"Последние 18 секунд" - читать интересную книгу автора (Шуман Джордж Д.)

4

Черри в шерстяном свитере сидела в шезлонге на лужайке позади своего дома. Перед ней расстилался Делавэр. Она слышала пыхтение буксира, идущего против течения, и плеск волн о его борта. Предзакатное солнце согревало ей лицо. Где-то кто-то играл на гитаре, разносился смех. Хорошие, счастливые люди, такие, какой хотела быть она. Жизнь Черри началась, когда ей было почти пять лет. Сторож нашел ее лежащей без сознания на лестнице у входа в одну из филадельфийских больниц. Дело было ранним утром, над городом уже много часов моросил холодный дождь со снегом. Следствие впоследствии установило, что девочка поскользнулась на обледеневшей верхней ступеньке, упала навзничь и расшибла голову о каменную лестницу. Лицо буквально примерзло к ступени, и сторож, торопясь перенести ее в тепло, нечаянно содрал ей кожу с одной щеки. Грубая рыбацкая фуфайка спасла Черри от гипотермии, но падение вызвало такое серьезное повреждение коры головного мозга, что она ослепла и потеряла память.

Происшествие наделало в Филадельфии много шума. Доброжелатели со всей страны слали ей деньги, которые шли главным образом на лечение. Полиция продолжала поиски родителей девочки, а доктора много месяцев старались сломать психосоматическую стену, которую маленькая пациентка воздвигла вокруг себя. Все было напрасно.

В конце концов решили, что девочка – дочь того самого сторожа, который спас ее и после лечения поместил в муниципальный детский дом. Там Черри познала горечь утраты близкого ей человека.

Ей было одиннадцать лет, когда заболела и умерла подружка. Стояла весна, люди раскрывали окна, и на деревьях распускались почки.

Через три дня девочек отвезли на автобусе в церковь, где их построили в затылок и каждой дали по гвоздике – положить на гроб. Черри велели положить руку на плечо девочке перед ней. Оставляя цветок в ладошке умершей подружки, она рукой случайно коснулась ее руки, и перед мысленным взором Черри моментально возникла непонятная картина: неприглядный врачебный кабинет, на полу, выложенном черно-белыми плитками, лежит девочка, ее тошнит, вокруг головы описывает круги зеленая бутылка с этикеткой «Кока-Кола». Когда Черри пришла в себя, она почувствовала, что ее, всю испачканную собственной рвотой, поднимают с пола.

Потом она рассказала кому-то из детей, что ей привиделось. Об этом узнала сестра-хозяйка и сделала строгий выговор: как она, маленькая лгунья, смеет утверждать, будто видела какую-то зеленую бутылку. Она вообще не может ничего видеть. Так же, как не может читать по-китайски, да и по-английски тоже, если на то пошло.

Много лет спустя в руки одного полицейского попало старое дело о смерти сироты из детского дома. Он обнаружил, что воспитательницы и обслуга держали в незапертом шкафу в бутылках из-под сладких напитков стрихнин против крыс. Черри потом узнала, что коронер посчитал смерть девочки нелепой случайностью, а сестра-хозяйка отделалась легким испугом.

Еще один смертельный случай принес Черри славу. В стране и мире узнали о ее необыкновенных способностях. Ей в ту пору было уже двадцать три года.

Это произошло во второй половине ноября. В Филадельфии вдруг повалил снег. От порывов ветра позвякивали праздничные гирлянды, развешанные ко Дню благодарения. На углу Пассейник-стрит и Вашингтон-стрит Черри вышла из автобуса. У нее на губах таяли снежинки. Она думала об одном парне. Внезапно услышала женский визг. На нее навалилось что-то тяжелое, крепкая рука схватила за запястье и повалила наземь. Почти теряя сознание, Черри слышала крики, топот ног и отчетливое: «„Скорая помощь“!» Она повернулась к повалившему ее мужчине. Снег слепил ей глаза. «Он не дышит!» – крикнул кто-то. «Он не дышит!» Чьи-то руки потрясли ее за плечи. «Ты не ушиблась, милая? Потерпи, сейчас будет „скорая“!» Снова раздались возбужденные голоса. Пронзительный звук сирены, быстрые шаги. Рука, державшая ее запястье, обмякла, и она увидела женщину, потом мужчину за письменным столом, потом грузовики на нем – бочку с пробоинами. Бочка начала падать, ударилась о воду под мостом, покачалась и затонула.

На машинах «скорой помощи» Черри и упавшего мужчину отвезли в клинику. Там полицейский сообщил ей, что мужчина умер от сердечного приступа. Черри отделалась легким ушибом.

Ей очень хотелось рассказать полицейскому о бочке с пробоинами и о человеке в ней, но кто поверит ей, слепой? Кроме того, она помнила суровый выговор, получивший от строгой сестры-хозяйки в детском доме, и смолчала.

Однако вечером, у себя дома, Черри охватили сомнения. Нет ли в ее видении чего-нибудь действительно важного? А если полиция ищет того человека? Если бы только они поняли, о чем она говорит!

Наконец Черри набрала девять-один-один, попросила оператора соединить ее с дежурным детективом. Трубку взял молодой полицейский Джон Пейн. Он выслушал Черри и обещал приехать.

Когда Пейн приехал, она все еще терзалась сомнениями. Правильно ли она поступила? Черри усадила гостя на свой потертый диван и рассказала ему все, что видела. Он выслушал ее внимательно, по крайней мере вежливо, и спросил, как она упала тогда у входа в детский дом и сильно ли ушиблась. Потом Пейн стал расспрашивать, из чего была сделана бочка, были ли на ней какие-либо надписи и не может ли она описать то место, где видела бочку. Черри вспомнила, что на той опоре моста, возле которой упала бочка, горел красный сигнальный свет.

Пейн сказал, что посмотрит сводки о пропавших в городе людях и сообщит ей, если обнаружит что-нибудь необычное. Черри знала, что он наверняка наведет справки в той больнице, куда ее доставили после падения на лестнице.

Неизвестно, что – рассказ Черри или статья в утреннем выпуске «Филадельфия инквайерер» – побудило Пейна на следующий день с газетой в руках снова прийти к Черри.

«Пропал профсоюзный босс» – крупными буквами был набран заголовок статьи. В ней говорилось, что Большое жюри предъявило председателю профсоюза водителей грузовиков Джозефу Пазловски обвинение в растрате средств пенсионного фонда, он, по слухам, готовил сделку с прокурором и вдруг таинственно исчез. Последний раз Пазловски видели у храма Христа на Маркет-стрит.

Человек, скончавшийся от разрыва сердца, сообщала газета, был Фрэнк Лиски, известный в уголовных кругах по кличке Малыш Фрэнки. За ним числились угон фургонов с грузом и убийство.

Джона Пейна заинтриговала сделанная в виде трейлера золотая заколка для галстука, которую нашли на Лиски. Точно такая же была у пропавшего профсоюзного босса. Обе ручной работы, от Питербилта.

Поисковые команды на суше и на воде обыскали полгорода. Наконец под опорой одного из мостов водолазы подняли со дна бочку из-под оливкового масла. Бочка была вся в пробоинах, и в ней – тело Пазловски.

Перепуганную Черри привезли к федеральному прокурору на допрос. Следователи целый час мучили ее вопросами, пока не убедились, что мисс Мур не была знакома ни с Пазловски, ни с Лиски. Они не рискнули расспросить свидетельницу, откуда она почерпнула сведения. Мало того, в деле вообще не фигурировали ее показания. Полиция объявила, что на труп ее навел анонимный телефонный звонок. Кроме того, такое объяснение помешает какому-нибудь пронырливому адвокатишке опротестовать обвинение в убийстве, если посчастливится найти заказчика.

К несчастью или к счастью – в зависимости от того, как посмотреть, – один служащий прокуратуры рассказал газетчикам о Черри, и вокруг нее мгновенно поднялся шум. «Слепая видит мертвого» – такую шапку вынес на первую полосу «Филадельфия инквайерер». Джон Пейн опасался, что с Черри захотят расправиться уголовники, и стал захаживать к ней.

Черри начала получать много писем, авторами некоторых являлись люди явно ненормальные. После нескольких подозрительных телефонных звонков она поменяла номер телефона, и тот в городском справочнике уже не значился.

Постепенно шум вокруг необыкновенных способностей Черри Мур утих. Однако через несколько месяцев она получила письмо из Миннесоты, и оно навсегда изменило ее жизнь.

Дама, приславшая письмо, просила Черри помочь ей найти тело мужа, высокопоставленного служащего крупной компании по прокату легковых автомашин, который вместе с другом отправился в Канаду охотиться. Несколько недель от них не было никаких вестей, потом труп друга вынесло на берег озера Рейни.

После детского дома у Черри была одна подруга, Джолет Сэмпсон, соседка. Она читала ей письма, помогала по хозяйству, следила за оплатой счетов. В тот день Джолет читала письмо из Миннесоты, и оно почему-то развеселило ее. Неожиданно она умолкла.

– Что там еще написано? Давай читай!

– Она предлагает тебе пятьдесят тысяч, – наконец выдавила она.

– Да ладно тебе! Ты лучше читай.

– Я не шучу, Черри. Она предлагает тебе пятьдесят тысяч.

Черри рассмеялась:

– Не хочешь читать, не надо. Выкини письмо в корзину.

Джолет как подменили.

– Ты что, не видишь, в какой дыре живешь, дуреха! Думаешь, во дворце? Такой шанс раз в жизни выпадает. Сейчас же звони в Миннесоту, слышишь? Если не позвонишь, я с тобой знаться не хочу, дуреха.

Черри не сумела заставить себя сделать звонок ни в тот день, ни на другой, ни на третий. Как она возьмет деньги, если не знает, что может сделать? Если не может вспомнить, что произошло на углу Пассейник-стрит и Вашингтон-стрит? Кроме того, каково ей пуститься в длительное путешествие, если до сих пор она знала лишь десять кварталов, где выросла? Да, она живет не во дворце, зато у нее собственная квартирка и приличный заработок.

В общем, Черри выкинула письмо в мусорную корзину и принялась ждать, когда Джолет сменит гнев на милость.

В следующую субботу в дверь Черри постучали. Она слышала, как в коридоре на ее этаже щелкают замки и позвякивают цепочки. То соседи любопытствовали, кто пришел, какая важная шишка навестила бедную слепую. Джолет потом рассказывала, что мужик приехал «на таком вот длинню-ущем лимузине, он еле на парковке поместился».

Мужчина сообщил, что его зовут Абернети, он доверенное лицо той женщины из Миннесоты, которая писала Черри. Других клиентов у него нет. Он уполномочен немедленно вручить ей чек на десять тысяч долларов, если она уделит ему десять минут. Черри согласилась бы выслушать посетителя и без денег.

Разговор длился около часа. Абернети поведал, что у его клиентки есть в Филадельфии друзья, они высоко ценят ее роль в деле профсоюзного босса. Именно друзья посоветовали ей обратиться к Черри. Она готова заплатить пятьдесят тысяч, если Черри поедет с ним, Абернети. Через двое суток он доставит ее домой, и обязательства сторон закончатся.

Черри говорила, что не знает, чем может быть полезной, но Абернети не желал слышать «нет». Деньги все равно попадут в чьи-нибудь руки, его клиентка ни перед чем не остановится.

Чарлз Голдстон и его друг Берни Леннокс отправились на охоту в канадскую глубинку. Сделав остановку в туристическом лагере, они ушли в леса, как неоднократно делали. Три недели от них не было никаких вестей. Затем тело Берни нашли на берегу речки, впадающей в озеро Рейни, около индейской резервации. Миссис Голдстон не надеялась, что ее муж жив. Она просто хотела выяснить, где он погиб, и похоронить его по-людски.

Черри даже не знала, что ей надеть для поездки. У нее в шкафу висело три брючных костюма, которые она поочередно носила на работе.

Впервые Черри Мур ехала в лимузине, летела самолетом, ночевала в отеле.

На следующий день Черри в четырехместном самолете летела из Рочестера в район озера Онтарио. Оттуда ее повезли в небольшую больницу при Форт-Фрэнсис. Абернети накануне предупредил ее не есть ничего экзотического. Точного значения слова «экзотический» она не знала, тем более в отношении еды. Теперь же, догадываясь, что ей предстоит сделать, она поняла, экзотическая еда – это то, от чего может стошнить.

А дело ей предстояло нешуточное – не то что происшествие на углу знакомых Пассейник-стрит и Вашингтон-стрит: дотронуться до останков утопленника, несколько недель пробывшего в воде. Одному Господу известно, как его исклевали хищные рыбы.

Как он будет пахнуть? Какая у него на ощупь кожа? Черри имела смутное понятие о том, что происходит с телом человека после смерти. Она знала, разумеется, что он начинает разлагаться. Но сколько времени это длится? Несколько недель или месяцев? А может, этот процесс длится годы? Если она не сумет сосредоточиться? Если она ничего не почувствует, прикоснувшись к трупу? Человек давно умер.

Ветер изрядно помотал маленький самолетик, тем более при посадке. Черри была рада, что не позавтракала. Молоденький обходительный полицейский помог ей спуститься по трапу на землю и усадил в машину.

Когда дверь в больницу отворилась, Черри обдало теплом, ноги заскользили по каменному полу. Встретила их дежурная сестра, а женщина-врач провела к лифту, и они спустились в морг.

Нельзя сказать, что Черри встретили холодно, но и особого радушия не выказали. Врачиха была настроена скептически. Странная затея – трогать трупы, что только не придумают люди с деньгами.

Врачиха усадила Черри на стул.

– Каталку с трупом я ставлю прямо перед вами, – произнесла она. – Мы обработали труп, обернули пластиковым мешком. Лишь рука снаружи осталась.

– Что это значит? У трупа одна рука?

– Прикасайтесь осторожнее, а то кожа моментально сходит. Вам маску дать?

Чтобы ее не стошнило, Черри была вынуждена собрать в кулак всю свою волю. Рука была как резиновая перчатка, наполненная холодной водой, и никогда в жизни Черри не ощущала такого сильного неприятного запаха. Но стоило ей прикоснуться к руке, как она увидела снег под ногами, и перед мысленным взором чередой поплыли разрозненные картины.

Что-то блестит, переливается… река… руки в крови… бегущая вода… ряд скалистых уступов… последний уступ… Из-под снега высовывается рука в оранжевом рукаве… в воде большой валун, впадины для глаз, темная щель – рот? В низу валуна сучья, как меховой воротник… он прыгнул… пошел ко дну…

Процедура отняла несколько секунд. Черри резко отодвинулась со стулом от каталки. Услышав, что дверь открылась, она сказала:

– Все. Теперь я могу идти.

Может, врачиха и ждала со стороны Черри каких-нибудь объяснений, однако расспрашивать странную гостью не стала. Самой же Черри говорить ничего не хотелось. То, что она делает, касается только ее и женщины, которая ей платит.

Вымыв руки, Черри с сопровождающим ее полицейским покинула больницу.

– От меня плохо пахнет? – спросила она его на обратном пути в аэропорт.

Тот засмеялся:

– Не понимаю, о чем вы.

– Чего тут непонятного, я плохо пахну?

– Хотите сказать, как тот труп? Нет, вам просто кажется. Это засело вам в голову и через несколько дней пройдет.

– Значит, я не пахну плохо?

– Нет. Вы хорошо пахнете.

– Правда?

– Да.

Черри откинула голову на подголовник. В ней боролись два противоположных чувства. Сострадание к тому человеку, который перенес страшные муки, холод безнадежности и упал в реку. И душевный подъем от сознания, что ей удалось это сделать. Удалось! Она как бы проникла в мозг другого человека и прочитала его мысли. Невероятно, непостижимо.

В аэропорту Рочестера Черри ждал мистер Абернети.

– Миссис Голдстон хотела бы познакомиться с вами, – произнес он. – Она живет в получасе езды отсюда. Я позволил себе забронировать номер в отеле, если вы решите остаться на ночь.

– Я бы с удовольствием, мистер Абернети, правда, с удовольствием, – чистосердечно отозвалась Черри. – Но завтра утром я должна быть на работе, иначе меня уволят.

– Вы служите в управлении дорожного транспорта?

– Да.

Черри подумала, что у нее нет даже лишней пары белья, и вообще – что ей надеть завтра? Вдобавок она рискует потерять приличную работу, если намерена продлить приключение. И конечно же, она не возьмет у миссис Голдстон никаких денег. За что деньги? За то, что она прочитала чьи-то мысли? Поездка оказалась интересной, просто замечательной, лучшего вознаграждения не придумаешь.

Нет, ей не хотелось возвращаться в свою жалкую квартирку на южной стороне города, не хотелось возвращаться в коридор, пропахший подгорелым маслом и жидкостью против тараканов. Вот бы улечься на свежие простыни в широкой кровати богатого номера отеля, а утром проснуться и обнаружить на столике рядом с кроватью чашку с горячим шоколадом.

– Как вы посмотрите, если я поговорю с вашим начальством насчет одного свободного дня?

Лицо Черри засветилось.

– Разве это возможно, мистер Абернети?

– В жизни все возможно, – улыбнулся тот.

– Тогда позвольте задать вам вопрос.

– Говорите.

– От меня плохо пахнет?

Черри провела с миссис Голдстон два часа. Она ощущала огромную комнату, в которой находилась. «Вот это да, – мелькало у нее в голове, – по сравнению с этим домом моя квартирка просто сарай».

– Хотите трюфель, милочка?

– А что такое трюфель?

– Объяснить трудно, надо попробовать. – Хозяйка положила трюфель на салфетку и протянула Черри. – Все, кого я знаю, обожают трюфели.

Миссис Голдстон призналась: она давно привыкла к мысли, что ее мужа нет в живых. Ей только нужно найти его и похоронить. Черри, в свою очередь, рассказала, что видела: как друг, чтобы спасти мистера Голдстона, пытался перейти реку, прыгая с камня на камень, но сорвался и упал в воду. Бурлящий поток потащил его вниз по течению.

Несмотря на постигшее ее горе, миссис Голдстон не теряла присутствия духа. Сидя у пылающего камина, она углубилась в воспоминания о муже.

Черри слушала как зачарованная. У нее сложилось впечатление, что миссис Голдстон не с кем поделиться. Богатство как бы отгородило ее от других людей. Черри слушала и завидовала. Как ей хотелось бы, чтобы у нее был такой же счастливый брак. Союз двух возлюбленных и друзей.

– Боюсь, я утомила вас своими разговорами. С тех пор как пришла весть о гибели Чарлза, у меня не было времени ни с кем пообщаться по-настоящему. Сначала улаживала дела мужа, потом приехали дети, затем готовились к заседанию совета директоров. Буквально ни минуты свободной… Я скажу Дэну, чтобы он утром прислал чек на ваш счет и доставил вас домой в целости и сохранности.

– Миссис Голдстон, я не могу взять деньги, которые вы предлагаете. Во-первых, это слишком большая сумма, во-вторых, такая поездка сама по себе достаточное вознаграждение. Я никогда не забуду ее.

– Чепуха! – отрезала старая дама. – Я всегда что говорю, то и делаю. И вам советую поступать так же. Чек будет отправлен завтра, как и условлено… Черри, по-моему, вы не цените свой исключительный, редчайший дар. Уверена, вам предстоит множество поездок.

Черри улыбалась, благодарила и думала, что ничего такого не случится.

– Мисс Мур, – произнес Абернети, – вас ждет машина.

– Мэм, – смущенно сказала Черри, – вы не будете возражать, если я попрошу кое о чем?

– Пожалуйста, не стесняйтесь.

– Могу я взять еще один трюфель?

Проводники-индейцы нашли тот похожий на человеческую голову валун. Начав с противоположного берега, они как бы повторили маршрут Берни Леннокса и в двухстах метрах от реки отыскали останки Чарлза Голдстона. Его убила упавшая сверху льдина. Раненый Леннокс попытался помочь другу, но у него не хватило сил перебраться через реку.

Весть о видениях Черри Мур из Форт-Фрэнсис распространилась по городам и весям. Она в одночасье сделалась знаменитостью. «Ньюсуик», «Пипл», «Попьюлар сайенс», «Нэшн» – все писали о девушке, которая разговаривает с мертвецами. Четыре ведущие телекомпании страны добивались у нее интервью, беспрерывно звонили участники вечерних бесед по радио, школы для незрячих детей наперебой приглашали ее выступить.

Миссис Голдстон сделала больше, чем обещала. В тот день, когда нашли тело ее мужа, она перечислила на банковский счет Черри дополнительно двадцать тысяч долларов. Она также послала ей коробку трюфелей и продолжала это делать в каждую годовщину их знакомства.

Теперь письма приходили Черри сотнями. Почта стала много для нее значить. Она оставила работу в управлении дорожного транспорта и жила на проценты с гонораров. После нескольких консультаций Черри стали признавать даже правоохранительные органы.

Она выехала из своей крохотной квартирки и купила каменный дом на берегу реки.

Исключительный дар принес Черри деньги, деньги принесли обеспеченность. Но главное, она стала нужна. В жизни появилась цель, и ради нее стоило жить и работать. О чем еще можно мечтать?

Черри жила в новом доме уже почти девять лет. Пейн помог ей перевезти вещи. На новоселье он подарил ей золотистого котенка, которого она назвала Трюфель. Скоро она познакомилась с мистером Бригемом, ее соседом-вдовцом. Ему было за семьдесят, но из него ключом била энергия, и он хорошо управлялся с техникой. Они проводили вечера, читая ее почту или беседуя, он – попивая свой любимый портвейн.

Жизнь Черри текла так, как она и вообразить не могла. Но Черри не могла забыть голос миссис Голдстон, когда она рассказывала о муже. Ради такой любви стоило жить. К ней любовь еще не пришла.

Хотя у Черри было множество знакомых, личный мир ее, в сущности, был очень узок. Пейну и мистеру Бригему иногда удавалось вытащить ее на какую-нибудь вечеринку с пожилыми женатыми парами.

Однако за последние девять лет у Черри было три ухажера. С первым ее познакомил мистер Бригем. Тот был профессором политологии и занимал гражданскую должность в министерстве обороны. Кроме того, профессор был завзятым футбольным болельщиком. Первое их свидание происходило на стадионе, где «Орлы» встречались с «Оленями». Черри удивило то, что нашелся человек, понимающий, как слепая может с волнением следить за матчем. Большинство людей не воспринимали ее как нормальное человеческое существо. Для них она являлась просто инвалидом. Второе свидание они провели на симфоническом концерте, третьим и последним был ужин, можно считать – прощальный. Профессору неожиданно предложили работу на Среднем Востоке. Бригем догадывался, что работа связана с ЦРУ. Он потом сказал Черри, что его друг продал дом, уехал и больше он о нем ничего не слышал.

Затем в связи с преступлением в Форт-Уорте Черри познакомилась в Далласе с капитаном полиции. Два года они встречались каждый месяц, чего, казалось, было достаточно для обоих. Будь Черри честна перед самой собой, она призналась бы, что их отношения носили чисто сексуальный характер. Самым недавним знакомым мужчиной был у Черри доктор из Денвера. В него она просто влюбилась.

Они встретились, когда Черри участвовала в осуществлении частного проекта в Пуэбло – археологических раскопках, предпринятых всемирно известным охотником за сокровищами Чейвином Маккивеном. Она работала с мистером Маккивеном и раньше, и, по некоторым данным, он благодаря ее помощи загреб несколько миллионов. Целью же этих раскопок стал мумифицированный труп старого индейца, замурованный в стене заброшенной медной шахты. Мистер Маккивен искал, естественно, золото, а не медь. Попытки Черри «прочитать» мумию ничего не дали. Что ж, такое случается. С мертвецами вообще ни в чем нельзя быть уверенным.

Поездка в теплые края оказалась очень кстати, поскольку стояла зима, и Черри не хотелось находиться в полумраке своего дома. Несмотря на слепоту, Черри вообще была создана для лета. Холод действовал ей на нервы и на мозг.

В канун ее отъезда охотники за сокровищами собрались в таверне у подножия горы Шайенн. Мужчины ценили это заведение за добрые порции жареного мяса, но коронным номером здесь было местное пиво.

Тот доктор был на короткой ноге с одной из поисковых компаний. Он подошел к столику Черри, выпил кружку, потом заказал пиво на всех.

Спускалась ночь, когда поисковики решили, что пора трогаться. Им еще час езды до Пуэбло. Но доктор не уходил, и у Черри, снявшей номер в «Броудмуре» в квартале отсюда, тоже не было особой причины уходить.

К полуночи «Улей» – так называлась таверна – был набит до отказа. Шум стоял невероятный. Посетители осушали кружку за кружкой. Официантки раскидывали по залу прилипающих к одежде жестяных пчелок – торговые знаки заведения. Настал час ночи, пошел второй. Черри и доктор, сплетя руки, говорили и смеялись все громче и громче, и, если не считать частых визитов в туалет, ей казалось, что никогда не было так весело и хорошо.

Утром он позвонил Черри на мобильный телефон, вечером, когда она уже прилетела в Филадельфию, – еще раз. Затем прислал большой снежок, упакованный в сухой лед и записку: «Ты молодец!» Когда Бригем положил ей снежок в руки, она поняла, что сердце ее осталось в Колорадо.

Всю неделю они обменивались телефонными звонками. В субботу доктор прилетел, чтобы пригласить Черри на ужин. Остановился он в отеле «Рэдиссон», а не в ее гостевой комнате. В воскресенье они оделись потеплее и в открытом автобусе совершили экскурсионную поездку по исторической части города. Доктор был превосходным рассказчиком, и казалось, точно знал, что надо сказать и когда. Он спокойно говорил и о ее слепоте и не старался подсластить пилюлю. Черри понимала, что его слова идут от сердца.

На следующий уик-энд Черри снова остановилась в «Броудмуре». Шел снег, доктор встречал ее в экипаже с настоящим кучером. Ей никогда не забыть позвякивание колокольчиков, мягкий перестук лошадиных копыт и потрескивание пружин в стареньком сиденье, когда доктор обнял Черри и положил ее голову себе на плечо.

Она провела у подножия горы Шайенн всю неделю и половину следующей. 2000 год стал самым счастливым годом в жизни Черри Мур.

Она вспоминала об этом с легкой грустью. Со временем все начало меняться. Часто встречаться было невозможно из-за его долгих дежурств и других обязательств, да и она часто находилась в поездках. Его звонки становились реже, и Черри с сожалением осознала, что их пути расходятся.

В автоответчике раздался щелчок, и она услышала голос детектива Пейна.

– Черри, ты дома?

Она отложила котенка, подошла к телефонному столику, нащупала трубку.

– Джон, я задумалась и не услышала звонка.

Джон Пейн являлся единственным, с кем Черри бывала абсолютно откровенной. Именно на него она изливала свои заботы и беды, когда с ней случались приступы откровенности.

Черри ценила Джона: он был первым, кто принял ее всерьез. На этом прочном основании вырастала их дружба. На берегах Делавэра и озера Фрэнсиса, в Арканзасе и Колорадо – Джон всегда был с ней в решительную минуту.

Надо признать, что в первые недели знакомства Черри разбирало чисто женское любопытство. Такой молодой и уже детектив – это поражало воображение двадцатипятилетней девушки. Она помнила, как была разочарована, узнав, что он женат. Потом спохватилась: какая глупость с ее стороны.

Доктор из Денвера был похож на Джона Пейна. Ни один из них ни при каких обстоятельствах не впадал в панику. Оба воплощали спокойствие и порядок. Казалось, не существует поломки, которую они не могли бы починить, и нет проблемы, которую не могли бы решить. При всех своих завидных качествах оба отличались скромностью. Люди дела, а не слова.

Вскоре после инцидента с Пазловски Пейн познакомил Черри со своей женой Энгой. Они втроем делали вылазки на природу, захаживали посидеть в кафе. Потом Энга перестала появляться, и Джон объяснил, что она предпочитает побыть дома. Интуиция подсказывала Черри: у супругов что-то разладилось.

Миновало девять лет. Джон Пейн по-прежнему оставался ее лучшим другом. Черри понимала: он даже самому себе не признается, что она для него больше, чем друг. Джон сдерживал себя, а она не давала повода к иным отношениям. Люди научились побеждать взаимное половое влечение и даже получать удовольствие от дружеского общения. Видит Бог, если бы у Черри появилась возможность стать миссис Пейн, она ухватилась бы за нее обеими руками, но такой возможности не было и никогда не будет. Джон ни разу не посетовал, что у него не ладится с женой, а Черри никогда не решилась бы покуситься на чужую семейную жизнь, поскольку хорошо знала, что такое потеря. Она потеряла свое прошлое и все, что в нем было. Даже врагу Черри не пожелала бы такого одиночества, какое иногда охватывало ее.

– Тебе взять что-нибудь китайское?

– А себе возьмешь шотландское виски?

– Только если ты возьмешь что-нибудь китайское.

– Тогда возьми мне креветок с устричной подливой.

– Буду через полчаса, – сказал он и повесил трубку.

В кухне Пейн поставил на поднос тарелки с едой, бутылку виски и принес все на лужайку за домом, даже не расплескав коктейли.

– Ты голодна? – спросил он, подвигая к Черри стакан с виски.

– Нет, – вздохнула она и отпила немного. – Может, через три минуты аппетит появится. – С шорохом накатывались на берег волны от прошедшего катера. – Давай просто посидим, расслабимся.

Пейн с тревогой посмотрел на Черри:

– Ты в этом году обязательно отдохни. Купи тур в Европу. Или поваляйся на пляже где-нибудь в Калифорнии.

– Нет уж, хватит с меня пляжей, – улыбнулась она, по звяканью льдинок в стакане у Джона догадавшись, что он сделал несколько глотков. – Джон, разве ты не чувствуешь, что приходит весна? Скоро станет совсем тепло. Люблю посидеть у реки. Слышишь, как поет вода?

– Ты с Норвича не вылезала из дома, – проворчал он.

– Неправда, я и в Питсбург ездила. Ты тогда похвалил меня.

Пейн помнил, какое трудное дело выпало Черри в Норвиче. Она долго не могла избавиться от назойливых страшных видений и каждые две-три недели звонила в управление полиции штата Коннектикут узнать, установили ли личность подозреваемого. Нет, не установили.

«Если бы он знал, как мучают меня ночные кошмары и головные боли, то заставил бы меня пойти к доктору», – думала она. Но есть проблемы, которыми не хочется делиться даже с лучшим другом. Свои болячки надо оставлять при себе.

– Вы-то с Энгой тоже хороши. Когда последний раз куда-нибудь выходили? А уж о совместном отдыхе я не говорю. Сколько лет мы с тобой знакомы, ты ни разу не рассказал об отпускных впечатлениях. Впрочем, погоди, погоди, годика два назад ты, кажется, перекрасил во время отпуска стены спальни! – Черри фыркнула.

Пейн вскинул руки:

– Мы говорим о разном, Черри! Мы с Энгой не всегда сидим по вечерам дома. Кроме того, мы вечно спорим, куда пойти. Мне, к примеру, хочется отдохнуть, а она тянет меня по магазинам или на экскурсию. Вот и получается, она идет с подругами, а я болтаюсь дома.

Черри хотела что-то сказать, но передумала и подняла стакан.

– За наш Делавэр!

– За Делавэр.

Солнце садилось, повеяло холодом.

– Похоже, нашу еду надо в микроволновку, – произнесла она, поежившись.

– Господи, я совсем забыл о еде! Есть предложение: еще по порции виски – и в дом.

– Хороший ты сыщик, Джон, – угадываешь желания, – улыбнулась Черри, поджимая ноги.