"Лунные грезы" - читать интересную книгу автора (Грегг Элизабет)

Элизабет Грегг Лунные грезы

1

Десса откинулась на жестком сиденье дилижанса и закрыла глаза. Из-под ее модной голубой шляпки выскользнул темный локон и прилип к влажному от пота лбу. В Канзас-Сити тоже было жарко, но здесь… Здесь был ветер – сухой, удушливый, не стихающий ни на минуту ветер, несущий тучи пыли, от которой слезились глаза и перехватывало дыхание. Обреченно вздохнув, она вынула булавки, сняла шляпку, положила ее на колени и едва ли не брезгливо тронула пальчиком грязный пучок перепелиных перьев, еще недавно служивший ее украшением. Когда они доберутся наконец до Виргиния-Сити, шляпка придет в полную негодность… как, впрочем, и она сама. Ну и поездка! Да ни один человек, находясь, разумеется, в здравом уме, и не подумал бы обосноваться в Монтане! И о чем только думал ее отец?

Шумный августовский ветер швырял пригоршни песка в окна дилижанса с такой силой, что девушка всякий раз испуганно вздрагивала. Пот тоненькой струйкой стекал по ее груди, пропитывая своей липкой влагой тесный корсет и сорочку. Поморщившись, Десса просунула пальчик в вырез платья и с наслаждением почесала зудящую кожу.

Впечатления от этой пустынной, раскинувшейся до самого горизонта равнины, полученные во время недолгих остановок на пути от железнодорожной станции с символичным названием Врата Ада, не внушали ни малейшего энтузиазма. Ну нет, что бы там ни говорили ее почтенные родители, она пробудет здесь ровно столько, сколько действительно необходимо, и ни минутой дольше!

Девушка извлекла из бархатного ридикюля крохотный веер и принялась обмахивать им лицо, но жара от этого лишь усилилась, и она в отчаянии уронила руки на колени. Затем, стараясь не думать о пыли, Десса потянулась к занавеске противоположного окна дилижанса, чтобы впустить хоть немного воздуха. В конце концов, выбор у нее был небогатый: либо умереть от тряски, либо изжариться живьем.

Она как раз возилась с занавеской, когда в поле ее зрения ворвалась мчащаяся во весь опор лошадь со всадником, высоко привставшим в стременах. Нижнюю часть его лица закрывал красный платок, верхнюю – надвинутая на самые глаза черная шляпа; в одной руке он держал поводья, а в другой – длинноствольный револьвер.

Он что-то прокричал, но слова его, подхваченные ветром вместе с очередным облаком пыли, не сразу долетели до слуха девушки. Когда же это произошло, она едва поверила своим ушам:

– Стой! Немедленно остановитесь, иначе буду стрелять!

С ко́зел дилижанса донесся резкий ответ, а вслед за ним – адресованный лошадям окрик и сухой щелчок бича. Дилижанс рванулся вперед, и Десса судорожно вцепилась в сиденье, чтобы не упасть. Других пассажиров не было, ее швыряло в пустом экипаже из стороны в сторону, взад и вперед, и удары эти были весьма ощутимы. Сквозь грохот бешеной скачки донеслись звуки двух выстрелов, чей-то предсмертный стон и взрыв такой отборной брани, что сердце девушки затрепетало от ужаса.

– Тпру, адские отродья, тпр-р-ру!!

Дилижанс качнуло в последний раз, и он остановился. Дрожа от страха, Десса сползла на пол; ее испуганный взгляд был прикован к наполовину поднятой занавеске. Слава Богу, она не успела открыть окно до конца, иначе ее неминуемо бы заметили…

Боже, о чем это она? Какая глупость! Никто же в самом деле не собирается грабить дилижанс, никто и не подумает заглядывать внутрь! А что, если… При одной лишь мысли об этом «если» ее зубы начали выбивать крупную дробь. Господи, только бы не услышали!

Снаружи доносился ослабленный ветром храп испуганных лошадей; сердце колотилось в груди, отдаваясь бешеной пульсацией в висках, перед глазами, подобно огням праздничного фейерверка, вспыхивали и гасли яркие пятна. Это был самый что ни на есть настоящий налет, вооруженное ограбление, и она оказалась в самой гуще событий!

Десса скорчилась на полу, горячо желая лишь одного: стать невидимой, дождаться, когда жуткий всадник ускачет прочь. А что потом? Ведь бандит скорее всего застрелил кучера и того, второго, с большим ружьем, который сидел вместе с ним на ко́злах и должен был охранять дилижанс…

Она плотно зажмурила глаза и до боли стиснула переплетенные пальцы. С ней ничего не случится. Все будет хорошо. Все обойдется…

Дверца экипажа внезапно распахнулась, и девушка, до сих пор крепко к ней прижимавшаяся, едва не вывалилась наружу. Вскрикнув от неожиданности, она сжалась в комочек, боясь открыть глаза.

Бандит схватил ее за руку.

– Приехали, крошка, пора выходить. Ну же, давай, не стесняйся!

С этими словами он рывком вытащил ее из дилижанса и швырнул на землю. Она упала на спину, ноги нелепо взлетели вверх, а вместе с ними и подол ее голубого платья, выставляя на обозрение кружевные, отделанные ленточками панталоны.

Десса села и с ужасом увидела неподалеку кучера и охранника. Они лежали без движения, застыв в неестественных позах.

– Вы… вы убили их! – пролепетала она.

Страшный человек подошел ближе:

– Будешь плохо себя вести, станешь следующей.

Его голос был скрипучим, а глаза – холодными, как сталь. Ничего общего с романтическими разбойниками из любовных романов, которыми она зачитывалась тайком от родителей. От этого человека веяло настоящей угрозой… не говоря уж о резком запахе потного дикого зверя.

– Ого, да ты, я смотрю, милашка! – произнес сзади другой голос, показавшийся ей более молодым.

Значит, их двое! Десса была слишком напугана, чтобы оглядываться, и продолжала не мигая таращиться на сбитые носки сильно поношенных сапог старшего злодея. Отец был прав, ей следовало ехать вместе с родителями. Будь отец сейчас здесь, он живо расправился бы с негодяями. Что же касается того никудышного болвана, которого они с мамой наняли сопровождать ее, то он, как она от души надеялась, еще поплатится за то, что и сейчас, должно быть, пьет и режется в карты в том проклятом салуне у Врат Ада. Хорош защитник, нечего сказать!

Вот сейчас ее убьют в этой пустыне, и никто никогда даже косточек ее не найдет… Эта мысль скорее злила, чем пугала. Неужели родителям мало Митчела, погибшего на войне? На глаза навернулись слезы, и она всхлипнула.

– Ну вот, полюбуйся, – сказал Красный Платок, – ты довел ее до слез. Тебе не стыдно?

Он схватил девушку за запястье, рывком поставил на ноги. На солнце сверкнуло кольцо, и бандит грубо стянул его с ее пальца.

Десса вырвала руку:

– Не смей трогать его, грубый дикарь!

Он хрипло рассмеялся и засунул за пояс свой револьвер.

– Что я слышу? Наша кошечка выпустила коготки? Что ж, валяй, дорогуша. Я готов с тобой немного побороться, все равно заняться больше нечем. А это золотое колечко мне и самому очень даже пригодится. Смотри-ка! На нем какая-то буква… «Ф». И что это значит? Никак, «фортуна», а? И камешки хороши, ишь как сверкают! Бьюсь об заклад, они стоят кучу денег.

Дессе казалось, что ее бедное сердце вот-вот выпрыгнет из груди, воспользовавшись при этом самым коротким путем на свободу – пищеводом. Так бы, возможно, и случилось, однако ее язык и губы слишком пересохли, и оно застряло где-то в горле. Девушка не могла ни глотать, ни даже говорить – вместо слов с ее губ слетал лишь слабый хрип.

Бандит крепко схватил ее за плечи, легко, как перышко, оторвал от земли, встряхнул, и снова поставил на место, уже в который раз обдав удушливой волной исходившей от него вони. Это было отвратительно, куда ужаснее всего самого мерзкого и гадкого, что она воображала себе когда-то, лежа дома в своей уютной постельке с «Неистовым Неллом» или «Коварной Бесс» в руках. Это было слишком уж реально, слишком опасно.

– Черт побери, Коди, хватит валять дурака! – снова раздался голос молодого разбойника. – Я никак не могу найти этот треклятый ящик с деньгами. Оставь девчонку в покое и иди сюда.

– Сперва ее надо связать. Она поедет со мной.

– На кой черт?

– А на тот самый, дурак ты безмозглый, что иначе нам придется ее пришить. Ты же назвал меня по имени, и она это слышала. Может, мне стоит шепнуть ей и твое имечко? А потом отпустить с миром, чтобы она прямиком отправилась к шерифу? Ну, как тебе мой план?

– Наконец-то! Вот он, этот чертов ящик, его привязали к поперечине позади козел и завалили каким-то барахлом.

С этими словами он поднял кожаный саквояж – ее саквояж! – и вытряхнул его содержимое. Ни на секунду не стихающий ветер подхватил платья, перчатки, нижнее белье и унес в никуда, подобно порхающим разноцветным облачкам.

Молодой разбойник спихнул вниз тяжелый металлический ящик, спрыгнул с крыши дилижанса, охнув, тяжело приземлился на обе ноги, и из-под его видавших виды сапог взметнулись клубы пыли.

– Поступай с девчонкой как знаешь, нам пора убираться отсюда, пока кто-нибудь не заявился на шум выстрелов.

– И кто бы это мог быть? – издевательски осведомился Коди. – Еще совсем немного, и из-за этой железной дороги здесь вообще никого не останется. В этом Богом забытом медвежьем углу не будет ни поселков, ни почтовых дилижансов, так что даже грабить-то будет нечего.

Говоря это, Коди бесцеремонно сгреб Дессу в охапку, перебросил ее через круп своего коня и связал руки за спиной, так туго затянув кожаный ремешок на запястьях девушки, что он глубоко врезался ей в кожу. Она прикусила губу, чтобы не закричать от боли.

Второй бандит грубо расхохотался:

– Да девчонка так и минуты не продержится, чурбан ты этакий! Так и прибить ее недолго. Только тронь своего мерина с места, и она тут же шлепнется в пыль. Давай, покажу, как надо.

Он стащил Дессу с конского крупа и решительно дернул за узел кожаного ремешка.

– Эй, эй, полегче! – рявкнул Коди, подскакивая к нему. – Ты что это задумал? Оставь ее, не то я тебе живо башку продырявлю!

Дессе все это казалось каким-то нескончаемым ночным кошмаром. Ну да, конечно, так оно и есть. Она спит. И скоро проснется целой и невредимой в своей милой спальне в Канзас-Сити…

Ее колени подогнулись, и она осела на землю, почти под самое брюхо нервно переступающего коня. Длинные ноги выписывали свой замысловатый танец то влево, то вправо, едва не задевая ее своими тяжелыми копытами. Девушке вспомнилась конюшня в Канзас-Сити и лоснящийся, ухоженный жеребец, на котором она каталась каждое воскресенье. Ничего общего с этим отвратительным, давно не чищенным четвероногим…

Словно подслушав ее мысли, грязное четвероногое выпустило тугую, вонючую, зеленоватую струю, чуть не оросив ей платье, и издало радостное ржание, подозрительно похожее на смех.

Все, хватит! Сон это или явь, с нее довольно! Мужчины дубасили друг друга с энтузиазмом перезрелых подростков, и девушка, не думая больше о своей безопасности, вскочила на ноги и бросилась бежать, распустив на ходу завязки, стягивавшие ее длинное платье чуть выше края высоких дорожных ботинок. Задыхаясь от бега и не оглядываясь из страха увидеть, что ее преследует этот большой страшный человек, Десса молнией мчалась сквозь доходящую до колен траву, ловко огибала то и дело попадавшиеся на пути валуны…

Но Коди все же оказался быстрее. Она почувствовала за спиной его хриплое дыхание, и в следующее мгновение ее талия оказалась в мертвом кольце его рук, а ноги, хотя и продолжали движение, потеряли опору, если, конечно, не считать таковой воздух.

Десса изо всех сил ткнула бандита локтем.

– Ах ты маленькая проказница! Как раз в моем вкусе, – прохрипел он и без дальнейших церемоний потащил ее в заросли кустарника.

До того самого момента, пока она не почувствовала на себе вес его тела, пока его воняющий жевательным табаком рот жадно не впился в ее плотно сжатые губы, ей продолжало казаться, что на самом деле все это происходит не с ней, что это нечто вроде сна, от которого она успеет очнуться до того, как к ней придет настоящая беда.

Но когда Десса вгляделась в его грязное, изрытое оспой лицо, когда его разящее потом тело навалилось на нее, а грубые руки стали жадно тискать ее грудь, живот и бедра, она в полной мере осознала всю реальность происходящего. Тошнотворный ужас этого открытия пронзил ее с головы до пят, и она провалилась в спасительные объятия черной бездны обморока.


Десса постепенно пришла в себя. Она ехала на лошади, сидя за спиной одного из мужчин; ее руки, онемевшие от туго стягивающего запястья ремня, обхватывали его пояс. Между ног, сквозь тонкую ткань панталонов, она чувствовала жар лошадиной шкуры.

Коди не получил от нее того, что хотел. По крайней мере пока. Иначе бы она об этом знала. Наверняка бы знала…

Ее щека лежала на его спине, а взгляд был устремлен на пылающий шар заходящего солнца. Десса закрыла глаза, стараясь ничем не выдать того, что сознание вернулось к ней.

К счастью, солнце наконец скрылось за зазубренными вершинами далеких западных гор. Всадники повернули и ехали теперь прямо на пылающее оранжево-пурпурное небо. Должно быть, что-то в поведении пленницы все же подсказало похитителю, что она притворяется: широкая спина мелко затряслась, и слух девушки резанул его хриплый смех.

– Малышка снова с нами, – прокаркал он, обращаясь к своему подельщику. – Знаешь, парень, пожалуй, мы заночуем чуть подале, у ручья. Неохота плутать в темноте.

Ее сердце болезненно сжалось.

– Да ты просто хочешь успеть поскакать на этой крошке, пока мы не вернулись в лагерь, – последовал ответ, – потому что там у тебя ее отберет Янк.

– Пусть только попробует! – рявкнул Коди, но в его тоне слышался также и страх – страх дикого зверя, которому предстоит встреча с заведомо более сильным противником.

– Это ты сейчас такой смелый.

– Поживем – увидим… Поступай как знаешь, а я все равно здесь переночую. Мне совершенно не улыбается карабкаться в темноте по горам, рискуя переломать ноги или свернуть шею. Можешь проваливать, я тебя не держу. Второй бандит, ехавший до этого впереди, замедлил движение, и Десса впервые смогла хорошенько его рассмотреть. Это был стройный юноша, почти мальчик: его щеки покрывал легкий пушок; огромная, глубоко нахлобученная шляпа слегка оттопыривала уши. Вообще то, как он был одет, напомнило ей детскую игру в переодевание. В самом деле, вся его одежда казалась слишком просторной, словно была с чужого плеча. Девушка невольно удивилась, что такой юнец держится столь независимо и даже покровительственно по отношению к своему явно более старшему «товарищу». Быть может, они братья? Или он просто более умный из них двоих? Последнее почему-то показалось ей более вероятным.

Сначала эти двое вволю насладятся ее телом, а потом убьют. Эта мысль пришла внезапно, подобно откровению, подобно вспышке света, в ярких лучах которого ей вдруг все стало предельно ясно. Ей никто не поможет. Рассчитывать придется только на себя, и если она ничего не предпримет, ее ждет долгая, мучительная смерть.

С губ девушки уже были готовы сорваться рыдания, но она вовремя проглотила подступивший к горлу комок. Если уж ей все равно предстоит умереть, не стоит с этим тянуть. Быть может, хоть так она сумеет отомстить за себя!

В этот момент горы поглотили последние проблески солнца и окрасились жемчужно-розоватым ореолом. На землю под копытами лошадей легли длинные черные тени, скрывая окрестности таинственным полумраком.

– Все, приехали. Это то самое место, – сказал Коди и остановил коня.

Слуха девушки достиг звук бегущего где-то неподалеку ручья. О Боже, вода! Она едва сдержалась, чтобы не выкрикнуть это вслух. Хотя бы глоточек, хоть несколько капель, чтобы смочить язык, чтобы почувствовать их животворную влажную прохладу своим воспаленным, пересохшим небом!

Коди развязал стягивавший ее запястье ремень, и онемевшие руки отозвались такой болью, что Десса снова была вынуждена закусить губу, чтобы не вскрикнуть.

– Сними ее с коня, парень, иначе мне не слезть. Я сейчас умру от жажды, если не промочу глотку. Кажется, сейчас я бы не отказался даже от сока кактуса вперемешку с колючками.

Юноша снял ее с конского крупа и поставил на землю, но сделал это не так быстро, как мог бы… Или ей это только показалось?

– Пожалуйста… – сказала она и сама не узнала собственный голос, прошелестевший, как пересохшая шелуха трущихся друг об друга кукурузных початков, – проводите меня к воде. Я очень хочу пить.

Его крепкие пальцы сомкнулись на ее предплечье, и он повел ее сквозь окутанные сумраком заросли туда, откуда доносилось спасительное журчание. На берегу ручья бандит грубо толкнул ее вперед, и она упала на колени у самой кромки воды. Острые камни впивались сквозь ткань платья ей в кожу, но Десса не замечала этого. Опираясь на руки, девушка потянулась вперед, жадно припала к ледяному потоку талой воды и принялась пить ее большими глотками.

В то же мгновение ей показалось, что в ее желудок посыпались огромные булыжники, которые начали перекатываться, причиняя нестерпимую боль, а затем стали проситься наружу. Она застонала, схватилась за живот и тяжело осела прямо в ручей. Быстрый поток подхватил края ее чудесного голубого платья, и они затрепетали вокруг нее, словно раздуваемые ветром.

Когда тошнота прошла, девушка набрала воды в ладонь, осторожно пригубила, затем умылась и лишь после этого снова принялась пить.

Тем временем Коди, фыркая и отдуваясь, закончил свой шумный водопой и опять вцепился в свою несчастную жертву. Он грубо оттащил ее от ручья и поволок за собой. У Дессы заплетались ноги, она еле шла, но бандит не обращал на это ни малейшего внимания.

Его младший напарник, которого он по-прежнему называл просто «парень», уже начал собирать хворост для костра. Коди швырнул девушку на землю и набросился на него, яростно лупя по голове своей мокрой шляпой и осыпая отборной бранью. Юноша не сопротивлялся, лишь поднял руки, защищаясь от ударов.

– Сколько раз, черт бы тебя побрал, я говорил, что сперва надо позаботиться о лошадях? Ты только взгляни на них! Весь день напролет таскали нас на себе и до сих пор не чищены и не накормлены! Расседлай их, отведи туда, где трава получше, но сначала напои. Господи, ну за что ты послал мне такого идиота!?

Наконец Коди немного поутих, и парень с неожиданной покорностью стал делать то, что ему сказали. Испуганная подобным взрывом эмоций, Десса отступила назад, в глухие заросли кустарника с сухими листьями, хрустящими при каждом прикосновении к ним. Уже совсем стемнело, но она все же смутно различала очертания деревьев и скал, черные массивы которых маячили вдали, слабо подсвеченные угасающим солнцем.

Она не думала о том, что делать дальше, не взвешивала свои шансы на успех. Десса просто знала, что если не попытается бежать, грязное животное по имени Коди снова попытается овладеть ею. Она скорее умрет, чем допустит это. Но сначало стоило испытать судьбу.

Быстро, но осторожно Десса стала продвигаться дальше по берегу, держась в тени огромных деревьев. Ее собственный страх притупился, а мысли неизвестно почему сейчас вернулись снова к тому страшному дню, когда пришло известие о смерти Митчела.

Тогда ей казалось, что мир рухнул. Десса вспомнила лицо матери, ее руки, все еще сжимающие похоронку, но особенно глаза, – глаза женщины, которой незачем больше жить. Ей никогда не забыть их выражения, и это одна из причин, почему она не может сейчас погибнуть. После гибели брата всю свою любовь родители перенесли на нее. Их чрезмерная забота порой тяготила Дессу, они не всегда ладили, но девушка знала, что если с ней случится непоправимое, в глазах матери снова появится та же обреченность, а допустить этого она не могла. Не имела права.

Постепенно она настолько привыкла к темноте, что уже без труда различала нагромождение огромных валунов у подножия горы. Если ей удастся добраться туда незамеченной, Коди ее уже не найти.

Каждая клеточка тела взывала к осторожности, в нем проснулся дикий, первобытный инстинкт самосохранения. Девушка заставила себя спокойно прикинуть расстояние, трезво взвесить свои возможности и верно выбрать время для броска вперед. Влажные волосы прилипли к шее, желудок сводили спазмы, тяжелое мокрое платье тянуло к земле.

Она оглянулась. Стоя к ней спиной, Коди продолжал во весь голос яростно распекать парня. Самое время. Сейчас или никогда. Низко пригибаясь к земле, словно стремясь слиться с широкими плоскими тенями, она покинула свое убежище за деревьями и бесшумно скользнула вперед.

Достигнув спасительных валунов, она скорчилась за одним из них и вскоре поняла, что ее побег обнаружен.

Воздух далеко окрест огласился взрывом новых проклятий, на этот раз адресованных ей. Боже, как только Коди ее не называл! Казалось, сама ночь содрогалась от его хриплых воплей. Девушка сжалась в комочек, стала частью тьмы, растворилась в шуме ветра и в шорохе листьев. Одна, испуганная часть ее существа, призывала вскочить и броситься прочь – как можно дальше, пока хватит сил, тогда как другая, осторожная и рассудительная, приказывала остаться, замереть, превратиться в камень.

Если она не будет шуметь, если не издаст ни звука, Коди не сможет ее найти. И теперь удача должна быть на ее стороне. Удача – единственное, на что ей осталось надеяться. Больше не на что.

Коди рыскал вверх и вниз по берегу ручья, потом его голос, сорвавшись от крика, внезапно стих.

Десса насторожилась. Уж лучше бы он продолжал орать: тогда она бы точно знала, где он и куда направляется. А теперь он, должно быть, подобно змее, крадется к ее ненадежному убежищу… Надо бы бежать дальше, и как можно скорее, но тот же примитивный инстинкт шепнул ей, что лучше не двигаться: она все равно ничего не может изменить – ей суждены либо свобода и жизнь, либо позор и смерть.

Оставалось только ждать.

Десса замерзла, мокрое платье доставляло кучу неудобств, но усталость взяла свое, и она забылась тревожным сном.


Девушка не знала, ни что ее разбудило, ни сколько она проспала. Дрожа от холода и страха, она с вожделением смотрела на огонек костра ярдах в пятистах от нее, рядом с которым, видимо, сладко спали два разбойника.

Это расстояние казалось теперь бесконечностью, и по ту ее сторону пламя бросало отсветы на две неподвижные фигуры – Коди и парня. Все было тихо, даже лошади, казалось, спали. Девушке захотелось прокрасться в лагерь, вскочить на одну из них и умчаться прочь, быстрой и свободной, как горный ветер. Но это было слишком опасно, и она пришла к другому решению: обогнуть лагерь и двигаться назад – туда, откуда они приехали. Где-то там должна быть дорога, а уж она-то наверняка выведет ее к какому-нибудь поселку или дому, или просто навстречу доброму путнику, который не откажет ей в помощи.

Но даже если этого и не случится, все равно умереть свободной под полуденным солнцем завтрашнего дня куда лучше, чем терпеть прикосновение волосатых рук этого жуткого человека. В одном Десса была уверена наверняка: рассвет застанет ее уже далеко отсюда. Если утром Коди захочет настигнуть ее верхом, это не составит ему труда. Однако ей почему-то казалось, что бандиты предпочтут поскорее привезти в свой главный лагерь захваченную добычу, чем станут гоняться за ней. Особую надежду она возлагала на страх Коди перед таинственным Янком, не без основания полагая, что трусость ее преследователя может сослужить ей неоценимую службу в задуманном предприятии.

Первые проблески зари, посеребрившие небо на горизонте, застали Дессу в пути. Ее ноги, непривычные к долгой ходьбе, покрылись волдырями и страшно болели. Горло пересохло, язык прилип к гортани. Она с ужасом смотрела на сверкающий край восходящего солнца, означавшего начало еще одного удушающе жаркого дня. Сначала девушка молила небо о дожде, затем, отчаявшись, – о силах, чтобы уйти как можно дальше от бандитов. Спотыкаясь, она упорно шла вперед, то и дело падая на колени, снова поднимаясь и понимая, что следующий раз может стать последним.

Десса не имела ни малейшего представления, где находится. Если ночью она и дошла до дороги, то вполне могла не заметить ее в темноте, и теперь ей оставалось только одно – держать путь на восток.

Около полудня, как ей показалось по положению пылающего шара на раскаленном до белизны небе, последние силы покинули ее измученное тело, и она рухнула прямо в пыль среди камней и чахлой травы.

«…Господи, позволь мне просто полежать здесь немного. Всего пару минут, и я соберусь с силами, смогу идти дальше. Я выдержу, Господи, я выберусь из этой проклятой тобою пустыни. Я дойду до домика, рядом с которым на веревке полощутся сохнущие белоснежные простыни, а во дворе есть каменный колодец, и в его тени стоит деревянная бадья с прозрачной холодной водой…»

Образ был настолько ярок, что Десса ясно почувствовала запах влажной зеленой травы и хозяйственного мыла.

…За домом, смеясь, играют в салочки дети; их мать выходит на крыльцо и кричит: «Митчел! Десса! Идите ужинать!»

«Мальчик останавливается и провожает взглядом меня, идущую через лужайку к дому. Ветер играет его густыми темными волосами, а его глаза, такие же зеленые, как и у меня, полны любви».

По ее щекам текли горячие слезы. Десса заставила себя встать – сначала на колени, затем во весь рост.

– О, Митчел! – всхлипнула она.

Мальчик приветливо улыбнулся, шагнул к ней и растаял в дрожащем раскаленном мареве.

Она последует за ним, она найдет его… Она не станет просто лежать и ждать смерти.

Десса снова двинулась вперед, навстречу призраку своего брата, явившемуся через столько лет, чтобы спасти ее. Ничего странного. Его образ был с ней все это время, и вопреки всему в глубине души она верила, что Митчел жив.

Когда она сказала об этом отцу, он ответил ей, что, конечно же, Митчел живет в ее сердце и что так будет всегда. Но она имела в виду совсем другое, а отец так ее и не понял.

Медленно, шаг за шагом, Десса продолжала свой путь, сжимая кулаки, комкая края платья, словно желая зацепиться за него, чтобы не упасть. И все же она падала, вставала, спотыкалась, снова падала, опять вставала и упрямо шла, шла, шла… Ради себя. Ради Митчела.

Минул полдень, солнце стало клониться к горизонту, а затем исчезло за далекими горами. Лишь почувствовав живительную прохладу ночного воздуха, Десса заметила это. Она так и не нашла дорогу. Она вообще ничего и никого не нашла.

Но тут ей на помощь неожиданно пришла ночь. Едва сумерки сгустились, она заметила вдалеке, справа, слабый огонек. Кто-то зажег лампу или развел костер.

Девушка всхлипнула и пошла прямо на это желтое пятнышко. Она и сама не знала, сколько раз спотыкалась, падала и снова поднималась. Ее время было на исходе, ее силы были исчерпаны. Скоро она упадет и уже не сможет встать.

Десса хотела крикнуть, позвать на помощь, но из пересохшего горла вырвалось лишь хриплое сипение. Неужели она прошла столько миль, чтобы умереть так глупо – именно тогда, когда спасение рядом?

Что последовало за этим молчаливым спором с самой собой, девушка помнила весьма смутно. Оступившись в очередной раз, она слабо вскрикнула, и тут вдруг дверь дома, который неожиданно оказался много ближе, чем ей казалось, распахнулась, выпустив в ночь целый сноп золотистого света. И вот тогда, собрав последние силы, Десса закричала так, как не кричала еще никогда в жизни. Потом ее ноги подогнулись, и она стала падать назад и немного вбок, но вместо удара о жесткую землю внезапно почувствовала надежные сильные руки. Мужчина успел подхватить ее, и вскоре голова девушки лежала на мускулистой груди, от которой уютно пахло дымом и кожей.

Когда она пришла в себя, то увидела склонившееся над ней бородатое лицо. Это оказался не тот мужчина, что принес ее сюда: он был почти седым, гораздо меньше ростом, более жилистым и волосатым, и от него исходил запах лошадей и табака. Нет, ее спас кто-то другой. Но это уже не имело значения. Главное, она жива. Господи, какое счастье!

Мужчина протянул ей жестяную кружку с водой, и Десса жадно схватила ее, намереваясь осушить одним глотком, но тут ей на запястье легла его старческая рука с узловатыми пальцами.

– Осторожно, не все сразу. Пей медленно, по глоточку, иначе сведет желудок.

Она послушно кивнула, немного отхлебнула из чашки и с любопытством огляделась по сторонам.

Небольшая комната. Грубо сколоченные скамьи, длинный стол, четыре стула, плита, на которой что-то побулькивает в огромном котле, вдоль одной из стен – шкафы и полки, и, наконец, окно – то самое, сквозь которое она увидела спасительный свет. Источником его оказалась самая обыкновенная керосиновая лампа – довольно грязная, с простым закопченным стеклом и небрежно прикрученным фитилем, но Дессе она казалась самой замечательной лампой в мире.

Здесь жили одни мужчины, отсутствие женской руки чувствовалось сразу.

– А где… – сделав еще глоток, робко начала она, но старик, заговоривший практически одновременно с ней, перебил ее:

– Скажи на милость, что заставило столь юное прелестное создание шлять… хм… бродить ночью по этой пустыне?

Прежде чем она успела ответить, дверь распахнулась, и девушка испуганно съежилась, лихорадочно ища, куда бы спрятаться. Неужели этот жуткий Коди все-таки нашел ее?

– Ну, ну, что ты, – успокоил ее старик. – Это всего лишь Бен, Бен Пул. Это он нашел тебя и принес сюда. Не бойся его, девочка. Он, конечно, здоровяк, но и мухи не обидит.

Старик продолжал ласково похлопывать ее по руке, но Десса никак не могла успокоиться до тех пор, пока огромная темная фигура, перешагнув порог, не попала в полосу света и не оказалась молодым гигантом с целой гривой белокурых волос, тонким, красивым лицом и самыми добрыми, голубыми глазами, какие ей когда-либо доводилось видеть, обрамленными густыми, черными ресницами, поневоле наводившими на нелепую мысль о том, что он их красит. Ну и великан! Ну и красавец!

Смущенная тем, что так откровенно разглядывает своего спасителя, Десса перевела взгляд на его широкую грудь, на расстегнутый ворот выцветшей рубашки… Да, именно там и покоилась ее голова, когда он нес ее сюда.

По ее щекам заструились непрошеные слезы. Мужчина молча переводил взгляд с одного предмета на другой с таким видом, словно оказался здесь впервые, старательно избегая при этом ее глаз.

– Ну вот и ладно, – мягко сказал старик. – Теперь тебе надо лечь и немного поспать. Завтра наступит новый день, и все образуется. Здесь тебя никто не обидит. Верно, Бен? Да, кстати, – спохватился он, комично всплеснув руками, – я же забыл представиться! Меня зовут Вили, Вили Мосс, а это – Бен Пул… впрочем, кажется, я это уже говорил…

Он продолжал что-то говорить, но Десса, убаюканная спокойным журчанием его голоса, уже засыпала. Последнее, что она увидела перед тем, как ее глаза закрылись, была широкая спина белокурого гиганта, который выходил из хижины, так и не сказав ни слова.