой.

Жизнь продолжалась…