"Лунные грезы" - читать интересную книгу автора (Грегг Элизабет)

7

Пока Бен и Десса катались верхом, Роуз занималась своими делами.

Выйдя на свою ежедневную прогулку, она столкнулась с Молли Блейр, подкарауливавшей ее за углом соседнего дома. Даже в своем лучшем воскресном наряде миссис Блейр являла собой образчик строгости и холодной чопорности, столь важных, по ее мнению, для жены священника: на ней было простое и вызывающе дешевое коричневое платье до пят, из-под которого, чуть морща подол, торчали носки начищенных до блеска черных башмаков; на голове красовалась невзрачная шляпка в тон платью, надвинутая так, чтобы затенять лицо. Поджатые тонкие губы и решительно поднятый острый нос говорили о решимости благочестивой леди дать бой. В руках она держала зонтик, чуть подрагивающий кончик которого был нацелен прямо в живот Роуз.

Первой мыслью Роуз было снять с плеча свой собственный золотисто-желтый зонтик и использовать его в качестве орудия обороны, но представив себе, как нелепо выглядели бы две женщины, фехтующие на зонтах посреди изнывающей от полуденной жары главной улицы Виргиния-Сити, она не удержалась от смешка.

Молли Блейр явно не разделяла ее веселья; кончик носа взлетел еще выше, на скулах проступили красные пятна праведного гнева.

– Одна из ваших девиц была сегодня утром в церкви. И имела наглость усесться на переднюю скамью!

– Полагаю, вас это только обрадовало, – ответила Роуз, не зная, что еще сказать.

Она понятия не имела, кого именно имела в виду Молли Блейр. Наверное, Мэгги. Время от времени она страдала от неодолимых приливов религиозных чувств. Но зачем устраивать из этого показуху и садиться на переднюю скамью? Надо будет с ней поговорить.

– Обрадовало? Обрадовало?! – задохнулась от негодования миссис Блейр.

На рукав Роуз попали брызги слюны возмущенной матроны, но она невозмутимо смахнула их тонким кружевным платочком и заметила:

– Пожалуйста, держите себя в руках.

– Это я-то не держу себя в руках? Да я… – Ценой огромных усилий жена священника сумела вовремя остановиться и перешла на менее зыбкую почву: – Вы и вправду считаете, что мы рады видеть этих грязных, порочных, продажных красоток в нашей… в доме Господа нашего?

– А что такого? – спокойно парировала Роуз. – Насколько я помню, Он весьма терпимо относился к грешницам и рад был видеть их в доме Своем. Вы, должно быть, запамятовали, но была некая блудница по имени Мария Магдалина, так вот она…

– Довольно!! – взвизгнула жена преподобного, взмахнув своим зонтом так, словно она собиралась огреть им по голове эту нераскаявшуюся греховодницу, которая, как назло, к тому же неплохо знакома с Библией.

Роуз и бровью не повела.

– Не смейте осквернять имя Господа своими грязными устами! – с перекошенным от ярости лицом прошипела миссис Блейр. – Я уже предупредила вас, что мы очистим город от всякого сброда вроде вас. Больше предупреждений не будет. Мы превратим Виргиния-Сити в место, где можно спокойно растить детей!

Роуз снова задумалась на тем, кто же еще скрывается за этим «мы», но спрашивать не стала. Ей было от души жаль стоящую перед ней совсем еще не старую женщину, которая неизвестно зачем превратила себя в нелепое чучело, а свою жизнь – в ад религиозного фанатизма и теперь мешала жить другим. Неудивительно, что у преподобного Блейра вечно такой кислый вид, словно он выпил добрую пинту уксуса!

Отлично понимая, с кем она имеет дело, Роуз решила не перегибать палку и мягко сказала:

– Было приятно потолковать с вами, миссис Блейр. Надеюсь, мы скоро снова встретимся. Заходите ко мне как-нибудь на чашку чая и возьмите с собой преподобного. Мне прислали из Лондона замечательное печенье, я уверена, что вам с мужем оно очень понравится.

С этими словами она раскрыла зонтик, приветливым тоном пожелала своей застывшей с открытым ртом собеседнице доброго дня и неторопливо пошла вперед. Последнее, впрочем, давалось ей с трудом: Молли Блейр выглядела так, будто готова взорваться в любую секунду, и Роуз в этом случае хотелось бы быть как можно дальше от эпицентра.

Пару минут спустя мимо нее проехали Бен и Десса. Оба молчали и, казалось, не замечали друг друга.

Роуз проводила их взглядом до конюшни, где они спешились, отдали Барона и Красотку мальчику-груму и разошлись в разные стороны.

«Что за кошка снова пробежала между ними?» – с досадой подумала Роуз. Неужели Бен опять по дурости выкинул какой-нибудь фортель? Надо бы с ним поговорить… Или лучше поговорить с Дессой? В воспитании бедной девочки есть все, кроме здравого смысла. Она до сих пор считает, что мир вращается вокруг нее, что окружающие ее люди родились на свет лишь затем, чтобы доставлять ей удовольствие. Если им это удается, то они «хорошие», если же нет, то «плохие». Такое отношение к жизни больше подходило десяти-двенадцатилетнему ребенку, чем уже вполне сформировавшейся женщине.

Роуз пошла вслед за ней, но догнала Дессу лишь в «Золотом Солнце»: девушка быстро взбегала по ступенькам, стремясь поскорее очутиться в своей комнате.

– Дитя мое, к чему такая спешка? Что стряслось?

Даже не обернувшись, Десса взлетела вверх по лестнице, затем юркнула к себе и захлопнула дверь прямо перед носом удивленной Роуз. Разозлившись, та резко повернула ручку и вошла.

– Ну знаешь, Десса Фоллон, такого я от тебя не ожидала! Где твои хваленые манеры?

Девушка хмуро взглянула на нее.

– Если вы сейчас снова начнете рассказывать мне, какой замечательный человек Бен Пул, меня, честное слово, стошнит.

– Ну, ну, успокойся. Что бы там у вас ни случилось, это еще не повод грубить мне. А теперь сядь и поведай мне, что такого Бен сделал на этот раз.

Десса не знала, что и ответить. Сделал? Да он ничего не сделал, в том-то вся и беда! Он просто оттолкнул ее, причем самым оскорбительным образом. Но как сказать об этом Роуз?

– Я тебя слушаю. – Роуз стянула свои желтые перчатки и положила их вместе с зонтиком на край кровати. – Только не говори мне, что он тебя… хм, соблазнил против твоей воли.

Десса горько рассмеялась.

– Нет, этого я не скажу. Он не соблазнил меня. Совсем наоборот.

Роуз недоуменно воззрилась на нее. Потом в ее глазах мелькнуло понимание.

– Совсем наоборот? Значит, ты сама решила соблазнить мальчика, а мальчик, видите ли, не захотел играть в такие игры? Ну и ну! И теперь ты, разумеется, страшно зла на него за это, а на себя за то, что предложила себя мужчине, стоящему ниже тебя по рождению, но отказавшемуся воспользоваться честью доставить тебе удовольствие? Я не ошибаюсь?

Десса в отчаянии бросилась на кровать.

– Нет… Да… Я не знаю! Ох, Роуз, я не понимаю, что со мной происходит. Когда Бен рядом, я чувствую себя как-то странно. Да, мне отлично известно, что между нами пропасть, что мы думаем по-разному, стремимся к разному и у нас нет ничего общего. Но он такой… такой… Не могу подобрать нужное слово.

– Да, действительно, иногда это очень трудно сделать, – сказала Роуз, садясь рядом с ней и кладя руку ей на плечо. – Зато есть другое слово, оно очень точно отражает то, что происходит с тобой сейчас. Перестань бороться с собой, положись на свою женскую интуицию и позволь событиям развиваться своим путем…

– Да, такое слово есть, – вздохнула Десса. – В салонах мужчины произносят его шепотом, да и то лишь тогда, когда считают, что женщины их не слышат. Оно притягательное и в то же время пугающее, и, знаю, мне должно быть стыдно за свои чувства… Мужчины. Этим летом у меня их было много, но в этом смысле ни одного и никогда. Мы развлекались, шутили, поддразнивали друг друга, танцевали… И все заканчивалось совершенно невинно. Потом я приехала в эту глушь и тут же оказалась в объятиях этого молчаливого белокурого гиганта. У меня внутри как будто что-то щелкнуло, после чего все пошло кувырком, и привычный мне мир стал распадаться на куски. Когда он смотрит на меня своими ясными голубыми глазами, смотрит строго и отстраненно, так, словно меня тут и нет вовсе, я… я готова его убить! – Она закрыла лицо ладонями и разразилась слезами.

Роуз погладила ее по голове.

– Притягательное и пугающее, это ты верно сказала. Но, дорогая моя, в любви нет ничего страшного, поверь мне. Она может причинить боль, но может и дать величайшее счастье. Избегать любви – глупо, подавлять ее в себе – дико, тогда уж лучше вообще не жить.

– Я… не… влюблена, – сквозь слезы выговорила Десса.

– Это ты так думаешь, – вслух подумала Роуз и решительно добавила: – Ну-ка прекрати реветь, умойся, причешись и пойдем ужинать. Ты сразу почувствуешь себя лучше.

Минуты через три, сидя перед зеркалом и приводя в порядок свои растрепавшиеся во время прогулки волосы, Десса думала над словами Роуз. Ну хорошо, допустим, она права. И что дальше? К нерешенным до сих пор проблемам, связанным с Эндрю, делом отца, да и самим возвращением в Канзас-Сити, прибавлялась еще одна – Бен Пул. Полная неразбериха! События последней недели наползали одно на другое, не давая перевести дух. Если в этом состоит вся прелесть взросления, то ей решительно не хотелось взрослеть.

В минувшем апреле Десса страшно волновалась: предстоял ее первый бал, знаменующий начало новой жизни – жизни взрослой женщины. На горизонте уже маячил и тот день, когда, внимательно изучив всех претендентов на свою руку и сердце, она должна была выбрать достойнейшего, соответствующего уровню жизни ее семьи, обручиться с ним, затем выйти замуж, завести детей, управлять домашними делами… А что теперь? Оставалось только вернуться в Канзас-Сити и сказать «да» Эндрю. Другого выхода, похоже, нет. Да и какой выбор оставляет судьба молодой женщине, потерявшей родителей? Ах, если бы был жив Митчел! Он всегда знал, что для нее хорошо, а что плохо.

Внезапно в ее голове всплыл непрошеный образ того странного человека, что следил издали за похоронами. В девушке снова проснулось неясное предчувствие, словно вскоре должно было случиться нечто такое, чего она давно ждала. Но что именно? Мистика какая-то! Десса решительно мотнула головой, отметая назойливую мысль, и снова взялась за гребень.

– Как вы думаете, – спросила она Роуз, – я бы могла снять здесь ненадолго дом? Если, конечно, я решу остаться в Виргиния-Сити.

– Я бы этому ничуть не удивилась, – удовлетворенно кивнула Роуз и улыбнулась. – Ты что-то уже надумала? Если хочешь, мы обсудим это за ужином. Не знаю, как ты, а я обычно возвращаюсь с верховых прогулок… вдвоем с мужчиной голодной как волк.

Она бросила на Дессу лукавый взгляд и чуть не расхохоталась, увидев, что та густо покраснела.

– Мы ничего не… Я не…

– Ну конечно нет, дитя мое. Ведь ты уже говорила. Впрочем, нет, ты говорила несколько иное. Тогда ты сказала: «он не…», а теперь говоришь, что «ты не…», но… но ведь это, по сути, одно и то же, разве не так?

Роуз хотела по привычке отпустить безобидную фривольную шутку, но невольно прикусила язык, видя по глазам девушки, что она ее не понимает. У Роуз отпали последние сомнения: так играть невозможно, она действительно никогда не была близка с мужчиной. Надо было срочно поговорить с Беном.

Десса последовала за ней на первый этаж. Прекрасная хозяйка салуна оказалась самой искренней и откровенной из всех, кого девушка когда-либо знала. И эти качества служили Роуз отменным щитом: ее ничем невозможно было смутить или сбить с толку, и ее шутки – то, что Роуз шутила, Десса прекрасно поняла, – даже самые смелые, не звучали обидно.

Отец всегда говорил, что здесь, на краю света, могут выжить только самые сильные и стойкие. Он, разумеется, имел в виду бизнесменов, но его слова в равной мере можно было отнести и ко всем остальным. И к мужчинам, и к женщинам. Дессе хотелось думать, что ей достанет этих качеств и она сумеет найти здесь свое место. Или в ней просто заговорила тяга к романтике? Пробиваться в жизни одной, не рассчитывая ни на кого, кроме себя, везде нелегко, а здесь тем более. Принято считать, что женщина может выстоять и остаться нормальным членом общества, только выйдя замуж. Но где в этой глуши можно найти достойного избранника? Видимо, все-таки придется вернуться в Канзас-Сити… Но не сейчас, позднее, когда обратная дорога перестанет казаться ей такой ужасной. Сидя за столиком и скользя глазами по строчкам меню, Десса вдруг подумала о том, что есть женщины определенного склада, которым для того, чтобы завоевать свое место под солнцем, вовсе не нужен муж: женщины типа Роуз.

Немного взбудораженная своим открытием, она наивно спросила:

– А вам никогда не хотелось выйти замуж? Вам совсем не нужен мужчина?

– Мужчина мне нужен, и довольно часто, – рассмеялась Роуз, – но не муж.

– Кажется ужасно несправедливым, что и здесь, и в Канзас-Сити у незамужних женщин почти нет шансов на достойную жизнь.

– Жизнь вообще несправедливая штука, детка, и никто, будь то мужчина или женщина, не знает, что она ему готовит. Каждый из нас в свое время сталкивается и с горем, и с нуждой. Этого не избежать.

Она сказала это с такой грустью, что Десса решила закрыть тему. Если сложить воедино обрывки намеков, сплетен и разговоров, то и дело звучавших вполголоса в «Золотом Солнце», можно было предположить, что на путь проституции Роуз толкнула когда-то потеря единственного человека, которого она действительно любила. Как бы там ни было, Десса от души сочувствовала ей.

Поздно вечером, уже лежа в постели, девушка продолжала обдумывать свое решение остаться на время в Виргиния-Сити. Вспоминался ей и Бен, и то, как его голубые глаза полоснули ее холодом, едва их губы случайно соприкоснулись. Как будто до этого он не целовал ей кончики пальцев, не смотрел на нее, словно на богиню… А потом он просто повернулся и ушел. Неужели для него это было только игрой? Почему он так жесток с ней? За что?.. И тут пришел другой, главный вопрос: а не играет ли она с ним сама, как играла с молодыми повесами, не дававшими ей прохода в Канзас-Сити? Что-то подсказывало ей, что если это и так, то она играет с огнем: если Бена Пула раззадорить всерьез, то от него, в отличие от тех молокососов, не удастся отделаться одним высокомерным смешком или захлопнутой перед носом дверью.

Утром Мэгги принесла поднос с завтраком и разбудила ее.

– Давай, дорогая, вставай. Уже почти десять. Все как с цепи сорвались, только о тебе и спрашивают… Как ты себя чувствуешь?

Мэгги поставила поднос на столик, подошла к окну и отдернула тяжелые шторы. В комнату хлынул поток солнечных лучей. Жмурясь от яркого света, Десса приподнялась на локте и раздраженно подумала: «Здесь что, никогда не бывает дождей?»

– А кто… – сонно начала она, но зевнула и забыла, о чем хотела спросить.

Мэгги взяла с подноса дымящуюся чашку и подала Дессе.

– На-ка, выпей вот это и сразу проснешься… Я слышала, вчера ты ездила кататься с Беном? – Она придвинула стул, словно ожидая услышать захватывающую романтическую историю.

Десса с удовольствием пригубила восхитительный кофе со сливками, и только тут до нее дошел смысл вопроса.

– О Боже, это он тебе рассказал?

– Н-нет… Не он. Бен вообще в последнее время по большей части молчит, вот я и подумала… То есть Вирджи сказала, что видела, как вы уезжали, и что у Бена был такой вид, словно он собирается полакомиться лесной малиной.

– В самом деле? – Она бросила на Мэгги быстрый взгляд сквозь поднимающийся над чашкой густой пар. – А какой вид у него сегодня? Такой же?

– Ну уж нет! – хмыкнула Мэгги. – Что там у вас произошло? Да не томи, рассказывай!

О Господи, опять все с начала! Десса вздохнула, но все же решила ответить, ведь иначе Мэгги могла Бог знает что подумать.

– Ничего не произошло, мы просто катались, вот и все. Затем помчались наперегонки через луг и обратно. Бен победил, но всего на полголовы.

– Ух ты, здорово! Знаешь, у Бена не так уж много развлечений. Он всегда такой серьезный, будто и вовсе не умеет смеяться. Я, по крайней мере, никогда не видела его веселым. – Она внимательно посмотрела на Дессу и негромко добавила: – Я очень рада, что ты согласилась с ним поехать.

От удивления Десса едва не выронила чашку.

– А я-то думала… Я полагала… ты любишь Бена? – вдруг брякнула она и даже похолодела от собственной смелости.

– Господи, ну конечно люблю. Но не так, как ты думаешь. Видишь ли, он… я… Короче, мы встретились с Беном впервые, когда Роуз прислала его ко мне получить первый урок мужественности… если ты понимаешь, что я имею в виду.

Десса свесила ноги с кровати и принялась за завтрак. Она сидела вполоборота к Мэгги, и это помогло ей избежать ее прямого честного взгляда.

– Позже Роуз рассказывала, – со смехом продолжала Мэгги, – что послала его ко мне, потому что с ней он был страшно застенчив, скован и не сводил глаз с ее груди. Она думала тогда, что лечения постелью окажется достаточно, но ошиблась. Мальчик нуждался не столько в удовлетворении чисто физиологической потребности, сколько в ком-нибудь, с кем мог бы делиться тем, что с ним произошло и происходит. Так что этим мы с ним больше никогда не занимались. Понимаешь, я просто не могла. Да и он, приходя ко мне, хотел вовсе не этого. Он искал во мне то ли сестру, то ли мать, ведь ты уже знаешь, вся его семья погибла… И так мы стали друзьями, быть может, даже больше, чем друзьями, но не любовниками.

Десса искоса наблюдала за ней, но так и не смогла заметить ни в ее голосе, ни в выражении лица ни малейшего признака фальши. Оставалось только признать, что эта черноволосая красотка оказалась неплохим психологом и смогла разглядеть за ее спонтанным прямолинейным вопросом не просто ревность, а настоящую тревогу и отчаяние.

Заметив настороженный взгляд Дессы, Мэгги слабо улыбнулась и пожала своими красивыми плечами. Дессу почему-то больше не шокировала ее манера разгуливать по дому полуобнаженной. «Просто здесь так принято», – решила она. Правда, у этой нежданно проснувшейся терпимости была и оборотная сторона, и девушка невольно подумала, не пора ли ей вернуться назад, в привычный ей мир, пока она окончательно не уподобилась обитательницам заведения Роуз. Подумала и тут же устыдилась своих мыслей. И от Роуз, и от Мэгги она не видела ничего, кроме добра и заботы. Когда же наконец ей удастся научиться не судить о людях опрометчиво?

Рассеянно ломая пальцами хрустящее печенье, Десса сказала:

– Знаешь, Мэгги, я не думаю, что в состоянии изменить Бена. На меня вряд ли стоит рассчитывать. Мы с ним не очень-то ладим.

– Ну что ж, нет так нет, – быстро ответила Мэгги, но Десса сразу поняла, что она ей не верит. Но с этим она уже ничего не могла поделать.

В дверь постучали. Подумав, что это снова Бен, Десса быстро забралась под одеяло. Но вместо Бена в комнату вошла Роуз с телеграммой в руках.

– Десса, пару минут назад Кэл Реймер принес для тебя сообщение. Оно от «Клуни и Браун» из Канзас-Сити. Мне кажется, в нем может быть что-то важное, впрочем, тебе виднее… Мэгги, там внизу тебя спрашивает какой-то парень. Я сказала ему, что еще слишком рано, но он ответил, что пришел по другому поводу. Полагаю, тебе лучше одеться: он не из наших обычных клиентов, и твои едва прикрытые прелести могут его отпугнуть.

На лице Мэгг отразилось легкое смущение, и она выпорхнула из комнаты. Роуз последовала за ней, оставив Дессу наедине с телеграммой.

Она быстро пробежала листок глазами, затем перечитала снова, уже медленнее. Кто-то хотел купить дело отца, причем за весьма внушительную сумму. Мистер Клуни считал, что столь щедрое предложение стоит принять. Не соизволит ли она вернуться в Канзас-Сити и заняться оформлением необходимых бумаг? В конце телеграммы говорилось, что на ее счет в банк Виргиния-Сити переведены дополнительные средства на расходы.

Десса села на край кровати и положила листок на колени.

«Не торопись… Надо поспешить… Нет… Да…» Голова готова была взорваться от самых противоречивых мыслей и решений. Почему они сами не занялись всем этим? Она же ничего не знает о делах отца! Нет, это уже слишком. Почему Эндрю не избавил ее от ненужного беспокойства? Он ведь долгие годы работал на отца и теперь автоматически становился ее поверенным. Что им всем от нее надо?

Десса с новой силой ощутила свое одиночество и беспомощность в этой дикой пустыне. Подумать только, ей нечего надеть, кроме траурного платья, негде жить, кроме борделя, у нее нет друзей, кроме хозяйки этого борделя и ее девиц; есть еще, правда, некий молодой белокурый красавец, но она не могла с уверенностью сказать, может ли на него рассчитывать, а тут еще зануда-адвокат требует, чтобы она мчалась через полстраны лишь затем, чтобы встретиться с каким-то незнакомым бизнесменом – наверняка толстым, лысым и с неизменной сигарой во рту – и вести переговоры по вопросу, в котором она ничегошеньки не смыслит.

Что ж, она никуда не поедет. Вот просто не поедет, и все! Эндрю и Клуни отлично справятся сами. Теперь у нее есть деньги, и она может наконец заняться тем, что ей действительно нужно: купить нормальную одежду, новую обувь и снять дом. А затем… затем ей почему-то очень хотелось разыскать того странно знакомого незнакомца, прятавшегося в тени деревьев во время похорон. Вот этим-то она и займется, а Канзас-Сити с его проблемами находится от нее слишком далеко…

Десса скатала телеграмму в шарик и небрежно бросила на столик у кровати.

После обеда девушка отправилась за покупками и исходила вдоль и поперек Уоллес-стрит, торговую улицу городка, с любопытством рассматривая старые постройки из массивных каменных глыб с готическими окнами и остроконечными крышами, появившиеся здесь во время золотой лихорадки. Тогда же в Виргиния-Сити открылись представительства крупных фирм, компаний и газет, штаб-квартиры которых находились в Бэннеке. Разговаривая с продавцами и владельцами магазинов, Десса узнала, что местные жители именуют свой город просто «Виргиния» и страшно гордятся его мрачным кровавым прошлым.

Хозяин одной лавки рассказал ей, что на кладбище Бут-Хилл, помимо честных горожан, похоронены пятеро «бандитов с большой дороги» из шайки Пламмера. Пламмер, как пояснил он, был местным шерифом, который со своими головорезами «контролировал» дорогу из Беннека в Виргинию, устанавливал в городе немыслимые законы в свою пользу и держал за горло всех более или менее состоятельных людей в округе. Пятерых его приспешников повесили 14 января 1864 года, а самого Пламмера – чуть позже; его жена шла за ним до самого эшафота, обливаясь слезами и умоляя «добрых горожан» пощадить ее мужа.

Но самым опасным и жестоким негодяем был некий Хельм. О нем до сих пор говорят только шепотом, словно боясь нечаянно разбудить его злой дух. Он был людоедом и как-то, если верить слухам, вместе с одним полумертвым от голода индейцем зажарил на костре и съел целую человеческую ногу.

Десса почувствовала приступ тошноты от этой ужасной истории и невольно прикрыла рот рукой. Она так и не поняла, что означали искорки, вспыхнувшие вдруг в глазах лавочника: то ли насмешку над ее легковерностью, то ли удовлетворение от эффекта, произведенного его правдивой историей.

Лишь с наступлением темноты Десса, нагруженная свертками и пакетами, вернулась в «Золотое Солнце». Портниха обещала ей сшить к концу недели несколько новых платьев, и она, чтобы не ждать так долго, купила два готовых, одно из которых предназначалось для езды верхом: девушка собиралась попросить у Роуз разрешения брать по воскресеньям Барона. Кроме того, Десса, к немалому своему удивлению, обнаружила в местных магазинах отличное нижнее белье, ничуть не отличавшееся от того, что она носила в Канзас-Сити, и накупила его целый ворох.

Бен как раз приканчивал вторую кружку пива, когда дверь салуна распахнулась, и на пороге показалась Десса, тщетно пытающаяся пройти внутрь, не рассыпав свои многочисленные свертки. Два из них все-таки выскользнули у нее из рук и полетели на пол. Тут же какой-то бородатый парень бросился ей на помощь, но Бен его опередил, выхватив упавшие свертки прямо из-под его протянутой руки.

– Я сам, – буркнул он недовольному бородачу и уже громче добавил: – Позвольте помочь, мэм, одной вам не справиться.

Не дожидаясь ответа, Бен сгреб в охапку все покупки, взбежал по лестнице, пропустил Дессу вперед и, как ни в чем ни бывало, вошел вслед за ней в ее комнату.

– Большое спасибо, мистер Пул, – непринужденно прощебетала она. – Будьте так любезны, положите, пожалуйста, все это на кресло.

Вместо того, чтобы избавиться от свертков, Бен сжал их еще крепче. Он был растерян и смущен. Он ожидал чего угодно, только не этой дежурной светской вежливости. Если бы она, не сказав ни слова, бросилась ему на шею, он бы не осудил ее. Если бы опять накричала на него, наговорила горьких слов и выгнала прочь, он бы понял. Но к подобному повороту событий Бен не был готов.

– Ну что же вы, мистер Пул? Не стесняйтесь, кладите мои покупки и присаживайтесь. Сегодня чудесная погода, не правда ли?

Бен тупо кивнул, свалил свертки в кресло у стены, но сесть не решился.

– Да что это с вами? Вы словно язык проглотили! – все тем же тоном заметила Десса и буквально упала в кресло у стола. – Уф! Ну и устала я сегодня! Целый день на ногах, а не сделала и половины того, что хотела. Никогда бы не подумала, что здесь можно купить столько модных вещей. Нет, ваш городок мне определенно начинает нравиться. Жаль только, что в нем так много брошенных домов.

– Это из-за золота, – выдавил наконец Бен, с трудом отлепив язык от гортани.

– Золота?..

– Его больше не осталось.

Десса так и не поняла, при чем тут золото, но на всякий случай кивнула. Затем встала, подошла к зеркалу, вынула шпильки, и волосы густой блестящей волной легли ей на плечи.

Помимо собственной воли Бен то ли едва слышно произнес, то ли выдохнул ее имя; она обернулась и вопросительно посмотрела на него.

В ее взгляде не было ни страха, ни раздражения, ни мстительного огонька, и, завороженный им, Бен позабыл, что хотел сказать. Не отводя глаз и не меняя выражения лица, Десса опустилась на пуф рядом с зеркалом и замерла в ожидании. Бен снова почувствовал себя полным идиотом. Он попытался представить себе, что перед ним Мэгги или Роуз, с которыми он мог говорить легко и свободно, но это не сработало.

Десса продолжала смотреть на него, в ее темно-зеленых глазах вспыхивали и гасли таинственные искорки, маня за собой, гипнотизируя, лишая воли и слов. А потом она улыбнулась ему, и он пропал. Пропал окончательно и бесповоротно. Господи, вот ведь дурак! Сколько раз говорил он себе: держись от нее подальше, но так ничего и не смог с собой поделать. И, как назло, сейчас, когда он был уже готов сказать ей главное, она решила вести себя с ним любезно. Да, именно любезно, даже вызывающе любезно: ни капли тепла, ни грана искренности – одна лишь светская поза.

С трудом вырвавшись из мерцающих глубин ее глаз, Бен смущенно кашлянул и сказал:

– Что ж, я, пожалуй, пойду…

Она подождала, пока он откроет дверь, и только тогда окликнула его.

– Бен?

Он весь напрягся и застыл в дверном проеме.

– Еще раз спасибо за помощь, Бен.

Больше она не сказала ни слова, и он вышел, чувствуя в сердце грызущее разочарование. Ему страшно хотелось остаться и поговорить с ней начистоту, но он понимал, что не сможет произнести и двух связных слов подряд. А что ей за радость общаться с человеком, который нем как рыба?

Когда за ним закрылась дверь, Десса вздохнула и покачала головой. Вместе с решением остаться на время в Виргиния-Сити к ней внезапно пришло острое желание достучаться до Бена, вытащить его из панциря, под который он, как черепаха, все время прячет голову.

В последнее время ее не раз приводила в недоумение собственная невесть откуда взявшаяся смелость. С ней стали происходить вещи, которых она не понимала до конца, но благодаря какому-то шестому чувству знала, что правильно, а что нет. Это касалось и Бена. Десса не была искушенной в любви женщиной, но и от недостатка мужского внимания тоже не страдала. Правила флирта были ей отлично знакомы, равно как и способы увильнуть в самый последний момент, никого при этом не обидев. Но вся ее «наука» вдруг оказалась бесполезной, едва она ступила на скользкую тропу кокетства с Беном Пулом. Она и не предполагала, что мужчина может хладнокровно повернуться и уйти от женщины, готовой – пусть даже в ослеплении или из каприза – отдаться ему. Слов нет, он ее этим заинтриговал. Но сознательно ли он ведет себя столь непредсказуемо или просто не знает правил игры? Если верно последнее, то это не страшно. Она его им обучит.