"Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Фукс Катарина)

Глава седьмая

Я знала, что Элмсбери и Эмили прекрасно относятся ко мне и с радостью примут меня. Но гордость и самолюбие не позволили мне переехать к ним. Я решила, что справлюсь сама. Мне даже не хотелось видеть их, слышать их утешения. Не дав им знать, я переехала в другую гостиницу. Брюс оставил мне карету, двух слуг, горничную. Он объяснил мне, как платить слугам.

Я стала жить самостоятельно, тратила деньги на модные платья и вкусную пищу. Беременность моя еще не была заметна и не причиняла мне никаких хлопот. Даже непременная тошнота и рвота, от которых страдала моя приемная мать, когда носила своих младших детей, миновали меня. Впрочем, это имело и свою дурную сторону: я хорошо себя чувствовала и думала больше о том, чтобы испытать какие-то новые ощущения, узнать что-то новое о Лондоне, развлечься, нежели о будущем ребенке. Стыдно признаться, но временами я даже ощущала беременность как досадную помеху, и тогда выкидыш казался мне наилучшим выходом из сложившейся ситуации. К счастью, я всегда отличалась завидным здоровьем, и ничего подобного не могло со мной произойти.

Однажды, когда я садилась в карету, со мной заговорила приятная на вид пожилая дама. Она сказала что-то о погоде, затем спросила, кто я. Брюс неоднократно предупреждал меня, что Лондон кишит всевозможными мошенниками и что доверять я могу только Элмсбери и Эмили. Но теперь мне хотелось действовать наперекор всем предупреждениям мужа, хотелось быть совершенно независимой.

Незнакомка показалась мне вполне приличной дамой. Я ответила на ее вопрос, что я – леди Карлтон, супруга лорда Карлтона, урожденная Эмбер Майноуринг, графиня Росвуд.

Дама, казалось, искренне взволновалась. Взволнованно принялась она расспрашивать меня о моих родителях; о том, кому именно из Майноурингов я прихожусь дочерью.

Я все рассказала ей, у меня не было причин скрывать свое прошлое. Она, в свою очередь, открыла мне, что приходится двоюродной сестрой моему отцу, она – дочь старшей сестры его отца, моей двоюродной бабки. Я принялась жадно расспрашивать об отце, но она охладила мой пыл, сказав, что ее мать вышла замуж за бедного дворянина против воли своего отца и потом не поддерживала со своими родными никаких отношений. Тем не менее, моя новоявленная родственница проговорилась о том, что пыталась наводить справки о графстве Росвуд, но увы, никаких прав на графство она не имела.

Я призналась ей, что жду ребенка, и что мой муж уехал по делам. Она горячо сочувствовала моему одиночеству. Постепенно мы подружились. Она сопровождала меня на прогулки на бульвар Чейндж, где находились всевозможные лавки с тканями, галантереей, украшениями. Несколько раз она попросила меня одолжить ей небольшие суммы и заметно пополнила свой гардероб.

Я позабыла ее фамилию, звали ее, кажется, Анной. Замужем она по ее словам никогда не была. Питала ли она надежду все же устроить свою жизнь или нет, мне сейчас трудно сказать. Тем более, я не задумывалась над этим тогда, у меня было достаточно собственных забот.

Анна постепенно начала тратить мои деньги, как свои собственные (которых, впрочем, не имела). Наверное, я бы еще долго не замечала этого, но однажды утром, проснувшись, я увидела ее у моей постели. Она с обычной своей суетливой заботливостью осведомилась о моем здоровье, и узнав, что я чувствую себя прекрасно (как и всегда), предложила отправиться в театр.

Поездка в театр заняла у нас почти целый день. А когда мы вернулись в гостиницу (Анна нанимала комнату в той же гостинице, что и я) и поднялись ко мне, чтобы поужинать, то не застали на месте мою горничную. Оказалось, что горничная моей приятельницы тоже исчезла. Но что было еще хуже, исчезли мои деньги.

Брюс настоятельно советовал мне отдать деньги под проценты одному его знакомому ювелиру, честному человеку. В сущности, Брюс оставил мне сумму большую, чем та, которую я принесла ему в приданое. Из глупого детского упрямства я оставила деньги у себя. И теперь должна была расплачиваться за этот необдуманный поступок.

Разумеется, горничные были в сговоре. А найти деньги было проще простого, я держала их в кошеле в ящике стола.

Анна всполошилась и заявила, что немедленно должна отправиться дать знать городской страже о совершенной краже и описать приметы воровок. Она уехала в моей карете, своей у нее не было. И, конечно, вместе с ней отправились мой кучер и слуга.

Я долго ждала возвращения Анны, наконец усталость взяла свое, я улеглась в постель.

Наступило утро. Анна не возвращалась. У меня оставалось совсем немного денег, лишь то, что я захватила с собой в театр. Мне не хотелось бродить пешком по шумным и запруженным грубой толпой лондонским улицам. Я послала гостиничного слугу за обедом в трактир.

Так я прожила несколько дней. Надежда на возвращение Анны постепенно угасала.

Я начинала понимать, что эта мошенница просто обвела меня, неопытную дурочку, вокруг пальца. Я пришла в отчаяние. Конечно, естественным выходом было бы отправиться к Джону и Эмили, но глупое самолюбие не давало мне решиться на этот разумный поступок.

Как я появлюсь у них после того, как исчезла, не дав им знать о своем переезде? Нет, нет…

На третий или четвертый день меня подстерегла новая неожиданность: явились кредиторы. Я сама не понимала, откуда у меня взялось столько долгов. Я решила быть честной: обещала все заплатить, объяснила, что меня ограбили и попросила об отсрочке.

Мою честность и прямоту не оценили, слишком многие должники, отказываясь платить, приводили аналогичные аргументы. Но ведь другие лгали, а я говорила правду! Но кредиторы не знали милосердия. И вот за мной уже явились, чтобы вести в тюрьму.

Тщетно я уверяла их, что я леди Карлтон. Мне не верили. А ведь знатное происхождение могло бы спасти меня от долговой тюрьмы. В отчаянии я закричала, что мое происхождение и супружество может подтвердить лорд Элмсбери. Но мне по-прежнему не желали верить. Я упала на колени, умоляя послать за Элмсбери. Я рыдала и заверяла, что, если он откажется подтвердить мои слова, я немедленно и покорно отправлюсь в тюрьму.

Наконец, на мое счастье, моим мольбам вняли. Гостиничного слугу отрядили в особняк Элмсбери. И вот за окном раздается стук колес. К чести графа, следует сказать, что он приехал немедленно.

Меня освободили. Элмсбери принял меры для того, чтобы мошенницу разыскали. И действительно, ее и двух горничных, а также моих неверных слуг удалось найти.

И тут-то обнаружилось самое странное и парадоксальное во всей этой истории: Анна и вправду оказалась именно тем лицом, за которое себя выдавала. Теперь пришла ее очередь умолять о пощаде. К ней отнеслись снисходительно, приняв во внимание ее происхождение. Но горничные и слуги попали в тюрьму. Малоимущим и простолюдинам часто не везет подобным образом. Сколько раз приходится слышать о том, что такой-то доблестный полководец был взят в плен, где к нему отнеслись весьма почтительно. При этом обычно ничего не говорится о множестве солдат, погибших во время сражения. Они – множество, он – единица. Увы!

Подобно заблудшей овечке, я кротко и смиренно, признав откровенно свою вину, поселилась в доме Элмсбери.

Надо заметить, что моя не вполне честная родственница в дальнейшем оказалась одним из источников самых невероятных сплетен обо мне. По-видимому, это утешало ее чувствительно задетое самолюбие.